- Тогда Гусляров командовал управлением, а он за свою задницу очень
боялся. Да они все боятся... Короче, обошлось: позвонил генерал в обком,
первому, доложил доверительно, по-партийному, тот уж на что во всем раз-
бирался, а в этом деле не всполошился, распорядился похерить все, и точ-
ка: сразу шум смолк, будто ничего и не было.
Иван Алексеевич вздохнул.
- Времена-то другое были. Дисциплину знали, что можно обсуждать, что
нельзя. А сейчас случись такое - газетчики пронюхают да пораспишут...
Смотри по газетам: Катынь, Куропаты, Мясной бор... Да в Подмосковье
сколько спецтерриторий вынюхали!
Ромов твердо взглянул Попову в глаза.
- А ты говоришь, что все просто. Нет, братцы мои, тут каждую мелочь
надо учитывать. Вот планируешь исполнение, все учел, все предугадал. И
погоду, и рейды, и спецмероприятия, и заслоны... По всем правилам! А ка-
кая смена в Степнянске дежурит - учел?
- Зачем?
- Как зачем? Они-то догадываются, куда смертника забирают. И в лицо
вас всех видят. Потому надо планировать график на одну и ту же смену.
Меньше глаз - меньше разговоров...
Вокзальная площадь почти опустела, светофоры на Центральном проспекте
переключились на мигающий режим работы. А наставник молодежи Иван Алек-
сеевич Ромов передавал секреты профессионального мастерства майору Сер-
гееву и капитану Попову.
Через пару дней Викентьев обсуждал с первым номером очередное испол-
нение.
- Там двое на очереди. Думаю, двоих и возьмем.
- Можно, конечно, и так, дело нехитрое, - согласился дипломатичный
Иван Алексеевич. - Только на этот раз лучше сделать немножечко подруго-
му.
Он выдержал многозначительную паузу.
- Я-то наконец Сашу дожал! - В голосе первого номера явственно слыша-
лось удовлетворение. - Убедил чисто логически. И он согласился.
- Да ну! Молодец, Иван Алексеевич!
- Только тут психологию надо учитывать. - Иван Алексеевич поднял па-
лец и многозначительно округлил глаза. - В первое исполнение двое - это
слишком! Потом такой нюанс - Лунину-то мы все симпатизируем. Выходит,
его тоже на первый раз брать нельзя... Правильно я рассуждаю?
Викентьев барабанил по столу железными пальцами. Крышка ощутимо пот-
рескивала.
- Все правильно, аксакал. Значит, возьмем Кисляева - сволочь редкая,
Саше будет легче...
- Вот и хорошо, что мы с тобой имеем одно мнение, - улыбнулся Ромов,
не подозревая, что минуту назад выполнил роль слепого агента и помог
Сергееву продвинуться на шаг вперед по пути к осуществлению безумного
плана освобождения смертника Лунина от исполнения приговора.
Глава шестнадцатая
Султана Идримова мучили угрызения совести. Настоящий мужчина должен
молчать - пусть хоть на куски режут! А он раскололся! Правда, никто об
этом не узнает, значит, лицо не потеряно... "Но сам-то ты знаешь, - ше-
велилась потревоженная совесть, - и амбал этот наглый". "Мало ли кто что
про себя знает, - оправдывалась та, струсившая, половина. - Главное, что
люди думают! Так и идет испокон веку! Что, нет? Женщина платок бросила -
самая свирепая драка утихает, ножи в землю и разошлись. Как же: обычай,
уважение к сестре, матери, любимой! Только ведь и грабят женщин, и наси-
луют, и убивают... Почему же такой прекрасный обычай не срабатывает? Да
потому, что на людях - одно, а наедине с собой - другое... А когда тебе
такие вилы поставили - деваться некуда. Тем более они и так все зна-
ли..."
Между мучительным диалогом с самим собой Султана Идримова и шестича-
совым отсутствием света в селе Котси очень трудно было бы установить ка-
кую-то связь. Но она имелась. Потому что в трансформаторной будке на се-
верной окраине села срочно оборудовали пост наружного наблюдения за до-
мом ничем не примечательного гражданина Петросяна, известного в среде
друзей, знакомых и близких деловых партнеров под прозвищем Петруня. Слу-
чайно оброненное фигурантами "Трассы" и почти случайно использованное
Сергеевым, оно сыграло роль кодового слова, заставившего Идримова посту-
питься принципами настоящего мужчины.
