дически появляется на арене.
Мне кажется, он был наверху блаженства. Его растерянность и отчаяние
были неподражаемы. Не знаю, как ему удалось осуществить тот план, в ко-
торый он посвятил меня на рассвете. Факт тот, что он его осуществил.
Едва ли это было легким делом. Замысел Пуаро от начала до конца стро-
ился на обмане и всевозможных увертках. Беспардонная ложь претит натуре
англичанина, а Пуаро потребовал от посвященных в его план поистине чудо-
вищной лжи.
Прежде всего ему необходимо было обратить в свою веру доктора Грэхе-
ма. Заручившись его поддержкой, он должен был обеспечить себе помощь
сестры-хозяйки и еще кое-кого из больничных служащих. И это тоже был,
конечно, адский труд. По-видимому, дело решил авторитет доктора Грэхема.
Затем еще оставался начальник полиции со своими полицейскими.
Замыслу Пуаро противостоял весь бюрократический, чиновничий аппарат.
И все же ему удалось наконец вырвать согласие у полковника Уэстона. Пол-
ковник категорически заявил, что снимает с себя всякую ответственность.
Пуаро, и только Пуаро, отвечает за распространение ложных слухов. Пуаро
согласился. Он согласился бы на все что угодно, только бы ему не мешали
осуществить его план.
Почти весь день я просидел в глубоком кресле, закутав ноги пледом, и
дремал. Каждые два-три часа ко мне врывался Пуаро и докладывал о ходе
событий.
- Ну, как дела, мой друг? Как я вам соболезную.
Впрочем, возможно, что все к лучшему. Фарс скорее моя, чем ваша, сти-
хия. Я только что заказал венок - огромный, изумительный венок. Лилии,
мой друг, великое множество лилий. "С искренней скорбью. От Эркюля Пуа-
ро".
О! Что за комедия!
И он исчез.
- Имел весьма трогательную беседу с мадам Раис, - сообщил Пуаро при
очередном набеге на мою спальню. - Вся в трауре, что, кстати, ей весьма
к лицу. Ее несчастная подруга! Какая трагедия! Я сочувственно вздыхаю.
Она была так весела, так жизнерадостна. Немыслимо представить ее мерт-
вой. Я соглашаюсь. О да, смерть просто насмехается над нами. Старые, ни-
кому не нужные остаются, а она забирает таких, как Ник!.. О-ля-ля! И я
опять вздыхаю.
- Вы прямо наслаждаетесь, - сказал я слабым голосом.
- Вовсе нет. Ведь это часть моего плана. Чтобы успешно разыграть ко-
медию, в нее надо вложить душу.
Ну, а покончив с ритуалом, мадам переходит к более насущным делам.
Всю ночь ей не давала спать мысль о конфетах. Ведь это невозможно. Не-
возможно! "Мадам, это возможно, - отвечаю я. - Вы можете познакомиться с
результатами анализа". Тогда она спрашивает, и голос се звучит при этом
весьма нетвердо: "Так вы сказали, это был кокаин?" Я подтверждаю. И она
говорит: "Ах, Боже мой! Я ничего не понимаю".
- Возможно, так оно и есть.
- Что ей грозит опасность, она отлично понимает.
Она умна. Я уже говорил вам. Итак, она в опасности и знает это.
- И все-таки мне кажется, что в первый раз за все время вы не верите
в ее виновность.
Пуаро нахмурился и притих:
- Вы угодили в самую точку, Гастингс. Да, у меня такое впечатление,
что все как будто поползло по швам. Что было характерно для всех преды-
дущих покушений? Тонкость, верно? А в этот раз? Какая уж тут тонкость!
Все грубо, примитивно. Нет, здесь что-то не так.
Он сел за стол.
- Итак, рассмотрим факты. Есть три варианта. Первый: конфеты, куплен-
ные мадам и доставленные в больницу мосье Лазарусом, отравлены. В этом
случае виновен либо кто-нибудь из них двоих, либо оба вместе. А телефон-
ный звонок якобы от мадемуазель Ник - явная и примитивная выдумка. Такое
толкование напрашивается сразу, оно самое очевидное.
Вариант второй: отравленные конфеты были в другой коробке, той, что
пришла по почте. Ее мог прислать кто угодно. Любой из обозначенных в на-
шем списке, начиная от "А" и до "К". Вы помните, список был очень обши-
рен. Но если именно в этой коробке были отравленные конфеты, то телефон-
ный звонок представляется совершенной бессмыслицей! К чему было тогда
усложнять дело еще одной коробкой?
Я обессиленно покачал головой. При температуре тридцать девять граду-
сов любое усложнение кажется ненужным и абсурдным.
- Вариант третий, - продолжал Пуаро. - Коробку с отравленными конфе-
тами подсунули вместо доброкачественной, которую купила мадам. В этом
случае звонок по телефону - вполне оправданный и остроумный ход. Тогда
мадам играет роль - как это говорят у вас? - козла отпущения. Она должна
таскать каштаны из огня. Такой вариант наиболее логичен, но, увы, его
труднее всего привести в исполнение. Нельзя же быть уверенным, что смо-
жешь подменить конфеты как раз в нужный момент? А что, если дежурный
сразу же понесет коробку наверх? Да здесь есть сто и одна случайность,
которая может опрокинуть все планы. Нет, это было бы бессмысленной зате-
ей.
- Для всех, кроме Лазаруса, - проговорил я.
Пуаро взглянул на меня.
- Вас лихорадит, друг мой. Поднимается температура?
Я кивнул.
- Поразительно, как даже самый незначительный жар обостряет умствен-
ную деятельность. Вы сейчас сделали гениальнейшее по своей простоте за-
мечание. Оно так просто, что даже не пришло мне в голову. А любопытная,
однако, вырисовывается ситуация. Мосье Лазарус, сердечный друг мадам,
изо всех сил старается накинуть ей петлю на шею! При такой ситуации ста-
новятся возможными весьма любопытные вещи. Вот только сложно... очень уж
все это сложно.
Я закрыл глаза. Я был доволен, что так отличился, но мне не хотелось
думать о сложном. Я хотел спать.
Мне кажется, Пуаро продолжал говорить, но я его уже не слушал. Его
голос звучал смутно, убаюкивающе.
В следующий раз я увидел Пуаро уже в конце дня.
- Моя затея обернулась неожиданным барышом для владельцев цветочных
магазинов, - заявил Пуаро. - Все заказывают венки. Мосье Крофт, мосье
Вайз, капитан Челленджер...
Я почувствовал укол совести.
- Послушайте, Пуаро. Ему надо все рассказать. Бедняга с ума сойдет от
горя. Так не годится.
- Вы всегда питали к нему слабость, Гастингс.
- Да, он мне нравится. Он очень славный парень. Вы должны посвятить
его в тайну.
Пуаро покачал головой.
- Нет, мой друг. Я не делаю исключений.
- Неужели вы хоть на минуту допускаете, что он замешан в эту историю?
- Я не делаю исключений.
- Подумайте, как он страдает.
- Наоборот, я лучше буду думать о радостном сюрпризе, который я ему
готовлю. Считать возлюбленную мертвой и обнаружить, что она жива. Непов-
торимое, потрясающее ощущение.
- Вы упрямый старый черт. Не выдаст он вашего секрета.
- Как знать.
- Он человек чести. Я в этом убежден.
- В таком случае ему еще труднее соблюсти тайну. Соблюдение тайны -
искусство, требующее многократной и виртуозной лжи, и больших артисти-
ческих способностей, и умения наслаждаться этой комедией от всей души.
Сумеет он лицемерить, ваш капитан Челленджер? Если он таков, как вы го-
ворите, безусловно, нет.
- Так вы ему не расскажете?
- Я категорически отказываюсь рисковать ради сантиментов. Игра идет
не на жизнь, а на смерть, мой друг. К тому же страдания закаляют харак-
тер. Во всяком случае, так говорили многие ваши знаменитые проповедники
и, если не ошибаюсь, даже один епископ.
Я больше не пытался его уговаривать. Было ясно, что его решение неп-
реклонно.
- К обеду я не стану переодеваться, - бормотал он. - Я ведь раздав-
ленный горем старик. Такова моя роль, понимаете? От моей самоуверенности
не осталось и следа. Я сломлен. Я потерпел неудачу. Я почти не притро-
нусь к обеду - все останется на тарелке. Вот как мне это представляется.
А в своей комнате я съем несколько бриошей и шоколадных эклеров - если
они заслуживают такого названия, - которые я предусмотрительно купил в
кондитерской. А вы?
- Пожалуй, надо принять еще хинину, - сказал я грустно.
- Увы, мой бедный Гастингс. Однако мужайтесь, к утру все пройдет.
