- Это да. И она может быть... жестокой.
К_а_ж_д_ы_й_ _и_з_ н_а_с_ _ж_е_с_т_о_к_ _п_о_-_с_в_о_е_м_у_ - вот что
говорила София.
Я поднял глаза и встретился взглядом со Стариком.
- О чем ты задумался, Чарлз?
Но я не ответил ему.
На следующий день меня вызвали в Скотленд-Ярд, и в кабинете отца я
обнаружил инспектора Тавернера.
У последнего был очень довольный и возбужденный вид.
- Фирма Леонидиса по поставкам на мели, - сообщил отец.
- Разорится с минуты на минуту, - добавил Тавернер.
- Вчера вечером курс их акций действительно резко упал, - сказал я. -
Но сегодня утром положение вроде бы поправилось.
- Нам пришлось наводить справки очень осторожно, - сказал Тавернер. -
Никаких прямых вопросов. Чтобы не вызвать панику и не встревожить нашего
готового к отъезду джентльмена. Но полученная нами из некоторых секретных
источников информация абсолютно недвусмысленна. Фирма по поставкам
находится на грани краха. Она не в состоянии выполнить взятые на себя
обязательства. Дело в том, что в продолжении многих лет управление фирмой
осуществлялось из рук вон плохо.
- То есть виноват Роджер Леонидис?
- Да. Он там главный, как ты знаешь.
- И он тратил деньги фирмы...
- Нет, это вряд ли, - покачал головой Тавернер. - То есть, может, он
и убийца, но не мошенник. По правде говоря, с деловой точки зрения он
просто... дурак. У него нет ни капли здравого смысла. То он башку очертя
бросается в какие-то сомнительные мероприятия, то колеблется и отступает
перед самыми выгодными сделками. Он облекает властью людей, менее всего
способных защищать интересы фирмы. Роджер - недалекий, простодушный парень
и всегда доверял всяким проходимцам. В общем, во все времена и во всех
случаях он вел себя неправильно.
- Да, такие люди иногда встречаются, - сказал отец. - И они не
столько глупы, сколько плохо разбираются в людях. И обуреваемы жаждой
деятельности в самые неподходящие моменты.
- Бизнес не для таких, - заметил Тавернер.
- И Роджер никогда и не стал бы заниматься бизнесом, не окажись он
сыном Аристида Леонидиса.
- Когда старик передал предприятие во владение сыну, оно процветало.
Это была настоящая золотая жила! И новый владелец мог просто сидеть себе
сложа руки, пока дела шли своим чередом.
- Ну нет, - отец покачал головой. - Никакое предприятие не может
функционировать само по себе. Всегда должны приниматься какие-то решения:
одного уволить, другого принять... Разные нюансы внутренней политики.
Роджер Леонидис же во всех случаях принимал неверные решения.
- Это точно, - подтвердил инспектор Тавернер. - Он лояльный малый:
держал на работе самых никчемных людей - просто из симпатии или жалости. А
иногда ему в голову взбредали разные дикие идеи, которые он непременно
пытался воплотить в жизнь, несмотря на связанные с этим огромные расходы.
- Но ничего противозаконного! - уточнил отец. - Абсолютно ничего
противозаконного.
- Тогда почему он пошел на убийство? - спросил я. - Может быть,
Роджер Леонидис не мошенник и не подлец, а просто дурак, - сказал
Тавернер. - Это дела не меняет - или почти не меняет. Единственное, что
могло спасти фирму по поставкам от краха, - это колоссальная сумма денег,
полученная к... - он заглянул в записную книжку, - к следующей среде,
самое позднее.
- Именно такая сумма, какую он получит - или рассчитывает получить -
по завещанию отца?
- Совершенно верно.
- Но он не сможет получить ее наличными.
- Да. Но ему откроют кредит! Это одно и то же.
Мой старик покивал.
- А не проще было бы просто обратиться за помощью к старому
Леонидису? - предположил он.
- Думаю, Роджер так и сделал, - сказал Тавернер. - И именно этот
разговор девчонка и подслушала. Старик наверняка наотрез отказался
выбрасывать деньги на ветер. Наверняка.
