буковая пыль сыпалась на ноги, и казалось, что сквозь загар просту-
пает новая, еще не обожженная солнцем кожа.
Штурвал собрали на шипах, шурупах и казеиновом клее.
- Ну, как получился наш малыш? - спросил Дед и поднял маленькое
рулевое колесо на вытянутых руках.
0н и в самом деле был, как новорожденный малыш, этот никогда
еще не работавший штурвальчик. Буковые выпуклые спицы и обод были
такого же беззащитного цвета, как ручки, ножки и плечи ребенка. Пря-
мо хоть закутывай в пеленку, чтобы не простудился.
Но штурвал недолго оставался новорожденным. Дерево покрыли
светло-коричневым лаком, и рулевое колесо сделалось одного цвета с
экипажем "Капитана Гранта".
Его надели на четырехгранную ось, торчащую из белой переборки
рубки слева от двери.
Кирилл не выдержал.
- Мощно мне? - прошептал он умоляюще.
Он просто не мог ждать, пока все покрутят штурвал.
- Ну поверти,-сказал Дед.
Кирилл виновато улыбнулся и нажал на коричневые рукоятки. Он
почувствовал, как натянулись, будто живые нервы, и прижались к бло-
кам крученые стальные штуртросы. Он нажал чуть сильнее. Штурвал по-
вернулся неожиданно легко, но в этой легкости чувствовалась работа.
Живая работа корабля. "Капитан Грант" словно проснулся, ощутил нап-
ряжение в жилах, слегка попробовал силу мускулов...
- Ходит, ходит! - закричали из-под кормы Митька-Маус и Валерка.
Это означало, что у ахтерштевня шевельнулась и начала поворачиваться
туда-сюда красная тяжелая пластина руля.
...Потом штурвал долго вертели все по очереди. Но наконец это
надоело. Даже Митьке. И тогда Кирилл опять взял теплые выпуклые ру-
кояти (их иногда называют шпагами)...
Потом он часто так делал: вставал к штурвалу и крутил его поти-
хоньку. Ему нравилось ощущать, как по стальным жилам штуртросов пе-
редается в ладони послушная тяжесть руля. Он предугадывал каждый
щелчок блоков, каждый короткий скрип оси. Он начинал чувствовать ко-
рабль.
Конечно, все это пока было на суше. Но каждую ночь Кириллу сни-
лось озеро, и ветер, и округло натянутая дрожащая парусина. Он со-
вершенно как наяву видел отход "Капитана Гранта" от причала: ветер
дует с бушприта, вдоль пирса: Дед, стоя на носу, отталкивается шес-
том; кливер и стаксель, хлопнув последний раз, выгибаются и встают
неподвижно. Кирилл слегка поворачивает под ветер штурвал, нос идет
все быстрее, "Капитан Грант" неохотно отрывает' от пирса корму. На-
тянулись все паруса. Накренившись, кораблик набирает ход.
- Прямо руль...
- Есть прямо руль...
Начинает журчать, потом шумно вскипает струя за кормой. Через
тросы, через твердые шпаги штурвала передается рукам еле заметная и
чуть щекочущая вибрация руля...
А ветер, налетая сбоку, откидывает волосы и бьет в щеку водяной
пылью...
Честное слово, Кирилл все это знал и чувствовал раньше, чем ис-
пытал на самом деле!
"Капитана Гранта" увезли в Ольховку на берег Андреевского озера
(отец Кирилла и Дед попросили на заводе МАЗ и автокран). В Ольховке,
у самой воды, жил отставной егерь, давний приятель Дедовой семьи.
Если бы не это, пожалуй, не стоило бы браться за постройку: ведь не
оставишь парусник на берегу без всякого присмотра. А тут все получи-
лось замечательно: "Капитан Грант" встал у мостков рядом с рыбачьими
лодками, как раз напротив окон егерской избушки.
Деревенские ребята сбежались поглазеть на корабль, будто прип-
лывший из романа "Робинзон Крузо". Хорошие оказались ребята. Они по-
могли спустить "Капитана Гранта" и пообещали охранять его не хуже
егеря, если им разрешат нырять с палубы и покатают.
Дед разрешил и обещал покатать. После ходовых испытаний...
Затем все было в точности, как в тех снах, которые видел Ки-
рилл. Ветер дул вдоль пирса. Поставили паруса...
- Можно мне?-жалобно сказал Кирилл.- Можно, Дед? Я знаю, как...
- Ну, давай,-сказал Дед.
...Потом наступил месяц плаваний. Экипаж постигал хитрости па-
русной науки. У Деда были права командира шлюпки (он раньше занимал-
ся в морклубе ДОСААФ), но и он с такими парусами имел дело впервые.
А остальные до этого плавали только на весельных лодках. Но время
шло, к матросам приходило умение. Все реже "Капитан Грант" аависал
носом к ветру на повороте оверштаг. Митька-Маус научился лихо выно-
сить на ветер стаксель, помогая судну лечь на новый галс. Валерка
освоил работу по бизани-маленьком кормовом парусе, который очень ва-
жен для маневренности корабля. Стал послушен ребятам тяжелый парус -
грот...
Сначала ходили вдоль берегов и не решались ставить верхние па-
руса. Потом осмелели и стали чертить озеро вдоль и поперек, не уби-
рая топсель и летучий кливер даже при четырех баллах...
У штурвала стояли все по очереди. Но Кирилл стоял чаще других.
Он не лез без спросу и безропотно уступал место, если кто-то просил,
но при первой возможности опять хватался за рукояти рулевого колеса.
А если такой возможности долго не было, он смотрел так жалобно, что
Дед говорил:
- Не мучайте вы человека, пустите к рулю. Сохнет ведь...
Ребята добродушно смеялись и пускали. А потом уже и не смея-
лись...
"Капитан Грант" был в меру послушен и в меру капризен. Но Ки-
рилл знал, когда и как закапризничает корабль. Он научился угадывать
каждый его рывок, каждое шевеление. Знал, что можно требовать от
"Капитана Гранта", а чего нельзя. Он чувствовал его, как живого.
Бывали моменты полного торжества, когда при хорошем ветре, кре-
нясь и вздрагивая, "Капитан Грант" набирал скорость и делался послу-
шен самому маленькому шевелению пальцев Кирилла. Тогда Кирилл сли-
вался с парусником в одно существо. Нервы его будто врастали в
штуртросы и натянутые шкоты. И словно по нему самому, а не по черной
лаковой обшивке била тугая вода...
Наверно, так скрипач сливается со скрипкой, когда музыка зах-
лестывает его целиком, когда он сам становится музыкой.
Кирилл никогда не пел, стоя за штурвалом, но внутри у него все
пело...
Иногда Кирилл "испытывал нервы" у экипажа. На полном ходу он
мчался к дощатому пирсу, грозя разнести его в щепки, и лишь у самого
причала делал поворот. Паруса тяжело опадали, а "Капитан Грант" мяг-
ко подкатывал к мосткам округлым черным бортом с белой полосой.
Несколько раз Валерка и Алик не выдерживали и хватались за
штурвал, чтобы отвернуть пораньше. Кирилл злился, а раз даже саданул
Валерку локтем: что за манера лезть под руку рулевому! Валерка, к
счастью, не обиделся, но Дед сказал:
- Грохнешь ты нас однажды, Кир.
- Не грохнет,- заступился Саня.- Он знает. А тренироваться на
таких поворотах надо. Может быть, пригодится...
Потом в самом деле пригодилось.
Глава седьмая
От Кирилла Женя Черепанова отправилась в школу, чтобы сообщить,
как выполнено задание. Или, вернее, не выполнено, потому что родите-
лей Кирилла она не застала. И хорошо, что не застала. Что она могла
им сказать? И как потом смотрела бы на Кирилла?
А с Кириллом разговор получился какой-то странный... и хороший.
Вроде бы сердитый, а все равно хороший. И, кажется, Кирилл не оби-
делся на нее всерьез. Значит, понял, что она не по своей воле...
А не все ли равно ей, Женьке, понял он или нет? Очень обиделся
или не очень? Он же ей совершенно безразличен. Подумаешь, Кирилл
Векшин! И насчет третьего класса она наврала. Почти... Мало ли что
бывает в раннем детстве!
Она про него и не думала раньше. Вернее, думала очень просто:
"Этот Векшин скромный и покладистый". А потом сегодня: "Этот Векшин
стал такой нахальный..."
А он не тихий и не нахальный. Оказывается, он гордый.
Ну что же, она тоже гордая...
