Можно подумать, что меня заколдовали.
- Избежали смерти? - встрепенулся Пуаро. - Это любопытно.
- Да нет, ничего особенного, чистая случайность.
Вдруг она резко наклонила голову - мимо пролетела оса.
- Противные осы! Здесь, наверное, близко гнездо.
- Пчелы и осы... вы их не любите, мадемуазель? Они вас когда-нибудь
жалили?
- Нет... просто действует на нервы, когда они проносятся у самого ли-
ца.
- Пчелка в чепчике, - проговорил Пуаро. - Ваша английская поговорка.
Принесли коктейли. Мы подняли фужеры и обменялись обычными незначащи-
ми фразами.
- А я ведь и в самом деле шла сюда на коктейль, - сказала мисс Бакли.
- Наши, наверное, удивляются, куда я запропастилась.
Пуаро откашлялся и поставил фужер.
- Чего бы я не дал за чашку густого, хорошего шоколада, - вздохнул
он. - Но в Англии его не делают. Однако и у вас есть приятные обычаи.
Молодые девушки... их шляпки надеваются и снимаются... так легко... так
мило...
Девушка удивленно посмотрела на него.
- Что вы имеете в виду? А как же им сниматься?
- Вы говорите так, ибо вы молоды... да, очень молоды, мадемуазель. А
для меня самым естественным кажется тщательно уложенная высокая причес-
ка... вот так... и шляпка, прикрепленная множеством булавок, здесь,
здесь, здесь, - и он с ожесточением вонзил в воображаемую шляпку четыре
воображаемые булавки.
- Но это же неудобно!
- Еще бы! Конечно! - воскликнул Пуаро. Ни одна светская страдалица не
произнесла бы этих слов с большим чувством. - При сильном ветре это было
мучительно... у вас начиналась мигрень.
Мисс Бакли стащила свою простую широкополую фетровую шляпку и бросила
ее рядом с собой.
- А теперь мы делаем вот так, - она засмеялась.
- И это разумно и мило, - с легким поклоном ответил Пуаро.
Я посмотрел на девушку с интересом. Растрепанные темные волосы прида-
вали ей сходство с эльфом. Да и не только волосы. Круглое выразительное
личико, огромные синие глаза и еще что-то - притягательное и необычное.
Какая-то отчаянность? Под глазами у девушки запали темные тени.
Терраса, на которой мы сидели обычно, пустовала. Публика собиралась
на другой террасе, она находилась сразу же за углом, там, где скалистый
берег обрывисто спускался к морю.
Из-за этого угла и показался сейчас краснолицый человек, который шел
вразвалку, сжав руки в кулаки. От него веяло чем-то лихим и бесшабашным
- типичный моряк.
- Понять не могу, куда она запропастилась, - он изумлялся так громко,
что его без труда можно было расслышать. - Ник! Ник!
Мисс Бакли встала.
- Я так и знала, что они будут волноваться. Ау, Джордж! Вот она я!
- Живее, детка! Фредди до смерти хочется выпить...
Он с нескрываемым любопытством взглянул на Пуаро. Мой друг, должно
быть, сильно отличался от большинства знакомых Ник.
Девушка сделала широкий жест рукой, как бы представляя их друг другу.
- Капитан третьего ранга Челленджер-м-м...
К моему удивлению, Пуаро и не подумал прийти к ней на помощь. Вместо
того, чтобы назвать себя, он встал и, склонившись в церемонном поклоне,
забормотал:
- Из английского военно-морского флота?.. Я преклоняюсь перед анг-
лийским флотом.
Сентенции такого рода обычно ставят англичан в тупик. Капитан Чел-
ленджер покраснел, и Ник Бакли взяла инициативу в свои руки.
- Пошли, Джордж. Хватит считать ворон. А где же Фредди с Джимом?
Она улыбнулась Пуаро.
- Спасибо за коктейль. Надеюсь, с лодыжкой все обойдется.
Кивнув мне, она взяла моряка под руку, и они скрылись за углом.
- Так, стало быть, это один из приятелей мадемуазель, - задумчиво
проговорил Пуаро. - Из ее теплой компании. Что же мы можем сказать? Ка-
ково ваше просвещенное мнение, Гастингс? Подходит он под вашу категорию
"славного парня"?
Я замялся, пытаясь понять, какой смысл, по мнению Пуаро, я вкладываю
в эти слова, затем довольно неуверенно согласился:
- Он показался мне симпатичным... м-да... если можно судить по перво-
му впечатлению.
