Девочка снова вернулась к интересующей ее теме.
- А человек, который пришел с инспектором Тавернером, тоже сыщик, да?
В книгах говорится - полицейских, переодетых в штатское, всегда можно
узнать по обуви. Но у этого полицейского обыкновенные замшевые ботинки.
- Все на свете требует перемен, - пробормотал я.
Джозефина истолковала это замечание по-своему.
- Да, - сказала она. - Думаю, скоро здесь произойдут большие
перемены. Мы переедем в Лондон и будем жить в доме на набережной. Мама
давно об этом мечтает. Она будет страшно довольна. А папа, пожалуй, бросит
свою писанину. Раньше он не мог себе этого позволить. Он потерял кучу
денег на "Иезавели".
- На Иезавели? - переспросил я.
- Да, вы не видели спектакля?
- О! Это спектакль! Нет, не видел. Я был за границей.
- Он не долго продержался на сцене, а точней, просто с треском
провалился. Пожалуй, роль Иезавели не для мамы. А как вы считаете?
Я суммировал все свои впечатления о Магде. Ни в розовом неглиже, ни в
строгом костюме она не походила на Иезавель, но хотелось верить, что я был
знаком еще не со всеми Магдами.
- Пожалуй, ты права, - осторожно согласился я.
- Дедушка сразу сказал, что спектакль провалится и что он не
собирается вкладывать деньги в постановку пьески на религиозную тему. Но
мама была страшно увлечена пьесой. Мне лично пьеса не особо понравилась. И
ничего похожего на библейскую историю. Я имею в виду, что в пьесе Иезавель
вовсе не такая злая, как в библии, - а страшно патриотичная и милая во
всех отношениях. Это делало спектакль скучным. Кончался он, правда,
хорошо: Иезавель выбросили из окна. Только никакие псы ее тело за стеной
Изрееля не ели. Жаль, верно? В этой истории мне больше всего нравится, как
псы едят ее тело. Мама говорит, поставить эпизод с псами на сцене нельзя,
но я не понимаю почему. Можно ведь держать в театре дрессированных собак.
- И девочка со смаком процитировала: - "И пошли хоронить ее, и не нашли от
нее ничего, кроме черепа, и ног, и кистей рук". Интересно, почему псы не
съели кисти ее рук?
- Понятия не имею, - сказал я.
- Трудно представить настолько разборчивых псов. Современные собаки
совсем не такие. Они едят _а_б_с_о_л_ю_т_н_о _в_с_е_.
Некоторое время Джозефина размышляла над этой библейской загадкой.
- Жаль, что спектакль провалился, - сказал я.
- Да. Мама страшно переживала. Рецензии были просто ужасные. Мама
рыдала день напролет и запустила подносом с завтраком в Глэдис, и та
отказалась у нас работать. Я чуть со смеху не лопнула.
- Насколько я понял, ты любишь драматические ситуации, Джозефина, -
заметил я.
- Дедушкин труп вскрывали, чтобы установить причину смерти, -
сообщила Джозефина.
- Тебе жаль, что дедушка умер? - спросил я.
- Не особенно. Я его не очень-то любила. Он запретил мне заниматься
балетом.
- А ты хотела заниматься балетом?
- Да, и мама тоже хотела, чтобы я занималась, и папа не возражал, но
дед сказал, это мне совершенно ни к чему.
Девочка соскользнула с ручки кресла, сбросила тапочки и попыталась
встать на носки.
- Конечно, для этого нужны специальные туфли, пуанты, - пояснила она.
- Да и в них иногда ноги стираешь до крови. - Она снова надела тапочки и
небрежно поинтересовалась:
- Вам нравится наш дом?
- Не уверен, - ответил я.
- Теперь его, наверное, продадут. Если только Бренда не захочет
остаться жить здесь. И дядя Роджер с тетей Клеменси теперь, наверное,
отложат свой отъезд.
- А они собирались уезжать? - спросил я, слегка заинтересованный.
- Да. Во вторник. Куда-то за границу. На самолете. И тетя Клеменси
купила удобный и очень легкий чемодан.
- Я не знал, что они собирались за границу, - сказал я.
