Странно однако, что так мало об этом говорили, особенно если вспомнить
шумиху после первой высадки. Думаю, действовала цензура, но почему она
по-прежнему была нужна?
Начали распространяться дикие слухи. Например, что королевская семья
стала триппи, забаррикадировалась в Виндзорском замке и готовит посадоч-
ную площадку для третьей волны триподов. Или что третья волна уже пришла
и захватила целую страну - по одной версии Францию, по другой - США. Как
сказал папа, цензура заставляет людей верить в любую нелепицу.
Но, помимо слухов, действительно происходили странные вещи. По-прежнему
исчезали люди. В Боулдере, ближайшем ярмарочном городе, сразу ушло сто
человек: оказалось, что ушли все люди китайского происхождения. На сле-
дующий день появился библиотечный фургон и увез двух работников и нес-
кольких читателей, пришедших менять книги. А два дня спустя Тодпоул объ-
явил себя территорией трипода. На дороге появилась большая надпись "Да
здравствует трипод", и без шлема никого туда не пропускали. Тут же всем
желающим предлагали шлемы.
Вечером папа достал чемоданчик, который оставил дядя Ян. Он сказал:
"Триподы дали их триппи, а триппи распространяют их. Не знаю, много ли
их было сначала, но теперь, должно быть, очень много".
Энди сказал: "Но как? Ведь все триподы уничтожены".
Папа поднял шлем. "Простая отливка, провода и несколько транзисторов -
триппи могут это готовить в тайных лабораториях. В сотнях тайных лабора-
торий по всему миру".
- Выбрось это, - с отвращением сказала Марта.
Он задумчиво смотрел на шапку. "Не знаю".
- Я знаю! Хочу, чтобы ты ее выбросил.
Я спросил: "А как она работает?"
Папа покачал головой. "Никто не знат в сущности, как действует гипноз.
Но поскольку это состояние, в котором люди контролируются внушением,
должно быть что-то, вызывающее транс - через радиоволны, действующие не-
посредственно на электрические центры мозга, вероятно, - вместе с прика-
зом подчиняться триподам. И эта комианда распространяется на всякого,
носящего шлем".
Он повернул шапку, осматривая ее. "Проводка похожа на замкнутый контур.
Она связана с контрольной станцией - на спутнике или на корабле трипо-
дов. В таком случае разорвать контур - значит вывести ее из строя".
- Немедленно убери это из дома, - сказала Марта.
- Но как ты уберешь их с голов триппи? Ну, ладно. - Он положил шапку об-
ратно в чемоданчик. - Пока спрячу в сарае.
Когда в следующий раз позвонила Ильза, трубку взял я.
Она сказала: "Как приятно слышать твой голос, Лаври. Ты вырос, наверно.
Кажется, я так давно тебя не видела. Как у вас дела? Приходят плохие со-
общения из Англии. Об этих триппи и о беспорядках ... драках и другом".
- Не так плохо, - ответил я. - Сейчас позову папу.
- Минутку. Сначала я поговорю с тобой. Как дела в школе?
- Небольшой беспорядок.
- Но ты готовишься к экзаменам? Важно не потерять Rhythmus ...
Я не понимал, зачем использовать немецкое слово вместо обычного ритм. Ее
акцент и голос раздражали меня, как всегда. И вообще я не понимал, какое
право она имеет спрашивать меня о школьных делах; она ведь только делала
вид, что интересуется.
Я передал трубку папе и пошел к себе. Там был Энди, за моим компьютером.
Он спросил, не возражаю ли я, я ответил - нет, но подумал, что он мог бы
спросить и раньше. Попытался читать, но щелчки клавиатуры отвлекали, так
что в конце концов я снова спустился в гостиную. В то же время из кухни
вышла Марта за порцией вечерней выпивки.
Наливая ей, папа сказал: "Ильза передает привет".
- Она звонила? Жаль, что ты не позвал меня. Я хотела спросить ее о та-
релке, которую мы купили в Бате в прошлом году. Не думала я, что моя па-
мять может стать хуже, но она стает.
- Нас прервали. И она сказала, что в пятый раз пытается связаться с на-
ми. Линии перегружены. - Он помолчал. - Она сказала мне кое-что, чего я
не знал; у них там нет цензуры. В Америке полиция и войска получили при-
каз без разговоров стрелять в людей в шлемах - убивать на месте.
