той минуты, когда "Финал" забрал осужденного из особого блока, уже и не
понятно, кто он такой есть: мертвый человек или живой мертвец... Юриди-
чески он лишен жизни, вычеркнут из числа граждан, никаких прав у него не
осталось и обязанность единственная - получить пулю в затылок, одно сло-
во - объект исполнения. Оттого и протягивают его спешно через необходи-
мую официальную процедуру, чтобы вдруг "вопросы, жалобы, заявления... ".
И стоят первый, второй и третий номера, ждут чего-то, и объект задергал-
ся обнадеженно:
- Есть, есть жалоба! Я не согласен! У меня и заявление есть - не я,
другие убивали! Я вам всевсе расскажу, отвезите обратно...
У объекта началась икота, тело била крупная редкая дрожь.
Столбом стоял прокурор, не двигались Попов и Шитов, непонимающе смот-
рел Буренко, Ромов делал какие-то знаки и, округлив глаза, бесшумно
складывал губы в неразборчивые слова.
- Привести приговор в исполнение! - Резкая команда Викентьева прерва-
ла затянувшуюся немую сцену.
Попов с Шитовым рывком развернули осужденного, втащили в комнату с
засыпанным опилками полом, Сергеев синхронно вошел следом, поднял к
стриженому затылку штатный "ПМ" и выстрелил. В замкнутом пространстве
грохот мощного патрона ударил в барабанные перепонки. Объект рвануло
вперед. Попов выпустил его руку, а Шитов - нет, поэтому тело крутнулось
и упало прямо на ноги сержанту. Тот брезгливо отпрыгнул.
Попов механически фиксировал происходящее. Викентьев в проеме двери,
прокурор, опустившийся наконец на свое место, половина головы и плечо
Ивана Алексеевича... И, наконец, труп, глядя на который невозможно пове-
рить, что попадание в голову девятимиллиметровой пули можно имитировать
на живом человеке.
- Давай убирать, - Сергеев задрал синюю арестантскую куртку на прост-
реленный череп, не так ловко, как Наполеон, но достаточно сноровисто и
быстро. - Доктор, смотреть будете?
Буренко покосился на прокурора; нехотя подошел, тронул обтянутую ру-
кавом руку. По инструкции он должен проверять реакцию зрачка на свет,
слушать фонендоскопом сердце, на практике все сводилось к прощупыванию
пульса, да и то формальному, ибо слишком наглядным был проверяемый ре-
зультат.
- Готов! - Врач небрежно бросил на опилки безвольную руку и выпрямил-
ся.
- А ну, как там у тебя получилось... - Иван Алексеевич, держась за
поясницу, заглянул под куртку и вновь натянул синюю ткань на голову
объекта. - Нормально. Только чем так греметь, послушался бы меня и взял
"маргошу"... И звука нет, и убирать меньше...
- Чем тут толпиться, лучше займитесь актом, - раздраженно огрызнулся
Сергеев. И когда врач с Ромовым направились обратно к столу, обратился к
Шитову:
- Готовь машину, выдвигай носилки, мы сами вынесем...
Утративший недавнюю веселость сержант машинально отряхивал брюки,
будто от пыли.
- Хорошо... Заодно замоюсь, перепачкался.
В комнате исполнения остались Попов, Сергеев и труп. Викентьев и ос-
тальные занимались актом, никто не наблюдал за действиями первого и
третьего номеров.
Они закатали тело в брезент, перехватили сверток двумя ремнями и вы-
тащили наверх. Шитов с мокрой брючиной и Сивцев ждали у белого медицинс-
кого "РАФа".
- Смотри, как тебя уважают, - подначил Сивцев Шитова. - Офицеры само-
лично жмурика таскают...
- Он же сегодня за четвертого работал, - пояснил Сергеев. - Вот и
подмогнули, пусть привыкает к новому номеру. Может, еще раз подмогнем, а
потом - таскайте сами. Доукомплектуют группу - пятый с шестым будут тру-
диться, как обычно. С новым шестым.
- Ты, Петька, сразу на два номера продвинулся, - снова подначил Сив-
цев, стараясь казаться равнодушным. - Так, гляди, и до первого дой-
дешь...
- Запросто, - ответил новоиспеченный четвертый, не сумев скрыть оза-
боченности, которая, впрочем, тут же разъяснилась. - Брюки новые запач-
кал, наверное, пятно останется.
