взрослых приятеля. С ними Дед и перевез шлюпку в город. Это было в
конце прошлого лета. Осенью же один приятель начал писать кандидатс-
кую диссертацию, а второй женился, и жена убедила его, что возиться
с корабликами несолидно.
Тогда и пришел на выручку Митька. Через своих приятелей он уз-
нал, где в округе есть люди, неравнодушные к парусам. Привел сначала
деловитого Саню Матюхина, потом Алика Ветлугина и Валерку Карпова,
выгнанных за случайные школьные двойки из кружка судомоделистов при
домоуправлении (правда, там они строили модели катеров и понятия не
имели, чем шхуна отличается от фрегата). От Алика узнали про корабль
неразлучные Юрки...
И дело пошло, потому что мальчишки попались дружные, диссерта-
ции и женитьбы им не грозили, а строительство двухмачтового крей-
серского парусника они считали вполне серьезной работой, не игрушка-
ми.
Только один раз Кирилл видел, как Дед всерьез рассердился на
Митьку-Мауса. Это было в середине июня. "Капитан Грант", уже с надс-
тройками и рубкой, почти готовый к спуску, стоял во дворе. Рядом ле-
жали грот-мачта и бизань-мачта с надетыми вантами. Юрки в третий раз
красили черной эмалью борта, Алик и Валерка привинчивали к белой
рубке длинные иллюминаторы из оргстекла. Кирилл, Саня и Дед рассте-
лили на траве главный парус - грот и суровыми нитками обметывали в
парусине специальные отверстия - люверсы.
Митька сидел под высокой кормой, украшенной точеным узором, и
покрывал оранжевой краской спасательный круг, который Дед хитрым пу-
тем раздобыл через завком. Красил, конечно, не только круг, но и се-
бя.
Насмешливый Валерка покосился на Митьку и громко сказал:
- Опять будет Деду вечером работа: Мауса отскребать.
Митька сообщил, что, если Валерка не умолкнет, отскребать при-
дется их двоих. Причем Валерку больше.
- Не догонишь,- сказал Валерка.-Ты все равно к краске прилип,
не отклеишься.
Митька-Маус вскочил и с грозным кличем помчался к ехидному Ва-
лерке. Тот пустился через двор. Митька запнулся за Дедовы ноги и по-
летел на парус. Он успел по-кошачьи навернуться в воздухе, упал не
на парусину, а рядом, но правой рукой все же врезался в верхнюю
часть грота. И отпечатал свою ладонь.
Вот тут-то Дед помянул всех морских и сухопутных чертей, обоз-
вал Мауса балбесом и разгильдяем и мрачно посоветовал ему собирать
чемоданчик, чтобы ехать в пионерский лагерь. В этот лагерь Митьку
активно пытались сплавить родители.
Митька молчал и отчаянными глазами смотрел на черное дело своих
рук. Точнее, на оранжевое дело. Потом тихонько заревел.
Сначала все ужасно опечалились. Масляную краску до конца не
отскрести и не отстирать, значит, нужна заплата, да еще с двух сто-
рон: оранжевая лапа Мауса проступила сквозь парусину.
И вдруг Кириллу пришла в голову счастливая мысль:
- Слушайте, а ведь у яхт всегда есть знаки на парусах! Всякие
эмблемы! Пускай у нас будет знак руки.
- В честь чего это?-хмуро спросил Дед.- В честь этого обормота?
Но было-уже ясно, что мысль подходящая.
- Это будет означать, что мы все сделали своими руками,- разъ-
яснил Алик Ветлугин.
Они в самом деле почти все сделали сами, если не считать дыря-
вого старого корпуса шлюпки. Но и его пришлось приводить в порядок:
менять доски обшивки, обдирать, олифить, шпаклевать, шкурить, кра-
сить... И паруса выкраивали сами, только сшивать на машинке помогала
Митькина мама, которую ребята почтительно называли Надеждой Никола-
евной. А сам Митька добросовестно исколол иглой все пальцы, пришивая
к парусным кромкам пеньковую веревку-ликтрос. И, вспомнив про это,
все решили, что будет даже справедливо, если Митькина ладонь навеки
останется на парусине.
Дед проворчал, что только чудо спасло бестолкового Мауса от
ссылки в лагерь "Веселые Ключи". Все понимали, что угроза была липо-
вая, но торжественно поздравили Митьку. Потом Дед поаккуратнее при-
рисовал на парусине Митькину ладошку, обвел ее оранжевым кругом, а к
этому кругу присоединил острые лучи. Получилась ладонь в солнышке.