- Пора и нам делать то же, - сказала Марта.
- Швейцарцы считают, что со дня на день мы будем... Марта...
Она подняла голову от журнала. "Что?"
- Ильза считает, что мы должны прилететь к ней в Швейцарию.
- Вздор. Правительство теперь серьезно берется за дело, и все скоро на-
ладится. Лучше Ильзе прилететь сюда. Если ее отец держится так долго,
значит он не умирает.
Они какое-то время спорили, но Марта взяла верх. Это меня не удивило -
Марта всегда побеждала в таких спорах. А что касается отца, то я чувс-
твовал, что его беспокоят вовсе не триппи, а отсутствие Ильзы. Если она
вернется, для него это не хуже, чем лететь к ней. Он сказал, что поста-
рается связаться с ней. Марта сказала, что лучше вначале позвонить в аэ-
ропорт и узнать расписание.
Он довольно быстро дозвонился до аэропорта, и я слышал, как он спрашива-
ет расписание рейсов на Женеву. Разговор казался обычным, но вдруг он
повесил трубку.
- Ну, как? - спросила Марта.
- Полеты в Швейцарию и из нее прекращены.
- Вероятно, временно, пока все не наладится.
По лицу папы я видел, что есть еще кое-что. "Служащий аэропорта сказал
еще ... Не специально, а как заключение разговора. Он сказал :"Да
здравствует трипод".
Из всех неприятностей совместной жизни с Энди мне особенно не нравилось
то, что он встает рано. Он старался не шуметь, но это было еще хуже -
наполовину проснуться и слушать, как он тихо ходит, осторожно закрывает
дверь, идя в ванную, еще осторожнее открывает ее, возвращаясь. Ночью я
долго не спал, думая о триппи и шапках, и эти утренние тихие шаги разд-
ражали меня больше обычного. Я размышлял, нет ли возможности переселить
его в свободную комнату на половине Марты, впрочем, без особого оптимиз-
ма, когда он окликнул :"Лаури!"
Он стоял у окна. Я раздраженно спросил : "Что?"
- Самолеты.
Я услышал негромкий звук и пошел к окну. У нас хороший обзор, и я увидел
два истребителя, вылетающих из-за холмов за Тодпоулом. От удовольствия
видеть их я забыл о своем раздражении: такие стремительные и прекрасные
сравнительно с неуклюжими треножниками. Какое значение имеют несколько
человек, охваченных трансом, когда на нашей стороне такая сила?
- Фантастично! - сказал я.
- Там еще.
Он указал на юг. Навстречу первым двум летела тройка. На соединение, ре-
шил я. И думал так, пока не начали взрываться ракеты. Это продолжалось
недолго. Один из двух вспыхнул оранжевым и красным пламенем, а второй
улетел на запад, атакующая тройка преследовала его.
Я шепотом спросил: "Что это?"
Но я уже знал. Все пять "Харриеры" со знаками военно-воздушных сил. Ко-
торая сторона в шапках, а которая свободна, я не знал, но одно было не-
сомненно: армия тоже разделилась на наших и не наших.
Приказ передали по радио: телевизионные передачи прекратились. Все сво-
бодные граждане должны оказывать помощь властям в борьбе с носящими шап-
ки. Полное сотрудничество с полицией и армией, которые получили свободу
действий в наведении порядка. Ситуация сложная, но свободные граждане,
борюшиеся за свою свободу, победят. Тем временем использование морского
и воздушного транспорта только по специальному разрешению. Население
должно оставаться дома, избегать пользоваться автомашинами, кроме край-
них случаев, и слушать правительственные радиопередачи.
Заявление повторили, а затем радио смолкло. Мы снова поймали эту стан-
цию, но слышался лишь гул помех. Но следующая станция работала, диктор с
йоркширским акцентом восторженно говорил, что победа свободных людей
всего мира близка. Все должны быть готовы принести в жертву все, даже
свою жизнь, если понадобится. Скоро человечество узнает мир и гармонию,
которых оно тщетно искало с начала своей истории. Да здравствует трипод!
Папа и Марта пили виски. Марта и раньше частенько выпивала, но папа ни-
когда, только по праздникам.
Он налил еще и сказал: "Будет трудно день - два, может, с неделю. Продо-
вольствие станет проблемой. - Он протянул ей стакан. - Последний приказ
был оставаться на месте. Придется, но мне это не нравится".
- Мне тоже. Делай, что тебе говорят, - таков путь овец на бойню.
- Но у нас нет выбора. Мы не можем выбраться из страны - триппи контро-
лируют Хитроу, но даже если бы аэропорт был свободен, полеты все равно
запрещены. Здесь по крайней мере лучше, чем в городе.
Марта сказала: "Мне никогда не нравилось принуждение".
Он раздраженно ответил: "А кому нравилось? Но приходится смотреть фактам
в лицо".
Она осушила свой стакан. "Смотреть им в лицо - и рассчитывать. Особенно
учитывать те, что на твоей стороне. Нам говорят, что нельзя вылетать из
аэропортов и отплывать из портов. Если бы у нас было летное поле и част-
ный самолет, никто не остановил бы нас".
- Но у нас нет... - Он замолк. - Ты имеешь в виду - "Эдельвейс"? Мы до
него не доберемся. Между нами и рекой не менее полудюжины застав.
- Надо попробовать, чтобы проверить.
- Но даже если доберемся и выйдем в море, куда мы направимся?
- Я имею в виду одно место. Оно далеко от всей этой суматохи, и у меня
там дом.
Он молча смотрел на нее. В конце концов сказал я: "Гернси".
Папа продолжал молчать. Марта спросила: "Ну? Почему бы нет?"
- Это нарушение.
- Именно так говорит собака овце, которая выходит из ряда.
- Ну, если завтра или послезавтра дела пойдут еще хуже... подумаем.
- Бывают времена, когда раздумывать, а не действовать - худшая политика.
- Как обычно, голос ее звучал твердо и решительно. - Действовать надо
немедленно.
Он долго смотрел на нее, потом кивнул в знак согласия. "Утром?"
Она поставила стакан. "Начну собираться немедленно".
Когда она вышла, папа налил себе еще. Он смотрел на фотографию в сереб-
ряной рамке - Ильза, смеющаяся, в летнем платье. Он уступил, понял я,
потому что у Марты характер сильнее, а не потому, что согласился с ней.
И, может, потому что не хотел признаться в истинных причинах своего не-
желания оставить дом. Я подумал, что знаю эту причину. Это был и дом
Ильзы; оставить его - значило оборвать связь с Ильзой, может быть, пос-
леднюю.
Марта сказала Анжеле, что мы только на несколько дней отправляемся на
Гернси, иначе та не захотела бы оставить пони. Мы с Энди пошли с нею в
конюшню, чтобы попрощаться. Я держался подальше от зубов лошади, но она
пыталась лягнуть меня, и это ей чуть не удалось. Я решил, что вполне
прожил бы в мире без пони.
Тем не менее мне было грустно смотреть, как Анжела ласкает ее. Я не мог
взять с собой и свой велосипед, но оставить неодушевленный предмет сов-
сем не то, что живое, хоть и с дурным характером, как у Принца. Впрочем,
с Принцем все будет в порядке: для пони неважно, кто правит миром, пока
его кормят. Анжела на прощанье покормила его отрубями и вышла, весело
болтая о Гернси и о том, можно ли еще в этом году купаться .
Когда рассветало, мы выехали на "Ягуаре" Марты. Нас дважды останавливала
полиция. Полицейские разговаривали грубо - разве мы не слышали приказ
оставаться дома? - но папа и мама давали убедительные объяснения. У Мар-
ты сестра, которая одна живет в Старкроссе, у нее сердечный приступ, и
она позвонила по телефону. Сержант со второй заставы спросил папу, поче-
му тот не поехал один, чтобы увезти свою тетушку. Папа ответил, что воз-
ле нашего поселка заметили банду людей в шапках, и он не рискнул оста-
вить детей или свою больную мать. Марта изо всех сил старалась выглядеть
больной и хрупкой; к счастью, было еще темновато.
После этого сержант держался дружелюбнее. Он сказал, что папе повезло,
что его тетя живет по эту сторону реки; на другом берегу дела идут пло-
хо, и всякая связь с Эксмутом утрачена. Говорят, танки триппи движутся
от Дартмура - к Плимуту, вероятно, но они могут повернуть и сюда. Папа
ответил, что мы как можно скорее вернемся домой. Ведь это не может долго
