половиной лет.
Кирилл нашел такую фотографию в бабушкином альбоме и попросил
отца увеличить ее в заводской фотолаборатории.
- Зачем тебе?- поинтересовался отец.
- Надо,- сурово сказал Кирилл.- Когда притащу двойку или запись
в дневнике и ты начнешь меня воспитывать, я буду смотреть на эту фо-
тографию и говорить: "Папа, папа, а сам ты всегда был образцом успе-
ваемости и дисциплины?"
- Дельная мысль,-согласился отец. - Но лучше повесь мамину кар-
точку. Дневник-то чаще всего смотрит она.
Кирилл грустно вздохнул:
- Какой смысл? Мама всю жизнь была отличницей.
Рядом с фотографией на фанерной полочке стояла модель корабли-
ка. Вернее, не модель, а просто самодельная игрушка: корпус из сос-
новой коры, мачты-лучинки, косые лоскутные паруса. Но это была доро-
гая для отца и для Кирилла вещь. Петр Евгеньевич построил крошечную
кривобокую шхуну, когда ему было семь лет. Этот первый в его жизни
кораблик чудом сохранился я потом стал семейной реликвией. А любовь
к моделям у отца осталась до сих пор.
Уже третий год Петр Евгеньевич строил большую модель фрегата
"Южный ветер". Фрегат с метровыми мачтами стоял на телевизоре и на
первый взгляд казался вполне готовым. Но на самом деле работы оста-
иалось еще много: нужно было сделать и укрепить сотни мелких дета-
лей.
Кирилл не увлекался этим делом, как отец. Во-первых, терпения
не хватало, а во-вторых, это все-таки модель. Вот если бы настоящий
корабль построить!.. Но помогал отцу он охотно. В свободные вечера
они усаживались перед фрегатом и дружно занимались оснасткой. Отец
вытачивал тоненьким напильничком лапу бронзового якоря или спицу
крошечного штурвала, а Кирилл особым узлом ввязывал в ванты ступень-
ки из ниток - выбленки. Это у него здорово получалось.
Они работали и о чем-нибудь разговаривали. А иногда пели морс-
кие песни: папа - сипловатым баском, негромко, а Кирилл - сперва то-
же тихонько, а потом от души. . . Однажды Кирилл спросил:
- Папа, ты с детства кораблями увлекаешься, а почему на "Сель-
маше" работаешь? Почему не стал судостроителем?
- В нашем-то городе? Бред какой. . . - сказал отец, разглядывая
под лампой узорчатую крышку для кормового фонаря.
- Почему в нашем? Поехал бы куда-нибудь. Ты же был неженатый...
- Не мог я после школы. Мама, твоя бабушка, болела. Ну и пошел
я на "Сельмаш". Сперва для заработка, а потом понравилось. Люди хо-
рошие были вокруг, расставаться не хотелось. Знаешь, повезло мне с
людьми, до сих пор радуюсь...
Он надел крышку на фонарь и полюбовался работой. Потом сказал:
- Между прочим, комбайны тоже корабли. Наверно, сам видел, как
они по хлебам идут. Будто по волнам. И штурвалы...
- Видел,- согласился Кирилл. Но комбайны были все-таки сухопут-
ными кораблями. А Кирилл думал о парусниках. Он предложил:
- Давай построим яхту. Хотя бы маленькую, на двоих.
- А что! Это идея. Вот только время выбрать...
Но яхта не модель, время не выбиралось. Хорошо, что судьба
улыбнулась Кириллу и привела его на улицу Осипенко...
На следующий вечер после разговора Деда с племянницей, который
невольно подслушал Кирилл, отец попросил:
- Помоги мне бегучий такелаж на фок-мачте провести. Я понимаю,
у тебя сейчас не те масштабы, но уважь престарелого отца.
Кирилл уважил. Они протягивали через крошечные блоки суровые
нити и сосредоточенно сопели. Потом Кирилл спросил:
- Папа, а почему у нас нет машины?
Отец так удивился, что запутался в нитках н встал.
- А собственно... Что за бред? Ты почему это спросил?
- Ну... просто.
- Странно...- Отец сунул пальцы за подтяжки и попытался припод-
нять себя.- Раньше ты об этом не спрашивал. Позавидовал кому-то?
- Да просто так подумал. Можно было бы всем поехать путешество-
вать...
Отец заходил из угла в угол.
