- шепнул он. И прежним голосом продолжил: - Начальство тебе три дня от-
гулов дает, потому что операция была сложная, а ты показал себя хорошо.
- Он у меня молодец! - поддержала Валентина. - Только кто это ценит?
В райотделе дни и ночи пахал - ни премий, ни отгулов. А в управлении,
вишь, все по-другому...
После третьей рюмки Валера действительно расслабился, и ужин прошел
весело.
Об инциденте с галошами Ромов подробно рассказал Викентьеву, но тот,
вопреки своему обыкновению анализировать мельчайшие фактики и вроде бы
второстепенные детали, не придал значения происшедшему.
- Ты своими галошами кого хочешь доведешь! Ботинки на микропоре ку-
пить не можешь? Вчера получил сотню - как раз хватит! Или нам скинуться?
- Сотню я уже бабке отдал, - миролюбиво сказал Наполеон. - Она как
получает деньги - верит, что я на стройке дежурю, а как потратит - снова
не верит, до следующего раза.
Иван Алексеевич громко присосал челюсть, что он делал всегда, когда
хотел продемонстрировать свою безвредность и доверие к собеседнику.
- А ты чего, Володя, со своей поругался? - проницательно спросил он и
попал в точку.
На этот раз Лидка учинила такое, что Викентьева передергивало от од-
ного воспоминания. Прямо ночью, дура! Он тоже завелся, да так, что готов
был плюнуть на инструкции, служебную дисциплину, бдительность - все то,
что сидело в каждой клеточке его тела, спинном мозгу, что составляло ос-
нову личности Железного Кулака, отдавшего службе более двух десятков
лет, уже разжал зубы, чтобы открыть глаза этой идиотке, чтобы узнала,
после чего она выкручивает мужу все нервы... Только рот открыл, а она
завизжала истерически: "Хватит врать, ты все что угодно придумаешь, ты
любое, любое нагородишь, как еще не догадался сказать, что бандитов сво-
их по ночам расстреливаешь!" У него аж в глазах потемнело, еле-еле руку
сдержал, да в стену, со всего размаха, так кусок штукатурки и вывалил...
- Ни с кем я не ругался, - буркнул второй номер. - Работы много.
И, чтобы закончить разговор, подвел итог:
- Считаем, Попов нормально вошел в работу. Значит, обкатается.
Валера Попов полностью использовал все три дня отгула. Чувствовал се-
бя нормально, об операции почти не вспоминал. Погуляли с женой по горо-
ду, сходили в кино, зашли в гости к приятелям. Валентина не могла нара-
доваться на новую работу мужа, Валеру это коробило, отчего-то делалось
стыдно. Он понял, что никто и никогда не рассказывает своим близким об
операциях "Финал", и Викентьев хорошо это знал, когда предлагал самому
решить - стоит ли откровенничать с женой.
На работу Попов вышел с угрызениями совести - несделанная работа
должна была лечь на Гальского.
Женьки на месте не было, судя по бумагам на столе, в прошедшие дни он
тоже не работал. Попов просмотрел ответы на запросы, рассортировал нако-
пившиеся документы. Ничего положительного.
Сергеев вошел бесшумно, как большая кошка. Сухо поздоровался, положил
перед коллегой листок с записями.
- Когда мы возвращались из Степнянска, эту машину проверял на трассе
какой-то странный пост. Ни одна из служб его не выставляла, в дивизионе
тоже ничего не знают. Викентьев рассмотрел сержанта - он похож на фигу-
ранта "Трассы".
Попов прочел записку.
- Черная "Волга"... Наверное, она нас и обгоняла...
- Я вызвал водителя на пятнадцать. Займись.
- Чего такой хмурый? - улыбнулся Попов, но ответной улыбки не увидел.
- Женька заболел. Пошел в поликлинику, его сразу в онкологию. А сей-
час Вера звонит, плачет... Надо ехать разбираться...
- Я с тобой.
По дороге Попов думал о черной "Волге". Если она напоролась на прес-
тупников, то появляются хорошие свидетели. Хотя если это были преступни-
ки, то почему они их отпустили?
Только когда подъехали к зловещим серым корпусам онкологического дис-
пансера, у него шевельнулась тревога: почему сюда? Ну, кололо в боку,
мало ли что бывает... А здесь-то все - предел...