Задняя дверь санитарного фургона захлопнулась.
Новый прокурор расхаживал по диспетчерской, неодобрительно погляды-
вая, как Иван Алексеевич хлопотливо оборудует стол. Тот чувствовал эту
неодобрительность и оттого суетился еще больше, расхваливая бабкины со-
леные огурчики и кооперативную колбасу.
Прокурору было лет тридцать пять, хотя крупное рыхловатое тело с за-
метно выделяющимся животиком могло принадлежать и более старшему мужчи-
не.
- Что это вы тут банкет устраиваете? - строго спросил он, поправляя
массивные очки, постоянно сползающие с переносицы. - По какому поводу?
- Да повод вроде есть, - хихикнул Иван Алексеевич и сделал приглашаю-
щий жест. - Людей от опасного зверя избавили, и новые у нас - вот вы,
Сашенька, тоже в новой роли, и Петенька...
Смотрел Наполеон остро и испытующе, заглядывая под маску важности в
самую прокурорскую душу. Что он там рассмотрел - осталось неизвестным,
только вдруг сбросил облик старичка - божьего одуванчика, выдвинул че-
люсть и другим, грубым, властным, голосом закончил:
- А главное - нервы расслабить надо! Дело тяжелое, особенно с непри-
вычки, а лекарств специальных на него не придумали. Вот и приходится...
Прокурор выпил полстакана, хрустнул огурцом, надкусил бутерброд с
колбасой.
- Тяжелое дело, - подтвердил он. - Но необходимое. Я со Степаном Гри-
горьевичем спорил, он считает, надо пожизненное вводить. А откуда
деньги? Их же всю жизнь кормить, охранять... Может, лучше пенсионеров
подкормить? Да и устрашающий фактор снимать нельзя.
Он встал, отодвинув стакан и недоеденный бутерброд.
- Спасибо за угощение. Но превращать исполнение в пьянку, по-моему,
не следует. Первый раз - за знакомство, а в дальнейшем, если потребность
есть, - без меня. И не в официальном месте.
Прокурор направился к двери.
- Товарища Викентьева прошу на два слова, - небрежно обронил он на
ходу.
Начальник спецгруппы встал, оглядел присутствующих и, пожав плечами,
пошел следом.
- Да, хлебнем мы с ним, - задумчиво сказал Иван Алексеевич. - А мо-
жет, попервах строгость напускает, а там глядишь - и привыкнет. Уж на
что занудливый был Григорьев, а и то терпел...
На крылечке диспетчерской прокурор спросил:
- Я не понял, что здесь делает этот старикан? Готовит выпивку и за-
куску?
Викентьев зачем-то пошарил по карманам.
- Полковник Ромов Иван Алексеевич? - переспросил он. - Это наша гор-
дость. Кавалер многих орденов и медалей. Почетный чекист, наставник мо-
лодежи...
Он хотел вызвать у властного и самоуверенного молодца неловкость за
"старикана", но не достиг результата.
- Не надо рассказывать его биографию, - оборвал прокурор. - Что он
здесь делает?
- Иван Алексеевич опытный специалист, ветеран спецгруппы. Уже лет
двадцать он выполняет функции первого номера...
- Выполнял. Но сегодня его единственной функцией было откупоривание
бутылки!
Викентьев оторопело молчал. Только сейчас он понял, что один этап в
работе спецгруппы закончился и начинается другой.
- Люди, не имеющие отношения к исполнению, являются посторонними и не
должны здесь находиться! - отрезал прокурор. И он был прав.
Вернулся в диспетчерскую Викентьев явно обескураженным.
- Что такое, Михайлыч? - Ромов посветил своим мутноватым рентгеном в
лицо начальника спецгруппы. - Небось перевоспитывал, за трезвость борол-
ся?
Подполковник отвел глаза.
- Уезжать хочет. Кто отвезет?
- А можно я? - неожиданно вызвался Шитов.
- Тебе ж еще закапывать...
- Пусть едет, сами справимся, - разрешил Сергеев.
- Ну давай, если так... - кивнул Викентьев.
- Кто с нами - собирайтесь, - сержант пулей выскочил из диспетчерс-
кой.
Когда Сергеев с Поповым подошли к санитарному фургону, Федя Сивцев
был мрачнее тучи.
- Теперь, выходит, Петька по отдельному графику работает? Что хочет,
то и делает? Вы за него носите, я буду закапывать... За какие, интерес-
но, заслуги?