- Никто не знал. Это их секрет. Они только хотели оставить записку
для дедушки. - Джозефина помолчала и добавила: - Но не приколотую к
подушечке для иголок. Так оставляют записки жены, уходящие от своих мужей
в очень-очень старых книгах. А в наше время это было бы глупо, потому что
никто больше не держит у себя подушечек для иголок.
- Да-да, конечно, Джозефина. А ты не знаешь, почему твой дядя хотел
уехать?
Девочка бросила на меня косой хитрый взгляд.
- Пожалуй, знаю. Это связано с лондонским офисом дяди Роджера. Я
подозреваю... но не уверена... он _р_а_с_т_р_а_т_и_л_ какие-то деньги.
- Почему ты так думаешь?
Джозефина подошла ближе и горячо задышала мне в лицо:
- В тот день незадолго до смерти дедушки дядя Роджер сидел у него в
комнате при закрытых дверях. И они говорили, говорили... Дядя Роджер
говорил, что всегда был никчемным дельцом, что не оправдал дедушкиных
надежд и его волнуют не потерянные деньги, а утраченное в глазах дедушки
доверие. Дядя был в ужасном состоянии.
Я разглядывал Джозефину со смешанными чувствами.
- Джозефина, тебе когда-нибудь говорили: подслушивать под дверями
некрасиво?
Девочка энергично закивала.
- Конечно, говорили. Но если ты хочешь все знать, просто
п_р_и_х_о_д_и_т_с_я_ подслушивать. Бьюсь об заклад, инспектор Тавернер
подслушивает.
Пока я обдумывал последнее утверждение, Джозефина продолжала
захлебываясь:
- И в любом случае, даже если _о_н_и_ не подслушивает, то другой уж
подслушивает наверняка... ну этот, в замшевых ботинках. И они шарят по
столам, и читают чужие письма, и вынюхивают чужие секреты. Но они глупы!
Они не знают, где искать.
Последние слова Джозефина произнесла с холодным высокомерием. По
своей тупости я пропустил их мимо ушей. Неприятный ребенок продолжал:
- Мы с Юстасом много чего знаем - но я знаю больше Юстаса. И не
собираюсь ничего ему рассказывать. Он говорит: женщины не могут быть
великими сыщиками. Но я считаю - могут. Я буду все записывать в блокнот, и
потом, когда полиция окажется в тупике, я выйду вперед и скажу: "Я знаю,
кто это сделал".
- Ты читаешь много детективов, Джозефина?
- Кучи.
- Наверное, ты считаешь, что знаешь, кто убил твоего дедушку?
- Да, _с_ч_и_т_а_ю_. Но мне нужны дополнительные улики. - Она
помолчала и добавила: - Инспектор Тавернер подозревает Бренду, да? Или
Бренду и Лоуренса вместе, потому что они - любовники.
- Тебе не стоит говорить такие вещи, Джозефина.
- Почему? Они же любовники.
- Ты не можешь судить об этом.
- Очень даже могу. Они пишут друг другу любовные письма.
- Джозефина! Откуда ты это знаешь?
- А я их читала. Ужасно слюнявые письма. Но Лоуренс вообще слюнтяй.
Он побоялся идти на войну и работал кочегаром в госпитале. А во время
бомбежек он просто зеленел от страха - нет, по правде зеленел. Мы с
Юстасом страшно веселились по этому поводу.
Пока я соображал, что следует отвечать в таких случаях, с улицы
донесся шум подъезжающей машины. В мгновение ока Джозефина оказалась у
окна и расплющила о стекло вздернутый носишко.
- Кто это? - спросил я.
- Мистер Гэйтскилл, дедушкин поверенный. Должно быть, насчет
завещания.
Возбужденно дыша, Джозефина бросилась из комнаты - безусловно, для
возобновления своей детективной деятельности.
В гостиную вошла Магда Леонидис и, к великому моему удивлению,
приблизилась ко мне и взяла меня за руки.
- О Боже! - произнесла она. - Какое счастье, что вы еще не уехали!
Присутствие мужчины иногда _п_р_о_с_т_о_ н_е_о_б_х_о_д_и_м_о_.
Она отпустила мои руки, подошла к стулу с высокой спинкой, чуть
подвинула его, мельком глянула на себя в зеркало, потом взяла со стола
эмалированную шкатулку и так стояла, задумчиво открывая и закрывая ее.
Это была красивая поза.
В гостиную заглянула София и предостерегающе шепнула:
- Гэйтскилл!