- Занятно... - проговорил Пуаро.
Девушка забыла у нас свою шляпу. Пуаро нагнулся, поднял ее и стал
рассеянно вертеть на пальце.
- Он испытывает к ней нежные чувства? Как по-вашему, Гастингс?
- Но, дорогой мой Пуаро! Откуда же мне знать? Погодите-ка, дайте сюда
шляпу. Она понадобится даме. Я отнесу ее.
Он не обратил внимания на мои слова и так же медленно продолжал вер-
теть шляпку на пальце.
- Погодите. Это меня забавляет.
- Полноте, Пуаро.
- Вы правы, друг мой, я старею и впадаю в детство. Не правда ли?
Он так точно передал мою мысль, что мне стало не по себе. Пуаро хмык-
нул и, наклонившись вперед, приложил палец к носу.
- Но нет, я все же не настолько слабоумен, как вам кажется! Мы возв-
ратим эту шляпку - вне всякого сомнения, - только позже! Мы отнесем ее в
Эндхауз и, таким образом, сможем еще раз повидать прелестную мисс Ник.
- Пуаро, - проговорил я, - мне кажется, что вы влюбились.
- А она хорошенькая, а?
- Да вы ведь сами видели. Чего же спрашивать?
- Увы, я не могу судить. По мне, сейчас все молодое прекрасно. Моло-
дость... молодость... Вот трагедия моего возраста. Но вы... Я взываю к
вам. Ваш вкус, конечно, устарел - вы слишком долго прожили в Аргентине.
Вас приводят в восторг образчики пятилетней давности, но все-таки вы
современнее меня. Итак, она хорошенькая? Она может нравиться?
- Я бы сказал, даже очень. Но почему вас так заинтересовала эта леди?
- Она меня заинтересовала?
- Гм... сами вспомните, о чем вы только что говорили.
- Вы заблуждаетесь, мой друг. Леди, возможно, и заинтересовала меня,
однако ее шляпка интересует меня гораздо больше.
Я вытаращил на него глаза, но он и бровью не повел.
- Да, Гастингс, именно шляпка, - кивнул он и протянул ее мне. - Вы
догадались почему?
- Шляпка славненькая, - проговорил я в замешательстве. - Однако впол-
не обыкновенная. Многие девушки носят такие.
- Таких они не носят.
Я посмотрел на нее повнимательнее.
- Видите, Гастингс?
- Очень гладкий светло-коричневый фетр. Хороший фасон...
- Я не просил ее описывать. Мне уже ясно, что вы ничего не замечаете.
Уму непостижимо, бедный вы мой Гастингс, как редко вам случается хоть
что-то заметить.
Вы каждый раз заново поражаете меня. Но поглядите же, мой милый дура-
чина, здесь можно обойтись и без извилин - достаточно глаз. Глядите
же... глядите...
И тут я наконец заметил то, к чему Пуаро пытался привлечь мое внима-
ние. Шляпка медленно крутилась на его пальце, а палец был просунут в ды-
рочку. Увидев, что я сообразил, в чем дело, он протянул мне шляпку. Ды-
рочка была маленькая, аккуратная и абсолютно круглая, но я не мог себе
представить, в чем же ее назначение, если таковое вообще имелось.
- Вы обратили внимание, как мадемуазель Ник отшатнулась от пчелы?
Пчелка в чепчике - дырка в шляпке.
- Но не могла же пчела проделать этакую дырку.
- Вот именно, Гастингс! Какая проницательность! Не могла. А пуля мог-
ла, мой дорогой!
- Пуля?!
- Ну да. Вот такая.
Он протянул руку, показывая что-то маленькое, лежавшее на его ладони.
- Пуля, мой друг. Вот что упало на террасу во время нашей беседы. Пу-
ля!
- Так значит?..
- Так значит, сантиметр-другой, и дырка была бы не в шляпке, а в го-
лове. Теперь вы поняли, что меня заинтересовало? Вы были правы, друг
мой, когда советовали мне не зарекаться. Да... все мы люди! О! Но он со-
вершил непростительную ошибку, этот несостоявшийся убийца, когда спустил
курок в дюжине ярдов от Эркюля Пуаро! Вот уж воистину не повезло! Теперь
вы поняли, для чего нам нужно проникнуть в Эндхауз и поближе познако-
миться с мадемуазель Ник? За три дня она трижды избежала верной смерти.