Женька лежал в четырехместной палате, чувствовалось, что он испуган,
выбит из колеи обстановкой, хмурыми, с печатью обреченности лицами
больных и холодной отстраненностью персонала.
- Черт знает что, - растерянно улыбаясь, говорил он. - Положили, ни-
чего не говорят, теперь собираются выписывать...
- Ну и хорошо, - бодро сказал Попов. - Дома полежишь недельку и -
вперед!
- Как чувствуешь? - спросил Сергеев и тоже постарался изобразить
улыбку. - И вообще - как дела?
- Я стараюсь глубоко не дышать, тогда все хорошо... А тут у них поря-
док, чистота. Веру без сменной обуви не пропускали, домой возвраща-
лась... Вы-то как прошли?
- А не было никого на входе...
- Ну, наверное, и те так проходят, без всякой сменной обуви. Болтают,
что их нарочно пропускают, но вряд ли...
- О ком ты? - Попов обратил внимание, что Женька сильно изменился,
хотя и не мог понять, в чем состоит суть этих изменений.
- Спекулянты... Конфеты продают по десять рублей, кофе растворимый по
пятнадцать... С доставкой...
- А зачем тут?
- Чтоб врачам дарить... Родственники берут... Сам видел - женщина
слезы вытерла и улыбается сестре: "Презентик возьмите..."
- Расстреливать их, сволочей, надо, - громко сказал тучный мужчина с
соседней койки. - Только кто тогда останется...
Попов почувствовал, что говорить с товарищем не о чем: он находился в
другом мире, и все, что происходило вне его, Гальского не интересовало.
Эта потусторонность относительно обычной жизни и бросалась в глаза.
Рассказывать о черной "Волге" было бы просто глупо.
Наступила томительная пауза.
- Ладно, Женя, мы переговорим с заведующим, узнаем, что к чему, потом
зайдем, расскажем, - мягко сказал Сергеев и встал.
- Узнайте, ребята, узнайте, - оживился Гальский. - Только аккурат-
ней... Он мужик строгий, а вы без сменной обуви...
"Что он, бедолага, зациклился?" - подумал Попов и тут же получил от-
вет на свой вопрос.
- Кто такие? Как сюда попали? Почему нарушаете санитарный режим?
Дорогу им заступил черноволосый мужчина в накрахмаленном халате с
цветным вензелем на карманчике, из которого выглядывали очки и авторуч-
ка. Мужчина был невысок, это особенно бросалось в глаза, когда он стоял
рядом с Сергеевым, едва доставая головой до груди майора. Похоже, что
именно этот контраст и распалял коротышку, добавлял в голос начальствен-
ные модуляции, дающие понять, кто здесь хозяин положения.
- Из областного уголовного розыска, - тихо сказал Сергеев. - Пришли
проведать товарища.
- Хоть из ЦК КПСС! Где ваша сменная обувь?
Сергеев отступил на шаг и опустил взгляд.
- Вы ведь тоже в туфлях.
Черноволосый напыжился и подскочил к майору вплотную, словно собирал-
ся смести его с пути, затоптать, согнуть в бараний рог.
Девчонки-санитарки с интересом наблюдали за происходящим.
- Вы меня с собой не равняйте, я заведующий отделением!
- Насколько я понимаю, санитарный режим для всех один, - по-прежнему
спокойно сказал Сергеев и чуть качнулся вперед. - Мы как раз хотели с
вами поговорить.
- Для этого есть приемные часы. - Ощутив легкий толчок ста тридцати
килограммов тренированных мышц, заведующий несколько сбавил тон и сделал
шаг назад. - А сейчас покиньте отделение.
Он повернулся и направился к своему кабинету. Сергеев и Попов пошли
следом.
- Мы ведь рядом со смертью работаем, понимать надо, - примирительно
произнес черноволосый, садясь в кресло. - В порядке исключения я вас
приму. Кем интересуетесь?
"Ну и жук, - подумал Попов. - При персонале нагнал холоду, крутизну
показал, а потом без свидетелей отработал назад. Много есть таких типов,
правда, в белых халатах еще не встречал..."
- Женя Гальский, - сказал Сергеев. - Он у вас в третьей палате.
- Завтра мы его выпишем, - деловито ответил врач. - У него четвертая
стадия, метастазы...