Так и появилась эмблема "Капитана Гранта".
В тот вечер с делами управились поздно, и Дед сказал:
- Кир, ночуй у меня. Завтра с утра опять работа.
Кирилл сбегал к автомату и позвонил домой. Мама разрешила: у
Векшиных гостила бабушка, она вместе с мамой нянчилась с Антошкой, и
без помощи Кирилла могли обойтись.
Остальные позавидовали: им тоже хотелось ночевать у Деда. Кроме
Кирилла, все жили близко, поэтому быстренько сгоняли домой и отпро-
сились.
Улеглись в сарае, где недавно стоял "Капитан Грант". Дед прита-
щил кучу старых пальто и одеял. Устроили постели и думали, что будет
веселая ночь с болтовней, страшными рассказами и шутками.
Но утомление сразу дало себя знать. Алик успел рассказать толь-
ко одну короткую историю про сиреневых марсиан и засопел в начале
второй. Остальные тоже быстро притихли.
Кирилл не спал. Усталость ровно гудела в каждой жилке. Горели
от солнца плечи, тихонько ныли исколотые пальцы, но это было нест-
рашно и даже приятно. Пахло сухой травой, теплым деревом и краской.
Тихонько посвистывал носом отмытый Митька. В полуоткрытой двери све-
тилось закатное небо. Кирилл слышал, как во дворе возится с железным
корытом Дед. Потом к нему подошла Надежда Николаевна.
- Улеглись морские волки?- спросила она.
- Спят уже. Умотались.
- А Митя как?
Кирилл почувствовал, что Дед усмехнулся:
- Как всегда: носом в коленки и посапывает.
- Спасибо тебе за Митю, Гена...
- Да ну, что ты. . . - растерянно откликнулся Дед. Помолчал и
вдруг сказал:- Это тебе спасибо, Надюша.
- Господи, мне-то за что?
- Да вот так... Лучше мне с ним. Теплее, что ли...
- Теплее... Зато и хлопот сколько... Безалаберный он...
- Митька как Митька. Он боевой. Видишь, помог мне экипаж наб-
рать.
Надежда Николаевна тихонько засмеялась:
- Мало тебе одного хулигана...
Дед, мажется, тоже засмеялся. Потом сказал немного удивленно:
- Никогда не думал, что с ребятишками свяжусь. Еще в школе ком-
сомольское поручение давали вожатым быть у пятиклассников, так я как
от чумы... Хоть режьте, говорю, а не буду. А теперь вон, целое се-
мейство.
Надежда Николаевна вздохнула и тихо (Кирилл еле расслышал) ска-
зала:
- Своего тебе надо, Гена.
Дед промолчал и так же тихо ответил:
- Чего теперь об этом...
- Никак не пойму, что у вас получилось с Катей... Она же тебя
любила.
- Жалела,- хмуро сказал Дед.
- Жалость без любви не бывает. Если и жалела, что плохого? По-
чему говорят, что жалость-это обязательно обидно?
- Да она себя жалела. И гордилась... Такая великодушная: за ка-
леку вышла.
- Генка, да ты дурак!- как-то по-девчоночьи тонким голосом
воскликнула Митькина мама.- Ты же все сам придумал! Ну, что такого
страшного с твоей ногой!
- Да я не про ногу, а вообще... Про неудачи. Она думала, что из
меня знаменитый кинематографист получится, а все не так...
- А ты не мучайся. Все у тебя еще впереди.
- А я и не мучаюсь,- сказал Дед.- Это с виду у меня жизнь сей-
час растрепанная, а на душе спокойно, честное слово... Видно, сам не
знаешь, где чего найдешь. Ну, вот кто поверит, что может быть такая
радость: ходить в темноте между мальчишками, слушать, как дышат, ук-
рывать получше...
- Я поверю.
- Ты сказала: своего надо. Конечно... Только знаешь, этих я бы
все равно не оставил. Сперва думал: просто работники, экипаж, чтобы
с кораблем управляться. А вышло, что главное не корабль, а они...
- Хорошие ребята!- согласилась Надежда Николаевна.- Славные...
Только вот этот, тощенький, светлоголовый... Кирилл, да? Непонятный
какой-то...
- А что непонятного?- настороженно спросил Дед.