- В принципе это мысль. Я и сам как-то думал. Но видишь ли, ма-
шина - это деньги, а у нас все как-то... на более важные вещи. И по-
том с машиной столько хлопот: гараж, запчасти, техосмотры...
Он встал за спиной у Кирилла и смущенно произнес:
- Тогда у нас вот таких вечеров, пожалуй, не будет.
- Мы бы в гараже вдвоем возились. Тоже хорошо,- тихо произнес
Кирилл.
- Неужели это так важно?- спросил отец. Чтобы он не расстроился
совсем, Кирилл засмеялся:
- Да ты не думай, что я так уж о машине мечтаю. Я только вспом-
нил. Про тебя говорят, что ты важная фигура, а фигуре, по-моему, по-
лагается иметь "Волгу".
- Ну, во-первых, у меня есть служебная. А во-вторых... кто это
говорит?
- Ты не знаешь. Женщина одна... Да не о тебе и разговор-то был,
а обо мне,- успокоил Кирилл.- Она сказала: "Отец-фигура, а сын -
обормот".
- Ну, это - другое дело,- с облегчением вздохнул отец. Но потом
все-таки спросил: - А собственно, почему ты обормот?
Кирилл вскочил со стула и крутнулся перед отцом на пятке.
- Наверно, из-за такого вида. Мама тоже говорит... Потому что
босой все время.
- Подумаешь!- сказал Петр Евгеньевич. - Я в твоем возрасте тоже
в башмаки не залезал. Босиком приятнее.
Кирилл был вполне согласен с отцом. Сначала постоянно бегать
босиком было трудновато, но потом понравилось. Кирилл теперь не
только видел землю, но еще как бы пробовал ее на ощупь: шелковистую
траву, нагретый песок у озера, прохладные лужицы на асфальте, кото-
рые оставила поливальная машина, горячие чугунные ступени на старин-
ном мостике через овраг, бархатную пыль тропинок. Если даже закрыть
глаза, все равно будто все это видишь.
А потом прибавилось еще одно праздничное ощущение: ребристая
твердость новеньких педалей. Отец подарил велосипед - авансом, в
честь еще не близкого дня рождения.
У Кирилла и раньше был велосипед - старенький, расхлябанный. Но
он совсем рассыпался в прошлом году. А отец купил оранжевый складной
"Скиф" - легонький, компактный, с мягким седлом и рулем, как у го-
ночного мотоцикла.
Кирилл тихонько замычал от восторга.
- Это пока вместо машины,- серьезно сказал отец.- Сгодится на
ближайшие годы?
Кирилл нежно сказал:
- Лошадка моя... Да он в тысячу раз лучше машины.
Глава пятая
Велосипед, как хорошая лошадь, требует ухода. Например, лошади
надо время от времени менять подковы, а велосипеду заклеивать каме-
ры. Этой работой Кирилл и занялся, вернувшись из школы в тот злопо-
лучный день, когда случилась история с кошельком. Мама ушла, а Ки-
рилл снял с велосипеда шины...
Антошка вел себя благородно: тихо посапывал и смотрел свои мла-
денческие сны. Но когда Кирилл поставил на место заднее колесо и
подтянул конуса, Антошка, видимо, решил, что не стоит слишком бало-
вать братца. Завозился и захныкал.
Кирилл мягко подскочил к деревянной кроватке, катнул ее ту-
да-сюда и замурлыкал песню про серого кота. Антошка еще раз хныкнул
нерешительно и опять засопел. И в это время раздался длинный звонок.
Кирилл тихо помянул черта и прыгнул в переднюю. Распахнул дверь. На
пороге стояла Женька Черепанова.
Она уже переоделась после школы и была теперь этакая принцесса
в желтом мини-платьице, розовых гольфах и бантиках. Подумаешь, воз-
душное создание...
- Трезвонишь, как на пожаре,- злым шепотом сказал Кирилл.- Ре-
бенок в доме.
- Ой, прости, пожалуйста, я забыла.
Кирилл молча пошел в комнату. Женька двинулась за ним.
- Пыль с улицы можно бы и не таскать в комнату,- заметил Ки-
рилл.
Черепанова стала торопливо расстегивать белые сандалетой. Потом
осторожно, словно кошка на горячую железную крышу, ступила розовыми
гольфами на колючую циновку из морской травы. Сразу видно, не ходила
босиком девочка.
Проснувшийся Аятошка не ревел, но и спать не собирался. Пускал
пузыри и беззвучно улыбался с видом полностью счастливого человека.
Женька на цыпочках подошла следом за Кириллом.