- Да брось, Федя, - успокоил сержанта Сергеев. - Группа не укомплек-
тована, оттого так и выходит. Вместе закопаем. А в следующий раз и тебя
отпустим.
Сергеев подмигнул Попову. Санитарный фургон выехал из точки исполне-
ния.
Через час "РАФ" подкатил к дому Попова.
- Пока! - Валера пожал руку Сергееву и, преодолевая себя, Сивцеву.
Проводив взглядом растворяющийся в ночи белый фургон, Валера привычно
взглянул на окна своей квартиры и увидел, что в кухне горит свет. "Отец
приехал!" - подумал он и, не дожидаясь лифта, быстро пошел по лестнице.
Так и оказалось. Как всегда обветренный и загорелый, отец сидел нап-
ротив Валентины, сильно пахло копченой рыбой, на протянутой между проти-
воположными углами, наискосок, веревке для сушки белья висели два полу-
метровых цимлянских леща, несколько рыбцов, капающих жиром на предусмот-
рительно разложенные женой газеты, связка сухой, отливающей серебром та-
рани.
- На реке живете, а рыбы не видите, - прогудел отец, поднимаясь
навстречу. - Специально ловил...
Они обнялись.
- И правда, с запахом, - отец повернулся к Валентине. Валера попытал-
ся отстраниться, но крепкая рука с шершавыми пальцами помешала это сде-
лать.
- Жена рассказала: "В три, четыре ночи приходит, да еще выпивший", я
не поверил, а оно так и есть...
Отец внимательно рассматривал Валеру и о чем-то думал.
- Сейчас-то только полвторого, - попытался отшутиться Валера и, нап-
рягшись, разжал отцову руку. - А уголовный розыск и до утра работать мо-
жет...
- Оно так. Я на своем буксире круглые сутки работаю, - подтвердил
отец. - Но ведь трезвым! А какая серьезная работа, если выпивший?
- Да брось, папа! По пятьдесят грамм приняли с ребятами после опера-
ции, чтоб расслабиться.
Валера зашел в комнату, разделся, поплескался в ванной.
- За встречу? Как там мать?
Отец пить отказался и, пока Валера ужинал, рассказал семейные новос-
ти. Родители жили недалеко, в Темерницке. У матери болели ноги, и она в
город почти не ездила, отец был капитаном на буксире и все время прово-
дил на реке. Только когда буксир оставался на ночлег в Тиходонском пор-
ту, он забегал к сыну.
- Говорит, мог бы и почаще, не только в праздники...
- Выберу время на той неделе и приеду, - пообещал было Валера и тут
же вспомнил, что в Предгорье активно реализуется розыскное дело "Трас-
са", в любой момент может поступить срочная информация, перечеркивающая
все планы... И к тому же дикая авантюра Сергеева, которая тоже завершит-
ся неизвестно чем.
- Нет, чтоб брехуном не быть, обещать ничего не буду, - поправился
он. - Обстановка сейчас очень напряженная! Очень! Вот схлынет волна...
Отец грустно улыбнулся.
- Дела никогда не кончаются. Я помню себя еще мальчишкой, а сейчас ты
- взрослый дядя... А дела и тогда были, и теперь. А у тебя особенно... -
Он оживился. - Валя сказала, наградили тебя недавно да работу поменял!
Расскажи, похвастай!
Валера долго смотрел на отца, не зная, что сказать.
- Наши дела, знаешь, какие, - неопределенным тоном протянул он. - То
секретно, то запретно, а то самому не хочется вспоминать. Давай лучше
спать ложиться.
Валентина постелила постели, Валера, почистив зубы, вошел в комнату и
остолбенел.
- Слышь, сынок, а на кой ляд тебе эти штуки? - Отец держал в руках
макет пистолета и защитные очки с толстыми стеклами.
Попов почувствовал, что заливается краской, как случалось в детстве,
когда отцу становилось известно о каких-то неблаговидных и оттого скры-
ваемых проделках маленького Валеры.
Глава восемнадцатая
- Неужели ты не понял, что это безумная затея, из которой ровным сче-
том ничего не получится? - раздраженно спросил Валера.
Они сидели в холостяцкой квартире Саши Сергеева, тихо играла музыка,
"представительская" бутылка коньяка, привычно извлеченная хозяином из
секретера, стояла на полированном журнальном столике, дымился в чашках
