- Под ветер...
Паруса натянулись, и судно легло на правый галс. Кирилл поста-
вил руль прямо. Но скорости еще не было, нос продолжал катиться вле-
во, и острый камень быстро приближался к скуле парусника. Все виде-
ли, что он врежется в обшивку раньше, чем "Капитан Грант" скользнет
вперед.
- Вправо руль...- умоляющим шепотом сказал Дед.
Кирилл сердито дернул плечом. Ему и самому до боли в пальцах не
терпелось крутнуть штурвал. Но он понимал, что, не имея хода, "Капи-
тан Грант" совсем остановится, если кинется носом к ветру. И тогда
уж точно окажется кормой на камнях.
Кирилл ждал волну. И она пришла, пришла вовремя-большая, в жел-
тых полосах пены. Приподняла парусник, и он, верный своей привычке,
сам рыскнул вправо. Чуть-чуть. Лишь настолько, чтобы увести выпуклый
борт от проклятого камня. Камень прошел рядом, едва не чиркнув по
обшивке похожим на пилу краем.
- В двух сантиметрах, - сказал Алик.
Скорость нарастала, и Кирилл взял круче к ветру, уходя от гря-
ды.
Опасность осталась позади. Позади остался эпизод из жизни эки-
пажа маленького парусника на озере, которого нет на больших картах и
о котором ничего не знают моряки, ведущие свои корабли по морям и
океанам...
На Совиный мыс выходили долго. У штурвала стоял Дед. Кирилл си-
дел у планшира, беззаботно глядя на волны и шевеля уставшими пальца-
ми.
Когда прошли мыс и сделали еще один поворот, увидели белый ка-
тер. Ныряя в волнах, он шел от того места, где недавно стояла палат-
ка. Кирилл успел разглядеть на корме маленькую тельняшку.
- Ну и ладно, меньше забот,- сказал Дед.- Зато спать будем спо-
койно.
И все молча с ним согласились.
- Уваливаем под ветер,- скомандовал Дед.
И они прекрасным, самым лучшим для парусника курсом - полный
бакштаг - понеслись к своей прежней стоянке, в тихую бухточку за Бе-
резовым мысом.
На южном берегу начали бухать взрывы: люди спешили остановить
огонь...
Когда подходили к берегу, ветер ослабел и скоро совсем утих. С
другой стороны, с северо-запада, неожиданно надвинулась лиловая ту-
ча. Грохнуло.
Грозу пережидали в тесной рубке, плотно прижимаясь друг к другу
и вспоминая недавнее штормовое плавание.
- Кир, у тебя нервы или канаты? - спросил Дед. - Я думал, что
уже крышка, когда нас на камень волокло.
- Это у меня-то канаты...- усмехнулся Кирилл .- До сих пор му-
рашки по спине...
- Подумаешь, мурашки!- сказал Саня.- Будь у нас ордена, Кир
точно бы заслужил.
- Орден мурашки первой степени,- ввернул Валерка.
- Я, между прочим, серьезно,-сказал Саня.
- Если серьезно, тогда не мне орден надо, а Митьке,- заметил
Кирилл.- Он больше всех рисковал... Митька, ты жмурился?
- Не-а... У меня от испуга глаза растопырились...
В это время грохнуло изо всех сил.
- А молния в мачту не стукнет?- спросил Митька.
- Зачем ей в мачту стукать? На мысу вон сколько сосен,- успоко-
ил Дед.
Митька подумал и сказал, что в сосну тоже не надо. А то опять
лес загорится.
- После такого дождя ничего не загорится, - возразил Алик.
Дождь лупил тугими струями по фанерной палубе, и в рубке гуде-
ло.
Потом туча ушла за озеро и уволокла за собой ливень - словно на
помощь пожарному десанту.
Все выбрались из рубки. Юрки первые прыгнули с борта и, взяв-
шись за руки, побрели по мелководью к берегу. Вечерний воздух был
свежий, послегрозовой. Гарь исчезла. Над дальним лесом еще курились
дымки, но были они уже слабые и нестрашные.
Звонко тенькала пичуга...
Потом был вечер, такой, как хотели, - спокойный и хороший. Рас-
тянули палатку, сварили картошку, посидели у огонька. Дед спел песни
про беспутного папу-туриста и про бабушку, вступившую в секцию аль-
пинистов. Алик рассказал о стычке марсиан с жителями Сиреневой га-
лактики...
Когда заря спряталась за деревья северного берега, а за Совиным
мысом заиграла огоньками деревня Павлово, все решили, что пора
спать. Дед, Алик и Юрки ушли на судно, а Кирилл, Митька, еайя и Ва-
лерка улеглись в палатке. Завернулись в одеяла, а под голову положи-
ли спасательные жилеты. Пол у маленькой палатки качался, как палуба
во время недавнего плавания,- так показалось Кириллу, когда он засы-
пал. Ну и пусть качается...
Проснулся Кирилл среди ночи. Он подумал сначала, что мама будит
его, чтобы успокоить Антошку. А оказалось - Митька. Он осторожно
толкал Кирилла в спину, шептал в самое ухо:
- Кир... Кир...
- Ты что, Маус?
- Кир, давай выйдем, а?
- Куда? Зачем?
- Ну выйдем...
Кирилл понял наконец: Митьке очень надо выйти из палатки, но он
боится один. Ох ты, горюшко...
- Ладно, пошли,- пробормотал Кирилл.
Они выбрались из сонного тепла, и свежий воздух показался Ки-
риллу зябким. Митька тоже стал ежиться и поджимать то одну, то дру-
гую ногу, Кирилл взял его за теплое плечо. По влажной траве они пош-
ли к ближним кустикам. У самых кустов Митька освободил плечо, нере-
шительно оглянулся на Кирилла, сделал еще два шага в чащу и торопли-
во зажурчал там. Кирилл усмехнулся и, чтобы Митьке не было страшно,
стал насвистывать "Калитан, капитан, улыбнитесь...".
Через несколько секунд Митька подбежал.
- Никто тебя там не укусил?- сурово спросил Кирилл. - И когда
твои глупые страхи кончатся?
Митька вздохнул, ухватил Кирилла обеими ладонями повыше локтя,
подумал и сказал:
- Скоро, наверно...
Они пошли рядышком к палатке. Но шагов через пять Митька вдруг
остановился и прошептал:
- Смотри, как в книжке...
- Что? - не понял Кирилл.
- Ну, все... вокруг. У меня книжка есть
со сказками, и там такая картинка.
Небо было сиреневым, с еле заметными звездочками. Верхушли со-
сенок в этом небе казались черными, будто нарисованные пушистой кис-
точкой, которую макнули в тушь. Сильно опрокинутая половинка луны
висела над верхушками: заберись на сосну - дотянешься...
Вполне-вполне могло случиться, что в этой темной чаще, под та-
ким хитровато-молчаливым месяцем вдруг проснется, шумно переступит
громадными куриными ногами и заскрипит замшелая избушка с неярким
окном.
Однако Митьке говорить про избушку не стоило. Кирилл сказал:
- Это же хорошая сказка. В ней всякие добрые чудеса. Ты не бой-
ся.
- А я не боюсь... если с тобой,- заверил Митька-Маус и плечом
прижался к руке Кирилла.
- Холодно?
- Не-а... Пойдем, посмотрим на наш корабль.
Кирилл вдруг заметил, что в самом деле уже не холодно. И спать
совсем не хотелось.
Они обогнули палатку и вышли на склон. За редкими соснами лежа-
ла бухта. Вода отражала небо-светлое, как запотевшее зеркало. "Капи-
тан Грант" казался таким же черным, как деревья. На палубе рубки
видны были два силуэта, и даже сюда, на склон, доносился громкий ше-
пот. Это Юрки отводили душу после долгой молчаливой ссоры.
Кирилл с Митькой спустились на кромку берега и вошли по щико-
лотку в теплую, будто подогретую воду.
- Эй вы, чего не спите?- окликнул Кирилл.
- Мы на вахте,- объяснил Юрка Кнопов.
Из рубки донесся сердитый голос Деда. Дед хотел знать, скоро ли
кончится топанье по палубе, шастанье по берегу, громкое шептанье,
переклички и все прочее, что мешает спать порядочным людям.
- Не хочется спать!- громко объяснил Митька.- Мы гуляем. Давай
еще посидим у костра! Иди к нам!
Дед сказал, что он сейчас придет, но сидеть после этого Митьке
будет очень неудобно и спать придется на животе.
- Нет, правда!- настаивал Митька. - Давайте еще посидим!
- Будешь ты спать, обормот?
- А ты мне споешь колыбельную?
