коммерческую сделку, которая по праву может быть названа - контрактом
века! Я глубоко убежден, что, несмотря на различие политических систем,
торговля между нашими странами может только укрепить наши добрососедские
отношения!
- Леди и джентльмены! - провозгласил Стефенсон. - В знак нашего высо-
чайшего расположения мы хотели бы преподнести вам кое-какие пустячки...
По его знаку три джентльмена тут же шагнули вперед и один подал
Герстнеру золотую модель паровоза, сказав при этом: "Девяносто восьмая
проба..."; второй вручил Маше бриллиантовое колье, прошептав: "Все камни
- голубой воды..."; третий протянул Родику роскошную музыкальную шкатул-
ку, тут же продемонстрировал ее звучание, не забыв сказать: "Чистое се-
ребро..."
Стефенсон начал длинную речь. Герстнер негромко сказал Маше:
- Эту болтовню можете не переводить. Отдыхайте.
Родик показал ему на презенты, спросил на ухо:
- За что это нам?
- Во внешнеторговых отношениях так заведено. Когда одна иностранная
фирма что-нибудь покупает у другой...
- А мы-то тут при чем?
- Но мы же для них иностранцы!
- Ах, да... Верно. Как бы они под эти презенты нам какое-нибудь бра-
кованное старье не втюхали.
- Вы сошли с ума, Родик! Честь фирмы...
- Антон Францевич, наивный вы человек! Вы поглядите на его рожу - жу-
лик в седьмом колене!.. Машенька! Ты-то хоть ухо не заваливай - смотри в
оба...
В Ньюкасле на заводе Стефенсона наши герои осматривали готовую про-
дукцию. Джентльмены давали объяснения.
- Ну, что? По-моему, прекрасный паровоз, - Герстнер посмотрел на Ро-
дика и Машу. - Берем?
Родик подмигнул Маше, показал глазами на паровоз.
- Отодвиньтесь, Антон Францевич, - сказала Маша. - И ты, Родик. Меша-
ете.
Родик и Герстнер отступили на шаг. Маша сосредоточилась. И вдруг (а
может быть, это всем только показалось) над ее головой возникло некое
странное свечение! И тут же пропало.
Маша тяжело выдохнула и уверенно проговорила:
- Ну что ж... Втулка золотника с опасной внутренней раковиной. Очень
большой зазор в кривошипном механизме. И вообще - это устарелая модель.
Фирма мистера Стефенсона уже давно располагает гораздо более совершенной
машиной...
В кабинете Стефенсона присутствовали все его джентльмены, а также
Герстнер, Родик и Маша в шляпке с цветами.
- Я не понимаю, каким образом произошла утечка информации, - Стефен-
сон грозно посмотрел на своих служащих. - Но это не должно стать пре-
пятствием к заключению контракта.
Герстнер, Родик и Маша радостно переглянулись.
- Однако цены на каждую такую машину будут на сорок процентов выше.
- Как?! - вскричал Герстнер. - Но мы же договаривались...
- Новая модель. Мир дорожает, - фарисейски вздохнул Стефенсон.
- У нас же было все точно рассчитано! - чуть не расплакалась Маша. -
До копеечки! Тютелька в тютельку!..
- У нас нет таких денег, - упавшим голосом сказал Герстнер.
- Это ваши проблемы, сэр.
- Правильно, сэр. Это наши проблемы, и мы их сами решим, - по-анг-
лийски сказал Родик, встал из-за стола и вышел.
Маша бросилась за ним. Она догнала Родика уже в коридоре:
- Родик, миленький... Где ты хочешь достать деньги?
Родик обнял ее, нежно поцеловал в кончик носа и совершенно честно
сказал:
- Понятия не имею.
Ночью Родик во фраке сидел за карточным столом фешенебельного арис-
тократического клуба и играл с несколькими лордами в "очко".
- Девятнадцать! - торжествующе заявил Родик и открыл карты.
- У меня больше - двадцать, - сказал его партнер и смешал карты.
- Покажите! - потребовал Родик.
А ранним утром они втроем завтракали в маленьком уличном кафе на бе-
регу Темзы, и Родик, со следами бессонной ночи на лице, рассказывал Маше
и Герстнеру:
- Я ему говорю: "Покажите!" А он мне отвечает: "В нашем клубе
джентльменам верят на слово". И тут мне так стало везти!.. Как ни при-
куплю - "очко"! Двадцать одно и не меньше! Даже карты смотреть не на-
до!..