Я подумал, здесь инспектор Тавернер, похоже, прав. Аристид Леонидис
отказался финансировать постановку пьесы для Магды, считая, что спектакль
не будет иметь успеха. И последующие события доказали его правоту. Он
всегда был щедр по отношению к своей семье, но не собирался вкладывать
деньги в сомнительные предприятия. А фирме Роджера требовались тысячи или
даже сотни тысяч. Старик отказал сыну наотрез, и единственной возможностью
избежать банкротства для Роджера оставалась смерть отца.
Да, мотив, конечно, достаточно серьезный.
Отец взглянул на часы.
- Я попросил его подойти сюда. Он должен быть здесь с минуты на
минуту.
- Роджер?
- Да.
- "Приходи ко мне на ужин мухе говорил паук"? - пробормотал я.
Тавернер казался несколько шокированным.
- Мы сразу же введем его в курс дела, - сурово сказал он мне.
Сцена была готова к началу действия, стенографистка сидела за столом
в углу. Вскоре зазвенел звонок, и несколькими минутами позже в кабинет
вошел Роджер Леонидис.
Он вошел энергичной и несколько неуклюжей походкой и тут же наткнулся
на стул. Как прежде, он напомнил мне огромного дружелюбного пса, и я тут
же решил для себя совершенно определенно, что инсулин на эзерин заменил не
этот человек. Этот обязательно разбил бы пузырек, расплескал лекарство на
пол или как-нибудь еще испортил бы все дело. "Нет, - решил я, - Роджер,
конечно, был посвящен в план преступления, но исполнителем задуманного
являлась Клеменси".
Роджер говорил без умолку:
- Вы хотели видеть меня? Вы обнаружили еще что-нибудь? Привет, Чарлз!
Сначала не заметил вас. Очень мило с вашей стороны присутствовать здесь.
Но, пожалуйста, скажите мне...
Такой славный, такой по-настоящему симпатичный человек. Но многие
убийцы казались славными симпатичными людьми, как говорили впоследствии их
ошеломленные друзья. Чувствуя себя Иудой, я приветственно улыбнулся.
Мой отец держался подчеркнуто холодно, был сдержан и официален. Он
произносил гладкие, привычные фразы: "Показания... даны без принуждения...
Можете требовать присутствия вашего адвоката..."
Роджер Леонидис отмел в сторону все эти традиционные формулы
характерным для него нетерпеливым жестом.
Я заметил слабую сардоническую улыбку на губах инспектора Тавернера и
прочитал его мысли:
"Э_т_и_ п_а_р_н_и_ в_с_е_г_д_а_ т_а_к_ у_в_е_р_е_н_ы_ в_ с_е_б_е_.
О_н_и_ н_е_ м_о_г_у_т_ о_ш_и_б_а_т_ь_с_я_. _О_н_и_ т_а_к_и_е_ у_м_н_ы_е_!"
Я сел в уголке, не привлекая к себе внимания.
- Я просил вас прийти сюда, мистер Леонидис, - говорил мой отец, - не
для того, чтобы сообщить вам нечто новое, а для того, чтобы услышать нечто
новое из ваших уст - то, о чем вы умолчали накануне.
Роджер Леонидис страшно удивился:
- Умолчал?! Но я рассказал вам все - абсолютно все.
- Думаю, все-таки нет. Вы разговаривали с покойным в день его смерти?
- Да, да! Мы с ним пили чай. Я говорил вам.
- Да, говорили. Но вы не сообщили нам о содержании вашего разговора.
- Мы... просто... беседовали.
- О чем?
- О текущих домашних делах, о Софии...
- А о фирме по поставкам товаров в вашем разговоре случайно не
упоминалось?
Наверное, до сих пор я смутно надеялся, что Джозефина все выдумала,
но в следующий миг моя надежда бесследно испарилась.
Роджер переменился в лице - теперь вместо волнения и озабоченности на
последнем было написано чувство, очень похожее на отчаяние.
- Боже мой! - Великан упал в кресло и закрыл лицо руками.
Тавернер лениво улыбнулся, как довольный кот.
- Мистер Леонидис, вы признаете, что были недостаточно искренни с
нами?
- Откуда вы узнали об этом? Я думал, никто не знает... Я не понимаю,
каким образом кому-то стало известно содержание нашего разговора...
