боевой обстановке? Очень просто: если ты командир взвода - сидишь в сво-
ей траншее на самом передке, там твое законное место. Командир роты -
можешь до ста метров от первой траншеи отойти, КП оборудовать, блиндаж,
но дальше - ни-ни... Комбат до четырехсот метров в глубину может переме-
щаться, счет опять же от первой траншеи... Ну и дальше: комполка - до
километра, комдив - до трех, командарм - до десяти...
Иван Алексеевич провел ногтем по скатерти, на крахмальной ткани оста-
лась заметная черта. На эту черту он положил половинку спички, чуть отс-
тупая, пристроил целую, затем уложил спичечный коробок, папиросу, папи-
росную пачку и на максимальном удалении - пепельницу.
- Вот таким образом!
Оглядев получившийся макет, Ромов удовлетворенно потер ладошки.
- А если кто-то отошел от передка дальше, чем ему положено, - первый
номер передвинул спичку на уровень папиросы, - тут его передвижная пат-
рульная группа СМЕРШа - раз!
Ромов подрулил к спичке корочкой хлеба, которую не смогли одолеть
пластмассовые зубы.
- Почему здесь, лейтенант? Если по вызову в полк - дело одно, а если
никто не вызывал - значит, дезертир! А там трибунала нет и приговоры
никто не пишет, по дезертиру - огонь! И не важно, в каких чинах и звани-
ях - вышел за пределы разрешенной полосы - все!
Попову показалось, что мирная корочка хлеба приобрела угрожающий,
хищный вид...-
- И вот, государи мои, - многозначительно округляя рот, продолжал
Иван Алексеевич, - двигаюсь я со своей группой в десяти километрах от
линии фронта, смотрю - на проселке автобус! Подъезжаем, выскакиваем:
"СМЕРШ, приготовить документы!"
Иван Алексеевич расчетливо сделал паузу и эффектно хлопнул ладонью по
столу.
- Четыре человека: старенький генерал-комдив, с Красным Знаменем, ор-
динарец, радистка и какой-то офицер. "Почему здесь?" - Ромов тронул па-
пиросную пачку. - "Ваше место в трех километрах от передовой!"
Папиросная пачка перенеслась со своего места на запретный рубеж пе-
пельницы.
- Генерал растерян: "Штаб дивизии ищем, с дороги сбились..." Похоже,
что так и есть. Боевой генерал, с орденом, старый... но за пределами
разрешенной полосы! Что делать? - вдруг обратился Ромов к внимательно
слушающему Валере. Тот пожал плечами:
- Пусть едет к себе в штаб...
- Да-а-а, - неопределенно протянул Ромов. - Оно вроде так, да не сов-
сем! Я-то не один - за спиной три автоматчика. Три свидетеля... А время
какое? Завтра у самого спросят: "Почему отпустил?"
- И что вы сделали? - тихо спросил Попов.
Ромов ковырнул вилкой остывшие пельмени.
- Посадил генерала в машину, двух автоматчиков - в автобус и сдал
всех в штаб армии!
Для наглядности он сунул папиросную пачку в пепельницу. Пачка не по-
мещалась, и первый номер вогнал ее силой, смяв картонные бока.
- Давай, Валера, выпьем за аксакала! - предложил Сергеев. И хотя все
шло по разработанному им сценарию, Попов замешкался и как бы через силу
выполнил предложение товарища.
- Иван Алексеевич наш за свою жизнь хлебнул лиха! - посочувствовал
Сергеев.
- Всяко было, Сашенька, - вздохнул Ромов. И, помолчав, добавил: - Как
ни тянусь, а скоро мне на покой. Но кому работу делать? Ты вот, Са-
шенька, сердишься, а тебе бы надо меня сменять...
- Так-то оно так, - сомневаясь, протянул Сергеев. - Да привычки не-
ту...
- А у меня была привычка? - обиделся Иван Алексеевич. - Ты что же ду-
маешь, я всю жизнь? В те годы я вообще на картотеке сидел, да и после
войны в кадрах работал. А с шестидесятых начал, это верно. Душа никогда
не лежала, но куда деваться? Я не буду, ты не будешь, Валерик не бу-
дет... А кто? У меня, ей-Богу, здоровья уже нет по ночам валтузиться.
- Это я понимаю, - произнес явно колеблющийся Сергеев. Валере показа-
лось, что он даже переигрывает.