Дед выбрался из рубки и, плюхая по воде, побрел к берегу. На
ходу он обещал Митьке такие ужасы, что вся средневековая инквизиция
побледнела бы от восхищения и зависти.
Кончилось, однако, тем, что опять раздели костер, вскипятили
чайник, выпили по две кружки земляничного отвара и уговорили Деда
взять гитару.
- Колыбельную тебе?- спросил он у Митьки.
- Лучше про туристов,- сказал Валерка. - Смешную.
- Понятно,- отозвался Дед и стал смотреть в огонь. Он довольно
долго так смотрел. Потом тронул струны, и они загудели в незнакомом
сдержанном марше. Дед запел без всякой улыбки, глуховато и даже сум-
рачно:
Помиритесь, кто ссорился,
Позабудьте про мелочи,
Рюкзаки бросьте в стороны -
Нам они не нужны:
Доскажите про главное,
Кто сказать не успел еще.
Нам дорогой оставлено
Полчаса тишины...
Стало тихо, угли только потрескивали. Кирилл напряженно ждал: в
песне было что-то знакомое и беспокойное. Будто это не только песня.
От грозы черно-синие,
Злыми ливнями полные,
Над утихшими травами
Поднялись облака.
Кровеносными жилами
Набухают в них молнии,
Но гроза не придвинулась
К нам вплотную пока...
Дали дымом завешены -
Их багровый пожар настиг,
Но раскаты и выстрелы
Здесь еще не слышны:
До грозы, до нашествия,
До атаки, до ярости
Нам дорогой оставлено
Пять минут тишины.
Потом Кириллу не раз придется петь эти слова, и всегда у него
будут холодеть руки и щеки. Но в первый раз, у костра, нервный холод
обжег его так, что остановилось дыхание.
...До атаки, до ярости,
До пронзительной ясности
И, быть может, до выстрела,
До удара в висок -
Пять минут на прощание,
Пять минут на отчаянье,
Пять минут на решение,
Пять секунд - на бросок...
Лица были оранжевыми от огня, а огонь был как флаг "Капитана
Гранта" на штормовом ветру.
Митька приткнулся к Кириллу и положил ему на колени кудлатую
голову. Замер.
Дед резче ударил по струнам и закончил последний куплет:
...Раскатилось и грохнуло
Над лесами горящими,
Только это, товарищи,
Не стрельба и не гром -
Над высокими травами
Встали в рост барабанщики.
Это аначит - не все еще.
Это значит - пройдем.
И опять тихо сделалось. Даже неяркий желтый месяц опустился к
самой земле и слушал тишину, похожую на эхо песни.
- Вот это колыбельная,- шепотом сказал Юрка Кнопов.
- Откуда она?- спросил Садя.
- Издалека,- сказал Дед. - Я слышал ее в комсомольском лагере
под Петрозаводском, давно еще. Но и там не знали, кто ее сочинил.
"Это почти про нас,- думал Кирилл.- ...Не совсем про нас, но
похоже..."
Дед сидел, задумавшись и поглаживая гитару, как добрую собаку.
"Он больше всех боялся сегодня,- подумал Кирилл.- Во-первых, за весь
экипаж, во-вторых, за своего Митьку, который был впереди... Митька
заслужил такую колыбельную..."
- А почему...- начал Кирилл и замолчал. Он хотел спросить, по-
чему Дед не пел эту песню раньше. Не спросил, понял. Надо было иметь
право на такую песню. Теперь они имели это право.
- Давай еще раз,- попросил Кирилл.
- Что ж, давай,- просто и охотно сказал Дед.
Кирилл сел с ним рядом. Он не чувствовал ни капельки смущения,
никакой нерешительности, он хотел петь. Он сейчас словно целиком
состоял из этой песни. Два голоса-глуховатый и ясный-слились в пер-
вой фразе:
Помиритесь, кто ссорился...
Юрки, сидевшие рядом, еще плотнее придвинулись друг к другу.
Глава десятая
- Так... Просто песня,- сказал Кирилл Женьке, когда они шли от
оврага после встречи с Чирком.- А почему ты спрашиваешь?
- Она незнакомая какая-то. И хорошая... Ты ее поешь хорошо.
Вот сейчас Кирилл почему-то смутился, хотя Женька не первый
раз хвалила его пение. И от смущения заговорил сердито:
- Ты смотри не вздумай болтнуть про Чирка.
- Не вздумаю,- рассеянно сказала Женька.- А ты не притворяйся
