даст точные приметы, кто-то мог видеть, в какой он сел автобус, менты
прочешут маршрут, окружат прилегающие улицы... Ему некуда идти, и он
обязательно попадется в расставленную сеть со всеми невидимыми, но легко
выявляемыми пятнышками, брызгами и потеками крови... А если еще остались
отпечатки на ноже... Хоть он и потер ручку о землю, но все мог не сте-
реть, да когда бросал, схватился за лезвие...
Словно запутывая следы, он петлял по Нахичевани, лихорадочно обдумы-
вая, что делать... Идти к своим нельзя - Север сразу расспросит: "А как
ты в ИВС оказался? За что попал? Да почему выпустили? Из-за чего с этими
двумя схлестнулся?" Ничего не сказать еще опасней: кто-то же "Колерова"
сдал! Хер его знает, где бродит информация о нем да где она выплывет!
Одно дело, если ты сам про все рассказал, тогда можно отбрехиваться, вы-
ворачиваться, любое фуфло гнать. А вот если промолчал - тогда все схо-
дится, значит, ты и есть ментовская "наседка"! Нет, в такой ситуации мог
помочь только один человек...
Из ближайшего автомата Леший набрал номер мобильного телефона Лиса.
Тот ответил почти сразу:
- Слушаю.
- Это Петруччо, - глухо произнес он в тяжелую, замызганную сотнями
рук трубку. - Я врюхался покрупному. Нужно встретиться.
- Слушаю, - напряженным тоном повторил курирующий офицер, и Леший по-
нял, что вокруг него находится много людей и спрашивать то, что следует
спросить в подобных случаях, он не может.
- Приезжай на Девятую линию, там пустырь перед грузовым портом. Зна-
ешь?
- Да. Слушаю.
- Я там буду. Сейчас иду туда и буду ждать. Как увижу тебя - сам вый-
ду.
- Понял.
Леший повесил противно исходящую короткими гудками трубку.
По крутой, вымощенной булыжником улочке он двинулся к реке. Справа и
слева теснились, наезжая друг на друга, мелкие саманные, шлакоблочные,
реже кирпичные домишки, возведенные по старым, запретительным советским
стандартам: жилая площадь не больше шестидесяти метров, высота до конька
крыши - не выше шести.
Район считался непрестижным, землю никто не выкупал, нового строи-
тельства не велось. Кое-где выбитые окна и провалившаяся крыша свиде-
тельствовали о смерти или переезде хозяев. Спустившись к пустырю. Леший
забрался в один из заброшенных домов и сел на корточки, так что только
лоб и глаза возвышались над треснутым кривым подоконником. В этой типич-
ной для бывалого зека позе, экономящей силы на пеших этапах и в часы
ожидания вагонзака, он был готов просидеть сколько понадобится.
Перед глазами расстилалась пустошь с наполовину разворованной горой
щебенки, несколькими фундаментными блоками и беспорядочно раскиданными
кучами мусора. Через месяц все это скроет бурно растущий бурьян. За пус-
тырем ржаво рыжел забор грузового порта, за ним торчали портальные и ба-
шенные краны, виднелись краешки стоящих под загрузкой барж. Заезд в порт
осуществлялся с другой улицы, здесь транспорт почти не ходил, и гул мо-
тора сразу вызвал у Лешего настороженность.
Мимо медленно, раскачиваясь на ухабах мостовой, как кораблик на вол-
нах, прокатилась серая "Волга". За рулем Леший рассмотрел силуэт курато-
ра, прикинув осадку машины, он понял, что больше в ней никого нет. И
следом вроде бы никто не ехал, хотя это ни о чем не говорило: если Лис
решил его сдать, то менты подберутся незаметно, так и не поймешь - отку-
да выскочили. Да он и сам прекрасно справится...
Подождав, пока "Волга" достигнет пустыря. Леший вылез из своего убе-
жища и двинулся следом. Несколько раз он оглянулся, но ничего подозри-
тельного не заметил.
- Чего головой вертишь? - насмешливо встретил его выглядывавший из
машины Лис. - Или ждешь кого?
Леший безошибочно понял, что тот ничего не знает. Конечно, Лис ушлый
опер и умеет блефовать, как никто, но за долгие годы совместной работы
агент и куратор входят в столь тесный психологический контакт, что
чувствуют не только настроение, но и биоволны друг друга. Сейчас от Лиса
исходила обычная волна расположенности и спокойной уверенности, а от Ле-
шего - поток сомнений, растерянности и страха.
- Думаешь, за тобой следят? - на этот раз в вопросе не было насмешки.
- Садись в машину...
Леший рассказал все за пятнадцать минут. От того момента, как Печен-
ков вошел в камеру, и до того, как он сам, слыша за спиной женские кри-
ки, вышел из проходного двора. Лис слушал молча, не перебивая и не зада-
вая вопросов. Взгляд его, как всегда, ничего не выражал.
Когда Леший закончил, он вдруг ощутил, что повис над пропастью. Лис
был очень надежным партнером, он никогда не подводил и всегда вытаскивал
из любых передряг. Но это было связано с заданиями, которые опер давал
своему агенту. А убивать этих двоих Лис ему не поручал. И ни один мент
не обязан покрывать двойного убийцу...
Возникла томительная пауза. Они молча смотрели друг на друга, и каж-
дый знал, о чем думает другой. По идиотским ведомственным инструкциям,
Лис обязан был воспитывать агента в духе соблюдения ранее социалистичес-
кой, а теперь неизвестно какой законности, удерживать его от совершения
преступлений, больше того, использовать для разложения уголовно-преступ-
ной среды и перевоспитания ее членов.
Иными словами, активный член воровской общины в ранге жулика Клоп
должен был не только уклоняться от всех предлагаемых ему сотоварищами
"дел", но и активно пропагандировать честный трудовой образ жизни. Нап-
ример, Север посылает его с Силком на верную кражу по хорошей наводке, а
он в ужасе вытаращивает глаза, отмахивается руками и говорит примерно
следующее:
- Что вы, братья, разве можно воровать? Это нехорошо, не по-христи-
ански... Да и не по закону, опять же! Давайте лучше сдадим общак госу-
дарству, а сами устроимся грузчиками в речной порт и заживем честной
трудовой жизнью!
Совершенно очевидно, что после такой репризы его бы в лучшем случае
посчитали за бельмондо, а в худшем - поставили на ножи, как ссучившего-
ся. Ясно также, что ни в том, ни в другом случае агент не добыл бы ни
одного грамма интересующей уголовный розыск информации, да и вообще не
принес бы никакой пользы. Оперативники отчаянно матерились в адрес авто-
ров дурацких приказов, в запале называя их нехорошими словами и выражая
сомнение в их профессиональной и умственной полноценности. И глубоко
ошибались.
Те, кто составлял такие инструкции, и те, кто их утверждал, вовсе не
были настолько дремучими идиотами, чтобы всего этого не понимать. Они,
как правило (хотя это правило, как и все другие, знает немало исключе-
ний), прошли все ступени оперативной работы и прекрасно знали: чтобы ус-
пешно "освещать" уголовную среду, агент должен вращаться в ней. Прово-
дить время с босяками, дружить с ними, пить водку и курить анашу, участ-
вовать в преступлениях... Но одно дело - все это знать, а совсем другое
- санкционировать совершение преступлений в интересах оперативной рабо-
ты! Тут нужна немалая смелость: а вдруг депутатская комиссия по закон-
ности заглянет в этот приказ, или куратор из правительства, или проку-
рор, или журналисты пронюхают да понесут по всему свету...
Ведь депутаты, члены правительства, прокуроры да журналисты далеки от
реалий оперативной работы, они-то как раз и не знают, что провалить во-
ровскую шайку способен именно вор, а не передовик производства, отличный
семьянин и хороший спортсмен, на которых долгие десятилетия ориентирова-
лась отечественная идеология. Да и знать этого не хотят, считают ниже
своего достоинства вникать в "подлое ремесло". А вот спросить могут!