- А понимаешь, так и принимай решение, - дожимал Иван Алексеевич. -
Давай со следующего раза...
Сергеев мучительно раздумывал, катая в мощных пальцах пустую рюмку.
- Ладно! - резко бросил он наконец. - Считаем, так и решили!
- Вот и славненько, - пластмассово разулыбался Ромов. - Знаете что,
ребятушки, давайте-ка мы ко мне пойдем. Посидим спокойненько, чайку
попьем, наливочка есть...
Попов глянул на часы, собираясь отказаться, но туфель сорок седьмого
размера больно ткнул его в лодыжку.
- А чего, гулять так гулять, правда, Валера? - спросил кандидат в
первые номера с натуральным возбуждением в голосе, психологически оправ-
данным трудностью принятого только что решения.
- Конечно! - весело подхватил Попов, чертыхаясь про себя. Валентина
уже несколько раз укоряла его за поздние возвращения и частые выпивки.
Ромов жил неподалеку, в конце Вокзального спуска. Большой серый дом
довоенной постройки начинался шестью этажами, но по ходу опускавшейся
улицы вырастал до восьми, а в последнем подъезде имел одиннадцать этажей
и напоминал огромный тяжелый корабль с высоко взметнувшейся рубкой. На
самом верху рубки и находилась квартира Ивана Алексеевича.
- Теперь так не строят, - неосторожно сказал Попов, заходя в подъезд,
и мгновенно "завел" хозяина.
- А знаешь, сколько времени ушло - от котлована до новоселий? - за-
пальчиво спросил Ромов. - Ну скажи, сколько?
Большой старомодный лифт медленно выносил их наверх.
- Ровно полтора года! - торжественно объявил Ромов. - День в день. И
никаких доделок - полы до сих пор без ремонта лежат, стены целы - ни
трещин, ни просадок. Вот и сравнивай!
С громким щелчком лифт остановился.
На лестничной площадке Иван Алексеевич замешкался, хлопая себя по
карманам, наконец радостно зазвенел связкой мудреных ключей.
- Слышь, Алексеич, опять лифт полдня не работал, - на затворное щел-
канье замков выглянул сосед, высокий пухлый старик, очевидно, ровесник
Наполеона, - Я тут жалобу коллективную написал, зайди, поставь роспись.
И по домкомовским делам поговорить надо...
Расслабленно-приветливое лицо Ромова неожиданно напряглось.
- Некогда мне. Надо - дам рубль для лифтера. А бумагу марать не буду,
- сухо буркнул он.
Когда соседская дверь захлопнулась, Иван Алексеевич опять размягчил-
ся.
- Никогда не разговариваю с чужими, - справившись с последним замком
и шаркая ногами по коврику, пояснил он. - А они вечно лезут - то в доми-
но, то в дом норовят войти... Терпеть этого не могу!
И, мгновенно преобразившись, приветливо просиял:
- Проходите, ребятушки, вам всегда рад...
Попов вслед за Сергеевым переступил порог.
Деревянные, давно не крашенные полы, выцветшая позолота наката на
стенах, допотопные абажуры, мебель начала пятидесятых...
Казалось, они попали в причудливо вынырнувший из пучины минувших лет
островок прошлого. Здесь тяжело смотрел из портретной рамки молодой Иван
Алексеевич, стоящий за стулом, на котором сидела молодая миловидная жен-
щина в длинном темном платье. На высокой спинке дивана с потертыми кожа-
ными валиками и на складном из трех частей трюмо молодой Иван Алексеевич
скакал на коне, целился из охотничьего ружья, стоял на веранде беломра-
морного санатория, сидел за уставленным телефонами письменным столом.
Попов подошел к окну. Внизу лежала грязная и шумная вокзальная пло-
щадь, двухэтажное здание пригородного вокзала, платформы, электрички и
поезда местного формирования. Беспорядочные потоки увешанных чемоданами,
мешками, баулами пассажиров ползли по переходному мосту, бурлили возле
касс и стоянки такси, сворачивались в очереди за дорогими кооперативными
пирожками.
