- Нет, это невозможно. Мы должны пройти через все это. Но, Чарлз, как
тяжело знать наверняка, что... кто-то в этом доме... кто-то, с кем я
вижусь и разговариваю каждый день, является хладнокровным расчетливым
убийцей...
Я ничего не мог ответить на это. Такая девушка, как София, не
нуждается в пустых, ничего не значащих словах утешения.
- Если бы только _з_н_а_т_ь_... - прошептала она. - - Больше всего
меня пугает, что мы можем не узнать _н_и_к_о_г_д_а_...
Да, это действительно было страшно представить... И действительно
существовала возможность так никогда и не узнать имени убийцы.
И тут я вспомнил, что хотел задать Софии один вопрос на интересующую
меня тему.
- Скажи, София, а кто в доме знал об этих глазных каплях, об эзерине?
То есть, первое, что они у дедушки есть и, второе, что они смертельно
ядовиты?
- Понимаю, куда ты клонишь. Но это бесполезно. Об этом знали все.
- Да, конечно, вообще знали все... Но конкретно...
- Мы все знали конкретно. Как-то мы пили кофе у дедушки всей семьей.
Он любил, когда вся семья собиралась вокруг него. Вдруг у него заболели
глаза, и Бренда достала эзерин, чтобы закапать дедушке. А Джозефина,
которая всегда и по любому поводу задает вопросы, спросила: "Почему на
этикетке написано "Только для наружного употребления?" А дедушка улыбнулся
и ответил: "Если бы Бренда по ошибке ввела мне в вену вместо инсулина
эзерин, пожалуй, я бы задохнулся от негодования, порядком посинел и затем
умер, потому что, видишь ли, у меня не очень сильное сердце." - "О-о..." -
сказала Джозефина, а дедушка продолжал: "Так что мы должны внимательно
следить за тем, чтобы Бренда не перепутала лекарства и не сделала мне
инъекцию эзерина вместо инсулина". - София помолчала и закончила: - Мы все
это слышали, понимаешь? Мы все это слышали!
Я понимал. Если до сих пор у меня еще оставалась слабая надежда, что
убийца должен был обладать какими-то специальными знаниями, то теперь
оказалось: старый Леонидис самолично подсказал убийце план действий.
Преступнику не нужно было ничего придумывать - простой и легкий способ
умерщвления предложила ему сама жертва.
Я глубоко вздохнул. Прочитав мои мысли, София сказала:
- Да, это ужасно.
- Знаешь, София, - медленно проговорил я, - я понял одну вещь.
- Какую?
- Ты права: Бренда этого сделать не могла. Она не могла убить старика
именно этим способом... после его слов, которые вы все слышали... и все
прекрасно помните...
- Не знаю. Бренда довольно глупа в некоторых отношениях.
София отошла от меня.
- Тебе не хочется, чтобы это оказалась Бренда, да?
Что я мог ответить на этот вопрос? Я не мог, просто не мог заявить:
"Нет. Я надеюсь, убийцей окажется Бренда".
Почему? Не знаю, просто я видел: Бренда осталась совсем одна против
враждебно настроенной могущественной семьи Леонидисов. Было ли это
рыцарством? Жалостью к слабому, к беззащитному? Я вспомнил, как Бренда
сидела на тахте в своем дорогом траурном платье. Вспомнил нотки
безнадежности в её голосе и выражение страха в глазах.
Тут очень кстати вернулась Нэнни и, не знаю, каким образом, сразу же
почувствовала возникшую между мной и Софией напряженность.
- Все только и говорят, об убийствах и тому подобном, -
неодобрительно заворчала она. - Забудьте об этом, вот мой вам совет. Вас
это дело совершенно не касается.
- О, Нэнни... разве ты не понимаешь, в этом доме живет убийца...
- Чепуха, мисс София. Просто не знаю, что с вами делать. Разве
передняя дверь не открыта все время? Да все двери в доме открыты...
Свободный вход любым ворам и грабителям.
- Но ведь это не мог быть грабитель, ведь ничего не украдено! И
вообще, зачем грабителю отравлять дедушку?!
- Я не сказала, что это был грабитель, мисс София. Я только сказала:
все двери в доме всегда открыты. В дом легко мог войти любой человек. Я
лично считаю - это дело рук коммунистов. - Нэнни покивала с
удовлетворенным видом.
