лен. У моей горничной, у той, что отворяла вам дверь, есть маленький сы-
нишка. Мальчишки ведь любят возиться с машинами. Эллен, конечно, клянет-
ся, что он и близко не подходил. А мне все кажется, что бы там Мотт ни
говорил: в машине просто что-то разболталось.
- Где вы держите машину, мадемуазель?
- В сарае за домом.
- Вы его запираете?
Ник удивленно раскрыла глаза.
- Ох! Ну конечно, нет!
- И каждый может незаметно подойти к машине и вытворять все, что
угодно?
- Вообще-то да... пожалуй. Да только это глупо.
- Нет, это не глупо, мадемуазель. Вы все еще не понимаете. Вам грозит
опасность, серьезная опасность. Это говорю вам я. Я! Вы знаете, кто я
такой?
- Кто-о? - замирая, прошептала Ник.
- Я Эркюль Пуаро.
- О! - отозвалась та каким-то разочарованным тоном. - Ну еще бы...
- Вам известно это имя, а?
- Конечно.
Девушка съежилась. В ее глазах появилось загнанное выражение. Пуаро
сверлил ее пронзительным взглядом.
- Вы чем-то смущены. Я делаю из этого вывод, что вы не читали посвя-
щенных мне книг.
- Да нет... собственно говоря, не все. Но фамилию я, конечно, слыша-
ла.
- Вы вежливая маленькая лгунья, мадемуазель. - (Я вздрогнул, вспомнив
слова, которые слышал нынче днем в отеле) - Я забыл, вы ведь еще ребенок
- откуда вам знать? Как мимолетна слава! Вот мой друг - он вам расска-
жет.
Ник посмотрела на меня. Я откашлялся, немного смущенный.
- Мосье Пуаро... м-м... был знаменитым сыщиком, - объяснил я.
- Ах, мой друг! - воскликнул Пуаро. - И это все, что вы можете ска-
зать? Ну, каково? Скажите, что я единственный, непревзойденный, величай-
ший сыщик всех времен!
- В этом нет необходимости, - заметил я сухо. - Вы уже сами все ска-
зали.
- Так-то оно так, но мне пришлось поступиться своей скромностью. Че-
ловек не должен сам себе петь дифирамбы.
- Зачем же пса держать, а лаять самому? - не без ехидства посо-
чувствовала Ник. - Да, кстати, кто же пес? Я полагаю, доктор Ватсон?
- Моя фамилия Гастингс, - сказал я сухо.
- Битва при... - подхватила Ник. - 1066 год. Кто сказал, что я необ-
разованна? Нет, это ужас до чего здорово! Значит, вы думаете, что кто-то
в самом деле хочет со мной разделаться? До чего интересно! Жаль только,
в жизни ничего такого не бывает. Разве что в книгах. Мосье Пуаро, вы по-
хожи на хирурга, придумавшего какую-то новую операцию, или на врача, ко-
торый обнаружил неизвестную болезнь и хочет, чтобы она была у каждого
встречного.
- Черт побери! - загремел Пуаро. - Да будете ли вы говорить серьезно?
Вы, нынешняя молодежь, бываете вы хоть когда-нибудь серьезны? Славная
получилась бы шуточка, если бы вас нашли в саду возле отеля с этакой ак-
куратненькой маленькой дырочкой - только не в шляпке, а в голове. Вы бы
тогда не стали смеяться, а?
- Сеанс сопровождался потусторонним хохотом, - сказала Ник. - Нет,
серьезно, мосье Пуаро, я вам очень благодарна и все такое, но, честное
слово, это какое-то совпадение.
- Упряма как черт!
- Которому я и обязана своим именем. Моего дедушку подозревали в том,
что он продал душу черту. Его иначе и не называли здесь, как Старый Ник.
Он был зловредный старикан, но страшно занятный. Я его обожала. Ездила с
ним повсюду, и нас так и звали: его - Старый Ник, а меня - Молодая Ник.
А по-настоящему меня зовут Магдала.
- Редкое имя.
- Да. Оно у нас как бы фамильное. В семействе Бакли пропасть Магдал.
Во-он там висит одна, - она кивнула на один из портретов.
- А! - отозвался Пуаро. Потом, взглянув на портрет, висевший над ка-
мином, осведомился: - Ваш дедушка, мадемуазель?
- Он самый. Правда, хорош? Джим Лазарус хотел купить картину, но я не
продала. Старый Ник - моя слабость.