Это ее слова. Мы не можем медлить, Гастингс. Опасность очень велика.
Глава вторая
ЭНДХАУЗ
- Пуаро, - сказал я. - Я только что думал...
- Очаровательное занятие, мой друг. Не гнушайтесь им и впредь.
Мы завтракали, сидя друг против друга за маленьким столиком у окна.
Я продолжал:
- Стреляли, очевидно, где-то очень близко. А выстрела мы не слышали.
- Вы, конечно, уверены, что в мирной тишине, нарушаемой только плес-
ком морских волн, мы обязательно должны были его услышать?
- Во всяком случае, это странно.
- Ничуть. Есть звуки, с которыми свыкаешься так быстро, что их вообще
не замечаешь. Все это утро, Друг мой, по заливу носились быстроходные
моторные лодки. Сперва вы жаловались на шум, а вскоре попросту перестали
его замечать. Но в самом деле, покуда такая лодка находится в море, мож-
но строчить из пулемета, и то не будет слышно.
- Пожалуй, верно.
- О! Поглядите-ка, - вполголоса произнес Пуаро. - Мадемуазель и ее
друзья. Похоже, они собираются здесь завтракать. Стало быть, мне придет-
ся возвратить шляпку. Но это несущественно. Разговор достаточно серьезен
для того, чтобы начать его и без предлога.
Он торопливо вскочил, быстро прошел через зал и с поклоном протянул
шляпку мисс Бакли, которая усаживалась за стол со своими приятелями.
Их было четверо: Ник Бакли, капитан третьего ранга Челленджер и еще
какой-то мужчина с дамой. С того места, где мы сидели, их почти невоз-
можно было разглядеть.
По временам до нас долетал громовой хохот моряка. Он казался простым
и добродушным малым и понравился мне с первого взгляда.
За завтраком мой друг был молчалив и рассеян. Он крошил хлеб, издавал
какие-то невнятные восклицания и выстраивал в симметричном порядке все,
что стояло на столе. Я попытался было завязать разговор, но вскоре мах-
нул рукой.
Пуаро давно уже покончил с сыром, но продолжал сидеть за столом. Од-
нако, как только компания мисс Бакли вышла из зала и устроилась за сто-
ликом в салоне, он вдруг поднялся, твердым шагом промаршировал к ним и
без всяких предисловий обратился к Ник:
- Не уделите ли вы мне чуточку внимания, мадемуазель?
Девушка нахмурилась. Да и неудивительно. Она, конечно, испугалась,
что чудаковатый маленький иностранец окажется слишком докучливым знако-
мым. Я представил себе, как в ее глазах выглядит поведение моего друга,
и от души ей посочувствовал.
Довольно неохотно она отошла от столика.
Пуаро принялся что-то тихо и торопливо говорить ей.
При первых же его словах на ее лице появилось удивленное выражение.
А я тем временем стоял как неприкаянный. По счастью, Челленджер, за-
метивший мое смущение, с готовностью пришел мне на помощь, предложив си-
гарету и заговорив о разных пустяках. Мы с ним сразу оценили друг друга
и почувствовали взаимную симпатию. Мне кажется, я был для него более
подходящей компанией, чем мужчина, с которым он только что завтракал.
Теперь я наконец смог разглядеть и его собеседника.
Это был щеголевато одетый красавец, высокого роста, белокурый, с
крупным носом. Держался он высокомерно, томно растягивал слова и, что
мне больше всего не понравилось, был какой-то очень уж холеный.
Я перевел взгляд на женщину. Она сняла шляпку и сидела в большом
кресле прямо напротив меня. "Усталая мадонна" - вот определение, которое
лучше всего к ней подходило. Ее белокурые, почти льняные волосы, разде-
ленные прямым пробором, были гладко начесаны на уши и собраны узлом на
затылке. Измученное лицо было мертвенно бледным и в то же время удиви-
тельно привлекательным. В светло-серых, с большими зрачками глазах зас-
тыло странное выражение отрешенности. Женщина внимательно разглядывала
меня. Внезапно она заговорила:
- Присядьте... пока ваш друг не кончит там с Ник.
Ее голос звучал как-то деланно-томно и принужденно, но была в нем не-
уловимая прелесть - этакая звучная, ленивая красота. Мне подумалось, что
я никогда еще не встречал такого усталого существа. Усталого не телом, а
душой, как будто она вдруг открыла, что все на этом свете пусто и нич-