- А как лечить? - не понял Сергеев, и Попов, обманутый будничностью
тона, тоже ничего не понял, хотя под сердцем ощутил холодок дурного
предчувствия.
- Побудет дома на бюллетене с месяц, может, полтора-два...
- И что? - спросил Попов. - Потом-то что делать?
Врач пожал плечами.
- Что делают с покойником?
В кабинете наступила тишина, только капал кран в углу у двери.
- Какого покойника?! - процедил Сергеев, сдерживая ярость. - К вам
поступил пациент, капитан милиции, наш товарищ, а вы вместо того, чтобы
лечить, облучать, оперировать, что там еще делают, вы уже списали его на
тот свет?!
Сергеев обернулся к Попову за поддержкой, но тот подавленно молчал.
Он был полностью растерян.
- Просто уже поздно, ничего сделать нельзя. И потом, вы же знаете,
что у нас за медицина! Ни лекарств, ни методик...
- Что же вы ему скажете? - с трудом выговорил Попов.
- Вообще-то, на Западе говорят больным всю правду...
- Там же еще, кроме этого, наверное, лечат! - Сергеев встал. - Ладно,
я вас понял. Разберемся.
Он сделал шаг к двери, но вернулся.
- Если вы скажете Женьке, что отправляете его умирать... - Гигант на-
вис над столом заведующего, излучая импульсы, которые нередко заставляли
отпетых бандитов бросать оружие. Скрипнули намертво сжатые челюсти. - В
общем, не надо этого говорить! Простуда, инфекция, травма - придумайте
что-нибудь правдоподобное.
И на ходу сказал Попову:
- По-моему, они тут ни черта не понимают. Покажем Женьку профессору,
надо будет - отправим в Центральный госпиталь...
Заведующий молча смотрел им вслед.
Когда они вернулись в палату, Гальский сидел на кровати, не сводя
взгляда с дверного проема.
- Ну что?
Сергеев махнул рукой.
- Разве поймешь этих коновалов! Они горазды только туману напускать.
Какое-то воспаление, они его по-тарабарски называют... Рассосется! Надо
будет дома посидеть в тепле, отвары из трав попить.
- Правда? - Непонятная потусторонность исчезла, перед ними был преж-
ний Женька Гальский. Но только на один миг. Было заметно, что он тут же
вновь погрузился в свой мир. - Они как-то странно смотрят... И истории
болезни прячут...
- Не обращай внимания, - бодро гудел Сергеев. - Мы тоже у себя
сколько лишнего туману напускаем... В общем, завтра пришлем за тобой ма-
шину!
В коридоре Сергеев дернулся было к двери заведующего.
- Хочу его, гада, обидеть... Да может ведь на Женьке отыграться...
Ладно, ну его к черту...
Подавленные, оперативники вернулись в управление.
- Ты знаешь, ужасно это, и Женьку жалко, но у меня такое чувство,
будто вдобавок еще вывозился в говне, - сказал Попов.
- Точно, - кивнул Сергеев и второй раз за день скрипнул зубами.
Глава двенадцатая
Пожалуй, давно в Тиходонском уголовном розыске не опрашивали свидете-
ля так подробно, как капитан Попов гражданина Опрышкина - водителя чер-
ной "Волги" госномер "А 12-76 ТД".
"... Остановил этот, повыше, а второй потом подошел, тоже взял доку-
менты, посмотрел, я еще удивился: обычно один гаишник читает и права, и
техпаспорт... Нет, второй только в техпаспорт заглянул... Нет, со мной
не разговаривали... Как сказал высокий: "Ваши документы", так больше и
ни слова. Да обычный голос... Коронок я не заметил, а татуировок точно
не было. Не знаю, почему со мной не говорил, обычно слово за слово... А
тут вроде время выжидали, точно ожидали чего... Не знаю, откуда же... Но
я вам скажу - страшно мне почему-то стало... Трудно объяснить... Да, не
наказания - я-то знал, что скорость превысил... И в правах два червонца,
сразу сказал: "Возьми, командир, сколько надо..." А он глянул так на ме-
ня и так усмехнулся... Ну, вроде с превосходством, по-блатному, мол, ку-
да ты, козявка, денешься, копейками не обойдешься... Ну, это мои мысли,
он молча глянул, и я чувствую - аж холодный пот прошиб..."
Медленно крутились кассеты допотопного магнитофона III класса "Вес-