- А! - Пуаро немного помолчал и очень серьезно проговорил: - Вернемся
к нашей теме. Послушайте, мадемуазель. Я заклинаю вас, не будьте легко-
мысленны. Вам грозит опасность. Сегодня в вас стреляли из маузера...
- Из маузера? - она была поражена.
- Да, а почему это вас удивляет? У кого-то из ваших знакомых есть ма-
узер?
Она усмехнулась.
- У меня, например.
- У вас?
- Ну да, папин. Он привез его с войны. С тех пор он тут и валяется.
На днях я его видела в этом ящике.
Она показала на старинную конторку. Внезапно, словно ее что-то осени-
ло, девушка подошла к конторке и выдвинула ящик. Потом как-то растерянно
оглянулась. И в голосе ее прозвучала новая нотка.
- Ох ты! - сказала она. - А ведь его нет!..
Глава третья
СЛУЧАЙНОСТИ
Вот тут-то наконец и наступил перелом. До сих пор их разговор больше
походил на препирательство. Целая пропасть разделяла их поколения. Из-
вестность Пуаро, его репутация не значили для нее ровно ничего. Ведь ны-
нешняя молодежь знает только сегодняшний день и сегодняшних знаменитос-
тей. Потому и предостережения ни капельки ее не испугали. Для нее Пуаро
был просто старым чудаком-иностранцем с забавной склонностью к мелодра-
ме.
Такое отношение обескураживало Пуаро хотя бы потому, что било по его
тщеславию. Он ведь не уставал твердить, что Эркюля Пуаро знает весь мир.
И вдруг нашелся человек, который его не знал! Я не мог не позлорадство-
вать, хотя и видел, что мы топчемся на месте.
Однако с той минуты, как мы узнали об исчезновении револьвера, все
изменилось. Ник больше не считала эту историю забавной шуточкой. Она
сохранила свой небрежный тон - такова уж была сила привычки, но поведе-
ние ее стало совсем другим. Девушка отошла от конторки, присела на ручку
кресла и сосредоточенно нахмурилась.
- Странно, - сказала она.
Пуаро налетел на меня как вихрь.
- Помните, Гастингс, как я упомянул об одной идейке? Так вот она
подтвердилась. Допустим, мадемуазель убита, и ее находят в саду. Она мо-
жет пролежать там несколько часов - по этой дороге мало кто ходит. И
возле ее руки - он выпал, вот и все - лежит ее собственный револьвер.
Достойная мадам Эллен, конечно, его опознает, и тут уж, разумеется, пой-
дут припоминать: угнетенное состояние, бессонница...
Ник поежилась.
- А ведь верно. Я сейчас до смерти издергана. Все твердят мне, что я
стала нервная. Да... говорить бы стали...
- И подтвердили бы таким образом версию о самоубийстве. Кстати, ока-
залось бы, что единственные отпечатки пальцев на револьвере принадлежат
мадемуазель - словом, все было бы как нельзя более просто и убедительно.
- Веселенькое дельце! - сказала Ник, но я был рад отметить, что
"дельце", по-видимому, не слишком ее веселило.
- Не правда ли? - невозмутимо подхватил Пуаро. - Но воля ваша, маде-
муазель, этому пора положить конец. Четыре неудачи - отлично, однако пя-
тая попытка может окончиться успешнее.
- Ну что ж, заказывайте катафалк на резиновом ходу, - вполголоса про-
говорила Ник.
- Но мы этого не допустим - мой друг и я, - вот почему мы здесь.
Меня растрогало это "мы". Обычно Пуаро начисто забывает о моем су-
ществовании.
- Да, - подтвердил я. - Вам незачем тревожиться, мисс Бакли. Мы защи-
тим вас.
- Это очень мило, - сказала Ник. - Ну история, скажу я вам... Прямо
дух захватывает.
Она держалась все так же беспечно и независимо, однако в ее глазах
мелькала тревога.
- И первое, что мы сделаем, - заявил Пуаро, - это сядем и все обсу-
дим.
Он сел и дружелюбно улыбнулся.
- Начнем с традиционного вопроса, мадемуазель. У вас есть враги?
Ник огорченно покачала головой.
- Боюсь, что нет, - сказала она виновато.
- Ладно. Значит, эта версия отпадает. Теперь вопрос совсем как из ки-
нофильма или детективного романа: кому выгодна ваша смерть?
- Ума не приложу, - сказала Ник. - В том-то и дело, что это совершен-
но бессмысленно. Кроме этой старой развалюхи дома... и он заложен-пере-
заложен, крыша протекает... и вряд ли на моем участке найдут угольные
залежи или что-нибудь в этом роде.
- Так он заложен, вот как?