- Но чего ради коммунистам убивать бедного дедушку?
- Ну... за всеми темными делами стоят коммунисты. А если и не
коммунисты, то по крайней мере нечестивые католики. Блудница Вавилонская -
вот кто они такие. И с видом человека, сказавшего свое последнее и
решительное слово, Нэнни снова отправилась в судомойную.
Мы с Софией рассмеялись.
- Старый добрый протестант, - заметил я.
- Да. Слушай, Чарлз, пойдем в гостиную. Там что-то вроде семейного
совета. Вообще-то мы намечали его на вечер, но решили начать пораньше.
- Наверное, мне не стоит влезать в ваши дела?
- Если ты собираешься когда-нибудь стать членом нашей семьи, тебе
лучше заблаговременно познакомиться с ней поближе.
- А что обсуждается сегодня на семейном совете?
- Дела дяди Роджера. Кажется, ты в курсе его неприятностей. Но как ты
мог подумать, что он убил дедушку? Дядя Роджер просто обожал его!
- Я подозревал не Роджера, а Клеменси.
- Только потому, что я сама подкинула тебе эту мысль. Думаю, Клеменси
совершенно не расстроится, если Роджер потеряет все деньги. Скорей всего,
она даже будет довольна этим. У нее странная страсть н е иметь лишних
денег. Пойдем.
Когда мы с Софией вошли в гостиную, громкие голоса сразу смолкли. Все
посмотрели на нас.
Вся семья была в сборе. Филип сидел у окна в большом, обтянутом
малиновой парчой кресле. Его красивое лицо напоминало холодную суровую
маску. Он походил на судью, готового огласить приговор. Роджер пристроился
на пуфике у камина. Видимо, продолжительное время он нервно ерошил волосы,
и сейчас они стояли дыбом по всей голове. Левая штанина у него задралась,
галстук сдвинулся набок. Великан тяжело дышал, лицо его раскраснелось.
Рядом с мужем сидела Клеменси - ее миниатюрная фигура буквально утопала в
огромном глубоком кресле. Отвернув лицо в сторону от остальных
присутствующих, она бесстрастным взглядом изучала обшитые деревом стены.
Эдит, прямая как палка, восседала на дедушкином кресле и, плотно сжав рот,
с невероятной скоростью орудовала вязальными спицами. Самыми
привлекательными фигурами в гостиной были Магда и Юстас, будто сошедшие с
портрета Гейнсборо. Мать и сын расположились на диване - смуглый красивый
подросток с мрачным взглядом и около него, небрежно бросив руку на спинку
дивана, Магда, герцогиня из замка "Три фронтона", в изысканном темном
халате, из-под полы которого была аккуратно выставлена маленькая ножка в
парчовой туфельке.
Филип нахмурился.
- София, - сказал он, - извини, но мы обсуждаем внутрисемейные дела.
Мисс де Хэвилэнд звякнула спицами. Я приготовился извиниться и выйти,
но София опередила меня.
- Мы с Чарлзом, - сказала она звонким решительным голосом, -
собираемся пожениться. Я хочу, чтобы мой жених присутствовал на семейном
совете.
- А почему бы и нет? - вскричал Роджер, порывисто вскакивая с пуфика.
- Я повторяю, Филип, в этом деле нет ничего секретного! Завтра-послезавтра
об этом узнает весь мир. И в любом случае, мой мальчик, - Роджер подошел
ко мне и дружески положил руку на мое плечо, - в ы все равно уже все
знаете. Вы же присутствовали при моем утреннем разговоре с полицейскими в
Скотленд-Ярде.
- Расскажите! Расскажите же мне! - воскликнула Магда, подаваясь
вперед. - Какая в Скотленд-Ярде обстановка? Это так интересно! В кабинетах
там стулья или кресла? Какие занавески на окнах? Никаких цветов, наверное?
Диктофоны на столах?
- Угомонись, мама, - сказала София. - Ты же велела Джону Вавасуру
выбросить из пьесы сцену в Скотленд-Ярде, посчитав ее малодинамичной и
неубедительной.
- Да, она сводит пьесу к дешевому детективу, - согласилась Магда. - В
то время как "Эдит Томпсон" - это психологическая драма или
психологический триллер... Какое из определений звучит лучше?