И Родик выхлестнул на стол огромную пачку денег:
- Вот! Вместе с нашими - как раз на семь новых паровозов.
Герстнер потрясенно смотрел то на Родика, то на деньги...
- Родик... - тихо сказала Маша. - Родион Иванович... Ведь это же не-
честно...
- Да ты что, Машенька! Все в порядке, не бойся!..
- Это очень нечестно, Родик, - жестко произнесла Маша.
Родик стукнул кулаком по столу, заорал на всю Темзу:
- А!.. "Честно - нечестно"!.. Надоело!!! Я что, для себя?! Для своего
удовольствия?!.. Я для дела, для людей, для Отечества!.. Боже мой! Да за
что же это мне? За какие такие прегрешения я влюбился вот в такую ду-
ру?!!
В кабинете князя Меншикова перед хозяевами русского извоза стоял Иван
Иванович с подбитым глазом и вспухшей щекой. В руке он держал указку.
Рядом на мольберте была укреплена схема улицы с особняком "Царско-
сельской железной дороги" и шестиэтажным домом напротив, с чердака кото-
рого и был сделан исторический выстрел из корабельного орудия.
- По накопленному опыту свержений, свергаемое лицо обычно легче всего
свергается во время отсутствия свергаемого. Итак, Герстнер с основными
силами (Иван Иванович осторожно потрогал синяк под глазом) находится в
Англии. Этот момент наиболее выгоден для захвата и разгрома его акцио-
нерной компании, оставленной на попечении всего двух малозначительных
особ. Чтобы придать акции характер гневного народного бунта против же-
лезных дорог, мне потребуется...
Здоровенный молодой лакей принес ему стакан воды.
- Спасибо, дружочек мой... - Иван Иванович сразу изменил интонацию на
кокетливо-женскую, взволнованно оглядел лакея с ног до головы и на се-
кунду потерял мысль. - М-да... 0 чем же я?.. Ах, да! Так вот, мне потре-
буется несколько решительных помощников...
"Несколько помощников" оказались уже знакомой нам бандой душ в сорок.
Они толпились во дворе шестиэтажного дома за закрытыми воротами.
Сам же Иван Иванович, в хорошенькой дамской маске с кружавчиками, с
шестиствольным пистолетом в одной руке и шпагой в другой, инструктировал
двух извозчиков. Те кивали головами - дескать, поняли.
Рядом стоял здоровенный молодой лакей светлейшего - Вася и преданно
смотрел на Ивана Ивановича.
Иван Иванович чуть приоткрыл ворота и выпустил извозчиков на улицу.
Пригибаясь и прижимаясь к стенам домов, они побежали в разные стороны -
к прилегающим к улице боковым переулкам.
Там в каждом из переулков ждали команды по полтора десятка извоз-
чичьих пролеток с кучерами-налетчиками...
В пустынном, наглухо запертом особняке Зайцев доил Фросю и радостно
говорил Федору:
- Вот знаешь, Федя... Я как нашу Манечку полюбил, так на меня сразу
снизошло какое-то веселое просветление! Я даже все вокруг ее полюбил!..
Мне теперь даже смешно бывает! Радостно!..
- Я такого не понимаю и понимать не хочу, - отрезал Федор. - Не дер-
гай так Фросю. Нежней, нежней... Для меня любовь к Манечке - не хиханьки
да хаханьки. Для меня это... Одним словом... Вот.
Иван Иванович решительно поправил на лице кружевную масочку и, глядя
снизу на огромного Васю, закусил нижнюю губу и прошептал:
- Береги себя, мой птенчик...
Вася тоже закусил нижнюю губу, прикрыл глаза. Держа оружие наготове,
Иван Иванович выскользнул из ворот на спящую улицу.
Вышел на проезжую часть, огляделся, поднял шестиствольный пистолет и
с криком "Форвертс!!!" бухнул в воздух.
Со страшным лязганьем распахнулись ворота шестиэтажного дома, и на
улицу с криком и гиканьем выскочила вся банда и помчалась к особняку Пи-
ранделло и Зайцева.
Одновременно, по пистолетному выстрелу, из боковых переулков с двух
сторон вылетели извозчики на пролетках...
- Батюшки светы! - выглянув в окно, воскликнул Федор. - Ну, Тишка,
держись!.. Сейчас нам мало не будет!.. Фросю береги!