Большего рассмотреть с девятого этажа было нельзя, но Валера знал,
что в пестрой толпе промышляют юркие карманники, изворотливые наперсточ-
ники, дешевые, хотя и подорожавшие с трех до пяти рублей - инфляция! -
проститутки, утюжат кооперативные ларьки угрюмые рэкетиры, ищет приклю-
чений мелкая приблатненная пьянь со всего города, "пробуют воду" залет-
ные гастролеры... Знал он и то, что только на первый взгляд привок-
зальный пятачок кажется анархичной неуправляемой стихией. На самом деле
здесь существовала четкая иерархия, строгие рычаги управления, неукосни-
тельные правила поведения. Последняя сходка авторитетов закрепила вок-
зальную площадь за ленгородской группировкой, значит, все - от карманни-
ков до проституток - платили налог гражданину Бескудникову, известному в
этой среде под кличкой Бес.
- Совсем порядка не стало. - Иван Алексеевич бесшумно подошел и стал
рядом. - Раньше увижу Драку или еще какой базар, позвоню - тут же маши-
на, разогнали, кого-то в клетку... А сейчас - звони не звони! Едут сорок
минут, покрутятся - и обратно. Ладно, мальчики, давайте чайку попьем...
Круглый, покрытый красной плюшевой скатертью стол хозяйственный Иван
Алексеевич накрыл полупрозрачной белой клеенкой, отдуваясь, расставил
чашки, блюдца, розетки, рюмки и пузатый графинчик с густым темным вином.
Вино оказалось приятным, хотя и чрезмерно сладким. Попов запивал его
чаем и мысленно ругал Сергеева. Зачем суетиться и делать все в один
день?
- Я тебе, Сашенька, вот что скажу... - Ромов прихлебывал чай из блюд-
ца, постукивая по фаянсу пластмассовыми зубами. - Первый номер не просто
исполнитель. Он - правая рука начальника группы. Все решения - вместе!
- Какие там решения... - Попов наполнил рюмки и налил тягучую жид-
кость в чашку с чаем. - Чего решать-то? Все решено без нас. Надо только
стрельнуть правильно...
- Глупости! - Иван Алексеевич сердито хлопнул по столу уже бессильной
ладошкой. - Я вот вам один пример приведу. Помните, когда фронтовое
кладбище закрыли? Хотя куда вам - тому лет двадцать пять... А очень
просто: город расстроился, кругом жилые кварталы, а кладбище между ними!
Непорядок по санитарным нормам, а главное - расширяться-то уже некуда!
Вот и закрыли. А Северное только разворачивается - один квартал никак не
заполнится... Ясное дело, туда нам соваться нельзя. Что делать? Поехали
мы с Михайлычем по округе... Присмотрели ложбинку между двумя лесополо-
сами, да что-то мне не понравилось - не лежит душа, и все тут! Вдруг со-
баки разроют, или свиньи, или увидит кто... Да и поля кругом хлебные,
нехорошо...
Недели две мотались, потом нашли - под Темерницком кладбище в балоч-
ке, с дороги не видно... В общем, то что надо! Тут и стали работать...
Иван Алексеевич озабоченно огляделся.
- А что-то вы, государи мои, не кушаете вареньица! Сам растил сливу -
ни гербицидов, ни пестицидов. А наливочка выдыхается... Бабка у меня
мастерица на эти дела... Ну, давайте за все хорошенькое!
Иван Алексеевич вытер рот тыльной стороной ладони, подцепил ложечкой
варенье, но тут же положил его обратно в розетку.
- Так вот, работаем себе потихоньку, довольны - место хорошее: тихое
и совсем недалеко... А только одного не учли: село, люди все друг друга
знают, да и по окрестностям известно: кто заболел, кто умер... А тут
смотрят бабульки - свежий холмик! А похорон никаких не было! Время прош-
ло - опять! А кругом все здоровы! И снова, а никто не умирал... И ни
венков, ни фамилий, когда земле предавали - тоже непонятно - никто не
видел! Короче, пошли в райотдел, заявили. Там проверили по собесу, заг-
су, больницам - никто не проставлялся. Пошли раскопали, а там жмурики с
пулями в затылке! Что тут поднялось! - Иван Алексеевич взялся за голову.
- Шум, гам, спецсообщение в область отбили, хорошо генерал догадался,
вызвал Михайлыча: ваша, говорит, работа? Наша... А что еще скажешь? Тот:
мать-перемать, уже и в обком доложили, и в прокуратуру, хотят специ-
альную следственную группу создавать... Ну а мы при чем? Да при том, что
думать надо! Как я теперь объяснять буду? Или свою жопу за вас, раз-
гильдяев, подставлять?!
Ромов в лицах изображал диалог, лишь на миг прервался, чтобы пояс-
нить:
