А теперь...
- А теперь вы меня предали,- тихо сказал Кирилл.
И побежал к двери.
Глава третья
Про зеленого павиана Кирилл узнал от Деда. А с Дедом он позна-
комился зимой. Кирилл точно помнил, когда это случилось: двенадцато-
го февраля в пятьдесят пять минут второго. Если бы всерьез отвечать
на вопрос Евы Петровны о Кирилле, "когда это началось", можно было
бы твердо назвать дату и час.
Падал мягкий снег, который щекочет лицо и тает на губах, остав-
ляя запах лыжни и зимнего леса. Зима шла к концу, но было похоже на
Новый год.
Кирилл сидел в сквере напротив булочной и ждал, когда кончится
перерыв. Раньше этот магазин работал по воскресеньям без перерыва, а
сегодня - пожалуйста-закрыто на обед! И ждать надо целых пятнадцать
минут.
Кирилл не двигался. Ему пришло в голову провести опыт: узнать,
сильно ли заснежит человека, если он просидит неподвижно четверть
часа. Может быть, поверх шапки вырастет снежная папаха, на доленях -
белые подушки, а на плечах пышный воротник? И прохожие будут думать,
что вот сидит мальчишка, завороженный снежной королевой...
Но просидеть так все пятнадцать минут Кириллу не удалось. Нео-
жиданно он услышал сухой звук, будто наступили на пустой спичечный
коробок. Осторожно, чтобы не стряхнуть снег, Кирилл повернул голову.
Курчавый парень лет двадцати надел на объектив "Зенита" крышку,
сдул с аппарата снежинки и неторопливо застегнул футляр. Потом
встретился с Кириллом глазами и улыбнулся.
Он не понравился Кириллу. Близко сидящие темные глаза были ка-
кими-то чересчур острыми, пестрая поролоновая куртка - крикливо мод-
ной, а улыбка показалась высокомерной. К тому же Кирилл не любил
тех, кто ходит зимой с открытой головой, считал это пижонством. А
фотограф был без шапки, и снег запутывался в его черной кудрявой ше-
велюре.
- Зачем вы меня сфотографировали? - спросил Кирилл негромко, но
довольно придирчивым тоном.
Курчавый фотограф еще раз улыбнулся и объяснил:
- Ты хорошо вписываешься в пейзаж. Кругом снег, и ты тоже зас-
неженный. Завороженный, будто в сказке.
Это показалось Кириллу совсем обидным: парень словно без спросу
прочитал его мысли. Кирилл сказал:
- Значит, я деталь пейзажа... Вроде пенька или коряги...
- Да вовсе нет!- энергично запротестовал фотограф.- Пенек, он
мертвый. А человек оживляет пейзаж, смысл придает.
С этими словами парень подтащил к скамейке большую, нагруженную
чем-то тяжелым сумку, смахнул снег и сел рядом с Кириллом. Не вплот-
ную, но достаточно близко. Снежная сказка кончилась. Это еще больше
раздосадовало Кирилла.
- А зачем вам моя фотография?- хмуро спросил он.
- Ну, мало ли... В альбом вклею. Может быть, на стену повешу.
Буду смотреть...
- А что тут такого интересного? Смотреть...
- Каждый человек интересен,- серьезно сказал фотограф,- потому
что каждый-представитель человечества.
"Представитель человечества"-это звучало солидно. Будь Кирилл
помладше, он бы начал таять от удовольствия. И спросил бы: "Значит,
я тоже представитель?" Но сейчас он на эту удочку не клюнул. Он ска-
зал:
- Разве все представители человечества интересные? Бывают дура-
ки всякие, бывают жулики и бандиты. И просто... нахальные.
- Такие, кто без спросу фотографирует,- серьезно откликнулся
курчавый незнакомец. - Ну, я же не знал, что ты так... болезненно
отнесешься. Что же теперь мне делать? Пленку засветить?
- Ладно, не надо,- небрежно сказал Кирилл и посмотрел на боль-
шие часы у входа в сквер. Было без двух минут два. Кирилл глянул на
соседа. Вблизи тот выглядел старше и казался немного утомленным. Он
достал сигарету, похлопал по карману, повернулся к Кириллу.
- Спичек нет случайно?
Кириллу это опять не понравилось.
- Не курю,-ответил он. - Понимаете, бросил недавно. Печень,
склероз и все такое...