- Знаю, - откликнулась Магда.
Через несколько секунд София вошла в комнату в сопровождении
невысокого пожилого джентльмена, и Магда, отложив эмалированную шкатулку в
сторону, направилась к ним навстречу.
- Доброе утро, миссис Филип. Я, собственно, иду наверх. Тут возникло
какое-то недоразумение с завещанием. Ваш муж написал мне, полагая, что
завещание находится у меня. Со слов же покойного мистера Леонидиса я
заключил: оно хранилось в его сейфе. Вы ничего об этом не знаете?
- О, завещание нашего дорогуши? - Магда широко раскрыла удивленные
глаза. - Конечно, не знаю! Надеюсь, вы не считаете, что эта ужасная
женщина наверху уничтожила документ?
- Ну-ну, миссис Филип, - поверенный укоризненно погрозил ей пальцем.
- Не будем строить диких предположений. Вопрос просто в том, где ваш тесть
хранил свое завещание.
- Но он отсылал документ вам... это точно!.. После того как подписал
его. Он сам говорил нам об этом.
- Как я понял, полиция уже ознакомилась с бумагами покойного мистера
Леонидиса, - сказал мистер Гэйтскилл. - Я хотел бы перекинуться парой слов
с инспектором Тавернером.
И поверенный вышел из гостиной.
- Дорогая моя! - воскликнула Магда. - Она _н_а_в_е_р_н_я_к_а
уничтожила завещание! Я уверена в этом.
- Чепуха, мама. Бренда не стала бы совершать такой идиотский
поступок.
- Это вовсе не идиотский поступок. Если завещание не найдется, она
получит все.
- Ш-ш-ш... Гэйтскилл возвращается.
В гостиной снова появился Гэйтскилл в сопровождении инспектора
Тавернера и Филипа.
- Со слов мистера Леонидиса я понял, - говорил Гэйтскилл, - что он
положил завещание в свой сейф в банке.
Тавернер покачал головой.
- Я связывался с банком. У них нет никаких документов, принадлежащих
мистеру Леонидису, за исключением нескольких ценных бумаг.
- Может быть, Роджер... или тетя Эдит... София, позови их сюда,
пожалуйста.
Но призванный на семейный совет Роджер Леонидис ничем не смог помочь.
- Просто бред какой-то! - заявил он. - Папа подписал завещание и
совершенно определенно сказал, что собирается отправить его мистеру
Гэйтскиллу на следующий же день.
- Если память не изменяет мне, - начал мистер Гэйтскилл, откидываясь
на спинку кресла и прикрывая глаза, - двадцать четвертого ноября прошлого
года я составил проект завещания согласно инструкциям мистера Леонидиса.
Он его одобрил и вернул мне, после чего я переслал ему уже оформленное
завещание на подпись. Примерно через неделю я осмелился напомнить мистеру
Леонидису, что до сих пор не получил должным образом подписанного и
заверенного завещания, и поинтересовался, не желает ли он внести в него
какие-либо изменения. Мистер Леонидис ответил, что завещанием полностью
удовлетворен, и добавил, что уже отослал подписанный и заверенный документ
в свой банк.
- Совершенно верно, - горячо подтвердил Роджер. - Это было где-то в
конце прошлого ноября, помнишь, Филип? Папа собрал всех нас как-то вечером
и зачитал завещание.
Тавернер повернулся к Филипу Леонидису.
- Это совпадает с вашими воспоминаниями, мистер Леонидис?
- Да, - ответил Филип.
- Все это происходило в довольно торжественной обстановке. - Магда
вздохнула с довольным видом. - Я всегда считала: связанные с завещаниями
мероприятия очень драматичны.
- Мисс София?
- Да, - сказала София. - Я помню все точно.
- А каковы условия завещания? - спросил Тавернер.
Мистер Гэйтскилл собрался было ответить со свойственной ему
обстоятельностью, но Роджер Леонидис опередил его:
- Условия завещания предельно просты. Поскольку Электра и Джойс
умерли, их доля возвратилась к отцу. Сын Джойс, Уильям, погиб на войне в
Бирме, и его деньги тоже вернулись к отцу. Филип с детьми и я - последние
оставшиеся в живых Леонидисы. Папа оставил пятьдесят тысяч тете Эдит и сто