- Охотно верю. Эти приступы обычно продолжаются не больше суток.
Я не слыхал, как он вернулся. Должно быть, я уснул.
Проснувшись, я увидел, что он сидит за столом и пишет. Перед ним ле-
жал какой-то смятый и расправленный листок бумаги. Я узнал в нем тот са-
мый список от "А" до "К", который Пуаро когда-то составил, а потом смял
и отшвырнул.
Он кивнул мне в ответ на мой невысказанный вопрос.
- Да, это тот самый, мой друг, я его восстановил. Теперь я штудирую
его под другим углом зрения. Я составляю перечень вопросов, касающихся
лиц, которые стоят в моем списке. Вопросы самые разные, часто совсем не
связанные с преступлением. Я просто перечисляю факты, неизвестные или
непонятные мне, и пытаюсь объяснить их.
- И много вы успели?
- Я кончил. Хотите послушать? У вас достанет сил?
- Конечно. Я чувствую себя гораздо лучше.
- Вот и хорошо. Прекрасно, я прочитаю вам свои записи. Не сомневаюсь,
кое-что в них покажется вам ребячеством.
Он откашлялся.
- А. Эллен. - Почему она осталась в доме и не пошла смотреть фейер-
верк? Судя по словам мадемуазель и высказанному ею удивлению, этот пос-
тупок явно необычен.
Что, по ее мнению, должно было или могло произойти?
Не впустила ли она кого-нибудь (например, "К") в дом?
Правда ли то, что она рассказывала о тайнике? Если в доме действи-
тельно есть нечто подобное, то почему она не может вспомнить где? (Маде-
муазель, кажется, убеждена в обратном, а ведь мадемуазель обязательно
должна была бы знать.) Если Эллен солгала, то зачем? Читала ли она лю-
бовные письма Майкла Сетона, или ее удивление, когда она узнала о по-
молвке, было искренним?
Б. Ее муж. - Так ли он глуп, как кажется? Посвящен ли он в то, что
известно его жене? (Если ей вообще чтонибудь известно.) Вполне ли он
вменяем?
В. Ребенок. - Является ли его интерес к кровопролитию естественным
инстинктом, присущим детям этого возраста и развития, или же этот инте-
рес патологичен?
Если это патология, не унаследована ли она от одного из родителей?
Стрелял ли он когда-нибудь из игрушечного револьвера?
Г. Кто такой мистер Крофт? - Откуда он приехал?
Действительно ли он послал по почте завещание? Какую цель он мог
преследовать, оставив завещание у себя?
Д. То же, что и предыдущее. - Кто такие мистер и миссис Крофт? Скры-
ваются ли они по какой-либо причине, и если да, то по какой? Имеют ли
они какое-нибудь отношение к семейству Бакли?
Е. Мадам Раис. - Знала ли она о помолвке Ник и Майкла Сетона? Была ли
это всего лишь догадка, или она прочла их переписку? (Во втором случае
ей бы стало известно, что мадемуазель-наследница Сетона.) Знала ли мадам
Раис, что и она сама наследует имущество мадемуазель? (Последнее мне
представляется вероятным. Мадемуазель могла рассказать ей о своем заве-
щании, добавив, возможно, что она от этого немного выиграет.) Есть ли
хоть доля правды в намеке Челленджера на то, что Лазарус был увлечен ма-
демуазель Ник? (Этим можно было бы объяснить известную натянутость в от-
ношениях между двумя подругами, которая, по-видимому, установилась в
последние месяцы.) Кто этот "приятель", упомянутый в записке мадам, ко-
торый снабжает ее наркотиками? Может быть, "К"? Чем объяснить ее недав-
ний обморок? Был ли он вызван чем-нибудь, что она услышала, или же чем-
то, что она увидела? Правдив ли ее рассказ о телефонном звонке и просьбе
купить шоколад или она беззастенчиво лжет? Что она имела в виду, говоря:
"Я все могу понять, только не это"? Если она сама не виновата, то что
она скрывает?
- Как видите, - внезапно перебил себя Пуаро, - вопросам, касающимся
мадам, буквально нет предела. Она загадка от начала до конца. И это вы-
нуждает меня сделать вывод. Мадам Раис либо сама виновата, либо же знает
- или, скажем, думает, что знает, - истинного преступника. Только вот не
ошибается ли она? Знает она или просто подозревает? И как мне заставить