- Ой, какой хорошенький...
Хорошенький Антошка деловито распинал пелёнки и выдал крутую
прозрачную струю. Женька неловко хихикнула.
- Салют наций,- сказал Кирилл.- В честь прибытия её высочества
Евгении Черепановой с официальным визитом... Ну-ка подвинься, пелён-
ки буду менять.
- Может быть, тебе помочь? - нерешительно спросила она.
- Может быть, ты умеешь?- ехидно сказал Кирилл.
Он перетащил Антошку на тахту, убрал все мокрое, взял из стопки
на тумбочке сухие пеленки. Антошка терпеливо переносил "переодева-
ние".
- С чем пожаловала, мадемуазель Черепанова? - поинтересовался
Кирилл.- Впрочем, ясно: донос на гетмана-злодея Петру Евгеньичу от
Кочубея. То есть от Евицы-красавицы. "Товарищ Векшин, пожалуйте в
школу, ваш сын ведет себя безобразно..."
- С тобой, Кирилл, в самом деле что-то неладно,- гордо сказала
Черепанова.
- Переходный возраст. Мальчик превращается в юношу.
- В грубияна ты превращаешься...
- В грубияна-это что,- печально отозвался Кирилл.- Дело хуже.
Воровать начал!
После этого Женька долго молчала. Кирилл перетащил Антошку в
кроватку. Женька наконец сказала:
- А ты... почему дома? Сам говорил, что на кухню пойдешь.
- Ах, какая неприятность! Мы думали, Кирилла нет, а родители на
месте. Вот бы мы расписали им все его преступления! А мама возьми да
скажи: "Посиди, Кирилл, с братиком, я сама схожу... и все ходит
где-то, хо-одит... Женьку ждать она не стала-а... А наш папа на за-
во-оде. У него конец кварта-ала-а...
Последние, так удачно сложившиеся фразы Кирилл протянул на мо-
тив песенки о мишке, у которого оторвали лапу. Дело в том, что Ан-
тошка проявил твердое намерение завопить.
Удивленная Женька примолкла, а Кирилл негромко, но со вкусом
спел Антошке про Каховку. Потом "От улыбки хмурый день светлей". За-
тем "Старого барабанщика". Женьки он не стеснялся. Все равно ему,
есть она тут или нет.
Антошка опять задремал. Женька этим воспользовалась и прошепта-
ла:
- Ты хорошо поешь...
Антошка подозрительно зашевелился.
- Иди-ка ты в другую комнату,- тихонько, но сурово предложил
Кирилл.- Сиди там и жди, если хочешь, родителей. Только зря. Мама и
так позвонит отцу, я ей все рассказал. А отец с работы зайдет в шко-
лу.
Женька послушно направилась к двери, но с порога обиженно сооб-
щила:
- Если хочешь знать, я не ябедничать пришла. Просто Ева Петров-
на сказала: если родители не пойдут, пусть Векшин сам явится за сво-
им портфелем.
- Уже бегу. Изо всех сил.
- Теперь-то, конечно, ни к чему, раз твой папа зайдет...
Кирилл с сомнением посмотрел на Женьку.
- Ты думаешь, папа потащит мой портфель?
- А... не понесет?
Кирилл пожал плечами:
- У него, по-моему, свой тяжелый.
- А что ты будешь делать?
- Ничего не буду,- честно сказал Кирилл.- Пусть Александр Ви-
кентьевич делает. Он ведь отобрал.
Женька долго и недоверчиво смотрела на Кирилла. Потом открыла
рот, но Кирилл показал кулак: молчи!
В траве сидел кузнечик,
Совсем как человечек, -
торопливо начал он.
Было, однако, поздно. Антошка взревел на высоких нотах, сделал
паузу и начал выть, не умолкая.
Теперь оставалось последнее средство. Кирилл выпрямился, опять
покатал туда-сюда кроватку и решительно пропел вступление. Антошкин
рев сделался в два раза тише. Кирилл начал первый куплет. Антошка
еще сбавил звук и наконец совсем притих. Будто понимал суровые слова
о грозе и последней дороге...
Второй куплет Кирилл пел тише и сдержанней. Антошка начал засы-
пать под печальный, но решительный мотив. Когда песня кончилась, он
посапывал, как до прихода Женьки.
Кирилл поднял глаза от кроватки и только сейчас вспомнил про
Черепанову. Она стояла у косяка и странно смотрела на Кирилла. Хоте-