- Вы были в полиции сегодня утром? - резко спросил Филип. - Зачем?
Ах, да... ваш отец...
Он нахмурился, и я еще более отчетливо понял, что мое присутствие
здесь крайне нежелательно, но София крепко держала меня за руку.
Клеменси пододвинула мне стул:
- Присаживайтесь.
Я благодарно взглянул на нее и воспользовался предложением.
- Можете говорить, что хотите, - сказала мисс де Хэвилэнд, очевидно
продолжая прерванный разговор, - но мы должны уважать желания Аристида.
Как только все формальности с завещанием будут улажены, я тут же отдам
тебе все свои деньги, Роджер.
Роджер яростно дернул себя за волосы.
- Нет, тетя Эдит! Н е т! - выкрикнул он.
- Мне хотелось бы произнести те же слова, - заговорил Филип, - но
нужно принять во внимание все факторы...
- Старина Фил, неужели тебе непонятно? Я не собираюсь ни у кого брать
ни полпенни.
- Конечно, ему непонятно, - резко заметила Клеменси.
- В любом случае, Эдит, - сказала Магда, - когда все формальности с
завещанием будут улажены, у Роджера появится собственный капитал.
- Но ведь эти формальности вряд ли будут улажены к нужному сроку, -
подал голос Юстас.
- Ты не можешь судить об этом, Юстас, - отрезал Филип.
- Мальчик абсолютно прав! - воскликнул Роджер. - Он попал в самую
точку! Ничто уже не в силах предотвратить банкротства. Ничто!
В голосе его как будто слышалось облегчение.
- Так что здесь и обсуждать нечего, - добавила Клеменси.
- Так или иначе, все эти разговоры не имеют никакого значения, -
сказал Роджер.
- А я считаю, все эти разговоры имеют очень даже большое значение. -
Филип поджал губы.
- Нет! - воскликнул Роджер. - Н е т! Что может иметь значение по
сравнению со смертью отца?! Папа _у_м_е_р_! А мы сидим здесь и обсуждаем
какие-то денежные дела. Бледные щеки Филипа чуть порозовели.
- Мы просто пытаемся как-то помочь тебе, - холодно заметил он.
- Я знаю, Фил. Знаю, старина. Но ничего уже нельзя поделать, и нужно
смириться с этим.
- Пожалуй, я все-таки _м_о_г_у_ собрать некоторую сумму. Правда, цены
на недвижимость упали в последнее время и часть капитала я просто не имею
права трогать - деньги Магды и тому подобное... но...
- Конечно, тебе не набрать достаточную сумму, дорогой, - быстро
вмешалась Магда. - Смешно даже пытаться... И это было бы непорядочно по
отношению к нашим детям.
- Говорю же вам, я ни у кого ничего не прошу! - завопил Роджер. - Я
уже _о_х_р_и_п_, повторяя вам одно и то же. Меня абсолютно устраивает
существующее положение вещей.
- Это вопрос престижа, - сказал Филип. - И отца, и нашего.
- Это было не семейное предприятие. Концерном владел я
е_д_и_н_о_л_и_ч_н_о_.
- Да, - Филип холодно посмотрел на брата. - Концерном владел ты
единолично.
Эдит де Хэвилэнд встала.
- Полагаю, мы достаточно подробно обсудили эту тему. Железные нотки в
ее властном голосе всегда оказывали свое действие. Филип и Магда
поднялись. Юстас неторопливо направился к двери, и я впервые обратил
внимание на некоторую скованность его походки. Мальчик не то чтобы
прихрамывал, но передвигался неровными, скачущими шагами.
Роджер взял Филипа под руку: Спасибо, Фил, за предложение помощи! - И
братья вышли вместе.
- Дурацкая нервотрепка! - пробормотала Магда, удаляясь вслед за ними.
София сказала, что должна распорядиться насчет моей комнаты, и ушла
тоже.
Эдит де Хэвилэнд поднялась с места, складывая свое вязание. Старая
леди посмотрела на меня, и мне показалось, она хочет заговорить со мной.
Ее взгляд был почти умоляющим. Но потом тетя Эдит вдруг передумала,
вздохнула и вышла из комнаты вслед за остальными.