- Вы что, товарищи дорогие, с ума сошли? Вы же официально разрешаете
преступления совершать! Разве вас для того на должности назначали?! Нет,
вас назначали с преступностью бороться, профилактировать ее во всех про-
явлениях! А раз вы наоборот поступаете, то надо вас с должностей гнать
поганой метлой!
И погонят, ничего хитрого в этом нет, вон сколько нагнали за послед-
ние годы, начисто отучив свое мнение отстаивать, интересы дела защищать
или объяснять вышестоящим истинное положение дел. Вышестоящие-то этого
не любят, они считают, что и так все распрекрасно знают, им надо, чтоб
под козырек - и "Есть! ".
Потому и пишут лукавые, далекие от жизни инструкции, чтобы приличия
соблюсти да должности сохранить. А отдуваться кто будет? Ясное дело -
опер. Он в случае чего и крайним окажется. Потому что это он нарушает,
посылая своего человека на задание и зная, что тому тоже придется зама-
раться... Правда, когда агент влипает на мелких делах, оперу это обычно
сходит с рук: непосредственное начальство закрывает глаза на неизбежное
прегрешение... Если, конечно, опер с начальством дружит. А то ведь может
и не закрыть. Это тоже очень удобно: когда без нарушений работать
нельзя, тот, кто работает, всегда виноват, всегда "на крючке"...
У Лиса пока и с Нырковым, и с другими начальниками отношения вроде
неплохие, хотя кое-кто в управлении с удовольствием вспомнит при случае
его "темное" прошлое. А случай - вот он! Не какаято кражонка, не полу-
дохлый уличный грабеж, а два трупа сразу! Тут так навалятся, будто это
не Леший сделал, а он. Лис, собственноручно обоих завалил!
Только Лис потому и Лис, что хитрости и предусмотрительности у него
на троих хватит. Леший его "карманный" агент, он в официальной картотеке
не состоит - это раз! По Печенкову Лис оперативную разработку не вел и в
камеру к нему никого не подсаживал - это два! Документы, которые это
"два" подтвердят, он изготовит - это три! А из всей этой истории надо
еще пользу выжать - это четыре!
- Слушай, Петруччо, как думаешь, если сейчас Печенкову трупы его
дружков показать, он расколется?
У Лешего даже челюсть отвисла. Он ожидал любого вопроса, но не этого.
- Небось лопнет, - после некоторой паузы ответил агент. - Очко у него
не железное.
- Ладно... Тогда слушай меня и запоминай...
Инструктаж занял не больше десяти минут. Закончив его. Лис протянул
Лешему несколько крупных купюр.
- Домой не ходи. К своим тоже пока не суйся. Есть где пересидеть?
- С бабками найду место, - агент сунул деньги в карман.
- Давай! - Лис бросил взгляд на часы. В нем включился мощный мотор,
мозг прокладывал маршрут к намеченной цели. Он уже был далеко от пустыря
у речного порта и от Лешего.
- Подвезти тебя куда-нибудь? - из вежливости спросил опер. Курирующий
офицер должен заботиться о своем агенте.
- Нет. Сам доберусь.
Леший открыл дверь.
- Так спокойней.
- Тогда звони мне дважды в день. Утром и вечером.
Дверца захлопнулась, может быть, с большей силой, чем следовало.
Взревел форсированный движок - цилиндры растачивали в гараже у Лакиров-
щика. "Волга" развернулась и мощно поперла вверх по крутому склону.
Глава третья
ФЕНОМЕН УБИЙСТВА
Как сообщает агентство
Рейтер, в селении в окрестностях
Дакки во время пожара погиб
старейший житель Бангладеш
Нилиян Биби. Ему было сто
двадцать лет. Полиция полагает,
что дом подожгли соседи из-за
земельного спора.
"Известия" от 20.12.87
Убийством в наше время никого не удивишь. Из чрезвычайного события
оно как-то незаметно стало обыденным элементом повседневной жизни. Ниче-
го странного, если учесть, что с 1986 года число этих злодеяний выросло
вдвое, а их дерзость и цинизм - в неопределенное количество раз.
Десять лет назад основную массу составляли так называемые "бытовухи".