Женя знала, что Еву Петровну следует искать в биологическом ка-
бинете, и поднялась на второй этаж. Школа теперь немного напоминала
детский сад. Пестрая, окинувшая форму малышня из продленки мельтеши-
ла в коридоре. С лестничной площадки ее успокаивала трубным голосом
старший воспитатель Тамара Гавриловна. Но в закутке, где находилась
дверь кабинета, было тихо.
Женя поежилась перед дверью. Биологический кабинет она не люби-
ла, хотя в нем всегда было светло и зелено. Не любила за многочис-
ленные черепа, которые скалились с витрин. Звериные и человечьи.
Особенно неприятной была витрина с шеренгой черепов, которые показы-
вали происхождение человека: череп обезьяны, питекантропа, синантро-
па и так далее - до современного. И хотя черепа были гипсовые, доб-
родушные и с неизменными самокрутками в желтых зубах (как самокрутки
попадали в наглухо завинченную витрину, было многолетней школьной
тайной), Женька все равно старалась на них не смотреть.
А через верхнее стекло высокого шкафа улыбался скелет. Он будто
говорил Женьке Черепановой: "Они гипсовые, но я-то настоящий.
Гы-ы..." Он как бы намекал на ее отдаленное будущее...
Женя проскочила кабинет и оказалась перед закрытой дверью лабо-
рантской комнаты. Ева Петровна обычно сидела там. Женька хотела пос-
тучать и в этот момент услышала голоса: один незнакомый, мужской,
другой - Евы Петровны.
Мужчина говорил быстро и почти весело. А может быть, нервно. В
голосе у Евы Петровны звучала вежливо замаскированная досада.
- ...Я уже поняла. Вы и директору сказали то же самое.
- И могу повторить,- откликнулся мужчина.
- Не надо,- сказала Ева Петровна.- Мне все Понятно. Но я на ва-
шем месте смотрела бы на вещи не так. Гораздо проще. И случись это с
моим сыном, я бы ему...
- Я вас понял,- перебил мужчина.- Хотя, честно говоря, мне это
странно слышать от учителя. Я ни разу в жизни сына пальцем не тро-
гал. И не трону. Подло это. Если я Кирилла ударю, мы же потом всю
жизнь будем глаза прятать друг от друга.
"Отец Кирилла!"- поняла Женька. Можно было, пожалуй, уходить,
но она словно приклеилась к месту.
- Вы все же меня не так поняли!- заявила Ева Петровна.
- Неужели? Очень хорошо, если не так. А как я должен был по-
нять?
- Я хотела сказать, что если ученик виноват, родители вместе со
школой должны действовать.. .
- Да, но в чем все-таки виноват? Не могу же я всерьез принять
этот бред насчет кошелька! Простите... Виноват, что не дал себя
обыскать? Мне жаль тех ребят, которые дали... Виноват в том, что не
хочет петь из-под палки?
- Мы готовим хор к районному фестивалю, а ваш сын совершенно не
думает о чести школы!
Женька услышала шаги, словно человек быстро ходил из угла в
угол.
- О чести,- спросил он. - О чести... А вам не кажется, что
честь начинается с любви?
- Простите... с чего? - пролепетала Ева Петровна, а Женькины
щеки почему-то стали теплыми.
- С любви, уважаемая Ева Петровна. Не пугайтесь, объясню. Чело-
век болеет за честь того, что ему дорого, что он любит. Я вот на
своем заводе с ученика начинал, там меня человеком сделали, там у
меня друзья, и я за честь завода - руками, ногами и зубами... А есть
у нас на заводе случайные люди: им бы отработать смену - и домой.
Работают неплохо, ну, а дальше какой с них спрос?
- Так что же получается? Вы хотите сказать, что ваш сын случай-
ный человек в школе? Он здесь с первого класса...
Отец Кирилла вздохнул и, видимо, сел - скрипнул стул.
- Вы не обижайтесь, Ева Петровна... А впрочем, и обижайтесь -
это, может быть, к лучшему... Мне кажется, здесь все у вас какие-то
случайные.
- То есть? Я вас совершенно не понимаю.
- Я ведь в школе не первый раз. И с Кириллом говорил... Все у
вас на окрике. Не набрал макулатуры-запись в дневник, не пришел на
сбор-двойка, пробежал по коридорухвать за воротник... Вот сейчас по
школе шел, а какая-то дама, весьма почтенная, кричит на первоклашек
так, что окна, простите, вот-вот лопнут... Ну, зачем она пошла в