Много Султан не рассказал, потому что и знал всего ничего. Когда
пришла нужда менять кузов, потолкался на автомобильном рынке, потусовал-
ся с осведомленными людьми: кто-то что-то слышал, кто-то что-то видел...
Наконец свели с Арменом - низкий, кряжистый, весь заросший толстыми кур-
чавыми волосами, нос - как банан, свисает над маленьким, плотно сжатым
ртом. Серьезный мужик. Сказал - сделал. Пригнал тачку прямо к дому,
деньги в "дипломат", ключи в руку.
Так бы и разошлись, да увидел во дворе сварочный аппарат новенький,
загорелся: продай да продай, свой недавно накрылся, а без него как без
рук... Так и познакомились поближе, у Ильяса шурин на стройке, через не-
го кислород доставал, возил в Котси - сто километров от Урук-Сартана,
считай, рядом. И все дела. Выпивали, кушали, хлеб делили, Армен обычаи
знает, все как положено. Странно, что у себя не живет, да, значит, есть
причина, а спрашивать о таких вещах не принято. На будущее говорили: Ма-
гомет хотел себе "восьмерку" взять... Армен сказал - поможет, только
сейчас надо заказ на черную "Волгу" выполнить... Откуда машины - не ин-
тересовался, и так ясно: мало ли на Кавказе тачек угоняют... Но что
кровь на них - и мыслей не было, иначе сжег бы проклятую железяку и от
Армена шарахнулся подальше... Хотя тот при чем: принял товар да сдал. Он
посредник, его дело маленькое...
Но уже первая неделя наблюдения показала, что Армен Петросян - не ря-
довая фигура теневого бизнеса. За семь дней он имел пятьдесят шесть кон-
тактов с различными людьми, некоторые из которых были известны местному
уголовному розыску. Встречи проходили конспиративно, с соблюдением мер
предосторожности. Он никогда не появлялся на улице один - только в соп-
ровождении двух-трех человек, которые и жили у него в доме.
В селении Умар (семь километров от Котси) у него имелся оформленный
на брата жены капитальный гараж с хорошо оборудованной мастерской. Два
механика целые дни возились с какимито машинами, но когда специально
направленный сотрудник попросил на выгодных условиях отремонтировать
свою "шестерку", ответили решительным отказом.
Пока республиканский уголовный розыск и московская бригада изучали
личность и образ жизни Петруни, Тиходонский отдел особо тяжких занимался
своей повседневной работой.
Сергеев принял участие в "выводке" Учителя.
"Выводка" - воспроизведение показаний на месте совершения преступле-
ния (профессиональный сленг). В подвалах, на пустырях, в развалинах бла-
гопристойный седовласый гражданин показал семь спрятанных детских тру-
пов. Следственная группа занималась своим делом: следователь вел звуко-
запись на диктофон, командовал участковым и опером из райотдела, выпол-
нявшими техническую работу - раскопать, извлечь, развернуть, судмедэкс-
перт скучным голосом диктовал в микрофон такое, от чего у понятых волосы
становились дыбом, криминалист возился с рулеткой и щелкал фотоаппара-
том, оператор киногруппы снимал видеокамерой. У Сергеева была одна зада-
ча - охрана и конвоирование арестованного. Он стоял чуть сзади, натяги-
вая соединяющий их наручник, и буравил взглядом аккуратно подстриженный
затылок, представляя, как в него входит пуля. Холодная ненависть клоко-
тала в груди, и уже начинало щемить сердце, а доставать при всех валидол
было неудобно. Он так и не притерпелся к смертям, крови и грязи, как
большинство коллег.
Майор Сергеев был скрытен, и никто из знавших его людей не мог пред-
положить, что скрывается за устрашающей боевой маской. Он не любил расс-
казывать о себе, и, кроме кадровиков и начальников, никто не знал, что
предшествовало его поступлению в органы МВД. Да и осведомленные люди не
вдавались в детали, а потому почти неизвестным оставался факт, который
мог сделать его знаменитостью в милицейском гарнизоне Тиходонска. Серге-
еву было посвящено постановление Пленума Верховного Суда СССР.