Парень хмыкнул себе под нос. Объяснил:
- Я ведь сказал "случайно". Может, на сдачу дали...
Кирилл опять посмотрел на часы. Было ровно два, но магазин не
открывался.
- "На сдачу",-буркнул Кирилл.- Где дадут сдачу, если закрыто?
Фотограф кивнул:
- Я тоже жду...
За стеклянной дверью магазина замаячила белая фигура, и дверь
приоткрылась. Парень встал, сунул смятую сигарету в карман, подхва-
тил свою громадную сумку с двумя длинными ручками и, перегнувшись на
один бок, зашагал к булочной. Он заметно прихрамывал.
Кирилл подождал несколько секунд и пошел следом. В магазине он
сунул в авоську два батона и половинку украинского каравая, прихва-
тил пирожок с повидлом, чтобы пожевать на ходу. Он почти забыл о
курчавом незнакомце, но, когда вышел на улицу, увидел его снова.
В одной руке парень тащил полиэтиленовый пакет с батонами, в
другой сумку, которая весила, наверное, килограммов двадцать. "Что в
ней такое?"- машинально подумал Кирилл. Парень словно услышал его.
Посмотрел и улыбнулся опять. Теперь это была другая улыбка: немного
настороженная и виноватая какая-то. Парень словно просил: "Ты не
смейся, пожалуйста, что я так неуклюже ковыляю со своей тяжестью..."
Кирилл не успел сразу отвести взгляд. А когда отвел, уходить
было уже неловко. "Вот так всегда с тобой!.."- обругал он себя. По-
дошел и сказал, глядя в землю:
- Дайте одну ручку... Вам далеко?
Парня звали Геннадием. Жил он в Заовражке - старом районе, где
все улицы были похожи на деревенские. Весной там пышно цвела над ко-
сыми заборами черемуха, летом дороги зарастали мелкой травой, а зи-
мой лежали вдоль улиц длинные сугробы и над заснеженными крышами
счэяли прямые столбы дыма.
От многоэтажных кварталов, где жил Кирилл, до Заовражка - пол-
часа ходьбы. А если на автобусе - тоже полчаса, потому что автобус
идет кружным путем, через большой мост. Этот мост построен над овра-
гом, там, где течет неглубокая речка Туринка. Недалеко от моста Тур-
ника сливается с другой речкой, у которой громкое название Ока...
Сначала Кирилл решил, что поможет нести сумку только до авто-
бусной остановки. Потом пробурчал: "Да ладно, я не тороплюсь" - и
поехал. И оказался наконец на улице Осипенко у дома номер четырнад-
цать перед калиткой со старинным железным кольцом.
- Вот и приехали. Заходи,- пригласил Геннадий.
Дом был большой, с застекленной верандой, выходившей во двор.
Кирилл увидел старое, но уютное крыльцо. Однако Геннадий не пошел к
этому крыльцу. Они с Кириллом потащили сумку дальше - к низкому бре-
венчатому сараю.
Геннадий ногой толкнул дверь, и навстречу пахнуло теплым возду-
хом.
После улицы Кириллу показалось, что внутри жарко. Под потолком
горела сильная лампа. В углу бодро гудела жестяная трехногая печур-
ка. У длинного верстака несколько мальчишек возились с какими-то
просверленными планками. А посреди сарая стояла на подставках из до-
сок тяжелая черная шлюпка.
"Шестивесельный ял, - машинально определил Кирилл.- Как он сюда
попал?"
У стены Кирилл увидел свежеоструганную мачту. Она была не шлю-
почная. Двухсоставная, со стеньгой и решетчатой марсовой площадкой,
она была копией мачты с крупного парусника.
Над верстаком висел чертеж, сделанный на голубой миллиметровке:
та же шлюпка, но с кормовой надстройкой, узорчатой приставкой на но-
су - княвдигедом, с бушпритом, большой грот-мачтой, маленькой би-
занью, с треугольниками носовых парусов.
"Ясно..."- подумал Кирилл, и сердце стукнуло. Ясно было еще не
все, но главное он уже понял.
Пятеро мальчишек обступили Геннадия.
- Ура, Дед краску притащил! Живем!
- И хлебушек! Чай поставим!
- Дед, а лак тоже привез?
Геннадий, охотно откликаясь на странное имя "Дед", сообщил:
- Все привез... Гостя привез. Он мне помогал сумку тащить. Не
то, что некоторые лодыри.