- Не знаю. Диковатый, что ли... И немного беспризорный.
- Просто он стеснительный. А что касается беспризорности, то
все они охламоны.
- Все - это другое дело. А у него отец на большом посту, важная
фигура. Казалось бы, мальчик из такой семьи... Как-то поинтеллигент-
нее должен выглядеть...
Дед засмеялся:
- Ты приглядись. Дело ведь не в растрепанной голове. Он иногда
таким аристократом может быть...
"Мамочки! Это я-то?" - простонал про себя Кирилл.
А Дед, помолчав, добавил:
- Нет, Кир хороший. Он мой друг.
Кирилл благодарно улыбнулся в темноте, вздохнул тихонько и на-
чал засыпать.
До того вечера Кирилл никогда не думал, что отец у него "важная
фигура". Он понимал, конечно, что у отца сложная и большая работа -
главный инженер завода отвечает за все производство, - но при чем
здесь важность?
"Важная фигура"-это звучало как "большой чин".
Жили Векшины совсем не роскошно, в малогабаритной квартире, до-
рогими подарками Кирилла не баловали, если не считать велосипеда (но
это было потом). Порой бывало трудновато с деньгами, особенно когда
родился Антошка и мама уволилась, а расходов прибавилось.
Внешность Петра Евгеньевича Векшина тоже не отличалась солид-
ностью и важностью. Он был невысокий, лысый, с круглым животиком да
и весь какой-то кругловатый. Когда волновался или хотел что-то дока-
зать, начинал мелкими шажками быстро ходить по комнате, заталкивая
большие пальцы за подтяжки на плечах, и оттягивал тугие резиновые
полоски вверх. Словно старался приподнять себя над полом.
Кирилл не огорчался, что у отца не героический вид. Он просто
не представлял, что папа мог бы выглядеть иначе. К тому же Кирилл
знал, что в молодости папа служил на границе да еще был перворазряд-
ником по стрельбе и лыжам. Согласитесь, что это не хуже, чем герку-
лесовы плечи или мушкетерские усы.
В последние годы Петр Евгеньевич спортом не занимался, но
кое-какие навыки сохранил. Кирилл в этом убедился позапрошлой зимой.
Он с мальчишками гонял шайбу на асфальтовой площадке перед домом, а
Петр Евгеньевич шел откуда-то веселый и довольный. Поглядел, как на-
падающие лупят мимо ворот, и сказал с чувством:
- Эх, мазилы!
Игроки остановились, и сердца их наполнились тихим воэмущением.
Даже Кирилл оскорбился.
- Обзывать легко,- сказал он. - Попробовал бы сам.
- А чего ж! Давай! Могу один против команды!
Ребята засмеялись.
Тогда Кирилл обиделся и немного испугался за отца. И за себя.
Теперь все будут дразнить: папа-звезда хоккея. Отец коротко глянул
на него и сказал:
- Дай-ка клюшку.
Кирилл вздохнул и дал.
- Начали,- небрежно предложил Петр Евгеньевич пятерым противни-
кам.
Те восторженно заорали и бросились в атаку. Они были уверены в
победе. И напрасно. Петр Евгеньевич обвел нападающих, пробился, как
пушечное ядро, сквозь защиту и тут же вклепал противнику первую шай-
бу. Потом заколотил им еще три. Кирилл таял от гордости.
- Хватит,- сказал отец.- Играете вы прилично, однако со старой
гвардией связываться вам рановато... Пошли, Кирилл, обедать!
Петр Евгеньевич, видимо, по-мальчишечьи был доволен своим пос-
тупком. Он сказал Кириллу:
- Есть еще порох... Здорово я их, а?
- Здорово!- сказал Кирилл, но решил, что небольшая критика не
повредит.- Только все-таки ты запыхался слегка. Зарядочку делать на-
до.
- Ой, надо!-согласился отец.-Понимаю. Самому тошно, брюхо рас-
тет... Разве я такой был в розовой юности?
- Не такой, - сказал Кирилл.
У него над кроватью висела в латунной рамке от эстампа большая
фотография. На снимке худенький мальчишка в вельветовом костюме -
короткая курточка с "молнией" и брючки, застегнутые под коленками -
мчался по асфальтовому спуску на самодельном самокате. Волосы у
мальчишки разлетелись от встречного ветра, а глаза сияли от счастья
и удали. Это и был Петр Евгеньевич Векшин в возрасте одиннадцати с