- Чо? Чо такое?!.. - испугался Тихон и прижал к себе Фросю.
Федор метнулся ко входу как раз в тот момент, когда подбежавшие к до-
му налетчики уже начали рвать на себя входные двери.
Федор тоже ухватился за ручки дверей с внутренней стороны, уперся но-
гами в косяки и закричал Зайцеву:
- Тихон! Вынай свой пистолет сей минут!.. Следи за задними окнами,
кабы кто не влез!!! Эх, Родион Иваныча еще б сюда!..
- Ой-ой-ой!.. Ой-ой-ой! - запричитал Тихон, выглянув в окно. - Да что
же это за безобразие такое?! Куды это полиция смотрит?!
Его пистолет безнадежно запутался в веревках, которыми был привязан к
телу, и Тихон лихорадочно пытался его высвободить...
Извозчики атаковали особняк со всех сторон - они расшатывали решетки
на окнах, били стекла, пытались влезть в дом через крышу, мешали друг
другу, суетились... Иван Иванович квалифицированно руководил погромом,
однако выполнение его распоряжений оставляло желать лучшего...
Несчастный Федор один удерживал двери, которые со стороны улицы рвали
на себя человек двадцать!
- Помоги, Тишка!!! - обернулся Федор и вдруг увидел, как один извоз-
чик уже почти влез в окно над лестницей.
- Сзади, Тишка!.. Пуляй, Христа ради! - закричал Федор.
А по улице от ворот шестиэтажного дома уже разбегались двадцать на-
летчиков с огромным бревном в руках. Казалось, что под ударом этого та-
рана дверь неминуемо рухнет и банда ворвется в дом!
- Стреляй, Тихон!.. - из последних сил закричал Федор.
Но Тихон никак не мог выпростать пистолет из веревочной сбруи. Он
крутил его у себя подмышкой, и вдруг неожиданно пистолет выстрелил сам
по себе!
Пуля перебила веревку, которой штанга Пиранделло была привязана к мо-
гучей шее каменной богини, и штанга, сооруженная из чудовищных мельнич-
ных жерновов, скатилась на лестничную площадку.
Продолжая свое неумолимое движение, она набрала ритм и поскакала вниз
по ступенькам прямо ко входным дверям, грозя раздавить своего хозяина...
Скорость штанги все возрастала и возрастала, и вот она уже, как снаряд,
неслась прямо через весь нижний зал...
- Федька! Берегись!!! - ужасно завопил Тихон.
Федор оглянулся. Не отпуская ручек дверей, он в панике перебрал нога-
ми по стене, и штанга со свистом пронеслась точно под ним...
На дикой скорости она вышибла в дверях и стене дома дыру, точно соот-
ветствующую собственной форме, и... с грохотом смела с лица земли всех
нападавших!
Она пронеслась через улицу и шарахнула по шестиэтажному дому, стояв-
шему напротив особняка. Стремительность и сила удара были столь велики,
что и в большом доме тоже образовалась точно такая же дыра, как и в
особняке Герстнера.
Секунду, другую шестиэтажный дом с дырой в форме штанги Пиранделло
еще стоял как ни в чем не бывало, а потом вдруг медленно осел и рассы-
пался в прах...
- Господи... - сказал Пиранделло. - Я уж думал, что она больше никог-
да не пригодится...
В кабинете Бенкендорфа стоял Иван Иванович. Голова перебинтована, ле-
вая рука в лубке, правой он опирался на шпагу, чтобы не утруждать ушиб-
ленную ногу.
- ...Смею надеяться, ваше сиятельство, что мой международный и про-
фессиональный опыт окажется полезным вам и вашему ведомству, ибо
сродство наших занятий...
- Превосходно, сударь, - перебил его Бенкендорф. - Но мне хотелось бы
узнать истинную причину, прямо скажем, очень странной и редкой для
иностранца просьбы.
- Ну что ж, ваше сиятельство... - Лицо Ивана Ивановича озарилось мяг-
кой и нежной улыбкой. - Я прошу у вас политического убежища, потому что
именно в вашей стране я встретил существо, которое горячо полюбил и по-
кинуть которое у меня нет сил! Я люблю и любим, ваше сиятельство, и если
вы дадите мне возможность навсегда остаться в России - я буду счастлив
до конца своих дней! Порукой тому - моя шпага, готовая служить вам всег-
да и везде!..
И он красивым жестом выложил свою шпагу на стол Бенкендорфа.