Раздался негодующий вопль. Оказывается, пока Дед, никого не
предупредив и не позвав на помощь (сам виноват), ездил за краской,
"лодыри" провернули массу работы: выточили кафель-планки, подогнали
к бортам руслени, а Митька в это время доблестно шпаклевал коварные
щели у ахтеркницы.
- Сдаюсь, сдаюсь,-сказал Дед. - Вы герои. Знакомьтесь с гостем,
его зовут Кирилл.
Высокий веснушчатый паренек с серьезными глазами первый протя-
нул руку и сказал, что его зовут Алик. Смуглого, похожего на кавказ-
ца мальчишку звали Валеркой, рослого белобрысого паренька лет четыр-
надцати - Саней. А еще было два Юры - Кнопов и Сергиенко. Они так и
представились: по имени и фамилии. Видимо, чтобы Кирилл их отличил
друг от друга. Отличить на первый взгляд было трудновато: оба коре-
настые, рыжеватые, улыбчивые и деловитые. Похожие, как братья. Ки-
рилл сразу понял, что они крепкие друзья между собой.
В это время из шлюпки выбрался пацаненок лет семи или восьми,
курчавый, как Дед Геннадий. В большом не по росту вязаном жилете, к
которому прилипли опилки и стружки, в мятых коротеньких штанах и
продранных на коленях колготках. Вся одежда мальчишки была густо
уляпана коричневой краской. Нос, уши и щеки тоже были перемазаны.
Дед сказал:
- Эту беспризорную личность зовут Митька.
Митька серьезно протянул ладошку, но увидел, что она в краске,
и вместо ладони подставил локоть. Все засмеялись, потому что локоть
тоже был вымазан.
Только Кирилл не засмеялся. Он подержался за острый локоток
мальчишки и поймал себя на мысли, что ему очень хочется набрать воз-
духа и дунуть на курчавую Митькину голову, чтобы застрявшие в воло-
сах стружки разлетелись.
Митька продолжал серьезно смотреть на Кирилла и неожиданно
спросил:
- Ты видел привидения?
- Что?- растерялся Кирилл. Но потом среагировал. -Конечно. У
нас дома их два. Одно совсем ручное - белое и пушистое, вроде кошки.
За холодильником живет.
- Врешь,- разочарованно сказал Митька.
- Не вру. У него скоро детеныши будут, могу одного принести.
- А ты еще придешь?
Кирилл опустил глаза. Он знал, что придет. Он понял, что это
судьба. Но, конечно, он не решился сразу спросить: "А можно мне с
вами"?
На полу под верстаком сложены были кучкой деревянные просвер-
ленные в трех местах кружочки величиной с блюдце для варенья. Один
откатился и лежал у самых ног Кирилла. Кирилл поднял его. И сказал,
слегка смущаясь:
- А чего это у вас юферсы по полу раскиданы? Разве лишние?
На него посмотрели сначала удивленно, а потом с улыбкой и пони-
манием. В сухопутном городе, где речки Ока и Турника в самом глубо-
ком месте были мальчишкам по пояс, едва ли нашлось бы десять чело-
век, знающих, что деревянный блок для набивки стоячего такелажа на-
зывается "юферс".
Вечером Кирилл сказал отцу:
- Папа, я познакомился с твоим знакомым...
- Кто же это?
- Геннадий Кошкарев. Он у вас на заводе фотолабораторией заве-
дует. Он говорит, что знает тебя. Ты ведь его тоже знаешь?
- Ну, как же... Знакомы,- отозвался отец, без особого, впрочем,
восторга.
- А что?- встревожился Кирилл. - У вас, что ли, это... служеб-
ные трения, да?
Отец усмехнулся:
- Да нет, пожалуй... Характер у него тяжеловатый.
- Почему?- удивился Кирилл.
- Кто же знает? У каждого свой характер... Может, из-за нес-
частья. Он киносъемкой увлекается, хотел после школы на кинооперато-
ра учиться, да попал под машину, ногу ему повредило. Говорят, почти
год в больнице пролежал, а хромота все равно осталась... Впрочем, я
это понаслышке знаю...
- Разве с хромотой нельзя быть оператором?
- Может, и нельзя. Оператор - профессия подвижная. А может
быть, можно, да не сумел. А снимает он хорошо. Талантливо.
- Он сегодня меня на улице снял. Так и познакомились... Папа,
он с ребятами парусник строит, под старину. Из шлюпки переделыва-