- Пришлось заложить. Шесть лет назад умер дедушка, потом брат. Похо-
роны за похоронами... Это меня и подкосило.
- А ваш отец?
- Он вернулся с войны инвалидом и в девятнадцатом умер от воспаления
легких. А мама умерла, когда я была совсем маленькая. С самого детства я
жила в этом доме с дедушкой. С папой он не ладил - и неудивительно... И
отец решил, что самое лучшее - подкинуть меня дедушке, а сам отправился
искать счастья по свету. К Джеральду - это мой брат - дедушка тоже не
благоволил. Не сомневаюсь, что он не ладил бы и со мной, будь я мальчиш-
кой. Мое счастье, что я девочка. Дед говорил, что я пошла в его породу и
унаследовала его дух. - Она рассмеялась. - По-моему, он был старый гре-
ховодник, каких свет не видел. Только ужасно везучий! Здесь говорили,
что он превращает в золото все, к чему ни прикоснется. Правда, он играл
и спустил все, что нажил. После его смерти остался, собственно, лишь
этот дом да участок. Мне тогда было шестнадцать Лет, а Джеральду двад-
цать два. Через три года Джеральд погиб в автомобильной катастрофе, и
дом достался мне.
- А после вас, мадемуазель? Кто ваш ближайший родственник?
- Мой кузен Чарлз. Чарлз Вайз. Он адвокат здесь, в городе. Вполне по-
рядочный и положительный, но страшно нудный. Дает мне добрые советы и
пытается обуздать мою склонность к расточительству.
- И ведет все ваши дела, э?
- Ну... если вам угодно это так назвать. Собственно, вести-то нечего.
Оформил для меня закладную и уговорил сдать флигель.
- Да, флигель! Я как раз собирался о нем спросить. Стало быть, вы его
сдаете?
- Да... одним австралийцам. Неким Крофтам. Люди они очень милые, сер-
дечные и тому подобное. По мне, так даже чересчур. Вечно таскают мне
всякую всячину, то сельдерей, то ранний горох. Ужасаются, что я так за-
пустила сад. По правде говоря, они немного надоедливые... по крайней ме-
ре он. Какой-то приторный. А жена у него калека, бедняжка, и не встает с
дивана. Но самое главное, они платят ренту, а это очень здорово.
- И давно они тут?
- Уже с полгода.
- Понятно. Ну, а кроме этого кузена... он, кстати, с отцовской или с
материнской стороны?
- С материнской. Мою мать звали Эми Вайз.
- Хорошо. Да, я хотел спросить, кроме этого вашего кузена, есть у вас
еще какая-нибудь родня?
- Очень дальняя, в Йоркшире, тоже Бакли.
- И больше никого?
- Никого.
- Вам должно быть одиноко.
Ник с удивлением взглянула на него.
- Одиноко? Вот уж нет! Вы ведь знаете, я тут подолгу не живу. Все
больше в Лондоне. А с родственниками обычно одна морока. Во все суются,
вмешиваются. Нет, одной веселей.
- О, вы, я вижу, очень современная девушка! Беру назад свои слова.
Теперь о ваших домочадцах.
- Как это сказано! Мои домочадцы - это Эллен. Да еще ее муж, он смот-
рит за садом, и, надо сказать, довольно плохо. Я плачу им буквально гро-
ши, но разрешаю держать в доме ребенка. Когда я здесь, Эллен меня обслу-
живает, а если у меня собираются гости, мы нанимаем когонибудь ей в по-
мощь. Кстати, в понедельник я устраиваю вечеринку. Ведь начинается рега-
та.
- В понедельник... а нынче у нас суббота. Так, так. А что вы можете
рассказать о ваших друзьях, мадемуазель? Например, о тех, с которыми вы
сегодня завтракали.
- Ну, Фредди Раис - эта блондинка, пожалуй, самая близкая моя подру-
га. Ей пришлось хлебнуть лиха. Муж у нее был настоящая скотина: пьяница,
наркоман и вообще подонок каких мало. Год или два тому назад она не вы-
держала и ушла от него. И с тех пор так никуда и не прибьется. Молю Бо-
га, чтобы она получила развод и вышла за Джима Лазаруса.
- Лазарус? Антикварный магазин на Бонд-стрит?
- Он самый. Джим - единственный сын. Денег, конечно, куры не клюют.
Вы видели его автомобиль? Джим, правда, еврей, но ужасно порядочный. Он
обожает Фредди. Они все время вместе. До конца недели пробудут в "Мажес-
тике", а в понедельник - ко мне.