А было так: только вернувшийся из армии двадцатилетний сержант Серге-
ев попал в крутую переделку в аллее нижнего уровня городского парка, где
с незапамятных времен и до сих пор собиралась всякая шпана и куда по су-
меркам не рисковал заглядывать ни один законопослушный гражданин, если,
конечно, был трезвый и находился в здравом уме. Саша привык спрямлять
дорогу через парк, внушительная фигура служила пропуском, но все пропус-
ка действуют до поры до времени.
В стае было шесть особей, совершенно точно, потому что пятеро почти
два года выступали в непривычной и почетной для себя роли свидетелей об-
винения. У них имелись перочинные ножи, которые экспертиза холодным ору-
жием не признала, но, несмотря на это, поцарапанные винными пробками
тусклые клинки вполне годились, чтобы проткнуть легкие, желудок, печень
или сердце.
Саша мог убежать, но это казалось обидным, и он остался, что все три
следователя и бесконечное число судебных инстанций ставили ему в вину.
Он не позволил обшарить свои карманы, отказался "дать на бутылку", не
собирался подставляться под кулаки, а тем более под ножи, тем самым
"вступив в конфликтные отношения" с тварями, которые, как выяснилось при
дневном свете, имеют человеческие имена и фамилии, хорошие характеристи-
ки, заботливых родственников и по всем казенноофициальным меркам являют-
ся полноправными советскими гражданами.
Выхватив из толпы одного, Саша отскочил в сторону, зажал трепыхающее-
ся, матерящееся и лягающееся тело в "двойной нельсон" и сказал ос-
тальным: "Разбегайтесь, а то я его сломаю!" При этом, как повторялось во
всех протоколах, "выразился нецензурными словами".
Стая, ощерясь острыми железяками, бросилась вперед, и он, не дожида-
ясь колющих, проникающих ударов, а следовательно, по мнению официальных
инстанций, "не убедившись в реальности угрозы", завершил прием, сломав
хребет заложнику, ставшему в тот самый миг потерпевшим.
Хруст позвонков и конвульсии брошенного под ноги тела мгновенно обра-
тили стаю в бегство, а Саша отправился в оперпункт милиции, расположен-
ный на центральной аллее. Потом он ругал себя последними словами за это,
а еще больше за то, что, обнаружив замок на неказистых дверях, затеялся
звонить в "скорую" и милицию, раскрутив маховик машины, которая затянула
в свои шестеренки его самого.
Через два дня гражданин Боско скончался, Сашу бросили в КПЗ, а
объявившаяся стая, превратившаяся в группу скорбящих о погибшем товари-
ще, с готовностью изобличала его на очных ставках. Пять показаний
больше, чем одно, арифметическая логика следствия оказалась куда проще,
нежели в книжках да кинофильмах, плюс труп, который требовалось спи-
сать... Судьба Сергеева была решена, следователи и судьи расходились
только в квалификации содеянного: то ли умышленное тяжкое телесное пов-
реждение, повлекшее смерть, то ли превышение пределов необходимой оборо-
ны. В первом случае - до двенадцати лет, во втором - до года.
Очень многое зависело от первоначальных решений, как правило, они оп-
ределяли дальнейший ход дела. На счастье Сергеева, недавно вышел Указ об
усилении борьбы с хулиганством, и прокурор, "чтобы не наломать дров", не
дал санкции на арест, косо написал на постановлении следователя: "С уче-
том наличия элементов необходимой обороны избрать подписку о невыезде".
Мелькнувшие в деле "элементы необходимой обороны" определили направ-
ление расследования, хотя родители потерпевшего бомбардировали все инс-
танции жалобами с требованием "сурово наказать убийцу". После трехсуточ-
ного ада камеры Сергеев твердо решил не возвращаться в парашную атмосфе-
ру ни при каких обстоятельствах, даже если для этого придется покончить
с собой.
К тому и шло, потому что третий следователь - низкорослый, с болез-
ненно бледным одутловатым лицом и в вечно мятой одежде - капитан Малыш-