- У нас есть свои способы узнавать правду, мистер Леонидис. - Отец
сделал торжественную паузу. - Теперь вы, наверное, сами видите, что вам
стоит все рассказать нам.
- Да-да, конечно! Я все расскажу! Что именно вы хотите знать?
- Действительно фирма по поставкам товаров находится на грани
банкротства?
- Да. Ее уже ничем не спасти. Если бы только отец умер, не успев
узнать ни о чем. Мне так стыдно... это такой позор...
- Грозит ли вам судебное преследование?
Роджер резко выпрямился.
- Конечно, нет. Да, это банкротство - но банкротство честное. Я смогу
выплатить всем кредиторам по двадцать шиллингов на фунт, если продам все
свое имущество, - а я это безусловно сделаю. Нет, мне стыдно, что я не
оправдал доверия отца. Он мне так верил! Он отдал мне свою самую крупную -
и самую любимую - фирму. И никогда не вмешивался в мои дела, никогда меня
не контролировал... Он просто... просто верил мне... А я обанкротился.
- Значит, судебное преследование вам не грозит? - сухо сказал отец. -
Тогда почему же вы с женой собирались тайком уехать за границу?
- Вы и это знаете?!
- Как видите, мистер Леонидис.
- Но разве вы не понимаете?! - Роджер порывисто подался вперед. - Я
не мог сказать отцу правду. Это выглядело бы так, будто я прошу у него
денег, будто я хочу, чтобы он снова помог мне встать на ноги. Папа... папа
очень любил меня. И обязательно захотел бы помочь мне. Но я не мог... не
мог больше заниматься бизнесом... потому что все эти неприятности начались
бы снова... Я совершенно не умею вести дела. У меня нет к этому
способностей. Я не такой человек, каким был мой отец, - и я всегда знал
это. Я очень старался, но у меня ничего не получалось. И я был так
несчастен... Боже! Вы себе просто не представляете, как несчастен я был! Я
долго пытался как-то выкрутиться и надеялся только на то, что милый старик
ничего не прознает о моих неприятностях. Но потом стало ясно, что
банкротства не избежать... Клеменси все поняла и согласилась со мной. Мы
вдвоем придумали этот план. Никому ничего не говорить. Уехать. Пусть гроза
разражается после нашего отъезда. Я собирался оставить отцу письмо с
признанием... и мольбами о прощении. Отец всегда был так добр ко мне - вы
себе не представляете! Но тогда бы он уже ничего не смог поделать. Вот
чего я хотел: не просить его ни о чем, а начать где-нибудь вдалеке новую
самостоятельную жизнь. Жить просто и скромно. Выращивать что-нибудь:
кофе... фрукты... Зарабатывать только на самое необходимое. Конечно,
Клеменси будет тяжело, но это ее не страшит. Она прекрасная женщина,
просто прекрасная!
- Понятно, - голос моего отца был холоден. - И почему же вы
передумали?
- Передумал?
- Да. Почему в конце концов вы решили пойти к отцу и просить его о
денежной помощи?
Роджер непонимающе уставился на него:
- Но я этого не делал!
- Неужели, мистер Леонидис?
- Вы все совершенно неправильно поняли! Это не я пошел к отцу, а о н
послал за мной. Он все каким-то образом прознал в Сити - наверное, до него
дошел какой-то слух... Отец всегда все знал. Он задал мне вопрос в лоб.
Конечно, я сразу же признался во всем... и все рассказал ему. Я сказал,
что мучаюсь не столь из-за потерянных денег, сколько из-за потерянного в
его глазах доверия.
Роджер судорожно сглотнул.
- Милый папа! Вы не представляете, как он был добр ко мне! Никаких
упреков. Сама доброта. Я сказал, что не хочу просить помощи у него... что
хочу уехать, как и задумал... Но он даже слышать об этом не желал. И
настоял на денежной помощи моей фирме.
- Вы хотите заставить нас поверить, что ваш отец намеревался оказать
вам финансовую помощь? - резко спросил Тавернер.
- Конечно. Он дал письменные инструкции своим торговым агентам.
Кажется, Роджер заметил недоверие на лицах двух сидящих перед ним
мужчин, потому что вдруг вспыхнул:
