Детектив - Данил Корецкий

Антикиллер 1-2

   ДАНИЛ КОРЕЦКИЙ
   АНТИКИЛЛЕР 1-2


                            ДАНИЛ КОРЕЦКИЙ
                              АНТИКИЛЛЕР


   Изд. "ЭКСМО", 1995 г.
   OCR Палек & Alligator, 1998 г.


                                        Если история чему-нибудь и учит,
                                        то только тому, что  убить можно
                                        кого угодно.
                                                         Майкл Корлеоне.
                                                         Крестный отец-3


                             Глава первая
                         УРОВНИ КРИМИНАЛИТЕТА

                                             Преступный мир таков, каким
                                         государство позволяет ему быть.

                                           Джон Крамник - сопредседатель
                                           американской Ассоциации нача-
                                           льников полиции

   Марика Рынду приняли в бригаду, и он собирался на первую рабочую сме-
ну. Раздавленная "льготным" двадцатилетним стажем по горячей сетке и не-
подъемными чугунными болванками мать обрадовалась известию, так как воп-
реки собственному опыту считала, что бригада -  это  вторая  семья,  дом
родной. Такими были многочисленные рабочие коллективы в  фильмах,  книж-
ках, газетах и песнях. И то, что ей самой не повезло - пили все  кругом,
матерились, норовили трахнуть в душевой после смены, - не меняло  общего
впечатления. Просто есть мир красивый И правильный - он всегда подальше,
а есть уродливый и грубый - до него обычно почему-то рукой  подать.  Все
от руководителя зависит.  Из  Петьки  Буракова  какой  бригадир?  Первый
пьяница и бабник, к тому же на руку нечист! А вот поди ж ты - продержали
до пенсии, значит, начальству подходил... Ну ничего, она за двоих оттер-
пела, Марику в жизни больше должно повезти.
   - Бригадир-то у тебя хороший? - спросила она у Рынды, с усилием втис-
кивавшего нога в разношенные кроссовки сорок четвертого размера.
   - Нормальный, - буркнул сын. - А там видно будет - работа покажет...
   Раздался треск - шов лопнул, обнажив носок явно не первой свежести.
   Рында выругался. Впрочем, вспышка злости сразу прошла. На новой рабо-
те такие мелочи легко решаются.
   - Пока, мам!
   Он подошел к зеркалу, погладил бритую, всю в буграх, как  передержан-
ная в земле картофелина, голову, застегнул "молнию" спортивной куртки  и
сунул в карман короткую складную дубинку.
   - Это еще зачем? - всполошилась мать, но он уже щелкнул замком двери.
   - Надо, маманя, не знаешь, сколько хулиганья развелось!
   Дверь захлопнулась.
   Во дворе сидели Попугай с Амбалом. Курили одну за другой, разбрасывая
окурки и заплевывая прилегающую территорию.
   - Иди сюда! - по привычке крикнул Амбал.
   В уличной команде Рында за два года так и не набрал  авторитета.  Мо-
жет, потому, что гладко говорить не умел, может, из-за того, что в армию
не взяли по психушечной статье, а скорей всего, на приеме облажался. Хо-
тя его вины вроде и не было. Били его вчетвером,  как  положено,  он  не
ойкнул ни разу, не закрылся, но не по-настоящему  вышло...  Кровянку  из
носа пустили и все, даже на ногах устоял.
   Объяснение тому простое: Томку Федотову одновременно с ним в  команду
принимали, а для девок испытание другое: харят вдвоем-втроем, а все  ос-
тальные смотрят. Ясно, что интересней! Вот и оказался Рында скучной лек-
цией перед киношкой. Башка и Валек спешили и Амбал  особо  не  старался,
потому и проскочил он без переломов и контузий, что Томка уже сидела  на
краешке затащенной в подвал кушетки.
   Амбал на нее первым залез, потом Башка, Валек, потом снова  Амбал.  А
когда все закончилось, Амбал сказал, застегиваясь:
   - Она и за тебя отработала! Я, помню, две недели отлеживался, а ты на
ее... проскочил! Может и тебя как бабу принимать надо было?
   И все обидно расхохотались, принялись поддерживать  и  развивать  эту
тему.
   Не обращая внимания на окрик. Рында вышел из двора.  Все  уже  знали,
что он в бригаде Баркаса, а потому хвосты подожмут, даже вякать  не  бу-
дут, что без выкупа ушел. Подумаешь, команда! Конечно, два-три года  на-
зад это была сила, если ты один, сам по себе, то и  ходишь,  как  голый.
Томке три "зверя" проходу не давали: подстерегут - и тащат к себе в  ха-
ту, кричи не кричи... А потом Амбал с Башкой, Ржавым и  с  ним,  Рындой,
так палками отмудохали этих черных, что они вообще из города пропали.
   Но сейчас появились люди покруче... Команды распадаются, кого в  бри-
гаду взяли - тот не только защиту имеет, но и заработок  хороший!  И  не
надо мотоциклы угонять или шапки с прохожих сдергивать!
   Через десять минут Рында пришел к месту работы. Довольно большая  за-
асфальтированная площадка, на ней двадцать два коммерческих киоска. Поч-
ти все  торгуют  круглосуточно.  Его  задача  -  охранять  коммерсантов.
Собственно, их-то здесь и нет, наемные продавцы оставлены один на один с
ночью и в реестр охраняемых ценностей не входят:  товар  должен  быть  в
сохранности, стекла ларьков.
   А если продавцы хотят, чтобы и их рожи находились под защитой, обяза-
ны сами подсуетиться, дежурному внимание оказать.
   Сегодня - его смена. Должность Рынды  называется  "контролер".  Почти
все с нее начинают, как в армии с рядового. А там - как служба пойдет...
   Сейчас на всю ночь он здесь самый главный. Приедут пару раз менты, но
они вроде как сбоку припеку. Остановятся, возьмут пива, водки или  хавки
- и покатили дальше. Весь район под ними, хотя ни за  что  не  отвечают:
обворуют кого, ограбят, убьют - им-то что!
   А здесь что случится - Баркас сразу шкуру спустит!
   Раньше Рында хотел в ментовку поступить - гоняй по ночному  городу  и
от имени власти твори что хочешь... форма,  пушка,  дубинка,  наручники,
радиосвязь на случай подмоги. Но объяснили - берут только после армии, а
с его статьей - вообще голый вассер. Ну и ладно, ментовская  власть  по-
шатнулась: их самих все чаще замачивать стали...
   Рында обошел киоски, наблюдая за порядком. К Самвелу то и дело  захо-
дили небритые земляки, да и русаки ныряли с иссушенно блестевшими глаза-
ми, получив дозу, умиротворенно выныривали,  оглядывали  подобревший  до
поры мир и исчезали в темных переулках. У Ивана пили ликер  две  прости-
тутки, чуть позже пойдут клиенты. Тут никаких нарушений нет - и  Самвел,
и Иван платят за свой бизнес.
   Справа послышался шум. Трое пьяных, отчаянно матерясь, дергали решет-
ку ларька, что-то требуя от напуганной вконец девчонки.
   - Чего надо?! Хотите без бошек остаться?! - громовым голосом,  давшим
ему кличку, заорал Рында, направляясь к месту конфликта.
   Он даже не достал дубинку. Крупная фигура, уродливая шишковатая голо-
ва, обритая специально, чтобы эту уродливость подчеркнуть, выражение ли-
ца, за которое в школе его  называли  уголовником,  подействовали  очень
убедительно: нарушители спокойствия немедленно скрылись. Рында  понимал:
испугались они не его лично, в конце концов, лбы здоровые и рожи не  по-
дарок, да в карманах наверняка какие-нибудь смертоносные железки, вполне
могли дать оборотку... Но знают, хоть и бухие: он не сам по себе, за ним
бригада, а за ней вся группировка, завяжешься  -  обязательно  найдут  и
придется ответ держать... А это тебе не суд - и адвокаты не  помогут,  и
условных приговоров не бывает...
   - Чего хотели? - грубо спросил он у продавщицы  -  молодой  смазливой
девчонки со светлыми волосами, затянутыми в два небольших "хвостика".
   Девчонок ночью оставалось мало - четыре или пять, почти все приводили
для подстраховки дружков и трахались с ними до утра, совмещая приятное с
полезным.
   - Будто бы вчера вместо водки самогон у нас купили!  Ято  при  чем  -
только заступила...
   - Значит, сменщики химичат, - по-прежнему грубым голосом сказал  Рын-
да.
   - Не знаю, - девчонка пожала плечами. Она все еще была напугана. Рын-
да вспомнил, что когда он стажировался, то никогда не видел в  этой  па-
латке парней.
   - Как зовут?
   - Нина, - она протянула банку. - Хочешь пива?
   Пива Рында мог взять в любом киоске просто так, за  общее  расположе-
ние. Прогнав хулиганов, он оказал услугу и мог рассчитывать  на  вознаг-
раждение. Например, новые кроссовки. Или эту светленькую курочку.
   Наверное, ход размышлений Рынды отразился на его лице, потому что де-
вушка поставила пиво на прилавок и отодвинулась в глубину киоска, приго-
товившись выслушать очередное из  предложений,  которые  ей  приходилось
отклонять по двадцать раз за день.
   Но Рында никаких предложений сделать не успел. Сзади тормознула  ино-
марка, он привычно шарахнулся в сторону,  готовый  мгновенно  упасть  на
землю. Но это оказался Баркас.
   - Как обстановка?! - зычным голосом старшины  второй  статьи  гаркнул
он.
   "Поддатый", - определил Рында.
   - Нормаль... Три козла к девчонке лезли - прогнал...
   - Ты сам от Нинки подальше держись. Понял? - Баркас захохотал. -  Она
со мной будет любовь крутить! Правда, Нинок?
   Девушка в сердцах захлопнула окошко.
   - Пушку возьмешь? - шепотом сказал Баркас. - ТТ новый - любой  броне-
жилет пробивает... Полтора лимона!
   Обалдевший от столь резкого изменения темы, Рында уставился  в  широ-
кое, с оспинами, лицо бригадира. Оно выглядело серьезным, но это  ничего
не значили: Баркас резко перескакивал с одной мысли на другую, любил ра-
зыгрывать собеседника, и никогда нельзя было понять - шутит он или  нет.
Говорили, что когда он еще плавал, то получил какой-то балкой по голове.
   - Что вылупился? Не веришь? Гляди!
   Нырнув в обтянутый красной кожей  салон  автомобиля,  Баркас  вытащил
из-под сиденья большой черный пистолет, похоже и правда новый.
   - Берешь? - он не таясь вертел в руках опасную игрушку - Когда-нибудь
пригодится!
   - Да нет, - Рында отступил. - Откуда деньги... И вообще...
   - Не созрел значит...
   Пистолет исчез.
   - Ну смотри... А то закопают, как Психа...
   Баркас захохотал неизвестно чему, выудил из кармана гильзу и  швырнул
в стекло примеченного киоска, а выглянувшей светловолосой голове  погро-
зил пальцем.
   - Ладно! - лицо бригадира вдруг  сделалось  непроницаемым.  -  Завтра
день расчета. Обойди всех и предупреди - ставка увеличивается  на  двад-
цать процентов. Инфляция! Да, за блядей - сорок процентов, за наркоту  -
пятьдесят. Пусть платят, суки!
   Баркас с шумом развернулся, и красная "тойота", мигнув  подфарниками,
рванула по Большому проспекту.
   "К чему он Психа приплел?" - тяжело заворочалась тревожная мысль.
   Бывшего контролера рынка замочил неизвестно  кто,  убийство  осталось
нераскрытым, как и много других. Но в отличие от всех остальных не менты
подозревали кого-то из блатных, а блатные были уверены, что руку  прило-
жил майор Коренев, хотя и выкрутился: не доказали ему ничего, как  часто
сейчас бывает...
   Вспомнив Лиса, Рында поежился, заныла челюсть в месте сросшегося  пе-
релома и холодок по спине пошел - такой зверюга мог и его, и Баркаса за-
мочить. Да что Баркас! Щептались, что он самого Шамана пообещал списать.
И тот поопасился, слинял до поры...
   Только майора свои же менты и схавали за какое-то говно. Видно,  мно-
гим мешал...
   Рында потер челюсть. Настроение испортилось. Правда, имелась  возмож-
ность подправить его, портя настроение другим. Он стал обходить  ларьки,
сообщая о предстоящем повышении ставок.

                                 * * *

   Попугай стоял на стреме, Амбал с Башкой ждали припозднившегося  фрае-
ра. На пустыре было темно, огоньки  сигарет,  разгораясь  при  затяжках,
высвечивали квадратные челюсти, нервно кривящиеся губы  и  подрагивающие
ноздри. Вряд ли Амбал и Башка при свете дня обнаружили большое сходство,
но сейчас ночное ожидание "дела" превращало их в близнецов. И мысли были
почти одинаковыми.
   - Рынду в бригаду взяли, - смачно сплюнул Амбал.  -  "Пятачок"  охра-
нять. Сегодня не поздоровался, не подошел, когда я позвал...
   - Сука, - отозвался Башка, но довольно вяло.
   - И выкуп за уход не заплатил! - зло Продолжил Амбал. - Тамарка ушла,
теперь Таньку за собой тянет... А мы что делать будем? Бабки им за харе-
во отстегивать?
   Башка молчал. Он зная, что Амбал пытался по старой памяти подкатиться
к Томке, но получил от ворот поворот. А он этого не любит. Но допытается
сам не лезть в дерьмо, а использовать  кого-то  другого.  Например  его,
Башку, если не сумеет выкрутиться.
   - Тамарка теперь центровая. Кто мы для нее? - как  можно  нейтральней
сказал Сашка.
   - Кто? А вот смотри...
   Костистая рука ухватила Башку за затылок, огонек сигареты описал  по-
лукруг и прижался к щеке.
   - Ты что, омудел?! - ощущая острую боль и запах горелого мяса.  Башка
задергался, с трудов вырываясь из цепкой  хватки.  Правая  сторона  лица
ощущалась огромным нарывом.
   - Сейчас посмотрим, кто омудел!
   Щелкнул, выбрасывая клинок, пружинный нож  и  двенадцать  сантиметров
отточенной стали ворохнули воздух у самых глаз.
   - Шкифы выну, падла! Я главарь команды, а не ты, и не Рында, - страш-
но шипел Амбал. - Центровые, верховые... Срал я на  них!  Кто  ушел  без
разрешения и выкуп не внес - тем разборка будет! А Томку делал и  делать
буду! Бесплатно! Иначе писану поперек рожи - пусть покрасуется!
   Попугай свистнул один раз. Амбал  замолк.  От  автобусной  остановки,
сокращая дорогу, через пустырь шел человек.
   - Идет... Ну!
   - Я не могу...
   Башка держался за щеку, ясно давая понять, что толку от него  не  бу-
дет.
   - Хрен с тобой! Я и без тебя обойдусь!
   Хищная тень мотнулась прохожему наперерез, и сразу послышались  быст-
рые, вязкие, как в тесто, удары. Человек неловко  попытался  защититься,
но был сбит на землю. Рыча и невнятно матерясь, Амбал топтал его ногами.
Когда тело перестало шевелиться, он привычно обшарил карманы, снял часы,
сунул за пазуху бумажник.
   Попугай свистнул два раза.
   - Атас!
   Амбал и Башка, стараясь громко не топать, перебежали на другую сторо-
ну пустыря, пролезли сквозь дыру в заборе, не торопясь прошли два  квар-
тала.
   - Хорошо в сторонке стоять? - настроение у главаря улучшилось, поэто-
му в вопросе не было злобы - обычная издевка. - Я его за минуту замесил!
   - Сколько хоть ему лет? - обиженно оглаживающий ожог  Башка  позволил
себе подковырку: мол, может, ему уже девяносто, тогда чем хвалиться?
   - Хер его знает, - Амбал подковырки не понял. - Я ему  в  паспорт  не
смотрел. В лопатник заглянул - нашел целый пресс хрустов. Но твоей  доли
там нет!
   Башка недобро промолчал.
   "Уработать его, что ли? Сколько можно терпеть? Уже пятый шрам  будет!
И подъебки без конца... Завести на левый берег, дать кирпичом по  затыл-
ку, его же пикой приколоть - и все дела!"
   - Постой здесь, тебе не надо, ты все в штаны пустил, -  гыгыкнул  Ам-
бал, ныряя в круглосуточный платный туалет.
   Зайдя в  кабинку,  он  осмотрел  добычу.  Часы  японские,  дорогие...
Деньги, посчитаем - пятьсот пятьдесят тысяч. Лопатник  кожаный  -  можно
продать... Какое-то удостоверение...
   Амбал раскрыл темно-вишневую корочку. На фотографии - незнакомый  че-
ловек лет сорока пяти, в военной форме. Подполковник госбезопасности Га-
ленков, начальник отдела Управления Федеральной службы контрразведки  по
Тиходонской области. И запаянный в пластик вкладыш с фотографией,  фами-
лией, поперечной красной полосой и черным оттиском "КД 1178".
   Ноги главаря команды ослабли, в животе заурчало, и если бы он не сто-
ял в туалете, то не избежал бы греха, в котором глумливо обвинил Башку.
   Когда наконец Амбал вышел на улицу, мрачный подельник не удержался от
ехидства.
   - Видно, ты сам в штаны наложил от страха...
   - Держи, - главарь сунул ему  комок  купюр.  -  Твоя  доля  -  двести
пятьдесят штук.
   И пояснил:
   - Нам с тобой поровну, Попугаю пятьдесят. Нам еще часы, ему -  лопат-
ник.
   Потом хлопнул по плечу.
   - Не дуйся, я пошутил...
   "Видно, почувствовал мои мысли", - решил Башка, а вслух сказал:
   - Какие шутки - полморды разнесло!
   - Оно и к лучшему: скажем, если что - этот хмырь первый начал,  сига-
ретой в рожу ткнул...
   Они зашли в темный сквер, в условленном месте у фонтана их ждал Попу-
гай.
   - Ну как? - нетерпеливо подпрыгивал он.
   - Ну и мудак попался! Мы еще слова не сказали, а он схватил Башку  за
волосы, да как припалит сигаретой, - возбужденно  рассказывал  Амбал.  -
Завоняло, будто кабана смалят! Ну, Башка взбеленился! Как даст ему,  как
даст! Молодец! С ног сбил и замесил как положено... Я даже не успел при-
ложиться ни разу!
   Преуменьшать свою роль и превозносить кого-то другого было совсем  не
в привычках Амбала. Башка отнес это на счет того, что он замаливает свои
грехи.
   "Боится, падла", - с удовлетворением подумал Башка, а вслух сказал:
   - А чего я - деловать его буду? С левой - раз, справа - два! Потом  в
солнечное, по шее! Потом ногами!
   Амбал смотрел с жадным любопытством. Попугай в этом  деле  -  стопро-
центный свидетель.
   - Держи, твоя доля! - главарь протянул трофеи. - В случае чего  -  ты
на атасе не стоял, не свистел, ничего не делал.
   - Вы его не угрохали? - деловито спросил Попугай, вкладывая  получен-
ные пятьдесят тысяч в новый бумажник.
   - Да нет, очухается, - уверенно сказал Амбал, хотя  в  душе  опасался
совсем другого результата.

                                 * * *

   Любой шифровальщик, не говоря о начальнике шифроргана, является  сек-
ретоносителем высшей категории. Это определяет особый режим его жизнеде-
ятельности. В зарубежной резидентуре такой бедняга не выходит за пределы
посольства, даже из помещения спецслужбы не выходит, чтобы исключить не-
желательные контакты. Так и просиживает два-три года  загранкомандировки
в пяти - восьми комнатках, общаясь с резидентом и несколькими офицерами.
   Внутри страны режим, понятно, другой, хотя все равно живет под колпа-
ком: и телефоны на прослушке, и периодически "хвост" привешивают, и свя-
зи, само собой, проверяют. Документы,  естественно,  под  роспись  утром
принял, под роспись в конце работы сдал. Вот то, что в черепе, приходит-
ся из-за стальных дверей выносить и даже домой нести -  здесь  борцы  за
секреты пока ничего не придумали.
   Конечно, по логике вещей, набитую секретами голову надо бы  от  двери
до двери автомобилем доставить, да под охраной двух вооруженных  "волко-
давов", способных и агентов иноразведок обезвредить,  и  всякую  местную
уголовную сволочь, если что, - в землю вогнать. Но логика - одно, а  ма-
териально-техническое и ресурсное обеспечение - совсем другое. То дежур-
ная машина сломалась, то на заправке, то бензина нет, то водитель  забо-
лел. Потому начальник шифротдела Управления ФСК, как простой  российский
гражданин, на автобусе до своей остановки доезжал, через пустырь  прохо-
дил и звонил на службу:
   - Я дома, все нормально.
   Через десять минут после того, как подполковник  Галенков  встретился
на пустыре с неизвестным контрразведке Амбалом,  дежурный  сам  позвонил
ему на квартиру, после чего объявил тревогу.
   Еще через десять минут труп подполковника обнаружили на полпути между
автобусной остановкой и квартирой.
   Сержанты патрульного наряда выполнили обычную рутинную работу  -  ос-
мотрели тело и доложили дежурному УВД: признаков жизни нет, карманы  вы-
вернуты, часы, деньги и документы отсутствуют. Дежурный записал  в  жур-
нал: ограбление с причинением телесных повреждений, повлекших смерть,  и
приказал патрулю оставаться на месте, дожидаясь следователя с  эксперта-
ми.
   Обычно опергруппа приезжала через полчаса - час, но на этот раз  сер-
жанты соскучиться не успели: на пустырь выскочили три черные  "волги"  и
молодые люди в штатском оцепили место происшествия, потом, мигая  синими
"маячками", подтянулись ПА с соседних патрульных участков,  в  рекордное
время прибыл микроавтобус следственной группы, а  в  довершение  картины
понаехало руководство УВД и УФСК, включая обоих генералов.
   Милицейский генерал Крамской - сам бывший опер, осмотрел труп,  пере-
кинулся парой фраз с экспертами и отошел в сторону. Картина ясная - раз-
бойное нападение, повлекшее смерть. Тем  более,  сегодня  контрразведчик
получил зарплату. Но "соседи", конечно же, выдвинут ряд своих,  специфи-
ческих версий, предположив, как всегда в подобных случаях, участие  ЦРУ,
МИ-6, Моссад или кого-то еще. Поднимется большой шум и пресечь его можно
лишь одним способом: быстрее взять мутноглазых  с  грязными  обкусанными
ногтями ублюдков, один вид которых опровергает их причастность к уважаю-
щим себя специальным службам развитых государств.  Подозвав  начальников
управлений и отделов, Крамской привычно давал необходимые указания.
   Группа руководителей УФСК стояла неподалеку. И - хотя они  видели  ту
же картину происшедшего, что и Крамской, версия  о  случайном  разбойном
нападении находилась  в  самом  конце  длинного  ряда  традиционных  для
контрразведывательного ведомства предположений.
   Дело в том, что три часа назад подполковник Галенков расшифровал сво-
им личным, высшей сложности ключом правительственную шифрограмму,  поме-
ченную грифом "государственной важности" и содержащую информацию и пере-
чень мероприятий по плану "Зет", вводившемуся  на  территории  Северного
Кавказа со следующей недели.
   О плане "Зет" в регионе были осведомлены всего восемь человек: коман-
дующий военным округом и его начальник штаба,  командующий  и  начальник
штаба округа внутренних войск МВД России, начальник шифровального отдела
военного округа, начальник Управления  ФСК  генерал-майор  Лизутин,  на-
чальник оперативного отдела Управления Карнаухов и начальник  шифротдела
УФСК Галенков, труп которого ворочали сейчас следователь с судмедэкспер-
том.
   Поэтому для контрразведчиков самоочевидной являлась версия о  нападе-
нии с целью захвата особо важного государственного  секрета,  замаскиро-
ванном под заурядную уголовщину.
   "Если информация попала к противнику, то план "Зет" подлежит отмене",
- привычными оборотами размышлял Лизутин, хотя вряд ли  смог  бы  объяс-
нить, кого обозначает сугубо военным термином "противник".
   - Сколько времени Галенков находился вне контроля? - спросил  генерал
у Карнаухова.
   Начальник оперативного отдела, как и все присутствующие  контрразвед-
чики, ждал этого вопроса: профессионалы прекрасно представляли ход  мыс-
лей любого из руководителей Системы при подобной исходной ситуации.
   - От десяти до пятнадцати минут, - четко доложил Карнаухов и пояснил:
- В зависимости от того, сразу сел на автобус или ждал некоторое время.
   - Да-а-а, - неопределенно выдохнул Лизутин.
   Это был крупный мужчина сановитого  "номенклатурного"  вида,  который
сейчас утратил изрядную долю присущей ему уверенности. Потому что  драма
на пустыре ставила под удар дальнейшую карьеру. Когда пятидесятисемилет-
ний начальник Управления ФСК докладывает об утечке информации из  своего
аппарата, в результате чего  приходится  отменять  план  государственной
важности, судьба его решается однозначно.
   - Для "потрошения" времени мало и обстановка неподходящая, - успокаи-
вающе проговорил Карнаухов. - Да и методы...
   - Эффективность методов определяется полученным результатом, -  разд-
раженно бросил Лизутин, как на строевом смотре оглядывая  крепко  сбитую
фигуру подчиненного. Придраться было  не  к  чему.  Короткая  спортивная
стрижка, обязательный костюм с галстуком, озабоченый взгляд.
   Но генералу не нравилось, когда кто-то заглядывал ему в душу,  а  тон
Карнаухова показывал, что тот уловил  и  растерянность,  и  тревогу  на-
чальника.
   - Могли перехватить по дороге, всадить укол и выпотрошить в машине, -
по-прежнему раздраженно продолжил генерал. - Могли примитивным отбивани-
ем внутренностей развязать язык прямо здесь...
   - Следов уколов на теле нет, я специально обратил внимание  эксперта.
А что до второго варианта... Извините, но так не делается...
   Для всех сотрудников милиции и ФСК, находящихся на освещенном  фарами
машин и яркими переносными лампами пустыре был предпочтительней  вариант
случайного разбойного нападения.
   Крамской и его люди сразу пришли к такому выводу, и хотя Лизутин  был
обязан выдвигать и отрабатывать  самые  экзотические  версии,  временные
рамки и обстановка происшествия не давали ему возможности развернуться.
   Похоже, что это действительно трагическая случайность, никакой утечки
информации не произошло, оснований к отмене плана  "Зет"  не  имеется...
Если только...
   Если только Галенков не был предателем, которого убрали  после  того,
как он сделал свое черное дело!
   - Его досье безупречно, материалы негласного контроля - тоже, -  ска-
зал Карнаухов, будто читая мысли начальника.
   Ничего удивительного: тема предательства в спецслужбах,  суть  работы
которых сводится к вербовке, перевербовке,  противодействию  вербовочным
подходам - стоит очень остро. И что самое  обидное:  у  всех  предателей
прекрасные личные дела и отличные характеристики. Иначе как бы они могли
получать доступ к государственным секретам?
   - Вместе с начальником  сектора  внутренней  безопасности  тщательно,
изучите личность, образ жизни, связи погибшего, - сказал Лизутин то, что
был обязан сказать, хотя прекрасно  знал:  личность  несчастного  шифро-
вальщика тщательнейшим образом изучалась на протяжении всей  службы.  Но
генерал страховался на случай всевозможных осложнений. Он уже решил  ис-
ходить из того, что секретная информации ушла  вместе  с  ее  носителем.
Значит, нечего поднимать ненужный переполох.  Значит,  удастся  избежать
неприятностей.
   Но если решение окажется ошибочным, запахнет не только пенсией, но  и
трибуналом. Поэтому очень важно отдать все команды, какие только возмож-
но.
   Подойдя к Крамскому, начальник УФСК изложил, какое содействие  требу-
ется от милиции. Через минуту начальник УВД дал соответствующую  "накач-
ку" подчиненным.
   Основная нагрузка ложилась на Центральный райотдел -  убийство  прои-
зошло на его территории. Начальник райотдела Симаков негромко  перегова-
ривался с заместителем по оперработе Савушкиным. Кое-что им  было  ясно:
пока дело не раскрыто, зарегистрировать его как причинение тяжких телес-
ных повреждений, повлекших смерть потерпевшего, чтобы не вешать себе  на
шею "глухое" убийство.
   Оно вроде что в лоб, что по лбу, ан нет - графы в статотчетности раз-
ные и за убийства сильнее лупят!
   Но такой примитивной хитростью в с голь гнилом деле не спасешься, на-
до раскрыть как можно быстрее, да расколоть этих тварей до  самой  жопы,
чтобы все сомнения контрразведки снят. А  кто  раскроет,  кто  расколет?
Сейчас марафетчиков и "химиков" развелось  куда  больше,  чем  настоящих
сыскарей.
   - Сюда бы Коренева, - пробурчал Савушкин - Он весь блат знал, до утра
бы за яйца притащил с полным раскладом.
   - А ты вытащи его из зоны на сутки, - раздраженно ответил Симаков.
   - Так только в американском кино бывает... Я вообще не пойму: за  что
засадили парня? За то, что эту мразь, убийцу расколол?
   Симаков покашлял.
   - Тогда все на ушах стояли. И ты с выпученными глазами бегал.  А  тут
еще эта пленка...
   - Да, шум подняли большой... Но ничего особенного онто  не  сделал...
Пуганул маленько... Я б его опять на службу взял, если б приговор  отме-
нили.
   - Если бы да кабы, - Симаков понизил голос. - А кто, по-твоему, этого
выблядка пришил?
   - Откуда я знаю! Небось свои же...
   Карнаyxoв тоже вспомнил Коренева. С ним можно было снять все  вопросы
в течение суток... Но начальник оперативного отдела сам обеспечивал раз-
работку против майора.
   А следователь прокуратуры  Горский,  который  сейчас  громко  разгла-
гольствует возле трупа, взял его под стражу и отдал под суд.
   Все руку приложили, чего теперь вспоминать...
   Карнаухов отогнал неприятные мысли.

                                 * * *

   Ресторан "Сапфир" располагался на углу Богатяновской и Большой  Садо-
вой, в двух первых этажах высотной гостиницы "Интурист". Время шло к по-
луночи, входная дверь была заперта.
   Баркас сильно подергал - так, что задребезжало толстое тяжелое  стек-
ло. Из глубины вестибюля важно выплыл швейцар - надутое  ментовское  или
комитетское мурло: они любили после отставки сюда пристроиться, на  теп-
лое место, в кормушку... Стучали, конечно, по привычке старым дружкам, и
те им помогали, если надо. Лет семь назад Баркас  опасался  этой  публи-
ки...
   Тогда "Сапфир" был центровым кабаком - солидные посетители, костюмчи-
ки-галстучки, интеллигентные рожи. В "адидасе" и маечке его  бы  никогда
сюда не пустили. Да и в костюме, пожалуй, тоже. Но с тех пор многое  из-
менилось!
   Баркас снова заколотил в стекло. Швейцар его не знал, видно,  из  но-
вых, но понял что к чему, опасливо подошел, взялся за задвижку, чуть по-
медлил.
   Бригадир саданул изо всей силы, собираясь выбить стекло,  чтобы  этот
вахлак хорошенько его запомнил. Стекло устояло, но дверь наконец  откры-
лась.
   - Хотел стекло разбить, а в следующий раз морду тебе разобью!
   Оттолкнув остолбеневшего швейцара, Баркас направился к винтовой лест-
нице. Просторный вестибюль был почти пуст. В прожженных сигаретами кожа-
ных креслах сидели, выставив голые до трусов ноги, три пьяные проститут-
ки. Несколько кавказцев тащили оторопевшего гражданина в туалет  "разби-
раться".
   За фикусом охраняли порядок три милиционера. Это  были  не  настоящие
милиционеры: девятнадцатилетние пацаны из батальона срочной службы. Ору-
жия почти никогда им не выдавали, набраться силы и заматереть  мальчишки
еще не успели, особая "ментовская" психология у них отсутствовала: прос-
то каждый день гулять по городу, есть мороженое, знакомиться с девчонка-
ми лучше, чем гнить где-нибудь в тайге на "точке" или куковать в опосты-
левшем гарнизоне, дожидаясь увольнения раз в месяц - и то, если повезет.
   Но форма и поставленные задачи заставляют влезать  туда,  где  пахнет
жареным. Несколько лет назад двое таких мальчишек ввязались  задерживать
пьяного грузина, хулиганившего в коктейль-баре. У того  оказался  старый
браунинг и он, недолго думая, отправил одного мальчишку прямиком на  тот
свет.
   Через пару дней его взяли и он снова хватался за "пушку", если бы  не
перекосило патрон - неизвестно, как бы закончилось...  Но  теперь  перед
ним были три "волкодава" из городского уголовного розыска, они  простре-
лили мерзавцу руку и отобрали оружие.
   Задержанному оказалось двадцать  лет,  строгий  коммунистический  суд
приговорил его к расстрелу, хотя и ходили слухи, что за оставление жизни
многочисленная родня обещала миллион - сумму астрономическую по тем вре-
менам. Вначале не помогло: газеты сообщили о  суровом,  но  справедливом
приговоре, граждане встретили его с одобрением, но потом дело начало гу-
лять по инстанциям: проверки, протесты, жалобы, опять проверки...  Время
идет, острота сглаживается, мальчишечка тот в земле лежит,  а  убийца  -
сучонок - живет, воздухом дышит, передачи от родственников хавает.
   Командование батальона все ждет сообщения, что приговор в  исполнение
привели - надо же довести до личного состава: вот  она,  справедливость,
он нашего убил, а государство его - к стенке!
   Но сообщения не поступило, то ли миллион тот где-то  нашел  могущест-
венного чиновника, то ли общая гуманизация наступила, но выводы о  спра-
ведливости этого мира и мать убитого милиционера сделала, и его товарищи
по безоружию.
   - Сказал - в следующий раз  морду  разобьет,  -  пожаловался  швейцар
мальчишкам в милицейской форме. Вроде просто так пожаловался, но в  тай-
ной надежде: вдруг поставят они на место наглеца...
   - И разобьет, - кивнул сержант с покрытым юношескими угрями лицом.  -
На днях двух наших у "Спасательного круга" избили. Задержали их,  сдали,
а через два часа те баре в баре водку пьют. А наши -  у  одного  челюсть
сломана, у второго - сотрясение мозга...
   Из туалета вышли три кавказца, следом выбрался гражданин с разбитым в
кровь лицом.
   - Задерживаем! - скомандовал сержант и, вызывая по рации машину, нап-
равился к участникам драки.
   Милицейский наряд батальона срочной службы обязан давать показатели -
количество задержанных правонарушителей. От этого зависит оценка каждого
солдатика, количество увольнительных, а может, и краткосрочный отпуск.
   В зале второго этажа в основном мелькали спортивные  костюмы,  только
несколько десятков человек не носили униформы: постояльцы гостиницы,  по
незнанию забредшие поужинать и только за столиком осознавшие, что оказа-
лись в волчьем логове.
   Ели они быстро, без аппетита и старались как  можно  скорее  убраться
отсюда.
   Зато постоянные посетители чувствовали себя хозяевами Официанты лете-
ли по легкому движению пальца через весь зал и склонялись в почтительном
поклоне. Они помнили печальную участь Славки Белобровкина, которому Блин
вилкой проткнул живот. И если тот же Блин, подсаживаясь за столик к нез-
накомым лохам делал большой заказ "на один карман", они (Изображали пол-
ное непонимание ситуации, мгновенно несли водку, икру и балыки, как буд-
то обслуживали лучших друзей, один из которых буквально  горит  желанием
оплатить щедрое угощение.
   "Спортивные костюмы" расхаживали по залу,  бесцеремонно  заходили  на
кухню взять бутылку водки или банку пива,  вытаскивали  из-за  столиков,
будто собачонок, на площадку для танцев понравившихся женщин.
   Устойчивый дамский контингент состоял из профессионалок, они с готов-
ностью шли танцевать и с такой же готовностью направлялись за  очередным
кавалером в "дежурный" номер на третьем этаже.
   На прошлой неделе Семка Бык учудил еще невиданную  хохму:  подошел  к
парочке, жмущейся за угловым столиком, и молча потащил за  собой  симпа-
тичную блондинку. Кавалер попытался возмутиться, но Бык так саданул  его
в грудь, что парень побледнел, плюхнулся на стул и застыл, массируя  об-
ласть сердца.
   Блондинка как загипнотизированная шла за Быком, думая, что он собира-
ется с ней танцевать, но Семка притащил ее  в  "дежурный"  номер  и  ис-
пользовал в сексуальном плане со всеми возможными извращениями, о чем он
охотно и с подробностями сообщил, вернувшись в зал.
   Девушка в ресторане больше не  появилась,  парень,  расплатившись  за
ужин, скособоченно доковылял до выхода и тоже исчез.
   К происшедшему "спортивные костюмы" отнеслись поразному. Одни одобри-
тельно ржали и грозились повторить такой славный номер, другие посчитали
это беспределом и сказали, что парень имеет теперь законное право  замо-
чить Быка.
   Сам Семка хорохорился до тех пор, пока кто-то ему не сказал:
   - А помнишь, что с Психом получилось? Его за блядь  в  землю  закопа-
ли...
   Тогда он поскучнел, выпил два стакана водки и ответил:
   - Тот, кто закапывал, сейчас далеко... Да я его и тогда не шибко  бо-
ялся.
   Впрочем,  все  знали,  что  последнее  утверждение  не  соответствует
действительности.
   Баркас прошелся по залу, отыскивая нужных людей. Съемщик был ему дол-
жен тысячу баксов и отдал все, как положено. Рэмбо почему-то  не  оказа-
лось, очевидно, еще на деле.
   Перетолковав с Тренером о "наездах" дагестанцев и отдав четыре ампулы
морфина Черепу, Баркас покончил с делами и приступил к отдыху. Не  спеша
оглядев зал и ни на ком не задержав взгляда, он плюхнулся  за  свободный
столик, махнул рукой и привычно заказал мгновенно появившемуся халдею:
   - Водки, пива, пожрать, икру обязательно!
   При этом он откидывался назад так, чтобы официант видел  торчащую  за
поясом "пушку". Кого бояться? А уважать больше будут!
   - Сходи вниз, там сидят три бляди, приведи среднюю, -  небрежно  ско-
мандовал он.
   Официант растерянно заморгал.
   - А если они пересели?
   - Тогда веди всех троих! - рыкнул  бригадир.  Ему  нравилось  внушать
страх. А от халдея, отчетливо представлявшего совершенно  реальную  воз-
можность в любой момент получить пулю в живот или в лоб, исходили  волны
животного ужаса.
   Поэтому, увидев на винтовой лестнице решительные фигуры в характерной
омоновской форме, официант обрадовался так, будто встретил горячо  люби-
мых родственников.
   - Внимание, всем оставаться на местах! - громко скомандовал низкорос-
лый квадратный капитан, руководивший операцией. - Кухня и остальные  вы-
ходы перекрыты.
   "Спортивные костюмы" метнулись все же попытать счастья, но  один  тут
же вернулся с лестницы черного хода, зажимая лицо ладонями, между  кото-
рыми обильно сочилась кровь, двое спинами вперед вылетели обратно в  зал
из-за кухонной перегородки и с деревянным стуком растянулись на полу.
   - Убедились? - весело спросил капитан, стремительно обходя столики. -
Всем занять свои места! Иначе жалобы не принимаются!
   Многоопытные завсегдатаи "Сапфира" знали, что ОМОН никогда не  прини-
мает жалоб, хотя поводы к ним раздает щедро. Поэтому потерявшая  уверен-
ность публика нехотя расходилась по местам.

                                 * * *

   В небольшом комфортабельном и очень дорогом частном ресторане  "Охот-
ник" зал сегодня почти пустовал. У камина под оленьими и лосиными рогами
за овальным столом лакомились Дичью восемь делового вида мужчин. По  ма-
нерам и осанке каждого было заметно, что они привыкли держаться уверенно
и независимо, сейчас эта привычка старательно подчеркивалась.
   - Каждый из нас ест свой маленький кусок хлеба с маслом,  -  рассуди-
тельно говорил кучерявый,  черноволосый  молодой  человек  с  выпуклыми,
блестящими  как  маслины  глазами.  Внешность  определила   прозвище   -
Итальянец, хотя он являлся стопроцентным чалтырским армянином.
   - Сегодня покушал и сказал Богу: спасибо, завтра покушал - опять спа-
сибо... Зачем же жадничать? Откусил большой кусок, подавился, умер. Кому
спасибо говорить?
   Итальянец старательно вымочил в соусе ломтик оленины и быстрым движе-
нием отправил себе в рот. Пухлые губы лоснились жиром.
   - Я тоже считаю, что нам это объединение на хер не надо, -  без  кав-
казских замысловатостей высказался Валет -  высокий  худощавый  Шатен  с
мощным, как у дятла, носом. - Когда мне хорошо, я чужого дядю не пригла-
шаю, чтобы и ему хорошо стало. И если меня куда-то зовут - не верю,  что
от большой заботы. Скорей всего обуть хотят.
   Валет налил стопку водки и тут же выпил. Итальянец промакивал салфет-
кой губы и изображал сразу два чувства: неодобрение нарушения застольно-
го этикета и согласие с существом сказанного.
   - Значит, каждый сам по себе. Урвал, что смог - и сгрыз! А о завтраш-
нем дне думать не надо. Так получается?
   Иван Павлович Воронцов единственный из присутствующих был  в  костюме
аппаратчика с обязательным галстуком. И хотя сейчас он  руководил  круп-
нейшей богатяновской группировкой, курирующей  центральный  район  Тихо-
донска, и имел громкую, известную во всем  городе  и  за  его  пределами
кличку Шаман, начинал он свой путь не с улиц, как остальные, а из  каби-
нетов, потому внешний вид, одежда, манера держаться резко  отличали  его
от коллег по ремеслу. И язык подвешен - не сравнить.
   - Как нахичеванские считают?
   Хотя в Нахичевани заправляли земляки Итальянца, все  знали,  что  они
прислушиваются к мнению Шамана.
   - Кодла зайцев льва побила, так? Когда все вместе, легче дело делать.
Смотрите, что получается: беженцы приезжают отовсюду - из  Осетии,  Гру-
зии, Дагестана, дома строят, родственников, друзей вызывают...
   Рубик Карапетян, по прозвищу Карпет, выглядел старше своих лет,  воз-
можно, из-за трехдневной щетины на лице и мешков под глазами. Черная ру-
башка тоже его не молодила.
   - У нас уже целые улицы приезжими заселены! Думаете, они пошли на за-
воды работать? Нет! Камазами спирт привозят, бутылки, этикетки -  водоч-
ные цеха открывают! Мак, коноплю везут на переработку... На площади  на-
персточный "станок" поставили...
   - Это не только нахичеванцев касается, не только их проблема, -  вме-
шался Шаман. - У меня на рынке дагестанцы шустрят, уже не раз их предуп-
реждал. На северном въезде два бензовоза стоят. Чьи они? Кому платят?  И
вообще, бензином у нас только Артур занимался, в последнее время и  Миша
немножко начал, наверное, по договоренности с Артуром.
   "Подставляет,  сука!  -  подумал  Валет,  поймав  ненавидящий  взгляд
Итальянца. - Знает, что у нас давние счеты и  специально  льет  масло  в
огонь!"
   - Никакой договоренности не было, - зло сказал  Итальянец.  -  Каждый
норовит по-шакальи чужой кусок урвать!
   - Когда каждый по себе и договориться трудно, - охотно согласился Ша-
ман. - Потому надо создавать единую тиходонскую  организацию,  что  я  и
предлагаю! Конечно, каждый останется хозяином на своей территории.
   - Это только разговоры, - угрюмо отмахнулся Валет. - Когда одна орга-
низация, то и хозяин один. А кто будет этим хозяином?
   - Кого выберем, тот и будет, - горячо заговорил Карпет. -  Надо  чтоб
человек был грамотный, рассудительный, со  связями,  с  людьми  говорить
умел... И справедливый, конечно, чтобы не обижал никого!
   Тарелки опустели, водка в рюмках оставалась, но никто не пил.  Четыре
авторитета высказали свое мнение. Каждого сопровождал  ближайший  помощ-
ник, собственного мнения не имеющий.
   - Так что решаем, мужики? - властно спросил Шаман. - Будем  по  своим
норам сидеть или объединимся в один кулак? По  всей  России  группировки
укрупняются.
   - Знаем, - холодно бросил Валет. - Мочат друг друга и соединяют  тер-
ритории.
   - Я за то, чтобы всем вместе, - Карпет сжал ладони и потряс  ими  для
убедительности. - Пусть всем будет хорошо. Но обижать никого не надо.
   - Я должен со своими ребятами  посоветоваться.  Дело  серьезное,  тут
важно не ошибиться. И поддержку у товарищей получить.
   Итальянец встал.
   - Но как можно с шакалами объединяться, которые твой хлеб воруют? Та-
ким положено руки отрубать...

                                 * * *

   На окраине Тиходонска в одном из поселков, в которых уклад жизни бли-
же к деревенскому, чем к городскому, спать ложатся рано. Задраивают наг-
лухо ставни, спускают с цепи злых матерых псов, и с наступлением темноты
улицы вымирают. Разве что пробежит под  тусклыми  фонарями  девчонка  на
свиданки, да парень припозднившийся проскочит, лаская в кармане складной
нож, газовый баллончик или другую столь же бесполезную в серьезном  деле
штуковину.
   И удивятся беспечности людей, бросивших у добротного кирпичного забо-
ра новенькие автомобили, и "семерки", и "девятки", и иномарки - как  раз
те, которые, если верить газетам, чаще всего воруют.
   Но хозяева привлекательных для злоумышленников машин вовсе не  трево-
жатся об их сохранности. Может, потому, что маячит у ворот тень молчали-
вого Гангрены, а может, оттого, что Лакировщик, который руководит кража-
ми автомобилей в городе, собственной персоной  здесь  присутствует,  вод
очку пьет, закусывает квашеной капусткой, выдержанной в прохладе  глубо-
кого подвала, и не беспокоится о своем "мерседесе", стоящем рядом с  ос-
тальными "тачками".
   В жизни, конечно, всякое бывает - и у Лакировщика как-то  раз  угнали
"мере": залетные клюнули  на  фраерскую  привычку  не  запирать  дверцы.
Только не учли простой вещи - по-дурости можно "запорожец" открытым бро-
сить, а с дорогим лимузином не так просто - раз не заперт,  значит,  его
авторитет хозяина охраняет!
   Гангрена все доходчиво разъяснил, они  поняли  и  штраф  выставленный
приняли: угнали по наводке для Лакировщика перламутровый "ситроен".  Ра-
бота сложная, опасная и забесплатно, но деваться-то некуда... Зато наука
на всю жизнь и радость: повезло, легко отделались!
   Тиходонск - город особый, традиции древние,  правила  соблюдаются,  с
нарушителей спрос строгий. Здесь на "фуфу" никого не возьмешь!
   А уж если тачки стоят у дома Ивана Сергеевича, самого Черномора,  они
вообще в полной сохранности Да что тачки!  Штабель  из  золотых  брусков
сложи - никто не тронет, себе дороже! Ну, штабель не штабель, а  тарелку
золотую Иван Сергеевич возле входной двери прибил - на  счастье!  И  вот
уже три года висит - сколько новый дом стоит, трехэтажный, красивый, под
черепичной крышей.
   - Улица плохо освещается, Иван Сергеевич, - степенно сказал солидный,
в летах, мужчина с редеющими седыми волосами. - И дорога разбитая Может,
поправить как положено?
   Маленький щуплый человечек, сидящий во главе стола, перевел  на  него
царапающий взгляд. Черномору исполнилось шестьдесят, но выглядел он  мо-
ложе - густые черные волосы, подтянутая фигура, быстрые движения.
   - Нам не годится в дела властей вмешиваться, Король. Да и деньги  об-
щественные за так выкидывать. Ты лучше скажи: твоему сыну сколько лет?
   - Шестнадцать, в этом году школу заканчивает, - если Король и удивил-
ся вопросу, то вида не подал.
   - Куда дальше его определять думаешь?
   Голос у Ивана Сергеевича тихий, хрипловатый, никак  не  скажешь,  что
принадлежит он одному из влиятельнейших людей города, а  может,  и  всей
области.
   - Да хотел в часовую мастерскую посадить. - Столь пристальное  внима-
ние к сыну встревожило Короля, который "держал" азартные игры и  бытовой
сервис.
   - Учиться его надо отдавать. Учиться! И всем,  у  кого  дети,  внуки,
племянники, об учебе надо думать!
   Шестеро руководителей крупнейших тиходонских кодланов недоуменно  пе-
реглянулись.
   - Так мой, Иван Сергеевич, к учебе не того... - промямлил Король.
   - А на кого учиться? - поинтересовался проницательный Хромой.
   - На юриста!
   Хозяин внимательно осмотрел гостей, наблюдая за их реакцией.
   - Не следите за жизнью, по старинке прожить хотите, -  укорил  он.  -
Сейчас экономическая реформа, у университета денег нет, вот они и  наби-
рают платное отделение. Отдай сорок пять лимонов, а через пять лет полу-
чи диплом и пожалуйста - все дорога открыты, милиция, прокуратура,  суд.
Да и во власть с юридическим дипломом выйти можно: администрация,  зако-
нодательное собрание, куда еще?
   - Так тут желание надо, способности, - повторил Король. - Мой в школу
из-под палки ходит...
   - Пусть и в университет из-под палки! Когда такие  деньги  заплачены,
никто его не выгонит! Перетопчется пять лет и пойдет судить не хуже дру-
гих!
   Иван Сергеевич заметно разгорячился.
   - Мало олухов дипломы получают? Только раньше  должности,  положение,
связи роль играли, а сейчас - голые бабки! Что такое для нашей кассы со-
рок пять лимонов? Король их за неделю  с  казино  снимает!  Так  давайте
пользоваться моментом! Это же не купленные будут, наши  люди,  полностью
свои! Совсем другое ведь дело!
   Король вдруг широко улыбнулся.
   - А ведь правда! Пусть будет судьей или прокурором! Почет и уважение,
не надо в мастерской сидеть, от рэкета отбиваться! Золотая голова,  Иван
Сергеевич!
   Остальным непривычная идея тоже понравилась.
   - Я племянника отдам, - кивнул Хромой.
   Немногословный Лакировщик одобрительно улыбался,  бездетный  Север  о
чем-то размышлял. Только Гангрена недовольно набычился.
   - Гангрену от учебы освободим, у него другие дела есть, - Сказал  хо-
зяин, и все поняли, что он переходит к следующему вопросу.
   - Крест малевку прислал Ему время "откидываться", а оставлять  вместо
себя некого. Пишет, чтоб кто-то с воли пришел...
   Наступила напряженная тишина Крест был королем зон Северного  Кавказа
Он доматывал двенадцатилетний срок и держал в руках нити управления все-
ми колониями, тюрьмами, следственными изоляторами. Требование  его  было
справедливо, для зарабатывания авторитета вор должен "топтаться в зоне".
Там его со всех сторон видно. И порядок поддерживать  обязан,  воровской
"закон" блюсти, молодых учить. Раньше вор раз в пять лет должен был  са-
диться. Сам Крест свои срок на четыре года продлил. Теперь устал,  "зво-
нок" близко, замены просит.
   Только в последнее время все меньше охотников в зоне топтаться.  Есть
воры, которые кроме шести месяцев в СИЗО ничего за душой не имеют. И  из
присутствующих ни у кого не было желания уходить за колючую проволоку.
   - Молчите? - Иван Сергеевич обвел кодлу тяжелым взглядом.  Он  и  сам
крепко задумывался. Одно дело Черномор на воле, а Крест в зоне. Другое -
оба на воле! Два медведя в одной берлоге... К тому же тот -  вор  старой
закалки, он за "закон" двумя руками держится. А ведь за  двенадцать  лет
мир так изменился, что "закон" на сходках много  раз  поправляли,  да  и
соблюдают его уже не так строго. Но зоновские  поправок  не  признают  и
смягчений не допускают...
   В восьмидесятом Черномор с Крестом от тиходонской  общины  поехали  в
Сухуми на похороны Кето - авторитета  союзного  уровня.  Походил  Крест,
посмотрел: просторный дом с гаражом, хрусталь, ковры, много добра всяко-
го... Подошел к гробу, дернул Кето за ухо, сказал:
   - Так партийные начальники живут, а вор - не должен!
   И уехал. Вроде как корону с покойного снял, а деньги, что семье  при-
везли, с собой увез и в общак вернул. А ведь дом у Кето был  поскромней,
чем у Ивана Сергеевича...
   Потому побаивался Черномор возвращения Креста, хотя никому в  том  не
признавался, даже самому себе.
   - Кто хочет в зону пойти, Креста заменить?
   Король отвернулся, Лакировщик отвел глаза, даже  Гангрена  потупился.
Только Север смотрел прямо, чуть посверкивая золотой фиксой.
   - "Законы" эти когда составлялись? Тогда еще с наганами на  пролетках
ездили! Зачем сейчас самому нарочно садиться, если можно любые дела  де-
лать и на свободе гулять!
   Север сказал то, что и было нужно Черномору.
   - Да, многое изменилось, "закон" кое-где устарел. Крест его  поправок
не признает, а на воле - почти все признали. Ну а мы куда рулить будем?
   - Я думаю так, - вскинулся пребывавший в оцепенении Хромой. - Отпишем
ему: обстановка сложная, люди все на счету.  Пусть  назначает  Смотрящим
кого-то из зоновских.
   - Так пишет же: оставлять некого, - пробубнил Гангрена. -  И  правда,
беспредел в зонах. Значит, надо кому-то идти. Хотите, я пойду...
   - Решим как Хромой предложил. Беспредела и на воле стало  много  тво-
риться, - сурово проговорил Иван Сергеевич. Он был, как и Крест, вором в
законе союзного когда-то уровня и кличка Черномор в свое время гремела в
уголовном мире всей страны. Сам он этого прозвища  почему-то  не  любил,
поэтому в глаза его звали по имени-отчеству, а между собой называли  От-
цом.
   - Шпана порядка не знает, старших не слушает, "новые" никаких законов
не соблюдают, народ обозлен, хорошо власти пока  терпят.  Но  и  власть,
падлы, за нос дергают! Сегодня вечером в центре  большую  шишку  из  КГБ
насмерть затоптали! Все на ушах  стоят,  документы  какие-то  ищут,  что
ли... Город трусят: облава за облавой! Наших много попадается... Нам та-
кой базар ни к чему!
   Гангрена слушал с открытым ртом, вытирая тыльной стороной ладони  на-
бегающую слюну. Остальные тоже слушали внимательно и делали свои выводы:
Отец не выходил из дома целый день, а знает то, чего они не знают,  хотя
посъезжались только что!
   - Поэтому того, кто комитетчика замочил, надо как можно быстрее  най-
ти!
   - И на нож? - утвердительным тоном спросил Гангрена.
   - Зачем? Сдать и все! Пусть расскажет чекистам то, что их интересует.
Раз он нам вред приносит, имеем право ментам подмогнуть. "Закон"  позво-
ляет!
   Присутствующие с таким мнением согласились. Тем более, что  речь  шла
не о члене общины, а о постороннем.
   - И еще. Ко мне недавно пришли с жалобой.
   Иван Сергеевич многозначительно поднял палец.
   - Не в милицию, не в прокуратуру, не в суд, - с  расстановкой  сказал
он. - Ко мне. В "Сапфире" кто-то из "новых" девчонку изнасиловал.  Прямо
из-за столика в кабаке вывел, притащил в гостиницу и отшпокал во все от-
верстия. Это неслыханный беспредел! Ну ладно, менты не хотят порядок на-
вести, но мы-то на такое смотреть не можем! Иначе наших  жен  и  дочерей
начнут шпокать прямо на улице, а то и в дома наши войдут! А потом и  об-
щак отнимут, братву в зонах заморозят!
   - На нож! - без вопросительной интонации сказал Гангрена.
   - Надо им всем разбор учинить, чтобы свое место знали, - хрипло  про-
говорил Лакировщик.
   Хромой несогласно задвигался.
   - Запустили мы это дело, дали им силу набрать. Разбор  -  он  большой
крови потребует.
   - Мы старались всегда без крови обходиться, - сказал Отец. - Попробу-
ем и дальше, пока можно будет. Но урок надо дать хороший.
   - На нож, - повторил Гангрена и закрыл рот. - Иначе уважения не  вер-
нуть.
   Иван Сергеевич покачал головой.
   - Зачем мы за ментов будем работу делать? Пусть идет в камеру, в суд,
срок получает, на этап отправляется. А в камере его надо петухом сделать
и на волю весть подать - пусть знают!
   - Заметано, - гулко глотнул Гангрена.
   Он очень хотел есть. На столе стояла простая, но привычная  и  сытная
пища: вареная картошка, миска с винегретом, соленые огурчики и  квашеная
капуста, на тарелке начинали оплывать ломтики розового сала. И  литровая
бутылка водки едва почата, видно, по одной и выпили, пока он контролиро-
вал вход. Закусили, конечно, понемногу, а он пришел уже к  разговору-тут
жевать нельзя...
   Гангрена еще раз сглотнул.
   С утра он разбирался с азербайджанцами, приехавшими сбывать  наркоту,
обошлось нормально: те отстегнули положенную долю и стали на точки, ука-
занные Севером. Потом объявились двое с малевкой из Владимирской тюрьмы,
но никому не известные и сами не рубящие в обязательных вопросах. Не ус-
пел с ними закончить, прибыли питерские с претензиями:  две  бригады  их
карманников в Тиходонске опалились... За целый день  крошки  во  рту  не
держал.
   - Ты перекуси, сынок, сегодня у тебя дел много было...
   Иван Сергеевич сделал знак И Север налил полную стопку водки.  Благо-
дарный Гангрена припал к столу. Остальные тоже потянулись к тарелкам.
   - Что там с питерскими? - лениво поинтересовался Отец.
   - А ничего, - с набитым ртом отвечал Гангрена.  -  Они  в  общине  не
объявлялись, наши их не видели.
   Отец кивнул. Значит, действовали на свой страх и риск, никто из мест-
ных за них не ответчик.
   - Как пришлые? - спросил Иван Сергеевич уже без лени. - Эти, кавказс-
кие беженцы... Слушаются?
   - Кто как, - угрюмо отозвался Север. - Когда заставишь - слушаются. А
так норовят свою кашу варить.
   - Это еще поначалу, не освоившись, - впервые нарушил  молчание  Лаки-
ровщик. - Скоро начнут права качать...
   Король провел ладонью по лысеющей голове.
   - Уже были стычки. Наперсточники "станки" ставят,  каталы.  Пока  без
шума обходились.
   Гангрена задержал у рта вилку с ломтиком сала.
   - Сегодня Шаман сходняк собирает. Хочет объединять всех под себя.  Но
ничего не выйдет: Валет против, Итальянец.
   - Шаман их дожмет. Не сегодня, так завтра по-своему сделает, - задум-
чиво сказал Хромой. - А в  общак  они  мало  дают.  Только  чтобы  отма-
заться...
   За столом замолчали. Слышалось только громкое чавканье Гангрены.
   - Смутные времена, смутные... Надо к худшему готовиться,  -  печально
произнес Иван Сергеевич.
   Он отодвинулся от стола, вытащил из нагрудного кармана маникюрную пи-
лочку и принялся обтачивать ногти.
   - Как у нас со стволами?
   Хотя Отец ни к кому конкретно не обращался, но, ожидая ответа, повер-
нулся к Северу.
   - Нормально, - хладнокровно ответил тот.
   - Автоматов мало, - встрял Гангрена. - И старые все. Сейчас есть  ма-
ленькие, под пиджаком носить можно.
   - Давайте выпьем, чтоб не пригодилось, - поднял стопку Хромой.
   Север усмехнулся.
   - Отвыкли от горячего? А ведь не обойдется! Такое пойдет  мочилово  -
только держись!
   Стопки повисли в воздухе. Слова прозвучали пророчески и зловеще.
   - Стволов еще запасите, - Отец продолжал опиливать ногти. -  И  спеца
по мокрухам надо подобрать. Классного спеца. А лучше - двух или трех!

                                 * * *

   Удачное "дело" полагается обмыть.
   - Айда на "пятачок"! - предложил Амбал. - Возьмем чего надо, может, с
Рындой разберемся...
   - Хватит на сегодня, щека болит - силы нет, - процедил подельник.
   Амбал повернулся, но сдержал обидные слова. Злить Башку не следовало.
   - Ну-ка покажи... Да-а-а...
   На землистого цвета коже горело красное воспаленное пятно в полщеки с
багровым углублением посередине.
   - Ссаками надо! Лучшее средство.
   - Точно, - авторитетно подтвердил Попугай.
   Башка оживился.
   - Правильно! Надо было сразу... Как я не скумекал!
   Не сходя с места, на глазах у заинтересованно наблюдающих сотоварищей
пострадавший легко добыл целительную жидкость, набрал в пригоршню и про-
извел лечебную процедуру.
   Попугай захихикал.
   - Ты чего?
   - Слышь, Башка, давай и мы с Амбалом тебе отольем! Вдруг у нас полез-
ней окажется...
   Попугай давился смехом.
   - Заткнись!
   Амбал несильно смазал ему по затылку.
   - Наш друг на "деле" пострадал. Благодаря ему мы  при  бабках!  А  ты
лучше вспомни, как тебя в команду принимали...
   Башка благодарно тронул главаря за локоть. Они пошли впереди, Попугай
плелся, отставая на несколько шагов. Фонари рисовали на асфальте  скачу-
щие тени: две плотные, будто сросшиеся, и третью - узкую и жалкую.
   Им всем было по двадцать. Но Амбал и Башка -  ширококостные,  крепкие
по природе, дерзкие, могли постоять за себя и любили встревать в уличные
драки, в то время как худосочного Попугая можно было перешибить  соплей.
Когда его принимали в команду, от побоев он обмочился, но  не  издал  ни
одного звука, благодаря чему его посчитали прошедшим испытание. Он очень
хотел получить защиту и первые дни ходил по двору и прилегающей улице  с
надменным вызывающим видом, задирая тех, кто еще вчера не давал ему про-
ходу.
   Он дорожил дружбой и даже внешне пытался измениться под стать  коман-
де. Все стриглись почти наголо, и  он  пожертвовал  панковским  гребнем,
послужившим основанием для намертво приставшей клички. Но  если  крепкие
черепа на могучих шеях Амбала, Башки, Веретена подтверждали  их  мощь  и
жизнестойкость, то лишенная волос головенка Попугая вызывала только  жа-
лость...
   Но он старался и охотно брал на себя рискованную роль "причины  конф-
ликта", требуя у посторонних парней сигарету или деньги и  нарываясь  на
оплеуху, дающую повод для вмешательства дружков. К тому же он не  помнил
обид. Вот и сейчас он вприпрыжку догнал приятелей и, как ни в чем не бы-
вало, сказал:
   - А хорошо бы сейчас пива с тарашкой да картошечки!
   - А водки с бабой не хочешь? - отозвался Башка, и Попугай опять сник.
   Дело в том, что он до сих пор оставался  девственником,  а  поскольку
половая жизнь членов команды проходила на виду, этот  факт  был  общеиз-
вестным и, конечно, не укреплял репутацию.
   Девчонки команды после процедуры посвящения вовсе не становились  об-
шей собственностью и вольны были сами выбирать партнера  или  партнеров.
Но практически получалось так, что они спали со всеми.
   И психологические Механизмы женского сознания играли с Попугаем  злую
шутку. Защитные мотивы самооценки требовали отрицательного ответа на пе-
риодически возникающий у девчонки вопрос: "А не блядь ли я?" И Попугай -
единственный, кому было отказано - помогал спасительный ответ получить.
   Именно поэтому обходили его вниманием и Томка,  и  Танька,  и  совсем
невзыскательная Ирка. Каждой из них надо было гордиться тем, что она ко-
му-то не дала. И Попугай идеально подходил для этой роли.
   На приеме девчонка права выбора не имела, Попугай пытался  этим  вос-
пользоваться и договорился с Амбалом насчет Светки.
   Дело происходило зимой, Светка долго раздевалась и Попугай путался  в
одежде, чертыхался сквозь зубы, поминутно оглядываясь на  плотное  полу-
кольцо сотоварищей в расстегнутых пальто - в подвале было  тепло,  почти
жарко. Ободранная кушетка стояла вплотную  к  исчерченной  непристойными
словами и рисунками стене и, хотя Попугай неоднократно видел  происходя-
щие на ней соития, никак не походила на ложе любви и не пробуждала ника-
ких желаний. Как, впрочем, и сама Светка, сложившая  на  спальное  место
шапку, шарф, пальто, кофточку, - юбку, зеленые с начесом рейтузы, лифчик
и трусы.
   "Куда же она собирается ложиться?" - тоскливо подумал он, ощущая пол-
ное бессилие и неспособность к предстоящему испытанию.
   - Чулки снимать? Они не мешают... - спросила Светка, и он понял,  что
вопрос обращен к нему и речь идет о допотопных коричневых чулках  в  ре-
зинку, пристегнутых перекрученными подвязками к высокому черному поясу.
   А поскольку он не был готов к такому вопросу, то повернулся и спросил
у стоящего впереди всех Амбала:
   - Снимать чулки-то?
   Амбал почему-то заржал и остальные загоготали в пятнадцать глоток,  а
он разозлился и, чтобы протянуть время, скомандовал:
   - Конечно, снимай! Живо!
   Смех сразу прекратился, Светка стащила чулки и  сняла  пояс,  обнажив
тонкие белые ноги и такой же белый живот с глубоким пупком и густым тре-
угольником волос.
   Наступила томительная пауза. Зрители затаили дыхание. Следовало пере-
ходить к главному, хотя он совершенно не представлял, как  это  сделать,
тем более что кушетка была завалена Светкиными вещами. Шагнув вперед, он
взял Светку за грудь, потом потрогал густые жесткие волосы.
   Она тоже стеснялась и хотела, чтобы все быстрее закончилось, а  пото-
му, взглянув вниз, ойкнула и тонким голосом сообщила зрителям:
   - У него совсем не стоит...
   Подвал загрохотал. Попугай покрылся краской не то стыда, не то униже-
ния, буркнул что-то типа:
   - Я не буду, - и начал нашаривать свои цветастые трусы.
   - Замена на поле, - спокойно сказал Амбал.
   Взяв по-хозяйски Светку за руку, он подвел ее к кушетке, сбросил вещи
на грязный цементный пол, ловко уложил девчонку и привычно взгромоздился
сверху.
   Попугай вместе с остальными досмотрел процедуру до  конца.  Но  когда
Амбал предложил ему вторую попытку, только молча  покачал  головой.  От-
толкнув его, к кушетке подошел Ржавый....
   Сейчас забытое чувство публичного фиаско ворохнулось вновь, но  нена-
долго.
   - Если пожрать, то можно и бабу! - весело ответил Попугай Башке.

                                 * * *

   Трое пьяных, которых Рында отогнал от Нинкиного  киоска,  никогда  не
покупали там самогон вместо водки. Это  была  обычная  приколка,  чтобы,
взяв на понт, выбить бесплатную бутылку. Неудача обозлила, и они  двину-
лись дальше по ночному Тиходонску, выбирая улицы потемнее. Они не стави-
ли определенной цели, хотя были готовы  ограбить,  изнасиловать,  избить
встретившуюся жертву. Вполне могли и убить. Это были шакалы, хотя  назы-
вали друг друга человеческими именами и прозвищами.
   На Соляном спуске они увидели подвыпившего парня и попытались его ог-
рабить. Но парень оказался крепким и тертым,  завязалась  драка,  шакалы
ретировались ни с чем.
   На набережной их высветили фары патрульного автомобиля, попытка  убе-
жать ни к чему не привела. На рубашке одного имелись следы крови, у двух
других оказались сбитыми костяшки пальцев.
   На вопросы шакалы отвечали невнятно, но суть была ясна: напали на не-
известного мужчину и били его. Этого оказалось достаточно для того, что-
бы они были освидетельствованы, допрошены и задержаны  по  подозрению  в
нападении на подполковника госбезопасности Галенкова.

                                 * * *

   На "пятачке" шла обычная ночная жизнь. Некоторую нервозность  вносила
повышенная активность милиции: трижды подъезжали патрульные машины и уг-
рюмые сержанты расспрашивали про подозрительных людей.
   Рында значительно прохаживался вдоль ларьков, с  удовольствием  расс-
матривая новые кроссовки - подарок Самвела. Тот  предложил  и  уколоться
бесплатно, но Рында колеса глотал под настроение, а на иглу садиться  не
хотел.
   Он выпил пять банок пива, съел три порции шаурмы. Угощали его от чис-
того сердца: ночь сгущалась, милицейские патрули  наводили  на  мысль  о
тревожных событиях за пределами освещенного "пятачка", единственным  за-
щитником которого являлся доблестный Рында.
   Несколько раз он пытался завести разговоры с Ниной, но ничего не  по-
лучалось: и сам он не отличался особым красноречием, и девушка  не  была
расположена к общению.
   - Я здесь временно, - сказала она. - В проектной конторе сократили, а
жить-то надо. Подруга пока сюда сосватала. Сейчас на  курсы  английского
записалась, на компьютере учусь - чтобы на хорошую работу устроиться. Не
нравится мне торговать... И вообще все это, - девушка обвела рукой  "пя-
тачок". - К тому же у меня жених есть, - она прямо взглянула Рынде в ли-
цо.
   Глаза у Нины были большие, серо-зеленого цвета.
   "Красивая", - подумал он, отходя.
   Нина не походила на девчонок команды. Рында трахал и Таньку, и  Ирку,
и Светку, только Томка выделывалась, вспоминая его конфуз  при  вступле-
нии.
   - Я уже на тебя отработала, - усмехаясь, повторяла она слова Амбала.
   Но если б он захотел, никуда бы не делась; Сколько раз лежала  пьяная
- что хочешь, то и делай. Но особого интереса не было. Бляди - они бляди
и есть.
   А как можно трахать Нину, он просто не представлял.
   Когда он подошел к киоску Ивана, тот открыл заднюю дверь  и  показал,
как его девочки на топчане за занавеской  обслуживают  клиентов.  Ничего
особенного он там не увидел, но разгорелся, только опасения за свое здо-
ровье заставили отклонить предложение Ивана попользоваться любой, на вы-
бор, И от импортной резины отказался - порваться может самая козырная.
   Хотелось выпить водки, трахнуть какую-нибудь приличную  бабу  и  лечь
спать. Вместо этого приходилось в который  раз  обходить  ряды  киосков.
Рында присел в тени, прислонился к железному боку  очередного  ларька  и
закурил подаренный кем-то "Кэмел".
   Город спал, на "пятачке" наступила тишина, только из киоска Ивана до-
носилось слабое повизгивание. Последний  клиент  недавно  ушел,  Значит,
Иван развлекается сам. Покупателей не было.  Надо  бы  построить  специ-
альную будку для охранника, чтобы  в  спокойное  время  немного  вздрем-
нуть...
   Но Рында тут же пресек ленивые мыслишки. Небось не  на  заводе  лямку
тянет, не в порту мешки ворочает. Ему повезло - попал в бригаду!
   Только одному из десяти пацанов, "что мотаются в дворовых  и  уличных
командах выпадает такая удача! Ему помог чистый случай:  вместо  убитого
Психа на рынок ушел дружок - Генка Божко, а на свое  место  присоветовал
Рынду. У них с Баркасом есть общие расклады - и бригадир послушал  сове-
та, хотя мог, конечно, и на хер послать.
   Повезло! Почет, уважение, защита... Хавка и выпивка  бесплатно,  бабы
бесплатно, настоящий "адидас" можно носить. А если Попугай,  или  Валек,
или Ржавый, или тот же Амбал такой костюм наденут - любой из бригады  на
куски изорвет, да по голове настукает за нарушение формы!
   Живешь, считай, на всем готовом -  и  четыреста  штук  зарабатываешь,
плюс "левые" набегают: защитил кого, мелкий спор разрешил - за все хрус-
ты капают.
   Так он еще салага! А зарекомендует себя хорошо - продвинется: и  воз-
можности другие, и бабки побольше, и тачка... Через два  года  будет  на
иномарке ездить, шаровары с косыми полосками носить, девок  каких  хочет
выбирать...
   А одноклассники - кто водитель троллейбуса,  кто  каменщик,  кто  то-
карь... За копейки пуп рвут... Двое или тросе коммерцию подались, но там
можно круто залететь - костей не соберешь!
   И здесь, конечно, риск есть, Психа вот закопали с пулей в переносице.
Но Псих старших не слушал и попал под пулю не за общее дело, а за личные
делишки... Тут надо головой шурупить не так, как в школе, потому  многие
отличники ему - отпетому двоечнику, только завидовать могут.
   Издали послышался смех и дурашливые  выкрики.  Рында  встрепенулся  и
встал. К "пятачку" приближались несколько человек. Трое? Точно, трое!
   На освещенное пространство вынырнули три фигуры: две мощные,  волчьи,
и хлипкая до несуразности... Да это же Амбал с дружками! Неужели за ним?
   Сердце забилось сильнее, но принадлежность к бригаде Баркаса  защища-
ла, как рыцарские доспехи, и он взял себя в руки. Вытащил из кармана ду-
бинку, раскрыл, надел на руку ремешок.
   Но троица недавних сотоварищей подошла к крайнему ларьку.
   - Водка есть?
   - И пиво! Я пива хочу! И пожрать!
   - А этому бабу!
   Мишка распахнул прикрытое окошко.
   - Водка и пиво у меня, шаурма напротив, баба - вон в том киоске.
   Компания набрала выпивки и закуски, после чего прямиком направилась к
ларьку Ивана и вступила с ним в переговоры.
   "С чего они гуляют? - подумал Рында. - И на какие бабки?"
   Он больше не мог скрываться в тени. Следовало  обозначить  себя,  как
хозяина "пятачка".
   Рында медленно направился к шумной компании.
   - Все в порядке, Иван? - властно спросил он.
   - Вроде да. Ребята при деньгах...
   - Ладно.
   Он двинулся дальше.
   - Постой, Рында! - раздался голос Амбала, и он резко обернулся. - Че-
го-то ты важный стал... Не здороваешься, не  подходишь,  -  губы  Амбала
нервно кривились Он считался чумовым, потому многие парни, даже  сильнее
его, боялись с ним связываться.
   Рында вдруг вспомнил, что когда Амбал трахал бабу или кого-то бил, он
рычал по-звериному.
   - Рожу воротишь, командира не узнаешь...
   Он явно был не в себе - или бухой, или уколотый. Но водкой не  пахло,
а на игле он вроде не сидел.
   - Ты здесь главного из себя корчишь? Дубину таркаешь...
   Рында вдруг понял, что Амбал "на взводе"  и  с  трудом  сдерживается,
чтобы не "замесить" его прямо сейчас.
   - А против ножичка сможешь махаться?
   Они были почти одного роста, но Амбал пошире в плечах  и  грудь,  как
бочка. К тому же в драке он не обращал внимания на кровь: ни на свою, ни
на чужую. И сейчас от него пахло неудержимой ненавистью и кровью.  Рында
почувствовал страх и понял: как ни развернутся события, он проиграет.
   - Что молчишь?
   Амбал сунул руку в карман. Он всегда носил при себе пружинный  нож  и
действовал им решительно и умело. Чтобы опередить его,  надо  немедленно
ударить дубинкой по ключице, что, бы лопнула кость, потом въехать  ногой
в промежность и молотить, молотить куда ни попадя, пока он не превратит-
ся в утробно мычащий кусок окровавленного мяса.
   Амбал неоднократно поступал так с людьми на глазах у Рынды, да и тому
приходилось превращать противника в котлету. Он знал, как это  делается,
и умел это делать. Но сейчас стоял, словно парализованный.
   - Ты почему выкуп за уход зажал?
   Это было похоже на последний вопрос перед расправой.
   Скрывая страх. Рында попробовал прикрыться доспехом своего нового по-
ложения:
   - Когда уходят в бригаду, выкуп не платят. А я теперь у Баркаса.
   Прозвучало несолидно и жалко, как оправдание.
   - Кто тебе сказал такую херню? - рука в кармане шевельнулась.  -  Кто
такой Баркас? Будь ты хоть у крейсера, а выкуп давай!
   Рында молчал. Ноги были ватными, а тело большим и  уязвимым.  Доспехи
оказались мнимыми.
   - Раз ты стал таким богатым, назначаю тебе пятьсот штук. Срок  -  три
дня.
   Амбал медленно вынул руку из кармана. В ней ничего не было.
   - Сейчас мы с друзьями отдохнем, развлечемся и я к тебе подойду. А ты
думай, что мне сказать.
   Остолбеневший Рында смотрел в широкую спину. Он вдруг обратил  внима-
ние, что руки Амбала почти достают до колена, как у обезьяны.
   Как же так? В живом уличном мире существуют свои  законы  и  порядки.
Если член команды хочет уйти, он платит выкуп. Но переход на более высо-
кий уровень однозначно освобождает от любых "отступных". Это правило все
знают. И оно всегда соблюдается. Во всяком случае, никому не известно  о
его нарушении. А Амбал внаглую требует пол-лимона! И сумма несусветная -
обычно речь идет о пятидесяти, редко - ста тысячах.
   Но главное не это! Он умышленно нарушает правила, плюет на Баркаса...
Без солидного прикрытия так себя не ведут... Но кто есть Амбал?  Главарь
уличной команды, не больше. Если бы у него было  прикрытие,  все  бы  об
этом знали. По положению он ниже его. Рынды. А уж с Баркасом его и срав-
нивать нельзя - плевок какой-то, кусок дерьма!
   Нет, ничего не понятно... Рында не привык размышлять и анализировать,
у него даже голова разболелась. Сказывалось и пережитое напряжение.  Хо-
рошо, что никто не слышал, как вшивый Амбал разговаривал  с  контролером
бригады Баркаса! Но скоро беседа возобновится...
   Рында механически пошел вдоль киосков, стараясь не приближаться к ве-
селящейся троице. Судя по выкрикам, они уже изрядно поддали  и  вплотную
подступали к Ивановым девицам. Зазвенело разбитое стекло.  Киоск?!  Нет,
бутылка... Все равно нарушение порядка,  которое  он  должен  пресечь...
Ладно, сделаем вид, будто не заметил по старой дружбе...
   Когда Амбал натешится, он подойдет за ответом. Вариантов  два:  скло-
нить голову, согласиться на выкуп и  признать  его  превосходство,  либо
послать на хер и получить пику в бок. Выбор небогатый, и Рында не  знал,
что делать.
   Если бы они начали громить киоски, он бы позвонил диспетчеру и  через
пять минут поднятая по тревоге бригада неслась  к  "пятачку".  Но  здесь
личная проблема, из-за нее тревоги не объявляют...
   И потом, кому нужен контролер, не способный решить свои проблемы?
   Рында вспомнил про пистолет Баркаса.
   Оружие помогает вмиг взять ситуацию под контроль. Упер "дуру" в живот
этой обезьяне - она и отскочила... Да нет, Амбал такой дурной, что поле-
зет на рожон. Что ж, тогда шевельнул пальцем - и все дела! Не нужно раз-
махивать дубинкой, выбивать нож, драться. Дело сделано! Никто ничего  не
видел, а кто видел - не квакнет; быстро стер пальцы И спрятал игрушку.
   Если и заподозрят менты - хрен чего докажут! Главное - стоять на сво-
ем: я не я, хата не моя... Когда был у них этот черт Лис, тот любого мог
расколоть. Но сейчас его нет. Вы спросили, я ответил. До свиданья.  Мно-
гие ребята так делают. И отпускают!
   Амбал с Башкой уже побывали у Ивана за занавеской, теперь внутрь  за-
пустили Попугая. Занавеску, очевидно, откинули, потому что они  загляды-
вали в витрину и оглушительно ржали.
   Рында знал о проблемах Попугая и в другое время  с  удовольствием  бы
понаблюдал за ним. Но сейчас подходить к бывшим друзьям не  хотелось,  к
тому же приближалась развязка, а он так и не решил, как себя вести.
   На "пятачок" выскользнула из темноты еще одна фигура,  в  раскачиваю-
щейся походке было что-то знакомое. Рында двинулся навстречу. Баркас!
   Тот был возбужден, зол, левый глаз заметно оплыл.
   - Кто, шеф? - мужественно спросил Рында. - Пойдем, на куски падл пор-
вем!
   Затаенная, какая-то животная хитрость подсказала ему правильную линию
поведения. Баркасу явно была необходима разрядка, а  он  сразу  исключил
себя из числа возможных объектов.
   - Порядок, братуха, - Баркас обнял его за плечи, устремив, взгляд  на
закатывающихся в хохоте парней. - Омон "Сапфир" прошерстил. Забрали мно-
гих. Я легко отделался, выскочил. Тачку, суки, на штрафную стоянку  пос-
тавили - пьяный, говорят...
   От Баркаса действительно сильно несло спиртным.
   - А игрушка?
   - Вот, - бригадир хлопнул по левому боку. - Я ее халдею на поднос по-
ложил, под салфетку. Он и унес. Потом вернулся, забрал.
   Баркас, глубоко вздохнул, провел ладонью по лицу.
   - А это что за обезьяны?
   Тон его не предвещал ничего хорошего.
   - Справа Амбал - мой бывший командир, -  объяснил  Рында.  -  Пришел,
гад, выкуп требовать. Не знаю, говорит, никакого Баркаса и  бригада  мне
по херу, мне даже крейсер должен выкуп платить.
   - Крейсер? Интересно...
   Бригадир как будто протрезвел.
   - А второй?
   - Башка нормальный парень. Но он под Амбалом ходит.
   - Разберемся...
   Глаза у Баркаса чуть сузились, но когда он направился к цели, походка
была совершенно трезвой и очень стремительной.
   Рында наблюдал, с трудом сдерживая охватившее его ликование.  Он  ду-
мал, что бригадир вытащит пистолет и заставит веселящихся дружков напус-
тить в штаны. Но вышло иначе...
   - Здорово, братухи, - вежливо поздоровался он и  приобнял  Амбала  за
плечи, как только что обнимал Рынду. - Ты, меня знаешь?
   Вопрос был адресован одному Амбалу, но кивнул за него Башка.
   - Иди, что-то по секрету скажу...
   Амбал чуть повернулся.
   Баркас резко боднул головой, раздался звук, напоминающий столкновение
биллиардных шаров.
   Амбал всплеснул руками, будто действительно услышал  что-то  из  ряда
вон выходящее и быстро засеменил спиной вперед, причем верхняя часть ту-
ловища опережала ноги и кренилась к земле.
   Через пару секунд мощное тело с глухим ударом шлепнулось на асфальт.
   Рында подошел, пощупал на шее пульс. Жив. Сунув руку в правый  карман
штанов, он вытащил пружинный нож с белой пластмассовой рукоятью.  Сердце
учащенно билось. Отвлекшись, он упустил дальнейшее  развитие  событий  и
только услышав металлический щелчок взведенного курка переключил  внима-
ние на превратившегося в соляной столб Башку, в живот которому  упирался
взведенный пистолет.
   - Иди сюда, братуха, - будто через вату услышал он голос бригадира  и
послушно пошел, готовый к тому, что  непредсказуемый  Баркас  пристрелит
Башку прямо у Него на глазах.
   - Замочить его или просто зубы выбить?  -  задушевно  спросил  совета
бригадир.
   - Не надо, Иваныч, он нормальный парень. Это тот выступал...
   Рында кивнул на бесчувственного Амбала.
   - Раз нормальный, ладно... - благодушно сказал Баркас и убрал  писто-
лет.
   - Но если твой друг против правил прет, ты его обязан остановить. Или
отколоться, пусть прет сам по себе. Иначе и тебе головы не сносить!  По-
нял?
   Башка кивнул. Пережитый ужас смертельной угрозы так исказил лицо, что
узнать его было трудно.
   - Хорошо понял?
   Башка кивнул еще раз.
   - Ну ас этим хреном что делать? - лениво размышлял вслух Баркас. -  В
землю закопать или в Дон бросить? Или просто пику в сердце загнать  -  и
пусть лежит... Будто сам напоролся... Как считаешь, братуха?
   - Не надо его мочить, - сказал Рында. Он не мог понять - то ли брига-
дир пугает Башку, то ли всерьез обсуждает способы убийства. Оба варианта
были равновероятны.
   - Очухается, сам все поймет...
   - Ну раз братуха считает, - Баркас Махнул  рукой:  мол,  так  тому  и
быть. - А что они там делают, - как всегда мгновенно он переключился  на
происходящее в киоске Ивана. - Ай, бесстыдники -  и  занавесочку  откры-
ли... Ну дают!
   На топчане Попугай возился с голой девчонкой. Обычно  Проститутки  не
раздевались догола, для Попугая явно  было  сделано  исключение,  скорее
всего за дополнительную плату. Видно, он твердо решил стать мужчиной  и,
похоже, ему это удавалось.
   Вторая девчонка курила на улице, за открытой дверью, в  темноте  вид-
нелся огонек сигареты. Пресыщенный сценами секса  Иван  обошел  киоск  и
наблюдал за происходящим "разбором", но от комментариев воздерживался  и
вид сохранял сугубо нейтральный.
   - Слушай, братуха, тебе уже харево до смерти надоело, -  обратился  к
нему бригадир. - Хочешь, возьму в тотализатор кулачных боев?
   Иван усмехнулся.
   - Какой смысл? Навар один и тот же. Тут мне сладенькое перепадает,  а
там разве что морду набьют.
   - Морду и здесь могут набить, - недовольно сказал Баркас, и Иван  пе-
рестал улыбаться.
   - И через сладость твою теперь уже не в диспансер, а прямо на кладби-
ще попасть легко. Ты мне лучше вот что скажи...
   Бригадир доверительно понизил голос и  осмотрелся.  Башка  возился  с
приходящим в себя Амбалом, Рында хотел отойти, чтобы не мешать, но  Бар-
кас придержал его за локоть.
   - Ты с чего больше имеешь: с торговли или с блядей?
   Иван на секунду замешкался.
   - Пожалуй, так на так выходит. Но  тут  же  места  мало...  И  только
ночью... И солидный клиент не пойдет. А можно ого-го развернуться!
   - Вот и молодец, братуха, правильно мыслишь. Разворачивайся.  Помеще-
ние дадим, "крышу", "шестерок" не берешь, а сам руководи, да организовы-
вай! Какой процент нам - договоримся. Подумай до завтра. Решишь - с  хо-
зяином сведу. Хватит тебе сутками в ларьке сидеть!
   - Тань, ты скоро? - позвала девчонка с улицы.
   - Откуда я знаю, - раздраженно отозвалась вторая изпод Попугая. -  Он
мне уже надоел! Может, подменишь?
   - На сегодня хватит с меня. Еле на ногах стою...
   - Я тоже свое отработала! Зови Ивана, пусть его снимает... Мы на  су-
хостой не договаривались...
   - Иди, Иван, разбирайся, - Баркас дружески хлопнул его по плечу. -  И
думай!
   Иван стал обходить киоск, а бригадир наклонился к уху Рынды.
   - Надо все время мозгами шевелить, дело расширять.  Я  тебе  показал,
как предложение делать. Самвел сам ширяется?
   - Точно не знаю, я ведь первый день сегодня. Кажется, нет.
   - Правильно. Иначе он бы нам не подошел. Переговори с ним. Пусть идет
под нас на сбыт наркоты, лабораторию делает, розничных торговцев набира-
ет... Чем шире дело, тем навар больше. И ему хорошо, и нам... А места  в
киосках освободятся - мы их продадим. Опять хорошо. Так деньги и делают-
ся. Учись!
   Хотя от бригадира по-прежнему разило спиртным, он производил  впечат-
ление совершенно трезвого.
   - Глянь, как глаз? Синеет? У, падла! Это все он!
   Подбежав к вставшему на колени Амбалу, Баркас ногой ударил его в бок.
Внутри что-то екнуло и тот опять повалился на асфальт, на этот раз  нич-
ком.
   - Крейсер, говоришь, сука...
   Он замахнулся на Башку, тот отскочил.
   - Они всегда норовят сзади подкрасться, но меня хер  возьмешь!  Рабо-
тай, братуха! Наши в обиду не дадут...
   Очевидно, бригадир расслабился и пропитавший организм алкоголь  снова
взял верх. Перед Рындой стоял совсем другой человек.
   - Пока! Я пойду Нинку отдеру...
   Нетвердой, враскачку, походкой он направился к ларьку девушки и  пос-
тучал в стекло.
   Рында подумал, что Баркас является настоящим хозяином "пятачка" - ки-
осков, находящихся в них товаров, продающих эти товары людей. И если  он
собрался оттрахать Нину, то сделает это. Ей просто некуда деваться,  так
как она - частица этого ночного мира и хочет или не  хочет,  но  обязана
жить по его законам. И все же ему не верилось, что  светловолосая,  дев-
чонка так же легко, как Ивановы проститутки, Даст пьяному бригадиру.
   Она вначале разговаривала через окошко, но Баркас чтото настойчиво  и
убедительно говорил и окошко открылось.
   Башка снова поднял Амбала и поставил на колени. Тот стал громко  бле-
вать.
   - Уводи его к ебаной матери! - приказал Рында.
   Башка поспешно закивал и потащил командира с "пятачка". Возле  своего
киоска Иван урезонивал возмущенного Попугая.
   - Девчонки не железные, сколько можно, им тоже отдыхать надо...
   - Я же ей сто штук заплатил, у ребят занял и заплатил! И бумажник по-
дарил...
   - Она все отработала! Ты ее что, до утра собирался мучить? Мы так  не
договаривались! Давай завтра приходи! Пораньше. Если с одной не получит-
ся, я их тебе в две смены организую!
   Без поддержки приятелей Попугай "качать права" не  стал,  тем  более,
что дальновидный Иван рассказал, как Баркас обошелся с Амбалом.
   И Рында, постучав дубинкой по железу киоска, строго сказал:
   - Кончай базар! Лавочка закрыта!
   Подтянув штаны, Попугай покинул место своего  чуть  не  состоявшегося
триумфа. Но твердо, решил на следующий день завершить начатое. Для этого
надо было вытащить из кармана беспомощного Амбала оставшиеся деньги,  да
так, чтобы не заметил Башка. Задача вполне выполнимая. Попугай вприпрыж-
ку бросился догонять товарищей.
   Развлекавшие ночных торговцев представления подходили к концу.  Оста-
валось последнее действие. Все исподволь наблюдали за Нинкиным  киоском.
Баркас был ухе внутри и о чем-то говорил с девушкой.
   Рында подошел к Семену взять шаурмы.
   - Холодная, - предупредил тот, а когда контролер кивнул,  спросил:  -
Как думаешь, отдерет он ее?
   - Оно тебе надо? Чего нос суешь не в свое дело!
   Рында сам удивился внезапному приливу злобы. Семен нормальный  парень
и вроде ничем его не обидел.
   В отличие от других зрителей он имел преимущество:  мог  перемещаться
по "пятачку", обходить киоски со всех сторон. Давясь  холодной  шаурмой,
он прошел мимо объекта общего наблюдения, косанул краем глаза.
   Баркас протягивал Нине стакан с розовой жидкостью, скорей всего лике-
ром, она отказывалась. Помещение киоска было маленьким, два человека там
едва размещались. Ни топчана, ни занавески, все на виду, как в  аквариу-
ме.
   "Голый вассер, - подумал он. - Ничего у него не выйдет".
   Неизвестно почему настроение улучшилось и шаурма стала вкуснее.
   Рында подошел к Мишке, взял пару банок пива, потом вернулся к  Семену
и заказал еще шаурмы.
   - Ничего ему не светит, - сказал он и ткнул пальцем за спину.
   Семен испуганно кивнул. Хрен знает, что у них за расклады. Нет ничего
хуже, чем лезть в дела бригады.
   Перекусив и выпив пива, Рында отошел в кусты прилегающего к "пятачку"
парка и помочился. Сюда бегали все торгующие, некоторые, правда,  хитри-
ли: отдирали доску в полу и дули туда, но тогда  в  павильоне  рано  или
поздно начинало вонять мочой.
   Когда он вернулся, на "пятачке" что-то изменилось. Почти  все  окошки
закрыты, во многих продавцы  пристроились  для  короткого  предутреннего
сна.
   Значит, представление окончено? Он повернулся в нужном направлении. В
киоске Нины свет не горел. Ясно: Баркас, наконец, ушел, а она устроилась
подремать...
   Но свет не выключают и во время сна: теряется смысл ночной торговли -
к темному ларьку поздний покупатель не подойдет.
   Рында пригнулся и, бесшумно ступая, подкрался к спящему  киоску.  Ме-
талл боковой стенки захолодил ухо. Тихо? Но тут же  он  понял,  что  там
внутри идет своя жизнь. Чуть слышно потренькивал ящик с бутылками,  и  в
этом звуке угадывался смутно знакомый ритм.
   Осторожно приподнявшись, он заглянул внутрь и чуть не отпрянул: прямо
перед ним лежала на прилавке светлая голова и  двигалась  взад-вперед  в
такт дребезжанию бутылок. Теперь было слышно и тяжелое прерывистое дыха-
ние Баркаса в глубине киоска. Девушка никаких звуков не издавала, словно
мертвая.
   Рында отполз в сторону, встал и отбежал в темноту. Ему  хотелось  ко-
го-то избить. Баркас был его шефом, он взял его в бригаду, сегодня  спас
его от Амбала. И все равно Рында испытывал к нему острую неприязнь.

                             Глава вторая
                          УРОВНИ ПРАВООХРАНЫ

                                    Крепость цепи определяется крепостью
                                    самого слабого ее звена.
                                                               Пословица

   Аварийный трехэтажный дом довоенной постройки на старой, изрядно  об-
ветшавшей улице с вечно гремящим трамваем капитально  отремонтировали  в
девяносто втором. Реконструкция  оказалась  странноватой:  окна  первого
этажа заложили кирпичом, установили телекамеру над входом, закрыли  под-
воротню массивными стальными воротами. Здание стало напоминать крепость.
   Дотошные бабки из соседних домов не - могли взять в  толк:  зачем  на
стеклах второго и третьего этажа натянуты сети вроде рыбачьих, явно нес-
пособные задерживать комаров, мух и даже бабочек.
   Никаких вывесок у подъезда не было, но входили и выходили явно  "слу-
живые" люди - молодые, подтянутые, в строгой "официальной" одежде. Иног-
да мелькали и джинсовые. или спортивные костюмы, но прически,  манеры  и
главное - выражение лиц их обладателей все равно вьдавали принадлежность
к государственным структурам.
   Аналитичный наблюдатель мог вычислить, что  процент  -  использования
поясных сумочек "кенгуру" мужчинами, входившими в  похожее  на  крепость
здание, гораздо выше, чем у остальных тиходонцев, но вряд  ли  сумел  бы
объяснить причину этого, хотя она была достаточно  проста:  летом  такие
сумочки позволяют скрытно носить оружие.
   Столь же просто объяснялось наличие крупноячеистых  сеток  на  окнах:
они должны отбрасывать наружу запущенную в кабинет гранату.
   В отличие от любопытствующего обывателя,  преступный  мир  Тиходонска
знал, что в реконструированном здании из красного кирпича  располагается
Севере-Кавказское региональное Управление  по  борьбе  с  организованной
преступностью, что во дворе с недавнего времени разместился  СОБР,  один
взвод которого постоянно находится в состоянии боевой готовности.
   Рослые парни в камуфляже и со снаряженными автоматами выходили к бли-
жайшему ларьку за колой или сигаретами, курили или болтали у фасада сво-
ей крепости, привлекая внимание прохожих  и  контролируя  обстановку  на
прилегающей территории.
   Однажды они отловили "глаз" Итальянца и разбили его фотокамеру,  нес-
колько раз проводили "профилактическую работу" с подозрительными людьми,
вздумавшими отдыхать в машинах напротив входа в Управление.
   Но все равно - как у руоповцев имелись фотографии и досье  Итальянца,
Валета, Шамана и их подручных, так и у тех были снимки оперсостава и ру-
ководства.
   И когда из машины Выходил плотный коренастый мужчина с густыми черны-
ми, аккуратно подстриженными усами, то для заинтересованных лиц не явля-
лось секретом, что это Колорадский Жук, или просто Жук - полковник  Ныр-
ков, начальник Управления, сорока девяти лет, женатый, отец двух  взрос-
лых сыновей.
   Знали в лицо Крылова, Волошина, Гусарова, да и всех остальных.
   Управление отслеживало организованные преступные группы, те,  в  свою
очередь, изучали сотрудников РУОП. Граната в окна  -  крайний  аргумент,
куда проще договориться "по-хорошему": поставить сотрудника "на подкорм-
ку", купить ему машину, отправить отдыхать на Кипр...
   Нырков постоянно опасался утечки информации, и недаром: службе  безо-
пасности Шамана было известно, что оперативный  отдел  РУОП  возглавляет
Крылов, а Волошин - его заместитель, что СОБРом командует Литвинов - от-
чаянный боец, набравшийся опыта в Афганистане, были  известны  и  другие
сведения, не имеющие права выходить за железные ворота управления.
   У сыщиков информации о  подучетном  контингенте  было,  конечно,  по-
больше.
   Организованная преступность в Тиходонске развивалась по тем же  зако-
нам, что и во всем мире, потому что  закономерности,  лежащие  в  основе
этих процессов, практически одинаковы повсюду, только специфика конкрет-
ной территории накладывает свой отпечаток.
   Корпорация воров - традиционных уголовников, с татуировками,  "фикса-
ми", условным языком, суровыми "законами" и обычаями имела самые  глубо-
кие корни, уходящие в дореволюционную эпоху. Они всегда "держали" тюрьмы
Я зоны, хотя в первые военные годы и в начале пятидесятых им дали  хоро-
ший укорот, физически уничтожив "паханов", лагерных бандитов и  злостных
нарушителей режима.
   Эта акция была незаконной, но эффективной: до конца семидесятых зона-
ми управляла администрация, а не авторитеты.
   На воле воры занимались традиционными уголовными ремеслами:  кражами,
грабежами, разбоями, держали воровскую кассу - общак,  используемый  для
подкупа должностных лиц, "подогрева" сотоварищей, находящихся за колючей
проволокой, и общие нужды сообщества.
   В последние годы, когда пришла всеобщая гуманизация, Воровские общины
пышно расцвели по всей стране, как на свободе, так и в колониях, где па-
хан вновь стал полноправным хозяином.
   В Тиходонске воров возглавлял Иван Сергеевич Козлов, клички Черномор,
Отец, в миру-шестидесятилетний инвалид. Специализация, да и внешний  вид
"старых" криминалитетов изменились. Они  подминали  под  себя  торговлю,
строительство, лезли в банковское  дело.  Татуировки  многие  прикрывали
модными костюмами и заменили "фиксы" фарфором. На смену лихим извозчикам
и отчаянным таксистам пришли личные БМВ и "мерседесы".
   Но теперь у них появились конкуренты. Эпоха "новой волны"  начинается
с казанской банды "Тяп-ляп", раскрытой в семидесятые годы;  К  удивлению
милиции, в нее входили ранее не судимые, хорошо характеризующиеся  моло-
дые люди, спортсмены. Они не пили и не курили, не ругались, поддерживали
строгую дисциплину. Носили спортивные костюмы и мягкие борцовки на высо-
кой шнуровке. Зато на вооружении банды имелись пистолеты, автомат и гра-
наты - невиданное дело по тем временам!
   "Тяп-ляповцев" расстреляли, но через несколько лет изо всех щелей по-
лезли их собратья, воспользовавшись тем, что сила и оружие позволяют до-
биться чего угодно, а расстреливать  за  такую  деятельность  перестали,
следуя великим гуманистическим идеалам человечества.
   "Новые" неизбежно должны были столкнуться с традиционной криминальной
гвардией, и такое столкновение произошло. В прокатившихся по стране раз-
борках победу одерживали, как правило, "новые". Они были сильнее,  лучше
подготовлены и вооружены, к тому же обладали мощным щитом -  неиспорчен-
ной судимостью биографии.
   Воровские сходки выработали  компромиссную  линию  взаимоотношений  с
конкурентами, но в жизни это выглядело по-разному.
   В Тиходонске действовали четыре крупные группировки "новой волны", из
которых наиболее мощной была богатяновская, возглавляемая Шаманом, в ми-
ру - Иваном Павловичем Воронцовым, тридцати пяти лет, генеральным дирек-
тором акционерного общества "Донской рынок".
   Все группировки пока признавали верховенство воров, вносили  средства
в общак, крупных трений между криминальными кастами до сих пор не было.
   Как считали в РУОП, положение это долго  продолжаться  не  могло.  По
имеющейся информации Шаман собирался подмять под себя речпортовцев, лен-
городцев и нахичеванцев, создав крупную организацию, способную противос-
тоять ворам. После этого неизбежно  произойдет  столкновение  с  общиной
из-за, власти в городе.
   Тиходонск ожидала война.
   Пока же оперативная обстановка была относительно спокойной.  Когда-то
Тиходонск задавал тон в уголовной хронике. Про банды "призраков" и  "си-
цилийцев" написали все центральные газеты СССР, даже фильм сняли. Теперь
положение изменилось. Но не потому, что снизилась преступность в городе,
просто вся Россия и СНГ взорвались тысячами дерзких и жестоких  преступ-
лений. На таком криминальном фоне Тиходонск затерялся и  в  сводках  МВД
стал приводиться в качестве положительного примера профилактической  ра-
боты милиции.
   Руководители областного и городского УВД не опровергали подобных оце-
нок, гйрдились отсутствием молодежных преступных формирований,  перерас-
тающих в организованные криминальные группировки.
   Начальник отдела областного УВД полковник Гребковский напрямую связы-
вал этот факт с собственной деятельностью.
   - Я тогда был замначем в Пролетарском, - любил вспоминать он. - И вот
объявляется у нас группировка бритоголовых. Кожа, заклепки, цепи,  бошки
до синевы выбритые... Начинают погоду в районе делать: драку в кафе учи-
нили, танцплощадку разогнали. Вдруг узнаем: собираются в Голубином парке
тусовку устроить, отвязаться на полную катушку, чтобы весь город  о  них
заговорил!
   Здесь полковник усмехался.
   - Тогда ни ОМОНа, ни чертона не было -  за  все  отвечали  территори-
альные органы. Собрал я своих людей - человек тридцать,  в  штатском,  с
дубинками, помните, маленькие, раскладные, с шариком на конце... Как да-
ли! В пух и перья! А потом патрули в форме прибыли - похватали, кто  ос-
тался, и на пятнадцать суток! И все - кончились бритоголовые! Без  фура-
жек на улицу не высовывались, пока не заросли! И вот уже  двадцать  пять
лет никаких молодежных стай!
   Такое объяснение грешило прямолинейностью и не вполне соответствовало
действительности.
   В Тиходонске имелись дворовые и уличные команды, но были они малочис-
ленными, раздробленными и не делали погоды. За  последние  двадцать  лет
только однажды произошел массовый эксцесс: возбужденная выступлением по-
пулярной столичной рок-группы толпа молодежи после концерта устроила ди-
кий марш по центральной улице, разбив несколько стекол и  повредив  пару
автомобилей.
   Все остальные молодежные преступления совершались мелкими группами  и
носили традиционный характер, что выгодно отличало Тиходонск  от  Казани
или Набережных Челнов.
   Не случалось до поры до времени в городе высокопрофессиональных  "за-
казных" убийств, демонстративных взрывов и других актов, характерных для
организованной преступности. Но это не означало отсутствия  организован-
ных преступных групп.
   Из четырех имеющихся группировок наиболее дерзко  действовали  ленго-
родская и речпортовская.
   Лентородцев возглавлял Артур Пахальян по прозвищу Итальянец - двадца-
ти восьми лет, не судимый, в прошлом профессиональный картежник  катала.
В последние годы занимался полукриминальным и чисто криминальным  бизне-
сом: "держал" огромный вещевой рынок "Супермаркет", заставлял  оптовиков
по дешевке сдавать товар его реализаторам, получал дань с каждого места,
курировал всю проституцию в районе. Ядро группировки составляли тридцать
человек, для разборок с конкурентами имелись двенадцать бойцов...
   У речпортовцев старшим был Валет - двадцатипятилетний  Миша  Квасков,
его влияние охватывало набережную, грузовой порт и круизные пассажирские
теплоходы. Активных членов около сорока, пятнадцать боевиков.
   На счету ленгородцев были похищения людей, пытки, требования  выкупа.
Имелись данные о совершенных ими нескольких убийствах.
   Люди Валета сожгли три коммерческих ларька и обстреляли дом  неуступ-
чивого начальника порта. В их активе имелись также разбойные нападения и
тяжкие увечья.
   Несколько раз руоповцы хватали группировщиков, но дела разваливались:
умышленные преступления превращались в неосторожные; тяжкая статья  обо-
рачивалась легкой, свидетели вдруг меняли показания, потерпевшие забыва-
ли обиды, гуляющие на свободе "под подпиской" обвиняемые уезжали неведо-
мо куда...
   (Отсутствие реальных уголовных дел превращало  Тиходонскую  организо-
ванную Преступность в мираж. Она была, но вместе с тем как бы не сущест-
вовала, хотя специалисты РУОП уже ощущали приближающийся вал насилия.
   Неизвестные взорвали бомбу под  дверью  коммерческой  фирмы  "Весна";
Коммерсанты заявили, что не знают, кому это понадобилось.
   Кто-то заложил взрывчатку в "мерседес" банного короля Карамелько, но,
благодаря  случайности  или  низкой  квалификации  исполнителя,  хлопнул
только взрыватель, основной заряд не сработал. Карамелько  тоже  выразил
полное недоумение по поводу случившегося, однако тут же продал новую са-
уну конкуренту.
   Конечно, это не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило  даже
в городах области.
   В молодом Степнодонске, поднявшемся  двадцать  лет  назад  посередине
прожженной яростным южным солнцем ковыльной степи вместе с атомным заво-
дом, так и не запущенным в строй, выстрелы и взрывы  гремели  постоянно.
Около десятка разномастных группировок то и  дело  сводили  между  собой
счеты, делили сферы влияния, убирали конкурентов.
   Это было наглядно, зримо и привлекало внимание общественности, журна-
листов, юристов. На фоне Степнодонска еще отчетливее бросалось  в  глаза
благополучие областного центра, что особо подчеркнула специальная группа
по изучению тиходонского феномена.

                                 * * *

   Специальная группа  была  создана  Комитетом  по  безопасности  Госу-
дарственной думы. Решение о ее формировании носило гриф "секретно", пер-
сональный состав известен очень  узкому  кругу  высших  должностных  лиц
страны.
   Начальник Севере-Кавказского РУОП Василий Михаилович Нырков был  выз-
ван в Главное управление по борьбе с  организованной  преступностью  МВД
России по обычным рабочим вопросам. Два дня он бегал по кабинетам,  "ре-
шая", "увязывая", "согласовывая" и "выбивая". Командировка  подходила  к
концу, когда его вызвал начальник Главка.
   Генерал-майор Сиротин всегда лично встречался с  начальниками  регио-
нальных управлений, поэтому Нырков вызову не удивился. И встреча  прошла
как обычно.
   - Во сколько у тебя поезд? - спросил генерал, прощаясь.
   - В восемнадцать пятьдесят, - ответил Нырков.
   - Значит, времени еще много, - Сиротин смотрел внимательно, и  Нырков
почувствовал, что сейчас услышит чтото необычное.
   - Поедешь в одно место, там все узнаешь. Машина ждет. Потом  водитель
отвезет в гостиницу за вещами и на вокзал. Успеешь...
   Сиротин ободряюще хлопнул полковника по плечу.
   "Одно место" оказалось спецобъектом. Осматривая длинный глухой  забор
из желтого кирпича, глаз телекамеры над автоматически сдвигающимися  во-
ротами, замаскированно укрепленный КПП без вывески, опытный  Нырков  пы-
тался определить: какому ведомству принадлежат гектары огороженной, тер-
ритории неподалеку от центра Москвы,  симпатичный  трехэтажный  особняк,
вышколенная подтянутая охрана. Но подобные "точки"  не  имеют  индивиду-
альных примет, хотя родовая принадлежность определяется достаточно  чет-
ко: хозяином в равной мере может быть Федеральная  служба  контрразведки
или Служба внешней разведки, с меньшей вероятностью-МВД: там все  проще,
хотя это правило имеет и ряд исключений.
   "Ладно, увижу людей - разберусь", - решил Нырков.
   В небольшом уютно-комфортабельном конференц-зале собралось около  по-
лутора десятка человек. Хотя все были в штатском, Нырков безошибочно оп-
ределил трех гражданских: офицеры не носят длинных  волос,  бород  и  не
одевают на ответственные совещания джинсы с  кроссовками.  Знакомых  лиц
полковник не видел до тех пор, пока в президиум не прошли министр  внут-
ренних дел, директор ФСК, председатель комитета по безопасности  Госдумы
Ильюшков и представитель администрации Президента России со звучной  фа-
милией Князев.
   Первым занял место за трибуной Ильюшков.
   - Борьба с преступностью из правовой проблемы превратилась в проблему
политическую, - без предисловий начал он. - Страх за  свою  безопасность
испытывает большая часть населения, люди недовольны властью, неспособной
их защитить. Это может сыграть негативную роль во время следующих  выбо-
ров и вызвать антиправительственные выступления уже  в  самое  ближайшее
время.
   Ильюшков отхлебнул из хрустального стакана густо-янтарный чай.
   - Крайне недовольны свободой действий преступников деловые круги. Не-
возможность заниматься нормальным бизнесом, постоянный прессинг со  сто-
роны криминальных структур, реальная угроза жизни - все это  отталкивает
влиятельных, состоятельных предпринимателей от  органов  государственной
власти... О каких долгосрочных перспективах можно говорить, если и насе-
ление, и бизнесмены тяготеют к популистским обещаниям этого клоуна Зака-
товского?
   Председатель поставил стакан на место.
   - Далее. Лоббирование криминальных кругов достигло такой силы, что ни
один действенный закон не может быть принят! Проекты вязнут в  комитетах
и комиссиях, обрастают сотнями поправок, уточнений, дополнений - и тонут
под их тяжестью!
   Ильюшков обвел собравшихся внимательным взглядом.
   - Вы понимаете, что это значит?
   - Что принимаются  законы,  выгодные  преступникам,  и  проваливаются
опасные для них, - громко сказал один из гражданских - длинноволосый,  с
нездоровым испитым лицом. Голос у него был скрипучий, - силовые" минист-
ры поморщились.
   Нырков подумал, что скорее это реакция не на голос, а на  смысл  ска-
занного.
   - Ну, может, не совсем так, но довольно похоже, - нехотя признал выс-
тупающий и продолжил: - В подобных условиях очень важно найти новые, эф-
фективные методы борьбы с преступностью. Ведущим  криминологическим  уч-
реждениям страны было дано задание комплексно изучить  проблему,  и  они
обнаружили необычную закономерность, получившую название "феномен  Тихо-
донска".
   Нырков вздрогнул.
   "Сейчас драть будут! - подумал он. - Что же они такое  откопали?  Раз
вытащили на высокий уровень" могут и погоны сорвать..."
   Но обстановка не походила на привычную кадровую  расправу.  Никто  не
приказывал встать, не тыкал пальцем, не требовал объяснений.
   - Дело в том, что Тиходонск - город высокой деловой активности с тра-
диционно преобладающей долей, теневых  доходов.  Множество  национальных
общин. Господствующее географическое положение - ворота Северного Кавка-
за. Обилие  мигрантов.  Близость  к  "горячим  точкам"  -  зонам  боевых
действий. Все эти факторы должны были вызвать бурный рост преступных со-
обществ и связанных с их деятельностью преступлений. Тиходонск в  опера-
тивных сводках по организованному криминалитету должен  стоять  в  одном
ряду с Москвой, Санкт-Петербургом, Екатеринбургом, Владивостоком!
   Ильюшков сделал паузу.
   - Но на самом деле Тиходонск относится к числу благополучных  в  этом
смысле городов! Значит, существует мощный антикриминогенный фактор,  ко-
торый следует обнаружить и использовать  в  предупредительно-профилакти-
ческой работе. Для этого и создана наша группа...
   Собравшихся представили друг другу. Трое гражданских  оказались  экс-
пертами института Прокуратуры России, присутствовали также ведущие  уче-
ные из НИИ МВД и ФСК и руководители оперативных подразделений  этих  ве-
домств.
   После Ильюшкова выступил Князев  -  дородный,  средних  лет  мужчина,
"представитель Президента России" - назвался он,  опустив  слово  "Адми-
нистрации". Ныркову показалось, что это не случайная оговорка.
   "Политическая проблема... Недовольство народа...  Интересы  законода-
тельной и исполнительной власти совпадают... Грядущие президентские  вы-
боры..."
   Во многом он повторялся и лишь заканчивая короткую речь сказал:
   - Законопроект "О борьбе с организованной  преступностью",  заимство-
вавший зарубежный опыт Сочень эффективный, уже два года не может преодо-
леть рогатки законодательной власти.  Поэтому  сейчас  подготовлен  Указ
Президента о борьбе с бандитизмом, в который вошли  некоторые  положения
законопроекта. Несмотря на очень мощное противодействие, Указ в  ближай-
шее время будет подписан. Он выполнит роль пробного шара, проявит  силы,
чьи интересы совпадают с интересами преступников. Ваша задача - накапли-
вать информацию о противодействии Указу и доводить эти данные до  сведе-
ния своих руководителей, - Князев повел рукой в сторону президиума. -  А
можете передавать их непосредственно Ильюшкову или мне...
   "Силовые" министры встрепенулись. Руководители не любят, когда инфор-
мация уходит из ведомства" минуя их.
   - У нас система передачи данных отлажена, - успокаивающе  сказал  ми-
нистр внутренних дел. - Недавно составили списки судей, которые выпуска-
ют на свободу бандитов, передали в Верховный Суд. Только толку нет,  там
честь мундира крепко отстаивают:
   - Скоро будет толк, - многозначительно произнес Князев.  -  Президент
настроен на самые решительные меры по наведению порядка. Ему надоели уп-
реки в мягкотелости и бездействии. И раз в  Тиходонске  сложилась  столь
благоприятная обстановка, надо, наряду с изучением ее причин, именно там
начинать наступление.
   Министр кивнул, заглянул в лежащий перед ним список и почти дружеским
тоном сказал:
   - Василий Михайлович, задержитесь после совещания.
   - Есть! - отозвался Нырков, понимая, что на поезд он наверняка  опоз-
дает.

                                 * * *

   - Так и сказал: "Выберите наиболее засвеченные группы, документируйте
и отдавайте следствию. А параллельно фиксируйте - кто будет вмешиваться:
из своих, прокурорских, местной власти... И всех - на карандаш!"
   Нырков оглядел подчиненных.
   Саша Крылов рисовал загогулины на листе бумаги. Волошин  слегка  улы-
бался. Они давно знали друг друга и чувствовали, что Нырков не до  конца
откровенен. Значит, получил  такой  приказ.  Значит,  затевается  что-то
серьезное. Что?
   Вопрос не был задан, но Нырков достаточно долго находился  на  опера-
тивной работе, чтобы его почувствовать.
   - Со дня на день будет принят Указ о борьбе с бандитизмом и организо-
ванной преступностью, - пояснил он. - Мы должны под него сработать.
   - Очередной наскок на  мафию?  -  саркастически  спросил  Волошин.  -
Статьи, фотографии, телерепортажи, а в тюрьме, никто не сидит!
   - На этот раз похоже на изменение курса...
   - Ну-ну... А кто менять-то будет?
   Нырков раздраженно Махнул рукой.
   - Слушай, Леша, философов нынче до хрена - пахарей нет! Давай  попро-
буем закрутить гайку под новый Указ. Получится - мы и изменим  курс!  По
крайней мере, в Тиходонске...
   - Попробовать можно, - не отрываясь от бумаги, произнес Крылов. - На-
до брать на серьезном, с оружием, вменять бандитизм  и  раскручивать  на
полную. А всем, кто будет лезть к этому делу - давать по  рукам.  Вот  и
посмотрим, что получится.
   - Да что... - хмыкнул Волошин. - Выгонят нас к чертовой матери. А мо-
жет, пристрелят. Ну, давайте рискнем, даже интересно.
   - Думаю, надо начинать с Итальянца. - Крылов перестал рисовать и пос-
мотрел Ныркову в глаза. - Я так предлагаю сделать...
   - Пиши, Леша, - кивнул Нырков. - План операции "Капкан"...
   Через несколько дней президентский Указ был опубликован. А еще  через
неделю Северо-Кавказский РУОП начал широкомасштабную наступательную опе-
рацию на организованную преступность Тиходонска.
   Начало "Капкана" было строго секретным, незаконным и ни в каких  пла-
нах и отчетах отражения не нашло.
   В два часа ночи Гусаров с Волошиным подъехали на оглушительно рычащей
"яве" без номера к  шикарному  трехэтажному  особняку  на  Богатяновском
спуске, натянули на головы чулки и сильным стуком в ворота вызвали хозя-
ина.
   Акоп Вартанян - мужик тертый, на испуг его  взять  нелегко;  вышел  с
двустволкой наготове и свирепым ротвейлером.
   - Чего надо?! - рыкнул он, но, увидев направленные стволы,  несколько
сбавил тон: - Ошиблись, ребята, не на того  наехали.  Спросите  у  своих
старших, вам объяснят, да еще задницы надерут...
   - Почему не платишь? - измененным голосом спросил Гусаров. -  Хочешь,
чтобы бензовозы сгорели, "волга" сгорела, дом сгорел...
   Акоп дрогнул. Разговор пошел о вещах серьезных, где ошибка или  недо-
разумение могут вылиться в большие неприятности.
   - Вы что, парни, как не плачу? Всегда в срок, ни  разу  не  задержал!
Три дня назад последний взнос сделал!
   - Кому? - гнусаво произнес Волошин. - Кому ты бабки отстегиваешь?
   - Артуру, как положено. - Акоп почти опустил двустволку, надеясь, что
недоразумение разъяснилось и инцидент исчерпан.
   - Хрен так положено! - выругался Гусаров. - Это все равно что  в  Дон
бабки бросать. Ты на нашей территории! Нам и плати! Два дня тебе срок!
   - Подождите, друзья, это ваши трудности. - Вартанян ошалел от  такого
поворота дела. - Вы между собой разбирайтесь, мне все  равно  кому  пла-
тить...
   - Два дня!
   Гусаров пальнул в воздух и дал газ. Ротвейлер зарычал, рванул поводок
вслед катящемуся по ночным улицам грохоту, Акоп чуть не  выронил  ружье,
виртуозно выругался и захлопнул калитку. По всполошенной округе остерве-
нело лаяли собаки...
   Сделав круг по набережной, оперативники загнали мотоцикл во двор тещи
Волошина и отправились спать. Часовой механизм "Капкана" включен.
   Дело в том, что бензозаправка Акопа стояла на стыке зон влияния  лен-
городских и речпортовских, хотя фактически хозяином здесь был  Пахальян.
Ночной "наезд" означал требование передела  территорий  и  исходить  оно
могло только от группировки Кваскова. Те как раз любили использовать мо-
тоциклы без номеров, чулки вместо масок, стрелять в воздух для  устраше-
ния, грозить поджогами.
   Ранним утром Вартанян добрался до главаря  ленгородской  группировки,
через час тот послал гонца к речпортовцам, вызывая  их  на  разборку.  В
принципе, Артур с Мишкой могли договориться без нагнетания обстановки, с
глазу на глаз, но мешало одно личное обстоятельство: не поделив когда-то
женщину, они люто ненавидели друг друга. И этот нюанс учитывался  опера-
тивниками как фактор, определяющий развитие событий.
   В восемнадцать ноль-ноль семь иномарок подкатили к песчаному  карьеру
на западной окраине Тиходонска. Бойцы противостоящих сторон заняли пози-
ции. Почти все были вооружены модными "помповыми" ружьями  крупного  ка-
либра, мелькали несколько автоматов Калашникова различных модификаций.
   По ритуалу старшие с наиболее приближенными из своих людей должны бы-
ли сойтись для переговоров, от итога которых зависело все  остальное,  в
том числе и самое главное: жить бойцам или умирать.
   Артур Пахальян вышел из огромного вездехода в сопровождении  толстяка
по кличке Паровоз, оба держали руки в карманах широких штанов и раскачи-
вающейся презрительной походкой направились к черному  БМВ,  у  которого
стоял Квасков в окружении ближайших помощников.
   Как бы нехотя Мишка пошел навстречу конкуренту. За ним потащился  му-
чимый дурными предчувствиями Носач.
   Бойцы замерли, напряженно наблюдая за происходящим. Наступила тревож-
ная тишина, только скрипел песок под рифлеными подошвами кроссовок.
   - Значит, мою территорию захотел?! -  истерически  заорал  Итальянец,
когда расстояние сократилось до десятка метров; - Получи, сука!
   Он резко выдернул руку с зажатым в ней пистолетом и  выстрелил  навс-
кидку.
   Валет резко остановился, а шедший следом Носач  упал  ничком,  крепко
прижимая обе руки к солнечному сплетению и подергивая Ногами.
   Все произошло мгновенно, эхо выстрела еще отражалось от песчаных стен
карьера, а шеренги бойцов застыли в ступоре, потому  что  монета  выпала
решкой и им предстояло умирать, но делать первый шаг по ведущему в небы-
тие пути не хотелось никому. Вместе с  тем,  и  промедление  губительно,
осознание этого шевельнуло стволы на выбор целей, через минуту заброшен-
ная разработка должна была превратиться в арену  невиданной  Тиходонском
кровавой бойни. Но тут их накрыл СОБР.
   Вначале рванули светозвуковые гранаты "заря" - они не  давали  оскол-
ков, только Ослепительная вспышка и чудовищный Грохот оказывали шокирую-
щее воздействие, да такое, что несколько, "крутых" справили нужду  прямо
в штаны. И тут же из песка выпрыгнули люди в масках, пустынном  камуфля-
же, бронежилетах, с короткими автоматами наперевес.
   Вряд ли их было много больше, чем группировщиков, но ни один ствол не
направился в сторону атакующих. Потому что по выправке, экипировке,  ма-
нерам сразу ясно - это не участковые, наскоро втиснутые в пуленепробива-
емые костюмы и вооруженные непривычными автоматами, это -  спецподразде-
ление, натасканное силой ломать силу. Не бросил "пушку" - пуля, медленно
поднял руки - прикладом в лоб, полез в карман - пуля или кованым  ботин-
ком в промежность...
   Все кончилось в три минуты, но и за это время ленгородские и  речпор-
товские успели потерять немало зубов и приобрести ушибы, вывихи и  пере-
ломы. Зато вели себя исключительно дисциплинированно, даже от оружия  не
отказывались, как обычно, наоборот - каждый разрядил свою игрушку и  за-
фиксировался в группе документирования: фамилия, имя,  отчество,  вид  и
модель оружия... А фотограф тут же и снимки делает, будто  захват  не  в
провинциальном Тиходонске происходит а где-нибудь в штате Северная Дако-
та!
   А на базе уже десяток  оперативно-следственных  групп  дожидается:  в
раскрутку их, пока горячие! Допрос, обыск на дому - и в камеру.  Следую-
щий! Всю ночь работали, раскрутили столько всякого... И похищения людей,
и разбои, вымогательства, четыре убийства...
   Газетчиков позвали, телевизионщиков - весь Тиходонск загудел!..
   Правда, гудели по-разному: и про массовые  репрессии  вспомнили,  про
нарушения демократических норм, права человека...
   Друзья-знакомые даже у бомжей бывают,  а  тут  предпринимателей  РУОП
схватил! Пахальян Артур Ервандович - генеральный директор закупочно-сбы-
товой ассоциации "Свет", Михаил Георгиевич Квасков - генеральный  дирек-
тор акционерного общества "Алмаз". Значит, РУОП против предпринимателей?
Против экономической реформы?
   Нырков как скала держался, но дело трескалось: гладкоствольные  ружья
законом не запрещены, а у многих они и вовсе  на,  легальных  основаниях
были. Раз так - нет состава преступления, из-под стражи освободить!
   Начальник СК РУОП заносил в свой секретный список и прокуроров, отка-
зывающих в санкции, и судей, изменявших меру пресечения, и  представите-
лей органов власти, проявляющих интерес к судьбе задержанных, и  коллег,
сующих нос в скандальное дело. Список разросся и спецсвязью был  отправ-
лен министру. Но ничего не произошло, только еще  пятеро  группировщиков
под различными предлогами оказались на свободе.
   - Знаете, что надо было сделать? - азартно спросил Гусаров, когда Во-
лошин доложил, что за решеткой остались всего семь человек. - Не  вмеши-
ваться! Пусть бы они перемочили друг друга. А мы бы им помогли  с  обры-
ва... Толку куда больше бы было!
   Крылов хмыкнул.
   - Кто возьмет на себя такое? Это же не сорок седьмой год. Тогда  бан-
дитов не убеждали и адвокатов к ним не приглашали. Оказал сопротивление,
пытался убежать - пуля! А задержали - тоже разговор короткий: в  течение
десяти дней судили и расстреливали. За пять лет покончили с послевоенным
бандитизмом и все оружие изъяли!
   - Да, Игнат Филиппович, царствие ему небесное, много лихих историй  о
тех временах рассказывал, - кивнул Нырков. - Кстати, он вполне мог  всех
этих ублюдков в карьере закопать. Старые опера -  люди  другой  закалки.
Сейчас таких нет...
   - Совсем нет? - снова хмыкнул Крылов. - А Лис?
   Нырков тяжело вздохнул.
   - Лис, конечно, парень крутой. Ну и где он?
   В кабинете наступила тишина. Бывший начальник Центрального уголовного
розыска Коренев, по прозвищу Лис, отбывал срок в ИТК-13 Свердловской об-
ласти.

                                 * * *

   - Операция "Капкан" навела шороху в криминальном мире Тиходонска. Па-
хальян и Квасков содержались не в обычной следственной тюрьме, а в  изо-
ляторе ФСК, где действительно обеспечивалась изоляция арестованных,  по-
тому руководить своими группировками не могли.
   Потрепанные, деморализованные ленгородцы и  речпортовцы  "залегли  на
дно", несколько дней никто даже не собирал дань с торговцев "Супермарке-
та" и обслуги пассажирских теплоходов и грузового порта, что  вызвало  у
тех сильное беспокойство. К тому же свято место пусто не бывает и  рэке-
том занялись заезжие бригады.
   А тут еще Крылов наложил арест  на  счета  АО  "Алмаз"  и  ассоциации
"Свет",  назначив  подробную  ревизию  их  финансово-хозяйственной  дея-
тельности, привлек к этому налоговую инспекцию.
   Вконец растерянные группировщики попытались как обычно  "наехать"  на
ревизоров, но оказалось, что те прикрыты спецназом. В результате  брига-
дир и три  "быка"  с  травмами  различной  тяжести  оказались  на  нарах
следственного изолятора.
   Под надежной физической защитой находились свидетели по делу и следо-
ватели, причем люди Ныркова подвергали жесткому прессингу  каждого,  кто
пытался войти с ними в контакт. Такого в Тиходонске еще не было.
   По городу пошел слух, что за двух авторитетов взялись всерьез и  "от-
мазаться" на этот раз им не удастся. А если так, то завтра могут ущучить
и других.
   Всерьез встревожило заинтересованных лиц вторжение на исконные терри-
тории залетных чужаков. Стоит промедлить - и за  свои  же  зоны  влияния
придется воевать!
   Одним словом, существующая в криминальном мире  стабильность  наруши-
лась, что грозило большими осложнениями.
   Человек, который в период всеобщей растерянности и бездействия  попы-
тается поставить ситуацию под контроль, может приобрести большой автори-
тет. Руководитель богатяновской группировки Шаман это понимал  и  потому
решил сыграть по высшей ставке.

                                 * * *

   Несмотря на громкое "импортное" название;  "Супермаркет"  представлял
из себя довольно гнусный вещевой рынок, который в былые времена  обозна-
чали более соответствующим словом "толкучка".
   Огороженный хлипким  заборчиком  участок  вытоптанной,  утрамбованной
земли был тесно заставлен павильонами, палатками, крытыми торговыми  ря-
дами и импровизированными прилавками из ящиков, табуреток или составлен-
ных в ряд стульев, завешанных стандартным товаром: ширпотребом  из  Тур-
ции, Китая и Эмиратов.
   За каждое торговое место надо было платить дважды: в кассу рынка  при
входе и контролерам территории, регулярно обходящим  шеренги  продавцов.
Уже три дня дань собирали какие-то новые молодчики, которых никто в  Ти-
ходонске не знал. Впрочем, обитателям "Супермаркета" было все равно, ко-
му отдавать деньги.
   На четвертый день к открытию рынка на пяти машинах прибыли люди Шама-
на.
   Рынду впервые взяли на "дело".
   - Присмотримся, как ты в махаловке, - сказал Баркас.
   Он регулярно приходил на "пятачок", заходил в киоск к Нине. Минут че-
рез двадцать свет гас. Потом этот промежуток стал сокращаться и  наконец
совсем исчез: зашел, свет погас, через десять минут вышел, свет  зажегся
опять. Однажды Рында, влекомый болезненным любопытством, подкрался  сбо-
ку: Баркас сидел на прилавке и громко кряхтел, Нина возилась внизу.
   - С девчонки получай половину ставки, - приказал Баркас  после  этого
случая.
   Рында молча кивнул. Ему не хотелось разговаривать о  бригадиром.  Тот
не обратил внимания на перемену в настроении контролера, по-трезвому  он
и сам не был склонен к разговорам.
   Рында проработал в бригаде уже месяц. Он  склонил  Самвела  полностью
переключиться на реализацию наркоты под Шаманом. Когда  заезжие  чеченцы
неожиданно "наехали" на "пятачок", Рында вкрутую схлестнулся  с  ними  -
махался ножом и дубинкой против трех ножей, пока не  подоспели  Череп  с
Тренером. Что интересно: страха не было, только злость и желание уничто-
жить врага. Теперь он не боялся и Амбала, если бы вдруг вернулась  самая
первая ночь дежурства, он бы смог сделать то, что следовало:  и  ключицу
перебить, и яйца - всмятку, и ногами добить...
   Наверное те, кто к нему присматривался, остались довольны. Баркас не-
ожиданно заехал утром и привычно скомандовал:
   - Собирайся. Все вроде у тебя нормально. Присмотримся, какой ты в ма-
халовке.
   В машине сидел Рэмбо - накачанный красавчик, когдато он занимал  при-
зовые места в соревнованиях культуристов. Потом Баркас это запретил:
   - Пусть бабы и пидоры голыми  показываются!  Нам  уважение  нужно.  И
страх!
   Кроме Рэмбо в салоне находился мрачный  увалень  Доска  и  незнакомый
крепыш, под курткой которого ощущалось что-то твердое.
   - Запомни, - не здороваясь сказал Рембо,  -  когда  едем  на  "дело",
очень важна точность. Опоздали на разборку - считаемся проигравшими: все
на нас вешается. Раньше - тоже не надо: могут подумать, что подлянку за-
теваем, и сразу начнут мочить. Важно - минута в минуту. Ты понял?
   - Понял, - сказал Рында.
   - Минута в минуту! - строго повторил Рэмбо. - Нет хороших часов - ку-
пи. Нет денег - скажи, мы купим. Но не подведи - тогда разбор, и  можешь
головой ответить. Ты понял?
   - Да понял я все, - раздраженно ответил Рында.
   - Я не от себя говорю. Мне Баркас поручил. Это его  слова.  Повторять
их больше никто не будет. Ты все хорошо понял? Если не понял - спроси.
   - Точность главное. Я не буду опаздывать. Часы у меня хорошие, - пос-
лушно повторил Рында. Внезапно он понял: разговор очень важен, его начи-
нают посвящать в правила бригады. Значит, доверяют и  думают  продвигать
на следующую ступеньку.
   - Я все хорошо понял.
   - Молодец. Теперь дальше. Итальянца посадили, его бригада напустила в
штаны. "Супермаркет" прибирают донецкие. Мы должны их убрать. Теперь это
будет наша точка" Держись ближе ко мне и к Доске. Вы с Кентом на подхва-
те. Делайте то, что мы скажем.
   Рында понял, что Кент - это незнакомый крепыш с железом под курткой.
   - Ты все понял? Перепутать ничего нельзя.
   - Как их "убирать"?
   - Брать, сажать в тачку и везти куда надо. Будут сопротивляться - вы-
рубать. Но без крови и тихо. Если они начнут стрелять, тогда и мы  отве-
тим, но осторожно, без лишних трупов. Ты понял, Кент?
   - Понял.
   - Почти приехали. Держимся вместе. Рыба пока ждет в машине. Если зак-
рутится всерьез - выйдешь. Понял?
   - Понял, Рэмбо, - кивнул водитель.
   Рында лихорадочно размышлял, чтобы ничего не перепутать.
   - А как мы их узнаем?
   - Очень просто. Они такие же, как мы, только рожи незнакомые. И  еще:
они будут собирать бабки. Ясно?
   - Ясно.
   Пять машин подъехали к "Супермаркету" одновременно. Двадцать  человек
в спортивных костюмах двинулись к двум входам в рынок. Это  было  похоже
на облаву. Собственно, это и была облава.
   Стоявшие у входов служащие рынка, которые в штатном расписании имено-
вались громким словом "контролер", а на  самом  деле  являлись  обычными
продавцами входных билетов, без звука пропустили настоящих контролеров.
   Пять четверок растворились в человеческом море: здесь  толклись  нес-
колько тысяч человек.
   Рэмбо и Доска шли впереди, Рында и Кент отставали на два шага.  Спор-
тивные костюмы первых двух бригадиров имели яркую расцветку и косые  по-
лоски на колене. Молодые были одеты в фирменные, но скромные одноцветные
"адидасы". Опытный глаз мгновенно определял их разное положение  на  ие-
рархической лестнице.
   Четверка двигалась вдоль длинных рядов торгующих,  внимательно  глядя
по сторонам. Рында ничего подозрительного не замечал и не  мог  предста-
вить, как в такой толчее можно обнаружить чужаков.
   Но Рэмбо время от времени задавал продавцам вопросы, а те,  чуть  по-
мешка, испуганно отвечали. После этого курс поиска изменялся.
   - Вот двое, - сказал наконец старший четверки.
   Рында увидел, как  высокий  парень  в  спортивном  костюме,  пошептав
что-то пожилой женщине, торгующей турецким ширпотребом, получил  от  нее
несколько купюр. За ним в таком же наряде стоял крепыш с  шеей  и  ушами
борца и меланхолично жевал резинку.
   - Берем, - скомандовал Рэмбо. - Ваш - длинный.
   Метнувшись вперед, Рында схватил высокого за руку, взял на излом. Тот
пытался ударить другой, но ее перехватил Кент.
   - Тихо, сука, иначе нож получишь! - жарко выдохнул Рында в ухо  чужа-
ка.
   Тот сразу обмяк.
   - Пошли!
   Рэмбо и Доска на удивление быстро справились с "борцом".
   Со стороны вряд ли кто-то мог разобраться в  происходящем.  Просто  в
плотной толпе вдруг возникла свалка, как в  курятнике,  когда  гибкий  и
сильный хорек бросается на выбранную жертву. Все быстро  закончилось,  и
четверо в спортивных костюмах выволокли ошарашенных и испуганных чужаков
в таком же наряде, протащили к выходу и забросили в  одну  из  ожидающих
машин.
   Мгновенно рядом оказался Баркас. Недобро щурясь, он ошмонал  чужаков,
вытащил смятые пачки денег, нож и свинчатку.
   - Свяжите - и куда положено.
   - Да вы что! - оскалился "борец"; первый испуг у него  уже  прошел  и
вернулась привычная нахрапистость и наглость. - Надо разбираться по  по-
нятиям! Что вы хватаете, будто менты? Смотрите, нас здесь много!
   Бац! Кулак Баркаса врезался ему в нос, кровь обильно залила  спортив-
ный костюм.
   - Какие понятия, сука! Я у тебя в Донецке рэкетирую или ты у  меня  в
Тиходонске? Чья земля? К кому ты подошел? Кому долю заплатил? По поняти-
ям тебя надо на нож ставить!
   Он еще раз замахнулся, но сдержал руку.
   - Ну, где твои дружбаны? Думаешь, я их боюсь? В рот я их делал!
   Баркас засмеялся глумливым смехом.
   - А вот и они! Полюбуйся!
   Четверка Черепа волокла еще двух донецких. Лицо одного напоминало сы-
рой бифштекс.
   - Пику Дятлу засунул, пидор! - пояснил Череп. - Сразу,  без  разгово-
ров, только подошли - раз! По самую рукоятку!
   - А где пика? - спросил Баркас.
   - Не вынимали. Дятел там лежит, "скорую" вызвали. Кровь наружу  почти
не течет...
   - Жалко, нет пики. Я бы ему ее прямо здесь в сраку вогнал. Ну ничего,
сочтемся... Еще есть?
   - Несколько убежали. Вроде за подмогой.
   - Ладно, подождем их подмогу. Где Кент?
   - Здесь я, - отозвался крепыш. Они с Рындой  накрепко  связали  своим
подопечным руки тонким нейлоновым шпагатом.
   - Остаешься. Рында отвезет их - и назад.
   - Куда везти?
   - Рыба знает.
   Рында сел рядом с водителем и полуобернулся к чужакам, держа в проеме
между спинками сидений нож, чтобы они его видели.
   - Не дергаться, падлы.
   Рыба подъехал к Центральному рынку, через неприметные, всегда  закры-
тые железные ворота въехал на территорию и, медленно  протираясь  сквозь
толпу, подрулил к мясному павильону.
   - Сюда давай, - грузчик в заляпанном кровью черном халате показал  на
узкий проезд к холодильным камерам.
   Там, в отсутствии посторонних взглядов, донецких вывели из машины.
   - Теперь немного остыньте, - грузчик с усилием  распахнул  громоздкую
дверь морозильной камеры. Внутри висели одеревеневшие то ли  свиные,  то
ли коровьи туши.
   - Да вы что, ребята, - запричитал длинный. - Мы же там сдохнем!
   - Сдохнете - закопаем, - философски ответил "черный халат" и, пинками
загнав обоих в холодильник, закрыл дверь.
   Рыба развернул машину и осторожно двинулся  через  толпу  в  обратный
путь. Навстречу проехал автомобиль Весла, в котором везли еще двоих.
   Они успели к "Супермаркету" вовремя, как раз к началу  разборки.  До-
нецких приехало человек двенадцать. Их главарь чуть в стороне  беседовал
с Баркасом. Рядом с каждым стояли по три человека. Кент держался чуть  в
стороне и постоянно перемещался, будто выдерживал  определенную,  только
ему известную позицию.
   - Мы ничего не нарушили, - втолковывал здоровенный, как  штангист-тя-
желовес, главарь Баркасу. - Всех пересажали, точка освободилась,  мы  ее
заняли.
   - Ну ты даешь, братуха, - засмеялся Баркас, и Рында понял, что он  не
боится тяжеловеса и, если понадобится, сшибет его  головой  с  ног,  как
когда-то Амбала.
   - Прям шел по улице и нашел ничейный кусок золота. У нас  здесь  свои
расклады. Итальянец сидит, теперь это точка Шамана. Вот такие дела, бра-
туха!
   - А кто это так решил? - нагло спросил "штангист". - Я знаю, что точ-
ка ничейная. А ленгородцы соглашались нам ее сдать.
   - Да нет, братуха, - Баркас перестал улыбаться.  -  В  Тиходонске  не
ленгородцы решают и не ты!
   - А кто? Скажи, кто? - напирал главарь.
   - Это тебе твои люди скажут. Если их отпустят, конечно. Они ведь  на-
шего парня замочили...
   - С этим еще разбираться надо -  кто  виноват.  А  моих  -  отпускай!
По-хорошему отпускай!
   "Штангист" расстегнул куртку, чтобы показать то, что находилось у не-
го за поясом.
   Баркас опять улыбнулся.
   - Вон ты какой страшный, братуха! Ну, глянь сюда!
   Он, в свою очередь, расстегнул куртку.
   - А теперь посчитай - сколько вас, сколько нас! И  посмотри  на  того
парнишку, - Баркас ткнул пальцем в сторону настороженно передвигающегося
с места на место Кента. - Знаешь, что у него в руке? "Узи"! В две минуты
вас перекосит!
   Баркас оскалился.
   - И не забывайте, падлы, на чьей вы земле! Убирайтесь к себе к ебаной
матери и наводите свои порядки!
   У главаря донецких задергалось веко.
   Баркас сунул руку к поясу.
   Кент, окаменев лицом, распахнул куртку.
   - Атас!
   У кого-то из донецких не выдержали нервы и несколько  человек  рвану-
лись к своим машинам.
   - Правильно, братишки. Дергайте, пока целы!
   - Ладно! - "штангист" сделал шаг назад. - За мной должок. Еще  встре-
тимся!
   - Хоть три раза в день, братуха!
   Баркас с холодной улыбкой наблюдал, как  чужаки  убираются  восвояси.
Потом повернулся к своим.
   - Поехали. У нас очко крепче оказалось. Молодцы!
   Когда подходили к машинам, он подозвал Рынду и Кента.
   - Шаман сбор назначил. Съездите с Рыбой, позовите ленгородцев и  реч-
портовцев. Нахичеванцы знают, сами придут. Адреса я сейчас дам.

                                 * * *

   Александр Крылов перелистывал страницы оперативных дел по  разрабаты-
ваемым преступным группировкам. Здесь было все: шантаж и вымогательство,
торговля наркотиками и кражи, грабежи, разбои,  нападения  на  водителей
автомашин, нанесение увечий, незаконное владение оружием, большое  число
хулиганств и избиений.
   Иногда приводились только факты преступлений, но встречалась и полная
раскладка: кто, когда, с кем, где, почему, как...
   Для официального использования эти материалы не годились: суду  нужны
свидетели, потерпевшие, вещественные доказательства, заключения  экспер-
тов, а не обрывки разговоров, пересказ  слышанной  от  кого-то  истории,
пьяные откровения либо даже наблюдения самого толкового и заслуживающего
доверия агента.
   Тщательно процеживая оперативную информацию, сыщики уголовного розыс-
ка или РУОПа могут выявить совпадающие сообщения и материализовать их  в
виде ножа с отпечатками пальцев, ограбленного, но не  заявившего  о  том
гражданина, свидетеля, наблюдавшего поножовщину с собственного  балкона,
то есть отыскать доказательства, предусмотренные законом. Тогда свидете-
ля и потерпевшего допросит, следователь, нож исследуют эксперты и  перед
судом предстанет не набор бессвязных и несистематизированных баек сомни-
тельного происхождения, а столь любимые улики, позволяющие вынести  при-
говор.
   Однако в последнее время оперативные службы, следователи и суды  зах-
лестнуты таким валом неопровержимых свидетельств преступлений: трупами с
признаками  насильственной  смерти,  взломанными  сейфами,  ограбленными
квартирами, бесконечными заявлениями о хулиганствах, изнасилованиях, из-
биениях, - что не  успевают  отрабатывать массив   о ф и ц и а л ь н о й
информации.
   К тому же вызванное многими причинами и тщательно скрываемое  от  об-
щественности явление, научно именуемое "снижением интереса к результатам
служебной деятельности", а в повседневности называемое похуизмом  испол-
нителей, приводит к укрытию явных фактов преступлений, незаконным  отка-
зам в возбуждении уголовных дел, опусканию "на  тормозах"  возбужденных,
издевательски несоразмерным приговорам и другой подобной хреновне.
   При таких обстоятельствах реализовывать оперативные материалы не име-
ет никакого смысла, так как надо быть полным идиотом, чтобы  выудить  из
кучи агентурных сообщений и повесить себе на шею новое преступление,  от
которого может отказаться не только преступник, что привычно, но  и  по-
терпевший со свидетелями, что тоже становится привычным в последнее вре-
мя.
   Но в отличие от территориальных органов милиции, идущих вслед за  со-
вершенными преступлениями, РУОП работает "на опережение", поэтому Крылов
всегда внимательно изучал и систематизировал оперативную  информацию.  К
этому его приучил первый наставник - Игнат Филиппович  Сизов  по  кличке
Старик, который считал, что если не рыться целыми днями в навозе, то ни-
когда не найдешь жемчужину.
   Сейчас Крылов изучал оперативные дела еще и по специальной телефоног-
рамме Управления ФСК: "Просьба использовать оперативные  возможности  СК
РУОП для раскрытия убийства сотрудника Управления подполковника Галенко-
ва и максимально полного установления  всех  обстоятельств  совершенного
преступления".
   Что конкретно можно искать в папках с грифом "сов. секретно",  исходя
из этого запроса? Что выбирать из сотен машинописных страниц? На что об-
ращать внимание в сообщениях "источников"? Телефонограмма не давала  от-
ветов на эти вопросы, их следовало додумать.
   По делу уже были задержаны трое подозреваемых, и, в принципе, они да-
же признались. "В принципе", потому что признавая избиение  неизвестного
мужчины, они отрицали его убийство.  Ничего  удивительного:  так  бывает
почти всегда. Признаются в  малом,  чтобы  избежать  ответственности  за
большее. Подобные ублюдочные полупризнания обычно трактуются  судом  как
полные - если человека хотят осудить, либо как отсутствие признания  во-
обще - когда нет желания выносить обвинительный приговор.
   Поскольку в жизни ничего не делается просто  так,  Крылов  размышлял:
что заставило УФСК рассылать тревожные телефонограммы по делу, которое в
принципе раскрыто? Безутешность от потери и желание покарать убийцу?
   Но учреждениям обычно не свойственны эмоциональность и человеколюбие,
Управление ФСК вряд ли является исключением из общего правила...
   Значит, служебный интерес? Утеря "сов. секретных" документов,  подоз-
рение в предательстве, наличие косвенных данных об утечке важнейшей  ин-
формации...
   "... максимально полного установления всех обстоятельств совершенного
преступления".
   Да, точно... Утеряна папка со строгим грифом, или один листок с крас-
ной поперечной полосой, или дискета, магнитофонная кассета, любой другой
носитель информации...
   Но сообщений об обнаружении подобных предметов не попадалось.
   "...избивал продавца коммерческого ларька и грозил  убить,  при  этом
кричал, что работает на Итальянца..."
   "...по слухам, исходящим из окружения Черномора, им дано  задание  на
приобретение партии оружия, в том числе автоматов новейших систем..."
   "... на углу Державинского и  Красных  Зорь  нашел  пистолет  системы
"браунинг" в кобуре, но без обоймы, который  предположительно  хранит  у
своей тещи по адресу..."
   Сведений, интересующих УФСК, в изучаемых Крыловым документах не было.
Но одно сообщение он обвел красным карандашом.
   "... Когда мы выпили с ней бутылочку водки, девушка стала  жаловаться
на жизнь и рассказала, что в мае этого года в ресторане "Сапфир"  позна-
комилась с парнем по прозвищу Бык, который под предлогом катания на  ма-
шине привез ее на городское кладбище,  где  распивала  спиртные  напитки
большая компания мужчин, предположительно гробокопателей;  с  ними  была
еще одна девушка, находившаяся в состоянии опьянения.  Бык  и  еще  нес-
колько человек увели эту девушку за пределы  помещения  и  отсутствовали
больше часа. За это время к ней стали приставать оставшиеся четыре  пар-
ня, требуя вступления в половую связь. Она отказывалась и сопротивлялась
до тех пор, пока не вернулся Бык и ушедшие с ним люди, но девушки не бы-
ло. Бык ударил ее по лицу и в грубой форме сказал, что  ту  девушку  они
убили и закопали в могилу и что если она не даст им  всем,  то  ее  тоже
убьют и закопают. Ввиду безвыходного положения она была вынуждена выпол-
нить требования Быка и его друзей. По условиям обстановки выявить  уста-
новочные данные девушки не представилось возможным..."
   Крылов задумался. Информация была практически непроверяемой. Нет дан-
ных предположительно убитой, нет данных свидетельницы. Отправная точка -
Семка Бык, отпетая скотина. Все, о чем говорится, очень на него  похоже.
Как раз его стиль.
   С другой стороны, никого могли не убивать и не  закапывать  -  просто
напугали рассказчицу, чтобы была сговорчивей. А ту, первую девушку,  ис-
пользовали и отпустили. Или она убежала. Или...  Объяснений  может  быть
много...
   Но речь идет об убийстве! Причем  совершенном  с  участием  бригадира
группировки Шамана Семена Плотникова по кличке Бык! Значит,  надо  зани-
маться...
   Крылов наложил резолюцию: "т. Гусаров! Тщательно проверить.  Доложить
мне план мероприятий по реализации данного сообщения".
   В это время тренькнул телефон внутренней связи.
   - Можно к вам, Александр Семенович? - голос Королева казался  возбуж-
денным.
   - Заходи.
   Через минуту высокий с узким треугольным лицом  оперативник  вошел  в
кабинет.
   - Звонит дежурный, - без предисловий начал он. - Пришла  заявительни-
ца. Ну ладно, спускаюсь. Девушка, блондинка, симпатичная. Завожу в  ком-
нату приема: по какому вопросу? - Изнасиловали. - Это не к нам,  надо  в
райотдел по территориальности. - Нет, там я уже была, направили к вам. -
Странно, думаю. Ну, рассказывайте.
   Королев расплылся в улыбке.
   - И что вы думаете?
   - Давай, Костя, не тяни кота за одно место.
   - Она дает заявку на Семку Быка!
   - На кого? - Крылову показалось, что он ослышался.  Таких  совпадений
просто не бывает!
   - На Семку Быка! - торжествующе повторил опер. - Достаю альбом с  фо-
тографиями, зову понятых - она его опознает!
   - А свидетели? - кисло спросил начальник оперативного отдела.
   - Парень с ней вместе пришел. Его Бык чуть насмерть не зашиб.
   - А еще?
   - Дежурная по этажу видела, как он ее в  номер  затаскивал.  Официант
слышал, как он потом хвастался. Да многие слышали.
   - А показания они дадут?
   Крылов был настроен скептически. Он не знал ни одного  случая,  чтобы
нашлись охотники свидетельствовать против бригадира. Да и против рядово-
го "быка" не идут. А если скажут в горячке - потом отказываются. Запуган
народ, что сделаешь! Бандиты друг за друга горой стоят, а кто порядочно-
го человека защитит? Может, сейчас, под шум  нового  Указа  удастся  его
загнать в камеру? Да по кладбищу заодно покрутить?
   - Так дадут показания-то?
   - Потерпевшая с ними говорила, уверяет, что дадут...
   - Странно. Ну смотайся в "Сапфир", да побеседуй с ними.  А  материалы
давай, я пока изучу...
   Через час Королев привез три объяснения. Официанты  Сулин  и  Паськов
видели, как Бык ударил парня и силой увел его девушку.  Вернувшись,  Бык
рассказывал, что изнасиловал ее, в том числе и в извращенных формах. Де-
журная по этажу Савкина подтвердила, что Бык затащил  девушку  в  номер,
оттуда доносились крики и плач.
   Удивительно!
   Крылов набрал четыре цифры внутреннего телефона, соединяясь с  коман-
диром СОБРа.
   - Литвинов слушает! - резко отозвалась трубка.
   - Слушай, Валя, мы собрали материалы на Семку Быка, -  не  здороваясь
сообщил начальник оперативного отдела.
   - А свидетели?
   - Потерпевшая, четыре свидетеля. Надо организовать всем охрану.
   - Сделаем. А когда брать эту жабу?
   Литвинов ненавидел преступников любой "окраски" и готов был охотиться
на них днем и ночью, без еды и сна, тем более, что ему  нравилось  выби-
вать бронированные двери, уворачиваться от выстрелов и стрелять в ответ,
схватываться в рукопашной и побеждать, побеждать, побеждать...
   - Сейчас доложу начальнику и решим... Да, вот еще что...  Возьми  под
прикрытие и следователя, который примет дело.
   - Сделаем, - на этот  раз  в  голосе  командира  СОБРа  чувствовалось
меньше уверенности.
   - Шесть постов, - рассуждал он сам с собой, как бы приглашая в совет-
чики и Крылова. - Если по два человека, получается двенадцать на  смену,
при круглосуточном режиме - тридцать шесть... А мы же еще свидетелей  по
Итальянцу с Валетом прикрываем! И ревизоров...  Тяжко,  однако,  придет-
ся...
   - Ничего, я своими людьми помогу, если надо - территориалов попросим!
Кстати...
   У Крылова имелся вопрос к Центральному райотделу и сейчас  он  о  нем
вспомнил.
   - У вас остались какие-нибудь материалы  по  обращению  Ковалевой?  -
спросил он у озабоченного дежурного Центрального. - Заявление,  объясне-
ние или что-то еще?
   - Какой Ковалевой?
   - Сегодня к тебе приходила девушка, блондинка, изнасилование в  "Сап-
фире"!
   - Не было такой, - невозмутимо отозвался  дежурный.  Крылову  показа-
лось, что он что-то жует.
   - Как не было?! Вы ее направили к нам!
   - Никого я не направлял. Подождите...
   На другом конце провода дежурный что-то спрашивал.
   - И помощник ее не видел. И дежурный опер - тоже...
   Странно! Не могла же сама Ковалева знать, что Бык - член группировки,
а ими занимается РУОП, не имеющий, кстати, вывески...
   Но поскольку странность была небольшой, Крылов забыл о ней, отправив-
шись докладывать новости Ныркову. Вспомнит он об этой неувязке  позднее,
когда по делу Семки Быка накопится много больших и  маленьких  страннос-
тей.
   Нырков выслушал доклад с интересом.
   - Значит, люди нам поверили! Видят, что мы взялись за  "крутизну",  и
пожалуйста - смело идут и заявляют. Вызывайте следователя, документируй-
те, задерживайте подозреваемого.
   Быка взяли вечером, когда он, разомлевший от дневных трудов, подходил
от автостоянки, где оставил свой БМВ, ко входу в "Сапфир".
   Это был здоровенный детина крайне необузданного нрава, поэтому Литви-
нов избрал силовой вариант задержания.
   Конечно, Крылов знал, что плановый захват одного человека,  сколь  бы
силен и грозен он не был, можно провести без внешних эффектов. Но эффек-
ты являлись слабостью командира СОБРа и ничего плохого в этом не  усмат-
ривалось.
   Бык уже почти подошел к тяжелой стеклянной двери, как откуда-то сбоку
незаметно появился Валя Литвинов. Вид он имел не  геройский:  чуть  выше
среднего роста, обычного телосложения, с обманчиво-медленными движениями
и спокойным лицом скромного парня-работяги, на котором уже почти не  вы-
делялся шрам, полученный в годы командования десантно-штурмовой  группой
в Афгане.
   Шрам являлся единственным внешним признаком "крутости" майора, потому
что послужной список, две Красные Звезды и кучу афганских орденов он ни-
кому не показывал.
   Несмотря на это, весь криминалитет Тиходонска знал, чего стоит  майор
Литвинов и тщательно избегал с ним конфликтовать.
   - Эй, Бык, - негромко позвал он, и ошарашенный  такой  фамильярностью
бригадир с грозным величием повернулся  К  отмеченной  краем  глаза  се-
ренькой затрапезной фигурке, не вписывающейся в обычный облик  посетите-
лей "Сапфира" и заведомо не представляющей, никакой опасности.
   Когда он наконец понял, кто перед ним, настроение резко изменилось, и
если бы майор приказал, то девяносто процентов за то, что бригадир  без-
ропотно проследовал бы к машине.
   Но Литвинов никогда не давал бандитам даже одного шанса для сопротив-
ления и не упускал случая потренироваться и заодно укрепить репутацию.
   Раз! Сдавленно крикнув, Бык присел. Два! Резко выпрямившись,  он  вы-
полнил пируэт и хлестко шмякнулся на бетонные ступени. Три!  Висящий  на
заломленной руке Бык, подламываясь в коленях, семенил  к  машине  РУОПа,
бессмысленными глазами глядя в вечернее небо. Никуда больше  он  глазеть
не мог, потому что рука Литвинова с силой натягивала волосы, как бы  со-
бираясь содрать скальп.
   Страхующие командира бойцы, видевшие, как майор управляется с  ножом,
не сомневались, что он действительно мог оскальпировать  Быка.  Если  бы
тот попался ему несколько лет назад в другой стране.

                                 * * *

   Центральный рынок, или как принято говорить на юге -  базар,  являлся
городом в городе. Высокий капитальный забор огораживал среди трущоб ста-
рого Тиходонска прямоугольник шириной в квартал и длиной в четыре.
   За забором шла своя жизнь, невидимая покупателям, но хорошо известная
тысячам продавцов. Здесь были свои законы, свое правительство,  заседав-
шее в здании администрации рынка, собственные карательные органы в  виде
красноповязочных  горластых  теток  и  разбитных  мускулистых  парней  с
волчьими глазами.
   Вплотную к рынку примыкал большой собор с  золоченными  куполами,  но
сказать, что "чрево Тиходонска" имело и своего бога, было нельзя, потому
что священнослужители отгородили храм  собственным  забором  и  устроили
вход с противоположной стороны.
   Богом здесь были деньги и молились этому богу истово даже в те време-
на, когда официальная идеология ставила на  первое  место  совсем  иные,
идейно-патриотические ценности. Директор рынка считался  миллионером  во
все времена, потому что с каждого полтинничка за торговое место, с двуг-
ривенного за весы, рубчика за камеру хранения капали копеечки  рыночному
правительству, в соответствии с табелью о рангах.
   А за другие, более важные одолжения, например, торговлю  овощами  без
справки о наличии приусадебного участка,  черноусые  молодцы  передавали
увесистые пакеты из рук в руки.
   С рынка жили многие. И врачи санэпидслужбы, городские и районные  чи-
новники, мошенники и воры, картежники, сбытчики наркотиков, проститутки.
Кроме профессионалок здесь  встречалась  интересная  категория  дамочек,
отправляющихся за деликатесами с объемистыми сумками, но без кошелька, а
чтоб удобней было расплачиваться, не надевающие трусиков.
   В прилегающих домишках с прохладными подвалами любили останавливаться
торговцы нежным товаром: мандаринами,  персиками,  гвоздиками.  Менялись
поколения хозяев и постояльцев, но уклад  оставался  прежним  и  потомки
давно умершего дяди Сандро с неизменной хурмой по-прежнему поселялись  у
наследников почившей в бозе тети Нины.
   Связанные с рынком  профессии  передавались  по  наследству:  сыновья
грузчиков или подсобных рабочих занимали в конце концов места отцов, те-
тя Вера варила обеды для мясников, как ее бабушка и мать, молодой Хрыкин
гонял три карты не хуже мастера этого  дела  деда  Хрыкина.  "Старожилы"
цветочных рядов помнят  Людку-Помойку  молоденькой  красивой  девчонкой,
азартно исполняющей минет прямо на торговых местах,  теперь  цветочников
обслуживают дочери - Надька и Ленка, а недавно пустили в дело  внучку  -
тринадцатилетнюю Светку.
   Все тянутся к рынку, потому как кроме живой копейки тут есть главное,
что нужно человеку для жизни: и парное мясо, и свежайшее молоко, и  фар-
форовой прозрачности яйца, и еще бьющаяся рыба, отборные овощи и фрукты,
прополис, маточное молочко, барсучий жир, целебные коренья и травы.
   Регулировать сложную и запутанную жизнь столь благодатного места офи-
циальная администрация была не в состоянии, поэтому всегда  существовало
параллельное управление, осуществляемое "теневым правительством"  -  во-
ровской общиной Тиходонска.
   Воры не интересовались крестьянами, продающими собственный товар, ку-
рируя только криминальную сторону жизнедеятельности рыночного организма:
собирали дань с перекупщиков, торговцев наркотиками, проституток, разре-
шали сложные споры, мелкая уголовная шелупень обворовывала  зазевавшихся
продавцов или резала карманы у посетителей. До сих пор живет  история  о
большом шухере, устроенном тиходонскими жуликами вскоре после войны.
   Ветер быстро гнал по небу низкие облака и в разных местах рынка подс-
тавные дядьки и тетки принялись метаться и  истошно  орать:  "Колокольня
падает! Падает колокольня!"
   Люди вскидывали глаза на высоченную колокольню собора, которая на фо-
не движущихся облаков, казалось, и вправду потеряла устойчивость  и  ру-
шится на землю. Началась паника, продавцы, бросив  товар  и  опрокидывая
прилавки, рванулись к выходу, в давке потрошили сумки  и  карманы  юркие
"щипачи", по торговым местам шмонали шустрые огольцы, набивая в огромные
чувалы ценные по тем временам продукты и засовывая за пазухи  забытую  в
спешке выручку...
   Потом колокольню снесли, но в последние годы  поднимающийся  на  ноги
собор, позолотив купола, принялся ее восстанавливать, что дало повод для
шуток бывалому прибазарному люду: опять жульманы шмон наведут, как в со-
рок седьмом...
   Но с тех лет методы "работы"  криминалов  сильно  изменились.  Долгое
время официальная рыночная власть и "теневое" управление существовали  в
разных плоскостях и не затрагивали друг друга.
   В середине шестидесятых интересы "по-крутому"  пересеклись.  Тогда  в
Тиходонске объявилась группа Кнута, не характерная для  своего  времени.
Она будто каким-то образом оказалась переброшенной из бурных девяностых.
Сам Кнут всегда ходил с пистолетом, несколькими паспортами и  астрономи-
ческими суммами денег - пятнадцатью-двадцатью тысячами рублей.
   Он был очень мобилен и, заподозрив неладное, садился в самолет  (бла-
го, спецконтроля на оружие в те времена еще не существовало) и улетал  в
другую точку Союза, так как имел много конспиративных квартир с  предан-
ными ему сожительницами.
   Подбирая сообщников на местах, Кнут изрядно наследия  по  стране.  Во
Львове устроил стрельбу в ресторане, потом скрылся на захваченном такси,
водителя которого запер в багажник. Тяжело  ранил  милиционера  в  Риге.
Средь бела дня ограбил сберкассу в Москве. Забрал казну у картежников  в
Одессе...
   В Тиходонске Кнут с двумя соучастниками "наехал" на рынок. Тогда  еще
не знали слов "наезд" и "рэкет", но Кнут опережал свое время. Он  требо-
вал по две тысячи с  водителей  кавказских  рефрижераторов,  привозивших
цитрусовые и цветы. Те тоже были достаточно крутыми парнями и взялись за
монтировки, но Кнут извлек пистолет, одному раздробил рукояткой челюсть,
второму прострелил ногу. После этого водители стали платить.
   Добившись успеха в одном, Кнут назначил оброк торгующим. Тут вмешался
воровской авторитет Мулик, который "держал" рынок и не собирался терпеть
беспредел чужаков на своей территории. Наглецу предложили  покинуть  го-
род, в противном случае грозили устроить "правилку" и посадить на нож.
   Сообщники сразу же вняли предупреждению и "отошли" от своего  вожака.
По всем нормам и понятиям того времени Кнуту ничего не  оставалось,  как
убраться с горизонта. Но он поступил по-другому: пришел к Мулику домой и
после короткой разборки засадил ему две пули в голову.  Потом  вернул  в
подчинение сообщников.
   Воля у Кнута была железная, рука твердая,  характер  беспощадный.  Он
умел подавлять других, организовывать, поддерживать жесткую дисциплину.
   Наверное, он мог стать королем преступного мира Тиходонска,  как  ле-
гендарный Доктор двадцатых годов или Козырь сороковых.  Но  он  не  знал
границ дозволенного и не имел "тормозов". Решив  полностью  подмять  под
себя рынок, он "наехал" на дирекцию.
   Директором в то время уже десять лет был Артем Багдасаров - пятидеся-
типятилетний человек с заметным брюшком и начинающейся  одышкой.  Внешне
он явно проигрывал жилистому и дерзкому Кнуту, но  не  уступал  в  реши-
тельности и твердости характера. Выслушав предложение выплачивать ежеме-
сячно по пять тысяч, он тонко улыбнулся и сказал:
   - Что ты, дорогой, откуда такие деньги? У меня зарплата сто пятьдесят
рублей. И потом, ты кто - фининспектор?
   Два громадных парня вывели Кнута из кабинета и проводили  до  выхода,
сказав на прощанье:
   - Больше сюда не ходи. У тебя свой кусок, у нас - свой.
   И опять по существующей логике Кнут должен был отступить, окунуться в
"теневую" жизнь рынка, позволяющую безбедно существовать до конца  своих
дней. Но он был бандитом из будущего, а потому ответил:
   - Я не приду. Он сам ко мне придет.
   И похитил жену Багдасарова, назначив выкуп - сто тысяч рублей  и  дав
три дня сроку.
   На второй день Артем выкуп заплатил. Может, тем бы дело и  кончилось,
но Кнут допустил ошибку, самую большую ошибку в своей жизни.
   Жена Багдасарова была молодой и красивой. Привыкший делать  все,  что
он хочет. Кнут ее изнасиловал. И тем подписал себе приговор.
   Он надолго скрылся из города и как всегда мотался по стране,  очевид-
но, чувствуя, что перегнул палку. Тогда еще не было частных сыскных кон-
тор и детективных бюро, но через Несколько месяцев какой-то человек при-
нес в приемную МВД СССР толстую папку с материалами о Похождениях Кнута.
Там было и про львовский ресторан, и про" рижского  милиционера,  и  про
московскую сберкассу, и про Мулика.
   Все систематизировано: даты, факты, соучастники, свидетели. Здесь  же
адреса конспиративных квартир Кнута и его предполагаемое местонахождение
в ближайшие дни.
   Кнута арестовали и осудили на пятнадцать лет. В зоне его  зарезали  и
освежевали как свинью: перехватили горло и распороли живот. Кто и почему
это сделал, осталось загадкой - среди уголовников Кнут был в  авторитете
и рассчитывал "отстоять срок на одной ноге". Его тиходонских  соучастни-
ков зарезали точно таким образом и уложили одного у восточных, другого -
у западных ворот рынка.
   Заинтересованные люди поняли что к чему, и больше "теневые" авторите-
ты не протягивали руки в сферу интересов официальной рыночной власти.
   А занимавший директорское кресло с восемьдесят девятого по  девяносто
третий год Воронцов подчинил себе криминальный мир Центрального рынка  и
стал единовластным официальным и "теневым" хозяином.
   В девяносто четвертом он создал  акционерное  общество,  объединившее
все четыре городских рынка.
   Сейчас Шаман стоял в своем кабинете на втором этаже административного
корпуса и" глядя в окно, ожидал прибытия представителей основных группи-
ровок.
   Рынок закрылся, огромная территория была пуста, ветер  носил  обрывки
газет, капустные листья и другой мусор. Специально посланные им люди об-
ходили торговые ряды и говорили что-то устраивающимся на ночлег  продав-
цам, не успевшим распродать свой товар, перекупщикам, оставшимся повесе-
литься: выпить и развлечься с девочками, бомжам, рассчитывающим  чем-ни-
будь поживиться и переночевать в одном из многочисленных закутков,  кар-
тежникам, выпотрашивающим азартных южан в закрытых павильонах,  базарным
проституткам, отправляющимся на ночной заработок...
   И хотя правилами, которые никогда не  соблюдаются,  ночлег  на  рынке
запрещен и всем об этом известно, после специального предупреждения зав-
сегдатаи ночного базара начинают выполнять распорядок и немедленно поки-
дают территорию.
   Предусмотрительный Шаман опасался шпионов.
   - Я нужна, шеф?
   В кабинет заглянула розовощекая Надя,  преданно  глядевшая  красивыми
блудливыми глазами. Каждое утро она выпивает два стакана каймачного  мо-
лока, которое специально приносят из молочного павильона.
   "Стала жиреть, скоро придется менять", - подумал Шаман, а вслух спро-
сил:
   - Звонил кто-нибудь?
   - Из городской администрации. Завтра в десять совещание по  трихинел-
лезу. Я все записала.
   - Ладно, иди.
   Еще через десять минут зашел Толстяк.
   - Собрались, шеф.
   - Все?
   - Вроде все.
   "Даже раньше времени, - подумал Шаман, спускаясь по лестнице. -  Зна-
чит, понимают, что дело серьезное".
   Опасаясь микрофонов, он решил проводить сходняк в  мясном  павильоне.
Впрочем, на это имелась еще одна причина.
   Под высоким стеклянным потолком  пустого  павильона  гулко  отдавался
каждый звук: слово, кашель или скрип сдвигаемого стула. На уровне второ-
го этажа по периметру проходила галерея, здесь торговали птицей. Середи-
на огромного зала была свободна от каменного  пола  до  толстого  стекла
крыши, что иногда напоминало Шаману московский ГУМ.
   На  этом  сходство  заканчивалось.  Вдоль  стен  тянулись  мраморные,
скользкие на вид широкие прилавки. Между ними были устроены два  мрамор-
ных овала, за которыми мясники как бы занимали круговую оборону от  жаж-
дущих мяса тиходонцев. Сейчас хозяев торговых мест в зале не было, толь-
ко орудия их ремесла: большие, почерневшие от крови  и  жира  деревянные
плахи да косо вогнанные в изрубленную поверхность огромные мясницкие то-
поры. Зловеще блестели острые стальные крючья, на которые в начале рабо-
чего дня насаживаются филейки, ребра, окорока.
   Между овальными прилавками на принесенных из администрации  неудобных
стульях застыли в ожидании шесть озабоченных мужчин. Перевернуто отража-
ясь в высоком стекле, эта кафкианская сцена принимала совершенно фантас-
магорический характер.
   Когда в павильон быстрым шагом вошел Шаман, Карпет и его сопровождаю-
щий, как и было договорено, встали. Гарик  и  Степашка  -  представители
речпортовских, замешкались, но, поддавшись примеру, поднялись тоже. Раз-
валившиеся на стульях Паровоз и Еж не двинулись с места, но это  большой
роли не играло - Шаман махнул рукой: "Сидите, не надо церемоний", и выш-
ло так, что именно он разрешил им сидеть.
   - Что ты сегодня устроил у нас на "Супермаркете"? - враждебно спросил
Паровоз.
   - Почему "у вас"? - удивился Шаман. - "Супермаркет"  давно  захватили
донецкие.
   И вновь властным движением руки прервал возмущенно открывшего рот Па-
ровоза.
   - Об этом позже. Сейчас о главном: кто был прав?
   Все молчали, потому что не понимали, о какой правоте говорит Шаман.
   - Смотрите, что получилось: вы перессорились, Итальянец завалил Носа-
ча, сейчас он и Валет в тюрьме, с ними еще ребята... Кстати,  почему  вы
их не вытащили? Хотя бы под залог?
   - Пробовали, не вышло, - угрюмо сказал Гарик.
   - Не сумели, значит, - удовлетворенно произнес Воронцов.  Он  сел  на
стул верхом, сцепив руки на высокой спинке, и эта развязная поза не  вя-
залась с его обычным официальным видом. - А ты,  Паровоз,  почему  отдал
"Супермаркет"?
   - Что я отдал! - огрызнулся тот. - Я в камере три дня парился! Сейчас
хотел заняться, а ты уже налетел!
   - Хотел заняться, говоришь? А сколько ты  можешь  человек  выставить?
Луна сидит, Грек - сидит, Костик и Бидон перешли ко мне... Сколько оста-
лось? Шесть, семь?
   Паровоз молчал.
   - А донецких - двадцать! Да со стволами! Да крутые - моего парня при-
шили на месте! Ну, что скажешь?
   Паровоз по-прежнему молчал.
   - Нечего говорить! А я скажу: проорали  важную  точку!  Думаете,  это
только ваше дело? Нет, это не твой дом или машина. Это всех касается!
   Шаман встал и подошел к Паровозу вплотную.
   - Вы донецким "Супермаркет" отдали, я Шамилю рынок  отдам,  у  Гарика
чечены точно порт отберут - и что получится?!
   - Ладно, не ори, - повысил голос и Паровоз. - Что ты предлагаешь?
   Шаман усмехнулся и не торопясь вернулся к своему стулу, но не сел,  а
поставил ногу на перекладину и согнулся, оперевшись о колено.
   - Сначала ты что-нибудь предложи! Или ты, - он ткнул пальцем в  Гари-
ка.
   Воронцов знал: ни один из них не способен  принимать  решения.  Умные
решения.
   И точно: предложений не последовало.
   - Скажи, Гарик, ты сможешь порт удержать?
   Тот пожал плечами:
   - Не знаю. Чечены наседают. Откуп предлагают...
   - Ты им за откуп свою квартиру отдай, - сказал Карпет. - Или  машину.
А порт не твой. Он общий! Не можете удержать - я его себе возьму!
   Карпет взглянул на Шамана.
   - Если Палыч разрешит, - тут же добавил он.
   Паровоз выругался.
   - Выходит, Палыч уже всем распоряжается! И "Супермаркетом", и портом!
   Карпет крякнул.
   - Если ты бабу б руках удержать не можешь, ее другой к делу  пристро-
ит. Так и здесь.
   - Значит, никаких предложений нет? - подвел итог Шамай. - Тогда  слу-
шайте, что я предложу! Разобраться с донецкими - раз! Кто это сделает?
   Молчание.
   - Я. Отмазать Итальянца и Валета - два! Кто возьмется?
   Снова молчание.
   - Тоже я! Отогнать чечен от порта - три! Кто? Опять я!
   Шаман подошел к Гарику со Степашкой.
   - Устраивает?
   Степашка вопросительно взглянул на Гарика, тот кивнул.
   - Вроде бы, но...
   Не дослушав, Шаман обратился к Паровозу.
   - А вас устраивает мое предложение?
   - Смотря...
   Паровоз вытащил платок и потер вспотевшую лысину. В павильоне было не
жарко и жест привлек к нему внимание собравшихся.
   - Смотря что ты за это хочешь...
   - Ясно чего! Вы все идете под меня.
   - Нет!
   - А на хер тогда мне все это надо? Сами решайте свои  проблемы.  А  я
пока решу свои. Смотрите и учитесь...
   Шаман холодно улыбнулся.
   - А не научитесь, я и за вас решать буду!
   В некотором отдалении стоял Толстяк. Он отвечал за безопасность груп-
пировки. Днем он допросил четверку задержанных: фамилии, адреса,  глава-
ри, адреса главарей. После двух часов в холодильнике трое рассказали все
правильно, тот, кто запорол Дятла, соврал. Когда  три  человека  говорят
одно, а четвертый - другое, определить ложь очень легко. Правдивых пере-
вели в кладовку, лгуна вернули в холодильник.
   Шаман сделал знак Толстяку, тот - маячившему в дверях Рыбе.
   Через несколько минут Рында и Кент втащили полуживого чужака. Его би-
ла дрожь, волосы заиндевели, разбитое утром лицо превратилось  в  жуткую
маску.
   - Нашего парня убил, сука! За это ответить надо!
   Сзади шел Баркас. Он взял донецкого за ворот  и  втащил  в  мраморный
овал прилавка, к черной иззубренной колоде и матово блестящему топору  с
захватанной ручкой.
   Рында не знал сценария, но понял, что сейчас произойдет что-то страш-
ное. Колода вдруг превратилась в плаху, а топор - в орудие палача.
   "Голову отрубит", - мелькнула невероятная мысль.
   Но Баркас задрал парню рукав.
   - Не тот, левый, - приказал Шаман.
   Баркас повернулся.
   - Он же в правой пику держал...
   - Вот именно. На рукоятке пальцы остались. Зачем ментам работу услож-
нять!
   Чужак вдруг завыл, дернулся.
   Баркас лениво ударил в живот - словно футбольный мяч врезался в  кир-
пичную стену. Тот обмяк.
   Баркас поискал глазами Рынду, кивнул:
   - Иди, помоги!
   Плохо соображая, Рында подошел, придавил тело к колоде. Баркас  выта-
щил из-за пазухи резиновый жгут и перетянул оголенную  левую  руку  чуть
выше локтя. Потом с усилием выдернул тяжелый топор.
   - Разверни поудобней...
   Рында повиновался.
   Топор описал полукруг. Хряп!
   Крепкая кисть с синей татуировкой - солнце, восходящее над чуть  вол-
нистым морем, - отлетела в сторону и упала на каменный пол,  пачкая  все
вокруг обильно хлынувшей кровью. Человеческая кровь впервые оросила  ко-
лоду, на которой было разделано бесчисленное множество говяжьих,  свиных
и бараньих туш.
   Шаман подумал, что такого здесь еще не происходило, хотя  мясной  па-
вильон видывал виды.
   Несколько лет назад старшина мясного цеха Гришка Лукин справлял  свое
пятидесятилетие. Столы накрыли прямо между прилавками, а  когда  большая
часть спиртного была выпита, начались развлечения:  раздели  девчонок  и
запустили танцевать на мраморный овал.
   Танцев особых не получилось: некоторые  старались,  вскидывали  ноги,
изображая канкан, но большинство девчонок бестолково бегали по  кругу  и
визжали, когда их обливали шампанским.
   Потом Гришка взгромоздил свою постоянную покупательницу  -  двадцати-
летнюю Катьку, голой жопой на разделочную колоду и объявил,  что  желает
доказать всем свою мужскую силу. Катька подставилась, и он действительно
доказал, только использовал не собственный рабочий орган,  а  специально
припасенный бычий. Пьяная Катька разницы не чувствовала, зато гости уми-
рали со смеху.
   Но и этим не кончилось: девок разложили  на  прилавке,  развернутыми,
как куриные тушки, а мужики передвигались вдоль, пробуя каждую, по  оче-
реди...
   Грубое развлечение, но забавное, и сейчас его Шаман вспомнил  не  без
удовольствия, хотя ситуация не располагала: Баркас замотал тряпкой  кро-
вящую культю, а Рыба вместе с Рындой и Кентом тащили бесчувственное тело
на улицу.
   Отрубленная кисть теперь белела на черной колоде,  причем  татуировка
выделялась особенно ярко.
   Начался новый этап не только в жизни мясного павильона, но и  в  его.
Шамана, жизни. А может быть, и в жизни всего "теневого" Тиходонска.  Ша-
ман это понимал, но не испытывал ни особой тревоги, ни жалости, ни  сом-
нений. Даже тошноты не было. Наоборот: он с удовольствием выпил  бы  сто
пятьдесят хорошей водки под прожаренный толстый бифштекс. Но сначала на-
до закончить дело.
   - Ведите остальных! - громко  скомандовал  он,  незаметно  осматривая
группировщиков, на которых происшедшее явно произвело сильное  впечатле-
ние.
   Трое донецких и без того имели жалкий вид, а увидев кусок  человечес-
кого тела со знакомой татуировкой, и вовсе впали в панику.
   - Вас рубить никто не будет, - холодно успокоил Шаман. - Пока... -  И
резко сказал: - Семье убитого - двадцать лимонов. Один останется у  нас,
пока не привезете деньги. И передайте вашим: в Тиходонск больше  не  со-
ваться. Если что - пришлем в Донецк бригаду: адреса известны...
   Он сделал паузу.
   - И чтоб все знали: за "супермаркет" отвечает... - Шаман повернулся к
ленгородцам: - Кто отвечает, Паровоз?
   - Ты, - после короткой заминки отозвался тот.
   - ...отвечает Шаман.
   Дело было сделано. В Тиходонске образовалась единая группировка.
   Когда Шаман собирался уходить, к нему подбежал озабоченный Толстяк:
   - Только сообщили: у "Сапфира" Быка забрали. Сам Литвинов закрутил...
   - За что?
   Толстяк пожал плечами.
   - Выясни за что. И Начинай отмазывать.

                                 * * *

   Гражданин Плотников по кличке Бык сидел в камере номер три  изолятора
временного содержания. Он был здесь впервые.  Хватали  его  многократно,
доставляли в ближайший райотдел, какое-то время мурыжили - и отпускали.
   Бык ошарашено осматривался. Три метра в ширину и пять в длину. Справа
вдоль стены сплошные деревянные нары, отполированные до лакового  блеска
телами его многочисленных  предшественников.  Постельные  принадлежности
здесь не выдавались. Сзади толстая, обитая железом дверь, впереди  заре-
шеченное, закрытое "намордником" и густо  заплетенное  проволокой  окно,
почти не пропускающее ни света, ни воздуха. Бетонные стены покрыты  гру-
быми ноздреватыми наплывами. Все. Он шагнул вперед, в  углу  нар  что-то
шевельнулось. Нет, не все. Тщедушный замызганный  мужичонка  лет  сорока
пяти. Сокамерник. Возможно, "наседка".
   Бык еще раз осмотрелся.
   - А хезать куда?
   - Так выводят три раза в день, - пояснил сосед. -  Приспичит,  посту-
чишь, может, лишний раз выведут.
   - А могут не вывести?
   - Могут. Лишний раз не положено.
   - Куда ж тогда?
   Сокамерник вздохнул.
   - Тогда, милок,  только  в  штаны.  Потому  как  в  хате  оправляться
нельзя...
   Мужичонка подполз поближе, вгляделся.
   - А у тебя с животом неладно?
   - Нормально...
   - Чего ж этим интересуешься? Главнее всего, что ль?
   И правда! Бык повалился на нары.
   "Вот суки! Чего ж это они так осмелели? И мартышка белобрысая, и уха-
жер, и халдеи... И Ленка с этажа... На очняках внаглую идут, не собьешь,
на испуг не возьмешь... Что-то здесь не то", - лихорадочно размышлял он.
   - Слышь, мужик! А сколько здесь держат?
   - Когда как, - охотно объяснял сосед. - Когда три, когда десять.
   - А потом что?
   - Ясное дело - в изолятор везут. В тюрьму.
   - Как в тюрьму? - взвился Семка. - А выпускают когда?
   - Ну даешь! Отсадишь срок - тогда и выпустят.
   "А ведь действительно, этот мент, Крылов, так и сказал: на  этот  раз
не выкрутишься, под суд пойдешь и на всю катушку получишь..."
   Бык заколотил громадным кулаком по нарам. Раздался глухой гул.
   - Суки! Неужели из-за этой бляди срок мотать! И зачем  она  мне  сда-
лась!
   - Ты что, снасильничал кого? - строго спросил сосед.
   - Прошмандовку одну трахнул во все дырки! А она заявила!
   - Это плохо.
   - Еще бы не плохо! Ну да ей пасть заткнут...
   - Насильничать плохо, - с осуждением сказал сокамерник и  отполз  об-
ратно в угол.
   От неожиданности Бык даже осекся.
   - Чего? Ты что, прокурор? Почему "плохо"?
   - Да потому, что в дому люди таких не любят, - неохотно отозвался му-
жичонка.
   - А если я тебе сейчас башку расшибу? - угрожающе прогудел Бык.
   - Здесь мы вдвоем, твоя сила, - смиренно произнес мужичонка. - А ког-
да в дом придем, люди нас рассудят...
   - Трекнутый какой-то! Какой дом, какие люди?
   - Попал, а не знаешь. Тюрьма - дом, а живут в нем  люди,  -  объяснил
курьер Гангрены. Он нес малевку, напрямую касающуюся Быка и определяющую
его дальнейшую судьбу. - Тяжело тебе придется...
   - Ты за меня не беспокойся! Меня дружбаны отсюда вытащат!  А  если  и
попаду в тюрьму - что мне кто сделает? Срал я  на  твоих  "людей"!  Всем
кости поломаю!
   Сосед тяжело, с осуждением, вздохнул и ничего не сказал. Бык  бушевал
еще долго, но мужичонка не обращал  на  него  никакого  внимания.  И  за
семьдесят два часа, что они просидели бок о бок, не произнес  больше  ни
единого слова.
   Бык не зря надеялся на помощь друзей-приятелей. Известие о  том,  что
его задержали за изнасилование, вызвало в бригаде бурю возмущения.  Если
бы он замочил кого-то попьянке, лопухнулся с "пушкой" - тогда  хоть  по-
нять можно... Но за бабу, которая для того и предназначена! Мало ли  что
у нее не спросили! Если каждую спрашивать... И эта рука  имела  наглость
заявить!
   - За это проучивать надо! - негодовал Пинтос - правая рука бригадира.
- Я ей всю рожу порежу!
   - Давай лучше ее "на хор" поставим, - предложил Голяк. - Отдерем всей
бригадой и бутылку в манду забьем!
   Идея понравилась.
   - И эту, этажную, Ленку - тоже!
   - Годится!
   Адреса потерпевшей и свидетелей были известны. Их вычислили без  осо-
бых ухищрений - простым наблюдением за зданием РУРПа, куда привезли  Бы-
ка. Смотришь, кто зашелвышел из гражданских, а когда рожи знакомые,  еще
проще, "глаз" следом пустил - тот и довел до самого дома.
   Начать решили с заявительницы - она, как-никак, главная фигура, да  и
посимпатичней Ленки.
   Подогнали к дому тачку, стали ждать. Пинтос за рулем, Голяк на заднем
сиденье, Слон гуляет у подъезда.
   Вдруг подкатывает обшарпанный "жигуль", выходит двухметровый, коротко
стриженный мордоворот с ментовскими глазами, осматривается - и  прямиком
к ним.
   - По Семке соскучились? - спрашивает с издевкой и улыбается. - Что-то
быстро. Ему лет пять париться...
   И вдруг, перестав улыбаться, гавкает:
   - Пошли на хер! Еще раз увижу - всех продырявлю!
   А у самого "пушка" в кармане прыгает.
   Делать нечего, отъехали, издали смотрят.
   - Зверь! - Слон поежился. - Видно, из литвиновских...
   - Ничего, - успокоил Пинтос. - Просто так он  шмалять  не  станет.  И
круглые сутки с ней не будет. У них людей не хватает.
   Через несколько минут охранник вывел Ковалеву, посадил в машину и от-
вез в больницу - она врачом работает. А сам сел в коридоре и смотрит  по
сторонам.
   - Чего ему на глаза попадаться, только морду набьет, - Говорит Голяк.
- Давай лучше за Ленкой сгоняем.
   Приехали в гостиницу, а ее нет! Уволилась. Куда пошла - не знают. До-
мой - нету! Спрятали, суки.
   - Поехали пообедаем, - предложил Пинтос. - А вечером к врачихе домой.
   СОБР, как и предполагал Литвинов, оказался не в состоянии  обеспечить
круглосуточное прикрытие всем объектам. И территориалы отказались,  мол,
мы не можем просто так пост держать. Людей не хватает  улицы  патрулиро-
вать. Пусть звонит, если что...
   После работы охранник привез Ковалеву домой, проводил в подъезд,  за-
вел в квартиру.
   - Дверь лучше бы железную поставить, - посоветовал он. -  Ну  ничего,
запритесь на все замки, если что - звоните. Не будут же  они  дверь  ло-
мать! Наши быстро приедут... - И попрощался: - До завтра без меня не вы-
ходите...
   Пинтос с друзьями все это отследил.
   - Подождем часок, чтоб меньше ходили, и возьмем сучонку за сиськи...
   Они собирались именно взломать дверь и приготовили для этой цели  лом
и кувалду. А кого бояться? Вывалили колоду, стащили сучку  в  машину,  и
ищи-свищи!
   Татьяна наскоро перекусила, нырнула в ванную и после  душа  принялась
простирывать трусики с бюстгальтером. Вода льется, телевизор шумит - ни-
чего не слышно. Дверь на два замка, телефон под рукой - все как научили!
   А по лестнице поднимается Пинтос с кувалдой на длинной ручке,  следом
Слон с ломом, последним Голяк электрошокер баюкает.
   Татьяна достирала, отжала, развесила бельишко, собралась к телевизору
на очередную серию, тут чайник засвистел. Побежала на кухню.
   - Спорим, я ее без лома двумя ударами высажу, - предложил Пинтос.
   - Давай, - согласился Слон. - На кабак.
   Выключила Таня чайник, заварку кипятком залила, пена коричневая  под-
нялась, теперь пусть настоится, а сама бегом к экрану - музыка  знакомая
уже играет, начинается. Одета по-домашнему - халатик на голое тело, тап-
ки, волосы мокрые... Из кухни в комнату надо по коридору мимо двери про-
бежать, а Пинтос уже занес кувалду, к замкам примеряется...
   Он бы действительно с одного удара высадил, но Гангрена сзади за  ку-
валду как дернет!
   Пинтос назад опрокинулся, а кувалда в руках у Гангрены  осталась,  он
ею Слона по плечу - трах! Плечо всмятку.  Лом  загремел  по  ступенькам,
Слон заорал благим матом - и вниз, чуть Голяка не сбил,  тот  следом  за
другом понесся.
   А внизу, на площадке, Черт с Фомой поджидают с  арматурным  прутом  и
трубой. Гангрена сказал: мокряков не надо, но проучить хорошо. Черт Сло-
на прутом поперек лба перетянул, тот кровью залился и с копыт. Фома тру-
бой Голяку руку с электрошокером перешиб, а Черт и  его  арматуриной  по
шее - трах! И тот рядом улегся.
   А Гангрена с Пинтосом задушевный разговор ведет:
   - Что же ты, фуфло позорное, к моей сеструхе вяжешься!  Неужель  жить
не хочешь?
   С Пинтосом много раз по душам  беседовали:  и  учителя,  и  инспектор
детской комнаты, и участковый, и опера угрозыска, и сыщики из  РУОПа,  и
сам начальник оперотдела Крылов однажды пытался до души его достучаться.
Ни у кого не получалось.
   А сейчас - проняло Пинтоса до печенки и душа полностью для  убеждения
раскрылась. Может, тому лицо Гангрены способствовало, может, взгляд  или
кувалда, которая вот-вот мозги вышибет... Только пожалел Пинтос, что  не
слушал учителей и участкового, и проклял тот день и час, когда  связался
с группировкой, а особенно тот момент, когда подписался Быка выручать.
   Гангрена долго не разговаривал - понял, что убедил  человека,  провел
ладошкой по щекам и ушел вместе с кувалдой. А поскольку между пальцев  у
него была половинка бритовки зажата, какой и карандаша толком не  подто-
чишь, то щеки Пинтоса обвисли, кровянка двумя потоками хлынула и завере-
щал он, как закалываемая свинья.
   Татьяна крики и шум услышала, позвонила. Через полчаса приехали  -  и
милиция, и "скорая". Но милиции-то особо работы не нашлось,  а  докторам
возни много: Слона и Голяка в реанимацию, Пинтосу в хирургии щеки  заши-
ли, лежит печальный, на бульдога похожий, о жизни думает.
   Охранник утром за Татьяной пришел:
   - А что весь подъезд кровью забрызган?
   - Да хулиганы подрались...
   - А-а-а... Ну вам-то бояться нечего, до вас никто не доберется...
   Крылову после селектора доложили: мол, дружки Быка к Ковалевой стуча-
ли, а ее брат их вдребодан разделал...
   - А у нее есть брат? - поинтересовался Крылов.
   Королев плечами пожал.
   - Да вроде не говорила...
   Тоже небольшая странность, потому значения не придали.
   А в команде Быка всему, что шкуры касалось, большое значение придава-
ли. Зашли бойцы к Пинтосу, поговорили - Слон-то с Голяком пока не разго-
варивают и смогут ли - неизвестно, узнали про охрану СОБРа да про страш-
ного брата и решили в это дело не вязаться. Нечистое тут что-то, гнилое.
Для здоровья полезней в стороне постоять...
   А потому надежды Быка не оправдались и через трое суток  отвезли  его
плановым автозаком в следственный изолятор, попросту говоря, в тюрьму.
   Попал он в камеру сто четыре - большая хата, на сорок человек, а  си-
дят почти шестьдесят. Железные шконки в два  яруса,  духота,  влажность,
воздуха не хватает, полуголые зэки в татуировках - преисподняя!
   Подвели его "шестерки" к местному  пахану  -  здоровый,  мускулистый,
вокруг сосков синие звезды, на груди собор о семи куполах, оскал  желез-
ный. Сидит на почетном месте у окна, на койке, ноги поджал, курит.
   Осмотрел он Семку внимательно, хмыкнул.
   - Какой же ты могучий да красивый!
   Вроде восхитился, хотя Быку показалось, что издевается.
   - А расскажи-ка ты нам, за что сюда попал?
   Вспомнил Бык своего сокамерника и хотел что-нибудь соврать, но  глядь
- мужичонка тот - вот он! Предыдущим автозаком его отправили - а вот  он
уже сидит рядом с паханом, на почетном месте и сейчас не кажется ни  за-
мызганным, ни тщедушным, вроде напитался силой в этом аду.
   "Дом, люди, - вспомнил Бык. - Видно, и вправду  ему  здесь  дом  род-
ной..."
   А вслух грубо сказал:
   - За бабу попал!
   Вот так! Понимайте: клал я на вас с прибором! Если надо - и  постоять
за себя смогу!
   Знай Бык, что его ждет, он, пока при силах, разбежался бы и виском об
угол стола. Но привыкнув другим зло делать, на себя его он  не  примерял
никогда.
   - Неужто изнасиловал? - притворно удивился пахан.
   - Точно, - вызывающе глянул Бык.
   - Хвастал: во все дырки, - сообщил недавний сокамерник. -  На  людей,
говорит, срал. Кости обещал поломать.
   Со всех сторон раздался ропот, будто ожил пчелиный рой. Быку стало не
по себе.
   - Это плохо. Очень плохо.
   Пахан покачал головой.
   - У нее родинка тут была? За ушком?
   Бык сглотнул.
   - Не знаю никакой родинки...
   Пахан сузил глаза.
   - Так ты, петух, мою сестренку изнасиловал! - голос его был страшен.
   Из рассказов о зоне Бык запомнил одно: "петух" - тягчайшее  оскорбле-
ние, оно смывается только кровью. Сейчас эта мысль проскользнула в  глу-
бине сознания, наполняемого предчувствием чего-то ужасного.
   - И его дочку! - пахан показал на бывшего соседа. - И его жену!
   Кольцо горячих тел вокруг смыкалось.
   - Так что с тобой делать?! Давай людей спросим, которых  ты  обосрал!
Что с ним делать, люди?
   - То, что он сделал! Потушить! Во все дырки! - понеслось со всех сто-
рон.
   - Слышал? Вот что люди говорят. Значит, так тому и быть...
   Бригадира схватили за руки, он рванулся и, наверное,  сумел  бы  выр-
ваться, но сзади ударили по голове, на миг свет померк, а  когда  зрение
вернулось, локти были крепко связаны за спиной, а штаны спущены.  Чей-то
скользкий палец нырял в задний проход.
   - Дай еще масла...
   - Хватит, перегибай через шконку...
   - Подождите, - раздался голос пахана, и Бык решил,  что  сейчас  весь
кошмар закончится. Но он только начинался.
   - Ему же надо пасть подготовить, чтоб не укусил... Дайте мне кость!
   В руку пахану сунули костяшку домино.
   - Переворачивай!
   Опрокинутому навзничь Быку оттянули губу, пахан приставил -  кость  к
переднему зубу и чем-то сильно ударил сверху. Голова  дернулась,  молния
вонзилась в мозг, сломанный под корень зуб влетел в гортань,  Семка  за-
бился в кашле. Еще удар - и хрустнул второй зуб.
   - Теперь нижние...
   Рот наполнился обломками зубов и кровью, сознание мутилось от боли  и
ужаса, происходящего.
   - Теперь порядок, - донеслось откуда-то издалека. - Мы так на  Сезере
собачек готовили...
   Быка положили поперек шконки.
   - Начинайте двойной тягой, потом поменяетесь. И по кругу...
   Семку схватили за волосы и запрокинули голову. Рядом с лицом он  уви-
дел толстую, раздваивающуюся на конце сардельку. Она приближалась...
   Бык закрыл глаза. Это было все, что он мог сделать.
   Узнав, что Быка вытащить не удалось, Шаман позвонил Черномору и  поп-
росил поддержать группировщика в тюрьме.
   - Воры людей поддерживают, - отозвался  Черномор.  -  Беспредельщикам
нет нашей защиты.
   Встревоженный Шаман соединился с начальником  тюрьмы.  Как  городские
руководители, они были знакомы,  неоднократно  встречались  в  кабинетах
власти.
   - Иван Иваныч, там к тебе попал спортсмен, Семен Плотников.  Присмот-
ри, чтоб не обижали...
   - Плотников... Вот как раз рапорт... В санчасти он.  Изнасиловали  со
всех сторон, зубы выбили. Зверье! А что мы можем? Лимит - тысяча  зэков,
а сидит почти две...
   Через две недели полностью  деморализованный  следственно-заключенный
Плотников, бывший бригадир по кличке Бык, а отныне и навсегда  пассивный
камерный педераст по прозвищу Света, полностью признался в изнасиловании
Ковалевой. Крылов расколол его и на кладбищенский эпизод.
   Плотников показал могилу, в которой под гробом с официальным покойни-
ком находился труп девушки, убитой тремя ударами ножа. Назвал и соучаст-
ников, всех арестовали.
   Крылов и Королев получили по благодарности и окладу за  раскрытие  по
оперативным материалам тяжкого преступления.
   Плотников получил двенадцать лет и навсегда сгинул в петушиных  углах
камерных бараков.
   Размышляя об этом деле, Крылов удивился  еще  одному  обстоятельству:
криминальные "законы" смягчились, насильники уже не загоняются под нары,
живут как все, бывает и авторитетами становятся... Почему же столь  неп-
римиримым оказался преступный мир к Быку?
   Он не мог найти ответ на этот вопрос, пока не сопоставил  все  стран-
ности дела в одну цепочку. И понял: с Быком расправились  воры.  Но  ис-
пользовали для этого не финку или удавку, а сыщиков РУОПа, суд и закон.
   Эта догадка здорово испортила ему настроение.

                                 * * *

   Дело о причинении тяжких телесных  повреждений  гражданину  Галенкову
находилось в производстве следственного отделения Центрального РОВД. Вел
его лейтенант Зубриков, оперативное обеспечение осуществлял  оперуполно-
моченный УР капитан Макаров.
   И следователь и опер понимали: дело непростое, шею на нем сломать ни-
чего не стоит. Не только потому, что погиб контрразведчик. Уже  отгремел
траурный марщ военного оркестра, грохнул прощальный залп  комендантского
взвода, печальный факт ушел в прошлое. А из УФСК звонят, приходят, инте-
ресуются... Непонятно, чего они хотят, но чего-то хотят.  Обычно  бывает
не так: похоронили, погоревали - и забыли.
   А недавно сам Карнаухов приезжал, по часу наедине толковал  с  каждым
обвиняемым. И до этого их опера из контрразведки крутили, а  следователь
УФСК допрашивал - официально, на бланках протоколов...
   Значит, они свое дело ведут? А о чем? Тут можно только  догадываться,
но одно ясно: когда контрразведка ведет параллельное расследование,  ни-
чего хорошего не жди! Мало ли что они раскопают, какой  "прокол"  пойма-
ют... И бухнут Крамскому на стол! А то и министру...
   От такого гнилого дела лучше всего избавиться.  И  возможность  есть:
преступники задержаны, признались, невнятно, правда, да так почти всегда
признаются... Значит, вполне можно направить дело прокурору для переква-
лификации на убийство из корыстных побуждений. А  это  их  подследствен-
ность, вот пусть прокурорский следователь и занимается!
   Но не передают почему-то! Кучеров, замнач по следствию, так объяснил:
с доказательствами хреново, все на признании держится, а если им  начнут
убийство втыкать, они от всего откажутся к едреной фене  и  дело  вообще
лопнет!
   Оно, конечно, похоже на правду, но еще большая правда состоит в  том,
что прокурорский следак, которому показатели раскрытия по фигу, может  и
без всякого их отказа дело развалить!
   Конечно, все трое шакалы, по две-три  судимости,  пьянь  подзаборная,
глаза зальют - ничего не соображают, кого угодно  забьют  -  это  верно.
Но... Задержали их где? На набережной. А труп где найден? В  Нахичевани.
Как они попали из Нахичевани на набережную? Не говорят  почему-то,  тем-
нят... Но как бы не было, добираться пешком им не меньше получаса, а  то
и минут сорок. Успеют остыть от драки, обмыться. А патруль, что  их  за-
держал, утверждает: только что махались, еще потные, дышат  тяжело...  И
шли с другой стороны - не из Нахичевани, а с вокзала.
   Мелочь, конечно. И следы возле трупа двух человек. Кроссовки, размеры
сорок три и сорок четыре. Потом цепочка следов по песку к забору - те же
кроссовки. А у задержанных - туфли, и размеры совсем  другие.  Тоже  ме-
лочь... Можно на них внимания не обращать, глядишь - дело в суде и прос-
кочит. А можно дергать за каждую ниточку: это почему? А это где?  И  это
не сходится! И развалится все к чертовой матери, и никакого суда, выпус-
тят шакалов - и все! А уже раскрытое преступление снова  станет  "глуха-
рем", повиснет на райотделе, собьет процент и  надо  искать  виновных...
Скорей всего потому и не хотят передавать дело в другое ведомство.
   Понимали это и "зеленый" Зубриков, и опытный  Макаров.  Работали,  не
отвлекаясь на ерунду, готовились к концу месяца троих шакалов в суд нап-
равить. Потому к концу месяца, что  итог  подводится  по  службам,  а  у
следствия главный показатель - количество направленных в  суд  уголовных
дел.

                                 * * *

   У РУОПа тоже реализация тогда успешной считается, когда фигурант опе-
ративной разработки осужден: значит, все правильно, суд вину  подтвердил
и никакой "химии" со стороны сыщиков не обнаружил.
   Но если дело Плотникова-Быка проскочило без сучка  без  задоринки:  и
следствие - как по маслу, и суд - никаких сбоев, то по Итальянцу с Вале-
том долго не удавалось поставить последнюю точку. То один  заболеет,  то
другой. Тюремные врачи особой предупредительностью  никогда  не  отлича-
лись, а тут сразу - раз! - и направление на  госпитализацию  выписывают.
Обвиняемые болеют, дело стоит, а круглосуточная охрана - тут  уж  Крылов
взял Литвинова за горло - всех свидетелей и потерпевших прикрывает,  по-
дойти к ним близко не дает.
   Так что как ни кантовались обвиняемые, а наступил день, когда  проку-
рор обвинительное заключение утвердил и направил дело в  областной  суд,
по подсудности. Теперь от судьи все зависело. Крылов к председателю при-
ехал, ситуацию объяснил; тот задумался, лоб нахмурил, губами пожевал.
   - Шпарковой дадим, - наконец сказал он. - Пусть рассмотрит перед пен-
сией.
   Крылов удовлетворенно кивнул и  едва  заметно  улыбнулся.  Баба  Вера
Шпаркова была живой легендой не только тиходонского, но и всего российс-
кого правосудия. Никто не знал точно, сколько  ей  лет,  зато  абсолютно
всем было известно, что первый приговор она вынесла в тридцать четвертом
году, десятого октября.
   - Женщина, трое детей, мужа нет, - многократно пересказывала ту исто-
рию баба Вера. - Набрала на колхозном поле в подол картошки, три  килог-
рамма шестьсот граммов. Уборочная уже прошла, что осталось в земле - все
равно вымерзнет, а детишки есть просят... Как раз Указ вышел от седьмого
августа: за кражу социалистической и колхозной собственности - от десяти
до двадцати пяти лет лагерей...
   Баба Вера разводила в этом месте руками.
   - Я-то еще девчонка, зеленая, опыта нет - даю  три  года  условно.  И
чувствую - что-то не так: конвой ее не освобождает, начальник  конвоя  -
тоже молодой парнишка, растерялся - к председателю нашему побежал... Что
тут началось! Указы не исполняешь,  вредителям  способствуешь,  что  всю
страну по винтику да колоску растаскивают!  Короче,  отменили  приговор,
дают мне на новое рассмотрение и я  с  учетом  смягчающих  обстоятельств
назначаю минимальный срок - десять лет!
   Здоровая крепкая женщина, Шпаркова и в старости не потеряла уверенной
осанки, властных манер и командного голоса, хотя  годы  неумолимо  брали
свое. Кожа на изборожденном морщинами лице обвисла,  глаза  выцвели,  на
руках и ногах выступили узлы вен.
   Ее называли "Феликс в юбке". В сорок третьем баба Вера застрелила  на
улице урку, вырвавшего у женщины сумку с хлебными карточками.
   Рассказывала она об этом предельно обыденно:
   - Тогда процедура была простая: милиционер документ прочитал,  козыр-
нул, я - наган в сумку и домой...
   А в сорок восьмом на процессе о лагерном бандитизме подсудимые напали
на конвой. Это были отпетые уркаганы, и неизвестно, чем бы  дело  кончи-
лось, если бы не Шпаркова. Обежав судейский стол, она громоподобным  го-
лосом страшно обматерила взбунтовавшихся зэков и, взметнув стул, хрясну-
ла по голове самого здорового из них, который уже царапал по кобуре кон-
воира. Зэки на миг оторопели, что и решило исход схватки.
   Щпаркова была бескомпромиссна и неподкупна, верила  партии  и  прави-
тельству, что не помешало ей обложить матом секретаря обкома, пытавшего-
ся руководить судьей по крупному хозяйственному делу в сторону смягчения
приговора.
   Крылов знал, что дело Пахальяна и Кваскова попало в надежные руки.  К
бабе Вере сразу приставили охрану, хотя она против этого и возражала.
   - Лучше бы наган отдали! Какой наган был... С двадцати метров в арбуз
попадала....
   Говорили, что в свое время она была красивой женщиной и  имела  много
бурных романов. Замужем не была, хотя в последние годы почти  сошлась  с
одним из коллег. Жила всю жизнь в коммуналке и лишь несколько лет  назад
перевезла ордена и грамоты в малосемейку на окраине города.
   Защиту обвиняемых осуществлял адвокат Хасьянов -  молодой  человек  с
довольно темной для своего возраста биографией  и  скверной  репутацией.
Юрист он был никудышный, но пользовался большой популярностью в  кругах,
считающих, что главное в защитнике не правовая эрудиция и красноречие, а
умение находить контакты с судьей.
   Наладить "Контакт" со Щпарковой считалось делом заведомо безнадежным,
но Хасьянов как всегда уверенно подкатил к старинному особняку, в  кото-
ром располагался областной суд, взбежал по лестнице,  обошел  плечистого
молодого парня у кабинета, но тот взял его за руку и отпустил, лишь уви-
дев, удостоверение адвоката.
   По-прежнему уверенно Хасьянов зашел к Шпарковой и громко  поздоровал-
ся.
   - У меня есть вопросы по делу Пахальяна и Кваскова, интересы  которых
я представляю, - выложив на стол квадратик ордера,  подтверждающего  до-
пуск к делу, он без приглашения опустился на стул.
   - Действия моих подзащитных квалифицированы  неверно,  доказательства
собраны недостаточно...
   У бабы Веры болела голова и ныло в правом боку, поэтому она почти  не
слушала, что говорил посетитель.
   - Вы знакомились с делом, заявляли  ходатайства,  в  процессе  будете
отстаивать свою позицию, - дежурной фразой она отмахнулась от монотонной
тягомотины защитника, как отмахивалась в кухне своей  малосемейки  заса-
ленным полотенцем от назойливых мух.
   Пенталгин и но-шпа - вот что ей сейчас нужно.  В  графине  оставалось
немного мутной и теплой воды, хватило на четверть  стакана.  Взгромоздив
на стол перед собой допотопную клеенчатую  сумку,  баба  Вера  принялась
рыться в ее захламленном чреве, откровенно отгородившись  от  уверенного
молодого человека, слишком молодого и, по ее понятиям, недопустимо  раз-
вязного для адвоката.
   Новые времена! Раньше в адвокатуру попадали сквозь сито  придирчивого
отбора. Собственно, имелось только два пути: или рекомендация  админист-
ративного отдела обкома партии или  пять  тысяч  председателю  коллегии.
Тогда столько стоил автомобиль. Большая часть суммы уходила в тот же ад-
мотдел: без одобрения партии председатель не мог даже пикнуть. Так  что,
строго говоря, все приходили одним путем, зато адвокаты  отвечали  стан-
дартным номенклатурным требованиям. Солидные, зрелые, почтительные...
   Невозможно представить, что кто-то из них  продолжал  долдонить  свою
ахинею после того, как судья дал понять, что не  желает  ее  слушать!  А
можно представить, чтобы те генеральные директора похищали людей,  стре-
ляли друг в друга, совершали убийства?! Новые времена.  Какие  подзащит-
ные, такой и адвокат.
   Баба Вера нашла, наконец, лекарства, привычно разжевала горький  пен-
талгин, забросила в рот две маленькие  желтые  таблетки  но-шпы,  запила
противный вкус медикаментов не менее противной водой.
   "Противно, но привычно", - вспомнилась  вдруг  философская  присказка
Каспарчика, которой он амортизировал руководящие  указания  независимому
правосудию. Она вытерла рот тыльной  стороной  ладони.  Пора  выставлять
этого хмыря...
   - Молодые парни - ладно, их и осудить можно к условной мере, но гене-
ральные директора - очень солидные люди, они должны быть оправданы...
   "Смысл того, что говорит молодой человек, наконец дошел до бабы  Веры
и она замерла с открытым ртом. Нижний зубной протез раздражающе сдвинул-
ся вперед.
   - Вы невнимательно слушали? - участливо осведомился адвокат. -  Пони-
маю: возраст... Здоровье надо беречь...
   Баба Вера присосала челюсть на место.
   - Повторю основное: меня прислал очень влиятельный и уважаемый  чело-
век. Некоторые называют его Шаманом. Он хочет, чтобы Пахальян и  Квасков
получили оправдательный приговор. Это будет нетрудно: свидетели  изменят
показания. Остальные могут быть осуждены. Но условно. За это вы получите
один миллион рублей. Можно полтора.
   Молодой человек обаятельно улыбнулся.
   В следующую секунду баба Вера перегнулась через стол и звезданула его
в челюсть. Когда-то такой удар сшибал обнаглевшего урку  на  пол  и  его
приходилось отливать водой. Но это было давно. Кулак уже не имел прежней
силы, да и в правом верхнем ящике стола не было любимого нагана.
   Адвокат слегка отшатнулся и потер скулу.
   - Помилуйте, как вам не стыдно! Вы же судья, а ведете  себя  по-хули-
гански.
   - Ты, сука! - бешено закричала баба Вера. - Я тебе матку вырву!
   Она вскочила, затопала ногами и рванула все же правый ящик,  но  чуда
не произошло, тогда она швырнула в негодяя стакан.
   - С вами невозможно вести  переговоры,  -  молодой  человек  отряхнул
брызги. - Не согласны - так и скажите! Зачем скандалить?!
   - Я тебя, я тебя...
   Баба Вера повалилась в кресло.
   В кабинет влетел охранник, замер недоуменно, глядя на спокойно  сидя-
щего адвоката и находившуюся вне себя Шпаркову.
   - В чем дело?
   Следом вошли судьи из соседнего кабинета - верткая, яркая Васильева и
флегматичный увалень Оглоблин.
   - Что случилось, Вера Ивановна?
   Шпаркова только грозно таращила глаза и хрипела.
   - Поспорили насчет квалификации, так она мне чуть голову не  разбила,
- пожал плечами Хасьянов. - Разве так можно?
   С оскорбленным видом он вышел из кабинета. Охранник на миг  напрягся,
но процессуальные споры - не повод для задержания, и он отступил в  сто-
рону.
   Адвокат прошел по длинному пустому коридору, спустился на два пролета
по широкой мраморной лестнице, вышел на улицу  к  оставленной  новенькой
"девятке" престижного среди коммерсантов и бандитов  цвета  "мокрый  ас-
фальт".
   Сев за руль, молодой человек развернулся под запрещающий знак и через
два квартала притормозил у телефона-автомата.
   - Это я, - почтительно доложил он - Бабка отказалась.
   И добавил, хотя это не имело отношения к делу:
   - Даже по морде мне дала. И стаканом бросила.
   Напившись валерьянки и нитроглицерина, баба Вера пришла в себя.
   - За пятьдесят лет судейской работы такого не видела! - бушевала она.
- Он мне приговор диктует и миллион обещает! Вот сука! В  сорок  седьмом
он бы отсюда и не вышел... Ну ничего, сейчас напишу рапорт!  Он  у  меня
посидит!
   - У них каждый эпизод вымогательства - по пятьдесят - сто лимонов,  -
почему-то шепотом говорила Васильева. - А судье за все дело один предла-
гают... Наглецы!
   - И ничего не боятся, - так же тихо отвечал Оглоблин. - Открыто  при-
ходят, называют Шамана... Когда такое было?
   Происшествие взбудоражило весь областной суд. Сегодня пришли  к  "Фе-
ликсу в юбке", а завтра могут к любому. И что делать?
   В спасительную силу рапорта кроме бабы Веры не верил никто.  Один  на
один - доказательств нет. Раньше додушили бы этого, как  его,  Хасьянова
через коллегию, выгнали бы правдами и неправдами или  отправили  куда-то
на периферию... Теперь к частным коллегиям не подступишься, да и рычагов
воздействия нет...
   - С этой публикой надо по-другому, - по-прежнему шепотом говорил  Ог-
лоблин. - Как тот начальник Центрального угрозыска, Коренев...
   Фамилию Коренева ностальгически вспоминали и в других кабинетах, хотя
не очень давно та же баба Вера вкатила майору шесть  лет  за  превышение
власти и принуждение к даче показаний, и все судейские приговор  одобри-
ли. Правда, тогда никому из них ничего не угрожало.
   Повесив трубку, Хасьянов купил в ближайшем ларьке пять банок холодно-
го пива и с чувством исполненного долга поехал домой. Своя часть  работы
выполнена. Остальное будут делать другие.
   Сообщение адвоката принял Иван Павлович Воронцов лично. Благоприятное
разрешение дела обеспечивало рост его авторитета у утративших  самостоя-
тельность группировок и показывало, кто в городе хозяин. К тому же возв-
ращенная Итальянцу и Валету свобода должна была подсластить горечь поне-
сенных потерь.
   Шаман находился в служебном кабинете и, размышляя,  смотрел  в  окно.
Сейчас рынок был полон. Пестрые людские потоки текли вдоль торговых  ря-
дов, сталкивались на перекрестках овощной и рыбной или фруктовой  линий,
образовывали водовороты у выносных лотков, захлестывали входы в огромный
мясной павильон, бились о высокие ступени павильона молочных продуктов.
   Нейтрализация старухи являлась очень ответственной акцией, ее  нельзя
провалить, - как в случае с Быком. Хотя  сейчас  никаких  дополнительных
охранников с арматурой И бритвами на горизонте не предвидится.
   Размышляя о том, кому из бригадиров дать поручение, Шаман все  больше
склонялся к личности Баркаса. Пока он не провалил ни одного  дела.  Слов
на ветер не бросает и завалить может кого скажут. С башкой после  травмы
не все в порядке, но до сих пор это работе не мешало.
   - Баркаса ко мне, - сказал он в решетку селектора.
   - Понял, шеф, - отозвался сидящий в приемной Толстяк.
   Бабу Веру "пасли" вдвоем: Рында и Рыба.
   - Вывести из строя - и все! - приказал Баркас.
   - Можно руку сломать или ногу, чтоб на работу не ходила...  По  башке
лучше не бейте, старая, еще окочурится... И имейте в виду - она под  ох-
раной, надо выбрать момент.
   Упоминание об охране насторожило. Пример бригады Быка  очень  впечат-
лял: Слон до сих пор лежал в больнице, Голяк стал  инвалидом,  а  Пинтос
распугивает девок шрамами на роже.
   Но два дня наблюдения успокоили: обычная ментовская охрана.  Казенная
служба и исполняется казенно. В худшем случае морду набьют.
   Шпарковой постоянное сопровождение не  нравилось.  Особенно  то,  что
ночной охранник как пес сидит под дверью. С другой стороны, пускать  его
в десятиметровую комнату, да не раз-другой, а несколько  месяцев  кряду,
тоже нес руки.
   - Ты вот что, - сказала баба Вера, напоив ночного дежурного  чаем.  -
Иди себе домой и спи как человек. Если что - позвоню.
   Так и договорились.
   Каждое нарушение имеет свойство разрастаться, увеличиваться в масшта-
бах.
   Как-то ночной отпросился к товарищу на День рождения и, с благослове-
ния Шпарковой, покинул пост в девятнадцать - ровно через  полчаса  после
того, как судью привезли с работы. А в девятнадцать пятнадцать баба Вера
пошла за хлебом. В девятнадцать тридцать, убедившись, что старуха  оста-
лась без охраны, боевики, Баркаса пошли ей наперерез.
   "Феликс в юбке" мгновенно среагировала и опустила руку в  сумку,  где
вместо нагана лежала широкая, остро отточенная стамеска.
   Рыба сунулся первым и, забыв наставления Баркаса, ударил бабу Веру  в
лицо. В тот же миг холодная сталь скользнула под ребро и мягко вошла ему
в печень.
   - Ах ты сука!
   Метивший дубинкой по ключице Рында изменил траекторию и угодил набал-
дашником в прикрытый седыми волосами висок. Сухо  треснула  кость,  баба
Вера тяжело завалилась на бок.
   - Рвем когти!
   Но побелевший Рыба медленно опустился на колени, а потом упал рядом с
судьей.
   Рында бросился бежать. Никто его не ловил, не стрелял вслед и даже не
свистел в милицейский свисток.
   Бабу Веру торжественно похоронили, Рыба понемногу очухивался в тюрем-
ной больнице, а дело Пахальяна и Кваскова передали члену облсуда Эльвире
Васильевой, которой немедленно была выделена охрана.
   За несколько дней до начала процесса, предъявив охраннику удостовере-
ние личности, в кабинет к Васильевой зашел как всегда корректный и  веж-
ливый адвокат Хасьянов. Через четверть часа он вышел и,  попрощавшись  с
охранником, покинул здание. А Васильева долго сидела за столом, оцепене-
ло глядя в одну точку.
   В день судебного заседания прилегающие к старинному  особнячку  улицы
были забиты иномарками. Люди специфической бандитской внешности прогули-
вались вокруг суда, курили на ступеньках, толклись в вестибюле. На  дос-
тавляемых под охраной свидетелей это  производило  сильное  впечатление.
Предугадать результат психологической акции, придуманной  Шаманом,  было
нетрудно.
   Нырков, Крылов и Литвинов выехали на место и осмотрелись.
   - Хорошо придумали, падлы, - сказал Литвинов и щека его дернулась.
   - Что делать будем?
   Крылов пожал плечами.
   - А что тут сделаешь, - мрачно проговорил Нырков. -  Порядок  они  не
нарушают... - И - повторил: - Что тут сделаешь...
   - Как что? - холодно улыбнулся Литвинов. - Сейчас я подниму  дежурный
взвод и уберу их всех за полчаса.
   - Каким образом?
   - Да очень просто. Четверо пойдут с этой стороны, четверо - с  той...
И будут прокалывать скаты и бить по стеклам. А кто подбежит - в морду  и
в автобус. Полчаса. Гарантирую.
   - Превышение власти, злостное хулиганство, повреждение  личного  иму-
щества, - перечислил Нырков. - Может, ты их еще посжигаешь? За  это  не-
долго и самому в тюрьме оказаться.
   - Ясно, - сказал Литвинов и щека у него опять дернулась. - Они ничего
не нарушают, а я - нарушаю. Ладно, не буду. - И пошел к  машине,  бросив
на ходу: - Я у себя, жду команды.
   Никакой команды СОБР не получил. Процесс длился  неделю.  Пахальян  и
Квасков были оправданы, остальные отделались символическими наказаниями.
   Авторитет Шамана сильно возрос.
   Нырков доложил в Москву, что акция по наступлению на преступность за-
кончилась пшиком.
   Недобросовестного охранника отчислили из СОБРа и уволили  из  органов
внутренних дел. Теперь он работает частным телохранителем,  зарабатывает
в три раза больше, чем на старом месте.
   Поскольку родственников у бабы Веры не было, памятник ей поставили за
казенный счет, самый дешевый - металлическую пирамидку с красной звездой
наверху. Уже к зиме краска облупилась и во многих местах густо проступи-
ла ржавчина.

                             Глава третья
                         ПРОФЕССИОНАЛЫ СМЕРТИ

                                        С технической точки зрения убить
                                        человека  очень легко. Сложность
                                        состоит в том, чтобы сделать это
                                        наиболее эффективно.

                                     Капитан   Утенков  -  старший   ин-
                                     структор      учебно-тренировочного
                                     отряда   десантно-штурмовых   групп
                                     Ограниченного   контингента  совет-
                                     ских войск в Республике Афганистан.

   С некоторых пор глубинный и спокойный  Северо-Кавказский  округ  стал
пограничным и очень напряженным. Добившиеся суверенности  автономии  Се-
верного Кавказа и полностью отделившиеся  республики  Закавказья  повели
себя крайне странно: вместо того чтобы богатеть и процветать, о чем  де-
сятилетиями тайно или явно мечтали, они начали длительные кровавые  вой-
ны, острые кровавые конфликты, не имеющие разрешения, но опять-таки кро-
вавые разбирательства о земле, исторической вине, религиозных  приорите-
тах...
   Ни богатства, ни процветания все это, естественно,  не  приносило,  и
имперской России - виновнице прошлых и нынешних бед маленьких, но гордых
народов, приходилось то и дело выступать в  ролях  миротворца,  арбитра,
поставщика гуманитарной помощи, гаранта неприступности границ.  Приходи-
лось беспокоиться и о своих собственных границах, потому что  единствен-
ным наглядным следствием самостоятельности соседей  стали  набеги  с  их
территории вооруженных банд, плотные потоки оружия, боеприпасов и нарко-
тиков да постоянные угрозы захлестнуть волной террора бывшую метрополию.
   Поэтому никого уже не удивляют перемещения войск,  заслоны  ОМОНа  на
дорогах, проверки документов и багажа в поездах и тому подобные меры бе-
зопасности.
   Тем проще оказалось, не привлекая лишнего внимания, проводить развер-
тывание первого этапа оперативного плана "Зет", задействованного точно в
срок, предусмотренный его составителями.
   Суть плана составляло обеспечение безопасности секретных  переговоров
на высшем уровне между Арменией и  Азербайджаном,  которые  должны  были
окончиться подписанием мирного договора. Переговоры планировались в  Ти-
ходонске, а гарантом их успешного на этот раз  завершения  являлся  рос-
сийский Президент, прибытие которого ожидалось одновременно  с  высокими
договаривающимися сторонами.
   Политическую, экономическую и  военно-стратегическую  важность  плана
трудно было переоценить. К тому же успех значительно укреплял  положение
всех трех политиков и выбивал почву из-под скандально известного  предс-
тавителя оппозиции Закатовского, громогласно обещавшего в случае  избра-
ния президентом немедленно разрубить карабахский  узел  с  помощью  двух
нейтронных бомб малой мощности.
   Первый этап реализации плана "Зет" предусматривал полное блокирование
Тиходонской области войсками и силами безопасности. По спущенным на  ис-
полнительский уровень залегендированным директивам  завертелась  сложная
махина военного механизма округа.
   Рыча двигателями и оставляя сизые облака выхлопов, выползали за  пре-
делы военных городков мощные грузовики,  в  кузовах  которых  находились
стрелки, разведчики, пулеметчики, гранатометчики, радисты, саперы, дози-
метристы и представители других армейских специальностей.
   Широкие двойные скаты с глубоким  протектором  ровно  гудели  по  ас-
фальту, потом плюхали, оставляя рубчатые следы, по  пыльному  бездорожью
и, наконец, замирали в отмеченной на карте твердым командирским каранда-
шом точке дислокации.
   Выкрашенные защитной краской вертолеты десантировали группы  спецпод-
разделений внутренних войск на горные перевалы, и стволы пулеметов РПК и
СПГМ брали на прицел крутые узкие тропинки.
   Усиленные наряды территориальной милиции прочесывали населенные пунк-
ты области в поисках беглых заключенных, преступников, находящихся в ро-
зыске, дезертиров и прочего опасного люда.
   Подвижные заслоны транспортной милиции обрабатывали транзитные  поез-
да, идущие с севера - выборочно, с юга - всплошную.
   Федеральная служба контрразведки по своим оперативным каналам  отсле-
живала националистические, ультраправые и фашистские группировки с целью
пресечения возможных террористических актов.
   Тиходонское Управление ФСК для очистки  совести  завершало  проверять
версию об утечке информации по плану "Зет" от  подполковника  Галенкова.
Как ни крутили, с какой стороны ни подходили - версия не подтверждалась.

                                 * * *

   А между тем о плане "Зет" было известно посторонним лицам, причем  не
просто посторонним, а самым что ни на есть заинтересованным в его срыве.
Подполковник Галенков не имел к этому ни малейшего отношения, утечка ин-
формации произошла на более высоком уровне -  из  кабинета  Министерства
обороны России.
   Точнее, в кабинете офицер по особым поручениям майор Малинкин  изучил
полученный под расписку план и под расписку  вернул  его  секретчику.  А
поздним вечером, находясь в изрядном подпитии в постели со своей  любов-
ницей Таей, между делом сообщил, что скоро на несколько дней уедет в Ти-
ходонск по важному делу. Так что непосредственно  информация  утекла  из
постели, вслед за происшедшим истечением семенной жидкости майора.
   Процессы эти настолько часто взаимосвязаны, что лежат в основе  клас-
сического метода всех разведывательных служб планеты, именуемого  "медо-
вой ловушкой".
   Майор попался в ловушку, расставленную резидентом Информационного бю-
ро Армянской национальной армии Гарегином Петросовым. Именно  он  изучил
образ жизни, наклонности, вкусы и пристрастия Малинкина и в качестве ме-
да подставил ему Таю Попцову - то ли манекенщицу, то ли  проститутку.  В
общении с майором Тая выступала только в своей первой ипостаси и  сумела
даже влюбить его в себя, что облегчило дальнейшее "потрошение".
   Через два дня на фешенебельной подмосковной даче встретились  руково-
дители двух крупнейших национальных землячеств  столицы.  Ашот  Геворкян
командовал армянской общиной, Эльхан Абдуллаев - азербайджанской.
   Следует отметить, что криминальные  группы  очень  часто  интернацио-
нальны. Не редкость, когда разбойное  нападение  на  квартиру  совершают
осетин с ингушом, изнасилование - армянин и азербайджанец, обувают лохов
в карты грузин и абхазец. Если любознательный опер поинтересуется:  "Как
же так, на родине вы друг в друга стреляете, а здесь вместе дела  делае-
те?" - они недовольно махнут рукой: "Там одно, здесь - другое... Мы сами
по себе!"
   И Ашот с Эльханом мирно кушали хороший, по-настоящему  приготовленный
люля-кебаб, пили нейтральную голландскую водку и  неторопливо  говорили,
как принято на Кавказе - пока не на главную тему.
   Недавно на Черемушкинском рынке застрелили человека Эльхана,  и  Ашот
выразил глубокое сочувствие и долго возмущался этим фактом.
   Эльхан в ответ возмутился убийством двух подручных Ашота и  пообещал,
если надо, помощь в разборке.
   Стол был накрыт в беседке посередине просторного участка; вокруг рос-
ли ели, заслоняющие трапезу; специалисты проверили все вокруг на  микро-
фоны, бойцы несли тщательную охрану окрестностей.  Раскалялась,  набирая
жар, сауна, в доме, дожидаясь своего часа, смотрели видешник свежие дев-
чонки.
   И Эльхан, и Ашот прекрасно говорили по-русски, знали русские анекдоты
и обычаи, они давно и прочно пустили корни в  интернациональной  Москве:
здесь жили их жены и родители, дети учились в элитных школах, а потом  -
в престижных вузах. Но деловые интересы каждого уходили в родную респуб-
лику и были тесно связаны с войной.
   Не так давно Ашот организовал отправку на родину крупной партии авто-
матов и двух установок залпового огня "Град". Доходы  от  этой  операции
существенно дополнили прибыль от цветочной торговли,  которую  он  почти
официально курировал. И авторитет на родной земле поддерживается, а  это
немало значит!
   Эльхан транспортировал наркотики военными самолетами без лишних проб-
лем с милицией и таможней и, кстати, без  лишних  расходов,  достигающих
при ином раскладе сорока процентов от прибыли. Он же провел переговоры с
представителями Иранского исламского движения о помощи добровольцами,  и
помощь была оказана.
   Если наступит мир - отпадет существенная статья доходов.  К  тому  же
начнут наводить в республиках порядок, посажают там всех ребят  и,  рано
или поздно, обязательно дотянутся до Москвы...
   Нет, существующее положение устраивало их и еще многих деловых  влия-
тельных людей гораздо больше...
   Ведя светскую беседу, кушая и выпивая, они размышляли - как нейтрали-
зовать план "Зет".
   Обед подходил к концу. Эльхану принесли крепкий, густо-янтарный чай в
маленьком фарфоровом чайнике, грушевидную хрустальную армуду и  пиалу  с
мелко наколотым сахаром. Перед Ашотом поставили мельхиоровый  кофейни  с
черным кофе и чашку из китайского сервиза. Там, где  вкусы  расходились,
каждый придерживался своих привычек.
   - Может, все это туфта? - спросил Эльхан, осторожно отхлебывая из ар-
муды обжигающую жидкость. - Ну соберутся, побазарят -  сколько  раз  это
было... Почему сейчас должны обязательно подписать?
   Ашот покачал головой.
   - Мне давно говорили: Левону это надоело. На него давят со всех  сто-
рон - кончай войну! Народ обнищал, устал... Всю мебель на дрова  поруби-
ли, деревья... Вах!
   Он сокрушен но взмахнул рукой.
   - На Гейдара тоже давят...
   Но Ашот перебил собеседника:
   - А главное в другом! Большой Папа туда приедет. Он зря  кататься  не
будет. Значит, все оговорено и согласовано.
   Эльхан согласно кивнул:
   - Да, это главное!
   И, подняв голову, внимательно посмотрел в глаза Ашоту.
   Тот отвел взгляд.
   - С главного надо и начинать! -  продолжал  Абдуллаев,  наливая  себе
вторую армуду чая. Он взял кусочек сахара, обмакнул, сунул в рот, сделал
маленький глоток. - Как ты думаешь, друг?
   Ашот отставил чашку.
   - А будет ли нам лучше? Если этот с бомбами придет... Он всех повысы-
лает! И границы закроет!
   - Э-э-э, - презрительно протянул Эльхан. - Что нам так  далеко  смот-
реть! Если придет... А если нет? Это дело далекое. А мы говорим  о  деле
близком!
   - Нужен специалист отличный. И не из наших, и не из ваших...
   - Очень правильно. Найдем такого. Сейчас смелых парней много.
   Эльхан продолжал рассматривать  сотрапезника,  и  тот  наконец  прямо
взглянул ему в глаза. Оба улыбнулись.
   - Надо это не здесь делать. Надо там делать. В Тиходонске!
   - Хоп, - сказал Ашот.
   - Тогда давай выпьем! - Эльхан  поднял  предупредительно  наполненную
обслугой рюмку.
   - За успех!
   - За успех!
   Коротко звякнул хрусталь.

                                 * * *

   У человека, который прибыл фирменным поездом "Тихий Дон"  из  Москвы,
заградительные группы не проверяли ни документов, ни багажа, потому  что
он не вызывал никаких подозрений. Хороший Темно-синий костюм, светло-го-
лубая сорочка, галстук в цвет костюма, аккуратная  прическа  и  властные
манеры - он был похож на высокопоставленного комсомольского  аппаратчика
без выраженных возрастных признаков. С одинаковым успехом ему можно было
дать и двадцать семь лет и сорок два, хотя много повидавшие глаза  скло-
няли к верхней границе оценки.
   Проверок он не боялся: документы находились в полном порядке, а в ба-
гаже не было ничего лишнего. Собственно, весь багаж состоял из небольшо-
го дорожного чемоданчика с замысловатым бронзовым замочком.
   Когда-то он купил его в Австрии и впоследствии ездил на  соревнования
только с ним, вроде как с талисманом, приносящим удачу.
   Человек был известным несколько лет  назад  спортсменом,  заслуженным
мастером спорта по пулевой стрельбе из винтовки.  Он  работал  почти  во
всех видах. Выполнял упражнение "МВ-9", требующее крайнего напряжения  и
сосредоточенности, - из положения лежа следовало  выстрелить  шестьдесят
раз и на пятидесяти метрах уложить пули в сантиметровый  кружок  "десят-
ки", все остальные попадания считались потерями, так как отбрасывали  от
рекорда. У него обычно получалось две потери, когда пули уходили в  "де-
вятку", на тренировках иногда удавалось выбивать шестьсот очков,  но  на
соревнованиях добиться этого он не мог.
   Он стрелял по "бегущему кабану", когда все решала скорость:  прицели-
вания, выстрела, перезарядки, умение определять и  выдерживать  упрежде-
ние, хладнокровие и точный расчет.
   Стрелял из снайперской винтовки, где очень важно посадить кружок  ми-
шени на острие пенька прицела и, удерживая  цель  между  горизонтальными
рисками, добиться равномерного теневого кольца в окуляре.
   Он стрелял на тренировках и соревнованиях, на соревнованиях и  трени-
ровках, на сборах и во время каникул. Он любил стрелять и сжег сотни ты-
сяч патронов с удовольствием, а не для  того,  чтобы  исполнить  изнури-
тельную обязанность. Потому и  результаты  были  стабильно  высокими,  а
прозвище приклеилось выразительное: Мастер.
   Международный класс спортсмена обеспечивал  достойное  существование,
поездки за границу, что в те времена очень многое значило, высокий соци-
альный статус. Но времена менялись.  Денежное  содержание  отставало  от
стоимости жизни, за границу стали ездить все кому не лень,  престижность
спорта растаяла, как дымок "мерседесов", за руль которых сели ушедшие  в
рэкет спортсмены.
   В первую волну переквалифицировавшихся, ветеранов  вошли  в  основном
"силовики - штангисты, боксеры, борцы. В начале новой  криминальной  эры
мускулы и техника единоборства еще обеспечивали  достижение  необходимых
целей.
   Носила ничего не значит против специфических инструментов,  в  основе
действия которых лежит принцип быстрого расширения  пороховых  газов.  А
таких инструментов в  криминальном  обороте  становилось  все  больше  и
больше. Значит, рано или поздно должна была появиться потребность в  лю-
дях, умеющих виртуозно пользоваться оружием.
   Первый заказ Мастер получил в июле девяносто первого.  Толстый  Хамай
насолил многим, но отгородился от всех  обиженных  и  недовольных  столь
плотной стеной мускулистых телохранителей, что достать его  было  невоз-
можно. Во всяком случае, сам он считал именно так.
   Но ошибался. Маленькая свинцовая пулька калибра 5,6 миллиметра попала
ему прямо в рот, когда он пил чай на веранде своей дачи. Выстрела  никто
не слышал, и окружающие думали, что он подавился печеньем, или  в  мозгу
лопнул сосуд. В таком заблуждении они пребывали до приезда  "скорой".  К
этому времени никаких следов пребывания на чердаке соседней дачи  посто-
ронних лиц уже не осталось.
   Мастер не был ни чувствительным, ни сентиментальным, поэтому  никаких
мучений или угрызений совести не испытал. К тому же Хамай - отпетый мер-
завец, и то, что он отправился на тот свет, принесло облегчение многим.
   Потом поступали еще заказы. Все они касались опасных и нехороших  лю-
дей, потому что разделаться с обычным гражданином не представляло  ника-
кого труда и без высокооплачиваемого снайпера.
   Мастер работал с условием: точная информация о местонахождении  цели,
доставка инструмента к точке прицеливания, обеспечение прикрытия стрелка
лежит на заказчике. Сам он появлялся налегке, в свободной одежде и  тон-
ких нитяных - чтобы пропускали воздух - перчатках. Совместив местонахож-
дение пули и объекта цели, он так же налегке уходил к ожидающей его  ма-
шине.
   Он считал, что таким образом сводит риск к минимуму, но столкнулся  с
непредвиденной проблемой. Работая с лестничной площадки пятого этажа  по
движущейся от автомобиля к подъезду цели, он допустил промах. Инструмент
был десятизарядный - охотничий вариант карабина СКС, поэтому  он  немед-
ленно повторил выстрел, но с прежним результатом. Такого не могло  быть,
точнее, могло, но лишь в одном случае: если сбит  прицел.  Цель,  почуяв
неладное, побежала. Мастер положил карабин на подоконник и открыл беглый
огонь, будто выполнял упражнение "бегущий кабан". По следам рикошетов он
вносил корректировки в стрельбу и восьмым выстрелом поразил цель.
   Излишний шум и задержка во времени затруднили отход, а карабин вынес-
ти вообще не успели. Но главное не в этом, на следующий день газеты  со-
общили о бойне во дворе жилого дома: оказывается, кроме цели рикошетиру-
ющими пулями были ранены три человека.
   Заказчик остался не вполне доволен. Впрочем, если  бы  он  не  достал
все-таки объект заказа, то, возможно, отправился на тот свет вместо  не-
го. Мудрая предосторожность: иначе он мог  раскрыть  клану  заказанного,
кто сделал заказ...
   Установить причину происшедшего сбоя по причине  утраты  карабина  не
удалось, но он был уверен: доставлявший его олух не соблюдал правил  об-
ращения с точными инструментами и ударил оружие о стену, а может, бросил
на пол. Из случившегося следовало сделать выводы. И он их сделал.
   Теперь он работал со своей командой. Три человека, завязанные на  об-
щий результат. Посторонние, в том числе и заказчик, не могли  проникнуть
во внутреннюю "кухню" бригады. Они лишь Давали исходные данные, оставля-
ли деньги - и все.
   В такой организации работы имелся свой  риск.  "Знают  двое  -  знает
свинья", - говаривал опытный киногестаповец папаша Мюллер. Наличие  нес-
кольких полностью осведомленных человек повышало уязвимость исполнителя.
И хотя Мастер хорошо платил, он знал - это лишь  относительная  гарантия
безопасности.
   Бизнес, которым он занимался, вообще представлял  значительную  опас-
ность. Конечно, друзей и родственников больше интересует, кто отдал при-
каз, а не кто нажал на спуск. Но встречаются щепетильные в подобных воп-
росах субъекты. Чеченцам, например, обязательно надо отомстить тому, кто
непосредственно пролил родную кровь.
   Опасность исходит и со стороны заказчика. Есть соблазн  обрубить  ка-
нал, по которому может  уйти  вредная  информация.  Поэтому  приходилось
страховаться. Все переговоры велись через людей, которым  Мастер  безус-
ловно доверял. Он регулярно менял адреса, имел телохранителей, проверял-
ся даже на обычных повседневных маршрутах, успокаивал себя мыслью, что в
специалисте его уровня заинтересованы все, кому приходится решать специ-
фические вопросы устранения конкурентов. И понимал, что по большому сче-
ту все это ровным счетом ничего не значит.
   В конце концов его обязательно уберут!
   Он разработал свой план спасения жизни. Для реализации его был  необ-
ходим крупный заказ, большая сумма денег и двойник - "болван",  "кукла",
"подстава". Полное сходство необязательно, достаточно совпадения  наибо-
лее броских внешних признаков: рост, телосложение,  возраст.  Именно  по
таким признакам был включен в команду Свистун, хотя ни он,  ни  кто-либо
другой об этом и не подозревали.
   Последний заказ Мастера ошеломил, но только  поначалу.  Поначалу  все
выглядело необычно. Он закончил очередную тренировку в закрытом  тире  в
Лужниках, где арендовал на восемь часов в неделю пятидесятиметровую  га-
лерею. Здесь  можно  было  пользоваться  только  малым  калибром,  и  он
расстреливал из целевой спортивной винтовки пластиковые шарики диаметром
с теннисный мячик. От плоских мишеней он отказался, ибо в жизни приходи-
лось работать по объемным целям. Еще восемь часов в неделю  он  проводил
на открытом стрельбище за городом, стреляя из армейской снайперки калиб-
ра 7,62.
   После тренировки Мастер позволял себе расслабиться. Пил  он  исключи-
тельно мало: рюмку-другую водки или несколько бутылочек немецкого  пива.
Любил женщин, но из осторожности опасался заводить  постоянную  подругу.
По его заказу Вист приводил отвечающую определенному  стандарту  девушку
из полупрофессионалок: худенькую, высокую, с длинными ногами  и  плоской
грудью. Чтобы не возникало недоразумений, Мастер  начинал  знакомство  с
подарка; от трех до пяти стодолларовых банкнот - в зависимости  от  впе-
чатления, произведенного очередной красавицей.
   Закончив очередную тренировку в закрытом тире, Мастер выходил к маши-
не. Карауливший у входа Свистун выглянул на улицу и сделал  знак  рукой,
обозначающий, что все в порядке, Крол стоял впереди автомобиля и  внима-
тельно осматривался по сторонам. Вист держал открытой заднюю  дверь  се-
ребристого "мерседеса-600". В проеме двери виднелась девушка; даже изда-
лека было видно, что она симпатична, белокура и длиннонога.
   Все в порядке. Мастер быстро направился к автомобилю и ловко  запрыг-
нул на кожаное сиденье. Вист захлопнул дверь и скользнул за руль.  Свис-
тун и Крол сели в точно такой же "Мерседес", и машины тронулись с места.
   В салоне пахло дорогими духами, девушка немного напряженно улыбалась.
В такого рода приключениях равновероятно вернуться домой напоенной,  на-
кормленной, удовлетворенной и с "баксами" в сумочке либо оказаться  спу-
щенной по кускам в канализационный коллектор.
   Мастер дружелюбно улыбнулся в ответ.
   - Давайте знакомиться...
   Вист резко затормозил.
   - Шеф!
   Он заворочался на сиденье, тревожно шаря под пиджаком.
   На проезжей части стоял невысокий толстенький человек и  "голосовал",
старательно подняв над головой и вторую  руку.  Человек  улыбался,  хотя
знал, чем чревата внезапная остановка "мерседеса-600". Но и его знали  в
лицо все, кто ездил в бандитских экипажах и мог не  задумываясь  выстре-
лить одновременно со скрипом тормозов.
   - Возьмем! - приказал Мастер.
   Вист, перестав шарить под мышкой, сказал в микрофон  портативной  ра-
ции:
   - Все в порядке...
   После чего открыл толстяку дверцу.
   - Здравствуйте, дорогие, подвезите немножко, а то такси не останавли-
ваются, - затарахтел он, забираясь внутрь. - Хорошо, когда  добрые  люди
остановятся, а то совсем пропадаю...
   Приторный резкий запах одеколона перебил тонкий волнующий аромат  ду-
хов.
   - Поехали, - сказал Мастер. Вист тронул автомобиль с места. Казалось,
он жмется к левой дверце, чтобы подальше отстраниться от внезапного пас-
сажира.
   На веселом маленьком толстячке висело не  меньше  пятидесяти  трупов.
Правда, собственными руками он не убивал уже давно.
   - Витя, познакомь с красавицей, - продолжал болтать тот. -  Никак  не
могу жену найти, может, это и есть судьба...
   Девушка вежливо хихикнула.
   Мастер поморщился. Он не любил, когда называют его настоящее имя.
   - Куда подвезти, Керим? - спросил он. - Здесь метро близко...
   - Зачем обижаешь? Какое метро? Сколько не виделись, надо  шашлык  ку-
шать, немного водки пить, о большом деле говорить...
   Керим был одним из тех, от кого Мастер принимал заказы. Но  чтобы  он
сам пришел...
   - А где твои люди?
   Ни впереди, ни сзади не было видно посторонних машин.
   - Какие люди? Один я!
   Это окончательно убедило Мастера, что речь идет о  деле  чрезвычайной
важности.
   Через час с небольшим на втором этаже кирпичного, украшенного цветной
глазурью дома, больше похожего на дворец, Керим положил на покрытую ков-
ром тахту новую, пахнущую смазкой винтовку с толстым стволом  и  сложным
прицельным приспособлением.
   - Ухты!
   Мастер  утратил  обычную  невозмутимость  и  бережно  взял  точнейший
инструмент.
   - "ВСС"... Встроенный глушитель, лазерный целеуказатель...  -  восхи-
щенно проговорил он. - Я ее только на фотографиях видел...
   - Твоя будет, - буднично сказал Керим. - И это тоже...
   Он бросил на тахту средних размеров чемоданчик, распахнул крышку.
   - Считай!
   Чемоданчик был до отказа наполнен пачками стодолларовых купюр, перех-
ваченными строгими бандеролями Центрального банка США.
   Мастер присвистнул.
   - Сколько здесь?
   - Ровно миллион. Лимон. Крупный зеленый лимончик.
   - И за кого?
   - А как ты сам думаешь?
   Керим улыбался, но улыбка получалась натянутой.
   - За Большого Папу, конечно! - Он ткнул пухленьким пальцем в потолок,
за которым находилась мансарда, потом косая, крытая черепицей  крыша,  а
потом - небо.
   Снизу доносилась веселая музыка. Там плавала в голубом бассейне голы-
шом длинноногая блондинка, на веранде в мангале  тлел  древесный  уголь,
шустрые земляки Керима заканчивали сервировку стола,  время  от  времени
заглядывая в отсек с бассейном и возбужденно облизываясь.
   А Мастер, чтобы скрыть замешательство, низко  склонился  к  винтовке,
оттягивая мягко скользящий затвор и осматривая оптику.
   С этого момента он был обречен. В случае  отказа  его  пришьют  прямо
сейчас, вместе с телохранителями и затесавшейся на свою беду девчонкой.
   Если же он согласится... Провернуть такое дело практически  невозмож-
но, но если даже удастся - ему все равно конец. Это как раз тот  случай,
когда свидетелей не оставляют.
   - Да ты не бойся! План есть, место удобное, охрану  дадим,  вертолет,
заграничный паспорт сделаем. Да можно безо всякого паспорта:  переправим
в Иран, а там по нашим каналам дальше, куда захочешь...
   Керим нервничал. Он тоже был обречен и прекрасно  это  понимал.  Хотя
наверняка не смирился и строит хитроумные планы...
   Мастер внимательно смотрел на Керима, тот - на Мастера.
   - Ну, если паспорт и вертолет...
   - Вот и хорошо, дорогой, пойдем к столу!
   Керим обрадовался. Сейчас он был настроен на хороший  шашлык  больше,
чем на убийства. К тому же убивать старых знакомых всегда немного непри-
ятно...

                                 * * *

   Безопасность тиходонской воровской общины были призваны  обеспечивать
Север и Гангрена. Причем если первый должен отслеживать и отражать внеш-
нюю угрозу, то второй противодействовал внутренней. Если проводить  ана-
логию с государственными структурами, то Север олицетворял  Министерство
обороны, а Гангрена - контрразведку.
   Они были непохожи друг на друга. Гангрена имел вид классического  ур-
ки, босяка: выдвинутая вперед челюсть,  низкий  покатый  лоб,  маленькие
мутные глазки, стальные зубы. Он был весь расписан татуировками, которые
понимающему человеку раскрывали пройденную их обладателем жизненную  до-
рогу. Одевался Гангрена затрапезно, не следил за собой, иногда  ударялся
в трех-четырехдневные запои с такими же урками  в  грязных,  заплеванных
притонах. Он много лет провел за решеткой и, как ни странно,  чувствовал
там себя лучше, чем на воле.
   Объяснялось это тем, что камерная жизнь примитивна, как жизнь  живот-
ных, а Гангрена прекрасно разбирался в животном существовании зэков, так
как сам являлся неотъемлемой частью этого душного, вонючего  и  опасного
мира.
   Он был специалистом по выявлению "наседок" и добился, в качестве  та-
кового, признания и авторитета, обеспечивающего дальнейшую карьеру.
   Приходя по этапу в новую "хату", Гангрена молча сидел в углу,  наблю-
дая за сокамерниками. Он знал все обычаи и традиции, а потому сразу  мог
расколоть баклана, выдающего себя за урку. Знал направление этапов, дис-
локацию тюрем, колоний, следственных изоляторов и пересылок, фамилии на-
чальников и кликухи паханов. Обмануть его было невозможно.
   Особенно внимательно следил Гангрена за чисто физиологическими прояв-
лениями, которые в животном мире могли дать самую  неожиданную  информа-
цию.
   - Ты где был шесть часов? На допросе? Да, длинные допросы пошли...  А
почему ссать не хочешь?!
   Действительно, если тебя следователь "крутил", то, вернувшись,  сразу
бежишь к параше - в следственных кабинетах сортира нету. А если с опером
местным беседовал - Другое дело, у них в отсеке и сортир, и холодильник.
   Некоторые "наседки" на жратве прокалывались. Придет с длинного допро-
са, а от обеда оставленного нос воротит... Не проголодался, значит! Под-
сядет к нему Гангрена, обнимет доверительно, задушевный  разговор  заве-
дет. А сам втягивает носом воздух, аж ноздри раздуваются по-звериному.
   - А почему от тебя колбасой пахнет?! Какие ел? Давай руки сюда!
   И щелочкой под ногтями - раз! Не хуже эксперта-криминалиста.
   - А это что? Не колбаса разве?! Ну вот и расскажи, за  какие  заслуги
тебя колбасой прикармливают?!
   Троих по его наводке задавили. А скольким ливер поотбивали или  пету-
хами сделали!
   Имя разоблачителя "наседок" гремело по тюрьмам и пересылкам. Что име-
ло печальные последствия и для него самого.  Только  прибудет  на  новое
место - сразу волокут в оперчасть:
   - Так ты и есть тот самый? Попробуй только тут наших людей валить!
   Да кулаком в живот или стулом по голове для пущего устрашения!
   Бесполезно! Отлежится Гангрена, очухается - и снова стукачей  поганых
раскалывает!
   И на воле его талант общине не раз пригодился. Мало ли шпионов к  лю-
дям засылают! А Гангрена поговорит немного - и любая  легенда  лопается,
шкура маскировочная слазит, и сразу видно - кто под ней!
   При ходьбе Гангрена одну ногу подтягивает, руки вдоль туловища болта-
ются, по сторонам настороженно зыркает... На губах  шелуха  от  семечек,
через слово матюги вылетают... Нормально! Вот если вежливо Гангрена  за-
говорит, дело плохо: значит, настрой у него такой, что  вполне  может  и
завалить кого-то...
   Север тоже урка, но другого розлива. Не босяк, а  фартовый  налетчик.
Они отличались, как и их любимые блатные песни. У Гангрены: "Гоп со смы-
ком - это буду я! Воровать - профессия моя..." А у Севера: "В сером кос-
тюме, в петлице с цветами, в темном английском пальто ровно в семь трид-
цать покинул столицу я, даже не взглянув в окно..." Плотного  телосложе-
ния, симпатичное лицо с расплющенным носом и наглыми глазами,  тщательно
подобранная одежда... И татуировок намного меньше, на  руках  всего  два
перстня, на одном два луча, на другом - четыре. Визитная  карточка:  две
судимости, шесть лет отбытого.
   Север любил кабаки, центровых телок, с шиком разъезжал на БМВ.  Ганг-
рена же когда-то выучился водить грузовик и дальше не пошел, а к личному
транспорту испытывал явное отвращение.
   Сейчас они сидели на скамейке в маленьком скверике рядом с гостиницей
"Интурист" и шептались об общих делах.
   - Может, не знали? На вид-то все нормально, - шумно дышал Гангрена.
   - Если бы один... Или два, - Север мастерски сплюнул сквозь зубы. - И
потом, когда такие вещи задвигаешь, обязан все знать...
   Недавно в Тиходонск поступила партия пистолетов ТТ, которые  за  пос-
леднее время вошли в моду. Оружие было совершенно новым, в явно  заводс-
кой смазке. Север взял десять штук, по полтора лимона каждая. Ввиду  яв-
ной новизны оружие не отстреляли, что, как выяснилось, было существенной
ошибкой: все пистолеты имели редкий дефект - после одного-двух выстрелов
затвор клинило в переднем положении, и продолжать, огонь можно было лишь
передернув его рукой.
   Нашли спеца, тот дал заключение:
   - Не работает автоматика перезарядки. Дефект  ударноспускового  меха-
низма. Видно, со склада бракованной продукции...
   Теперь предстояло найти двух продавцов.
   - Вроде из Владикавказа. У одного кличка Калинка, - Север описал при-
меты.
   - Калинка, Калинка... - Гангрена наморщил лоб. - Пока не  припомню...
Они еще несколько стволов продали. Но никто не жаловался. Ладно, отыщем,
никуда не денутся...
   Север опять сплюнул и закурил.
   - Теперь слушай сюда, - возбужденно зачастил Гангрена. -  Игла  вышел
из КПЗ, он сидел с этим, который вроде комитетчика  замочил...  Так  тот
клянется, что дело внаглую шьют! На суду собираются в отказ идти...
   - Ну и что?
   - А помнишь, Отец сказал? Найти падл и сдать! Чего ж было искать, ес-
ли уже сидят? А видишь как оно... Я  своих  подниму,  ты  своих  поспро-
шай....
   - Ладно. А что это менты шмон наводят? В поездах, на  дорогах...  Мне
партия "колес" идет, а как принимать?
   - Может, из-за Шамана все? Судью пришили, Итальянца с Валетом вытащи-
ли, вот и раздразнили...
   - Может... Они все наглеют. Три штемпа в мой магазин приходят: что  у
вас за крыша? Отвечают: Север. А это кто?
   Гангрена выругался.
   - Скорее залетные. Как те, из Донецка.  Шаман  им  хорошо  дал  прос-
раться.
   - Все равно... Зачем руку рубить?
   Север встал.
   - Ищи этих хмырей. А я с Отцом посоветуюсь - что с ними делать...
   - А чего делать? - привычно заладил Гангрена. - На нож -  и  все  де-
ла...

                                 * * *

   На плоской крыше девятиэтажного дома лежал молодой человек  в  камуф-
ляжном комбинезоне. Рядом с ним на чехле лежала большая винтовка с  мощ-
ным оптическим прицелом. В руке молодой человек держал рацию, слушая ин-
тенсивные переговоры.
   - Первый, я двенадцатый, дверь блокирована...
   - Я седьмой, соседей вывели...
   - Ах ты сука... В дверь саданул, чуть Ваську не зацепило...
   Если прозвучит его позывной, он возьмет винтовку и  наведет  на  окно
седьмого этажа дома напротив, где то и дело мелькала какая-то тень.
   Если поступит команда, он эту тень достанет.
   Виктор Акимов служил в СОБРе и имел специальность "снайпер первой ка-
тегории". Это означало, что он всегда поражает цель  -  и  в  тумане,  и
ночью, и в движении...
   Акимов работал со снайперкой Драгунова - СВД. Он привык к ней с Афга-
на, где тоже являлся снайпером, только категория у него тогда  была  еще
вторая... Но и со второй категорией снял "духа" - пулеметчика с  девяти-
сот метров!
   Иногда, когда требовала обстановка, он использовал малокалиберку -  и
звук тише, и рикошет меньше.
   Год назад два зэка захватили женщин-контролеров  в  заложники.  Одной
заточку под горло, на другую удавку - и давай требовать как обычно: вод-
ку, автомат, машину...
   Акимова это особо не интересовало - что требуют,  да  как  переговоры
ведут... Он приготовил малокалиберный карабин и  ждал.  А  когда  приказ
поступил - начал действовать.
   Зэки находились во внутреннем дворике, и достать их можно было только
через небольшое окошко, расположенное под потолком хозяйственной  прист-
ройки. Вначале поставили стол, на него стул, а на него  залез  Виктор  с
карабином. Пирамида неустойчивая, хотя и держат внизу, а надо еще прило-
житься да прицелиться...
   Зэков отвлекают вовсю, затеялись им водку передавать, а  он  мостится
под потолком, неудобно - зверски!
   Опасней был тот, кто с заточкой - он вмиг горло проткнет, и  как  раз
он отвлекся на водку... Щелк! И свинцовая пулька в голове. Щелк! И  вто-
рому в башку. А повалились трое: и зэки, и одна из заложниц!
   И Акимов, потеряв равновесие, сверзился спиной вперед, хорошо  ребята
подхватили и карабин удержал! Вскакивает как ошпаренный, и туда, во дво-
рик! А там оббегать чуть ли не триста метров, да еще решетки, замки... В
голове одна мысль: неужели и ее убил? Вроде не  должно,  но  когда  люди
вплотную стоят и маленькая безоболочечная пуля может дел наделать!
   Когда побежал - перевел дух:  женщина  уже  сидела,  улыбалась...  От
страха в обморок плюхнулась!
   Виктор во многих операциях участвовал и всегда сохранял  спокойствие.
Подберет оружие, зарядит - и ждет команды. Чаще обходится:  сдались  или
по-другому решили - собаку пустили, "черемухой" придушили... Тогда  раз-
рядил винтовку, спрятал в чехол - и обратно на базу...
   Ну а если поступила команда снайперу, то протирает он еще раз  оптику
и берет жизнь преступника в свои руки. Потому что сейчас все от него за-
висит. Ни адвокат, ни прокурор, ни друзья-приятели не помогут! И ни  су-
дебной волокиты, ни кассационного обжалования! Все будет так, как  стар-
ший лейтенант Акимов решит: может засадить пулю в руку или в ногу, а мо-
жет - в голову или сердце.
   Ранил - закрутилась следственно-судебная машина: постановления, жало-
бы, передачи, свидания... А влепил пулю в лоб - и конец! Отвезли,  зары-
ли, и все дела...
   Виктор волокиты не любил, а потому решал радикально: команда -  выст-
рел - труп. И сам бандит больше никогда заложников не  захватит,  оружия
не поднимет, да вообще ничего плохого не сделает, и другим  наука!  Ведь
такой пример куда убедительней профилактических  бесед  и  телевизионных
передач на правовые темы. Потому как наглядней и доходчивей. Только  что
Сашок-корифан куражился, гранатой размахивал, ментам грозил. И  вдруг  -
трах! И он лежит спокойно рядом с собственными мозгами... И  второй  тут
же пушку бросил, будто руки обожгла, на колени упал, голову  обхватил  с
одной мыслью: хоть бы не положили рядом, хоть бы пожить  еще  малость...
Сразу все понимает, до самой души это понимание продирает и  соседям  по
камере потом будет убедительно рассказывать...
   Как и каждый снайпер, Виктор свой счет вел. Там, на  войне,  шестнад-
цать и здесь  семь.  Здесь  чаще  стремились  без  снайпера  обходиться,
"пр-хорошему" решать.
   Об одном таком случае он особенно жалеет.
   Четверо ублюдков детей захватили в заложники, целый класс. И  автобус
с водителем захватили. Детей в автобус - и на аэродром. Вертолет  потре-
бовали и деньги, пять миллионов долларов.
   Закрутилась обычная карусель: переговоры, высокое начальство,  к  аэ-
родрому каких только сил не подтянули - и батальон внутренних  войск,  и
ОМОН, и СОБР, и территориальная милиция, и транспортная... Группу  анти-
террора "Альфа" вызвали, спецподразделение МВД...
   А шестерка снайперов выгодные позиции выбрала, ожидает.  Тут  бандиты
допустили ошибку: вышли все четверо из автобуса, курят, советуются...
   Акимов, старший снайперской группы, берет на прицел одного, а  ребята
уже докладывают: готов, готов, готов...
   В результате - все на мушке. В двух по  одной  винтовке  нацелено,  в
двух - по две, для страховки.
   Виктор говорит в микрофон:
   - Готовы к поражению целей, ждем команды.
   А сам уже представляет: залп - и лежат эти долбаные террористы дохлы-
ми, все их требования - в заднице, СОБР одним броском у автобуса,  дети-
шек ведут к родителям... Те, бедные, убиваются за воротами, с  ума  схо-
дят.
   Но команды нет.
   Минута, две, три...
   Ребята из группы на связь выходят:
   - Второй поразить цель готов...
   - Четвертый Готов...
   - Шестой готов...
   Все готовы.
   Старший лейтенант Акимов снова в микрофон:
   - Цели захвачены, ждем команды.
   - Вас понял. Ждите команды.
   А команды нет.
   Когда долго целишься, затекает рука, палец на спуске немеет, глаз на-
чинает слезиться.
   Если поправляться - прицел собьешь, надо терпеть. Чем дольше терпишь,
тем больше вероятность промаха.
   Эти четверо докурили, огоньки окурков  рассыпались  по  бетону.  Один
вернулся в автобус. Трое стоят, спорят. Четвертый вышел, вынес еще пачку
сигарет. Скучились над зажигалкой. Сейчас не то что снайпер, любой  соб-
ровец из своей засады двумя очередями их покрошит!
   Нет команды!
   А тем временем руководители совещались.
   Литвинов свое мнение сразу высказал:
   - Валить!
   Командир ОМОНа:
   - Валить!
   Но у них вроде совещательный голос. Не им решение принимать.  Старший
оперативный начальник командует - генерал-майор Крамской. По своей линии
он здесь главный. Но тут же и областная власть  -  глава  администрации,
бывший партийный начальник Лыков.
   Начальнику УВД непривычно с ним не посоветоваться. Хотя только что  к
бандитам сам ходил, никто ему советов не давал. Но  личная  храбрость  -
одно, а управленческая смелость - другое.
   Советуется. Задумался Лыков.
   - А стопроцентную гарантию вы даете, что заложники не пострадают?
   Стопроцентных гарантий вообще на свете не бывает.  Особенно  в  таком
деле, объясняет Крамской. Лыкова это не радует. Он ведь  о  чем  думает?
"Вот санкционирую я сейчас стрельбу, а вдруг детей перебьют... И окажусь
крайним...
   А вслух говорит:
   - Я должен с Президентом посоветоваться.
   Старая партийная привычка. С одной стороны - лишний раз о себе напом-
нить, вот, мол, я каков - на переднем крае, с террористами воюю! С  дру-
гой - поддержку получить. Или, наоборот, неодобрение: смотрите там  дров
не наломайте! В любом случае с решением не ошибешься...
   Пошел Лыков с Президентом связываться.
   Литвинов аж зубами скрипит:

   - Неужели за каждого бандита надо с Президентом советоваться? На хре-
на тогда местные начальники нужны?
   Раньше за такие выпады ему в характеристику  "незрелость"  вписывали,
что на партийном новоязе означало нелояльность к руководящей и направля-
ющей силе. И продвигаться не давали, только в, Афган  и  продвинули  под
ножи и пули. Сейчас записывают "невыдержанность" и тоже не шибко им  до-
вольны.
   Четверка бандитов по второй сигарете докуривает. Смеркается.  Расплы-
ваются детали, но вероятность поражения целей все равно высока. Пока.
   Лыков добрался до помощника Президента, тот отвечает: связаться можно
будет через два часа...
   Спрятаться бы на эти два часа, да некуда, надо что-то  говорить.  Та-
кое, чтобы пообтекаемее...
   - Без стопроцентной гарантии действовать нельзя...
   Гениальная фраза. При любом исходе не придерешься.
   - Жду команды, - напоминает Акимов.
   - Огня не открывать!
   Ну и хер с вами! Передал группе:
   - Огня не открывать!
   А уже и не в кого открывать, террористы в  автобус  залезли  и  через
несколько минут начали детей в вертолет переводить.
   Шесть онемевших пальцев снялись с  чутких  спусковых  крючков,  шесть
слезящихся глаз оторвались от окуляров прицелов.
   Лопасти вертолета раскрутились, вскоре машина взмыла в чернеющее  не-
бо.
   Лыков вздохнул с облегчением: улетели, и слава Богу!
   И Крамской перевел дух: теперь другому генералу  брать  на  себя  от-
ветственность.
   Лишь родители детишек-заложников волосы на себе рвут.  Да  "незрелый"
Литвинов матерится:
   - А если они их выкидывать по одному начнут? Что тогда?!
   Но в тот раз все обошлось. И тиходонские руководители героями  стали:
как же, умело провели операцию, не допустили  кровопролития.  Вроде  все
хорошо. О! Через три недели еще захват заложников, на Ставрополье. Опять
вертолет требуют и доллары. Через месяц еще захват, третий! Через  месяц
- четвертый! И выстрелы, и трупы...
   Каждый раз схема одна, сценарий один, умные головы из МВД и ФСК  раз-
мышляют: почему так происходит, да кто всем руководит, да какая цель це-
лой череды однотипно спланированных акций...
   А простой снайпер первой категории старший лейтенант Акимов  знает  -
что да почему!
   Если бы шлепнули бандитскую четверку, то  ничего  дальше  и  не  было
бы... Ни второго захвата, ни третьего, ни четвертого, ни крови, ни  тру-
пов. Потому что пример крайне убедителен. И все  знают:  начнешь  захват
заложников - расшлепают на месте!
   А так пример обратный получился: возьми под прицел невинных  людей  и
сразу превратишься в важную фигуру! Большие начальники  с  тобой  почти-
тельно говорят, все просьбы выполняют. Хочешь вертолет -  на!  Оружие  -
бери! Наркоту - пожалуйста! Деньги? Выбирай - доллары,  марки,  фунты...
Красота! А то, что у тех до конца не вышло, так они сами дураки! А мы-то
умные, у нас выйдет...
   Снайпер мог только жалеть о том, что зло осталось  безнаказанным.  Он
был таким же орудием в  руках  руководителя  операции,  как  СВД  в  его
собственных руках. Винтовка не выстрелит, пока он не нажмет на спуск,  а
он не нажмет на спуск, пока не поступит команда.
   На крыше было жарко, Виктор достал платок, хотел прикрыть голову,  но
передумал и накрыл оптику. Опыт подсказывал, что сегодня  обойдутся  без
него. Мелькание в окне прекратилось, эфир успокаивался.
   - Кажется, отпирает...
   - Точно, дверь открылась... Выходит...
   - Все!
   Через пару минут дали сигнал общего отбоя. Акимов разрядил  винтовку,
зачехлил ее и направился к чердачной двери.
   Когда вернулись на базу и он переоделся, Литвинов сказал:
   - Я тебя поставил спецмероприятие обеспечивать  на  той  неделе.  Го-
товься.
   - Что за спецмероприятие?
   Литвинов пожал плечами.
   - Приказ: обеспечить. А что - сам не знаю.
   - Ну и ладно, обеспечим.
   Пожал старший лейтенант командиру руку и пошел домой - в коммуналку с
сохнущими посередине комнаты пеленками. Платили ему в СОБРе куда меньше,
чем Мастеру, и жил он не так комфортно и красиво.

                                 * * *

   Амбал пролежал пластом два дня, на третий стал ворочаться,  садиться,
а на шестой встал на ноги.
   Карманы оказались пустыми, ни любимого ножа, ни отобранных  у  мужика
денег. Башка сказал: когда, его бесчувственного  тащили,  Попугай  вроде
шмонать прикладывался. И потом на "пятачок" к проституткам бегал. На ка-
кие шиши?
   Попугай с возмущением от всего отперся, а на Башку буром  попер,  тот
хотел ухе морду бить, но Амбал запретил, защитил Попугая  и  вроде  даже
ему поверил. Это была хитрая и дальновидная политика, но  не  понимающий
ее Башка психанул и хотел уйти.
   - Погодь, - успокоил Амбал. - Большие дела намечаются, на  хер  обиды
разводить. Собирай ребят на вечер. Валька, Ржавого, Морду не надо... Ве-
ретено тоже позови.
   - А баб?
   - У тебя одно на уме! Кого сказал - и все!
   Попугай присутствовал здесь же, и подразумевалось, что он  тоже  при-
дет.
   Бросив недобрый взгляд на Попугая, Башка хлопнул дверью.
   - Жрать охота, - Амбал открыл холодильник. -  Посмотрим,  что  маманя
напиздила...
   Мать работала поваром в кафе за углом, проблем с  продуктами  в  доме
никогда не знали. Продуктовые карточки и многочасовые очереди  семьи  не
коснулись. Амбал в те времена подчищал холодильник и  продавал  хозяйкам
другого квартала яйца, масло, колбасу.  Матери  он  объяснял  опустевшие
полки хорошим аппетитом и угощением  друзей.  Но  она  как-то  дозналась
правду, устроила скандал, несколько раз вытянула сына шваброй по спине и
громко ругалась матом, крича, что из-за такого ублюдка может легко  ока-
заться в тюрьме.
   В конце концов Амбалу это надоело, он вырвал швабру и сказал:
   - Заткнись, а то ночью удавлю!
   Тогда он еще не вошел в силу и ножиком не обзавелся, а мать весила за
центнер и легко ворочала мешки с сахаром, но угроза подействовала.
   - Эх, нет отца, он бы с тебя шкуру спустил, - устало сказала она, вы-
ходя из комнаты.
   Отец был шофером и разбился, когда Саше Сомову исполнилось пять лет и
он еще не стал Амбалом. Хотя он с первого класса понял, что легче  всего
добиться желаемого силой, кличка прилепилась в четырнадцать,  когда  его
расперло вверх и в стороны и даже старшеклассники стали оказывать  знаки
уважения и дружеской расположенности. Тогда же он первый раз украл мопед
и впервые попал в милицию.
   Оказалось, что ничего особо страшного там нет. И хотя пацаны постарше
рассказывали, как буркают в кабинетах уголовного розыска,  инспектор  по
несовершеннолетним ничем не отличался от учительницы:  такая  же  полная
усталая тетенька; только в форме. И говорит то же, что и училка.
   Амбал пожарил яичницу и ел ее ложкой, вытирая губы  тыльной  стороной
ладони. Попугай от угощения отказался. Ему  была  неприятна  запущенная,
никогда не убиравшаяся квартира с ржавыми трубами в ванной и  засаленной
раковиной на кухне, да и Амбал, никогда не моющий руки...
   Попугай брезговал. В отличие от приятелей он рос в  полной  и  вполне
благополучной семье: отец заведовал лабораторией  проектного  института,
мать работала там же конструктором. Семья выписывала много газет и  жур-
налов, участвовала в заочных конкурсах радиослушателей и однажды выигра-
ла в какой-то викторине. Их фамилию назвали несколько раз и сыграли  лю-
бимую песню "Подмосковные вечера".
   Родители неплохо зарабатывали, каждый год Пикотины выезжали на  море,
и маленький Игорь с удовольствием строил крепости из песка и  "пек  бли-
ны", зашвыривая плоские камни так, чтобы они давали  рикошет  от  водной
поверхности.
   Уделяя внимание развитию сына, они обучали его музыке, фигурному  ка-
танию и большому теннису. Ни к чему  из  перечисленного  способностей  у
Игоря не было, он с трудом тянул лямку утомительных обязанностей и злил-
ся на свою беспомощность, а еще больше - на родителей, заставляющих  его
эту беспомощность ощущать.
   Он хотел быть "таким как все". Дворовые пацаны, свободные  от  беско-
нечных обязательств, целыми днями гойдали  по  проходнякам,  чердакам  и
подвалам, мастерили рогатки, и никто им ничего не запрещал.
   Несколько раз Игорь устраивал истерики, требуя свободы, но родители в
один голос объясняли, что полностью свободны только хулиганы, а  у  него
есть долг перед чудесной семьей, фамилию которой объявляли на весь Союз.
   Но та давняя победа в радиовикторине не помогала Игорю, когда у  него
выворачивали карманы в туалете, отпускали щелбаны на лестнице или кололи
булавкой прямо на уроке. Он пытался  самоутвердиться  за  счет  унижения
слабых: репрессировал младшеклассников, больно таскал за косы  девчонок,
а с Маринки Воропаевой на физкультуре стащил трусы.
   Это вызвало страшный скандал, обсуждение на педсовете и угрозу исклю-
чения. Будущий Попугай испугался, сник и убедился в несправедливости ми-
ра: то, что делали нехорошего ему, не привлекало  внимания  взрослых,  а
когда невинно пошутил он - на него обрушились все  силы  педагогического
коллектива.
   Ожидал он своей участи в компании грозы всей школы Сомова  по  кличке
Амбал. Общие переживания сближают, и Амбал, ожидавший неминуемого исклю-
чения за оскорбление директора, угостил Игоря сигаретой и назвал  "коре-
шем". Сам он тут же про это забыл и вспомнил несколько лет спустя, когда
Попугай стал проситься в команду. Если бы не покровительство Амбала,  то
обмочившемуся при испытании Попугаю не видать команды как своих ушей.
   Обретший защиту Попугай испытывал к Амбалу, Башке  и  другим  чувство
благодарности, хотя постоянно переносил от них насмешки  и  оскорбления.
Сейчас к этому добавлялось ощущение  вины  перед  обворованным  вожаком.
Правда, деньги пошли на благое дело: с каждым новым визитом  в  ларек  к
Ивану возня на топчане за занавеской доставляла  ему  все  большее  удо-
вольствие. В конце концов проклятый психологический барьер был сломан, и
Попугай посчитал, что стал настоящим мужчиной.
   - А на какие бабки ты к Ивану ходил? - спросил Амбал, доедая яичницу.
   Попугай кашлянул.
   - Дома шепнул.
   Украсть дома крупную сумму денег было  невозможно  по  самой  простой
причине: семья Пикотиных бедствовала. Проектный институт закрылся, роди-
тели лишились работы. Мать устроилась уборщицей в  гастроном  на  первом
этаже, отец сторожил склад стройматериалов. От предложений приятелей мо-
таться "челноками" в Турцию или реализовывать привезенные шмотки они от-
казывались, хотя эти занятия полностью решали материальные проблемы.
   Имея столь наглядный пример перед глазами, Попугай сделал вывод,  что
радиовикторины и большой теннис - не те занятия, на которые  стоит  тра-
тить время. Это полная фигня, как и  конструкторская  работа,  газеты  и
журналы. А "если уж ездить к морю, то к Эгейскому.
   Родители были умными, начитанными людьми с  высшим  образованием,  но
оказались в дураках. А Амбал, изгнанный из девятого класса и  не  прочи-
тавший ни одной книжки, может за вечер раздобыть пятьсот тысяч.  А  если
повезет, то и больше.
   Вопроса "с кого делать жизнь" перед Попугаем не стояло.
   - Слышь, Амбал, - шепотом сказал он. - Я знаю одного дядьку,  коллек-
ционера. Богатющий! Сейчас квартира пустая стоит...
   Амбал вымазал хлебом сковородку и бросил ее в раковину, а хлеб отпра-
вил в рот.
   - А он где?
   - В санаторий уехал.
   - Квартира на сигнализации?
   - Нет.
   - Откуда знаешь?
   - Был там несколько раз...
   Точнее, много десятков раз. Дядя Юра - давний друг отца. Сколько  раз
показывал Игорю монеты, ордена, надеялся заинтересовать, увлечь..."
   - Ладно, покажешь... Нам сейчас надо казну собрать.
   Амбал вышел куда-то, вернулся, держа руку за спиной.
   - Гражданин Пикотин? - Он попытался изобразить  официальный  тон,  но
вышло плохо - проскальзывали привычные блатные интонации.
   "Чего это он"? - подумал Попугай и на всякий случай сделал шаг назад.
   - Вы арестованы!
   Амбал выставил перед собой удостоверение Галенкова и ощерился в весе-
лой, по его мнению, улыбке.
   - Покажь!
   Попугай выхватил красную книжечку.
   - Ух" ты! Подполковник госбезопасности? Где взял?
   - Нашел.
   Попугай недоверчиво покрутил головой.
   - Ну да! Такими ксивами не разбрасываются!
   Амбал, не отвечая, спрятал документ и вместо  него  извлек  картонный
прямоугольник с красной полосой.
   - А это что?
   В глубине души Амбал понимал, что у Попугая башка работает лучше, чем
у кого-нибудь из команды. Но признавал это он крайне редко.  Сейчас  был
как раз такой случай.
   - Это?
   Попугай вертел карточку в руках. Проявить свою неосведомленность было
нельзя. И он ляпнул наобум:
   - Внутренний пропуск.
   - Да?
   Амбалу это ничего не сказало.
   - И какой с ним можно поиметь навар?
   - Навар?
   Попугай лихорадочно думал.
   - Позвонил в квартиру, показал: госбезопасность, будем делать  обыск!
Или на улице: пройдемте! И в подворотню...
   Он понимал, что говорит полную ерунду, но Амбалу идея понравилась.
   - А что, здорово! Только фотография не годится... Он совсем старый...
   - Можно переклеить... Только... Если там будет твоя фотка или  Ржаво-
го... Молодые ведь! А написано "подполковник". Подполковников  таких  не
бывает!
   Амбал отмахнулся.
   - Херня! Когда за яйца берут, кто будет разбираться! А фотку перекле-
им! У Башки есть керя, который ксивы мастырит... Только ты про это  мол-
чи!
   Вечером в подвале Амбал предложил корешам новые дела...
   - Сколько можно огрызки хватать, - ругаясь через слово, начал  он.  -
Сейчас у кого сила - у того все! Сраного дебила Рынду видели?  Раньше  я
бы ему за пазуху нассал, а теперь - по башке получил!
   - А я чуть пулю не схлопотал, - обиженно вякнул Башка.
   - Короче! Надо собирать казну, покупать стволы и посылать всех к дол-
баной матери! Чем мы хуже этого долбаного  Рынды?  Или  этого  долбаного
Баркаса!
   Злобно оскалившись, Амбал плюнул в угол.
   - Если бы у меня была пушка, я бы их на месте положил!
   Валек, Ржавый и Башка развалились на универсальной кушетке,  Веретено
и Попугай сидели на ящиках. То, что говорил Амбал, нравилось всем, кроме
Попугая. Он понимал: окружающая криминальная жизнь развивается по  своим
законам, там все взаимосвязано, и если даже жалкий недоумок Рында,  став
частью бригады, получил надежную защиту, то Баркас, которого знает  весь
город, окажется не по зубам ни Амбалу, ни всем им вместе взятым.
   Остальные не были склонны к абстрактным размышлениям и  долгосрочному
прогнозированию. Они опирались на простой опыт: если шесть против троих,
то троим дадут трендюлей. Но если у этих троих арматурные прутья или но-
жи, то выйдет наоборот. Два кулака сильней одного, нож - сильней кулака,
пистолет - сильней ножа!
   - Правильно, Амбал, - поддержал Ржавый - высокий крепкий бугай с тем-
но-рыжими, стриженными "горшком" волосами. - Пушки  достанем  -  наведем
шороху!
   Веретено с остервенением почесал маленькую пулевидную голову.
   - Болтали, что какие-то залетные предлагали стволы. По полтора  лимо-
на...
   Амбал насторожился.
   - От кого слышал?
   - От Шершня. Он их знает.
   - Нам нужно...
   Амбал ткнул в каждого, не считая Попугая, пальцем.
   - Пять дур. Хотя бы четыре...
   - Шесть лимонов.
   Башка выругался.
   - Это надо двенадцать гоп-стопов сделать...
   Наткнувшись на окаменевшее лицо Амбала, он осекся.
   - А если бесплатно взять? - сказал Ржавый. - Они не обидятся?
   - Правильно! - оживился Башка.
   - Что ж тут правильного, - угрюмо возразил Веретено. -  Они  ж  не  с
улицы придут - через Шершня... А он меня знает.
   - Значит, придется тебя грохнуть, - загоготал Ржавый. -  Или  Шершня.
Это выгодней, чем шесть лимонов платить!
   - Заткнись, мудила! - обиделся Веретено.
   - А ты что скажешь? - вдруг обратился Амбал к Попугаю.
   Все удивленно замолкли. Попугай напрягся.
   - У мента проще отобрать. Прыснул газом - и все!
   - Смотря какой мент, - поежился Веретено. - Если тихий - такой пустой
ходит. А если омоновец или опер вроде Лиса... Такой тебе яйца вмиг отор-
вет!
   - Что ты этого дьявола вспоминаешь, - выматерился Ржавый. - Он у меня
здо-о-ровый кусок здоровья забрал! Хорошо, что его свои упрятали...
   - Наш участковый спит на ходу, - снова заговорил Попугай. - А из  ко-
буры рукоятка торчит...
   Его внимательно слушали, и Попугаю это нравилось.
   - По субботам он в восемнадцатую квартиру шастает, к Лидке-буфетчице.
Это в тупике, за углом, под лестницей. Возвращается поздно и под газом.
   - Ладно, - подвел итог Амбал.
   - Вначале попробуем бабки собрать. Не получится - посмотрим...
   Квартиру дяди Юры по наводке Попугая взяли легко. Денег нашли  немно-
го, около ста тысяч, зато орденов и монет выгребли целую  наволочку.  Но
сбывать столь специфический товар оказалось непросто. На городской  тол-
кучке Веретено сдал золотые и серебряные монеты перекупщику, тот же взял
несколько орденов, содержащих драгоценные металлы.
   Все остальное Попугай, зайдя во двор с заведомо  ложной  надписью  на
заборе: "Туалета во дворе нет" - спустил в выгребную яму.
   Башка собирался вертануть чемодан у иностранных  туристов,  выгружаю-
щихся из автобуса возле гостиницы. Но удалось  схватить  только  дамскую
сумочку. После чего он бежал по главной улице города -  Большой  Садовой
до ближайшего проходняка, радуясь, что прохожие намертво отучены  реаги-
ровать на крик "держи вора! ".
   В сумочке оказались очки, пудреница, носовой платок,  мятные  конфеты
от кашля, записная книжка и маленький серебристый фотоаппарат. Когда его
раздвигали, раздался мягкий щелчок взводимого затвора,  при  нажатии  на
спусковую кнопку - двойной шелестящий звук открывающейся шторки.
   Мятные конфеты Башка ссосал, пудреницу  и  кружевной  платочек  отдал
Светке, сумочку подарил матери. Очки и записную книжку  он  выбросил,  а
фотоаппарат оставил себе. Пленку на всякий случай вынул и сжег. Где дос-
тать новую - Башка не знал, поэтому щелкал вхолостую, дурача приятелей и
пугая девчонок, застигнутых в не слишком целомудренных ситуациях.  Когда
забава наскучила, он забросил фотоаппарат на шифоньер и забыл о  нем  до
поры до времени.
   Если бы Башке сказали, что эта игрушка плюс некоторые его слова поло-
мают совершенно секретную правительственную операцию "Зет", нарушат пла-
ны киллера высокого класса по прозвищу Мастер и изменят развитие полити-
ческих событий на Кавказе, он бы никогда не поверил. Да и  никто  бы  не
поверил.

                                 * * *

   Курьер, посланный Гангреной в следственный изолятор с малевкой насчет
Быка, вернулся через восемь дней. Официально он был арестован  за  кражу
вывешенной на просушку шубы, одна женщина его опознала, да и он не отпи-
рался - признался, что взял шубу и обещал показать, куда спрятал.
   Но вдруг положение изменилось: свидетельница заявила, что не  уверена
в точности опознания, арестованный отказался от ранее данных  показаний,
шубу так и не нашли - дело лопнуло как мыльный пузырь.
   Привычно  пройдя  колготную  процедуру  освобождения  из-под  стражи,
курьер оказался за высокими  железными  воротами,  выкрашенными  зеленой
краской, пощурился на яркое солнце. Поглазел  на  гремящие  трамваи,  на
пестрые одежды прохожих, адаптируясь к воле. И хотя переходить из одного
мира в другой и обратно ему приходилось многократно, каждый раз он испы-
тывал острое чувство происходящих в нем изменений.
   В затхлом  вонючем  полумраке  зарешеченного  "дома  людей"  он  имел
большой вес и сразу занимал место Смотрящего, если, конечно, в "хате" не
оказывалось "законника". Но и в этом случае он становился правой  рукой,
потому что любой вор в законе знал, кто такой Клоп.
   Он имел самое удобное место и лучший кусок, к его услугам были "пету-
хи", а если захотеть - то можно попасть на пару часов в карцер вместе  с
зэчкой помоложе из женского отделения.
   Но главное - власть. Одно его слово имело большее значение, чем целая
речь секретаря обкома, или как их там сейчас называют,  потому  что  без
всяких преувеличений касалась жизни и смерти обитателей камерного мира.
   В киче не было неожиданностей: устоявшийся распорядок дня, одинаковый
во всех "домах" от Москвы до Магадана, обязательная пайка, хорошо знако-
мые "законы" и обычаи, толкователем которых он же и являлся.
   Вонь, непереносимая духота, влажные испарения, вши, тараканы и  крысы
не доставляли Клопу не то что страданий, но даже неудобств, он восприни-
мал их как обыденный элемент окружающей действительности.
   И все же, выходя за железные ворота СИЗО или ряды "колючки"  ИТК,  он
радовался воздуху, свету, солнцу, ветру, запросто проходящим рядом  жен-
щинам и другим приметам мира, в котором он не представлял собой  ничего.
Здесь не кормили по часам, жизнь не  была  известна  наперед,  никто  не
подкладывал кусок сала и не спрашивал совета. Все  вокруг  вертелось  по
непонятным, а в последнее время еще более непонятным  правилам  и  зако-
нам... Ему не было здесь места. Из большого мира воли он стремился в уз-
кий мирок общины, но там Клоп - Только рядовой  "брат",  не  входящий  в
число авторитетов.
   Долгие годы имелась у него тайная сила, потому что состоял на связи у
Лиса, чувствовал себя нужным и значимым не  только  "шестеркам"  "дома".
Лис держался уважительно, здоровался за руку, советовался... Эта секрет-
ная связь стала для Клопа необходимой,  а  Лис  из  курирующего  офицера
превратился в друга. Единственного друга за всю жизнь, пожалуй.
   Ни с кем другим Клоп работать не хотел и Лису  о  том  сказал.  Майор
поступил как друг - нигде его официально не зарегистрировал,  начальству
про него не сообщил. Так что в официальной сети секретных  агентов  Клоп
не числился, и когда Лис сел, единственная ниточка оборвалась - никто из
ментов его дернуть не мог.
   Клоп по Лису тосковал и за ним бы в зону пошел, но тот в особой, мен-
товской, не попадешь...
   Поозиравшись у железных ворот, привыкнув к яркому дню,  Клоп  перешел
наискосок трамвайную линию, выпил у уличного ларька три  кружки  пива  и
отправился к Черномору. Сегодня он мог прийти к нему напрямую,  в  обход
Гангрены, потому что нес важное сообщение.
   Ему пришлось подождать.
   Дежурившие у ворот Черт и Фома сказали, что у Отца представители  до-
нецких воров; Клоп сел на табуретку рядом  с  крылечком,  зажмурился  от
блеска золотой тарелки и погрузился в ожидание. Он умел ждать очень дол-
го.
   Наверху, у Черномора, шел довольно неприятный разговор.
   - Они не правы, что полезли в чужую зону - факт! И местного  замочили
в горячке - тоже неправильно... Но!
   Низенький и широкий Петрусь - пахан донецких - вскинул к небу  корот-
кий толстый палец.
   - И Шаман ваш не прав! Во-первых, это была и не его зона.  Во-вторых,
надо с разбора начинать, а не нападать - тогда и пики в ход не пойдут! А
в-третьих, разве можно руки рубить! Это уже беспредел! Наши сильно  воз-
мущались, хотели Тиходонску кровь пускать...
   Черномор нахмурился.
   - Если жить надоело!
   - И потом, он же двадцать лимонов за убитого назначил! А руку не пос-
читал! То, что нашими заработано и отобрано - не посчитал! - вмешался  в
разговор Трезубец - мощный хлопец с обритым черепом и могучими  покатыми
плечами.
   - А чего вы мне предъяву делаете? - недовольно спросил Черномор. - Те
- не ваши, эти - не мои. Пусть между собой и разбираются! Наши общины не
ссорились, претензий друг к другу нет.
   - Так-то оно так, - кивнул Петрусь. - Да не совсем. За город кто  от-
вечает? Воры отвечают, община. Зачем тебе тут стрельба и взрывы?  И  нам
ни к чему. Потому мы должны все раздоры прекратить.
   Трезубец громко высморкался в мятый платок.
   - Мы у себя уже прекратили. У нас просто: сказали - закон!  Но  двад-
цать лимонов пока в воздухе висят! И заложника Шаман оставил!
   Черномор задумался. Еще полгода назад Шаман выполнил бы его указание.
Сейчас он не был в этом уверен. Но терять лицо перед донецкими ворами он
не мог.
   Придвинув телефон, Черномор набрал номер.
   Шаман находился в кабинете над рынком. Напротив окна возвышалась гро-
мада собора, ярко сверкали под солнцем золоченые купола. Внизу  толклись
тысячи покупателей - временных подданных его царства,  сотни  постоянных
обделывали свои делишки, набивая карманы деньгами, из которых он  обяза-
тельно получит долю. Но сейчас он не смотрел в окно, не обращал внимания
на натужно гудящий человеческий муравейник.
   Он рассматривал  большой,  пахнущий  типографской  краской  плакат  с
собственным портретом и биографией кандидата в Законодательное  собрание
области Воронцова И. П.
   - Теперь Лучше, - наконец сказал Шаман, и державший  плакат  юрискон-
сульт рынка Хасьянов, он же руководитель инициативной группы по выдвиже-
нию кандидата, с облегчением перевел дух.
   Плакат печатался в третий раз, но первые два хозяин  забраковал.  Те-
перь с плаката смотрел молодой энергичный мужчина, прямой взгляд и  отк-
рытое лицо говорили о его несомненной честности, а  программа  кандидата
не могла оставить равнодушным ни одного избирателя.
   "Я вас накормлю вкусно, сытно и дешево!" - крупные буквы предвыборно-
го обещания бросались в глаза и намертво западали в душу.
   По субботам и последние три дня перед выборами рынок будет  торговать
по сниженным на двадцать процентов ценам. Это подкрепит убежденность до-
мохозяйки, сделавшей дешевые покупки, в  искренности  обещания,  повысит
настроение пенсионеру, даст пищу для размышлений вечно сомневающимся ин-
теллигентам, расположит рабочих, заинтересует безработных.
   Кстати, три дня перед выборами у мясного  павильона  будут  бесплатно
кормить наваристым борщом всех желающих - и  неимущих,  и  имущих.  Если
глава областной администрации, бывший товарищ, а  нынче  господин  Лыков
захочет отведать - и ему без всякой дискриминации поднесут полную тарел-
ку...
   А Лыкова предусмотрительный Воронцов пригласил. Вместе с другими  ру-
ководителями, газетчиками, телевизионщиками. Пусть все увидят  заботу  о
народе: еще и не выбрали в депутаты, а кандидат уже свою программу  реа-
лизует, кормит население! Значит, и дальше кормить будет!
   Народ доверчив, особенно когда сытость  почувствует.  Проголосуют  на
"ура"! И станет Иван Павлович Воронцов неприкасаемым: ни задержать  его,
ни обыскать, ни телефон прослушать...
   - Развешивайте плакаты и крутите всю эту лабуду, -  сказал  Шаман.  -
Кого надо в помощь - берите. Только Толстяка не трогайте, у него  сейчас
здесь уйма работы!
   Да, Толстяку и четырем бригадирам предстояло поработать с продавцами.
Убедить их несколько дней торговать в убыток. И не допустить, чтобы они,
суки, забастовали, оставив голыми прилавки! Впрочем, за такой исход  Ша-
ман не волновался.
   Зазвонил телефон. Шаман привычным жестом снял трубку.
   - Слушаю! - отвечал он всегда важным баритоном ответственного  работ-
ника.
   - Рад приветствовать, Ванечка, - раздался чуть глуховатый голос  Чер-
номора. - Поговорить бы надо.
   Черномор звонил крайне редко. Если что было нужно - присылал обезьяну
с отвратительной рожей и кличкой - Гангрена, от которого исходили  такие
биоволны явной угрозы, что и Толстяку, и самому Шаману становилось не по
себе.
   - Здравствуйте, Иван Сергеевич, - чуть помедлив, отозвался  Шаман.  -
Поговорить всегда с вами рад.
   - Вот и хорошо. Подъезжай ко мне прямо сейчас.
   - Чего не могу, того не могу. Меня же в Законодательное собрание выд-
вигают. Через полчаса встреча с избирателями.
   Несмотря на внешнюю обтекаемость и почтительность, ответ был исключи-
тельно дерзкий. Если Черномор приглашал к себе, отказываться  нельзя.  А
упоминание об избирателях вообще выделка чистой воды.  Черномор  тебя  и
твоих избирателей в гробу видал, политик хуев!
   - Эхма... Может, и мне в депутаты выдвинуться?  -  с  явной  издевкой
спросил Черномор.
   - И правда, попробуйте...
   В голосе Шамана тоже проскальзывали насмешливые нотки. Он поймал себя
на мысли, что впервые разговаривает с главарем воровской общины на  рав-
ных.
   - Ладно, Ванюша, хватит шутки  шутить,  -  доброжелательно  продолжил
Черномор. - Тут ко мне друзья приехали из Донецка. Постарше тех, что  ты
на "Супермаркете" взял. Поавторитетней. Моего уровня. Ты понял?
   - Да, - Шаман постарался сказать это  как  можно  безразличней,  хотя
сердце учащенно забилось. История с донецкими могла иметь  самые  неожи-
данные последствия. Особенно если вмешались тамошние воры.
   - Они просят, Ванюша, парнишку донецкого отпустить. Зачем он тебе? И,
от денег просят отступиться. Ты тоже в чем-то не прав.  Мальчонка  ихний
теперь инвалид. Пошумели, покричали, подрались - и хватит. Квиты!
   Шаман ждал.
   - Как считаешь, Ванечка? Надо просьбу уважить? Помоему, надо. Есть  в
ней свой резон!
   С самого начала разговора Шаман понял, о чем пойдет речь.  И  лихора-
дочно размышлял: стоит ли идти на уступки? С одной стороны, можно  залу-
питься. Но выигрыш небольшой - двадцать лимонов... Авторитета  не  доба-
вится. А неприятностей наживешь! Пожары на рынке начнутся, может,  взры-
вы... Больше потеряешь!
   - Раз вы просите, Иван Сергеевич... Надо согласиться. Только вы своим
друзьям и нашу просьбочку передайте: пусть ихние сюда не лезут.
   Шаман выдержал паузу и усилил нажим:
   - Мои-то ребята обозлены, друга потеряли, золотого парня. Поймают чу-
жака - могут что угодно сделать, у меня не спросят. И я не услежу...
   На том конце провода собеседник гулко откашлялся.
   - Спасибо, Ванюша, что просьбу моих друзей уважил. И к  моему  мнению
прислушался. Но уследить мы за всем обязаны, для того и  поставлены.  Ты
как освободишься, подъезжай, мы как раз об этом поговорим...
   Положив трубку, Черномор повернулся к Петрусю.
   - Все решили. У нас, как и у вас: сказали - закон.
   Он покривил душой, но донецкие воры  ушли  внешне  удовлетворенные  и
уверенные в том, что Черномор по-прежнему полностью  контролирует  Тихо-
донск.
   Почти сразу же появился Клоп.
   - Знаю, Петенька, ты все правильно передал, люди все как надо  сдела-
ли. Опустили беспредельщика, пусть будет другим наука.
   Черномор старался всегда говорить приветливо  и  ласково,  оправдывая
прозвище Отец. Но многие имели возможность  убедиться  в  обоснованности
его основной клички. И все знали, что пахан очень чуток.
   - Вижу, ты мне тоже весточку принес,  -  проговорил  он,  внимательно
вглядываясь в лицо Клопа. - И не очень хорошую!
   Клоп кивнул, подивившись проницательности пахана.
   - Крест малевки разослал. И в тюрьмы, и в зоны, и на волю.
   - У нас пока не было, - настороженно произнес Черномор, - И не слыша-
ли.
   - А по тюрьме ходит...
   - И что же там?
   Клоп опустил голову, чтобы не встречаться с главарем взглядом.
   - Пишет, что ты "закон" не блюдешь, замену ему не прислал. Что в  об-
щак кто хочет - дает, кто не хочет - не дает. А ты глаза закрыл и не ви-
дишь. Что зоны плохо греешь, ему помощи не даешь.
   - И что? - ледяным голосом спросил Черномор.
   - Хочет всеобщий сходняк собрать. Выйдет, осмотрится и соберет!
   - Пусть собирает, - пахан пожал плечами. - Я "закон" не нарушал, каз-
ну не присваивал, это всем известно. А если что  не  так  -  пусть  люди
спросят, я отвечу!
   Но, когда Клоп ушел, маска спокойствия сползла с Черномора.  Проблемы
с беженцами, залетными, неизбежная стычка с "новыми" и теперь еще это...
Очевидно, Крест ждал, что они поменяются местами: один на волю, второй -
в зону. Единственный вариант, когда не приходится делить власть.
   Однако в шестьдесят лет не хочется идти на нары. Особенно  из  нового
уютного дома, в котором уже наметил провести старость. За  это  Крест  и
уцепится: не оброс бы имуществом, как "закон" велит, не держался  бы  за
волю, исполнил бы свой долг "законника"...
   Сходки Черномор не боялся, никто не поддержит старорежимных  требова-
ний Креста.
   Но "зоновский вор" опасен и без сходки, сам по себе. Если  он  решит,
что Черномору надо сделать "правилку"...
   Заглянувший в комнату Фома не узнал хозяина.  За  столом,  оперевшись
щекой о ладонь, сидел удрученный, усталый человек, которому легко  можно
было дать его шестьдесят лет. А может быть, и больше.
   Повидавший виды Клоп понял, что принесенная им весть огорчила пахана.
Ясно и то, что предстоят большие внутренние разборки. Лис в таких ситуа-
циях оживлялся и с азартом инструктировал его: что кому сказать, да  что
узнать, да кому передать.
   Когда у воров сумятица, у ментов самая работа!
   Клоп медленно брел по улице, мысленно Пересказывая  Лису  происшедшие
события. Лис улыбался, потирал руки, хлопая его по плечу, и говорил: "Ну
ты даешь, Петруччо! Придется тебя брать в штат, на зарплату. Форму наде-
нешь - все девки твои будут!"
   Он любил так шутить. А теперь парится в зоне. В то время, как  морда-
тый участковый Гапаськов уже много лет берет взятки со всех с кого  мож-
но. И спокойно гуляет на свободе, только разжирел настолько, что  мундир
трещит по швам.
   "Нет в жизни справедливости!" - подумал Клоп.
   Не очень свежая мысль, и пришла она в голову не одному Клопу.


                            Глава четвертая
                                 ЗОНЫ

                                     Очень   часто  за   решеткой оказы-
                                     ваются  совсем  не те люди, которым
                                     там место. Столь  же  часто на воле
                                     спокойно живут отъявленные негодяи,
                                     которым самое место в тюрьме.

                                                       Наблюдения автора

   Утро в любой зоне начинается одинаково. Даже если это специальная зо-
на и кнопку побудочного звонка нажимает прокурор, советчик юстиции.  Ко-
нечно, бывший. А ныне спецзоновский "петух" Маргарита.
   В специальной зоне зэки отличаются от обитателей обычных  зон  только
прошлым, где они имели чины и звания, должности, кабинеты,  персональных
водителей, секретарш. Эта шелуха отлетела, сдутая приговором, а за  про-
волоку пришли обычные люди из мяса и костей, в обычной зэковской  одежде
- черных бушлатах, непомерно широких, обязательно лоснящихся на  заднице
штанах и тяжелых ботинках.
   Удостоверения, власть, ордена  и  медали,  многочисленные  подхалимы,
привычное окружение - все это кануло в вечность и никакой роли не  игра-
ет. Важна только сила духа, крепость характера, умение постоять за себя.
И прежняя должность может сыграть роль, только совсем не такую, к  кото-
рой привык ее обладатель.
   Зона есть зона "Бывшие" создают точно такой же мир, как обычные  зэки
в обычной колонии. Так же выстраивается иерархия  авторитетов,  мужиков,
петухов, обиженных.
   В авторитете бывшие сотрудники исправительно-трудовой системы  опера-
тивники тюрем, режимники СИЗО, начальники  отрядов  колоний.  Они  лучше
других знают зоновскую кухню, да и отношение к ним местного начальствую-
щего состава сочувствующее: "Сегодня ты, а завтра я."
   В авторитете и оперативники, особенно оперсостав уголовного  розыска.
Парни резкие, крученые, много чего знают - с ними лучше не связываться.
   Следующая козырная масть - сотрудники "силовых" подразделений. ОМОНа,
спецназа, групп захвата, специальных отрядов быстрого реагирования, осо-
бых оперативно-поисковых групп. Тут все ясно чуть что не  так,  вмиг  на
инвалидность переведут.
   Нейтральное отношение к основной массе зэков,  следователям,  гаишни-
кам, паспортистам, патрульным, участковым, кадровикам, дежурным,  дозна-
вателям... Это рабочий слой, "мужики". Они занимают промежуточное  поло-
жение между авторитетами и презираемым людом.
   На ступенях, идущих вниз, располагаются вначале  адвокаты  -  хитрая,
пронырливая и никчемная братия, не умеющая ничего,  кроме  как  "стричь"
клиента, обещая ему полное оправдание. Когда-то они ломали  дела  опера-
тивникам, ставили палки в колеса по работе,  потом  "остригали"  их  как
клиентов и ни хрена не смогли сделать. Или не захотели.  Или  не  сумели
Это не важно. Обещал вытащить и не вытащил - вот главное.
   Самая презираемая категория осужденных, копошащаяся на нижней ступени
иерархии специальной зоны, - судьи и  прокуроры.  Кабинетные  чиновники,
бумагомараки, они всегда пили из ментов кровь, то представление загонят,
то частное определение, то уголовное дело возбудят. Да и сюда  кто  всех
позагонял? Прокуроры дело раскручивали, срок  требовали,  а  судья  свой
проклятущий приговор нарисовал, неразборчивой закорючкой подмахнул, гер-
бовую печать тиснул и... здравствуй, спецзона!
   И пусть это другие судьи и прокуроры делали, не те, что тут,  "петух"
обязан всех желающих обслуживать и освобождение капитана через шесть лет
ничего не изменит.
   Жизнь "петуха" не только ночью, но и днем невеселая. За малейшее  не-
радение любой может трендюлей навешать, и начальник отряда либо помощник
дежурного без церемоний сапогом в копчик угостят. Мечется  он  меж  двух
огней, мельтешит, и тем и другим угодить старается. Подъем и  построение
- важный пункт режима, тут дневальному облажаться нельзя.
   Потому старается Маргарита, жмет изо всех сил кнопку, дребезжит  зво-
нок, вырывая зэков из спасительных снов в паскудную действительность.
   Лису как раз любимый сон снился, как он с Натахой сексом  занимается.
Не в самом начале, когда она стеснялась ноги как  следует  раздвинуть  и
показать, что у нее там такое есть. Тогда ему позволялось лишь  войти  и
сделать свое дело, а она воспринимала это как некую обязательную  безбо-
лезненную процедуру, связанную со стаскиванием трусиков:  гинекологичес-
кое зондирование или клизмирование, которую нужно  терпеливо  перенести.
Так и переносила: лежала спокойно,  смотрела  в  потолок,  иногда  ногти
рассматривала - не надо ли маникюр поправить, а такая необходимость час-
тенько была...
   Лис отдергается, отхрипит свое, а она спокойно спрашивает, как у док-
тора: "Можно одеваться?" И в зависимости от ответа либо быстро, как сол-
дат, натянет трусики и, если зима, колготки, а больше, как правило,  ни-
чего и не снималось, либо лежит в прежней позе, только белые тонкие нож-
ки плотно сведет, ожидает повторной процедуры.
   Хотя Лис свое получал и она послушно делала все, что он говорил:  пе-
ревернуться, на четвереньки, сверху  сесть  -  его  мужское  достоинство
страдало. И не оставляло ощущение, что рядом с ним специальная кукла для
секса, которые в изобилии производятся на тлетворном развращенном  Запа-
де.
   "Фригидная она, что ли? - спрашивал он себя. - Или темперамент север-
ный тому виной, латышка как-никак, хоть родилась и выросла  в  Тиходонс-
ке..."
   Большинству мужчин наплевать, что чувствует партнерша. И сам Лис  ни-
когда раньше этим не интересовался, да и Натаха привыкла: кончил мужик -
и доволен, а до нее дела нет. Поэтому удивлялась: что он выспрашивает да
интересуется? И отвечала одинаково: не волнуйся, все нормально...
   Раз у Лиса потерпевшим доктор-сексолог проходил, он и объяснил:  ско-
рей всего у нее "позднее зажигание". Ты уже отстрелялся, а она еще и  не
разогрелась. В принципе ей "долгоиграющий" мужик нужен. Но ты тоже впол-
не справишься. Надо просто предварительную подготовку проводить,  прелю-
дию...
   Натаха Лису была небезразлична, иногда он ее даже любил, поэтому  на-
чал стараться, разогревать девочку. И сразу дело на лад пошло.
   Такой вариант ему и снился: Натаха раскинулась настежь, длинные ножки
в коленях согнула, а он между ними сидит, средним пальцем правой руки  в
нежную скользкую плоть ныряет. Сколько раз Лис замечал,  если  у  женщин
соски розовые, то и здесь розовое. А у Натахи соски коричневые  и  внизу
все коричневое. Вначале ему это не нравилось, потом привык.
   Ныряет палец в горячую щель между вытарчивающими складками, левая ру-
ка на пушистом лобке, а большой палец поглаживает бугорок там,  где  эти
складки соединяются.
   Лис, конечно, заведен до предела, ждет с нетерпением,  лаская  Натаху
не только руками, но и взглядом.
   А она уже не бесчувственная кукла: напряглась вся, зубы стиснуты, ку-
лачки сжаты, глаза закрыты, румянец на щеках, дышит тяжело,  даже  тазом
начала двигать, чего никогда раньше не бывало... Значит, скоро  конечная
станция,  застонет,  охнет  паду  раз  грубым  голосом,  ей  обычно   не
свойственным и к нежному облику не подходящим, и расслабится, улыбнется,
откроет глаза: "Я уже. Теперь давай ты..." Или он раньше  присоединится,
и они одновременно влетят на конечную станцию...
   Звенит звонок, врывается в сон. Лис  удерживает  сладостную  картинку
потому, что надо облегчиться, "петухами" он брезгует  и  онанировать  не
хочет, только во снах разряжается. Сознание раздваивается: одна половина
понимает, что он спит, но от подъема никуда не деться, и он  уже  полуп-
роснулся, раз осознает происходящее. Во второй половине он  приникает  к
Натахе, соединяется с ней, яростно  вгоняет  в  нее  воспаленную  плоть,
чувствует ответные толчки и... Получилось, успел!
   Натаха исчезает, остается понимание полусна и  происшедшего  облегче-
ния, ощущение мокроты в трусах и мысль, что надо срочно  вымыться.  Цеп-
ляться за сон больше нет смысла, и Лис вываливается в реальный мир.
   Отряд медленно просыпается, все матерят Маргариту, бросают в него ки-
лограммовыми ботинками, но больше для порядка над зоной  резко  взревает
ревун и мощный динамик с короткими  промежутками  грохочет.  "Московское
время шесть часов. По ИТК-13 объявляется подъем!"
   Лис поднимается, натягивает зэковскую робу, уже не  испытывая  к  ней
такого отвращения, как в самом начале срока, втискивает ноги в негнущие-
ся ботинки и привычно отправляется по утреннему маршруту: туалет с неиз-
менной очередью жмущихся с ноги на ногу "мужиков" и умывальник  с  такой
же, только ухе не пересиливающей физиологическую потребность очередью.
   Лис в очередях не стоит, он "в авторитете", перед  ним  расступаются.
Обмывшись до пояса холодной водой, он подмылся,  не  снимая,  простирнул
спереди трусы, оттянув, выжал ткань. Высохнет на теле, не впервой.
   - Обтрухался? Тебе везет! - к соседнему крану стал Зотов, бывший кол-
лега, тоже начальник розыска. - У меня так не получается. И Маргарита  с
остальными надоели.
   Он осторожно сполоснул глаза, шумно высморкался, повернулся.
   - Слышь, кореш, в четвертый отряд майор с  Украины  прибыл,  говорят,
классно за щеку принимает. Хочешь, сходим перед отбоем?
   Лис дочистил зубы, сплюнул.
   Ну и рожа! Настоящий матерый зэчара! Он привык к мысли о  предстоящем
сроке - вот в чем дело. И переродился. А может, всегда был таким внутри,
а сейчас маскировочная шкура благопристойности сползла...
   - Без меня сходишь!
   Главное, не притерпеться к роли зэка, иначе - пропал! Он, Лис, не бу-
дет бить зону шесть лет! Недаром написал столько жалоб во все прокурорс-
кие и судебные инстанции! Вон копий - целая папка. И ответы: оснований к
пересмотру приговора нет!
   Как же нет, псы поганые, когда есть! Вы только дело поднимите да  до-
воды жалоб проверьте - все сразу ясно станет!
   Нет, не хотят возиться. Бил задержанного? Пистолетом угрожал? Даже на
видеопленку записано! Чего же в приговоре копаться...
   - Объявляется утреннее построение! - рявкнул динамик.
   Лис занял свое место в строю. Плечом к плечу на плацу  НТК-13  стояли
бывшие должностные лица, в основном менты. Статьи у них разнообразием не
отличались: причинение телесных повреждений, превышение власти,  получе-
ние взятки, у сотрудников вневедомственной охраны часты кражи охраняемо-
го имущества...
   У сержантов патрульно-постовой службы - в основном  мордобой,  мелкие
поборы, случаются изнасилования. У следователей, начальников подразделе-
ний и служб наиболее распространены взятки. У прокурорских и судейских -
сплошь взятки и должностной  подлог.  Советско-партийные  бонзы  -  тоже
сплошняком за взятки попадают. Они-то никакого отношения к  правоохрани-
тельным органам не имеют, по всем правилам должны в обычные зоны идти да
идейновоспитательную работу проводить с уголовниками, Но нет -  выхлопо-
тали себе льготу...
   Сам Лис всех, кто здесь парился, на две категории делил. Те,  кто  за
исполнение службы попал, - дело одно. Пусть неумело  или  нерадиво  долг
правили, но умысла гадкого, своекорыстного не имели. Вон Павлов,  дежур-
ный, связал буйствующего хулигана, да не уследил, тот на спину  перевер-
нулся и захлебнулся в собственной блевотине. Сенченко,  участковый,  до-
машнего Дебошира задерживал, тот активно сопротивлялся,  пришлось  взять
на прием, а шейный позвонок - хрусть! И лопнул... Патракиев, опер, квар-
тирного вора гнал, выстрелил вслед, а пуля тому плечо насквозь пробила и
прохожему в грудь. Сопкин, один против двоих,  увидел  нож  -  застрелил
обоих. А у второго ни ножа, ни кастета...
   По убеждению Лиса таких вообще сажать нельзя. Ну, а если все же госу-
дарство считает нужным как опасных преступников от общества изолировать,
то для них и должна быть специальная колония с  облегченным  режимом,  а
еще правильнее - просто поселение.
   Зато другие... Сержанты Петров и Заславский хватали у ресторана  под-
выпивших мужчин в приличном "прикиде", завозили за город, избивали  пал-
ками до полусмерти, ценности, деньги, вещи забирали и выкидывали бедолаг
в придорожную канаву. Разбойники в форме, еб их мать! Дудорин из  спецп-
риемника задержанных баб трахал. Метелкин, участковый, по пьянке к граж-
данину пристал, драку затеял, глаз выбил. Иванов, опер,  любовника  жены
избил и по сфабрикованному материалу на три дня в  КПЗ  засунул  Лескин,
судья, ча взятки преступникам меру пресечения смягчал да условные приго-
воры выносил. И остальные хищники, которые хапали что могли, гребли  под
себя изо всех сил, должность как кормушку использовали во вред закону...
   Вот эту вторую категорию Лис бы в общие зоны направил. Раз они  обыч-
ные уголовники, то пусть с уголовниками и  разбираются,  хотя  результат
таких разборок известен заранее... Или в спецзону, но другую, на каторж-
ные работы!
   - Коренев!
   - Я! - гаркнул Лис как и положено.
   - Костиков!
   - Я, - отозвался младший лейтенант, осужденный  за  шесть  квартирных
краж и два грабежа.
   - Котенев!
   - Я, - откликнулся сержант, изнасиловавший четырнадцатилетнюю  девоч-
ку.
   - Котелевский!
   - Я, - пробасил гигант-старлей, неправильно применивший оружие.
   - Кофейкин!
   - Я, - вякнул боров-прокурор, выпускавший за взятки преступников, ко-
торых с таким трудом устанавливали и задерживали Лис и его товарищи.
   Сейчас все стояли бок о бок в одной шеренге, и закон не  делал  между
ними никаких различий.
   Лис считал это крайней несправедливостью.
   Свое осуждение он тоже считал несправедливым. Хотя действительно сде-
лал то, что написано в приговоре. И даже больше. Но, во-первых, все, что
он делал, было направлено на обуздание уголовной сволочи. Никаких  шкур-
ных, корыстных интересов он не имел. И если приходилось нарушать  закон,
то только потому, что он связывал руки.  А  если  закон  мешал  наказать
опасного негодяя, он действовал вопреки закону.
   Во-вторых, многие переступают через закон, когда он им мешает, и при-
чем совершенно безнаказанно А его подставили. Хряк Бобовкин  -  вот  кто
это сделал С мальчишки-эксперта какой спрос заснял на свою камеру и  от-
дал пленку. Хотя тоже должен соображать что хорошо, что плохо Трупто при
нем выкапывали.
   Перекличка закончилась. Отряд строем двинулся в  столовую.  Там  было
душно, гремели ложки, миски и кружки. Привычно покрикивали раздатчики. В
углу у своего стола жались "петухи", им предстояло получать еду  в  пос-
леднюю очередь. Бац! Бац! Главный "петух" Котенев  съездил  по  мордасам
Зинке и Маргарите. Остальные засмеялись. У них  тоже  существовала  своя
иерархия, а главпетух поддерживал строгую дисциплину.
   К Лису подошел маленький шустрый  Шворкин  -  дежурный  вытрезвителя,
насмерть забивший "выступавшего" клиента.
   - Из Тиходонска бумага пришла насчет тебя, - зашептал он в самое ухо.
- Чтоб проверили причастность к убийству какого-то Сахно или Сихно... Ты
чего, правда, кого-то грохнул?
   Лис оскалился.
   - А тебе поручили проверить?
   - Что ты, я так спросил, - испугался Шворкин. Он убирал в  помещениях
штаба колонии и слышал много разговоров, не предназначенных  для  посто-
ронних ушей. А Лис вступился за него,  когда  трое  зэков  вознамерились
учинить расправу с несостоятельным карточным должником.
   Драка вышла отчаянной, с применением палок и заточек, потому произве-
ла на Шворкина сильное впечатление. Благодарность к спасителю перевесила
страх перед администрацией, и бывший дежурный стал  исправно  передавать
Лису интересующую информацию. Он, конечно, не знал, что  схватка  не  на
жизнь, а на смерть была искусной имитацией, да и  никто,  кроме  Лиса  и
трех его агентов, не мог об этом догадаться, потому что палки,  заточки,
удары и синяки - все было настоящим.
   Мастер оперативных комбинаций, майор Коренев проводил их всегда очень
убедительно, чтобы самый хитрый и изощренный противник не мог ничего за-
подозрить. Кроме тщательной подготовки, успех ему обеспечивала  внутрен-
няя решимость добиться цели любой ценой. И если бы  на  Шворкина  напали
по-настоящему, он все равно встрял бы и дрался всерьез, до конца. И  все
равно Шворкин исправно носил бы ему сообщения о  происходящем  в  штабе,
так же, как делали это многие другие обитатели специальной колонии.
   В служебных аттестациях майора Коренева отмечались блестящие  способ-
ности к оперативной работе. После осуждения они никуда не исчезли, пото-
му он заплел зону агентурной сетью более плотной, чем сеть четырех  сот-
рудников оперчасти ИТК-13, возглавляемых майором Сазоновым. Вдобавок  ко
всему многие секретные агенты администрации  делились  информацией  и  с
ним, поэтому Лис был в курсе большинства разработок Сазонова.
   Поскольку информация имеет обыкновение утекать  в  обе  стороны,  на-
чальник оперчасти знал о деятельности Лиса, несколько раз вызывал его  к
себе и окольными путями заводил разговоры о сотрудничестве.
   Лис отшучивался:
   - Если узнаю о заговоре против власти или о подготовке убийства, обя-
зательно сообщу. А остальную информацию я не запоминаю.
   В обычной колонии "кум" обязательно запрессовал бы несговорчивого зэ-
ка. Но Сазонов поулыбался в ответ и проводил бывшего коллегу  до  дверей
кабинета.
   Вообще, и начальник "тринадцатой",  подполковник  Жистовский,  и  его
подчиненные находились в довольно двусмысленном положении. С одной  сто-
роны, они должны были "исправлять и перевоспитывать"  обычных  уголовных
преступников, осужденных областными и верховными республиканскими  суда-
ми. Процесс исправительно-трудового воздействия включал в себя  и  целый
букет репрессий - от штрафного изолятора до дубинок охочих  до  расправы
прапорщиков войскового наряда.
   С другой стороны, к "обычному уголовному преступнику" мог  заехать  с
визитом какой-нибудь министр, сопровождаемый начальником УВД или  проку-
рором области. А бывало, что приговор вдруг отменяли,  и  вчерашний  зэк
взлетал опять в высшие сферы власти... А как прикажете "перевоспитывать"
недавнего первого зама министра внутренних дел - фактически главную  фи-
гуру в системе МВД, у которого в высоких кабинетах остались многочислен-
ные друзья-приятели?
   Администрации спецзоны приходилось проявлять гибкость  и  дипломатич-
ность, направляя острие перевоспитания в основном на младший  и  средний
начсостав, осужденный за кражи, грабежи и рукоприкладство. Ибо чем  выше
прошлая должность нынешнего зэка и чем крупнее сумма полученных им  взя-
ток, тем большая вероятность отмены приговора или помилования  с  полной
реабилитацией. Так, полностью оправданы и вернулись  на  родину  героями
матерые расхитители и взяточники, осужденные по узбекским делам Не имею-
щий собственного родственного клана, первый зам МВД протоптался  в  зоне
подольше, но в конце концов дружеские связи сработали и ему тоже скости-
ли оставшуюся часть срока.
   Лис, конечно, не относился к "сильным мира сего", но хороший опер то-
же способен доставить зоновскому коллеге немало  неприятностей,  поэтому
дальновидный Сазонов прессовать его не стал, предпочтя  сохранить  нейт-
ральные отношения.
   И по-прежнему часть информаторов на встречи с сотрудниками  оперчасти
спешит, а часть с Лисом информацией делится.
   - Еще что?
   Лис гипнотизирующим взглядом впился в Шворкина,  и  тот  сморщил  ма-
ленький лобик, искренне стараясь не забыть ничего важного.
   - Запрос прислали: дать предложения по статьям, подпадающим  под  ам-
нистию. Вроде к концу года объявят...
   - Еще!
   - Циркуляр по усилению борьбы с побегами... И вроде все...
   Лис кивнул, и Шворкин  исчез  с  облегчением  человека,  выполнившего
сложную, но необходимую работу. Сегодня еще пять-семь доверенных лиц со-
общат Кореневу, что делается в отрядах, какие задачи ставит  перед  сек-
ретными сотрудниками оперчасть, что  произошло  в  администрации,  какие
официальные и неофициальные вести поступили с воли.
   Лишенный специального звания "майор милиции" и разжалованный с  долж-
ности начальника уголовного розыска Центрального РОВД города Тиходонска,
осужденный Коренев продолжал заниматься работой, составляющей смысл  его
жизни.
   Коренев прослужил в милиции четырнадцать лет. Специфика  этой  службы
такова, что каждый день она преподносит тебе уроки, дает богатейший жиз-
ненный материал, который следует хорошо усвоить и уметь  использовать  в
дальнейшем. Если ты умеешь  делать  выводы  из  ситуаций,  преподносимых
службой, то останешься в живых и можешь продвинуться по должностным сту-
пеням. Если нет - сгниешь в яме либо засохнешь на исполнительских ролях.
   В двадцать один год он надел милицейскую форму и сел на  заднее  про-
давленное сиденье раздолбанного  патрульного  УАЗа.  Старшим  патрульной
группы был двадцативосъмилетний старшина Кирсанов, баранку крутил  мили-
ционершофер Веснин.
   Запомнился первый нарушитель - крепкий, расстегнутый до пояса  мужик,
который в изрядном подпитии учинил дебош на  Большой  Садовой.  Гуляющий
народ обходил бурный водоворот человеческих тел, из которого  доносилась
отборная матерщина вперемешку со страшными угрозами.
   Когда скрипнули тормоза патрульного автомобиля,  мгновенно  собралась
толпа, жаждущая острого зрелища. Коренев не знал, как следует  поступать
в таких случаях, и рассчитывал поучиться у  старших  товарищей,  но  те,
оказывается, не собирались ничему учить, а хотели сами посмотреть, каков
новичок в деле.
   - Давай, - лениво бросил Кирсанов, облокотившись на открытую  дверцу,
вот и вся учеба.
   Полукруг зевак предупредительно расступился, и  Коренев  увидел  двух
мужчин с разбитыми носами и победителя, того самого  крепкого  мужика  с
распахнутой волосатой грудью. Он двинулся вперед, решив, что сориентиру-
ется по ходу развивающихся событий; когда расстояние сократилось до двух
метров, он испугался собственного незнания: какие  слова  говорить,  как
именно выступать от лица закона, представителем которого он,  по  словам
командира взвода, теперь является.
   Но, опьяненный кровью противников и сладкий вкусом победы мужик  бро-
сился на него и тем спас положение, потому что отслуживший два с полови-
ной года в оперативной бригаде дивизии внутренних войск рядовой  Коренев
хорошо знал, как себя вести в случае прямого нападения.
   Сделав обманный выпад, он ушел с линии атаки, захватил мужика за руку
и выполнил подсечку. Когда тот врезался мордой в асфальт, Коренев завер-
нул ему руку к затылку, подхватил локтевым сгибом под горло и резко пос-
тавил на ноги, после чего повел хрипящего хулигана к машине.
   Кирсанов уже распахнул заднюю дверь, и Коренев забросил  задержанного
в "собачник" - крохотный отсек, отгороженный от салона густой  проволоч-
ной сеткой.
   - Молодец!
   Старший наряда хлопнул новичка по плечу.
   За этот вечер их экипаж произвел еще  несколько  задержаний.  Дубинок
тогда не было, приходилось обходиться руками и ногами. Кирсанов и Веснин
специальными приемами не владели,  но  управлялись  с  правонарушителями
сноровисто и быстро.
   Потом они выехали на вокзальную площадь, въезд на которую по бюрокра-
тическому чиновничьему идиотизму был запрещен, что не  мешало  провожаю-
щим, встречающим, таксистам и частным извозчикам  поступать  вполне  ес-
тественно и удобно, подъезжая поближе к перрону.
   Кирсанов проверил документы у водителей трех стоящих с краю автомашин
и оштрафовал каждого на один рубль. Коренев удивился, так как в их функ-
ции такая работа не входила, периодически  на  вокзальной  площади  сви-
репствовали гаишники. К тому же здесь скопилось несколько сотен  автомо-
билей.
   - Почему только троих? - поинтересовался он.
   - Так нас же трое, - не вполне понятно объяснил старшина.
   Все прояснилось немного позднее. Патрульный автомобиль остановился  у
служебного входа вокзального ресторана. Вслед за коллегами Коренев вошел
в небольшой зал с четырьмя столиками, один из которых был тут же  накрыт
проворной официанткой, явно знающей, что от нее требуется.
   Она принесла каждому по овощному салату со сметаной, тарелке наварис-
того борща и шницелю с жареной картошкой В завершение поставила на  стол
стаканы с вкусным горячим чаем.
   Следуя примеру новых товарищей, проголодавшийся Коренев  с  аппетитом
ел, стараясь не думать, что в кармане у него только сорок копеек.
   - Два девяносто, - сообщила официантка, когда пришло время  рассчиты-
ваться, и Кирсанов широким жестом положил на стол три рублевых бумажки.
   - Я отдам с получки, - сказал Коренев, когда они вернулись к машине.
   Коллеги рассмеялись.
   - Чудик, мы же на всех заработали, - пояснил старшина Новичок, обуре-
ваемый сомнениями, некоторое время молчал, но потом не выдержал.
   - А так разве можно?
   - Конечно, - уверенно кивнул Кирсанов. - У нас ночное  дежурство  Нас
обязаны накормить горячим обедом. Но никто этого никогда  не  делал,  не
делает и делать не будет. Значит, надо самим  о  себе  позаботиться.  Ты
согласен?
   Коренев пожал плечами.
   - За деньги граждан? Не знаю...
   - Они же нарушили, - вмешался в разговор Веснин. - Заехали под  знак.
Гаишник сдернул бы с каждого трояк. А так они довольны -  легко  отдела-
лись.
   - Самое главное - не зарываться, - продолжил Кирсанов. -  Никогда  не
наглей, имей совесть, веди себя по-человечески. Если бы  мы  всех  здесь
остригли, это было бы хамство. А то, что вынужденно взяли себе на  обед,
ничего страшного.
   - Но не по закону...
   - Законы очень хитро написаны. Ты лучше на людей смотри.  Зря  их  не
обижай. Вот сейчас кто-нибудь возмущался, скандалил, грозился жалобой?
   - Да нет...
   - Это главное. Потому что я с подходом, вежливо, культурно. "Вы нару-
шили, штраф один рубль". А человек сам знает, что нарушил. И что рубль -
по-божески. Он на нас не в обиде. Значит, все в порядке.
   Это был первый урок житейской милицейской мудрости, полученный  моло-
дым Кореневым. Впоследствии он понял, что ему повезло с экипажем. Многие
"потрошили" задержанных, снимали с пьяных часы, норовили  трахнуть  под-
вернувшуюся женщину. Кирсанов и Веснин вели себя очень  умеренно  и  до-
вольствовались минимально необходимым. Кстати, жалоб на них  никогда  не
поступало.
   Немало полезных уроков получил Коренев, перейдя в  уголовный  розыск.
Поначалу его прикрепили к Ларченкову, но тот никогда  не  расставался  с
Босяковым, поэтому стажировку молодой опер проходил сразу у двоих.
   Так втроем они и выехали на заяву о бытовом хулиганстве. Вроде мелочь
- не разбойное нападение, не ножевое ранение, не групповая драка.  Прие-
хал, забрал перебравшего мужика, отвез в отдел  и  посадил  в  клетку  -
пусть охолонет, пока протокол составляют. Так бывает  в  девяносто  пяти
случаях из ста.
   Но случаются особые ситуации, когда сталкиваешься  не  с  подвыпившим
дебоширом, а замордованным работой, водкой, семьей и опостылевшим  бытом
до ручки самоубийцей, пока еще дышащим и активно функционирующим, но ухе
поставившем крест на своей неудавшейся  жизни,  налитым  опасной  черной
злобой на весь окружающий мир и тех, кто собирается его пережить.
   На эти пять процентов и приходятся нелепые дикие случаи,  когда  при-
бывший на рядовую семейную ссору наряд в упор расстреливается из  двуст-
волки, либо сунувшийся в дверь участковый получает топором по  голове...
Каждый такой факт вызывает резонанс в милицейской среде,  но  постепенно
забывается как нетипичный. И при  выезде  на  бытовое  ориентируются  на
стандартные, не представляющие опасности, развязки.
   Они подъехали к неказистому частному дому, маленький кругленький Лар-
ченков и высокий худощавый Босяков переговорили с встретившей машину хо-
зяйкой и махнули в глубину двора.
   - Там, в сарае...
   Коренев понял, что его снова испытывают, и пошел в указанном  направ-
лении.
   В сарае был полумрак, пьяный до остекленения мужик сидел на  табурет-
ке, привалившись к верстаку, заставленному пустыми бутылками и остатками
жалкой закуски. Коренев хотел подойти к нему  и  вывести  к  машине,  но
что-то заставило обернуться, за дверью стоял еще один, с бледным до  си-
невы лицом и растрепанными волосами, в поднятой руке он сжимал молоток.
   Коренев поймал кисть и без особого труда выдернул  инструмент,  после
чего толкнул противника, и тот повалился на пол рядом с собутыльником.
   В это время в сарай ртутным шариком  вкатился  Ларченков,  в  дверном
проеме мрачно застыл его напарник.
   - Ну что, молодой, получилось? - покровительственно спросил маленький
опер и вдруг увидел молоток, который Коренев так и держал в руке.
   - А это что? - угрожающе процедил он.
   - Вон у того отобрал, - показал Коренев. -  Стоял  сзади,  замахивал-
ся...
   Ртутный шарик накатился на растрепанного и стал множеством рук и ног,
замелькавших с невиданной скоростью. Сильные удары сотрясали скорчившее-
ся тело, раздавались хрипы, стоны, утробное мычание.
   - Не надо, Иван, - проговорил Коренев - Он же мне ничего не сделал!
   - Когда сделает - поздно будет! - Босяков переступил порог и  присое-
динился к товарищу Они преимущественно работали  ногами,  и  впечатление
было такое, будто месят глину.
   "Насмерть забьют!" - подумал Коренев и еще раз  попытался  прекратить
расправу. Но опера знали какой-то неизвестный еще ему предел и  внезапно
оставили бездыханное тело в покое.
   Нагнувшись к стеклянному мужику, Босяков расчетливо  бухнул  его  под
глаз и по сопатке. Брызнула кровь.
   - Обоюдная драка, - удовлетворенно сказал опер - Потащили их в  маши-
ну...
   Вечером, в конце смены, когда распили для снятия стресса бутылку вод-
ки на троих, Коренев вернулся к вопросу, мучившему его весь день.
   - За что вы этого алкаша так? Он мне ничего не сделал  Только  поднял
молоток, и все. Даже не сопротивлялся
   - Думаешь, мы его за тебя били? - скривился Ларченков. - Нет! Мы  ему
урок давали, на мента свою грязную лапу не поднимай! Особенно  с  желез-
кой! И будь спокоен, он этот урок запомнит на всю жизнь! И другим  расс-
кажет, и те тоже задумаются!
   - Он же пьяный. Небось и не запомнил за что.
   - Не-е-ет! Все, что их касается, они прекрасно помнят! Вот если бы он
тебе череп проломил, ты бы сейчас валялся в реанимации или в морге, а он
бы клялся, что ничего не помнит!
   А ведь верно! Не обернись он интуитивно - вполне мог получить  молот-
ком по башке! Коренев ощутил холодок запоздалого страха. И расправа  над
лохматым пропойцей уже не казалась бессмысленной и жестокой.
   В то время менты еще горой стояли друг за друга. Любой  выпад  против
милицейской формы воспринимался как личное оскорбление. И  урки  боялись
не абстрактного закона - плевали они на закон, - а вполне конкретных лю-
дей -  Ларченкова,  Босякова,  Сизова,  Голованова  Попозже,  лет  через
пять-шесть, стали бояться и Коренева.
   В восемьдесят первом участковый Сартанов  остановил  угнанный  "моск-
вич". Заявлений об угоне еще не поступило, капитан действовал  интуитив-
но, чем-то не понравился крадущийся по темным улицам автомобиль,  насто-
рожил угрюмый, в низко надвинутой на глаза кепке водитель. Это был Лешка
Осин, сын директора крупного гастронома, приблатненный штемп, считающий,
что ему море до колено и сам черт не брат. Основания для таких представ-
лений давала физическая сила, полное пренебрежение к окружающим,  деньги
и связи отца и немалый опыт вседозволенности и  безнаказанности.  Сейчас
он ехал "рассчитаться" с отвергнувшей его девушкой и ее  парнем,  но  на
пути случайно оказался Сартанов, вежливо спросивший документы и тем  пе-
речеркнувший дальнейшие планы.
   Двумя выстрелами из обреза Лешка разворотил капитану живот и рванул с
места, потому что привык доводить то, что хочется, до конца, несмотря на
любые препятствия.
   Скорее всего ему удалось бы скрыться, а может, и  застрелить  "прови-
нившуюся" парочку, но участковый был не один, в  тени  стояла  машина  с
внештатником, тот рванул в погоню, ревя без остановки  сигналом,  словно
сиреной. Среагировавшие на шум патрули перекрыли дорогу "москвичу", и не
успевший перезарядить обрез убийца был задержан на  северном  выезде  из
города.
   К месту задержания подъехали Ларченков, Босяков и Коренев, а на  дру-
гой машине - Голованов и Карнач. "Москвич" стоял на обочине  у  высокого
кювета. Прикованный наручниками к рулю, Лешка презрительно  рассматривал
стоящих полукругом ментов.
   - Эй! кто-нибудь, отцу позвоните! - приказным тоном распорядился  он.
- Отец за это заплатит, хорошо заплатит!
   - Как там Сашка? - спросил в микрофон рации Ларченков.
   - Вместо живота месиво, - донеслось сквозь треск эфира. - Кишки  впе-
ремешку с клочьями шинели. Не жилец!
   - Так ему, пидорасту, и надо! - зло сплюнул Осин. - Чтоб не лез!
   Это он сказал напрасно. Четыре фигуры в форме отстегнули наручники  и
вытащили его из машины.
   - Вы что, охуели?! - ярился он. - Отец - член горкома,  друг  первого
секретаря!
   Все знали, что сынок говорит правду. Но сейчас дружба отца с секрета-
рем горкома не могла помочь Лешке Осину.  Его  били  вчетвером,  Коренев
только пару раз врезал в перекошенный, выкрикивающий ругательства и  уг-
розы рот и отошел в сторону, наблюдал.
   Очень быстро Осин перестал ругаться и угрожать, теперь он выл с обре-
ченностью загнанной в угол бешеной собаки, потом стал плакать и молить о
пощаде и, наконец, замолчал, дергаясь на  пыльном  асфальте  загородного
шоссе в такт расчетливым безжалостным ударам.
   В наблюдавшем расправу Кореневе поднималось  чувство  протеста  перед
столь явной жестокостью, но он подавлял его, понимая необходимость  воз-
даяния соразмерно тяжести содеянного.
   Чинящие суровую справедливость коллеги обессилели настолько, что про-
махнувшийся мимо цели Ларченков растянулся  на  асфальте  рядом  с  бес-
чувственным убийцей. Остальные уже тоже не могли  продолжать  экзекуцию,
но чувство справедливости еще не было утолено.
   Босяков вернулся к "москвичу" и вытащил из салона запримеченный ранее
старый аккумулятор. Шатаясь, он дотащил  тяжеленную  черную  коробку  до
нужного места и уронил на что-то мягкое. Потом они с Ларченковьш вздыма-
ли аккумулятор на вытянутых руках вверх и со всхлипом облегчения  отпус-
кали. Произведя это несколько раз, опера плюхнулись на жухлую траву обо-
чины - дрожащие ноги не держали и долго чиркали отбитыми руками  спички,
пока не смогли закурить. За аккумулятор взялись Голованов и Карнач...
   Коренев был уверен, что Осин убит, но ошибся. Отдохнув,  Ларченков  с
напарником подтащили его к "москвичу".
   - Помоги! - бросил Ларченков, и Коренев подбежал открыть дверцу.
   Изуродованное лицо убийцы оказалось совсем рядом, и в свете фар Коре-
нев увидел, что зрачки глаз Осина "плавают",  описывая  круги  в  разные
стороны.
   Усадив убийцу за руль, "москвич" столкнули под откос.  Несколько  раз
перевернувшись, машина замерла на боку. Нелепо крутились колеса.
   - Может, поджечь? - размышлял вслух Карнач.
   - Меру знать надо! - устало выдохнул Ларченков.
   Через несколько минут прибыла машина со следователем, начался  осмотр
места происшествия. А вскоре прикатил и Осин-старший, собственной персо-
ной, видно, кто-то из ментов все же соблазнился посулами и позвонил.
   Но он уже не мог помочь своего ублюдку-сыну. И никого из присутствую-
щих не волновало -  удастся  ли  привлечь  Лешку  к  ответственности  да
сколько ему дадут. Ментовская  справедливость  восторжествовала,  а  это
главное.
   Через час весь милицейский гарнизон, а через  три  -  криминальный  и
околокриминальный мир Тиходонска знали, что убийца мента получил по зас-
лугам. И это имело большое профилактическое значение.
   Лешкин папаша поднял большой шум, прокуратура начала проверку,  Коре-
нева, как и других присутствовавших на месте события, вызывали для  дачи
объяснений.
   Объяснения у всех сходились: пытаясь избежать задержания,  преступник
не справился с управлением и свалился под откос. Этой  версии  держались
намертво, хотя врачи дали заключение о том, что  количество  и  характер
травм не соответствуют картине  дорожно-транспортного  происшествия.  Но
врачам насчет травм виднее, а менты что знали - сказали. Так дело и заг-
лохло.
   Это тоже послужило молодому оперу хорошим уроком.
   Завтрак в ИТК-13 закончился, отряды строились для развода на работу.

                                 * * *

   Олег Васильевич Калашников собирался на любовное  свидание.  Лизавета
была уже подготовлена: выкупана с шампунем, спрыснута одеколоном, вкусно
накормлена и меланхолично дожидалась своего часа. Любовные утехи  с  ней
Оплачивались по высшим ставкам, хотя она не отличалась особым искусством
или темпераментом, скорее наоборот, предельно безразлично  относилась  к
партнеру, позволяя беспрепятственно копошиться в себе - и только. Не от-
личалась она и привлекательностью:  самая  замухрышистая  проститутка  с
Центрального рынка рядом с ней казалась бы королевой красоты.
   Дело в том, что Лизавета была свиньей, не в  переносном,  а  в  самом
прямом смысле. Она имела вес почти полтора центнера и до сих пор избега-
ла ножа только  потому,  что  зэки,  обслуживающие  подсобное  хозяйство
ИТК-8, приспособили ее для других целей.
   Спокойный характер и противоположный обитателям зоны пол обеспечивали
ей постоянный успех, а ее покровителям - весьма ощутимый доход.  Правда,
им тоже приходилось трудиться: тщательно вымыть, поскрести щеткой,  нао-
деколонить. На крестец Лизавете клали порнографические фотографии, кото-
рые очередной счастливчик рассматривал во время "сеанса". Ну и, конечно,
приходилось быть рядом, чтобы обеспечить ее хорошее поведение.
   Визит самого Креста был ответственным испытанием для обслуги, хотя он
ничего и не платил. Для пахана зоны могли и бабу привести, но он не  хо-
тел тратить на подобные мероприятия общаковые деньги, а  самое  главное,
за двенадцать лет отсидки отвык от баб, приспособившись к зэковским спо-
собам интимной жизни: "петухам", посаженным в валенном, чтобы  не  куса-
лись и не царапались, кошкам да Лизавете.
   Но свидание не состоялось.
   Прибывший с последним этапом зэк неожиданно объявил себя вором в  за-
коне. Поскольку Крест готовился к освобождению, он должен  был  передать
вновь прибывшему общак и верховную власть в зоне. Но пахан не  собирался
этого делать.
   - Я такого вора не знаю, - сказал он своим приближенным. - С ним  еще
разобраться надо!
   Хотя высокий ранг прибывшего подтвердили в  поступившей  малевке  из-
вестные урки, решение Креста не изменилось. Он вызвал претендента к себе
для разбора.
   Тот явился один, хотя уже имел собственную свиту. Но поскольку  слово
Креста являлось законом, до его одобрения никто не посмел  бы  поддержи-
вать неизвестного авторитета.
   Крест сидел на кровати в королевском углу. Помещение отряда  очистили
от посторонних, только шесть "торпед" из личной охраны  почтительно  за-
мерли у входа, следя за каждым движением пахана и вместе с тем не  слыша
ни одного слова.
   Претендент, подойдя, поздоровался и опустился на табурет,  подчеркнув
тем самым, что занимает равное с Крестом положение. Он был среднего рос-
та, широк в плечах, без татуировок на видимых частях тела.
   - Значит, говоришь, вор? Законник?
   - Точно, - уголок рта недовольно дернулся.
   - И как зовут?
   - Калган, - он отвечал с явным принуждением.
   Крест никогда не слышал такой клички. И воры не появляются  на  голом
месте. Если бы не подтверждающая малевка, он бы решил,  что  это  просто
наглый самозванец. Но такого на его памяти еще не было. Случается, выду-
мывают себе заслуги, но присвоить высший ранг...  Нет,  такого  действи-
тельно не могло быть.
   - Где тебя короновали?
   - В Москве.
   Держался Калган очень уверенно и спокойно, как  человек,  чувствующий
свою правоту и силу.
   - Кто?
   - Бесо, Гарик, Метла.
   Крест задумался. Это были авторитетные воры.
   - Сними рубашку.
   Чуть помедлив, Калган разделся.
   Знаки на теле говорят куда больше, чем слова. Но  татуировок,  свиде-
тельствующих о длительном зоновском  стаже,  отражающих  продвижение  по
ступеням иерархии, у незнакомца не было. Лишь сердце,  пронзенное  двумя
кинжалами на левом предплечье. Такое колет себе агрессивная шелупень.
   - Где зону топтал? И сколько?
   - В молодости год оттянул за хулиганку. ИТК-7 под Ленинградом.
   Крест начал закипать. Он уже понял, с кем имеет дело.  Один  из  "но-
вых", баклан, чье место у параши... Или купил корону, или получил в счет
совместных  дел  и  взаимных  расчетов.  Таких   называют   "скороспелый
апельсин".
   - Кого из воров знаешь?
   - Бесо, Гарика, Метлу.
   - Еще?
   Калган пожал, плечами.
   - Мало, что ли?
   Крест сказал длинную фразу на "фене". Собеседник не отреагировал.
   - Не понял?
   - Нет. Я и иностранного не знаю.
   - А как в "хату" входят?
   Калган вновь пожал плечами.
   - Зачем мне все это? Приняли как положено. На воле  я  в  авторитете.
Всех знаю, меня все знают.
   - А как ты думал зону на себя брать? Кто тебя в других "домах" послу-
шает? Кто твое имя знает? Кто твои малевки примет?
   Собеседник Креста презрительно усмехнулся.
   - Через волю что угодно устрою!
   Вор долго смотрел на "апельсина" тяжелым, давящим взглядом.
   - И голодовку по всему краю объявишь? И зоны на бунт  поднимешь?  Как
же ты это сделаешь через волю-то?
   Вместо ответа Калган презрительно сплюнул на пол.
   Ни один мускул не дрогнул на лице Креста. Он  поднял  палец.  Шестеро
мордоворотов мигом оказались рядом. Они видели, что сделал новичок, и им
все было ясно. Плевать в "хате" нельзя. Это плевок на весь  уклад  жизни
"людей", крайняя степень неуважения к их миру. Настоящий вор не позволит
себе такого. И не только вор - ни жулик, ни фраер, ни мужик  не  посмеют
плевать в "доме"! Козел последний подобной штуки не выкинет!
   Кто же тогда этот фофан,  выдающий  себя  за  "законника"?  Засланный
мент?!
   По выражениям лиц "торпед" Калган понял, что упорол серьезный  косяк.
Спокойствие и уверенность стали его покидать.
   - Что за базар? - развязно, с блатной интонацией спросил он. Но никто
не обращал на него внимания. "Торпеды" ждали слова хозяина.
   - Это не вор, это "апельсин", - вынес приговор Крест. - Его коронова-
ли авторитетные люди, но они ошиблись, и зона ошибку поправит. Пусть жи-
вет "мужиком", а там видно будет...
   Мордовороты расслабились.
   - "Апельсины" наших понятий не знают, поэтому он здесь плюнул.  Дайте
ведро и тряпку, он вымоет пол...
   Калган вскочил.
   - Найдите "шестерку" пол мыть!
   - Ты и есть "шестерка", - прежним ровным тоном продолжил Крест.  -  А
если откажешься, ночевать будешь в петушином кутке.
   "Апельсин" плюхнулся обратно на табурет.
   - Чтобы он запомнил свою ошибку, звать мы его отныне будем Плевком.
   Через полчаса "апельсин" закончил мыть пол. Работа была нетрудной, но
позорной: даже настоящий вор, выполнив ее, утрачивал звание и авторитет.
Крест удовлетворенно хмыкнул. В жизни случается всякое: когда нет хозяи-
на зоны, "апельсин" может занять это место. Но теперь "апельсина" Калга-
на больше не существует, есть "мужик" Плевок. И даже когда Крест  уйдет,
Плевок уже не сможет подняться, какие бы малевки ни приходили с  воли  и
какие бы авторитеты их ни подписывали.
   Вернувшись в свой отряд, Плевок обнаружил, что на занятом  им  лучшем
месте у окна восседает прежний хозяин, а его постель валяется  на  полу.
Он остановился в замешательстве. Что делать?  Отряд  с  интересом  ждал.
Прикинув шансы, Плевок собрал вещи и направился к двери, где на сквозня-
ке имелось свободное место.
   А Крест тем временем объявил сходку авторитетов. Не считая его  само-
го, собрались шесть человек. Пятеро имели ранг "жулика" - самый  высокий
в криминальной иерархии перед высшим званием "вора в законе". В принципе
любого из них могли короновать, но по авторитету и заслугам реально спо-
собен на это претендовать только Клешня. Шестой -  Ус  -  был  "козырным
фраером" - тоже высокая масть, но не дающая права на коронацию.  Значит,
с биографией что-то не так: в пионеры поступал, в комсомол, может, в ар-
мии служил... Раз с молодых лет себя от  сотрудничества  с  властями  не
уберег, на самый верх путь закрыт! Командуй "мужиками", "честными  фрае-
рами", с "жуликами" держись на равных, но "вором в законе" тебе  не  бы-
вать!
   Крест молча рассматривал собравшихся. Ус  гораздо  сообразительней  и
хитрей Клешни, авторитет у них примерно равный,  и  правильней  было  бы
именно Уса назначить Смотрящим зоны. Но для Клешни "держать" зону полез-
ней - это зачтется при коронации. А "закон" требует помогать перспектив-
ным ворам...
   Крест тяжело вздохнул.
   - К нам на зону пришел баклан, принятый в "законники", - медленно на-
чал он. - Как его приняли авторитеты, я не знаю. Как они за него  в  ма-
левке поручились - тоже не знаю. Я ему должен был зону передать. А вмес-
то этого заставил пол вымыть.
   - Согнул значит! Это правильно. Чтоб потом его поднимать не начали...
   Крест взглянул на Уса. Он все схватил на  лету.  А  Клешня  вытаращил
глаза и что-то жует.
   - Клешня!
   - А! - вскинулся тот и перестал жевать.
   - Зачем я "апельсина" заставил пол мыть?
   - Да чтобы опомоить падлу! Пусть все знают, что зона таких не призна-
ет!
   Ус улыбался. Он всегда говорил, что дальше собственного  хера  Клешня
не видит. Но назначать придется все равно Клешню. "Закон" так просто на-
рушать нельзя.
   - Правильно, - кивнул Крест, поддерживая будущего Смотрящего Все рав-
но, кроме Уса, никто ничего не понял. По уровню развития все пятеро  жу-
ликов одинаковы.
   - Вместо себя Смотрящим зоны я оставляю Клешню. Завтра начнем переда-
чу общака и обсуждение всех дел...
   После сходки к Кресту подошел Ус.
   - Сейчас многих просто так в "законники" принимают, - сказал  он.  Ус
зарулил в зону недавно, месяцев семь назад, и был в курсе всех новшеств,
происходящих на воле. - "Новые" силу набрали, наши с ними часто вязаться
не хотят. К тому же те бабки отстегивают, по своим каналам вопросы  важ-
ные решают... Связи-то у них крутые! Ну  попросится  ихний  авторитет  в
"законники" - жалко, что ли! Собрались и приняли.  Даже  тех  принимают,
кто вообще в зоне не топтался!
   Крест недоверчиво покрутил головой. Он уже не раз слышал подобные ис-
тории, а сегодня воочию увидел  "скороспелого  апельсина",  но  поверить
всему этому было трудно.
   - А куда же люди смотрят, община? Надо сходняк собрать, разбор устро-
ить и на правилку поставить! Так "закон" требует, и всегда так и было!
   Ус махнул рукой.
   - Сейчас все по-другому. Изменилось  все.  В  зоне  меньше,  на  воле
больше. Да и зоны разные есть. В некоторых "взломщики  мохнатых  сейфов"
авторитетами ходят. Даже в Смотрящие попадают!
   - Не может быть, - Крест насупил густые черные брови.
   - Все сейчас может быть. Все!
   Ус внимательно смотрел на пахана, будто  не  решаясь  сказать  что-то
еще.
   "Может, обиделся, что не его назначил?" - подумал Крест.
   - Ты обещал "огнедувку" показать, - напомнил Ус  -  Времени  остается
мало...
   - Пойдем, спирт в ШИЗО отправим, и покажу.
   Крест шел впереди - высокий, сутулый в обычной одежде - серые  брюки,
зеленая клетчатая рубашка с засученными рукавами, легкие босоножки. Это,
пожалуй, единственная привилегия, которую он  себе  позволял.  Авторитет
должен быть скромным, подавать пример другим - так говорит "закон".
   Но Ус знал: в криминальном мире, как  и  в  обычном,  те,  кто  имеет
власть, редко сохраняют скромность. Чаще  происходит  другое,  авторитет
вообще утрачивает чувство меры! Еще в строгие застойные годы в одной  из
зон Средней Азии пахан соорудил себе бетонный бункер и жил  в  нем  -  с
прислугой, поварами, охраной, бабами... Говорят, начальника колонии при-
нимал с докладом в определенным дни и часы! Когда это дело выплыло нару-
жу, бункер взорвали, колонию расформировали, начальство разогнали, а па-
хана отправили на Дальний Восток лес валить.
   Отправка спирта происходила в каптерке второго отряда. Штрафной  изо-
лятор прислал ксиву: хотят с кайфом отметить сорокалетие Бунчика.  Пере-
возчиком вызвался быть Рябой, он уже переправлял таким манером водку.
   Ус внимательно изучал зэковские хитрости и потому с интересом  наблю-
дал за процедурой.
   Рябого посадили на табурет, и он привычно открыл рот, обнажив бледные
десны, утыканные кое-где остатками зубов. Передача большой партии  "гре-
ва" - операция очень важная и ответственная, от ее успеха зависит в  ко-
нечном счете авторитет пахана: способен он поддержать  братву  или  нет.
Поэтому, как правило, он сам ею и руководит.
   Сегодня "заряжал" Рябого Клешня, Крест наблюдал со стороны  и  вмеши-
ваться явно не собирался. Клешня извлек из кармана  презерватив  и  нес-
колько раз с силой растянул, разводя руки не  менее,  чем  на  полметра.
Зрачки Рябого задвигались в такт увеличению и сокращению резиновой  киш-
ки, он явно хотел что-то сказать, но, забыв, что еще не получил  "начин-
ку", боялся закрыть рот.
   - Чего, Рябой, хочешь гандон по делу использовать? - гоготнул Клешня.
- Да еще небось с бабой?
   - Откуда ты его вынул? - настороженно спросил Рябой. -  Может,  он  и
правда того...
   - Сейчас на вкус попробуешь и узнаешь, - продолжал веселиться Клешня.
   Ус подумал, что это он делает зря. Не следует нервировать перевозчика
перед столь ответственным делом.
   Крест подумал о том же самом.
   - Не боись, Рябой, - успокаивающе сказал он. - Гандон новый, из  пач-
ки. Разве можно своих братьев помоить!
   Рябой успокоился и снова открыл рот.
   - Глотай!
   Клешня скользящей петлей из толстой нитки перехватил горловину  рези-
нового сосуда и, удерживая ее, сунул обвисший мешочек между языком и не-
бом.
   Давясь, Рябой сделал несколько глотательных движений. Глаза его выпу-
чились, лицо побагровело.
   - Залей немного, - негромко подсказал Крест. - Тогда заглотнуть  лег-
че...
   "Ассистент" немедленно подал откупоренную бутылку "Ройяла", и Клешня,
вставив  горлышко  в  презерватив,  плеснул  немного  огненной  жидкости
внутрь.
   Рябой глотнул еще раз, напрягся...
   - Прошло. Теперь лей. Только тонкой струйкой, - руководил Крест.
   Клешня в точности выполнил указание. Под  тяжестью  спирта  резиновая
кишка растягивалась и все глубже и глубже уходила в пищевод. Рябой  ста-
рательно дышал носом, глаза его налились кровью, на лбу выступили  круп-
ные капли пота.
   Минут через пять литровая бутылка опустела. Ее содержимое покоилось в
желудке Рябого, отделенное от истосковавшейся по алкоголю слизистой тон-
ким слоем резины.
   Клешня затянул петлю на  горловине  импровизированного  резервуара  и
стал медленно отпускать нитку. Рябой судорожно глотал. Наконец он  пере-
вел дух, и лицо начало  приобретать  обычный  цвет.  Теперь  наполненный
спиртом презерватив полностью находился в желудке. Клешня привязал нитку
к одному из зубов.
   - Готово.
   Рябой закрыл рот.
   - Ну и муторное дело! Сколько раз, а никак не привыкну.
   Он выматерился.
   - Что ребятам передать?
   - Бунчика поздравишь. И скажешь,  что  этот  "грев"  новый  Смотрящий
прислал.
   Крест похлопал перевозчика по плечу.
   - Давай. Нечего время проводить.
   Рябой встал, осторожно пощупал раздувшийся живот.
   - Счастливо оставаться.
   Он вышел из каптерки.
   - И ты шевелись!
   Несильно, но расчетливо Клешня ударил "ассистента" по носу.  Брызнула
кровь. "Ассистент" бросился следом за перевозчиком.
   - Стекло разбейте для верности! - крикнул вслед Клешня.
   Через час после оформления документов Рябой за драку будет водворен в
штрафной изолятор. Там за нитку вытянут горловину презерватива и,  пере-
вернув перевозчика вниз головой, выльют спирт в подставленный сосуд. По-
том легко вытащат пустую резинку.
   Спирт и в зоне редкость, а в особо охраняемом  штрафном  изоляторе  -
вообще невиданная вещь. Ребята будут  рады.  Забалдеют,  повеселятся.  А
главное, почувствуют, кто в зоне хозяин. Кто может  братву  "подогреть",
поддержать в трудную минуту. И лишний раз убедятся, что воровская дружба
сильней любого режима...
   Так думали Крест и Клешня, а Ус задумался о другом.
   - Спирт так уже передавали? - внезапно спросил он.
   - Водку передавали, - ответил Крест. - А что?
   - Может резину разъесть...
   Клешня пренебрежительно махнул рукой.
   - Херня! Нечего пургу гнать!
   Он уже вошел в роль Смотрящего и был горд первой  удачно  проведенной
акцией.
   Впрочем, удачным оказалось только ее начало. Через полчаса Рябой умер
в дежурной части колонии. То ли кто-то из прапорщиков саданул его в  жи-
вот, то ли действительно разъело резину. Как бы то ни  было,  перевозчик
скончался от отравления спиртом.
   Об этом случае по зоне ходило много пересудов. Зэки спорили  -  можно
ли завидовать такой смерти. В конце концов решили, что не стоит. Если бы
Рябой засадил литр спирта обычным способом да под хорошую закусь,  тогда
да! А когда разлилось в желудке - какой кайф...
   Первая операция нового Смотрящего провалилась, и это оказалось симво-
личным. Через полгода сходняк зоны заменил его на Уса. Тому  хоть  и  не
светило стать "законником", но голова работала хорошо, к  тому  же  знал
почти все зоновские примочки. Одну из  самых  сложных  -  "огнедувку"  -
Крест показал ему сразу после того, как "зарядили" несчастного Рябого.
   Крест ревниво относился к зэковским хитростям, считая, что их следует
держать в тайне и передавать только самым проверенным  и  преданным  во-
ровскому делу. Но Усу многое показал. Как топор бросать, чтобы  башку  с
десяти метров срубить. Как землю из подкопа прятать. Как бритвенным лез-
вием с щелчка глаз выбить. Как правильно  ложку  заточить,  чтоб  вместо
финки была. И "огнедувку" уже перед самым освобождением.
   Чтобы никто не видел, Крест завел Уса к себе в  биндежку  -  довольно
просторную каморку, выгороженную в помещении  вещевого  склада,  где  он
числился кладовщиком. В условиях зоны, где постоянная скученность и тол-
чея, позволить себе место уединения может только пахан да еще  несколько
авторитетов, и то, если повезет.
   Заперевшись, Крест положил на ящик кусок арматурного прута,  рассыпал
горкой коробок спичек. Оторвал кусок  газеты,  свернул  трубочкой,  тща-
тельно отрегулировал диаметр, обильно послюнил.
   - Смотри, - сказал он Усу и машинально огляделся по  сторонам.  -  Не
подглядывает ли кто посторонний.
   Чиркнув спичкой, он поднес ее к отрезку прута и принялся дуть  сквозь
сделанную трубочку. Желтое пламя выдвинулось острым синим язычком и лиз-
нуло покрытый ржавчиной металл. Крест  ловко  подставлял  новые  спички,
умело поддерживая режим горения и поддува. Когда на пруте появилось  уг-
лубление, он чуть провернул его и продолжал поворачивать до тех пор, по-
ка арматуру не охватило кольцо газопламенного надреза.
   Ус впитывал каждое движение пахана.
   Мерно посвистывал выдыхаемый им воздух, чуть слышно шипело  голубова-
тое пламя. Оно освещало широкий раздвоенный подбородок, покрытый начина-
ющей седеть щетиной, узкие напряженно сжатые губы,  кривой  расплющенный
нос. В зачерненных тенью провалах глазниц вспыхивали искорки  отражающе-
гося в глазах огня.
   Впечатлительному человеку это зрелище должно было показаться зловещим
тем более, что железный прут толщиной с палец каким-то  сверхъестествен-
ным образом пережигался на глазах.
   Но Ус не страдал повышенной эмоциональностью. Он прикидывал -  сможет
ли сделать то же самое, и понимал, что без дополнительных разъяснений  и
долгих тренировок у него ничего не выйдет.
   Пламя погасло.
   Крест легко переломил прут.
   - Видишь, еще остались спички. На решетку расход побольше.  И  ломать
труднее, лучше чем-нибудь поддеть.
   - А приходилось?
   Крест кивнул.
   - Братву в побег отправлял. Мне-то зачем бежать, я здесь был нужен.
   Еще с час Ус расспрашивал пахана о тонкостях "огнедувки", тот подроб-
но объяснял. Потом "козырный  фраер"  ушел  на  вечернее  построение,  а
Крест, заперевшись, лег на раскладушку и задумался.
   Он не был на воле много лет, и, судя по всему, там произошли  большие
перемены. Настолько большие, что Черномор уже не соблюдает "закон" и  не
направил никого ему на замену. Приходилось оставлять зону  в  ненадежных
руках. Клешня долго не продержится.
   А на воле неизбежно придется разбираться с Черномором.
   До освобождения Кресту оставалось десять дней. И ему было о чем поду-
мать

                                 * * *

   Лис работал в первом цехе на участке деревообработки.  В  отличие  от
лакопропитки и клеевого здесь была нормальная атмосфера, пахло  опилками
и разогретым металлом станков.
   Глядя на выходящую из-под резца широкую, норовящую тут же  свернуться
в кольцо стружку, вынимая готовую деталь и зажимая в  шаблон  заготовку,
Лис напряженно обдумывал способ выйти на волю. Он уже  сделал  все,  что
мог. Главное доказательство его вины, положенное в основу приговора, те-
перь доказывало прямо противоположное. Но никого из судейских  и  проку-
рорских чиновников это не интересовало Приводимые им в жалобах доводы  с
ходу отвергались.
   Обычно, побившись о глухую стену бюрократического нежелания вникать в
суть чужих проблем, осужденный смирялся и начинал мотать  срок,  надеясь
на помилование, условно-досрочное освобождение, амнистию или побег.
   Но амнистии и помилования случаются редко, ждать УД О - дело долгое и
муторное, надо отмотать две трети срока, да неизвестно - сочтет ли адми-
нистрация, что ты исправился и перевоспитался.  Единственное,  что  пол-
ностью зависит от самого зэка - побег. Однако из тринадцатой побегов  не
бывает. В отличие от настоящих уголовников здешний контингент не приспо-
соблен к жизни на нелегальном положении.
   Его не ждут на многочисленных "малинах" и "хазах",  ему  негде  взять
надежную "ксиву", у него нет приемлемых способов добывать "бабки", он не
может вернуться к привычному образу жизни, а главное - он неспособен пе-
реносить постоянный стресс от страха ежеминутного разоблачения.
   Лис хорошо знал это, так как испытал все прелести подпольной жизни на
себе. Он просчитал свой арест и скрылся, у него были надежные документы,
оружие, широкая агентурная сеть... Не было одного: способности жить  не-
легалом. Он выдержал три месяца, успел нейтрализовать  доказательства  и
сдался, надеясь получить оправдательный приговор и возможность свободно,
без всякой маскировки, ходить по улицам... Но ошибся в расчетах.
   Лис не относился к людям, складывающим лапки перед трудностями. Он не
собирался отбывать оставшиеся пять с половиной лет срока. Но, чтобы сра-
ботал взведенный им механизм освобождения, должен был найтись хоть  один
добросовестный и неравнодушный чиновник, со вниманием проверивший то,  о
чем он пишет. Собственный опыт показал, что в системе тиходонского  пра-
восудия, да и в вышестоящих инстанциях такого чиновника не оказалось, во
всяком случае, с его жалобами неравнодушный человек не встретился.
   Значит... Надо заставить равнодушного проявить внимание и  человечес-
кое участие. В нынешнее время этого добиваются элементарным подкупом. Но
у Лиса не было ни денег, ни желания прибегать к подкупу, ни людей, умею-
щих давать взятки, если бы он все же этот способ избрал.
   Он обдумывал другие пути...

   Натаха прислала в письме вырезку из газеты об убийстве судьи  Шпарко-
вой. Лис всегда раньше уважал бабу Веру, потому что она  влупливала  из-
ловленным им бандитам на полную катушку. И ему самому воткнула шесть лет
без всяких скидок на прошлые заслуги, а ходатайство о проведении повтор-
ной экспертизы видеопленки назвала "милицейской  штучкой":  "Вы  бросьте
здесь свои милицейские штучки!"
   Все это не способствовало укреплению теплых чувств к  Шпарковой,  но,
узнав об убийстве, Лис, во-первых, пожалел ее,  а  во-вторых,  придумал,
какую пользу можно извлечь из столь прискорбного факта.
   Изощренный мозг мгновенно прокрутил план оперативной комбинации,  пе-
ребрал возможные варианты, прикинул вероятность успеха каждого  из  них.
Страх за свою собственную шкуру делает человека очень внимательным, доб-
росовестным и неравнодушным. Исходя из этого,  Лис  и  выстроил  цепочку
действий, следствием которых должен стать пересмотр  приговора.  Но  ему
необходимы помощники. Двое: теневой и официальный.
   Мысленно перебрав картотеку теневых помощников,  Лис  остановился  на
Клопе. С официальными дело обстояло и проще, и  сложнее.  Проще  потому,
что имелась единственная кандидатура - Натаха. А сложнее оттого, что не-
известно - справится ли она с поручением.
   "Должна все сделать как надо!" - успокоил Лис сам себя.  Теперь  надо
было ждать длительного свидания. Причем совсем не с теми мыслями, с  ка-
кими ждет его большинство зэков: за три дня нахариться на  полгода  впе-
ред...
   В предстоящей комбинации Натаха должна  сыграть  ключевую  роль.  Лис
продумал, как он будет ее инструктировать, представил,  как  она  станет
выполнять его инструкции...
   И постепенно от оперативной комбинации с участием  Натахи  перешел  к
мыслям о ней самой.
   Они познакомились десять лет назад, когда Лис только  начинал  стано-
виться Лисом. Молодого опера подучетный элемент не воспринимает всерьез,
не запоминает его имени, отчества, поначалу даже фамилии. "Приходил  се-
годня этот из уголовки... - Который?.. - Да салажонок... - А-а-а..."
   Уважение приходит постепенно, его надо завоевать и не слюнявыми  раз-
говорами "по душам", как в подцензурных книжках и фильмах, а конкретными
действиями, обычно жесткими и болезненными  для  уголовного  мира.  Нет,
блатной воспринимает добрые слова и человеческое  отношение,  но  только
после того, как ощутил твою силу.
   Когда начинающий опер прострелил легкое грабителю, а потом  пришел  к
нему в больницу: "Что ж ты, чудила на букву "м", на пулю напросился?  Не
хватило ума руки поднять?" - и оставил коробку дешевых леденцов, чтоб от
курева, теперь запретного, легче отвыкать, тогда и пошла волна: "Коренев
- человек!" - "Какой такой Коренев?" - "Да новый парень из розыска..." -
"А-а-а"...
   Первый наставник будущего Лиса, впоследствии спившийся и  умерший  от
цирроза, Ларченков учил так:
   - Если один заскочил в притон, а там целая кодла и никто тебя не зна-
ет, осмотри каждую рожу и определи: кто главный. А потом подойди  и  дай
ему в торец, хорошо дай, не стесняйся, чтобы с копыт слетел и  кровянкой
умылся... Тогда все - ты вожак! Что скажешь - все сделают, как овечки! А
если начнешь представляться: "Я из милиции..." да ксивой махать - закол-
басят и глазом не моргнут!
   Много раз Коренев убеждался в справедливости этого наставления.
   И еще учил Ларченков:
   - Пока ты просто так по территории бегаешь, материалы  исполняешь  да
дергаешь наугад то одного, то другого - ты им неинтересен. Они тебя пер-
сонально вообще не воспринимают - один из ментовки, и все. А  вот  когда
ты каждого на крючок возьмешь, когда заставишь стучать  друг  на  друга,
когда каждый пердок их будешь знать - вот тогда они тебя и по  имени-от-
честву выучат, и если вообще "достанешь", то и прозвище дадут!
   У самого Ларченкова кличка была Чума.
   - Почему так прозвали? - допытывался  стажер,  но  наставник  пожимал
плечами.
   - Им видней. Присматривайся, может, поймешь...
   Однажды Коренев действительно это понял. Стояла обычная  августовская
жара - тридцать семь в тени, сорок пять на солнце, он  зашел  в  кабинет
наставника, тот сосредоточенно отписывал очередной материал и  время  от
времени, не отрываясь от бумаги, начинал сучить ногами, раскачиваясь  из
стороны в сторону, словно велогонщик, пошедший на обгон. Стол Ларченкова
со всех сторон был обтянут старыми шинелями. У стажера мелькнула  глупая
мысль, что опер парит ноги, он даже представил тазик с кипятком под сто-
лом и действительно заметил выходящий из складок толстенного сукна  пар.
Но ни всплесков, ни струек разлившейся воды, а ведь  дергал  ногами  тот
прилично...
   Заинтригованный Коренев обошел стол и увидел, что ноги Ларченков  по-
догнул под стул, на них были надеты носки и босоножки, а пар исходит  из
задвинутого под шинели электрочайника. Он совсем потерялся  в  догадках,
но в это время опер дописал бумагу, поздоровался с ним за руку и  грубым
голосом спросил:
   - Ну что, сука, надумал?
   Поскольку в кабинете, кроме них двоих, вроде бы никого  не  было,  то
стажер решил, что оперативник тяжело пьян и действует под влиянием  гал-
люцинаций.
   - Ладно, выпускай!..
   Сдавленный голос глухо донесся из-под шинелей.
   - То-то же!
   Ларченков выдернул из розетки вилку чайника, отставил его в сторону и
распахнул шинельную завесу.
   Из импровизированной термической камеры вывалился насквозь мокрый му-
жик: мокрая одежда, мокрое лицо, мокрые волосы.  Он  жадно  хватал  ртом
воздух.
   - Вдвоем... с Генкой... Басовым... вещи... у матери... - с трудом вы-
давливал он по одному слову.
   - Ну и отлично!
   Ларченков сиял.
   - Поедем на изъятие, - деловито бросил опер Кореневу.
   - Чума и есть Чума, - пробормотал приходящий в себя мужик.
   Будущий Лис нарабатывал авторитет постепенно. Раз вдвоем с внештатни-
ком он выехал по заявлению об ограблении на левом берегу Дона, в  районе
ресторана "Казачий курень". Потерпевший ждал в условленном месте, на пе-
рекрестке - напуганный парень лет двадцати двух.
   - Трое, пошли к причалу... Часы сняли и двести рублей отняли...
   Дело обычное. Коренев с внештатником побежали в указанном направлении
и вскоре обнаружили грабителей в  тянущейся  вдоль  реки  роще.  Никаких
проблем не предвиделось, в те времена находилось немного охотников конф-
ликтовать с милицией.
   Но эти трое были борзыми урками с немалым преступным опытом и  солид-
ным тюремным стажем, к тому же изрядно поддатые.
   - Ты кто такой? - спросил старший - хмурый,  видавший  виды  мужик  с
оловянными глазами и татуировками на всех видимых частях тела.
   - Лейтенант Коренев, уголовный розыск Центрального райотдела, - моло-
дой офицер показал красную книжечку.
   - Я такого опера не знаю, - медленно произнес татуированный. - Иди на
хер!
   Второй грабитель стоял вполоборота, разглядывая внештатника. Из  зад-
него кармана брюк торчали синяя и малиновая  обложки,  ловким  движением
Коренев выхватил их - паспорт и военный билет, заглянул и сунул во внут-
ренний карман пиджака.
   - Гражданин Вишняков, значит? Можешь гулять пока... Но лучше не  дер-
гайся, а иди к машине!
   Утративший анонимность преступник почти всегда утрачивает и дерзость.
Вишняков сразу скис.
   - Отдай, начальник... Ты что, в натуре... Мы  ничего  не  сделали,  -
привычно заныл он.
   Третий незаметно отходил в сторону, за ним двигался внештатник.
   - А ну отдавай, падла!
   Татуированный схватил Коренева за волосы,  а  локтевым  сгибом  зажал
горло. Осмелевший Вишняков подскочил и запустил руку в пиджак.
   Опер двинул его мыском ботинка в промежность, и владелец изъятых  до-
кументов, хрюкнув, повалился на траву.
   - Куда ты пырхаешься, - сквозь зубы процедил татуированный,  усиливая
захват.
   Коренев с трудом вогнал ладонь под каменный локоть, отстегнул застеж-
ку оперативной поясной кобуры и крутанулся, оказываясь с противником ли-
цом к лицу. В те времена он соблюдал идиотскую  инструкцию,  запрещающую
досылать патрон в ствол, а так как одной рукой передернуть затвор невоз-
можно, то пистолет являлся обычной железкой  весом  в  восемьсот  десять
граммов.
   Но если действовать решительно, то и железка  может  стать  серьезным
оружием. Опер с силой ударил стволом в лицо грабителю и угодил  в  глаз.
Вороненая сталь вошла под века, из-под нее брызнули разбитое глазное яб-
локо и горячая кровь. По ушам резанул пронзительный крик раненого зайца,
татуированный отшатнулся, зажал рану ладонями и навзничь упал  в  густой
кустарник.
   Коренев осмотрелся. Два поверженных грабителя валялись на земле, тре-
тий подмял внештатника и испуганно оглядывался, а когда оперативник шаг-
нул вперед, вскочил и бросился бежать.
   - Стоять! - Коренев рванул наперерез.
   Они выбежали на пляж. Рыхлый песок затруднял бег, но лейтенант рвался
изо всех сил и успевал, третий забирал вправо и оказался в конце  концов
прижатым к реке. Не задумываясь, он вбежал в мутноватую воду, Коренев  в
горячке двинулся следом.
   Стоял октябрь, ноги обдало холодом,  брюки  противно  облепили  тело.
"Какого черта я сюда полез, никуда бы ты не делся", - мелькнула разумная
мысль, но сейчас работал не разум, а инстинкт преследования, и лейтенант
забирался все глубже...
   Он догнал беглеца, когда вода доходила  до  пояса.  Мошонка  сжалась,
тепла в теле не оставалось, да и силы на исходе.
   - Стоять!
   Коренев схватил третьего за шиворот, тот вырывался и истерически  ру-
гался матом.
   И тут опер вспомнил, что сегодня впервые надел новый костюм.
   - Ах ты сука!
   Всплеск злости придал сил, и он погрузил виновника незапланированного
купания в воду с головой. Когда тот перестал  сопротивляться,  отпустил.
Отфыркивающийся и жадно хватающий воздух грабитель  вновь  пытался  выр-
ваться. Пришлось повторить процедуру, потом еще раз и еще... Наконец Ко-
ренев вытащил бесчувственное тело на берег и бросил на песок.
   И пошел работать по воле и камерам беспроволочный телеграф:  "Ну  дал
Филипп Михайлович: сразу троих повязал! Да как: одному глаз выбил,  вто-
рому яйца отшиб, а третьего притопил до полусмерти! - А кто такой Филипп
Михайлович? - Да Коренев! - А-а-а... Он парень резкий".
   А прозвище Лис пристало после другого случая. Тогда Коренев  сменился
с суточного дежурства, выпил с друзьями по двести граммов, чтобы  стресс
снять, и побрел, медленно в общагу. Вечер, около одиннадцати, у него ще-
тина суточная, глаза усталые, красные, идет - еле ноги переставляет, ру-
ки в карманах да запашок...
   Какой-то залетный его за своего и принял!
   Опера вообще на блатных похожи, то ли подбираются так, то ли  профес-
сия деформирует...
   Подошел, короче, к нему парень специфического вида: папироска в  углу
рта, фиксы, перстни татуированные на пальцах, мимика, жаргон -  не  оши-
бешься... Вначале прощупал, мол, как да что в Тиходонске. Коренев в  от-
вет: менты совсем оборзели, метут всех подряд, никакой жизни нету. Да  с
ужимками уличной шпаны, свистящим блатным полушепотом, через  слово  "по
фене". Показал, одним словом, что свой в доску. Вот знакомство и состоя-
лось Затем разговор пошел серьезный.
   - Выпить хочешь?
   - Хочу. Да бабок нет.
   - Тут магазинчик в удобном месте... Ломанем?
   - Давай!
   Пошли на набережную, по дороге залетный хвалится, цену себе набивает:
   - Я в Краснодаре гастроном бомбанул, в Армавире  -  ларек,  здесь  на
вокзале - киоск.
   А Коренев удивляется, хвалит его за фартовость и между делом  интере-
суется, куда вещи дел, деньги, другие вроде мелкие вопросики кидает...
   Наконец пришли. Место действительно удобное: темный уголок,  датчиков
сигнализации нет, замок навесной, с контролькой.
   Опер поискал - нашел кусок трубы, протянул новому корешу.
   - Давай ты, раз умеешь. А я выносить буду.
   Тот к замку приладился - раз! И сорвал его к чертовой матери. До  сих
пор разговоры шли, пустая болтовня, а это уже, извините, состав преступ-
ления.
   Коренев его сзади по шее - трах! Тот, естественно, носом  в  пыль.  А
опер сел сверху, руки за спину закрутил и давай в  свисток  дуть!  Когда
приехали, картина ясная - вот взлом, вот преступник, вот орудие преступ-
ления с его отпечатками...
   Доставили в отдел, дали телефонограммы в  Краснодар,  Армавир,  тихо-
донским транспортникам позвонили - все подтверждается!
   Кореневу благодарность и  пол-оклада  за  мастерское  раскрытие  ряда
преступлений И впервые прозвище обозначилось: "Ну и  хитрый  же  Лис!  -
Кто? - Да Коренев Филипп Михаилович! - А-а-а... Это точно..."
   Потом он много хитрых  комбинаций  провел,  скольких  блатных  вокруг
пальца обвел, скольких за нос водил, кличка намертво приклеилась. А тог-
да только превращался в Лиса. Тогда же, под Новый год, с Натахой и  поз-
накомился.
   Числа двадцать пятого декабря это было в полдень, едет  он  с  проис-
шествия, смотрит: стоит у обочины сосна, а за  сосну  девушка  держится,
стройненькая, красивая и печальная. Потом он узнал, что у Натахи  всегда
вид полупечальный, полузадумчивый, а тогда остановился, посадил девчонку
в машину, сосну в багажник запихал, так с незакрытым багажником и ехал.
   По дороге разговорились, она о себе рассказала:  медсестра,  замужем,
ребенок, сосну везет одиноко живущей бабушке. Он  и  с  бабушкой  Марьей
познакомился, когда сосну на шестой этаж занес: маленькая сухонькая ста-
рушка, приветливая, порывалась чаем поить.
   В этот раз чай пить не стали, Лис и так дергался как на иголках - что
там в районе случилось, может, убийство, может, тревогу объявили...  От-
вез Натаху обратно в центр, а вечером вызвался  сосну  поставить,  после
работы опять встретились - на этот раз Лис у сослуживца старый "москвич"
одолжил, опять к бабушке Марье приехали, установил он сосну, чаю выпили,
теперь Натаха спешила - муж ждет, нельзя задерживаться.
   Проклиная ревнивца, Лис отвез ее домой, на другой конец города, Ната-
ха улыбалась полузадумчиво, полупечально. Совместные дела уже выполнены,
и он был уверен, что больше девушку не увидит. Но встретиться предложил,
просто так - для очистки совести, мол, выполнил все что надо. А она сог-
ласилась!
   И началось... По-настоящему-то началось не сразу, вначале гуляли, как
пионеры, по набережной, за руки держались, болтали, Лис анекдоты расска-
зывал, смеялись. Ему было с ней хорошо и ей вроде тоже, хотя всегда спе-
шила: выкраивать удавалось час-полтора, а то и меньше.
   Как-то в кино сходили, несколько раз Лис ее обедать водил,  в  кабак,
пельменную, шашлычную. Денег у него негусто, но на своей "земле" с опера
не берут, обижаются, когда бумажник достанет. И  все  целомудренно,  Лис
только любовался тонкой фигуркой, портретным личиком, глазами -  больши-
ми, чуть раскосыми, лисьими. Он много грязи повидал, но Натаха  ассоции-
ровалась с  чистотой  и  непорочностью.  Воздушный  облик,  мечтательный
взгляд, Лис просто не представлял, как можно залезть ей под юбку, шарить
в трусах, стаскивать тонкую ткань, выпрастывая напряженные ступни... Хо-
тя ясно, раз замужем, то хоть один мужик с ней это регулярно  проделыва-
ет.
   Как-то он наклонился к ее лицу, но Натаха спрятала  губы:  "Не  люблю
целоваться..." Странно! А когда, дурачась, пили пиво на набережной, пря-
мо из горлышка, она отказалась пить первой, он долго уговаривал, но без-
результатно, так и допила за ним, а бутылку  он,  озадаченный,  забросил
далеко в реку. Странно!
   Испорченный дурными примерами, мозг Лиса напомнил так ведут себя про-
фессиональные минетчицы, вафлерки, соски, потому что если  "зачушкарить"
незнающего человека, то обязательно получишь по морде. Но, конечно,  ни-
каких параллелей с чистым обликом Натахи Лис не провел, отогнал  нелепую
мысль и тут же забыл о ней.
   Они встречались более полугода. Когда позволяла служба,  Лис  отвозил
ее после работы домой. Служебная машина на двадцать минут сокращала вре-
мя по сравнению с троллейбусом, и эти двадцать минут они стояли  на  ка-
ком-нибудь пустыре или в безлюдном тупичке.
   Лис целовал си щеки, нос, глаза, уши, гладил ноги, с каждым разом за-
бираясь все выше Разомлевшая Натаха ложилась ему на колени, и он переби-
рал пшеничные волосы, думая, что, если какой-нибудь испорченный  развра-
щенный идиот будет идти мимо, он на сто процентов решит, что баба испол-
няет минет, причем разубедить его будет невозможно, ибо люди не верят  в
чистоту чувств.
   Летом Карнач на месяц уехал в Москву, на переподготовку, ключи от ма-
лосемейки отдал Лису, появилось место, куда можно пригласить Натаху, что
Лис и сделал Они выпили шампанского, суровый и сдержанный Лис  признался
в любви, сказал, что хочет ее, Натаха отказывалась, влажно облизывая гу-
бы, но потом уступила.
   И было то, чего он не мог представить, трусики скользнули по  гладким
тонким ногам, задержались на ступнях, Натаха оттянула пальцы, как  бале-
рина, и Лис преодолел последнюю преграду, отбросив  скомканную  ткань  в
сторону.
   Он находился на пределе возбуждения и ворвался в Натаху, как штыковой
удар, а она совершенно спокойно предупредила.
   - В меня кончать нельзя.
   Предупреждение пришлось вовремя, он тут же выскочил  обратно,  пятная
диван Карнача. Акт любви длился не более двадцати  секунд,  и  повторить
его было нельзя, потому что Натаха, как всегда, спешила.
   В машине она неожиданно спросила:
   - Тебе это доставило удовольствие?
   - Да. И очень большое, - честно ответил Лис, хотя  удовольствие  было
чисто моральным: наконец-то очаровательная Натаха принадлежит ему!  Неу-
дачное начало - ерунда по сравнению с самим фактом обладания этой женщи-
ной. А в следующий раз он наверстал упущенное!
   Но следующий раз его ошеломил. Ключ от квартиры забрал Голованов, по-
этому он отвез Натаху к загородному озеру и там двинулся по  уже  прото-
ренному пути, но она не позволяла снимать  трусики,  хотя  не  возражала
против предельно откровенных ласк, до крайности распаливших Лиса.
   - Пожалей хоть его, - в качестве последнего довода  он  положил  руку
девушки на ощутимо выпирающий из брюк бугорок.
   - А ты дай его мне, - отстранено сказала Натаха.
   Лис вжикнул "молнией", и через секунду нежная рука обхватила  возбуж-
денную плоть. Выгнувшись, он откинулся на спинку сиденья. В тот  же  миг
Натаха стремительно нырнула вниз, как будто хотела полежать  у  него  на
коленях, но теперь у нее имелась конкретная цель, и Лис  ощутил  влажное
тепло рта, плотное кольцо губ, упругие круговые движения языка И  голова
Натахи ритмично двигалась вверх-вниз.
   Это было настолько неожиданно, что Лис растерялся В те годы минет еще
не получил поголовного распространения, к нему прибегали отнюдь  не  все
женщины, действо считалось стыдным и являлось уделом специалисток, назы-
ваемых презрительно "сосками".
   Лису доводилось пробовать запретный плод с профессионалкой, пару  раз
удавалось уболтать на это изрядно подпоенных любительниц, которые обяза-
тельным условием ставили отсутствие окончательного  результата,  и  если
условие нарушалось, они выплевывали куда придется  высококалорийный  бе-
лок, устраивали сцены и обижались не на шутку.
   Сейчас минет делала Натаха - олицетворение  чистоты  и  непорочности,
которой Лис никогда бы не осмелился предложить  подобный  способ  сексу-
ального общения Причем делала лучше, чем та профессионалка!
   Испытывая одновременно наслаждение и крайнее смятение мыслей, Лис ре-
шил предупредить Натаху о приближающейся развязке, чтобы не оскорбить ее
как тех, других дам и уберечь брюки и чехлы автомобиля. Он застонал чуть
громче, чем следовало, и зажал в ладони пучок мягких волос.
   Но Натаха не испугалась, напротив - удвоила усилия, как бы торопя ко-
нечный момент, а когда он наступил, не  проявила  никаких  отрицательных
эмоций, хотя возбужденный Лис излил изрядное количество семенной жидкос-
ти.
   Когда они ехали обратно, Лис рассказывал приходящие на  ум  анекдоты,
чтобы не выдать овладевшее им смятение, а Натаха держалась как ни в  чем
не бывало, смеялась и мечтательно смотрела вперед сквозь лобовое стекло.
   Так и пошло. Теперь в те двадцать минут, что экономила  машина  Лиса,
Натаха, как и прежде, ложилась ему на колени, но уже не так  невинно,  и
проходивший мимо испорченный развращенный идиот не  ошибся  бы  в  своих
предположениях. Потом Лис подвозил ее к дому,  прощался,  и  она  шла  в
семью, возвращаясь с работы точно в срок и целуя, наверное, встречающего
жену ревнивца и маленькую дочку.
   Лис совершенно не знал, как к этому относится, и  однажды,  во  время
крепкой пьянки, посоветовался с опытным Карначом.
   - Ты же уже откусил кусок, - философски ответил  тот.  -  Нравится  -
жуй, не нравится - выплевывай!
   Лису нравилось, и он отогнал все сомнения. Мало ли что бывает в  жиз-
ни! Какой смысл копаться в чувствах, действиях,  поступках,  если  лично
тебя они вполне устраивают? И Полная дурость их разрушать.
   Он даже пожалел, что поделился глубоко личным с  Карначом.  Но  через
месяц Карнач выехал на задержание квартирных воров, и его застрелили  из
обреза. Теперь об отношениях с Натахой не знал никто. Но иногда Лис  уп-
рекал себя за то сожаление, которое вроде подталкивало Карнача к  подоб-
ному финалу.
   Прозвенел звонок окончания работы. Лис довел резец до конца и остано-
вил станок. Он всегда перевыполнял норму, вытачивая сто  десять  деталей
вместо ста пяти. Сегодня еле успел закончить сто пятую - мысли о  Натахе
тормозили движения. Она отлично делала минет. Сделает  ли  она  то,  что
поспособствует его освобождению, так же отлично?
   После съема с производственной зоны - построения, переклички,  обыска
бывшие сотрудники милиции, судьи и гфокуроры, советско-партийные  работ-
ники строем двигались на ужин.
   - Ну что, опять отказ? - маленький юркий Игонин в последнее время все
чаще пытался заводить разговоры, угощал салом из передачи, словом, наби-
вался в друзья. Подозрительного Лиса это настораживало.
   - Может, мне жалобу напишешь? Я-то с бумагами особо дел не имел...
   Действительно, Игонин был старшим экипажа патрульно-постовой службы и
грабил задержанных. Во всяком случае, именно за это ему дали  пять  лет.
Сам он вину не признавал и объяснял  приговор  заговором  задержанных  и
предвзятостью всех остальных - начальников, следователя, судьи.
   В час свободного времени Лис настрочил ему жалобу.
   - Как думаешь, поможет?
   Игонин отрезал тонкий ломтик сала, положил на хлеб, протянул Лису.
   Тот пожал плечами.
   - Мне пока не помогло.
   Сало было вкусным - розоватое, чуть подкопченное, с мясными прожилка-
ми.
   - Невмоготу тут париться, - зашептал Игонин,  наклонившись  к  самому
уху Лиса.
   - Может, попробуем сдернуть?
   "Вот оно что", - подумал Лис, не переставая жевать.
   - Давай попробуем. Ты только план продумай.
   - Я? Ага, ладно... Как это люди по "пятнашке" сидят? Да еще если  со-
весть нечиста... Я-то безвинно, и то тоска... А если,  к  примеру,  убил
кого? Что он чувствует?
   - Да ничего особенного, - Лис доел сало и вытер платком руки, собира-
ясь идти к себе.
   - Бери еще!
   Теперь ломтики были потолще.
   - А ты откуда знаешь?
   - Что?
   - Ну что он ничего не чувствует...
   - Мало их повидал, что ли...
   - Это другое... Когда у самого внутри...
   - И сам знаю...
   - Да? А ты... тебе приходилось...
   Лис набил полный рот" так что говорить не мог, только кивнул.
   - Ешь, ешь, сало хорошее, у меня мать в деревне, она присылает.
   Игонин поспешно отпластовал еще шматок.
   - А... кого? Как это было? Вообще...
   - Один сзади прыгнул, захлестнул шею удавкой, а я  изпод  мышки  прям
через пиджак. Наповал.
   - А-а-а...
   Лис встал.
   - Спасибо за сало. А это я с собой возьму.
   Он завернул в Платок солидный кусок, отхваченный  Игониным  в  порыве
внезапной щедрости. Видно, сейчас он о ней жалел,  потому  что  проводил
уплывающий харч тоскливым взглядом.
   - Пока!
   По дороге к себе в отряд Лис удивлялся низкой квалификации  подчинен-
ных майора Сазонова. Ни подобрать агента не могут, ни  инструктаж  дать,
ни легенду придумать! Знай, салом подкармливает  и  выспрашивает  напря-
мую...
   Но раз его стали разрабатывать, значит,  могут  прослушивать  комнату
длительных свиданий А он должен дать Натахе подробный инструктаж...  Как
некстати!
   Интересно, кто присылал сюда задание? Наверное, Савушкин. "Прошу про-
вести оперативные мероприятия для проверки причастности осужденного  Ко-
ренева к убийству гражданина Сихно, совершенному при  следующих  обстоя-
тельствах..."
   Конечно, "мокруха" висит на Центральном райотделе, они должны  прини-
мать все возможные меры для раскрытия. Вот и принимают. Хотя знают стоп-
роцентно, что ничего изпод него не выдоят, а все  равно  -  какая-нибудь
проверка или комиссия приедет по "висякам", а у них все, что надо - сде-
лано.
   Но как некстати!
   Натаха приехала через неделю.  Лиса  провели  в  огороженный  двор  и
сквозь железную дверь запустили в блок длительных  свиданий.  Кривобокий
шнырь из обслуги встретил его в коридоре и широко осклабился.
   - Белье чистое, все готово, четвертый отсек.
   Радость его была искренней, и Лис знал ее причину.
   - Будешь подглядывать - ноги перебью!
   - Понял, понял! Близко не подойду!
   Лис знал, что он врет. Шныри с невероятными ухищрениями подсматривают
за личными свиданиями и мастурбируют изо всех сил. И этот  будет  делать
то же самое, даже если он ему и вправду перебьет ноги.
   Жилой отсек для длительных свиданий представлял собой небольшую  ком-
нату, выкрашенную серой масляной краской Узкое длинное окно с внутренней
стороны завешено запыленными желтыми шторами, а с внешней закрыто редкой
решеткой Под подоконником зачем-то наклеены грубые моющиеся обои. Проте-
кает здесь, что ли...
   Две железные, на вид ужасно скрипучие кровати с  худыми  матрацами  и
комплектами серого белья Два стула, две тумбочки, стол. Слева  от  входа
железная раковина с отбитой эмалью, над ней - медный кран. Горячая  вода
и душ правилами внутреннего распорядка не предусмотрены. Удобства в  ко-
ридоре, там же кухня с двумя газовыми плитами  и  минимумом  необходимой
посуды.
   На всем - отпечаток убожества и  Нищеты  Помесь  шестидесятикопеечной
гостиницы в отдаленном сельском райцентре и коммуналки пятидесятых. Мес-
то отдыха, блаженства и райского наслаждения для зэков ИТК-13.
   Чтобы попасть сюда, надсаживаются до грыжи,  гоня  план,  соглашаются
выполнять деликатные поручения администрации, прогибаются  перед  отряд-
ным, грозят открыть вены или вздернуться.
   Потому что если даже на "личняк" прибывает отец, мать, брат,  то  все
равно на три дня вырываешься из ада зоны с ее  постоянной  скученностью,
шумом, каторжной работой, бесконечными перекличками  и  обысками,  едой,
более подходящей для свиней... Можно спать сколько хочешь, целые дни ва-
ляться на постели, есть свежее, домашнее, говорить о вещах,  далеких  от
мира зоны. А если приезжает жена, то ко всему этому добавляется  необык-
новенный кайф от настоящей ебли, не с "петухом", не с посаженной в вале-
нок кошкой, не с собакой со специально выбитыми зубами, а с теплой живой
всамделишной бабой, у которой все  самым  наилучшим  образом  для  этого
предназначено.
   Сейчас, когда разрешили в зонах жениться, многие специально  расписы-
ваются с "заочницами", чтобы в эту убогорайскую комнату время от времени
попадать.
   Лис сел на кровать. Как и следовало ожидать, раздался тягучий  скрип.
Под такую музыку шнырю будет веселей дрочить... А  откуда  он,  поганец,
подглядывает?
   Лис завертел головой, но тут же вспомнил о более важном. Откуда конт-
ролирует комнату майор Сазонов?
   Видеоконтроль? Вряд ли... Даже с учетом высокого ранга здешних зэков.
Может, проводилось разовое мероприятие, потом аппаратуру  увозили.  Она,
гад, дорогая! А вот микрофон где-то всажен как пить дать. Где-то  побли-
зости, чтобы "брать" кровати, а мощность, конечно, невелика... И не  ав-
тономный радиопередатчик, обязательно с проводком, а проводок куда спря-
чут? Только в плинтус, на большее фантазии и  материальных  ресурсов  не
хватит...
   Лис вогнал черенок ложки между плинтусом и стеной, отжал, заглянул  в
узкую щель. Ничего...
   Проделал туже процедуру у другой стены. Есть! Обычный телефонный про-
вод. Куда он идет... Ага...
   Кровати стоят почти рядом, где-то у изголовья... Вот зачем здесь обои
понадобились...
   - Что ты там разглядываешь?
   На пороге стояла Натаха.
   - Тараканов ловлю.
   Лис встал, повернулся, шагнул навстречу. Что-то было не так. Он  ощу-
щал стриженую голову, мятую зэковскую одежонку, ощущал свое  бессилие  и
безвластие, полную подчиненность всем - от прапорщика войскового  наряда
до подполковника Жистовского  и  разнокалиберных  чиновников  на  разных
уровнях уходящей высоко-высоко пирамиды МВД.
   Такое чувство появилось впервые, преодолевая его, Лис сделал еще один
шаг.
   - Осужденный Коренев, срок шесть лет, начало срока - десятое  декабря
девяносто третьего года, конец срока - десятое декабря девяносто девято-
го года...
   Натаха с интересом осматривалась.
   - А здесь неплохо... Там, где вы живете, в камерах, тоже так?
   Ее отличало умение задавать дурацкие вопросы но ощущение неловкости у
Лиса тут же пропало. Она действительно не придавала  значения  зэковской
стрижке и одежде, казенной убогости обстановки.  Она  по-особому  видела
мир, выделяя только хорошее, и в этом состояло ее счастье.
   Шнырь стоял в коридоре и неотрывно глазел на Натаху. Высокая, гибкая,
тонкая талия, покатые бедра... Она всегда носила короткие юбки,  а  ноги
были длинными, она как-то померила - девяносто пять сантиметров, да  еще
шпилька... Глаза шныря остекленели, рот перекосила похотливая улыбка. Он
мог начать прямо сейчас, случалось и такое.
   Лис показал кулак, захлопнул дверь и защелкнул задвижку. Потом  прив-
лек к себе девушку.
   - Я тебе пирожки привезла. С картошкой. Хочешь?
   - Потом...
   Он нащупал ртом ее губы, она ответила, но без особой страстности, как
обычно. Зато Лиса залило жаркой волной нетерпения.
   - Раздевайся!
   - Сейчас... А куда выходит окно?
   Наталья родилась под знаком Близнецов  и  действительно  состояла  из
двух сущностей: одна опытная, умелая и бесстыдная,  вторая  -  застенчи-
во-целомудренная.
   В предельно недвусмысленной ситуации вторая половина  пыталась  сгла-
дить острую непристойность предстоящего,  задавая  какой-нибудь  обыден-
но-невинный и абсолютно неуместный вопрос.
   Как-то в загородной роще на укромной полянке, поиски которой уже воз-
буждали Лиса до предела, Натаха, приспустив трусики, замерла, подняв ли-
цо к небу.
   - Какой это самолет? Ты знаешь, как он называется?
   Лис смотрел на длинные, тонкие, коричневые от загара ноги, открывшую-
ся белую полоску живота, пышный треугольник лобка и с  нетерпением  ожи-
дал, когда она нагнется и под маленькими бледными ягодицами появятся ко-
жистые складки, поросшие короткими курчавыми  волосами.  Ругнувшись  про
себя, он тоже задирал голову, рассматривая серебристый силуэт  на  синем
фоне безоблачного неба - тоже красивое зрелище, но не в данный момент.
   - Ту-134, - собрав все свои познания в области  авиастроения,  сказал
он, сглатывая вязкую слюну.
   - Ты точно знаешь? - озабоченно уточнила Натаха, как будто именно  от
этого зависело - спустит ли она трусики совсем или вернет на место.
   - Точно, точно, раздевайся!
   Сгладив по своим пониманиям неловкость момента, вторая половина Ната-
хи уходила в тень. Скомканные трусики небрежно бросались на траву, и Лис
наконец видел что хотел и что хотел делал...
   - Окно выходит во внутренний дворик, он отгорожен от остальной  зоны,
раздевайся!
   Очень медленно Натаха сняла кофточку, расстегнув "молнию", вылезла из
юбки. В это время Лис расстегнул застежку лифчика. Девушка опустилась на
кровать, раздался противный скрип. Когда Лис сел рядом, звук повторился.
   - Почему она так скрипит? - спросила второй Близнец.
   - Не знаю.
   Лис поддел пальцем перепонку между чашечками бюстгальтера  и  потянул
на себя. Из-под белого атласа выскочили груди, мягкие, они обвисали,  но
длинный сосок смотрел не вниз, а вперед и чуть вверх, что спасало  прив-
лекательность маркоташек. И точно - маркоташки. Жаргонное зоновское сло-
во как нельзя лучше подходило к грудям Натахи.
   Она сидела в прежней позе, с подчеркнутым интересом переводя взгляд с
обшарпанной тумбочки на стул, оттуда - на второй, потом на стол и  снова
на тумбочку.
   Чашечки бюстгальтера сохранили форму, и казалось, что у Натахи четыре
груди - две под атласной тканью и две голые, свисающие из-под нее.
   - Давай!
   Лис нетерпеливо завалил ее на кровать, мигом содрал  и  забросил  ку-
да-то трусы. Яростный скрип кровати дал знак,  что  длительное  свидание
началось.
   Потом Натаха подмывалась холодной водой, что крайне вредно, если  ве-
рить журналу "Здоровье". А Лис стоял рядом и под шум льющейся воды  шеп-
тал в маленькое, смешно оттопыренное ушко:
   - Здесь микрофон, ни о чем важном не говори. Тебе надо будет  сделать
вот что...
   Трое суток пролетели быстро. За это время кровать скрипела много раз,
много раз лилась вода, заглушая шепот Лиса.  Натаха  выучила  инструктаж
наизусть.
   - Если сделаешь все как надо, в следующий раз встретимся на  свободе,
- прошептал Лис, прощаясь.
   Микрофон оперчасти ничего интересного для дела оперативной разработки
Коренева не зафиксировал. Только скрипы кровати, изредка охи Наташки, да
глухие стоны Лиса. Впрочем, опера слушали запись с интересом.


                              Глава пятая
                  УБИЙСТВО КАК СПОСОБ РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМ

                                            Люди, умеющие убивать других
                                        людей, делятся на две категории:
                                        тех, кого  специально  учили это
                                        делать, и самоучек.
                                            Парадокс  состоит в том, что
                                        самоучки убивают чаще.

                                           Советник юстиции Трембицкий -
                                           старший следователь  по особо
                                           важным   делам    прокуратуры
                                           Тиходонской области.

   В предусмотренной планом "Зет" Северо-Кавказской зоне режима повышен-
ной безопасности, центр которой располагался  в  Тиходонске,  продолжали
проводиться заградительные, фильтрационные и оперативно-профилактические
мероприятия.
   На дальних границах  режимного  периметра  бойцы  дивизии  внутренних
войск перекрыли грунтовые сельские дороги и тропинки, которыми пользова-
лись похитители скота, перевозчики наркотиков и прочий  малоорганизован-
ный криминальный люд из сопредельных кавказских республик.
   На основной трассе стоял суровый тиходонский ОМОН, с  которым  безус-
пешно пытались договориться "по-хорошему" представители крупных преступ-
ных кланов, привыкших свободно гонять через "прозрачную" границу  грузо-
вики с самодельной водкой, оружием, мешками настоящих и фальшивых денег,
цистерны с бензином и соляркой.
   Несколько раз мощные КамАЗы на скорости  прорывались  сквозь  заслон,
снося хлипкие барьеры  передвижных  ограждений,  но  омоновцы  открывали
огонь, дырявили скаты и кузова, а непонятливых водителей вразумляли  са-
мым убедительным, хотя и абсолютно незаконным способом.
   Пули и мощные кулаки убедили наконец заинтересованных лиц, что с ними
не шутят, и они предприняли попытку запугать мешающих "делать дело" мен-
тов.
   Утром к КПП на роскошной иномарке, названия которой никто  из  бойцов
определить не смог, подъехал чрезвычайно уверенный в себе огромный крас-
нолицый и усатый джигит, одетый с вызывающей кавказской роскошью, с мас-
сивным, как кастет, золотым  перстнем  и  выставленной  напоказ  золотой
цепью с палец толщиной.
   На поясе у джигита едва прикрытый легкой  курточкой  из  превосходной
лайковой кожи висел пистолет в открытой кобуре, в машине лежал  короткий
автомат.
   - Где командир? - с подчеркиваемым акцентом спросил он.  -  Серьезный
разговор есть!
   Командира на месте не оказалось, а заместитель, капитан Водолей,  вы-
шел к визитеру. Он не уступал джигиту ни ростом, ни телосложением и хотя
одет был попроще - в защитный камуфляж с десантной  тельняшкой,  уверен-
ностью превосходил его.
   Очевидно, исходящие от Водолея биоволны смутили джигита, но отступать
он не собирался.
   - Смотри сюда! - распахнув багажник иномарки, он показал большой  по-
лиэтиленовый мешок, набитый пачками денег.
   - Хочешь - себе бери, хочешь - на всех дели. Мало - еще привезем.  Но
мешать нам не надо!
   - А что будет? - лениво спросил Водолей, Щупая  джигита  внимательным
взглядом маленьких медвежьих глазок.
   - Нехорошо будет. У нас народ горячий, все друзья, родственники, ору-
жие есть, мы обид не прощаем. И когда нам мешают - не любим.
   Джигит полез за пазуху, извлек конверт.
   - Вот, просили передать!
   Капитан прочитал письмо. На двух страницах изобилующего ошибками  ко-
рявого рукописного текста содержались угрозы в адрес командира, бойцов и
всех их родственников до седьмого колена. Угрозы были изощренно-зловещи-
ми, часто встречалось обещание превратить омоновцев в женщин.
   - Ясно.
   Водолей сунул письмо в карман.
   - Разрешение на оружие есть?
   - При чем это? -  полуудивился,  полуоскорбился  джигит.  -  Конечно,
есть!
   Он достал документ с гербовой печатью и витиеватой подписью.
   - Видишь, кто подписал? Сам Президент!
   - Я такого президента не знаю, - спокойно сказал капитан. - На терри-
тории России разрешения выдаются органами внутренних дел. Такое разреше-
ние у тебя есть?
   - Я на два метра на твою территорию заехал Могу назад сдать...
   - Ты и живешь на российской земле. Был бы приказ,  мы  бы  вас  этому
давно научили.
   Водолей махнул рукой и скомандовал подскочившим бойцам:
   - Досмотреть машину, проверить документы, деньги, оружие изъять, сос-
тавить протокол!
   Джигит рванулся в сторону, но Водолей поймал его за руку, легко оста-
новил и изогнул кисть на болевой прием.
   - Давай пушку!
   Пистолет из открытой кобуры перекочевал в карман армейского  комбине-
зона.
   - Я твою маму...
   Водолей без замаха ударил и сбил противника  с  ног.  Тот  вскочил  и
вновь кинулся на капитана. Несколько точных ударов опять бросили его  на
землю. Теперь он не торопился вставать.
   Капитан присел рядом на корточки и спокойно объяснил, что  он  сам  и
его бойцы могут превратить в женщину и джигита, и его друзей,  родствен-
ников и вообще всех соплеменников. А  заодно  сообщил,  что  тиходонский
ОМОН соблюдает принцип кровной мести, столь любезный единоверцам  джиги-
та. И если кто-то из бойцов окажется ранен или, упаси Бог, убит, то  его
кровь падет на головы жителей приграничной полосы. Это же предупреждение
было сделано во всеуслышание для местных в течение следующего часа.
   Опозоренный джигит отбыл восвояси, а Водолей выдвинул вперед два "бэ-
тээра" и распорядился выдать бойцам дополнительный боезапас.  Но  больше
попыток "наехать" на ОМОН сопредельная сторона не предпринимала.
   Зато отряды вооруженных и груженных чем-то  людей  попытались  пройти
через перевалы Раньше их закрывала местная милиция, договориться с кото-
рой не составляло особого труда.
   Теперь горы оседлали солдаты оперативной бригады  дивизии  внутренних
войск. "Краповые береты" в переговоры не вступали, пытавшихся  сократить
дистанцию укладывали лицом в грязь и отнимали оружие.
   На Клухорском перевале заслон попытались сбить с двух сторон. Из  Аб-
хазии  возвращался  отряд  боевиков  Конфедерации  горских  народов,   а
навстречу двигались чеченские контрабандисты с двумя  мешками  фальшивых
долларов Именно насчет этого груза безуспешно столковывался с  капитаном
Водолеем черноусый джигит.
   Пятнадцать несговорчивых спецназовцев были для сорока человек  костью
в горле, и они, переговорив по портативным рациям,  одновременно  броси-
лись в атаку, рассчитывая на численное превосходство  и  южный  темпера-
мент.
   Командир группы "краповых беретов" старший лейтенант  Крапивин  по...
плотности огня определил, с какой стороны находится  больше  стволов,  и
выставил туда станковый пулемет, гранатомет и семерых  автоматчиков.  По
другому СКЛОНУ работали "ручник" и четыре автомата.
   Очень скоро и считающие себя мастерами  боевых  действий  добровольцы
КГН, и привыкшие к скоротечным городским перестрелкам контрабандисты по-
няли, что такое стратегически выгодная позиция, профессиональная военная
подготовка и мощное оружие.
   Кинжальный огонь "станкача" мгновенно проредил "конфедератов", а  пу-
щенная в основание неустойчиво стоящего камня граната вызвала  небольшой
обвал, после чего уцелевшая половина отряда в панике покатилась вниз.
   Десяток контрабандистов, потеряв троих, тоже спешно отступили. По обе
стороны перевала раздавалась отборная русская брань с сильным кавказским
акцентом.
   В самом Тиходонске ежедневно проводились  рейды  по  злачным  местам,
гостиницам, рынкам.
   Оперуполномоченный Центрального РОВД капитан Макаров получил от свое-
го агента информацию, в триста двенадцатом номере  гостиницы  "Интурист"
поселились два азербайджанца, торгующие наркотиками. Дежурная  по  этажу
сообщила, что постояльцы ведут себя хорошо, очень вежливы, никаких  пре-
тензий к ним нет.
   Макаров с коллегой зашел в номер, осмотрелся, принюхался. В  спортив-
ной сумке под кроватью находились поли этиленовые  пакеты  с  коричневым
порошком. К тумбе стола снизу прикреплен лейкопластырем небольшой  брау-
нинг с пятью патронами.
   Они прождали около двух часов, пока услышали скрежет ключа  в  замке.
Макаров, обнажив "ствол", стал за дверь, напарник притаился  в  туалете.
Человек с ключом находился в хорошем настроении: он напевал себе под нос
веселую мелодию:
   - Та-рам-пам-пам, га-рам-пам-пам.
   Постоялец был толст, неулюж и с трудом удерживал левой рукой огромный
арбуз. Поэтому в номер он вошел спиной, так как не сразу  смог  вытащить
ключ и вставить его с другой стороны.
   Когда толстяк развернулся, прямо перед лицом он увидел ствол пистоле-
та.
   - Ой!
   Мелодия прервалась, руки поспешно взлетели вверх, арбуз упал на пол и
с хрустом раскололся.
   - Сахарный, - с сожалением сказал капитан. - Что ж ты так.
   И деловито спросил:
   - Где второй?
   Задержанный что-то промычал.
   - Ладно, проходи, вместе подождем.
   И капитан Водолей, и старший лейтенант Крапивин, и капитан Макаров, и
тысячи других солдат и  офицеров  не  подозревали,  что  выполняют  план
"Зет".
   И уж конечно они не знали о существовании Башки, которому было сужде-
но остановить огромный маховик специальной операции.

                                 * * *

   Участковый инспектор Центрального РОВД майор Гапаськов совершал  под-
ворный обход своего участка с целью выявления лиц, проживающих без  про-
писки, подозрительных иногородних, а также криминальных элементов.
   Очевидно, в восемнадцатой квартире он столкнулся с чем-то чрезвычайно
важным, потому что задержался на целых три часа За это время можно  было
отработать целый квартал или три девятиэтажки.
   Но майор тоже успел немало. Он сытно пообедал, принял триста  пятьде-
сят водки и совокупился с Лидкой два... нет, если быть честным, то  пол-
тора раза.
   Теперь следовало закруглить обход - зайти к уполдому  Шерстневу,  по-
расспросить о подозрительных чужаках и от него же позвонить в отдел, до-
ложиться. А когда обстановка  прояснится,  можно  решить,  нести  службу
дальше или на сегодня бросить ее к чертовой матери.
   Попрощавшись с Лидкой, майор быстро проскочил в дверь  и  оказался  в
темпом тупике под железной лестницей,  ведущей  на  второй  этаж.  Сзади
щелкнул замок.
   "Хорошо, что никто не видит, - подумал он. - А то начнут болтать".
   Перед тем как выйти на свет, Гапаськов поправил фуражку и принял  не-
зависимый вид. Мало ли по какой надобности он здесь находился!
   Майор шагнул вперед, в это время между ступенями лестницы  на  уровне
его роста произошло какое-то движение  и  что-то  зашипело.  Струя  газа
"си-эс" попала ему в лицо, он не успел ни зажмуриться, ни задержать  ды-
хание.
   Хотя надпись на баллончике называет этот газ  "нервнопаралитическим",
он не сбивает человека с ног и не лишает сознания. Гапаськов ощутил ост-
рую резь в глазах и носоглотке, веки плотно сомкнулись, обильно полились
слезы. Перехватило  горло,  он  закашлялся,  казалось,  сейчас  наступит
удушье. Кто-то хватал его сзади, поворачивал, как бы  собираясь  куда-то
вести, он  плохо  воспринимал  происходящее,  лишь  в  глубине  сознания
мелькнула мысль: "Лидка вышла, она поможет..."
   Он ждал, что сейчас вновь окажется в квартире, которую только что по-
кинул, окунет голову под кран с холодной водой, и  наступит  облегчение.
Но ничего не происходило. Никто не собирался его никуда вести, и  вообще
рядом с ним никого не было.
   Развернувшись, Гапаськов пошел назад, нашаривая знакомую, обитую дер-
матином дверь, но попадалась только холодная кирпичная стена.
   - Что случилось? - услышал он встревоженный Лидкин голос, хотел отве-
тить, но не смог, надрывный кашель сотрясал крупное, заплывшее жиром те-
ло.
   - Заходи, сейчас нашатыря дам...
   Через пятнадцать минут прибыли вызванные Лидкой "скорая помощь" и два
милицейских автомобиля: патрульный УАЗ и "волга" начальника райотдела. К
этому времени участковый отошел, только пятнами горело лицо и  слезились
покрасневшие глаза.
   - Телесных повреждений нет, состояние опьянения, - сказал Симакову  и
Савушкину вышедший из квартиры врач.
   Следом вышел и сам Гапаськов. При виде  начальства  он  растерялся  и
шагнул назад.
   Острая догадка пронзила Савушкина.
   - Где оружие?!
   Участковый привычно лапнул по правой ягодице.  Челюсть  у  него  без-
вольно отвисла. Кобура была срезана. Пистолет, два магазина  и  шестнад-
цать патронов исчезли.
   - Я, я... - он пытался что-то объяснить,  но  заплетающийся  язык  не
слушался.
   - Потерял по пьянке,  мерзавец,  -  рявкнул  Симаков.  -  На  освиде-
тельствование его, и вызывайте инспекцию!

   В это время Амбал с Ржавым рассматривали добычу. Пистолет был тяжелым
и грозным. Вороненая сталь, темновишневая пластмассовая  рукоять,  белый
срез ствола с угадываемой внутри спиралью нарезов.
   Амбала распирало новое, неизвестное ранее чувство. Подчиняясь ему, он
взвел курок и прицелился в голову Ржавому.
   - Брось! - Тот нырнул, уходя с линии  прицела.  На  маловыразительном
лице проступил страх.
   Амбал довольно рассмеялся.
   - Не ори! В стволе-то ничего нет!
   Вот так бояться его будут все! Маленькая стальная машинка, предназна-
ченная для отправления людей на тот свет, придавала ему колоссальную си-
лу и могущество.
   - Клал я на них с прибором!
   Под "ними" он подразумевал Рынду, Баркаса, их дружков.
   - Если у нас у всех будут "пушки", весь город на колени поставим!
   Ржавый медленно выпрямился. Страх прошел,  но  лицо  сохраняло  недо-
вольное выражение.
   - Казну ни хера не собрали! Каждый раз  на  ментов  нападать?  Обяза-
тельно напоремся, шкуру продырявят...
   - Да, крупные бабки сделать трудно... Особенно без стволов...
   Амбал подумал.
   Квартирные кражи требовали точной наводки, умения работать с замками,
а главное - каналов сбыта. Он не любил долгой возни. Другое дело  -  дал
по голове и забрал бабки! Пять минут, и все!
   Но это уже пройденный этап. А вот казино, где крутятся миллионы...  И
сопливые охранники с газовыми хлопушками...
   Амбал вынашивал идею налета на казино "Три карты". Оно находилось под
"крышей" Короля, но Амбал этого не знал и знать не хотел. Все  упирается
в оружие...
   - Пусть Веретено назначает "стрелку" этим залетным...
   - А Шершень?
   Оскал крупных, с темным налетом зубов должен был изобразить дружескую
улыбку.
   - Шершня грохнуть выгодней, чем шесть лимонов платить! Кто  это  ска-
зал?
   - Сказать одно... Веретено его знает. И вообще, если мочить всех под-
ряд, очень быстро лоб зеленкой помажут...
   - Никто Шершня мочить не будет! Припугнем, пообещаем долю...
   Амбал сунул оружие за пояс.
   - Пойдем, прошвырнемся! Может, встретим кого...

   По скрипучей деревянной лестнице Башка  поднялся  на  второй  этаж  и
стукнул кулаком в ветхую, латанную кусками жести и фанеры  дверь.  Каза-
лось, от этого толчка дверь рухнет и весь дом развалится: уже  лет  пят-
надцать он числился в списке аварийных и подлежащих сносу.
   В маленьком окошке за треснувшим  стеклом  мелькнула  лисья  мордочка
Пистона. Башку он хорошо знал, потому открыл без дополнительных расспро-
сов.
   - По делу или как? - Цепкий взгляд обшарил  пришедшего  с  головы  до
ног. - Раз без бутылки, значит, по делу. Что надо?
   В небольшой полутемной комнатке пахло сыростью. На  письменном  столе
горела яркая настольная лампа, под ее светом с помощью  простейших  под-
ручных средств: бритвочки, скальпеля, фотобумаги,  сырой  картофелины  -
Пистон выполнял свою тонкую работу.
   - Фотку надо переклеить, - Башка протянул удостоверение подполковника
Галенкова.
   Пистон раскрыл его, прочитал, присвистнул.
   - Ого! Откуда оно у тебя?
   - Нашел.
   - Ага... Ладно, заходи вечером, сделаю. И бабки захвати.
   - Сколько?
   - Пятьдесят штук.
   Башка прикинул, что осталось в казне.
   - Сейчас тридцать. И после "дела" тридцать.
   - А что за "дело"?
   Остренький носик Пистона нетерпеливо втягивал воздух. Раздосадованный
Башка понял, что сболтнул лишнее.
   - Оно тебе надо! - грубо сказал он. - Сказал отдам, значит, отдам!
   Пистон кивнул.
   - Я почему спрашиваю: бывает, пошли на "дело" и никто не вернулся.  А
бабки мои пропали!
   Когда Башка ушел, Пистон сел к столу под яркий свет рабочей  лампы  и
тщательно осмотрел документ. Он был заклеен тонкой защитной пленкой. Ин-
туиция подсказала, что снять ее нельзя: клейкое покрытие сдерет за собой
все надписи, подпись, печать... Нет, надо действовать по-другому...
   Половинкой бритвенного лезвия он обвел фотографию по периметру,  под-
дел ее скальпелем, подрезал снизу и вынул прямоугольник размером  четыре
на шесть сантиметров вместе с защитной пленкой.
   Несколько мгновений смотрел на усталое лицо человека в военной форме.
   "Нашел, значит!" Об убийстве чекиста говорил весь город. "Вот идиот!"
   Пистон повертел фотографию Башки, чуть подровнял в одном месте остры-
ми ножницами, смазал  клеем  и  аккуратно  вставил  в  белеющее,  словно
бельмо, пустое пятно, сразу же лишившее  удостоверение  официальности  и
властной силы.
   Но и морда Башки в узком, одолженном у кого-то пиджаке и  перекручен-
ном галстуке не вернула документу прежнего вида.
   Искусно скопировав оттиск печати в левом нижнем углу фотографии, Пис-
тон решил не восстанавливать защитную пленку - тогда подделка будет сра-
зу бросаться в глаза. А так...
   Он придирчиво рассмотрел удостоверение на расстоянии вытянутой руки.
   Нормально! По сравнению с рожей нового обладателя  отсутствие  пленки
на фотографии - сущая ерунда.
   "Какое же "дело" они затевают с этой ксивой?" - подумал Пистон, наво-
дя порядок в орудиях своего труда.
   В конце концов, это его не касалось. Он сделал свою  работу.  Остава-
лась одна малость...
   Пистон быстро переоделся и выскочил на улицу. На  трамвае  доехал  до
Тринадцатой линии, постучал в железную калитку. Фома оказался дома.
   - Вот кто комитетчика грохнул!  -  Он  вынул  ксиву,  раскрыл,  ткнул
пальцем.
   - Башка из команды Амбала. Они на Кировском тусуются, возле  ипподро-
ма. И живут там же, в Ломовом квартале...
   Фома протянул руку, но Пистон поспешно спрятал бордовую книжечку.
   - Не могу, скоро отдавать... Они с ней на "дело" собираются...
   - Ладно, - Фома почесал вдавленную переносицу. - Я передам.
   Через два часа он сообщил новость Гангрене.
   - Мать твою за ногу! - изумился тот. - Молодняк  такие  дела  творит!
Чекистов мочат, их ксивы подделывают... Когда такое было?!

                                 * * *

   В обеспечении плана "Зет" принимали участие откомандированные в Тихо-
донск представители ряда центральных ведомств.
   Капитан Бобылков представлял Федеральную службу контрразведки,  майор
Сиротин - МВД, майор Фиников - Главное управление охраны, майор Малинкин
- Министерство обороны. Каждый осуществлял свою линию  работы,  опираясь
на местных коллег, лишь Фиников из ГУО действовал самостоятельно и  осу-
ществлял общее руководство московской бригадой.
   Это был сорокатрехлетний плотный человек с большой  круглой  головой,
маленькими круглыми ушами и большими, тоже  круглыми  глазами.  Короткая
прическа, в которой седых и черных волос виделось примерно поровну, пос-
тоянная настороженность, чувствующаяся во всем во взгляде, повороте  го-
ловы, походке, выборе места, где можно позволить себе  остановиться  или
сесть.
   Он профессионально занимался охраной особо важных персон больше двад-
цати лет, работал вначале в среднем круге, потом  в  ближнем,  последние
годы обеспечивал дальний радиус.
   Его смешили рекламы многочисленных фирм, готовящих частных телохрани-
телей и обещающих выучить их снайперской стрельбе и  эффективному  руко-
пашному бою. Потому что задача личного  (ближнего  круга)  телохранителя
состоит вовсе не в том, чтобы драться и отстреливаться. Его единственная
обязанность - прикрыть собой охраняемый объект и принять предназначенную
ему пулю или осколок.
   И средний круг, находясь в гуще толпы, практически лишен  возможности
применять оружие - тут расчет на физическую силу и знание особых  боевых
приемов - для вытеснения, "перевода в горизонт" и захвата  этого  доста-
точно. Ну а вылезет вдруг ствол или выкатится граната - задача та  же  -
грудью, как на амбразуру!
   Лишь дальний круг обладает полной свободой действий, у них  и  "снай-
перки", и "беретты", и другие хитрые штучки. Именно  от  дальнего  круга
зависит, чтобы в непосредственной близости от особо  важной  персоны  не
происходили какие-либо эксцессы и их товарищам не приходилось  принимать
в себя ножи и пули.
   Первые два дня Фиников разъезжал на машине Управления ФСК с  молчали-
вым, будто лишенным языка водителем, по основным магистралям Тиходонска,
выбирая путь для президентского кортежа.
   Город тянулся вдоль реки, из аэропорта к нему вела всего одна трасса,
на восточном въезде она расходилась - можно выбирать из трех дорог. Одна
явно не подходила, так как проходила через  трущобные  кварталы  старого
частного сектора и состояла из одних ям и колдобин. Именно эту улицу Фи-
ников приказал привести в порядок, понимая, что жители полностью одобрят
такую дезинформационную акцию.
   В толстой записной книжке, с которой он никогда не расставался, отме-
чались путепроводы, заборы, высокие насыпи, стройплощадки, канализацион-
ные люки. Уже сейчас он намечал рубеж для оцепления силами местной мили-
ции, рубеж для ОМОНа, рубеж для "Альфы", прикидывая  расположение  своих
людей,  снайперов,  определителей  оружия  и  взрывчатки.   Подсчитывал,
сколько надо будет выставить контрразведчиков и военных в  штатском  для
разбавления толпы встречающих.
   Ему очень не понравилась законсервированная стройка в двухстах метрах
от шоссе - девятиэтажное здание длиной в квартал с бесчисленными квадра-
тами будущих окон и балконных дверей.  Приказав  водителю  остановиться,
Фиников извлек из портфеля мощную подзорную трубу, раздвинул и навел  на
бетонный каркас, медленно осматривая этаж за этажом.
   Лучшее место для снайпера - на пятом, вон в том  проеме...  Подзорная
труба, резко вскинутая вверх, поймала отблеск, который тут же исчез.
   - Что за черт!
   Просто так ничего в природе не отблескивает, тем более там, где  наи-
более удобно расположиться снайперу. Или бинокль,  или  оптика  прицела!
Нет, для прицела рановато, скорее такая же подзорная труба, ведь  сейчас
идет только подготовка к спектаклю...
   - Оружие есть?
   Водитель не понял, что вопрос обращен к нему, потому никак не  отреа-
гировал. Пришлось повторить.
   - Откуда? Тревоги ж не объявляли...
   Фиников вытащил из портфеля маленький плоский пистолетик.
   - Держи. Обращаться умеешь?
   - Чего хитрого, у шефа такой - ПСМ.
   Водителю явно не хотелось выходить из машины, но приказ он выполнил.
   - Мало ли что там могло сверкнуть... Может, мальчишки с зеркалом  ба-
луют! Может, лист стекла или железка какая...
   - Не ной! - пристрожил Фиников. - Вперед! Ты по этой лестнице, я - по
той!
   - Да кто там может быть, - продолжал ныть водитель, с опаской прибли-
жаясь к лестнице.
   Наверху находился Мастер. Он тоже проводил рекогносцировку.  Девятиэ-
тажная бетонная коробка недостроенного здания сразу же наводила на мысль
о возможной засаде, а потому для настоящей засады не годилась. Зато иде-
ально подходила для ее имитации. Именно сюда он собирался уложить  Свис-
туна со старой испытанной "снайперкой" самого Мастера.
   Наибольший отрезок трассы открывался с широкого балконного проема пя-
того этажа. И траектория пули будет наиболее пологой. Свистун все, равно
не попадет, да ему и не дадут попасть, но  необходимо  выдержать  полное
правдоподобие.
   Мастер занял выгодную позицию и принялся рассматривать  улицу  сквозь
оптический прибор, напоминающий снайперский прицел и сочетающий свойства
дальномера и определителя угловых поправок.
   Просматривая через трехкратный окуляр  лежащую  внизу  улицу,  Мастер
вдруг наткнулся на внезапно  остановившуюся  черную  "волгу"  и  тут  же
встретился взглядом с человеком, уставившим на него подзорную трубу.  Он
отпрянул назад, но, судя по реакции незнакомца, понял  сразу  две  вещи:
вопервых, это не случайный зевака, а во-вторых, он засек его и собирает-
ся задержать.
   Аккуратно сунув приборчик в мягкий замшевый  футляр,  Мастер  спрятал
его в специальный, обшитый ватой карман под мышкой и быстро двинулся на-
верх. Оглянувшись, он убедился, что оставляет на слое белесой  пыли  от-
четливые следы туфель.
   Задержавшись на миг, Мастер достал из кармана два мешочка с завязками
на горловине, вдел в них ноги и закрепил веревками чуть выше  щиколоток.
Теперь он мог передвигаться практически  незаметно:  бесформенные  белые
отпечатки сливались со следами мела, известки и бетонной пыли.
   Уходить можно было по одной из двух лестниц, но по каждой  поднимался
преследователь. Следовало определить - кто из них менее опасен...
   Мастеру сразу не понравился  круглоголовый  крепыш,  прыгающий  через
несколько ступеней и явно имеющий значительный опыт в достижении постав-
ленных целей. Второй шел с явной неохотой, боязливо держал на отлете ма-
ленький пистолет, нервно оглядывался и явно не умел определять  наиболее
опасное направление и фиксировать на нем внимание. Это должно было  сто-
ить ему жизни.
   Взлетев на пятый этаж, Фиников внимательно осмотрел тот самый балкон-
ный проем, но ничего не обнаружил. Какие-то разводы на белесой пыли,  то
ли заметали веником, то ли что-то волочили. Отчетливых  следов  нет.  Но
нет и куска оцинкованного железа, листа стекла, подвешенного на веревоч-
ке зеркала - ничего, на что можно было бы списать подозрительный блик.
   Чем больше Фиников рассматривал пыльный пол, тем больше ему казалось,
что здесь были следы, но кто-то их совсем недавно уничтожил.
   Включив фонарь-карандаш, он осмотрел всю прилегающую территорию  и  в
тени, за высоким порогом, обнаружил четкий и свежий отпечаток ботинка.
   "Где-то сорок четвертый размер", - подумал он, вновь выходя на балкон
и машинально бросая взгляд вниз. В сторону оставленной машины шел  высо-
кий плечистый человек, который вполне мог носить обувь сорок  четвертого
размера. И вышел он именно из этого дома, из правого подъезда,  перекры-
ваемого водителем оперативной машины УФСК.
   "Как его зовут?" - подумал Фиников и тут же понял, что  он  этого  не
знает. Как же позвать случайного напарника?
   - Эй! Эге-ей!
   Фиников добрался до следующего подъезда, приготовил "беретту" и осто-
рожно поднялся наверх, до выхода на крышу. Ничего не обнаружив, он спус-
тился на первый этаж. Лестничные марши не имели перил, и  площадки  тоже
были не огорожены Приходилось соблюдать  осторожность  и  держаться  по-
дальше от зияющих пролетов.
   Очевидно, водитель не был столь осторожен. Он лежал на бетонном  полу
первого этажа, и вокруг головы растекалось густое розовое пятно.
   Фиников поискал вокруг. Пистолет обнаружился в двух метрах,  на  куче
цемента. По виду он был вполне исправен, предохранитель остался включен-
ным - водитель явно не собирался стрелять. Аккуратно подняв ПСМ за спус-
ковую скобу, Фиников завернул его в носовой платок и спрятал  в  карман,
чтобы потом свои специалисты проверили отпечатки. Рассказывать  о  неза-
конном вооружении сотрудника другого ведомства Фиников не собирался.
   Покончив с неотложными делами, он вернулся к машине и по рации запро-
сил помощь.
   Через десять минут весь квартал был  оцеплен,  сотрудники  милиции  в
обычной форме, штатском и боевом камуфляже прочесывали прилегающие  дво-
ры, подворотни, "проходняки". Участковые ходили по квартирам,  выискивая
очевидцев происшествия. Но ничего, проливающего свет на гибель еще одно-
го сотрудника ФСК, установить не удалось.
   Единственным трофеем стал зафиксированный след  неизвестного  мужчины
ростом сто восемьдесят пять плюсминус четыре сантиметра  и  весом  около
восьмидесяти двух килограммов.

                                 * * *

   - Покажь деньги! - Залетный казался парнем  "крутым"  и  предусмотри-
тельным. Надуть такого непросто.
   - Покажь стволы! - заявил в ответ Амбал. - Хотя бы один!
   - Покажь, Калинка, он отвечает, - потянул мазу за Амбала  Шершень.  В
конце концов, залетные есть залетные, сделали дела и улетели, а свои ос-
таются.
   Калинка подумал. Он был высок, худ и жилист, с короткой, не  успевшей
отрасти стрижкой, резкими чертами лица и нервными, дергаными движениями.
Продолжая размышлять, он впился горячечно блестящими глазами в  остроно-
сую мордочку Шершня.
   - Ты за них подписываешься?
   Шершень поежился, но под угрюмым взглядом Амбала кивнул.
   Разговор происходил в коммерческом ларьке,  который  держал  Шершень.
Веретено стоял на улице, подпирая дверь, Амбал сидел на кушетке,  назна-
чение которой в любой подобной точке не отличалось разнообразием. Калин-
ка сидел чуть сбоку, на ящике с водкой, а Шершень закрыл торговую амбра-
зуру и прислонился к ней спиной.
   - Отвечаю, Калинка, точняк! Я ребят давно знаю.
   - Ладно.
   Калинка добродушно улыбнулся.
   - Стволов у меня при себе нет. А у тебя нет бабок. Точняк?
   Амбал осклабился в ответ.
   - Все боятся подлянок. Тем более сейчас часто туфту впуливают.
   Он сказал это наугад, но попал в цвет. Пистолеты Калинка брал из  де-
фектованной секции оружейного склада, потому и цена была смешной - четы-
ре сотни за ствол. Расчет строился на быстроте: пушки новые, первой  ка-
тегории, все детали на месте, посдавать их лохам - и дернуть из  города.
А раз уже слух пошел, надо избавляться от последних трех штук  немедлен-
но.
   - Ладно, пошли. Нас двое, вас двое. Ты и Веретено.
   Амбал отрицательно покачал головой.
   - Нет. Веретено в железках ни черта не  понимает.  Я  другого  кореша
возьму, он - спец. А Веретено деньги принесет. Отстреляем - забирайте.
   Теперь Калинка покачал головой.
   - Чего их стрелять? Новые - и есть новые. Только патроны переводить.
   - Ну ладно, пойдем.
   Недалеко от ларька дожидался Башка. Амбал поднял ладонь, и он прибли-
зился. Бледный, облизывается, руки дрожат. Трусит, сволочь!
   Калинка, в свою очередь, подал "маяк", и через дорогу пошел его  дру-
жок Плойка в маленькой кепочке, прикрывающей зэковскую стрижку, с  порт-
фелем в руке.
   Сойдясь вместе, Плойка и Башка не поздоровались, от этого  напряжение
у всей четверки возросло.
   - Пойдем туда, - Амбал указал в сторону рощицы рядом с  железнодорож-
ным полотном.
   Плойка и Калинка переглянулись.
   - Только вы вперед!
   - Как хотите, - безразлично ответил Амбал.
   Они с Башкой углубились в рощу. Чуть дальше появится разрушенный  дом
путевого обходчика с глубоким подвалом. Там ждут Ржавый, Попугай  и  Ва-
лек.
   Зайдя в развалины, Амбал закурил Залетные замешкались.  Калинка  взял
что-то из портфеля и сунул за пазуху. Потом они все же  перелезли  через
разрушенную стену.
   - Показывай! - скомандовал Амбал.
   Плойка открыл портфель, извлек треугольный сверток и развернул тряпи-
цу. Новенький черный пистолет приковал взгляды "покупателей".
   - Похоже, и правда новые! - удовлетворенно сказал Амбал. - А другие?
   Калинка вытащил из-за пазухи еще такой же. Плойка  распахнул  куртку,
обнажив черную блестящую ручку.
   - Три?
   - Больше нету.
   - Надо будет, наши еще партию  привезут,  -  добавил  Калинка,  чтобы
местные не подумали, будто по их следу больше никто не придет.
   Амбал отбросил лист фанеры и несколько досок, пошарил рукой  в  пыли,
уцепил железное кольцо и с усилием поднял крышку подпола.
   - Аида, там хоть из пушки шмаляй, ничего не слышно!
   - Чего зря патроны жечь! - недовольно сказал Калинка. - Ты  видишь  -
воронение не тронуто. Как сделали в пятьдесят четвертом, так и лежали на
складе в масле.
   - За патроны заплатим. А пробовать один хрен надо...
   Амбал хотел первым спуститься в люк, но, взглянув на  мандражирующего
Башку, передумал. Толку от него здесь никакого не будет, а вдвоем залет-
ные вниз не полезут.
   - Давай ты, - он ткнул пальцем в Калинку. - И ты, - указал он на Баш-
ку.
   - Попробуйте два ствола, если нормально - возьмете третий.
   Сплюнув и держа оружие наготове, Калинка полез в черный провал  люка,
откуда ощутимо тянуло затхлостью и прохладой. Следом двинулся Башка.
   За деревьями проходил длиннющий товарняк. Лязг, гул и грохот были та-
кими, что действительно заглушили бы автоматную очередь.
   Амбал сел на груду кирпича, прикрыв его сверху доской, чтобы  не  за-
пачкаться. Он был совершенно спокоен. Плойка  заметно  нервничал,  Амбал
закурил и дал сигарету ему.
   Состав притормаживал, послышался протяжный скрип тормозов.  Грохот  и
лязг стали более ритмичными.
   Плойка что-то сказал. Амбал показал,  что  не  слышит.  Поправив  ма-
ленькую кепочку, залетный наклонился, заглядывая в люк.
   Бесшумно, по-кошачьи вскочив, Амбал с силой ударил ногой в  позвоноч-
ник, между лопаток. Будто срубленное топором, тело провалилось в подвал.
Амбал прыгнул следом.
   Валек и Ржавый гвоздили Плойку железными трубами, тот корчился, слабо
двигая руками, - то ли пытался защититься, то ли агонизировал.
   Калинка был уже готов, и Башка обшаривал  одежду,  шмонал  отлетевший
портфель Плойки.
   Земля перестала дрожать, грохот стих.
   - Быстро прячем и уходим, - крикнул Амбал обретшим  силу  голосом.  -
Все забрали?
   - Все!
   Ржавый вытащил за ноги перебитое тело Плойки в угол, свалил в заранее
вырытую яму. Валек бросил туда же труп Калинки. Обломками  досок  спешно
загребли двойную могилу, завалили камнями, кусками фанеры, битыми бутыл-
ками, проржавевшими ведрами.
   Вылезли наверх, морщась от дневного света, огляделись. Стоящий на са-
мом высоком куске стены Попугай помахал рукой - все спокойно. Закрыли  и
замаскировали люк.
   - Что взяли? - тяжело дыша, спросил Амбал.
   - Три пушки, две пачки патронов, две запасные обоймы - пустые. И  еще
- бабки, дурь, финарь...
   Денег оказалось девятьсот тысяч. Анашу тут же забили в  беломорину  и
пустили "косячок" по кругу.
   - Бабок должно быть больше, - сказал Амбал, вертя  в  руках  финку  с
тусклым клинком и наборной плексовой рукояткой. -  Они  не  одну  волыну
задвинули! Где же остальные?
   - Или на своей "яме" оставили, или у Шершня, - сказал Попугай и нерв-
но улыбнулся.
   Хотя он и не спускался в погреб, но прекрасно понимал, что там  прои-
зошло.
   - Ладно! Ржавый, Валек, берите стволы. А ты, Башка? Возьмешь?
   Башка замялся.
   - Где его держать? Да и обращагься не умею. Лучше потом...
   Через полчаса вся Компания вернулась в коммерческую  палатку  Шершня.
Тот шептался о чем-то с Веретеном. Оба выглядели озабоченными.
   - А где ребята? - вскинулся Шершень.
   - Где они? - одновременно спросил Веретено.
   - Уехали...
   - Как уехали? - насторожился Шершень.
   - Очень просто. Сделали дело и уехали. Калинка сказал, чтобы его баб-
ки ты мне отдал Я ему через неделю завезу.
   - Вы что? Неужели? Спрашивать же с меня будут!
   Шершень задрожал побелевшим вмиг лицом.
   - Не ори!
   Амбал звонко хлопнул его по щеке.
   - Ты своей "крыше" сколько отстегиваешь?
   Шершень замолчал, переходя с одной мысли на другую.
   - Когда половину лимона, когда семьсот штук... А что?
   - Когда они приходят?
   - Обычно по четвергам...
   - Да...
   Амбал что-то прикинул.
   - Теперь мы твоя "крыша". И брать будем всего три сотни, как с  коре-
ша. Доволен?
   Шершень заморгал глазами.
   - А те?
   - Покажешь на Попугая, он отведет ко мне. И все решим.
   - Ты знаешь, чьи они? - поинтересовался Ржавый. - На кого работают?
   - Нет. Степа, Миша, Иван... Их все здесь знают.
   - Надо бы уточнить, чтоб не нарваться, - сказал Ржавый Амбалу.
   - Ничего не надо Пусть потом они про нас уточняют!

                                 * * *

   - Дело в том, что наш банк является акционерным  обществом  закрытого
типа, иными словами, посторонние лица могут приобретать акции  только  с
согласия всех учредителей, - респектабельный джентльмен,  подкативший  к
зданию РУОП на "мерседесе-600" с водителем, был заметно возбужден  и  не
столь заметно испуган, но Крылов привык улавливать флюиды страха  и  от-
четливо ощущал, что председатель правления банка "Золотой  круг"  сильно
боится за свою жизнь, хотя старается это скрыть.
   - В последнее время я заметил какую-то нервозность среди учредителей.
Петровский улегся в больницу, Басилов плюнул на все и укатил на  Кипр  -
это в самый разгар финансового года! Одилян избегает всяких контактов со
мной... Трефилов запил, хотя с ним такого не происходило очень давно!
   Хондачев поймал себя на том, что почти кричит, и принудил себя замол-
чать.
   - Простите.
   Он поправил узел модного галстука  оливкового  цвета,  сел  ровнее  и
одернул пиджак.
   - Собственно, я-то вначале узнал все от Трефилова, -  обычным  ровным
голосом продолжил банкир. - Он заехал ко мне, попарился в сауне,  разом-
лел и после ударной дозы "Смирновской" рассказал, что  и  Петровский,  и
Басилов, и Одилян, и он сам свои акции уже продали! Как так,  спрашиваю,
без согласия всех учредителей, вопреки закону, не поставив никого в  из-
вестность? С ума вы посходили, что ли?! А он скривился, подумал и объяс-
няет: "На нас "наехали"! Мало мы читали про  другие  банки?  Теперь  это
произошло с нами!" Я поинтересовался у Одиляна,  съездил  в  больницу  к
Петровскому, по спутниковой связи соединился с Басиловым... Да, они про-
дали акции! О подробностях говорить не хотят, но намекают, что нас подг-
ребает под себя мощная криминализированная структура, противостоять  ко-
торой мы не сможем!
   - Сколько всего учредителей у "Золотого круга"? -  спросил  Крылов  и
сделал еще одну пометку в блокноте.
   - Девять.
   - Значит...
   - Да. Обработав еще одного, они завладеют контрольным пакетом и прев-
ратят "Золотой круг" в машину для "отмывания черных денег".
   - К оставшимся учредителям подходы были?
   - Нет. Они не местные, живут в Москве, занимают серьезные посты в фи-
нансовой системе страны и достаточно хорошо защищены.
   Крылов кивнул:
   - Понимаю. Сегодня они наехали на вас.
   Хондачев встал, прошелся по кабинету, постоял у окна. Крупный,  начи-
нающий седеть мужчина сорока девяти лет в безукоризненно сидевшем костю-
ме, уверенный в себе, с властными манерами. Но сейчас  это  была  только
видимость, внешняя оболочка. Банкира терзал страх.
   - Вчера... - Он вернулся к столу, сел. - Накануне я объявил на  прав-
лении, что продажа акций таким образом незаконна, и я намереваюсь  оспо-
рить незаконные сделки в судебном порядке. И вот вчера ко  мне  приходит
какой-то юрист по фамилии Хасьянов. Я не хотел его принимать, но он  пе-
редал, что уполномочен вести со мной переговоры о контрольном пакете ак-
ций, и я из любопытства распорядился пропустить его к себе в кабинет.
   Хондачев вздохнул, потер ладонями виски.
   - Совершенно серая личность, явная марионетка. Предложил мне  продать
свои акции могучей негосударственной компании. И посоветовал  не  подни-
мать шума, не обращаться в суд и вообще не затевать скандала. Надо,  го-
ворит, быть разумными людьми.
   Банкир пристально посмотрел Крылову в глаза.
   - Я, наверное, не вполне разумный человек. Вызвал  начальника  службы
безопасности и приказал разобраться с этим типчиком и представляемой  им
"негосударственной компанией". А потом решил сдать их  всех  в  милицию.
Начальник службы безопасности с четырьмя сотрудниками  взяли  Хасьянова,
уехали и... пропали. Поздно вечером мне  позвонил  Воронцов  -  директор
Центрального рынка, и мягко пожурил: "Что же  вы  в  ответ  на  выгодное
предложение моего юриста чуть ли не под стражу берете да  ко  мне  целую
бригаду на разбор посылаете... Куда это годится? Пришлось посадить их  в
холодильник, пусть подумают. И вы подумайте тоже. До завтра!"
   Хондачев нервно переплел пальцы, вывернул ладони, суставы щелкнули.
   - Я как заору: не выпустишь моих людей, я сейчас всех на ноги подниму
- и угрозыск, и спецназ, и ОМОН! Ну он их выпустил. Пришли  потрепанные,
в синяках, перемерзшие... Да, говорят, там банда серьезная, ничего мы  с
ними не сделаем!
   Хондачев замолчал.
   - Все это произошло вчера, - сказал Крылов. - А вы пришли сегодня Что
же случилось ухе сегодня?
   Хондачев полез в карман.
   - Вот!
   Он положил на стол две вещи: письмо в грубом казенном конверте серого
цвета и патрон от пистолета ТТ.
   - Утром нашел в почтовом ящике.
   Крылов аккуратно извлек письмо, держа за края, прочел "Продавай  свою
долю немедленно. Будешь упираться или пойдешь в ментовку - получишь  пу-
лю".
   - Более лаконичных и убедительных посланий я за свою  долгую  деловую
жизнь не получал.
   Крылов перечитал текст еще раз.
   - Что вы мне посоветуете?
   - А те, продавшие акции, они дадут показания? - не  отвечая,  в  свою
очередь, спросил Крылов. - Что их запугивали, угрожали расправой  и  все
такое?
   - Однозначно нет. Они не хотят ввязываться в это дело.
   - А вы напишете заявление?
   Хондачев задумался.
   Крылов тоже замолчал, прикидывая возможности РУОПа. Ну получат  заяв-
ление, спросят Хасьянова. Тот пояснит - проводил юридическую  работу  по
скупке акций. Все добровольно, на принципах личной материальной  заинте-
ресованности. О том, что акционеры не имели права действовать без согла-
сия других учредителей, он, конечно, не знал. Да если бы и знал! Коммер-
ция есть коммерция. Им выгодно - они и продают!
   Можно опросить и Воронцова Заранее известно, что он скажет, дал пору-
чение юристу, все по закону. А беднягу схватили, запугивали, потом к не-
му самому заявились какие-то люди с угрозами, пришлось вызвать свою  ох-
рану.
   И все! Про письмо и патрон никто ничего, естественно,  не  знает,  но
подозревают, что это чья-то неумная шутка.
   Можно  приставить  к  Хондачеву  охрану  из  СОБРа,  вдобавок  к  его
собственной. Ну и сколько держать физическое прикрытие? Всю жизнь?  Год?
Месяц? Неделю? Два дня? Ни один вариант не решает проблемы.
   - Заявления я писать не буду, - наконец произнес банкир. - Я ведь все
рассказал, и если бы у вас были возможности мне помочь вы  бы  могли  их
задействовать уже сейчас. Но, как я понимаю, эффективных методов  у  вас
нет. Так?
   Крылов промолчал.
   - А заявление нужно как формальность. Для "галочки",  для  выполнения
положенных в таких случаях мероприятий, которые заведомо не дадут  ника-
кого результата.
   - Мы могли бы дать охрану... Ненадолго... На несколько дней...
   - Охрана у меня есть своя, - печально усмехнулся Хондачев. - Но миро-
вая статистика говорит, что она способна предотвратить лишь семь процен-
тов покушений.
   Он встал.
   - Письмо и патрон вам нужны?
   - Оставьте, - кивнул Крылов.
   Банкир попрощался.
   Подполковник  внимательно  осмотрел  маркировку  на  гильзе,   провел
пальцем по округлому телу пули, пробивающей практически  любой  бронежи-
лет. Именно из-за этого достоинства давно снятые с вооружения  ТТ  вновь
вошли в моду.
   Потом перечитал угрожающее письмо. Оно было отпечатано на старой раз-
долбанной машинке, причем человеком, не имеющим навыка машинописных  ра-
бот.
   Крылов вызвал Королева. После реализации материалов в отношении  Быка
оперативник почувствовал вкус победы.  Чтобы  не  разочаровывать  парня,
Крылов так и не раскрыл ему истинных движущих пружин того дела.
   - Патрон экспертам, и в картотеку. Письмо тоже экспертам, пусть опре-
делят марку машинки. А ты поищи эту машинку где-нибудь поблизости от Ша-
мана. Ясно?
   - Ясно.
   Оперативник вышел, а Крылов принялся составлять  подробный  рапорт  о
необходимости оперативной проверки По факту попытки  группировки  Шамана
взять под контроль банк "Золотой круг".
   Вечером того же дня Хондачев в сопровождении усиленной бригады службы
безопасности возвращался домой.
   Он ехал в мягкой красной "вольво", рядом с водителем сидел  вооружен-
ный охранник, да и у шофера имелось оружие. Самому Хондачеву пистолет не
полагался - он должен был полностью  доверить  свою  жизнь  оплачиваемым
сотрудникам и при этом надеяться, что они будут защищать ее более  само-
отверженно и беззаветно, чем он сам. Таков был один  из  бюрократических
идиотизмов мира идиотской бюрократии, в котором банкир  существовал  уже
сорок девять лет.
   Чуть приотстав, за "вольво" катилась серая "волга-3102" с  тремя  ох-
ранниками, вооруженными не  только  пистолетами,  но  и  гладкоствольным
ружьем крупного калибра.
   Смеркалось, центр города запружен автомобилями, сотни  красных  огней
габаритов и стоп-сигналов впереди, сотни  ярких  галогенных  фар  сзади,
пробки у светофоров, скрип тормозов и скрежет переключаемых передач, рев
набирающих обороты моторов...
   В комфортабельном салоне "вольво" было тихо, удобно, хорошо думалось.
В другое время Хондачев открыл бы бар с мягкой подсветкой и смешал  кам-
пари с тоником, чтобы, откинувшись на мягкие подушки, потягивать горько-
вато-пряную жидкость, отключаясь от суеты прошедшего дня.
   Но сейчас дурные предчувствия не давали ему расслабиться.  С  охраной
он чувствовал себя уверенно, но прекрасно понимал, что, если его захотят
убить всерьез, никакая охрана не спасет.
   "Надо выкупить все квартиры на лестничной площадке, - подумал  он.  -
Поселить охрану, поставить  телекамеры,  мониторы,  пусть  несут  службу
круглосуточно... И у входа в подъезд поставить постоянный пост..."
   Но и это ничего не даст. Могут садануть по квартире из гранатомета, а
то и вообще взорвать дом.
   В аналитическом мозгу банкира, привыкшем находить самые выгодные  ва-
рианты сохранения ценностей, сейчас, когда речь шла о собственной жизни,
мелькала какая-то догадка, но додумать уже не оставалось времени.
   "Вольво" резко затормозила, но все равно ударилась о твердую  прегра-
ду, послышался шелест сминаемого металла, утробно  охнул,  натыкаясь  на
руль, водитель, охранник головой достал ветровое стекло и обмяк.
   Сзади вынырнувший из бокового проезда грузовичок с укрепленным желез-
ными трубами капотом протаранил серую "волгу", отбросив ее на  несколько
метров в сторону.
   Но Хондачев этого не видел. Мягкая обивка салона спасла его от удара,
и он сохранил сознание, хотя и упал между сиденьями. Когда  распахнулась
правая дверца, краем зрения банкир увидел обтянутую черным свитером  ру-
ку, черную перчатку и длинный черный пистолет.
   С улицы донеслась автоматная очередь, и туг же салон  "вольво"  взор-
вался от грохота. Желто-синий сноп пламени протянулся от среза ствола  к
голове лежащего на полу человека, но пуля лишь вскользь чиркнула по шее,
обдав весь организм Хондачева горячей волной боли и предсмертного ужаса.
   Черная рука просунулась глубже в кабину, холодная сталь больно уткну-
лась в висок, дернулась  раз  и  другой,  послышалось  сдавленное  руга-
тельство. Пистолет заклинило.
   Тем временем пришел в себя водитель, который не сломал грудную клетку
о рулевое колесо, как происходит в отечественных машинах, а согнул трав-
мобезопасную рулевую колонку, отделавшись легким ушибом.
   Он нашарил на поясе оружие, отстегнул застежку кобуры и резко  повер-
нулся.
   - Ложись, сука! - рявкнул он как учили.
   Нападающий отпрянул и захлопнул дверь.
   - Как вы, шеф?! - почему-то громко заорал водитель.
   - Ранен...
   Хондачев ладонью зажимал сорванный лоскут кожи.
   - Уходим! - хрипло скомандовал он. - В больницу надо!
   Но вокруг получилась такая пробка, что выбраться из нее было нельзя.
   Человек в черном свитере запрыгнул в машину таранившего "волгу"  гру-
зовика. Лицо его было закрыто маской из черного чулка. Еще один нападаю-
щий в такой же маске, но с коротким автоматом в руке, сел за руль. Взре-
вел мотор, и грузовик задом заехал в тот же проезд, из которого выехал.
   С оханьем выпрямился на переднем сиденье охранник, оглаживающий  раз-
битую голову. Из "волги" подбежали еще двое.
   - Как вы? Целы? Автоматчик, видно,  на  испуг  стрелял...  Поверху...
Крышу продырявил, стекла, Артему в ногу попало, видно, рикошетом...
   Хондачев уже сидел как обычно, откинувшись на подушки. Платком он пы-
тался обмотать шею.
   - Давайте я, шеф, - один из охранников ловко наложил на рану  индиви-
дуальный пакет.
   - Поверхностная. Всем повезло!
   - Знаете, кому особенно повезло? - повернувшись к оптимисту всем кор-
пусом, спросил банкир. - Этим бандитам. Они должны были  лежать  на  ас-
фальте дохлыми! Именно за это вам платят деньги!
   Хондачев попробовал двинуть шеей и поморщился.
   - Кто из вас выстрелил? Хоть один раз? Кто?
   Ответом было молчание.
   - На их стороне преимущество, шеф, - буркнул старший охранник. -  За-
щищаться всегда труднее, чем нападать...
   "Вот именно", - подумал Хондачев. И догадка, мелькнувшая  за  миг  до
покушения, развернулась  в  четкую,  отточенную,  логически  законченную
мысль.
   З а щ и т н и к  д о л ж е н  о п е р е ж а т ь  у б и й ц у!

   Перед тем как зайти во двор, девушка остановилась, посмотрела  в  ма-
ленькое зеркальце, но не на свое симпатичное личико, а на улицу за  спи-
ной. Какой-то мальчик катался на велосипеде, две толстые тетки обменива-
лись новостями.
   Спрятав зеркальце, девушка прошла в ветхие ворота. Натаха хорошо  за-
помнила инструкции, которые Лис давал ей шепотом под звук льющейся  воды
и ночью, укрывшись с головой одеялом.
   Слева в углу четыре ступеньки вели в полуподвальное помещение, Натаха
постучала по стеклу подслеповатого окошка, за которым немедленно  метну-
лась всполошенная тень.
   Натаха ждала, понимая, что ее внимательнейшим  образом  рассматривают
изнутри.
   И действительно, многомудрый Клоп пялился на высокую  тонкую  фигуру,
туго обтянутую белым, до половины бедер платьем, висящую на длинном  ре-
мешке красную сумочку, легкую прядку волос, спадающую на лоб. Он не  мог
понять, что привело сюда эту девушку. Посещавшие его каморку особи  про-
тивоположного пола относились к совершенно другой разновидности  женщин,
именуемых бабами, борулями, биксами, марухами, двустволками...
   Что же нужно этой?
   Наконец дверь приоткрылась.
   - Вы к кому?
   Хитроватый прищур, изборожденное  морщинами  лицо,  неожиданно  ясные
глаза, пытающиеся заглянуть в самую душу собеседника.  Все,  как  описал
Лис.
   - К вам, Леший.
   Клоп Дернулся как от удара и чуть не захлопнул дверь. Под этим  псев-
донимом его знал лишь один человек на свете. А тот не  склонен  делиться
знаниями такого рода с кем-либо еще.
   - Я от Коренева. От Лиса... Невеста его.
   - Вы что-то путаете, гражданка. Никаких Лисов не знаю. И этого тоже -
как вы его назвали...
   - Лис просил передать: "Петруччо, надо тебя  в  форму  переодевать  и
оформлять на полный оклад".
   Это действительно говорил Лис, когда бывал им  доволен.  Клоп  открыл
дверь пошире.
   - Ну заходите, коли так.
   Натаха ступила было на следующую ступеньку, но передумала, а  точнее,
вспомнила инструкции и предостережение  Лиса:  "Сделаешь  что-то  непра-
вильно - и я здесь останусь, и у тебя может все наперекосяк  пойти.  Они
только с виду люди, а внутри - зверье.  Есть  дикое,  есть  прирученное,
большой разницы здесь нет, особенно когда укротитель далеко..."
   - Я вас подожду в парке, на четвертой скамейке.
   Там Клоп частенько встречался с Лисом.
   Леший моргнул.
   - Сейчас я... Мигом.

   Председатель Тиходонского областного суда Казанкин любил вставать ра-
но и на работу ходил пешком, благо от престижного дома, выстроенного еще
для партийно-советской элиты, до Дворца правосудия было не  больше  двух
кварталов.
   Председатель относился к руководителям старой формации, обожженных  в
горне партийной подготовки кадров. Высокий, дородный, он  всей  фигурой,
каждым движением, осанкой, поворотом головы излучал властную силу.
   Тридцать пять лет Казанкин провел на судейской работе. За  это  время
случалось всякое, много раз можно было шею сломать. Конечно, когда мест-
ные следователи дело раскручивали, особых проблем не бывало: все еще  до
передачи в суд определялось. Кого арестовать, а кого -  под  подписку  и
спустить на тормозах, на кого вообще производство прекратить или  приос-
тановить, пока обвиняемый болеет...
   Но, бывало, налетали московские бригады во главе с важняком, которому
сам черт не брат - кого захотел, того и бросил в камеру,  кого  посчитал
нужным, того и отдал под суд!
   Вот тогда приходилось крутиться! Москва крови требует, а у подсудимых
поддержка на всех уровнях, друзья, родственники... Важняк  обвинительное
составил и уехал, а тебе здесь жить!
   Хорошо, было с кем советоваться, как обком скажет - так и будет!  Де-
лай и ничего не бойся, никто тебя не выдаст. Ведь  на  бюро  вытягивали,
строгачи объявляли, а то и партбилеты отнимали именно здесь, в обкоме, а
не в Верховном суде и даже не в Кремле!
   Выходя из чистого, запирающегося на кодовый замок подъезда,  Казанкин
заметил в своем почтовом ящике письмо и сразу ощутил укол  беспокойства.
Почту так рано не приносили, и в других ящиках  никакой  корреспонденции
не было. Посторонний зайти в вестибюль, где раньше был расположен  круг-
лосуточный милицейский  пост,  не  мог...  Хотя...  Председатель  тяжело
вздохнул, в который раз сожалея об ушедших временах.
   Преодолевая нежелание, Казанкин отпер блестящим ключиком синюю ячейку
и вначале целую минуту рассматривал ее содержимое. Там  было  письмо,  и
оно ему не нравилось.
   Взяв серый неряшливый конверт в руки, председатель понял  почему.  Ни
штампов, ни типографских надписей, ни даже марки. Вкривь и вкось нацара-
панный на машинке с пересохшей лентой адрес и его фамилия. Без привычных
аксессуаров должности, инициалов, даже букву "т" не поставили!
   Настроение у Казанкина резко испортилось.  У  людей,  профессионально
изучающих чужие судьбы, а тем более изменяющих их по своему  усмотрению,
отменно развита интуиция. Он почувствовал  связь  этого  неуважительного
даже по оформлению послания с событиями,  держащими  в  напряжении  всех
членов суда.
   Не получив обычного удовлетворения от  прогулки,  Казанкин  торопливо
дошел до Дома правосудия, заперся в просторном, с высоким потолком каби-
нете, взял острые канцелярские ножницы... А вдруг это мина?!
   Он отбросил конверт. Вызвать саперов? И прослыть полным дураком, если
это обычное письмо...
   Казанкин ощупал конверт. Если внутри заряд пластиковой взрывчатки, то
по периметру должна проходить  проволочка-детонатор.  На  ощупь  никакой
проволочки там не было.
   Кряхтя, Казанкин опустился на колени, зажал ножницами край  конверта,
спрятал  под  толстую  дубовую  столешницу,  а  руку  выставил   наверх.
Письма-бомбы обычно маломощны и рассчитаны на поражение глаз. Стол  дол-
жен в любом случае защитить от серьезного ущерба.
   С чувством бойца, наваливающегося  грудью  на  пулемет,  председатель
свел кольца ножниц. И ничего не произошло!
   Казанкин неуклюже поднялся, вытер взмокревший лоб, взял вскрытый кон-
верт. Что бы ни содержалось внутри, оно уже выполнило свою  роль.  Чело-
век, вставший с колен, был совсем не тем Казанкиным, который более деся-
ти лет возглавлял Тиходонский областной суд.
   "Если хочешь жить - делай что скажем! Бицоева  с  братьями  освободи,
получишь лимон. Не выделывайся, к ментам не ходи. Помни про старуху. Жди
привета. Мафия".
   Дрожащими пальцами Казанкин отбросил  листок  с  неряшливым  текстом.
Сердце колотило под сотню. Год назад он бы посмеялся над дурацкой запис-
кой и идиотской подписью. Но сейчас смеяться не хотелось.
   О всевластии криминальных структур часто  писали  газеты.  Назывались
города, факты, фамилии погибших упрямцев... Но тогда речь шла  о  чем-то
далеком и малореальном. "Наезд" на Шпаркову и ее убийство  принесли  ат-
мосферу страха в некогда строгие и величественные  кабинеты  и  коридоры
областного суда.
   Урок оказался очень впечатляющим, и  не  удивительно,  что  Васильева
"сдала" дело Итальянца и Валета. Причем он сам, как председатель, не по-
пытался изменить несуразный приговор. И прокурор  не  вмешался,  "соблюл
нейтралитет", вроде все сделано правильно...
   А сейчас весь город говорит о гангстерском нападении на банкира,  ко-
торый чудом остался жив...
   Потому письмецо с подписью "мафия" уже не кажется розыгрышем или глу-
пой шуткой. Как бы ни называли себя эти люди, они умеют добиваться  пос-
тавленных целей, даже если приходится убивать тех, кто мешает.
   Сейчас требование обращено к нему. Освободить банду Бицоевых, на сче-
ту которой восемь полностью доказанных  убийств  и  целый  букет  других
преступлений! Как они вообще себе это  представляют?  Председатель  суда
дал указание - и убийцы вышли на свободу?! За миллион - месячную зарпла-
ту. Бред какой-то...
   Казанкин потянулся к белому телефону когда-то обкомовской АТС, но ру-
ка так и повисла в воздухе. Он хорошо знал, Ныркова, но РУОП не смог за-
щитить ни Шпаркову, ни банкира. Он хорошо знал генерала Лизутина, но Уп-
равление ФСК не смогло защитить двух своих сотрудников, убитых  за  пос-
леднее время.
   Васильева не понадеялась на защиту и осталась жива. Но он просто не в
состоянии выпустить бандитов, это не в его силах! Значит,  скорей  всего
его убьют...
   В следующие десять минут Казанкин позвонил генералу Крамскому,  гене-
ралу Лизутину и полковнику Ныркову, рассказав всем о случившемся.
   - Группу Бицоева? - переспросил начальник УВД. - Давайте не будем во-
зить их в суд! Проведем процесс прямо в следственном изоляторе! И  судья
может там пожить недельку, и заседатели, и прокурор. А свидетелям  дадим
усиленную охрану!
   - Помогла она Шпарковой?!
   - Ее Нырков охранял...
   "Не один хрен, кто охранял", - подумал Казанкин,  сильно  сомневаясь,
что люди Крамского справились бы с этой задачей лучше.
   Лизутин долго молчал в трубку.
   - Бицоева хотят вытащить, - наконец сказал он. - Пощупаем, откуда это
идет... Дадим судье охрану.
   - Они не судье, мне угрожают, - не выдержал Казанкин.
   - И вам дадим охрану. Ведь опасность  появится  с  момента  осуждения
банды! А к этому времени мы наведем порядок!
   Казанкин знал, что УВД и УФСК "чистят" город, хотя и не  представлял,
с какой целью. Но сильно сомневался, что проводимые мероприятия  нейтра-
лизуют высказанную в письме угрозу.
   Примерно то же, что и другие начальники, сказал и Нырков.
   После этого Казанкин окончательно понял, что надеяться ему не на  ко-
го. Но почему "вышли" на него? Дело Бицоевых в производстве Семкина, ка-
залось бы, самое простое - писать письмо ему...
   Очевидно, поставлена цель подмять самого главного. Чтобы  один  пахан
указывал другому, а тот сам разбирался со своей кодлой. И  спрашивать  с
одного человека легче...
   У Казанкина разболелась голова, видно, поднялось давление. Он сказал-
ся больным и пошел домой. Все равно в таком состоянии работать невозмож-
но.
   Пересекая сквер возле "Интуриста", Казанкин увидел сидящего  на  ска-
мейке человека. Расстегнутая до пупка рубаха открывала густую сеть тату-
ировок, сложенные на коленях руки демонстрировали море, восходящее солн-
це, чаек и шесть или семь перстней.
   Человек улыбался, будто гордясь устроенной выставкой камерного  изоб-
разительного искусства. Клоп  действительно  гордился  собой.  Неурочное
возвращение председателя, а главное, выражение его лица доказывали,  что
задание Лиса выполнено точно.
   Требовалось загнать главного судейского в безвыходную ситуацию, задав
задачку, которую он при всем желании не  сможет  решить.  Дело  Бицоевых
оказалось именно такой задачкой.
   - Привет от мафии, дядя! - весело крикнул Клоп.
   Казанкин шарахнулся в сторону, ускорил шаги и  несколько  раз  нервно
оглянулся. Для усиления эффекта Клоп шел следом почти до самого дома.
   На следующий день председатель облсуда поехал на работу машиной. Путь
оказался вчетверо длиннее, так как пришлось объезжать  пешеходную  зону.
Зато он чувствовал себя почти в безопасности. По крайней мере,  пока  не
пришлось подниматься по ступеням особняка, ощущая себя отличной мишенью.
   Сегодня Казанкин вел прием посетителей. Для сотен  жалобщиков,  недо-
вольных вынесенными районными судами приговорами и решениями, он являлся
последней инстанцией. По крайней мере в Тиходонской области.
   На приеме присутствовали председатели уголовной и гражданской  колле-
гий, несколько консультантов и референт. Вопросы рассматривались быстро,
почти по всем жалобщик немедленно получал ответ.
   Процедура всегда была утомительной и однообразной, сейчас для  Казан-
кина она казалась вдвойне неприятной. Судя по тому, что он не согласился
смягчить приговор ни одному осужденному, его подчиненные сделали  вывод,
что шеф не в духе.
   В конце приема в кабинет вошла высокая стройная девушка  с  длинными,
хорошо открытыми для обозрения, тонкими ногами. Посетительница была сим-
патичной, белый облегающий костюм подходил и к лицу, и к фигуре. "Ассис-
тенты" председателя оживились и лицо  Казанкина  приняло  умиротворенное
выражение.
   - Я невеста майора Коренева, - девушка опустилась на стул и осмотрела
присутствующих отстраненно-мечтательным взглядом. - Его осудили на шесть
лет за то, что он боролся с мафией. Разве это справедливо?
   Вопрос был наивным. К тому же каждый третий жалобщик начинал с проис-
ков мафии. Поэтому "ассистенты" удивились реакции председателя.
   - Коренев. Помню. Он все время пишет жалобы. Значит, чувствует  несп-
раведливость. Принесите дело, посмотрим.
   Сухие рубленые фразы адресовывались председателю коллегии по  уголов-
ным делам, тот сделал знак, и референт скрылся за дверью.
   - На что он жалуется? - спросил у Натахи председатель совсем  другим,
доброжелательным тоном. - На суровость приговора?
   - Нет, нет! - горячо и убежденно, как пионерка,  отстаивающая  твердо
усвоенные идеалы, ответила Натаха. - Он ни в чем не виноват.  Просто  он
ненавидел бандитов, шпану, давил их как мог... В  него  стреляли,  и  он
стрелял, переловил многих. Когда поймал родственника Шамана... Это такой
крупный преступник,  главарь  мафии,  -  с  детской  непосредственностью
объяснила она. - Тогда мафия с ним разделалась! Подделали видеозапись, у
них ведь везде есть свои люди! Он просит только  одного,  проверьте  эту
пленку! Там есть одна экспертиза, но она Поддельная, понимаете?
   Для убедительности Натаха выпятила нижнюю губу.
   - Сделайте повторную экспертизу, лучше в Москве, потому что  у  этого
Шамана В Тиходонске все "схвачено".
   Каждое  упоминание  о  Шамане  безошибочно  попадало  в  цель.  После
убийства бабы Веры отношение к нему у судейских было однозначным. И Лис,
планируя комбинацию, все это учитывал!
   Референт принес коричневую папку из толстого картона. Дело не из осо-
бо толстых - около двухсот страниц. И опечатанная коробка с  видеокассе-
той.
   - Давайте сюда!
   Казанкин привычно пролистнул  дело:  пробежал  приговор,  определение
Верховного суда по кассационной жалобе, надзорные жалобы и будто  писан-
ные под копирку ответы на них.
   - Обвинение построено на видеозаписи. А Коренев считает ее  фальсифи-
кацией. Почему бы не проверить его доводы?
   - Какие основания для повторной экспертизы? -  недовольно  проговорил
председатель уголовной коллегии. - Они всегда на что-то жалуются...
   Казанкин пристукнул ладонью по столу, негромко, но решительно.
   - По-вашему, нет оснований?! А по-моему -  сколько  угодно!  Ведь  он
действительно не давал спуску уголовникам! И действительно обидел Шамана
- посадил его родственника! Так неужели те не могли сфабриковать пленку?
Человек не жалуется на меру наказания, не  хитрит,  не  выдвигает  новых
версий! Об одном просит: проверьте пленку! Неужели мы не люди, а бездуш-
ные болваны? Ведь уже и нас убивать начали!
   Разволновавшись, Казанкин сильно ударил по столу.
   - Пожалуй, вы правы, - без тени недовольства кивнул председатель кол-
легии по уголовным делам. - Дадим пленку специалистам.
   - Независимым специалистам, - подсказал Казанкин.
   - Независимым специалистам, - послушно повторил тот. - Если ничего не
выявят, пусть отбывает наказание. А найдут фальсификацию - надо отменять
приговор по вновь открывшимся обстоятельствам.
   - Вы такие хорошие люди, вы сразу все поняли, -  гибкие  губы  Натахи
сложились в благодарную улыбку. - Почему  же  раньше  никто  не  отнесся
по-человечески?
   - Ничего, ничего, - преувеличенно бодро произнес председатель уголов-
ной коллегии, который и списывал в архив все жалобы осужденного  майора.
- Лучше поздно, чем никогда. Все проверим, разберемся и примем  законное
решение!
   Он отряхнул от пыли уголовное дело майора Коренева и вместе с вещест-
венным доказательством - видеокассетой положил на полированный стол.
   Оперативная комбинация, задуманная  осужденным  Кореневым  в  далекой
ИТК-13, начала давать результаты.

                                 * * *

   По поводу банкира Хондачева у Шамана с Баркасом состоялся  неприятный
разговор.
   - Ты провалил очень важное дело, - покачивая пальцем перед лицом бри-
гадира, втолковывал Воронцов. - Это пример всем, не бойтесь, выступайте,
останетесь живы.
   - Пистолет дал осечку, сука, - мрачно буркнул бригадир. Ему не нрави-
лись выговоры, нравоучения и этот палец перед самым носом.
   - Детали меня не касаются. За них ты получаешь деньги. И за твой пис-
толет отвечаешь ты!
   "Учить все мастера, - подумал Баркас. - Сам бы пошел и сделал..."
   Внезапно до бригадира дошла простая и совершенно очевидная мысль, всю
реальную мощь хозяина составляют действующие на  улицах  бригадиры!  Без
них он самый обыкновенный кабинетный чиновник!
   - Ты должен в три дня...
   Баркас повернулся и вышел, не очень придерживая за собой дверь. Сидя-
щий в приемной Толстяк проводил бригадира удивленным взглядом.
   Через час Баркас в одном из нахичеванских кафе разговаривал  с  Севе-
ром.
   - Они и нам негодные пушки двинули, - рассказал тот. - Ищем, но  пока
не можем найти. Может, уже кто-то их грохнул!
   Север красиво закурил.
   - Слушай, я хочу твоему шефу вот что предложить, поставить на "пятач-
ке" игральный станок и на "Супермаркете" - три. За тридцать процентов  с
доли. Передашь?
   Баркас кивнул.
   - Чего шефу глаза мозолить. Это моя территория. Давай, ставь!
   Север посмотрел внимательно, но ничего не сказал.
   Вечерами становилось прохладно, и три бомжа пришли к развалинам  дома
путевого обходчика, чтобы заночевать в подвале. Спустившись в замаскиро-
ванный люк, они привычно стаскивали на бетонную плиту щепки, обрывки бу-
маги, тряпки. Небольшой костерок позволял сварганить прямо в  консервной
банке какое-то варево.
   Вдруг из темноты послышался стон. Подойдя на звук, самый младший уви-
дел торчащую из-под фанеры руку.
   - Давай раскапывать!
   Через несколько минут они откопали изуродованного Калинку.
   - Ну и ну...
   Первейшая заповедь бомжа - не влазить в  чужие  дела,  держаться  по-
дальше от неприятностей и никогда не обращаться в милицию. Но каждый  из
них знает, что и сам может в любой момент оказаться с переломанными кос-
тями в глухой дыре. Поэтому, бросив облюбованное место, они позвонили  в
"скорую", милицию и пронаблюдали со стороны до тех пор, пока не  прибыли
машины.

                                 * * *

   В четверг как обычно к киоску Шершня подошли два гориллообразных пар-
ня и в ленивом ожидании подставили дегенеративные физиономии под  откры-
тое окошко.
   - Тут проблема, парни!
   Шершень суетливо выскочил на улицу.
   - Другая группа наехала, сказали, что они теперь будут получать...
   Равнодушие с невыразительных харь мгновенно исчезло.
   - Кто такие?! - теперь они выражали явную угрозу.
   - Вон тот знает, он отведет, - Шершень указал на вертевшегося в отда-
лении Попугая.
   - Разберемся!
   Степа длинно сплюнул и направился к Попугаю,  Миша  двинулся  следом.
Определив, что дело неладно, к ним подтянулся куривший в стороне Иван.
   - Здорово, мужики! - небрежно встретил Попугай грозную процессию. - В
городе все меняется, эта территория от вас отходит. Наш хозяин  с  вашим
перетолковать хочет...
   - Да он усрется, когда узнает, на кого залупается, -  процедил  Миша.
Степа мрачно кивнул, Иван высморкался.
   Попугай подумал, что имена у них ненастоящие, вроде  кличек.  Местные
торговцы различают, а начнешь разыскивать - хрен получится.
   - Где твой бугор, мы ему сами все объясним!
   - Как хотите, - Попугай пожал плечами. - Пошли!
   Он перешел дорогу и вошел в рощу, примыкающую к железнодорожному  по-
лотну. Несколько дней назад этим путем вели залетных торговцев стволами.
Только сейчас Попугай забирал вправо, подальше от  развалин.  Вчера  там
стояло много ментовских машин, бегали собаки... Залетных  нашли  быстро,
один оказался жив. И хотя сегодня с утра там  все  было  тихо,  "разбор"
следовало вести на новом месте.
   Железнодорожная насыпь пересекала овраг с мелкой речушкой,  уходившей
в большую бетонную трубу под полотном, из которой то  и  дело  доносился
резонансный грохот часто проходящих составов.
   На бетонной площадке, у устья трубы сидели на кирпичах Амбал  и  Ржа-
вый, курили и плевали в воду.
   - Это, что ли, твой хозяин?!
   Сидящие над грязной водой босяки казались обычными "шестерками".
   Миша презрительно присвистнул.
   - Точно усрутся! Через пять минут дадут отбой и еще за бутылкой  сбе-
гают!
   Миша ошибся. Все кончилось намного раньше.
   Попугай остался наверху, огляделся по сторонам и махнул рукой -  мол,
вокруг спокойно. Угрюмая троица, оскальзываясь на склонах оврага,  спус-
калась вниз, из-под подошв вылетали комья земли и мелкие камешки.
   По насыпи пролетал очередной товарняк, бетонная труба гулко пережевы-
вала стук колес, буферов, треск проседающего металла пути  и  деревянных
шпал.
   Амбал встал, протягивая руку, шагнул навстречу чужакам, будто собира-
ется поздороваться, но те вмиг остолбенели, потому что в  его  руке  был
пистолет. С трех  метров  промахнуться  практически  невозможно,  хлопки
растворились в железнодорожной какофонии, Миша схватился за живот и упал
головой в воду, Степе пуля попала в шею, под кадык,  он  долго  бился  в
конвульсиях, зато Иван рухнул навзничь уже мертвым - пуля пробила  серд-
це.
   Ржавый подошел к Степе, упер ствол ТТ в висок и выстрелил. Противопо-
ложная часть головы утонула, словно арбуз от сильного удара палкой.
   Проверив, доведено ли дело до конца, Амбал и Ржавый обшарили  карманы
убитых, затащили трупы в трубу и забросали бурьяном.
   Не торопясь вернулись к киоску.
   - Вот и все, - сказал Амбал Шершню. - Теперь мы и есть твоя  "крыша".
Да и для всех остальных тоже.
   Шершень покачал головой.
   - Я больше не работаю. И вообще завтра сдерну из города. Все, хватит!
   - Как хочешь, - холодно сказал Амбал. - Только одно запомни: не  бол-
тай! Иначе сам понимаешь... В Америку же ты не уедешь!
   Через несколько дней киоском Шершня командовал Попугай. Торговцы  со-
седних лотков исправно платили сбор Башке  и  Ржавому.  В  угловом  под-
вальном кафе "Погребок" Амбал устроил штаб-квартиру  своей  команды.  Он
понимал, что так просто дело не завершится, но был  готов  к  дальнейшим
разборкам. Тем более что уже понял секрет победы.

                                 * * *

   По шумному, отчаянно торгующемуся, матерящемуся, спорящему, улаживаю-
щему ссоры, обмывающему удачные сделки и пропускающему стаканчики с горя
Центральному рынку уверенной походкой шел Баркас.
   Он двигался между прилавками торговых  рядом,  где  жизнедеятельность
базарного организма казалась обманчивопростой и  сводилась  к  известной
формуле "деньги - товар", разбавленной по-южному  отчаянным  торгом.  Но
это была лишь видимая часть айсберга. Основная жизнь кипела там, где ни-
когда не появлялись посторонние: в захламленных подсобках, задних  углах
ларьков, фанерных выгородках торговых залов и  специально  оборудованных
помещениях огромных торговых павильонов.
   Баркас легко переходил из легального мира в скрытый и  наоборот:  для
него не было здесь тайн и препятствий - на мускулистых парней,  обретаю-
щихся у границы запретных территорий, он не обращал внимания,  напротив,
завидев коренастую фигуру бригадира, охранники вскакивали  и  подтягива-
лись, как солдаты первого года службы, потому что помнили увесистые  оп-
леухи - за пьяную рожу, за семечную шелуху, да  и  за  просто  так,  для
большего уважения.
   В отделанном кафелем кабинете заведующего овощным павильоном  четверо
тучных мужчин лениво играли в карты. Здесь  же  стояли  початая  бутылка
водки и граненые стаканы, глубокая тарелка с жареным мясом, обильно при-
сыпанным кольцами репчатого лука. Игроки делали ставки, брали и  сбрасы-
вали карты, дополняли или снимали кон, наливали кто по половине, кто  по
четверти стакана, одним движением выпивали, пальцами  отправляли  в  рот
мясо с луком, выпирали руки о мятое, в жирных полосах полотенце и  снова
тянулись за картой.
   - С восточного въезда четыре машины с картохой не  пропускают,  -  не
здороваясь, сказал Баркас.
   - У них пестицидов больше нормы, - невозмутимо пояснил банкир и отпил
большой глоток водки.
   - А ты что, санитарный врач?
   - Нет. Но порядок должен быть. А они хотят продавать отравленный  то-
вар за ту же долю, что и все остальные. Я сказал по-другому: за кондицию
- десять процентов, за то, что у них, - тридцать. А еще  лучше  -  пусть
увозят свою бульбу на свалку, нечего рынок засорять!
   - Ладно.
   Баркас по-хозяйски присел на мгновенно появившийся стул, налил  водки
в невесть откуда взявшийся стакан, выпил, но закусывать не стал.
   - Куда "азеры" пропали? Наркоты нет, цветов  нет,  сборы  упали...  И
"хачиков" меньше стало... В чем дело?
   - Нет, Баркас, тут мы ни при чем, - банкир отбросил колоду и осмотрел
трех других игроков, будто приглашая в свидетели. - Никаких разборок меж
нами не было. Они сами не едут. Похоже, ихние паханы запретили.
   - Почему так думаешь?
   - Зайди к Гуссейну, посмотри. Там у  него  московские  гужуются,  ка-
кие-то свои дела решают.
   - Ладно, - Баркас встал. - А те машины запусти за двадцать процентов.
Не отравятся.
   Он вышел, не ожидая ответа, ибо был уверен, что возражений не  после-
дует.
   В цветочном павильоне пару лет назад делали  ремонт.  Под  шум  волны
Гуссейн устроил себе шикарный офис с отдельным входом и четыре гостинич-
ных номера, не уступающих по классу отделки четырехзвездочным отелям.
   Зайдя в тупик меду бетонным забором рынка и задней стеной  цветочного
павильона, Баркас увидел стальную, обшитую деревянной рейкой дверь с ши-
рокообзорным глазком. Он знал, как позвонить и что сказать в  переговор-
ное устройство, чтобы дверь распахнулась.
   Но сейчас на ступеньках сидели три черноволосых и черноусых  незнако-
мых парня с решительными лицами.
   - Куда? - гортанно спросил один. И, не дожидаясь ответа,  добавил:  -
Поворачивай. Сюда нельзя.
   - К Гуссейну, - стараясь не заводиться, сказал Баркас.
   - Сегодня он не принимает, брат. Приходи завтра.
   Баркас внимательно оглядел всех троих. Так внимательно, что  они  по-
добрались, напрягая мышцы, прикрывающие места, в которые обычно бьют без
предупреждения.
   - Скажи: пришел Баркас, - по-прежнему спокойно сказал бригадир.  -  А
если он занят, то через час я выкину его отсюда, а завтра он  уже  будет
сидеть в окопе под Степанакертом. Понял?!
   Черноусые переговорили по-своему, один, оценивающе оглядывая Баркаса,
сказал что-то в переговорное устройство.  Через  несколько  минут  дверь
распахнулась.
   - Извини, дорогой, люди новые, тебя не  знают,  -  Гуссейн  самолично
встречал бригадира с улыбкой,  которая  могла  предназначаться  родному,
много лет отсутствовавшему брату либо кому-то из старейшин рода.  -  Те-
перь узнали, как друга любить будут!
   Гуссейн завел Баркаса в отделанный финским пластиком "под дуб"  каби-
нет, нажал кнопку звонка. Через другую дверь из приемной вошла крашенная
перекисью блондинка с пышными формами и вульгарным макияжем.
   - Чай, кофе, фрукты, коньяк моему другу! - распорядился хозяин.  -  И
застели диван в комнате отдыха. Гость захочет - полежишь с ним.
   - Хорошо, - равнодушно отозвалась секретарша.
   - Чай-май и коньяк не надо, - внес коррективы  Баркас.  -  Полстакана
водки и минет - все, что от тебя требуется.
   - Хорошо, - повторила блондинка и прошла к полированной двери в  глу-
бине кабинета.
   - А ты мне скажи, что у вас происходит? Почему прилавки пусты? Почему
в казну не платят? Гашиш, соломку, колеса не везут?
   Гуссейн состроил печальное лицо и развел руками.
   - У нас война, ты знаешь В Москве сейчас тоже тревожно: указы,  обла-
вы, никакой жизни нет. Здесь каждый день рейды по  гостиницам,  рестора-
нам, вокзалам - наших отлавливают. Очень нехорошо работать стало,  опас-
но. Вот пока наши и не едут, пережидают.
   - А то раньше ничего этого не было! Что-то вы вдруг испугались... Мо-
жет, ваши места дагестанцам в аренду отдать?
   - Зачем старых друзей обижать? - скорбно спросил хозяин. - Но  и  вас
наказывать нельзя! Я понимаю, убытка быть не должно.  Значит,  мы  будем
платить сколько причитается с наших мест. Независимо от того, торгуют на
них или нет!
   - Это другое дело! - повеселел Баркас. - Как твою девчонку зовут?
   - Галочка! - Гуссейн причмокнул губами - Все отлично делает!  Доволен
будешь!
   Баркас встал.
   - Только чего ты меня в душную каморку запереть хочешь?  Я  в  "люкс"
пойду, на второй этаж!
   Напряжение сковало улыбающееся лицо Гуссейна.
   - Здесь хорошо! Музыка, видик, душ... Чего еще надо?
   - Когда на скорую руку - то да! Но я отдохнуть хочу! Сколько  раз  ты
меня в номера приглашал? Вот я и пришел.
   - Номера, номера... Что там хорошего? Духотища, шум. А здесь  прохла-
да, никто не мешает...
   Гуссейн суетливо забегал по кабинету.
   В номерах жили особые люди, приехавшие по особому  делу  Подробностей
Гуссейн не знал, но то, что Баркас не должен никого из них видеть,  было
совершенно очевидно Иначе можно потерять все - и место, и блондинку  Га-
лочку, и даже жизнь.
   - Там канализация потекла, - содрогаясь от стыда, сказал он, и  вышло
очень правдоподобно. - Представляешь, только сделал, всем  рассказал,  и
такой позор! Вонь, испарения! Надо заново ремонт  делать,  ковролин  ме-
нять, трубы...
   - Ясно... Значит, на входе твои новые сантехники сидят?
   - Нет, почему, так,  ребята,  дальние  родственники...  Надо  к  делу
пристроить.
   - Ладно, уговорил. Пойду в комнату отдыха. Только ты проследи,  чтобы
никто не мешал!
   - Что ты, что ты! Какой "мешал"! Я сейчас вообще  контору  закрою!  -
возликовал Гуссейн.

   - Кто там в номерах живет? - спросил через час Баркас  у  разрозовев-
шейся от водки и секса блондинки. - Я хотел туда пойти, света  больше  и
красивее... А он сказал, все занято...
   - Понаехали какие-то... - Галочка сморщила носик. - Из Москвы, кажет-
ся... Важные все. По-своему джеркочут, ничего не поймешь! Когда выпьют -
сразу под юбку, тут все ясно, только денег не дают. Одно  хорошо,  скоро
уедут.
   - Скоро?
   - Дело какое-то сделают, и все...
   Баркас мелкими глотками потягивал водку и размышлял.  Срочную  службу
он проходил в морской пехоте, в бригаде разведки. И помнил  если  в  ка-
кое-то место тайно собирают живую силу или специалистов, значит, там за-
тевается  специальная  операция.  Чтобы  просчитать  ее  и   предпринять
контрмеры, надо определить: кто сконцентрирован в точке  сосредоточения,
какие задачи они умеют решать, к какому событию  может  быть  приурочена
акция.
   Баркасу нравилось вызнавать  секреты,  захватывать  документы,  брать
"языка", устраивать засады. Он собирался поступать в училище, и, если бы
не свалившаяся на голову балка, жизнь его могла сложиться совсем по-ино-
му.
   А так он появился на гражданке с умением "вырубать" любого ударом го-
ловы, ноги или кулака, навыками работы ножом, саперной лопаткой или  лю-
бым подручным предметом. Все это приносило ему очки, баллы и  помогло  в
конечном счете стать тем, кем он стал. Невостребованным оставался только
аналитический настрой мозга на опережение планов противника.
   Сейчас Баркас чувствовал: здесь что-то затевается. Неспроста азеровс-
кие паханы закрыли въезд в Тиходонск рядовым торговцам,  не  просто  так
прибыли руководители из московского землячества, неспроста конспирация и
специально привезенные охранники!
   Да, что-то затевается. Но что?
   - Еще хочешь? - спросила Галочка, непринужденно развалившись на дива-
не, так чтобы все ее прелести, даже  самые  сокровенные,  были  доступны
взору сидящего в кресле напротив мужчины.
   - Давай!
   Баркас зубами надорвал серебристый пакетик.
   - Можно без резинки, я чистая, отвечаю!
   - Это ты им рассказывай! - ухмыльнулся опытный бригадир.
   "Что же они здесь затевают?" - вновь подумал он в самый  неподходящий
момент.

                                 * * *

   Получив от Фомы сообщение Пистона,  Гангрена  ненадолго  задумался  о
том, как передать его ментам. Запустить через  стукача,  дующего  в  обе
стороны: и нашим, и вашим? Или не усложнять? В  конце  концов  он  решил
прибегнуть к самому простому варианту.
   Из первого же автомата он набрал "02".
   - Комитетчика замочил Башка, Живет в Ломовом квартале. Ксиву  переде-
лал на себя, для гоп-стопов.
   Скороговоркой выпалив заготовленную фразу, он повесил трубку и быстро
ушел от опасного места.
   Дежурный по городу связался с дежурной частью Центрального РОВД,  пе-
редал полученное сообщение и тут же продублировал его дежурному  по  Уп-
равлению ФСК.
   - Я знаю Башку, - сказал капитан Макаров. - Вполне мог! Не  сам,  ко-
нечно, с Амбалом, да Попугай на стреме...  Давай  поедем,  посмотрим  на
месте...
   Ломовой квартал представлял собой прямоугольный участок в центре  го-
рода, рядом с ипподромом. По периметру он был застроен двухэтажными  до-
мишками из красного, рассыпающегося от времени кирпича.
   Когда УАЗ уголовного розыска заехал во двор, Амбал, Башка  и  Попугай
сидели на скамейке, как обычно курили, матерились  и  плевались  во  все
стороны.
   Машина подкатила вплотную.
   "Врюхались! - подумал Амбал. - Хорошо  пушки  спрятаны".  Он  не  ше-
вельнулся, Попугая словно парализовало, а Башка вдруг бросился к  пожар-
ной лестнице.
   Макаров в несколько прыжков догнал его и уложил ухом на асфальт.
   - Зачем детей бить, - заныли сердобольные старушки, хотя Башка, как и
его дружки, осточертели всему двору.
   - Подойдите сюда, бабушки, - пригласил Макаров. - Поглядим, что у не-
го в карманах.
   Такие предложения дважды повторять не надо Изнывающие от скуки пенси-
онерки проявили к личному обыску живой интерес.
   - Вот оно!
   Макаров извлек удостоверение УФСК, раскрыл.
   - Похож! - удовлетворенно сказал он и показал документ старушкам.
   - Я его нашел, - угрюмо бросил Башка.
   - Разберемся. Какой размер обуви носишь?
   Башка промолчал.
   - По-моему, точь-в-точь как на пустыре. Эксперты разберутся! А что  у
тех?
   Оперативники, обыскавшие Амбала и Попугая, развели руками.
   - Ничего интересного.
   "Так это то, старое дело", - с облегчением понял Амбал  и,  когда  их
посадили в зарешеченный отсек УАЗа, сказал.
   - Слышь, Башка, бери все на себя. Раз твоя фотка на ксиве - никуда не
деться. А одному лучше идти, чем по группе...
   - Чего я, за всех ответчик... - плаксиво отозвался Башка.
   - Заткнись, сука! - неожиданно грозно приказал Попугай. - Ты все  де-
лал, ты и отвечай! Помнишь, хвастал, рукой, ногой, опять  ногой!  Я  все
помню! Пойдешь в отказ - заложу как падлу!
   Лейтенант Зубриков на месте вынес постановление о производстве  обыс-
ка. Ничего особо интересного в квартире Башки не нашли, только небольшой
импортный фотоаппарат привлек внимание следователя, и он включил  его  в
протокол.
   - Откуда игрушка? - поинтересовался лейтенант.
   Башка тяжело размышлял. Он знал, что лучше всего идти одному и по од-
ному эпизоду Тогда можно отделаться небольшим сроком. Или даже  получить
условно.
   - Да у этого мужика на пустыре и взял. Там вообще все  случайно  выш-
ло... Он первый начал... Так сигарету в щеку воткнул, что вся морда  об-
горела...
   Задержанных доставили в райотдел и тщательно  допросили  порознь.  На
этот раз признание было полным и все детали попадали "в цвет".  Выходило
так, что Амбал и Башка зашли на пустырь помочиться, Попугай ждал  их  на
улице. Какой-то прохожий оскорбил Башку и прижег его  сигаретой.  Разоз-
лившись, тот избил обидчика, обшарил карманы, вытащив деньги,  удостове-
рение и маленький, похожий на игрушку, фотоаппарат. Амбал и Попугай  ни-
какого отношения к происшедшему не имели, но, испугавшись, убежали вмес-
те с Башкой. Оставленные возле трупа следы соответствовали обуви Башки и
Амбала.
   Макаров и Зубриков понимали, что не такими невинными овечками были на
ночном пустыре Амбал и Попугай, но доказать их причастность к преступле-
нию нечем, а пустив их свидетелями, можно намертво  пришпилить  Башку  к
собственному признанию. Так почти всегда и поступают: вместо  трех-четы-
рех обвиняемых, чья вина держится на данных в горячке признаниях, от ко-
торых в любой момент можно отказаться, под суд отдают одного-двух, изоб-
личаемых менее замешанными в деле дружками-свидетелями.
   - Тех троих выпускать придется, - пробурчал Макаров.
   - Пожалуются - могут по неполному служебному закатить,  -  озабоченно
произнес Зубриков.
   - Не пожалуются. Обрадуются, что легко отделались. Они ведь тоже  ко-
го-то мордовали. А я пообещаю: если что - найду  потерпевшего,  и  тогда
будут сидеть до упора!
   В тот же вечер свидетели Амбал и Попугай были отпущены из  райотдела,
а Башка оказался в изоляторе временного содержания, начав тернистый путь
своей первой "ходки".
   Приехавший из Управления ФСК капитан внимательно изучил показания по-
дозреваемого и свидетелей.
   - Бред какой-то! - возмутился он. - Галенков вообще никогда не курил,
а чтобы кому-то лицо прижигать... Полная чушь!
   Потом он перестал возмущаться,  внимательно  прочел  протокол  обыска
квартиры Башки, сделал выписки.
   - Покажите, что за фотоаппарат, -  неожиданно  попросил  он  и  долго
рассматривал серебристую раздвижную коробочку, сдерживая охватившие  его
чувства.
   Вещественным доказательством оказался отличающийся мощной  светосилой
и повышенной разрешающей способностью компактный фотоаппарат "Минске"  -
излюбленное средство всех разведок мира для пересъемки документов.
   - Пленка в нем была? - столь же неожиданно спросил контрразведчик.
   Зубриков только пожал плечами.
   После этого капитан отправился в ИВС и побеседовал с Башкой. На  вся-
кий случай  тот  поклялся,  что  никакой  пленки  в  аппарате  не  было.
Контрразведчик спешно вернулся к себе в управление и представил  Карнау-
хову подробный рапорт.

                                 * * *

   Вскрытие показало, что водитель УФСК не просто разбился,  по  неосто-
рожности упав с пятого этажа, а предварительно был умело задушен  тонкой
струной, проволочкой или тросиком.
   То, что он погиб при проведении подготовительных мероприятий  обеспе-
чения безопасности главной фигуры плана "Зет", вызвало тревогу  на  всех
уровнях.
   Лизутин и Карнаухов вновь вспомнили странную гибель Галенкова. Если в
удобном для засады месте находился хорошо подготовленный убийца  -  зна-
чит, утечка информации все же произошла.
   Группа Центра, обеспечивающая план "Зет", тоже склонялась  к  провалу
секретности операции. Потому что в случайности здесь не верили.
   А когда Карнаухов получил рапорт подчиненного об обнаруженном  у  Га-
ленкова фотоаппарате "Минске" без пленки, вновь  всплыла  версия  преда-
тельства.
   На оперативном совещании Карнаухов предложил отменить план "Зет", как
подвергнувшийся с высокой долей вероятности расшифровке. Лизутин  с  ним
согласился. И представитель Главного управления охраны фиников  похвалил
местных контрразведчиков за честность и принципиальность.
   Но Центр внес свои уточнения.

"Сов. секретно.
Экз. единственный
N 00541/18
Начальнику Тиходонского управления ФСК
генерал-майору Лизутину.

   Одновременно со сворачиванием основных мероприятий плана "Зет" следу-
ет проводить имитацию его продолжения, сконцентрировав усилия на выявле-
нии источников утечки информации, а также групп, организаций и отдельных
лип, ставящих целью противодействие плану "Зет", установлению их возмож-
ностей, связей, сил поддержки и контактов с теми или иными политическими
кругами Для руководства и организации этой работы в Тиходонск командиру-
ется группа сотрудников оперативно-режимного подразделения  ФСК  России,
имеющая специальные полномочия и легендированное прикрытие, которая  бу-
дет действовать самостоятельно В случае необходимости содействия  коман-
дир группы (псевдоним "Седой") выйдет на связь с вами  лично,  при  этом
содействие должно быть ему оказано в  полном  объеме,  с  использованием
всех возможностей, сил и средств вверенного вам управления, а также воз-
можностей управлений внутренних дел, бригады внутренних войск и  подраз-
делений Севере-Кавказского военного округа.

                                                 Директор ФСК России..."

   На самом деле специальная группа Центра находилась в Тиходонске  дав-
но. Она базировалась под "крышей" акционерного общества  "Тантал",  хотя
никаких коммерческих операций в офисе за бронированной дверью  не  могли
установить даже сотрудники налоговой инспекции.
   Вывеска фирмы "Тантал" появилась на  выкупленном  после  капитального
ремонта здании жилого дома, простоявшего добрый десяток лет  в  ожидании
сноса, но вместо  этого  неожиданно  обретшего  вторую  жизнь.  "Тантал"
объявился перед самым совещанием на высшем уровне по "Тиходонскому фено-
мену", причем никто из гревших руки на недвижимости чиновников не понял,
как никому не известный Федотов урвал столь лакомый кусок, опередив ува-
жаемых и щедрых коммерсантов. В конце концов заинтересованные лица  сош-
лись во мнении, что темной лошадке покровительствует  кто-то  из  первых
лиц области. Объяснение было правдоподобным и расставляло все по местам,
разговоры и пересуды прекратились сами собой. Но оно было неверным.
   "Тантал" являлся экспериментальным подразделением по борьбе  с  прес-
тупностью, альтернативным действующей системе  правоохранительных  орга-
нов. В Центре давно высказано мнение о необходимости действовать другими
методами, поставив во главу угла оперативно-боевые операции. Если  такое
решение будет принято, сеть "Танталов" накроет страну.
   Пока же он работал в режиме поиска и накопления информации,  "Тантал"
отследил попытку РУОПа ликвидировать группировки Итальянца  и  Валета  и
дал анализ причин, по которым этого не произошло. Располагая информацией
о передвижениях всех заметных фигур криминального мира, он  зафиксировал
прибытие в Тиходонск Гарегина Петросова и Керима Зейналова с несколькими
приближенными и установил место их конспиративного  пребывания:  апарта-
менты "люкс" в павильоне "Цветы" Центрального рынка.
   Тщательно процеживались  контакты  членов  группы  обеспечения  плана
"Зет". Был выявлен лишь один интересный факт: представитель МО майор Ма-
линкин неожиданно встретил здесь свою московскую знакомую Таисию  Попцо-
ву, с которой проводил каждый вечер, демонстрируя завидное постоянство.
   В гостиничном листке Попцова указала целью визита демонстрацию  моде-
лей в местном Доме моды, это не соответствовало действительности. В  Дом
моды она ни разу не заходила, зато неоднократно имела контакты с Гареги-
ном Петросовым.
   "Тантал" дал заключение, что источником утечки  информации  по  плану
"Зет" является майор Малинкин, запросил соответствующих санкций и их по-
лучил.
   Теперь основное внимание спецотряда переключилось  на  цветочный  па-
вильон Центрального рынка.

                                 * * *

   Рында работал на "Супермаркете". После акции со Шпарковой Баркас  от-
дал ему старенькую, но вполне пригодную "тойоту-короллу", выправил дове-
ренность и даже сделал водительское удостоверение, хотя в принципе  "бе-
лый билет" Рынды наглухо перекрывал ему путь в кресло водителя.
   Баркас устроил и еще одно дело: Рыба полностью взял "мокруху" на  се-
бя. Позиция его, подработанная с адвокатом, сводилась к самозащите:  су-
масшедшая старуха пырнула его в печень, он отмахнулся и, теряя сознание,
угодил ей по кумполу. При всей нелепости версии она не была ничем  опро-
вергнута, для объективности  судил  Рыбу  сторонний  суд  Краснодарского
края, где эмоции не кипели и чувства не били через  край.  В  результате
Рыба получил шесть лет. С этого момента о нем начисто забыли: группиров-
ке нет смысла "греть" рядовых "быков" - вон их сколько  кругом,  выбирай
новых на замену.
   Только Рында помнил. Ведь удар дубинкой и хруст височной кости  вошли
в него навсегда.
   Никаких переживаний или угрызений совести он не испытывал. Зато вынес
из происшедшего очень важное понимание: убить человека довольно легко  и
остаться безнаказанным тоже не очень трудно.
   После долгих усилий Рында выучился водить машину. Правил он не  знал,
да они ему и не были нужны: выставив в окно бритую шишковатую голову, он
мгновенно успокаивал любого недовольного водилу, да и  гаишников  слегка
утихомиривал, а денежные знаки помогали окончательно сгладить конфликт.
   Денег у него теперь было достаточно: вместо нескольких десятков  про-
давцов "пятачка", плативших раз в месяц, под ним ходили сотни разнокали-
берных торговцев, многие просились  постоять  в  проходе  или  развесить
шмотки на заборе, кто-то занижал объем продаж, и потому желающих "подма-
зать" контролера хватало. Правила это не запрещали, надо было лишь  обя-
зательно сдать дневную норму. А сверх того набегало  пятьдесят-семьдесят
тысяч ежедневно.
   Рында подобрал себе пятерых пацанов, они бегали по пятам, ловили каж-
дое слово, готовы были выполнить любое поручение. А свита  -  это  очень
важно для престижа.
   Все складывалось хорошо, но Рында не был  доволен  жизнью.  Несколько
раз он с шиком заезжал на "пятачок" и подкатывался к Нине с  многозначи-
тельными разговорами и приглашениями "проветриться", но получал неизмен-
ный  отказ.  Девчонка  уже  не  рассказывала  про  курсы  английского  и
компьютерную подготовку, похоже она смирилась с ролью лоточницы.  Баркас
к ней почти не заезжал, и Рында с полным основанием считал,  что  настал
его черед, но она придерживалась другого мнения.
   Правда, когда он предложил ей на хороших условиях перейти на  "Супер-
маркет", Нина задумалась.
   - А сколько я буду должна тебе заплатить? - спросила она.
   - Рассчитаемся, - ухмыльнулся Рында.
   Нина покачала головой.
   - Только деньгами!
   - Деньгами так деньгами! - не обнаруживая раздражения, кивнул Рында.
   Вскоре она получила павильон в центре  "Супермаркета"  и  контакты  с
"челноками", забрасывающими товар по минимальной цене, позволяющей  сде-
лать хорошую "накрутку".
   После первой недели она протянула Рынде пачку денег. Но он  представ-
лял другое: белеющие В темноте ноги и ягодицы девушки да ритмичный подз-
вон бутылок. Видение было настолько реально, что он скрипел зубами.
   - Прибереги бабки, завтра поедем в "Казачий" пообедаем, -  как  можно
небрежней сказал он.
   Чуть помедлив, девушка кивнула.
   Скрывая радость, Рында обходил свои владения  и  почти  столкнулся  с
озабоченным Баркасом.
   - Какие-то твари наехали на наши Ларьки в "Нахаловке", - остервенело,
но и с некоторым удивлением сказал бригадир. - Без разборки, без выкупа,
без обмена, без всего. Посмотри, в чем там дело!
   Баркас завел подручного в узкую щель между забором и задними стенками
киосков.
   - Держи!
   Он быстро вытащил из-под куртки и сунул Рынде и руку  большой  черный
пистолет, который когда-то предлагал купить.
   - Только  он  заедает.  Шмальнул  -  надо  рукой  передернуть.  Снова
шмальнул - опять!
   - А кто контролировал те ларьки?
   - Иван, с ним еще двое... Куда-то делись - или пьянствуют, или  испу-
гались да на дно залегли...
   - Да?
   Рынде это не понравилось.
   - Возьми Кента с машинкой и еще кого хочешь. На месте разберешься.
   - Как могли наши парни отвалить после такого хипежа? - продолжал сом-
неваться Рында.
   - Брось! - Баркас звучно хлопнул его по плечу.
   - Думаешь, их замочили? Но так же никто не делает! Ни переговоров, ни
условий - и сразу мочить?!
   - Ну ладно...
   День выдался солнечным и теплым, но приближение осени  ощущалось  все
отчетливее. Рында заехал прямо в раскрытые ворота ресторана, имитирующе-
го казачий хутор, хотя стоянка располагалась слева - у большой, как нас-
тоящая, ветряной мельницы. Сторож  направился  было  к  нарушителю,  но,
рассмотрев Рынду, ничего не сказал и вернулся к своему месту.
   Рында повел Нину на веранду, откуда хорошо видны проплывающие  тепло-
ходы, занял удобный угловой столик, осмотрелся.
   В примыкающем к веранде зале гуляла компания кавказцев, в ней он  ни-
кого не знал. На воздухе сидели четыре бывших "быка"  Итальянца,  теперь
они входили в бригаду Баркаса, коллеги дружески поздоровались.
   Делать заказ Рында не умел, поэтому коротко сказал мятому официанту:
   - Хорошей водки, шампанское, коньяк и закуски.
   Халдей подождал, но, поняв, что уточнений не будет, спросил:
   - На какую сумму располагаем?
   - Неси. Чтоб все нормально...
   Пожав плечами, официант ушел.
   Надо было завести разговор с девчонкой, Рында думал, с чего начать, и
наконец придумал:
   - Видишь, у того парня шрам на роже? А знаешь, как было дело? Они си-
дели в "Деловом дворе", тут подкатывают какие-то черные...
   Официант мгновенно уставил стол тарелками с закусками. Отварная  кар-
тошка, донская селедка, щучья икра, жареные баклажаны, маринованные гри-
бы, колбаса, копченое мясо...
   - ...они вышли во двор, он одному - бац! Тот  -  с  копыт.  А  второй
бритвой по роже - хуяк!
   Рында налил обоим, но закуску положил только себе.
   - Будем!
   Тут же налил по второй.
   Нина пила и курила, ела совсем немного.
   "Это хорошо, - подумал Рында. - Быстрей окосеет -  не  будет  выделы-
ваться... А то глаза как у порядочной, разговоры умные, а у Баркаса  со-
сала без звука. Падла!"
   Он снова вспомнил ритмичные позвякивания бутылок и двигающуюся голову
на прилавке. В брюках взбух горячий бугор. Он сунул руку  под  скатерть,
нащупал гладкие коленки, вставил кисть между ними, но ничего не  получи-
лось, колени не раздвигались.
   - Давай еще выпьем!
   - И что?
   - Ничего...
   - Зачем ты меня сюда привел?
   Рында налил рюмки до краев, залпом выпил свою, закусил селедкой. Кар-
тошку он не ел: мать наталкивала ею всю жизнь.
   - Давай пей, веселей будет!
   - Да?
   Нина тоже выпила, намазала хлеб маслом, потом мелкой  желтоватой  ик-
рой.
   - Вы думаете, заплатил за обед - и можно лезть под юбку...
   Она откусила бутерброд.
   - Ну а если плачу я?
   - Тогда залезаешь мне в штаны! - Рында громко захохотал.
   Нина налила себе и выпила, не приглашая сотрапезника.
   - Знаешь, что про тебя говорил Баркас?
   Она прищурилась.
   "Поплыла девка", - подумал Рында
   - Что?
   - Не скажу...
   "Ну и дура", - мелькнула мысль.
   Официант принес рыбную солянку От нее сильно  разило  рыбой.  Значит,
положили несвежую, суки...
   - Пьем еще!
   - Я - шампанское.
   - Давай.
   Улучив момент. Рында плеснул в пузырящийся бокал водки.
   - Привыкла торговать?
   - Куда деваться...
   - Это верно!
   Рында получил бутылку водки с соседнего столика и послал  две.  Потом
целовался с четверкой новых друзей, пил с каждым за дружбу. Он то погру-
жался в мутные волны опьянения, то выныривал наружу, как поплавок  после
неудачной поклевки.
   Вынырнув в очередной раз, он увидел, что с Ниной  сидит  кавказец  из
гудящей в зале компании.
   Взяв наполовину пустую бутылку, Рында подошел сзади и, ничего не  го-
воря, шарахнул наглеца по башке. Тот залился кровью и рухнул на неплотно
пригнанные доски веранды, сквозь которые просвечивали мутная рябь  донс-
кой воды.
   Зал взорвался возмущенными криками,  и  жаждущие  мести  соплеменники
пострадавшего плотной гурьбой выкатились на свежий воздух. Было  человек
десять и воздух их не отрезвил.
   Но Рында, набычившись, выдернул из-за Пояса вольту и жахнул под  ноги
недругам.
   - Перемочу, падлы!
   Про то, что затвор нужно передергивать рукой, он забыл. Да это  и  не
пригодилось. Гости Тиходонска мгновенно протрезвели, извинились за свое-
го товарища и увели его обратно в зал, а в знак полного  примирения  вы-
несли три бутылки водки.
   Пир продолжался. Только официант уже не появлялся, и Рында решил  его
наказать. Взяв Нину за руку, он повел ее к машине. Девушка  спотыкалась,
с ноги слетела туфля, она сняла и другую.
   - А платить?
   - Обойдется!
   Когда мотор взревел и Рында стал разворачиваться,  официант  появился
на веранде, но активных действий не предпринимал.
   - Испугался, козел! - удовлетворенно сказал Рында и икнул.
   - А куда мы едем?
   Машина свернула в лесопосадку и раскачивалась на непривычных для под-
вески российских ухабах.
   - Кататься, - Рында снова икнул. Его мутило.
   Они заехали довольно далеко и остановились на полянке, с одного  края
заваленной сухими стволами деревьев, ветками и сучьями. Было еще светло.
Среди начинающей жухнуть опавшей листвы белели использованные  презерва-
тивы, обрывки бинтов, марлевых повязок, ватные тампоны. В изобилии валя-
лись пустые бутылки.
   - Зачем ты меня сюда привез?
   Нина смотрела пьяными глазами, тушь расплылась, волосы  растрепались,
лицо отекло и утратило привлекательность. Но юбка задралась, высоко  об-
нажая загорелые ноги. Горячий бугор в штанах медленно и сильно пульсиро-
вал.
   - А ты не понимаешь, зачем? - Рында испытывал раздражение  и  злость.
Он не привык ходить в рестораны, тем более водить туда баб. Да и  зачем?
Взяли пару бутылок, закуски, похарились и разбежались. А все  эти  умные
разговоры... Хрен им цена! К тому же Баркасу она давала без всяких  раз-
говоров...
   - Раздевайся!
   Нина вытянула губы трубочкой, поправила прическу.
   - Прям счас. Разбежалась!
   Она одернула юбку, достала пудреницу и, не обращая на кавалера ни ма-
лейшего внимания, принялась приводить себя в порядок.
   По мере того как  лицо  девушки  приобретало  нормальный  вид,  Рында
чувствовал нарастающую  неловкость,  будто  между  ними  вновь  вырастал
барьер разницы образования,  воспитания,  умственного  развития,  манеры
держаться...
   Если бы дело происходило на "пятачке", скорее всего он  бы  проглотил
очередной отказ. Но обнаженная откровенность окружающей  обстановки  по-
буждала к решительным действиям и не оставляла девчонке поводов для  ил-
люзий. Деваться ей некуда. И хозяин здесь он, Рында!
   - Я сказал - раздевайся!
   Он выбил пудреницу, одним движением задрал юбку до  желтых,  в  синий
горошек трусов.
   - Или хочешь по морде?
   Огромный кулак приблизился к девичьему лицу, и она  оставила  попытку
вернуть юбку обратно.
   - Ну!
   Вздохнув, Нина ловко вывернулась из платья, чуть приподнявшись,  ста-
щила трусики, заведя руки за спину, расстегнула лифчик.
   - Что дальше?
   Во взгляде и голосе чувствовалось нескрываемое  презрение,  но  Рынде
было на это наплевать.
   - Ложись!
   Он откинул сиденье.
   Нина выполнила команду, согнутым локтем закрыла лицо, выражая  полное
равнодушие к тому, что ей предстоит перенести.
   - Хоть резинку надень! - бросила она напоследок, но Рында уже залазил
сверху.
   Он не имел опыта секса в машине, путался в ногах девушки, рулевой ко-
лонке и рычаге переключения передач, раздражаясь все больше и больше.
   - Не так! Выходи!
   Он вытащил Нину наружу, заставил нагнуться, уперевшись руками  в  си-
денье.
   Мучившее его виденье материализовалось, босые ступни девушки погружа-
лись в опавшую листву, крепкие икры и округлые бедра образовывали узкий,
вытянутый кверху треугольник, он потрогал место, где ноги  сходились,  и
чуть подсел, примеряясь под массивные, в пупырышках "гусиной кожи"  яго-
дицы. Плоть была сухой и неподатливой, будто он втискивался  в  локтевой
или коленный изгиб. Но он все же прорвался  взад-вперед,  только  вместо
бутылочного подзвона скрипели пружины сиденья Девушка  оставалась  безу-
частной.
   Внезапно она засмеялась. Некоторые бабы смеются, когда ловят кайф  от
этого, но Нина просто смеялась, будто вспомнила забавную вещь.
   - Знаешь, что про тебя говорил Баркас?
   Рында сейчас видел, делал и ощущал то же, что и бригадир. Больше  то-
го, он добился своего, чтобы поравняться с Баркасом. Но не получал  осо-
бого удовольствия от происходящего и не чувствовал ожидаемого равенства.
Потому неожиданный и неуместный вопрос, а особенно  интонации  в  голосе
Нины задели его за живое.
   - Что? - хрипло выдохнул он.
   Нина снова засмеялась.
   - Что ты жуткий урод! Шаман даже запретил приводить тебя к нему.
   Вряд ли кому-то понравится, когда в разгар секса партнерша совершенно
спокойным голосом говорит тебе гадости. Нина умышленно ломала кайф парт-
неру, хотя понимала, что вполне может схлопотать по морде.
   Но она не знала, что написано в медицинской карте Рынды.  "Психопати-
ческая личность, утрачивающая вменяемость при актуализации комплекса не-
полноценности, связанного с внешностью и уровнем развития".
   Нина не успела закончить фразу. Рында зарычал, руки сорвались с бедер
девушки и метнулись к шее, из такого положения схватить  наверняка  было
трудно, он мял плечи, подбираясь к горлу, они  упали  на  землю,  но  не
разъединились, его нижняя часть  продолжала  коитус,  а  верхняя  душила
партнершу, ломала ей шейные позвонки. До того безвольное тело напряглось
и задергалось, как будто в нем пробудилась страсть,  это  помогло  Рынде
мгновенно облегчиться.
   - Сука, сука, сука! - хрипел он, нашаривая вынутый изза  пояса,  чтоб
не мешал, пистолет. Но скользкая пластиковая рукоятка под руку не  попа-
далась, а надо было заканчивать и то, что делала верхняя половина  тела.
Пальцы скользнули в карман, щелкнула пружина, и острый клинок первый раз
воткнулся в голую спину между лопаток. Потом он вырвался обратно,  расп-
лескивая теплые брызги, вонзился второй раз, третий, четвертый...
   Шея под светлыми волосами, ключица, левый бок, поясница... Точно орел
клевал железным клювом, выбирая наиболее уязвимые места. Рында не участ-
вовал в происходящем, он со стороны наблюдал проделки орла, иногда  мыс-
ленно подсказывал, а орел все понимал...
   Потом орел исчез, а Рында  остался  наедине  с  исклеванным,  залитым
кровью телом. Он затащил его в кусты, завалил  сухими  ветками,  пытался
устроить костер, но спички ломались, не хотели зажигаться, и он отказал-
ся от этой затеи.
   Вспомнив последнюю просьбу Нины, он отыскал в  опускающихся  сумерках
резиновый мешочек презерватива и, приподняв ветки, положил ей на  живот.
Собрал и аккуратно сложил одежду, трусами вытер железный клюв  и  бросил
рядом.
   Потом осмотрел себя и остался недоволен: много пятен, брызг  и  поте-
ков, надо ехать к реке стираться. А подлый орел, из-за  которого  все  и
произошло, бесследно куда-то пропал.

   Домой Рында пришел под утро. Мать привыкла к его ночной работе и уди-
вилась только мокрой одежде, но он объяснил, что прогонял очередных  ху-
лиганов и упал в фонтан. Переодевшись и позавтракав, Рында снова  отпра-
вился на работу, забрав мокрую одежду, которую собирался отдать  в  хим-
чистку. На самом деле он вывалил содержимое большой спортивной  сумки  в
мусорный контейнер.
   Заехав за Кентом и взяв одного из своих пацанов, Рында порулил в "На-
халовку". Дав инструкции пацану, он аккуратно обошел ряды киосков И сра-
зу заметил за прилавком Попугая. Сделав условный знак, он вернулся в ма-
шину, а пацан пошел задавать нужные вопросы.
   Вернулся он через полчаса с полной раскладкой. Новый  продавец  занял
место Шершня, который спешно исчез неизвестно куда. Неделю назад  старых
контролеров именно этот Попугай отвел в рощу, что тянется вдоль железной
дороги. Куда они делись потом - никто не знает, но теперь все платят Ам-
балу и Ржавому, которые всегда сидят неподалеку, в кафе "Погребок".  Не-
давно в роще, в развалинах, нашли двоих, один был жив и рассказал ментам
много интересного. Эти двое раньше приходили к Шершню.
   - Ты знаешь, где "Погребок"? - спросил Рында.
   Пацан кивнул.
   - Зайди, посмотри. - Рында описал внешность Амбала и Ржавого. -  Если
они там, сядь у входа и следи, чтоб не ушли. Пойдут - дуй следом. Понял?
   - Понял.
   Пацан пошел к угловому кафе.
   - Есть два места в этой роще, где Амбал любил  тасоваться,  -  сказал
Рында. - Одно - развалины дома...
   - Где нашли убитых? - настороженно спросил Кент.
   - Да.
   - А второе?
   - Бетонная труба под железнодорожной насыпью. Он туда хабар прятал.
   - Пойдем посмотрим, - Кент привычно передвинул железный  предмет  под
пиджаком.
   Через двадцать  минут  они  обнаружили  в  трубе  прикрытые  пожухлым
бурьяном три трупа.
   - Вот тебе раз, - присвистнул Кент. - Кто же это так сразу?..
   - Амбал, падла, - процедил Рында. - Он и так бешеный, а  в  последнее
время вообще с цепи сорвался. Всех подряд мочит.
   - Ладно, - сказал Кент и достал из кармана два отрезка черных  капро-
новых чулок. - Раз они первыми начали мочить и без всяких правил забрали
наши лотки, то и у нас руки развязаны.
   Машину оставили в проходном дворе за несколько кварталов.  Перед  тем
как выйти, Рында повертел в руках пистолет.
   - Что он сказал тут дергать?
   Кент умело взял оружие, щелкнул затвором. Стреляная гильза со  звоном
ударилась о боковое стекло.
   - Свежая... В кого шмалял?
   - Звери выступали, - нехотя ответил Рында. Воспоминания  о  вчерашнем
дне были ему неприятны.
   - Надо чинить машинку. Не выбрасывает. Каждый раз дергай  рукой,  вот
так. Как в ковбойских фильмах.
   Кент вернул ТТ и повозился под курткой.
   - Я и один могу там всех замесить!
   Из-под полы выглядывал аккуратный, тускло блестевший автомат с  мага-
зином в рукоятке.
   - Пошли?
   Рында сглотнул.
   - Пошли.
   Пацан толокся неподалеку от кафе.
   - Там сидят. Не выходили, - доложил он.
   - Дергай домой, - приказал Рында. - Найдешь меня вечером.
   Зашли в подъезд напротив, выждали пять минут, надели на голову чулки.
Когда шли через дорогу, никто не обращал на них внимания, словно люди  в
масках каждый день разгуливают по улицам.
   В "Погребок" вели девять покатых ступеней. Внутри царил полумрак. Ам-
бал и Ржавый сидели за столиком у стены с двумя блядями. Молодые парни и
девушки пили коктейли у стойки бара.
   Рында вытянул руку, целясь Амбалу в лоб. Так делали  герои  боевиков,
после их выстрелов противники падали замертво.
   "Бах!" - руку подбросило вверх.
   В замкнутом пространстве подвальчика грохот  мощного  патрона  больно
ударил по барабанным перепонкам.
   Амбал остался невредим - пуля с визгом отлетела от кирпичной стены и,
рикошетируя, несколько раз Пересекла зал. Пронзительно завизжали девчон-
ки.
   Рында снова нажал спуск, но пистолет молчал.
   - Отойди, отойди в сторону, мудак! - истошно кричал кто-то сзади.
   Амбал и Ржавый уже достали пушки и наводили огромные черные стволы на
Рынду. Вспомнив, он дернул затвор.
   "Бах! Бах!"
   Девчонка, сидевшая рядом с Амбалом, уткнулась лицом в стол.
   "Бум! Бах!"
   Пистолеты у Амбала И Ржавого стреляли с разным звуком.
   "Бах! Бах! Бах! Бах!"
   Рында как заведенный передергивал затвор и нажимал  гашетку.  Вспышки
синеватого пламени брызгали во все стороны. Вторая девчонка молча  упала
на пол.
   Затвор застрял в заднем положении - кончились патроны. Рында этого не
знал и решил, что пушка испортилась окончательно. Поэтому он инстинктив-
но швырнул тяжелую железку, как камень, И угодил Амбалу в лицо. Тот  за-
лился кровью и прекратил огонь, свободной  рукой  он  пытался  протереть
глаза.
   Ржавый возился с пистолетом, у него тоже что-то не получалось.
   - В сторону, в сторону, сука!
   Рында узнал голос Кента и понял, что слова относятся к нему. Он  отс-
кочил, прижимаясь к стене. Из глубины помещения выбежал Валек с БОЛЬШОЙ,
с ходу пальнул, но второго выстрела не получилось, однако  Ржавый  спра-
вился наконец со своим оружием и бахнул два раз подряд.
   "Тра-та-та! Тра-та-та!"
   Сзади ударил автомат Кента.
   Валек упал на колени, ткнул безмолвный "ствол" в сторону Рынды, Амбал
справился с  кровотечением  и,  целясь  одним  глазом,  выстрелил.  Кент
вскрикнул. Автоматная очередь разнесла вдребезги голову Ржавого,  метну-
лась к стойке бара, свалив двух парней. Амбал нырнул за стол.
   - Уходим! - крикнул Кент.
   Рында понял, что только и ждал этого момента.  Он  кинулся  к  двери,
ощущая смертельную незащищенность спины.
   На улице ничего не изменилось. Чулок не мешал видеть и слышать. Рында
не стал его снимать и рванул к машине, обогнав тяжело бегущего Кента.
   - В плечо залепил, пидор! - сообщил Кент, повалившись на сиденье.
   - Это Все ты, мудила, устроил! Стал передо мной и загородил их  своей
жопой!
   Кент сунул руку под куртку, когда вытащил, ладонь была в крови.
   - Да еще девчонок пострелял...
   - Ты тоже многих зря положил, - огрызнулся Рында и дал газ.

   Баркас выслушал их сбивчивый рассказ внимательно.
   - Надо было узнать, кто где сидит, сколько там людей, выбрать удобный
момент, подойти вплотную и кончить этих гадов! - с досадой сказал он.  -
А вы набили посторонних, а тех оставили живыми!
   Они сидели в трехкомнатной, богато обставленной  квартире  бригадира.
Только что Баркас умело обработал рану Кента.  "Ерунда,  мякоть,  сквоз-
ное..."
   Рында чувствовал вину: именно он помешал Кенту стрелять, пока против-
ник не всполошился. И пушку бросил...
   - Ты, Кент, иди отлежись, - приказал Баркас. - Ствол спрячь пока...
   Когда Кент ушел, он повернулся к Рынде.
   - Где девчонка?!
   - Какая девчонка? - Вязкая пелена мешала вспоминать вчерашнее.
   - Где девчонка, идиот? Ларек закрыт, мать приходила  ее  искать,  она
уехала с тобой! Да и в кабаке вас видели! Где она?
   - Не знаю, - Рында уставился в пол, изучая ковровый узор.
   - Не знаешь...
   Без замаха Баркас саданул его в висок и тут же  подцепил  крюком  под
челюсть. Узор ковра расплылся, быстро надвинулся и ударил в скулу.
   - Говори, падла! - острый носок модельной туфли врезался в живот.
   - Не знаю, - промычал Рында. - Поругались, дал по морде,  она  убежа-
ла...
   - Как хочешь. - Баркас пнул еще раз, но без силы, больше для порядка.
- Значит, через пару дней сядешь на нары. А пока с тебя  полтора  лимона
за пушку. Если успеешь отдать... Небось даже пальцы не стер!
   Он обошел лежащего ничком Рынду.
   - А ведь скорей всего шлепнут тебя, - задумчиво проговорил  бригадир.
- Нинку замочил, в "погребке" посторонних побил... Точно шлепнут! И пра-
вильно, - неожиданно заключил он. - Одним дебилом меньше!
   Порыв, который вчера бросил руки Рынды к шее Нины, поднял избитое те-
ло с ковра. Но тягаться с сержантом морской пехоты было ему явно  не  по
зубам. Через пару секунд Марик Рында опять лежал на полу в глубоком нок-
дауне.
   Но зато во взгляде Баркаса появилась заинтересованность. Он решил пе-
ревести этого психопата на  нелегальное  положение  и  использовать  для
"мокряков", не требующих высокой квалификаций.

                             Глава шестая
                                 МЕНТЫ

                                          "Болонка, пудель или  доберман
                                       никогда  не  затравят  волка  Тут
                                       нужен  волкодав  или  прирученный
                                       волк. И у людей так же не  каждый
                                       способен    заломить     бандита.
                                       Только тот, кто по своей  природе
                                       мент..."

                                          Майор Сизов  - бывший  старший
                                       опер  по  особо  важным делам УВД
                                       Тиходонской области

   Казанкин лично изучил дело осужденного Коренева. Оно состояло как  бы
из двух дел. Одно посвящено расследованию убийства Галины Павловой.  На-
чальник районного отделения уголовного розыска Коренев установил  подоз-
реваемого, "некоего Сихно, отыскал  пару  свидетелей,  нашел  вещдоки  -
серьги и перстенек погибшей.  Подозреваемый  признался  и  показал  куда
спрятал труп.
   "Выводку" засняли на видеопленку. Сихно указал место в лесополосе  на
левом берегу, в присутствии понятых Коренев выкопал тело. Цепочка  дока-
зательств замкнулась, майор завершил дознание и передал дело в  прокура-
туру, где оно приняло совершенно другой оборот. Сихно от признания отка-
зался и заявил, что Коренев физическим воздействием и  угрозами  вынудил
его к самооговору.
   Казанкин вздохнул. Обычное дело. Вначале "раскалываются"  в  горячке,
потом отказываются. И свидетели дают задний ход. Он пролистнул страницы.
Точно. Подруга убитой изменила показания, приятель Сихно - тоже.
   Но здесь привычная схема  имела  дополнение:  видеозапись  незаконных
действий начальника УР - Коренев угрожал задержанному пистолетом и  обе-
щал убить, если тот не укажет место нахождения трупа. Эксперт,  участво-
вавший в "выводке" и сделавший запись, и один из оперативников дали сви-
детельские показания на майора - факт беспрецедентный  и  труднообъясни-
мый.
   Сихно освободили за недосказанностью вины, дело об убийстве  Павловой
выделили в отдельное производство, а  следствие  вплотную  занялось  на-
чальником УР. Коренев был отстранен от работы, важняк городской прокура-
туры Горский вынес постановление об аресте, но майор скрылся.
   Через три месяца он добровольно сдался. К этому времени бесследно ис-
чез Сихно. Его труп обнаружили в той самой яме, в которую Коренев обещал
его закопать, поэтому Горский "крутил" майора и по убийству, но доказать
ничего не смог. Впрочем, хватило и обвинений в превышении  власти.  Хотя
Коренев полностью отрицал вину, злополучная видеозапись  оказалась  нас-
только убедительной, что Шпаркова недрогнувшей рукой подписала шестилет-
ний срок.
   Казанкин вздохнул еще раз. Дело с явной гнильцой. Смутные  упоминания
о том,  что  Сихно  работал  на  Шамана,  резкое  изменение  направления
следствия... Убийство Павловой таки осталось нераскрытым. А Коренев, на-
вязший в зубах у местной мафии, отправлен в колонию.
   Но личные впечатления и догадки не являются основанием  к  пересмотру
приговора. По материалам дела майор осужден правильно.  Сам  он  так  не
считает и написал уже около тридцати жалоб: его убрали по указанию прес-
тупной организации Шамана, видеозапись фальсифицирована. Просит  о  пов-
торной экспертизе пленки. Ему, естественно, отказывают: оснований сомне-
ваться в выводах экспертно-криминалистического отдела УФСК не имеется, а
исполнять прихоти осужденных, которые не хотят  отбывать  срок,  слишком
накладно для государства.
   Казанкин нажал клавишу селектора.
   - Виктор Петрович, зайди ко мне.
   Только сейчас он подумал, что Шпаркова в процессе  не  воспроизводила
видеозапись, ограничившись оглашением протокола о ее содержании.
   Председатель судебной коллегии по уголовным делам Сошкин пришел очень
быстро. Он был педантичным, исполнительным и  аккуратным  человеком.  И,
подписывая отказы на жалобы Коренева, полностью  исходил  из  материалов
дела.
   - Вы просматривали видеозапись?
   Сошкин пожал плечами.
   - На чем? Протокол изучал...
   Он деликатно замолчал.
   В облсуде имелся один видеомагнитофон, и тот стоял в кабинете предсе-
дателя. Теоретически его можно было перенести в любой зал заседаний,  но
кто станет беспокоить руководителя, кто потащит аппаратуру, кто  подклю-
чит к телевизору, кто будет осуществлять демонстрацию? К тому же  сраба-
тывали психологические стереотипы: судейские чиновники привыкли к  бума-
гам, а ход любого следственного действия обязательно отражается в прото-
коле, бери и читай, пленка - только дополнение к нему. Потому работали в
основном по старинке - прочитывали материалы дела, и все...
   - Ну давайте хоть сейчас посмотрим, после тридцати жалоб, - с укориз-
ной сказал Казаикин.
   Через несколько минут на экране новенького "Филипса" появилась  лево-
бережная лесополоса. Стриженный "под горшок" Сихно в спортивных штанах и
кожаной куртке, быстрый верткий Коренев, осанистый Бобовкин - тот  самый
оперативник, молодые ребята - практиканты... Изображение  было  хорошим,
четким и лишь иногда чуть подрагивало: съемка велась с рук, а  местность
не изобиловала гладкими дорожками. И звуковой фон передан хорошо: хлопки
автомобильных дверей, треск оторванной ветки, чей-то шепот за кадром...
   - Где? - Голос Коренева нес скрытую угрозу.
   Подозреваемый будто съежился, а ведь встреть его на улице - не  обра-
дуешься: наглая харя рэкетира, глазки-пуговки, округлые щеки, нос-карто-
фелина, мощный торс, короткие ноги. У таких типов всегда бывает  презри-
тельное выражение, но у Сихно в данный момент оно отсутствовало.
   - Покажите место, где закопан труп Павловой, - на этот раз официально
сказал майор.
   - Вот здесь!
   Сихно сделал два шага, ковырнул носком кроссовки мягкую землю  и  от-
вернулся.
   Теперь камера фиксировала вгрызающиеся в грунт  лопаты.  Рыжая  почва
отлетала в сторону, разбиваясь на мелкие комья.
   - Ну, где? - слышалось за кадром, - Нет здесь ничего...
   Снова на экране появился Сихно. Он растерянно озирался.
   - Забыл. Наверное, не здесь...
   Запись прервалась. На темном экране метались рябые проблески. Наконец
изображение возникло вновь.
   Теперь снимали издалека, через ветки кустарника. В кадре двое. Опера-
тор дал увеличение. Изображение, укрупняясь, надвинулось на экран. Коре-
нев расстегнул задержанному наручники, с силой толкнул в грудь.
   - Беги! - Голос доносился приглушенно, но отчетливо. - Беги, сука!
   В руке майора тускло отблескивал пистолет.
   - Не надо, не надо, - подозреваемый повалился на колени. - Я  покажу,
правда... Наденьте наручники...
   Сихно протягивал перед собой плотно сжатые руки.
   Коренев сунул оружие за пояс.
   - Ладно, в последний раз, - брезгливо сказал он, защелкивая  "брасле-
ты". - Если еще раз раз сдаешься - я тебя в эту яму и закопаю!
   Кадр оборвался.
   - А где нашли потом этого... рэкетира? - спросил Казанкин.  -  Неуже-
ли...
   - Да, именно в той самой яме, - ответил Сошкин.
   - Совпадение?
   Председатель уголовной коллегии пожал плечами.
   - Всякое в жизни бывает. В том числе и подобные совпадения. Но  лично
я в них не верю.
   - Ладно, посмотрим окончание.
   Казанкин тронул кнопку дистанционного пульта.
   Сихно показывал пальцем на прогалину между кустарниками. Коренев сто-
ял чуть сзади, внимательно наблюдая. Мордатый Бобовкин вытирал  выпуклый
лоб. Небритые пятнадцатисуточники начали копать. Лопаты, комья земли.
   - Теперь в точку, - раздался чей-то голос.
   - Грунт рыхлый. И трупный запах пробивается.
   Крупным планом вонзающиеся лопаты.
   - Ну и вонина, твою мать! - выругался кто-то из пятнадцатисуточников.
   - Не ругаться, все на пленку ляжет, - строго приказал Бобовкин.
   Под лопатами мелькнуло что-то белое. Женская рука.
   - Осторожно, окапывайте вокруг.
   Судмедэксперт затянутой в резину рукой отгребал землю с лица убитой.
   Камера метнулась от ямы к участникам оперативно-следственной  группы.
Коренев с холодной ненавистью рассматривал  Сихно.  Лицо  подозреваемого
застыло и ничего не выражало. Так выглядят полностью опустошенные  люди,
которым больше нечего терять. Нервно курил Бобовкин. Старались держаться
подальше от раскопанной могилы понятые.
   В просторный комфортабельный кабинет председателя областного  суда  с
цветного экрана просочилась нервозная, напряженная и гнетущая  атмосфера
"выводки".
   Труп положили на носилки. Запись прекратилась.
   - Пусть Коренев превысил власть, но яму с трупом показал именно  Сих-
но, - медленно проговорил Казанкин. - Значит, он его туда и положил. Лет
пять назад мы бы стопроцентно осудили его за убийство. Хоть  десять  раз
отказывайся да меняй показания! А сейчас убийца считается  неустановлен-
ным, а преступление - нераскрытым. Зато майор Коренев осужден.  Где  тут
логика?
   Председатель ни к кому конкретно не обращался, но,  поскольку  Сошкин
сидел рядом, ему само собой отводилась роль собеседника. Но председатель
уголовной коллегии не торопился отвечать.
   Он еще помнил те времена, когда областная Фемида карала, невзирая  на
лица. Почти не взирая. Попадалась иногда крупная рыба, со связями,  ухо-
дящими далеко наверх, тут появлялись могущественные ходатаи с  просьбами
"войти в положение". И входили: вместо четырнадцати лет  определяли  во-
семь или девять - в нижних пределах  санкций.  Речь  всегда  шла  о  хо-
зяйственниках, попавшихся на взятке или хищении. Об  убийце,  разбойнике
или грабителе хлопотать считалось  дурным  тоном,  тут  обладатель  даже
очень высокого кресла мог в одночасье его лишиться.
   Но времена изменились. Теперь следственно-судейская машина  перемалы-
вала того, кого способна была проглотить. Работягу, по пьянке  избившего
соседку. Бомжа, укравшего две бутылки водки. Строителя, шепнувшего  пару
досок, чтобы отремонтировать пол в квартире. Одуревшего пьяницу,  залез-
шего в карман в троллейбусе. Одним словом, того, за кем не стояла группа
родственников, друзей, соучастников, готовых любым путем "отмазать"  ви-
новного.
   На этих "простых" гражданах держатся  все  показатели,  оправдывающие
существование правоохранительного аппарата: число задержаний и  арестов,
процент раскрытия, количество расследованных уголовных  дел,  количество
приговоров, вынесенных по этим делам.
   Если взять голые цифры, то картина  получается  внушительная:  каждый
год привлекается к ответственности все больше преступников, разоблачает-
ся все больше преступных групп. Три подростка  ограбили  прохожего.  Два
алкоголика избили третьего. Три карманника украли кошелек. Чем не  груп-
пы? К тому же действовали они вполне организованно: один держал,  второй
бил, один резал карман, второй брал кошелек,  третий  его  выносил...  И
как-то незаметно они попадают в статистику обезвреженных  организованных
преступных групп!
   Но  н а с т о я щ а я  организованная  преступная группировка  еще ни
разу  не  сидела  в  полном  составе  на  скамье  подсудимых. Или даже в
половинном.
   Операции захвата проводятся часто: здоровенные парни в масках  и  ка-
муфляже эффектно бросают на асфальт наглых "качков", телекамера фиксиру-
ет разбитые лица мерзавцев,  диктор  удовлетворенно  сообщает  о  полном
разгроме очередной банды.
   Только где он, этот разгром? Где открытые процессы, суровые приговоры
на радость и успокоение гражданам и страх другим бандитам? Нету!
   Заглотнув крупную дичь, машина судопроизводства начинает  давиться  и
отрыгивает задержанных одного за другим. Иногда  отрыжка  сопровождается
внутренним кровотечением, как в случае со Шпарковой. Неприятно... И  вы-
рабатывается рефлекс: кого можно глотать и разжевывать, а на кого  и  не
следует пасть разевать.
   Потому Сошкин и не отвечал председателю, что все это прекрасно  знал.
Да и председатель знал все не хуже его. Просто судейские чиновники,  как
и любые другие, успокаивали свою совесть расхожими утверждениями про ма-
леньких людей, от которых ничего не зависит. Какие дела поступают в  суд
- такие и рассматриваем...
   - Презумпция невиновности, - наконец нарушил Сошкин молчание.
   Фраза была обтекаемой, дипломатичной и не  должна  вроде  бы  вызвать
раздражение у руководителя. Но вызвала.
   - Доневиновились! - мрачно сказал он. - Скоро будут нас прямо на  ра-
бочих местах убивать!
   Казанкин извлек кассету, вложил обратно в коробку и опечатал.
   - Направим курьером в Москву, в Центральный институт судебной экспер-
тизы.
   Про себя председатель облсуда подумал, что скорее всего пленку  приз-
нают подлинной и Кореневу придется париться весь срок. Судьба редко про-
являет благосклонность к случайно оступившимся людям.
   Мысль была верной. Но Коренев написал тридцать жалоб и добился  реше-
ния, которое только сейчас было принято,  в  расчете  не  на  судьбу.  В
серьезных делах он привык полагаться только на себя.

                                 * * *

   Улочка, на которой вырос Лис, тянулась  по  высокому  правому  берегу
вдоль Дона. Район имел дурную репутацию: окраинная слободка, край  отси-
девших арестантов.
   Семья Кореневых переехала сюда, когда Лису было восемь лет. Наслушав-
шись разговоров о месте будущего жительства, он с  опаской  прошелся  по
кривой, с крутым спуском улочке вдоль деревянных и  саманных  домишек  с
выкрашенными в охряной цвет крышами. Краску изобильно воровали с комбай-
нового завода, кроме крыш, ею красили и деревянные полы.
   Люди попадались обычные, только майки мужчин открывали обильные синие
разводы татуировок, улыбки обнажали щербатые, с тусклыми фиксами рты.
   И у женщин имелись татуировки, это Лиса удивило: раньше он такого  не
видел.
   Удивило и то, что двое сверстников, с которыми он в первый день  поз-
накомился, называли друг друга не именами, а  прозвищами.  Худощавый,  с
нездоровым румянцем Муха и плотный, с налезшими друг на друга  передними
зубами Кривозубый. Через несколько лет Муха стал Крысой, тогда  Лис  ду-
мал, что по фамилии Кривсанов, но годы спустя понял: скорее  из-за  лич-
ностных наклонностей и привычек.
   Валерка Добриков так и остался Кривозубым, потому что у одуревших  от
пьянства родителей не хватило ума отвести его к  стоматологу.  В  около-
донской слободке не придавали значения физическим недостаткам, а уж  тем
более косметическим дефектам. Как есть, гак и есть. Жить можно - и  лад-
но! А если жить становилось нельзя -  хлебнул  уксусной  кислоты  вместо
водки, или напоролся брюхом на нож, или блевал, лежа на спине - тогда со
смирением умирали. Похороны, поминки, водка - жизнь  шла  по  следующему
кругу.
   Большинство обитателей неказистых домишек работали рядышком,  на  го-
родской ТЭЦ, длинный забор которой тянулся напротив  облупившихся,  про-
севших и растрескавшихся фасадов. Ночью за забором гремели цепями об от-
полированную проволоку громадные лохматые псы.
   В безветренную погоду высокая кирпичная  труба  засыпала  окрестности
крупной черной пылью. Если у кого-то в это время сохло белье, то оно из-
меняло цвет на противоположный, приходилось перестирывать, а воду носили
в горку за квартал, потом взгромождали на печь огромные выварки. Но  это
считалось в порядке  вещей,  поэтому  ругались  беззлобно,  для  порядка
Только тетя Нина из сорок девятого дома громко материлась и грозила тру-
бе татуированной ладонью с обрубками среднего и  указательного  пальцев.
Тема экологической катастрофы еще не вошла в моду, но черный снег произ-
водил на маленького Коренева путающее впечатление, и он перекапывал  его
крохотной лопаткой, но желаемого эффекта не  добивался,  извлеченный  из
глубины белый снег смешивался с угольной пылью и  приобретал  неряшливый
буро-серый цвет.
   Среди пацанов часто затевались споры - хватит ли смелости залезть  по
ржавым железным скобам хотя бы до середины трубы. Но желающих не находи-
лось.
   - Если бы внутри, я бы залез, - сказал Крыса - Там ветром не сдует  и
землю не видно.
   Кореневу тоже показалось, что по внутренним стенкам забраться  наверх
легче.
   Потом ТЭЦ перешла на газ и перестала загрязнять окрестности, угольные
котлы убрали, и Генка, сын сторожихи, пустил приятелей в гулкий,  уходя-
щий далеко вверх, к небольшому кружку неба кирпичный конус трубы.  Здесь
тоже имелись ржавые металлические скобы, но Крыса только мотнул головой.
   - Не полезу. Если бы она ровной была... А она вишь как наклонена...
   Здесь, за проходной ТЭЦ, Коренев одержал первую ощутимую победу в фи-
зической схватке. Крыса с Кривозубым набросились на него вдвоем, они бы-
ли явно сильнее, но, когда он въехал одному в ухо, а второму  по  скуле,
оба спрятались в ведущем к трубе тоннеле и оттуда жалкими голосами  про-
сили мира и прощения.
   Коренев подобрал какую-то палку и был настроен воинственно, видя  это
они вылезли наружу на коленях. Лис отбросил палку и даже не настукал  по
подставляемым шеям. Сам бы он не стал беспричинно нападать на  товарища,
не ползал бы на коленях и не подставлялся под карающие удары.  Тогда  он
сделал вывод о том, что люди есть разные и ведут они себя тоже по-разно-
му. Одни не хамят, не наглеют, живут с достоинством, другие  беспардонно
прут на рожон, но, получив отпор, ломаются и готовы на все, чтобы  убла-
жить победителя.
   Этот вывод оказался очень важным и неоднократно  подтверждался  впос-
ледствии, когда Лис вламывался один в ночные притоны и мгновенно  "выру-
бал" самого борзого, тем самым приводя  в  повиновение  всех  остальных.
Крыса с Кривозубым в то время уже мотали срока, Кривозубый в конце  кон-
цов выскочил, а Крыса так и затерялся за колючей проволокой.
   - Особо опасным признали, - осуждающе качал  головой  Добриков,  щеря
наросшие один на другой зубы. - Не может понять; всю  жизнь  в  зоне  не
протопчешься, все равно "завязывать" надо...
   Сам Кривозубый "отошел",  устроился  грузчиком,  прописался  в  Цент-
ральном районе. Лис его встретил  почти  случайно,  улыбнулся  дружески,
протянул руку - старые товарищи, как-никак!
   Актерство, игра - какие они, к черту, товарищи, но опер должен распо-
лагать к себе людей, а майор Коренев умел это делать.
   - Кем был-то в зоне? - спросил, чтобы поддержать разговор. - Мужиком?
   - А кем же? - оскорбленно ответил "друг детства".
   По тону Лис понял, что неопрятный, косноязычный,  с  явно  выраженным
физическим недостатком Кривозубый скорей всего был чушкарем, а может,  и
пидором. Но виду не подал, поговорил по душам, обещал помощь и  поддерж-
ку, намекнул, что, может быть, и к нему обратится за советом. Польщенный
Кривозубый кивал, хотя в глубине души прекрасно понимал, за каким "сове-
том" может к нему обратиться матерый опер, о котором среди блатных ходи-
ли легенды...
   Когда Кривозубого забрали в вытрезвитель, Лис помог, сообщение на ра-
боту придержал, спас гражданину Добрикову  тринадцатую  зарплату.  Но  и
тот, когда понадобилось, "дунул" - и раз, и  другой,  и  третий...  Долг
платежом красен, хотя какие счеты между товарищами!
   С воровской общиной Коренев обходился уважительно,  но  свысока,  как
союзный авторитет с местным. Если надо было - заезжал запросто к  Черно-
мору, а то и к Кресту в колонию заглядывал, решал свои вопросы, в чем-то
братве уступки делал - в любом деле интерес должен быть взаимным.
   По "понятиям" отношения между ворами и сыщиком определены строго,  ты
его уважай да палец не давай - без руки останешься. Все знали, что денег
Лис не берет, абы с кем не пьет и слово держит. Правда, давал  он  слово
редко, по-крупному никого не отмазывал, а множество пальцев и рук держал
крепко - не вырвешь!
   Тогда все было ясно: вор ворует, сыщик ловит. Вор - это вор, сыщик  -
это сыщик. Один прячется, другой охотится.
   Но вот накатили новые времена, и все перемешалось. Один кооператор  с
другого бабки сдаивает, вчерашние спортсмены частные ларьки  и  магазины
данью обкладывают, накачанные мальчики с наглыми рожами и в броской уни-
форме раскатывают на "мерседесах", почти не таясь "глушат"  конкурентов,
сжигают торговые точки... И никто ничего не боится, закон  как-то  поти-
шал, а потом его и вовсе в жопу засунули.
   Сейчас кулак закон, а лучше - "макар", "калаш",  "лимонка"...  И  эти
новые, спортивно-кожаные чувствуют себя как рыба в воде. Раньше "призра-
ки" с самодельными автоматами пять лет на кассиров да инкассаторов напа-
дали, перестреливались, ранили, убивали, сами пули получали, пока их  не
схватили и не расшлепали. А захватили за все эти годы  двести  пятьдесят
тысяч, да и то самый большой куш - рюкзак с двумястами двадцатью "штука-
ми" только сорок минут в руках подержали, догнали, отобрали,  одного  на
месте уложили. Так что весь их доход за пять лет  смертельного  риска  -
шесть отечественных "Жигулей"!
   А сейчас рэкетирская группа без всякой стрельбы, на одном  страхе  за
полгода "делает" по "мерсу" и квартире каждому!
   Лис аж зубами скрипел от ярости. Не на  эту  шелупень,  на  тех,  кто
страну в страх и беспредел опустил Сам-то он никого  не  боялся  кулаком
без разбора дробил развитые жвачкой челюсти, ломал руки с  зажатыми  же-
лезками, ногой яйца разбивал, если по-другому не понимали.
   Братва его за крутость уважала, к тому же в нее твердо вбито железное
правило: м е н т ы  н е п р и к а с а е м ы! Это   правило   Ларченков с
Босяковым, Головановым,  Карначом и  другими операми  старшего поколения
вбивали,  не   жалея  кулаков,  пистолетных  рукоятей  и   автомобильных
аккумуляторов.
   Но "новые" никаких правил не знали и знать не хотели! У них одно пра-
вило: все самое лучшее себе отхватить - денег побольше, баб  -  покраси-
вее, тачек - пошикарней... А кто этому мешает - грохнуть, и все дела!
   На Лиса раз двое напали, один сзади удавкой горло перехватил,  второй
дубинкой глушит, норовит в висок попасть. Опер  успел  под  петлю  палец
просунуть, ногой второго в колено лягнул, а руку - под мышку, к новомод-
ной кобуре, в которой ПМ стволом назад висит с патроном в стволе в нару-
шение дурацких инструкций. Дотянулся до спуска - бах! Прямо сквозь  пид-
жак пуля заднему в сердце угодила, а Лис обстоятельно за переднего взял-
ся, пришлось в реанимацию отправлять.
   Эта история ему веса прибавила, и оказалось,  что  "новые"  прекрасно
способны некоторые правила усвоить и даже назубок заучить. Например, ма-
йора Коренева лучше не трогать, он бешеный и стреляет не задумываясь...
   Во всяком случае, на своей территории Лис до последнего оставался хо-
зяином. И если бы его, майора Коренева, Лиса,  размножить  в  пятнадцати
экземплярах, по числу штатных единиц уголовного розыска, а еще  лучше  в
двухстах десяти копиях - по численности  всего  Центрального  райотдела,
то, возможно, в нарушение идеологических догм, в одном из восьми районов
Тиходонска восторжествовала бы ранее социалистическая,  а  нынче  просто
законность.
   Но райотдел уже начинал перерождаться в гибрид силовой "крыши" и мак-
лерской конторы. Многие сотрудники ощутили прелесть легких денег, значи-
тельно превышающих зарплату. Их вежливо отдавали солидные  богатые  люди
за необременительные товарищеские услуги. И не надо  рыскать  по  темным
улицам, шерстить чердаки и притоны, рисковать жизнью...
   "Левые" бабки приходилось получать и Лису. Когда поступила  заява  об
угоне новенькой "ауди-100", он пошел к Лакировщику, и машину, на которой
хозяин поставил жирный крест, вернули уже к вечеру. На радостях тот  за-
сунул в карман майору толстый "пресс".
   - Благодарность, начальник! От чистого сердца! Ты ничего  плохого  не
сделал, наоборот, свою работу выполнил. Тебе за это разве премию  дадут?
Нет, у государства денег нет. У меня немного есть, пусть будет  от  меня
премия! Мне бы хуже, если бы новую машину покупать...
   Лис помялся, помялся... Неудобно. Зима на носу,  ему  самому  ботинки
нужны да Натахе пальто, сапоги... На зарплату хрен раскрутишься... Улыб-
нулся слегка одной половиной рта, кивнул еле заметно. Взял,  одним  сло-
вом.
   Потом Акоп Вартанян пожаловался: повадилась в  бар  какая-то  блатная
шелупень, хулиганят, клиентов отпугивают. Участковый с ними говорил,  но
толку никакого. Куда ни обращался - управы найти не может.
   Пришел майор вечерком: действительно, три молодых бритых дебила "шиш-
ку держат" - по-хозяйски между столиками ходят, орут, гогочут,  бесплат-
ную выпивку требуют...
   Отозвал их в сторонку, представился, спрашивает вежливо: кто такие? А
они то ли от пьяни своей ничего не понимают, то ли от дури. За руки хва-
тать стали, за шиворот... "Выйдем, разберемся..."
   Вышли. Лис сразу одному пистолетом по морде. Челюсть - хрясь! И  Лоп-
нула. Рында у него кликуха оказалась. А с ним Веретено и  Ржавый.  Сразу
разговорились, хотя Лис пистолет спрятал и спрашивал по-прежнему вежливо
и спокойно. Пообещали, что больше к Акопу не придут и другим отсоветуют.
Назвали имена, фамилии, адреса, Лис аккуратно в свою книжечку записал  и
отпустил осознавших важность соблюдения закона юнцов на все четыре  сто-
роны. Впрочем, дорога у них лежала в строго определенном направлении - к
челюстно-лицевой травматологии, а процедуры, предстоящие  Рынде,  должны
были намертво закрепить эффект воспитательного воздействия.
   Через два дня обрадованный Акоп принес сто тысяч.
   - Спасибо, дорогой! Никто с ними справиться не мог, а теперь как баб-
ка отшептала...
   - Чего с ними справляться, - ответил Лис. - Просто  никто  заниматься
не хотел.
   И снова деньги взял, причем получилось это у него гораздо легче,  чем
в первый раз. Потом на Акопа рэкетиры наехали.
   - "Крыша" есть?
   - Есть. Вот телефон, звоните.
   Те позвонили, назначили Лису "стрелку". Даже номер коммутатора  мили-
цейского не распознали, идиоты! Потому сцапали всех четверых, два "ство-
ла" изъяли, нож... Троих забили в камеры, с четвертым Лис профилактичес-
кую беседу провел и отпустил, но с тех пор бар Вартаняна рэкет  стороной
обходил - беспроволочный телеграф быстро работает.
   Акоп опять прибежал довольный, благодарил, руку жал, а в карман  пух-
лый конверт засунул.
   - Хорошая "крыша" дорого стоит, те гады  хотели  каждый  месяц  втрое
больше снимать, - пояснил он, и Лис уже воспринял подношение  почти  как
должное.
   Хотя не нравилось ему это. Получать бы зарплату, обеспечивающую  дос-
тойную жизнь, да не сшибать бабки на стороне,  сохранять  независимость,
достоинство, дистанцию с заявителями... А когда на жалованье еле сводишь
концы с концами, да его еще взяли моду  задерживать  на  месяц-другой...
Это честности не способствует!
   А цены на все растут, да и за информацию платить надо, на те копейки,
что выделяются для этого, только фуфло какое-нибудь и купишь!
   Короче, устройство жизни само собой подталкивает к тому, чтобы взятки
брать! А кто же такую жизнь чудесную устроил? Не иначе, как те, кто  лю-
бит за счет должности карманы набивать. Сволочи!
   Лис хоть дело делал: два разбоя раскрыл, квартирную кражу, тяжкие те-
лесные... А Бобовкин в открытую маклерством занимается.
   - Таможня? Иващенко можно? Привет, дружище, Центральный  угрозыск  на
проводе. Вы там десять вагонов водки задержали, а у нас одна  комбинация
лопается. Да, оперативный интерес... Ты по дружбе особо бумаги  не  изу-
чай, пусть едут к чертовой матери, ладненько? Ну и  прекрасно,  а  я  на
днях тебе одну штучку подвезу - доволен будешь!
   Сколько стоит "протолкнуть" застрявшие на таможне десять вагонов вод-
ки? Точно Лис не знал, но догадывался - много. А если можно  оперативную
должность таким образом использовать, то  зачем  по  притонам  шататься,
агентуру заводить, разбои и грабежи всякие раскрывать?
   Бобовкин и не раскрывает. Но, чтобы, бездействуя, место  опера  зани-
мать, надо в служебную пирамиду хорошо вписаться и  поддержкой  на  всех
уровнях пользоваться. А это он умеет.
   "Парень пробивной", - говорит о нем начальство.
   Еще бы! Замначу областного УУР новую "волгу" достал,  начальнику  ра-
йотдела свадьбу дочери организовал. Если надо  проверяющих  встретить  и
принять как следует - лучше никого не найти. А что показатели  низкие  -
так кто без недостатков?
   Когда Коренева начальником УР назначили, Бобовкин вроде обиделся,  но
старшие товарищи подсказали - давай показатели, и  тоже  выдвинешься.  А
где ж их взять, показатели, если задницу от стула не отрывать,  террито-
рию не знать, никого не задерживать, врагов не заводить. Вот он и выдви-
нул по-другому, подставил Лиса на той "выводке".
   В ИТК-13 у Лиса было много времени о жизни подумать. Руки работают, а
голова свободна. Раньше он и представить такого не мог.
   Больше всего один вопрос интересовал: кто загнал его в зону? Не Горс-
кий, который следствие вел, не Шпаркова, которая приговор подписала. Они
исполнители,  причем  "слепые",  не  подозревающие  об  истинных   целях
собственных действий.
   Конечно, начальник розыска многим мешал. Недаром  купить  пытались  в
первую же неделю после назначения на должность.  Придали  двое  спортив-
но-кожаных и открытым текстом:
   - Давай дружить, мы каждый месяц бабки отстегиваем, а  понадобится  -
ты нам чем-то поможешь...
   Наглые, уверенные, на "ты"... Это Лиса особенно задело, он к уважению
привык.
   - Вы небось рэкетируете? - простовато спросил начальник УР.
   Посетители двинули чугунными плечами, соглашаясь.
   - Вам каждый долю платит... А вы будете мне платить, - рассеянно рас-
суждал Лис. - Значит, я - рэкет над рэкетом!
   И неожиданно гаркнул:
   - Руки на башку! Мордами к стене!
   Да подкрепил приказ мгновенно выхваченным и взведенным "макаром".  За
шиворот каждого, ствол в спину, ноги ботинком подбил в  разные  стороны,
до селектора дотянулся, нажал клавишу кабинета Ерохина:
   - Возьми двух понятых, и ко мне!
   Обыскали визитеров, у одного нож с выкидным клинком, у другого -  па-
кетик с "буро-зеленым веществом растительного происхождения".  Составили
протокол и закрыли обоих в камеру.
   А через пару часов явился потерявший обычную невозмутимость Бобовкин.
   - Зачем ты ребят задержал? - озабоченно спросил он. - Спортсмены, не-
судимые.
   Как будто не знает, что почти все из "новой волны"  спортсмены  и  не
судимы.
   - И вообще... Они на Воронцова работают, а с ним лучше  отношений  не
портить...
   - Да ну? - удивился Лис. - А чего он мне сделает? Я любому ребра сло-
маю, а могу и башку прострелить... На моей территории я хозяин! И бабка-
ми меня не купишь! Разве что дадут хорошую информацию на самый верх!
   Лис дружески подмигнул коллеге.
   - Знаешь, что сделаю?
   Он улыбнулся будто только пришедшей мысли.
   - Я их заагентурю! Пусть Шамана "освещают". Давно ему пора на нары!
   Бобовкин поспешно слинял.
   Уголовное дело лопнуло. У ножа оказался неисправным фиксатор  клинка,
и экспертиза не признала его холодным оружием, чему Лис,  несколько  раз
щелкавший опасной игрушкой, очень удивился. И вещество, похожее на  ана-
шу, оказалось безобидным растительным порошком, хотя запах был откровен-
но гашишным.
   Задержанных надо было освобождать. Лис сделал это лично. На  прощанье
поговорил с каждым за закрытыми дверями и, хотя  темы  избирались  самые
отвлеченные, имитировал строгую конфиденциальность бесед.  Потом,  обняв
за плечи, проводил "спортсменов" до выхода, дружески попрощался за руку.
И все. Больше эти люди на Шамана не работали и у других авторитетов  до-
верия к ним не стало.
   А кто о намерениях Лиса мог Шамана информировать, если он только  Бо-
бовкину чернуху прогнал?
   Когда убийство Павловой раскрывали, Лис вышел на сексуального  психо-
пата Сихно. А тот не просто контролер рынка, но и брат сожительницы  Ша-
мана! Ясно, что тут противодействие пойдет нешуточное, дело  ломать  изо
всех сил станут...
   Потому Коренев только проверенных подчиненных в суть посвятил. Реуто-
ва с Ерохиным. Поработали втихую, взяли Сихно  скрытно,  без  шума,  Лис
спустил его в бомбоубежище, вначале спесь сбил, а потом расколол как по-
ложено.
   На другой день, с утра, повезли на "выводку", тут и Бобовкин  подклю-
чился, Лис вначале подумал - к раскрытию примазывается... А  он,  видно,
нашептал что-то задержанному, тот и "забыл" нужное место.
   Пришлось пистолетом ему память освежить... Нашли  труп,  откопали,  в
морг на экспертизу направили. Дело в  прокуратуру  передали.  Признание,
вещдоки, свидетели - не выкрутиться!
   Только кто ж знал, что Бобовкин такую подлянку устроил?
   Лис больше другого опасался - гранаты в окно, пули в спину...  А  оно
иначе повернулось.
   В кабинете засвиристел телефон.
   - Слушаю, Коренев!
   - Назови номер, по которому я могу перезвонить через две минуты.
   Лис узнал голос и мгновенно продиктовал цифры, пробежал в конец кори-
дора к Ерохину.
   - Постой там, посмотри, - неопределенно кивнул он на дверь  и  поднял
трубку ожившего телефона.
   - Коренев.
   - Быстро бегаешь, - мрачно усмехнулись в трубку. - Есть дело.  Знаешь
"проходняк" на Пушкинской, напротив парка?
   - Знаю.
   - В семь будь в подъезде со стороны двора.
   - Понял.
   В трубке раздался сигнал отбоя.
   Лис так и остался сидеть на краю стола с попискивающей трубкой в  ру-
ке.
   Звонил подполковник госбезопасности Пырьев. Примененный им прием  го-
ворил о том, что Пырьев не исключает прослушивания кореневского  телефо-
на. Кой черт "не исключает"! Знает наверняка или почти  наверняка...  Но
почему ФСК проявляет такой интерес к начальнику районного угрозыска?
   Лис долго размышлял над этим, но так и не пришел ни к какому выводу.
   "А капитан запомнил добро", - промелькнула в глубине  сознания  удов-
летворенная мысль.
   В июле восемьдесят пятого, когда без разбора разящие  мечи  антиалко-
гольной кампании рубили головы за любые формы прикосновенности к  спирт-
ному, капитан Пырьев имел неосторожность отпраздновать день рождения же-
ны и, не ограничившись этим, еще и проводил кого-то из гостей  до  трам-
вайной остановки. На обратном пути гэбэшника остановил и обнюхал  экипаж
ПМГ. Криминал был налицо, а так как тот вышел в спортивном костюме и без
удостоверения, то через полчаса уже сидел в провонявшей потом и  карбол-
кой клетке Центрального райотдела.
   Здесь он тихо представился дежурному, а тот возликовал: обком  требо-
вал выявлять перевертышей из ответработников всех систем,  вот  как  раз
удобный случай отличиться. Но ответственным по отделу оказался Лис,  ко-
торый считал, что карать надо убийц, грабителей и насильников, а не нор-
мальных людей, заложивших немного за воротник. Тем более что закладывали
все, и получалось, что непойманные карают пойманного. Короче, Лис выпус-
тил Пырьева из дежурки и вычеркнул его фамилию из сводки, тем самым спас
чекисту партбилет и карьеру.
   Он много раз убеждался, что "земля круглая" - и добро, и зло  возвра-
щаются к тому, кто его запустил. Потому старался по возможности помогать
людям. Большинство, правда, забывало хорошее, но в данном случае законо-
мерность сработала как положено, и дослужившийся до подполковника Пырьев
решил вернуть долг.
   Многократно проверившись, Коренев ровно в семь  прошел  длинный  двор
между двумя параллельными улицами и вошел в проходной подъезд старинного
семиэтажного дома с высокими окнами и маленькими полукруглыми  балкончи-
ками.
   Хвоста он не обнаружил. Это могло с равной вероятностью означать  две
вещи: наблюдение за ним не ведется, либо наблюдение ведется очень квали-
фицированно.
   Хлопнула тяжелая "парадная"  дверь,  силуэт  крепкого  мужчины  прос-
кользнул в глубину подъезда.
   - Слушай внимательно, - без предисловий начал чекист. - К нам на экс-
пертизу пришла видеопленка. Вопросы экспертам: определение  подлинности,
отсутствие монтажа. На ней ты с пистолетом "колешь" какого-то  хрена.  В
лесу, возле могилы. Запись подлинная, звук  хороший,  видимость  четкая.
Признаков монтажа нет... Эй, что с тобой?
   Лис прислонился к давно не беленной стене, испещренной грязными руга-
тельствами. Он вспотел, кровь гулко стучала в висках,  ноги  не  держали
вмиг отяжелевшее тело.
   "Вот это влип!"
   - Кто назначил? - с трудом спросил он.
   - Горский. По возбужденному уголовному делу. Оперативное  обеспечение
наше...
   - Карнаухов?
   С начальником оперативного отдела УФСК они вместе учились на  юрфаке,
дружили и выпили немало водки и пива. Но в данной  ситуации  это  ровным
счетом ничего не значило.
   - Да, его люди. И...
   В полумраке Лис слышал тяжелое дыхание подполковника.
   - Задерживать тебя тоже будут наши. Вопрос, как я понял, решен.
   - Ясно, - будто в прострации сказал Лис, хотя голос  звучал  ровно  и
спокойно.
   - Больше я ничего не знаю. И никаких советов дать не могу.  И  встре-
чаться - сам понимаешь... Пока.
   Сильная рука стиснула вялые пальцы Коренева,  хлопнула  тугая  дверь.
Опер остался в подъезде один.
   "Значит так, значит так, значит так..."
   Он много раз проводил операции, не оставляющие преступнику ни  малей-
шего шанса. Сейчас он впервые ощутил, что такое быть загнанным в угол.
   "Спасибо", - мысленно сказал он в сторону хлопнувшей двери.
   Он понимал, чем рисковал подполковник.
   Девять из десяти пальцем бы не пошевелил, чтобы предупредить попавше-
го в говно мента.
   Лис сел на заляпанный вином и спермой подоконник, медленно закурил.
   "Подставили, сволочи!"
   Он попытался вспомнить лицо эксперта с видеокамерой, но не смог - тот
был из новых. Зато само собой всплывало непроницаемое лицо Бобовкина.
   Лис сплюнул и вывалился в заставленный мусорными баками двор.
   Через два дня его вызвали к руководству.
   Лица Симакова и Савушкина были непроницаемы.
   - На вас поступила серьезная жалоба. Проверкой занимается  прокурату-
ра. До получения результатов проверки вы отстраняетесь от должности. Де-
ла передайте Бобовкину. И... В общем, сдайте оружие!
   Медленно переставляя ноги, он вернулся в пока еще свой кабинет, упер-
ся горячим лбом в пыльное прохладное стекло окна. Лис знал правила игры.
Дело Сихно поломать трудно... Железобетон. Его надо взрывать. Торпедиро-
вать другим делом - о злоупотреблении властью майора Коренева. Тогда фи-
гура мента выдвигается на первый план, а подозреваемый в убийстве уходит
в тень, а потом вообще выводится из дела "за недоказанностью".
   А его, Лиса, схавают. Арестуют и впаяют срок.
   Позвонила подружка убитой Павловой - Тамарка Федотова. Она была глав-
ным свидетелем.
   - Вы мне что обещали? - ревела она в трубку. - Я вам поверила! А  его
выпустили, уже выпустили, без всякого суда! И он сказал: "пришьет"  меня
и закопает, как Галку, никто не найдет!
   Холодная ярость накрыла Лиса, возвращая силы  и  способность  мыслить
оперативными категориями.
   - Что обещал, то и сделаю! - четко сказал он. - Не  реви.  Ничего  он
тебе не сделает. Сто процентов!
   Резкими движениями набрал номер прокуратуры.
   - Горский слушает, - вальяжно отозвался "важняк".
   - Это Коренев.
   - Вы-то мне и нужны, - голос следователя стал строгим. - Завтра в де-
вять вам необходимо явиться ко мне для допроса.
   - А почему освободили Сихно? - сдерживаясь, спросил Лис.
   - Да потому, что дело сфальсифицировано. Вы выбили из  него  самоого-
вор.
   - А труп тоже я закопал? - заорал Лис.
   - Не опаздывайте.
   Следователь положил трубку.
   "Вот так! - Лис как раненый зверь метался по кабинету. - Меня аресту-
ют сегодня ночью или завтра утром. И продержат за решеткой до суда,  ни-
каких подписок, а на залог денег нет... И влепят пятерик! А Сихно  замо-
чит Федотову и будет гулять на свободе. И  еще  мочканет  кого  захочет.
Граждане будут об этом знать и делать выводы. Прекрасные выводы  о  силе
закона и законе силы. А Горский, судьи и прокуроры изобразят уверенность
в том, что все сделано по закону. Нет, к долбаной матери такой закон!"
   Лис отпер сейф, из секретного отдела извлек ПМ - точно такой, как час
назад сдал начальнику. Его изъяли в камере хранения в  бесхозной  сумке.
Ствол был "чист". Автоматическим движением дослал  патрон  в  патронник,
привычно вогнал в кобуру. Нашел и бросил в карман запасной магазин.  По-
рывшись в глубине "секретки", извлек несколько паспортов,  отобрал  два,
остальные бросил обратно.
   Порывшись в большом металлическом шкафу с вещдоками, отыскал  припря-
танный в углу самодельный малокалиберный револьвер с  глушителем.  Ни  в
одном документе он зафиксирован не был.
   Кажется, все... Нет, еще шило с длинным острием, резиновые перчатки и
удавка, которой его когда-то пытались задушить...
   В последний раз осмотрев кабинет, Лис  щелкнул  выключателем  и  выс-
кользнул в ночной город.
   Он взглянул на часы. Двадцать один двадцать. Когда-то,  лет  двадцать
назад, в это время Тиходонск еще не был опасным  ночным  городом.  Улицы
заполнял нарядно одетый народ, отрезок центрального проспекта имени  Эн-
гельса от Ворошиловского до Газетного бурлил допоздна, это был "брод"  -
место тусовки центровой молодежи и солидных деловиков. Последние появля-
лись ненадолго - пройдутся взад-вперед, "снимут" девочек - ив кабак. Все
другие злачные места вечерами были закрыты. Здесь дежурили усиленные на-
ряды милиции, если где-то вспыхивала пьяная драка - она немедленно  пре-
секалась. Все двигались пешком, по проезжей части изредка  прокатывались
такси, частного транспорта было мало. Ярко светили фонари и витрины  ма-
газинов...
   Лис шел по темному пустынному городу. Редкие  прохожие  спешили  доб-
раться до дома и надеялись, что в подъезде или в лифте с ними  не  прои-
зойдет ничего дурного. Уверенно двигались по своим делам молодежные ком-
пании - разнузданно-крикливые  или  опасно-сосредоточенные.  Не  обращая
внимания на дорожные знаки, сновали автомобили. Многие без номеров или с
иностранными номерами, тонированные стекла мешали видеть, что происходит
внутри. Лис знал случаи, когда девчонок затаскивали внутрь и  насиловали
прямо в центре города, отгородившись от окружающего мира металлом  кузо-
ва, зазеркаленного стеклом и ревом магнитофонных  колонок.  А  кого  бо-
яться?
   Лис шел с опасной целеустремленностью. Рост сто семьдесят  семь,  су-
хой, жилистый, прическа короткая, чтоб за волосы не ухватить,  брюнет  с
заметной сединой. Лисий нос - длинный, тонкий, хрящеватый - будто  выню-
хивал след опасного маньяка-убийцы Трудно выделить след среди сотен  по-
добных. Город был нашпигован оборотнями всех окрасов  и  мастей.  Именно
они правили бал нынешней ночью, как, впрочем,  вчерашней  и  завтрашней.
Для них работали рестораны, варьете и казино, сауны  и  бильярдные,  для
них прогуливались в известных местах молодые  девчонки  в  коротких,  до
трусов, юбках, сами они считали, что им принадлежит все, на  что  упадет
взгляд.
   "Их" развелось неисчислимое количество: все эти "команды", "бригады",
"группировки", "братва", залетные гастролеры, скрывающиеся  от  розыска,
убежавшие из колоний, медленно, но верно наполняющие город мигранты, не-
организованная, но не менее опасная сволочь.
   Они ничем не лучше, а многие гораздо хуже Сихно, имеющего в  покрови-
телях самого Шамана и думающего, что он полностью неподсуден и неприкос-
новенен. Но именно Сихно взялся мериться силами с  майором  Кореневым  и
собирается убить свидетельницу, которой Лис обещал защиту. А  потому  он
обречен.
   Раздвинув плечами регочущих юнцов, Лис проложил себе дорогу, за  спи-
ной наступила напряженная угрожающая тишина, но после разъясняющего  ше-
пота напряжение разрядилось. Его хорошо знали многие.
   Но кого "его"? Обличье осталось прежним, и удостоверение в кармане, и
звание "майор милиции" имеется, и в штатную  численность  гарнизона  УВД
входит... Но от должности отстранен, незаконно  несет  оружие  и  орудия
преступлений, причем собирается тяжкое преступление совершить. Вот и по-
лучается, что еще один оборотень прибавился к населяющей  Тиходонск  не-
чисти.
   Лис выругался И  повернул  за  угол.  Перед  ним  располагалось  кафе
"Встреча". Он сделал первый шаг на пути в новое качество.
   Красная "восьмерка" Сихно стояла в тени, забравшись правыми  колесами
на тротуар. Он подошел к дверце водителя, проколол шилом  резиновый  уп-
лотнитель и поддел стальным жалом грибообразную головку  предохранителя.
Она послушно отщелкнулась. Приоткрыв дверь, Лис скользнул за сиденье.
   Он много раз сидел в засадах, в самых неудобных и  неподходящих  мес-
тах, но впервые испытывал чувство какого-то беспокойства: сейчас его  не
прикрывал закон. И хотя в случае чего он "отмажется", нервы ощутимо нап-
ряглись. Тем более, что предстоящее переведет его на  другую  ступень  в
жизни. И тогда с официальными "отмазками" будет покончено навсегда.
   Вылезти и уйти к чертовой матери? В конце концов, если Сихно не меша-
ет Симакину, Горскому и другим, то почему он должен мешать Кореневу? Го-
рите вы синим огнем! Но...
   Именно Коренев обещал безопасность Федотовой. Горскому и остальным на
нее наплевать Уйти в сторону - значит предать поверившего ему свидетеля.
И только крайняя безнравственность и идиотизм всей правовой системы  вы-
нуждает его делать то, что предстоит.
   Сихно появился через час. Он обычно ездил один и  сейчас  не  нарушил
привычки. Икая и отрыгиваясь, он повалился на сиденье. В салоне завоняло
спиртным перегаром. Взревел двигатель, машина рванула с места.
   На повороте Сихно притормозил. Лис накинул на толстую шею удавку, на-
тянул.
   - Прямо!
   Тот только хрипел. Лис ослабил натяжение. Сихно  хрипло  хватил  ртом
воздух и закашлялся.
   - Ты что, Баркас, я ничего себе не оставил, - с трудом просипел он.
   - Прямо, сука! - Лис опять перехлестнул тонкий упругий шнур.  -  Ско-
рость не набирай!
   На этот раз Сихно выполнил команду,  машина  медленно  выкатилась  на
Большой проспект.
   - Налево!
   Лис не поднимался с пола, так что увидеть его было нельзя. Предстояло
проехать пост ГАИ. Если гаишники проявят бдительность...
   Но красную "восьмерку" Сихно, очевидно, хорошо знали, ибо никто ее не
остановил. Проехав мост через Дон, они попадали на  трассу.  Но  дальние
путешествия не входили в программу майора Коренева.
   - Направо! Еще направо! Прямо!
   Теперь "восьмерка" шла тем же маршрутом, что и УАЗ на "выводке".
   - Баркас, слышь, Баркас... Или это Рэмбо? - в голосе  Сихно  прореза-
лась надежда. - Рэмбо, скажи ему, я все отдам! Ты же знаешь, за меня Ша-
ман мазу тянет...
   В темноте найти нужное место нелегко, но Лис хорошо ориентировался по
приметам местности. Линия  электропередачи,  небольшой  мостик,  холмик,
сейчас появится прогалина... Вот она!
   - Направо!
   Машина въехала в лесополосу, попетляла по узкой дорожке...
   - Стой! Глуши движок, фары не гасить!
   Яркие лучи галогенных ламп вырывали из темноты недавно  вырытую  яму.
Точнее, семь дней назад, когда Сихно "ошибся" и указал не то место.
   - Выходи!
   Лис затянул шнур, так что убийца схватился за горло, с трудом пропус-
кающее воздух, и уже не мог думать о какихлибо глупостях. Когда они выб-
рались из салона, он его отпустил. Сихно упал на колени, разминая шею  и
тяжело дыша. Лис неторопливо обыскал его, извлек  пружинный  нож,  сунул
себе в карман. Рывком поставил Сихно на ноги и толкнул к яме. Теперь оба
находились в лучах фар.
   - Так это вы?!
   Сихно боялся "расколовшего" его опера, но, несмотря на  это,  испытал
явное облегчение. Своих дружков-приятелей он боялся больше.  Потому  что
мент, даже самый крутой, действует по закону. А дружки - по своему разу-
мению, что может быть опасней. Гораздо опасней.
   - Что за нападение? Меня прокурор освободил! А вы чуть не задушили...
Я буду жаловаться!
   - Иди, иди!
   Лис толкнул его в спину раз, другой,  третий...  Они  приблизились  к
яме.
   - Ты помнишь, о чем я тебя предупреждал?
   В шелестящем ночном лесу яма выглядела зловеще.  Черная  дыра.  Каза-
лось, в ней нет дна и она уходит прямо в преисподнюю.  Хотя  Сихно  кон-
сультировали несколько специалистов и все в один голос уверяли, что мент
просто взял его на испуг, так как никогда бы не осмелился  вот  так,  за
здорово живешь, шлепнуть числящегося за  ним  задержанного,  сейчас  эти
консультации не казались убедительными.
   Холодной скользкой рукой майор схватил его за шею.  "Он  в  резиновых
перчатках!" - пришла паническая  мысль,  но  додумать  Сихно  не  успел:
сильный толчок сбросил его в яму.
   Мощный дух сырой земли забил ноздри. Дышать стало нечем.
   Лис вытащил револьвер, взвел курок. Медленно провернулся барабан. Уд-
линенный глушителем ствол протянулся к голове Сихно, словно  жуткий  хо-
бот.
   - Где Бобовкин встречается с Воронцовым? - Вопрос прозвучал тихо,  он
исходил из мира живых, а распростертый на дне могилы Сихно находился уже
в царстве мертвых и почти ничего не соображал.
   - На рынке... В "люксах" цветочного павильона... Сейчас там занято, в
воскресенье на даче съедутся, у Шамана...
   Сейчас Сихно не хотел задумываться: блефует мент или нет. Его спраши-
вали, он отвечал. Когда все кончится, будет время изменить расклады...
   Но Лис не собирался давать ему время.
   Курок упал, тихо треснуло,  будто  игрушечным  пистоном  пальнули  из
детского пистолета. Но маленькая дырочка во лбу Сихно  оказалась  вполне
настоящей. Он сполз на дно ямы, в непроглядную черноту, и Лис расстрелял
барабан почти наугад.
   Потом бросил в яму револьвер, шило, найденный у Сихно нож. Лопату  он
забыл. Пришлось отодрать крышку, отделяющую багажник от салона и ею заг-
рести землю. Через двадцать минут все было закончено.
   На оставшейся без хозяина красной "восьмерке" Лис вернулся  к  мосту,
загнал автомобиль поглубже в рощу и пешком пришел в город.  На  середине
моста он остановился и сбросил в воду резиновые перчатки.
   Бывший начальник районного угрозыска выполнил обещание  и  обезопасил
свидетельницу Федотову. Ни одного законного способа сделать это в приро-
де не существовало.
   Не заходя домой, Лис поехал к Натахе. О ней не знал никто. После раз-
вода она жила в квартире бабушки Марьи. Вещи он перевез  несколько  дней
назад: скудный гардероб и  единственную  ценность  -  дорогое  охотничье
ружье.
   Натаха много раз жаловалась на одиночество.
   - Когда бабушка была жива - разговаривали, обсуждали что-то, она свою
жизнь рассказывала. А сейчас сижу в четырех стенах - хоть волком вой...
   Поэтому переезд Лиса должен был ее обрадовать. Она и  обозначила  ра-
дость в своей обычной, малоэмоциональной манере: чмокнула его в  щеку  и
улыбнулась. За все надо платить. А расставаясь с одиночеством, она неиз-
бежно меняла образ жизни. Хотя Лис никогда не расспрашивал о других муж-
чинах, он знал, что они у нее были По большому счету это его не трогало.
Особенно в последнее время.
   - Почему ты так поздно? - поинтересовалась Натаха. - Есть хочешь?
   Лис молча прошел в ванную, пустил горячую воду. Он не хотел есть.  Он
вообще ничего не хотел. Разве что погрузиться в анабиоз на  триста  лет,
чтобы сегодняшний день, видеозапись в сейфе Горского, наспех зарытая яма
на левом берегу остались в неправдоподобно далеком прошлом.  Он  перешел
на другую ступень. Внутри все заледенело. Его клиенты после "дела"  сни-
мали стресс водкой или наркотиками. И бабами в придачу.
   Лис выглянул из ванной и встретил ожидающий взгляд подруги.
   - Сейчас я принесу полотенце.
   - И сама иди, - хрипло сказал он.
   Они мылили друг друга, терли мочалкой, гладили распаренную кожу.  Го-
рячая вода обостряла желание, а возможность не спешить с его  удовлетво-
рением придавала взаимному влечению особую глубину. Было приятно осозна-
вать, что через некоторое время, промежуток которого зависит лишь от них
самих, они сольются воедино и ничто не может этому помешать. Кроме груп-
пы захвата оперативного отдела УФСК, взламывающей входную дверь за  пять
секунд!
   От этой мысли в распаренном нутре Лиса вновь образовался ледяной ком.
Борясь с ним, он развел податливые ноги Натахи и, с трудом умащиваясь  в
тесной ванне, подмял ее под себя.

   - Седьмой, доложите обстановку, - выполняя указание Карнаухова,  зап-
росил дежурный диспетчер.
   В стоящей у дома майора Коренева "волге"  два  наблюдателя  вышли  из
оцепенения.
   - Объект не появился, - лаконично доложил в миниатюрный микрофон один
из них.
   - Так и не пришел, - передал диспетчер начальнику оперативного отдела
УФСК.
   - Ладно, - Карнаухов положил трубку внутренней связи.
   Несмотря на позднее время, он инструктировал группу, которой предсто-
яло задерживать бывшего однокашника.
   - Дома его до сих пор нет. Скорее всего обходит притоны района, у них
это называется "отработка территории", -  пояснил  подполковник  четырем
"волкодавам", для которых захваты опасных преступников являлись  обыден-
ной повседневной работой.
   - Значит, возьмете его в прокуратуре. И будьте осторожны - он  скорее
всего вооружен.
   - Верно, он всегда ходил с оружием, - кивнул старший группы  захвата.
- Но вчера у него пистолет забрали.
   - Он скорее всего вооружен, - повторил Карнаухов. - Даже если у  него
забрали три пистолета! Распределяем роли...
   Закончив инструктаж, подполковник лег спать на  раскладушку.  Хотя  в
последние годы он не поддерживал с Кореневым близких отношений, на  душе
остался неприятный осадок.

   А у Лиса ледяной ком растаял, он с силой растерся жестким полотенцем,
переоделся в спортивный костюм.
   - Сегодня я вернулся в полдесятого. Поняла? В двадцать один тридцать!
   Распаренная краснощекая Натаха в легком халате на миг задумалась, со-
ображая.
   - Тебе нужно алиби? - медленно проговорила она.
   - Меня травят со всех сторон, потому я хочу хотя бы  тебе  ничего  не
объяснять. Ты меня поняла?
   В голосе Лиса отчетливо слышалось раздражение.
   - Поняла, - послушно кивнула Натаха.

   На следующий день майор Коренев не явился на допрос к Горскому. Заса-
да оперативного отдела УФСК в приемной прокуратуре  оказалась  ненужной.
Следователь вынес постановление о розыске обвиняемого.
   Розыскное дело заводил капитан Реутов - недавний подчиненный и  хоро-
ший приятель Лиса. Через несколько дней он же завел производство на  без
вести пропавшего гражданина Сихно.
   А исполняющим обязанности начальника уголовного розыска назначили ма-
йора Бобовкина. Это неожиданное событие в  воскресенье  стало  предметом
"обмывания" на плановой  встрече  майора  с  генеральным  директором  АО
"Донской рынок" Воронцовым.
   Дача Ивана Павловича Воронцова находилась в престижном районе восточ-
нее Тиходонска, где располагались "фазенды" многих городских и областных
руководителей. Весь дачный поселок окружен забором,  у  ворот  пост  ве-
домственной милиции, посторонний сюда без приглашения не проникнет.  По-
пасть в списки застройщиков было нелегко, и трудно сказать -  сыграл  ли
роль официальный вес хозяина рынков или "теневые" возможности Шамана.
   Как бы то ни было, справа от трехэтажного кирпичного  дома  Воронцова
стоял коттедж заместителя главы областной администрации, слева  -  вилла
главного налогового инспектора, напротив сверкал огромными окнами  особ-
няк директора департамента здравоохранения.
   Соседские отношения легко перерастают в дружеские, тем более что Иван
Павлович - мужик компанейский, сауна у него отличная,  кроме  мангала  и
гриля, имелась подземная, выложенная камнем печь для изысканнейшего  за-
пекания гусей, индеек, окороков, а птица и мясопродукты были всегда наи-
лучшего качества...
   Дело обычное, у руководителей свой круг, они встречаются на совещани-
ях различного уровня и ранга, лечатся в одних поликлиниках,  отдыхают  в
одних санаториях. А то, что Воронцов - преступный  авторитет,  руководи-
тель крупнейшей криминальной группировки - это просто слух, а  вовсе  не
официальный факт.
   Правда, начальник УВД Крамской, чей дом стоит в Конце квартала, и на-
чальник УФСК Лизутин, живущий на параллельной улице, достоверно знают  о
подлинном лице Шамана. Но на чем основано их знание? На приговоре  суда,
где Воронцов идентифицирован как главарь шайки по кличке Шаман? Нет,  на
оперативных материалах, которые оглашать нельзя, нельзя даже  намекнуть,
что такие материалы имеются, иначе воронцовские адвокаты по судам затас-
кают!
   Потому и оба генерала делают вид,  будто  все  нормально,  стараются,
правда, уклониться от близких контактов, но если не удается  -  что  де-
лать! И водочку распивать за одним столом приходится,  и  в  баньке  па-
риться, и анекдоты рассказывать...
   Так что появившись у Шамана, Бобовкин ничем не рисковал, наоборот,  в
начальственный круг вроде как входил, по  крайней  мере,  приближался  к
верхам.
   Они поужинали, погуляли по заасфальтированным дорожкам, причем хозяин
держался значительно и обращался к гостю  чуть  свысока.  Действительно,
начальников только районных УР в Тиходонске восемь, а Шаман  -  один.  И
даже не это главное... Просто Бобовкин состоит на  довольствии,  значит,
он вроде как подчиненный, отсюда и отношение  соответственное.  Если  бы
удалось сюда Коренева залучить, тут бы уже Шаман икру метал...  Вспомнив
Коренева, Воронцов насупился и, прервав разговор о чеченцах в порту, не-
ожиданно спросил:
   - А где сейчас ваш бывший? Лис?
   Бобовкин тоже поскучнел.
   - Кто его знает... В бега подался. У него "ям" много...
   - Мой племяш, Сережка, пропал. Не с ним связано?
   Бобовкин знал, что Сергей Сихно по кличке Псих - брат Надьки,  любов-
ницы Воронцова и предмет его постоянной заботы.
   - От него всего ждать можно.
   Здесь Бобовкин был прав на все сто процентов. Но при этом он  не  мог
предположить, что Коренев находится совсем рядом, в полусотне метров, да
еще документально фиксирует весь ход их встречи.
   На улице стояла  ассенизаторская  машина,  два  золотаря  затаскивали
толстую гофрированную трубу на участок главного врача области. Одним  из
них был Лис. В желтом перепачканном комбинезоне, желтой брезентовой  ша-
почке, с наклеенными усами узнать его было очень сложно. Тем более,  что
ассенизаторов никогда не разглядывают. Хозяином машины  был  его  бывший
"клиент", а впоследствии доверенное лицо Мишка Ивакин по  кличке  Шверт.
Он-то и выполнял основную работу. А Лис настроил остронаправленный  мик-
рофон и записывал беседу майора Бобовкина и генерального  директора  Во-
ронцова. Да сделал несколько снимков длиннофокусной оптикой. Ну  и,  ко-
нечно, помогал таскать грязный и тяжелый шланг - тут уж  никуда  не  де-
нешься.
   - Ну ладно, - Шаман вернулся к прерванной мысли. - Нам они  здесь  не
нужны Сначала порт захватят, потом набережную, а потом и весь город.
   - Это верно, - согласился Бобовкин.
   - Вот я и говорю проведите пару рейдов, похватайте их, в газеты  про-
пишите, на телевидение дайте... Чтобы общественное мнение  настроить!  А
когда мои люди за них возьмутся - вроде как население не выдержало. Воз-
мущенный народ - великая сила!
   - Сделаем. У нас есть данные по рэкету,  наркоте,  оружию.  Подключим
ОМОН и разгромим их к чертям!
   - Отлично! - Шаман дружески хлопнул его по плечу, в это время щелкнул
затвор фотокамеры Лиса. - За это получишь пять "лимонов". Теперь  слушай
следующую задачу, - продолжил Воронцов.
   - Слушаю со вниманием! - бесстрастная пленка зафиксировала  искреннее
желание майора милиции выполнить любое указание преступного авторитета.
   Лис довольно улыбнулся.
   - Славка, мать-перемать, подтягивай - еще на метр не достает! -  зао-
рал на нерадивого помощника Шверт, и Лис  поспешно  принялся  исправлять
упущение.
   Вечером Коренев отдал спецаппаратуру людям, которые  продолжали  пол-
ностью ему доверять. Подождал, пока сделают снимки и продублируют аудио-
запись. Пакет с материалами сунул за пазуху.
   - Чем это от тебя пахнет? - сморщила носик Натаха, едва он переступил
порог.
   Лис задумался.
   - Может, навозом? Делали обыск на даче - там его целые горы.
   - Точно. Иди скорей мойся. Ты получил зарплату?
   Собранные сегодня компрматериалы стоили не один миллион.  Но  Лис  не
собирался их продавать.
   - Сегодня же выходной. Завтра получу.
   - Интересно...  Работать  по  выходным  можно,  а  зарплату  получать
нельзя, - пробурчала Натаха.
   Поужинав и вяло позанимавшись сексом, Лис лежал без сна, размышляя  о
главном. Долго находиться на нелегальном положении в  Тиходонске  невоз-
можно. Если бы он не выходил из дома - другое  дело.  Дезертиры  вон  по
тридцать лет по углам просиживали. Да разве это жизнь! Сегодня его видел
Шверт и еще двое. Завтра он пойдет к Акопу Вартаняну, спросит - не  оби-
жает ли кто, и получит свои три сотни. Значит, увидят  Акоп,  официанта,
кто-то из посетителей обязательно окажется знакомым. Потом надо  вызвать
верного дружка, работающего в секретариате УВД, отдать материалы на  Бо-
бовкина, чтобы тот положил их прямо на стол генералу.
   И пойдет информация: Лис никуда не делся, здесь крутился,  свои  дела
делает... Реутов, понятно, усердствовать не будет, но, кроме него, много
охотников на беглую дичь найдется... У Карнаухова небось не сотни в  ро-
зыске, начнут город по квадратам интересов перекрывать - и все!
   Бежать из города тоже смысла нет. А главное - некуда! Без денег,  без
связей... Ну, приедешь в Москву, и что? В рэкет идти? Или куда-нибудь  в
глушь, на Алтай, скотником...
   Надо решать вопрос.
   Наехать на Горского, напугать, пусть прекращает дело? Так ведь не ис-
пугается: одинокий беглый мент, никто за ним не стоит...  Если  засадить
маслину в брюхо, тогда испугается, конечно, но толку уже не будет.
   Пленку выкрасть? Но она осмотрена и в  протоколе  описана.  Все  дело
шепнуть? Само по себе трудно, да и шум какой поднимется! А кому выгодно?
Ясно кому - обвиняемому! Начнут дублировать допросы. Псих-то уже  ничего
не расскажет, а Бобовкин и оператор повторят слово в слово,  к  тому  же
копия протокола осмотра пленки, а может, и дубликат самой пленки в УФСК,
у экспертов, наверняка сохранились.
   Нет, надо тоньше, изящней...
   - Ты не спишь? - почувствовав его напряжение, спросила Натаха.
   Он не ответил. Пусть думает, что спит.
   Через час Лис придумал, что надо сделать. И немедленно уснул.

   В восемь утра Лис неторопливо прогуливался вдоль  сквера  На  Большой
Садовой, напротив здания городской прокуратуры. В идиотском берете, мас-
сивных затемненных очках, с наклеенными усиками и клиновидной  бородкой,
он; был похож на шизанутого непризнанного гения-изобретателя,  художника
или поэта, утверждающего творческую состоятельность через  бюрократичес-
кие убеждения: органы власти, прокуратуру, суды.
   Миниатюрная стройная девушка, которую он ждал, появилась без двадцати
девять.
   - Привет, Ирина!
   Девушка оглянулась и пошла дальше.
   - Посмотри внимательней. Я - Коренев.
   Ирина остановилась, осмотрела его с ног до головы.
   - Ну ты даешь, Филипп!
   - А что делать...
   - Другого места для прогулок не нашел?
   - Я тебя жду.
   - Меня? - Девушка удивилась. - Старая любовь не ржавеет?
   - Я сам почти заржавел, - уклончиво ответил Лис. - Дело есть. Выйдешь
минут на двадцать? Я буду за беседкой...
   Лис кивнул в глубину сквера.
   - Хорошо. Покажусь шефу, скажу: надо в аптеку пробежаться....
   Лис молча повернулся и по фигурным плитам тротуара зашагал к беседке.
Уже пахло осенью, падали с кленов резные желтые листья. Фонтан  спустили
и жирных золотых рыбок перевели в закрытый аквариум. На бетонном дне по-
блескивали осколки битых бутылок.
   В трех кварталах отсюда, за углом, находился бар "Спасательный круг".
Там он и познакомился с Ириной несколько месяцев назад.
   Это была чисто инициативная акция. Ни жалоб, ни заявлений в  райотдел
вроде бы не поступало, во всяком случае, участковый дурачком прикидывал-
ся, отводил глаза в сторону: все спокойно, все нормально...
   А Лис знал - какое, к черту, "спокойно"! Группа кавказцев из  мигран-
тов там свою штаб-квартиру устроила. Тусуются с  открытия  до  полуночи,
дела свои решают, в нарды играют, проституток трахают... Короче, что хо-
тят, то и делают. Посторонних не пускают, нескольким набили  морды,  те-
перь сами не идут. Весь тротуар машинами заставили - не пройдешь.  Гаиш-
ники только руками разводят - мол, ничего сделать не можем...
   Все уже привыкли, что никто ничего сделать не может, потому И распол-
зается беспредел, как чернильное пятно на промокашке, скоро  всю  страну
накроет.
   Но хрен вам! Если никто ничего сделать не может, то надо их гнать  из
кресел, снимать с должностей, пусть действительно становятся никем и уже
на законном основании ничего не делают! А он,  начальник  угрозыска,  на
своей территории вполне способен навести порядок!
   Долго руки не доходили, но наконец собрался и успел вовремя - повезло
Ирке.
   Вначале пошептался кое с кем из криминальных своих  помощников,  мол,
"звери" совсем обнаглели, а вы смотрите, ушами хлопаете! Почему они  ма-
шины где хотят ставят? Потому что не ученые! Вот и давайте учить с  двух
сторон...
   Закатываются вечером в "Спасательный круг"  вчетвером:  Лис,  Реутов,
Ерохин и Каргин. Как в кино: пушки вынули,  уперли  восьмерых  руками  в
стены, по почкам для  профилактики,  ошмонали...  Два  револьвера  само-
дельных, малокалиберных, четыре ножа, нунчаки, анаша, опия немного...
   А Лис еще в подсобку сунулся, интуиция повела. Глядь - трое  девчонку
на ящиках разложили, с улицы затащили, сволочи, двое за руки  держат  да
рот зажимают, а третий уже между голых ног пристраивается... Но  не  ус-
пел: Лис его первого на инвалидность по мужской части перевел, потом ос-
тальным яйца разбил.
   Девчонка плачет, все тело сотрясается.
   - Я мимо проходила, просто мимо, к подруге...
   Лис со всеми усиленную профилактическую работу провел, потом на сник-
ших "зверей" наручники накинули и отвезли в отдел. Когда стали  из  бара
выходить - вах-вах! - кто-то кирпичом стекла  перебил  машинам,  что  на
тротуаре стояли, да скаты ножами порезал. Это куда  действенней  гаишных
штрафов! И профилактика убедительная - у кого нос треснул, у кого ключи-
ца сломана, у кого спина не разгибается... А уж для тех троих,  из  под-
собки, профилактика вообще стопроцентная: может, и будут они еще  что-то
нехорошее делать, но насиловать вряд ли станут.
   Уголовное дело, как воздушный шар,  постепенно  съеживалось:  пятерых
сразу отпустили, троих с разбитыми яйцами в больницу  увезли,  троих  на
семьдесят два часа задержали, но потом под подписку выпустили: мол, име-
ют постоянное место жительства... в Чеченской  республике!  Хоть  плачь,
хоть смейся...
   Поразбегались, конечно, все к чертовой матери, но будут знать, падлы,
что закон - это не только правильные  слова  по  телевизору.  А  "Спаса-
тельный круг" очистился, и Эдикбармен на крючке у Лиса оказался:  притон
содержал, а значит, и пособничал... Тот  очень  оправдаться  старался  и
подбросил зацепку, по которой Лис в конце концов убийство Павловой раск-
рыл.
   А с Ириной Лис подружился, даже спал несколько раз, и тогда его  сов-
сем не интересовало, что она секретарем в городской прокуратуре  работа-
ет. А оно вишь - И пригодилось! Правду говорят, что земля круглая...
   Сзади зацокали по тротуарным плитам тонкие, подбитые сталью каблучки,
и Лис обернулся.
   - Выручай, Ириша...
   - А что остается? Ты же меня крепко выручил.
   От нее пахло хорошими духами. Маленький, ярко накрашенный рот напоми-
нал сердечко.
   - Как взять у Горского пленку на пару часов?
   Ира достала сигареты, опередив Лиса, щелкнула зажигалкой, затянулась.
   - Убить, забрать ключи, вскрыть сейф.
   Юмор у девочки тяжеловатый, Лис отмечал это и раньше.
   - А если не убивать? Он пьет?
   Она подумала, выпуская струйку дыма сквозь сложенные колечком губы.
   - Редко. Я видела раза два на юбилеях. Но уж если начнет...
   - А к тебе он не подкатывался?
   - Ну почему же...
   Ирина внимательно оглядела собеседника.
   - Хочешь, чтобы я ему дала, а ты в это время взял пленку?
   - Про пленку верно. А давать не обязательно. Задурить голову,  подпо-
ить...
   - Значит, и рыбку съесть, и в лодку не сесть?
   Девушка криво улыбнулась.
   - Так в жизни не бывает... А то ты сам не знаешь!
   Большой знаток жизни, а особенно теневых ее сторон, Лис был  вынужден
согласиться. За "просто так" ничего не делается. У уголовников даже под-
лянка такая есть: попал новичок в камеру, ему предлагают в картишки сыг-
рать. Тот, понятно, боится, что обманут, обыграют. "На что, мол, играть,
у меня ничего и нет..."
   А его успокаивают: "На "просто так" раскинем!" Откуда ему,  бедолаге,
знать, что "просто так" - его собственная задница! Садится, проигрывает,
и готово - одним пидором в тюрьме больше стало.  И  на  всю  жизнь  свою
ошибку запомнит: надо было "ни на что" играть...
   - Верно... За все приходится платить. Но, может, просто напоить?  На-
мешать чего-нибудь...
   - Попробовать можно... Но ведь надо ключи достать... И занять его  на
пару часов. Чем? Книжки вслух читать?
   Лис молчал. Девушка тоже молчала, докуривая сигарету.
   - Ладно, черт с ним! Одним больше - какая разница... Тем более  чело-
век солидный и собой ничего...
   Она испытующе смотрела в замаскированное лицо Коренева, и тот  ощутил
неловкость.
   - Я же у тебя в долгу, да? Тогда бы меня трое "зверей" отгуляли вдоль
и поперек, могли заразить какой-то гадостью или искалечить... Нет, Горс-
кий лучше!
   - Может, мне и вправду его грохнуть? - не выдержал Лис.
   - Не надо. Сделаю! Позвони к концу дня...
   Согнувшись, Лис побрел к выходу из сквера. Ирина смотрела ему  вслед,
и этот взгляд сгибал опера еще сильнее.
   Но, пройдя квартал, он вновь распрямился. Надо готовить  второй  этап
операции. Идет бой, а в бою сантименты отлетают в сторону.
   Покопавшись в толстой замусоленной записной книжке, Лис позвонил Коле
Семенову.
   - Сколько лет, сколько зим! - По радостному голосу Коли  Коренев  по-
нял, что тот ничего не слышал о происшедших с ним событиях.
   - Разговор есть.
   - Давай, заходи...
   - Нет, лучше ты выйди. Я на площадке во дворе девятиэтажки, что  нап-
ротив вас.
   На самом деле Лис не пошел во двор, а с противоположной стороны  наб-
людал за проходной студии телевидения.
   В восемьдесят восьмом пьяный Коля забыл в кафе  "Аист"  "дипломат"  с
пленкой видеозаписи выступления первого секретаря обкома партии по пово-
ду очередного юбилея  Великой  Октябрьской  социалистической  революции.
Когда, прочухавшись, Коля вернулся в кафе, то "дипломата" не нашел, ник-
то из персонала о его судьбе ничего не знал. До  эфира  оставалось  чуть
меньше недели, первый отъехал в Москву, да если бы он даже  находился  в
Тиходонске, вряд ли кто-то осмелился бы попросить о перезаписи.
   Поставивший под угрозу срыва важнейшую  партийноидеологическую  акцию
Семенов с выпученными глазами прибежал в райотдел, но дежурный заявление
принимать отказался: преступления нет, обращайтесь в стол находок, суди-
тесь с администрацией кафе, но милиции здесь делать  нечего.  А  вообще,
гражданин, пить надо меньше!
   Будущий политический труп, навеки лишенный профессии, Коля так  отча-
янно умолял дежурного, что привлек внимание проходившего мимо Лиса. Пос-
кольку ничего ценного в "дипломате" не находилось, ясно было, что  прис-
воивший его человек скорее всего выбросит потрепанный чемоданчик в  бли-
жайшем подъезде или на помойке. Он поднял своих осведомителей, действую-
щих в районе "Аиста", и к вечеру вернул потерю хозяину.
   Тоже услуга, но она не касалась жизни, здоровья и половой неприкосно-
венности, а потому могла забыться. Вот почему осторожный Лис  проконтро-
лировал выход Семенова, проверил окрестности и двинулся следом,  оказав-
шись в условленном месте встречи у него за спиной.
   - Руки вверх!
   Коля шарахнулся от  бородатого  незнакомца,  и  Лису  пришлось  долго
объясняться и успокаивать телевизионщика. Потом изложил ему задачу.
   - Странно, - усмехнулся тот. - Могу понять,  зачем  фальшивой  пленке
нужно придать вид подлинной. Но зачем из настоящей делать поддельную?
   - Это пусть тебя не волнует.
   - Ну что ж...
   Семенов быстро переключился на техническую сторону дела.
   - Можно по отдельности записать фон и  первый  план,  а  потом  выло-
жить... Получится то же самое, но монтаж легко обнаружится... И со  зву-
ком...
   - Короче, - перебил Лис. - Сегодня, завтра или послезавтра вечером  я
тебе принесу пленку. Максимум на два часа. Успеешь?
   Телевизионщик кивнул.
   - Есть аппаратура ускоренной записи...
   - И чтобы никто ничего не видел, не знал и не подозревал...
   - Ясно, - вяло отозвался Коля. Ему явно не хотелось влазить в  сомни-
тельную историю, но отказать Лису он не мог.

   Ирина собралась принимать Горского в четверг вечером. Коренев  позво-
нил Семенову, чтобы с семи часов тот находился в готовности номер один.
   Закручивалась очередная комбинация, на которые Лис был  большой  мас-
тер. Он старался предусмотреть все и планировал на много  ходов  вперед.
Предстоящая операция исключительно важна для  него  лично,  и  здесь  не
должно произойти сбоев.
   Ирина жила на Первопетровской, в  центре  старого  Тиходонска.  Узкие
улочки круто уходили к Дону, фасады обветшавших домов выпирали  опасными
пузырями, некоторые были подперты железными балками. Район подлежал сно-
су, который уже много лет откладывался на неопределенное, время.
   Коренев пришел к восьми, как и договорился с девушкой. Ясно, что пер-
вый и второй час результативными не будут, ну а дальше - как получится.
   Чтобы не привлекать внимания, майор не торчал на одном месте, а,  не-
торопливо прогуливался из конца в конец коротенького квартала, не  спус-
кая глаз с двух окон на втором этаже. Свет горел только в кухне. Она бы-
ла довольно просторной, и стол Ирина накрывала именно там. Это Лис  знал
наверняка.
   Мужской силуэт мелькнул за занавеской, в открытую  форточку  вылетела
огненная точка, описала плавную дугу и брызнула искрами о брусчатку про-
езжей части.
   Лис шагнул вперед. Окурок с прикусом  и  слюной  Горского  можно  ис-
пользовать! Он еще не знал как, но, оторвав полоску бумаги от  приготов-
ленной газеты, завернул окурок и сунул в карман.
   Осветилось окно комнаты. В ней имелся старенький  магнитофон,  трюмо,
шкаф и широкая тахта. Очень широкая.
   Лис опять ощутил некоторый стыд. Так всегда бывает, когда путаешь де-
ло и личные отношения. Что делать - выбора нет!
   Через двадцать минут сдвинулась  занавеска  в  цветной  горошек.  Это
знак: внимание!
   Почти сразу в форточку вылетел белый сверток, чтобы  не  затерялся  в
темноте, если упадет неудачно. Но Лис поймал его на лету, развернул пах-
нущий духами платок и уже на ходу сунул в карман туго набитый сталью ко-
жаный футляр. Время пошло, операция началась.
   До городской прокуратуры было рукой подать, он дошел за  семь  минут.
Осмотрел здание с фасада, вошел во двор и огляделся еще раз. Ни в  одном
окне свет не горел.
   Расстегнув футляр, Лис на ощупь выбрал короткий, с крупной "бородкой"
ключ от черного хода. Замок провернулся легко, дверь открылась без скри-
па. Ирина молодец. Это она показала, какой ключ от какой двери,  она  же
прыснула маслом на петли и в замочную скважину.
   Осторожно ступая, майор поднялся на  третий  этаж.  Здесь  находились
приемная прокурора и кабинеты следователей. Горский сидел рядом с проку-
рором - первая дверь справа. И этот замок открылся легко. Нырнув в  тем-
ную щель, Лис заперся изнутри. Опечатывает ли он сейф?
   Немецкий фонарик-карандаш давал острый пучок яркого света.  Пластили-
новый кружок, контрольная нитка, вдавленная печатью.
   Да, следователь по особо важным делам товарищ, а может, уже  господин
Горский опечатывал сейф. Но плохо: слой пластилина слишком, толстый. Лис
аккуратно подрезал его бритвочкой и отделил, не нарушив печати. Когда он
открыл сейф, резко зазвонил телефон. Майора бросило в  жар.  Ирина?  Что
она хочет сообщить? Что Горский обнаружил пропажу и едет сюда? Или сооб-
щил в райотдел и через несколько минут здесь будет группа захвата? А мо-
жет, жена разыскивает припозднившегося супруга? Или дежурный  по  городу
пытается "выдернуть" важняка на происшествие?
   Мысли проносились в мозгу одна за другой, а руки  делали  свое  дело.
Перебрав кучу картонных и бумажных папок с уголовными делами, пакетов  с
вещдоками, Лис нашел незаклеенный конверт с надписью: "По  обв.  Корене-
ва". Внутри лежала кассета с видеопленкой. Он сунул ее за пазуху.  Теле-
фон продолжал звонить.
   Заперев сейф, Лис вышел на улицу, взял такси и  через  четверть  часа
был у телецентра.
   Счет шел на минуты, поэтому, вызвав Семенова и передав ему пленку, он
нервно ходил взад-вперед по освещенному тротуару у  проходной,  пока  не
сообразил, что стал легкой добычей для любого случайного патруля.  После
этого он зашел во двор дома напротив и, поеживаясь от  холода,  сидел  в
темноте полтора часа, пока Семенов не появился на улице.
   - Ну?
   - Нормально, - тот протянул кассету. - Все то же, что и было,  но  не
выдержит ни одной серьезной проверки.
   В прокуратуре окна по-прежнему чернели, свидетельствуя о том, что ка-
бинеты пусты. Если там не ждет засада...
   Возвращение кассеты на место стоило Лису нескольких лет жизни.
   Подойдя к дому Ирины, Коренев с облегчением обнаружил, что  занавески
на кухне раздвинуты, а за ними горит настольная лампа. Значит, все в по-
рядке и Горский на месте. Видно, девушка читала ему интересные книжки.
   Из кухонной форточки вдоль водосточной трубы свисал шпагат. Лис  при-
вязал к нему футляр с ключами, бросил в окно  небольшой  камешек.  Через
десять минут футляр исчез в форточке. Операция завершилась.
   Он медленно опустился на скособоченную скамейку. Тело налилось  свин-
цовой тяжестью, руки и ноги дрожали. Занимаясь официальной  работой,  он
никогда не испытывал такой усталости. Еле-еле Лис добрел до дома  Натахи
и спал тяжелым сном без сновидений.
   Погуляв еще пару месяцев и узнав, что Бобовкин уволен  со  службы  по
компрометирующим основаниям, Лис пошел сдаваться.
   Как ни в чем не бывало заявился к Горскому и сказал, что только  сей-
час нашел возможность дать показания. К этому  времени  обнаружили  труп
Сихно: важняк неоднократно просматривал видеозапись и запомнил слова Ко-
ренева про "ту же яму".
   Горский немедленно бросил Лиса в  камеру  и  стал  "раскручивать"  на
убийство. Но доказать ничего не смог и направил майора под суд за превы-
шение власти и принуждение к даче показаний. Основной  уликой  выступала
видеозапись. Сколько ни требовал Лис тщательной проверки пленки, он  по-
лучал один ответ: оснований ставить под сомнение выводы первой эксперти-
зы не имеется.
   Такого результата он, затевая хитроумную комбинацию, не  предполагал.
Бюрократическая машина судопроизводства заглатывала его все глубже,  пе-
режевывала и переваривала, не обращая внимания на жалкие попытки  защиты
и, наконец, оправилась бывшим майором, плюхнув его с лепешкой  шестилет-
него срока в душный барак ИТК-13.
   Он и здесь дергался: писал жалобы, запустил через Натаху  оперативную
комбинацию, усиленно обдумывал - чья же  целенаправленная  воля  загнала
его в зону...
   Когда дело уже двинулось на пересмотр, Лис пришел к твердому  убежде-
нию, что в колонию его упрятал товарищ Воронцов по кличке Шаман.
   И, ожидая отмены приговора; уже знал, с чего начнет свою жизнь на во-
ле.

                                 * * *

   - Автомат, три рожка, гранату! - истерически орал Башка в  зарешечен-
ный оконный проем. - И машину с полным баком! Полчаса вам сроку!
   Заточку он наложил на натянутый резиновый жгут, обмотанный вокруг шеи
фельдшерицы. Так научил Жиган: если снайпер достанет,  то  заточка,  как
выброшенная из рогатки, пробьет горло заложницы.
   - И водки пусть дадут, - от двери сказал Жиган. Он прижимал  заточен-
ный электрод к животу библиотекарши. Та была на четвертом месяце, и  уг-
роза носимому внутри беззащитному существу привела ее в шоковое  состоя-
ние. Она была готова на все.
   - Выпьем и потрахаемся, - продолжал Жиган, шаря у заложницы  под  юб-
кой. - Ты дашь по-хорошему?
   Библиотекарша кивала, не в силах вымолвить ни слова. Страх  и  покор-
ность возбуждали Жигана, и ему начало казаться, что он  сумеет  добиться
задуманного и без водки.
   - Внимание! - рявкнул снаружи мегафон. - Говорит майор Литвинов!
   - Вот сука, - Башка отступил от окна. Репутация командира СОБРа  была
самая устрашающая.
   - До того как начнутся переговоры, вы обменяете  беременную  женщину.
Вместо нее зайду я.
   - Вот ему! Так и передай, - сказал Жиган.
   - Меняться не будем, - пискнул Башка. Он уже начал жалеть, что послу-
шался Жигана и ввязался в это дело. Но с другой стороны - никакой помощи
от приятелей с воли не было, поддержки в  камере  он  тоже  не  получил.
Рассчитывать приходилось только на себя.
   - Не станете меняться - никаких переговоров  вести  не  буду!  Взорву
дверь и оторву вам головы! А если женщины пострадают - яйца поотрываю!
   Башка приуныл. Сидел бы как все, ждал суда. Это Жигану терять  нечего
- у него расстрельная статья и четыре ходки. А у Башки  -  первая  суди-
мость и смягчающие обстоятельства: Амбал подтвердил, что тот мужик  пер-
вым его сигаретой прижег. Он, конечно, чекист и никогда не курил, но суд
всем одинаково должен верить,  ведь  все  граждане  равны,  так  адвокат
объяснял. Ну дали бы восьмерик... А тут пришибут прямо сейчас, на месте.
   - Согласны, - отозвался Башка и от страха даже заорал  на  Жигана:  -
Будем выделываться - шлепнут без разговоров!
   - Ты что командуешь, фуфло! Меня слушай! А то я сам  тебя  шлепну!  -
ощерился Жиган.
   - Тогда я сдамся, - пригрозил Башка, и, к его удивлению,  угроза  по-
действовала.
   - Хер с тобой, поменяем бабу на мента! За него еще больше пупок рвать
будут... Что захотим - то сделают!
   Жиган был залетным и о Литвинове не слышал.
   - Обоих не достанешь? - спрашивал в это время командир СОБРа у  снай-
пера Вити Акимова.
   Тот оторвался от прицела.
   - Второй вообще не показывается. А этого, у окна,  могу  срезать.  Но
вот эта резинка...
   - Ладно, разберусь на месте. Держи кого сможешь, и когда  я  начну  -
гаси!
   Литвинов вытащил из карманов камуфляжного комбинезона документы,  за-
пасной магазин, записную книжку. Потом снял  куртку,  и  Акимов  широким
куском лейкопластыря приклеил между лопатками пистолет.
   Снова надев куртку, майор подвесил под нее пустую оперативную кобуру.
   - Я иду! - предупредил он в мегафон и, передав его одному из  бойцов,
медленно, держа на виду руки, пошел через хозяйственный двор.  Прикрыва-
ясь заложницей, его внимательно осматривал Башка.
   Вновь прильнувший к окуляру Акимов упер пенек прицела в  левую  бровь
преступника, но голова заложницы находилась в сантиметре от точки  попа-
дания. Пятьдесят на пятьдесят.
   Между лопаток медленно текла струйка пота. Так бывало всегда при рис-
ке поразить невиновного.
   Литвинов по-хозяйски стукнул кулаком в железную дверь.
   - Открывайте, менка!
   Помедлив, Жиган повернул ключ.
   - Скажи, чтоб без подлянок, а то проколю насквозь! -  прошипел  он  в
лицо помертвевшей библиотекарши и сильнее прижал  острие  к  податливому
телу.
   - Ничего не делайте, а то нас убьют! - крикнула она и заплакала навз-
рыд.
   - Да ничего я не делаю, - приоткрыв дверь, Литвинов медленно  протис-
нулся в захлестываемую волнами агрессии и  страха  бетонную  коробку.  -
Этим дуракам уже готовят все, что они заказали. Пусть едут! Только куда?
До Чечни далеко, да и делать им там нечего, тут же в расход  пустят  как
русских шпионов. Сдавались бы лучше!
   - Заткнись! - заорал Жиган. - Стань к стене!
   - Тю, - удивился майор. - Ты меня что, расстреливать  будешь?  Давай,
отпускай женщину!
   - К стене! - жилы на шее напряглись, в углах искривленного рта появи-
лась пена. За спиной у Жигана имелось  четыре  доказанных  трупа  и  еще
столько же неизвестных следствию.
   - Я ее сейчас на шампур нанижу!
   Пожав плечами, Литвинов стал лицом к стене. Он  казался  спокойным  и
послушным, но щека начала подергиваться.
   - Раздевайся!
   - Охренел? Что я тебе, баба?
   - Знаю я ваши подлянки! Снимай все, чтобы  видно  было;  что  у  тебя
есть!
   - Подойди и пощупай, если не веришь, - Литвинов повернулся к  Жигану,
поднял куртку, показывая пустую кобуру.
   - Вот все, что осталось...
   - Снимай!!!
   Жиган размахнулся, и у Литвинова похолодело внутри - бандит явно  со-
бирался пронзить заложнице живот.
   - Хрен с  тобой,  -  миролюбиво  сказал  майор.  Он  сбросил  куртку,
тельняшку, брюки и остался в белых трусах и кроссовках.
   Демонстрируя полное миролюбие и покорность, Литвинов положил руки  на
затылок. Большие пальцы коснулись рифленой пластмассы.
   - Лицом к стене! - скомандовал Жиган.
   Вид голого и безоружного противника успокоил его.
   - Не могу, у меня трусы сзади порваны.
   - К стене!!
   - Слушай, малый, - глаза командира СОБРа сузились, а щека задергалась
сильнее. - Ты палку сильно не гни - сломаешь! Выпускай женщину!
   Мозг   Литвинова   анализировал   ситуацию,   как   быстродействующий
компьютер. Жиган полностью переключился на него и повернулся  вполоборо-
та, перестав прикрываться заложницей. Заточенную железку он  по-прежнему
нацеливал ей в живот, но не контролировал точность наводки.  Башка  тоже
отвлекся от своей жертвы, но резину держал натянутой.
   Витя Акимов теперь уверенно держал на прицеле бритый висок Башки.  Но
он мог стрелять только по команде, а следовательно,  должен  был  ждать,
когда начнет действовать Литвинов. Скорее всего начало действий  обозна-
чит выстрел командира. Поэтому Акимов ожидал выстрела.
   В сложившейся ситуации бездействие снайпера было ошибкой. Как  бы  ни
складывалась ситуация в глубине помещения, обезвреживание одного из бан-
дитов, да еще столь эффективное - пуля в  висок,  башка  -  вдребезги  -
должно было деморализовать его напарника и развязать руки спецназовцу.
   Ошибку допускал не снайпер, а его командир. Привычка Литвинова самому
исполнять работу рядового бойца сейчас поставила операцию на грань  сры-
ва, а жизнь заложниц под угрозу.
   Находясь на командирском месте, майора оценив ситуацию, отдал бы при-
каз стрелять, а любой из его бойцов в бетонном помещении  с  заложниками
успешно довел бы дело до конца. Но отдавать приказ было некому, и  снай-
пер ждал, держа на мушке голову бандита.
   - Выпускай женщину, я сказал! - повысив голос, повторил Литвинов.
   - Она мне еще пригодится... Лучше я тебя на тот свет выпущу! Лицом  к
стене, сука! Здесь я командую!
   Острие электрода окончательно отклонилось в сторону. У Литвинова име-
лось три секунды, чтобы завершить дело.
   Правая кисть схватилась за рукоятку, левая за ствол. Рванув двумя ру-
ками, майор оторвал оружие вместе с двумя кусками кожи  -  пластырь  на-
мертво вцепился в спину. Предохранитель был выключен, и Литвинов самовз-
водом с двух рук пальнул в остолбеневшего при виде оружия Жигана.
   "Ба-бах!"
   Майор не понял, куда попала пуля, но тело бандита дернулось, а заточ-
ка прыгнула вперед. Раздался душераздирающий женский крик.
   "Ба-бах!"
   Теперь Жиган отлетел назад, ударился о бетонную стену и сполз на пол.
Женщина тоже упала. Литвинов не смотрел на них: он развернулся к Башке.
   "Ба-бах!"
   Из правой части лба вылетело крошево костей и плеснулась кровь.
   "Почему в другую сторону?" - мелькнула мысль, но  она  уже  не  имела
значения - Башка кулем свалился на бетон. Заточка сорвалась с резины, но
вреда заложнице не причинила. На  груди  бандита  расплывалось  кровавое
пятно, и майор понял, что в голову попал Акимов.
   Звенело в ушах, быстро пахло порохом и кровью, тело напряглось,  душу
переполняло предчувствие страшного.
   Медленно повернувшись, Литвинов посмотрел на библиотекаршу. В  животе
у женщины торчал заточенный электрод. Жиган выполнил свое обещание.
   В дверь ворвались четверо бойцов с автоматами в руках. Но  делать  им
уже было нечего.
   - "Скорую", быстро, - тихо сказал Литвинов и вышел на воздух. Его му-
тило. Такого с видавшим виды майором не случалось очень давно.

                                 * * *

   Весь оперативный состав Тиходонского УВД, участковые, сотрудники пат-
рульно-постовой службы и ГАИ были ориентированы на поиск особо  опасного
преступника.
   Ничего странного, милиция постоянно кого-то ищет. Но в данном  случае
не сообщалось, что же такого совершил разыскиваемый. Да и  примет  почти
не давалось: рост сто восемьдесят пять плюс-минус четыре сантиметра, вес
около восьмидесяти двух килограммов. Владеет способами убийства без ору-
жия. Одиночка. Может находиться в строящихся зданиях,  на  чердаках  или
крышах домов, прилегающих к центральным магистралям. В черновике  ориен-
тировки говорилось о "точках" занимающих  господствующее  положение  над
основными магистралями", но майор Фиников вычеркнул этот  оборот,  чтобы
не демаскировать суть плана "Зет".
   Ориентировка исходила из Управления ФСК, генерал Крамской каждый день
требовал результата от начальников райотделов, управлений и служб, те, в
свою очередь, давали "накачку" подчиненным.
   Обстановка в городе и без того осложнилась. Нападение на бар  "Погре-
бок" - двое убитых, четверо раненых,  преступники  скрылись.  Три  трупа
найдены в бетонной трубе под железнодорожной насыпью. Преступники не ус-
тановлены. Труп и тяжело раненный обнаружены неподалеку - в подвале раз-
валин дома путевого обходчика. В роще на левом  берегу  найдена  мертвой
голая девушка с двадцатью шестью ножевыми ранениями... Плюс обычный кри-
минальный фон: бытовые убийства, кражи, грабежи, разбои...
   Скудной ориентировкой УФСК никто бы не занимался, если бы не ежеднев-
ные требования результатов. Чтобы отчитаться перед руководителями,  лич-
ный состав, работающий на улицах, обращал внимание на  крупных  одиноких
мужчин, проверял у них документы, доставлял в райотделы для установления
личности. Потом в рапортах отмечали, сколько проверено лиц  по  ориенти-
ровке "соседей". Так что розыск Мастера велся, хотя и  вслепую:  рост  и
вес, определенные по отпечаткам обуви на стройке, вряд ли могли  оказать
серьезную помощь.
   Тем более что в последнее время Мастер почти не появлялся без спутни-
ков. Он жил в гостинице "Южная" - среднего класса, где редко  останавли-
вались люди, интересующие милицию. Соседние номера занимали Вист и Крол,
Свистун обитал напротив.
   Завтракал он в номере, готовил обычно Крол. К девяти Вист подавал ма-
шину - неброскую белую "волгу". Все технические детали  обеспечивал  Ке-
рим, с которым Мастер регулярно общался.
   - Дня через три, - сообщил толстяк. - От силы - через  пять.  У  тебя
все готово?
   Керим чувствовал себя неуютно. Он похудел, обвисли щеки, под  глазами
залегли Темные круги. Ему поручалось ликвидировать Мастера сразу же пос-
ле акции. Кому-то поручено ликвидировать его самого.
   - Все готово, - кивнул снайпер. - Передашь оружие Свистуну, оба ство-
ла. Завтра. Паспорт и деньги - за час до  начала  операции.  Доллары  мы
проверим на детекторе.
   Он тоже знал, что убирать его будет этот низенький человечек,  озабо-
ченный думами о собственной судьбе. Но в отличие от  Керима  Мастер  уже
разработал план своего спасения. Правда, в таких делах никогда не знаешь
заранее - удастся реализовать его или нет.
   - С вертолетом решено?
   - Решено, - кивнул Керим, искренне глядя в лицо собеседнику. - Но  ты
должен назвать точку зависания...
   - Заранее?
   Снайпер улыбнулся.
   - Даже при полном доверии между нами это невозможно... Я пущу две ра-
кеты, когда вертолет появится в непосредственной близости...
   И хотя оба знали, что никакой вертолет не сыграет роли в их  судьбах,
они подробно обсудили время подлета, условные  сигналы,  высоту  зависа-
ния...
   После переговоров Керим уходил, но его люди вели наблюдение за коман-
дой Мастера. Для обеспечения слежки в "волгу" был  вделан  радиопередат-
чик-маяк.
   Снайпер побывал на крышах нескольких домов, долго осматривал шоссе  с
возвышающегося над ним путепровода, и все эти точки наблюдатели взяли на
заметку.
   А Керим докладывал о своих беседах со специалистом  и  о  результатах
наблюдений лично Эльхану и Ашоту. Оба хвалили Керима, хлопали по  плечу,
сулили золотые горы и честно смотрели в глаза.
   - Деньги подменить нельзя, - сказал толстяк. - Проверять будут...
   Руководители землячеств недовольно переглянулись.
   - А не пропадут, они в этой кутерьме?
   - Никогда! - заверил Керим.
   У него имелись свои планы относительно миллиона долларов.  Если,  ко-
нечно, удастся спасти жизнь.

                                 * * *

   С некоторых пор в пестрой шумной толпе посетителей Центрального рынка
появились люди, внимательно наблюдающие за цветочным павильоном. Они ра-
ботали парами, ежесуточно менялись, использовали грим и умело приспосаб-
ливались к окружающей обстановке, а потому не бросались  в  глаза.  Даже
специальная охрана не обратила на них внимания.
   Покинув рынок и профессионально проверившись, эти люди добирались  до
железной двери рядом с вывеской АО "Тантал" и скрывались за  ней.  Здесь
писались подробные отчеты, разряжалась спецтехника,  проявлялась  фотоп-
ленка.
   Командир специального отряда внимательно изучал поступившие  докумен-
ты.
   Высокий с усиками-стрелочками кавказец выходит из машины. Плотный ар-
мянин открывает обитую рейками дверь, ведущую в апартаменты.  С  улыбкой
смотрит в невидимый объектив низенький толстяк с  черными,  разделенными
аккуратным пробором волосами. Пробирается сквозь толпу угрюмый  целеуст-
ремленный мужик.
   Хотя ничего криминального на фотографиях не было, командир отряда на-
долго задумался. Гарегин Петросов, Ашот Геворкян, Эльхан Абдуллаев,  Ке-
рим Гуссейнов - фигуры чрезвычайно заметные. И если вчетвером  собрались
в Тиходонске, следовало ждать чрезвычайных событий. Почти наверняка  они
будут связаны с планом "Зет".
   Командир вызвал заместителя. Как и все  остальные  члены  спецотряда,
они действовали "под легендой". Вымышленные фамилии, имена, даты и места
рождений. Специально изготовленные документы. И  полная  автономность  и
засекреченность; Ни один человек в Тиходонске не знал об  отряде  и  его
миссии. И в Центре осведомлены всего трое.
   - Надо выделить еще людей для разведки, - сказал  командир.  -  Пусть
круглосуточно "водят" вот этих.
   Он ткнул в фотографий толстяка с пробором и угрюмого мужика.
   - Петросов и Гуссейнов, - задумчиво проговорил заместитель. -  А  Ге-
воркян с Абдуллаевым?
   - Те только командуют. Надо "сесть" на телефонную линию в их  логово.
И попробовать "Заячье ухо".
   - Там негде разворачиваться... И у них своя контрразведка...  Но  что
делать, попробуем...
   - А Петросов с Гуссейновым должны дать интересные контакты  на  мест-
ных, - продолжал командир. - Или на приезжих, которые  пока  держатся  в
стороне... - И еще. Подготовь шифрограмму  в  Центр.  Пусть  задействуют
план "Дублер".
   Через день на крыше дома, стоящего через улицу от глухой стены  Цент-
рального рынка, как раз напротив павильона "Цветы",  начались  ремонтные
работы. Грохотало кровельное железо, лилась в стыки расплавленная смола,
радовались измученные протечками и безуспешными жалобами жильцы.
   Служба безопасности Гарегина Петросова то ли не обратила внимания  на
происходящее, то ли не придала ему значения.
   А вот Толстяк заинтересовался ремонтом. Поднявшись на чердак  конторы
рынка, он больше часа наблюдал в бинокль за "кровельщиками". Двое посто-
янно занимались кровлей, а третий больше внимания уделял какому-то  при-
бору, обращенному в сторону охраняемой Толстяком территории.
   "Доложить шефу? - подумал начальник службы безопасности.  -  А  вдруг
они загрязненность воздуха измеряют..."
   Взяв двух бойцов, он лично отправился проверять подозрительных  рабо-
тяг. При этом никого не предупредил о своих намерениях, что было  первой
ошибкой.
   На крышу жилого дома они поднимались  без  всяких  предосторожностей,
допустив тем самым вторую ошибку.
   - Туда нельзя, ребята, ремонт, - миролюбиво пояснил  четвертый  "кро-
вельщик", заступивший им дорогу на чердачной лестнице.  Он  был  крепок,
высок, с уверенным решительным голосом. Руки держал в  карманах  черного
новенького комбинезона.
   - Отскочи!
   Толстяк выдернул из-за пояса пистолет и ткнул в сторону черного  ком-
бинезона. Так он сделал последнюю и самую главную ошибку.
   Кто-то кашлянул, и Толстяк рухнул, врезавшись лицом в грязные дряхлые
ступени. Тело поехало вниз, голова безвольно дергалась, из разбитого но-
са брызгала кровь.
   "Быки" остолбенели. Один решил, что шеф внезапно умер. Второй заметил
дымящуюся дырочку на черном комбинезоне, и у него отнялись ноги, но рука
автоматически скользнула за пазуху.
   Кто-то кашлянул еще дважды. На самом деле, конечно, никто не  кашлял,
такие звуки издавал специальный бесшумный пистолет ПСС, но "быки" понять
этого уже не успели.
   Через полчаса ремонтники, свернув работу, сносили в подъехавший  кры-
тый грузовичок инструменты, ведра, длинные тяжелые рулоны рубероида.
   - Куда же вы, не доделав-то? - спросила Максимовна из четвертой квар-
тиры.
   - На другой объект забирают, - пояснили ей. - Мы еще вернемся.
   - Вернетесь, - недоверчиво повторила старушка. - Тогда  рубероид  ос-
тавьте!
   - Новый привезем, не волнуйтесь, - ответил "кровельщик", идущий  пос-
ледним. В мешке он тащил лазерный прослушиватель помещений "Заячье ухо".
Как следует использовать его команда не успела.

                             Глава седьмая
                               ПОКУШЕНИЯ

                                          Усилиями     службы     охраны
                                       удается  предотвратить  лишь семь
                                       процентов  покушений.   Остальные
                                       доводятся до конца.

                                                Из статистических данных

   Василий Петрович собирался в командировку. Его работа была связана  с
частыми выездами, причем если бы кто-то сопоставил их с поездками Прези-
дента, то с удивлением обнаружил бы, что графики совпадают.
   Для того чтобы исключить подобные открытия, жизнь  Василия  Петровича
была засекречена, что приносило ему определенные неудобства, но  компен-
сировалось пятнадцатипроцентной надбавкой к и без того солидному окладу.
   Василий Петрович работал дублером Президента. У всех политиков  высо-
кого ранга имеются двойники, используемые службой охраны для введения  в
заблуждение  террористов,  всевозможных  мстителей,  маньяков,  душевно-
больных.
   Дублер Президента походил на него как однояйцевый близнец. Вне работы
сходство тщательно маскировалось - тримом,  париком,  накладными  усами.
Этим Василий Петрович отличался от других людей, похожих на главу  госу-
дарства - те участвовали в конкурсах  двойников,  фотографировались  для
газет и журналов, снимались в кинофильмах.
   Василий Петрович не завидовал их шумной славе. Что ни  говори  -  это
чистая бутафория. Президент не разгуливает по улицам без охраны, не  жи-
вет в коммуналке, не пользуется метро.
   Он же, исполняя ответственную роль, находился  в  резиденции  Самого,
его личном самолете, лимузине, на особой даче и в других, строго охраня-
емых местах, куда никак не смогли бы попасть любители популярности, нес-
мотря на полное внешнее сходство.
   Потому и отношение к неофициальным  двойникам  было  снисходительным:
как у заслуженного артиста к подражающим ему скоморохам.
   Работа Василию Петровичу нравилась - почетная, ответственная и  необ-
ременительная. О сути ее и своей роли в обеспечении безопасности первого
лица страны он не задумывался. Тем более что работавшие с ним сотрудники
Главного управления охраны были компанейскими улыбчивыми ребятами.
   - Собирайтесь, Василий Петрович, интересная поездка намечается...
   Ну, раз так, поехали... Люди государственные, плохого не предложат.
   Единственное, что немного смущало Василия Петровича, - он всегда  ез-
дил с Президентом, а в Тиходонск предстояло отправиться  одному.  Но,  в
конце концов - его дело маленькое...

                                 * * *

   Бесследная пропажа Толстяка и двух бойцов не на шутку встревожила Ша-
мана. Если убрали начальника службы охраны, значит, подбираются к  нему.
Но кто?
   Воронцов сидел в кабинете, не отвечая на телефонные звонки  и  никого
не принимая. В приемной торчали четверо вооруженных  охранников,  но  он
понимал, что при серьезном раскладе это мало что значит.
   Кто?
   Черномор? Итальянец? Баркас? Никому не известный молодняк, все  более
дерзко заявляющий о себе? Чеченцы или дагестанцы?
   Ссора с Баркасом была ошибкой. У него самая крупная бригада  -  около
пятидесяти человек. И люди подобраны как надо. И сам Баркас - кремень...
Внезапно Шамана осенило. Ссора только повод! Он давно решил отколоться и
использовать подходящий момент, вот и все!
   Нет, братец, не выйдет! Бригаду надо вернуть. А для этого есть только
один способ...
   Воронцов позвонил Карпету.
   - Зайди ко мне, - коротко распорядился он.

                                 * * *

   Отсидев трое суток в изоляторе временного содержания, Амбал вышел  на
свободу. В перестрелке он был пострадавшей стороной: убит его друг  Ржа-
вый, тяжело ранен Валек, он сам получил ранение. "Стволы" до приезда ми-
лиции удалось спрятать, от ответной стрельбы  отперлись  внаглую.  Потом
его стали "примерять" к убийству девчонки на левом берегу Дона. Оказыва-
ется, ее прикончили его ножом... Нож Амбал не признал, во время убийства
его видели в "Погребке".
   Опер Макаров только головой покрутил:
   - Смотри, какой ты чистый со всех сторон! Даже не верится... Но я те-
бя все равно прищучу!
   Пусть пугает...
   Сейчас Амбала заботило только одно: живым оказался хмырь, у  которого
они отобрали волыны. Через него можно "засветиться". Менты  ладно  -  им
еще доказывать нужно. А вот дружкам скажет, те и выйдут по цепочке. Шер-
шень - Веретено - Амбал... И, пришьют - без всяких доказательств.
   Действительно, в Тиходонск прибыла  бригада  подельников  Калинки  по
торговле оружием. В таком бизнесе не любят,  когда  сотоварищ  пропадает
бесследно. Особенно вместе с товаром и деньгами за него.
   Вначале они обратились к Гангрене. Тот задумался. За продажу негодных
стволов приезжим действительно собирались сделать "правило". Но не  сде-
лали. Выходит, общину кто-то опередил...
   - Это не мы, - наконец покачал головой Гангрена.
   - А кто?
   Главный тройки подельников - Скелет - высокий сухой осетин с бешеными
черными глазами, зловеще разглядывал собеседника.
   - Это ваш город, вам и ответ держать!
   Гангрена мертвящим взглядом встретил скрытую угрозу.
   - Ваши дружки фуфло здесь двигали. Их кто угодно пришить мог. За  де-
ло.
   - Кто? - настойчиво спрашивал Скелет. - Кто мог это сделать? Без раз-
бора, без предупреждения... Если в товаре неполадки - отдай назад, полу-
чи деньги! Кто их убил?
   Действительно, процедура была нарушена. И выяснить, кто  ее  нарушил,
важно не только трем торговцам оружием.
   - Узнаем, - сказал Гангрена.
   Он дал команду и весь следующий день принимал  информацию.  Последнее
сообщение ошеломило: Калинка жив и лежит в  реанимации  Центральной  го-
родской больницы.
   - Поехали, - нервозно сказал он осетину. -  Сейчас  выясним,  кто  по
беспределу братву мочит.
   Черт на полной скорости вел "девятку" с тонированными стеклами.
   - Потише, пока голову не свернули, - недовольно сказал сидящий  рядом
консервативный Гангрена.
   - Ничего, они на хвосте, - откинулся Фома с заднего сиденья.
   Действительно, побитый и исцарапанный БМВ гостей шел  впритирку,  как
на буксире.
   - Я сказал - голову побереги! - повторил Гангрена, и Черт чуть отпус-
тил педаль газа.
   На территорий больницы въезд запрещался, если кто-то  хотел  нарушить
запрет, надо было дать вахтеру пятьсот рублей или показать  какое-нибудь
удостоверение. Черт, приспустив стекло, показал свою физиономию и  этого
оказалось достаточно: шлагбаум немедленно взлетел вверх.
   У хирургического корпуса толпился народ.
   - Когда туда шел, лица не рассматривали, а обратно - марлевой  повяз-
кой закрылся...
   - Спокойно зашел в палату, приставил пистолет ко лбу  и  разнес  весь
череп...
   - Этого беднягу уже убивали, из земли выкопали...
   - Значит, неспроста...
   Сквозь обрывки разговоров Гангрена с осетином протолкались  ко  входу
и, лишь увидев милиционера, загораживающего проход в вестибюль,  поняли,
о ком идет речь.
   - Это не наши, - убежденно повторил Гангрена, но  осетина  объяснение
не устроило.
   - А кто еще знал, что он здесь? Будем сходняк собирать!
   Через минуту БМВ, круто развернувшись, рванул с места. "Девятка" дви-
нулась своим путем: вначале к Центральному  рынку,  затем  на  окраинную
улочку.
   - Шаман поклялся, что не его работа, - доложил Гангрена Черномору.  -
Но, по-моему, больше некому. Они тоже пушки негодные покупали. Одну Бар-
кас взял.
   - Баркас откололся, он теперь сам по себе, - в очередной раз  проявил
осведомленность Черномор.
   - Какая разница! Надо разбор учинять. Иначе на сходняке нас на  "пра-
вило" поставят!
   Черномор долго не отвечал. В напряженной обстановке Тиходонска следо-
вало избегать крутых решений. Но слишком  многие  авторитеты  недовольны
общиной. Донецкие воры Петрусь и Трезубец, несмотря на найденный компро-
мисс, так и остались обиженными. Москвичи Гарик и Метла выразили  возму-
щение Крестом, не признавшим и офоршмачившим их крестника  Калгана.  Те-
перь ущемленными считают себя представители Кавказа...
   Если устроят сходняк, спрос будет с него,  Черномора.  Отговорится  -
хорошо. А если нет? Скажут: порядок не поддерживаешь, "закон" не  соблю-
даешь, в общак тебе недоплачивают,  делают  что  хотят...  Вполне  могут
"дать по ушам"...
   - Позови Севера, Хромого, будем думать, - наконец сказал пахан.
   Гангрена понимающе кивнул.

                                 * * *

   Баркас полностью контролировал "супермаркет". Присланные Севером наг-
лые парни, облапошивающие многочисленных простаков в "наперстки", "бесп-
роигрышную лотерею" и карты, исправно платили тридцать процентов  прибы-
ли.
   Теперь он сам стал боссом, и ему нравилась полная независимость.
   Несколько раз подсылал своих людей Итальянец, предлагал "держать" ве-
щевой рынок на паях. Но кто станет делиться тем, что имеет?
   Вполне понятно, что приходилось ожидать неприятностей и быть насторо-
же. Баркас менял маршруты и места ночлега, автомобили, перестал ходить в
"Сапфир", не появлялся в казино.
   Предосторожности не были излишними. Однажды он поручил кому-то из па-
цанов отогнать новенький "мере" на профилактику. Когда тот включил зажи-
гание, страшный взрыв разнес машину, от пацана ничего не осталось.
   Сразу возник вопрос: кто? Хороший взрывник имелся у Карапетяна, а тот
послушно исполняет все приказы Шамана.  И  Итальянец  когда-то  подорвал
бензовоз конкурентов.
   Баркас знал жизнь. Если не дать "оборотку", снести покушение,  то  он
долго не протянет.
   Поскольку на стендах "Их разыскивает милиция" красовалась  фотография
Рынды как подозреваемого в убийстве, бывший  контролер  вел  себя  очень
послушно.
   - Смотри: сжимаешь проволочки, вытягиваешь кольцо, а рычаг держишь до
последнего, иначе сам взлетишь на воздух, - учил отставной морпех  скры-
вающегося убийцу, - Вот эта почти не дает осколков, ее можно кидать и на
улице. А лучше покатить по земле, так надежней...
   Когда Итальянец вышел из казино и направился к  своей  машине,  Рында
из-за угла аккуратно катнул ему под ноги гранату РГД-5.  Грохнул  взрыв.
Один телохранитель убит на месте, второй тяжело ранен. Самому  Итальянцу
оторвало ногу.
   Через день Рында бросил гранату Ф-1 в окно кабинета  Шамана.  Хозяина
на месте не было, но взрыв и последовавший за ним пожар причинили  мате-
риальный ущерб и посеяли страх: в следующий раз Воронцову  могло  меньше
повезти.
   Но люди Карпета попытались довести дело до конца  и  прямо  на  улице
расстреляли из "помповиков" "девятку" Баркаса. Картечь превратила машину
в решето, водитель и пассажирка были убиты на месте. Но вместо Баркаса в
"девятке" находились Череп со своей подружкой. Тонированные стекла  ока-
зали ему дурную услугу.
   Баркаса покушения обеспокоили всерьез. Если человека задумали  убить,
то в конце концов его убивают. Выход у обреченного только один -  опере-
дить противника. Не рядового исполнителя, конечно, а "заказчика" - того,
кто отдал приказ. Так бывший бригадир и Шаман оказались лицом к лицу.

                                 * * *

   "Звонок" всегда событие, даже для матерого зэка. И Крест в день осво-
бождения испытывал волнение. В общей сложности из пятидесяти пяти лет он
провел за проволокой двадцать - половину сознательной жизни. Первый срок
"взял" в пятнадцать - шестерик за групповой разбой с "мокряком". До  со-
вершеннолетия топтался в зоне для малолеток, где волчьи законы  соблюда-
ются со слепым фанатизмом. Если красный цвет  западло  -  все!  Принесли
предки в "дачке" помидоры ранней весной - бросай в сортир!  Мать  пришла
на свиданку в красном платье - повернулся, сплюнул и обратно в отряд!
   Правда, отца у Креста не было, а мать алкашничала и сдохла под  забо-
ром, потому ему соблазнов преодолевать  не  приходилось,  йот  и  порвал
пасть ублюдку, жравшему тайком яблоки. На "взросляк" пришел уже с  авто-
ритетом и продолжал держаться за "закон", как за спасательный круг.
   Освобождаться досрочно - западло, это дело "козлов". Срок надо  пере-
тирать полностью, от звонка до звонка. Так и отбыл шесть лет. Только вы-
шел - сразу "закрутился" с друзьями, по пьянке залез в  чужой  карман  и
схлопотал два года. После этого держался на свободе долго: на "дела" хо-
дили другие, он разрабатывал планы и руководил операциями,  оставаясь  в
стороне в случае провала.
   Но в восемьдесят втором, когда сходняк решил пришить ссучившегося ур-
ку, Кресту пришлось самому засадить "перо" в сердце приговоренного.  За-
канчивался декабрь, заступивший на пост Генсек Андропов начинал железной
рукой наводить порядок, милиция без конца проводила рейды по  "малинам",
одна из опергрупп ворвалась на "хазу", когда Крест стоял  над  трупом  с
окровавленным ножом в руке.
   Конечно, свидетелей не нашлось: давать показания западло - таков один
из основных "законов" уголовного мира, и присутствовавшие на сходке  ав-
торитеты его свято соблюдали. Но три офицера  милиции  фактически  стали
очевидцами убийства, да и вытереть рукоятку ножа Крест не успел. В мате-
риалах дела не было ни слова про приговор сходки - обычная бытовая ссора
с трагическим исходом, так называемое "простое" убийство без  отягчающих
обстоятельств. Статья предусматривала до десяти лет, Крест  получил  во-
семь.
   Срок заканчивался в девяностом, когда активно  устанавливались  связи
между зонами и волей, прибирался к рукам надзорно-начальствующий  состав
мест лишения свободы, прокладывались пути для "малевок" из одной колонии
в другую. Крест посчитал, что оставлять место  Смотрящего  в  такой  от-
ветственный момент западло, и демонстративно обворовал продовольственный
ларек, добавив к сроку четыре года.
   Но любой срок рано или поздно заканчивается. Передав Клешне  общак  и
дав необходимые указания, он почувствовал, что рвется пуповина, связыва-
ющая его с привычной средой обитания. Такое  чувство  всегда  испытывают
зэки, отмотавшие больше десяти лет. Здесь, в зоне, все привычно:  распо-
рядок дня, окружение, друзья и недруги, обычаи  и  привычки  начальства.
Есть определенное место в иерархии авторитетов, койка, кормежка три раза
в день, заменяемая по срокам носки одежда. А что там, на воле? Ни  кола,
ни двора, ни работы, ни прописки, ни ночлега, ни жратвы... Лишь сплошные
проблемы, способность к решению которых начисто утрачена... Вот  некото-
рые и не хотят выходить, прячутся под койками, садятся на землю, прапор-
щики на руках выносят за КПП... Но насильно заставить жить на воле нико-
го нельзя. Выпьет "счастливчик" бутылку водки да разобьет стекло в  бли-
жайшем ларьке - вот и вернулся в обжитой мир...
   Креста бытовые трудности не пугали. Тревожили происшедшие на воле пе-
ремены, отголоски которых доносились через колючую проволоку. Он не  ве-
рил газетным статьям об автоматных перестрелках средь бела дня, но  при-
ходящие в зону подтверждали эти невероятные истории. Рассказы  подобного
рода Крест тоже воспринимал скептически, тем более  что  сами  участники
таких громких дел в колонию строгого режима почему-то не попадали.  Каж-
дый этап приносил всякую шушеру: воров средней руки, мелких  грабителей,
неудачливых разбойников, наркоманов...
   И все же накануне освобождения Крест плохо спал, а когда под утро за-
былся в тяжелой дремоте, привиделся какой-то  кошмар,  который  он  счел
дурным предзнаменованием.
   Около полудня замнач колонии пожал освобождающимся руки, вручил доку-
менты и произнес положенные слова напутствия. Четверо бывших  осужденных
переступили порог КПП и оказались в другом мире,  где  нет  обязательных
"шмонов", побудок и построений, штрафного изолятора, пудовых  кулаков  и
резиновых палок прапорщиков, постоянной  скученности  и  круглосуточного
контроля чужих глаз, вони, бормотании и стонов ночного  барака,  однооб-
разной опостылевшей пищи... Их больше не стерегли шипы стандартной  "ко-
лючки" и острые, режущие как пила, до кости, зубья спиральной,  холодные
зрачки телекамер, электрошоковая система "Кактус", свирепые, выдрессиро-
ванные специально для охоты на зэков  псы  и  автоматы  солдат,  которым
удачный выстрел немедленно приносил десятисуточный отпуск.
   Первым впечатлением от воли стала  разухабистая  гармошка  и  веселая
компания вокруг разостланной прямо на газоне скатерти, заставленной вод-
кой и закуской. Когда-то так встречала братва авторитетных  и  уважаемых
воров. Крест сделал несколько шагов, но лица были незнакомыми, а взгляды
шалых глаз сильно размалеванных женщин и  цепкие  Прищуры  приблатненных
парней фокусировались на ком-то за его спиной.
   - Корифаны! - оттолкнув Креста, вперед вырвался  Мокрый,  пару  минут
назад почтительно пропустивший всех в двери КПП.
   Гармошка заиграла туш, раздались приветственные выкрики.
   Мокрый отмотал шестерик за изнасилование десятилетней девочки в лифте
многоэтажного дома. Лишь благодаря заступничеству Креста его не  отлету-
шили, и весь срок он болтался в самом низу  зоновской  иерархии.  Сейчас
его встречали как героя.
   "При таких раскладах еще  и  авторитетом  станет,  -  мрачно  подумал
Крест. - Раз их не интересует, за что сидел и кем был в зоне...  Большой
срок оттянул - значит, солидный вор..."
   Рассказы о нарушении "законов" наглядно подтверждались.  Крест  сплю-
нул.
   Мокрый пил водку из стакана, на щеках  краснела  помада,  надрывалась
гармошка. Жизнь на воле для насильника и чушкаря начиналась с праздника.
   Не без зависти оглядываясь на веселую компанию, два освобожденных му-
жика понуро брели к автобусной остановке. Ветер гнал по немощеной  улице
клубы пыли, окурки, обрывки бумаг, сморщенные полиэтиленовые пакеты. Му-
сор забивался под огороживающйй газон облезлый  штакетник,  ложился  под
днища четырех огромных иностранных автомобилей, каких  в  своей  прежней
дозоновской жизни гражданин Калашников ни разу не видел.
   До Тиходонска было восемьдесят километров. Бывший осужденный Калашни-
ков нащупал в кармане пачку денег, триста с лишним тысяч, свой заработок
за двенадцать лет. Вконец запутавшись в масштабах цен, он знал,  что  на
автобусный билет должно хватить. И тоже двинулся к остановке.
   Крест не видел ни одного западного боевика, которым  любил  подражать
Север, а потому удивился, когда лимузины одновременно взревели сигналами
и из них вышли Север, Хромой, Король и Лакировщик. Все были в  костюмах,
при галстуках, Хромой и Лакировщик свели с рук татуировки, держались они
уверенно и совершенно не опасались, что вдруг подкатит синяя  с  красной
полосой машина и менты начнут задавать свои каверзные вопросы  и  прове-
рять документы на явно краденые "тачки".
   Освобожденный вчистую по отбытии срока наказания,  полноправный  рос-
сийский гражданин Олег Васильевич Калашников, он же авторитет преступно-
го мира, коронованный вор в законе по прозвищу Крест, здорово отстал  от
жизни. Он не знал, что криминалы самого разного уровня  вполне  легально
ездят на иномарках, что менты  в  значительной  степени  утратили  любо-
пытство и задают гораздо меньше вопросов, а их машины раскрашены  совсем
по-другому, чем двенадцать лет назад. Он не знал, что заработанных им за
весь срок трехсот тысяч, огромных денег, по зоновским меркам, Северу  не
хватит на один вечер в ресторане.
   Но Крест хорошо разбирался в хитросплетениях человеческих отношений и
прекрасно понял, что означает отсутствие  среди  встречавших  Черномора.
Красноречивым знаком являлась и почти стопроцентная явка наиболее  круп-
ных авторитетов Тиходонска, свидетельствующих ему свое почтение, несмот-
ря на явную нерасположенноеть пахана.
   Через несколько минут четыре лимузина сорвались с  места  и,  набирая
скорость, понеслись к Тиходонску.

                                 * * *

   В то время как Олег Васильевич Калашников, утопая  в  Мягких  кожаных
подушках сидений, на скорости сто километров в час (состояние трассы  не
позволяло водителю до отказа нажать педаль газа) слушал последние новос-
ти воли, Иван Сергеевич Козлову себя дома вел серьезный разговор с двумя
московскими гостями.
   Подвижная шустрая Даша - маруха,  ведущая  хозяйство  Отца  последние
двадцать лет, сноровисто накрыла стол и, хорошо зная порядки, немедленно
удалилась.
   - Закусим, выпьем, с дорожки полезно, - добродушно покряхтывая,  про-
говорил Черномор, которого неожиданный визит несколько насторожил.
   Но мосластый, начинающий грузнеть мужик с жестким, давшим ему  кличку
ежиком, отрицательно покачал головой.
   - Нет, не за тем прибыли.
   - Как хочешь, Метла, - с преувеличенной обидой сказал Черномор, прох-
ромал на плохо сгибающихся ногах к своему  месту,  неловко  плюхнулся  в
кресло, налил рюмку.
   - А я выпью за твое здоровье и закушу за свое...
   Вор должен быть артистом. В молодости, схваченный с чужим  кошельком,
Черномор так разыгрывал эпилептические припадки, что и  толпа  зевак,  и
обворованный "лох" проникались сочувствием, звонили в "скорую" и начина-
ли орать на выкручивающих руки ментов: "Что вы с больным человеком дела-
ете?! Его в больницу надо!"
   Конечно, опера ему не верили, норовили вылечить кулаком под  дых,  но
общественность давила на психику и отказывалась идти в свидетели. А  без
свидетелей какое "дело"? Заведут во двор, дадут  трендюлей  и  отпустят.
Иногда и без трендюлей обходилось...
   Когда очевидцы оказывались  несентиментальными,  приходилось  отправ-
ляться в зону, но и там артистизм необходим, особенно пока не набрал ве-
са. В любом споре кому поверит братва - тот и прав! А кому верят?  Тому,
кто убедительно свою правоту изображает: божится, клянется, в драку бро-
сается, рубаху на груди рвет. И на разборах, правилках очень важно  бле-
фовать, силу и уверенность показывать.
   Сейчас Черному ни пить, ни есть не хотелось. Чего вдруг заявился Мет-
ла с гориллообразным "гладиатором"? А водилу в машине оставили, и  мотор
работает - уйдет, если что,  не  станешь  же  на  улице  у  своего  дома
стрельбу поднимать! Вот и приходится играть, изображать мирного,  немощ-
ного, готового отойти от дел старикашку. А маленький  потертый,  резкого
боя браунинг лежит в кармане. И Гангрена сунул пушку за - пояс да послал
Черта за подмогой, а Фома на грузовичке готов перегородить выезд Из  пе-
реулка.
   Но это на крайний случай. А пока играется спектакль. Метла  трапезни-
чать отказался - дал понять: мол, с претензией пришел. А он пьет и заку-
сывает через силу: мол, никакой вины за мной нет, никого не боюсь, аппе-
тит хороший, нервы крепкие.
   - С чем прибыл? - холодно спросил Черномор, жуя квашеную капусту. Об-
ращался он только к Метле, авторитету российского  уровня.  "Гладиатора"
он не знал и знать не хотел. Хотя стол распорядился  накрыть  на  троих:
есть любому человеку надо... А право на слово в серьезном  разговоре  не
каждый имеет.
   - По дороге в Донецк заехали, - не отвечая на вопрос, сообщил  Метла.
- Петрусь и Трезубец недовольны: беспредел у тебя! Ни за что людям  руки
рубят...
   - С этим мы разобрались, - поморщился Черномор.
   - И руку пришили на место? - ухмыльнулся "гладиатор".  Он  развалился
на диване и развязно жевал резинку, бесцеремонно разглядывая глубоко по-
саженными глазами хозяина дома. Бритый блестящий череп,  могучая  расши-
ряющаяся от ушей шея, руки как балки крана. Обычное бессловесное  живот-
ное, машина для расправ. Почему же он раскрывает рот?
   Черномор перевел взгляд на Метлу.
   - Кого ты привел?
   Тот должен был смутиться, но не смутился.
   - Вельвет - мой компаньон. Командует крупной группировкой.  Считается
по нашему уровню.
   "Вот оно что... значит, из "новых"... Выходит, Метла с  ними  снюхал-
ся", - с неприязнью подумал Черномор, а вслух сказал:
   - Кем "считается"?
   Метла отвел взгляд.
   - Кто его знает? Где он зону топтал? Кто за него "подписку" бросит?
   Метла молчал.
   - Я сам себе "подписка", - прогудел Вельвет. - У меня двести человек,
каждый со "стволом". За час всех соберу! И знают меня все, кто  надо!  И
прокуроры, и начальники ментовские, и власть... Так что парашу нюхать  я
не собираюсь!
   - Это верно, - сказал Метла, глядя в сторону. - Сейчас многое меняет-
ся. Вы на кражах, угонах, наркоте да казино держитесь.  А  у  нас  бабки
совсем по-другому куются. И совсем другие бабки...
   Черномор мог многое сказать  в  ответ.  Про  "закон",  про  воровское
братство, про наглых спортсменов-рэкетиров, которых надо ставить на мес-
то... Но ничего не сказал. Еще недавно он сам осуждал Креста, не  желаю-
щего ни на шаг отступать от "закона". Теперь Метла смотрит на  него  как
на упертого "парашника". А этот Вельвет ему первый друг, если схлестнут-
ся, то ясно, на чьей стороне окажется московский "законник".
   От бритоголового исходила явно ощущаемая угроза. "Ничего, сейчас Черт
приведет Севера или Хромого с людьми, эти псы забыли, что они не на сво-
ей земле! Закопаем всех троих, а тачку отгоним под Воронеж и  свалим  на
обочине, пусть ищут! Да, приезжали, потом уехали... Ни один  сходняк  не
признает вину!"
   И вдруг Черномор вспомнил, что и Север, и Хромой, и все остальные по-
ехали встречать Креста. На мгновенье он почувствовал  себя  беззащитным,
но лишь на мгновенье.
   "Я их и сам расшлепаю! - мелькнула злая мысль. - Верный Гангрена  де-
журит за дверью, и вообще: в Тиходонске найдется достаточно лихих людей,
способных дать по рогам любым заезжим. Если только..."
   Достав платок, Черномор промокнул губы и сунул его  обратно,  коснув-
шись теплого металла.
   Если нет решения убрать его, освобождая место Кресту! В таких случаях
обычно присылают людей со стороны, и их ликвидация не решает ровным сче-
том ничего. Приговоры сходки исполняются всегда - не одним, так другими.
Но никакие крупные сходки в последнее время не собирались, да и его обя-
зательно должны были вызвать! Может быть, Крест устроил сходняк  зоновс-
ких авторитетов? Но до него непременно дошла бы информация об этом...
   Сцепившиеся в полете мухи с жужжанием упали в рюмку с водкой.  Черно-
мор с омерзением выплеснул на пол сорокаградусную жидкость.
   - Даша! - раздраженно крикнул он. - Даша, поменяй рюмку!
   Вместо Даши в комнату вошел Гангрена.  Исходящее  от  него  излучение
опасности уравновесило биоволны угрозы, идущие  от  Вельвета.  Накинутый
впопыхах чужой пиджак топорщился на животе - незаметно носить парабеллум
очень трудно, для этого требуется специальное снаряжение и сноровка.  Но
Гангрена и не собирался ничего скрывать: ни оружия, ни своей  готовности
в клочья разнести чужаков по команде хозяина.
   - Она во дворе, - обычным гнусавым  голосом  сказал  вошедший,  щупая
гостей давящим взглядом. Те поежились, Черномор почувствовал, что владе-
ющее им напряжение отступило.
   - Отнеси рюмку, пусть заменит. И заварит чай покрепче.
   Выйдя в коридор, Гангрена столкнулся с Клопом.
   - Отец у себя? - озабоченно спросил тот.
   - Занят, - буркнул Гангрена. - Подожди здесь. И присматривай...
   Сделав неопределенный жест, он направился к  лестнице  и  стал  спус-
каться на первый этаж. Выждав пару минут, Клоп метнулся к двери  и  при-
жался ухом к узенькой щели. Он и сам не смог бы объяснить, что руководи-
ло им в данный момент: природная любознательность или привычки Лешего.
   - Вот тебе рюмку опомоили, и ты ее заменил, - сказал Метла. - А  если
хорошего человека, нашего друга зачушкарили, что надо делать?
   Черномор проявил заинтересованность: отложил вилку, оперся локтями на
стол и выжидающе посмотрел на москвича.
   - Ты Гарика знаешь? Бесо знаешь?
   Черномор кивнул.
   - Очень авторитетные воры.
   - А я, Метла, авторитет?
   Черномор кивнул еще раз.
   - Без вопросов.
   - Мы втроем короновали его друга, - Метла кивнул на Вельвета. -  Кал-
ган его кличут. А вскоре он ушел в  зону.  Попал  к  Кресту.  Крест  его
офаршмачил, заставил пол вымыть, дал кликуху Плевок. А Калган  -  парень
очень серьезный. И многие за него мазу потянут.
   Вельвет что-то прорычал.
   - На него многие дела замкнуты. От них большие деньги зависят. И дру-
гое, не только деньги...
   - Мы его в другую зону перетащим! - рявкнул Вельвет. - Все  равно  он
паханом там будет!
   Метла и Черномор переглянулись. Вельвет явно не знал зоновских поряд-
ков и возможностей зэковской связи. Даже если Калгана перевести за тыся-
чу километров, он так и останется "фарщмаком".
   Вельвет перехватил и правильно истолковал их взгляд.
   - Плевать на зоны! Мы его вытащим! По болезни,  пересмотру  дела,  но
вытащим!
   - Я-то при чем? - с искренним недоумением спросил Черномор.
   - Ребята сильно обиделись, - сказал Метла, снова глядя в сторону,  на
поблескивающие за стеклом серванта чашки кофейного сервиза. - Крест  се-
годня откидывается. Надо с ним  р е ш и т ь  в о п р о с.
   - Решайте! Скоро сходка...
   - Зачем нам сходка? - зло перебил Вельвет. - Там объяснят, что он  по
вашим правилам все сделал! У нас своя сходка!
   - И что?
   Взгляд маленького сухонького старичка  заставил  Вельвета  замолчать.
Черномор резко сунул руку в карман. Громила  напрягся.  Но  Отец  извлек
всего-навсего маникюрную пилочку и, откинувшись на спинку  кресла,  при-
нялся обрабатывать ногти.
   - Слушай сюда, - Метла наклонился вперед.
   - Скоро большой сходняк. Тебе Трезубец сделает предъяву, Скелет  пот-
ребует правилки, если еще и мы трое подпишемся... Ты понял?
   Пахан молча работал пилочкой.
   - А если мы потянем за тебя мазу, то Трезубец точно заткнется. Скелет
- не знаю, но один он ничего не сделает. Тем более  в  Москве  и  Питере
"законников" сейчас много, а к нам они прислушиваются...
   Черномор молчал. Все, что говорил Метла, являлось чистой правдой.  На
предстоящей сходке ему нужна поддержка.
   - И что от меня надо? - повторил он.
   - Не слишком опекай Креста, - буднично произнес Метла. - Наш  человек
приедет, позвонит - помоги ему добрым советом. И потом скажи свое слово.
Врагов ведь у вас немало...
   Требования ставились вполне выполнимые. И интересы  гостей  полностью
совпадали с интересами хозяина. Больше того, они брались за него  разре-
шить сложную проблему. И в придачу обещали так необходимую поддержку.
   - Договорились, - сказал Черномор. - Может, выпьем по рюмочке?
   - Теперь можно, - кивнул Метла.
   - Целый день не жрали, - поддержал его Вельвет, придвигаясь к столу.
   По лестнице поднимался Гангрена с чистой рюмкой, и Леший отпрянул  от
двери.

                                 * * *

   Повторная экспертиза показала, что видеозапись выводки  является  ре-
зультатом монтажа. В связи с вновь открывшимися обстоятельствами  прези-
диум Тиходонского областного суда отменил приговор в отношении  осужден-
ного Коренева.
   "... направить дело для производства дополнительного расследования  в
прокуратуру Тиходонской области", - прочел Лис копию определения. И, ус-
мехнувшись, прочел вслух второй пункт:
   -  Возбудить  уголовное  дело  по  факту   фальсификации   материалов
следствия..."
   - Будешь давать оборотку? - спросил майор Сазонов. - Запихнешь к  нам
своих "крестников"?
   Полноватый лысый мужичок под пятьдесят производил обманчивое  впечат-
ление добродушного человека и совсем не был похож на начальника оперчас-
ти. Еще недавно он организовывал разработку осужденного Коренева на при-
частность к убийству, но колесо фортуны провернулось, и Коренев  ухе  не
осужденный, а матерый хитрый опер, который через несколько месяцев восс-
тановится на службе...
   - Постараюсь, - недобро процедил Лис. - Следователя вряд  ли:  проку-
рорские друг друга прессовать не любят... А бывшего коллегу опущу на на-
ры...
   В обычных условиях Лис бы этого не сказал, он  никогда  не  раскрывал
своих планов. Но сейчас он испытывал особые чувства,  вызванные  долгож-
данным превращением из бесправного и безгласного зэка в нормального пол-
ноценного человека.
   - Еще по стопарику?
   - Давай!
   Определение об отмене приговора поступило в НТК-13 в конце  дня,  де-
вочки из спецчасти уже закончили работу. Значит, документы на освобожде-
ние будут оформлены только завтра. Чтобы свободный гражданин России  Ко-
ренев не проводил ночь в бараке с лишенными свободы преступниками, майор
Сазонов пригласил его к себе в кабинет, выставил бутылку водки с  немуд-
рящей закуской, бросил комплект чистого белья на  неширокий  диванчик  и
вот уже три часа ведет задушевный разговор о жизни и дальнейших планах.
   - Про дополнительное расследование они написали для балды, - утверди-
тельным тоном сказал Сазонов, и Коренев кивнул.
   Они были профессионалами и прекрасно знали: время не способствует по-
явлению новых доказательств, наоборот - приводит к утрате старых. Допол-
нительное расследование закончится ничем.
   - Будешь восстанавливаться?
   - Скорей всего.
   Отмена приговора и последующее прекращение дела автоматически  ликви-
дируют основания для увольнения из МВД, Потому все начинают новую  жизнь
с рапорта о восстановлении на службе. Даже если и не собираются служить.
Но тогда основанием ухода явится собственное желание, а это совсем  дру-
гое дело.
   - Станешь генералом - не забудь Сазонова...
   Майор вроде бы пошутил. Лис усмехнулся:
   - Не забуду.
   В конце концов, именно Сазонов разрешил личную  свиданку  с  Натахой,
хотя они и не расписаны. А то, что он "подвел" к нему Игонина и  пытался
"раскрутить" на убийство - так в этом и состоит его служба, никаких обид
тут быть не должно.
   - У тебя семья есть? - неожиданно спросил Лис, тут же  понявший,  что
вопрос есть следствие  развития  ассоциативной  цепочки:  свиданка-Ната-
ха-регистрация...
   - Конечно. Жена, две дочки. Одна замужем, другая  развелась...  Мужи-
ки-то в основном бухают, - пожаловался Сазонов, разливая по стаканам ос-
татки водки. - А какой из бухарикасемьянин?
   - Это точно...
   Они выпили по последней.
   Лис понимал, что не каждого освобождающегося  так  потчует  начальник
оперчасти ИТК-13. Знает Сазонов, что у Лиса сеть информаторов, а значит,
высока осведомленность о жизни колонии - не только в зоне,  за  проволо-
кой, но и в административном корпусе. Потому  лучше  по-хорошему  рас  -
статься. А может, захмелев, вчерашний зэк сболтнет что-нибудь  полезное.
Или ответит на заданный в лоб вопрос.
   - Ладно... Тебе уже спать пора...
   Майор Сазонов смотрел на коллегу и размышлял. Еще сегодня  утром  тот
варился в зэковском котле, а сейчас вновь чувствует себя  майором  мили-
ции. Почему бы одному майору не рассказать другому о зэковской жизни?
   Но многолетняя интуиция оперативника подсказывала, что задавать  мен-
товские вопросы не стоит. Коренев на них не ответит и  оскорбится,  пор-
вется тонкая нить взаимной расположенности, которая еще может  когда-ни-
будь пригодиться.
   Майор Сазонов действительно провожал так же каждого освобождающегося.
Только перспективных.
   - Спокойной ночи.
   Коренев пожал протянутую руку.

                                 * * *

   Избирательная кампания была в разгаре. На освободившееся место в  За-
конодательном собрании претендовали два кандидата. Имя  Ивана  Павловича
Воронцова стало известно каждому жителю Тиходонска: местные газеты,  не-
зависимо от направленности  и  политической  ориентации,  посвятили  ему
статью, очерк или интервью. Привлекала  программа  Воронцова:  накормить
всех вкусно и дешево. Скептики усмехались столь  популистскому  лозунгу,
но на Центральном рынке цены действительно снизились, и этот непреложный
факт обезоруживал любого оппонента. Сам  Воронцов  объяснял  достигнутый
успех прямыми связями с производителями, устранением посредников и  чет-
кой организацией торговли.
   - Это все ерунда, - говорил подполковнику Крылову высокий худой чело-
век в очках с толстыми линзами. - Наша  инициативная  группа  прошла  по
рынку, поговорила с продавцами... Они торгуют себе в убыток, потому  что
запуганы его головорезами...
   Перед Крыловым сидел второй кандидат в Законодательное собрание - ин-
женер Демченко, один из активистов местного демократического движения.
   - Совершенно очевидно, что я проиграю выборы. Но пугает смелость этой
банды! Они чувствуют себя хозяевами положения, ничего и никого не боятся
и не считают нужным это скрывать!
   У Демченко было лицо обреченного на неуспех правдоискателя.  Вчера  в
его окна выстрелили из обреза, а в почтовом ящике  оказалось  угрожающее
письмо, которое сейчас-лежало на столе Крылова.
   "... если не успокоишься, окажешься в могиле", -  предупреждал  неиз-
вестный "доброжелатель".
   Текст отпечатан на машинке. На той же самой, которая отстукала угрозу
банкиру Хондачеву. Костя Королев пытается отыскать старенькую "Москву" в
окружении Шамана. Ну а пока...
   - Вы хотите получить охрану?
   - Что толку... Если захотят убить, то убьют... Вчера меня только пре-
дупредили. И знаете что, - увеличенные мощными стеклами зрачки заглянули
в самую душу начальника оперативного отдела, - ведь я всегда был кому-то
неугоден. Начальству, райкому, облсовпрофу - всем! Меня увольняли, вызы-
вали на беседу в КГБ, пугали, предупреждали. Но я никогда не  чувствовал
себя настолько беззащитным! Никогда!
   В неестественно больших зрачках плескалось отчаяние.
   - Я носил плакаты "Долой  КПСС",  я  устраивал  митинги  в  поддержку
Ельцина, я своими руками строил новую - свободную  и  демократическую  -
жизнь... И что же мы построили?
   Крылов опустил глаза.
   - Вы хотите получить охрану?
   Демченко встал.
   - Мне она не нужна. Я  снимаю  свою  кандидатуру.  Охрана  необходима
стране, в которой политиками легко становятся бандиты. И если бы  только
на областном уровне... Сколько можно говорить о коррупции? Наш  постоян-
ный временный генеральный прокурор заявил, что, пока нет закона, для не-
го нет и явления. Законопроект внесен полтора года назад. И что же?  Го-
сударственная дума принимает его, а Совет Федерации отклоняет! Почему им
не нужна борьба с коррупцией, как вы думаете?
   Когда дверь за посетителем закрылась, Крылов громко выругался,  непо-
нятно в чей адрес.

   Акцию по поиску пишущей машинки "Москва" Королев  залегендировал  под
проверку санитарного состояния рынка. Каждый  торговый  участок  получил
задание срочно подготовить справку о противоэпидемических  мероприятиях,
проведенных в последнее время. Обязательным условием являлось аккуратное
оформление документа.
   Чертыхаясь, заведующие секциями корябали нужную бумажку, а потом  ис-
кали машинку, чтобы ее перепечатать. Секретарю директора, секретарям за-
ведующих павильонами и другим обладателям печатной  техники  выставлялся
щедрый магарыч.
   К концу дня Королев получил двадцать семь разномастных  справок,  ис-
полненных в основном на четырех машинках. Только отчет о безупречном са-
нитарном состоянии участка разделки туш мясного павильона  был  исполнен
на старой, раздолбанной "Москве". Именно той, которую разыскивал РУОП.

                                 * * *

   - Я понимаю, что в прошлый раз вы погорячились,  -  адвокат  Хасьянов
держался как всегда вежливо и корректно, - поэтому я на вас не в  обиде.
И вы не должны на меня обижаться.
   Он обаятельно улыбнулся.
   - Мне лично от вас ничего не нужно. Я просто выполняю свою работу. Не
будь меня, на этом месте сидел бы другой юрист. Но говорил бы он  то  же
самое.
   - Вы выполняете свою работу, а те, кто хотел меня убить, - свою. Так?
   Хондачев пытался говорить свободно, с легкой иронией, но, у него  это
не получалось. Голос был напряженным и нервным.
   - Увы!
   Адвокат развел руками.
   - Мой доверитель пытался приобрести акции у ваших московских  учреди-
телей. Но ему не удалось их убедить.
   - Он не смогло них добраться, - перебил банкир.
   - Не знаю, - Хасьянов выставил ладонь, как бы отгораживаясь  от  слу-
хов, сплетен и домыслов. - Во всяком случае, мой доверитель видит только
один вариант - убедить вас.
   Хондачев тяжело вздохнул. Он надеялся, что его оставят в покое,  хотя
и понимал: когда речь идет о больших деньгах, решения так легко не изме-
няют.
   - Мне поручено передать условия: вы продаете акции и остаетесь  пред-
седателем правления. Вам будет назначен заместитель. Моральные  издержки
компенсируются суммой в десять тысяч долларов.
   Адвокат сделал паузу...
   - Что вы на это скажете?
   Хондачев привстал, дотянулся до  массивного  серебряного  портсигара,
закурил.
   - А когда я погибну в автомобильной катастрофе или  отравлюсь  газом,
мой заместитель автоматически возглавит банк? Это все уже  было,  причем
много раз. Меняется персонал, охрана, номинальный председатель становит-
ся марионеткой, а если проявляет строптивость, то умирает.
   - Люди умирают по разным причинам, а часто и вообще без причин. Зачем
обсуждать столь мрачную тему? Вернемся к покупке акций. Каков ваш ответ?
   Хондачев затянулся, задумчиво выпустил дым через ноздри, стряхнул пе-
пел.
   Разорение, унижение и смерть - вот что ему предлагалось.  Или  просто
смерть. Небогатый выбор.
   - Я должен подумать.
   - Прекрасно. Неделя вас устроит?
   Банкир молчал.
   - В случае положительного решения вы мне позвоните, - адвокат положил
на черную кожаную поверхность стола визитную карточку.
   - Если в течение недели звонка не последует,  значит,  ответ  отрица-
тельный.
   Хасьянов встал.
   - Впрочем, я накину еще день на возможную занятость или забывчивость.
В знак искренней расположенности и симпатии.
   Он улыбнулся.
   - До свидания. Жду вашего звонка.
   Дверь мягко захлопнулась.
   Через несколько минут появился начальник службы безопасности "Золото-
го круга" Байков - плотный, состоящий из одних мышц отставник МВД.
   - Сейчас проверим запись...
   Он отмотал пленку замаскированного магнитофона, включил звук.
   - Во всяком случае, мой доверитель видит только один вариант  -  убе-
дить вас...
   Голос Хасьянова звучал громко и спокойно.
   Хондачев подумал, что адвокат предусматривал возможность тайной запи-
си.
   - Отличное качество! - порадовался Байков.
   - И что она нам дает?
   - Придумаем, как использовать...
   Глядя на суетящегося крепыша, Хондачев пришел к выводу, что имитацией
активности тот прикрывает растерянность и беспомощность.
   - Я приготовил для вас отличный бронежилет! Под пиджаком совсем неза-
метно.
   - А если в голову? Или в шею?
   Банкир потрогал небольшую марлевую нашлепку на почти зажившей ране.
   - Ну... Да мы их просто не подпустим!
   - Понятно... Вам что-нибудь говорит фамилия Коренев?
   - А как же! Вот это волкодав! Только его упаковали на шесть лет.
   - Недавно я разговаривал с председателем облсуда - приговор отменили.
Со дня на день Коренев вернется в Тиходонск. Сразу же пригласите его  ко
мне. В любое время. Вы меня поняли?
   - Понял, - обескураженно ответил Байков.

                                 * * *

   Лиса никто не встречал на скоростных автомобилях, к тому же спецколо-
ния находилась на другом конце страны. Почти трое суток он трясся в раз-
болтанных плацкартных вагонах и наконец, изжеванный и усталый, вывалился
на знакомый перрон.
   В активе у него имелся отмененный приговор, справка об  освобождении,
пятнадцать тысяч рублей и клеенчатая сумка с жалким скарбом  выпущенного
зэка. В пассиве - отсутствие паспорта, работы и  постоянного  места  жи-
тельства. Выслуженная десятью годами розыска и  задержания  преступников
малогабаритная квартира утеряна безвозвратно. "Лицо, осужденное к  лише-
нию свободы на срок свыше трех лет, утрачивает право на жилую  площадь",
- гласит закон еще советских времен. Кому объяснять про судебную  ошибку
и отмененный приговор? У кого просить квартиру? Сейчас никто не  слушает
просьб. Слушают только деньги. И оружие. ПМ закопан  в  надежном  месте,
там же два поддельных паспорта. Но с этого начинать не хотелось.
   На троллейбусе Лис доехал до центра и машинально забрел в родной  ра-
йотдел. Дежурный оказался незнакомым, видно,  из  новых,  начальника  на
месте не оказалось, и он зашел к Савушкину.
   - Здорово! - Зам по оперработе крепко пожал ему руку. Также, как под-
полковник Жистовский при прощании. Но тому можно было этим и отделаться,
прибавив доброе напутствие, а здесь с рукопожатия все только начиналось.
   - Слышал, слышал, - с преувеличенным  оживлением  начал  Савушкин.  -
Жаль, дело не прекратили, чтобы было полное оправдание...
   - Прекратят, куда денутся, - равнодушно отозвался Лис. - А что с моей
квартирой?
   - Да, тут накладка!
   Замнач сокрушенно махнул рукой.
   - Ты, наверное, не знаешь, Диму Котова убили... Его жене с  детьми  и
отдали.
   - Щедро. Как же они разместились втроем в пятнадцати метрах?
   - Кто же знал, что так получится, - пропустив реплику мимо ушей, про-
должал сокрушаться Савушкин.
   Лис понял, что никакой помощи здесь не получит.
   - А я недавно говорил Симакову: взял бы Коренева на  службу.  Мы  как
раз одно убийство раскрывали...
   - Возьмите.
   - Что? А... Надо дождаться конца доследования. Формальность, конечно,
но никуда не денешься...
   Сунувшись в несколько кабинетов уголовного розыска, Лис нашел  Реуто-
ва. Тот обрадовался по-настоящему, накормил обедом в пельменной  по  со-
седству и рассказал все последние новости.
   - Тебе есть где жить? - спросил он напоследок.
   - Есть, - ответил Лис с гораздо большей уверенностью,  чем  испытывал
на самом деле.
   Он не стал звонить Натахе, хотя в былые времена никогда  не  приходил
без предупреждения - мало ли какие случаются ситуации,  зачем  усложнять
жизнь себе и другим... Она обладала мягким характером и, по ее собствен-
ным словам, "не умела отказывать". Когда покоробленный Лис заострил воп-
рос, Натаха пояснила, что на сексуальную сферу это не  распространяется.
Пояснение выглядело неубедительно, тем более Лис хорошо знал: человечес-
кие слабости не имеют выборочности. Если баба привлекательна, живет одна
и "не умеет отказывать", в ее квартире то и дело будут  появляться  вре-
менные постояльцы. Охотников ох как много! Поэтому, собираясь к подруге,
Лис предварительно звонил: выезжаю, скоро буду... И обходилось без сюрп-
ризов.
   Но сейчас он просто побоялся набрать знакомый номер.
   Что сказать? "Я приехал - без денег, без работы, без вещей, без  ноч-
лега. Ты меня примешь?!" Жалкий унизительный лепет. Лучше заявиться  са-
мому, на месте видней.
   В высокий подъезд  старого  пятиэтажного  дома  Лис  входил  с  таким
чувством, которое появлялось у него при возможности нарваться на выстре-
лы. Тогда он выключал предохранитель и ловчее ухватывал теплую  рифленую
пластмассу. Сейчас просто быстро взбежал на четвертый этаж, нажал кнопку
установленного им когда-то звонка, машинально шагнул в сторону и тут  же
вернулся на место, чтобы полностью попадать в обзор  сферического,  тоже
купленного им глазка.
   На площадку выходили три квартиры, кафельный пол чисто подметен, поэ-
тому он разглядел у Натахиных дверей несколько маленьких серых комочков.
Пепел? Похоже. Вообще-то она никого не выставляла курить за дверь...
   Лис позвонил еще раз. Потом еще.
   Ему казалось, что в квартире происходит какое-то движение, но воспри-
нимал он его не слухом, а обострившимся шестым чувством,  как  в  минуты
опасности. Тот, кто двигался, старался не производить шума.
   "Не откроет", - подумал Лис и ошибся.
   Щелкнул замок, лязгнула цепочка, и Натаха выскользнула  на  площадку,
прикрыв за собой дверь.
   - Здравствуй, - полурадостно-полурастерянно произнесла  она.  -  Тебя
выпустили?
   - Как видишь.
   - Ой как здорово! Значит, у тебя все хорошо?
   - Отлично.
   - Я очень рада.
   - Я тоже.
   Наступила неизбежная пауза. Глаза Натахи бегали из стороны в сторону.
Близнец искал, за что зацепиться, чтобы продолжить безобидный, ни к чему
не обязывающий разговор. Но зацепиться было не за что. Накатывала непри-
ятная тема.
   - Ты не одна?
   Натаха с интересом разглядывала старый стенной шкаф,  наполовину  пе-
рекрывающий подход к нише окна.
   - Я же не знала, что ты приедешь... И ты не позвонил...
   Из неплотно прикрытой двери несся запах жареной картошки.
   - Совместное проживание с общим ведением хозяйства?
   - Мне же нужна помощь! Или ты считаешь, что я всю  жизнь  должна  мы-
каться одна?!
   Натаха попыталась перейти в атаку. Голос у нее был обиженный.
   - Нашла хорошего помощника? Жарит картошку, курить выходит на лестни-
цу?
   Второй Близнец улыбнулся.
   - Картошку жарю я. А курить действительно... Как: ты узнал?
   Но Лис не был настроен обсуждать нейтральные темы.
   - Почему долго не открывала? Вы трахались?
   Девять женщин из десяти в подобной ситуации Послали бы его на хер. Но
Натаха отличалась слабым характером. К тому же  второму  Близнецу  стало
стыдно.
   - Ты что?!
   Беспокойные глаза округлились в неискреннем возмущении.
   - Как ты мог такое подумать?
   Лис усмехнулся.
   - Действительно...
   Ладонью он провел по телу Натахи сверху донизу, Под тонким шелком ха-
лата колыхнулись слегка отвисающие груди с твердыми возбужденными соска-
ми. Это ничего не означало: дома она всегда ходила без лифчика. Зато  на
линии бедер выступала резинка трусиков, опровергающая его предположение.
Нахождение в зоне сказывалось: рука Лиса помимо его воли задержалась  на
лобке, потом скользнула под халат, оттянула резинку и вцепилась в пышные
волосы.
   Второй Близнец крутнул головой, рассматривая  то  негорящую  лампочку
напротив двери, то выключатель, и Лис подумал, что следующий вопрос  бу-
дет связан с электричеством. Опережая его, рука резко нырнула еще ниже.
   - Туда нельзя...
   Он уже и сам это понял. Но разве обычная женская  физиология  -  пре-
пятствие для вчерашнего зэка!
   - Плевать!
   Голос был хриплым.
   - Не туда...
   Второе возражение еще больше походило на обещание. Какой-то из  Близ-
нецов заглянул за шкаф. Когда-то, еще при жизни бабушки Марьи, им прихо-
дилось заниматься сексом в небольшом закутке, набитом макулатурой и вся-
ким хламом.
   Лис протиснулся в щель, Натаха нырнула следом. Здесь было тесно,  уз-
кое длинное окно фокусировало их фигуры от середины бедер и выше.  Впро-
чем, Натаху это, никогда не смущало.
   - Только я не могу долго...
   Несмотря на тесноту, она ухитрилась присесть на корточки.
   - Ладно, - по-прежнему хрипло сказал Лис.
   Он вдруг вспомнил, что давно не мылся, и ощутил неловкость. Но Натаха
не обращала внимания на нюансы.
   Лис не соврал. Натаха освободилась через пять минут.
   - Ты мне позвонишь? - спросила она, поправляя халат.
   - Посмотрим.
   Вместо умиротворения Лис почему-то испытывал крайнее раздражение.
   - Дочь по-прежнему у родителей?
   - Да... Там же море, воздух другой. Ей полезней...
   - Мое ружье цело? И форма?
   - Конечно. Можешь забрать в любой момент.
   - И то хорошо.
   Лис замешкался, обдумывая, что  следует  сказать  напоследок.  Ничего
подходящего в голову не приходило.
   - У твоего... э-э-э приятеля есть еще одно достоинство.
   - Какое?
   - Он нелюбопытен.
   - Точно... Как ты узнал?
   - Пока!
   - Пока...
   Лис расслабленно затарахтел вниз по широкой лестнице. В конце концов,
ему не за что обижаться на Натаху. Она сделала для него все, что  могла.
Лис выскочил на улицу, навстречу бездомному ночлегу.
   Смеркалось, на тротуаре было тесно: тиходонцы возвращались с  работы,
делали покупки, чтобы до темноты уедете запереться в квартирах. Лис  ос-
тановился, его со всех сторон  толкали:  с  шипением,  бурчанием,  недо-
вольным бормотанием, а то и открытой бранью. Чувствовалось, что люди ус-
тали и до предела озлоблены.
   Коренному тиходонцу Лису это было привычно. Он даже не отвлекался  на
подобные мелочи, тем более что его занимала важная проблема: где провес-
ти сегодняшнюю ночь. А также неопределенное число последующих.
   Ночлег на вокзале исключался - там собирается  уголовный  элемент,  а
бедственное положение  бывшего  мента  неизбежно  послужит  приглашением
свести старые счеты. На гостиницу нет денег. Родственники живут в Питере
и Хабаровске - далековато, да и отношения не настолько тесные, чтобы они
с радостью приютили вчерашнего зэка. Реутов хоть и приглашал, но у  него
двадцать восемь метров на четверых. Леший?
   Лис удивился пришедшей мысли. Он чувствовал, что тот привязан к кури-
рующему офицеру, и сам испытывал симпатию к агенту, выделяя его из серой
массы платных и бескорыстных информаторов. Но не до  такой  же  степени,
чтобы вспомнить его среди друзей, у которых можно переночевать! И тем не
менее вспомнил... Конечно, соваться к Лешему нельзя - пришьют обоих.  Но
встретиться с ним надо в самое ближайшее время.
   Так и не найдя приемлемого решения, Лис выключил тормоза  и  позволил
плотной толпе прохожих, знающих куда идут, увлечь себя,  будто  он  тоже
знал конечную точку своего маршрута. Вдруг он остро  позавидовал  людям,
которых гдето ждут. Как ни замедляй шаги, все равно куда-то придешь. Ку-
да?
   Бездомный, неприкаянный, никому не нужный Лис еле  переставлял  ноги.
Вдруг из притеревшейся к бордюру "девятки" его окликнули. Через  приспу-
щенное зеркальное стекло смотрел бывший сотрудник УВД Байков. Они никог-
да не дружили, близко не сходились, водку вместе не пили, в  засадах  не
сидели. Но сейчас он приветливо улыбался и махал рукой.
   - Садись в машину, Филипп, есть дело!
   - На сто миллионов? - саркастически спросил Лис.
   - Может, чуть поменьше, - деловито  сказал  Байков  и  перестал  улы-
баться. - А может, и на сто!
   Чуть замешкавшись, Лис шагнул к машине.

                                 * * *

   В двухкомнатном полулюксе гостиницы "Аксинья" - лучшей в городе, тихо
играла музыка, легкий ветерок шевелил кремовые шторы  и  приятно  овевал
разгоряченное лицо майора Малинкина. Сейчас, правда, ничего майорского в
нем не было: обычный голый мужик, развалившийся в глубоком, кресле с на-
половину наполненным коньяком тонким стаканом.
   Тело забросившего тренировки спортсмена еще  покрывал  пот  и  сердце
продолжало учащенно колотиться, как несколько минут назад, когда на  ши-
рокой упругой постели Малинкин добросовестно трудился над  раскинувшейся
в сладостной неге манекенщицей Таей Попцовой - Может быть,  эта  способ-
ность беззаветно отдаваться партнеру и привлекала к ней так сильно майо-
ра.
   В несколько глотков он осушил стакан, не торопясь закурил, снова  на-
лил из длинной, конической формы бутылки  ароматную  янтарную  жидкость.
Коньяк "Метакса" стоил в коммерческих киосках тридцать две тысячи и, что
немаловажно, его покупала Тая. Конечно, на деньги Гарегина Петросова, но
об этом Мадинкин, естественно, не знал. Как не догадывался и о своей ис-
тинной роли в бурном романе с очаровательной манекенщицей.
   Самое интересное, что майор попал в историю, о которой его и его кол-
лег неоднократно предупреждали особисты в ходе  ежемесячных  занятий  по
повышению бдительности и еще более многочисленных  индивидуальных  бесе-
дах. Но то ли серость и формализм этих бесед, то ли неспособность приме-
рять критическую ситуацию на себя, то ли завышенная самооценка Малиикина
не позволили ему заподозрить подвоха во внезапной,  страстной  и  щедрой
любви молодой красивой женщины. В поучительных примерах контрразведчиков
растяпа и болтун всегда плохо кончал. Привыкшие, делать скидку на пропа-
гандистский эффект, слушатели мало верили в столь  наглядную  закономер-
ность. Но сегодня Малинкину предстояло убедиться, что как раз в его слу-
чае она сработает. Сработает неотвратимо и жестоко.
   Он успел сделать еще несколько глотков и почти допил  очередной  ста-
кан, когда из ванной выпорхнула освеженная Тая. На покатых плечах и  уп-
ругих шарах грудей блестели капли воды, бедра она  обернула  полотенцем,
которое, впрочем, почти сразу отшвырнула в сторону. Необычно оформленный
лобок - неширокая вертикальная полоска волос вместо треугольника, -  как
всегда, приковал взгляд  майора.  Тая  поощрительно  улыбалась,  обнажая
крепкие ровные зубы.
   - Я уже закончила свои дела, Олежек, - капризно проговорила она, под-
ходя вплотную. - И торчу здесь только ради тебя. Когда же мы вернемся  в
Москву?
   - Скорей всего дня через три, -  майор  протянул  руку,  но  девушка,
дразнясь, отскочила.
   - Ты все время так говоришь. Видно, приглядел бабу из местных. -  Тая
обиженно отвернулась и нагнулась за полотенцем, давая возможность  парт-
неру рассмотреть обычно скрытую часть тела.
   - Где ты сегодня был целый день? Я звонила в гостиницу...
   Майор сделал последний глоток.
   - Ездили на военный аэродром. За город, километров  семь.  Обнюхивали
все вокруг. Иди ко мне...
   - Ты сказал - будешь в гостинице! - Тая отошла подальше и присела  на
краешек стола, болтая босой ногой.
   - На сегодня не было работы. Но вдруг приказ - готовить  военный  аэ-
родром. Я же тебе говорил: мы ждем важных людей. Очень важных. Скоро са-
ма увидишь. Иди ко мне!
   - Когда ждут важных людей, все готовят заранее, а не в последнюю  ми-
нуту. Ты просто придумал причину...
   Тая плотно  обернулась  полотенцем,  будто  не  намеревалась  никогда
больше его сбрасывать.
   - Дело секретное, заранее ничего не сообщают. Утром объявили - и впе-
ред!
   Внезапное объявление на оперативном совещании группы  "Зэт"  делалось
специально для майора Малинкина. Точнее, для агента Петросова  Попцовой,
а в конечном счете для самого резидента Информационного бюро АНА.  Пере-
дав информацию, майор выполнил отведенную ему функцию. То,  чем  он  еще
два часа занимался в полулюксе "Аксиньи", не имело значения.
   У выхода из гостиницы майора ожидал плечистый человек  в  официальном
костюме, галстуке, со строгим выражением лица.
   - Товарищ Малинкин? - Холодные глаза пронизывали майора  насквозь.  -
Вас ждет полковник Гревцов. Прошу в машину!
   Полковник Гревцов являлся его непосредственным начальником.
   "Влип!" - подумал майор. Хмель и приятная истома  мгновенно  исчезли.
На смену им пришел страх.
   "Особисты выследили... Может, записали на пленку... Если Гревцов при-
летел специально из-за меня, дело плохо... Неужели трибунал?!"
   - Прошу в машину! - повторил человек с характерной для контрразведчи-
ка внешностью.
   В черной "волге" ожидали еще двое, похожие  на  него,  как  близнецы.
Взревел двигатель. "Форсированный", - определил Малинкин, зажатый  между
чугунными телами сопровождающих.
   - Ну что, предатель, допрыгался? - с ненавистью спросил тот, что  си-
дел слева.
   - Неужели трибунал? - с трудом выдавил майор.
   - Зачем? - сидящий справа мрачно усмехнулся. - Ведь с тобой и так все
ясно. Чего еще рассусоливать?
   Машина быстро набирала скорость.
   Через час труп майора Малинкина обнаружили на Магистральном  проспек-
те. Очевидцы пояснили, что его сбила машина, номера которой никто не за-
помнил.
   - Место такое, - устало пояснил гаишник поднятому по тревоге  Финико-
ву. - Светофора нет, подземного перехода нет, а ждать  они  не  хотят...
Особенно когда пьяные... Восьмой случай с начала года.
   Представитель Главного управления охраны в случайности не  верил.  Из
всей группы обеспечения плана "Зэт" он один знал, что план отменен и ве-
дется его имитация с целью отслеживания враждебных сил, готовящих  поку-
шение на Первое лицо государства. И смерть одного из членов группы обес-
печения являлась, несомненно, проявлением их деятельности.
   Считающий себя самым осведомленным о проводимых в  Тиходонске  опера-
тивно-профилактических мероприятиях, Фиников ничего  не  знал  о  специ-
альном подразделении "Тантал" и не подозревал, что "очевидцы" несчастно-
го случая являются его сотрудниками. Не догадывался майор и о  том,  что
Малинкин погиб совсем в другом месте и при других обстоятельствах, а те-
ло специально выбросили в аварийно-опасном месте города. Поэтому он тща-
тельно расспросил "очевидцев" о наезде, до мельчайших подробностей  выз-
нал приметы якобы сбившей Малинкина машины.
   В Тиходонске ввели милицейскую операцию "Перехват" и  контрразведыва-
тельную "Поиск". Милиция и ФСК сбивались с ног в поисках не существующей
в природе автомашины. Повышенный режим безопасности, установленный  пла-
ном "Зэт", еще больше ужесточился.
   По экранированной высокочастотной связи УФСК майор Фиников соединился
со своим шефом - начальником ГУО генералом Корниловым,  коротко  доложил
обстановку.
   - Высылаю В твое распоряжение группу "Ад", -  после  небольшой  паузы
сказал генерал. - Поставь на уши этот городишко,  но  получи  результат!
Сам получи, своими силами, это очень важно! Ты меня понял?
   - Понял, товарищ генерал, - отозвался Фиников.
   Он работал в службе двадцать один год и потому хорошо понимал  своего
начальника. Почти все эти годы охрана высшего  руководства  страны  осу-
ществлялась Девятым управлением КГБ СССР. В эпоху единоначалия и  едино-
мыслия такая схема всех устраивала. Но после августа  девяносто  первого
монолит КГБ развалили на отдельные глыбы, и несколько  обновленная  "де-
вятка" превратилась в Главное управление охраны Российской Федерации.
   Поскольку на смену диктатуре "направляющей и руководящей силы" пришла
разнузданная вседозволенность криминальной  анархии,  физическая  защита
стала необходимой основой деятельности любых государственных  и  негосу-
дарственных органов и учреждений, которые хотели сохранить независимость
от внешних давлений. А тот, кто командовал охраной, получал  возможность
при отсутствии нужных аргументов просто-напросто прихлопнуть оппонентов.
   Когда разногласия между Президентом и Верховным Советом только начали
(обозначаться. Председатель ВС образовал собственный Департамент охраны.
Так и существовали параллельно ГУО, подчиняющееся Президенту, и ДО - ру-
ководимый Председателем Верховного Совета.
   Расхождения между ветвями власти обострялись, и соответственно,  каж-
дая наращивала мускулы, на случай если политические столкновения выльют-
ся в прямую схватку. Штаты ГУО и ДО росли, структура усложнялась.
   Силы конкурирующих охранных служб были примерно равны, и когда в  ок-
тябре девяносто третьего раздались выстрелы, не они решили исход  боевых
действий... Выведенные на прямую наводку танки определили судьбу Верхов-
ного Совета, а следовательно, и его силовой "крыши". Департамент  охраны
перестал существовать, путь в ГУО его сотрудникам был заказан: обеспече-
ние безопасности высшего руководства - дело не только ответственное,  но
и тонкое, здесь очень ценятся лояльность и преданность.
   Поэтому бывшие сотрудники ДО занялись охраной банкиров, коммерсантов,
скоробогачей и бандитов, нисколько не проиграв в оплате по  сравнению  с
теми временами, когда охраняли депутатов.
   А Главк охраны стал монополистом в деле физической защиты особо  важ-
ных персон. Развиваясь по непреложным бюрократическим законам любых рос-
сийских ведомств, он увеличивал  численность  персонала,  расширял  круг
поставленных задач, присваивал новые функции, обособлялся от смежных си-
ловых структур, без взаимодействия с которыми ранее не мог успешно рабо-
тать.
   Генерал Коржов прекрасно понимал: чем  мощнее  и  могущественнее  ве-
домство, тем больше политический вес и государственный авторитет его ру-
ководителя. А поскольку генерал начинал службу с  личного  телохранителя
Президента еще в те времена, когда тот не был Президентом,  и  суть  его
работы состояла в сохранении самого дорогого, что есть у Первого лица  -
жизни и власти, то все начинания находили заинтересованную поддержку.
   Чтобы не зависеть от информационного обеспечения  со  стороны  ФСК  и
МВД, Главное управление охраны получило право ведения оперативно-розыск-
ной работы, обзавелось оперативным отделом и собственной сетью осведоми-
телей. Для возможности самостоятельной ликвидации  диверсионно-террорис-
тических групп ГУО создало собственное спецподразделение - группу актив-
ных действий (кодовое наименование "Ац"), костяк которой составили  спе-
циалисты знаменитой "Альфы". В ближайшие планы Коржова входило  приобре-
тение собственных войск, для начала - оперативного полка  с  бронетехни-
кой, легкой артиллерией, авиационной и вертолетной эскадрильями.
   Но для того чтобы и в дальнейшем получать поддержку Президента,  сле-
довало оправдать свое существование акцией, доказывающей, что  ГУО  спо-
собно работать более эффективно, чем ФСК и МВД вместе взятые.
   В свою очередь, руководители ФСК и МВД, которым, естественно, не нра-
вилось появление конкурента, стремились наглядно продемонстрировать, что
именно их ведомства надежно охраняют общественный порядок,  безопасность
государства и его руководителя.
   Успешный розыгрыш "Тиходонской карты" позволял победителю реализовать
свои планы.
   - Я понял, товарищ генерал, - повторил майор Фиников.  -  Получу  ре-
зультат своими силами!
   Коржов отключился, и Фиников, медленно положив  трубку  аппарата  ВЧ,
вышел из узла связи.
   - Можно заходить?
   В коридоре ждали окончания конфиденциального разговора связисты УФСК.
   Фиников кивнул. Мыслями он находился  на  маршруте  следования  рези-
дентской машины. То, что в ней должен ехать двойник,  никакого  значения
не имело.
   Аэродром ВВС находился с восточной стороны Тиходонска,  как  и  граж-
данский. Его задействовали в операцию по очень  простой  причине:  легче
блокировать расположенный в степи военный объект, чем окруженный  жилыми
домами и кишащий людьми городской аэропорт. Значит,  легче  скрыть,  что
высокие договаривающиеся стороны в Тиходонск не прибудут. Уже в  воздухе
Алиев и Петросян получат радиограммы об изменении места переговоров. А в
нужное время приземлятся якобы их самолеты с соответствующей  раскраской
и бортовыми номерами, так что наблюдающий издали в бинокль "глаз" терро-
ристов убедится: все идет по плану.  Отсутствие  особой  торжественности
приема вполне объяснимо, кортеж набитых  сотрудниками  УФСК  автомобилей
промчится через город к строго охраняемым  загородным  резиденциям  -  и
все.
   А через несколько часов прибудет  личный  борт  Президента  России  с
двойником, и тут уж будет помпезная встреча, толпы ликующего народ, отк-
рытый лимузин, вскинутая в приветствии рука главы  государства.  Словом,
ловля на живца.
   Покушения добавляют популярности политикам и способны даже реанимиро-
вать угасшую всенародную любовь. А расследование заговора неминуемо  пе-
реключает внимание населения с экономических трудностей на  политику:  а
какие это сволочи нам жить мешают? Раз есть враги, значит, все жизненные
проблемы - их рук дело, так отрубим им поганые головы!
   Но такого результата можно достичь лишь в случае, если  он,  Фиников,
не сплохует, проведет операцию с ювелирной точностью!
   Потому с мыслями о маршруте кортежа майор государственной охраны доб-
рался до масштабной схемы Тиходонска, на которую  была  нанесена  тонкая
красная линия.
   Ближний радиус охраны - десять метров. Он  полностью  входит  в  зону
оперативной ответственности ГУО. Визуальный контроль  с  первой  машины,
детекторный поиск оружия и взрывчатки  со  второй,  визуальный  контроль
личными телохранителями, следующими в  президентском  автомобиле.  Кроме
того, в ближнем радиусе действуют сотрудники МВД, ФСК и военнослужащие в
штатском.
   Средний радиус от десяти до  пятидесяти  метров.  Здесь  выставляются
стационарные посты государственной охраны на господствующих точках, про-
водят поисково-профилактические  мероприятия  МВД  и  ФСК,  осуществляют
контроль сотрудники "Альфы" и местных спецподразделений.
   И, наконец, дальний радиус - от пятидесяти до трехсот метров. Снайпе-
ры ГУО и местных спецподразделений контролируют господствующие точки,  а
МВД ведет общерейдовую работу и "закрывает" удобные для возможного поку-
шения места.
   Фиников хорошо знал,  что  так  гладко  организация  охраны  выглядит
только на бумаге. Продолжительность красной линии на реальных  улицах  и
магистралях составляла двадцать километров. Поэтому создать  достаточную
плотность сотрудников с трудом удастся лишь в ближнем круге охраны,  ко-
торый, впрочем, является самым опасным. Более-менее  прикрыт  и  средний
круг. В дальнем же контроль резко падает по  мере  удаления.  На  рубеже
двухсот пятидесяти метров он практически заканчивается. Правда, и  веро-
ятность прицельного выстрела с такой дистанции приближается к нулю. А  с
трехсот метров вообще никто не стреляет.
   На этом последнем убеждении и строился расчет Мастера.  Он  собирался
стрелять с пятисот метров. Точнее,  с  четырехсот  восьмидесяти.  Именно
столько должна была пролететь пуля, выпущенная с шестнадцатого этажа не-
достроенной "свечки" - несостоявшегося здания обкома КПСС. Когда  партия
потеряла власть,  финансирование  немедленно  прекратилось  и  жизнь  на
стройке замерла. Три года железобетонный каркас ожидал  нового  хозяина,
но Мастер присмотрел его для своих целей раньше, чем кто-либо другой.
   Стоя на краю бетонной площадки, киллер рассматривал в раздвижную под-
зорную трубу открывающийся участок трассы. Кортеж вынырнет из-за  желтой
пятиэтажки, сто - сто пятьдесят метров будет двигаться в зоне  видимости
и скроется за стеклянным кубом городской библиотеки. Если заранее занять
позицию, то вполне успеешь сделать один-два прицельных выстрела. Промах-
нуться он не боялся. За промахи ответит Свистун. За попадание тоже отве-
тит Свистун. Точнее, то, что от него останется.
   Куда больше Мастера волновало отступление. В его  распоряжении  будет
не больше пяти минут, чтобы исчезнуть из мгновенно  оцепленного  района.
Сегодня он хотел провести генеральную репетицию.
   Поверх обычной одежды он надел черный комбинезон, затянул замки широ-
кого пояса монтажника-верхолаза. Взглянул на часы,  глубоко  вздохнул  и
включил кнопку хронометра, перенесясь в будущее -  следующий  миг  после
выстрелов.
   Винтовку бросить вниз, самому - к шахте лифта, тонкий  стальной  трос
натянут и надежно закреплен заранее, защелкнуть механизм спускного  уст-
ройства, оттолкнуться ногами и скользить вниз, регулируя  скорость  тор-
мозным рычагом...
   Дыхание перехватило, Мастер нажал рычаг, но тут же отпустил и,  стре-
мительно преодолев шестнадцать пролетов, застопорил тормозной  механизм.
Падение прекратилось, он повис в воздухе. Рано! До дна шахты четыре мет-
ра. Он вновь ослабил рычаг и плавно соскользнул на мокрый бетонный пол.
   Пахло плесенью и сыростью, Мастер спешно расстегнул пояс и побежал  в
темноту. "Взять фонарь", - мелькнула озабоченная мысль.  Но  нужный  ему
участок освещался из расположенного вверху окошка. Крышка люка  сдвинута
настолько, чтобы он свободно пролез в серповидную щель. Уперевшись двумя
руками, он поставил крышку на место, по железным скобам спустился  вниз,
достигнув сухого бетонного желоба огромной канализационной трубы.  Желоб
заметно уходил вниз.
   Пощупав справа от лестницы, Мастер нашел фонарь, зашарил желтым лучом
по серому бетону. Почти сразу световое пятно выхватило поставленную  "на
попа" самодельную тележку на четырех колесах от детского велосипеда. Пе-
реведя ее в рабочее положение, Мастер лег на струганые доски ногами впе-
ред, пристегнулся ремнем и несколько раз оттолкнулся руками от шершавого
бетона. Тележка покатилась вперед, набирая ход. Как  в  бобслее,  только
вместо гладкого ледяного - ноздреватый бетонный желоб, да  скорость  по-
меньше, да нет поворотов и виражей.
   Все коммунальные службы строящегося обкома были спроектированы  авто-
номно. Собственный канализационный коллектор выходил прямо  в  Дон.  Его
длина составляла восемьсот метров.
   Лежа на спине, Мастер смотрел вверх. В нескольких метрах  на  поверх-
ности стягивали кольцо двуногие охотничьи псы, наглухо запирая  обречен-
ную дичь. Но дичь уходила прямо под ними! И додуматься до  такого  никто
из охотников не мог!
   Тележка раскачивалась. Он поднял голову, чтобы  заблаговременно  уви-
деть круглое светлое пятно выхода. "Может, они не такие и дураки? У  них
наверняка есть схемы всех подземных коммуникаций, что стоит их  блокиро-
вать!" Мысль была неприятной, но маловероятной: Какой смысл  перекрывать
канализационный коллектор, лежащий далеко в стороне от маршрута охраняе-
мого объекта?
   Впереди забрезжил свет. Мастер нажал ручки велосипедных тормозов, те-
лежка замедлила скорость, прокатилась по инерции и остановилась в десят-
ке метров от конца трубы. Мастер сбросил комбинезон, щурясь  на  солнце,
выглянул наружу. В метре под ним зеркально отсверкивала поверхность  во-
ды, по фарватеру гордо неслась "Ракета", а совсем рядом Крол  с  моторки
"ловил рыбу". Увидев шефа, он включил двигатель и подошел к срезу трубы.
Оперевшись о бетон, Мастер легко спрыгнул в лодку.
   - Пошел!
   Двигатель взревел во всю мощь.  Описывая  широкий  полукруг,  моторка
прочертила пенистый след, уходя к противоположному берегу. Мастер  пере-
вел дух и взглянул на часы. С момента условного выстрела  прошло  три  с
половиной минуты. Пока только стягивается  кольцо  вокруг  недостроенной
"свечки". Сумятица, никто ничего не знает,  в  эфире  мат  и  невразуми-
тельные, исключающие друг друга команды. Общегородскую  тревогу  объявят
через пять-семь минут. Город "закроют" минут через десять-пятнадцать. Но
все это его не касается.
   Контрольно-пропускной пост ГАИ расположен сразу за мостом, он его уже
миновал. Машина ждет, деньги в багажнике - и беспрепятственный выезд  на
южную трассу...
   Глядя на приближающийся берег. Мастер полной  грудью  вдохнул  речной
воздух.
   - Как тележка, шеф? - раздался сзади голос Крола.
   В сознании щелкнуло. Мастер вернулся из будущего. Испытанное  на  миг
облегчение улетучилось, сменяясь свинцово давящим напряжением  ожидания.
Ничего не сделано, и спокойно раскинувшийся свободный берег тоже  только
репетиция! А во время премьеры его могут встретить пятнистые комбинезоны
спецназа. И неизвестно, как удастся обойтись с Керимом... И Вист с  Кро-
лом...
   - Хорошо тормозит-то? Я ведь когда-то велогонками занимался, в тормо-
зах разбираюсь!
   - Все нормально, - нехотя отозвался Мастер. - Где пистолет?
   - В машине.
   - Держи при себе. Когда сяду в лодку - отдашь.
   - Да зачем он нам? Только риску больше. И  взрывчатку  зачем  катаем?
Тряхнет - костей не соберем...
   - Когда за деньгами поедем, и пушка, и  аммонал  пригодятся.  А  если
внутрь не полезешь, то не взорвется. Так что не бойся!
   В зеленой коробке с черепом, костями и надписью "Аммонал" как  раз  и
будут находиться деньги. Но Крол и Вист этого не знают. Так спокойней  -
миллион долларов свернет мозги самым преданным компаньонам. А взрывчатки
они боятся, особо любопытничать не станут...
   - А за деньгами далеко ехать? - не успокаивался Крол. Видно, даже  он
нервничал.
   - Не очень, - неохотно буркнул Мастер.
   - Сколько километров? Десять, двадцать?
   - Ты заткнешься сегодня?!
   Мастер собирался застрелить соучастников прямо у машины. Рядом прохо-
дит глубокая траншея - тянут теплотрассу к базам отдыха, туда он сбросит
трупы. Вопросы Крола только злили его...
   - Что ты бубнишь, как попугай? Видишь, я устал, думаю. За тебя, кста-
ти, думаю!
   - Спросить нельзя?
   - Пятнадцать километров. Доволен?
   Напарник обиженно молчал.
   Лодка уткнулась носом в песок. Из-за кустов вышел Вист и помахал  ру-
кой.
   - Хвоста не было? - поинтересовался Мастер.
   - Нет, я проверял.
   Мастер сказал Кериму, что сегодня  генеральная  репетиция  и  незачем
посвящать всех в подробности операции. Тот согласился и снял наблюдение.
В день покушения он не будет таким покладистым. Интересно, он  предпола-
гает, что Мастер попытается опередить его? По внешнему виду не скажешь -
жмет руку, улыбается... Но улыбки мало чего стоят. Может и пулю в  спину
засадить с улыбкой. Если, конечно, Мастер повернется спиной.
   - Как репетиция, шеф? - широко улыбаясь, спросил Вист.  Он,  дурачок,
уже видел себя хозяином особняка на Кипре.
   - Отлично!
   Киллер похлопал сообщника по плечу.
   - Вот только Крол чего-то куксится...
   Мастер рассмеялся.
   - Придется ему прописать от скуки хорошую выпивку.  Конечно,  за  мой
счет.
   Он обнял Крола и зашептал в ухо:
   - Если хочешь, и девочек оплачу. Только Висту не говори, а то он меня
разорит!
   Крол наконец улыбнулся.
   - Вот так-то лучше. Поставишь лодку - и на  стройку.  Тележку,  пояс,
комбинезон - на места. Еще один фонарь под трос в лифтовой шахте.
   Машина рванула с места, моторка начала чертить обратный путь к право-
му берегу, на котором раскинулся Тиходонск -  точка  проведения  важного
политического плана "Зэт".

                                 * * *

   - Мы даже сделали магнитосъемку с вертолета, - сообщил  длинноволосый
бородатый,  завернутый  в  простыню  мужик,  морщась  и  цепляя   вилкой
скользкий маринованный гриб. - Никакой разницы между Степногорском и Ти-
ходонском нет. Значит, надо искать другие факторы...
   - Точно, - подтвердил второй  уполномоченный  специальной  группы  по
изучению тиходонского феномена - тридцатилетний упитанный  парень,  сме-
нивший неизменные джинсы и кроссовки на универсальный банный наряд - бе-
лую, в мокрых разводах простыню. - Демографические, экономические, геог-
рафические и физические параметры не объясняют природы феномена.
   У экспертов заканчивалась командировка, и руоповцы, как водится,  ор-
ганизовали сауну с выпивкой и закуской.
   - Хотите, я вам объясню? - Крылов разлил водку,  положил  на  тарелку
соленый огурец и несколько кружков колбасы. - У  нас  устойчиво  сильная
воровская община. Зоны влияния давно  поделены,  каждый  знает  -  кому,
сколько, когда платить...
   - И что? - Длинноволосый потянулся к стакану.
   - Отсюда стабильность, - продолжил Крылов. - А Степногорск город  мо-
лодой, там этой ясности нет. Подросли молодые, налетели залетные, верну-
лись после отсидки те, кто постарше. Каждый хочет  урвать  свое,  каждый
хватает куски пожирней. Вот и идет борьба: того застрелили, этого  взор-
вали, теперь этого застрелили, а того взорвали. Вот и весь феномен!
   - Давайте выпьем за гостей, пожелаем им успехов и  пригласим  возвра-
щаться на донскую землю, где всегда рады друзьям. - Нырков поднял  тост,
его поддержали, звякнули стаканы.
   Несколько минут за столом царила тишина - все сосредоточенно разбира-
ли огромного икряного цимлянского чебака, откладывая на краешек  тарелки
большие реберные кости - острые и упругие, как турецкие  сабли.  Гусаров
из десятилитровой пластиковой канистры разливал густое "лагерное" пиво.
   - Тогда почему бы вам не переселить несколько своих  "авторитетов"  в
Степногорск? Пусть наведут там порядок, - сказал длинноволосый.
   - Раньше так и было, - кивнул Нырков. - Один  солидный  вор  "держал"
город. Но времена изменились. Сейчас и нашим на пятки наступают. Вот-вот
такая кутерьма начнется, что Степногорск покажется детским садом!
   Крылов молча грыз соленую, янтарной прозрачности мякоть, каждый  лом-
тик которой требовал добавить кусочек разваристой  картошечки,  слоистый
кружок не очень злого лука, веточку свежей, с живым  ароматом  зелени  и
глотокдругой пива. Все эти компоненты традиционного донского стола  при-
сутствовали в изобилии, потому дискуссия продолжения не получила.
   Когда с закусками покончили и первый голод был утолен, эксперты с Гу-
саровым отправились в парную, а Королев вышел разжигать мангал.
   Крылов с Нырковым остались наедине.
   Колорадский Жук допил очередной стакан пива и тоже поднялся.
   - Дело есть, Василий Михайлович, - сказал Крылов, и  полковник  опус-
тился на место.
   - Мы нашли машинку, на которой отпечатаны угрозы Хондачеву и  Демчен-
ко.
   - Кому? - не понял, начальник РУОП.
   - Кандидату в депутаты, сопернику Воронцова...
   - А-а-а... Чья она?
   - Вроде ничья. Приблудилась к секции разделки туш мясного  павильона.
У Королева там есть человечек, он сказал - на ней печатали дважды.  Быв-
ший начальник безопасности, помните Толстяка?
   Нырков кивнул.
   - Тыкал одним пальцем, ругался, говорил - шеф из него скоро машинист-
ку сделает.
   - Так, так...
   - Второй раз совсем недавно, Воронцов прислал секретаршу, она  унесла
машинку, а через час вернула. Причем у нее в приемной стоит  электричес-
кая "Оптима".
   Нырков вздохнул, налил еще пива, крепкими пальцами вырвал  из  чебака
кусок вязкой желтовато-красной икры.
   - Вижу, у тебя есть предложения?
   Крылов кивнул.
   - Реализовать информацию.
   - Каким образом? Сделать обыск у кандидата в депутаты,  взять  его  в
оборот и колоть, пока не признается?
   Нырков с аппетитом ел вяленую чебачью икру, большими глотками  отхле-
бывал пиво. Но сказал он все правильно.
   - У секретарши права неприкосновенности нет, - без особого энтузиазма
продолжил Крылов.
   - У Надьки?
   Нырков выковырял еще икры.
   - Верно. Но она сожительствует с Воронцовым уже два года. И показаний
против него никогда не даст.
   И это было правдой.
   - Можно найти свидетелей среди мясников...
   - Не смеши.
   - Чем-нибудь прижать, поймать на компре.
   - Как только ты этим займешься, Воронцов поднимет такой шум,  что  мы
не отпишемся. Кстати, он  очень  дружит  с  журналистами,  подкармливает
кое-кого... Пропечатают, на весь свет ославят!
   - Какой выход? Ждать, пока его изберут? Тогда к нему и близко не  по-
дойдешь...
   Нырков пожал плечами.
   - А что мы можем сделать? Водки хочешь?
   - Давай.
   Иногда он переходил с начальником на "ты".
   Сейчас был подходящий случай.
   Нырков поднял стакан.
   - За что?
   - Чтобы сволочь всякая передохла!
   - Э-э-э, нет! Слишком много получится трупов. Остальные трупным  ядом
отравятся. Давай лучше... За ментов. Чтобы их не  били,  не  резали,  не
стреляли, палок в колеса не ставили.
   - Так никогда не будет.
   - А мы мечтаем. И пьем за мечту.
   Водка на пиво воспринимается тяжело, даже при хорошей закуске. Крылов
почувствовал, что захмелел.
   - Слышь, Василий, как думаешь, почему закон  о  борьбе  с  коррупцией
провалили?
   - А кому из депутатов он нужен?
   Нырков, похоже, тоже опьянел. Лицо покраснело, на лбу выступили круп-
ные капли пота, даже всегда аккуратные усы растрепались.
   - Что же они, все "теневики" да фирмачами куплены?
   - Не обязательно. Кое-кто, конечно, и куплен... А основная масса... У
кого мелкие грешки, у кого свои интересы. Ну, консультируют  на  стороне
или учредительный пай в какомто деле имеют. А  вот  представь  ситуацию:
депутат кристален как стекло, а семейка у него деловая - жена учредитель
одной фирмы, брат - другой, отец -  коммерческий  директор  акционерного
общества, тесть - банкир. По-новому закону им всем надо бросать предпри-
нимательскую деятельность. Или ему отказываться от депутатства. Третьего
пути нет: с женой-то еще можно развестись, а от родственников отрекаться
вроде как-то не принято! Вот и прикинь, зачем ему такой  закон,  который
всю жизнь ломает? Ясно?
   - Да-а-а, - протянул Крылов. -  Ясно-то  ясно.  Только  противновато.
Выслуга есть, лет пять назад ушел бы на пенсию. А по этой жизни  на  нее
не разгуляешься... Наши-то идут к частникам - в охрану, службу  безопас-
ности, сыск... Но я привык на государство работать, а не на богатого дя-
дю. Старую обезьяну поздно учить новым фокусам.
   - Видишь, у каждого свой интерес.
   Крылов подумал, что Нырков занимает генеральскую должность и, конечно
же, мечтает о шитых погонах. А скандал с депутатом или большим руководи-
телем исполнению этой мечты не способствует. Вот и приходится  проявлять
сдержанность и осторожность.
   - Это точно, - вздохнул начальник оперативного отдела.  -  Что  будем
делать?
   - Материалы подшить, накапливать информацию дальше.
   - Может, застрелить этого чертова Шамана? - раздумчиво произнес  Кры-
лов.
   - А ты возьмешься? - остро глянул Колорадский Жук.
   Крылов шумно выдохнул.
   - Я - нет.
   - То-то! - Начальник РУОП встал. - Пойдем париться.
   Они направились в парную.
   - Да! - Нырков хлопнул себя по лбу. - Совсем забыл! Лис вернулся!
   Крылов и Нырков многозначительно переглянулись.

                                 * * *

   - Сколько? - переспросил Лис.
   - Миллион рублей и двести долларов, - повторил Хондачев. И добавил: -
Ежемесячно.
   - Ничего себе! - удивился Лис. - Как начальник УР я оценивался в  сто
пятьдесят долларов! И какова продолжительность контракта?
   - Такова же, как продолжительность моей жизни в данной  должности,  -
слегка улыбнулся банкир. - Кроме того, вы получите автомобиль в постоян-
ное пользование, бензин и расходы по ремонту оплачивает фирма...
   Они сидели на открытой веранде только что построенного дома  Хондаче-
ва. Два с половиной этажа, итальянский кирпич, рижская  черепица,  евро-
пейский проект - словом, все по стандартам  "новых  русских".  Аккуратно
спланированный участок, клумбы, газон - сразу видно, что садовник  рабо-
тал параллельно со строителями. У самых ворот - небольшой затейливый до-
мик под высокой крышей. В нем жил охранник -  стандартный  шкафообразный
верзила в камуфляже и высоких омоновских ботинках. Хондачев, здороваясь,
назвал его Вовой.
   - И еще, - продолжил банкир. - У вас проблемы с  жильем...  размести-
тесь пока здесь.
   - Где "здесь"? - Лис ткнул пальцем в сторону ворот. - С Вовой? Как он
ходит в ботинках в жару? У него должны жутко вонять ноги...
   - Здесь, в доме. Я не спешу с переездом. Когда угнетающая меня  проб-
лема будет решена, я куплю вам квартиру и машина тоже  перейдет  в  вашу
собственность.
   Молодая миловидная девушка бесшумно появилась в дверях.
   - Можно убирать посуду?
   - Давай, Верочка. И подай кофе.
   Пока девушка находилась на веранде, они  не  разговаривали.  Хондачев
курил набитую душистым табаком трубку, пуская дым то тонкой струйкой, то
облачком, то кольцами. Лис, развалившись в удобном кресле,  рассматривал
темноголубое с оранжевыми красками заката небо.
   Он не собирался наниматься на работу к частному лицу. Байков с трудом
уговорил его встретиться с банкиром. Но в огромном, с  обтянутой  черной
кожей офисной мебелью кабинете майор услышал фамилию Шамана - и  переме-
нил решение. Потом Хондачев привез его в свой новый дом, накормил ужином
и наконец предложил решение всех жизненных проблем. За  это  Лис  должен
делать то, что он и так собирался делать - без всякого вознаграждения  и
заманчивых условий. Однако банкир четко не сформулировал его  задачу.  В
принципе это дела не меняло, Лис все равно сработает по своему плану. Но
он любил определенность.
   - Что вы называете решением проблемы? - спросил  Лис,  когда  Верочка
вышла.
   - Знаете, почему я обратился именно к вам? - вопросом на вопрос отве-
тил хозяин дома.
   - Почему?
   - Обычные, правильные и законные методы охраны не защитят меня от пу-
ли. В современных условиях они совершенно неэффективны...
   Хондачев придвинул хрустальную пепельницу и осторожно принялся  выби-
вать трубку. Это занятие позволило ему отвести взгляд от лица собеседни-
ка.
   - Мне нужны эффективные меры защиты. Их законность меня совершенно не
интересует. Важен результат.
   - Какой?
   - Личная безопасность.
   - И все же почему я?
   - Вы сумели на сто процентов обезопасить свидетельницу.
   Внимание банкира полностью  сосредоточилось  на  хрупком  хрустале  и
твердой трубке.
   - Ее фамилия Федотова.
   Банкир поднял голову и посмотрел прямо в глаза Лису.
   - Вспоминаю, - не сразу ответил тот. - Я спрятал ее в вендиспансер.
   "Однако он хорошо информирован", - отметил Лис про себя.
   - Неважно, как вы этого добились. Главное - результат!
   Хондачев не отводил взгляда.
   - Вы хотите, чтобы я таким же образом решил и вашу проблему?
   - Да. Хотя вендиспансер как промежуточный этап можно опустить.
   - Хорошо, - после паузы медленно проговорил Лис. - Охрана лица, кото-
рое собираются убить, - дело опасное. Мне может понадобиться оружие.
   - Байков в два дня оформит разрешение.
   - Специфика вашей проблемы такова, что может понадобиться неучтенный,
нигде не зарегистрированный "черный" ствол.
   - Дело деликатное...
   Хондачев подумал.
   - Впрочем, вопрос только в цене. И... Если  захотите  приобрести  его
сами, я оплачу расходы. Если устроит через третьи руки - заблаговременно
дайте заказ.
   - Хорошо.
   Они поняли друг друга. Дородный, представительный, с импозантной  се-
диной, ворочающий сотнями миллионов председатель правления банка  "Золо-
той круг" и усталый, плохо одетый, не имеющий за душой ни  копейки  вче-
рашний заключенный. Ибо каждый из них мог дать другому то, что ему необ-
ходимо.
   Хондачев встал.
   - Располагайтесь как дома. А это аванс.
   На стол упала перехваченная контрольной лентой  пачка  десятитысячных
купюр.
   - Один миллион, - пояснил банкир. - Сейчас все жутко  дорого.  Только
человеческая жизнь дешевеет...
   Лис тоже встал.
   - Тогда я приступаю к работе немедленно.
   Он спустился с веранды, по выложенной  разноцветной  плиткой  дорожке
прошел к воротам. Вова мгновенно обозначился на пороге своей "сторожки".
   - Какое у тебя оружие? - спросил Лис.
   - Газовый пистолет и "помповик", -  нехотя  ответил  тот,  исподлобья
рассматривая новичка. - А что?
   - Ноги в ботинках здорово потеют?
   Маловыразительное лицо охранника напряглось.
   - Прилично... А что?
   - Возьми ружье! - резко приказал Лис. -  Надо  контролировать  выезд.
Выгляни на улицу!
   - Так там ребята...
   - Вот и посмотри, живы ли они еще...
   Вова метнулся внутрь домика и тут же выскочил обратно, держа  наизго-
товку "Мосберг" с пистолетной рукоятью. Приоткрыв калитку,  он  выглянул
наружу и перевел дух.
   - Чего волну гонишь!
   Калитка распахнулась, зашел телохранитель банкира.
   - Закончили? Можно ехать?
   Хондачев неторопливо шел по дорожке.
   - Поедем, Витек.
   Лис вышел первым.
   Вокруг джипа с распахнутыми дверцами стояли четыре охранника.  Черная
"волга", сменившая разбитый "вольво", ожидала хозяина. В ней сидел  Бай-
ков. Лицо его было печально. В Лисе он видел конкурента и тревожился  за
свое будущее.
   Через несколько минут Хондачев с охраной скрылись из вида. Лис навер-
няка знал, что ни Вова в тяжелых, с высокой шнуровкой ботинках, ни  Бай-
ков со своими молодцами не смогут спасти жизнь банкира в случае  покуше-
ния. Инициатива всегда на стороне убийцы.  А  тот,  кто  наносит  первый
удар, как правило, и выигрывает. Эффективная защита предполагает  упреж-
дающие действия.

                                 * * *

   Крест поселился в небольшом двухэтажном домишке  на  тихой  окраинной
улице. Предложение купить роскошный двухэтажный особняк он отверг:
   - Не дело общаковые деньги на себя тратить. Вор скромным быть должен.
Жить везде можно, а мне так привычней.
   Приехав к Черномору, он огляделся, сплюнул и в дом не вошел.
   - Говорили мне, что он "закон" забыл, теперь сам вижу... Что ж, собе-
ремся, потолкуем...
   Сел обратно в машину, развернулся и уехал. Через несколько дней стало
известно, что Крест собирает городскую сходку. Хотя он недавно  вернулся
на волю, вокруг него уже сколотилась довольно крепкая кодла: бывшие  зэ-
ки, воры старшего поколения, те, что считали важными  "идеи"  уголовного
мира, дацаны, тянущиеся к зоновской "романтике".
   Неожиданно для всех к Кресту примкнул  Хромой.  Все  чаще  заезжал  в
невзрачную хатенку Король. Члены тиходонской общины ощущали  нарастающую
напряженность и понимали: стычка между паханами неизбежна. Каждый прики-
дывал - чью сторону взять?
   Север решил вообще отделиться. Чем участвовать во внутренних распрях,
лучше сделать свою игру. Как раз в это время к  нему  обратился  Баркас,
пригласил на обед в небольшое кафе на территории "Супермаркета". Накрыли
им стол в невзрачном кабинете заведующего, но обслуживание и кухня  были
как в лучшем столичном ресторане.
   - Есть проблема, братуха, - сказал Баркас, когда обед подходил к кон-
цу и заканчивалась вторая бутылка водки. - Шаман хочет меня  замочить  и
толкучку забрать. Без разбора не обойтись. Но у него людей  больше.  Мне
твоя "подписка" нужна. А за мной не заржавеет.
   Север отодвинул Тарелку, вытер салфеткой губы, закурил "беломорину" -
особый воровской шик в  эру  повального  увлечения  "Мальборо"  и  "Лаки
Страйк". Надолго задумался.
   - Вот-вот у нас разборы начнутся, - наконец сказал он. - Не знаю, чем
обернется. А менты совсем оборзели: кабаки чистят, на улицах хватают, на
хатах, машины стопорят, шмонают. Зря их лучше не злить.
   - Чего же, ждать пока он меня мочканет? -  ощерился  Баркас.  -  Нет,
братуха, давай подумаем, как сделать, чтобы и тебе, и мне хорошо было!
   Север усмехнулся.
   - Мы уже сделали. Я своего пахана кинул, ты - своего. Но у нас поряд-
ки строгие: без сходняка меня никто мочить не станет. А у вас беспредел.
   - Хочешь сказать: моя жизнь - мои проблемы?
   Баркас тоже закурил, но - "Пэл Мэлл".
   - Тут ты ошибаешься, братуха. Крепко ошибаешься.
   Снаружи послышался шум, оба насторожились. Матерщина и  глухие  удары
успокоили - дело обычное. Тут  же  рявкнули  телохранители,  еще  удары,
вскрики - и все утихло.
   - Шамана вашу кодлу ненавидит. Он один хочет хозяйничать в городе:  И
если сумеет меня убрать - твои люди сразу вылетят из "Супермаркета". И с
прилегающей территории. Да и вообще вас зажмут  со  всех  сторон.  Он  с
властью заодно, даст деньги в ментовский фонд, подмажет кого  надо  -  и
пересажают од кого за другим...
   Баркас сухо бросал короткие фразы, губы нервно сжимались.
   - Кого не посадят, того ликвидируют. Выбирай, что лучше!
   Север задумчиво сжал кулаки. Татуировки он свел, только свежие  шрамы
напоминали о двух синих перстнях с шестью лучами.
   - Слыхал я, чего он хочет, - нехотя процедил вор. - Но  посадить  или
пришить меня не так просто...
   - Брось, - Баркас махнул рукой. - Засадят жало под лопатку - и  амба!
Хочешь не хочешь, а сдохнешь!
   Они чем-то были похожи - бывший морской пехотинец и  профессиональный
вор. Телосложением, уверенными манерами, неторопливым веским  разговором
и четко угадываемой способностью, добиваясь своего, идти до конца.
   Ядовитый дым "беломорины" смешивался с душистым  запахом  заокеанской
сигареты. В маленьком помещении слоилось сизое облако, лица собеседников
время от времени скрывались в мутной пелене.
   - Нутром чую, скоро много крови прольется, - сказал Север, -  Влазить
не хочется и в стороне не отстояться.
   - А давай вместе кашу варить!
   Баркас затушил окурок.
   - Ты за меня "подписку" кинешь, я - за тебя! Начнем с  Шамана,  потом
за ваших возьмемся...
   Север прищурил раздраженные дымом глаза и надолго задумался.
   - Сколько у тебя человек? - неожиданно спросил он.
   - Пятьдесят соберу за час. - Баркас не удивился вопросу. - Если  есть
день на подготовку, еще найду тридцатьсорок. Но главное в другом - очень
много людей, которые работают на Шамана, против меня никогда не пойдут!
   - Это еще вопрос... - пробурчал Север.
   - Никогда не пойдут! - убежденно повторил Баркас.
   Снова наступила длительная пауза.
   - Ладно, давай попробуем, - наконец сказал Север. - Пожалуй, так  бу-
дет лучше!
   По приказу Баркаса шустрый официант принес еще водки.  Следующий  час
вор и бригадир обсуждали тактику совместных действий.
   - Да, вот еще что, - сказал напоследок Север. - У ментов есть  писто-
лет, тэтэшник, из которого стреляли в председателя банка да в "Погребке"
людей побили. На нем пальцы одного дебила по кличке Рында. Слыхал?
   Баркас кивнул.
   - За ним целый хвост всякого, - продолжил Север: -  Розыск  объявили,
рано или поздно найдут. Тогда он "запоет".
   - Не должен.
   - Мало ли что не должен. Мой тебе совет: избавься от него. Чем  быст-
рей, тем лучше.
   Баркас думал недолго. Север мог не говорить  того,  что  сказал.  Это
жест доверия и заботы о партнере.
   - Хорошо, спасибо.
   Они дружески пожали друг другу руки.
   Судьба Рынды была предрешена.

                                 * * *

   Крепкие, строго одетые мальчики, охраняющие вход  в  казино  "Пиковая
дама", вытянулись в струнку, когда швейцар распахнул  зеркальную  дверь,
выпуская дородного седовласого мужчину, сопровождаемого двумя телохрани-
телями.
   Озабоченно взглянув на часы, Король сбежал по ступенькам и погрузился
в объемистый салон новенького джипа "чероки". Назревало открытое  столк-
новение Креста и Черномора, надо было окончательно определиться: на  чью
сторону стать.
   Чутье подсказывало, что зоновский авторитет возьмет верх. Отец  слиш-
ком привык к спокойной размеренной жизни и вряд  ли  способен  на  реши-
тельные поступки. Ведь не  сделал  укорот  Шаману,  дал  вырасти,  укре-
питься... Крест правильно сказал: о своем благе думает больше, чем о де-
лах братвы... А сегодня Отец позвал его к себе. Для чего? Узнал про кон-
такты с Крестом и решил на нем продемонстрировать решительность и  силу?
Может, не так он и выдохся, как кажется?
   Джип мчался к дому, где Короля ожидал  обед:  чанахи  в  керамическом
горшочке - сочное, тушенное с картошкой и овощами мясо. Вспомнив о люби-
мом блюде, Король отвлекся от мрачных размышлений, но тут же  раздосадо-
ванно крякнул.
   - Сворачивай, надо к Нахичеванскому спуску подъехать, - сказал он во-
дителю и пояснил: - Вчера в ателье к  Артему  два  бритоголовых  сопляка
зашли: кожу шьешь, денег много, будешь нам пол-лимона отстегивать! Артем
объясняет: место занято. Король здесь все получает. А они свое: нам  бу-
дешь платить! Короче, через полчаса "стрелка".
   Водитель и телохранители расхохотались.
   - Видно, залетные, не знают что к чему, вот и прут...
   - Молодые... Они сейчас наглые...
   - Учить надо...
   - Сейчас разберемся по-быстрому, - сказал Корольки вновь взглянул  на
часы. Он надеялся, что чанахи не успеет остыть. Да и к  Отцу  опаздывать
нельзя.
   Нахичеванский спуск являлся частью давнего проекта  "повернуть  город
лицом к Дону". Проект заглох. От него остался высоченный обелиск с несу-
разной золоченой бабой на вершине и спускающийся к реке пустырь - бывшая
будущая величественная лестница с высотными домами  по  сторонам.  Место
находилось в центре города, но было пустынным, а потому идеально  подхо-
дило для "стрелки".
   В ожидании назначенного времени джип  несколько  раз  объехал  вокруг
площади и прилегающих кварталов. Как и положено, минута в минуту широкие
ребристые колеса вцепились в землю у подножия обелиска. В тот же миг ря-
дом затормозила "девятка".
   Король рассмотрел за притемненным стеклом две бритых головы.
   - А ну вылазьте, сосунки! - рявкнул он, распахивая большую, как воро-
та, дверцу джипа. - Совсем оборзели! Не знаете, на кого бочку катите!
   Респектабельный владелец сети городских казино исчез. Вместо него ма-
териализовался бывалый урка, оттянувший на лесоповале  почти  пятнадцать
лет и одним своим видом внушающий ужас любому зэку.
   Король был уверен, что инцидент исчерпан. Один из  авторитетов  тихо-
донского воровского кодлана способен разогнать целую толпу  бритоголовых
фофанов. Так велось издавна и до сих пор правило  не  знало  исключений.
Вопрос лишь в том, какой способ отступления изберут наглецы, попытавшие-
ся влезть в чужую епархию. От этого зависел вид и размер штрафа, который
им придется платить.
   Обращенные к "чероки" двери "девятки"  раскрылись  одновременно,  два
пистолетных ствола уставили черные бездонные зрачки на пассажиров джипа.
   - Ты что, пес! На кого! - бессвязно выкрикнул Король последние в жиз-
ни слова.
   Пистолет Макарова морально устарел и имеет немало недостатков. Совсем
отстал от современного уровня оружейного дела давно снятый с  вооружения
ТТ. Но при стрельбе с двух метров все это роли не играет. Даже  если  ТТ
имеет техническую неисправность.
   "Бум! Бум! Бум!"
   Держа "пээм" двумя руками, Амбал колотил  в  широченный  проем  двери
вездехода. Тупая пуля, имеющая скорость триста пятнадцать метров  в  се-
кунду, угодила Королю в глаз, пронзила  мозг,  пробила  височную  кость,
вырвалась наружу, пересекла просторный салон и врезалась в стойку  кузо-
ва, разлетевшись на несколько осколков.
   Простреленная голова запрокинулась назад, брызнувшая из двух  отверс-
тий кровь обдала кабину. Вторая пуля пробила наискосок грудину и застря-
ла в легком. Третья прошла мимо - оружие увело отдачей, - пронизала кры-
шу, пролетела двадцать метров по косой траектории, щелкнула о  мраморную
плиту облицовки монумента и с визгом ушла в сторону.
   "Бах! Бах!"
   Веретено вел огонь с заднего сиденья, не забывая  вручную  передерги-
вать, затвор. Звук ТТ был громче и раскатистее, пули имели скорость  че-
тыреста двадцать метров в секунду и  более  заостренную  форму,  поэтому
пронизали насквозь и Короля, и сидящего рядом телохранителя.
   "Бум! Бум! Бум!"
   "Бах! Бах! Бах!"
   Дымящиеся гильзы сильно цокали о лобовое стекло  и  открытые  дверцы,
отлетали обратно, обжигая лица и руки стреляющих.
   Водитель молча повалился на рулевое колесо, второй телохранитель  ко-
ротко вскрикнул, подскочил и обмяк в удобном кожаном сиденье.  Все  было
кончено, но работа подобного рода требует избыточного запаса надежности.
Поэтому бритоголовые дегенераты продолжали вдавливать спусковые крючки.
   "Бум! Бум!"
   Затвор "макара" заклинило в заднем положении.
   "Бах! Бах! Бах!"
   Тоже произошло и с израсходовавшим магазин "токарем".
   - Рвем когти!
   Хлопнули дверцы, "девятка" резко сорвалась с места. "Стрелка" продол-
жалась ровно полторы минуты.
   Изрешеченный, набитый окровавленными телами "чероки" остался у подно-
жия обелиска. Дома у Короля остывало чанахи.

                                 * * *

   Составленные у мясного павильона прилавки были застелены белой  бума-
гой. Через каждый метр на импровизированной скатерти  возвышались  башни
из пустых тарелок, между ними лежали ложки, горки ломтиков черного и бе-
лого хлеба, упругие, в сизой кожице зубочки чеснока.
   Бедно одетые граждане - в основном старики и старушки - робко  подхо-
дили к столу, брали тарелку, и стоящие по другую сторону люди  в  чистых
белых халатах и отглаженных колпаках с приветливой улыбкой наполняли  ее
густым наваристым борщом из тридцатилитровых фляг-термосов.
   Фотоаппараты и телекамеры фиксировали куски мяса в тарелках и умирот-
воренное выражение лиц утоливших голод неимущих жителей Тиходонска. Кад-
ры получались пристойными, их не портила давка и толкотня, злые пропитые
физиономии рыночных бомжей и обычная здесь матерщина.  За  благочинность
происходящего отвечал новый начальник охраны - бывший  старший  опер,  а
потом недолгий и.о. начальника УР Центрального РОВД Бобовкин.
   Подчиненные ему молодчики с волчьими  глазами  отбирали  из  бурлящей
толпы голодных людей тех, кто имел приличную внешность и манеры,  а  ос-
тальных отгоняли подальше коротким движением губ или столь  же  коротким
тычком кулака под дых. Они же зорко следили, чтобы допущенные к бесплат-
ному обеду не приблизились к правому краю длинного стола, где  угощалась
вовсе не оголодавшая публика: глава областной администрации Лыков, гене-
ральный директор Воронцов, городские и областные  начальники,  редакторы
газет.
   Многочисленные репортеры рыскали вдоль стола, задавая одни  и  те  же
идиотские вопросы:
   - Вкусно? Хороший борщ? Наваристый?
   И, получив утвердительные ответы, задумчиво морщили лбы и  переходили
к "проблемной" части интервью:
   - А что вы вообще думаете об этом? Хорошая инициатива?
   Неимущие не хотели вступать в дискуссии и плотнее припадали к  тарел-
кам, приходилось делать вопрос доступней:
   - Хорошо, если вас всегда будут так кормить - вкусно и бесплатно?
   - Конечно! - в сладостной, хотя и малореальной надежде улыбались ста-
рики.
   Эти улыбки жадно схватывала пленка, а в следующем Кадре уже появлялся
кандидат в депутаты Иван Павлович Воронцов, обещающий, что  надежды  оп-
равдает и вкусно накормит всех: бедных бесплатно, остальных дешево.
   Воронцов и Лыков с аппетитом хлебали дымящийся борщ и сообщали в  те-
лекамеры о своих гастрономических пристрастиях.
   - Лучше мозговой косточки ничего нет, - делился Иван Павлович,  выса-
сывая содержимое толстой кости. - Конечно, тут без стопки водки не обой-
тись, но сейчас нельзя - работа!
   - А с борщом чесночок люблю, - откровенничал Лыков. - Еще  в  детстве
бабушка приучила. И для здоровья полезно!
   Милые подробности утепляли образы руководителей, которые,  оказывает-
ся, имеют такие же привычки и маленькие слабости, как и любой работяга.
   Словом, все шло хорошо и замысел Воронцова реализовывался вполне  ус-
пешно. Тщательно протерев жирные губы, он обратился к Лыкову:
   - А не принять ли нам и вправду по сто грамм? У меня есть  "Абсолют",
от него никакого запаха!
   - Ну разве что по сто, - не стал упорствовать глава администрации.
   В это время сквозь толпу пробилась возбужденная Надька.
   - Хасьянов пропал! - с ходу выпалила она. - Вчера ночевать не пришел,
сегодня тоже не объявился! Там, в приемной, жена ревмя ревет...
   Уловивший возникшую напряженность Бобовкин вмиг оказался рядом.
   - Наш юрист пропал, - обратился к нему Воронцов. - Тщательно разбери-
тесь, подключите милицию, надо найти... У нас уже пропадали люди, и  мне
это сильно не нравится. Очень сильно не нравится!
   Настроение у Воронцова испортилось. Но в приемной поджидал  еще  один
неприятный сюрприз.
   - Иван Павлович! - почтительно  окликнул  Шамана  молодой  человек  в
спортивном костюме и внимательно оглядел Лыкова.
   - Меня прислал Баркас. Он хочет с вами переговорить и  просил  назна-
чить на завтра встречу. В каком месте вас устроит?
   Когда-то вызываемый на дуэль выбирал оружие. По сегодняшним  "поняти-
ям" ответчик имеет право определить место "стрелки".
   Лыков ничего не понял.  Обычное  деловое  обращение  к  руководителю.
Сколько их бывает за день?
   - Заходите, Виктор Семенович, я сейчас...
   Воронцов распахнул перед главой администрации обитую,  с  затейливыми
головками гвоздей, дверь кабинета. Потом повернулся к посланцу Баркаса.
   - В пять, на Левом берегу, у озера! - оскалившись, сказал он. -  Ска-
жи, что я его съем!
   - Кто такой Баркасов? - поинтересовался Лыков, когда директор зашел в
кабинет. - Я такую фамилию, по-моему, не встречал.
   - Это не  ваш  уровень!  -  беззаботно  ответил  Воронцов,  скручивая
стальную пробку "Абсолюта". - Когда-то работал у меня,  потом  ушел,  не
знаю, чего он хочет...
   Но беззаботность его была наигранной. Схватка с Баркасом сулила  неп-
риятности для обоих.
   Прозрачная жидкость до половины наполнила хрустальные стаканы.
   - За твой успех на выборах, Иван Павлович, - торжественно  провозгла-
сил Лыков.
   - Спасибо! - механически произнес Воронцов.
   До выборов следовало дожить. И он лихорадочно обдумывая, как это сде-
лать.

                                 * * *

   А юрист Хасьянов сидел за маленьким столиком в подвале дачи Байкова и
быстро писал, время от времени испуганно поглядывая  на  стоящего  рядом
Лиса. Тот брал каждый заполненный лист, читал, задавал уточняющие вопро-
сы, и адвокат продолжал писать. Иногда в  подвал  озабоченно  заглядывал
хозяин дачи, но почти сразу же исчезал.
   Лис был непривычно для самого себя респектабелен: легкие серые брюки,
голубая рубашка с короткими рукавами, мягкие туфли серой замши. В  отда-
лении на стуле висел удлиненный пиджак с  двумя  шлицами  и  красный,  с
абстрактным узором галстук. Он разделся перед тем, как приступил к убеж-
дающей части беседы с адвокатом.
   - Все! Теперь точно все!
   Хасьянов положил ручку, размял дрожащие то ли от напряжения, то ли от
страха пальцы.
   - И про судью? - грозно спросил Лис.
   Адвокат кивнул.
   - Но я-то ничего не делал! Я юрист - мне поручили, я пошел!  Что  мне
теперь будет?
   - Не станешь хвостом крутить - отделаешься легким испугом.  Посидишь,
конечно, немного - от трех до десяти дней, пока разберутся, кто за тобой
стоит. В изоляторе я тебе нормальные условия обеспечу. Не санаторий, яс-
ное дело, но зато останешься жить... Поползешь назад - сдохнешь! Ты меня
понял?!
   - Понял, понял!
   Хасьянов сжался на стуле.
   - Только мне все равно конец... Иван Павлович не простит.  А  у  него
такие головорезы...
   - Все правильно, - согласился Лис. - Поэтому ты теперь кровно заинте-
ресован, чтобы твой Иван Павлович отправился за решетку.  Или  куда  по-
дальше. А значит, должен мне помогать не по обязанности, а от всей души.
Ведь с этой минуты мы с тобой самые лучшие друзья, почти братья...
   Лис протянул руку, адвокат шарахнулся в сторону, но на этот раз зря.
   - Не бойсь, дурашка, - Лис обнял его за плечи. - Я-то и есть твой за-
щитник. А Воронцов - наоборот, злейший враг. Так?
   Вместо ответа юрист зарыдал навзрыд.
   - Успокойся, - привычно произнес новый друг, наливая в стакан  теплую
мутноватую воду.
   - Когда по твоим наводкам судью убивали, банкира расстреливали, акции
у людей отнимали, ты же не плакал?
   Давясь, Хасьянов выпил противную воду.
   - Вот и хорошо. А сейчас откровенно, без записи расскажи мне,  своему
лучшему другу, обо всем, что происходило в вашем кубле за последнее вре-
мя...

   В кабинете Хондачева музыкально промурлыкал телефон.
   - Ну и охранника ты себе подобрал! - не здороваясь, выпалил Одилян.
   - Коренев? Он не охранник. Он старший консультант службы  безопаснос-
ти, - спокойно уточнил Хондачев, не обращая внимания на возбужденный тон
члена правления.
   - Он ничуть не уступает тому бандиту, который заставил  меня  продать
акции! - возмущенно кричал невидимый собеседник.
   - Вряд ли. Уверен, что старший консультант не требовал ничего  проти-
возаконного.
   - Он заставил меня написать заявление!
   Хондачев усмехнулся. Одилян мог обратиться в милицию только под ство-
лом пистолета.
   "Интересно, как Филипп его убедил?" - подумал банкир и тут же получил
ответ на мысленный вопрос.
   - Ткнул в зубы пистолет и пообещал вышибить мозги! И он не шутил!
   - Скорей всего это была детская игрушка. Но почему тебя надо  застав-
лять? Ведь у тебя угрозами отняли акции...
   - А теперь меня вообще прихлопнут! - истерически взвизгнул Одилян.
   - Старший консультант этого не  допустит,  -  вразумительно  произнес
председатель правления. - К тому же аналогичные заявления написали  Пет-
ровский, Басилов и Трефилов...
   - Он и их заставил?!
   - Убедил. Коренев обладает даром убеждения. Я тоже письменно  расска-
зал об угрозах и вымогательстве. А сейчас письменные показания дает  тот
хорек, что приходил нас запугивать.
   Одилян помолчал.
   - Вот даже как! Ты решился на войну... Но имей в виду, я  в  этом  не
участвую! И когда меня вызовут, откажусь от того, что написал!
   - Дело твое, - голос председателя оледенел. - Но старшему консультан-
ту это не понравится.
   - Угрожаешь?
   - Нет. Но, отказавшись от заявления, ты срубишь сук под самим  собой.
Причем окончательно.
   - Что за намеки?
   - Никаких намеков, объясняю предельно прямо. Кто ты такой?
   - Как кто? Член правления "Золотого круга", и ты это знаешь!
   - А где твои акции?
   Одилян растерянно замолчал.
   - Акции утрачены. Потеряны или проданы - значения не имеет. Хотя сог-
ласись, только законченный идиот может  в  таком  положении  добровольно
продать свой пакет!
   Молчание в трубке продолжалось.
   - Значит, ты - бывший член правления! Мы созываем внеочередное собра-
ние акционеров и тебя переизбирают в связи с утратой акций. Конечно, уч-
редительный взнос ты получишь обратно. Целых двести тысяч!
   - Меня вынудили их продать, - голос Одиляна теперь звучал удрученно.
   - Тогда ты должен добиваться признания продажи недействительной!  Жа-
ловаться, возмущаться, писать заявления...
   - Но...
   - И твердо придерживаться показаний, которые дал старшему консультан-
ту!
   Наступила долгая пауза.
   - Хорошо. Извини, я немного погорячился...

                                 * * *

   На сверхконтрастном, с повышенной разрешающей способностью  и  углуб-
ленной цветностью экране метрового "Хитачи" Иван Павлович Воронцов  выг-
лядел чрезвычайно респектабельно. И говорил веско, уверенно, не  пользу-
ясь текстом. Тядом стоял Лыков, и  каждый  зрительно  понимал:  кандидат
вхож в коридоры власти, а значит, сможет выполнить  обещание  и  сделать
то, что среднему россиянину обещали десятки лет - накормить вкусно, сыт-
но и дешево.
   Сидящий напротив "Хитачи" настоящий Воронцов  совсем  не  походил  на
свое изображение. Помятый, унылый, явно чем-то удрученный. Словно размы-
тая черно-белая картинка допотопного "Темпа".
   Двухцветного Воронцова заботила предстоящая разборка. По  "понятиям",
он должен лично участвовать в ней и имел реальный шанс получить в  живот
заряд картечи из "помповика". Накануне выборов, в успехе  которых  никто
не сомневался. Спрашивается: на хер ему это надо?
   Заботили и пропажи людей. Вначале Толстяк со своими  бойцами,  теперь
юрист... Кто-то подбирается все ближе и ближе. Кто? Баркас? Воры? Валет?
На хер они ему нужны?
   Генерального директора тиходонских рынков  уже  давно  стал  тяготить
страшноватый, с ощутимым запахом крови и параши мир криминала. Душой  он
жил в другом измерении - ярком и красивом, как на экране  "Хитачи",  его
окружали первые лица города и области, руководители, почтительные подчи-
ненные. А кто такой Баркас, с которым он должен  завтра  делить  власть?
Обычный уголовник! Но неписаные законы черно-белого мира сводят  их  как
равных и предписывают умереть тому, кто менее ловок в обращении со смер-
тоносными железяками. Нет, к черту!
   Ему вообще не нужны эти грязные людишки. Не нужен  рэкет,  наркотики,
похищения, выкупы. Те отчисления, которые он получает с торгующих  почти
легально, позволяют жить безбедно, связи дают возможность пускать  капи-
тал в оборот, многократно приумножая его. Послать этих долбаных бандитов
подальше?
   Но кто защитит, когда "наедут" дагестанцы, чечены, донецкие воры,  да
мало ли кто еще? Кто поможет прибрать к рукам банк, необходимый для "от-
мывания" доходов? Кто будет держать в повиновении  тысячи  торгующих  на
рынках?
   Шаман тяжело вздохнул. Далекие друг от друга измерения бытия пронизы-
вали его самого, и отделаться от одного он, конечно, не мог,  как  не  в
состоянии был кентавр избавиться от лошадиной половины. Да если бы и су-
мел, что бы вышло? Два беспомощных обрубка...
   Криминальные возможности Шамана усиливали  должностное  и  финансовое
могущество Воронцова, а положение и связи директора рынков укрепляли ав-
торитет руководителя крупнейшей в городе группировки.
   - Давай выпьем шампанского!
   Затомившаяся Надька попыталась прервать его  размышления.  Прозрачный
халатик она расстегнула до пояса, расчесала длинные волосы, сняла сланцы
- все как он любил.
   Но стандартный набор ухищрений любовницы сейчас не произвел на Шамана
никакого впечатления.
   - Спрячь сиськи, дура! - огрызнулся он. - И позови Центуриона.
   Бобовкин сам придумал себе прозвище, но оно не пристало, и  за  глаза
его звали Мордачом.
   - Значит, так! - властно сказал Шаман, когда Бобовкин вошел в  комна-
ту. - Позвони своим бывшим коллегам и сообщи, что завтра в пять у озера,
на Левом берегу, назначена разборка Баркаса с Шаманом.  Предупреди,  что
будет много бойцов и оружия. Но наши, скажи, придут "чистыми", для бесе-
ды, а не для пальбы. На рукавах у них будут белые повязки. Пусть  их  не
трогают. А банду Баркаса зато свободно смогут упрятать за решетку.
   Бобовкин стоял как истукан. Он плохо разбирался в "понятиях" и боялся
горячих ситуаций. Надеялся заниматься только охраной без всякого  крими-
нала, не понимая, что так не бывает. Ничего, один шаг, второй... А потом
втянется!
   - Кому позвонить? В РУОП?
   - Тебе лучше знать. Чья это линия работы? Тем и звони...
   - Крылову, - решил Центурион, набирая номер. Он подозревал,  что  тут
что-то нечисто. В разборках все должно быть честно. Однако подлянок  за-
делывают немало. Устроят засаду на дороге или перемочат всех без предуп-
реждения. Но чтобы сдавать конкурентов милиции! Такого еще не бывало!
   - Александр Семенович? Это Бобовкин. Располагаю интересной информаци-
ей...
   Как раз в это время Крылов изучал  принесенные  Лисом  документы.  Он
выслушал сообщение, черкнул координаты "стрелки" на  календаре  и  вновь
погрузился в бумаги.
   - Это хорошо, - задумчиво произнес подполковник, откладывая последний
лист. - Хотя потерпевшие называют вымогателем  Хасьянова.  И  только  он
один указывает на Воронцова. А тот, естественно, от всего  отопрется.  И
кого привлекать? Юриста?
   - Давай еще подработаем, - предложил Лис.
   Начальник оперативного отдела кивнул.
   - Можно. Есть выходы на пишущую машинку, на которой печатались  угро-
зы.
   Лис встрепенулся.
   - Кто печатал?
   - Одну - Толстяк. Его  не  спросить,  он  куда-то  пропал.  Вторую  -
Надька, секретарша.
   - Я ее расспрошу... Но надо пока возбудить уголовное дело  по  факту.
Начать их дергать, разворошить осиное гнездо! Тогда и разработку  прово-
дить легче, много нового выплывет.
   - В общем, да, - без энтузиазма сказал Крылов.
   - А чего ты такой вялый?
   - Воронцов вот-вот станет депутатом. И Нырков не хочет  лезть  в  это
дело, - откровенно объяснил подполковник. - Говорит, шуму много, а толку
никакого.
   - Вот как! - Лис зло усмехнулся.
   - Скорей всего так и получится. Твоего юриста засудят,  еще  какую-то
мелочовку. Шаман все равно выкрутится. Он, видно,  курс  меняет:  только
что сдал мне группировку Баркаса.
   - А ну, расскажи подробней! - оживился Лис.
   Крылов пересказал сообщение Бобовкина. Коренев задумался.
   Начальник оперативного отдела потянулся к телефону внутренней  связи,
но наткнулся на жесткую ладонь.
   - Сообщу Ныркову, подготовим СОБР, - пояснил он, отводя руку Лиса.
   - Не надо, - ладонь легла на аппарат.
   - Почему? - Крылов не понимал бывшего сослуживца.
   - Если их никак прищучить нельзя, то хоть  помогать  не  надо!  Пусть
вцепятся друг другу в глотки, городу это только на пользу!
   Начальник оперативного отдела возражал, но как-то неуверенно и в кон-
це концов согласился с предложением Лиса. Наверное потому, что с  самого
начала хотел согласиться.
   Выйдя из здания РУОП, Коренев направился к небольшой улочке, на кото-
рой жил Леший. Если тот не изменил своих привычек, то скоро  выйдет  вы-
пить вечернюю кружку пива. А в его возрасте привычек не меняют.  Поэтому
Лис неторопливо прогуливался от трамвайной остановки до аптеки и  обрат-
но. Идущий человек привлекает меньше внимания, чем ожидающий кого-то.
   В начале шестого Леший выскочил из  подворотни,  огляделся  и  быстро
направился к пивной. Когда он поравнялся с Лисом, тот негромко сказал:
   - Здорово, Петруччо! А зря ты форму пошить не хочешь!
   Леший вертанулся вокруг оси как ужаленный,  но  увидел  только  спину
своего куратора. Подчиняясь правилам конспирации, он перешел на противо-
положный тротуар и медленно двинулся следом, часто заглядывая в  витрины
и поправляя шнурки видавших виды туфель. Так они добрались до одного  из
обычных мест контактов - захламленного безлюдного скверика, примыкающего
к стадиону и кладбищу. В случае необходимости уйти можно  было  в  любую
сторону.
   - Здорово, дружище! - преувеличенно радостно офицер обнял агента.
   - Вышли все-таки, - тихо пробубнил Леший и отвернулся.
   - Чего ты?! - удивился Коренев. - Радоваться надо!
   - Так я от радости...
   Бывалый карманный вор вытер повлажневшие глаза.
   - Ваша дамочка говорила, что скоро выпустят, да я не особо верил... А
дамочка хорошая...
   - Ладно! - резковато перебил Лис. - Как тут жизнь без меня проходила?
Какие новости?
   - И-и-и, много всего, - махнул рукой агент. - Крест вернулся. С Отцом
они не поладили. Крест городской сходняк собирает, зимой  общий  грозят-
ся... А главное...
   Леший огляделся, придвинулся вплотную и зашептал в самое ухо:
   - К отцу москвичи наезжали. Метла и еще кто-то... Он обещал им Креста
отдать.
   - Да? А чьими руками?..
   - Пришлют человека, Отец его наведет и потом "отмазывать" станет.
   - Хорошо, молодец Петр Батькович!  -  похвалил  Лис.  Агент  довольно
улыбнулся.
   - Теперь давай дальше. Подробно, обстоятельно, по порядку...
   Больше часа Коренев впитывал выдаваемую Лешим информацию. Как  всегда
ничего не записывая, полностью полагаясь на память. В  столь  щекотливых
делах попавшая кому не надо запись могла стоить  жизни  информатору  или
куратору. А могла - обоим.
   Хондачев, несмотря на позднее время, ожидал его в банке.
   - Байков напуган, - вместо приветствия начал он. - Говорит, с тобой и
он может влететь. Очень здорово ты на юриста насел! И компаньоны мои  на
грубость жаловались.
   Председатель правления прощупывал старшего консультанта острым взгля-
дом. Тот оставался совершенно спокойным.
   - А что вы обо всем этом думаете?
   - Лаской с ними не больше справишься.
   - Точно.
   - И хотя срок ультиматума истек, меня никто не трогает.
   - Ваш хорек сидит в камере, а у Шамана сейчас большой переполох,  ему
не до вас.
   - Такое положение надо закрепить. Кстати, Байков сказал, что  титано-
вые пластины в дверцах ничего не дадут: автомат их пробивает...
   - Мы поставили их под углом. Стреляют всегда спереди,  и  пули  будут
рикошетировать в сторону. Если Байков хочет, я с ним  поспорю.  Поставим
"волгу", я сяду внутрь -  пусть  полоснет  очередью...  Конечно,  ставка
должна быть серьезной.
   - Он не очень любит рисковать, - чуть заметно улыбнулся банкир.
   - Тогда надо менять работу.
   Лис встал.
   - Завтра к обеду мне понадобится нарезной карабин с оптикой и  четыре
патрона. Будет лучше, если он незарегистрированный.
   - Криминал? - повел бровью банкир.
   - Самый минимальный. Но, может, удастся решить вашу проблему.
   Выйдя из банка, Лис сел в выделенную ему красную "девятку" и  объехал
несколько злачных мест. Заглянул в "Якорь", к Вартаняну, тот  обрадовал-
ся, плеснул в стаканчики "Мартини" со льдом, выпили за  возвращение.  Но
потом отвел взгляд в сторону:
   - Пока ты сидел, время хило... Без "крыши" нельзя, а тут подошли  ре-
бята... Извини, конечно, но жизнь есть жизнь...
   - Я не за этим, - отмахнулся Лис. - Томка Федотова у тебя бывает?
   - Редко. Она козырной стала. В "Сапфире" отирается.
   - Ну ладно...
   Акоп проводил до двери, приглашал заходить и обещал всегда бесплатную
выпивку.
   В "Спасательном круге" Эдик уже не работал, новый бармен неузнавающим
взглядом уставился на приход начальника УР, а сбоку,  заподозрив  нелад-
ное, появился крепкий, приблатненного вида паренек.
   - Кого ищем? - покровительственно спросил он.
   Коренев усмехнулся. На не отягощенным разумом лице промелькнула  тень
понимания.
   - У нас полный порядок, - буркнул паренек и снова отступил в тень.
   Лис выпил еще один "Мартини", на этот раз за свой счет, огляделся, но
никого из знакомых не увидел.
   У "Сапфира" он появился как раз в тот момент, когда  Тамара  Федотова
вышла из стеклянных дверей и опустилась на мраморную облицовку  фонтана.
Она была пьяна и, похоже, кого-то ждала.
   Лис несколько раз мигнул фарами. Девушка тяжело встала и, чуть  поша-
тываясь, направилась к машине. Он распахнул дверцу.
   - Приветик! - Она привычно плюхнулась на переднее сиденье. - Куда по-
едем? Только без глупостей!
   - Как можно, Тамара!
   - Ой, кто это?
   Девица пристально всматривалась в сидящего за рулем  человека,  и  на
лице медленно проступало узнавание.
   - Майор мой вернулся! - Она всплеснула руками  и  бросилась  Лису  на
шею. Он отстранился. Еще не хватало на пиджаке и рубашке помады,  грима,
теней, туши, пудры и других компонентов, составляющих лицо ночной Краса-
вицы.
   - Ты за меня заступился, закопал эту гадину! Иначе я бы  уже  сгнила,
как Галка... Все решили, что промежду нами любовь. И отскочили,  боялись
трогать, даже бабки не доили... Они же, падлы,  усираются,  когда  запах
смерти учуют!
   Лис тронул машину с места. Федотова Откинулась  на  спинку,  запустив
руку под сиденье, нащупала рычаг и увеличила угол наклона. Достала сига-
реты, нажала кнопку прикуривателя, когда он выскочил, раскалившись, при-
вычно зажгла сигарету.
   - Музычки нет? - тонкие пальцы скользнули по панели, где обычно стоит
магнитофон. - Жаль...
   Она не спрашивала, куда ее везут, да, похоже, это ее и не интересова-
ло. Автомобильные маршруты были привычны и заканчивались одним и тем же.
Хотя сейчас цель у Лиса совершенно иная.
   "Девятка" выскочила на набережную и замерла у ведущих к  воде  ступе-
ней.
   - Кто сейчас в "Сапфире" погоду делает?  -  спросил  Лис.  -  Слыхал,
кое-что изменилось...
   - Я в эти дела не лезу, - Федотова совсем опустила спинку  сиденья  и
сейчас лежала на спине. Юбка задралась, открывая крепкие, с широкими щи-
колотками ноги. Лису не понравилось, что она поставила туфли на  обивку,
но он ничего не сказал.
   - Делятся, скандалят... Баркас от Шамана ушел. У воров тоже каша  за-
варивается. Ездила недавно с одним, он рассказывал... А вот эти,  ты  их
небось и не знаешь, Амбал, Валек, Ржавый - совсем оборзели! Ржавого уби-
ли, Вальку легкие продырявили, лучше бы Амбала, сволочь, завалили!
   - А чего он тебе?
   Федотова молча задрала юбку до пояса, ловко спустила трусы.
   - Эй, ты чего!
   - Смотри! - Она ткнула пальцем в бритый лобок, провела по  внутренней
поверхности бедер.
   - Сигаретой жгет, падла! И у самого аж пена на губах  -  кайф  ловит!
Прижег - и залез!
   На белом теле чернели следы ожогов.
   - Оденься!
   - Да знаю! - Она привела одежду в относительный порядок.  -  Конечно,
смотреть противно! Я почти и не работаю, только в рот...
   А каждый хочет туда залезть, я не даю, а они думают - больная... Слух
пошел - уже и не подходят, шарахаются. Вот ведь гнида!
   Коренев вспомнил Веретено, Ржавого и Рынду. Главарем их команды и был
Амбал.
   - А чем он вообще занимается?
   - Мочит всех подряд, вот чем! То двоих, то троих, одного аж в больни-
це добил... А недавно крупного авторитета завалил и троих  с  ним.  Весь
город на ушах стоит...
   - Откуда знаешь-то?
   - Да он сам рассказывает! Как затащит к себе, так и запугивает!
   - Может, гонит?
   - Нет, все в цвет...
   - А ты кому-нибудь эти разговоры пересказывала?
   - Что мне, жить надоело?" Вон в воскресенье молодая баба в  "Аксинье"
в ванне утонула. Красивая! Она с кавказцами Тасовалась  да  с  ка-ким-то
военным. Важная шишка, из Москвы. Раз ушел от нее - попал под машину!  А
она девчонкам сказала по пьянке: "Его убили..." Два дня прошло -  и  она
утопла! Не надо болтать!
   - Чего только в жизни не бывает! - вежливо удивился Лис.  -  А  каким
девчонкам она рассказывала?
   Федотова потянулась и положила ноги на панель.
   - Мент остается ментом. Я тех девчонок не знаю и влазить в  говно  не
хочу. Давай лучше потрахаемся. Для тебя - бесплатно.
   Женская рука умело скользнула Лису в штаны. Он перехватил ее.  Насту-
пила пауза. Воспитанная многими годами оперативной работы  щепетильность
курирующего офицера, обязывающая соблюдать  дистанцию  с  информаторами,
боролась с естественным инстинктом мужика, свыше шести месяцев лишенного
женского общества. Неизвестно, какое  бы  из  чувств  победило,  но  Лис
вспомнил изуродованную струпьями ожогов кожу и выдернул руку обратно.
   - Настоящий мент различает работу и развлечения. Куда тебя отвезти?
   - К "Сапфиру", куда же еще... Сегодня этот ублюдок вроде не  появлял-
ся. Послушай... - Федотова на миг протрезвела и  внимательно  посмотрела
на своего спутника. - Ты можешь еще раз мне помочь? Я заплачу!
   - То есть?
   - Убери Амбала! Как того... У меня есть три тысячи баксов -  все  от-
дам!
   Лис присвистнул.
   - За кого ты меня держишь? Я что - киллер?
   - Но того-то закопал!
   - Нет, милая! Я - антикиллер! И если дам укорот твоему Амбалу, то  не
за деньги.
   На следующий день с утра педантичный Лис позвонил в Управление ФСК.
   - Пырьев слушает! - отозвался энергичный голос.
   - Здорово, Иван. Коренев.
   В трубке помолчали.
   - Я вернулся. Дело сфальсифицировано, наконец разобрались.
   - Да? - Тон был недоверчивым. Подполковник помнил,  какое  заключение
по пленке дала первая экспертиза.
   - Да. Но сейчас речь не обо мне. Бсть информация,  возможно,  она  по
вашей части.
   - Да? - На этот раз контрразведчик заинтересовался. Он  знал  возмож-
ности Лиса по добыванию информации.
   - В воскресенье в "Аксинье" утонула в ванне девчонка.
   - Так...
   - Она путалась с важным военным из Москвы.
   - Так...
   - Он ушел от нее и попал под машину...
   - Так... - Каждое "так" звучало все разочарованнее.
   - А она болтала, что его убили.
   На этот раз никакой реакции собеседника не последовало.
   - И через два дня сама утонула. Кроме военного, у  нее  был  какой-то
кавказец.
   Пырьев молчал.
   - Все, - подытожил Лис.
   - При чем здесь мы? Это дело милиции, - вяло отозвался подполковник.
   - Я пока работаю не в милиции. Но спускать оперативные данные в кана-
лизацию не люблю. Хочешь - проверяй, используй, закручивай. Не хочешь  -
забудь. Дело твое!
   - Спасибо за содействие ФСК, - казенным голосом сказал Пырьев. - Все-
го доброго.
   "Какой-то он напряженный", - подумал Лис. Он сделал  то,  что  считал
необходимым, и сейчас переключался на предстоящую задачу.
   Подполковник Пырьев был напряжен потому, что в условиях отработки ме-
роприятий, связанных с планом "Зэт", телефонные  переговоры  сотрудников
выборочно прослушивались сектором внутренней безопасности по скользящему
графику. Контакты со вчерашним осужденным вряд ли могли украсить послуж-
ной список, а неиспользование поступившей информации свидетельствовало о
снижении бдительности, что тоже не способствует карьере контрразведчика.
Звонок Коренева принес одни хлопоты. Тяжело вздохнув, подполковник  при-
нялся писать рапорт.
   Через час генерал Лизутин начертал на рапорте  косую  резолюцию:  "Т.
Карнаухов! Не идет ли речь о смерти майора Малинкина? Совместно с предс-
тавителем ГУО проверьте этот факт и доложите результаты".

                                 * * *

   От случайностей не застрахован никто. Случайности позволяли  раскрыть
самое хитроумное преступление, они же проваливали всесторонне  продуман-
ные операции уголовного розыска. Нелепые смерти очень часто есть  прояв-
ление неблагоприятных случайностей.
   Подполковник Крылов все это хорошо знал. После ухода Коренева он  до-
ложил материалы Ныркову, и тот без особого энтузиазма передал их  следо-
вателю. Крылов дождался, пока Хасьянова отправят в камеру, дал несколько
указаний подчиненным и отправился домой.
   Он чувствовал усталость и, что хуже всего, угнетенность. Криминальная
жизнь в Тиходонске развивалась сама по себе, деятельность  подразделений
милиции, в том числе и Управления по борьбе  с  организованной  преступ-
ностью - сама по себе. Процессы шли параллельно и практически не пересе-
кались.
   Даже самый добросовестный опер выполнял повседневную работу, понимая,
что практического результата не наступит. Ну накопят толстую папку  опе-
ративной информации, ну возьмут  с  поличным  двух-трех  быков...  Потом
вступает в действие отлаженная машина разрушения дела: судья освобождает
задержанных под залог или подписку о невыезде, свидетели  и  потерпевшие
отказываются от показаний, следствие приостанавливается либо прекращает-
ся вовсе. Иногда какую-то "шестерку" все же отдают под суд.  Но  издева-
тельски мягкий приговор выглядит насмешкой над рывшими землю оперативни-
ками.
   Эта новая система уже стала привычной, желающих бороться с ней, подс-
тавлять грудь под ножи и пули становится все меньше, тем более что и но-
жи, и пули, и гранаты в окно не заставляют себя  ждать.  Убийство  мента
уже никого не удивляет, коллеги  не  объявляют,  как  когда-то,  кровную
месть всему преступному миру, не отбивают почки убийце и не подводят под
"вышку". Нынче менты, как и все граждане, - каждый сам по себе.
   Рыба воняет с головы. Если тем, наверху, ничего не нужно, то и  внизу
настроения соответствующие. Что руководителей  Системы  беспокоит?  Один
приказ грознее другого спускается:  происходят  потери  оружия,  усилить
контроль, принять меры к недопущению! А сколько приказов о недопустимос-
ти потерь личного состава издано? За двадцать пять лет службы Крылов  ни
одного не припомнит! Выходит, железяки, которые сотнями тысяч по  стране
гуляют, важнее жизни сотрудника!
   Вот начальники на местах и "усиливают контроль": запрещают постоянное
ношение - и баста! Мало ли что по закону положено - если пистолет  лежит
в оружейке, то его точно не потеряют. И не применят лишний раз, не будет
прокуратура копать да уголовным делом грозить. Значит,  начальнику  спо-
койней.
   Вот и Нырков распорядился оружие посдавать. "На операции - берите,  а
просто так - незачем". У бандитов такого приказа нет, каждый второй -  с
пушкой, а то и с автоматом или гранатой.
   Сотрудники, понятно, свои выводы сделали. Умирать никому неохота, за-
чем встревать в горячие ситуации? И не встревают. Отвернутся и мимо про-
ходят. Раз прошел, два... И все - нет офицера милиции. Есть чиновник - в
погонах, но без рефлекса пресечь преступление.
   А если начальник боится своим людям оружие выдать, то как  он  сможет
острые решения принимать? Коренев отличный материал собрал, но  кто  его
раскрутит? Воронцов мало что без пяти минут депутат. Все знают: зять Лы-
кова у него директор Северного рынка. Казалось бы: при чем зять, при чем
глава администрации, если сам Воронцов - матерый преступник по  прозвищу
Шаман?
   Когда-то можно было его законопатить: партию подключить, Москву, при-
ехала бы бригада, так раскрутила, что и Лыков костей бы не собрал  -  за
одни только компрометирующие связи... Сейчас каждому ясно - дело дохлое.
Не будет Нырков за него биться, да и никто не будет. Толку нет,  а  себе
дороже! Вот Лис им, гадам, закрутит подлянку на Левом берегу! Может, так
оно и правильней!
   Надоело! Может, действительно подать рапорт? Коренев  к  себе  зовет,
должность начальника охраны обещает, вместо Байкова, тот ни рыба ни  мя-
со... Зарплата вдвое выше плюс пенсия. А задачи куда конкретней...
   Погруженный в тягостные размышления, Крылов подходил к  своему  дому.
Вдруг из проулка раздался отчаянный женский крик.
   - Помогите! Люди, на помощь!
   - Садись, сука! Кто тебе поможет, кому ты нужна!
   Раздалась грубая брань, хлестнул звук удара.
   "Как не везет!" - подумал подполковник и, двинулся на шум, отработан-
но бросив руку под пиджак, к левому бедру. Но привычной  тяжести  кобуры
на поясе не было.
   "Сволочи! Уйду на пенсию!"
   Он заглянул в проулок. Здоровенный лоб в спортивном костюме  за  руку
тащил молодую, приличного вида девушку к "мерседесу-100" с хищно распах-
нутой дверцей. Затемненные стекла не давали рассмотреть, сколько человек
в салоне. Но в проем двери нетерпеливо тянулась  чья-то  рука,  да  один
должен быть за рулем...
   И чего он не прошел пятью минутами раньше? Сейчас зашел бы в квартиру
и не видел всего этого.
   - Помогите! Мужчина, помогите!
   Крылов пытался зацепиться за что-то,  оправдывающее  невмешательство.
Может, это одна компания? Иногда шалавы по пьянке поднимают хипеж, а по-
том царапают физиономию пришедшему на помощь "спасителю". Но сейчас  си-
туация явно другая. Парень уже подтащил будущую жертву к машине.  Он  не
обращал на Крылова внимания, не принимал его в расчет и никого не  боял-
ся. Он был здесь хозяином. А подполковник милиции  с  двадцатипятилетним
стажем оперативной работы мандражировал и искал причину,  чтобы  ему  не
мешать! Да, мир перевернулся.
   Крылов сделал шаг вперед, другой... Оставался шанс, что эти псы побо-
ятся связываться с сотрудником милиции,  но  вероятность  такого  исхода
представлялась ничтожной. Правда, кто-то может его узнать, тогда пятьде-
сят на пятьдесят!
   - Помогите!
   Еще рывок, ожидающая рука дотянулась до девчонки. Через  пару  секунд
"мерседес" уедет. Ее могут обработать прямо в машине и выбросить где-ни-
будь на окраине, могут завезти на кладбище,  стройку,  пустырь  и  потом
убить, чтобы не оставлять свидетеля.
   - Стоять, милиция!
   Крылов бросился вперед. В данной ситуации такой окрик, не подкреплен-
ный тяжестью готового к бою "макара", мало чего стоил. Система вынуждала
его становиться героем. Возможно, посмертно. Когда-то  Крылову  приходи-
лось драться одному против троих. Но тогда ему было двадцать восемь, еще
не выскакивала из сустава выбитая правая кисть, а у противника не  могло
быть никакого оружия, кроме ножей. Да и окрик "милиция!" деморализовывал
правонарушителей.
   - Милиция, я сказал! Отпустите ее!
   Хищная рука быстро спряталась в затемненном  салоне.  Но  "спортсмен"
локтевым сгибом зажал девушке горло, и стало ясно, что отпускать ее ник-
то не собирается.
   - Уебывай, пока цел! - с холодной угрозой процедил  он.  Литой  торс,
могучая шея, чугунная челюсть. Нечеловеческие глаза, смотрящие на Крыло-
ва как на пустое место. Или на покойника.
   "В глаза!" - опер напряг чуть согнутые указательный и средний палец и
сделал последний шаг.
   "Бах! Бах!"
   Из темного салона сверкнули вспышки, сильно ударило в плечо  и  левую
часть груди.
   "Не может быть, не может быть..." - билась отчаянная  мысль,  но  ас-
фальт встал на дыбы и больно ударил в лицо, не дав додумать.
   - Садись, сука, а то и тебя пришьем!
   "Спортсмен" легко запихнул переставшую сопротивляться девушку в остро
пахнущий порохом салон. Захлопнулась дверца.
   "Номер, номер!" - подсказывал спинной мозг, и Крылов оторвал разбитое
лицо от тротуара. Задние фонари "мерседеса" неторопливо удалялись.
   "22-37 ТД" - буквы и цифры намертво врезались в гаснущую память.

   Этим же вечером произошла еще одна случайность. Патруль  милиции  об-
щественной безопасности преследовал бомжа,  укравшего  палку  колбасы  с
лотка на набережной. Деваться было некуда, и бомж прыгнул в воду.  Когда
сержанты перевесились через чугунное ограждение, то увидели, как беглец,
подтянувшись на руках, скрылся в жерле канализационной трубы.
   Один из патрульных на ремне товарища спустился к трубе, начал пресле-
дование и догнал вора. О случившемся милиционеры, как и положено,  напи-
сали подробные рапорты.
   Начальник райотдела подчеркнул слова о попытке убежать через  коллек-
тор и наложил резолюцию своему заму: "Использовать при внесении информа-
ции по профилактической работе".
   Так, наряду с предложениями о сносе создающих криминогенную  ситуацию
развалин, выделении помещения под инспекцию по делам несовершеннолетних,
финансировании программы "Забота", отпуске средств из  местного  бюджета
на патрульно-постовую службу, в исходящий из РОВД документ включили бес-
хитростный и не требующий существенных расходов пункт: "Закрыть решеткой
выход канализационного коллектора в стенке набережной на уровне  четвер-
того причала".
   Именно этот пункт подчеркнул глава  районной  администрации,  наложив
теми же чернилами резолюцию: "Исполнить".
   О безопасности Президента при этом никто не думал.

   Благодаря случайности избежал неминуемой гибели Рында.
   - Забирай вещи, переезжаем, - сказал Баркас. Он  регулярно  перевозил
разыскиваемого милицией бойца с места на место, так  что  ничего  удиви-
тельно в предложении не было. Но, укладывая сумку с  вещами  в  багажник
новенького "БМВ" Баркаса, Рында заметил большой мешок с  завернутым  бу-
лыжником. Такие штуки применялись при ликвидациях, чтобы спрятать  концы
в воду. Тоже дело обычное. Готовясь к ликвидации, Баркас прятал оружие в
специальные петли под водительским сиденьем. Когда необходимости не  бы-
ло, он ходил "пустым" - менты наводили большой шмон, и шеф старался  зря
не рисковать.
   Первым прыгнув в салон, Рында быстро сунул руку под сиденье,  нащупав
гладкую деревянную ручку кинжала. Значит, ликвидация планируется в  бли-
жайшее время. Но почему он об этом ничего не знает? Странно...
   - Поживешь за городом на даче, - небрежно сказал Баркас,  трогаясь  с
места.
   Еще одна странность! На дачах посторонний человек сразу  бросается  в
глаза да и ОМОН регулярно шерстит садовые участки.
   - А дел никаких не намечается? - спросил Рында будто между прочим.
   Баркас качнул головой.
   - Какие дела! Знаешь, что в городе творится? Пересидеть надо...
   Рында все понял.
   - Останови, живот болит.
   - Потерпи немного, скоро доедем...
   Действительно" через пару километров начинался безлюдный участок  до-
роги, прижимающийся к высокому, густо заросшему кустарником берегу.
   - Понос у меня. Жалко, если новую тачку обхезаю.
   Выругавшись, Баркас нажал тормоз и быстро осмотрелся. На обочине сто-
яла голубая фура "Дальавтотранса". Дальнобойщики обедали.
   - Я сейчас.
   Рында скрылся за кустами, пригнулся и на четвереньках побежал к роще.
Затерявшись между деревьев, он выпрямился и рванул в сторону от  дороги.
Петляя, как заяц, и обходя трассу, он два часа добирался  до  города.  И
остановился в раздумье. Идти ему было некуда.

                             Глава восьмая
                           УБИТЬ ПРЕЗИДЕНТА

                                          Ты  можешь  быть  Могуществен,
                                       как  сам  Господь  Бог,  но стоит
                                       найтись  кому-то,  у  кого хватит
                                       смелости     продырявить     тебе
                                       голову, и  ты отправишься  на тот
                                       свет, как и все прочие смертные.

                                       Аноним.  Мафия  изнутри (исповедь
                                       мафиози).

   Группа "Ад" Главного управления охраны прибыла в  Тиходонск  вечером.
Следовавший литерным рейсом транспортный борт, закончив  рулежку,  выка-
тился на отдаленную тупиковую  полосу,  предназначенную  для  проведения
операции "Набат", отправки и приема специальных грузов и других меропри-
ятий, не предназначенных для посторонних глаз.
   Турбины смолкли, наступила степная тишина, только  издали  доносилось
гудение прогреваемых двигателей. Распахнулся люк,  крутая  металлическая
лестница уткнулась в бетон, на верхней ступеньке появился человек в  ак-
куратном гражданском костюме, при галстуке и в черных очках.
   Он привычно осмотрелся по сторонам, вдохнул пряный аромат  высушенной
солнцем травы и остановился взглядом на железобетонном капонире, к кото-
рому, как он хорошо знал, ведет скрытый ход сообщения. Сверху на бетоне,
широко расставив ноги, стоял плотный большеголовый мужчина, тоже в  кос-
тюме, галстуке и темных очках. Оба вскинули  руки  над  головой  в  при-
ветствии, обозначающем одновременно,  что  никаких  осложняющих  обстоя-
тельств ни у одной из сторон нет. Если бы кто-то из  них  находился  под
прицелом террористов, приветствие выглядело бы по-другому.
   - Разгрузка! - бросил прибывший в черный проем люка и мгновенно  ока-
зался внизу. Фиников поспешил навстречу.
   - Как обстановка? Как Папа?
   - Ничего. Несколько дней посидит на даче, чтобы не было "раздвоения".
   "Раздвоение" означало, что Президент и двойник одновременно  фиксиру-
ются в разных местах. Это было бы серьезным  промахом  охраны.  Когда-то
покойный Леонид Ильич путешествовал по стране, газеты подробно  освещали
маршрут, первые полосы пестрели фотографиями: престарелый генсек выходит
из салона-вагона и очередной местный вождь, льстиво улыбаясь, ведет  его
под руку вдоль сонма руководителей рангом поменьше. Особо отличался веч-
ный и в те времена Гейдар Алиев: всенародное ликование встретило дорого-
го гостя в Баку, три дня длились празднества и встречи с жителями и  ак-
тивом республики, газеты фиксировали каждый миг на гостеприимной  земле.
Одновременно те же газеты публиковали указы  с  подписью  "Л.  Брежнев",
местопребыванием "Москва, Кремль" и датой... посещения  столицы  "широко
шагающего" Азербайджана. Впрочем, в, те времена не было охотников  обра-
щать внимание на подобные казусы.
   Специальная полоса ожила: из  чрева  транспортника  посыпались  бойцы
группы активных действий - половина в грозном камуфляже,  половина  -  в
стандартных цивильных костюмах.
   В хвостовой части самолета откинулась аппарель и на бетон съехали два
набитых оружием, техникой и другим снаряжением микроавтобуса и три  бро-
нированных легковых автомобиля. Группа "Ад" была полностью оснащена  для
автономной работы.
   - А что здесь? - в свою очередь, спросил командир группы.
   Фиников зачем-то оглянулся.
   - Вы прибыли вовремя. Я тут никому не доверяю. Очень  уж  странные  у
них происходят вещи...
   При проверке информации, изложенной в  рапорте  Пырьева,  странностей
действительно обнаружилось немало. Фиников вернулся к гибели  Малинкина,
когда он изучил акт судмедэкспертизы, то оказалось,  что  смерть  майора
наступила в результате скручивающего перелома шейных позвонков. Тогда он
и Пырьев поехали к эксперту.
   - Разве такие травмы характерны для наезда автомобилем?
   - Конечно, нет, - отозвался толстяк с  крупным  острым  носом  и  ма-
ленькими, глубоко посаженными рачьими глазками.
   - При наезде обязателен перелом ног на уровне бампера, разрывы  внут-
ренних органов и черепно-мозговая травма.
   - Почему же...
   - Не знаю! - Рачьи глазки ушли в глазницы.  -  Я  не  следователь,  я
констатирую факт. А он делает выводы.
   Следователь группы, специализирующейся на дорожнотранспортных  проис-
шествиях, оказался миловидной женщиной,  немногим  старше  тридцати,  со
стажем, достаточным для полной утраты любознательности и выработки  "фи-
лософии" самого простого объяснения.
   - Дело простое, усложнять его не надо, - улыбаясь, объяснила  она.  -
Два свидетеля видели, как человека сбила машина. Что еще требуется? Экс-
перт определил перелом шейных позвонков. Все ясно!
   - Но механизм причинения смерти не характерен для аварии! -  возразил
Фиников.
   Женщина поскучнела и перестала улыбаться.
   - Когда наезжает автомобиль, может сломаться что угодно: шея,  грудь,
ноги... Я ведь не врач. Свидетели дали показания, эксперт -  заключение,
наши розыскники ищут машину. Следствие приостановлено. А что мне делать?
Играть в Шерлока Холмса? Некогда - у меня сорок дел в производстве!
   - И все расследуются точно так же! - не выдержал Пырьев.
   - Если можете лучше - забирайте и расследуйте! - раздраженно  бросила
следовательша.
   Фиников подумал, что три-четыре года назад капитан милиции не  посмел
бы так разговаривать с подполковником госбезопасности.
   Столь же равнодушным оказался и следователь прокуратуры.
   - Таисия Попцова, смерть от утопления в  воде,  состояние  опьянения,
телесных повреждений нет, - процитировал он заключение судмедэксперта. -
Вывод: несчастный случай. Я отказал в возбуждении уголовного дела.
   "Парень совсем молодой, а уже все ему до... дверца", - подумал  Фини-
ков.
   - Кто к ней ходил, какие отношения...
   - Мне это не надо, - перебил следователь. - Криминала нет,  расследо-
вать нечего. А у меня, между прочим, восемь дел!
   - Что же, спасибо! - сдерживаясь, Фиников попрощался.
   - Придется самим отрабатывать все пробелы, - сказал он Пырьеву, когда
они вышли из прокуратуры.
   Инициатор рапорта чертыхнулся про себя. Ну и  задал  ему  Лис  работы
своим неожиданным звонком! Но нюх у него отменный: здесь явно что-то не-
чисто!
   - Поедем в "Аксинью", - со вздохом предложил подполковник.  -  Может,
что-нибудь и зацепим...
   Прибыв в гостиницу, они показали дежурной по этажу и горничной фотог-
рафии Малинкина.
   - Точно, этот и ходил, - в один голос подтвердили женщины. - И кавка-
зец ходил. Вроде как в разные смены...
   Фиников извлек Несколько фотографий из своей папки.
   - Не тот, нет, не этот... Вот он! - указала дежурная.
   - Да, точно, - согласилась горничная. - Вот бабы! Один уходит, другой
приходит...
   Фиников отложил снимок Гарегина Петросова.  Его  подозрения  начинали
обретать почву.
   - Не хотят работать, - выругался Пырьев. - Ни милиция, ни  прокурату-
ра... А у нас следствие отобрали,  кадровый  костяк  разбомбили!  Сейчас
обещают вернуть следственные отделы, да люди-то уже  поуходили!  Кто  на
пенсию, кто в частный сыск, кто - куда-то еще. Может, это нарочно  дела-
ют?
   - Кто  делает?  -  строго  спросил  представитель  Главка  охраны,  и
контрразведчик стушевался.
   - Да это я так... Пойдем швейцару фотки покажем.
   Краснолицый дородный отставник МВД  в  зеленой  ливрее  Петросова  не
опознал.
   - Их тут много сшивается, и все на одно лицо. А этого знаю, видел...
   Толстый морщинистый палец ткнул в лицо Малинкина.
   - Его человек увел...
   - Что за человек?! - одновременно спросили Фиников и Пырьев.
   - Человек... Солидный, с выправкой! Должно - военный. Точно, военный!
Он же сказал: "Вас вызывает полковник..." Как  там  его...  Клевцов  или
Концов, или...
   - Может, Гревцов? - напряженно спросил Фиников.
   - Точно! Гревцов! - обрадовался швейцар. - И  пошли  куда-то...  Меня
как раз ужинать позвали, так я дальше не видел.
   Смерти Малинкина и Попцовой явно сплетались в  один  клубок.  Фиников
решил присмотреться к очевидцам гибели майора. Их адреса он  выписал  из
дела раньше. Граждане Попов и Котов приехали в  командировку  из  Перми,
жили в гостинице "Тиходонск".
   Рассказав командиру "Ада" о результатах  собственного  расследования,
Фиников подчеркнул:
   - Я не стал задействовать местных, Никого. Сейчас сделаем две вещи: я
передам по твоей связи запрос в Центр - пусть проверят их по Перми. А ты
выдели людей, пусть пару дней походят за ними.
   Командир кивнул.
   - Поднимись на борт, отбей шифровку, а потом  примем  под  наблюдение
твоих фигурантов.
   Фиников улыбнулся.
   - Вначале разместимся и пообедаем.
   - Можно и так.
   Командир улыбнулся в ответ.

                                 * * *

   Похоронный кортеж растянулся на три  квартала.  Все  происходило  как
обычно: несколько сотен автомобилей, в большинстве иномарок,  перекрытое
движение, рев клаксонов.
   Крест поначалу втянул голову в плечи.
   - Разве ж можно в наглую ментов дразнить!
   - Все привыкли, - успокоил Хромой. - Уже давно так делаем.
   Их "волга" пристроилась в середине процессии. Кроме Хромого, никто из
людей Черномора к Кресту не подошел: внезапная гибель  Короля  послужила
для многих предостережением.
   - Они же срисуют всех!
   - Конечно. Пусть лишний раз рисуют. Нас и так все знают - и уголовка,
и руоповцы.
   - И что?
   - Да ничего. Что они могут сделать?
   Крест даже закашлялся.
   - В былые времена налетели б, раздраконили палками да в камеры  поки-
дали...
   - Нет, - усмехнулся Хромой. - Сейчас ведь демократия.
   Крест озадаченно молчал. Он никак не мог привыкнуть  к  изменившемуся
миру, так как не верил, что происходящее может продолжаться  долго.  Сам
Крест строго исповедовал криминальные "законы" не из-за  слепой  веры  в
воровскую "идею". Ему так было проще удерживаться на  вершине  зоновской
иерархии. Но увиденное на воле поражало: здесь не действовали никакие  -
ни воровские, ни государственные законы!
   Как могли никому не известные "бакланы" вот так запросто взять и  за-
валить Короля? Как могли сейчас несколько сот воров парализовать  движе-
ние в центре крупного города?
   - Узнали, кто это сделал?
   - Узнать-то узнают, - нехотя ответил Хромой. - Да что толку? С  этими
отморозками связываться никто не захочет. Близких друзей или родственни-
ков у Короля нет, а братве нет смысла затевать бойню. Заставят заплатить
семье, тем и кончится.
   - Совсем с катушек съехали! - Крест брызнул слюной. - Вот сходняк со-
беру - разберемся! В городе хозяин должен быть, он за порядок  отвечает.
И если не может - с него и спрос!
   В голове колонны в новом "мерседесе-600" ехали Черномор с  Севером  и
Гангреной.
   - Калинка и Плойка с ними ушли и сгинули. А у тех появились тэтэшники
с задержкой перезарядки, - сипло докладывал Гангрена. - Потом лотки заб-
рал Возле железной дороги, а контролеров холодными нашли. Баркас посылал
своих, устроили в "Погребке" мочилово, но он уцелел.  А  кто  Калинку  в
больнице добил? Он - больше некому!
   - Да кто он вообще такой?! - Черномор раздраженно повернулся к  Севе-
ру. - Кто его знает, кто за ним стоит?!
   - Никто. Кусок говна. Набрал шоблу таких же отморозков и  мочит  всех
подряд, без разбора! Калинку с Плойкой, баркасовских парней, Короля...
   Север задумчиво покусал губу.
   - Самое смешное: авторитета нет, уважения не заработал, а  страх  на-
вел! Артем ему за месяц вперед заплатил, часовщики  тоже  деньги  отнес-
ли... Как будто Короля никогда не было и всю общину перебили...
   - Страх навел, говоришь? - Отец тяжело дышал, словно астматик. - Лад-
но.
   И приказал Гангрене:
   - На куски падлу! И разбросать, чтоб все видели!
   - Сделаем, - буднично отозвался тот.

   Гробы были не рядовые - из тяжеленных сырых досок, обтянутых  дорогой
материей. Полированное, покрытое лаком дерево, тяжелые медные ручки, зо-
лотая бахрома. Король курировал бюро ритуальных услуг, и там его  помни-
ли. Телохранителю И шоферу повезло - за компанию и их хоронили по высше-
му разряду. Второму телохранителю повезло еще больше - он выжил. Помня о
судьбе Калинки, Север посадил у больничной палаты двух бойцов.
   У разрытых ям долго звучали прочувствованные речи, обычно  нетерпели-
вые могильщики скорбели вместе со всеми, изредка озираясь на лица  окру-
жающих их людей.
   Наконец на груду свежей земли вскарабкался Крест.
   - Золотых наших друзей провожаем в последний  путь,  -  надрывно,  со
слезой начал он. - Остались вдовы, детишкисироты, мы  их,  конечно,  без
помощи не оставим. О тех, кто это сделал, не здесь говорить  и  не  сей-
час...
   Толпа провожающих стояла безмолвно. Бесшумно работали две скрытые ви-
деокамеры, несколько чувствительных микрофонов фиксировали каждое слово.
Но Крест это учитывал.
   - Я себя виню за то, что недоглядел. Правда, недавно прибыл,  не  ос-
мотрелся, не успел... И все равно - моя вина.
   Черномор понял, куда клонит зоновский авторитет.
   - Если в доме нет хозяина или хозяин плохой, только  о  себе  думает,
тогда и хоронят замечательных людей. В нашем доме много дел  накопилось,
много мусора и грязи собралось, пора уборку делать. И о хозяине  настала
пора поговорить... Нужен ли нам такой, при котором порядка нет?
   По толпе прокатился сдержанный шумок.
   - Будем девять дней отмечать по христианскому обычаю,  соберемся  все
вместе и поговорим о делах и заботах наших. А пока простимся с  друзьями
и предадим их земле...
   Через полчаса Черномор возвращался домой. Север сел в другую  машину.
Он давно держался независимо и вроде как сам по себе. Но сейчас Черномор
связал это с выступлением Креста.
   "Дал понять, кто виноват, и сходку назначил... Да  так  неожиданно  и
ловко... Язык у него подвешен, права качать умеет, как бы его не взяла",
- мрачно размышлял пахан. Чувствуя настроение хозяина, Гангрена тоже уг-
рюмо сопел.
   - Никуда не денется, тварь! - с ненавистью сказал он. - Шкуру на рем-
ни распушу, яйца сожрать заставлю!
   Он неправильно истолковывал причину озабоченности пахана, но искренне
хотел его успокоить.
   Черномор дружески похлопал человекоподобное существо по плечу.
   - Давай по стаканчику водки пропустим под  борщок!  -  расчувствовав-
шись, предложил он.
   Гангрена радостно осклабился.
   - Когда они приехали и шустрая Даша сноровисто собирала на стол, раз-
дался телефонный звонок.
   - Я от Метлы, - не здороваясь, произнес низкий,  уверенный  голос.  -
Адрес и наиболее удобное время.
   Черномор закашлялся, прикрывая трубку ладонью. Гангрена стоял в  двух
шагах, настороженно пытаясь определить, кто беспокоит хозяина.
   - Принеси воды!
   Кивнув, тот бросился вниз.
   - Пирамидная, шестьдесят два. Утром, от восьми до двенадцати.
   Раздались короткие гудки.
   Когда Гангрена принес стакан нарзана, Отец уже не кашлял, да и  наст-
роение у него улучшилось.
   А звонивший тиходонскому пахану человек вышел из будки телефона-авто-
мата и медленно пошел через вокзальную площадь. Он прибыл  десять  минут
назад и хотел уехать как можно быстрее. Опытным взглядом человек опреде-
лил, что в городе неспокойно: на перроне, в здании вокзала, на прилегаю-
щей площади ему уже встретились шесть, патрулей. Омоновцы, обычная мили-
ция, внутренние войска... Они внимательно осматривали приезжающих и  по-
кидающих город, некоторых останавливали, проверяли документы, осматрива-
ли багаж. В основном внимание патрульных привлекали кавказцы, плохо оде-
тые граждане и владельцы больших чемоданов,  объемистых  тяжелых  сумок,
крупногабаритных коробок.
   Прибывший имел славянский тип лица, одет неброско, но добротно,  а  в
руке нес небольшой кейс. В нем находились спортивные брюки, электробрит-
ва "Браун", полотенце и одеколон. В другом  отделении  лежали  не  менее
нужные вещи: белые трусы и  майка,  прикрывающие  малогабаритный  писто-
лет-пулемет "Клин", игрушечную на вид машинку длиной всего двадцать пять
с половиной сантиметров и весом в килограмм шестьсот граммов.  Здесь  же
находился пятнадцатисантиметровый глушитель и магазин, снаряженный трид-
цатью девятимиллиметровыми патронами.
   "Клин" был создан для спецподразделений МВД, большинство  сотрудников
милиции видели его только на картинке в ведомственном журнале.  Несмотря
на игрушечный вид, автомат рассчитан на дальность поражения не менее ста
пятидесяти метров. Откидной приклад позволял вести  на  такой  дистанции
прицельный огонь, разумеется, при наличии определенных навыков.
   Обладатель кейса такие навыки имел. Ему довелось  много  стрелять:  в
Нагорном Карабахе, Приднестровье, Абхазии. В конце концов он решил,  что
предпочтительнее делать это в мирных городах: риска меньше, а  индивиду-
альные заказы оплачиваются гораздо выше, чем массовая работа.
   Он сменил много фамилий, сейчас в нагрудном  кармане  рубашки  лежало
удостоверение майора Смирнова, сотрудника Управления  ФСК  Ленинградской
области. С таким прикрытием можно не  опасаться  случайной  проверки.  А
"хвоста" за ним не было, он всегда работал чисто.
   В примыкающем к зданию вокзала переговорном пункте толкался распарен-
ный дорожный люд, атакующий автоматы южного направления.
   - Самолет нэт, толко суббота, - кричал небритый парень,  тараща  жгу-
че-черные глаза. - Не билетов нэт, рэйса нэт, его долларами не купишь!
   - Самвельчик, как мама? Я плохо слышу! Как мама? - толстуха в цветас-
том платье затыкала толстым мизинцем свободное ухо. - Самвельчик, я  ни-
чего не слышу! Ничего не слышу, говорю!
   "Так положи трубку, дура", - раздраженно подумал "Смирнов",  пробира-
ясь через сумки и чемоданы к пустой кабине прямой связи с Москвой.
   Метла снял трубку после первого звонка.
   - Слушаю.
   - Я на месте. Позвонил, узнал адрес. Советует завтра с утра.
   "Смирнов" положил трубку и вновь вышел на привокзальную площадь. Сис-
тема обеспечения личной безопасности  включала  информацию  заказчика  о
своем местонахождении. Если произойдет какой-то сбой, они попытаются его
вытащить. Не по дружбе или подобным сентиментальным причинам:  чтобы  он
не начал их сдавать. А "отмазать" человека, сидящего  в  тюрьме,  легче,
чем убить.
   Он остановил частное такси - потрепанный красный "жигуленок" с желтым
плафоном на крыше, повалился на продавленное сиденье и сказал такому  же
потрепанному жизнью водителю:
   - Пирамидная, точно дом не помню, на месте узнаю.
   Улочка располагалась на окраине. Частный сектор, разбитая  -  яма  на
яме - дорога. Неказистые, старой застройки домики. Шестьдесят второй но-
мер не отличался от окружающих, только деревянный забор недавно отремон-
тировали и не успели покрасить.
   - Не вспомнил, - пояснил водителю "Смирнов". - Один раз был у бабы по
пьянке, забыл начисто. Придется в гостинице ночевать. Давай  куда-нибудь
в центр.
   - К "Аксинье"? - спросил водитель. - Это у нас лучшая.
   - Давай, - кивнул приезжий.
   Устроиться на ночь в шестидесятитысячный номер удалось без труда. По-
ужинал в буфете, купил в киоске бесцветный лак для ногтей, заперся, под-
пер дверь наклоненным на две ножки стулом и быстро заснул.
   Проснулся по заданной самому себе программе в семь утра. Умылся, поб-
рился, протер щеки одеколоном" Долго рассматривал фотографию,  явно  пе-
реснятую с какого-то Документа. Мощный раздвоенный подбородок, узкие гу-
бы, перебитый нос, нависающие надбровные дуги... Ну и рожа! Не перепута-
ешь...
   Изорвав снимок на мелкие кусочки, он спустил их в унитаз. Присев бли-
же к окну, нанес слой лака на подушечки пальцев. Когда лак отвердел,  он
повторил процедуру. Привинтил к автомату  глушитель,  оттянул  затвор  и
Пальцами аккуратно вставил толстенький желтый патрон в ствол. На  всякий
случай. С приткнутым магазином оружие в кейсе не умещалось, а так он по-
лучил на случай непредвиденной ситуации лишний шанс. Правда, всего один.
Но когда шанс неожидан, быстр, точен и бесшумен, то это немало.
   В семь сорок пять "Смирнов" упругим целеустремленным шагом  вышел  из
гостиницы. Он никогда не завтракал перед "делом", но не  ощущал  голода.
Он не обращал внимания на чистое голубое  небо  с  восходящим  золоченым
кругом солнца, свежесть промытого поливальной машиной  асфальта,  шумных
автотуристов, загружающих свои автомобили перед очередным участком  про-
бега.
   Он не видел девушек в  соблазнительно  коротких  шортах,  не  замечал
сверкающего мощного "порше" с откинутым верхом, из которого южного  вида
молодцеватые парни махали красавицам руками. Мир вокруг него вообще  пе-
рестал существовать. Он шел по черному туннелю с Четырьмя пологими наре-
зами и впереди маячило лицо с уничтоженной фотокарточки.
   Как шварценеггеровский терминатор, он был настроен на конкретную  ра-
боту и двигался к цели с неотвратимостью самонаводящейся тепловой  раке-
ты.

                                 * * *

   Прибывшая в Тиходонск группа "Ад" состояла из  сорока  трех  человек.
Они расположились в казарме пустующего учебно-тренировочного центра  ди-
визии внутренних войск. По легенде это было подразделение связи и инфор-
мации, задействованное в проводимых учениях. Впрочем, легенду  никто  но
проверял: комдив знал об обстановке в городе и, получив шифротелеграмму,
отдал соответствующий приказ.
   Группа развернула свою радиостанцию, кухню, выставила часовых и сразу
же приступила к работе.
   Фиников, заехав в УВД, зашел к генералу Крамскому.
   - Хотим помочь, - улыбнулся он в ответ на  настороженный  взгляд  на-
чальника УВД.
   - Это как? - Настороженности в голосе не убавилось. Еще ни разу  при-
езжающие из столицы не облегчили работу местной милиции. Наоборот - тре-
бовали содействия, обеспечения, поддержки. А вся  "помощь"  сводилась  к
проверкам бумаг и составлению разгромных справок.
   - Нам выделено двадцать человек для обеспечения режима безопасности в
городе. Прошу включить их по одному в патрульные машины.
   "Что-то новое", - подумал генерал.
   - И что - они будут нести службу всю смену наравне с моими людьми?  -
спросил он, подозревая какой-нибудь подвох.
   - Да. Всю смену и наравне, - подтвердил Фиников. - Конечно, пьяных им
таскать не надо. А контроль серьезных ситуаций - за ними. И  особенно  -
пресечение правонарушений должностных лиц. Знаете,  как  бывает,  начнет
какойнибудь начальник красной корочкой махать - ваши и тушуются...
   - Потому что потом виноватыми оказываются, - перебил Крамской.
   - Вот именно, - кивнул Фиников. - А наш человек добьется, чтобы вино-
ватым был тот, кто виноват! Это поспособствует усилению режима законнос-
ти!
   Крамской по селекторной связи  соединился  с  командиром  полка  пат-
рульно-постовой службы.
   - Завтра к тебе прибудут двадцать офицеров ФСК из Москвы, для  усиле-
ния экипажей ПА. Проинструктируй  своих  и  включи  их  в  наиболее  от-
ветственные маршруты.
   - Так кто к нам приезжает? - спросили на другом конце провода. -  Та-
кой свистопляски еще никогда не было!
   - Думай, на то и голова! - Крамской отключился.
   - Спрашивает - кто приезжает, - пояснил генерал, вопросительно  глядя
на Финикова.
   Тот молчал.
   - Неужели, спрашивает, Президент?
   Фиников усмехнулся.
   - Вы правильно ответили. Голова есть, пусть думает,  -  он  встал.  -
Спасибо за содействие.
   "Не проболтался, - размышлял генерал. - Значит, точно Президент. Ина-
че не стали бы столичных контрразведчиков в  патрульные  автомобили  са-
жать..."
   Крамской размышлял правильно, допуская лишь одну ошибку: двадцать вы-
деленных на усиление милицейских патрулей офицеров не имели никакого от-
ношения к ФСК. Но ошибка была извинительной, потому что о  существовании
в составе Главного управления охраны группы активных действий  никто  не
знал. Как не знали и о той работе, которую развернул "Ад" в Тиходонске.
   В столь же автономном и секретном режиме функционировало  подчиненное
ФСК России спецподразделение  "Тантал".  Сотрудники,  имеющие  документы
прикрытия на фамилии Котов и Попов, докладывали "Седому":
   - К следователю опять вызывали. Как его машина  ударила,  да  как  он
упал... Не сходится там одно с другим...
   - Чего вдруг они схватились? - мрачно поинтересовался "Седой".
   - Местная безопасность влезла. И в гостиницу приходили, наши карточки
смотрели...
   - Пинкертоны... Лучше бы предателей своевременно выявляли!
   Командир задумался.
   - Значит так! Из гостиницы выпишитесь, скажите, что командировка  за-
кончилась. Паспорта замените. Поживете пока в офисе, вместе  с  охраной.
Кажется, все... Да, а за вами не следили?!
   - Вроде нет. Мы проверялись...
   - Вроде! Меры контроля усилить! Как там на рынке?
   - Большое оживление. Директор в депутаты готовится, Под  телекамерами
народ бесплатным борщом кормил. И у кавказцев в цветочном павильоне каша
варится; уходят, приходят, докладывают. Как в штабе...
   - Ладно, вы несколько дней не вытыкайтесь. Пусть забудут Котова и По-
пова...
   Но сотрудники "Тантала" ошиблись, полагая, что за ними никто не  наб-
людал.
   - В Перми они никогда не проживали, - пересказывал содержание  шифро-
телеграммы командир "Ада". - Паспорта на их фамилии не выдавались.  Хотя
номера и серии закреплены За Пермской областью. Из гостиницы они  напра-
вились в какую-то хитрую фирму, называется  "Тантал",  о  ней  никто  из
местных ничего не знает. А толкутся в ней"  несколько  десятков  крепких
мужиков, то ли спортсменов, то ли военных. И еще: полковник Гревцов  ни-
кого за Малинкиным не посылал. А с Попцовой майор путался еще в Москве.
   - О том, что Гревцов - Начальник  Малинкина  в  Тиходонске  никто  не
знал, - задумчиво сказал Фиников.
   - Я, думаю так: понаблюдаем за этой конторой, а потом проверим -  кто
такие да чем занимаются, - предложил командир.
   Фиников кивнул.
   - Я только доложу начальнику Главка.
   Действующие в обстановке  секретности  спецподразделения  "Тантал"  и
"Ад" готовились к боевому столкновению.

                                 * * *

   Когда Крылова нашли, он находился - без сознания, пульс еле  прощупы-
вался. Одна пуля пробила плечо под ключицей, вторая прошла сквозь  груд-
ную клетку в двух сантиметрах от сердца.
   Рядом с телом кровью были криво написаны цифры "22-37".
   - Как в кино, - сказал один из понятых.
   Нырков услышал.
   - В кино не так. Там камеру выключили, он встал и пошел...
   Сотрудники обходили окружающие место происшествия дома. Свидетели  не
объявлялись: никто не смотрел в окно и не слышал  выстрелов.  С  большей
степенью вероятности можно  было  предположить,  что  очевидцы  трагедии
просто не хотели "влипать в историю".
   Крамской распорядился ввести оперативный план "Перехват": обнаружение
и задержание вооруженных преступников. Всем экипажам патрульных машин  и
стационарным постам ГАИ передали кровавые цифры. Их же искали  в  опера-
тивно-справочной картотеке ГАИ.
   Работа предстояла кропотливая: карточки стояли по сериям, а поскольку
буквы госномера известны не были, следовало перелопачивать  вручную  де-
сятки тысяч картонных прямоугольников.
   Гаишники всегда отбрыкивались от этой тягомотины, требуя людей от за-
интересованных служб. Сейчас по приказу генерала к алфавитным деревянным
ящикам сели пятнадцать сотрудников из УР, РУОП, ГАИ.
   Как только четыре нужные цифры отыскивались, специальная группа выез-
жала по адресу владельца. Серая "волга", стоит в гараже, хозяин месяц  в
больнице. Красный "москвич", владелец дома с шести вечера, есть свидете-
ли. И так далее...
   Поиск вслепую длится очень долго и не всегда приводит к цели.  Далеко
не всегда! Если бы Крылов очнулся...
   Об этом думали все.
   - Посадить опера в палату, - приказал генерал. - Придет в себя - сра-
зу назовет машину, приметы. Я Сашу знаю!
   Мигая синим маячком, подъехала "скорая".
   - Давайте быстрее! - заорал Нырков. - Вам только дрова возить!
   Молодой врач наклонился над Крыловым.
   - Чего вы кричите? - оскорблено сказал он, выпрямляясь. - Это  вообще
не по нашей части!
   - Как так?!
   - Он мертвый...
   Диагноз соответствовал действительности.
   - Суки! Вот суки! - Нырков лупил кулаком по ладони.  -  Я  их  найду!
Из-под земли вытащу!
   К утру стало ясно: по картотеке машину преступников  не  найти.  Либо
она иногородняя, либо угнанная и ходит под чужими номерами.
   - Свяжитесь с Кореневым, - сказал Нырков, когда ему доложили об отри-
цательном результате. - Он знает, что можно сделать...
   Волошин отыскал Реутова. Тот назвал телефонный номер, сообщенный  Ли-
сом для экстренной связи. Волошин позвонил.
   Лис не спал с шести часов. Он сидел в огромном кресле у камина и  за-
нимался странным делом: аккуратно прокалывал шилом литровую  пластиковую
бутылку из-под пепси-колы. Дырочек было уже не меньше сотни. Но он  про-
должал работу, стараясь, чтобы ближе к горлышку диаметр отверстий сохра-
нялся поменьше, а к донышку увеличивался.
   Он испытывал сосущее чувство  то  ли  страха,  то  ли  дурного  пред-
чувствия, но относил это к предстоящим в пять часов событиям. Когда ожил
телефон ион услышал голос Волошина, то понял,  что  дурное  предчувствие
его не обмануло.
   - Крылова убили, - оглоушила ужасная весть. -  Вчера  вечером,  прямо
рядом с домом. Два выстрела в грудь, гильз не нашли, скорее всего из ма-
шины. Он кровью написал номер: 22-37.
   - Без серии? - спросил опытный Лис. - А эти долбачи из  картотеки  не
смогли найти?
   - Да нет, Крамской целую бригаду посадил, все перешерстили...
   - И без толку! - догадался Лис. - Я займусь. Если что получится - пе-
резвоню.
   Сейчас ему было крайне некогда. Но когда бандиты убивают подполковни-
ка милиции, старого товарища Сашку Крылова! А чего не убивать, если рис-
ка почти никакого! Скорей всего не найдут, а найдут - не докажут, а  до-
кажут - не осудят... А если и осудят - то не шлепнут, сейчас гуманисты в
почете, разные  пидоры,  жизни  не  знающие,  вообще  жопу  рвут,  чтобы
расстрел отменили!
   Нет, товарищи бандиты! За Сашку никакой гуманности не ждите!
   Бросив исколотую бутылку в сумку вместе с отрезком мягкой медной про-
волоки. Лис прыгнул в машину. Сменивший омоновские ботинки на  кроссовки
Вова открыл ему ворота. Восемь тридцать. Лакировщик уже  должен  быть  у
себя. Лис вдавил педаль газа и понесся по знакомому маршруту.
   Дважды его остановили гаишники. Смутно знакомый лейтенант,  очевидно,
помнил его: небрежно взглянул в документы, козырнул и пожелал счастливо-
го пути. Второй раз проверка затянулась, сержант осмотрел салон,  загля-
нул в вещевой ящик, пощупал под сиденьями.
   - Обязательно надо проверять багажник, - нравоучительно  сказал  Лис.
Но он уже не был майором милиции.
   - Не умничайте, - сержант сделал отмашку жезлом. - Проезжайте.
   "Мало чего стоит такой контроль", - подумал Коренев, продолжая путь.
   Ремонтную базу огораживал добротный каменный забор,  железные  ворота
наглухо закрыты. Он сунулся в калитку.
   - К кому? - рыкнул мордатый парень в тельняшке с закатайными  рукава-
ми, открывающими мускулистые татуированные руки.
   - Вызывал? - Сторож бесцеремонно осматривал незнакомца  с  головы  до
ног.
   - Это кум к себе вызывает, - Лис подмигнул. - Да  ты  и  сам  знаешь.
Скажи: Коренев в гости пришел.
   Через пяток минут появился Лакировщик в черном  рабочем  комбинезоне.
Он любил собственноручно перекрашивать "тачки" и делал это с таким  мас-
терством, что к нему обращались не только угонщики, но и вполне  респек-
табельные автовладельцы, причем принимал он заказы лишь по солидным про-
текциям.
   - В гости, да? - Невыразительное лицо, белесые веки и ресницы, редкие
бесцветные волосы. Человек без возраста, броских признаков, особых  при-
мет.
   - В гости - это хорошо... наверное, дело есть?
   - Надо "тачку" перекрасить, - Лис ткнул пальцем в свою  "девятку".  -
Быстро и чтоб никто не знал.
   - Чего?! - вскинулся Лакировщик.
   - Шутка. Почему на улице  разговариваем?  Нельзя  заглядывать?  Новые
поступления?
   - Мне шутить некогда, работать надо, - недовольно сказал "король уго-
нов".
   - Лады, шутки в сторону! - Лис построжал. - Какие  к  дьяволу  шутки,
если вчера вечером нашего товарища убили на Подбельском! Из машины. Ско-
рее всего угнанной. Номер двадцать два - тридцать семь.
   Называя цифры, Коренев впился взглядом в  физиономию  Лакировщика.  У
того была фотографическая память. И хотя пресное выражение лица не изме-
нилось. Лис понял, что номер ему известен.
   - Разве упомнишь? Вон их сколько угоняют!
   - На угон мне плевать! Сашку Крылова убили! Кто?!
   По выражению лица бывшего опера Лакировщик понял, что лучше не  пере-
гибать палку. Он насупился, но явно не собирался говорить то, что знал.
   - Ты уже не в Конторе... На кого работаешь?
   - Сейчас на себя. Объяснил ведь - товарища убили!
   Лакировщик вздохнул.
   - Времена меняются. Все грызутся между собой, подлянки заделывают,  Я
никуда лезть не хочу. Лишнее слово болтнешь - кровью захлебнешься...
   Он повернулся к калитке.
   - Постой! - Лис схватил его за плечо, рывком развернул. - Ты  не  по-
нял, что я сказал?!
   - У Отца спрашивай. Если разрешит - буду с тобой говорить. Нет -  из-
виняй. Я тебе не друг, не брат и не стукач.
   От возмущения у Лиса перехватило дыхание.
   - Вот так значит? А если я твою лавочку переверну вверх дном  да  все
кузова и агрегаты по номерам проверю?!
   - Раньше мог, сейчас нет. У нас частное предприятие,  охрана.  Посто-
ронних не пускаем. Будет удостоверение и санкция прокурора - тогда  при-
ходи.
   Лакировщик повернулся, с лязгом захлопнул калитку.  Ржаво  проскрипел
засов.
   Взбешенный Лис снова прыгнул  за  руль  и  так  газанул,  что  колеса
взвизгнули, прокручиваясь. Возле дома Черномора было пустынно. Во дворе,
у входа, Грелся на солнышке Гангрена, блаженно развалившись на стуле под
ослепительно отсверкивающей золотой тарелкой.
   - Хозяин у себя? - с ходу спросил Лис.
   Гангрена вскочил.
   - Да. Сейчас скажу...
   Он вбежал в дверь, затопал по лестнице и тут же скатился вниз.
   - Заходите.
   Лис отметил, что Гангрена держится почтительно, как и раньше.
   Черномор ждал наверху, откинувшись на мягкую спинку  дивана.  У  него
был то ли сонный, то ли больной вид.
   - Слышал, какое горе у нас? - встретил он  бывшего  опера.  -  Короля
убили. Старый товарищ, хороший семьянин. За что, почему, кто?  Неизвест-
но. Милиция ничего не знает. Может, ты поможешь?
   Лис понял, что Лакировщик уже позвонил  пахану.  Обращаясь  первым  с
аналогичной просьбой, Черномор пытается выбить почву из-под ног просите-
ля. Не станешь же отвечать: "Мол, кто убил Короля не знаю, а вот  вы  не
знаете, кто убил Крылова?" Получится чистый балаган.
   - Милиция не знает, а я знаю. Я ведь все знаю...
   - Так редко бывает. Просто счастливый дар...
   Из кармана домашнего пиджака Черномор  извлек  маникюрную  пилочку  и
принялся старательно обрабатывать ногти. Так  он  делал,  чтобы  рассла-
биться и снять напряжение. Некоторые для тех же целей перебирают  четки.
Лис знал, что пилочка в руках Черномора - верный признак отказа просите-
лю.
   - И помочь могу. Но за ответную помощь. Вы уже в курсе, что  мне  на-
до...
   Пахан не счел нужным изображать удивление.
   - Если человек и так все знает, чем мы ему поможем? Тем более,  мы  с
частными сыщиками вообще дел не имеем...
   - Сказать, кто убил Короля? - напрямую спросил Коренев.
   - Лучше напиши, - Черномор дотянулся до тумбочки, взял  лист  бумаги,
сложил и пилочкой аккуратно разрезал на две части. Одну протянул посети-
телю.
   - Ты напиши, и я напишу. А потом сравним.
   Лис замешкался.
   - Да тут же и спалим все, - усмехнулся хозяин.
   Лис написал. Черномор не дотронулся до карандаша.
   - Я и так скажу - кто. Амбал! Верно?
   Лис разорвал листок, смял обрывки и сунул бумажный шарик себе в  кар-
ман.
   Черномор внимательно разглядывал ногти.
   - Значит, не будет разговора? - Коренев встал.
   - Почему же? - Пилочка вновь пошла в дело. - О погоде, футболе, скач-
ках - давай поговорим. Скучно старику сидеть в четырех стенах.
   - Ну, если так...
   Хмыкнув, Лис не прощаясь вышел из комнаты.
   Черномор продолжал опиливать ногти, снимая напряжение ожидания; с ми-
нуты на минуту должны позвонить и сообщить о смерти Креста.  Но  телефон
почему-то молчал.
   Не отвлекаясь больше ни на что, Коренев поехал в "Золотой круг". Лишь
один раз он сделал остановку. Из телефонаавтомата набрал  полученный  от
Лешего номер Креста.
   - Приветствую, Олег Васильевич! Не узнали? Богатым буду. Это Лис. Со-
ветую поберечься. Черномор тебя сдал москвичам. Метлу знаешь?  То-то.  В
любой день...
   Он вдруг по-новому оценил владевшее Черномором напряжение.
   - Может, даже сейчас. Очень может быть!
   Лис положил трубку и уехал, а Крест долго сидел, будто прикованный  к
телефону.
   В первой половине дня он выходил прогуливаться по тихой улочке к  ро-
ще, потом между деревьев, вдоль  стены  военного  завода,  к  маленькому
озерцу и обратно. Сейчас он как раз собрался и два  телохранителя  ждали
во дворе.
   - Серый, слышь, Серый!
   Блатной в доску парень в надвинутой на лоб кепке вбежал в комнату.
   - Выдь, походи, понюхай, чтоб все чисто было...
   Серый ушел. Крест, покряхтывая, опустился на четвереньки, сунул  руку
под старинный шифоньер. В прибитых к днищу ременных петлях висел  завер-
нутый в тряпицу "наган". Достав оружие, Крест развернул его,  прокрутил,
заглядывая в гнезда, барабан, сунул "наган" под диванную подушку. И стал
ждать.

                                 * * *

   Темный туннель с четырьмя  полосками  нарезов  временами  прорывался,
открывая взгляду то, что могли способствовать или наоборот - препятство-
вать выполнению задачи.
   Постовой милиционер, безразлично глазеющий по сторонам...  Незапертая
"волга", владелец которой забежал в магазин...  Молодые  парни,  недобро
осматривающие прохожих...
   "Смирнов" знал о роковой роли случайностей и, выйдя на "линию  прице-
ла", избегал любых недоразумений и конфликтов. Но ему  необходим  транс-
порт, поэтому приходилось идти на риск.
   "Волга" не годилась - ее немедленно хватятся, а следует иметь хотя бы
час-два форы.
   А вот "москвич", припаркованный у небольшой фабрики, - то, что  надо.
Неказистый, неприметный, хозяин вряд ли выйдет до конца смены. К тому же
эту модель не угоняют, значит, вряд ли она так уж сильно защищена.
   И точно - заглянув внутрь, он не увидел скобы на педалях или крюка на
руле. Универсальной отмычкой легко открыл замок двери,  сунув  руку  под
приборный щиток, рывком оборвал провода,  соединил  напрямую.  Двигатель
тяжело затарахтел.
   Проехав квартал, он вывернул на широкую улицу и сразу же наткнулся на
поднятый жезл гаишника. Черт! От резкого торможения машину занесло: тор-
моза хватают неравномерно. Вот она - оборотная сторона неказистости! Не-
известно, сколько еще обнаружится здесь технических неисправностей...
   - Документы! - небрежно бросил молодой лейтенант,  не  подозревающий,
что стоит на краю могилы.
   - А что, по новому приказу здороваться уже не надо?
   Вопрос не характерный для рядового автолюбителя. Лейтенант подтянулся
и по-новому взглянул на водителя замызганной колымаги.  Угрюмый  сорока-
летний мужчина, жесткие складки у рта, тяжелый взгляд много  повидавшего
человека. И едва уловимое излучение опасности.
   Инспектор растерялся. Это либо большой начальник, либо один из  "кру-
тых", а попросту говоря - бандитов. И в том, и в другом случае  неприят-
ностей не оберешься.
   Неожиданно водитель улыбнулся. Будто на миг дернули за ниточки, веду-
щие к углам рта.
   - Ладно, бывает, - примирительно сказал он и извлек удостоверение Фе-
деральной службы контрразведки.
   "Майор Смирнов", - прочел лейтенант и улыбнулся в ответ.
   - Проезжайте, товарищ майор, счастливого пути.
   Надсадно взревел мотор.
   "Майор ФСК, а ездит на такой таратайке", - подумал инспектор.
   "Москвич" тяжело стронулся с места. Взгляд инспектора  случайно  упал
на приборную панель. В замке зажигания  н е  б ы л о  к л ю ч а!
   Лейтенант заторможенно смотрел вслед уходящему  автомобилю,  понимая,
что упускает драгоценные мгновенья.
   Без ключа машину заводят угонщики! Он положил руку на  кобуру.  Но  и
хозяин при неисправности замка может соединить провода напрямую...  Под-
нять шум и оказаться в дураках? Ему не понравился этот  майор.  Подозри-
тельные несоответствия, странности... Да и взгляд...  Надо  основательно
разобраться...
   "Москвич" скрылся из виду.
   Инспектор взялся за рацию, но передумал и опустил микрофон.  Вряд  ли
дежурный воспримет всерьез его подозрения. Одно дело самому  заглядывать
в гипнотизирующие зрачки, другое - слушать по радиосвязи какую-то ерунду
про нехороший взгляд! Мало ли у кого какие глаза, мало ли кто на чем ез-
дит! Ты-то сам почему не разобрался? И все - в любом случае виноват тот,
кто нарушает нормальный ритм службы!
   Лейтенант вскинул жезл, останавливая щеголеватую "восьмерку" со штор-
ками на окнах. Молодой водитель, заискивающе улыбаясь, выскочил из каби-
ны.
   - Документы! - скомандовал инспектор, пропуская мимо ушей обычные оп-
равдания. Он ощутил привычную почву под ногами, но настроение все  равно
было испорчено.
   "Смирнов" проехал по Пирамидной до самой рощи, развернулся и заглушил
мотор. Открыл кейс, извлек удлиненный глушителем автомат, вставил  мага-
зин и откинул приклад. Все. Оставалось ждать. Ворота шестьдесят  второго
номера просматривались хорошо, рано или поздно из них выйдет  человек  с
массивной челюстью и перебитым носом. Скорей всего он будет с телохрани-
телями - это никакой роли не играло.
   Из рощи появился приблатненный парень в надвинутой на глаза кепке. Он
сразу направился к "москвичу". "Смирнов" поспешно прикрыл  "Клин"  курт-
кой.
   - Слышь, кореш, дай курнуть! - Парень бесцеремонно сунул физиономию в
окно.
   - Не курю, - недружелюбно отозвался "Смирнов".
   - Жаль. Ну подвези до центра, десять штук плачу!
   - Не моту, товарища жду.
   - Из рощи, что ли? - усмехнулся парень.
   - Нет, - терпеливо объяснил "Смирнов". - Из этого дома.
   И указал на крайний пятистенок.
   - Так я их всех знаю, - не унимался парень. - Ваську или Петьку?
   - Кто раньше выйдет.
   "Смирнов" уже решил: еще несколько вопросов, и он уложит  не  в  меру
любопытного хрена под ближайший кустик. Но у Серого было отменно развито
чутье.
   - Ладно, кореш, бывай! Хочу пивка попить...
   Беспечной походкой он двинулся по улицей... не задержавшись,  миновал
ворота, из которых вышел четверть часа назад.
   "Смирнов" перевел дух. Если бы парень скрылся в шестьдесят втором до-
ме, пришлось бы уезжать.
   Серый свернул за угол, прошел несколько кварталов и из автомата  поз-
вонил Кресту.
   - Только что подъехал в "москвиче", стоит возле рощи.  Мурый!  Набре-
хал, что друга ждет из углового дома. А там и нет таких.
   Крест помолчал.
   - Сделаем его? - спросил Серый.
   - Нет. Ты лучше вот что... Позвони в ментовку. Скажи - у него волына!
Они сейчас на это сразу кидаются. И мы поглядим.

   Патрулю автомашины номер восемь не повезло: им, как  и  еще  двадцати
несчастливцам, добавили "для усиления" столичного офицера.
   "Какое там усиление - контроль, хронометраж службы, - шептались  сер-
жанты. - Видно, решили набрать компрматериалы и бабахнуть  приказ,  всей
России для примера... Когда-то так делалось..."
   Москвичи прибывали, как и положено, за полчаса до развода, вместе  со
всеми строились, слушали инструктаж и привычно занимали места в видавших
виды УАЗах. Они были в светлой камуфляжной форме  без  знаков  различия,
импортных защитных жилетах скрытого ношения, в карманах-кобурах угадыва-
лось оружие, но какое - никто не видел.
   Усиливающий ПА-8 офицер представился коротко:
   - Лейтенант Иванов.
   Старший патруля старший сержант Махов - рослый парень с наглыми голу-
быми, навыкате, глазами сразу же попробовал взять быка за рога.
   - Ходят слухи, что вы из контрразведки. Правда?
   - Нет, - ответил Иванов. - Это неправда.
   Он не отличался многословием, но несколько раз помогал в сложных  си-
ловых задержаниях, и экипаж ПА-8 отметил, что действует он умело,  реши-
тельно и бесстрашно.
   Так же отзывались и о других москвичах.
   Прошел даже слух, что это  проходят  "обкатку"  выпускники  спецшколы
внутренних войск. Но все же чужаков  побаивались,  потому  несли  службу
усердно, без обычных "зигзагов" и "расслаблении". У  усиленных  экипажей
резко возросло число задержаний.
   А сотрудники "Ада" изучали город, его улицы и переулки, специфические
отношения между жителями, криминальную обстановку, практику несения  ми-
лицейской службы. В подробных отчетах, составляемых после дежурства, ос-
вещалось совсем не то, чего опасались сержанты патрульных нарядов.
   Неизвестные рации, объявлявшиеся на милицейской волне. "Неподтвердив-
шееся" заявление об ограблении  пьяного  в  вытрезвителе.  Закончившееся
стандартным "разобрались на месте" сообщение  о  стрельбе  в  загородном
ресторане. Бесхозная пачка денег в одной  из  ПА.  Безрезультатные,  без
единого задержания вызовы в ресторан "Сапфиры.  И  многое  другое,  тща-
тельно процеживаемое для извлечения информации, интересующей Главное уп-
равление охраны.
   - ПА-8, на связь! - ожила рация.
   - ПА-8 слушает, - отозвался Махов.
   - Улица Пирамидная, в конце, возле рощи, стоит автомобиль  "москвич",
в нем вооруженный человек. Как поняли?
   - Вас понял! - Махов отключился и скомандовал водителю:
   - Давай на Пирамидную!
   Половина поступающей в дежурную часть информации  не  подтверждается,
половина оставшейся половины выглядит совеем не так,  как  в  заявлении.
Тем более сообщение о вооруженном человеке... Сколько раз  бывало:  вые-
дешь - а это пугач, или игрушка, или газовый, вон их сколько  развелось!
А то свой брат - мент или военный переложит из кобуры в карман табельное
оружие, а случайный наблюдатель поднимет тревогу.
   Поэтому в ПА-8 большое внимание полученному вызову придал лишь офицер
усиления.
   "Москвич" они увидели сразу, милиционер-шофер подъехал вплотную,  за-
городив дорогу, Махов вышел разбираться. Иванов, расстегнув карман-кобу-
ру, тоже выпрыгнул и обошел "москвич" сзади.
   - Старший сержант Махов, полк патрульно-постовой службы,  -  по  всем
правилам представился старший наряда и бросил руку к козырьку фуражки. -
Попрошу документы.
   - Второй раз за час, - сказал мрачный, уверенный в себе мужик с  гру-
бым лицом. - Тот лейтенант, правда, обратился  не  по  уставу.  Пришлось
поправлять.
   Он протянул раскрытую красную книжечку, и Махов понял, что  произошла
очередная ошибка. Водитель ПА-8 тоже расслабился и достал сигареты.
   Старший сержант механически просмотрел  документ.  Делал  он  это  по
инерции, чтобы соблюсти формальности. Ясно, что приехали они зря -  если
даже майор контрразведки "засветил" случайному взгляду  свою  "машинку",
то никаких последствий это иметь не будет.
   - Пожалуйста, - Махов хотел вернуть документ владельцу, но  тут  вме-
шался офицер усиления.
   - Дайте мне! - властно приказал он и, сделав несколько шагов  вперед,
почти выхватил удостоверение из рук милиционера, после чего шагнул назад
и, не спуская глаз с проверяемого, быстро пробежал текст.
   - Ленинградское управление?
   - Там же написано, - недовольно отозвался "Смирнов". Ему не  понрави-
лась резкость и решительность третьего патрульного, необычность его эки-
пировки и то, как он стоит - вплотную к левой задней дверце. Приходилось
выворачивать голову и разговаривать почти развернувшись, из такого поло-
жения невозможно быстро выстрелить.
   - Командировочное удостоверение имеется?
   Лейтенанту Иванову тоже показалось подозрительным  нахождение  иного-
роднего контрразведчика на глухой улочке Тиходонска в задрипанной  маши-
не.
   - С каких это пор милиция проверяет правильность оформления  команди-
ровок сотрудника ФСК? - возмутился мрачный мужик.
   - Ладно. Тогда предъявите документы на автомобиль.
   У сотрудника ГУО совсем другая психология, чем  у  милиционера.  Цен-
ность жизни Первого лица настолько велика, что по сравнению с  ней  нич-
тожны любые авторитеты. И "перегиб палки"  вполне  допустим,  во  всяком
случае, никаких неблагоприятных последствий он не порождает. А террорис-
ты всегда запасаются мощными документами прикрытия, и охрана это знает.
   В тот момент, когда водитель потянулся к лежащей на соседнем  сиденье
куртке, офицер "Ада" увидел, что в замке зажигания нет ключа.  Для  него
все стало предельно ясно.
   - Возьмите свое удостоверение, а мне дайте техпаспорт, - повторил он,
ослабляя напряженность ситуации.
   Прервав движение, "Смирнов" высунул в окно руку.  Лейтенант  захватил
кисть, рванул на излом, но неудачно - водитель напряг  могучие  мускулы,
провел контрприем и освободился.
   Милиционер-шофер ПА-8 сосредоточенно прикуривал. Газ в зажигалке  за-
канчивался и очень важно было не загасить крохотный  шарик  голубоватого
пламени. Старший наряда отвлекся от происходящего: когда чекисты выясня-
ют отношения между собой, ментам лучше не ввязываться. Видя возникшую  у
напарника проблему, он полез в карман за спичками.
   "Смирнов" отбросил куртку, и среагировавший на резкое движение  Махов
увидел в его руках то ли пистолет с толстым стволом, то ли обрез.
   - Сволочь! - почему-то крикнул он, хватаясь за кобуру. "Москвич" сто-
ял так, что "достать" его с водительского сиденья было трудно. Зато эки-
паж ПА-8 находился прямо перед черным отверстием дула.  Старший  сержант
понял, что они являются отличными мишенями,  и  вспомнил  многочисленные
наставления по мерам предосторожности, которые на  практике  никогда  не
выполнялись. В памяти промелькнули и случаи гибели сотрудников  милиции,
последний произошел вчера -  убили  какого-то  подполковника  из  РУОПа.
Всегда убивали других, а сейчас убьют их...  Тугая  кобура  раскрывалась
медленно, а надо еще достать патрон, на контрольных стрельбах в четырех-
секундный норматив никто не укладывался,  химичили  как  могли:  заранее
отстегивали ремешок, выключали предохранитель, проверяющий  закрывал  на
это глаза, но сейчас никого не обхитришь, только себя...
   Стремительная фигура в светлом камуфляже разворачивалась в прыжке,  и
непривычной формы большой пистолет уже нацеливался на вооруженного  бан-
дита, может, он успеет - давай, родной, давай!!!
   Из стекла "москвича" вырывались маленькие кружочки и щелкали  о  пат-
рульный УАЗ, Махов завороженно следил за остающимися круглыми дырочками,
которых становилось все больше и больше...
   "Клин" производил шум, напоминающий клокотание воды,  закручивающейся
в кухонной раковине. На его фоне оглушительно прозвучал выстрел  девяти-
миллиметровой "Беретты" - штатного оружия группы "Ад".  "Смирнов"  падал
вправо, чтобы с разворота перенести огонь на последнюю цель, но коничес-
кая пуля вошла в голову за левым ухом и, пройдя  сквозь  череп,  вырвала
правую височную кость.
   - Сволочь! Сволочь! Сволочь! - еще продолжал кричать Махов,  но,  по-
няв, что все кончено, рукой прижал челюсть. Руки и  ноги  дрожали,  тело
вспотело, хотелось лечь и отключиться от всего окружающего.  А  особенно
из изрешеченной ПА-8, в которой лежал так и не сумевший прикурить напар-
ник.
   Офицер усиления аккуратно вынул из рук преступника малогабаритный ав-
томат, положил на заднее сиденье. Старший сержант находился в прострации
и в контакт не вступал. Поэтому он сам вызвал по рации подмогу.
   Вокруг места происшествия собирался народ, одним из  первых  подбежал
Серый. Осмотревшись, он вернулся в дом и доложил:
   - Точно, по твою душу приехал!  С  автоматом  коротким,  бесшумным...
Мента завалил, а другой ему башку разнес! Как ты это учуял?
   Крест намертво сжал челюсти.
   - Учуял! Ты вот что, позвони другу моему лучшему, Черномору. И скажи:
только что Креста завалили возле дома. Из автомата...
   Через несколько минут заждавшийся Черномор нетерпеливо схватил  теле-
фонную трубку.
   - Прямо возле дома! - взволнованно орал  Серый.  -  Из  автомата  всю
грудь разворотили, сразу и кончился!
   Черномор провел сухой ладошкой по влажному лбу.
   - Горе-то какое! А кто сделал?
   - Залетный, видно. Менты его грохнули.
   - Сейчас приедем.
   Несколько минут Черномор сидел неподвижно, стараясь справиться с вол-
нением. Никто ничего не знает, посланец Метлы мертв. Главное, не  выдать
себя интонацией, взглядом, жестом. Он кликнул Гангрену.
   - Собери наших, Креста убили, - скомандовал он.
   Кортеж из четырех машин прибыл на Пирамидную через полтора часа, ког-
да о случившемся напоминала лишь постепенно рассасывающаяся толпа зевак.
Захлопали дверцы. Для вора смерть - событие  куда  более  значимое,  чем
рождение. Появление на свет голого маленького лоха - факт естественный и
никого, кроме заделавших его мужика и бабы, не затрагивающий. Да и роди-
телям часто он на фиг не нужен - сдадут в дом малютки, и дело с концом.
   Другое дело - уход из жизни. К этому времени уже имеется какой-то ба-
гаж: авторитет, связи, положение. Есть "пристяжь", друзья, враги. Каждый
с болезненным интересом примеряет обстоятельства случившегося  на  себя:
как сделать, чтобы тоже не сыграть в ящик, чем подстраховаться, от  чего
поберечься... Да и изменения в соотношении сил происходит: кому-то  кон-
чина покойного выгодна, кому-то нет... Опять же, похоронить надо  по-че-
ловечески, чтобы и братве показать, и лохам - не зря жил усопший!
   Когда такой козырной вор, как Крест, уходит, то со всех концов страны
авторитеты съезжаются, часто вопросы важные заодно решают  и  превращают
поминки во всеобщий сходняк.
   Прибывшие на Пирамидную, 62 двадцать членов тиходонской общины в пол-
ной мере осознавали важность предстоящего ритуала и старались ему  соот-
ветствовать. Все обрядились в темные костюмы,  каждый  держал  букет  из
четного числа гвоздик. Лица выражали сдержанную мужскую печаль.
   Во дворе находились люди Креста. Они тоже выглядели мрачно, но  одеты
были в повседневную одежду, что сразу ставило их на ступень  ниже  свиты
Черномора. Воры очень ценят внешние проявления чувств, поэтому отступле-
ние от традиций является нетерпимым.
   Черномор первым вошел в дом. За ним Север, Лакировщик, Хромой,  Ганг-
рена. Остальные остались во дворе, заведя обычные в таких случаях разго-
воры с кодлой убитого: как получилось да кто мог послать  убийцу,  когда
похороны...
   В просторной, но небогатой горнице с завешанными зеркалами, на  разд-
винутом, словно на большую  компанию,  обеденном  столе  лежал  Крест  в
единственном своем, купленном после освобождения черном  костюме,  белой
рубахе и новых черных штиблетах. В скрещенных на груди руках горела све-
ча.
   Вокруг скорбели пять ближайших помощников. Хромой с  каждым  поздоро-
вался за руку, и Черномору это не понравилось. Чувствовалось, что Хромой
свой в доме Креста.
   "Надо и от него избавиться", - подумал Черномор. Случай играл ему  на
руку, расчищая дорогу: Король, Крест...  Но  постоянно  рассчитывать  на
случай нельзя, надо и самому заботиться о своих делах.
   - Скорбное дело привело нас сюда, братья,  -  прочувствованно  сказал
Черномор, остро ощущая, что именно на нем сосредоточено всеобщее  внима-
ние.
   - Недавно мы хоронили нашего замечательного друга Короля, и  вот  те-
перь нет с нами Креста...
   Черномора не оставляло ощущение какой-то  неправильности,  странности
происходящего, но сосредоточиться он не мог, и мысль ускользала.
   - Мы все знали его как верного хранителя  наших  законов  и  обычаев,
кристально чистого, богатейшей души человека, настоящего вора...
   Черномор не мог заставить себя смотреть на убитого и  боялся  прибли-
зиться к нему. По поверью, виновный в смерти вызывает истечение крови из
ран покойника...
   Пахан запнулся. Он вдруг понял, в чем заключалась  странность  обста-
новки. Тело Креста должно находиться в морге. Когда его успели  забрать,
обмыть, переодеть? Да и кровь еще не свернулась, если вся грудь разворо-
чена, она бы пропитала рубашку и костюм...
   - Мы, мы...
   Слова вылетели из головы. Полнейшая растерянность  овладела  Черномо-
ром. Овеянное величием смерти, происходило то,  что  заведомо  не  могло
происходить. Он пересилил себя и посмотрел на  покойника.  Расплавленный
воск свечи скатывался - на скрещенные руки, ему показалось, что один па-
лец чуть заметно подрагивает.
   Пауза затянулась. Кодла Черномора с тревожным недоумением смотрела на
побледневшего, явно выбитого из колеи пахана.
   - Что же ты замолчал, иуда?! - раздался страшный голос, хотя никто из
живых не открывал рта. Получалось, что говорил убитый.
   Холод пробежал по спинам, шевельнулись волосы. Даже Север подался на-
зад.
   "Покойник" резко сел.
   - Мочкануть Креста надумал?! Мокродела подослал?!
   Обличающий перст уткнулся в Черномора. Тот обмяк.
   - Нет, что ты, нет...
   Никто бы не поверил, что властный пахан может так жалко лепетать.
   - Нет? - Крест презрительно улыбнулся. - Серый успел его ошмонать!  И
вот что нашел...
   Он вытащил из кармана пиджака бумажку, развернул, показал  всем,  кто
находился в комнате.
   - Откуда у него твой телефон?!
   У профессионала не могло быть при себе такой улики. Телефон Черномора
Крест сам написал на листке, чуть изменив почерк. Но Черномор  этого  не
знал.
   - Откуда у него твой телефон? - повторил Крест. - Ну, говори!
   Черномор молчал.
   Каждая минута молчания, растерянная поза и бегающие глаза красноречи-
во подтверждали его вину. Причем  настолько  убедительно,  что  Гангрена
первым махнул рукой и вышел во двор.  За  ним  двинулись  остальные,  но
Крест остановил их.
   - Останьтесь, чтобы все видели...
   И, подойдя к Черномору, сунул тому в руку "наган".
   - Давай сам!
   Бывший пахан лихорадочно вцепился в  оружие,  словно  в  спасательный
круг. Взвел курок, вздрогнув от громкого щелчка, зажал ствол в ладони  и
приставил к сердцу. Тоскливым взглядом посмотрел на Креста, потом на Се-
вера, будто собираясь что-то сказать. Но не сказал.
   Сухо ударил выстрел.
   Вскоре Крест вышел на крыльцо.
   - Заходите, попрощайтесь...
   Теперь на обеденном столе лежал Черномор. Он был мертв по-настоящему.

                                 * * *

   Менты трясли город. На каждом шагу встречались патрули, гаишники про-
веряли документы у водителей,  осматривали  салоны  и  багажники.  Конт-
рольно-пропускные пункты на выездных магистралях  жестко  контролировали
транспорт. Втюхаться с оружием было очень легко,  и  Баркас  лихорадочно
размышлял, как доставить "стволы" на "стрелку". И наконец придумал.
   Из остановившихся на набережной иномарок веселая компания перегружала
в катер снаряжение для долгого путешествия - палатку, сумки,  коробки...
Смеялись девицы, звякали бутылки, напрягались мускулы у Кента, принимав-
шего замаскированные и надежно упакованные "волыны". Потом вниз спустил-
ся Баркас, завел движок, катер отвалил от гранитной стенки.
   - Ставьте палатки, мы скоро подъедем! - кричали с берега девицы.
   Баркас смотрел на удаляющийся берег, гулящий  за  чугунным  парапетом
люд, мост, по которому сплошным потоком шли на левый берег и дальше,  на
южную трассу, автомобили. Все они проследуют через КПП ГАИ, но  лодки  и
катера никто контролировать не додумался. Река свободна!  Яркие  вспышки
электросварки заставили его прищурить глаза. Несколько рабочих приварили
решетку к жерлу нацеленной на водную гладь бетонной трубы. Тюремная  ат-
рибутика испортила настроение бригадиру.
   - Давай быстрей! - прикрикнул он на Кента.
   Тот прибавил обороты и круто заложил штурвал.
   Катер стремительно пересекал фарватер, приближаясь к противоположному
берегу.
   У условленного места пришлось прождать около получаса. Наконец появи-
лись те же иномарки, только девиц в них не было.
   - Причаливай! - скомандовал Баркас. И когда под днищем заскрипел  пе-
сок, огромным прыжком вымахнул на пляж. - Что так долго?
   - Шмонали, - недовольно ответил Рэмбо. - Чем-то мы им не понравились.
Даже карманы ощупали.
   Оружие перегрузили обратно в машины.
   - Глаза не мозольте, внимания не привлекайте, заезжайте на  какую-ни-
будь базу отдыха и ждите времени, -  инструктировал  Баркас.  -  Сбор  в
шестнадцать тридцать на развилке шоссе. Ясно?
   - Ясно, - кивнули, Рэмбо и Тренер.
   Баркас вернулся в город. Его беспокоило,  что  Север  не  выходит  на
связь. Он не знал о смерти Черномора и о  тех  изменениях,  которые  она
вызвала в воровской общине.

   - Место пустовать не должно, - размеренным тоном говорил Крест, и Се-
вер внимательно слушал.
   - Я один город не удержу. А у тебя авторитет есть, я организую  коро-
нацию, станешь вместо этого, - Крест кивнул в сторону небрежно  сброшен-
ного на пол трупа Черномора. Театр кончился. Когда наступит темнота, те-
ло перевезут домой, а утром Гангрена "обнаружит" самоубийцу.
   - Нам делить нечего, - продолжал Крест. - Я уйду - займешь  мое  мес-
то...
   Север кивал. Действительно, ему с Крестом нечего делить. Значит,  нет
нужды объединяться с Баркасом и подставлять себя и своих людей под пули.
   - Надо будет с Шаманом что-то решать...
   Крест недобро усмехнулся.
   - Решим. По нашим законам. Эти долбаные спортсмены и прочая чешуя под
ворами должны ходить. И будут ходить под нами, если жить хотят...

   В кабинет к Воронцову без стука вошел Метис  -  грузчик  мясного  па-
вильона, он же один из верховых авторитетов группировки.
   - Что там за херню твой мент придумал? - зло спросил он. - На "стрел-
ку" без "стволов"! Чтобы перемочили всех?
   - Делай, что говорят! - отрезал Шаман. - Центурион действует по  моей
команде!
   - "Центурион", - передразнил Метис. - А кто ответит, если ребят поло-
жат?
   - Может, ты вместо меня командовать будешь? - угрожающе процедил  Ша-
ман, но тут же сменил тон. - В городе сплошные засады.  Сгореть  хочешь?
Те тоже без "стволов" явятся!
   Недовольно бурча, Метис вышел.
   Генеральный директор и кандидат в законодательное собрание  задумчиво
смотрел ему вслед. При Толстяке таких демаршей быть не могло. Но Толстя-
ка подбирал Шаман, а Центуриона - Воронцов, прежний и  новый  начальники
службы безопасности отражали разные половины личности руководителя груп-
пировки.
   И если Центурион был более респектабельным и вхожим во многие служеб-
ные кабинеты, то Толстяк умел выполнять грязную, а если нужно - кровавую
работу.
   Сейчас Воронцов отчетливо понял, что Бобовкина нужно  срочно  менять.
Он не привык собственными руками лезть в дерьмо. И если  бы  предстоящую
"стрелку" пришлось проводить по-настоящему, он бы наверняка ушел в  сто-
рону.
   "Ладно, - подумал Шаман. - Посмотрим, как он сумеет использовать сво-
их бывших коллег".

                                 * * *

   В оживленном потоке идущих через мост автомобилей "ниссаны", "тойоты"
и БМВ бойцов Баркаса почти не выделялись. Только то, что они были битком
набиты явными головорезами, привлекало внимание дежурящих на КПП гаишни-
ков, усиленных омоновцами. Машины тормозили, обыскивали  под  автоматами
поставленных в раскорячку к капотам молодчиков, досматривали салоны, вы-
ворачивали багажники. Все было "чисто". Через несколько минут  они  про-
должали путь.
   На двенадцатом километре левобережья  шоссе  раздваивалось:  основная
дорога уходила дальше вдоль берега, к многочисленным базам отдыха, узкая
полоска асфальта сворачивала вправо, пронизывала  снегозащитное  "кольцо
зеленых насаждений" - рощу, шириной в полтора километра - и  выходила  к
искусственному озерцу, окруженному чахлыми посадками.
   Сейчас на развилке стояли "тачки" Рэмбо и Тренера. Прибывающие экипа-
жи спешно получали оружие: кто "наган", ТТ или ПМ, кто обрез двустволки,
кто помповый "мосберг" или "ремингтон". Потом они продолжали путь и  вы-
катывались на берег озера, спугивая многочисленные парочки, устроившиеся
в окрестных кустах.
   Руководил размещением Баркас, Он был погружен в мрачные  размышления.
Север уклонился от встречи и даже к телефону не подошел, нарушив тем са-
мым джентльменское соглашение. Значит, приходилось менять первоначальный
сценарий.
   Первоначально предполагалось устроить засаду на подъезде к озеру и по
сигналу расстрелять людей Шамана. Такой метод  противоречил  правилам  и
"понятиям" их мира, но был достаточно эффективным, что позволяло плюнуть
на "понятия" и прибегнуть к нему, решив проблему раз и навсегда. Но  без
поддержки воров Баркас не решался действовать столь решительно и  ковар-
но. К тому же на "стрелку" прибыло двенадцать машин - около  шестидесяти
человек. Вряд ли удастся обеспечить численное превосходство над  против-
ником. Поэтому Баркас возвращался к обычной процедуре "разборки".
   Вначале стороны посмотрят друг на друга: кто чего стоит. Потом  руко-
водители начнут "толковище", причем тот, у кого меньше реальных сил, вы-
нужден будет идти на компромисс и делать уступки конкуренту. Если же об-
щего языка найти не удастся и никто не захочет  уступать,  кто-то  может
показать свою "крутизну" - возьмет и завалит противника. И в этом случае
исход неоднозначен: то ли его победу признают сразу, то ли станут валить
в ответ и начнется всеобщее "мочилово". А тут уже вступают в силу законы
войны - кто больше уничтожил противника, тот и победил!
   Ровно в семнадцать ноль-ноль к озеру подкатила кавалькада автомобилей
соперничающей стороны. Баркас насчитал десять  экипажей.  Силы  примерно
равны. Значит, победит тот, кто более дерзок, решителен и беспощаден.
   Баркас привычно нащупал за поясом пистолет и неторопливо  двинулся  к
первой машине, в которой должен был находиться Шаман. Он не  подозревал,
что за происходящим с высокой железнодорожной насыпи  наблюдает  главный
режиссер происходящего спектакля.
   Лис лежал на животе, чувствуя, как острая щебенка сквозь одежду  впи-
вается в тело. Ширины насыпи не хватало, поэтому ноги пересекали  белый,
раскаленный солнцем рельс. Приходилось поминутно оглядываться по  сторо-
нам - бывший начальник УР знал много случаев, когда минутная беспечность
на железнодорожных путях превращала человека в исходящий  утробным  воем
окровавленный обрубок.
   В такой ситуации нельзя отвлекаться, но события,  разыгрывающиеся  на
берегу озера, полностью поглощали внимание, и Лис понимал,  что  здорово
рискует. Не говоря о том, что его могли  увидеть  случайные  прохожие  -
грибники, рыболовы, срезающие путь к воде, парочки,  подбирающие  место,
чтобы заняться сексом. Правда, лежащий с биноклем мужик вовсе не  повод,
чтобы бежать звонить в милицию. Даже если в его  руках  будет  винтовка,
найдется немного желающих, бросив свои дела, отыскивать редкий на  лево-
бережье телефон. Людей отучили вмешиваться не в свои дела.
   В мощные окуляры Лис хорошо видел лицо Баркаса. Тот направился к  го-
ловной машине противника, из которой должен был выйти Шаман. Лис напряг-
ся. Он не знал, сможет ли удержаться... Под коленями, вдоль рельса,  ле-
жал укрытый мешковиной карабин СКС. Один лишний выстрел  решит  мучающую
его проблему! Но нарушит тщательно продуманный сценарий...
   Вновь приехавшие упруго выпрыгивали из машин, на  вытоптанном  берегу
свинцово-серого озерца образовались две группы людей, в  расположении  и
позах которых отчетливо читалось выраженное противостояние.
   Двери первой машины медленно открывались. Отложив бинокль, Лис извер-
нулся, потянувшись за оружием и одновременно осматриваясь.  Отсверкиваю-
щие рельсы втягивались в ажурную конструкцию моста и сквозь него уходили
к грузовой станции Тиходонска. С противоположной стороны стальные полосы
плавно искривлялись к востоку и просматривались не больше, чем на  кило-
метр.
   "Самое опасное направление, - мелькнуло в напряженном сознании. - Ес-
ли выскочит товарняк, то будет здесь через минуту. Не прозевать бы..."
   Он сбросил мешковину. Самозарядный карабин Симонова - изящная  игруш-
ка, известная миллионам российских граждан, как инструмент, которым вир-
туозно манипулировали у мавзолея солдатики отдельного кремлевского  пол-
ка. Конверсия и всеобщее смягчение ограничений перевели его в  категорию
охотничьего оружия и выставили на прилавки специализированных  магазинов
без штыков, но зачастую в комплекте с оптическими прицелами.
   На карабине Лиса стоял восьмикратный прицел, а на  срез  ствола  была
надета и  прикручена  тонкой  медной  проволокой  пластиковая  бутылочка
из-под пепси-колы, испещренная сотнями дырочек.
   Сдвинув флажок предохранителя, Лис приник к окуляру.  Щебенка  колола
локти, ограниченное поле обзора затрудняло наводку.  Стиснув  зубы,  Лис
пошарил стволом, отыскивая цели. Прицел был вдвое слабей бинокля,  выра-
жение лица Баркаса теперь не различалось, но фигура выражала недоумение.
   Из первого автомобиля вместо Шамана вылез грузный Бобовкин.
   - А где твой шеф? - непонимающе спросил Баркас.
   - Он занят. Все переговоры веду я...
   Наступила пауза. Неявка на "стрелку" руководителя одной из  сторон  -
грубейшее нарушение "понятий". Это личная обязанность, она не  переусту-
пается.
   - А кто с тобой будет говорить? - презрительно спросил Баркас.
   Бобовкин закусил губу. Он уже давно понял, что влез не в  свои  сани.
Раньше он оказывал услуги Шаману на совершенно иных основаниях. Одно де-
ло - иметь прикрытием милицейские погоны и использовать возможности  за-
нимаемой должности, а совсем другое - самому копаться в грязи. И  сейчас
он совершенно не знал, как вести себя с мятежным  бригадиром  -  наглым,
крепким и опасным парнем, для которого даже Воронцов не являлся  автори-
тетом. Единственная надежда на вмешательство милиции.  СОБР  должен  уже
сидеть в засаде...
   На самом деле дежурный взвод СОБРа находился на месте постоянной дис-
локации. Майор Литвинов демонстрировал бойцам приемы работы ножом.  Отс-
тегнув клапан длинного узкого кармана на правом бедре камуфляжного  ком-
беза, он извлек из обшитого кожей нутра привезенный из Афгана боевой нож
американского производства. Остро отточенный клинок матовой стали с мно-
гочисленными клеймами, удостоверяющим  сверхвысокое  качество  и  надеж-
ность, через чуть загнутый вверх полированный ограничитель  переходил  в
черную ручку из небьющейся пластмассы, с четырьмя выемками для пальцев и
выступом-упором посередине.
   - Вся хитрость состоит в том, - буднично рассказывал командир, - что-
бы, скрывая нож, приблизиться к противнику вплотную. А потом внезапно  и
резко нанести удар в одну из уязвимых точек: шею,  сердце,  солнечное...
Если же так не вышло и предстоит схватка, надо уметь менять  направление
клинка - вперед-назад, перебрасывать нож из руки в руку и, сокращая дис-
танцию, выбирать момент для выпада. Смотрите...
   Нож ожил. Он вращался в одной руке майора, перелетал в другую и возв-
ращался назад, но уже за спиной, прилипал к раскрытой ладони и неожидан-
но выскакивал между пальцами...
   Бойцы с интересом наблюдали. СОБР явно  не  собирался  участвовать  в
разборке между Баркасом и Шаманом, выполняя роль, которую определил  ему
последний.
   В это время Волошин и Королев осматривали кабинет Крылова.
   - Его убили из-за какой-то информации, полученной в  самое  последнее
время, - говорил Волошин, осторожно перебирая обрывки бумаги в  мусорной
корзине.
   Королев проглядел стопку листков на столе, перелистнул календарь.
   - Смотрите! По-моему, это интересно...
   - Где? - Волошин подскочил к столу.
   "Озеро на лев. бер., "стрелка" Баркас - Шаман, 17.00" - резким почер-
ком Крылова написано на листе с сегодняшней датой.
   - Вот тебе и причина! - Возбужденный Волошин  подтянулся  к  телефону
внутренней связи. - Сейчас шестнадцать тридцать. Поднимем СОБР и возьмем
гадов! А потом начнем крутить по убийству!
   Через десять минут поднятый по тревоге дежурный взвод на двух автобу-
сах выдвигался к месту разборки.  Закономерность  частенько  пробивается
через случайности. Но не тогда, когда их слишком много. И не тогда, ког-
да развитием событий руководит бывший майор милиции Коренев по  прозвищу
Лис.
   Сбитый с толку Баркас не знал, что теперь делать.  Отсутствие  Шамана
лишало смысла всю "разборку". Ни жирный отставной ментяра, ни  шамановс-
кие "быки" сами по себе ничего не значат. "Мочить" их, рискуя жизнью,  -
полная дурость. Разве что дать пару раз по толстой харе... Да и то злос-
ти нет, надо себя "заводить".
   - Кто с тобой, вонючкой, говорить будет? - повторно спросил Баркас  и
шагнул вперед.
   Увидев в окуляре прицела грузную фигуру Бобовкина, Лис  ощутил  такой
прилив ярости, что чуть не нажал на спуск. "Нет!" - приказал он сам  се-
бе. "Валить" надо кого-то из вооруженной стороны, иначе задуманный спек-
такль не состоится. А когда начнется бойня, можно свести счеты с  бывшим
подчиненным...
   Из-за поворота показался сдвоенный локомотив, вытягивающий  за  собой
череду цистерн, открытых платформ и товарных  вагонов.  Но,  поглощенный
делом, Лис этого не заметил.
   Позади Баркаса стоял на изготовку худой парень в спортивном  костюме.
Руку он держал под курткой. Лис прицелился ему в ноги и выстрелил.
   Пороховые газы, разогнав пулю до семисот тридцати пяти метров  в  се-
кунду, выбросили ее из ствола и рванули следом. Обычно в подобном случае
происходит звуковой удар, безошибочно распознаваемый, как выстрел с нес-
кольких сот метров. Но сейчас газы оказались в замкнутом объеме  пласти-
ковой бутылки, ударились о ее стенки и через мелкие отверстия множеством
почти бесшумных струек продавились в атмосферу. Часть прорвалась  сквозь
оставленное пулей отверстие в донышке - будто хлопнуло открываемое  шам-
панское.
   До озера было около двухсот метров, конечно, там выстрела не  услыша-
ли, только вдруг заорал Доска, падая наземь  и  хватаясь  за  набухающую
кровью штанину. Тут же прижал ладони к животу Тихоня, пал на  колени  и,
поскуливая, ткнулся лицом в вытоптанную жухлую траву. "Солдаты"  Баркаса
шарахнулись в стороны, доставая замаскированные до поры "стволы".
   - Суки рваные! - истерично выкрикнул  Доска  и  открыл  беспорядочный
огонь в сторону отряда Бобовкина.
   Это послужило сигналом. Хладнокровно прицелившись, полоснул из своего
"узи" Кент. Выстрелил из ТТ Рэмбо, передергивая цевье "мосберга",  посы-
лал во врага снопы картечи Тренер. В тихой роще грохотала настоящая  ка-
нонада. Среди людей Шамана началась паника, они метнулись к машинам,  но
только одной удалось выскочить из зоны огня. Пули  и  картечь  пробивали
стекла, кузова, сиденья, одежду и человеческие тела.
   Расстрел безоружных и растерянных врагов - дело захватывающее и увле-
кательное: сорок стволов раскалились, выбрасывая  десятки  пуль  подряд.
Противостоял им один "парабеллум" Метиса, который не выполнил команду  и
вооружился. Завалив нескольких баркасовцев, Метис сменил позицию и  про-
должил огонь. Кент пытался нащупать его свинцовой струей "узи"...
   Грузовой состав на приличной скорости  несся  к  мосту.  Прогибались,
вибрировали рельсы. Лис ощущал это, но не отвлекался от основного  дела:
он старался выцелить Бобовкина. Тот получил от Баркаса удар  в  челюсть,
упал, тут же вскочил и побежал. Пенек прицела уперся в поясницу, карабин
дернулся" но Центурион продолжал бежать.
   Машинист тепловоза заметил лежащего на рельсах человека и включил ре-
вун. Сопровождавший движущуюся цель, Лис вздрогнул, и очередная пуля уш-
ла в сторону. Основательно продырявленное  донышко  пластиковой  бутылки
уже не удерживало звук, но его поглотил грохот надвигающегося товарняка.
   Лис рванулся с опасного места и покатился под откос, крепко  прижимая
к телу карабин. Наверху лязгала, гудела и громыхала бесконечная вереница
цистерн, платформ и вагонов.
   - Он с винтовкой, что ли? - удивленно спросил помощник машиниста. Тот
перевел дух.
   - Идиот! Еще бы чуть-чуть... Может, и с винтовкой - чего удивительно-
го!
   От шоссе, включив маячки и сирены, неслись автобусы СОБРа. Приблизив-
шись к месту происшествия) они резко затормозили, затянутые в камуфляж с
черными масками вместо лиц, бойцы высыпались наружу и цепью стали  охва-
тывать пятачок у озера.
   - Атас! - зычно крикнул Баркас. Спортивные костюмы  врассыпную  кину-
лись в заросли кустарника. Люди  Шамана,  избегнувшие  прицельного  огня
конкурентов, тоже бросились бежать. Но таких  было  мало.  Многие  могли
только сидеть или ползти, а некоторые вообще лежали без признаков жизни.
   СОБР преследовал убегающих. Камуфляжные комбинезоны  догоняли  банди-
тов, сбивали с ног, оказывающих сопротивление били ногами или  приклада-
ми.
   Литвинов бежал за Баркасом. Бывший  морпех  имел  хорошую  физическую
подготовку, но образ жизни не способствовал  ее  сохранению.  Расстояние
сокращалось.
   - Стой! Стреляю! - крикнул майор, хотя не собирался применять оружие.
   Зато Баркас, не останавливаясь, выстрелил назад из-под  руки  -  раз,
второй, третий...
   "Бах! Бах! Бах!"
   Литвинов слышал, как свистнула пуля, но это только раззадорило его.
   - Стой! Я - Литвинов!
   Единственный в отряде, он почти не надевал маску на операции.  Врагов
у него и так - больше некуда, а лицо командира СОБРа действовало на мно-
гих как наведенный в упор пистолет.
   Услышав фамилию преследователя, Баркас понял, что  уйти  не  удастся.
Затвор пээма заклинило в заднем положении - кончились  патроны.  И  хотя
запасная обойма в кармане имелась, проку от нее было немного  -  времени
на перезарядку не оставалось. Бригадир понимал: через  несколько  секунд
выполненный в прыжке удар кованого ботинка бросит его на  землю,  обяза-
тельно повредив позвоночник.
   Именно так Литвинов и собирался задерживать убегающего. Он уже выбрал
точку - на спине между лопатками, но понял, что  усталость  не  позволит
выпрыгнуть настолько высоко, и сконцентрировал взгляд на пояснице Барка-
са. Однако тот вдруг остановился, развернулся и швырнул  в  лицо  майора
пистолет с нелепо торчащим стволом. Литвинов успел нырнуть под семисотг-
раммовый кусок металла и тоже резко  затормозил,  взрыв  землю  твердыми
рубчатыми подошвами высоких шнурованных ботинок.
   - Иди, ментяра, возьми меня, - процедил бригадир. В мощном кулаке бы-
ла зажата финка с длинным узким клинком.
   - Может, ты и заточенным электродом умеешь? - непонятно спросил  Лит-
винов и потянулся к нагрудному карманукобуре. - Значит,  сдохнешь  прямо
здесь!
   В это время финка дернулась:  только  что  клинок  торчал  в  сторону
большого пальца, а теперь отсверкивает из-под мизинца. Еще рывок, и хищ-
но заточенная "щучкой" сталь вернулась в прежнее положение. Баркас вытя-
нул руки перед собой, и посверкивающая полоска перепархивала из одной  в
другую.
   - Ну-ка, ну-ка, - заинтересовался Литвинов. Час назад именно  это  он
демонстрировал своим бойцам. САКОНБ - специальный армейский комплекс но-
жевого боя. Владели им только прошедшие службу в специальных подразделе-
ниях вооруженных сил.
   - Знаешь САКОНБ? Где служил? - Майор не дотронулся до застежки карма-
на-кобуры, опустив руки к правому бедру.
   - Разведывательно-диверсионный взвод отдельного батальона морской пе-
хоты Черноморского флота! - оскалился Баркас. - Иди, возьми меня!
   - Щас! - криво улыбнулся Литвинов, и в его руке тоже появилась  остро
заточенная матовая сталь. - Щас и возьму!
   Медленно и очень осторожно два знатока САКОНБа сходились.  Присев  на
широко расставленных ногах, выставив вперед напряженную левую руку и от-
ведя назад расслабленную правую с зажатым клинком.  Точь-в-точь  как  на
картинке в армейской книжке с грифом "секретно".
   В это время на оцепленном пятачке у озера работа заканчивалась. С ша-
мановской стороны одиннадцать человек были убиты и двадцать пять ранены.
У Баркаса пострадали семеро - кроме Доски и Тихони, двух  убил  и  троих
ранил Метис. Задержанные в наручниках сидели на земле под чуткими  ство-
лами автоматов СОБРа.
   - Оружия мало, - удивлялся рослый спецназовец. - Успели повыкидывать,
что ли? Надо доложить командиру. Кто его видел?
   Задыхающийся после долгого бега, Бобовкин лежал в стогу сена. "Ну  ее
к дьяволу, такую работу! Что я, бандит какой-то?! На одной доске с  уго-
ловниками?! Да и ухлопать могут в любой момент! Нет, все!"
   Он вылез из стога, тщательно отряхнулся, принял важный и  независимый
вид. Многие сотрудники знают его в лицо, да если  и  задержат  -  ничего
страшного: именно он предупредил о предстоящей "разборке". И не его  ви-
на, что СОБР опоздал... Бобовкин распрямился, перевел дух. Ничего,  есть
много мест, где бывший оперативник может заработать  на  кусок  хлеба  с
маслом. А в происшедшем он не виноват: выполнил все, что приказал Шаман.
Пусть Шаман и расхлебывает кашу...
   Бобовкин двинулся к дороге. Надо было пересечь небольшую  лесополосу,
он зашел под шелестящие кроны деревьев, спугнув стаю больших черных  во-
рон.
   - Стой! Руки на голову! - раздался откуда-то сбоку грубый окрик.
   "Все оцеплена", - подумал Центурион, выполняя команду, а  вслух  ска-
зал:
   - Да свой я! Бобовкин моя фамилия!
   Он медленно, не вызывая подозрений, повернулся, чтобы показать  лицо.
И увидел Метиса с пистолетом в руке!
   - Это ты им свой. Я говорил, что ты подсадной, но Шаман не  послушал.
Вот и подставил ребят под пули!
   - Я...
   - Заткнись! Меня одно интересует: на кого сработал? На Баркаса или на
ментов? И тем, и тем это мочилово выгодно!
   Бобовкин весь взмок. Он знал, что надо сохранять уверенность и солид-
ность, но не мог совладать с собой.
   - Все не так! Это план Шамана - заманить их и сдать милиции! Я  лично
позвонил, сообщил время и место, - язык сам собой выбалтывал сокровенные
секреты. - Потому наши и должны быть без оружия! Наших выпустят,  а  тех
упакуют - вот какой план! Понял?
   Метис сплюнул.
   - Не знаю я, что вы там планировали. Я знаю, что половину наших ребят
положили. Кто за них ответит?
   - Это случайность... Случайность... - растерянно  повторял  Бобовкин.
Он понимал, что никакие ссылки на непредвиденные обстоятельства  не  оп-
равдывают понесенных  потерь.  Друзьям  и  родственникам  убитых  ничего
объяснить невозможно. В той игре, в которую он ввязался, действует  лишь
одно простое и понятное правило: смерть за смерть! Но ему  не  верилось,
что сейчас он умрет - не будет есть, пить, спать, дышать... Такого прос-
то не могло быть! Умирать могут другие, но не он!!
   - Ты, сука ментовская, и ответишь! - с непоколебимой твердостью  про-
изнес Метис, и палец на спуске напрягся.
   - Подожди! - Бобовкина  осенила  спасительная,  как  ему  показалось,
мысль. - Спроси Шамана, если мне не веришь!
   Губы Метиса презрительно скривились.
   - От страха совсем ум потерял! Шаману и так придется за убитых  ответ
держать. Как думаешь - кого он виноватым выставит? Неужели не тебя?  Мо-
жет, на себя все возьмет? И в той подлянке, про которую ты  проболтался,
признается? Мудак ты - и больше никто!
   Раздался выстрел. Пуля пробила Бобовкину шею, он двумя  руками  зажал
рану и повалился на пружинистый ковер из опавшей листвы,  скребя  ногами
по податливой скользкой поверхности. Еще мерещилось спасение:  подоспев-
шая милиция, "скорая", больница...
   Метис нагнулся и, прикрываясь левой ладонью, чтобы  не  забрызгаться,
выстрелил в голову. Бобовкин перестал существовать, так и не узнав,  что
спасение было совсем близко.
   СОБР прочесывал территорию, четверка  бойцов  бесшумно  рванулась  на
выстрелы.
   Метис увидел полукольцо камуфляжных комбинезонов и побежал  в  степь.
"Парабеллум" он не бросил, допустив тем самым  серьезную  ошибку:  закон
разрешает стрелять в вооруженного человека без предупреждения и спецпод-
разделения всегда используют это право.
   Два автомата нацелились в убегающего убийцу.
   "Ду-ду-ду!"
   "Ду-ду-ду!"
   Короткие очереди  попали  в  грудь.  Пятимиллиметровые  остроконечные
пульки пронизали  грудную  клетку  и  брюшину,  кромсая  внутренности  в
клочья. Захлебываясь кровью, Метис рухнул на землю, "парабеллум" отлетел
в сторону.
   Чтобы избежать недоразумений, один из бойцов вставил ребристую  руко-
ятку в еще теплую ладонь убитого.
   - Где командир? Надо доложить, - боец щелкнул предохранителем автома-
та.
   - Запроси по рации, - приказал сержант.
   В отличие от кинематографических поединков на шпагах ножевой  бой  не
является зрелищным. Да и зрителей на квадрате  распаханной  земли  Между
лесополосами не было. Только двое близких по возрасту и с похожими фигу-
рами мужчин - один в темно-зеленом камуфляжном комбинезоне, другой  -  в
дорогом спортивном костюме. Литвинов и Баркас медленно кружили друг вок-
руг друга, иногда делая ложные выпады, которые, впрочем,  не  обманывали
противника.
   Время работало на Литвинова и против Баркаса, оба  это  понимали,  но
майор не желал использовать свое преимущество и не  ожидал  подмоги,  он
вел схватку так, будто находился в скалистых горах близ  Кандагара,  где
рассчитывать можно было только на себя.
   Баркас же испытывал безумную надежду уйти и хотел закончить  бой  как
можно быстрее. Прыгнув вперед, он вцепился в руку майора и рванул на се-
бя, чтобы всадить клинок в незащищенный левый бок. Но Литвинов вырвался,
ударил костяшками напряженных пальцев по лицу и отскочил, восстанавливая
дистанцию.
   Баркас повторно атаковал безоружную руку, но  в  ней  вдруг  оказался
нож, и он едва успел отпрыгнуть. Майор перешел в контратаку: выпад, еще,
еще, переброс ножа, снова выпад, удар ногой, опять выпад...  Полукруглый
мах... Кончик матового клинка достал до тела. Если бы нож или рука  Лит-
винова были на два-три сантиметра длиннее, то из распоротого живота Бар-
каса вывалились бы кишки. Сейчас же он отделался кровоточащей  царапиной
чуть повыше пупка да испорченной адидасовской курткой.
   Литвинов любил маховые удары, когда-то он до позвоночника рассек гор-
ло здоровенному моджахеду так, что страшная бородатая голова  запрокину-
лась за спину. Но при взмахе приходится раскрываться, поэтому предпочти-
тельнее короткие колющие выпады.
   Именно так ударил Баркас, целясь в солнечное сплетение майора, но тот
ногой отбил финку и пырнул пролетающего по инерции мимо человека в  пра-
вый бок. Бригадиру повезло еще раз: высококачественная сталь вновь  лишь
порезала кожу. Тем не менее кровь текла по телу, пропитывая широкие шта-
ны и оказывая угнетающее воздействие на психику Баркаса. Его боевой  дух
был сломлен, хотелось бросить финку и сесть на землю.
   Литвинов ощутил перемену в состоянии противника. Наступил  тот  самый
момент, когда можно заставить его выполнить любую команду.
   "Бросай нож! Руки за голову, сесть на землю!" - уже просились на язык
стандартные многократно выкрикиваемые за годы службы фразы. Но в  памяти
вдруг появился заточенный электрод, торчащий  из  округлившегося  плодом
живота женщины.
   - Сдыхаешь, сука? - яростно спросил майор. - А как же САКОНБ?  Забыл,
что там написано? Работай!
   Он ударил Баркаса в колено. Тот взвился от острой боли И  нахлынувшей
ярости. Специальный армейский комплекс  ножевого  боя  предписывал  сра-
жаться до конца, но сейчас бригадиром  руководило  просто  животное  бе-
шенство, накатывавшее после давней травмы черепа.
   Раз! Раз! Раз!
   Финка с силой рассекала воздух. Оскалившийся  Баркас  пер  как  танк,
Литвинов пятился, пытаясь длинными выпадами увеличить  дистанцию.  Вдруг
нога провалилась в сусличью или кротовую нору, отступающий майор упал на
спину. Баркас бросился вперед для завершающего выпада, но Литвинов успел
свободной ногой ударить его в промежность.
   Действия бригадира утратили четкость и целенаправленность. С утробным
стоном он повалился на опрокинутого майора, тот отбил финку  и  выбросил
свой нож, мягко вошедший в грудь до самого ограничителя. Теплая,  с  ха-
рактерным запахом струя крови обдала Литвинова. Он сбросил с себя обмяк-
шее тело, на всякий случай проверил рану. В сердце, наповал.  Потом  ос-
мотрел ногу. Высокий шнурованный ботинок спас щиколотку от перелома. Не-
большой вывих - и все.
   Литвинов встал. Он тяжело дышал, руки и ноги дрожали, комбинезон  за-
лит кровью. Но мучившая последнее время галлюцинация - электрод,  торча-
щий из не успевшего родиться ребенка, - исчезла. И майор чувствовал, что
навсегда. А потому испытывал облегчение.

                                 * * *

   Кровавая бойня на левом берегу многое изменила в расстановке сил кри-
минального мира. Место Баркаса на "Супермаркете" занял  Север.  Воронцов
поспешно уехал в Испанию заключать договоры о поставках мяса и  цитрусо-
вых. Ослабевшая обезглавленная группировка молча наблюдала, как по  тор-
говым рядам уверенно ходят Хромой и его люди.
   Рынду известие о смерти Баркаса застало на "пятачке", где он время от
времени подкармливался по старой памяти.
   "Сдох, туда и дорога, - с облегчением подумал он. - Надо искать  дру-
гого хозяина..."
   Теперь он ходил ссутулившись и глубоко засунув руки в обвисшие карма-
ны. В правом находился пружинный нож с острым клинком, в левом - граната
"РГД-5".
   Хондачев пригласил Лиса к себе, угостил кофе с  коньяком  и  всячески
демонстрировал: свое расположение.
   - Вижу, я в вас не ошибся, - удовлетворенно произнес он.  -  У  моего
недруга настолько большие неприятности, что ему не до меня. Может, с не-
го достаточно?
   Лис качнул головой.
   - Надо всегда доводить дело до конца.
   - Что ж, вы специалист, вам видней... Что там в прокуратуре?
   - Дело прекращено за отсутствием состава преступления...
   - То есть?
   - Я полностью реабилитирован, - пояснил Лис. - Против  следователя  и
бывшего сослуживца возбудили уголовное  преследование  за  фальсификацию
доказательств. Но...
   Он вздохнул и развел руками.
   - Бывшего сослуживца убили. Он работал начальником охраны у  Воронцо-
ва.
   - Вот как...
   - Да. Следователь скорее всего выкрутится. Но нервы ему помотают.
   Хондачев несколько напряженно улыбнулся.
   - Рад, что у вас все хорошо. Возьмите документ о реабилитации.  А  то
эти бюрократы в УВД отказываются выдать разрешение на оружие.
   Лис кивнул.
   - Но вы озабочены, - заметил банкир. - О чем вы думаете?
   - Да так... Проблем много, - отговорился Лис. На самом деле он  думал
о Натахе.
   "Интересно, кого она себе нашла? - размышлял он,  вспоминая  пепел  у
хорошо знакомой двери. - Кто у нее был тогда?"

                                 * * *

   Человеком, который находился у Натахи во время визита Лиса, был  Мас-
тер. Не потому, что профессиональный  киллер  имел  склонность  заводить
интрижки во время подготовки к ответственной операции либо совершенно не
мог обходиться без женщин. Просто его план включал в себя незамужнюю жи-
тельницу Тиходонска, имеющую отдельную квартиру. Молодость  и  привлека-
тельность не являлись обязательными условиями, но помогали легче перено-
сить "романтическую" сторону отношений с контактом.
   Мастер встретил Натаху совершенно случайно. Она выходила из больницы,
и снайпер обратил внимание на женщину, полностью отвечающую его вкусовым
пристрастиям. Изящная, длинноногая, с красивым задумчивым лицом и мечта-
тельным взглядом. Он решительно подошел:
   - Проведывали родственника? Ах, вы тут работаете... А как вас зовут?
   Она пошла на контакт охотней, чем он предполагал.  После  совместного
ужина в небольшом частном ресторанчике стало ясно, что Натаха  полностью
подходит для задуманной операции.
   - Я уже так давно в командировке, что озверел без  домашней  пищи,  -
пожаловался Мастер. - Все бы отдал за куриный бульон и свежие котлеты.
   Натаха с загадочной улыбкой кивала, но инициативы не проявляла.
   - Не сочтете ли вы нахальством, если я напрошусь на домашний обед?  -
Он сам взял быка за рога. - Все расходы, разумеется, оплачиваю я.
   Мастер положил на стол две пятидесятитысячные купюры.
   - Зачем? - неуверенно возразила Натаха. - И потом, это  слишком  мно-
го...
   Но деньги взяла. Через день Мастер отобедал у новой знакомой и  поза-
нимался с ней сексом. Приручая Натаху, Мастер старался  заезжать  к  ней
каждый раз, когда не было "хвоста", и всегда  оставлял  деньги  "на  хо-
зяйство". Он чувствовал, что одинокая женщина привязалась  к  нему.  Она
была нелюбопытной и достаточно скрытной. Мастер даже  подумывал  о  том,
чтобы оставить ее в живых.
   Как-то раз заглянув в шифоньер, он увидел форму майора милиции.
   - Это моего знакомого, - пояснила Натаха. - Сейчас он сидит в тюрьме.
   Давать обратный ход было поздно, но судьба женщины  определилась  од-
нозначно.
   Однажды, когда Мастер с Натахой ужинали, в дверь позвонили.  Хозяйка,
явно озаботившись, решила не открывать, но  звонки  настойчиво  повторя-
лись. Сбросив тапочки, она на цыпочках подкралась к двери,  выглянула  в
глазок, так же бесшумно вернулась на кухню.
   - Это он. Освободился. Я должна с ним поговорить.
   Натаха выскользнула за дверь, а Мастер напряженно ждал, зажав в кула-
ке рукоять выкидного ножа. Он очень боялся случайностей,  если  освобож-
денный из тюрьмы мент захочет разобраться с человеком, занявшим его мес-
то, - неприятностей не оберешься. Натахи не было довольно долго.
   - Он ушел и больше не придет, - сообщила она, вернувшись.  Она  каза-
лась огорченной, глаза  беспокойно  шарили  по  сторонам,  и  у  Мастера
мелькнуло подозрение, что она трахнулась со своим старым  приятелем.  Он
тут же отогнал такое предположение: не на лестничной  же  площадке...  И
потом, у нее менструация...
   - Про меня разговор был? - безразлично спросил он.
   - Короткий. Я сказала, что сейчас не одна. И все.
   - Чем он сейчас занимается?
   - Не знаю... Ему, наверное, некуда идти... И он на меня  рассчитывал.
Я поступила нехорошо?
   Натаха искренне переживала и ждала утешения.
   - Он же не думал, каково тебе одной,  -  Мастер  скользнул  рукой  по
гладкому бедру и уперся в прокладку под трусами. - Иди помойся.
   - Ага...
   Утешить Натаху можно было легко.

   Сейчас Мастер заперся у себя в номере, разложил на газете необходимые
инструменты и занялся делом.
   Обмотав лейкопластырем гильзу большого винтовочного патрона, он зажал
ее в тисочки часовщика, затем обмотал пулю и вцепился в  выскальзывающий
конус пассатижами. Вначале раскачивал из стороны в сторону, чтобы  осла-
бить круговую завальцовку, потом несколько раз  прокрутил  в  бутылочном
горлышке и, наконец, аккуратно вытащил. На листок чистой бумаги  высыпал
заряд. Черная горка бездымного пороха, состоящая из крохотных  блестящих
цилиндриков, казалась вполне безобидной, хотя и бросала  пулю  почти  на
четыре километра. Все дело в том, что горение зерен пороха дает  относи-
тельно медленное нарастание давления.
   А вот тетрил... Мастер осторожно засыпал в гильзу желтый порошок.  Он
взрывается мгновенно, разрушая все вокруг. Теперь поставить на место пу-
лю, наложить на горлышко гильзы два стальных полукольца и обжать в  тис-
ках... Готово!
   Размотав лейкопластырь, Мастер тщательно  осмотрел  патрон.  Конечно,
полностью избежать царапин не удалось, но они почти незаметны,  так  что
Свистун ничего не заподозрит...
   Спрятав патрон, Мастер убрал инструмент, высыпал в унитаз порох,  по-
том вызвал Виста.
   - Менты шерстят город, ты переложи взрывчатку в  сумку  и  занеси  ко
мне, а коробку выброси. Понял?
   Вист кивнул.
   - Исполняй. А ко мне давай Свистуна.
   Через несколько минут в номер зашел присвистывающий содельник.
   - Ну, как квартира? - спросил Мастер.
   - Нормально, - в голосе Свистуна чувствовалось сомнение. - Обзор  хо-
роший и вообще... Только...
   - Что "только"? - быстро переспросил Мастер.
   - Как-то очень легко все у нас получается... Сняли квартиру, долбану-
ли из окна - и ушли! Да что они, все дураки?  Охрана,  комитетчики...  У
них небось все на сто ходов вперед продумано...
   Мастер с досадой взмахнул рукой.
   - Опять - двадцать пять! Я же тебе сколько раз объяснял. Неужели  не-
понятно?
   - Да понятно-то оно понятно...
   - Ну!
   Свистун прямо посмотрел Мастеру в глаза.
   - Я вот думаю: стрельну, выбегу на крышу, а никакого вертолета нет...
Кому я нужен, чтобы меня вытаскивать?
   - Страховку хочешь? - Мастер понимающе кивнул. - Твое законное право.
Я тебе самую верную гарантию дам. Свою собственную шкуру. Хочешь?
   - Как это?
   Мастер полез в портфель, извлек паспорт, издали показал.
   - Твой настоящий? - Свистун облизнул сухие губы.
   - Да. Перед "делом" передам тебе. Не вытащу - отдашь первому же  мен-
ту.
   Свистун интуитивно почувствовал - паспорт подлинный. Значит,  шеф  не
собирается бросить его на произвол судьбы.
   - Ну, успокоился? - усмехнулся Мастер.
   Напарник кивнул.
   - Теперь поговорим о деталях...
   Закончив со Свистуном, Мастер прошел в конец коридора  и  постучал  в
дверь триста одиннадцатого номера.
   - Открыто, - послышался голос с сильным кавказским акцентом.
   Мастер вошел.
   - Добрый день, Тофик. Предупреждал же - лучше запирайся,  вещи  целей
будут.
   - А-а-а, - беспечно махнул рукой маленький  полный  азербайджанец.  -
Какие у меня вещи! Когда девочку привожу - запираюсь. А так - зачем?
   - Как знаешь...
   - Когда поедем? Брат звонит, дядя звонит, у  них  все  готово,  ждут.
Место хорошее нашли, доволен будешь...
   - Спасибо, брат, - прочувствованно сказал Мастер.
   Тофик знал, что он ждет большую сумму денег и хочет перейти  иранскую
границу. За три тысячи долларов кавказец обещал отвезти к себе на родину
и устроить переход. Скорее всего он с родственниками собирается  прикон-
чить русского лоха и забрать все деньги.
   - Уже скоро. На, чтобы скучно не было... - Мастер бросил  на  кровать
несколько десятитысячных купюр.
   - Спасибо, брат, - столь же прочувствованно сказал Тофик, не подозре-
вающий об истинной задаче, которую ему предстоит выполнять.
   Потом Мастер выглянул на улицу. Желтая "шестерка" как  всегда  стояла
возле входа. Людям Керима осточертела  бессмысленная  слежка,  они  пили
прямо в машине, курили анашу, даже иногда  подсаживали  дешевых  уличных
проституток. О бдительности наблюдения не могло быть и речи.
   Оставив в своем номере Свистуна, Мастер спустился в  подвал  и  через
черный ход вышел на параллельную улицу. Взяв такси, он поехал к  Натахе,
по пути прихватив гостинцев - хурму, гранаты, шампанское, ликер и  шоко-
ладку.
   После фруктов и шампанского наступило время секса, между сексом и ли-
кером Мастер сказал Натахе, чего  он  от  нее  хочет,  и  дал  подробный
инструктаж.
   - Чемоданчик не пытайся открыть, - особо подчеркнул он. - Там сложный
цифровой код и сирена, завоет - всех соседей переполошит!
   - Что ты, - Натаха округлила глаза. - Зачем мне это надо? Я не  роюсь
в чужих вещах!
   - Хорошо, хорошо... - Мастер погладил женщину по голове.  Он  был  на
сто процентов уверен, что она не станет связываться с кодовым  замком  и
сиреной.
   Они выпили кофе с ликером и уже настраивались на  продолжение  секса,
когда зазвонил телефон.
   - Алло, - сказала Натаха. - Здравствуй... Да нет. А что? Можешь зайти
забрать...
   - В чем дело? - резко спросил Мастер.
   - Филипп хочет забрать свою форму.
   Черт!
   - Он что, снова в милиции?
   Женщина пожала плечами.
   - Наверное. Но ты не волнуйся, он на минутку. А хочешь, я вас  позна-
комлю?
   - В другой раз.
   Он быстро собрался.
   - Я пошел.
   Натаха кивнула.
   Выходя из подъезда, Мастер встретился с быстрым худощавым парнем, ца-
рапнувшим его профессионально запоминающим взглядом. Так и влипнуть  не-
долго! Не оглядываясь, киллер пошел к троллейбусной остановке.
   Лис сложил форму, сунул в большой пластиковый пакет, достал разобран-
ное ружье, завернул стволы и приклад в газету, уложил туда же.
   - Как ты это все понесешь? - поинтересовалась Натаха.
   - У меня машина, - коротко ответил Лис. Он явно был чем-то озабочен.
   - А где ты живешь?
   - Частный дом. Скоро перееду в свою квартиру.
   Лиса что-то насторожило во встреченном человеке. Высокий, под сто де-
вяносто, вес - около восьмидесяти пяти, уверенный взгляд. Он не похож на
затраханного хмыря, спокойно сидящего в комнате, пока его  женщине  дают
минет. Так вести его может заставить лишь необходимость скрываться и из-
бегать скандалов. Кстати! Рост и вес подпадают под ориентировку об убий-
це сотрудника УФСК! Если он приезжий и живет в гостинице...
   - Как зовут твоего... - он замешкался. - Приятеля?
   - Коля. Он хороший...
   - У тебя все хорошие. И я был хорошим!
   - И ты хороший, - подтвердила Натаха.
   - Кто он? Где живет?
   - Ты ревнуешь?
   - Отвечай! - резко приказал Лис. - Дело может быть  очень  серьезным.
Давно его знаешь?
   - Больше года, - соврала Натаха. Она вряд ли смогла бы объяснить, по-
чему это сделала. Скорее всего потому, что не любила серьезных  историй.
И хотела, чтобы всем всегда было хорошо.
   - Он работает на "Приборе", а живет в Южном микрорайоне...
   - Вот так, да? - Сомнения не оставляли Лиса. Но, в конце  концов,  он
уже не сотрудник милиции, данные ориентировки  узнал  случайно...  Какое
ему дело до всего этого?
   Натаха сидела на диване, короткий халат высоко открывал ноги. Она пе-
рехватила его взгляд и улыбнулась.
   - Оставайся, попьем чаю... - целомудренно предложил один  из  Близне-
цов.
   Лис недолго подумал.
   - Ладно.

                                 * * *

   Василий Петрович собирался в дорогу.
   - Вылет завтра, - сообщил контактирующий с ним офицер охраны. -  Ори-
ентировочно на день-два.
   Короткая поездка без Самого - такого еще  никогда  не  было.  Василий
Петрович ощутил смутное беспокойство.
   Он собрал личные вещи: бритву "Харьков", одеколон "Свежесть",  белье.
Личный минимум помещался в небольшой кожаный  портфель,  подаренный  на-
чальником ГУО на шестидесятилетие. Все остальное он получал с  казенного
склада: костюмы - точные копии президентских, рубашки, галстуки,  обувь,
даже одеколон, использованный Самим сегодня.
   Эта всесторонняя продуманность и полная обеспеченность всем необходи-
мым очень нравились Василию Петровичу. Не надо ни о чем думать, ни о чем
заботиться, нет риска допустить ошибку, попасть впросак, опоздать на по-
езд или не достать билет на самолет. Все уже решено и организовано, каж-
дый раз тебе дают подробный инструктаж, понятный любому кретину. От него
требовалось лишь одно: точность и дисциплинированность.
   Получив сигнал о дате вылета, Василий Петрович уже не отходил от  те-
лефона. В любой момент могли позвонить: "Машина ждет". Он садился в неп-
риметную "волгу" или "жигуль", его везли на одну из баз Главного  управ-
ления охраны, экипировали, и происходило превращение:  Василий  Петрович
исчезал, вместо него появлялся Сам. Теперь он ехал лишь на спецавтомоби-
лях или в особом салон-вагоне, летел на президентском самолете, его  ок-
ружала охрана, большая часть которой не знала, кого она охраняет.
   Часы воплощения в Самого являлись звездными для Василия Петровича.  А
вот ожидание последнего сигнала было тягостным и мучительным. Но  ничего
не поделаешь: точное время начала поездки необходимо хранить в  глубокой
тайне, ибо это необходимо для безопасности Первого лица.
   Но информация, даже самая секретная, имеет обыкновение утекать по ка-
налам, выстеленным деньгами, сумма которых прямо Пропорциональна важнос-
ти получаемых сведений.
   Приказ готовить президентский самолет к вылету в 14 часов  следующего
дня привел в оживление все службы специального правительственного  авиа-
отряда. Техники, механики, инженеры, буксировщики, заправщики,  авиадис-
петчеры, экипажи - основной и резервный, сотрудники службы  безопасности
- десятки людей занимались ответственной работой, которую следовало  за-
вершить к 14 часам завтрашнего дня. Сверх этого рядовые исполнители  ни-
чего не знали, как и требовал режим обеспечения секретности.
   Поэтому двадцатипятилетний водитель керосиновоза Миша Медников,  поз-
вонив своему приятелю Артему, сказал немногое:
   - Завтра в четырнадцать.
   - Молодец, малыш! - обрадовался Артем. - Вечером мы играем,  приходи.
Долг я тебе прощаю, начнешь опять с нуля.
   - Класс! - Миша пришел в восторг. - Ты настоящий Друг!
   Артем перезвонил Рубену.
   - Завтра днем, в два.
   - Отлично, отлично, заходи - получишь, что причитается.
   Закончив разговор, Рубен тут же набрал код Тиходонска. В "люксе" цве-
точного павильона снял трубку Петросов.
   - Завтра в два, - не здороваясь, сказал Рубен.
   - Кто передал? - без каких-либо эмоций поинтересовался тот.
   - Картежник. У него свой человек прямо там.
   - Если здесь все пройдет гладко, их надо спустить. Обоих.
   - Понял.
   Собеседники положили трубки.
   В стоящем у забора Центрального рынка напротив павильона "Цветы" спе-
циальном радиофургоне отряда "Тантал" перестали вращаться катушки магни-
тофона, но, на автоматическом  определителе  номера  продолжал  высвечи-
ваться московский телефон Рубена.
   Старший группы оперативного прослушивания по рации соединился с  "Се-
дым".
   - Зафиксирован звонок из Москвы, с  телефона...  Сообщение  короткое:
"Завтра в два".
   - Продолжайте слушать, - приказал "Седой". - Сейчас будет много звон-
ков. И передайте наблюдателям: усилить бдительность!
   В пятидесяти метрах от фургона стоял нашпигованный аппаратурой радио-
перехвата автобус группы "Ад". Диалог "Седого" с подчиненным с  отменной
четкостью лег на сверхчувствительную пленку.

   С тыльной стороны цветочного павильона у обитой  деревянными  рейками
стальной двери толклись несколько крепких молодых кавказцев. Они  почти-
тельно приветствовали Керима, вытянулись в струнку перед Ашотом Геворкя-
ном, а через несколько минут стойкой "смирно" встретили Абдуллаева.
   Перед проходом - в гостиницу лежал пьяный в расхристанной грязной ру-
бахе. Он что-то бормотал себе под нос.
   - Все собрались. Абдуллаев последний, - чуткий радиомикрофон, прикле-
енный лейкопластырем прямо к телу, передал сообщение в фургон "Тантала".
Одновременно его принял и оператор "Ада".
   На пустых торговых прилавках у павильона "Цветы" два человека  играли
в карты. Это были наблюдатели "Ада", которые не знали в лицо  никого  из
прошедших мимо людей. Дело в том,  что  ГУО  не  имело  своей  оператив-
но-справочной картотеки с установочными данными, фотографиями и дактило-
картами лиц, представляющих оперативный интерес.
   Несколько фотографий у Финикова были результатом его собственной ини-
циативы. Рядовых сотрудников с ними не  знакомили.  Поэтому  наблюдатели
только фиксировали происходящие события, сути которых не понимали.
   - Прошли трое. Судя по поведению охраны,  важные  шишки,  -  передали
они.
   В просторном двухкомнатном номере  Петросова  собрались  четверо.  За
большим полированным столом на правах сопредседателей восседали Абдулла-
ев и Геворкян. В кресле, стараясь не разваливаться, а оттого напряженно,
с прямой спиной застыл Керим. Хозяин апартаментов сидел на стуле по пра-
вую руку от Геворкяна.
   Заведующий павильоном Гуссейн Мехти-заде не был допущен на совещание.
Он очень переживал этот факт, так Как изо всех сил  старался  сблизиться
со знаменитыми гостями.
   Не подозревая, что затевают прибывшие, он был уверен, что речь пойдет
о сбыте наркотиков или еще каком-нибудь столь же выгодном деле, в  кото-
ром хорошо бы получить хотя бы небольшую долю. Но  раз  советоваться  не
зовут, значит, и долю не дадут! Вот она,  человеческая  благодарность...
Уж как старался: шашлыки, водка, баня,  девочки...  Все  напрасно!  Хотя
нет, не напрасно: с высокими авторитетами сблизился, может, когда и при-
годится. Мало ли как в жизни бывает... А слово Эльхана Абдуллаева  очень
много значит! Да и к этому, иноверцу - Геворкяну можно обратиться,  если
нужда придет.
   Успокоив сам себя, Гуссейн вышел из павильона. Чужая охрана  смотрела
на него как на пустое место. Плевать! У него своих "быков" полный рынок!
Да и сам по себе Гуссейн еще может страх навести...
   Распрямившись и гордо поглядывая по сторонам, Мехтизаде  начал  обход
территории, прилегающей к его павильону.
   Он старался не думать о встрече, проходящей сейчас  на  втором  этаже
административной части здания.
   - Вылет в два, плюс час тридцать, плюс дорога из аэропорта - в четыре
он будет в городе... - считал Геворкян.
   - В шестнадцать, - мягко поправил Абдуллаев. -  В  военных  операциях
двадцатичетырехчасовое время.
   - Извини, Эльхан, я военных училищ не кончал...
   - Давно было, - снисходительно махнул тот рукой. - Все забыл.  Только
про время помню. С пятнадцати до семнадцати - время действий!
   - Ты готов, Керим? - строго спросил бывший офицер.
   - Готов, - кивнул толстяк. - Очень хорошо готов!
   - А чего такой бледный? Боишься?
   - Не боюсь. Живот немного болит. Поел несвежее...
   - Надо свежее есть, - назидательно сказал Эльхан,  а  Геворкян  подт-
верждающие кивнул.
   - Как с деньгами будет?
   - Все очень хорошо будет. Из рук не выпущу.
   - Смотри... Мы на тебя рассчитываем. Кто с таким делом справится, ес-
ли не ты...
   - Спасибо, - слабо улыбнулся Керим. - Большое всем спасибо.
   - Иди. Готовься, отдыхай. Завтра тяжелый день.
   Утерев пот с лица, толстяк вышел из номера.
   - А что нам твоя информационная служба скажет? - повернулся Эльхан  к
Геворкяну.
   Тот кивнул Петросову.
   - Какие новости, Гарегин?
   - На днях у местных большая разборка была. Побили многих. Скорей все-
го рынок в другие руки перейдет. Надо быстро уходить отсюда.
   - Завтра и уйдем, - Эльхан доброжелательно  улыбнулся.  -  Что-нибудь
еще есть? Нет? Тогда...
   Он вопросительно посмотрел на Петросова.
   - Свободен, Гарегин. Отдыхай.
   Оставшись вдвоем, авторитеты задумчиво молчали.
   - На всякий случай надо не в Москву возвращаться, а дома  пересидеть,
- как бы размышляя вслух, сказал Ашот.
   - На Баку самолет в тринадцать, на Ереван - в пятнадцать. Гуссейн би-
леты достанет, - Эльхан понял его с полуслова.
   Геворкян провел рукой по лицу. Скрипнула иссиня-черная щетина.
   - А чего Керим такой? Чувствует?
   - Наверно. Пусть им твои люди займутся, так лучше. Мы с тобой понима-
ем: дело главней национальности. А они, -  Абдуллаев  провел  ладонью  в
метре от пола, - те, кто пониже, по-другому  считают.  Мол,  пока  общий
бизнес, я тебя терплю, как он кончится - я тебя зарежу. Вот и пусть  ре-
жут. А мои могут о Гарегине позаботиться.
   - По нему я решать не могу, - Геворкян, словно защищаясь, поднял руку
с растопыренными сильными пальцами. - Петросов не мой подчиненный. Он на
штаб нашей армии работает. Мне помогает, но что с того?
   Абдуллаев тяжело вздохнул.
   - Так не годится. "Зачищать" всех надо.
   - И нас?
   Эльхан усмехнулся.
   - Нас нет. Слишком высокий уровень. А всех, кто ниже, - обязательно.
   - Я должен посоветоваться.
   - Давай, но не слишком долго.
   Абдуллаев хлопнул ладонью по столу.
   - Хватит о делах! Пора обедать. Где там Гуссейн?

   Гуссейн дважды обошел павильон. Ему не понравились играющие  в  карты
парни. Во-первых, он их не знал, во-вторых, в этом месте никогда не "ка-
тали".
   Придется подойти поговорить... Но тут Гуссейн  перехватил  совершенно
трезвый взгляд лежащего пьяного. В следующую секунду глаза  его  закати-
лись, раздался утробный храп. Но у Мехти-заде появилась твердая  уверен-
ность, что человек притворяется.
   Он подошел вплотную, тронул распластанное тело ногой.
   - А ну вставай!
   "Пьяный" замычал.
   - Ты кто такой? Давай, поднимайся!
   Гуссейн рванул лежащего за рубаху, ткань с треском лопнула. В открыв-
шуюся прореху он увидел прикрепленную к телу коробочку и круглый  микро-
фон.
   "Милиция, - мелькнула тревожная мысль. - И он, и те, с картами. Обла-
ва! Что делать?"
   Додумать Гуссейн не успел. Что-то щелкнуло, и он  повалился  рядом  с
тем кого только что пытался поднять.
   "Пьяный" тяжело поднялся и, пошатываясь, направился к выходу с рынка,
продолжая бормотать в радиомикрофон:
   - Гуссейн увидел передатчик. Применен вариант ноль. Двигаюсь к фурго-
ну.
   Вокруг тела Гуссейна собрались завсегдатаи цветочной торговли...
   - Что с ним? Переверни...
   - Сердце не бьется... И пульса нет. Мертвый!
   - В "скорую" звоните!
   Наблюдатели группы "Ад" переглянулись.
   - "Стрелка"?
   - Похоже на то. Давай уходить!

                                 * * *

   Командир отряда "Тантал" собрал руководящий состав - своих заместите-
лей и командиров групп.
   - Организаторы террористического акта базируются в здании  цветочного
павильона на рынке. Они получили  информацию  о  времени  вылета  прези-
дентского самолета и провели совещание. Учитывая особую  опасность  всех
четверых,  предлагаю  провести  упреждающую  акцию.  Начало  -  в   пять
ноль-ноль. Какие есть мнения?
   - Мы же не знаем исполнителей, - сказал командир третьей группы.
   - "Выпотрошим" Абдуллаева и его дружков, вот и узнаем, - ответил "Се-
дой". - Еще вопросы?
   Больше вопросов не было.

   Примерно в то же самое время проходило оперативное совещание в группе
"Ад".
   - Наблюдение за фирмой "Тантал" показало, что это "крыша" для  воору-
женного и оснащенного специальной техникой отряда террористов.  Они  по-
добрались к группе "Зет", убрали майора Малинкина и его девушку, сегодня
ими получена информация о времени вылета президентского самолета, - док-
ладывал командир "Ада". - На рынке у них то ли филиал, то  ли  еще  одна
конспиративная база. В силу малочисленности персонала она не представля-
ет первоочередной угрозы. Поэтому все внимание должно быть сосредоточено
на самом "Тантале"! Считаю необходимым провести упреждающую  боевую  ак-
цию. Лучшее время - раннее утро, четыре ноль-Ноль. Вопросы?
   - Меня смущают два обстоятельства, - сказал Фиников. - Люди,  забрав-
шие Малинкина у гостиницы, знали, кто такой полковник Гревцов из  Минис-
терства обороны. Сегодня на рынке наблюдатель "Тантала" применил секрет-
ное оружие чрезвычайно ограниченного распространения - "стрелку". Уж  не
относится ли "Тантал" к секретным государственным структурам? А с другой
стороны, любовницу Малинкина скорее всего убрал Петросов - известный на-
ционалистический террорист. Правда, он может работать и на ФСК...
   - Гм... - командир осмотрел своих заместителей и руководителей боевых
пятерок. - Что вы думаете по этому поводу?
   - Определенный резон есть, - сказал первый зам.
   - А может, и нет, - возразил другой. - Информация утекает  сейчас  из
любых кабинетов. И любое оружие попадает к преступникам. К тому же неиз-
вестно, что это была действительно "стрелка". Раз  террорист  с  ними  -
значит, и они террористы.
   - Гм... - еще раз кашлянул командир. - Я проведу необходимые согласо-
вания. Если не откроются новые обстоятельства,  в  четыре  ноль-ноль  мы
атакуем "Тантал"!

                                 * * *

   Телефон правительственной связи на столе директора Федеральной службы
контрразведки ожил в девятнадцать тридцать, оторвавшись от бумаг с  гри-
фом "государственной важности", директор привычным жестом поднял трубку.
   - Слушаю!
   - Добрый вечер, коллега! Поздно работаем!
   Узнав голос Коржова, директор поморщился. По логике вещей и  практике
предыдущих десятилетий начальник Главка охраны должен находиться у  него
в подчинении. Поэтому панибратский тон обретшего самостоятельность гене-
рала несколько раздражал.
   - Много работы, - недружелюбно буркнул он в ответ.
   - Мои люди работают в Тиходонске по плану "Зэт" и наткнулись  на  по-
дозрительную фирму, - не обращая внимания на голос собеседника,  сообщил
Коржов. - Вам что-нибудь говорит название "Тантал"?
   "Черт бы вас, идиотов, подрал!" - подумал директор. А вслух произнес:
   - Абсолютно ничего. А почему оно должно мне что-то говорить?
   - Да так... Мы думали, это ваша "крыша".
   "Пронюхали! Вот тебе и плоды конкуренции! Они - на коне, а нас - мор-
дой в грязь!"
   - Впервые слышу, - Голос директора звучал равнодушно. -  Поинтересуй-
тесь на всякий случай у военных, в МВД... У  вас  опыта  немного,  чтобы
дров не наломать...
   - Опыт - дело наживное, - хохотнул Коржов и отключился.

                                 * * *

   В конце лета в Тиходонске рассветает около пяти. В четыре еще  темно,
только чуть начинает сереть черное небо. Тридцать танталовцев с  автома-
тами, черными масками и касками в руках, в усиленных бронежилетах, наде-
тых поверх камуфляжных комбинезонов, слушали последние инструкции...
   - Кто-то из главных нам нужен для "потрошения", - говорил "Седой". Он
тоже был в полной боевой экипировке.
   - Абдуллаев, Геворкян, Петросов или Керим Гуссейнов.
   Остальных можно не принимать в расчет...
   За ближайшим углом бесшумно затормозили два микроавтобуса и два авто-
мобиля. Тридцать пять бойцов группы "Ад" в камуфляжных комбезах, усилен-
ных бронежилетах, касках, черных масках, с автоматами в руках выпрыгнули
на пустынную улицу и цепью побежали к "Танталу", охватывая его в кольцо.
   Фиников в операции поучаствовал. Характер его деятельности на  протя-
жении всей службы не был связан с боевыми действиями, и он резонно  пос-
читал, что в сорока три года учиться воевать поздно. Тем более что оста-
ется такая важная сфера, как согласование и координация.
   Ровно в ноль-четыре майор Фиников позвонил домой Лизутину.
   - Сообщаю, что Главное управление охраны проводит задержание  раскры-
той нами террористической группы. Их прикрытие-фирма "Тантал".
   Ошалевший от столь острой информации, начальник УФСК,  тяжело  ступая
босыми ногами, прошел в ванную", умылся  холодной  водой,  промассировал
виски.
   "Тантал", - вспоминал он. - Что-то знакомое. В  администрации  города
поднимался вопрос о законности получения ими помещения. Как будто в  ос-
новном квадратные метры под офисы выделяются исключительно честно и без-
упречно справедливо... Но тут городские чиновники были настроены  непри-
миримо, натравив на никому не известное акционерное общество  все  конт-
рольные и ревизионные службы. Но вместо того, чтобы  перекрыть  кислород
"Танталу", грозные контролеры как-то незаметно отвалили в сторону. И са-
нэпидемстанция, и налоговая инспекция с полицией, и милиция.  Кстати,  и
сами чиновники поджали хвосты... Да, очень темная фирма! Но -  террорис-
ты! Чушь!"
   В сознании генерала догадки и подозрения выстраивались в цепочку,  но
телефонный звонок оборвал очередное звено.
   - Что там у тебя происходит, Матвей Фомич? - Голос, у  Крамского  был
недовольным. - Почему москвичи делают на нашей территории какие-то  зах-
ваты, а Мы ничего не знаем? Они перестреляют людей - кто будет отвечать?
   - Президентская охрана теперь нам не подчиняется, - поморщился  Лизу-
тин. - Об их операции я узнал пять минут назад.
   - Ну и что мы должны делать?
   Генералы подумывали об одном и том же. Раньше все было ясно:  ставишь
в известность секретаря обкома и действуешь по его указанию. К  тому  же
раньше не существовало параллельных силовых структур и все приказы отда-
вались из одного центра.
   - Не знаю, - проговорил Лизутин.
   - И я не знаю! Но знаю одно: все силовые акции в Тиходонской  области
должны проводиться с моего ведома!
   - Послушай, Иван Васильевич, ты официально уведомлен  об  основаниях,
целях и задачах операции? - вдруг спросил Лизутин.
   - Нет.
   - Значит, нет оснований суетиться. А  если  начнется  стрельба,  надо
принимать законные меры...
   - Законные меры, - саркастически повторил Крамской. -  Значит  подни-
мать ОМОН, СОБР и бросать их против  Главка  охраны?  Устроить  бойню  в
центре города, положить своих сотрудников и служащих Президента?
   - Откуда я знаю, - раздраженно сказал Лизутин. - Тем более, пока  еще
никто не стреляет!
   - Пока, да! - бросил Крамской и отключился.
   Группа "Ад" теперь могла  самостоятельно  действовать  в  Тиходонске.
Двадцать офицеров, "оказывающих помощь" полку патрульно-постовой службы,
изучили улицы и переулки, расположение криминогенных  точек,  дислокацию
постов и маршруты патрулей милиции, оперативную обстановку  в  городе  и
возможности местных властей. Но сейчас все эти познания не  требовались.
Для того чтобы захватить объект, достаточно выдвинуться на рубеж атаки.
   Две боевые пятерки взяли под контроль фланги и заднюю стену "Тантала"
с запасным выходом. Четыре снайпера прицелились в окна, из которых можно
было ожидать ответного огня. Пятерка прикрытия -  залегла  в  пятидесяти
метрах. Штурмовая группа ползком приближалась  на  дистанцию  последнего
броска. Две пары взрывников подползли к главной двери  и  черному  ходу.
Они бесшумно наклеивали на прикрывающую сталь деревянную обшивку огневой
шнур прожигающей системы "Контур". Под рукой у взрывников лежали шокиру-
ющие свето-звуковые гранаты "Заря" и газовые комплекты "Дурман".
   За наглухо запертыми стальными дверями "Седой" заканчивал инструктаж.
   - Каски и необходимая амуниция получены? Вопросы есть?
   В складывающейся ситуации бойцам  "Тантала"  были  крайне  необходимы
противогазы. Но они находились на складе.
   - Получено! Вопросов нет! - как обычно ответил за  весь  отряд  самый
бойкий парень.
   - Привести оружие в боевую готовность!
   Задрав стволы к потолку, бойцы оттягивали затворы и резко  отпускали.
Сильные пружины возвращали их на место, при этом движущийся вперед  зат-
вор захватывал и досылал в ствол очередной патрон. Характерный  металли-
ческий лязг наполнил помещение.
   - А вы почему оставили пост? - сурово спросил "Седой", заметив в зале
часового, который должен был стоять у входной двери. - Быстро на место!
   Обиженно насупившись, молодой прапорщик вышел.
   "К чему эти строгости? Мы же не в Афгане, не в Анголе, - думал он.  -
Тем более, сейчас четыре утра..."
   Товарищи шли на первую крупную операцию, ему же приходилось торчать в
осточертевшей, наглухо задраенной кирпичной коробке.
   "Успею еще настояться..."
   Прапорщик замер. Снаружи, у самой двери, что-то происходило. Он ниче-
го не слышал, но интуиция подсказывала: За пятимиллиметровой сталью  та-
ится опасность...
   Прапорщик включил наружные микрофоны.
   "Шурк, шурко, - чувствительная электроника  передала  слабые  шорохи,
как будто на внешней обшивке что-то разглаживали.
   "Может, собака  трется?  Или  пьяный..."  -  мелькнула  успокаивающая
мысль, но в глубине души прапорщик понимал, что дело гораздо серьезней и
нарушение правил несения службы сейчас может вылиться в нечто страшное и
непредсказуемое.
   Все еще надеясь на  безобидную  причину  непонятных  звуков,  часовой
включил телекамеру. При этом он старался не производить шума, как  будто
там, за Дверью, его могли слышать.
   На мониторе возникла темная пустая улица, прапорщик  хотел  направить
объектив на дверь, но передумал: движение камеры могли заметить. Кто? Он
бы не смог ответить. И все же менять положение телекамеры не стал.
   Вдруг в темноте что-то шевельнулось... Еще... И еще... Короткими  пе-
ребежками неясные тени приближались к зданию.
   - Шнур оставь длиннее, - прошептали за дверью.
   Прапорщику показалось, что это происходит во  сне.  Пришлось  сделать
усилие, чтобы выйти из оцепенения. Он вбежал обратно в зал, где еще ляз-
гали затворы.
   - Какие-то люди! - нелепо перекосив рот, выкрикнул  он.  -  Окружают!
Минируют дверь!

   Тяжело роясь в собственном сознании, генерал  Лизутин  нащупал  звено
цепочки размышлений, которое оборвал звонок Крамского.
   Щифротелеграмма директора ФСК о специальной группе с  легендированным
прикрытием!
   Лизутина бросило в пот. Он прошел  в  кабинет  к  домашнему  аппарату
ВЧ-связи и вызвал Центр.
   - Директора, срочно! - властно бросил он оперативному  дежурному.  Во
время малого бардака начальника управления соединяли с  председателем  в
любое время суток. Сейчас на другом конце правительственной линии замеш-
кались.
   - Может быть, вопрос решит ответственный дежурный?
   - Вот-вот погибнет десяток наших сотрудников, - хрипло  сказал  гене-
рал. И закашлялся.
   - Соединяю...
   Услышав сонный голос директора, Лизутин вдруг оробел. А если его  до-
гадка ни на чем не основана? Но отступать некуда.
   - Извините, товарищ директор... У нас действует группа  Главка  охра-
ны... Сейчас они начнут захват фирмы  "Тантал"...  Вроде  это  прикрытие
террористов...
   - Идиоты! - рявкнул директор. - Остановите их!
   - Я не могу... У меня даже связи с ними нет...
   - Черт бы вас всех побрал! "Тантал" - наше подразделение! Сейчас  там
такое начнется!
   Директор нажал рычаг и набрал номер на белом,  с  золотым  гербом  на
диске аппарате АТС-1.
   - Слушаю!
   Голос был бодрым и энергичным, как будто Коржов не спал.
   - "Тантал" - подразделение ФСК! Остановите ваших людей!  Иначе  полу-
чится такая бойня, что ни вы, ни я не усидим в своих креслах.
   - Да? - судя по тону, Коржов был абсолютно спокоен за свое кресло.  -
Но, когда я обращался за разъяснениями, вы меня дезинформировали!
   Директор выматерился про себя.
   - Думаете, поэтому вы сможете избежать скандала? И после  него  полу-
чить полк с самолетами в придачу? И Федеральное Собрание будет на  вашей
стороне, и пресса, и Президент?
   - Я беспокоюсь только о безопасности Президента, -  озабоченно  отоз-
вался начальник ГУО. - Сейчас я дам отбой своим. А вы передайте в  "Тан-
тал", чтоб не открывали огня...

   "Седой" всегда отличался мгновенной реакцией. Он не стал  переспраши-
вать, уточнять и проверять.
   - Первая группа - к черному ходу, вторая - к главному, закрыть дубли-
рующие двери, третья - на крышу, четвертая. - К окнам второго  этажа,  -
приказал он. - Действовать по пункту первому инструкции.
   Этот пункт предусматривал прямое нападение на базу спецотряда и  раз-
решал стрельбу на поражение без предупреждения и дополнительных команд.
   По коридору и лестницам загрохотали тяжелые ботинки. Лязгнули,  входя
в стальные проемы, дублирующие двери, расположенные на расстоянии  пяти-
десяти сантиметров от основных.
   Сам "Седой" бросился к складу вооружения и принялся надевать ранцевый
огнемет - очень эффективной  средство  борьбы  с  атакующим  укрепленный
объект противником.
   - Начали! - сказал в рацию командир "Ада", и в тридцати пяти  наушни-
ках прозвучали три безобидных слова, могущих  означать  очень  серьезные
вещи.
   По плану операции начинать атаку  следовало  отвлекающим  маневром  с
тыльной стороны здания. Поэтому первый ход был сделан именно там.
   Взрывники дернули прикрепленные к концам  прожигающего  шнура  кольца
инициирующих устройств и откатились в стороны. Послышалось шипение восп-
ламенителя, через несколько секунд раздался гудящий треск,  сопровождаю-
щий большие пожары, повторяющий контур двери Шнур  стал  розовым,  потом
вишневым, потом красным, оранжевым, белым... Из-под него  летели  искры,
горела деревянная обшивка.
   Через минуту шнур погас. Язычки пламени заканчивали слизывать прикры-
вающее сталь дерево. Один из пары взрывников подскочил и ногой ударил  в
центр двери, одновременно бросая "Зарю"  в  открываемый  проваливающимся
стальным листом овальный проем. В таким  ситуациях  следует  действовать
быстро, как только выжженный стальной лист начал уходить внутрь,  второй
взрывник метнул желтый конус "Дурмана". Но в данном случае быстрота пой-
ла им во вред. Потому что обугленный по краям кусок прожженной двери  не
упал вовнутрь, как ожидалось, а подавшись назад,  уперся  в  дублирующую
дверь. И "Заря", и "Дурман", ударившись о преграду, отскочили обратно.
   Оглушительный взрыв и ослепительная вспышка грянули под ногами взрыв-
ников, и тут же их окутало облако раздражающего газа "си-эс".
   То же самое произошло и у главного  входа.  Здесь  дело  усугублялось
тем, что вслед за гранатами к проему двери устремилась штурмовая группа,
а потому под действие Шокирующего взрыва и слезоточиво - удушающего газа
попали сразу двенадцать человек.
   Атака захлебнулась. Пострадавшие отбежали подальше от газового  обла-
ка, у них текли слезы и сопли, тела бил  мучительный  надрывный  кашель.
Некоторых рвало, у некоторых шла носом кровь и наступила глухота.
   - Всем надеть противогазы, - выкрикнул в рацию командир "Ада". -  До-
игрались! Говорил: надевать заранее!
   Штурмующие мгновенно облачились в легкие маски с  большим  стеклом  и
торчащим сбоку фильтром. Сейчас они стали похожи на подводных пловцов.
   - Гранатомет на прямую наводку, -  искаженный  переговорным  клапаном
противогаза голос командира ворвался в наушники тех, кто еще был  спосо-
бен воспринимать команды.
   Между тем "Седой", приготовив огнемет к бою, направился к  одному  из
окон. Оставалось повернуть раму с бронестеклом, выставить  наконечник  с
раструбом и нажать спусковой рычаг.
   "Фау-у-у..." - струя огня длиной тридцать-сорок метров слизнет все на
своем пути.
   Правда, окна держали на прицеле снайперы "Ада", но  на  крыше  здания
уже заняли позиции снайперы "Тантала", так что неизвестно, кому улыбнет-
ся удача.

   На базе "Ада" Фиников снял трубку прямой специальной связи.
   - Нашли террористов, мудаки! Это отряд Степашкина! Отбой! Да  быстро,
под суд пойдете! - яростно кричал Коржов.
   -  Есть!  -  Фиников  принялся  вызывать  командира  группы  активных
действий.

   "Хорошо, что нет жилых домов", - подумал "Седой", мысленно  проклады-
вая путь огненной струи. Слева длинный забор завода, справа  -  антенное
поле радиоцентра. Место выбиралось специально безлюдным, хотя  никто  не
думал, что придется отражать подобные атаки.
   "Пусть немного рассеется газ", - "Седой" задержал  руку  на  запорном
рычаге рамы.
   - Командир! Командир! - истошно крича, из комнаты Связи бежал  дежур-
ный радист. - Сообщение Центра: это ошибка! Это люди  Коржова!  Огня  не
открывать!
   Сквозь рассеивающееся желтоватое облако "Седой" увидел, что  нападаю-
щие вдруг развернулись и побежали в обратном направлении. Около  десятка
бежать не могли и уныло плелись, пошатываясь и едва переставляя ноги. За
ними вернулись, подхватили, потащили на себе.
   Минуту спустя на улице никого не было.
   Только запах гари, щиплющий глаза "Си-Эс", в малой  концентрации  все
же просочившийся сквозь плотно пригнанные рамы, да тяжелый ранец огнеме-
та напоминали о происшедшем.
   Ноги ослабли, "Седой" сполз на пол, обхватил голову руками.
   - Долбоебы, какие же все долбоебы! Будет хоть когда-то у нас порядок?
- спросил он сам себя.
   Перед глазами стояла струя огня, метущая улицу, и слышался звук выхо-
дящей под давлением смеси и треск горящих человеческих тел.

                                 * * *

   В десять часов утра Керим получил от Абдуллаева и Геворкяна  чемодан-
чик, набитый стодолларовыми купюрами. При запланированном "Седым" разви-
тии событий эти люди и их многочисленные  приспешники  находились  бы  в
душных камерах изолятора временного, содержания, а скорее  всего  лежали
бы на мраморных столах и кафельном полу местного морга.
   Нападение "Ада" на "Тантал" явилось той случайностью, которая дала им
отсрочку и позволила раскручивать механизм покушения на Президента.
   - За деньги отвечаешь головой, - предупредил Эльхан.
   Керим кивнул.
   - У тебя все готово?
   - Готово! Очень хорошо готово, - кивал Керим  с  преувеличенной  кав-
казской старательностью.
   - Тогда иди. Да поможет тебе Аллах, - сказал Абдуллаев.
   Геворкян скривился и потянулся к  телефону.  Абонент  ответил,  когда
дверь за Керимом закрылась.
   - Он вышел. Все должно пройти четко. Чемоданчик принесете мне.  И  не
вздумайте открывать!
   Не прощаясь, Ашот положил трубку.
   - Надежные ребята? - спросил Абдуллаев, кивнув в сторону телефона.
   - На сто процентов, - ответил Ашот. И тут же добавил:
   - Но такой суммой они еще не проверялись... Вряд ли их надежность пе-
ревесит "зеленый лимон".
   - Это верно.
   - Ты можешь спокойно лететь,  -  Геворкян  закурил,  выпустил  тонкую
струйку дыма. - Я дождусь своих, заберу деньги...
   - Зачем спешить? - Абдуллаев тоже закурил. - Подождем вместе...
   В соседнем номере лежал на кровати Гарегин Петросов. Он  был  одет  и
положил туфли прямо на белую простыню. Гарегин понимал, что после  столь
громкой акции будет произведена широкая расчистка. И  хотя  Геворкян  не
мог решать его судьбу, спокойней бы  находиться  в  каком-нибудь  другом
месте, километров этак за тысячу...
   Петросов входил в руководящее ядро основной оппозиционной партии  Ар-
мении - Дашнакцутюн. Но, и это было известно лишь узкому кругу  лиц,  он
являлся одним из лидеров тайной военизированной организации  "Дро",  су-
ществующей внутри партии. "Дро" занималась сбором секретной  информации,
она проникла во все силовые министерства Армении, президентский аппарат,
во все структуры власти республики. Сильные позиции имела организации  и
в России.
   Звякнул телефон, стоящий рядом с кроватью. Петросов протянул  трубку.
Он поделился своими сомнениями с организацией и сейчас ждал инструкций.
   - Ты жив? - раздалось в трубке. -  Немедленно  уходи  на  базу  номер
семь.
   Петросов положил трубку, встал и вышел в коридор.
   - Ты куда, Гарегин? - выглянул из своей двери Ашот.
   - Пойду пива возьму. И пройдусь - голова  разболелась,  -  совершенно
спокойно отозвался Петросов.
   Он спустился вниз, раздвинул охранников и вышел на улицу.
   - Мы с вами, шеф? - сунулись следом два личных телохранителя.
   - Нет, ждите, я сейчас.
   Ребят было жалко. Хорошие парни.
   Геворкян заглянул в номер земляка. Вещи Гарегина разбросаны в обычном
беспорядке, дорожная сумка выглядывает из-под стола, Ашот успокоился, но
все же прошел к постели и сунул руку под подушку. Нащупав пистолет,  Ге-
воркян успокоился окончательно.
   Петросов вышел через западные ворота рынка. В ту же минуту к  восточ-
ным воротам подъехал мощный грузовик с затянутым брезентом верхом.
   - Куда? - развязно спросил теневой контролер - наглый мордатый парень
с татуированными руками. - Что везешь? Пойди заплати и  получи  разреше-
ние!
   Сидящий рядом с водителем молодой человек в легкой летней одежде  вы-
шел из кабины и подошел, как будто хотел объяснить, что все уже заплаче-
но и проезд разрешили. Но вместо объяснений он резко, без замаха,  сада-
нул контролера в живот, разорвав поджелудочную железу и отбив селезенку.
   Мордатый без признаков жизни упал под забор, а его напарник немедлен-
но открыл ворота.
   Грузовик сквозь густую толпу пробрался к цветочному павильону и пере-
городил проход к его тыльной части. Два десятка бойцов "Тантала" в граж-
данской одежде выпрыгнули на землю. Просторные рубашки навыпуск скрывали
подвешенные к поясу Пистолеты, семеро держали бумажные пакеты, в которых
находились автоматы "Кипарис". Все оружие было снабжено глушителями.
   Человек, сидевший рядом с водителем, и с ним еще один направились  ко
входу в гостиницу. Остальные нетерпеливо переминались с  ноги  на  ногу.
Сегодня они пережили стресс, и им была необходима разрядка.
   Два спеца по рукопашному бою стремительно появились перед  тремя  ох-
ранниками. Черноусые молодцы сразу заподозрили неладное и дернулись, пы-
таясь достать оружие, но танталовцы их  опередили.  Каждый  боец  ударил
один раз, но после таких  ударов  исключены  долгие  кинематографические
драки. Впереди у травмированных многие месяцы  стационарного  лечения  и
инвалидность.
   Третьего кавказца, получившего наглядный и впечатляющий урок, а пото-
му мгновенно утратившего боевой дух, человек, сидевший рядом  с  водите-
лем, поймал на прием, заломил руку к затылку и, приставив лицом к обзор-
ному глазку, нажал кнопку звонка. Пленник прекрасно понял, чего от  него
хотят.
   - Откройте, живот схватило! Откройте! - вытаращив глаза, просил он.
   За дверью засмеялись.
   - Не надо свинину жрать! Валяй теперь в штаны!
   - Откройте, прошу, умоляю, всем  стол  накрою!  -  лопотал  кавказец,
чувствуя, как хрустит сустав.
   За дверью засмеялись еще сильнее.
   - Ну, если не врешь...
   Щелкнул замок, дверь распахнулась, и смех мгновенно смолк.  При  чис-
ленном превосходстве противника рукопашники предпочитали работать  ножа-
ми. Находившиеся в вестибюле семь охранников были заколоты за  несколько
минут. Ворвавшиеся бойцы помогли закончить дело, затем семерка  автомат-
чиков, выставив удлиненные глушителями  короткие  стволы,  поднялась  на
второй этаж.
   По сторонам коридора располагались три двери. У каждой стал боец. Все
они видели фотографии тех, кто был нужен живым.
   Одновременно выбив замки, автоматчики ворвались в номера.
   "Пх-пх-пх!"
   "Пх-пх-пх!"
   Автоматы били почти бесшумно.
   Два номера пустовали, в трех находились личные телохранители Геворкя-
на и Абдуллаева, которые были убиты, даже не успев достать оружие.  Сами
руководители криминальных землячеств столицы готовились  коротать  время
за нардами. Автоматчик узнал обоих и  в  последний  миг  сдержал  указа-
тельный палец.
   - На пол, живо! - грозно крикнул он.
   - Кого на пол? Меня?! - Абдуллаев медленно поднимался с кресла.  -  Я
твою маму делал!
   Оскорблять сотрудника спецотряда во время задержания,  когда  попытка
сопротивления позволяет стрелять, не следует. Потому что "попытка сопро-
тивления" может быть истолкована очень широко.
   "Пх-пх-пх!"
   Короткая очередь прошила Эльхана наискось - от правого бедра к левому
плечу. Он явно не ожидал такого исхода. Привычка к контактам  с  обычной
милицией и возможность безнаказанно куражиться над  ее  сотрудниками  на
этот раз обернулась против самого авторитета. Схватившись за  расползаю-
щиеся по рубашке красные пятна, он удивленно вытаращил глаза,  но  отме-
ренное Аллахом время жизни истекло, и то, что миг назад  являлось  могу-
щественным Эльханом Абдуллаевыч, бесформенным кулем повалилось на  доро-
гой ковер.
   - Лечь, я сказал! - крикнул автоматчик, и Геворкян поспешно  выполнил
команду.
   Через несколько минут в комнату вошел "Седой".
   - Здорово, Ашот! - буднично поздоровался он, пристально глядя в  зем-
листое лицо. - Говори: кто, где, как...
   - Занимается Керим Гуссейнов, у него своя группа. Они уже ушли...
   Ашот косил глазом на труп соратника и время от времени икал.
   - Ты лично сколько человек убил? - неожиданно спросил "Седой".
   - Мало. Тринадцать. Или пятнадцать...
   - Тогда не дрожал?
   Авторитет молчал.
   - Еще что скажешь?
   - Больше ничего не знаю...
   - Проверим, - "Седой" сделал знак стоящему сзади человеку. - Два  ку-
бика скополамина.
   Но и под действием "сыворотки правды" Ашот повторил  то,  что  сказал
ранее.
   - Ладно, уходим, - приказал "Седой".
   Автоматчик замешкался.
   - А с этим что?
   - Что положено за тринадцать убийств? - задал встречный вопрос коман-
дир и вышел.
   "Пх-пх-пх!" - донеслось из номера.
   Мощный грузовик протиснулся через бурлящую толпу и выехал в те же во-
рота. Операция заняла пятнадцать минут. Теневой контролер лежал в  преж-
ней позе, прохожие не обращали на тело никакого внимания: у каждого свои
проблемы. Напарник убежал, оставив ворота без присмотра. Он хорошо знал:
если начинается крутая разборка, лучше находиться в безопасном месте.
   - Если бы не коржовские идиоты, мы бы обезвредили всех, -  с  досадой
сказал "Седой". - А сейчас где их найдешь?"

                                 * * *

   Керим подъехал к "Южной" ровно в одиннадцать, как и договаривались  с
Мастером. Свистун встретил у входа.
   - Помочь? - Он с усмешкой кивнул на увесистый чемоданчик.
   - Донесу, друг, - добродушно улыбнулся Керим.
   - Хозяин переехал в другой номер, у него туалет засорялся,  -  сказал
Свистун, подводя азербайджанца к триста двенадцатой комнате.
   Мастер сидел за столом, просматривая газету.
   - Здравствуй, дорогой!
   - Добрый день, дружище!
   Они сердечно приветствовали друг друга, точно зная, что второй не до-
живет до сегодняшнего вечера.
   - Давай проверим, - Мастер кивнул, и Свистун запер дверь.
   Керим положил на кровать объемистый кейс с цифровым шифром и  тревож-
ной сигнализацией, повозившись, открыл.
   - Проверяй дорогой!
   Мастер наугад повыбирал несколько пачек, чиркнул  по  каждой  толстым
карандашом-маркером. Желтая линия свидетельствовала о том, что  банкноты
настоящие.
   Керим внимательно наблюдал. В сорока метрах от гостиницы сидят в джи-
пе верные люди. Пятеро. И каждый стоит трех. После операции, чем бы  она
ни закончилась, и Мастер, и его приятели-телохранители  умрут.  А  он  с
мощным прикрытием беспрепятственно доберется до цели.
   В шестистах километрах Чечня - там никакие законы не действуют. Кроме
одного - закона силы. Но сила у них есть, к тому же  единоверцев  чечены
не трогают. Потом Дагестан, они тоже не очень любят центральную  власть,
затем - родные края. Конечно, у Абдуллаева длинные  руки,  но  Керим  не
станет сидеть в республике: махнет через иранскую границу - и ищи-свищи!
В мире много мест, где можно хорошо устроиться, имея миллион долларов.
   Внезапно Керим покрылся липким потом. В последнее время его часто му-
чил страх и дурные предчувствия. Но сейчас он  понял,  что  непоправимое
уже происходит.

   На улице к красному джипу с двух сторон подошли люди в масках из чер-
ных чулок. Синхронным движением извлекли пистолеты - размером с  ПМ,  но
непривычной формы. Специалист опознал бы модель ПСС -  пистолет  самоза-
рядный специальный. Эффект в нем достигается за счет специального патро-
на, бесшумного и очень мощного.
   "Пх-пх..."
   Мозги водителя вылетели на лобовое стекло,  сидящего  рядом  с  силой
бросило лицом на панель.
   "Пх-пх - пх..."
   Трое на заднем сиденье дернулись и раскинулись в позах смерти.
   Рассмотрев, что происходит, истошно закричала какая-то женщина.
   Посланцы Геворкяна спокойно вернулись к недавно угнанной  "тройке"  и
без особой спешки укатили. Сделав круг, они бросили автомобиль и пересе-
ли в неприметную серую "волгу", где их поджидали два товарища.
   - Все в порядке?
   - Даже не пикнули!
   Сидящий за рулем одноглазый бородач громко  высморкался  и  тронул  с
места.
   - Интересно, что в чемодане...
   - Ашот запретил открывать.
   - Мало ли что он запретил! Если там опий  или  морфин,  то  мы  можем
по-своему решить!
   - Ладно, посмотрим...
   "Волга" остановилась так, чтобы был виден вход в "Южную".

   - Порядок! - Мастер закрыл чемодан.
   Керим не успел ничего сказать: в тот же миг Свистун ударил его в  ви-
сок, и толстяк потерял сознание.
   Мастер извлек из кармана ампулу с морфием, отломил горлышко  платком,
набрал шприц, но не выпустил воздух, как обычно.
   - Давай жгут!
   Вогнав наркотик вместе с воздухом в вену, Мастер обыскал Керима. Пис-
толет он забирать не стал и деньги оставил, а вот поддельный паспорт вы-
тащил из кармана, положив на его место паспорт Тофика, который  числился
проживающим в триста двенадцатом номере и к тому же был здорово похож на
убитого. И ключи от машины взял.
   Керим вздрогнул, захрипел и, обмяк. Поток крови донес пузырек воздуха
до сердца, сосуд закупорился. Воздушная эмболия - обычный конец наркома-
нов. Именно такая версия появится у того, кто будет  первым  осматривать
труп.
   - Оставайся, убери лишнее, сотри отпечатки! - приказал Мастер. -  Че-
рез девять минут зайдешь ко мне в номер!
   - Слушай, мы же про вертолет не узнали! - всполошился Свистун.
   "Дебил!"
   - Его вертолет - это туфта. Потому мы и его и кончили.  Тебя  заберет
мой вертолет!
   Будто вспомнив. Мастер хлопнул себя по лбу.
   - На твою "страховку", - он протянул свой паспорт.
   Свистун внимательно изучил его и с удовлетворением сунул в карман.
   "И вправду дебил..."
   Взяв кейс с деньгами, Мастер вышел из триста двенадцатого номера,  но
вместо того, чтобы идти к себе, повернул в другую" сторону, по  лестнице
спустился в подвал и вышел из черного хода.
   Натаха стояла рядом с подъездом. В руках она держала большой  пласти-
ковый пакет.
   - Иди сюда! - Он готов был разорвать женщину за медлительность.
   Поставив кейс "на попа", он сунул его в пакет.
   - Прикрой сверху газетой.
   - Когда ты придешь?
   - Скоро. Да, скоро, - Мастер с трудом изобразил улыбку.
   - Расскажешь, что это за документы?
   - Обязательно. Да, обязательно. А теперь иди!
   Потом он направился в свой номер, заперся и  достал  из  шкафа  кейс,
точно такой же, как отдал Натахе. Выставив шифр, открыл  крышку.  Десять
аммоналовых шашек, туго связанных изоляционной лентой,  два  взрывателя.
Мгновенного действия, если попытаются вскрыть кейс, и с трехминутным за-
медлителем, если выдернуть пропущеный в щель возле ручки шнур. Он  взвел
оба.
   Мастер еще не знал, как использует эту бомбу, но  сильно  подозревал,
что она ему пригодится. Самое простое и наиболее  вероятное  применение:
оставить чемоданчик на хранение Кролу и Висту. Они сами  решат  проблему
свидетелей...
   В номер постучали.
   - Кто?
   - Я, - отозвался Свистун.
   Мастер впустил под ельника.
   - Отправляйся на точку и жди, - распорядился он. - С пятнадцати  будь
в полной готовности. Винтовка заряжена, остается нажать спуск. Я ударю с
другой стороны, Сразу уходи на крышу...
   - Буду ждать вертолет, - Свистун многозначительно похлопал по нагруд-
ному карману, где лежал паспорт Мастера, и подмигнул.
   - Давай! - Мастер крепко пожал обреченному руку.
   Выждав десять минут после ухода Свистуна, Мастер с кейсом зашел в со-
седний номер. Тофик, как всегда полупьяный, играл с Вистом в карты.
   - Как дела, друг? - вскинул он на вошедшего черные, как маслины, гла-
за.
   - Порядок. Привезли, - Мастер показал кейс.
   - Тогда едем! Засиделись здесь, дома ждут...
   Тофик с интересом рассматривал чемоданчик и его хозяина, жить которо-
му оставалось два-три дня.
   Мастер посмотрел на часы. Одиннадцать Пятьдесят. Крол уже должен  си-
деть в лодке.
   - Мы поехали, - сказал он Висту. - Выйдешь через полчаса...
   "И действуй по плану", - хотел добавить он, но передумал, чтобы Тофик
не заподозрил неладного. Вист и так знал свою задачу.
   В одиннадцать пятьдесят пять Мастер и Тофик вышли из гостиницы.  Хотя
Тофик не был двойником Керима, но фигурой, прической и наиболее броскими
чертами лица походил на него. Если кто-то  ожидает  увидеть  Керима,  то
вполне примет Тофика за него.
   Неподалеку собралась толпа.
   - Что там? - полюбопытствовал Тофик, но Мастер пресек его порыв.
   - Там сейчас будут менты. Мне они ни к чему. А тебе?
   Керим приехал на старом БМВ. Мастер сел за  руль.  Пусть  наблюдатели
думают, что он капризничает, не доверяя спутнику. Но наблюдателей Мастер
не обнаружил.
   Сзади раздался звук милицейской сирены.
   - Вовремя уехали, - порадовался Тофик. - Если что - деньги отберут?
   - Конечно! И нас в каталажку!
   - А меня за что? Мы так не договаривались.
   - Шучу...
   На центральной улице через каждые сто метров стояли гаишники в парад-
ной форме.
   - Видно, какая-то шишка приезжает, - догадался Тофик. - Плохо - в лю-
бой момент остановят!
   - Да, лучше переждать.
   Объехав несколько кварталов, Мастер зарулил на территорию стройки.
   - Посиди здесь, я сейчас...
   Перед тем как убрать Тофика, Мастер хотел осмотреться.
   - А вдруг ты уйдешь? А мне что делать?
   Мастер усмехнулся.
   - Я тебе чемодан оставлю. Только не открывай, там сигнализация.
   Начав подъем по неогороженным  лестничным  маршам  шестнадцатиэтажной
свечки, Мастер не видел, как развивались дальнейшие события.
   Серая "волга" притерлась к забору, двое проскользнули в щель, подкра-
лись сзади к БМВ, вскинули руки. ПСС вообще  не  давал  никаких  звуков,
только тренькнула обшивка машины да глухо вскрикнул Тофик.
   Достав чемоданчик, двое вернулись в "волгу".
   - Давай!
   Бородач бросил машину вперед.
   - Куда ты?"
   - Заедем в тихое место и посмотрим, что внутри...
   Они остановились на пустыре, недалеко от вокзала.
   - Если морфий, сядем в поезд - и в Москву, - сказал бородач. - У меня
там есть барыги знакомые...
   - Он не открывается, - пожаловались с заднего сиденья.
   - Давайте мне!
   Бородач приготовил отвертку.
   - Аккуратно, вдруг отдавать придется...
   - Ладно.
   Раздался скрежет, крышка откинулась. Бородач успел  рассмотреть,  что
находится внутри, черты его лица стали искажаться от ужаса, но в следую-
щий миг тела четырех боевиков Ашота Геворкяна разнесло в клочья вместе с
машиной, чемоданом и обнюхивающей колесо бродячей собакой.

                                 * * *

   Рында стоял перед стендом "Их  разыскивает  милиция"  и  рассматривал
собственную фотографию. Она казалась неудачной - какая-то зверская урод-
ливая харя. Нарочно менты подобрали такую, что ли? Может, еще и подрету-
шировали...
   "Сволочи! Все сволочи!"
   Он медленно двинулся по тротуару. Встречные прохожие его обходили или
уступали дорогу. Гибель Баркаса ничего не изменила. В группировку обрат-
ного хода не было, попытка собрать дань  на  "Супермаркете"  закончилась
суровой разборкой с двумя новыми контролерами. Те считали себя  блатными
и сразу достали ножи, только граната сумела их образумить. Но все  равно
путь туда заказан.
   Последние дни Рында жил на хате у Косого, где мышей и тараканов води-
лось без счета, а спирта и наркоты бывало больше, чем жратвы. К тому  же
в любой момент его могли сдать, ментам. Сегодня возвращается из ЛТП  па-
хан Косого, значит, надо искать новое место  ночлега.  Неплохо  найти  и
жратву - он болзьше суток не ел. На "пятачке" уже не угощают  бесплатной
шаурмой и пивом, к тому же там свой контролер... Грабануть какого-нибудь
лоха? И что дальше? Если бы была команда, хотя бы как у Амбала...
   В мозгу у Рынды что-то замкнуло. Амбал! Это и есть виновник всех  его
бед! Они с Попугаем и Веретеном разъезжают на "мерее",  быкуют,  трахают
девок и довольны жизнью. Ну, суки! Тогда повезло,  не  дострелили...  Но
еще не поздно эту ошибку исправить!
   Рында свернул направо. До "погребка" десять минут  неспешной  ходьбы.
Грохнуть Амбала и его компанию! Сразу все узнают,  кто  такой  Рында!  И
уважение придет, и деньги...
   Не обращая внимания на окружающих, Рында достал гранату, свел  прово-
лочки и вытащил чеку. Теперь подпружиненный ударник  удерживался  только
предохранительной скобой, зажатой в потных пальцах. Он вновь сунул  уве-
систый овальный предмет в карман, лаская согревшийся металл горячей  ла-
донью.
   "Сейчас этого сраного Амбала боятся, - как всегда  тяжело  шевелились
простые мысли. - А будут меня бояться. Я стану  главней  Амбала!  Как...
Как Баркас!"
   Сравнение с бригадиром пробудило неприятные  воспоминания,  загнанные
глубоко в подсознание. Пустынная роща, белеющие девичьи ноги, орел с же-
лезным клювом, теплые брызги... Впереди, на уровне лица, мелькнула тень.
Неужели тот самый орел?
   Нос у Рынды был забит, и он очистил его естественным и привычным  об-
разом: заткнул ноздрю и сморкнулся, лишь на миг оторвав руку от округло-
го бока "РГД-5". В кармане щелкнуло. Он попытался  сообразить,  что  это
означает, но проклятый орел кружил вокруг головы,  не  давая  сосредото-
читься. Замедлитель запала горит четыре секунды, поэтому отогнать  опас-
ную птицу Рында не успел. Сотни стальных когтей вцепились в тело и  рва-
нули в разные стороны, отрывая большие и маленькие куски. Руку забросило
на крышу торгового павильона, внутренности повисли на электрических про-
водах. Со звоном полетели стекла.

   - Еще один взрыв, на Гоголевской, - доложил Крамскому оперативный де-
журный. - Самоподрыв. - Один убитый, один легко раненный.
   - А что на Центральном рынке? - устало спросил начальник управления.
   - Бойня. Пятнадцать трупов. Все наповал. Похоже, мафиозная разборка.
   - Еще что?
   - Труп в гостинице "Южная". Наркоман. Первичное заключение -  передо-
зировка.
   - А у тех, в машине? Тоже передозировка?!
   Крамской бросил трубку. Город словно взбесился И по роковому стечению
обстоятельств - в день приезда Президента! Это грозило очень  серьезными
неприятностями.

                                 * * *

   Президентский борт приземлился в пятнадцать тридцать, точно по графи-
ку.
   Сосредоточившись и подтянувшись, Василий Петрович появился  в  проеме
люка, осмотрелся и неторопливо спустился по трапу.
   Здесь его со счастливой улыбкой встречал Лыков, окруженный целым сон-
мом начальников меньшего ранга.
   - Борис Николаевич, уборку урожая закончили, результат я вам доклады-
вал, - привычно начал рапортовать Лыков после процедурных приветствий.
   - Все потом, - отстранив главу администрации,  двойник  направился  к
открытому лимузину.
   "Какой-то он странный", -  подумал  Лыков,  продолжая  преданно  улы-
баться.
   "Почему открытый автомобиль? - подумал Василий Петрович.  -  В  таком
Папа ездит очень редко..."

                                 * * *

   Свистун ходил по комнате взад-вперед. Ему хотелось пить, но он  поче-
му-то не мог выйти на кухню. Окно завораживало его. Внизу  редкие  мили-
цейские цепочки вяло сдерживали не очень многочисленную толпу.
   Кавалерийский карабин с оптическим  прицелом  лежал  на  расстеленной
вдоль стены тряпке. Квартира сдавалась без мебели.
   Справа донесся шум приближающегося кортежа.

                                 * * *

   Снайпер первой категории старший лейтенант Виктор Акимов  обеспечивал
дальний круг охраны. Он находился на крыше девятиэтажного здания  и  ос-
матривал в бинокль закрепленный за ним сектор.  Собственно,  осматривать
особенно нечего, ни одной точки, пригодной  для  производства  выстрела,
здесь не было: маршрут кортежа перекрывал длинный двенадцатиэтажный дом,
на крыше которого находился снайпер СОБРа и два сотрудника ФСК.  Ему  же
достался "слепой сектор".
   Обычный идиотизм: чиновник, не выходя из кабинета, расчертил по карте
зоны ответственности, поставил точки и утвердил дислокацию у начальства.
На крыши при этом никто не лазил. Одна из точек оказалась в "слепом сек-
торе".
   Развернувшись, Акимов стал осматривать дальние  объекты,  которые  не
считались потенциально опасными, а потому не перекрывались. Господствую-
щее положение занимала недостроенная  "свечка"  обкома  партии.  Пятьсот
метров до улицы движения кортежа, триста  пятьдесят  до  точки  "слепого
сектора". Точкой являлся старший лейтенант Акимов.
   Он перевел бинокль дальше.

                                 * * *

   На реке оказалось вовсе не так спокойно, как в день "генеральной  ре-
петиции". Крол уже дважды встретил глиссер водной  милиции,  пронесшийся
вдоль фарватера. Улучив момент, Крол заложил вираж и прошел вдоль  набе-
режной, примеряясь к месту, где предстояло забрать Мастера. То,  что  он
увидел, полностью выбило его из колеи: канализационный коллектор  перек-
рывала железная решетка!

                                 * * *

   Кортеж автомобилей въехал в город и,  приближаясь  к  центру,  снизил
скорость.
   Василий Петрович стоял за водителем, держась одной  рукой  за  специ-
альную ручку в спинке сиденья, а второй приветствуя встречающих его  ти-
ходонцев. Двойник отмечал, что ликующих лиц стало  заметно  меньше,  чем
раньше. Основную массу составляли любопытные, пришедшие поглазеть на ру-
ководителя государства.
   Открытый лимузин шел третьим. Кроме Василия Петровича,  в  нем  ехали
три офицера личной охраны, но не те, что постоянно находятся при  Прези-
денте. Василий Петрович очень хотел пить.  Стакан  пузырящегося  нарзана
прямо стоял перед глазами.

                                 * * *

   Акимов имел богатый опыт снайперской работы на войне, поэтому рассто-
яние в пятьсот метров не расслабляло его, как любого сотрудника ГУО.  Он
вновь вернулся к каркасу недостроенного здания. Очень подходящее  место!
Проложив линию к маршруту кортежа, он обнаружил, что она попадает в  ши-
рокий просвет между домами, открывающий достаточный сектор обстрела.
   На свой страх и  риск  старший  лейтенант  решил  контролировать  "не
представляющий потенциальной опасности" объект. И  вскоре  он  увидел  в
окулярах бинокля появившегося на верхней площадке человека.

                                 * * *

   Если хочешь выжить, надо уметь менять планы, на ходу. Мастер  переиг-
рал всех, кого хотел. Деньги в надежном месте, паспорт в кармане челове-
ка, которому через - несколько минут оторвет  голову.  После  этого  для
всех Мастер перестанет существовать. Так зачем  стрелять  в  Президента,
лететь по тросу с Шестнадцатого этажа, катиться по бетонному желобу?
   Можно спокойно спуститься вниз по лестнице, на такси приехать к  этой
дурехе, выпить и потрахаться с ней для снятия стресса, потом придушить и
уйти.
   Этот вариант был слишком хорош, чтобы не иметь изъянов.  Мастер  стал
их отыскивать. И нашел. Если Свистун не выстрелит, его план лопнет. Кил-
лер, не выполнивший заказ, обречен на неминуемую гибель. Куда более  не-
избежную, чем киллер, не позволивший забрать обратный честно  заработан-
ное вознаграждение. Значит, надо ждать...
   Мастер навел бинокль на Большой проспект, прошелся по желтому  фасаду
старинного четырехэтажного здания, нашел нужное окно. За ним должен  на-
ходиться Свистун. Если он нажмет спуск, Мастер это увидит и сможет  спо-
койно уйти в новую жизнь. Если струсит - придется стрелять самому и про-
делывать головокружительный путь к устью бетонного коллектора. Про уста-
новленную недавно решетку киллер ничего не знал. Как и не  подозревал  о
снайпере СОБРа Вите Акимове, рассматривающем его сквозь сильную оптику.

                                 * * *

   Обычному обывателю на вершине недостроенного  здания  делать  нечего.
Особенно в день приезда Президента. К тому же милиция безуспешно  искала
убийцу водителя УФСК. Тот тоже действовал в недостроенном здании, подхо-
дящем для выстрела по кортежу. Привыкший из нескольких объяснений  выби-
рать самое худшее, Акимов предположил, что видит в свой бинокль готового
к покушению террориста.
   Конечно, мировая практика терактов не имеет  прецедентов  выстрела  с
пятисот метров. Но в боевых  условиях  приходилось  поражать  цель  и  с
большей дистанции. Винтовка посылает пулю  почти  на  четыре  километра,
убойность ее сохраняется практически до конца пути. Все дело в том, что-
бы совместить конический девятиграммовый снарядик с целью. Причем терро-
рист, в отличие от бойца пехоты, должен попасть только в голову, шею или
грудь. К тому же цель находится в движении и, как правило, прикрыта  те-
лами личной охрани.
   Более-менее  подготовленный  снайпер  способен  выполнить  задачу  со
ста - ста пятидесяти метров.Потом пуля становится все более "капризной":
сила тяжести, сопротивление воздуха, отклонение  в  сторону  вращения  и
другие законы внешней баллистики стараются "развести" ее с точкой  попа-
дания. Теперь все зависит от личностных особенностей стрелка. Чисто  фи-
зиологических: остроты зрения, крепости нервов, реакции, чуткости указа-
тельного пальца, интуиции, именуемой "чувством выстрела". Степени подго-
товки: умения вносить коррективы на все виды отклонений, качества прист-
релки оружия, правильного подбора боеприпасов и еще десятков  премудрос-
тей, хитростей и уловок, зависящих от опыта и уровня профессионализма.
   Эти особенности определяют личную дальность каждого снайпера. И  если
у стоящего на верхней площадке "свечки" человека личная  дальность  сос-
тавляет пятьсот метров, то успех покушения вполне реален.
   Старший лейтенант покосился на прямоугольник портативной рации. Заме-
тив что-то подозрительное в секторе наблюдения,  он  должен  сообщить  в
штаб руководства операцией, откуда направят на место группу проверки. Но
как будет воспринято сообщение о подозрительном человеке на объекте,  не
входящем в зону охраны и расположенном в противоположном от закрепленно-
го сектора направлении? Да еще если он окажется не  террористом,  а  ка-
ким-нибудь прорабом или монтажником, изучающим фронт предстоящих работ!
   Акимов настолько наглядно представил  реакцию  начальства,  что  даже
втянул голову в плечи.
   - Внимание, кортеж приближается к участку номер шесть, - сообщила ра-
ция.
   Участок номер шесть являлся  зоной  оперативной  ответственности  той
группы, в состав которой входил старший лейтенант  Акимов.  Он  добросо-
вестно осмотрел свой сектор наблюдения.  В  нем  ничего  не  изменилось:
по-прежнему двенадцатиэтажный дом перекрывал  Большой  проспект,  точек,
превышающих преграду: зависших  вертолетов,  выдвинутых  телескопических
вышек, летающих блюдец или черт его знает чего еще, - не появилось.
   Старший лейтенант Акимов вновь повернулся к "свечке". Человек наверху
держал в руках снайперскую винтовку!

                                 * * *

   Свистун ощутил, что если немедленно не напьется, то скорей всего  ум-
рет. Это было явно нервное: шум кортежа слышался все ближе... Он метнул-
ся на пустую кухню, открыл кран, сунулся лицом под слабую струйку тепло-
ватой, с привкусом хлорки воды, жадно сделал несколько глотков и бросил-
ся обратно в комнату.
   Схватил карабин - накануне Мастер сам зарядил его, проверил прицел.
   - Наведи и выстрели, - напутствовал он.  -  Наведи  и  выстрели.  Тут
пятьдесят метров. Промахнуться невозможно. Все получится само собой. На-
веди и выстрели!
   Свистун взглянул на небо. Вертолета видно не было. Но  Мастер  знает,
что делает, и Свистун многократно в этом убеждался. Раз  уж  он  оставил
свой паспорт...
   Карабин удобно приложился к плечу. Как только появится головная маши-
на, он откроет окно и повторит изготовку.

                                 * * *

   Ночью Крол спрятал оружие в полости  бетонной  стены  и  замаскировал
сверху кусками рубероида и бетонной крошкой. Мастер достал плоский ящик,
открыл и извлек девятимиллиметровую специальную снайперскую  винтовку  с
толстым из-за охватывающего  его  глушителя  стволом.  Массивный  прицел
включал в себя мощную снайперскую оптику и лазерный  целеуказатель.  Ла-
зерный луч совмещался с точкой попадания, рассматривая через увеличиваю-
щие окуляры красное пятнышко на цели, стрелок видел, куда ударит пуля, и
мог вносить необходимые поправки.
   Мастер присел на колено, собираясь опереть винтовку о  бетонный  выс-
туп, но вдруг ощутил опасность. Она исходила откуда-то  слева...  Мастер
поднял бинокль. На половине дистанции между ним  и  Большим  проспектом,
чуть в стороне стоял девятиэтажный панельный дом. За возвышающейся  лиф-
товой шахтой прятался человек в камуфляжном костюме. Одной рукой он  на-
водила него снайперскую винтовку, другой держал рацию и что-то говорил в
микрофон.
   Мастера бросило в, жар. Он вскинул "ВСС", включил лазер, красное пят-
нышко вспыхнуло на черном  рубероиде,  покрывающем  лифтовую  шахту.  Он
быстро двинул его к голове врага. Но тот отбросил рацию и нырнул за  ук-
рытие.
   По Большому проспекту шел президентский кортеж. Первая машина  выныр-
нула из-за ограничивающих обзор зданий и поравнялась с желтым фасадом.

                                 * * *

   Резко распахнув окно, Свистун одним взглядом окинул обстановку.  Тол-
па, милиция, кавалькада автомобилей, лимузин, в котором человек в  свет-
лом костюме машет рукой встречающим. Уложив карабин  на  подоконник,  он
навел прицел. Светлый костюм легко удерживался на острие пенька,  Мастер
был прав: все получится само собой. Он нажал спуск.
   Патронник карабина не способен выдержать взрыв тетрила. Рванувшиеся в
стороны газы разорвали казенную часть оружия, затвор со  страшной  силой
вылетел назад и размозжил голову Свистуну,  осколки  ствольной,  коробки
тоже вбило ему в лицо.
   В одном направлении газы имели выход: через ствол  -  на  пути  стоял
только конический кусочек металла. Его прогнало по нарезам  и  выбросило
из дула со скоростью, в полтора раза превышающей обычную.
   Василий Петрович улыбался. Приветствовал народ поднятой  рукой,  сло-
вом, добросовестно исполнял свои обязанности. Он не  вертел  головой  по
сторонам и потому не видел распахнувшегося окна и человека с  винтовкой.
Зато телохранитель, отвечающий за этот сектор, обнаружил опасность.  Все
произошло очень быстро: стрелок высунулся, прицелился и тут же  окутался
облаком пламени.
   В такой ситуации телохранитель обязан сбить с  ног  охраняемое  лицо,
прикрывая одновременно своим телом. Если бы в  машине  находился  Прези-
дент, скорей всего офицер охраны выполнил бы свой долг до конца. Но  пе-
ресилить инстинкт самосохранения, защищая дублера, он не смог.  Характер
выстрела говорил о том, что террорист использует какое-то новое,  скорей
всего реактивное оружие. Офицер шарахнулся в сторону, чуть не  выпав  из
машины.
   Пуля ударила Василия Петровича в голову, кровь обильно залила светлый
костюм...

                                 * * *

   Краем глаза Мастер увидел вспышку в окне дома с желтым  фасадом,  тут
же донесся довольно ощутимый звук взрыва.
   Свистун сделал свое дело. Можно уходить. Можно бы... Но, стоит только
встать, и милицейский снайпер влупит в него пулю. Каркас здания позволя-
ет просматривать этажи и лестничные марши насквозь. Да и пристегнуться к
тросу он не успеет... Остается только одно: застрелить противника.  При-
чем времени очень мало - он вызвал подмогу...
   Мастер прильнул к прицелу.
   Акимов тоже услышал взрыв со стороны Большого проспекта.  И  хотя  не
мог видеть, что там произошло, понял - террорист не один.  Он  не  знал,
возьмут ли остальных, но был уверен, что не даст уйти "своему".  Старший
лейтенант на миг выскочил из-за укрытия и тут же прыгнул  обратно:  враг
целился в него. Ладно... Посмотрим, кто кого!
   Снайперский поединок имеет свою специфику. Противники не видят  иска-
женных лиц друг друга, не слышат надрывного тяжелого дыхания и  сдавлен-
ных ругательств. Они часами и сутками могут неподвижно сидеть в  засаде,
ожидая движение, которое демаскирует врага и позволит послать в него пу-
лю. Здесь не расходуется боезапас, как в обычном бою:  исход  определяет
всего один выстрел. В снайперской дуэли не бывает раненых: слишком убой-
ное оружие и точный прицел у обоих.
   Сейчас картина складывалась нетипичная. Местонахождение врагов обоюд-
но известно, времени - по крайней мере для одного из них -  нет  совсем,
все решат быстрота и точность выстрела.
   Мастер занимал господствующее положение, и Акимов, выходя из-за укры-
тия, становился хорошей мишенью. Но стоило Мастеру  оставить  позицию  и
попытаться скрыться, как в отличную мишень превращался он сам.
   Из лежащей наверху рации доносились тревожные голоса:
   - Окружайте дом, первая группа - перекрыть чердак...
   - "Скорую", быстро "скорую", рана очень  тяжелая...  Да,  к  резиден-
ции...
   - Резерв, выдвигайтесь к Большому проспекту...
   - Вытесняйте людей, очистить прилегающую территорию...
   Акимов понял, что каша заварилась крутая. И  в  поднявшейся  сумятице
никому нет до него дела. Скорей всего группа  проверки  получила  другое
задание, поэтому помощи ждать не приходится. Оперативный штаб создан для
обеспечения безопасности Президента, и если ее обеспечить не удалось, то
все усилия бросят на устранение допущенных ошибок. Если связаться с Лит-
виновым, он пришлет людей, но до рации не добраться.
   Вознесенные над городом снайперы были оторваны от остального  мира  и
находились один на один.
   Мастер водил стволом вдоль укрытия Акимова, выжидая,  пока  он  снова
выглянет, чтобы осмотреться. Но тот не появлялся.
   Старший лейтенант скатился по лестнице на  девятый  этаж.  Стучать  в
квартиры бесполезно: никто не пустит в дом человека  с  винтовкой,  хоть
десять удостоверений покажи. Остаются окна лестничной клетки...
   Фрамуга была открыта, он положил ствол на упор и заглянул  в  окуляр.
Левый бок Мастера от плеча до пояса, находился  в  поле  зрения.  Акимов
прицелился. Он хорошо знал нрав своей винтовки и с учетом всех  возмуще-
ний взял чуть выше и левее. После чего привычным плавным движением нажал
на спуск.
   В замкнутом пространстве мощная армейская винтовка ударила, как  пуш-
ка. Со скоростью восемьсот сорок метров в секунду пуля вылетела из ство-
ла и понеслась к цели. Воздух перед носовой частью уплотнялся, она с си-
лой рассекала его, издавая характерный, чуть дребезжащий звук. Сзади об-
разовывалось разреженное пространство, обтекающий пулю  воздух  с  силой
врывался туда, создавая завихрение. Полет продолжался недолго  -  меньше
половины секунды. Чтобы представить этот отрезок  времени,  надо  быстро
произнести "двадцать один". Продолжительность  произношения  и  составит
половину секунды.
   Пуля опередила скорости звука, поэтому Мастер даже не услышал выстре-
ла. Страшный удар в левый бок выбил из него жизнь.

                                 * * *

   Местная газета сообщила о гибели Президента, в центральных информация
была задержана, но слухи начали гулять по Москве. Пресс-служба Президен-
та их опровергла, а еще убедительней опроверг Сам, появившись перед жур-
налистами.
   Тиходонского редактора сняли вместе с репортером, который  не  разоб-
рался в ситуации и перепутал Президента с офицером охраны.
   Коржов отчитался о проделанной работе: его служба обнаружила и  унич-
тожила наемного убийцу, пользовавшегося вымышленной фамилией  "Смирнов",
обезвредила террориста, взорвавшегося "на собственной гранате,  раскрыла
незаконное секретное подразделение ФСК, на месте задержала стрелявшего в
Главу государства, при задержании покушавшийся погиб.
   Крамской удачным выстрелом Акимова нейтрализовал взрывы  и  групповые
убийства.
   Меньше повезло директору ФСК - "Тантал" расформировали, переведя сот-
рудников в спецподразделения МВД и Минобороны.
   Оценивая результаты плана "Зэт", пришли к выводу,  что  в  целом  все
правоохранительные органы, спецслужбы и  подразделения  вооруженных  сил
показали хорошую выучку и высокую боевую готовность.


                             Глава девятая
                             ПАУТИНА ЛИСА

                                          Есть  только  один эффективный
                                       способ  предотвратить   убийство.
                                       Для этого надо убить убийцу.

                                       Бывший майор  милиции Коренев  по
                                       прозвищу Лис.

   Лис нашел тайник почти сразу. За год местность не изменилась, и  рас-
положенные треугольником березки также весело шумели под порывами  донс-
кого ветра.
   Сориентировавшись и осмотревшись. Лис принес из машины лопату и  при-
нялся рыть влажно пахнущую землю. Вскоре металл уткнулся в какое-то пре-
пятствие, порывшись руками, он достал небольшой деревянный ящик и вскрыл
его.
   В полиэтиленовом пакете лежал окурок Горского. Важняку  повезло:  Лис
не успел использовать его в одной из своих дьявольских комбинаций.  Сей-
час он окаменел и ни для чего не годился. Лис отбросил его в сторону.
   Тщательно завернутые в клеенку два паспорта на разные фамилии,  но  с
фотографией Коренева. Теперь они тоже ни к чему. Лис  сжег  их  прямо  в
яме.
   В третьем свертке, замотанный в  полиэтилен  и  промасленные  тряпки,
ждал своего часа пистолет. Необходимость в нем не отпала и вряд ли  ког-
да-либо отпадет. Лис тщательно обтер вороненую машинку, бросил тряпки  в
огонь, посмотрел, как они медленно сморщиваются  и  обугливаются,  потом
засыпал яму и вернулся к машине.
   Пистолет он привычно сунул в плечевую кобуру. На днях гражданин Коре-
нев получил лицензию частного охранника и разрешение на  служебное  ору-
жие. При случайном досмотре ни один патруль не станет сличать  номера  в
разрешении и на пистолете.
   Лис сел в машину, на соседнем сиденье лежала газета  "Вечерний  Тихо-
донск". На первой полосе вновь красовалась фотография Шамана, с  момента
его избрания это уже третья публикация о свежеиспеченном депутате.  Нес-
колько раз он выступал по телевидению. Ясное дело: набирает  очки.  Оче-
видно, собирается двигаться дальше. Теперь он неприкасаем. К  телохрани-
телям добавился депутатский иммунитет, любая акция против  него  вызовет
дикий шум. Недаром уголовное дело прекратили, даже  этого  хорька-юриста
выпустили...
   Лис тронулся, по проселку выбрался на шоссе и, набрав скорость,  пом-
чался в город. Леший ждал недалеко от въезда за большими портовыми скла-
дами.
   - Привет, Петруччо, - Лис открыл дверь. - Прыгай!
   Тот даже не поздоровался, чувствовалось, что он предельно взвинчен.
   - Эти молодые отморозки совсем оборзели! Короля грохнули, его "точки"
отобрали... Крест послал Гангрену разобраться, а через  пару  часов  ему
приносят мешок, там три головы: Гангрены, Черта и Фомы!
   - Неужели Гангрену пришили? - удивился Лис. - Это же монстр уголовно-
го мира, символ тиходонского ворья!
   - А потом их главный к Кресту заявляется - Амбал, - продолжал  Леший.
- Обставил дом тачками с бритоголовыми уродами - рыл пятьдесят  с  собой
привез, а сам гранату вынул, кольцо сорвал и говорит: "Хочешь жить - жи-
ви у не хочешь - умирай!" Ну, Крест жить захотел, тот  гранату  спрятал,
условия свои выставил и уехал.
   - И что Крест?
   - Думает. Сходняк собрал, советовались. Те никаких правил не признают
и ничего не боятся. Как с ними быть? Никто и не знает.  Раньше  с  Таким
никогда не встречались.
   Леший озабоченно помолчал.
   - Это же беспредел какой-то!
   "Дожили, - подумал Лис. - Преступники на беспредел  жалуются!  А  что
тогда честные граждане сказать могут?"
   - А что по моему заданию? Неужели никто с Шаманом рассчитаться не за-
хотел?
   Леший крякнул.
   - Не до него сейчас. Он-то на другом  уровне.  А  ребят  бритоголовые
беспокоят. Нахрапом ведь лезут, территории отбирают.
   - А кто нашего подполковника завалил?
   - Не знаю. Нет про то разговоров.
   Лис кивнул.
   - Ладно. Что-нибудь узнаешь - звони!
   Леший вяло ответил на рукопожатие, тяжело выбрался из машины. Он  как
будто внезапно постарел.
   Лис отправился на механический завод.
   - Наш банк дал крупный кредит одной строительной компании, - объяснял
он заведующему лабораторией гамма-дефектоскопии. - У них возникла  проб-
лема: заказчик засомневался в целостности фундамента. Мы  заинтересованы
в скорейшем возвращении денег,  поэтому  вызвались  помочь.  Специалисты
подсказали, что проблему можно решить с помощью вашей установки.
   - Передвижной гамма-излучатель? - Молодой человек с голодными глазами
понимающе кивнул. - Мы можем выполнить эту работу. Вы перечислите на наш
счет сто пятьдесят тысяч...
   - Зачем затевать бюрократическую волокиту? - перебил Лис. - Мы запла-
тим лично вам пятьсот тысяч, и вы одолжите нам установку на два часа.
   - Что ж, давайте обойдемся без бюрократизма, - согласился молодой че-
ловек.

                                 * * *

   Депутат Воронцов на скромной черной "волге" ехал  в  городскую  адми-
нистрацию. На углу Большого проспекта и Соборного переулка  днем  всегда
образуются долгие пробки. Рядом с черной "волгой" томился в ожидании зе-
леный микроавтобус с красной надписью "Изотопы" и знаками радиоактивнос-
ти по каждому борту. За рулем сидел Леший.
   - Чуть вперед, - сказал Лис, и Леший продвинулся на полметра.
   - Вот так...
   Конус излучателя теперь направлен прямо на Шамана. До него было менее
метра. Облаченный в прорезиненный фартук и перчатки, Лис  нажал  кнопку.
Свинцовая заслонка ушла в сторону и  жесткое  гамма-излучение,  пронизав
тонкую обшивку микроавтобуса и борт "волги", вонзилось в тело  депутата,
прошло сквозь него и лизнуло Кабана - нового начальника службы  безопас-
ности, сидящего за рулем.
   В отличие от пули гамма-излучение не оказывает мгновенного  действия.
Воронцов вообще не ощущал происходящего. Жесткие лучи разрушали кровяные
тельца и поражали костный мозг совершенно безболезненно.
   Поток автомобилей двинулся вперед, Лис вернул заслонку на место.
   - По первому переулку сверни вправо, - скомандовал он. - Отгони  фур-
гон и заплати всем за сохранение коммерческой тайны.
   - Понял, - сказал Леший. - А чего ты такое делал?
   - Пленку ему, гаду, засветил. Потеряет на этом десяток "лимонов".
   - Ото! - присвистнул Леший. И тут же поправился:
   - Это нам "ого"! А ему - плюнуть и растереть.
   - Ничего, ничего, - Лис снял фартук и перчатки, положил в специальный
ящик. - Ему еще перед кое-кем за эту пленку отчитываться придется! Может
и на нож налететь!
   Леший довольно рассмеялся.
   - Другое дело! Это я понимаю! Ну ты даешь, Михайлыч!
   И после паузы сказал:
   - Из тебя бы хороший пахан вышел для нашей кодлы. Жалко, зоны  толком
не знаешь. Но по воле бы - цены тебе не было!
   Лис хмыкнул.
   - Ты всерьез, что ли?
   - Конечно. У тебя мозги здорово работают. Ты бы насчет этих  бритого-
ловых козлов что-нибудь сразу придумал!
   - Тогда предложил своим. Пусть меня назначат или выберут, как  там  у
вас принято...
   Леший так замотал головой, что заскрипел позвоночник.
   - Не-е-е... Разве овчарка может стать вожаком  в  волчьей  стае?  Вор
есть вор, мент есть мент. Если они настоящие, целые внутри. А если двое-
дущные... Такие, как я, вам стучат, твое гнилье блатным помогает. Только
кому они нужны...

                                 * * *

   Лис положил газету с портретом депутата Воронцова на стол  Хондачеву.
Банкир бегло пробежал крупный шрифт.
   - Прет, как на дрожжах, - Хондачев отбросил газету. - Не только  уго-
ловники его уважают и поддерживают. Смотри:  сколько  статей,  интервью.
Неужели журналисты, редакторы, тот же Лыков ничего не слышали о его  де-
лишках? И растят. Чего доброго в областные начальники выбьется...
   - Нет, - Лис печально покачал головой. - Он умрет.
   - Убьют? - насторожился банкир.
   - Нет. Сам умрет. От болезни.  В  течение  месяца.  А  активной  дея-
тельностью не сможет заниматься уже через десять дней.
   - Откуда это известно?
   - От верблюда. У меня есть хороший агент - верблюд в зоопарке...
   Лис посмотрел в лицо своему работодателю и решил сменить тон.
   - Извините. Я сообщил вам стопроцентно верные сведения.  Такой  исход
вряд ли случаен. Скорее всего это результат реализации  взятых  мною  на
себя обязательств. Сообщаю заранее, чтобы вы могли подготовиться  к  ис-
полнению своих.
   Он встал.
   - Ничего не понимаю, - развел руками банкир.
   - Главное - результат, а не способность объяснить  его.  Кстати,  вам
никто не угрожает?
   - Абсолютно. Больше того - изменилась атмосфера вокруг меня. Все доб-
рожелательны, предупредительны...
   - Отлично. Так и должно быть.
   Лис вышел.
   На улице у машины его ожидал хорошо одетый человек лет  тридцати  пя-
ти-сорока.
   - Здравствуйте. Вы Филипп Михайлович?
   Лис быстро осмотрелся, но ничего подозрительного не заметил. Тогда он
шагнул к человеку вплотную.
   - Да, я.
   - Очень приятно. Я - Борис. Вон, видите, - человек показал на вывеску
нового ночного бара напротив банка. На вывеске крупно сверкало позолотой
название заведения: "Борис".
   - Завтра открываемся, - сообщил Борис.
   - И что?
   - Хочу попросить быть нашей "крышей". Тут рядом, вам удобно... Байков
охотно брал ближние... - он осекся.
   - А почему меня, если Байков занимается этими делами?
   - Раньше вас не было, теперь вы вернулись. Мне посоветовали вас.
   - Кто посоветовал?
   - Акоп. Помните его? И еще несколько человек. Полмиллиона в месяц вас
устроит?
   - Я подумаю, - Коренев хотел обойти Бориса, но тот заступил дорогу.
   - А если уже завтра на меня "наедут"?
   - Скажите, что Лис думает, и направьте их ко мне: Вот телефон, -  Ко-
ренев протянул визитку.
   - Спасибо, - улыбнулся Борис.
   Лис заехал в РУОП.
   Волошин развел руками.
   - Пока глухо. Боюсь, дело зависает.
   Лис выругался.
   - Если я раздобуду информацию, дашь людей для ее отработки?
   - Без вопросов, - кивнул Волошин.
   Лис направился к месту убийства. Переулок Подбельского  был  застроен
старинными домами, многие пережили революцию.
   Он постоял там, где обнаружили труп Крылова, внимательно осмотрел ок-
на четырехэтажного здания, что-то прикинул. Зашел к уполномоченному  до-
ма, недолго переговорил, после чего поднялся на третий этаж и позвонил у
высокой темной двери с тусклой металлической цифрой "восемь".
   - Кто там? - послышался старушечий голос.
   - К вам, Марфа Никитична. Из собеса.
   Дверь приоткрылась на длину цепочки, и Коренев сунул в образовавшуюся
щель пятидесятитысячную купюру. Деньги мгновенно  выпорхнули  из  рук  и
дверь захлопнулась, но вскоре открылась уже без цепочки.
   - Заходите, - маленькая пухлая старушка с живыми любопытными  глазами
провела Коренева в комнату. Он сразу прошел  к  окну.  Лучшего  наблюда-
тельного пункта не придумаешь.
   - Марфа Никитична, вы всегда дома, много времени проводите у  окна  и
наблюдаете все необычные происшествия.
   - Что за глупости! Ничего я не наблюдаю! - оскорбилась старушка.
   Коренев извлек еще пятьдесят тысяч.
   - Я частный сыщик. Меня интересует убийство. Помните,  со  стрельбой?
Не услышать ее было невозможно. Вы расскажете мне, только мне,  все  что
видели. Повторять это нигде и никому не надо. Ходить к следователю  и  в
суд тоже не надо.
   Марфа Никитична внимательно слушала.
   - За свой рассказ вы получаете сто тысяч. Если ничего не  расскажете,
то и денег не получите. Кстати, где та купюра, что я вам дал?
   Добывший за всю жизнь миллионы битов информации, Лис впервые  покупал
ее и сразу почувствовал преимущество нового метода.
   - Ехал "мерседес", кажется, желтый. Потом  остановился.  Вышел  такой
здоровый, с бритой башкой, в спортивном костюме. Что-то сказал  девушке,
она проходила мимо. Схватил ее, потащил в машину...
   Марфа Никитична сосредоточенно свела брови и как будто  пересказывала
наблюдаемые сию секунду события.
   - Девушка вырвалась, кричала. Тут появился мужчина. Ему  не  хотелось
вмешиваться, но он все же вмешался. Из машины его застрелили. Потом  они
уехали.
   - А девушка?
   - Что "девушка"?
   - Куда она пошла?
   - Да никуда! Они увезли ее с собой.
   "Прямо фашистская оккупация! - подумал Лис. - Средь бела дня, в цент-
ре города... Убили сотрудника милиции, довели дело до конца  и  спокойно
уехали..."
   - Убитый говорил, что он из милиции?
   - Да, крикнул... Но сейчас никто ничего не боится.
   "Ладно, увидим".
   Лис задал еще несколько вопросов, потом прямо от Марфы Никитичны поз-
вонил Волошину.
   - Саша заступился за девушку, но ее все равно увезли. Надо  проверить
больницы в тот день и два последующих. Пострадавшая с  травмами,  харак-
терными для изнасилования.
   - Сделаем.
   Лис распрощался со старушкой.
   - А почему про собес сказали? - спросила она напоследок.
   - Потому, что иначе вы вообще дверь не открываете.
   - Ух ты! Откуда знаешь-то?
   Но Лис не ответил. Мыслями он был уже в другом месте.

   На этот раз железные ворота ремонтной базы  оказались  открытыми.  Не
сбавляя скорости, Лис влетел на территорию  и  резко  затормозил  у  не-
большого домика, в котором размещалась  контора  Лакировщика.  Скрипнула
резина, коротко вякнул клаксон. Лис выскочил из машины.
   Лакировщик стоял на пороге, испуганно вглядываясь в прибывшего. Каза-
лось, волос у него стало еще меньше.
   - Это ты... - хозяин перевел дух.
   - А ты у кого ждал? Бритого мальчика с автоматом?
   Лис подошел вплотную. Лакировщик почувствовал себя неуютно  и  отсту-
пил.
   - В прошлый раз вы с Черномором не захотели мне помочь. И где  теперь
Черномор?
   Лис снова шагнул вперед.
   - Тогда ты сослался на него, сейчас придется говорить от себя.  И  за
себя отвечать....
   - "22-37 серия "ТД", - сказал Лакировщик без напоминаний. -  Номер  с
разбитой "волги". Он снят с учета. А купил его один клоун, кликуха Попу-
гай. Поставил на угнанный "мерс".
   - Что за Попугай?
   Лакировщик презрительно взмахнул рукой.
   - Кто его знает! Держит коммерческие ларьки где-то в Нахичевани...
   - Ладно, - Лис холодно улыбнулся. - Сегодня ты мне больше понравился,
чем в прошлый раз.
   С почтительного расстояния за беседой наблюдали подручные  Лакировщи-
ка.
   Лис похлопал хозяина по щеке и направился к машине.
   - Что вылупились? - заорал Лакировщик. - По местам и работайте!

   Девушку нашли в гинекологическом отделении больницы "Скорой  помощи".
Надя Мелентьева, двадцать лет. Множественные ожоги бедер, разрывы  поло-
вых органов, ушибы мягких тканей лица.
   Гусаров с Лисом прочли историю болезни, при этом Лису  что-то  смутно
вспоминалось.
   - В милицию сообщили? - спросил Гусар.
   - Сообщали, - лечащий врач пожал плечами. - А что толку? Приехали  из
уголовного розыска, она им говорит: "Упала, как раз на палку". - "А ожо-
ги?" - "Супом облилась". Ну, те и уехали. Сейчас никто заявлять  не  хо-
чет: боятся, не верят, что виновных накажут, только  нервы  вымотают  да
ославят. И потом, сознание у людей изменилось: ее убили, считают, и  хо-
рошо! Так это наши пациентки, с тяжелыми травмами! А если без  переломов
и разрывов - вообще никто не пойдет...
   Гусар и Лис переглянулись. По статистике, изнасилований с каждый  го-
дом становится все меньше. Начальники выдают это за успехи  в  борьбе  с
преступностью. Они не ходят по больницам, не видят потерпевших.  К  тому
же частности руководителей не интересуют.
   В палату Лис прошел один. Шесть кроватей, блеклые женские лица, стой-
кий больничный запах. Две пары глаз настороженно уставились на него.
   - Надя, к тебе, - сказал доктор, и настороженность осталась только  в
зеленых глазах девушки с синяками на челюсти, скуле и под глазами.
   - Я ничего не заявлю и заявлять не буду, - сказала она и отвернулась.
   - Мне заявлений, протоколы и показания не нужны. Я друг человека, ко-
торого застрелили из-за тебя. Скажи, кто это сделал, и я уйду.
   - А что дальше?
   - Дальше я найду их и сам разберусь с каждым.
   - Без меня?
   - Да. От тебя больше ничего не потребуется.
   Надя заплакала.
   - Тащить в машину стали, ваш друг подбежал, крикнул: "Я из  милиции",
в него сразу выстрелили. А меня отвезли за город, в рощу и...
   Она разрыдалась навзрыд.
   - Сколько их было?
   - Трое. Один тощий, дерганый какой-то, другой поздоровей, у него  го-
лова вытянутая, а третий - вообще зверь! Он меня сигаретами жег, его это
возбуждало и рычал, как волк... А тощий потом  палку  засунул,  я  сразу
сознание потеряла от боли...
   - Стрелял кто?
   - Ах да, для вас это главное! Тощий, он сзади сидел. А  что  со  мной
сделали, показать?
   Она откинула одеяло, и Лис увидел усеянные гнойниками  ожогов  бедра.
Точь-в-точь, как у Томки Федотовой.
   - Полюбуйтесь! У меня таких друзей, чтобы найти и заступиться,  нету.
Может, вы и за меня слово скажете или дело сделаете? Или вон за Валюшку,
- девушка показала на соседку, чьи глаза настороженно встретили Лиса при
входе.
   - Она к жениху спешила,  остановила  машину,  села,  а  очнулась  уже
здесь, после операции. Ее вообще пополам разорвали!
   - Выздоравливайте, девчонки, - выдавил Лис и поспешно выскочил из па-
латы.
   Теперь надо найти Федотову...
   - Ну что? - спросил Гусар. - Не дала показаний?
   - Официальных - нет. А так пошептала кое-что...
   Гусар разочарованно махнул рукой.
   - Сейчас и по официальному заявлению трудно гада в камеру затолкать.
   - Посмотрим, что получится, - туманно бросил Лис на бегу.
   Федотову Лис нашел на рабочем месте - у "Сапфира".
   - Как заработки? - спросил он, сажая девушку в машину.
   - Не жалуюсь. Одно время был спад, сейчас  люди  бабок  насбивали,  а
развлечься многим охота. В сезон можно  лимонов  пятнадцать-двадцать  за
месяц срубить. Я себе квартиру купила, обставила... Правда, сейчас  "на-
езжать" стали. Тот же Амбал половину требует. Вот же сука! Давай я лучше
тебе платить буду...
   - Кстати об Амбале, - перебил проститутку Лис.  -  Он  тебя  все  еще
жжет?
   - Перестал. Говорит, теперь чужих баб подпаливает. Ко  мне  он  вроде
"неровно дышит". Что б он сдох!
   - А с кем он сейчас тасуется?
   - Как Ржавого убили и Валька на инвалидность перевели, он с  Попугаем
и Веретеном катается. Попугай недавно "мере" взял. По-моему, "темный".
   - Какой он из себя, Попугай-то?
   - Тощий, соплей перешибить можно, глаза дурные, круглые... Да бошки у
всех обриты...
   - Это он ларьки держит в Нахичевани?
   - Он там подставной. Хозяин - Амбал.
   - Какое прикрытие у Амбала?
   - Всегда целая банда вокруг. У них разборка  большая  с  ворами,  так
сейчас все настороже.
   - А когда он с тобой едет? Берет кого-нибудь?
   Федотова засмеялась.
   - Нет, тут он свидетелей не любит.
   - Куда он тебя обычно возит?
   - Природу любит, сволочь! На левый берег в основном. К  озеру  или  в
рощу.
   Лис насупился.
   - Слушай, что тебе надо сделать...

                                 * * *

   Во двор РУОП, где располагался СОБР, Лиса не пустили. Часовой  повер-
тел удостоверение службы безопасности "Золотого круга" и равнодушно вер-
нул.
   - Для нас это не документ.
   Лис вздохнул. Всем своим нутром, до самого костного мозга он оставал-
ся государственным служащим, майором  милиции,  сотрудником  УР.  Статус
частного охранника, пришедший на смену властным  полномочиям,  восприни-
мался им как прозрачный пеньюар, надетый вместо стальных рыцарских  дос-
пехов. Особенно обострялось это ощущение  в  подобных  ситуациях,  когда
бывшие коллеги не признавали его за своего.
   - Доложите Литвинову, что к нему пришел Коренев.
   - Коренев? - На лице рослого молодого парня отразилось усилие  воспо-
минания, но тут же погасло. Он набрал короткий номер внутреннего телефо-
на, сообщил, выслушал ответ.
   - Приказано пропустить без сопровождения, - удивленно сказал он.  Это
была высшая форма доверия к посетителю.
   Литвинов находился в хорошем настроении.
   - Знаешь, какого зверюгу мой парень завалил? Матерый киллер,  за  ним
двадцать ликвидации - это только те, что известны.
   Литвинов бросил на стол несколько фотографий.
   - Он такую штуку придумал: положил двойнику в карман свой  паспорт  и
подменил патрон - с толом вместо пороха. Двойник подорвался, лицо изуро-
довано, документ - вот он! Ловко? Надеялся, что розыск прекратят...  Его
и прекратили!
   Литвинов подвинул фотографии поближе к Кореневу.
   - Ты посмотри, посмотри!
   Лису было не до фотографий. Его заботила другая проблема,  в  которой
помощь майора являлась не только желательной, но и  необходимой.  Но  из
вежливости он взял один из глянцевых листков.
   Мастер лежал на спине, раскинув руки, под правой валялась "ВСС". Сле-
ва на груди угадывалось большое темное пятно.
   - Хорошее попадание, - одобрил Лис и скользнул взглядом по лицу  уби-
того.
   - Черт!
   - Что?
   - Да нет, ничего. Это я вообще. Можно взять фотку? Ребятам покажу...
   - Возьми. И скажи, что это с трехсотпятидесяти метров, в условиях ду-
эли!
   - Обязательно скажу. Но я за другим. Знаешь, кто убил Сашку?
   Челюсти командира СОБРа плотно сжались, губы  превратились  в  тонкие
бескровные полоски.
   - Три ублюдка. Амбал, Веретено и Попугай. Стрелял Попугай.
   - Где они? - процедил майор.
   - Гуляют. Никаких доказательств для суда нет. Официальных  свидетелей
нет. Девчонка, которую они изнасиловали и искалечили, отказывается  дать
показания.
   - А зачем нам суд? - ледяным тоном произнес Литвинов. - Там, "за реч-
кой", без всяких судов прекрасно обходились! Главное, чтобы всем понятно
было. И справедливо.
   - Я тоже так считаю.
   Они посмотрели в глаза друг другу.
   - Самый крутой среди них Амбал. Он Короля замочил  и  Креста  напугал
гранатой. Говорят - ничего не боится, все ему по колено!
   - Так-таки и ничего? - нехорошо улыбнулся майор. - Что ж, посмотрим!

   Спускались сумерки, в шелесте лесополосы появилось  что-то  зловещее,
донимали комары. Лис был одет в старый спортивный костюм, Литвинов обла-
чился в выцветший камуфляж, - привезенный с афганской  войны.  "Девятку"
Лиса замаскировали вдали от дороги, сами засели в окружающих озеро  кус-
тах. Оставалось ждать. Они ждали молча.
   Наконец по проселку запрыгали огни фар. Амбал  любил  менять  машины,
сегодня, он приехал на БМВ, входившем все в большую моду у "крутых".
   Хлопнули дверцы.
   - Хорошо-то как! - довольно естественно восхитилась Федотова. - Давай
выкупаемся...
   Она принялась быстро раздеваться.
   - Мы что, купаться приехали? - мрачно ответил Амбал.
   - Все успеем! Я тебе прямо в воде сделаю, доволен будешь!
   - Что-то ты сегодня добрая, - он стянул  рубашку.  -  Хочешь  процент
снизить? Вот тебе!
   - Сейчас не о делах говорить надо, - щебетала девушка. Она знала, что
произойдет через несколько минут, но это знание не сковывало ее  поведе-
ния.
   - Дура! Купаться... А куда я это дену?
   - Положи свои железки в машину. Зачем вообще ты их возишь?
   Нехотя Амбал бросил на сиденье пистолет и гранату.
   - Аида! - как и было условленно, Федотова первая побежала к воде. Бе-
лое тело девушки отчетливо выделялось на фоне черной массы деревьев. Она
нырнула в чахлый кустарник, окружающий озеро.
   - Скорей иди, мне страшно одной, - выкрикнула она и,  опустившись  на
теплую землю, зажала уши.
   Амбал не спеша шел следом. Мощный бочкообразный торс,  длинные  руки.
Орангутанг.
   - Где ты? - Он раздвинул кусты.
   - Здесь! - крикнул Литвинов, хватая его за руку и  ударяй  коленом  в
пах.
   Неожиданное нападение всегда парализует человека. Если он голый,  па-
рализующий эффект усиливается. Но Амбал отскочил, вырвал  руку  и  неиз-
вестно, чем бы кончилось дело, если бы выпрыгнувший сбоку Лис не  ударил
его в висок. Могучее тело орангутанга обмякло. Литвинов  с  удивительной
сноровкой связал ему руки и ноги, вытащил из кармана специальный кляп.
   - Оттуда привез, - пояснил он. - Десятки пастей им затыкал.
   - А мне что делать? - сзади бесшумно приблизилась Федотова.
   - Одевайся и иди по дороге. Метров тридцать от машины пройдешь - стой
и жди.
   - Сто метров, - уточнил Литвинов.
   - Там темно, мне страшно...
   - Сто метров! - повторил майор.
   - Так ты, дешевка грязная, меня нарочно подставила?! - Амбал  рванул-
ся, но веревки держали надежно. - Я тебя на куски порежу!
   - Иди, там оденешься! - приказал майор.
   Когда шаги девушки смолкли, он "поднес блестящий изогнутый  клинок  к
лицу захваченного.
   - Душманский кинжал. Им много людей на куски порезали. Вначале наших,
потом - тех... Уже десять лет не пил кровь, соскучился...
   - Петух сраный!
   Клинок рассек воздух, и ухо Амбала отделилось от головы. Густая  тем-
ная кровь обдала голое тело.
   - А-а-а...
   Истошный крик захлебнулся: майор мастерски вогнал кляп.
   - Знаешь, что такое справедливость? - спросил майор. - Это когда каж-
дый знает: причиненное зло вернется к нему в  точно  таком  же  виде.  Я
справедливости "духов" учил. И научил! Там, где наш батальон стоял, сол-
дат хоть и убивали, но никогда не глумились, тела не уродовали.  Догады-
ваешься, почему?
   - Давай заканчивать, - сказал Лис. Происходящее  было  ему  почему-то
неприятно.
   - Успеем. Мне его испытать охота. Слышал, что он  ничего  не  боится.
Девчонку обещал на куски порезать. Друга нашего убил! Вот сейчас глянем:
не забоится, когда я его на куски резать буду?
   Литвинов вынул кляп.
   - Что скажешь?
   - Он сумасшедший, - Амбал обращался к Лису. - Уберите его! Или хотите
с ним вместе в тюрьме сидеть?
   - Про тюрьму вспомнил, - удивился майор. - А когда Сашу Крылова  уби-
вал, про тюрьму не думал?
   Моджахедский кинжал взметнулся еще раз. Второе ухо отлетело в  сторо-
ну.
   И снова захлебнулся истошный вопль раненого.
   - Хватит! - Лис достал пистолет.
   - Зачем свой ствол "светить"? Возьми в машине  его  пушку.  И  отвези
девку за теми двумя. А я хочу до истины дойти. Не может такая тварь  ни-
чего не бояться! У меня были бесстрашные ребята, и "духи" попались креп-
кие... А это мразь...
   Лис повернулся и пошел к машине. Сзади опять свистнул кинжал  и  раз-
дался утробный всхлип.
   Черт побери! Лис не считал себя сентиментальным или слабонервным,  но
сейчас он понял, что в оболочке хорошего товарища и  коллеги  скрывается
какое-то другое существо, со своими представлениями о  справедливости  и
мере искупления. Он бы не взялся судить его, просто скрытое в  Литвинове
существо видело то, чего не видело большинство людей, и знало  то,  чего
почти никто не знал.
   Он вывел "девятку" и отвез Федотову в город, к "Погребку".
   - Скажи, что его развезло, вести машину не может, послал за Веретеном
и Попугаем. А ты добралась на попутке.
   Проститутка кивнула. Естественность в поведении пропала, она была за-
жата и напряжена.
   "Как бы не провалила дело..." - подумал Лис, глядя, как она заходит в
подвальчик.
   Но вскоре Тамара вышла, за ней, покачиваясь, шел  Попугай,  следом  -
Веретено. Они погрузились в желтый "Мерседес-100" и поехали, Лис держал-
ся сзади.
   "22-37 ТД"! Этот номерной знак - последнее, что видел в  своей  жизни
Саша Крылов.
   А ведь, пожалуй, литвиновский вариант справедливости наиболее  досту-
пен и понятен для этих тварей!
   Когда "Мерс" подкатил к БМВ, у машины никого не было. Федотова  неза-
метно отошла в сторону, а Попугай и Веретено подошли и заглянули  в  са-
лон, подсвечивая себе небольшим фонариком.
   Тут же фонарик упал на землю. Попугай забился в рвоте. Веретено  зас-
тыл, как соляной столб.
   Лис осветил их фарами. Сбоку появился Литвинов в насквозь мокром ком-
бинезоне. В руке он держал кривой кинжал. Попугай упал на колени.  Вере-
тено закрыл голову руками и сел прямо на землю. Хотя оба были вооружены,
ни один не потянулся за пистолетом.
   - Ну, песики, расскажите, как моего друга убивали...
   Литвинов, поигрывая кинжалом, приближался к убийцам.

                                 * * *

   Почти до утра Лис и Литвинов пили водку в кабинете командира СОБРа.
   - Нет, говно есть говно, - скрипел зубами майор. - Этот хваленый  Ам-
бал готов был мне ноги лизать. И сдавать всех подряд. Они  крутые,  пока
на крутость не наткнутся! А те двое... жаль ты их сразу пристрелил...
   - Я зверства не люблю...
   - А как зверей укрощать? Добрыми словами и благостными напутствиями?
   Лицо Литвинова было страшным. Лис отвернулся.
   - Давай еще выпьем! - Майор звякнул бутылкой о стакан.
   - Мне хватит, - Лис встал. - Надо еще одну "чернуху" запустить по на-
шему делу.
   - Сейчас?!
   - Самое подходящее время.

   Лис постучал в окно Лешего осторожно, чтобы не  испугать  агента.  Но
тот все равно выглядел так, будто приготовился к немедленному аресту.
   - Новость слышал? Амбала с дружбанами пришили. Не  надо  было  Короля
убивать и Кресту гранатой грозить. А уж Гангрену вообще нельзя было тро-
гать. Доигрались! На куски попластовали!
   Леший зевнул.
   - Не наши! Сходняк не собирался и Крест не решал...
   - А говорят - ваши! - Лис не выглядел пьяным и, хотя водочный дух ис-
ходил от него крепкий, взгляд был как всегда твердым и пронизывающим.
   - А-а-а-а... Ты мне только это и хотел  сказать?  Проинформировать  о
последней оперативной сводке? Или в сводку это еще не попало?
   - Спокойной ночи, Петруччо! - Лис захлопнул за собой хлипкую  латаную
дверь.

   Проснулся Лис около одиннадцати. Он бы спал еще, если бы не  телефон-
ный звонок.
   - Минутку, сейчас с вами будут говорить, -  пробасил  мужской  голос.
Следом прозвучал другой, властный, вначале показавшийся незнакомым.
   - Здравствуйте, Филипп Михайлович! Это Калашников.
   - Кто? - Лис спросонок ничего не понимал. К тому  же  болела  голова,
мутило.
   - Крест, - пояснил голос. - Вы мне помогли, жизнь спасли, я ваш долж-
ник. Да и вообще, с вами в городе порядка больше. Если что от меня пона-
добится - обращайтесь.
   - Постойте, - спохватился Лис. - Телефон-то откуда знаете? Я тут вре-
менно, никому его не давал...
   - Телефон? - удивленно переспросил Крест. - Так я просто сказал ребя-
там, они и соединили... Все знают, чертяки! Ну, бывай!
   Приняв душ, Лис позвонил Хондачеву.
   - Какие новости?
   - Только что с актива в администрации. Ночью трем бандитам головы от-
резали. Они с ворами что-то не поделили.
   Банкир помолчал, ожидая вопросов, но Лис их не задал.
   - А Воронцова сегодня не было. Заболел, говорят, тяжело. Ты не в кур-
се?
   - Я же не доктор, - равнодушно ответил  Лис.  -  Хочу  сегодня  отгул
взять. Устал немного.
   - Гуляй, - разрешил Хондачев.
   Лис набрал номер Натахи.
   - Как дела? Почему не на работе?
   - Ох, это ты? - В голосе слышалась радость. - У меня отгулы за  пере-
работки.
   - Совпадение! И у меня отгул.
   - Хочешь - приезжай, - нейтральным тоном предложила Натаха.
   Лис прислушался к своим ощущениям.
   - Очень хочу!
   - Ну, давай... - он почти видел улыбку на лице Близнецов.
   - Еду!
   Пепла на ступенях не было. Он позвонил, и дверь открылась очень быст-
ро.
   - Я думала, ты про меня забыл...
   Лис молча развязывал поясок легкого халата.
   - Давай попьем чаю, - предложил целомудренный Близнец.
   Лис распахнул шелковые полы. Второй  Близнец  предусмотрительно  снял
белье. Он уже отвык от Натахиного тела и сейчас жадно рассматривал белые
отвисающие, но с торчащими сосками груди, тонкую талию и округлые бедра,
пышный кучерявый лобок и ноги с большими ступнями.
   - Чаю, говоришь?
   Лис развернул Натаху спиной к себе.
   - А как ты пол моешь?
   - Давай хоть в комнату войдем, - сказала она, нагибаясь.
   Отработав Натаху прямо у входной двери, Лис перевел дух.
   - Теперь можно и чаю...
   Натаха хлопотала на кухне, он молча смотрел на  нее,  размышляя.  Она
еле сводила концы с концами, жила от зарплаты до зарплаты. Любовники  не
баловали ее дорогими подарками, да и сама она не просила  ничего  взамен
секса. А ведь в принципе... Томка  Федотова  профессионально  занималась
тем, что Натаха делает из любви к искусству, решила все финансовые проб-
лемы. Конечно, это явно постыдное занятие. Но сейчас существует множест-
во облагороженных форм... Секретарь в процветающей фирме. Уколы на  дому
для солидных пациентов. И так далее, и тому подобное.
   Натаха просто не умела извлекать с помощью своего  тела  материальную
выгоду. Как-то она рассказала, что встретила старого приятеля и тот наз-
вал ее непрактичной. "Другая на твоем месте уже бы и  должность  хорошую
получила, и упаковалась. Сейчас время такое..."
   Лис не стал уточнять ни степени близости приятельских  отношений,  ни
предмета разговора, но с выводом Натахиного знакомца согласился.  Сейчас
время блядей. А она действительно непрактична...
   - Какой чай: индийский заварной или английский в пакетах?
   - Французский, - ответил Лис.
   Второй Близнец откровенно улыбнулся. Они Изредка  практиковали  такую
игру: минет с чаем. Натаха отхлебывала от чашки янтарную дымящуюся  жид-
кость, неторопливо глотала, а дальше делала все как обычно, но рот  ста-
новился горячим - это обостряло ощущения.
   - Соседка пришла с базара, там рассказали кошмарную историю, - скром-
ный Близнец поспешил уйти от неприличной темы. - Молодые преступники на-
пали на старых, стали чего-то требовать. А те  их  убили,  разрезали  на
мелкие куски, положили в машины, а машины подогнали к милиции.
   Рассказывая страшные вещи, Натаха смешно округляла глаза.
   - А к милиции-то зачем?
   - Наверное, чтоб страшнее...
   Лис лучше кого бы то ни было знал, что "мерседес" и  БМВ  остались  в
лесополосе, но он хорошо знал и механизмы разрастания слухов.
   - Да, я хотела тебя спросить, - женщина даже отставила чайник и  всем
телом повернулась. - Президента убили или нет? Люди разное болтают...
   - А чего ты у Коли не спросишь? - прищурился Лис.
   - Он куда-то пропал, - печально сообщила Натаха. -  Я  уж  думаю,  не
случилось ли с ним чего... И потом, откуда он знает?
   Глаза у нее были чистые и озабоченные.
   - Уж он-то знает, - усмехнулся Лис. - Ведь это он и убил  Президента.
Правда, зовут его не Коля, а Витя.
   - Ты шутишь? Да?
   Озабоченность сменилась вопросом. Глаза Натахи легко  меняли  выраже-
ние.
   - Его тоже шлепнули. Прямо на месте.
   Лис бросил на стол фотографию убитого Мастера. Натаха медленно  опус-
тилась на стул, всмотрелась в снимок, неверяще покачала головой.
   - Не может быть... Какой ужас!
   - В чем, по-твоему, ужас? В  том,  что  ты  скрыла  профессионального
убийцу и благодаря этому он застрелил Президента страны? Или в том,  что
негодяя обезвредили?
   - Почему я скрыла? - Теперь глаза  стали  испуганными  и  наполнялись
слезами.
   - Если бы ты правильно ответила на мои вопросы, его арестовали  бы  в
тот же день! - "нагонял колоду" Лис. - А ты соврала! Значит, кто виноват
в убийстве Президента?
   У Натахи начали дрожать губы. Сейчас она разревется, а Лис не выносил
женских слез.
   - Что мне теперь будет?
   - Придется искупить вину перед органами правопорядка и трахнуться  со
мной немедленно! - победно закричал Лис и, вскочив, закружил  Натаху  по
кухне.
   - Подожди, дай я в себя приду, - Натаха терла глаза. - Но я же ничего
не знала. Я не хотела его укрывать, правдаправда!
   - Забудь, - Лис поставил женщину на пол. - Он мертв.
   Насколько я понимаю, все нити, ведущие к тебе, оборваны.
   - А как же... - Натаха осеклась. - Как же...
   Глаза Близнецов беспокойно бегали.
   - Он тебе что-то оставил? - спокойно, как о само собой  разумеющемся,
спросил Лис, - Неси, посмотрим.
   Натаха долго возилась в шифоньере, извлекая укрытый тряпьем кейс.
   - Вот! - Она положила чемоданчик на стол.
   Не прикасаясь, Лис тщательно осмотрел кейс, обнюхал, прижавшись ухом,
долго вслушивался.
   - Кажется, ничего... Но лучше на балконе. Дай дрель и удлинитель.
   - Почему на балконе?
   - В замкнутом пространстве взрыв опасней, - пояснил Лис. И добавил:
   - Но для того, кто открывает, это значения не имеет.
   - Так может не надо?
   - Неси дрель!
   Аккуратно просверлив тонким сверлом по кругу с десяток отверстий, Лис
осторожно выломал кусок пластмассы.
   - Так-так-так, - удовлетворенно проговорил он и повторил  операцию  с
другой стороны кейса.
   - Бояться нечего. Сделай музыку погромче, - сказал Лис, возвращаясь с
балкона в комнату.
   Натаха включила магнитофон.
   Лис рассверлил замок и распахнул крышку. Включилась тоненькая  немощ-
ная сирена, замигала красная лампочка. Оборвав проводок питания, он вык-
лючил сигнализацию.
   - Смотри!
   Натаха, осторожно ступая, подошла, близоруко наклонилась.
   - Ой, доллары! Сколько же здесь?
   - Думаю, миллион, - прикинул Лис. - Это гонорар твоего Коли-Вити. Це-
на головы Президента.
   - Кому их надо отдать?
   Лис молчал. Он тоже был непрактичным. Много зная и умея,  он  понятия
не имел, как превратить лежащее перед ним богатство в счет в швейцарском
банке, особняк на Кипре или виллу во Флориде. Купить  "мерседес-600"  за
сто сорок тысяч - дело не хитрое, но это прямая "засветка" и пристальное
внимание обеспечено. Еще одна крупная трата, и обязательно найдутся  лю-
ди, желающие эти деньги забрать. В современных условиях он вряд ли суме-
ет удержать столь жирный кусок или хотя бы сохранить жизнь.
   - Они не фальшивые?
   Он посмотрел на Натаху.
   - Не похоже. И потом, видишь, желтые полоски?  Их  проверяли  не  так
давно...
   - И чьи они теперь?
   Лис впился взглядом в ее глаза. Действительно, непрактичная баба. Она
явно не могла представить, что гигантская сумма принадлежит ей. И не по-
нимает, что если бы он решился оставить деньги, то вынужден бы был сразу
же избавиться от свидетельницы. То же, стопроцентно, собирался сделать и
Мастер.
   - Государственные, конечно!
   Похоже, иного ответа она и не ожидала.
   - Надо отнести, или они сюда приедут?
   - Не спеши...
   Лис размышлял, какую пользу можно безопасно извлечь  из  свалившегося
богатства. Заныкать пачку-другую? Но неполнота суммы вызовет подозрения,
хотя они и недоказуемы, однако породят сплетни, домыслы, пересуды,  вок-
руг его имени поднимется волна информационного шума, что не способствует
жизни и здоровью. Отдать чудом свалившееся  богатство,  не  попользовав-
шись, тоже глупо... Внезапно он придумал.
   Натаха непонимающе смотрела, как Лис раскладывает денежные  пачки  по
широкой тахте.
   - Что ты делаешь?
   - Ты когда-нибудь трахалась на миллионе долларов? Нет! И я нет. Такой
случай выпадает раз в жизни. Грех им не воспользоваться...
   - Ну ты и придумщик, - сказала Натаха, расстегивая халат.

   Шаман умер в больнице от лейкемии. Его хоронили с почетом и  уважени-
ем. Траурная церемония получилась такой же величественной и  торжествен-
ной, как у Короля и Черномора.
   То, что осталось от Амбала и его дружков, зарыли в дальнем углу клад-
бища без цветов и оркестра. В криминальном мире, несмотря на разные слу-
хи, склонялись к мысли о том, что менты отомстили  за  убитого  Крылова.
Это способствовало законности и правопорядку в городе, так как авторитет
сотрудников милиции возрос, число неповиновении и сопротивлений им резко
снизилось.
   Север стал хозяином рынка, воры подмяли группировщиков и молодых, хо-
тя все понимали: это временное явление. Жизнь изменяет ситуации, переве-
шивает чаши весов, меняет расстановку сил. Подрастает новое племя -  го-
лодных, жадных, малограмотных и жестоких, плюющих на любые законы  и  не
признающих никаких авторитетов.
   Лис отыскал Вартаняна.
   - Знаешь, друг, я подумал, подумал и решил: ты - моя крыша! Своим ре-
бятам сказал - они сразу отскочили: "Какие разговоры!" И Левон хочет те-
бе платить, и "Спасительный круг", все хотят! Потому что уважают!
   Лис как раз переезжал в трехкомнатную квартиру: Хондачев сдержал сло-
во.
   - Давай, чтоб у меня голова не болела, организуй все: мебель, сантех-
нику, - сказал он. - Если не трудно, конечно.
   - Какой "трудно"! - обрадовался Вартанян. - Все сделаем.
   И хотя жизнь Лиса обустроилась, но одно чувство жгло душу,  не  давая
покоя. Любой выкинутый из Системы сотрудник милиции считает  необходимым
в ней восстановиться. Чтобы доказать торжество справедливости. Завтра он
может уйти, но уже по собственному желанию: с пенсией, выходным  пособи-
ем, торжественными проводами,  правом  пользования  спецполиклинникой  и
правом на бесплатные похороны с залпом комендантского взвода. А  главное
- с чувством удовлетворения.
   С рапортом о восстановлении и постановлением о прекращении уголовного
дела Лис явился в кадры.
   - У меня к тебе никогда претензий не  было,  -  прогудел  толстенький
низкий подполковник Федундов. - Мы решение прокуратуры исполняли. А  раз
оно отменено - сыграем обратно. Жди приказа!
   В коридоре Лис столкнулся с Нырковым.
   - Восстанавливаешься? - Колорадский Жук крепко взял его под локоть  и
отвел в сторону, к большому окну, выходящему на Центральный проспект.  -
Это хорошо. Есть предложение. Пойдешь ко мне на место  Крылова?  Подпол-
ковничья должность и перспектива... работу ты нашу знаешь.
   Коренев молчал.
   - Так что?
   - Я подумаю.
   - Давай! - Нырков крепко пожал ему руку. - Думай. Двух дней тебе хва-
тит?
   В тот же день серьезный разговор завел и Хондачев.
   - Вы полностью решили мою проблему. И насколько я  осведомлен,  много
своих. Сейчас "Золотой круг" будет расширять сферу деятельности.  Откры-
вать филиалы, выпускать ценные бумаги, расширять инвестиции. Это связано
с вторжением в зоны чужих  интересов  и  вызовет  определенные  противо-
действия.
   Банкир закурил, предложил Лису, но тот отказался.
   - Я хочу предложить вам создать силовую структуру, гарантирующую банк
от любых неожиданностей. Придется решать  и  другие  задачи:  многие  не
возвращают кредиты, а деньги обесцениваются... Арбитража сейчас никто не
боится, зато боятся людей, способных к решительным действиям.
   Лис чему-то улыбался.
   - Новая работа повлечет и новые условия оплаты. Вы станете  соучреди-
телем, будете получать дивиденды. Банк выделит  ссуду  на  строительство
дома и организует работы так, что через год справите еще одно новоселье.
Это предварительный разговор. Все условия мы позже оговорим подробно. Вы
согласны?
   - Мне нужно подумать, - сказал Лис.
   Хотя на самом деле он уже принял решение.

Переделкино - Ростов-на-Дону
1994-1995 гг.




                            ДАНИЛ КОРЕЦКИЙ
                             АНТИКИЛЛЕР-2


   Изд. "ЭКСМО", 1998 г.
   OCR Палек & Alligator, 1998 г.



                                               Внуку Даниилу посвящается

                                          "Нетерпимое     и     позорное
                                       положение,     сложившееся      с
                                       финансированием       федеральной
                                       судебной  системы,  вынуждает нас
                                       констатировать невозможность  су-
                                       дебной   защиты   ваших   прав  и
                                       интересов".

                                       Из  обращения   Совета  судей   к
                                       гражданам   России.   "Российская
                                       газета" от 25.10.96 года

                             Глава первая
                            ПЕТЛИ КРИМИНАЛА

                                          В  кинобоевиках  люди  красиво
                                       живут,     красиво     одеваются,
                                       красиво  проводят  время,   среди
                                       сказочно яркой жизни  совершаются
                                       эффектно-изощренные преступления,
                                       которые главный герой, нарядный и
                                       элегантный,  раскрывает  легко  и
                                       непринужденно.
                                          В  повседневной  же реальности
                                       замордованные    убогим    бытием
                                       серые       человечки       лепят
                                       примитивные,   хотя   и    жуткие
                                       преступления,    над     которыми
                                       замордованный жизнью опер  бьется
                                       долго  и  тягомотно,  преодолевая
                                       невиданные     для     киноколлег
                                       трудности.

                                                       Наблюдение автора

   Применять табельное оружие легко и весело только в кино. Бум! Бум!  И
готово. Злодейство наказано, добродетель торжествует. Мудрый всепонимаю-
щий начальник похвалит за решительность и  смелость,  дружный  коллектив
поддержит морально, добрый психолог снимет последствия стресса, прокурор
вообще остается за кадром, но подразумевается, что он хотя и  строг,  но
справедлив... А о злодее вообще речи нет: собаке - собачья смерть!  И  о
родственниках, друзьях - приятелях, корешах, дружбанах, кентах - тоже не
вспоминают сценарист с режиссером: куда  им  выступать  против  милиции,
напьются на поминках, поскрипят зубами в бессильной злобе и сделают  вы-
воды: супротив власти ни-ни...
   Но подобные  представления  имеют  столь  же  малое  сходство  с  ре-
альностью, как любая милицейская  физиономия  с  добродетелью.  Сержанты
Трофимов и Бабочкин не составляли исключения, за что в отличие от  тысяч
других в конечном счете и поплатились. Впрочем, если быть предельно точ-
ным, поплатились они, конечно, не за отсутствие лубочной  святости,  ха-
рактерное не только для российских ментов, но и для всех  их  зарубежных
коллег: и французских ажанов, и английских бобби, не говоря уже о заоке-
анских копах, - а за вполне конкретные действия, связанные с  нарушением
сухих и малохудожественных, но точных милицейских инструкций.
   Сержант Бабочкин и старший сержант Трофимов были командированы в  Ар-
хангельск, где тамошние сыщики задержали по всероссийскому розыску неко-
его Титкова, за которым числились двенадцать разбоев как в родном Кисло-
водске, так и в соседних курортных  городах.  Теперь  негодяя  следовало
доставить для ответа на родную землю, эту миссию и  поручили  сержантам.
Официально они именовались спецконвоем, хотя ничего "специального" ни  в
их простецких физиономиях, ни в неподходящем для бобби, ажана  или  копа
росте - сто шестьдесят восемь и сто семьдесят сантиметров, ни  в  потре-
панной гражданской одежонке, ни в чем-либо другом не наблюдалось. Просто
в отличие от плановых вэвэшных конвоев,  сопровождающих  арестованных  в
решетчатых безоконных вагонзаках, сержанты должны были провезти закован-
ного в наручники Титкова через всю страну в отдельном купе самого  обыч-
ного вагона, сдавая его при пересадках и внеплановых остановках в линей-
ный отдел милиции соответствующей станции.
   Весьма сложная, ответственная задача и  предопределяла  специальность
задания, требовала специального инструктажа,  специальной  подготовки  и
специальной экипировки. Потом, когда случится то, что  случилось,  стро-
гие, не знающие снисхождения комиссии насчитают в процедуре командирова-
ния сержантов пятнадцать отступлений от приказов и  инструкций,  за  что
поплатятся безупречностью послужных списков и должностями  двадцать  три
офицера - от лейтенанта до подполковника, которые имели хоть  какое-либо
касательство к отправке злополучного спецконвоя.
   Ветераны органов знают, что, хотя  подобные  отступления  встречаются
повсеместно и столь же повсеместно на них до поры до  времени  закрывают
глаза, когда случается ЧП - шутки в сторону, тут уж любое  лыко  идет  в
строку. Таковы правила игры, и они не обсуждаются. Хотя в случае с  сер-
жантами действительно роковую роль сыграли лишь три допущенных нарушения
из пятнадцати: гражданская одежда вместо форменной, отсутствие  вагонных
ключей и карманного электрического фонарика. Но и они не  сами  по  себе
послужили толчком к развитию  событий,  а  лишь  усугубили  неправильные
действия спецконвоя, от которых комиссары, замполиты и замы по работе  с
личным составом безуспешно предостерегают этот самый  личный  состав  на
протяжении последних восьми десятилетий.
   Бабочкин и Трофимов рассматривали командировку спецконвоем не как от-
ветственное и важное задание, а как нежданно-негаданно свалившуюся неде-
лю отдыха от тяжелой, грязной и неблагодарной работы,  придирчивого  на-
чальства,  тягот  неустроенного  нищенского  быта.  И  полная  самостоя-
тельность, и смена впечатлений, и длительное путешествие с пересадкой  в
самой Москве, где ни один ни другой отродясь не бывали,  да  и  вряд  ли
имели шансы побывать по собственной инициативе  в  силу  вечного  безде-
нежья, отсутствия твердых жизненных  перспектив  и  врожденной  сельской
опаски перед большими городами, - все это поднимало настроение,  будора-
жило и веселило. Но недостаточно, ибо у закрепощенных людей въевшиеся  в
кровь, плоть, кости и мозг ограничения и запреты окончательно  растворя-
ются только сорокаградусной жидкостью. И такой  жидкости  они  захватили
две бутылки.
   - Давай, за хорошую дорогу! - Трофимов как старший спецконвоя  первым
поднял стакан, и спецконвоир Бабочкин последовал его  примеру.  Звякнуло
стекло, плеснулась и отправилась по  назначению  прозрачная  "заводская"
водка.
   Сержанты, как им  казалось,  проявили  предусмотрительность:  выждали
время и начали "обмывку" пути только  тогда,  когда  поезд  миновал  ма-
ленькие, некогда уютные и приветливые,  а  теперь  небезопасные  городки
Кавказских Минеральных Вод, прошел узловую станцию и  вышел  наконец  на
долгий перегон, где опасность встретить знакомых и  сослуживцев  стреми-
тельно снижалась. По вагону прошли их коллеги из транспортного отдела  -
такие же сержанты, только более рослые, в форме, с открыто висящими  ат-
рибутами власти: резиновыми палками, наручниками и оружием  в  потертых,
исцарапанных кобурах.
   Пистолеты спецконвоя лежали в дешевой полупустой сумке Трофимова, ко-
торую тот бережливо засунул в ящик для чемоданов. При оружии пить запре-
щено - это аксиома, известная даже  рядовому,  прошедшему  только  курсы
первоначальной подготовки. В дороге, незнакомых местах, в окружении пос-
торонних людей лучше сохранять ясный ум и трезвую голову - это знает лю-
бой здравомыслящий человек.
   - Давай за ребят! - теперь проявил инициативу Бабочкин, кивнув  вслед
патрулю сопровождения, и, согретые чувством корпоративности к незнакомым
людям в знакомой форме, милиционеры опрокинули по второй. Водку меланхо-
лично заедали варенными вкрутую яйцами и дешевой вареной колбасой. Обру-
чи запретов и ограничений постепенно разжимались, приходило редкое и по-
тому непривычное ощущение свободы, ради которого, собственно,  все  неу-
дачники мира и льют в себя любую опьяняющую жидкость.
   В купе, кроме них, ехала ничем не примечательная женщина средних лет,
ей тоже из вежливости предлагали, но она компанию не поддержала,  напро-
тив - под каким-то предлогом вышла в  коридор.  Четвертая  полка  вообще
пустовала. Но им и вдвоем было хорошо.
   - Открывай! - Бабочкин кивнул на запечатанную бутылку.
   - Может, на завтра оставим?
   - Завтра другую купим! - залихватски  подмигнул  сержант,  и  старший
сержант с ним согласился, хотя на гроши командированных и скудные занач-
ки в дальней дороге дай Бог просто свести концы с концами, а уж пить  по
две бутылки водки в день совершенно нереально. Впрочем,  сейчас  они  не
оценивали реальностей окружающей обстановки. События катились по  тради-
ционным для таких ситуаций рельсам, прямиком к трагической развязке.
   Как ни банально это звучит, но факт: водка, разгильдяйство и неосмот-
рительность дали толчок последующим событиям, искалечили судьбы  сержан-
тов, испортили карьеры их многочисленного начальства, привели  к  смерти
одного и инвалидности другого работника вагона-ресторана, породили трех-
томное уголовное дело и противоречивые судебные решения.
   Но в силу причудливого стечения обстоятельств последовавшее за  "рас-
питием" ЧП помогло раскрыть опасную банду и спасти жизни десятка  офице-
ров милицейского спецназа. Вряд ли это можно поставить в заслугу сержан-
там, скорей капризу судьбы, наугад  выбрасывающей  свои  непредсказуемые
кости.
   - Схожу за пивом, - поднялся Бабочкин. Мелкого телосложения, с мелки-
ми чертами лица, он допускал очередную ошибку, отправляясь нетрезвым  на
поиски приключений в ночном поезде.
   В грохочущем тамбуре курил сутулый, с резким профилем человек. Бабоч-
кин остановился. Незнакомец казался на кого-то похожим.
   - Гражданин! - сержанту казалось, что голос звучит уверенно и  власт-
но. На самом деле это было не так. Но официальный тон и казенное обраще-
ние подействовали. Человек мгновенно  развернулся,  в  прищуренных  жгу-
че-черных глазах полыхнула такая злоба, что Бабочкин чуть не  попятился.
"Титков, - промелькнуло в затуманенном мозгу. - Сбежал, гад!"
   Титков был очень опасен, и, хотя, даже сбежав, он никак не  мог  ока-
заться в этом поезде, у сержанта все сжалось внутри.
   - Милиция, сержант Бабочкин! - магическая формула представления всег-
да служила спасательным кругом в любой ситуации, но в последние годы эф-
фект ее здорово уменьшился, также, как и красного удостоверения, которое
сержант автоматически извлек из нагрудного кармана видавшего  виды  пид-
жачка.
   - Попрошу предъявить документы!
   Брызнув искрами, сигарета врезалась в железный пол.  Если  перед  ним
стоял и не Титков, то не менее опасный зверь - милиционер  почувствовал,
что сейчас его разорвут на куски вместе с некогда грозным  удостоверени-
ем. Но ничего подобного не произошло.
   - Что я такого сделал, почему документы? - обиженно произнес человек.
- Смотрите, пожалуйста, если надо!
   Смиренность тона не соответствовала исходящей от незнакомца волне тя-
желой смертельной ненависти, которую листающий паспорт  Бабочкин  ощущал
каждым сантиметром своего тела. Паспорт был в порядке.
   - Откуда и куда едете? - привычно спросил он, хотя уже и не  был  рад
тому, что ввязался в эту проверку.
   - Из Кисловодска. В санатории был. Могу путевку показать, -  спокойно
ответил проверяемый. - Теперь домой, в Тиходонск.
   Все правильно, вот штамп прописки... Бабочкин вернул документ.
   - Счастливо доехать!
   - Спасибо, - человек улыбнулся одними губами. Волна  ненависти  пошла
на убыль.
   "Боятся власти-то", - с удовлетворением подумал сержант, хотя глубоко
внутри шевелилось понимание того, что никакого страха проверяемый не вы-
казал и что покорность его была притворной.
   В следующем вагоне навстречу попался коллега из  патруля  сопровожде-
ния. Форменная куртка расстегнута, галстук болтается на заколке, в ладо-
ни - добрая жменя семечек.  Он  придирчиво  осмотрел  невзрачную  фигуру
спецконвоира, принюхался.
   - Чего шляешься пьяным? Иди ложись спать!
   Минуту назад Бабочкин хотел отрекомендоваться, спросить про обстанов-
ку в поезде, сообщить, что тоже поддерживает порядок и проверяет  подоз-
рительных типов, но грубый тон и явное недружелюбие  патрульного  задели
за живое, поэтому он, стиснув зубы, обиженно протиснулся между любителем
семечек и твердой стенкой купе.
   В вагоне-ресторане посетителей уже не было, сухая, как вобла,  офици-
антка собирала грязную посуду, за буфетной стойкой считал выручку здоро-
венный молодой парень в тельняшке, как потом выяснилось - шеф-повар.  От
него исходил явственный запах спиртного.
   - Чего надо? - буркнул  он,  смазав  сержанта  презрительным,  сверху
вниз, взглядом.
   - Пива. Пару бутылок, - Бабочкин пожалел, что он не в форменной одеж-
де - тогда бы этот наглец разговаривал более почтительно.
   - Нету пива. Такие же алкаши, как ты, все выжрали...
   Парень перехватил пачку купюр резинкой, небрежно бросил деньги в ящик
и ухмыльнулся.
   - Сам ты алкаш! - раздраженно бросил Бабочкин, совершив свою  послед-
нюю, роковую, ошибку.
   Полосатая рука резко распрямилась, мосластый кулак смачно  впечатался
в лицо сержанта. Из носа брызнула кровь. От боли  и  обиды  потемнело  в
глазах. Следующий удар пришелся по шее, ноги  подкосились,  но  какая-то
сила придержала оседающее тело за лацканы пиджака, взметнула вверх и уже
с ускорением шмякнула об пол.
   - Я тебе покажу, рвань сучья! - лениво и без особой  злости  процедил
шеф-повар. Он любил и умел драться, буйный нрав и бычья  сила,  дополняя
друг друга, помогали выходить победителем из каждой  потасовки,  которые
почти всегда он же и затевал, ибо в кулачном бою чувствовал себя уверен-
нее, чем в словесной перепалке или любом другом виде состязаний.  Но  на
этот раз он тоже допустил ошибку, еще не последнюю, но не менее роковую,
чем ошибка сержанта. С учетом финала последующих событий, пожалуй,  даже
более.
   Бабочкин с трудом поднялся, по лицу текли кровь и слезы, в горячке он
не ощущал серьезности увечий, хотя потом выяснится, что у  него  сломаны
ребра и треснули два шейных позвонка. Последняя травма относилась к  ка-
тегории тяжких телесных повреждений. Сейчас он чувствовал только  стращ-
ную слабость, онемение в левой части груди и одеревенелость шеи. Все его
маленькое существо переполняла острая  обида  от  явной  незаслуженности
столь жестокой расправы. На подламывающихся ногах он доковылял  до  бли-
жайшего стула, тяжело повалился на него и заплакал.
   - Сволочи, сволочи, сволочи...
   Тощая официантка протянула мокрое полотенце:
   - На, оботрись.
   Но Бабочкин оттолкнул ее руку.
   - Сволочи! Вот вам!
   Он смахнул со стола несколько тарелок, раздался звон разбитого  стек-
ла. Этот жалкий жест прорвавшейся обиды  при  последующем  расследовании
будет квалифицирован как злостное хулиганство, отличающееся особой  дер-
зостью. Сейчас на шум выглянули посудомойка Маша и  кухонный  рабочий  -
такой же здоровый парень, как шеф-повар.
   - Что случилось, Николай?
   - Все нормально, Игорек. Алкаш хулиганит, посуду бьет. Вера его обте-
реть хотела, а он...
   - Совсем обнаглели! - громко заверещала официантка. - К нему  с  доб-
ром, а он с говном! Надо его в милицию сдать! Где Васятка?
   Бабочкин вскочил.
   - Ах так! Да я сам милиция! Смотрите сюда... Видите? Видите, на  кого
напали? - Он бестолково размахивал красной книжечкой, потом раскрыл ее и
ткнул официантке в лицо, так что она рассмотрела и голубоватую, с  водя-
ными знаками бумагу, и печать, и фотографию в форме.
   - Я еще вернусь! Вам всем будет плохо, вы все пожалеете!
   Когда Бабочкин ушел, официантка встревожено повернулась к шеф-повару.
   - Слышь, Коля, он и вправду милиционер...
   - Ну и хер с ним, - отреагировал тот.
   - Ты же ему всю морду расквасил...
   - Подумаешь... Он сам поддатый...
   - А мы ничего не видели, - сказала Маша.
   - Запирайте двери, мы свое отработали, - подвел итог дискуссии  Коля.
- Надо теперь и отдохнуть по-человечески.
   Поплескавшись полчаса в туалете и не смыв ни боли, ни обиды, ни позо-
ра, Бабочкин вернулся в купе.
   - Вот что со мной сделали! - патетически объявил он, откатив  прикры-
тую дверь. Жующая за столиком соседка охнула.
   Трофимов уставился в распухшее лицо напарника.
   - Кто?
   Губы его сжались в плотную линию, в глазах вспыхнул недобрый огонек.
   - Там, в ресторане...
   Когда Бабочкин закончил рассказ, старший спецконвоя поразмышлял  нес-
колько минут.
   - К патрулю не обращался?
   - Нет... Они на меня, как на вошь, посмотрели. Пьяный, говорят...
   Трофимов еще подумал и тяжело вздохнул, как человек, которому  предс-
тоит выполнять крайне нежелательную, но вместе с тем необходимую работу.
   - Такое прощать нельзя. Надо идти разбираться...
   - Успокойтесь, ребята, ложитесь сейчас лучше спать, утром оно  видней
будет, - принялась увещевать испуганная женщина.
   Трофимов вздохнул еще раз.
   - Нет. Если мы, милиционеры, от хулиганов прятаться будем, то что во-
обще получится?
   - Какие милиционеры? - не поняла соседка. Попутчики явно не были  по-
хожи на стражей порядка.
   Не отвечая, старший сержант поднял полку,  отгородившись  от  женщины
спиной, повозился в сумке и выпрямился.
   - Пошли.
   В пустом коридоре от передал напарнику его пистолет.
   - Только в крайнем случае, понял? Если меня будут убивать.
   Дверь в вагон-ресторан оказалась закрытой. Трофимов постучал кулаком,
ладонью, наконец рукояткой пистолета. В шуме колес стук безнадежно раст-
ворялся. Он ударил сильнее, дверное стекло разлетелось, и  звон  долетел
до служебного купе.
   Здесь "по-человечески" отдыхала от дневных трудов смена вагона-ресто-
рана. Возможности отдыха на колесах сводятся к двум вещам: выпивке и со-
вокуплению. Первая часть была завершена, и вся четверка готовилась пере-
ходить ко второй. Они не первый раз ездили  вместе  и  достигли  полного
взаимопонимания: трахались на глазах друг друга, менялись  партнерами  и
другими доступными способами разнообразили дорожный секс.  У  всех  была
полная уверенность, что это один из элементов их разъездной работы, при-
чем элемент совершенно безопасный, потому что работники  общепита  регу-
лярно получают справки о всестороннем здоровье. И хотя все четверо прек-
расно знали, чего стоят эти неряшливые листки с фиолетовыми штампами, но
уверенность чудесным образом все равно сохранялась.
   Атмосферу возбуждения и сладостного ожидания разрушил звон  разбитого
стекла.
   - Это тот сучонок! - Шеф-повар вскочил, схватил попавший под руку же-
лезный совок и бросился к двери.
   - Подожди, Колян, я тебе помогу! - Игорь побежал  следом,  размахивая
увесистой кочергой.
   В тамбуре было темно, удары совка и взмахи кочерги вымели  милиционе-
ров в соседний вагон, Бабочкин извлек пистолет, но Игорь  выбил  его,  и
оружие отлетело на середину ковровой дорожки.
   - Не подходи, стреляю! - Трофимов тоже обнажил свой ПМ, но на  "заве-
денного" Коляна это не произвело впечатления.
   - Убью, сука! - Он действовал так, как в  десятках  больших  и  малых
драк, украшавших не слишком длинную и не имеющую других украшений  биог-
рафию. - По стенкам размажу!
   Массивный совок со свистом рассекал воздух.
   Старший сержант задрал ствол вверх и нажал  спуск.  Грохнул  выстрел,
пуля пробила декоративный потолок, железную крышу и  унеслась  в  ночное
звездное небо.
   - Я позову наряд! - крикнул из-за  спины  Бабочкин,  раздался  топот,
хлопнула дверь.
   Оставшийся один против двоих Трофимов направил пистолет на  наступаю-
щего Коляна, тот отмахнулся своим импровизированным оружием и  попал  по
кончику затвора. Раздался металлический лязг и  непроизвольный  выстрел,
пуля пробила тонкую стенку купе и ударила в  плечо  лежащего  на  нижней
полке человека.
   Уклоняясь от летающего вниз-вверх совка, старший сержант отступал, но
первые выстрелы как бы сняли подсознательный запрет, он был готов  стре-
лять еще, теперь любой повод мог выбросить навстречу Коляну уже не  пре-
дупреждающую, а останавливающую пулю. Но тот об  этом  не  знал,  в  его
скудном опыте подобных ситуаций не случалось, а на  ошибках  других  он,
как и положено по пословице, не учился.
   Поводом стал пистолет Бабочкина, валяющийся на  затоптанной  ковровой
дорожке: когда Трофимов в очередной раз шагнул назад,  оружие  оказалось
между ним и шеф-поваром, через секунду неукротимый Колян мог сменить со-
вок на более эффективный инструмент убийства. Понятно, что за эту  черту
его мог пустить только полный кретин.
   - Стоять! - страшным голосом крикнул  милиционер,  но  нападающий  не
послушался, и он выстрелил ему в ногу, чтобы, как и положено,  причинить
минимальный вред. Тупой удар в бедро не остановил Коляна, он шагнул еще,
не чувствуя боли, только нога стала деревянная, словно протез. Еще  шаг,
еще... Сейчас он достанет этого гада... Трофимов выстрелил  второй  раз.
Шестиграммовая полусферическая пуля пробила тельняшку,  грудную  клетку,
сердце и застряла в позвоночнике. Выронив совок, Колян прижал  ладонь  к
ране и на миг замер, в глазах промелькнуло понимание... Если бы отмотать
ленту назад, он бы никогда не ввязывался в драки, не затрагивал незнако-
мых людей, не пер на пистолет. Но в жизни нет сослагательных наклонений.
Обмякшее стокилограммовое тело тяжело  повалилось  на  твердый  железный
пол.
   Теперь перед Трофимовым оказался  размахивающий  кочергой  Игорь.  Он
действовал по инерции, в горячке, в  его  распоряжении  оставалось  лишь
несколько секунд, и он не мог затормозить. Но и Трофимов со своим писто-
летом были на взводе.
   - Стоять! - прежним ужасным голосом выкрикнул старший сержант и почти
сразу выстрелил. Кочерга отлетела в сторону, а сраженный кухонный  рабо-
чий опрокинулся навзничь.
   В коридоре остро пахло порохом и смертью. Застыли на своих койках па-
рализованные ужасом пассажиры. Сознание старшего сержанта оцепенело,  он
плохо понимал, что происходит, и будто со стороны наблюдал, как  перевя-
зывает разорванной майкой кухонного рабочего. Здоровенному парню в тель-
няшке первая помощь была уже не нужна.
   Тяжело бухая ботинками, вбежали сержанты наряда сопровождения,  разо-
ружили Трофимова и надели на него наручники. На ближайшей станции в  по-
езд подсела оперативная группа. Трофимова и Бабочкина задержали и помес-
тили в местный ИВС, затем поезд покатил дальше, в пути проводился осмотр
места происшествия и допросы свидетелей. Следователя очень удивила  про-
павшая пуля. Пробив стенку купе, она неизбежно должна была поразить  од-
ного из пассажиров, но раненых там не оказалось. Угрюмый бледный  мужик,
лежавший на опасном месте, вообще заявил, что он спал и ничего  не  слы-
шал.

                                 * * *

   Группа из десяти человек просочилась в Тиходонск для того, чтобы  со-
вершить убийство. Точнее, убийства. Пять, восемь, двенадцать  -  сколько
получится. Чем больше, тем лучше, но не меньше пяти. В целях конспирации
все были гладко выбриты, хотя адаты требуют не осквернять бритвой  лица,
пока не свершился святой обычай мести. Но когда складывались адаты, пат-
рули транспортной милиции не шерстили идущие с юга поезда, а на  трассах
не дежурили усиленные ОМОНом наряды ГАИ, перерывающие салоны и багажники
транзитных автомобилей.
   Чтобы свести риск к минимуму,  десятка  ехала  поездом  Кисловодск  -
Москва, в разных вагонах и на  разных  местах,  растворившись  среди  не
слишком многочисленных пассажиров. Они не везли ничего запрещенного, ве-
ли себя смирно, невзначай показывали  попутчикам  талоны  использованных
санаторных путевок и имели российские паспорта с тиходонской пропиской и
не вызывающей подозрений  национальностью.  Пятеро  числились  армянами,
четверо - осетинами, а рыжий Ужах Исмаилов и вовсе русским - Иваном Пет-
ровым. Он был командиром хорошо  подготовленной  диверсионно-террористи-
ческой группы, раскрыть которую валуховатые сержанты милицейского сопро-
вождения или подвыпивший Бабочкин не имели ни малейших шансов. Для этого
требовались заслоны из изощренно-бдительных  "волкодавов"  контрразведки
СМЕРШ, действующих по законам военного времени и  правилам  прифронтовой
полосы. Но те заслоны остались в далеких сороковых, а  военное  время  и
прифронтовые зоны хотя и возродились в наши дни, но официально не  приз-
навались. Поэтому расколоть диверсантов было некому.
   Вспыхнувшая в одном из вагонов стрельба встревожила группу, а узколи-
цый Али по прозвищу Кинжал поймал даже случайную пулю. Но все  обошлось.
Ранение оказалось сквозным, и в туалете соседнего вагона  Исмаилов  при-
вычно обработал и  перевязал  рану,  напоил  пострадавшего  нужными  ле-
карствами и уложил на свое место. Самому командиру поспать не  пришлось,
он толкался среди взбудораженных пассажиров, слушал разговоры и  оконча-
тельно убедился, что происшедшее группе ничем не угрожает.
   Через два часа после прихода поезда, тщательно  проверившись,  боевая
десятка прибыла на конспиративную квартиру. Внешне это выглядело  вполне
обыденно: к богатому особняку с небольшим интервалом подъехали три  так-
си, и демонстративно оживленные молодые люди с цветами и пакетами  вошли
в охраняемую молчаливыми кавказцами калитку. Обычно так приезжают  гости
на семейное  торжество.  В  данном  случае  так  завершилась  переброска
бандгруппы, ставящей своей целью уничтожение офицеров Тиходонского  СОБ-
Ра.
   - Нам нужно железо, самое простое, пусть будет "макар", или "ТТ", или
"наган" - все равно, - говорил Ужах, и его тонкие, жирно лоснящиеся губы
дергались, как туловище раздавленной машиной  змеи.  Гостям  приготовили
тушеную баранину, и это был выраженный знак уважения в краю, где не раз-
бирают чистых и нечистых животных, жест понимания, подчеркивающий  общие
корни приезжих и хозяина. Али Кинжал сидел за столом и ел вместе со все-
ми, демонстрируя полное презрение к полученной ране. Это тоже был жест -
демонстрация силы и несокрушимой воли, характерной для настоящего  горс-
кого мужчины.
   - Три-четыре "акаэма", пару "лимонок", - гость жадно выпил стакан ми-
нералки. Спиртного на столе не было вообще. - И желательно познакомиться
с кем-нибудь из милиции. Чтобы был своим и...
   В наступившей тишине слышалась только работа мощных челюстей, но  хо-
зяину стало ясно, к чему клонит командир группы.
   - И не очень полезным, - довел свою мысль до конца Ужах.
   Над столом снова сгустилась тишина. По кавказским обычаям  к  деловым
разговорам приступают после еды, потому Гуссейн Гуссейнов  молчал,  под-
черкивая недопустимость проявленной рыжим чеченцем поспешности.  Они  не
были ни родственниками, ни даже соплеменниками, их  объединял  ислам  да
общие интересы в торговле оружием, что  позволяло  называть  друг  друга
братьями, однако каждый из них понимал, что это не больше, чем красочная
кавказская метафора.
   Криминальная азербайджанская группировка переживала не лучшие  време-
на. Несколько месяцев назад убили их вожака -  Эльхана  Тахирова,  потом
последовали обычные в таких случаях разборки, в которых погибло еще нес-
колько человек, но власть в конце концов перешла к  Гуссейну.  Он  занял
дом Эльхана, оставил его прислугу, охрану и жену,  тем  более  что  свою
семью пришлось отослать на родину - там  безопасней.  Очень  влиятельным
конкурентом был Кондрат, но того застрелили менты, когда они всей кодлой
нарвались на засаду в чебуречной. Правда, опера не пользуются "ТТ" и  не
делают контрольный выстрел в голову, но братва в подобные тонкости  вда-
ваться не стала. Только сам Гуссейн помнит ту морозную ночь и  выхвачен-
ное желтой вспышкой из тьмы изумленное лицо Кондрата. Он все  равно  был
чужаком. По крови, вере, обычаям. Жалеть о нем не стали - как вышло, так
и лучше. В группировке все улеглось. Теперь следовало  добиться  прежней
стабильности в городе, но приезд группы Ужаха сулил новую волну кровавых
разборок. Пистолеты и автоматы нужны не для азартных игр и не для  охоты
на оленей...
   Гуссейном владели противоречивые чувства. С одной стороны, он  должен
был по-братски принять единоверцев и оказать им максимальную  помощь.  С
другой - ничего, кроме вреда, это ему не принесет. Лучше всего, если  бы
беспокойные и кровожадные "братья" не приезжали вообще.  Но  они  здесь,
они заканчивают трапезу, и через несколько минут он должен будет сказать
свое слово. Не обязательно то, которое хочет сказать. Его связывали  ты-
сячи условностей и совершенно реальные опасения: за отказ  вполне  можно
заплатить жизнью. От братской дружбы до смертной вражды расстояние быва-
ет короче пистолетного ствола...
   Ужах отодвинул тарелку и вытер ладонью губы. Кто привык к войне,  тот
отвык от правил приличия. Он был голоден и имел дело к Гуссейну. Он поел
и изложил суть вопроса. Теперь он хотел получить ответ. Узко  посаженные
черные глаза напоминали дуло двустволки. Его спутники, как  по  команде,
тоже подняли головы. Казалось, от них пахнет землей, потом  и  пороховой
гарью.
   - Железки найдем, - кивнул Гуссейн. - А человека... Был один подходя-
щий, но его убили вместе с Тахиром. Слышали про это?
   Ужах отрицательно цыкнул.
   - Совсем не слышали? - удивился хозяин. - Такая бойня  была...  Одних
наших четверых убили...
   - А наших знаешь, сколько поубивали? - недобро  прищурился  рыжий.  -
Вот мы, сидящие за столом, пять близких родственников похоронили!
   Дуло двустволки пальнуло таким зарядом злобы и ненависти, что в  душе
Гуссейна сдетонировали аналогичные чувства.
   - Разве я в этом виноват?! Или мои люди? - привстал он. В конце  кон-
цов, это его дом, это его территория, он здесь хозяин, и  одного  кивка,
головы достаточно, чтобы дерзкие пришельцы навсегда исчезли с лица  зем-
ли. - Тот, кто помнит только о своем горе и забывает о беде друга, может
потерять дружбу навсегда!
   - Извини, брат. - Ужах прикрыл глаза и сложил ладони перед грудью.  -
Твоя беда - наша беда. Просто мы слишком ожесточили сердца...
   Показное смирение не могло обмануть никого в этой комнате. На Кавказе
знают: смиренный жест, примиряющая улыбка, кивок  согласия  -  это  тоже
оружие. Такое же, как кинжал в спрятанной за спину руке.
   - Ничего, брат, - кивнул Гуссейн в ответ и через силу  улыбнулся.  Он
лучше многих знал лукавые обычаи гор.
   Когда все отправились отдыхать, а руководители за чаем продолжали об-
суждать свои дела, в комнату зашел один из помощников хозяина  и  что-то
пошептал в привычно подставленное ухо.
   - Пусть зайдет, - скомандовал Гуссейн и многозначительно взглянул  на
Исмаилова.
   - Присмотрись, может, тебе подойдет...
   Тот покосился на высоченную резную дверь.
   - Здорово, Гуссейн, - в комнату зашел человек в форме капитана  мили-
ции, с одутловатым лицом прохиндея и пьяницы. Мундир и лицо  в  принципе
не сочетались, но на подобные мелочи в этой стране уже давно не обращали
внимания.
   - Слушай, друг, выручи, завтра у братана свадьба, одолжи свой "мере",
чтоб красиво все было...
   Подобная фамильярность всегда коробила Гуссейна: он был  на  короткой
ноге с большим городским и милицейским начальством, а этот жалкий участ-
ковый вел себя так, будто они с ним ровня. Но  для  пользы  дела  эмоции
нужно скрывать.
   - Возьми, друг, какой разговор.
   Капитан приободрился, видно, в глубине души он опасался отказа: отказ
сразу бы обозначил разницу в их положении, которую он прекрасно понимал,
хотя незаурядным нахальством скрывал это понимание.
   Не спрашивая разрешения, он присел к столу, достал из раздутого  кар-
мана сигареты, закурил.
   - Слышишь, Гуссейн, там наши ребята обижаются на  Эльяса.  Патрульным
машинам недоплачивает, за новый киоск ничего не выставил. Ты бы ему ска-
зал...
   Участковый вел себя так, будто они были компаньонами,  ведущими  одно
дело, и разговаривали наедине. Присутствие незнакомца его совершенно  не
смущало. Очевидно, потому, что он понимал: здесь все  свои.  И  себя  он
считал своим для собравшихся в этой комнате.
   - Скажу, - хозяин посмотрел на Ужаха. Тот прикрыл глаза.
   - Познакомьтесь, друзья, - это наш участковый  Петр  Владимирович,  а
это мой друг...
   - Иван, - дружески улыбнулся Исмаилов.
   - Петр Владимирович - человек со связями, почти всех в городе  знает,
- продолжил Гуссейн и незаметно подмигнул.
   - Я выйду во двор по делам, а вы тут  посидите.  Петя,  тебе  водочки
прислать?
   - Стаканчик. Да закусить чего, а то я не позавтракал.
   Когда Гуссейн вышел. Ужах придвинулся поближе:
   - Слушай, друг, чего ты машину одалживаешь, не можешь свою купить?
   - У меня есть девяносто девятая, - самодовольно ответил участковый. -
Я же сказал - красивая нужна, на свадьбу.
   - Так купи себе красивую!
   Петр Владимирович обиделся.
   - Купи, купи... На какие шиши?
   - А я тебе денег дам.
   На плутовской физиономии проявилось выражение живейшего интереса.
   - Сколько?
   Он даже не спросил "за что? ", и это окончательно решило его судьбу.
   - Да сколько надо будет! Или знаешь как - я позвоню в Москву, и  тебе
пригонят хорошую тачку!
   - Это еще лучше... Только чтоб не числилась в угоне...
   - Обижаешь, друг! Как можно! Ты из СОБРа кого-нибудь знаешь?
   - Из СОБРа?
   Принесли водку и закуску. Петр Владимирович со вкусом выпил и  теперь
с удовольствием закусывал.
   - Они с нами не дружат... И бабки не берут. Злые, как собаки. Вам че-
го надо-то? Может, без них порешаем?
   - Адреса надо. С десяток адресов, лучше офицеров.
   Выражение лица капитана не изменилось.
   - Адреса... Надо подумать.
   Не выказывая презрения. Ужах смотрел на утоляющего голод  человека  в
форме. Если бы эту свинью подстрелили несколько часов назад, она бы виз-
жала и плакала. А если бы Али угрожали неминуемой смертью, он бы никогда
не предал никого из своих. Не говоря уже о предательстве  за  деньги.  В
этом и состоит разница между настоящим мужчиной и вонючим свиным салом.
   - Есть у меня один ход. Сделаем, - пробурчал Петр Владимирович, пере-
жевывая бесплатное угощение.

                                 * * *

   Криминальный Тиходонск готовился к большой  сходке.  Он  уже  не  был
столь однородным, как в прошлые годы, когда единая воровская община  де-
лилась на "малины" или "кодланы", и собрать сходняк можно  было  за  два
часа, потому что каждый вор, жулик, козырный или честный фраер, сявка  и
даже пацан из пристяжи строго соблюдал "закон" и  воровскую  дисциплину.
Главным для любого из них были дела общины и "воровское благо"  -  общая
касса, своевременный взнос в которую считался святым делом. Даже доходя-
щий от туберкулеза некогда знаменитый щипач Жора Шлеп-нога в конце  каж-
дого месяца нес  Хранителю  четвертачок  из  шестидесятирублевой  пенсии
электрика, которым он был в своей официальной жизни. Его пытались  осво-
бодить от оброка, но он обижался и в следующий раз вновь приходил с  за-
жатой в кулаке купюрой.
   Теперь все не так. Наряду с традиционными уголовниками преступным ре-
меслом занялись вроде бы благополучные молодые люди,  которые  не  имеют
опыта совершения разбоев и краж, не топтали зону, не завоевали авторите-
та у паханов и бывалых арестантов, не знают "законов", "фени", не разби-
раются в "росписи". Единственное, что у них есть - физическая сила, наг-
лость и желание получить все и сразу. Они обзавелись оружием  и  первыми
начали использовать взрывчатку, потому что среди воров нет  специалистов
- взрывников и бывших спецназовцев.  Они  придумали  свой  набор  обяза-
тельных правил, который назвали "понятиями", они практикуют широкий под-
куп нужных людей во властных структурах, они без всяких приговоров  схо-
док расстреливают тех, кто встал поперек дороги. В отличие от воров,  их
стали называть "спортсменами" или предельно откровенно - бандитами.
   "Спортсмены" расчистили себе место под солнцем и несколько  потеснили
воров, потому что были здоровей, многочисленней, имели чистые  биографии
и лучше умели обращаться с оружием, а главное -  не  останавливались  ни
перед чем...
   Теперь в Тиходонске сосуществовали изрядно изменившаяся под  влиянием
времени воровская  община  и  многочисленные  организованные  преступные
группировки, проходящие в милицейских" документах под сокращенным наиме-
нованием ОПГ. Сосуществование в отличие от многих других регионов проис-
текало мирно, но довольно прохладно: обе стороны соблюдали дистанцию.  И
все же в серьезных делах обойтись друг без друга стороны не  могли:  так
ненавидящие друг друга и годами не разговаривающие  между  собой  жильцы
ветхой коммуналки собираются на опостылевшей общей кухне и  решают,  как
заменить прогнивший канализационный стояк.
   Поэтому старый лагерник и авторитетный "законник" по  прозвищу  Крест
послал гонцов не только к воровским авторитетам, но  и  к  руководителям
ОПГ.
   - Сейчас много смуты и много непоняток, - гулко вещал он, восседая во
главе длинного полированного стола в офисе акционерного общества  закры-
того типа с динамичным названием "Движение".
   Уместнее было бы назвать его "Стоянка", потому что основным  занятием
фирмы являлось взимание платы за парковку автомобилей в местах массового
посещения населением: у кинотеатров, ресторанов, рынков, стадионов, тор-
говых центров. За день через все эти места проходили тысячи машин, шуст-
рые мальчишки сноровисто, без всяких кассовых аппаратов, квитанций и то-
му подобных бюрократических извращений собирали деньги... В переводе  на
твердую валюту в среднем выходило пятьдесятшестьдесят тысяч  долларов  в
месяц, контролеры получали по пятьсот тысяч рублей, никаких  капитальных
вложений и дополнительных затрат не требовалось.
   Работа строилась на полном доверии: мальчикам и в голову не приходило
присвоить хоть один рубль, потому что они отлично знали:  и  за  копейку
оторвут яйца. Налоговая инспекция не требовала корешков квитанций и кас-
совых лент, ибо была убеждена в кристальной репутации учредителей  "Дви-
жения" - граждан Калашникова Олега Васильевича и Старова Ивана  Иванови-
ча, в параллельной жизни - Креста и Севера. И отделы борьбы  с  экономи-
ческими преступлениями всех  уровней  не  докучали  своим  вниманием,  и
участковые, и районные администрации...
   Пятнадцать тысяч ежемесячно забирал на "оперативные  расходы"  Север,
который придумал и организовал этот бизнес, остальное оставалось  чистой
прибылью. За свою пятидесятивосьмилетнюю, включающую двадцать лет отсид-
ки криминальную жизнь Крест никогда не занимался столь прибыльным и  бе-
зопасным делом. Его партнер постоянно расширял территорию платных парко-
вок, для этого приходилось контактировать с руководством районных  адми-
нистраций, принимавшим окончательное решение, несколько раз Север брал с
собой Креста.
   Тому  вначале  приходилось  преодолевать  некоторую   робость   перед
властью. За последние несколько лет под влиянием  Севера  Крест  здорово
изменился: свел татуировки на  видимых  частях  тела,  заменил  стальные
"фиксы" на тщательно подобранную по цвету металлокерамику,  стал  носить
дорогие костюмы с крахмальными сорочками и  галстуками,  элитную  обувь,
подаренные партнером швейцарские часы и паркеровскую ручку с золотым пе-
ром, но все это были внешние изменения, глубоко внутри жил  гонимый  всю
жизнь властями уголовник, опасающийся, что дорогую маскировочную  шелуху
в любой момент обдерут и поставят голого для шмона  в  положение  раком,
чтобы обысчик мог засунуть палец в задницу и найти  свернутые  трубочкой
общаковые деньги, "палочку" - опий в целлофановом пакете, "малевку"  или
"постановочное письмо".
   Внутреннее изменение произошло, когда  хозяйка  очередного  солидного
кабинета, выслушав предложение Севера, моментально превратилась  из  от-
ветственного должностного лица в обычную,  слегка  напуганную  бабу,  и,
спрятав глаза, пробормотала:
   - Я-то не против, я вас поддержу... Только знаете, как такие дела де-
лаются... Вы вначале с Калашниковым переговорите, он эту территорию дер-
жит... Если договоритесь - приходите, решение в три дня оформим...
   Крест решил, что Калашников - это однофамилец из какого-то более  вы-
сокого учреждения, но Север добродушно рассмеялся и  показал  на  своего
партнера.
   - Так вон он, Калашников Олег Васильевич, собственной персоной. Мы  с
ним вместе работаем!
   - Да... Вот как... Ну тогда все в порядке...
   Женщина стала суетливо перекладывать на столе бумаги.
   - Тогда мы все быстро проведем... Позвоните в конце недели или подош-
лите кого-нибудь...
   Привыкший за свою жизнь безошибочно различать запах страха, Крест по-
чувствовал, что она боится его куда больше, чем  он  опасается  властей.
Внутри что-то  щелкнуло,  и  гонимый  уголовник  исчез.  Респектабельный
предприниматель дружески попрощался с хозяйкой кабинета и вместе с парт-
нером вышел на улицу. С этого момента он ощущал себя совсем другим чело-
веком и не раз похвалил себя за то, что пересмотрел свои прошлые  взгля-
ды, заскорузлые, как портянка камерного "чушка". К этому его подтолкнуло
неудавшееся покушение и слова Севера, сказанные наедине и вполне искрен-
не:
   - "Законы" наши да-а-авно составлялись, а времена-то  теперь  другие.
Жить так, как двадцать лет назад, никто не хочет, и воры тоже не  хотят.
Если их заставлять - плохо получится. Дремучего пахана терпеть никто  не
станет, даже на сходку не позовут и предъяву не сделают - замочат, и де-
ло с концом...
   Хранитель старых воровских традиций понял, что так оно и будет.  Сна-
чала он переехал в новый дом, потом вывел электротоком рисунок  восходя-
щего солнца на правой кисти, потом согласился переодеться  в  пристойный
костюм...
   Сейчас он сидел в кожаном вертящемся кресле, как будто провел  в  нем
всю жизнь.
   - Очень много смуты, - повторил Крест и обвел тяжелым  взглядом  тех,
кто его слушал.
   Справа сидел Север - правая рука  пахана,  ему  исполнилось  тридцать
пять, но он давно был в авторитете, имел две "ходки" - за разбой и  гра-
беж, отмотал шестерик. Недавно его короновали  вором  в  законе.  Сходку
собрал Крест, он же выступал основным поручителем. Нечасто бывает, чтобы
"законник" готовил под себя другого, так сказать, растил смену... Обычно
в городе один вор, он и является полновластным хозяином общины.  А  если
есть достойные кандидаты на смену - пусть ждут, пока пахан уйдет  в  мир
иной... Но чаще терпения не хватает и кандидат пытается поторопить заси-
девшегося в своем кресле старика. Иногда это удается, иногда нет - тогда
идет оборотка: гремят выстрелы, сверкают ножи, льется кровь...  Так  что
Крест поступил мудро, и они с Севером живут душа в душу...
   Чуть дальше откинулся на спинку кресла Лакировщик  -  круглолицый,  с
редкими бесцветными волосами, белесыми веками и ресницами.  Человек  без
возраста, броских признаков, особых примет. На самом деле ему было сорок
два года и всего две судимости за кражи с общим сроком пять лет. Невыра-
зительное лицо, непрезентабельная одежда... Он руководил угонами автомо-
билей. В его империи перекрашивали машину, перебивали номера на  агрега-
тах и выписывали новые документы за полдня.  Отдельная  группа  работала
под заказ: марка, год выпуска, цвет... Две  бригады  гоняли  "тачки"  из
Германии и Польши, причем, угнаны они или куплены на распродажах, не мог
сказать никто. Сам Лакировщик получил прозвище еще в молодые годы за то,
что мастерски подбирал краску и умел наводить "заводской" блеск. И  сей-
час, став "королем угонов", не гнушался надевать комбинезон  и  лезть  в
покрасочную камеру, со стороны казалось, что  это  доставляло  ему  удо-
вольствие. Так оно и было.
   За Лакировщиком, отставив стул, чтобы можно было вытянуть  покалечен-
ную ногу, сидел Хромой. Он оттянул за  колючей  проволокой  четырнадцать
лет за кражи, грабежи и разбои и выглядел гораздо  старше  своих  сорока
семи. У него был нездоровый вид усталого и больного человека.  Все  при-
сутствующие знали, что он сильно маялся  легкими  и  постоянно  пил  ка-
кую-нибудь гадость: то собачий, то барсучий жир, однажды кореша с Севера
прислали даже жир тюленя. "Ну и вещь! - рассказывал потом Хромой. - При-
мешь столовую ложку, аж в жар бросает, как от ханки". Выношенный  костюм
мешком обвисал на высохших плечах, нервные пальцы  карманника  постоянно
находились в движении: то барабанили по столу, то терли друг  друга,  то
складывали какие-то фигуры. Сам-то он уже давно не работал, но все тихо-
донские щипачи и фармазоны находились под его командованием.
   По левую сторону стола располагались Серый, Крот и Зевака.  Эти  были
молодыми, из другого поколения - Серому и Кроту по двадцать четыре,  Зе-
ваке - двадцать шесть. И выглядели они иначе - спортивные костюмы, крос-
совки, короткие стрижки, цепи и печатки, жвачка в  постоянно  движущихся
мощных челюстях. "Бакланы!" - сплевывал Лакировщик. Да и Хромой осуждаю-
ще цыкал:
   - Вы что, в натуре, со "спортсменов" пример берете? Вор скромным дол-
жен быть!
   Заслуг у молодых было немного: по одной судимости с короткими  срока-
ми. Крот и вовсе отделался условным приговором. А Зевака отбывал по  по-
зорной для вора хулиганской статье... Шансов подняться по  ступеням  во-
ровской иерархии все трое почти не имели, но принцип  поощрения  "не  за
заслуги, а за услуги" не обошел и криминальный мир.
   Несколько лет назад, во время противостояния Креста и бывшего  пахана
Тиходонска Черномора, Хромой первым открыто перешел на его сторону,  Се-
рый руководил охраной и распознал поджидающего пахана  киллера.  Крот  и
Зевака были личными "гладиаторами"... Крест не забывал добра.
   - Кто обменный пункт на Садовой взял, людей пострелял средь бела дня?
Кто машины на трассе молотит? Кто Ваську и Земелю завалил? - сурово воп-
рошал он, как будто подозревал в этих грехах своих ближайших  сподвижни-
ков. Те виновато пожимали плечами или просто отводили глаза в сторону.
   - Это какие-то дикие, - сказал Север. - Слышал я краем уха, что заве-
лись несколько отмороженных бригад... Их никто не знает, и они ни с  кем
не кентуются.
   Зевака громко сглотнул:
   - Какие-то парни оружие искали, вроде из местных. Но темные  вглухую:
застремились ни с каких дел и свалили с концами.
   Лакировщик пригладил ладонями редкие белесые волосы:
   - Мне пригоняли новенькую "шестерку", похоже, с трассы. Какой-то лох,
видать, подставной. Я ему сказал: кого не знаю,  с  тем  дел  не  делаю.
Пусть хозяин приходит, с ним говорить буду. Он развернулся и уехал...
   - Я ничего не слыхал, - покачал головой Крот, и  Серый  повторил  его
Жест.
   - Я тоже ничего.
   Не высказался один Хромой, он будто вспоминал что-то  под  ожидающими
взглядами сотоварищей.
   - Объявилась какая-то крутая группа...  -  медленно,  будто  подбирая
слова, проговорил наконец он. - Некоторые пацаны про нее слышали, но ни-
кто ничего толком не знает. Вроде у главаря кликуха Колдун, больше ниче-
го не известно... Только то, что очень отвязанные, замочить  могут  зап-
росто. Как эти, помните... Амбал со своими бритоголовыми...
   У присутствующих мгновенно испортилось настроение. Несколько лет  на-
зад молодой "отморозок" собрал кодлу беспредельщиков и "наехал"  на  во-
ровскую общину, да так, что у всех мороз пошел по коже. Первым  расстре-
ляли авторитетного вора по прозвищу Король с двумя телохранителями и шо-
фером. Крест послал на разбор "гладиаторов", чьи прозвища наводили  ужас
на любого блатаря в городе и его окрестностях: Гангрену, Черта  и  Фому.
Но через несколько часов ему под дом подбросили мешок  с  головами  всех
троих!
   А вскоре Амбал сам заявился к пахану на разборку: обставил дом тачка-
ми с бритоголовыми уродами - рыл пятьдесят с собой привез, сам  зашел  в
дом, стал рядышком и сорвал кольцо с гранаты:
   - Хочешь жить - живи, не хочешь - умирай!
   Крест дал слабину и выбрал жизнь, потому это  воспоминание  было  ему
особенно неприятно. Если следовать старым правилам и традициям, следова-
ло сказать наглецу так:
   - Ты мне, форшмак козлиный, загадки не загадывай! Если  гром  достал,
дуру не гони! Делай, что можешь! А я посмотрю...
   И посмотреть, что будет. Хватит у того характера, разожмет пальцы - и
оба поднимутся на воздух. Не хватит - подожмет хвост, потеряет лицо, тут
ему и конец... Но Крест дал слабину, и Амбал ушел победителем...
   - Что же выходит? - зловеще сказал Крест. - Ничейная мокрушная группа
появилась, вы ничего не знаете и ждете, пока нас  опять  мочить  начнут?
Как Короля и Гангрену?
   - Такого уже не будет, - высказался Серый. - Все помнят, чем этот Ам-
бал закончил!
   Конец "отморозка" действительно оказался ужасным: его и его ближайших
приятелей порезали в куски, остальные разбежались, загремели в зону  или
не без помощи воров бесследно исчезли. Но это не было торжеством воровс-
кого "закона". Все знали, хотя и  не  говорили  об  этом  вслух:  Амбалу
отомстили за убитого милиционера, друга Лиса, у которого в  криминальном
мире была пугающая репутация.
   - Надеешься, что и этих Лис уберет? - холодно спросил Крест. -  Он  у
тебя не в обязаловке! У него свои расклады, у тебя - свои! После Джафара
надо нам этими хренами заняться!
   - Давай вначале с Джафаром разберемся, - напомнил Север.
   Крест, соглашаясь, кивнул:
   - Хромой пойдет, лично позовет Валета, он  обидчивый,  надо  уважение
показать. Серый Битку передаст...
   Подготовка предстоящей сходки продолжалась.

                                 * * *

   У каждого времени - свои кумиры и свои ценности. Канули в Лету замше-
лые идеологические догмы - главные святыни коммунистической эры,  вытес-
нившие за десятилетия промывания мозгов "так называемые общечеловеческие
ценности": совестливость, честь и достоинство, порядочность,  честность.
Теперь на пьедестале открыто царил золотой телец, "его величество чисто-
ган", словно перенесенный с бездуховного прогнившего Запада в самом без-
застенчивом и ненасытном варианте.
   Эпоха массового разграбления всего и вся обходилась  без  драпировки,
маскировки и гримировки. Должностным лицам любого уровня уже не требова-
лось совмещать безудержное личное обогащение с имитацией служебной  доб-
росовестности, идейной выдержанности или радения за интересы дела. Един-
ственным требованием являлась безусловная лояльность к  вышестоящим  чи-
нам, включающая в себя обязанность регулярно отстегивать часть дохода  и
безоговорочно выполнять все распоряжения, указания, пожелания и даже не-
высказанные мысли. Тот, кто соответствовал этому требованию, продвигался
по ступеням служебной лестницы, все остальные выдавливались из  Системы.
Происходил естественный отбор наоборот: преимущество получали  примитив-
ные, жадные и нахальные особи.
   Бездарность и бесцветность  постепенно  стали  привычными  признаками
"своего", которого надо поддерживать, тянуть за уши, рассчитывая на раб-
скую покорность в дальнейшем. Полноценная, яркая и  творческая  личность
никогда не станет лакействовать и угадывать желания патрона, поэтому та-
кие люди считались "чужими" и не заслуживали доверия.  Перерождение  но-
менклатуры произошло быстро: пестрящие "тройками" аттестаты,  косноязыч-
ная речь, неправильные ударения и ошибки при  письме  стали  непременной
принадлежностью руководителей любого ранга.
   И хотя объективности ради следует отметить, что и прежние  начальники
не сплошь были отличниками и знатоками орфографии, сито  отбора  все  же
существовало. Тогда генеральные директора предприятий не дрались в  рес-
торанах, не палили друг в друга из легально хранимых пистолетов, не  са-
жали контрагентов в подвалы и не взрывали конкурентов. И, конечно, никак
не мог просочиться в органы власти уголовник  с  судимостью  за  спиной.
Другие времена, другие нравы...
   Но некомпетентность, трусость и непрофессионализм, хотя и заретуширо-
ванные выигрышными ракурсами, заказными  интервью  и  хором  славословия
щедро оплачиваемых подхалимов, требуют постоянной дани и собирают  ее  -
проигранными войнами, авиакатастрофами, постоянными уступками  во  внут-
ренней и международной политике, падением авторитета страны, безудержным
ростом преступности, экономическим хаосом, массовым  обнищанием  населе-
ния, кризисом морали... Как ни парадоксально, самих руководителей это не
касается: расплачиваются другие - неимущие и никому не известные  "прос-
тые люди", гибнущие сотнями и тысячами при полном отсутствии виновных  и
ответственных за это. Главная задача - набивание собственных карманов  -
продолжает выполняться при любых, самых неблагоприятных для страны усло-
виях. Хотя нахапывание денег всегда сопряжено с немалым риском, и  здесь
заинтересованные лица проявляют несвойственные им обычно мудрость, осто-
рожность и предусмотрительность.
   - А не получится ли так, как с "Тихпромбанком"? - выслушав  докладчи-
ка, спросил Пастряков и провел ладошкой по  сильно  лысеющей  голове.  -
Тогда Тахиров тоже уверял нас, что все будет нормально. Ну и где он  те-
перь?
   Докладчиком выступал Балабанов, он внимательно посмотрел на  замести-
теля губернатора и едва заметно пожал плечами.
   - Павел Сергеевич, я говорю только  о  модели...  "Тихпромбанк"  имел
"комитетскую" крышу, а Тахир переоценил свои  возможности.  У  Хондачева
солидного прикрытия нет... Но, повторяю, это только модель... На  стадии
практического исполнения могут случиться любые неожиданности и  осложне-
ния, от них никто не застрахован. Но мы не должны вникать  в  частности,
для этого есть другой исполнительский уровень, другое люди...
   Олег Степанович Балабанов руководил всеми автозаправками в Тиходонске
и прилегающих районах, и он знал, что говорит. Раньше в этом бизнесе бы-
ло много хозяев, он смоделировал схему перехода отрасли в одни  руки,  а
год спустя стал единоличным и полновластным владельцем. Здесь немаловаж-
ную роль сыграли льготы по налогообложению и щедрые кредиты,  предостав-
ляемые областной администрацией, налаженные связи с поставщиками, умение
Балабанова вести дела и его авторитет еще с тех времен, когда  он  возг-
лавлял Управление нефтепродуктов в областном исполкоме.
   Имели место и всевозможные эксцессы криминального  характера:  где-то
сожгли заправку особо упрямого конкурента, где-то слили прямо в поле со-
держимое "дикого" бензовоза, а связанного водителя положили рядом с заж-
женной сигаретой в зубах, оптовик, поставлявший в область бензин в обход
фирмы Балабанова, взорвался в своем "Мерседесе", несколько человек заст-
релили... Но Олег Степанович, естественно, в подобные вещи не  вникал  -
это был не его уровень, хотя и был осведомлен, что за "острые" акции от-
вечает Акоп Чебанян, с которым он ни в какие отношения не вступал и  ко-
торого даже ни разу в глаза не видел.
   - Эти ваши "частности" приводят к очень неприятным  результатам...  -
недовольно сказал Пастряков, обводя взглядом сидящих за овальным  орехо-
вым столом солидных, номенклатурного вида мужчин.
   Холеные лица, с, казалось бы, навсегда отпечатавшимся выражением  са-
модовольства и высокомерия, презрительно опущенные уголки губ, полуприк-
рытые веками глаза, под которыми темнели алкогольные мешки более или ме-
нее выраженных размеров, двойные подбородки - чисто  российская  примета
достатка, связываемого с неумеренным потреблением пищи, костюмы, сорочки
и галстуки, далеко не всегда безукоризненно подобранные,  -  все  пятеро
будто выращены в одном инкубаторе.
   Так оно и было, собравшиеся вышли из партийно-комсомольской  конюшни,
где питомцы были обязаны соответствовать заданным, раз и навсегда  усто-
явшимся стандартам, отклонения от которых не поощрялись.
   Строгий взгляд белесых глаз переходил с одного сподвижника на  друго-
го, как бы просвечивая каждого, хотя их прошлое и настоящее было Пастря-
кову хорошо известно.
   Низкорослый, с тщательно расчесанным пробором Жарков в былые  времена
заведовал отделом пропаганды обкома ВЛКСМ, а в новейшей истории возглав-
лял кредитно-финансовое Управление областной администрации, бойкий толс-
тячок Возгонов (с ударением на последнем слоге, обязательно  подчеркивал
он) некогда служил инструктором в одном из райкомов партии, потом  руко-
водил автобазой и теперь обрел себя в лице генерального директора треста
"Урожай", осуществляющего закупки сельхозпродуктов у населения.
   Крепенький, как гриб-боровик, коротко стриженный, с гладко  выбритыми
розовыми щеками, Каргаполов имел вид повзрослевшего комсомольского вожа-
ка. В застойные годы он служил в КГБ и покинул службу при вуалируемых им
самим обстоятельствах с официальной  формулировкой  "по  состоянию  здо-
ровья". Сейчас он работал в областной администрации куратором правоохра-
нительных органов. Самый молодой, Андрей Хорошилов, возник ниоткуда,  из
дикого бизнеса. Став зятем областного губернатора Лыкова, он сделал  го-
ловокружительную карьеру и теперь занимал кресло главы администрации од-
ного из прилегающих к городу богатых районов.
   Завершая осмотр, Пастряков остановил взор на Балабанове,  простоватое
лицо которого изображало живейшее внимание и  неподдельный  интерес.  Он
умел нравиться начальству, как, впрочем, и все остальные.
   Люди, собравшиеся в каминном зале бывшей обкомовской гостиницы  малых
форм - небольшом комфортабельном дворце, в живописном месте города,  ко-
торый в новейшие времена перешел под эгиду областной администрации, кро-
ме официальных должностей и депутатских мандатов, обладали  целой  сетью
приносящих доход предприятий, торговых точек, крупными паями в  уставном
капитале приватизированных гигантов  местной  промышленности,  огромными
личными состояниями, укрытыми в оффшорных фирмах на Кипре  и  Каймановых
островах, а также в солидных европейских банках. Это отличало их от пра-
вящей элиты прошлых времен, которая обладала только властью и ничем  бо-
лее: дачи, машины, мебель, авиалайнеры и все остальное оставались  госу-
дарственными и передавались  в  пользование  на  время  занимания  соот-
ветствующих должностей.
   Они были тесно связаны семейными и иными узами: родниться в последнее
время стало хорошим тоном, и члены команды старались переженить  сыновей
и дочерей, сдружить жен, обзавестись влиятельным крестным или  посаженым
отцом. Они вместе охотились, парились в банях, нередко совместно отмеча-
ли праздники и юбилеи.
   Но главное,  они  вместе  и  каждый  по  отдельности  делали  деньги.
Собственно, с позиций обычного человека деньги им были  вроде  бы  и  не
нужны, потому что и имеющиеся было очень  трудно  потратить,  даже  если
специально поставить такую цель. Но в этих кругах другие  мерки,  деньги
здесь выступают мерилом возможностей человека, его авторитета, к тому же
деньги приносят деньги, и кто попробовал вкус этой  азартной  игры,  тот
никогда из нее не выйдет.
   Они были далеки от криминала и никогда не говорили о столь неприятных
вещах, как поджоги, грабежи и убийства, считая, что  грязная  уголовщина
не имеет к ним никакого отношения. Но  все  прекрасно  поняли,  о  каких
"неприятных результатах" упомянул Павел Сергеевич.
   Сейчас им нужен был свой банк. "Прокрутка" денег и получение из  воз-
духа баснословных процентов, перегонка средств за рубеж,  манипуляции  с
кредитами... Они могли пользоваться любым и  делали  это,  но  рано  или
поздно отношения с банкиром должны были стать полностью  доверительными,
он превращался в своего человека и неизбежно мог претендовать на  равную
долю.
   Дело не только в доле - посторонний человек не должен входить в  свой
круг. Поэтому нужен был собственный банк. Создавать его заново  -  очень
долгая и сложная история. Кредитные отношения налаживаются годами. Нужен
готовый банк. Но готовые банки на дороге не валяются, его надо у  когото
отбирать. Тахир попытался это  сделать  и  был  убит  вместе  со  своими
друзьями. Кровавая бойня в "Маленьком Париже" взбудоражила весь город.
   - Нам неприятности такого рода не нужны, -  подчеркнул  Пастряков,  -
поэтому сделать все мы должны исключительно по закону. И я не  соглашусь
с Олегом Степановичем в том, что у Хондачева нет надежного прикрытия...
   Белесые глаза остановились на Балабанове.
   - Вы знаете, что наш уважаемый коллега  и  депутат  Воронцов  пытался
взять "Золотой круг" под себя. Он очень серьезный человек, он умеет  до-
биваться поставленных целей, но у него ничего не вышло. Больше того,  он
вдруг скоропостижно скончался!
   Пастряков печально покачал головой:
   - А ведь это очень неприятный факт. И очень жаль, что на  него  никто
не обратил внимания...
   - Я все проверю, - встрепенулся Каргаполов. - Проверю и доложу.
   Сказанное не произвело на присутствующих особого впечатления. Мало ли
кто и где умирает... Это происходит на другом уровне.

                                 * * *

   Телефонный звонок разбудил Алекса в шесть утра.
   - Еще дрыхнешь? - грубо спросил Николай Иванович. - Выгляни во двор!
   С трубкой в руках Алекс подошел к окну и  отдернул  занавеску.  Внизу
стоял пятитонный грузовик, водитель выглядывал через  опущенное  стекло,
махал рукой и скалился неизвестно с какой радости во весь рот. Кузов был
до краев наполнен черно-коричневой картошкой. Алекс застонал.
   - Увидел? - снова ожила трубка. Голос шефа звучал строго  и  требова-
тельно. - Надевай штаны и пристраивай товар. Послезавтра  передашь  пят-
надцать "лимонов".
   - Какие пятнадцать "лимонов"? - чуть не плача  спросил  Алекс.  -  На
рынке отборная по три штуки за кило. А эта  вся  в  земле,  как  прошлый
раз... Я тогда еле по две сдал...
   - По сколько хочешь сдавай. А передашь пятнадцать "лимонов". Или свои
доплачивай, или не связывайся с оптовиками - сам становись торговать!
   У Алекса было три палатки и два места в овощном ряду. Но рынок  зава-
лен картошкой, и за два дня продать пять тонн второсортного товара  было
совершенно нереально. Николай Иванович это прекрасно знал.
   - Давай, давай, шевелись! Выгони эту блядь и дуй на рынок! Только  не
мочись пока...
   - Почему не мочиться? - клюнул он.
   Шеф довольно захохотал:
   - Потому что потом пойдешь в вендиспансер на анализы!  Чтобы  диагноз
точно поставили!
   Николай Иванович положил трубку.
   - Что там случилось? - спросила Светка. Шеф обозвал блядью не  персо-
нально ее, а любую бабу, которая должна была  находиться  у  Алекса.  Но
пришлось на Светку. А она не попадала под это определение. Или попадала?
Черт его знает - все границы постирались, представления  перемешались...
Раньше как считалось? Проститутка ложится за деньги, блядь - за  веселое
времяпрепровождение, выпивку, шумные компании, рестораны... Алекс-то сам
не помнил, как оно раньше было, все Кривуля рассказывал. А сейчас, поди,
и он не разберется...
   - Чего застыл? - Светка скорчила гримасу: наморщила  лоб  и  выпучила
глаза, явно копируя его физиономию. - Опять кто-то наезжает?
   Она сидела на не очень свежей простыне, поджав ноги и упираясь тугими
сиськами в крепкие бедра. Девятнадцать лет, еще не  успела  истаскаться.
Хотя трахается с четырнадцати. Рыжие волосы  растрепаны,  вечерняя  тушь
размазана. В рестораны он ее не водил, денег не давал, так,  подбрасывал
иногда мелочь на колготки... Все развлечения - видешник,  пара  стаканов
сладкого вина с мороженым да постель или что окажется вместо нее: прила-
вок, мешки с картошкой, брошенный на пол ватник... Ездили, правда,  пару
раз в Анталью да в Эмираты, по воскресеньям выбирались к Кривуле в  сад,
шашлыки жарили, но это уже давно, когда шеф еще не взял за горло.
   - Не твое дело, - нехотя буркнул  Алекс,  чувствуя,  что  испорченное
настроение требует разрядки. - Идти надо. Вставай, умывайся, а то совсем
на ведьму похожа!
   - Вчера совсем другое говорил, - огрызнулась  Светка.  -  Набросился,
как голодный солдат, даже в ванную не пустил!
   Она неторопливо поднялась, аптечной резинкой стянула на затылке воло-
сы, так что обнажились некрашеные корни, и зашлепала  босыми  ногами  по
щелястому облезлому полу. Бледные ягодицы играли, синяя мушка на  правой
расправляла крылья, будто собиралась взлететь. Высоченная, со  сводчатым
потолком, растрескавшаяся комната была почти пуста. Старый диван,  теле-
визор с видиком на обеденном столе - и все. Единственным украшением быв-
шей коммуналки являлась стройная Светкина фигурка.
   "Честная давалка", - всплыло в памяти определение из Кривулиной клас-
сификации, и он двинулся следом. Светка упруго журчала в туалете,  Алекс
пока стал умываться. Туалет и ванную разделяло нечто среднее между  сте-
ной и забором  из  необработанных  почерневших  досок,  которых  хватило
только на два метра, дальше объемы служб сливались и вытягивались к  пя-
тиметровому потолку гигантским, поставленным на попа пеналом.  Ремонт  и
перепланировка квартиры требовали больших вложений, не говоря о расходах
на мебель: при нынешней ситуации такие траты становились нереальными.
   Уныло излился проржавевший бачок, щелкнула задвижка.
   - От кого ты запираешься? - лениво поинтересовался он.
   - Привычка...
   Светкина манера расхаживать голой по квартире  возбуждала  Алекса,  и
сейчас он ощутил прилив мужской силы, еще не полный прилив, а так - пер-
вый толчок, обещающий, впрочем, быстрое восстановление.  Только  что  он
собирался зайти в туалет, но сейчас изменил намерение, тем более что пе-
реполненный мочевой пузырь усиливал сексуальные ощущения.
   Раковина была разбита, мыться приходилось над огромной, сильно обшар-
панной ванной. Выждав, пока Светка наклонилась чистить зубы, Алекс  при-
сел и стал рассматривать место, где упругие бедра соединялись,  переходя
в ягодицы и еще кое во что. Лицезрение густо заросших  волосами  складок
оправдало порыв первого толчка, он выпрямился и стал пристраиваться сза-
ди, она вертела задом и отбрыкивалась.
   - Хватит, хватит, сам говорил...
   Ухватив белое тело цепкими пальцами, он прекратил верчение  и  попал,
куда хотел. Светка сразу же замерла, привычно уперевшись руками  в  край
ванны. Уже с месяц под ней лежал принесенный Кривулей  тяжелый  сверток.
"Карданные валы", - объяснил тот. Но зачем прятать их у Алекса под  ван-
ной? И откуда у массажиста автомобильные запчасти? И почему у него  была
такая физиономия, будто на башку кирпич падает?
   - Ну ты чего?
   Мысли перешли в другое русло, и порыв пропал.
   - Давай, чего ты? - Светка добросовестно пыталась поправить  дело.  -
Хочешь, в рот возьму...
   - Чего, чего... Сама брыкается... Не хочешь, не надо!
   - Да брось! Пошли в кровать, я тебе все сделаю!
   - Некогда уже, - буркнул Алекс и вышел из ванной. С  виноватым  видом
Светка потащилась следом.
   Через час Алекс бегал по рынку, пытаясь пристроить товар, но выходило
даже хуже, чем он ожидал. Торговать надо было себе в убыток  и  приходи-
лось очень сильно изворачиваться, чтобы снизить уровень потерь.
   - Давай по два с полтиной, - уговаривал он горбоносого Томаза,  кото-
рый держал шесть палаток на рынке и две в городе. - В  следующий  раз  я
тебе ходовой товар со скидкой сдам... Клубника  пойдет,  груши,  абрико-
сы... Слово даю! Сам меньше наварю, но с тобой расквитаюсь!
   - Нэ могу, дарагой, - флегматично отвечал тот,  глядя  в  сторону.  -
Груш, клубнык, это харашо, у мэна в Гагре много  был.  Картошка  плохой,
да. Ее по два рубла торговать нада, а то сгныет весь...
   - Если по два, я треть потеряю, - убито проговорил Алекс.
   - Зачэм так дорога брал? - резонно спросил Томаз. - Цэн нэ знаэш?
   - Меня один гад за горло держит, - пожаловался Алекс.
   - Нэ работай с ным. Ко мнэ иди, два палатка возле вокзала скоро  ста-
выть буду...
   Томаз замолчал, глядя за спину Алекса. Тот обернулся и похолодел.
   - Гад, говоришь? - высокий импозантный мужик в белой рубашке,  желтой
замшевой курточке, тщательно отглаженных черных брюках, спадающих склад-
кой на черные, с квадратными носами туфли, иронически улыбался. - С  га-
дами работать нельзя. Придется тебе действительно к Томазу идти...
   Николай Иванович поправил дорогие очки с желтыми стеклами, машинально
провел ладонью по подстриженным "ежиком" седым волосам.
   - Только вначале со мной рассчитаешься. Я ведь не  люблю,  когда  мне
должны. И длинные языки не люблю.
   - Да я не про вас...
   Язык плохо слушался Алекса, в голове помутилось.
   - Знаю, про кого! Я все про вас, блядей, знаю... Помнишь, что ты Иго-
рю говорил? Дескать, этот кровосос выжимает нас насухо, все себе в  кар-
ман гребет!
   - Я не говорил, - уныло произнес Алекс. Он понимал, что произошла ка-
тастрофа, не знал только, какими будут ее размеры.
   - Не говорил? - импозантный мужчина удивленно развел руками. - А если
я Игорька приведу и тебе в жопу паяльник вставлю?
   Алекс молчал.
   - Заткнулся? То-то... Значит, понял, что дурак. Игорек поумней  тебя,
потому я ему твои палатки и отдам. Да еще посчитаем все... Сколько я те-
бе в кредит давал, сколько ты вернул, да сколько процентов набежало. Мо-
жет, придется у тебя и хату отобрать...
   Шеф повернулся и пошел вдоль овощного ряда.
   - А за картошку чтоб отчитался, как положено! - бросил он напоследок.
   На ватных ногах Алекс добрел до "штабной"  палатки,  где  в  подсобке
оборудовал себе что-то вроде кабинета. Опустившись на украденную из  мо-
лочных рядов скамейку, он привалился к стене и долго сидел, закрыв глаза
и дыша влажновато-гниющим духом мокрых овощей.
   Шеф как сказал, так и сделает. Куда пожалуешься? Ни партии, ни  проф-
союза, ни вышестоящего начальства... Выкинет с работы, отберет все,  что
есть...
   От волнения и нервотрепки разболелась голова, хотелось выпить пентал-
гина, а лучше засадить водки и забыться.
   - Чую, хозяин на месте, - услышал он знакомый голос. Вовчик  подоспел
вовремя, теперь обойдемся без пенталгина...
   - Можно в вашу хату? - дверь распахнулась, и в подсобку ввалился Кри-
вуля в своем обычном наряде: черной водолазке, короткой,  не  сходящейся
на животе курточке того же цвета, широких  мятых  штанах  и  разношенных
туфлях. На огромной башке криво сидела крохотная  кепочка,  через  плечо
висела неизменная сумка.
   - Ну, чего киснешь? Башка болит? - как всегда, безошибочно  определил
он, входя в подсобку и сразу вытягивая огромные корявые руки. От ладоней
исходило успокаивающее тепло, боль постепенно прошла, да и отчаяние отс-
тупило, он успокоился.
   - Спасибо, Вовчик, - расслабленно произнес Алекс.
   - Какие проблемы? - снова не ошибся приятель.
   - Хреновые дела, старик. Шеф ко мне докопался, сил  нет.  Вначале  на
башли подставлял - то три тонны, то пять своих  докладывал...  А  сейчас
вообще решил выгнать, ларьки отобрать...
   - Почему? - стокилограммовый, скособоченный на левую  сторону  Вовчик
сел на лавку. Дерево заскрипело.
   Алекс подумал:
   - Точно не знаю... Ребята болтали, что  он  педик,  ну  и  я,  может,
что-то ляпнул... Ему все передают. Потом еще... А сегодня  я  его  гадом
назвал, а он услышал. Он и вправду гад! Только теперь мне кранты. Расчет
сделает - знаешь, как они считают? Сказал, квартиру  отберет...  Короче,
сожрет с потрохами! Он все время кого-то жрет, чтоб другие боялись.  Те-
перь моя очередь...
   - Не подавится? - Кривуля презрительно прищурился,  окончательно  оп-
равдывая свое прозвище.
   - А чего ему сделается?
   - Чего, чего... Когда я на зоне чалился, то знаешь, какую вещь понял?
   - Ты там, похоже, вообще все за жизнь понял...
   Старший товарищ любил учить Алекса уму-разуму,  и  вся  его  мудрость
имела один источник: исправительно-трудовую колонию усиленного режима  в
Мордовии, где он на заре туманной юности провел почти восемь лет.
   - Верно. А где, ты думаешь, жизни учатся? В институтах? Там ненастоя-
щая жизнь...
   - И чего ты понял?
   Алекс насторожился: по ту сторону прилавка кто-то гортанно  закричал.
Но Светка молчала, значит, к ним это не имело отношения.
   Кривуля выпучил глаза.
   - Никого обижать нельзя! Раз сойдет, два, три, сорок три,  а  в  один
прекрасный день - бац! И ты на заточке Повис,  только  лапами  дрыгаешь,
как таракан раздавленный... И неважно, что ты авторитет, а  пришил  тебя
петух проткнутый - за этой чертой все сравнивается...
   - Берите картошку, дама, берите, - пронзительно закричала  Светка.  -
Ну и что, что грязная, зато без радиации!
   Алекс усмехнулся: молодец, девка, не только передком,  но  и  головой
хорошо работает!
   - Ну а шефу чего сделается-то? К чему ты это начал?
   Кривуля огляделся и перешел на шепот:
   - Чего? А того! Нельзя человека в угол загонять, лишать  всего.  Тебе
сейчас куда деваться?
   Алекс пожал плечами.
   - То-то и оно, что некуда. Он думает, что разорит тебя, а у него  все
хорошо будет. А о том, что мы его "заказать" можем, не  думает.  Если  б
думал, так бы не сделал. Значит, упорол косяк. Дело-то  простое:  "зака-
жем" - и дело с концом... Он тебя всю жизнь доить будет,  знаю  я  таких
волчар! Лучше один раз деньги заплатить и все навсегда уладить. Ни клят,
ни мят, никому не должен, работай на себя. Никто хату не отбирает, никто
не душит...
   - Ну ты даешь, - присвистнул Алекс. - Замочить его, что ли, хочешь? Я
думал, ты только по массажу спец...
   - Не сами же, не сами, - лихорадочно шептал Кривуля. Глубоко посажен-
ные рачьи глаза сошлись к переносице. - А как ты по-другому от него  об-
мажешься? Да никак!
   Алекс закрыл дверь в подсобку. Гомон рынка сразу  стал  тише.  Теперь
Светка ничего не услышит, даже если специально навострит уши. А она, су-
чонка, любит подслушивать...
   - А где нужных людей найти? - прицельно спросил  он.  Разговор  пошел
всерьез.
   - Подумаешь, - зевнул Кривуля. - У меня есть приятель, он многих зна-
ет. Можно переговорить.
   Алекс задумался. С большим трудом ему удалось влезть в бизнес, но шеф
умышленно не давал развернуться. А теперь вообще -  разорит,  вышвырнет,
как бездомного котенка. И что тогда? А Кривуля предлагает дельный  вари-
ант. Дал деньги - и все. Ничего своими руками не делаешь, ничего не  ви-
дишь. Все очень просто.
   - Давай переговорим. Он кто такой?
   - Из спортсменов. Карате, айкидо. У него и кликуха - Каратист. Я  его
лечил, так и познакомились. А потом то на массаж ходил,  то  с  травмами
обращался. Дела кой-какие делали. С полгода кентуемся.
   - Надежный?
   - А ты посмотришь. Здоровый лось, метра под два, вот такие плечи...
   - Не это главное.
   - Не скажи. Снаружи крепкий, значит, внутри тоже каменный. А  что  до
остального - он сам не мокрушник, но болтнул как-то; - что людей  нужных
знает. Вроде уже приходилось такие дела устраивать.
   - Так он сам, без нас все сделает?
   - Конечно. Твое дело - деньги заплатить!
   В овощной палатке наступила тишина. Только где-то в углу  шебуршились
мыши. Другого выхода, пожалуй, не было...
   - Ладно, - решился Алекс. - Давай попробуем.
   - Тогда заходи ко мне на работу вечерком. Я уже в новое помещение пе-
решел, посмотришь... Обмоем новоселье, вмажем, расслабимся... Там я  вас
и познакомлю. Могу тебе наконец и "спутника" вставить! Не передумал еще?
   Кривуля добродушно захохотал:
   - Тогда тебя в "угадайке" и в "ромашке" тоже сразу узнавать станут!
   Смех внезапно оборвался, и добродушие из Кривулиного облика мгновенно
исчезло.
   - Можно устроить, чтобы этого твоего козла притащили, и ты его  отпе-
тушишь по полной программе! Чтобы знал, падла!
   - А кто притащит? - поинтересовался Алекс, чтобы что-нибудь  сказать.
Петушить кого бы то ни было не входило в его планы.
   - Найдутся люди...
   Кривуля туманно рассказывал о причинах своей  отсидки,  глухие  слухи
связывали его имя с опасной бандой, действовавшей в Тиходонске  в  конце
семидесятых, Алекс слухам не верил, но бывали минуты, когда неверие  ус-
тупало место убеждению, что так и было.
   - Жрать охота, - вновь сменил тему Кривуля. - Пойдем к Илье мяса  по-
хаваем!
   - Дорого...
   - Ничего, дядя платит, - подмигнул толстяк.
   Время шло к обеду, и настроение у Алекса улучшилось, потому он согла-
сился и скомандовал Светке закрываться. Через несколько минут троица вы-
валилась на главную аллею Центрального рынка: грузный мужик  лет  сорока
во всем черном, с сумкой через плечо, двадцатишестилетний  светловолосый
парень в спортивном костюме и симпатичная вертлявая девчонка в джинсах и
свитере.
   Они прошли мимо овощных рядов. Кривуля пару раз останавливался,  при-
дирчиво рассматривал восково-неживые тепличные помидоры и длинные, слов-
но фаллоимитаторы, только изогнутые, огурцы,  пробовал  резкую  квашеную
капусту, злую корейскую морковку, но купил в конце концов тугие, с терп-
ким запахом, моченые яблоки и гордо нес их в прозрачном  кульке,  напол-
ненном мутноватым рассолом. Пестрая базарная толпа обтекала их  со  всех
сторон, и наметанный взгляд легко отличал обычных  покупателей  от  всех
тех, кто кормится с рынка: чиновников дирекции,  карманников,  контроле-
ров, санитарных инспекторов, проституток, охранников, сдатчиков подвалов
под товар и квартир для торгующих.
   Постоянные обитатели рынка из тех, кто помельче, здоровались с  Алек-
сом, а он здоровался с ними, крупные акулы не обращали на него  внимания
и на приветствия не отвечали. Парня это задевало, хотя виду он не  пода-
вал и тешил себя мыслью, что через год-два положение изменится.  В  этом
плане Алекс завидовал Кривуле, которого знали многие блатные, - с тем он
чалился в следственном изоляторе, с тем ехал по этапу, с тем сидел в пе-
ресылке, с тем топтал зону... Да еще их друзья  и  знакомые...  Казалось
бы, когда это было, ан нет, не забывается... Впрочем, тюремным универси-
тетам старшего товарища Алекс не завидовал и обзаводиться нужными связя-
ми таким путем не собирался.
   После овощных начались пахнущие солью, тиной и копчением рыбные ряды,
здесь гроздьями висели под навесами и аккуратными кучками лежали на при-
лавках исходящие янтарным жиром знаменитые донские рыбцы,  кинжалообраз-
ные чехони, огромные лоснящиеся лещи, известная только знатокам невзрач-
ная с виду шемая, сухая серебристая таранка, ошибочно именуемая  воблой,
и настоящая вобла, - совсем маленькая, сухая и изогнутая, как пропеллер.
За вяленой шли прилавки со свежей рыбой, тут царила  майская  селедка  -
непревзойденный донской деликатес, живое серебро, превращаемое на шквор-
чащей чугунной сковороде, залитой  раскаленным  растительным  маслом,  в
нежнейшее, хрустящее золотистой корочкой и очень быстро преходящее  блю-
до: его не отведаешь ни в апреле, ни в июне, ни в каком-либо другом  ме-
сяце.
   Здесь Кривуля оживился еще больше: подходил,  приценивался,  принюхи-
вался, подкатывал глаза и цокал языком - так ведут себя в  рыбных  рядах
только коренные тиходонцы. Алекс, например, никакого интереса  к  товару
не проявлял. Выбрав связку крупной твердой тарани, Кривуля с  удовлетво-
рением забросил ее в сумку и довольно подмигнул Алексу.
   У выхода из рынка стояла маленькая кафешка, здесь  конопатый  армянин
Илья жарил на решетке отменные стейки из свежайшей свинины. Запивали их,
как правило, водкой. Водка тоже была хорошей, что компенсировало высокие
цены, из-за которых в заведение не ходил пестрый и вечно голодный рыноч-
ный люд - только завсегдатаи, знающие толк в хорошей пище.
   Несколько сгрудившихся за угловым столиком делового вида парней  нас-
тороженно обернулись к вошедшим, но узнали Кривулю и расслабились. Шуст-
рый подросток привычно принял заказ и вскоре принес тарелку с дымящимися
ломтями мяса - каждый размером с ладонь, прожарен чуть сильнее обычного:
Илья знал вкус постоянных посетителей. Рядом опустилась причудливой фор-
мы бутылка столового вина номер четыре -  до  революции  так  называлась
чистейшая водка, и местный спиртзавод недавно возобновил выпуск забытого
напитка.
   - За добро для друзей и зло для врагов, -  многозначительно  произнес
Кривуля и, подмигнув Алексу, залпом выпил свой стакан. Его  лунообразное
вогнутое лицо сразу же раскраснелось, сплющенный  нос  покрылся  каплями
пота. Обрамленный пухлыми розовыми губами рот раскрылся так, что  захва-
тил сразу половину моченого яблока и сразу же - огромный  кусман  поджа-
ренной свинины. Алекс со Светкой тоже жадно рвали зубами сочное  горячее
мясо.
   - У нас как раз пошла мода на "спутники"...
   Расслабившись, Кривуля, как обычно, предался  воспоминаниям  о  своей
школе жизни, причем под влиянием недавнего разговора с Алексом эти  вос-
поминания приняли своеобразное направление.
   - Дело простое: берешь, например, зубную щетку,  режешь  на  кусочки,
каждый отшлифовываешь, чтобы гладкий со всех сторон, - и  загоняешь  под
шкуру...
   - Один? Или сколько? - заинтересовалась Светка.
   - Кто один вставлял, кто два, кто шесть - "виноградная гроздь"  назы-
вается. Тогда болт вообще как кукурузина становится, смотреть страшно...
   Светка слушала с большим вниманием. Алекс знал, что будет дальше,  но
все равно болтовня приятеля его забавляла.
   - "Хозяин" сначала ничего не знал, но потом к одному жена приехала на
длительную свиданку, а он ее так продрал, что она враскорячку  за  вахту
вылетела и такой шум подняла... Ну и начался шухер:  опера  землю  роют,
штаны со всех стаскивают и прессуют, чтобы в медчасть шли  выпарываться.
Иначе ни свиданок, ни передач, ни УДО...
   Кривуля выпил еще водки, похрустел яблоком, запил рассолом и принялся
догладывать обугленное ребрышко. Но говорить ему это не мешало.
   - Кто выпарывался, кто отказывался. Я с одним земелей кентовался, так
он говорит: "Чего они мне сделают? Пайка мне ихним ментовским  министром
положена, ее не отберешь, на свиданки ко мне никто не ездит, не буду вы-
парывать!" Я подумал-подумал - и тоже отказался...
   - А зачем он вшивал, если к нему никто не ездит? - спросила Светка. -
К чему ему тогда такой хер?
   Кривуля задумался, но ненадолго.
   - Из принципа. Почему они должны ему указывать?
   - А ты зачем вшивал?
   - Зачем, зачем... Когда сидишь, по-другому думаешь... Делать-то нече-
го, занять себя чем-то надо... А тут все увлеклись. И я как  все...  Се-
годня, кстати, и Апексу загоню.
   - Давно пора, - разулыбалась Светка. - Мне нравится!
   - А раз нравится, то сейчас я тебя и сделаю.
   Алекс раздраженно отодвинул стакан. В конце  концов,  это  он  держит
Светку, а не Кривуля!
   - Ты сколько картошки продала? - грубо спросил он. Правота  его  была
для всех очевидной.
   - Ведра два. Грязная она сильно. И мелковата, - виноватым голосом от-
ветила Светка.
   - Мы тебя сделаем, - поправился Кривуля, признавая допущенную ошибку.
   Они вернулись в палатку и, не открывая торгового окна, прошли в  под-
собку.
   - Мне как? - деловито поинтересовалась девушка. - Штаны  снимать  или
так? Лучше так, а то по срокам я сегодня уже залететь могу.
   - На групповухе не залетишь, - уверенно сказал Кривуля. -  Когда  две
спермы мешаются - ничего не будет.
   - Здорово! - обрадовалась она, расстегивая джинсы. - Если  бы  еще  и
подхватить ничего нельзя было!
   - Тут уж извини...
   Технология была отработана. Светка спустила брюки до  колен,  стащила
розовые шелковые, "на каждый день", трусы и наклонилась, уперевшись  ру-
ками в деревянную лавку. Кривуля  лихорадочно  шарил  в  ширинке,  жадно
рассматривая белые девичьи ягодицы. На правой синела татуированная муха.
   Алекс уступил очередь другу, а сам внимательно наблюдал, как  Кривуля
извлек свою корягу с торчащим вбок вздутием "спутника", как,  подсев,  с
усилием насадил замычавшую Светку, как взял ее в работу, дергая на  себя
массивный таз, будто тугие весла на короткой дистанции, как девка  стала
заводиться,  стонать,  всхлипывать,  визжать,   дергаться   всем   телом
взад-вперед уже не по обязанности, а по потребности...
   Это называлось "ловить сеанс". "Сеансы"  его  возбуждали.  Настолько,
что он не дождался смены, а обошел девчонку спереди и поднес к  ее  лицу
напряженную плоть, которую тут же всосал умелый  и  жадный  рот.  Светка
мгновенно перестроилась и стала двигать головой в том же ритме, в  кото-
ром взбрыкивала задом. Она работала так виртуозно, что Алекс  и  Кривуля
пришли к финишу одновременно.

                             Глава вторая
                            ОПЕРА И БАНДИТЫ

                                          Доброе  слово  и  револьвер  в
                                       придачу  действуют   куда   более
                                       убедительно,  чем  просто  доброе
                                       слово.

                                                          Альфонс Капоне

   Лис шел обычным стремительным шагом, целеустремленно глядя перед  со-
бой. Рост сто семьдесят семь, поджарый, жилистый, коротко стриженный, он
напоминал недавно оставившего большой спорт бегуна - стайера  или  мара-
фонца. Чуткий нос - длинный, тонкий, хрящеватый - нервно втягивал  прох-
ладный утренний воздух, будто отыскивая невидимый след. Город кишел сле-
дами больших и маленьких хищников: убийц, мошенников, взяточников, рэке-
тиров... Запахи крови, наркотиков, краденых денег, меченых карт, оружей-
ной стали, купленных государственных чиновников, беспринципности и  пре-
дательства перемешивались,  составляя  привычную  атмосферу  разложения,
вседозволенности и безнаказанности.
   Но в отличие от тысяч других тиходонцев, которые лишь обреченно дыша-
ли тошнотворной, постепенно становящейся привычной вонью. Лис знал,  от-
куда и куда ведут криминальные следы, а главное - знал, кто их  оставля-
ет. Знал потайные норы, пристрастия и привычки их обитателей, знал, кто,
на чем и как делает баснословные состояния,  составляющие  экономическую
основу класса "новых русских". Такое знание очень опасно, особенно  сей-
час, когда цена человеческой жизни упала до стоимости пистолетного  пат-
рона, поэтому его отстраненный вид был обманчив: Лис тщательно контроли-
ровал обстановку вокруг, а правая рука в любой момент могла нырнуть  под
полу пиджака и через секунду вынырнуть обратно с двенадцатизарядным "пэ-
эмэмом" - пистолетом Макарова модернизированным, недавно принятым на во-
оружение, а потому достаточно редким как в низовых звеньях армии и  МВД,
так и в бандитских структурах.
   Однако стопроцентных гарантий безопасности не  дает  ни  сверхбыстрая
реакция, ни самая совершенная модель оружия,  поэтому  его  сопровождали
три телохранителя стандартной внешности: с широченными плечами, могучими
шеями, маленькими пулевидными  головками  и  холодными  невыразительными
глазами. Один шел впереди, двое держались сзади -  довольно  распростра-
ненная схема профессиональной физической защиты, известная под названием
"клин". Впрочем, любому осведомленному лицу известно: даже  многочислен-
ная  государственная   охрана   заокеанских   президентов,   европейских
премьеров, латиноамериканских диктаторов,  королевских  особ  дряхлеющих
монархий, свирепых царьков Африканского континента  способна  предотвра-
тить лишь семь процентов покушений. Печальные российские хроники послед-
него десятилетия позволили вывести еще более  неутешительную  закономер-
ность: во всех случаях серьезных покушений телохранители  смогли  выпол-
нить лишь одну миссию: умереть вместе с хозяином.
   Поэтому Лис не обольщался: туго набитые мускулами  малиновые  пиджаки
вокруг него - обычное пижонство, показатель определенного социального  и
материального уровня, не больше. Если какой-то "отморозок" начнет лупить
из пробивающего рельс "акаэма", пули легко пронижут и высококачественную
шерстяную ткань, и кевлар легкого жилета, и твердые тренированные мышцы,
и внутренние органы, и опять кевлар и шерсть, и случайно подвернувшегося
прохожего, и витринное стекло, и автомашину -  одним  словом,  все,  что
окажется на пути горячего свинцового потока, нацеленного  в  его,  Лиса,
голову, грудь и живот. Если добавить, что охранники скорей всего не  ки-
нутся закрывать охраняемую персону, а шарахнутся в стороны либо повалят-
ся наземь, повинуясь самому сильному в мире рефлексу -  инстинкту  само-
сохранения, преодолеть который могло лишь существовавшее когда-то  давно
у отдельных человеческих особей чувство долга, ныне  успешно  ликвидиро-
ванное и отнюдь не восполняемое тысячедолларовой зарплатой, - то  станет
ясно: шансов у него гораздо меньше одного процента, а выражаясь образным
языком обслуживаемого контингента - с гулькин хрен.
   На девяносто девять процентов защитить от покушений способна  сильная
государственная власть, поддерживающая жесткий режим законности и право-
порядка, но за неимением и такой власти, и такого режима каждому  следо-
вало полагаться лишь на собственный авторитет, умение ладить с одними  и
внушать страх другим так, чтобы первым не пришло в голову, а  вторые  не
осмелились нанимать того самого "отморозка" и  вставлять  в  заскорузлые
немытые лапы наиболее эффективное орудие убийства двадцатого  века.  Лис
имел в Тиходонске немалый авторитет и рассчитывал на него больше, чем на
"ПММ", накачанных секьюрити или титановый бронежилет четвертого  класса,
тем более что в отличие от тяжеленного  жилета  и  охранников  авторитет
постоянно находился при нем. Другое дело, что в условиях, когда наряду с
атрофированном государственных законов дают трещину незыблемые воровские
правила и бандитские понятия, защитные свойства  авторитета  существенно
снижаются.
   Дойдя до пересечения Большой Садовой  с  Богатяновским  спуском,  Лис
свернул направо, к реке. Сторонний наблюдатель вряд ли сумел бы  опреде-
лить, кем по жизни является этот подвижный человек  с  волевым  лицом  и
обильно покрытыми сединой волосами, напоминающими мех специальной выдел-
ки "сноу-топ", украшающий воротники дорогих  кожаных  пальто.  Уверенные
манеры, изысканная волна  одеколона  "Кашарель",  небрежно  расстегнутый
пиджак "соль с перцем", бледно-голубая  сорочка  с  синим  галстуком  из
элитного магазина "Люкс", черные брюки из тонкой шерсти, черные, оленьей
кожи туфли - все это выдавало достаток и преуспевание. Бумажник с  двумя
миллионами старых рублей и пятью сотнями новых долларов в левом  нагруд-
ном кармане и последняя модель сотового телефона "NOKIA 9000"  в  правом
подтверждали первое впечатление, хотя сумма наличности у банкира средней
руки или крутого бандита могла вызвать только усмешку.
   И сведения о биографии вряд ли прояснили бы сомнения пытливого наблю-
дателя. Лису приходилось убивать людей - на вполне законных основаниях в
порядке самозащиты, да и бессудные противоправные ликвидации  нескольких
негодяев имелись за спиной, вместе с приговором к  шести  годам  лишения
свободы, из которых отбыто в спецколонии ИТК-13 восемь месяцев  и  шест-
надцать дней. Приговор потом отменили, потому что Лис умел мастерски за-
путывать следы и мог перехитрить кого угодно, полностью оправдывая  свое
прозвище. Окрестили его тиходонские уголовники двенадцать лет назад, под
этим именем знали Филиппа Михайловича  Коренева  все  городские  босяки,
обитатели следственно-пересыльной тюрьмы на Богатяновском проспекте, си-
дельцы пятнадцати разбросанных по области "зон", члены старейшей в стра-
не воровской общины, братва из "новой волны" и много других людей: блат-
ных, приблатненных, неорганизованной шпаны - словом, всех представителей
пестрого криминального мира. И хотя прозвища, кликухи, погоняла являются
непременным атрибутом преступной субкультуры. Лис не был вором в  законе
или авторитетом, положением или смотрящим, не был звеньевым,  бригадиром
или даже рядовым быком, солдатом, пехотинцем - напротив, относился к ка-
тегории, вызывающей ненависть у всей этой публики,  -  цветным,  ментам,
мусорам, легавым.
   Подполковник милиции Коренев возглавлял оперативный отдел Тиходонско-
го РУОГГ. Правда, ни одного мента не охраняют высокооплачиваемые частные
секьюрити, и только милицейские генералы приобретают (да и то не всегда)
лоск, свойственный преуспевающим людям, но и они, выходя утром из  дома,
вряд ли имеют на кармане больше двух-трех  сотен.  Так  что  Коренев  по
большинству признаков походил на полукриминального бизнесмена и  облада-
ние табельным оружием сходства не меняло, потому что эта публика  воору-
жена поголовно и не какими-то "ПММ", новейшими  "глоками",  "береттами",
"хеклер-кохами", отличающимися от  модернизированного  кургузого  уродца
так же, как голубой дог отличается от помеси беспородной овчарки с двор-
няжкой. Тем более что денежное содержание  подполковника  -  должностной
оклад, оклад по званию, процентная надбавка за выслугу лет,  компенсация
продовольственного пайка и надбавка за сложные и опасные условия  работы
- составляло в совокупности один миллион девятьсот тысяч рублей, к  тому
же выплаты регулярно задерживались на месяц, два, а то и все  три.  Если
бы Коренев жил на одну зарплату, то имел бы вид траченный и  жалкий,  не
обошлось бы и без рваных носков - символа честности новозеландского  по-
лицейского Пеле Гереро из давнего, наивного по нынешним меркам  кинобое-
вика. Но Лис работал по совместительству в банке "Золотой круг", где  за
консультирование по вопросам безопасности ему платили три тысячи  долла-
ров ежемесячно, причем очень пунктуально: пятого числа в первой половине
дня.
   Это являлось нарушением закона: сотрудникам милиции разрешалось зани-
маться по совместительству только научной, преподавательской и  творчес-
кой деятельностью, хотя это правило практически не соблюдалось  -  среди
массы подрабатывающих на стороне тиходонских ментов не  было  ни  одного
преподавателя, научного сотрудника или писателя.  Лис  считал  нарушение
вынужденным и гораздо меньшим, чем те, на  которые  толкает  государство
своих правоохранителей, назначая им мизерные зарплаты да еще не выплачи-
вая их вовремя. Тем не менее в штатном расписании и платежных документах
"Золотого круга" его фамилия не фигурировала.
   Стояло начало мая, лето запаздывало, люди шли в куртках и плащах, Ко-
ренев пожалел, что выскочил в одном костюме, но тут же подумал, что днем
станет теплее. Он мог ехать в машине - служебной "Волге" РУОПа или  зак-
репленном за ним "БМВ-семерке" "Золотого круга", но предпочитал пройтись
по просыпающемуся городу, размяться, подышать  воздухом,  посмотреть  по
сторонам, ибо иногда простое хождение по улицам приносит гораздо  больше
информации, чем суточные оперативные сводки.
   В отличие от обычных прохожих, наполняющих постепенно утренние улицы,
Лис видел глубинную суть самых обыденных на  первый  взгляд  вещей.  Вот
плечистый мужик с усталым лицом вышел из построенной тиходонскими купца-
ми в далеком и благополучном тринадцатом году больницы "Скорой  помощи",
цепко оглядевшись, пересек тротуар и тяжело ввалился в потрепанную серую
"Волгу". Значит, минувшей ночью в Центральном  районе  совершено  тяжкое
преступление: скорей всего квартирный разбой или покушение на  убийство.
Иначе начальник криминальной милиции Савушкин не стал бы лично контроли-
ровать опрос терпилы. Вот начался дорогостоящий ремонт занюханного полу-
подвального кабачка "Встреча" - значит, Север забрал точку  у  Никеля  в
возмещение карточного долга, а раз дела у должника идут настолько плохо,
то и кодлан его в ближайшее время Север возьмет под себя. И  уже  вполне
сможет помериться силами с нахичеванскими, хотя Карпет везде громогласно
заявляет, что делить им нечего. Есть, ох есть что делить: территория бо-
гатая - вещевой и продовольственный рынок, пять заправок, восемь  автос-
тоянок... Без стрельбы не обойдется!
   Вот новый дом Акопа Чебаняна, будто перенесенный в пыльный  неухожен-
ный Тиходонск из чистенькой аккуратной Швейцарии: ослепительно белый фа-
сад, ломаная черепичная крыша, большие окна в  черных,  без  переплетов,
рамах, вымощенный плиткой двор  за  ажурной,  кованого  чугуна  оградой.
Правда, места для него не было - Акоп срыл склон Лысой горы, вывез тыся-
чи кубов грунта, поставил подпорную стенку из  итальянского  отделочного
кирпича, чтобы не портила общего вида, - словом, это дело  обошлось  ему
раз в пять дороже, чем сам дом,  ни  один,  самый  зажиточный  гражданин
альпийской республики не стал бы затевать столь убыточное строительство.
Значит, уровень жизни рядового российского торговца бензином куда  выше;
и рэкет ему не помеха, потому что, пока ленгородские  бились  с  речпор-
товскими за раскорячившуюся на границе их территорий  заправку,  трудяга
Акоп собрал из прибывших с Карабахского фронта земляков свою  бригаду  и
послал на хер и Итальянца, и Валета. Момент был выбран  тактически  пра-
вильно, тем уже надоело воевать, и неожиданный оборот устроил обе сторо-
ны. Устроил он и самого Акопа, который спокойно жил в европейской вилле,
ездил на белом "Линкольне" и ничего не опасался, потому что  несколькими
кровавыми акциями быстро набрал вес в криминальном мире города.
   Длинный, как теплоход, лимузин дожидался хозяина у ворот;  коренастый
небритый водитель высунулся из кожаного салона, почтительно поздоровался
с Лисом, осмотрел внушительный эскорт и прищелкнул языком - по его  мер-
кам это было круто, можно не сомневаться, как он распишет  все  Акопу  и
что станут говорить падкие на внешние эффекты кавказцы.  Номер  у  "Лин-
кольна" был самым  обычным,  рядовым,  как  на  каком-нибудь  занюханном
"Москвиче" или "Запорожце". Значит, Акоп не нашел подходов к новому  на-
чальнику областной ГАИ, который лично выдавал светоотражающие белые пря-
моугольники серии ТОМ, делающие автомобиль неприкасаемым  для  многочис-
ленных инспекторов дорожно-патрульной службы.  Впрочем,  те  и  сами  не
очень усердствуют по отношению к крутым иномаркам -  транспорту  больших
начальников и бандитов: вон сколько бегает отечественных тачек, с  кото-
рых можно поиметь гораздо больше выгод и не в пример меньше  неприятнос-
тей.
   Островок европейской цивилизации остался позади, теперь справа возвы-
шался крутой склон Лысой горы в своем первозданном виде: черные высохшие
деревья, чахлый кустарник, сквозь который проглядывал толстый слой мусо-
ра: десятки лет обитатели расположенных наверху домишек  избавлялись  от
бытовых отходов самым простым и естественным, на их взгляд, способом.
   Слева серый обшарпанный парапет, ограждающий шестиметровый обрыв, пе-
реходил в кирпичную стену пивного бара "Рак". Совсем как в старой залих-
ватской песенке: "На Богатяновке открылася пивная, там собиралася компа-
ния блатная..." И в былые времена здесь проводили время не самые достой-
ные и благонравные члены общества развитого социализма: шпана из  приле-
гающих трущобных кварталов, бродяги, залетные босяки, проститутки самого
низшего пошиба, украшенные вместо колец, цепочек и  сережек  царапинами,
ссадинами и кровоподтеками, обмывающие очередную  удачу  портовые  воры.
Сейчас "Рак" превратился в штаб-квартиру  речпортовской  группировки,  а
поскольку Мишка Квасков - Валет - пива  не  любил,  то  перепрофилировал
точку в соответствии со своими наклонностями: теперь здесь ужинали, пили
водку, виски и джин, играли в карты и  смотрели  стриптиз-шоу.  Впрочем,
название и эмблему пивбара Валет сохранил как историческую достопримеча-
тельность, и вечерами огромный неоновый рак с пенящейся кружкой в клешне
являлся единственным маяком в сплошном мраке этого заброшенного Богом  и
городской администрацией района.
   Заведение работало с вечера до утра, сейчас у  входа  было  пустынно,
но, когда Лис проходил мимо, огромная деревянная дверь открылась, выпус-
кая немолодого человека, на котором просторный свитер  и  видавшие  виды
брюки болтались словно на вешалке.
   - Доброго здоровьичка, - по-деревенски поздоровался он.  -  Давно  не
встречались...
   Это был Хромой, пахан одного из кодланов воровской общины. Впалые ще-
ки, запавшие глаза,  морщинистая  шея...  Четырнадцать  лет  в  исправи-
тельно-трудовых колониях Коми АССР здоровья не прибавляют. Там, за колю-
чей проволокой, он заработал туберкулез, от которого после упорного  ле-
чения избавился совсем недавно. А вот перебитая бревном нога  так  и  не
стала прямее.
   - Приветствую... - кивнул Лис, останавливаясь. Он забыл имя пахана, а
обращаться по кличке сейчас было неуместно. - Какими судьбами здесь?
   - Да вот... Думал пива выпить...
   Хромой кивнул на замерших с трех сторон телохранителей.
   - Неужто грозит кто? Вы скажите, если что...
   - Кто мне может грозить? - пожал плечами Лис. - Хотели с ребятами то-
же пивка попить. Да его здесь уже лет пять не держат.
   Лис двинулся дальше. Хромому нечего было делать в  "Раке".  Он  ходит
под Крестом, а у того нет никаких дел с Валетом. Потому недавний  тубер-
кулезник и растерялся, попытался "перевести стрелки" и в спешке сморозил
глупость. Очевидно, за этим стоит нечто важное. Но что?  Лис  не  любил,
когда в криминальном мире происходили события, о которых  он  ничего  не
знал.
   "Надо будет дать задание Лешему", - подумал он, снимая проблему.
   Богатяновский спуск вывел на набережную.  Слева  текла  река,  давшая
название городу. У причальной стенки замерли несколько буксиров,  пожар-
ный катер, в отдалении виднелся белый пассажирский теплоход. Они шли еще
десять минут - мимо мореходного училища,  серых  громад  дореволюционных
пакгаузов, превращенных в коммерческие  склады,  череды  убогих  кафушек
времен социализма и наконец приблизились к новому  трехэтажному  зданию,
полностью отвечающему стандартам  надежности,  респектабельности  и  бо-
гатства новейшего времени: строгий фасад из красного кирпича, белью  ме-
таллопластиковые рамы с золотистыми зеркальными стеклами, высокая  двус-
катная крыша, крытая вечным и вместе  с  тем  легким  металлопластиковым
листом, имитирующим черепицу необычного коричневого цвета. Телекамеры по
углам, камуфлированные фигуры у входа и три  огромных  черных  джипа  на
стоянке завершали картину.
   От окружающей территории банк "Золотой круг" отделился  широкой  пло-
щадкой из мелкой узорчатой плитки, идеально ровной и всегда чистой,  что
особенно бросалось в глаза по контрасту с замусоренной, в  колдобинах  и
лужах набережной. Каждому прохожему становилось ясно: в "Золотом  круге"
все не так уродливо, гнусно и безнадежно, как в остальном мире. За поро-
гом это впечатление усиливалось: остромодные отделочные материалы гармо-
нично сочетались с нестареющим мрамором, традиционными ковровыми  дорож-
ками, утепляющим интерьер паркетом.
   Кабинет председателя  правления  тоже  соответствовал  самым  высоким
стандартам: и отделка, и мебель, и оргтехника, и даже вид из окна на ве-
личавый тихий Дон с медленно плывущими против течения баржами и  зеленью
весеннего левобережья. Когда скромный  консультант  появился  в  дверях,
Хондачев немедленно встал, обогнул огромный стол и с  радостной  улыбкой
поспешил навстречу. Банкир не играл в вежливость и не притворялся, прос-
то у него была хорошая память. Три года назад  Шаман  собрался  отобрать
"Золотой круг" и уже заставил четырех из девяти учредителей продать  ак-
ции. Хондачеву оставалось либо разориться, либо умереть, но он нанял Ли-
са, и тот решил проблему, казавшуюся неразрешимой. Оказалось,  что  есть
еще и третий выход. Вместо Хондачева неожиданно умер Шаман,  после  чего
"наезжать" на банк по-серьезному никто не решался. А мелкие шероховатос-
ти сглаживала собственная служба безопасности, консультант получал  свои
три штуки баксов за общее руководство, советы  да  урегулирование  особо
сложных вопросов. Таких, как возникли сейчас.
   - Рад видеть, Филипп Михайлович. - Хондачев потряс вошедшему руку  и,
приобняв за плечи, повел к гостевому столику. - Чай, кофе, завтрак?
   - Если пару бутербродов... - подтянув на коленях брюки.  Лис  сел  на
черный кожаный диван, глубоко утонув в мягких подушках.
   - Сейчас все будет. - Банкир нагнулся к интерфону, отдал  необходимые
распоряжения и опустился рядом с гостем. - Вы еще не раскрыли  последние
"заказухи"? - поинтересовался он, но Лис знал, что хозяина кабинета вол-
нует совсем не этот вопрос.
   - Раскрываем, - вяло ответил подполковник. До начала оперативного со-
вещания в РУОПе оставалось сорок пять минут, и он  с  трудом  выдерживал
правила приличия и не торопил собеседника. Однако Хондачев  почувствовал
его настроение и перешел к делу:
   - У нас есть клиент, некто Семенихин. - Банкир ослабил узел  строгого
серого галстука. - Довольно аккуратный, проблем с ним никогда не  возни-
кало... Хотя в последнее время дела у него пошли скверно, на счете  бол-
тались то пять, то десять миллионов...
   Хондачев принужденно улыбнулся и пояснил:
   - Рублей. Пять-десять миллионов рублей. Причем старых рублей.
   Лис кивнул.
   - И вдруг ему поступает перевод на сумму шесть миллиардов  рублей,  -
продолжил Хондачев. - Плательщик - дагестанская фирма "Восток" через ма-
хачкалинский коммерческий банк...
   - Обналичка "воздушных" авизовок? - спросил опытный Лис.
   - Такова первая мысль, - кивнул банкир. - Но сейчас все стали ученые.
Наша служба безопасности проверила операцию, Байков сам выезжал в Махач-
калу - все чисто. Есть фирма, есть договор  о  совместной  деятельности.
Семенихин должен создать в Тиходонске торговый центр, а "Восток" постав-
лять импортные товары на реализацию...
   - Тогда в чем проблема?
   - Проблема в том, что этот самый Семенихин приходит ко мне и приносит
заявку на конвертацию всей суммы в доллары и перевод ее в Турцию  фирме-
поставщику...
   Секретарша Хондачева вкатила сервировочный столик, и разговор прекра-
тился. На вид ей было не больше двадцати двух - симпатичная  брюнетка  с
короткой стрижкой, в строгом синем костюмчике делового  покроя,  который
не очень-то скрывал высокую грудь, развитые бедра и красивые ноги. Впро-
чем, если бы девушка появилась в бесформенной хламиде  и  парандже.  Лис
мог с уверенностью сказать, что она молода, хороша собой и имеет безуко-
ризненную фигуру: это обязательные требования для подобной работы.
   - Побыстрей, Марина, - с отчетливым раздражением сказал  Хондачев.  -
Ты нас задерживаешь.
   - Хорошо, Иван Петрович, - кротко отозвалась она, расставляя  тарелки
с бутербродами, кофейник, сахарницу и чашки. У Марины было чистое лицо и
скромные манеры, но Лис знал наверняка, что она спит со  своим  шефом  -
это тоже обязательное условие контракта.
   - Приятного аппетита, - девушка направилась к двери. У нее  была  по-
ходка манекенщицы - Лису казалось, что она движется по  невидимой  узкой
дорожке.
   - Ты меня не слушаешь? - теперь раздражение относилось к Лису.
   - Он еще принес дополнение к  первоначальному  договору,  узаконившее
изменение целей финансирования. Так?
   - Так, - банкир тяжело вздохнул.
   Лис взял бутерброд с тонко  нарезанной  салями,  налил  густой  кофе,
контрастирующий с ослепительно белым фарфором чашки. За последнее  время
Хондачев сильно сдал и выглядел старше своих пятидесяти двух: сморщилась
кожа на властном лице, крупная фигура обмякла, голова стала  совсем  се-
дой. Немудрено: большие деньги - большие хлопоты. Он постоянно ходил  по
краю и в любой миг мог все потерять. Включая жизнь.
   Совсем недавно в Тиходонске случился ряд событий,  подоплека  которых
не получила официальной оценки, но была хорошо известна серьезным людям.
Крупный бизнесмен и известный общественный деятель Эльхан Тахиров, он же
криминальный авторитет Тахир, попытался взять  под  себя  "Тихпромбанк",
имеющий "гэбэшную" "крышу". По странному  стечению  обстоятельств  неиз-
вестные киллеры расстреляли в ресторане "Маленький Париж"  и  Тахира,  и
его охранников, а заодно и продажного мента, который с ними  обедал.  По
не менее странному совпадению через несколько  дней  скоропостижно  умер
Юмашев - председатель правления "Тихпромбанка". Причина смерти оказалась
естественной: тромбоз, закупорка артерии. Но вряд ли это  обстоятельство
могло успокоить Хондачева, который ни в какие совпадения не верил и пра-
вильно делал.
   - Словом, все правильно, хотя за километр воняет говном. В наше время
бумаги принимают в расчет только дураки, поэтому я ему отказал.
   Острый вкус копченостей смешивался с ароматом кофе. Лис взял еще один
бутерброд.
   - А чем ты, собственно, рисковал, раз форма соблюдена?
   Банкир распустил галстук:
   - Если в установленный срок товар или деньги в Россию не вернутся,  я
должен применить к этому Семенихину штрафные санкции. А в активе у него,
как ты помнишь, десять миллионов рублей. Плюс честное слово. Немало, ко-
нечно... Но с меня Центробанк сдерет всю потерянную сумму - миллион дол-
ларов! Зачем мне такие гешефты?
   - Ясно, - Лис откинулся на спинку дивана и посмотрел в окно. По  фар-
ватеру маленький буксир с натугой волок груженную бревнами  баржу.  Там,
должно быть, свежо и прохладно, чистый воздух пахнет речной водой и  де-
ревом, все привычно, ясно и понятно...
   - И что дальше? - спросил он, возвращаясь в  пропитанный  напряжением
кабинет Хондачева. Дальше обязательно должно было произойти нечто такое,
из-за чего банкир и вызвал его сюда. Когда кому-то мешают украсть милли-
он долларов, история обязательно имеет продолжение. - Тебе  позвонили  и
дали два дня сроку?
   Хондачев покачал головой:
   - Нет. Хотя я ждал "наездов". Но вместо этого пришли твои коллеги  из
ОБЭП, арестовали несколько счетов и заявили, что я отмываю  криминальные
доходы. Потом появилась налоговая полиция и обвинила нас в недоплате На-
логов. Эти ребята приводят какие-то свои доводы и вроде бы искренне  хо-
тят разобраться... Но у меня застопорились операции, я подвожу клиентов,
они выражают недовольство, в коммерческих кругах  ползут  всякие  слухи,
под угрозу поставлена репутация банка... Ты понимаешь, к чему это приве-
дет?!
   Лис кивнул. Один вкладчик закроет счет,  второй,  третий...  Подобные
процессы развиваются лавинообразно и обычно приводят к краху. Акции  па-
дают в цене, некто через сеть подставных лиц целенаправленно их  скупает
и сосредотачивает в своих руках контрольный пакет. А возможны  и  другие
сценарии... Кто-то просрочит платеж, понесет убытки и предъявит  претен-
зии Хондачеву. Разумеется, не в арбитраже, а на улице или в  подъезде...
За последний год убито столько банкиров, одним больше,  одним  меньше  -
для статистики это безразлично. А для самого Хондачева?
   - Кто может стоять за всем этим? У тебя есть какие-нибудь подозрения?
Может, Байков что-нибудь раскопал?
   Хондачев покачал головой. Он выглядел совсем подавленным. Лис встал:
   - Я все понял. Сегодня же начну заниматься. А тебе совет: пока никуда
не выходи. У тебя же шикарная комната отдыха  -  поживи  несколько  дней
здесь. И удвой охрану.
   Тяжелая дверь плавно захлопнулась за спиной.  Динозавры  в  малиновых
пиджаках толклись вокруг Марины, но  мгновенно  переключили  внимание  и
изобразили стойку готовности.
   - Остаетесь в банке, - скомандовал Лис. - Один в  вестибюле,  один  в
коридоре, один на лестнице. Доложитесь Байкову.
   Маленькие головы синхронно кивнули.
   - До свидания, Марина, - свойски попрощался Коренев и дружески  улыб-
нулся.
   Зеленые глаза удивленно распахнулись - они вовсе  не  были  друзьями,
больше того - сегодня видели друг друга впервые.
   - Досвидан...
   Лис выскользнул в коридор. На груди коротко тренькнул телефон.
   - Ты где? - голос Литвинова звучал невозмутимо, как всегда.
   - Еду к себе.
   - Давай.
   Линия отключилась. Черт. Валек не станет звонить просто  так.  Что-то
произошло...
   Лис выбежал на улицу. В одном из джипов сидел водитель.
   - Давай в управление, Сашок! - Он запрыгнул в просторный  затемненный
салон. Не задавая вопросов, парень в короткой кожаной курточке и  тесной
кепчонке крутанул руль и резко набрал скорость. Мобильник тирликнул  еще
раз.
   - Ты где? - теперь на связь вышел Нырков.
   Задрав нос, вездеход уверенно пер по крутизне Среднего спуска.
   - Подъезжаю, Василий Михайлович.
   - Через сколько будешь?
   Начальник управления тоже был выдержанным человеком, но не настолько,
чтобы сравниться с командиром СОБРа.
   - Через семь минут.
   - Ладно.
   Через шесть минут и пятнадцать секунд подполковник  Коренев  вошел  в
кабинет своего начальника. Он был поменьше, чем у Хондачева, куда скром-
ней отделан и обставлен, но стандарты ментов  отличаются  от  стандартов
банкиров, и по милицейским меркам кабинет выглядел вполне прилично, куда
лучше, чем позволяет  бюджетное  финансирование.  Тому  имелось  простое
объяснение: помещения РУОПа ремонтировались за счет "Золотого круга". По
нынешним временам это называлось спонсорской помощью.
   - Присаживайтесь Филипп Михайлович, - озабоченно кивнул Нырков. Плот-
ный, коренастый, с густыми черными волосами и такими же черными аккурат-
но подстриженными усами, он имел прозвище Колорадский  Жук,  или  просто
Жук. Прозвище дали бандиты, но поскольку милицейская и бандитская  сферы
связаны сотней ниточек и каналов, по которым  информация  циркулирует  в
обе стороны, то так называли его все, правда, за глаза.
   Нырков сидел в торце длинного стола для совещаний, полгода  назад  он
стал генералом и с тех пор полюбил форму -  обычная  "детская"  болезнь,
которая проходит вместе с ощущением новизны: когда шитая звезда  отпеча-
тывается в сердце, отпадает необходимость демонстрировать ее на  погоне.
Тщательно отутюженный генеральский китель резко контрастировал с  видав-
шей виды курткой и клетчатой рубахой Литвинова, сидевшего первым по  ле-
вую сторону стола.
   Первый стул справа дожидался Коренева - по  традиции  каждый  из  на-
чальников отделов всегда занимал одно и то же место.  Коренев  опустился
на жесткое сиденье, пожал руку Волошину, подмигнул  Литвинову  и  кивнул
остальным пяти участникам совещания.
   - Значит, ставим засаду с "живцом" по РД "Обочина", - сказал  Нырков.
- К нам перевелся Попов из областного УР, сегодня выходит на работу. По-
мните? Восемьдесят девятый, "Трасса"? Очень сходная ситуация,  тогда  он
сработал отлично! Парень честно заслужил свой орден.
   - Да, один против двух бандитов, застрелил обоих, - кивнул Коренев. -
Можно ставить его старшим группы.
   Волошин шевельнулся:
   - Я вроде тоже "живцом" ходил...
   Коренев неловко осекся. Алексей работал по "Прыгающим теням", получил
два ножевых, но заломал гада. Свою "Красную Звезду" он почти не  надева-
ет, а шрамы всегда при нем...
   - Кто спорит, Леха? Но ты постарше, зачем самому лезть?
   Тот пожал плечами:
   - Так, значит, так. Мне все равно.
   Нырков посмотрел с удивлением, да и Коренев запнулся от  неожиданнос-
ти. Открыто выражать безразличие к службе может только предельно  устав-
ший от нее человек, настроившийся уйти в любой момент. А выслуга у Алек-
сея есть уже давно...
   - Пусть старшим идет Волошин, - подвел итог  Колорадский  Жук.  -  Он
знает людей и дело знает лучше Попова...
   - Есть, - Волошин равнодушно кивнул.
   Оперативка шла как обычно: Нырков ставил задачи, задавал  вопросы  по
взятым на контроль делам, но Коренев чувствовал, что о  главном  генерал
пока молчит. И действительно, только  в  конце  совещания  Жук  внезапно
объявил:
   - Поступили оперативные данные по линии ФСБ... Из  Грозного  в  Тихо-
донск направлена боегруппа для проведения терактов  против  сотрудников,
воевавших в Чечне. Предположительно, против СОБРа. Других данных нет. По
получении дополнительной информации ее нам сообщат...
   Наступила гнетущая тишина. В кабинете собрались люди, прослужившие  в
милиции десятки лет. Они раскрывали преступления, разыскивали и  пресле-
довали преступников, стреляли в них и подводили под расстрелы,  загоняли
в колонии и тюрьмы, делали обыски, изымали ценности и описывали имущест-
во - словом, давали повод обижаться на себя. Случалось, им хотели отомс-
тить, а бывало, и мстили, но лишь в единичных случаях, и каждый из таких
случаев вызывал бурный резонанс не только в профессиональной среде, но и
во всем обществе. Но чтобы специальная группа выделялась для мести  даже
не отдельному сотруднику, а целому подразделению, -  такого  никогда  не
было!
   - Какие есть мнения? - поинтересовался Нырков. - Оценка  вероятности,
степень опасности, необходимость в контрмерах?
   Смотрел он при этом на Литвинова, который лично возглавлял своих  лю-
дей во всех трех шестидесятисуточных спецкомандировках.
   Командир СОБРа ответил на все три вопроса. Медленно, четко и с  расс-
тановкой:
   - Вероятность около ста процентов. Степень опасности крайне  высокая.
Необходимо создание  специальной  группы  и  проведение  контрразведыва-
тельных, оперативно-поисковых и заградительных мероприятий.
   Помолчав, он добавил:
   - Когда мы еще находились там, то постоянно получали угрозы. Дескать,
придем к вам домой и зарежем спящих. Избежать этого  можно  было  только
одним путем: довести дело до конца. Но наверху решили, что лучше  разво-
рошить змеиное гнездо и уйти. Вот результат.
   Нырков поморщился:
   - Это не относится к делу. Не нам решать политические вопросы  такого
уровня.
   Литвинов кивнул:
   - Я знаю. Нам можно было только умирать. И там,  и  теперь  -  здесь.
Ведь никаких общегородских мероприятий по защите моих ребят  проводиться
не будет? И комплексный план мероприятий УВД, ФСБ, воинских частей,  та-
можни, налоговой полиции - такой, как при приезде сюда Президента,  тоже
составляться не будет?
   - Давайте оставим демагогию, - построжал Нырков. - Поступила непрове-
ренная оперативная информация. Разве в таких  случаях  проводят  широко-
масштабные мероприятия? Вначале надо все проверить...
   - Конечно, - согласился командир СОБРа. - Пока не подорвут мои казар-
мы, можно и подождать. Только если бы прошла информация,  что  заброшена
группа для убийства губернатора или кого-то там еще, то все стали бы  на
уши, без каких-то дополнительных проверок!
   - Если у вас есть конкретные предложения, то напишите рапорт! - обор-
вал Жук Литвинова. - И попрошу всех держать полученную информацию в тай-
не. Чтобы не вызывать паники!
   Так на нервной ноте закончилось это оперативное совещание.

                                 * * *

   Несколькими часами позже в маленьком ресторанчике на Тиходонском  ип-
подроме состоялось совещание руководителей преступных группировок  горо-
да. В соответствии с терминологией новейшего времени оно именовалось  не
"сходкой", не "стрелкой", не каким-либо другим скомпрометировавшим  себя
словечком, а нейтральным и вполне благопристойным  обозначением  "стол".
Стол действительно присутствовал - длинный, накрытый хрустящей скатертью
и уставленный изысканными закусками. За ним восседали двадцать пять  че-
ловек, имеющих большее или меньшее влияние в криминальном мире. Это  был
большой "стол", потому что обычно для решения всех возникающих  вопросов
собираются восемь-десять  авторитетов,  представляющих  наиболее  мощные
кланы.
   В отличие от организованной преступности за рубежом: жестко  структу-
рированных, с непоколебимой иерархией азиатских триад, строго  соблюдаю-
щей вековые обычаи и традиции сицилийской мафии, более гибкой, допускаю-
щей обход древних окостеневших догм ее американской ветви "Коза Ностры",
- российский криминальный  мир  в  силу,  наверное,  национального  раз-
гильдяйства и врожденной дезорганизованности не  смог  выстроить  четкую
пирамиду с выраженной управленческой вертикалью.
   Только далекие от жизненных реалий детективисты придумывают  главного
злодея, сидящего на самом верху и дергающего за ниточки,  протянутые  во
все города, рабочие поселки, деревни и хутора. Это не значит, что такого
злодея нет вообще, напротив - их множество, хотя маскировка, достигнутое
положение, материальные и иные возможности исключают прямое называние их
злодеями, но каждый из них возглавляет какую-то свою пирамиду,  а  рядом
располагается другая, чуть пониже или повыше, а за ней еще одна, и  еще,
и еще...
   В криминальном мире Тиходонска не было  единого  хозяина,  хотя  нес-
колько лет назад Иван Павлович Воронцов, известный в своей теневой жизни
под кличкой Шаман, и предпринимал попытки им стать. Но изменить  истори-
чески обусловленные закономерности ему не удалось, вместо этого наступи-
ла скоропостижная и довольно странная смерть. По мнению компетентных ти-
ходонцев, если бы не такая скоропостижность, то кончина Шамана  была  бы
обычной для слишком прожорливых типов, живот которых лопается то  ли  от
чрезмерного аппетита, то ли от автоматной очереди в упор.
   Сейчас за столом ипподромного ресторана сидели официальный глава  во-
ровской общины Крест, руководители подведомственных ему кодланов  Север,
Хромой, Лакировщик, Серый, Крот, Зевака, Никель,  главарь  нахичеванских
Карпет, авторитеты "новой волны": Итальянец с протезом вместо оторванной
взрывом гранаты ноги, предводитель речпортовской группировки Валет,  ук-
репившийся в последнее время Акоп Чебанян,  единственный  в  интернацио-
нальном сообществе азербайджанец - руководитель азербайджанского  земля-
чества Гуссейн Гуссейнов, занявший место эффектно расстрелянного недавно
Тахира, кореец Костя Ким, имеющий за собой до трехсот "солдат"...
   У каждого из них была своя территория, свой подданные, свой бизнес  и
свои интересы, а все вместе они делали погоду в теневом, да и  в  офици-
альном мире Тиходонска. Обычно они сами и собирались на свои "столы", но
сейчас здесь присутствовали и непредсказуемый Паша Биток, и представите-
ли молодых, злых и голодных: Угол, Питон, Коляша, Шакал, и другие  отмо-
роженные и борзые ребята, с которыми в обычных условиях  не  очень-то  и
считались.
   Посторонний в ресторан попасть не мог, прилегающие трибуны и  служеб-
ные помещения были пустыми, только прогуливались "пехотинцы" охраны, ко-
торые по традиции еще давних воровских сходок не должны были  иметь  при
себе оружия. Вдали, на той стороне огромного, начинающего зеленеть  ска-
кового поля, несколько конюхов выгуливали нервных, застоявшихся за  зиму
лошадей.
   - Братья бродяги, - произнес традиционное зоновское  обращение  высо-
кий, костистый, похожий на Мефистофеля Крест. Сейчас он был не в костюме
с галстуком, а в черной водолазке и широких зеленых штанах. В этой одеж-
де вор чувствовал себя значительно удобней.
   - Собрались мы здесь потому, что дальше джафаровский  беспредел  тер-
петь невозможно...
   Широкий раздвоенный подбородок, развитые надбровные дуги, глубоко си-
дящие неопределенного цвета  глаза,  нос,  больше  напоминающий  орлиный
клюв, - все это придавало ему демонический вид. А может, такое впечатле-
ние создавала репутация - Крест был известен как "зоновский" вор, храни-
тель старого "закона". Тиходонский криминалитет  помнил,  как  несколько
лет назад он отправил на тот свет "вольного" вора  в  законе  Черномора,
отошедшего от "правильных" обычаев. Правда, потом Крест и  сам  отступил
от замшелых воровских догм, но Черномору от этого лучше не стало.
   - А значит, люди должны решить сообща, как им надо поступать...
   Почти все положили вилки и ножи, только Биток отправил в рот  очеред-
ную порцию сухой колбасы, да Шакал жадно глотал осетровую икру.
   - Многие жаловались на него, общество хотело разобраться, его  самого
послушать, поправить немного, но он нас всех оскорбил, а себя выше  пос-
тавил...
   Крест говорил так, как привык за свою долгую  воровскую  жизнь,  хотя
многим его манеры и не были понятны. Молодая поросль,  "новая  волна"  -
все эти спортсмены, рэкетиры, бандиты прошли совсем другую школу. У  них
не было на руках традиционных для воров козырей - длинных сроков  отсид-
ки, признания в арестантском мире, специфических  регалий,  определяющих
положение на иерархической лестнице. Да они и не собирались тратить мно-
гие годы на то, чтобы заработать эту лабуду, им нужно было совсем другое
- деньги, причем немедленно и очень много. Поэтому своими  козырями  они
избрали физическую силу, наглость и оружие, создали свои правила поведе-
ния, свои ритуалы, свой сленг. Воры жили по "закону", "спортсмены" -  по
"понятиям".
   На первых порах происходили столкновения - у воров  никогда  не  было
своих территорий или объектов, вор свободен и может работать  везде.  Но
где бы вор ни был, он обязан платить в общак. Причем первоначальная идея
заключалась в том, что в общак отдавался весь доход, а уже потом каждому
выплачивалась его доля. У "спортсменов" идея совсем  другая:  взять  под
себя как можно больше земли и учреждений, собирать дань со всех, кто де-
лает на них свой бизнес, и ничего никому не отдавать, ни с  кем  не  де-
литься. Получалось, что воры должны платить "спортсменам" за  работу  на
"их" территории, а те вовсе никому и ничего не должны.
   Начались "стрелки" - разборняки", стрельба и взрывы,  "новые"  оказа-
лись сильнее и, возможно, вытеснили бы воров из этой жизни, но  в  зонах
власть воров оставалась безраздельной, а какой ты не есть грозный на во-
ле, но рано или поздно вполне можешь оказаться за колючей проволокой,  и
тогда... В Тиходонске хорошо помнили историю бригадира Семена Плотникова
по кличке Бык - куда как крут был, а попал в камеру и тут же стал  пету-
хом по имени Света, да так и сгинул в петушиных кутках лагерных бараков.
Потому в конце концов по всей стране воры и "новые" пришли к  компромис-
су: "спортсмены" в общак отстегивают, воры на любой территории бесплатно
работают, друг друга не трогают, в дела чужие не лезут.
   Так и повелось. Только торговым ларькам "крышу" делать куда  доходней
и безопасней, чем по карманам шарить, хаты бомбить или на бану углы вер-
теть. Постепенно различия между ворами и "новыми" стерлись и по роду за-
нятий, и по внешности. Оказалось, что наколки запросто сводятся,  желез-
ные "фиксы" легко заменяются золотыми или  фарфоровыми,  потертый  клифт
без проблем меняется на роскошный костюм... Часто и не поймешь - кто это
там в членах правления заседает...
   И все же полного слияния  не  произошло:  воры  жили  сами  по  себе,
"спортсмены - сами по себе. И Крест, а в миру Олег Васильевич Калашников
- респектабельный благообразный старец с резкими чертами лица и угрюмыми
глазами, хотя и руководил воровской общиной,  но  для  Итальянца,  Кима,
Битка или Гуссейнова паханом не являлся. То, что он открыл сходку,  было
данью почтенному возрасту и опыту в делах, подобных тому, которое  расс-
матривалось - не больше. Но тем не менее  слушали  его  внимательно,  на
Битка и Шакала несколько человек глянули с осуждением, и те  жевать  пе-
рестали. Потому что, несмотря на полную свою  отмороженность,  прекрасно
понимали: упорешь здесь серьезный косяк - и вывезут тебя  за  город  под
горой конского навоза, никакая лихость не поможет. За этим столом  нужно
вести себя очень правильно и расчетливо.
   - Давайте, братья, друг друга послушаем, кто что думает про Джафара и
его кодлу. - Крест замолчал и обвел сидящих за столом тяжелым взглядом.
   - Сколько можно терпеть! - темпераментно заговорил Итальянец -  куче-
рявый черноволосый молодой человек с выпуклыми, блестящими, как маслины,
глазами.  Внешность  определила  прозвище,  хотя,  конечно,  был  он  не
итальянцем, а обычным чалтырским армянином.
   - Раз пришел на мою территорию деньги требовать, ему  объяснили,  кто
здесь хозяин, но он ко мне не пошел, поджег два ларька и опять заявился,
снова про деньги разговор... Я ему "стрелку" забил - он  со  всей  своей
бандой приехал, человек сто пятьдесят... И прет на рожон: уступай  часть
района, и все тут, иначе сейчас всех угрохаем! Не начинать же такую бой-
ню из-за ничего: все знают, где моя территория, и  что  у  него  никакой
территории нет - тоже знают!
   - Он всегда так поступает, - вмешался Миша Квасков по прозвищу  Валет
- высокий худощавый шатен с мощным, как у дятла, носом. - Соберет  своих
волков и провоцирует... Дело кончится большой кровью. Очень большой.
   - Уже была кровь! - темпераментно вставил слово Карпет - в миру Рубик
Карапетян. Всегда небритый, с мешками под глазами и в черной одежде,  он
выглядел старше своих тридцати двух лет. - Его люди начали у нас в Нахи-
чевани водку делать. Не сто бутылок разливают, не  двести  -  "КамАЗами"
спирт завозят, бутылки, этикетки - целые заводы пооткрывали. Мои  пришли
- они за ножи, палки, такая драка была... Хорошо, никого  не  убили,  но
наших троих сильно покалечили!
   Крест едва заметно прикрыл глаза, и Север - широкоплечий  симпатичный
вор с расплющенным носом и наглыми глазами - решил подвести итог  обсуж-
дению:
   - Мы говорим о том, что и так хорошо знаем.  Джафар  пришел  в  город
незваным, разрешения на работу не спрашивал, мира не искал. Прет напере-
кор всем, на всех плюет и все время угрожает войной.  Своим  беспределом
навлекает на город недовольство наших братьев с юга. Как он  поступил  с
этим парнем из Абхазии?
   Среди сидящих прошел шумок возмущения. Эту историю знали  практически
все в криминальном мире города. Из Сухуми приехал гонец с двумя  чемода-
нами ценностей. Старинные книги в  драгоценных  переплетах,  антикварное
золото и серебро времен Колхидского царства, изумруды, бриллианты... Го-
нец никого в Тиходонске не знал, воспользовался чьими-то  рекомендациями
и к несчастью своему вышел на Джафара.
   - Это богатство моего народа, оно не имеет цены, - объяснил он. -  Но
свобода дороже богатства. Мы боремся за свободу,  и  нам  нужно  оружие.
Поэтому я обращаюсь к тебе, как к брату:  возьми  эти  вещи  и  дай  мне
деньги. По справедливости. Не ищи выгоду на чужом горе, не грей руки  на
нашем несчастье. Помоги нам, и, когда мы победим, ты будешь самым почет-
ным и дорогим гостем в моем доме.
   Джафар заглянул в чемоданы и сразу понял, какое сокровище оказалось у
него в руках. Он обнял честного и наивного парня, кстати, своего  ровес-
ника, поцеловал его и сказал:
   - Будь спокоен, брат, я сделаю все, что смогу. Но  мне  нужно  время.
Это очень старые вещи, их нелегко оценить. Надо найти  хорошего  специа-
листа, надо подобрать коллекционера, который даст те деньги, которые они
стоят. Я займусь этим прямо сейчас. А ты отдыхай и ни о чем не думай.
   После этого Джафар пропал. Гонец ждал его  три  дня,  неделю,  десять
дней, две недели, искал и не мог найти. Но все-таки отыскал  и  назначил
"стрелку". Бесконечно скрываться нельзя, когда-то надо прийти и дать от-
вет, каким бы он ни был. И Джафар приехал на трех джипах, с самыми  бес-
пощадными своими головорезами, а других в его окружении  и  не  имелось.
Парень пришел один, прошел сквозь кольцо бешеных волков и сел в машину к
Джафару. Он был бледен, как смерть, но глаза горели ярким и очень  опас-
ным огнем.
   - Тебя обманули, брат, - сказал Джафар, отводя взгляд. - То,  что  ты
привез, - дешевые подделки. Из-за этого у меня случились большие  непри-
ятности. Но я не сержусь на тебя, ты не виноват. Только лучше  тебе  уе-
хать. И как можно скорей.
   Гонец вынул руки из карманов, в каждой была  граната  "Ф-1",  которая
разбрасывает осколки на двести метров. Зубами парень вырвал кольца  пре-
дохранителей и выплюнул их под ноги подлецу.
   - Народ доверил мне свои ценности и свою свободу, - дрожащим  голосом
сказал он. - Ты украл и то и другое. Но ты не подумал, что я никогда  не
вернусь с пустыми руками, мне лучше умереть, чем навсегда опозорить  имя
своего рода. И я умру вместе с тобой и прямо сейчас.
   Джафар понял, что свора телохранителей не спасет его жизнь, если  го-
нец разожмет сжатые до белизны в костяшках кулаки.  Многие  слышали  эту
историю с благополучным концом: негодяй подозвал своего слугу,  дал  ко-
манду, и через полчаса чемоданы вернули хозяину. Наверное, такую развяз-
ку придумали из извечного стремления к справедливости, потому что в жиз-
ни все случилось по-другому.
   - Успокойся, брат, - сказал он, честно глядя в замерзшие глаза гонца.
- Никто не собирается тебя обманывать. Я рассказал, что не смог их  про-
дать. Разве за это я заслужил смерть? Сейчас я отдам тебе твои  вещи,  и
делай с ними что хочешь!
   Он подозвал слугу и отдал приказ, да, видно, подмигнул, или у них бы-
ло все заранее договорено, а может, в подлости великой понимали они друг
друга с полуслова. Прошло время, слуга вернулся и сказал, что чемоданы в
хранилище, человека с ключом сейчас нет, и забрать их можно будет только
утром. Джафар на Коране поклялся, что утром вернет все до последнего ка-
мешка, и гонец вставил предохранители обратно. Потом они поехали к  Джа-
фару переночевать, а больше гонца никто  не  видел,  зато  благополучную
концовку слышали многие. Не исключено, что ее запустил сам Джафар.
   - Правильно говорит Север, - зашумели сидящие за столом. - Из-за это-
го гада на всех нас позор падает!
   - Ни "законов", ни "понятий" не соблюдает, беспредел  творит,  войной
грозит, ведет к большой крови, - подвел итог Север. И замолчал.
   Дело шло к концу. Оставалось принять решение.  Никто  не  сомневался,
каким оно будет. Но требовалось ясно сформулировать и проголосовать.
   - Что делать будем, братья? - Крест обвел всех взглядом и нарочно за-
держался на молодых "отморозках".
   - Мочить его надо! - выкрикнул Шакал.
   - Всех их мочить! И гнать из города! - поддержал Виток.
   - В землю зарыть! - хищно изогнул рот Угол.
   - На куски порвать! - рявкнул Питон.
   - Пострелять псин позорных! - поддержал друзей Коляша.
   Из-за этого и позвали сюда дерзкую малоавторитетную  публику.  Они-то
сами, недоумки, считают, что зауважали их паханы, признали наконец.  Бу-
дут потом хвастать среди таких же дебилов: "За одним столом  с  Крестом,
Лакировщиком, Севером сидели, дела решали..." А в действительности все и
так решено. От них только одно требовалось: сформулировать решение сход-
ки, сказать то, что серьезному человеку вслух и  открыто  произнести  ох
как непросто! Потому что после таких слов обратного пути не бывает и от-
вет за них нужно очень крутой держать!
   - По-другому кто думает? В защиту Джафара есть слово? - старший пахан
на сходке обязан задать такой вопрос, больше для  проформы,  потому  что
ежели настроения определились, то охотников идти наперекор  всем  обычно
не находится. Потому Крест и спросил, требовательно обводя взглядом  ти-
ходонских авторитетов. В принципе это была уже не  традиционная  сходка:
"новые" и "отморозки" ему не подчинялись - что захотят, то и скажут. Ес-
ли будут несогласные, то форму справедливости трудно  соблюсти,  а  если
весь криминалитет города не объединится в желании очиститься от чужаков,
то и затевать это большое и кровавое дело не стоит.
   Но Джафар не умел заводить друзей, он только плодил  врагов.  Вначале
Север покачал головой, Итальянец, Валет... Карпет  и  Гуссейн  печально,
вроде через силу покрутили головами, и остальные повторили отрицательный
жест.
   - Решение наше едино, - подвел итог Крест. - Что  оставим  Джафару  и
его пристяжи: Роберту, Султану - жизнь или смерть?
   Он снова посмотрел на Битка.
   - Смерть! - как и ожидалось, закричал тот.
   - Смерть! - эхом отозвался Шакал.
   - Решено! Что с остальными? - теперь Крест посмотрел на Севера.
   - Кровь пустить и выгнать из города, - буркнул вор.
   - Решено! - кивнул Крест. - Наши молодые братья растут и мужают,  они
принимают тяжелые решения. Думаю, надо поручить им Джафара с подручными.
   - Очень правильно, - кивнул Итальянец. - Пусть покажут свои силы.
   - Да, так и надо, - одобрил Карпет.
   Валет ничего не сказал, только усмехнулся одной половиной  рта.  Той,
которую не видели Биток и Шакал. Он прекрасно понимал, что  "отморозков"
просто-напросто использовали, "обули". И все серьезные люди это  понима-
ли. Кроме самих "отморозков".
   - Нам это раз плюнуть! - хвастливо заявил Шакал. И вся  его  компания
зловеще зареготала.
   - Ну и ладно, - кивнул Крест. - Тогда угощайтесь, гости дорогие, а то
мы за разговорами совсем про еду забыли. Только я, извиняйте, оставаться
не могу: важный разбор назначен, надо крови не допустить...
   В течение получаса разошлись и другие авторитеты. Только Паша  Биток,
Шакал, Боксер, Угол, Питон, Коляша и Погонщик допоздна жировали за  дар-
мовым столом, строили планы расправы с дагестанцами, пили много водки  и
пели блатные песни.

                                 * * *

   Засада была поставлена по всем правилам ловли "на живца". Около девя-
ти утра новенькая "девяносто девятая" цвета "металлик" с бумажными тран-
зитными номерами на стеклах съехала с трассы Тиходонск - Москва и притк-
нулась между двумя начавшими зеленеть березками. Два мужика и баба,  все
в ярких спортивных костюмах, расставили  походный  комплект  -  складной
столик и маленькие, будто игрушечные стульчики и, не торопясь, расклады-
вали богатую закуску рядом с литровой бутылкой "Смирновской". Тем  самым
они демонстрировали достаток и возможное наличие при себе, кроме автомо-
биля, крупных денежных сумм.
   Громкая музыка неслась из распахнутого  салона,  подтверждая  беспеч-
ность и неосмотрительность людей, столь рискованно ведущих себя на одной
из самых криминальных автодорог России. На данном участке  за  последние
шесть месяцев подверглись разбойным нападениям десять точно таких компа-
ний. Очевидно, действовала одна группа, во  всяком  случае,  почерк  был
схожим. Преступников было трое, в одном случае  четверо,  действовали  в
масках, но несколько раз их лица удалось  рассмотреть.  Они  захватывали
машины, отбирали деньги и ценности, избивали потерпевших. В двух послед-
них случаях владельцы автомобилей оказали активное сопротивление и  были
застрелены. Возможно, теперь подобная  судьба  ожидала  и  всех  будущих
жертв.
   Роль будущих жертв играли Гусаров, Попов и Смирнова.  Они  подготови-
лись к самому жесткому обороту событий. Все трое под спортивными куртка-
ми были в легких защитных жилетах, способных остановить пулю  из  "мака-
ра". У бандитов имелись два "макара" и "ТТ", который прошибал любой  жи-
лет. Как повезет... Вооружены подставные  были  основательно:  у  мужчин
двадцатизарядные "стечкины", у Смирновой малогабаритный  девятимиллимет-
ровый "малыш". В портфеле под столом  дожидался  своего  часа  крохотный
пистолет-пулемет "кедр". Гусар скрывал под курткой рацию, настроенную на
волну группы прикрытия.
   По шоссе почти непрерывным потоком катили автомобили, из  них  хорошо
видна бесшабашная стоянка. Машина прикрытия замаскирована в ложбинке  "в
ста метрах к северу, примерно на таком же расстоянии к югу скрыта машина
резерва с командиром группы. Преступники действовали дерзко и нагло,  но
вряд ли без проверки. Но как бы они ни проверялись, осмотреть все в  ок-
руге они не могли. Другое дело, что очень мало шансов за то, что они по-
явятся именно здесь и именно сейчас.  Чтобы  повысить  эту  вероятность,
одетые в штатское гаишники сгоняют с обочин машины на всей протяженности
тиходонского участка трассы. Проклиная сквозь зубы сволочных ментов, во-
дители гонят дальше. А новенькая "девяносто девятая" с бесшабашными пас-
сажирами стоит себе как ни в чем не бывало, видно, откупились, суки...
   Они пили воду, морщились, как от водки, и закусывали настоящей  сухой
колбасой, сыром, жареным цыпленком и невкусными парниковыми  помидорами.
Каждый контролировал свой сектор обзора, головой  никто  не  вертел,  на
служебные темы не разговаривали, в эфир без надобности не выходили.
   - Хоть поесть без спешки, - с набитым ртом проговорил Гусар. -  А  то
все на бегу да на бегу...
   - Это точно, - согласился Попов. - На последней диспансеризации  язву
нашли. От сухомятки да от нервов.
   У него было узкое лицо с выраженными носогубными складками и изборож-
денным морщинами лбом, седые волосы и глаза много повидавшего человека.
   - Я своему мужу не дам всухомятку есть, - сказала Смирнова.  -  Пусть
домой ходит или термос берет...
   - Галка, ты ж вроде не замужем? - удивился Гусар. Про себя  он  поду-
мал, что шансов завести семью у нее было немного.
   - Это потом, когда выйду! - улыбнулась девушка, обнажив  большие  не-
ровные зубы.
   - Интересно, почему они по утрам нападают? - ни к кому  конкретно  не
обращаясь, спросила Смирнова.
   - Утром народ расслаблен, со сна... Гаишники еще на инструктаже. Да и
меньше внимания привлекают. К вечеру обычно все машины шерстят: то  ГАИ,
то ОМОН, то ОНОН... Ладно, расскажите лучше анекдот!
   - Да чего-то и в голову не идут.
   Разговор не клеился. Во-первых, когда волнует тебя одно,  а  говорить
надо совсем о другом, то делать этого совершенно не хочется.  Во-вторых,
хотя в глубине души каждый из "живцов" думал, что до дела не дойдет, ре-
альная возможность боевого столкновения не поднимала настроения.
   - Погода хорошая, - откинулся на спинку стула Гусар. - Летом  пахнет.
Чувствуете?
   - Это землей. Пашня...
   Попов заметил, что красная "девятка" замедлила ход и, медленно прока-
тившись по обочине, вновь  влилась  в  транспортный  поток.  Или  хотели
съехать на удобное для стоянки место, или... Если хотели съехать, то по-
чему не съехали? Ведь то, что место занято, видно издалека - к чему тог-
да примеряться, сбавлять скорость?
   Он задумался: сказать товарищам или нет? Первое задание,  как  бы  не
прослыть паникером... Но Попов был достаточно опытен, чтобы  не  бояться
за свою репутацию.
   - Красная "девятка", - сказал он, и Гусар с Галиной мгновенно  насто-
рожились. - Проехала медленно, будто присматриваясь...
   - Ну-ну, подождем... - неопределенно сказал Гусар, а девушка переста-
ла жевать. Видно, от волнения кусок не шел в горло.
   Через десять минут "девятка" проехала обратно. Теперь  ее  заметил  и
Гусар: она шла из его сектора.
   - Та же? - отрывисто спросил он.
   Попов замешкался с ответом. Мало  ли  похожих  машин...  Но  интуиция
подсказывала, что это та же самая.
   - Она... Кажется, она.
   Молчание сгустилось. "Живцы" прекрасно понимали, что если щука, прис-
матриваясь, дважды проплыла рядом, то на третий раз она  попробует  заг-
лотнуть наживку. Все вокруг враз изменилось. Запахи расцветающей природы
отошли на второй план, сквозь них все явственней пробивался зловещий дух
смазанной оружейной стали. И все ощутили, что день довольно прохладный.
   - Идет, - ровным, но замороженным голосом произнес Попов.
   Небрежно развернувшись вполоборота. Гусар поднес ко рту стакан и тоже
увидел, как красная "девятка"  медленно,  будто  крадучись,  съезжает  с
трассы в их сторону. Забыв сделать вид, что пьет, он поставил стакан об-
ратно на стол и нажал клавишу передачи.
   - Красная "девятка", госномер не видим, идет на нас, -  произнес  он.
До предполагаемого хищника оставалось около  десяти  метров,  но  стекло
отсвечивало, и определить, кто находится внутри, было нельзя.
   - Назад, это менты, - истерический крик рванулся из рации, как только
Гусар отпустил клавишу. - Назад, опалимся!
   Машина затормозила и на форсаже рванула обратно по своей колее. Попов
выдернул тяжелый, отлично сбалансированный "стечкин" и сразу  же  поймал
цель: нижний срез лобового стекла слева, напротив водителя.
   - Второй, они уходят, они слушают нашу волну,  задерживайте,  красная
"девятка", номер в грязи! - поднеся рацию к лицу, возбужденно  орал  Гу-
сар.
   "Девятка" нащупала задними колесами асфальт, со  скрежетом  разверну-
лась. Автомобильный поток резко смялся,  послышался  скрип  стираемых  о
шершавое полотно протекторов, где-то лязгнули бамперы.
   - В машину! - крикнул Попов и прыгнул за руль.
   - Галка, оставайся, собери здесь все! - Гусар подхватил сумку с "кед-
ром" и упал на соседнее сиденье.
   - Чего ж не стрелял? - по инерции бросил он и тут же понял, что  смо-
розил глупость. По действующим правилам никаких оснований для применения
оружия не имелось.
   Попов развернулся на месте и дал газ, но тут же нажал на тормоз:  вы-
езд на трассу закрывали сгрудившиеся машины. Коренастый крепыш с  корот-
кой стрижкой, выскочив из "Волги", напирал на растерянного  простоватого
мужичка, сидящего в "Москвиче".
   - Надо дистанцию держать! Раз в зад ударил - значит, и виноват!
   - Да кто ж так тормозит! Откуда я знал, что ты встанешь?
   Попов вдавил клаксон. Но рев сигнала не мог перекрыть голосов  споря-
щих.
   - А видел этого козла? Он прямо под меня выскочил!
   - Вот и надо было его бить!
   - Сейчас я тебя бить буду!
   Гусар с автоматом в руках выскочил из машины.
   - Дорогу, падлы, перестреляю всех!
   Спорщики шарахнулись в стороны и мигом освободили выезд. Машина  опе-
ративников понеслась по шоссе. Красного пятна впереди видно не было.
   - Мы их не видим, - сказал Гусар в рацию. - Идем на север.
   - Так и идите, мы свернули направо, на проселок.
   - Осторожно, они нас слышат!
   - Хер с ними! Все равно никуда не денутся. Пусть слышат: "Вы, суки, в
кольце, сдавайтесь, если жить хотите!"
   - Отсосешь, мусор! - противным гугнивым голосом отозвалась рация.
   - Что?!
   Прикрытием командовал Рывков - командир группы захвата СОБРа, который
по крутости занимал второе место после Литвинова, ненамного отставая  от
него.
   - Я тебя на куски порву!!! Всех вас!!! Кто не поднимет лапы  сразу  -
трупы!!!
   - Не нервничай. Рома! - послышался спокойный голос Волошина. -  Пусть
поговорят. Вертолету легче пеленговать. Но если не Сдадутся, я  тебя  за
руки держать не буду, отойду в сторону.
   Всем участникам преследования было ясно: никакого вертолета с  пелен-
гатором нет - не в ЛосАнджелесе живем и даже не в Коламбусе. А  если  бы
вдруг он откуда-то и взялся, то Волошин никогда бы про него  не  сказал.
Это психологический прием, давление на психику.  У  преследуемых  должно
создаться впечатление, что деваться им некуда  и  единственный  выход  -
сдаться. Сдаться, может, и не сдадутся, а нервничать будут сильно,  оши-
бок наделают, что уже хорошо для тех, кто их ищет.
   - ГАИ перекрыть трассу и прилегающие проселки, - тем же спокойным го-
лосом говорил Волошин. - Участковым инспекторам  обеспечить  контроль  в
поселках и других населенных пунктах. Дивизии внутренних  войск  присту-
пить к прочесыванию местности. Двумя полукольцами - с севера и с юга...
   Все это было чистой воды туфтой. Волошин командовал конкретной опера-
цией и руководил только ее участниками. Он не мог  отдавать  приказы  ни
ГАИ, ни участковым, ни тем более внутренним войскам, которые подчинялись
напрямую Москве. К тому же подобные указания не дают по рации для опера-
тивной связи, у нее и радиус действия-то до двух километров... Но в кино
все показывают именно так, и бандиты решат, что обложены со всех сторон.
Это деморализует. Судя по тому, что ублюдок в рации  заткнулся,  Волошин
достиг своей цели.
   Они гнали по трассе  около  сорока  километров,  до  рубежного  конт-
рольно-пропускного поста ГАИ, на котором по команде УВД  уже  действовал
оперативный план "Фильтрация". Из узкой щели в асфальте торчали зловещие
шипы системы принудительной остановки "Еж", и выходящий на север  транс-
порт объезжал их и медленно двигался  по  узкому,  огороженному  желтыми
стальными трубами коридору под бдительным взглядом двух  автоматчиков  в
тяжелых бронежилетах и обтянутых камуфляжной тканью касках.
   Гусар переговорил с ними и обескураженный вернулся в машину.
   - Не было, - ответил он на немой вопрос напарника. - Не проходила.
   Попов развернулся. Похоже, что первый раунд бандиты выиграли. Или уш-
ли по грунтовке, или просто свернули в любом подходящем месте и  спрята-
лись в придорожной лесополосе. А может, у них логово неподалеку, и крас-
ная "девятка" уже стоит в гараже или сарае... Нет.
   - Они ее бросили.
   - Что? - повернулся Гусар. - Ты о чем?
   - Они бросили машину, - повторил Попов.
   - Откуда ты знаешь?
   Валера пожал плечами:
   - Просто вдруг подумал...
   - Ах, подумал...
   Гусар иронически улыбнулся и принялся насвистывать веселый  мотивчик.
Попов поморщился.
   - Кончай свистеть. Примета плохая.
   - Ты веришь в приметы?
   - Слишком часто они у меня сбывались.
   Тон у напарника был такой, что Гусару расхотелось шутить.
   - А ведь ты работал по схожему делу?
   Валера кивнул.
   - В девяностом. РД "Трасса". И дороги контролировали, и засады стави-
ли, и на "живца" взяли. С другом - Сашком Сергеевым.
   - А правда, что ты тогда двоих застрелил? И мента, своего бывшего на-
парника?
   - Какой он "свой"?! Шкура бандитская!
   Разговор был явно неприятен Попову, но Гусар этого не замечал. Неожи-
данно ожила рация. Сквозь шумы и шорохи эфира пробился голос Волошина:
   - Нашли машину. На шестнадцатом километре, в  кустах,  за  пригорком.
Третий, Второй, поиски прекращайте, возвращаемся на базу. Как поняли?
   - Второй понял, - сразу же ответил Рывков.
   - Третий понял, - произнес Гусар и тут же вновь обратился к  напарни-
ку: - Как же ты это почувствовал?
   - Не знаю.
   - Интересно... Слушай, а может, это оттого... - Гусар осекся,  но  не
удержался и довел вопрос до конца:
   - Ты вообще сколько людей убил? Говорят, много...
   Попов нажал на тормоз. Ставшие намертво колеса оставили  на  асфальте
черные полосы. Гусара бросило вперед, и он чуть не расшиб голову о лобо-
вое стекло. Мощным захватом Попов ухватил его за ворот и подтащил к  се-
бе. Дикое выражение лица и вытаращенные безумные глаза напарника испуга-
ли Гусара больше, чем неожиданное торможение.
   - Ты что? Валера, что с тобой?!
   - Кто говорит?! Кого я убил?! Сколько "много"?!
   - Успокойся, ты что... Ив  многотиражке  писали  на  День  милиции...
Один, что из окна стрелял, и этих двое...
   Захват разжался. Гусар кулем обмяк на сиденье. Так же обмяк  рядом  и
Валера Попов.
   "Он трекнутый! - подумал Гусар, но произносить что-либо вслух  поопа-
сался. - Вот пришел новичок на нашу голову".
   - Садись за руль, я не могу вести. - Попов вытянул перед собой трясу-
щиеся руки. Он тяжело дышал, глаза налились кровью.
   Они поменялись местами. Гусар тоже был на взводе и потому не  набирал
скорости, прижимаясь к кромке шоссе. Но полотно было узким, и сзади раз-
драженно сигналили. Параллельно дороге тянулся широкий  проселок,  и  он
свернул на него.
   - Ну ты даешь! - наконец произнес Гусар. - С чего ты так взвился?
   - Извини, браток, нервы... У меня много всякого было, одно время чуть
крыша совсем не съехала... Стрельба так просто не проходит...  Ты  лучше
эту тему не задевай. Лады?
   Гусар кивнул. Он знал, что каждый случай применения оружия вызывает у
сотрудника стресс, но не понимал, почему столь острую реакцию новый  на-
парник дал спустя много лет после происшедших событий. Если бы он  знал,
что Валера Попов входит в сверхсекретную спецгруппу "Финал", исполняющую
смертные приговоры, и что на его счету, кроме  официальных  трех  убитых
преступников, и несколько десятков "исполненных" осужденных, он  бы  его
поведение понял.
   Проселок отдалился от шоссе, нырнул за неширокую лесополосу.
   - Смотри, заедем в Тмутаракань, назад не выберемся, -  примирительным
тоном сказал Попов. Ему было неловко за свою вспышку, хотелось снять от-
четливо чувствующуюся в машине напряженность.
   - Не боись, - нейтрально ответил Гусаров. - Дядя Юра если завезет, то
и обратно вывезет...
   Он явно не хотел поддерживать разговор, и Попов тоже замолчал. В  его
второй, тайной, жизни было много забот, и, хотя с годами он научился от-
ключаться, полностью это не удавалось никогда. Ночные отлучки, стрессы и
вызванное ими странное поведение серьезно осложнили семейную жизнь:  Ва-
лентина постоянно скандалила, упрекала в изменах  и  пьянстве,  кричала,
что у него "протекает крыша"...
   Упреки имели реальные основания: после  исполнения  члены  спецгруппы
выпивали по двести пятьдесят, чтобы расслабиться, и домой он приходил  с
запахом. И насчет "крыши" - начались видения: то расстрелянный  зек,  то
галоши Ивана Алексеевича Ромова - первого номера "Финала",  исполнителя,
непосредственно нажимавшего на курок, то просто распахнутый на земле или
асфальте люк...
   Валентина уезжала в деревню к родителям,  потом  возвращалась,  потом
снова уезжала... Бросить это дело было нельзя - не детские игрушки,  тут
действует принцип: вход - руль, выход - два. Постепенно он  притерпелся,
а когда при задержании "трассовиков" погиб  Сергеев,  пришла  злость  на
всех этих мерзопакостных тварей, и исполнения пошли гораздо легче, а ви-
дения исчезли без следа. К тому же их становилось все меньше  и  меньше:
безудержному росту насилия и убийств сопутствовал  необъяснимый  процесс
гуманизации, большинство нелюдей получали помилование, и "Финал" практи-
чески остался без работы.
   В прошлом году исполнили только двоих: прогремевшего на весь мир  ти-
ходонского маньяка, изнасиловавшего и убившего пятьдесят женщин, девочек
и мальчиков, да главаря банды, терроризировавшей несколько лет  весь  юг
России и оставившей за собой восемнадцать трупов. Теперь и вовсе  на  СК
объявили мораторий, в особом блоке Степнянской  тюрьмы  заново  родились
два десятка самых отвратительных и кровавых негодяев последнего времени,
которым даже гуманнейший в мире суд не счел возможным  сохранить  жизнь.
Кому выйдет польза от такого рождения, Попов не понимал.
   - Гля, какой чудик! - усмехнулся Гусар, и Попов вынырнул из  мрачного
мира спецгруппы "Финал". - Жарко ему стало!
   Чуть в стороне, за редкой полоской деревьев, шел человек в майке.
   - Видно, самогона обкушался, - веселился Гусар и приглашал к  веселью
напарника. Очевидно, он тоже дозрел до примирения.
   Но Попов не развеселился. Напротив, человек ему не понравился.  Очень
не понравился. На улице около пятнадцати градусов, ветерок -  очень  не-
подходящая погода, чтобы раздеваться. И зачем идти в стороне от  дороги,
по рыхлой земле, прячась за двумя рядами лесополосок? Обычные  страннос-
ти, на которые имеет право любой  гражданин  нашего  причудливого  госу-
дарства? Но если что-то странное встречается в зоне поисков особо  опас-
ных преступников, оно подлежит обязательной проверке.
   Валера еще не успел ничего сказать, как человек в майке повернулся  и
побежал через поле, глубоко увязая в пахоте.
   - Я здесь выскочу, а ты попробуй объехать с той стороны, -  скомандо-
вал Попов и через секунду огромными прыжками несся по распаханной земле,
фиксируя все внимание на том, чтобы не попасть в нору  или  какую-нибудь
ямку - это верный шанс сломать ногу.
   До человека в майке было метров двести, но он постепенно терял  темп,
а взвинченный Попов, наоборот, прибавлял ходу, и если бы  у  этой  гонки
нашлись зрители, то они, несомненно, сделали бы ставку на  оперативника.
А тут еще вмешался случай. Преследуемый, очевидно, не знал, как надо бе-
гать по пашне, и вдруг, взмахнув руками, грохнулся во весь рост.
   Пока он поднимался, Попов сумел изрядно сократить расстояние, во  из-
бежание неприятных сюрпризов он обнажил ствол и выстрелил  вверх,  спра-
ведливо рассудив, что с учетом важности операции списать патрон не  сос-
тавит большого труда.
   К его удивлению, человек в майке сразу же остановился и поднял  руки.
Обычно обильно насыщающий кровь адреналин гонит преследуемого дальше, он
не обращает внимания на стрельбу до тех пор, пока пули не начинают свис-
теть вокруг головы, а иногда в горячке продолжает бежать и тогда,  когда
получит ранение. А тут сразу стал! Странно...
   Перейдя на шаг и успокаивая дыхание, Валера приблизился почти  вплот-
ную. Перед ним стоял парень лет двадцати трех,  с  круглой  крестьянской
физиономией, растрепанными светлыми волосами и  маленькими  беспокойными
глазками. Он тяжело дышал, по бурачного цвета лицу стекали крупные  кап-
ли, мощная грудь раздувалась, как кузнечные мехи. Кроме  майки,  на  нем
были тренировочные штаны, будто подобранные на свалке. Остро пахло  зем-
лей, потом и страхом.
   - Кто такой? Почему бежал? - Попов  предусмотрительно  остановился  в
двух метрах, направив "стечкин" в живот задержанному.
   - А ты кто такой? Чуть не застрелил! Я у тебя-то денег не брал!
   - Каких денег? - недоуменно переспросил опер. У него появилось непри-
ятное ощущение, что произошла ошибка.
   - Никаких не брал! Это наши с Мишкой дела! Он и так мне рубаху порвал
да по шее настукал... Я ж ему сказал: завтра отдам!  А  он  тебя  подос-
лал...
   Парень был как парень, с налетом наглецы и приблатненности, но  таких
сейчас - каждый пятый. И все же Попову что-то в нем не нравилось.
   - Откуда идешь?
   Тот ткнул большим пальцем за спину.
   - Из Яблоневки. Хотел в автобус сесть - и в город.
   - Документы есть?
   Парень усмехнулся.
   - Какие документы? Я к брату зашел по-домашнему. А обратно вообще го-
лым иду. Да меня тут и без документов все знают. Кузины мы. Я младший  -
Борис, а Мишка на три года старше...
   На другом конце поля появился Гусар. Выйдя из машины,  он  делал  ка-
кие-то знаки.
   Попов шевельнул пистолетом.
   - Вперед! Руки не опускать!
   И сам двинулся за прихрамывающим "Борисом Кузиным", сохраняя двухмет-
ровую дистанцию и держа оружие наготове.
   Парень ему определенно не нравился, хотя  рассказанная  история  была
довольно правдоподобной, к тому же легко проверялась.
   Гусар широко улыбался.
   - Попался, дружок? Что ж ты мундирчик сбросил и автомат обронил?
   - Ты чо туфту гонишь! - агрессивно окрысился задержанный. - Какой ав-
томат?
   И тут Попов понял, что ему не понравилось. Голос. Именно эти гугнивые
нотки он слышал из рации.
   - Ах ты, сука! - правая рука была занята пистолетом, и он ударил  ле-
вой. "Кузин" опрокинулся на землю.
   - Ты кому отсосать предлагал?
   Удар ногой пришелся в бок.
   - Колись, падла, а то прямо здесь шлепну, как тебе и обещали!
   Попов прицелился в наглую харю, прямо между мутноватыми от бессильной
злобы глазами. "Кузин" испуганно закрылся ладонью.
   - Стой, кончай... Хер с вами, поколюсь!  -  выдавил  он  из  себя.  -
Только в машину сажайте, идти не могу, нога болит...
   - Проверь его, - сказал Попов.
   Хотя под легкой одеждой оружия не скроешь, срабатывал  основной  мен-
товской инстинкт: убедиться, что задержанный не представляет  опасности.
Те, кто забывал об этом важном правиле, расширяли кругозор оставшихся  в
живых: оказывается, второй нож может быть спрятан в носке, или  заточен-
ный электрод вшит в нарукавный шов, или пластит закатан в  нижнюю  часть
майки... Вид зарезанного, заколотого или взорванного милиционера повыша-
ет бдительность его коллег в сто раз эффективней, чем регулярные занятия
по служебной подготовке. А у Попова за спиной была особая практика: при-
говоренные к смертной казни прибегают к  таким  ухищрениям,  которые  не
придут в голову самого опасного преступника. И специальные  информацион-
ные обзоры практики работы "Финалов" по всей  стране  подняли  его  бди-
тельность на недосягаемую высоту.
   - Руки, ноги в стороны! - "стечкин" больно клюнул "Кузина" в затылок.
- Ноги шире, а то яйца отшибу!
   Гусар провел ладонями по телу, от шеи до щиколоток, осмотрел карманы.
В правом оказался пейджер.
   - "Новый русский"? - зло спросил Попов. - Бизнесмен херов! Посмотрим,
что тут у тебя записано...
   Он нажал кнопку памяти. Все сообщения были стерты, кроме одного, пос-
леднего: "В восемь на Северной трассе".
   - Это тебе вроде команду дали? Или с дружками сговаривался?
   Ответа не последовало.
   На задержанного надели наручники и засунули в машину. Потом Гусар ше-
потом ввел напарника в курс дела.
   - Волошин передал: нашли милицейский мундир и неподалеку  автомат.  Я
сразу понял, почему этот пидер в майке ходит. Сейчас привезем его и при-
мерим...
   Через десять минут они были на месте. Красная "девятка" с распахнуты-
ми настежь дверцами оказалась спрятанной за заросшим кустарником  бугор-
ком вдали от дороги. Ждали приезда следователя и  экспертов,  но  вокруг
уже кипела работа: гаишники в форме охраняли территорию, группа Волошина
почти в полном составе обшаривала кустарник и лесополосу.
   Форма сержанта милиции оказалась задержанному впору.
   - Прямо красавчик! - удовлетворенно сказал Волошин, поигрывая широким
ремнем - Как он назвался?
   - Кузиным, - пояснил Попов. - Сказал - в раскол идет!
   - Она на сто человек налезет! - огрызнулся тот. - Когда бьют да  пуш-
кой пугают, во всем признаешься... Я знать ничего не знаю!
   - Ах ты, сволочь! - Попов дал "Кузину" затрещину, круглая голова мот-
нулась, как волейбольный мяч после хорошей подачи.
   - Знакомьтесь: Миша Печенков! - торжественно произнес Волошин. - Слу-
жил во втором взводе моторизированного батальона внутренних войск.  Вот,
сам же и записал на ремне. А когда пошел "на дело", забыл стереть...
   Развернув ремень, Волошин показал неровную синюю надпись.
   - Ничего я не записывал! - враждебно отрезал задержанный.  -  Вы  все
сами написали...
   Волошин улыбнулся.
   - Разберемся, Миша. Во всем разберемся...

                                 * * *

   Успешно проведенная операция давала повод отдохнуть, обычно отдых вы-
ливался в пьянку в одном из служебных кабинетов либо в шашлычной на  Ле-
вом берегу, но сегодня Лис нарушил традицию и уклонился  от  предложения
товарищей. Заехав в банк, он пересел из служебной серой "Волги" в  изум-
рудно-зеленый "БМВ" и не торопясь покатил в старый центр, на улицу  Сен-
ную, известную тем, что до революции на ней располагались все дома  тер-
пимости Тиходонска.
   В те времена городской голова считал, что пороки должны быть сосредо-
точены в одном месте: тогда их легче контролировать и держать в узде.  К
тому же порок признавался официально и получал правовые и санитарные ог-
раничения: возрастной ценз, обязательная регистрация в полиции, регуляр-
но  продлеваемый  "желтый  билет",  еженедельные   строгие   медосмотры,
инструкция, детально регламентирующая "обустройство  дома  терпимости  и
порядок проведения осуществляемых в нем сношений".
   Но при всей официальности промысел считался постыдным, и эта  постыд-
ность, распространялась не только на самих девок, но и на  всех  к  нему
причастных, включая мадам Соловьеву - главную  хозяйку  Сенной.  Облада-
тельница большого состояния, она  пыталась  проводить  благотворительные
лотереи и жертвовать на борьбу с чахоткой, но тиходонское общество ее не
принимало, и невозможно представить, чтобы табачный  фабрикант  Асмолов,
зерновой король Парамонов или кто-то еще из солидных заводчиков или куп-
цов удостоил бандершу своим вниманием и хотя бы поздоровался с  ней,  не
говоря уж о том, чтобы дружить домами или вести совместные дела.
   Даже когда она захотела купить особняк в приличном районе, то  потер-
пела фиаско: только узнав о  личности  покупателя,  продавцы  немедленно
снимали недвижимость с торгов. В конце концов Соловьева переселила  одно
свое "заведение", отреставрировала старинный трехэтажный дом в стиле ам-
пир и поселилась там же, на Сенной, что общество посчитало весьма симво-
личным.
   Она устраивала приемы с икрой и шампанским, к кованым воротам особня-
ка съезжались на шикарных экипажах респектабельные  на  вид  господа  во
фраках, с орхидеями в петлицах, при цилиндрах и дорого  инкрустированных
тростях, их сопровождали нарядно разодетые спутницы, но в те времена ми-
шура не могла заслонить сути: это было псевдообщество - спекулянты, кар-
тежники, ипподромные жучки, маклеры, биржевые мошенники и прочий темный,
сомнительно разбогатевший люд.
   Они могли хвастать друг перед другом золотыми портсигарами, но не ви-
зитными карточками городского прокурора или губернатора. Их не принимали
в приличных домах, и порог дома Соловьевой не переступала нога ни  члена
городской Думы, ни профессора местного университета,  ни  даже  рядового
городового или агента уголовно-сыскного отделения. Разве что в служебных
целях, потому что если бы полицейский позарился на халявную икру  содер-
жательницы борделей, то уже на другой день с треском вылетел бы со служ-
бы.
   "БМВ", мягко катил по Липовой аллее. За тонированными стеклами  проп-
лывали трех-четырехэтажные виллы под ломаными, крытыми черепицей  крыша-
ми. Раньше проститутки жили на Сенной, налетчики на Бргатяновке и  Наха-
ловке, купцы и дворяне - на Садовой. Сословные условности канули в Лету,
так же, как гипертрофированные представления о чести  и  излишняя  щепе-
тильность. Наступила демократия, и все перемешалось.
   На Липовой аллее селились и прокуроры, и криминальные коммерсанты,  и
откровенные бандиты, и городские руководители, и милицейское начальство.
Участок к участку, с  общими  заборами.  Официальных  чиновников  сомни-
тельное соседство не смущало, они делали вид, что вообще  не  видят  тут
никакой сомнительности, а криминалу близость к гражданскому и правоохра-
нительному руководству только льстила и позволяла укреплять добрососедс-
кие отношения, переводя их нередко в  дружескиделовые.  У  задерживаемых
бандитов изымали целые пачки визитных карточек самых ответственных долж-
ностных лиц, и это тоже никого уже не смущало.
   Хотя руоповская "Волга" содержалась в отличном состоянии и  благодаря
форсированному; движку могла развивать на трассе  до  ста  восьмидесяти,
пересев в "БМВ", Лис чувствовал, что оказался в другом веке. Но  разъез-
жать на нем постоянно он считал неприличным, так же, как дружить с  бан-
дитами. Поэтому пользовался шикарной "тачкой" только изредка - когда на-
до было показать "крутизну" или произвести впечатление. И  то  и  другое
случалось редко: крутизна Лиса и так была широко известна, а уж  заинте-
ресованным лицам - на сто процентов, а производить впечатление  было  не
на кого...
   Выехав наконец на Сенную, он свернул под  "кирпич"  и  по  трамвайным
рельсам проехал полквартала. Здесь, у обветшалого  четырехэтажного  зда-
ния, стояли на булыжной мостовой и асфальтовом тротуаре с полтора десят-
ка машин, среди которых имелись и "девяносто девятые", и несильно подер-
жанные иномарки, и даже новый "Опель". Богато живут нынешние студенты!
   Лис взглянул на встроенные в панель приборов часы. До звонка  остава-
лось десять минут. Слегка откинув кожаную спинку сиденья, он  развалился
поудобней и закрыл глаза, вспоминая, как познакомился с Ребенком...
   Две недели назад подполковник Коренев зашел в Дом моды.  Интересовали
его не новейшие образцы одежды и даже не манекенщицы, а каналы, по кото-
рым ОПГ Саймона отбирала красивых девушек для продажи в Турцию,  Азию  и
Европу. Группировка была разгромлена, главарь и его ближайшие приспешни-
ки находились  под  стражей,  несколько  человек  бросились  в  бега,  а
следствие шло полным ходом.
   В отличие от банальных торговцев живым товаром, которые вербуют рядо-
вых заурядных дурех якобы для работы официантками и танцовщицами, Саймон
отбирал элитный материал: фотомоделей, манекенщиц, победительниц конкур-
сов красоты, слушательниц Академии хороших манер - современного варианта
института благородных девиц. Никаким благородством уготованное им  заня-
тие и не пахло, но обставлялось все так,  что  заподозрить  неладное  не
могли ни молодью девушки, ни их близкие. Наживкой служили известные жур-
налы с глянцевыми фотографиями тиходонских девушек, судьбой  которых,  и
все это знали, занимался именно Саймон. Кандидаткам предлагалась блиста-
тельная карьера топ-моделей, звезд рекламы всемирно известных фирм и да-
же контракты на киносъемки...
   - Пока, конечно, не Голливуд, - извинялся Саймон. - Для  начала  Ита-
лия, Испания, ну а потом, как себя покажешь...
   Девчонки оценивали откровенность Саймона и были преисполнены решимос-
ти показать себя с  наилучшей  стороны  и  покорить  кинематографический
Олимп. Для закрепления эффекта Саймон как будто невзначай демонстрировал
фотографии, на которых он был запечатлен с известными режиссерами и  ак-
терами мирового уровня. Фотографии были настоящими и делались  на  кино-
фестивалях. Осведомленные лица знают, что попасть в компанию со знамени-
тостями на снимке гораздо легче, чем познакомиться с ними, не говоря уже
о том, чтобы вести с ними какие-то дела, но неискушенные провинциалки об
этом, естественно, не подозревали.
   Так же, как не подозревали, что  роскошные  глянцевые  фотографии  их
землячек в знаменитых журналах были поддельными. То есть  сами  фотогра-
фии, конечно, были настоящими, но к  "Плейбою",  "Космополитену",  "Вог"
или "Эль" никакого отношения не имели. Просто-напросто люди Саймона  пе-
чатали несколько разворотов в высококачественной финской  типографии,  а
потом вшивали в подходящий журнал...
   Короче, солидность предлагаемого мероприятия никаких сомнений не  вы-
зывала, перед отправкой каждая счастливица получала по пятьсот долларов,
что подтверждало высочайший уровень сервиса саймоновской фирмы и искрен-
нюю заботу о питомицах. А потом все шло как обычно, с некоторыми  вариа-
циями: вместо третьесортных борделей девушки вначале попадали к богатому
турку, немцу или итальянцу, заказавшему русскую  красавицу  по  тому  же
поддельному журналу и платившему не только за красоту, но и за несущест-
вующую "знаменитость", которая, как известно, обходится дороже всего ос-
тального.
   Перед передачей заказчику с девушкой работали психологи,  убеждающие,
что "покровительство" влиятельного иностранца необходимо для  дальнейшей
карьеры. Привычные к такому подходу красавицы соглашались, жизнь  у  них
действительно складывалась красивая и безбедная,  а  взамен  требовалось
только то, что у каждой женщины от природы имеется  в  избытке,  что  не
растрачивается и  не  иссякает  и  использование  чего  доставляет  удо-
вольствие и ей самой.
   К тому моменту, когда девушка начинала задавать вопросы об устройстве
будущей карьеры (а некоторые забывали о карьере и проявляли больший  ин-
терес к устройству личной жизни), срок  контракта  заканчивался.  Случа-
лось, что он перерастал в брачный контракт: Маша Косарева вышла замуж за
турецкого нефтяного магната, Сима Федоскина  -  за  греческого  судовла-
дельца... Валерию Архипову оставил в своем гареме султан Брунея,  что  в
глазах общественного мнения  приравнивалось  к  замужеству,  хотя  таких
"жен" у султана было триста пятьдесят, но, в конце концов, у каждого на-
рода свои обычаи; на эту странность можно закрыть глаза  и  опускать  ее
при рассказе знакомым. Например: "Моя-то Валерочка прекрасно  вышла  за-
муж! За самого султана Брунея, это вроде как король! Да, да, а она вроде
королева..."
   Фирма Саймона максимальным образом использовала  такие  положительные
примеры: статьи в газетах, видеоприветы, письма  счастливо  устроившихся
тиходонских красавиц - все это лило воду на мельницу ОПГ.
   Некоторых девчонок после незавершившегося  свадьбой  медового  месяца
все-таки удавалось пристроить в какое-нибудь рекламное агентство: объек-
тивные данные у них были, а Саймон с лихвой покрывал  свои  затраты  уже
первым контрактом. Это тоже относилось к положительным примерам и так же
широко освещалось в местных газетах.
   А остальные оставались неустроенными, и их-то  ОПГ  Саймона  отжимала
насухо: вначале работа по вызовам, потом в дорогих гостиницах,  потом  в
отелях среднего класса и так далее - неудачницы проделывали путь  наверх
по лестнице, ведущей вниз. Здесь использовались совсем  другие  стимулы:
кулак, ремень, раскаленный утюг, наркотики... И заканчивался путь несос-
тоявшейся кинозвезды в низкопробных турецких или итальянских борделях.
   Для последней категории тиходонских красавиц нередки  были  убийства,
самоубийства, смерть от передозировки героина, и хотя эти  факты  саймо-
новской организацией не афишировались, но  Интерпол  собрал  необходимый
материал, который и послужил основанием к возбуждению уголовного дела.
   Поскольку все связанные с красавицами мероприятия проводились на базе
Тиходонского Дома моделей, то Лис хотел установить, каким образом и  че-
рез кого саймоновская ОПГ поддерживала с ним связь, кто из администрации
помогал вести отбор девушек, а самое главное - делалось это  бескорыстно
и по незнанию или имело место обычное соучастие.
   Поплутав по безлюдным коридорам, он пошел на тихую музыку и  оказался
в пустом и темном демонстрационном зале. Шла репетиция, и на  освещенном
подиуме стояла девочка, как ему показалось,  лет  четырнадцати.  Грубые,
казенного вида туфли, толстые коричневые чулки "в резинку",  темно-синие
юбка и жакет с золотыми пуговицами, белая  блузка,  пионерский  галстук,
короткие косички с синими бантиками. Двумя руками перед собой она держа-
ла ранец-портфель. Вид у девочки был печальный.
   - Опять двойка? - спросил Лис.
   - Ага, - безучастно кивнула она.
   Вокруг ходил фотограф, примеряясь кодаковской камерой с разных ракур-
сов. Вспыхнула вспышка, еще одна.
   - Надень ранец на спину.
   Девочка выполнила команду. Снова блиц.
   - Пройдись.
   - Нет, так не годится! - раздался громкий женский  голос.  -  Галстук
себя не оправдывает - это атрибутика ушедшего времени. Надо заменить ма-
ленькой бабочкой с висящими уголками в цвет костюма. А для оживления мо-
дели банты сделать красными. И пуговицы выглядят аляповато...
   - Но такие пуговицы всегда были принадлежностью школьной формы...
   - Тогда было другое время! В основе школьного стиля лежали единообра-
зие и строгость военного  обмундирования.  Сейчас  поддерживать  милита-
ристские подходы просто глупо. Надо искать новые формы!
   По другую сторону подиума сидели несколько женщин. Две из них  спори-
ли, если робкие возражения на безапелляционные  указания  можно  назвать
спором.
   - Где можно найти директора? - спросил Лис.
   - До конца коридора и на второй этаж, - сказала обладательница  гром-
кого голоса.
   Он пошел в указанном направлении и  нашел  директорский  кабинет,  но
дверь оказалась запертой. Прождав двадцать минут и  безуспешно  попытав-
шись разыскать хотя бы заместителя, Лис решил  уходить.  Теперь  из  де-
монстрационного зала неслась бодрая мелодия, и он, сам  не  зная  зачем,
вновь зашел туда.
   Картинка переменилась, и явно в лучшую сторону: по  длинному  помосту
прогуливалась девушка в красном закрытом купальнике и туфлях на шпильке.
Уходящие за верхнюю линию бедер вырезы купальника и  высоченные  каблуки
удлиняли ноги модели до невероятности.  Как  завороженный.  Лис  подошел
вплотную. С трудом оторвавшись от стройных ножек,  он  переводил  взгляд
все выше и выше...
   Не очень развитые бедра, узкая талия, слегка впалый живот, проступаю-
щие сквозь ткань реберные дуги, небольшая грудь, тонкие, но  с  крепкими
запястьями руки, покатые плечи с чуть выступающими  ключицами,  длинная,
горделиво изогнутая шея, гордо посаженная маленькая головка, узкий  под-
бородок, безупречный овал лица, ярко накрашенные небольшие  губы,  акку-
ратный нос с тонкой спинкой и чувственными крыльями, большие миндалевид-
ные голубые глаза, удивленно вскинутые полукружья бровей,  высокий  лоб,
гладко зачесанные и собранные на затылке блестящие волосы.
   Красивая шатенка с голубыми глазами,  чуть  больше  двадцати,  особых
примет нет... Лис мог с первого захода составить подробный и  фотографи-
чески точный словесный портрет. Ему даже показалось, что он смог  бы  ее
нарисовать, хотя склонностей к изобразительному искусству за  подполков-
ником Кореневым никогда не водилось.
   Девушка шла весело и упруго, под тонкой атласной кожей перекатывались
тугие, явно тренированные мышцы.  "Значит,  занималась  спортом,  скорей
всего художественной гимнастикой. Может быть, бальными танцами",  -  до-
полнил словесный портрет Лис. Очевидно, его  взгляд  был  слишком  прис-
тальным и настойчивым. Девушка приостановилась и пластично  развернулась
прямо перед ним.
   - А теперь пятерка! - она улыбнулась.
   Лиса словно жаром обдало. Четырнадцатилетняя школьница в грубых  чул-
ках и дурацкой школьной форме и эта очаровательная молодая женщина  ока-
зались одним и тем же лицом! Как можно так измениться за полчаса?  Неве-
роятно...
   Тертый, битый и стреляный опер, один из  лучших  сыщиков  Тиходонска,
столбом стоял перед опустевшим подиумом и не знал, что делать. Вид у не-
го был растерянный и глупый. Но изощренный мозг, привыкший находить хит-
роумные выходы из самых запутанных и нестандартных ситуаций,  подсказал,
как вести себя дальше. Лобовой опрос администрации  малоэффективен,  его
можно поручить кому-то из  подчиненных.  Более  перспективно  агентурное
проникновение, и этой сложнейшей линией должен заниматься, конечно,  на-
чальник оперативного отдела лично. А в качестве информатора  надо  прив-
лечь кого-то из сотрудников, знающих здешнюю  жизнь  изнутри.  Например,
эту красивую манекенщицу. То, что общение с ней будет  приятным,  окажет
благоприятное воздействие на оперативный контакт и будет  способствовать
достижению нужного результата.
   Компромисс с самим собой был достигнут, и в сквере у выхода  из  Дома
моды сидел не пораженный стрелой Амура старый идиот, поджидающий  девоч-
ку, которая годится ему в дочери, а опытный оперативный сотрудник, наст-
роенный на целевую вербовку.
   Лис ждал ее около часа и чуть не пропустил, потому что на улицу вышла
не неуклюжая школьница, и не стройная красавица, а  обычная  девчонка  с
распущенными по плечам волосами, в светлом плаще, джинсах и видавших ви-
ды кроссовках. "С такой способностью к перевоплощению хорошо работать  в
"наружке", - пришла дурацкая мысль, которую он тут же отогнал. Грубая  и
рискованная работа совсем не подходит для этой девушки...
   Лис поднялся со скамейки, когда модель проходила мимо,  они  встрети-
лись взглядами.
   - Извините, - неловко сказал он. Девушка  не  остановилась,  Пришлось
пойти следом, приноравливаясь к быстрому размеренному шагу.
   - Можно угостить вас мороженым? - в голову пришла фраза,  которую  он
не произносил лет двадцать.
   - Еще не время. Через месяц - другое дело, - не  поворачивая  головы,
ответила она. Но тон не был ни враждебным, ни холодным, каким обычно от-
шивают неприятного человека. Впрочем, наверняка Лис этого не  знал,  ибо
никогда не заводил знакомств на улице, и его никогда не отшивали.
   - Тогда кофе...
   Девушка посмотрела на него, словно оценивая. Сейчас глаза у нее каза-
лись серо-зелеными.
   - Кофе можно.
   Они зашли в небольшой бар. Маленькие круглые столики покрывали кремо-
вые скатерти, такими же были салфетки и драпировка стен. Заведение имело
хорошую репутацию, и Лиса здесь знали.
   - Чего желаете, Филипп Михайлович? - Официант в черном костюме, белой
сорочке и черной "бабочке" мгновенно возник у столика.
   - Два кофе, Олег. И что-нибудь легкое. Бутерброды?
   - Есть хорошие пельмени с телятиной, - ненавязчиво  предложил  офици-
ант.
   Лис посмотрел на свою спутницу. Возражений не последовало. Он кивнул.
   - Давайте. И пару овощных салатов.
   - Одну минуту. - Олег мгновенно исчез.
   Лис подумал, что раньше он никогда не называл официанта на "вы". Да и
вообще никогда не был таким вежливым и церемонным.
   Девушка бросила на него короткий взгляд и принялась теребить  салфет-
ку.
   - Теперь я знаю, что вас зовут Филипп Михайлович.
   - А вас?
   - Ира.
   Лису показалось, что это имя девушке не подходит. Он  сразу  окрестил
ее Ребенком. Впоследствии, когда он навел справки, выяснилось, что инту-
иция и на этот раз его не подвела. Ее звали Катей.  Ребенок  просто-нап-
росто соврала незнакомому дяде.
   Олег быстро принес заказ. Лис почувствовал, что проголодался, Ребенок
тоже ела с аппетитом. Пельмени требовали хотя бы ста граммов  водки,  но
он постеснялся заказывать спиртное. Однако уютная обстановка  и  вкусная
еда делали свое дело - атмосфера и без выпивки стала  дружески-непринуж-
денной. Они постепенно разговорились. Точнее,  следуя  укоренившейся  за
многие годы привычке. Лис на фоне отвлекающей, не несущей  полезной  ин-
формации болтовни незаметно ставил замаскированные вопросы,  позволяющие
как можно больше узнать о собеседнике.
   Ребенок рассказала, что в прошлом году закончила школу и поступила  в
университет, на филологический. Живет с мамой и папой. С восьмого класса
посещала Общественный колледж хороших манер при Доме моды,  сейчас  про-
должает обучение в Академии, подрабатывает демонстрацией одежды.
   "Сколько ей лет?" - пытался понять Лис. Даже сейчас он не мог опреде-
лить этого наверняка. В зависимости от ракурса и освещения можно было  с
одинаковым успехом дать и пятнадцать, и восемнадцать. И глаза снова  из-
менили цвет - сейчас они были светло-серыми.
   - Что необычного вы во мне увидели? - прокомментировала  Ребенок  его
пристальный взгляд. Очевидно, такие взгляды не вписываются в хорошие ма-
неры.
   - У вас все время разная внешность. То и дело меняется  лицо,  глаза,
возраст - все!
   - Как у марсианина?
   - У кого? - изумился Лис.
   Лицо Ребенка осталось бесстрастным. На нем почти не  отражались  эмо-
ции.
   - Есть такой фантастический  рассказ.  Про  марсианина.  Он  принимал
внешность того, кого в нем хотели видеть. В толпе землян  он  бесконечно
изменялся и в конце концов умер. Жалко.
   Ребенок развела руками:
   - А вообще-то я изучаю детектив. Не законы жанра, а отражение  в  нем
окружающей жизни. Меняется жизнь, меняются и книги. Как тот марсианин.
   Лис почувствовал себя неловко. Он мало читал и не  привык  разговари-
вать на умные темы. И сейчас по сравнению с этой девочкой он казался се-
бе неразвитым и неуклюжим.
   Денег с него Олег не взял и с почетом проводил до двери. Ребенок  ни-
каких вопросов не задавала, как будто такое было  в  порядке  вещей.  На
служебной "Волге" Лис отвез ее домой и попрощался, записав на клочке бу-
маги все свои телефоны, включая мобильный. В ответ он ничего не получил.
   В глубине четырехэтажки прокатился звонок, и Лис открыл глаза.  Почти
сразу из двустворчатой стеклянной двери шумно повалили будущие филологи,
психологи и юристы. Внешне они ничем не отличались от сверстников  -  ни
одеждой, ни прическами, ни манерой поведения. Пожалуй только, среди юно-
шей больше очкариков...
   Лис нажал клавишу на подлокотнике, тонированное стекло мягко  поехало
вниз. Внимательный взгляд фильтровал толпу, и  это  оказалось  непростой
работой, потому что все девушки были одного возраста, в похожей  одежде,
со сходными прическами - все диктовалось модой, от них и пахнуть  должно
одинаковыми духами, но запаха на таком расстоянии Лис,  естественно,  не
ощущал. К тому же поиск затрудняло то обстоятельство, что он  видел  Ре-
бенка всего один раз и мог упустить в толчее сверстников и сверстниц.
   Но такого не произошло. Лис редко кого-нибудь упускал. Она шла с дву-
мя подругами: высокая, тоненькая, на высокой платформе и толстых  каблу-
ках, такие туфли молодежь называет "копытами"... Короткая  черная  юбка,
свободная синяя блузка, черная сумка через плечо, синий бант в  волосах.
"БМВ" стоял прямо напротив двери и привлекал всеобщее  внимание,  однако
Ребенок безразлично скользнула взглядом и отвернулась. Лис посигналил. С
десяток симпатичных мордашек повернулись на заливистую мелодию, но Ребе-
нок и ухом не повела. Зато эффектная блондинка замедлила шаг  и  поощри-
тельно улыбнулась.
   "БМВ" тронулся с места, обогнал трех оживленно беседующих подружек  и
остановился. Лис вышел и, не запирая машину, двинулся им навстречу.
   - Здравствуйте.
   Теперь он стоял прямо перед Ребенком, и не заметить его  было  невоз-
можно. Даже вид такой было сделать нельзя. Впрочем, она и не пыталась.
   - Ах, это вы... Здравствуйте.
   Ни удивления, ни радости, ни каких-либо других эмоций. Именно  так  и
должна вести себя воспитанная девушка при встрече с едва знакомым  чело-
веком.
   - А не поехать ли нам покататься? Или поужинать?  Или  просто  поесть
мороженого?
   - Не знаю... - растягивая слова, ответила Ребенок. - Вы как,  девчон-
ки?
   В принципе Лис обращался только к ней, но она очень изящно  распрост-
ранила приглашение и на подруг. Те переглянулись.
   - Можно, - сказала стройная брюнетка с короткой  стрижкой  и  улыбну-
лась. Третья девушка - пухленькая и в отличие от  спутниц  явно  не  мо-
дельных пропорций - молча кивнула, но чувствовалось, что ее мнение  осо-
бой роли не играет.
   Девчонки направились к автомобилю. Лис представил, как  это  выглядит
со стороны. Несколько лет назад, когда работали по РД "Лесополоса",  все
патрули, участковые и оперсостав имели приказ задерживать мужчин,  заво-
дящих знакомства с молодыми девушками, а особенно пытающихся их  куда-то
увезти. Да и сейчас, если бы он стал свидетелем такой сцены,  то  обяза-
тельно проверил бы документы у взрослого ловеласа и записал номер шикар-
ной иномарки.
   Для Ребенка Лис открыл переднюю дверцу, но она этого как бы не  заме-
тила, и все трое уселись назад. Он  повернул  ключ  зажигания,  сработал
центральный замок, все клавиши блокировки дверей со щелчком  опустились.
Если бы у него были дурные намерения, глупые девчонки оказались бы в за-
падне. Надо будет объяснить Ребенку основы безопасного поведения...
   Ему часто приходилось это делать. Иногда случались курьезы: во  время
той же "Лесополосы" он подсадил по дороге миловидную девчушку, та  сразу
же рассказала, что приехала из деревни, никого в Тиходонске не знает,  а
потом стала расспрашивать, где можно отдохнуть и развеяться и что это за
базы отдыха на Левом берегу, о которых она слышала от подруг.
   - Ты что, с ума сошла?! - искренне возмутился Лис. -  Весь  город  на
ушах стоит, сексуальный маньяк одну бабу за другой режет,  по  радио,  в
газетах - везде одно и то же твердят: соблюдайте осторожность, проявляй-
те бдительность, не садитесь в машины к незнакомым людям! А ты будто на-
рочно на жопу приключений ищешь!
   Девчушка как-то сразу потеряла к нему  интерес,  поскучнела  и  через
несколько кварталов вышла. А на другой день позвонил приятель из област-
ного УР:
   - Ты прямо наставник молодежи! Профилактические беседы даже  в  своей
машине ведешь!
   Тогда-то Лис и понял, что попал на "приманку",  но  сделал  вид,  что
знал это с самого начала.
   - Я ее сразу выкупил: не успела сесть, уже в койку просится! Хоть  бы
инструктировали! Так ее любой мужик на базу повезет, а вы ему потом  бу-
дете почки отбивать да на сорок трупов колоть! И потом, вы что, мою  ма-
шину не знаете?
   Приятель рассмеялся:
   - Перестаралась... Девчат из районов собрали,  им  отличиться  охота!
Когда она тебя тормознула, ребята  из  прикрытия  обхохотались.  Но  де-
лать-то нечего, шли следом и спорили: клюнешь? Не клюнешь?  Но  тебя  бы
колоть не стали...
   Как знать... По одной из версий маньяк носил милицейские погоны.  Так
что вначале могли быть проблемы...
   Сзади раздавался оживленный шепот. На  девчонок  щелчок  центрального
замка никакого впечатления не произвел. Очевидно, они выпытывают  у  Ре-
бенка, кто он такой.
   - А музыка есть? - освоившись в уютном салоне, спросила одна из деву-
шек. Кто именно, Лис по голосу не понял, но не Ребенок - ее он бы  сразу
узнал.
   - Есть, - он включил магнитолу.
   - Бум, бум, бум, бум! - ритмичные удары низких басов наполнили салон.
На заднем сиденье послышались смешки. Похоже, девчонок не  интересовало,
куда их везут.
   - Жареную форель любите? - спросил Лис, приглушая звук.
   - Лю-у-у-бим! - раздался тот же голос.
   - Отлично! - Он вдавил акселератор и вновь вывел звук на среднюю мощ-
ность.
   - Бум, бум, бум, бум! - басы давили на барабанные перепонки, вытесняя
засоряющие мозг заботы, отодвигая на задний план проблемы, повышая наст-
роение. Хотя дело, конечно, было не в музыке. А в одной из трех девочек,
сидящих на заднем сиденье.
   Выскользнув на Большой проспект, "БМВ" свернул направо и  понесся  на
юг. Через несколько минут он пересек мост через Дон, крутнулся  на  раз-
вязке и пошел на восток, по шоссейке, на которую нанизывались все  злач-
ные места левобережья. Самой близкой к  городу  была  "Таверна",  именно
здесь отдыхали всегда РУОП и СОБР. И сейчас Лис заметил две знакомые ма-
шины с распахнутыми, чтобы слышать рацию, дверцами.
   Так, кто там есть... Он сбавил скорость. Волошин,  Попов  и  Смирнова
стоят кружком и беседуют, Котов с Панкратовым отставляют  стол  подальше
от остальных посетителей и поближе к машинам. Гусар и  Рывков  объясняют
что-то официанту. Все участники сегодняшней операции, наверняка подъедет
Литвинов и еще кто-то из ребят. В такие моменты он  всегда  находился  с
товарищами, и, если бы сейчас с ним была только Ребенок, он бы притормо-
зил здесь. Но сильно разбавлять компанию посторонними не  стоило:  когда
ребята выпьют, пойдут профессиональные разговоры, а они не предназначены
для чужих ушей.
   Лис вдавил в пол педаль газа: Приглушенно взревел мотор, машина  рва-
нулась вперед, ускорение прижало пассажиров к упругим креслам.  Девчонки
завизжали. Справа и слева проносились сотни ресторанчиков,  кафе,  заку-
сочных, шашлычных - точки располагались почти вплотную друг к другу, ку-
рились дымки мангалов, кое-где над кострами висели  закопченные  котелки
для ухи. В прежние времена ничего этого не было, только затапливаемая; в
весенние разливы придонская лесостепь, где шмыгали зайцы,  мелкие  лисы,
еноты и бегали в войсках добычи стай одичавших собак.
   Через пяток километров Лис свернул на узкую гравийку и подъехал почти
к самой реке. Здесь стояла стекляшка, напоминающая аквариум, именно  так
она и называлась. Народу было немного, во всяком  случае,  веранда  была
совершенно свободной, а на стоянке стояли только две машины -  потрепан-
ная "шестерка" и новая "девятка".
   Они заняли столик на улице, с видом  на  тяжело  плывущие  самоходные
баржи, летящие на подводных крыльях "ракеты", буксиры и рейсовые катера.
Обслуживал их высокий, мрачного вида малый. При виде Лиса он  стал  при-
ветливей и вместо дежурной форели: предложил жареную  селедку,  из  чего
опер заключил, что они Когда-то встречались, эта  встреча  произвела  на
официанта большее впечатление, чем на него. Заминка вышла  со  спиртным:
Лис опять начал было колебаться, но, потом плюнул и заказал две  бутылки
белого сухого для девушек и двести водки - для себя.
   - Давайте знакомиться! - брюнетка с короткой стрижкой оказалась самой
бойкой.
   - Я - Оксана, это Вика, - она указала на пухленькую. -  А  это  Катя.
Хотя ее-то вы, конечно, знаете.
   "Мостовая Екатерина Викторовна", - ко второй встрече Лис,  естествен-
но, был во всеоружии. Но изобразил крайнее удивление.
   - Катя?!
   - Я должна извиниться, - невозмутимо сказала  Ребенок.  -  Тогда  все
произошло так быстро и неожиданно... Когда пристает  неизвестно  кто,  я
называюсь другим именем.
   Лис успокоено кивнул:
   - Раз теперь мне позволено узнать настоящее имя, значит, я реабилити-
рован. Обещаю оправдать доверие.
   Ребенок посмотрела с интересом. Взгляд у нее был острым и умным.
   - А о вас мы ничего не знаем, - с намеком сказала Оксана.
   - Филипп Михайлович, - отрекомендовался Лис и наклонил голову.
   - А чем вы занимаетесь?
   Он на миг задумался, но Ребенок пришла на помощь.
   - Инспектирует торговые точки. Интересно, с нас и  здесь  не  возьмут
денег?
   - Увидим, - Лис и сам этого точно не знал.
   - Интересно, где здесь можно домыть руки? -  сказала  Вика  в  прост-
ранство.
   - Пойдем, покажу. - Ребенок повела подружек в стекляшку.
   Значит, она бывала здесь раньше... Лису почемуто стало неприятно.
   Когда девушки вернулись, официант расставлял тарелки с закусками: пи-
кантный маринованный чеснок, плоские  дольки  остро  пахнущего  суджука,
черные кружочки сырокопченой колбасы с белыми вкраплениями нежного сала,
скользкие упругие сегменты сулугуни, слезящееся на срезе  свежее  масло,
ароматный хлеб, красивые, словно на натюрморте, овощи: крупные, в каплях
воды помидоры, пупырчатые огурцы, красная с белыми  хвостиками  редиска,
эстрагон, петрушка, кинза... Вскоре появилось и блюдо с румяной,  пропи-
танной нежным жиром селедкой, запотевший графинчик с водкой и две бутыл-
ки французского вина.
   - Вы хоть совершеннолетние? - для очистки совести спросил Лис, разли-
вая вино по высоким бокалам.
   - Конечно, - кивнула Ребенок. И соврала. Насчет нее Лис  знал  точно:
семнадцать с половиной, потому что в школу она пошла с шести лет.
   - Ну тогда ладно. - Он плеснул себе водки. - За успехи молодого поко-
ления!
   Оксана и Вика жадно набросились на еду.  Ребенок  ела  аккуратно,  не
спеша, наглядно демонстрируя  хорошие  манеры.  Истекая  жиром,  селедка
хрустела и таяла во рту.
   - По второй? - Лис снова разлил вино.
   При этом он, с одной стороны, чувствовал себя неуютно,  ибо  исполнял
состав преступления: "вовлечение несовершеннолетних  в  пьянство",  а  с
другой - ругал себя за ханжество, так как каждому  ясно,  что  девчонкам
уже неоднократно приходилось приобщаться к спиртному. Может быть,  и  не
только к спиртному... Он внимательно посмотрел в чистое лицо Ребенка: Да
нет, вряд ли... Может, другие. Но неона.
   - За что будем пить? - кокетливо спросила Оксана.
   - За исполнение ваших желаний!
   Девушки осушили бокалы без замешательства и отвращения, скорее,  нао-
борот-с явным удовольствием. Лис замешкался, накалывая кусочек суджука.
   - Скоро будем в кино сниматься, - сказала Оксана. - Вот и  исполнятся
наши желания:
   - Не болтай! - строго одернула ее Ребенок.
   - Вам хорошо, - позавидовала Вика. - А меня не зовут. Ни в кино, ни в
журналы. А чего - я бы тоже могла...
   - В каком кино? - насторожился Лис. - Не в Голливуде?
   - Нет, вначале в Италии, - беззаботно сообщила Оксана. - А  дальше  -
как себя покажешь:
   Лис поставил невыпитую стопку на стол.
   - И кто же это вас приглашает?
   Оксана только открыла рот, как Ребенок перебила:
   - Меньше ее слушайте. Еще ничего не известно. Зачем зря  языком  бол-
тать!
   - Просто я знаю одну фирму, которая дурила девчонкам головы киносъем-
ками. Оказались отпетыми мошенниками, - очень мягко  сказал  Лис,  решив
обойтись без подробностей, чтобы не выдавать. тайны следствия.
   - Нет, это солидные люди, - продолжали Оксана; - Мне часики подарили,
Катюше - золотой кулон.
   - А мне ничего не подарили, - обиженно произнесла Вика.
   - А за что? За что такие подарки? - спросил Лис.
   - Да ни за что. Просто так. Спонсоры.
   - Ах, спонсоры! - Лис с трудом сдержал  ругательство.  Чтобы  успоко-
иться, он допил свою водку и закусил долькой консервированного чеснока.
   - За "просто так", милые девочки, вам могут  только  улыбнуться.  Все
эти "спонсоры" вовсе не такие добряки, как выставляются. У нас есть  два
дома инвалидов, дом престарелых, дом малютки, интернаты для больных  де-
тей, туберкулезный диспансер, куча больниц... Все в нищете и  убожестве.
Ни лекарств, ни персонала, зимой холод, летом зной,  воды  нет,  туалеты
забиты... И ни один спонсор не спешит проявить там  свое  бескорыстие  и
великодушие! Ни один! Зато в конкурс красоты недавно вложили триста мил-
лионов, не считая подарков участницам и заграничного турне. Вполне  хва-
тило бы отремонтировать тубдиспансер! Красивым девушкам и так неплохо, а
чахоточники ноги протягивают. Почему же такое избирательное милосердие?
   Он обвел недобрым взглядом лица примолкнувших девчат. И тут же  смяг-
чился: они ведь ни в чем не виноваты!
   - Да потому, что с туберкулезников ничего не поимеешь! И  с  немощных
стариков, и с младенцев, и с инвалидов. Им надо действительно за  просто
так помогать! А не хочется. Другое дело красавицы...  Здесь  много  сла-
денького урвать можно...
   Лис снова разлил вино и долил  в  стопку  остатки  водки.  Что-то  он
взвинтился. Наверное, потому, что девчонки по молодости  и  глупости  не
понимают очевидных вещей.
   - Давайте за то, чтобы разбираться в людях! И  различать  -  от  кого
можно принимать подарки, а от кого - нет.
   - Давайте! - охотно поддержала тост Вика. Ребенок и Оксана выпили без
особого энтузиазма.
   - Чего над этим задумываться... Я не прошу, а они дарят. Ну и  пусть,
это их проблемы, - Катя намазала маслом редиску и аппетитно хрустела ею.
   - Нет, милая, - снова завелся Лис. - Для женщины самое главное  опре-
делиться - от кого брать, а от кого -  никогда.  Потому  что,  принимая,
например, золотой кулон, ты даешь повод ожидать ответной  благодарности.
Сама понимаешь, в какой форме.
   - Прям-таки, - презрительно скривилась Ребенок.
   - Да, да! И если  вдруг  отказываешься,  то  вызываешь  дикую  злость
"спонсора": ах тварь, я на нее деньги затратил, а  она  выделывается!  И
тогда хорошие манеры - в сторону, в ход идут кулаки, ножи, бритвы... По-
верьте, девчонки, я это хорошо знаю!
   - А откуда? - спросила Оксана. Она пила больше подруг. -  Вы,  навер-
ное, сами были спонсором? И сейчас мы  задолжали  вам  за  этот  вкусный
обед?
   - Нет. Я из другой породы. Это я вам должен: вы помогли отвлечься  от
тяжелых дум и неприятных забот. Поэтому я сейчас накормлю вас  мороженым
с фруктами!
   - Мне нравится такое благородство, - многозначительно улыбнулась  Ок-
сана. - Если можно, то я бы выпила кофе с рюмочкой хорошего коньяка.
   - Можно. Кто еще?
   Ребенок отрицательно покачала головой.
   - Мне хватит.
   Вика повторила ее жест.
   - Мама будет ругаться.
   За десертом Лис рассказывал анекдоты, девчонки слушали с интересом  и
от души смеялись. Даже Ребенок утратила обычную  невозмутимость  и  тоже
веселилась. При этом она сразу становилась на пару лет моложе.
   Когда Лис попросил счет, официант отрицательно покачал головой.
   - За счет заведения. Приходите еще. А если хотите - у нас  прекрасная
сауна. Можете отдохнуть.
   - Я люблю париться! - заявила Оксана. Она раскраснелась  и  выглядела
весьма привлекательно. - Если там, конечно, чисто.
   - Можете пойти посмотреть, - сказал  официант.  -  Сейчас  я  принесу
ключ.
   - А где она, эта сауна? - завертелась Оксана.
   - Вон там, - Ребенок показала в сторону кирпичной пристройки. -  Вход
за углом.
   И вновь Лиса покоробила ее осведомленность. Изрядно  потерявший  свою
угрюмость малый принес ключи.
   - Пойдем посмотрим? - спросил Лис, обращаясь к Ребенку.
   - Не хочу.
   Вика с увлечением доедала десерт.
   - Мы вам верим. Сами разберитесь.
   Лис и Оксана обошли пристройку, он отпер  крепкую  деревянную  дверь.
Холл, справа двери в душевую и туалет, прямо выход в отделанный  кафелем
зал с квадратным бассейном, оттуда дверь ведет в пышущую жаром и  пахну-
щую раскаленным деревом парилку.
   - Вполне прилично, - одобрила Оксана.
   Слева в холле была еще одна дверь. За ней оказалась спальня с широкой
тахтой, ковром на стене, телевизором и видеомагнитофоном. На  полирован-
ной тумбочке лежало несколько кассет.
   - А здесь мне вообще нравится! - Девушка повалилась на тахту. - Вклю-
чи видешник, там стопроцентная порнуха!
   - Времени нет.
   - Куда спешить? Мы же отдыхаем...
   Юбка у нее задралась почти до бедер. Неплотно сдвинутые ноги притяги-
вали взгляд Лиса. Он отвернулся.
   - Ну, папик...
   Оксана несколько раз качнулась, будто проверяя упругость пружин.  Вы-
ражение лица у нее не допускало двояких толкований.
   - Пойду приведу девчонок...
   - Потом пойдешь! Они групповуху не любят. - Оксана вскочила,  подошла
вплотную, обняла за плечи, прижалась тазом и стала медленно  тереться  о
самое чувствительное место Лиса. Горячий язычок коснулся  шеи.  По  телу
пробежал электрический разряд. Когда что-то само идет в  руки,  не  надо
отказываться. Но он избегал контактов с первой встречной. К тому  же  на
улице сидела Ребенок.
   Он отстранился:
   - Мы же не вдвоем сюда приехали. И, честно говоря, я больше  настроен
на Катерину.
   - Ну ты зануда! - Оксана разочарованно махнула рукой. - А что у  тебя
на поясе?
   Лис перехватил горячую, чуть влажноватую кисть.
   - Пейджер. Пошли вернемся.
   - Интересный у тебя пейджер... Ладно, пошли. Может, еще созреешь!
   Когда Лис запирал дверь, ему послышался шум и невнятные крики. Интуи-
тивно почувствовав, что это имеет к нему отношение, он обежал  пристрой-
ку, привычно фиксируя изменения Обстановки.  На  стоянке  стоял  бежевый
"мерс-320" с немецкими номерами, который ему сразу не понравился. Девять
против одного, что он краденый.
   Еще больше ему не понравилось то, что происходило на веранде. Кряжис-
тый, квадратного телосложения, бритоголовый "бык" тащил за руки  Ребенка
и Вику. Из "мерса" его подбадривал еще один такой же  ублюдок.  Девчонки
возмущались и пытались освободиться, но это было  все  равно  что  выры-
ваться из-под танка.
   - Чего хипешуетесь, мочалки! Поедем, прокатимся, все будет ништяк!
   У Лиса неприятно захолодело в груди. Это конченые "отморозки  -  Если
они его знают, может, обойдется без крови. Если нет... Он вспомнил,  как
убили Крылова. Самое верное дело - мочить  первым!  Разворотить  "мерс",
прострелить жирные ляжки... Но... Применять оружие не хотелось.  Привык-
ший просчитывать свои и ответные действия на много ходов вперед, он сра-
зу же спрогнозировал ситуацию: злачное место,  двести  граммов  водки  в
крови, несовершеннолетние девчонки... Скандал! Даже при самом  благопри-
ятном настрое начальства погасить его непросто.  А  когда  его  намерены
затравить, то это просто подарок, для УСБ и тех, кто отдал им соответст-
вующую команду.
   - Отпусти сейчас же! - Оксана не заглядывала вперед и действовала им-
пульсивно. Подскочив к бритоголовому, она вцепилась ему в рубашку. Ткань
треснула.
   - Ах, сука! - выпустив Вику, он тыльной стороной ладони  шлепнул  за-
щитницу по лицу, та упала на колени.
   - А она получше, ее возьмем! - как бы посоветовался "бык" с  напарни-
ком, и тот одобрительно заржал.
   Самым поразительным было то, что, нагло напав на девушек  среди  бела
дня и не где-то в поле или в лесу, а в оживленном и  людном  месте,  они
совершенно ничего не боялись. Как будто входили в состав  армии,  захва-
тившей Тиходонск и поработившей всех его жителей.  А  завоеватели  имеют
право на все...
   - Отпусти их, придурок! Быстро!
   Ржание сменилось зловещей  тишиной,  бритоголовый  быстро  обернулся.
Наплевав на последствия, Лис обнажил ствол и сейчас переводил его с  од-
ного на второго и обратно. Хер кто-то застрелит его  исподтишка!  Скорей
он положит в яму обоих! А потом будет отписываться и оправдываться...
   - Лапы вверх, чтоб я видел! Быстро, животные!
   "Бык" понял, что это не рядовой гражданин вмешался в  развитие  собы-
тий. Те забились в "Аквариум" и носа не кажут, только маячат белые  лица
за толстым мутноватым стеклом. Да и нет у рядовых граждан оружия, не го-
ворят они таким тоном и такими словами не бросаются.  И  взгляды  у  них
совсем другие. Ясно, что это мент! Но и  ментам  непозволительно  вмеши-
ваться в дела братвы, и ментов валят почем зря...
   Оставив девушек и не обращая внимания на пистолет, бритоголовый  нап-
равился к оперу. Он явно был залетным и Лиса не  знал,  а  потому  хотел
проверить крутизну борзого мента,  чтобы  решить:  послушаться  его  или
съесть без соли.
   - Стой - где стоишь! Еще - шаг и стреляю!
   Действительно, сейчас закон позволяет стрелять при сокращении дистан-
ции, да только те, кто этот закон толкуют и исполняют, по-прежнему  пьют
кровь, если тебе глаз не выбили или даже челюсть не своротили, а  ты  из
пистолета палить начал.
   - Стоять, сука! - подскочив к "мерсу". Лис каблуком ударил  в  задний
фонарь, так что брызнули в стороны красно-желтые осколки. Тут уже  стало
ясно, что мент крутой и шутить не будет.
   - Ты кто? - остановившись, спросил бритоголовый.
   - Про РУОП слышал? - чуть понизив голос, сказал Лис.
   - Ну и хер тебе навстречу, - бандит не торопясь подошел  к  машине  и
открыл дверь. - Еще встретимся...
   Задерживать их было не за что. Ну звали девушек покататься, ну  обош-
лись с ними не совсем любезно - что с того? Оштрафуют на  стольник  -  и
все дела. А вот разбитый фонарь долларов на пятьсот потянет, тут и  пре-
вышение власти, и причинение крупного  материального  ущерба.  Наверняка
крупного - мальчики скорей всего не работают, а для безработного пятьсот
"зеленых" очень значительный ущерб... Так что по результатам этой стычки
Лис куда больше виноват. Но отпускать ублюдков просто так ему  не  хоте-
лось.
   - Перед девушками извиниться надо!
   - Ты, ментяра, совсем стебанулся!
   Бритоголовый прекрасно оценивал обстановку. Мент один, их двое, стре-
лять за оскорбления ему нельзя, а без пушки ничего  он  им  не  сделает.
Проглотит оскорбления, утрется да в глазах своих девок опозорится.
   - Блядей понабрал на автовокзале и в красивую жизнь играешь! Фуфло ты
позорное! Козел сраный!
   "Бык" говорил громко, почти кричал, чтобы слышали и оставшиеся в  от-
далении девчонки.
   - А вам, соски, надо в вендиспансер, на проверку!  У  вас  мандавошки
ползают в бошках!
   Бритоголовый захохотал, плюнул в сторону Лиса  и  сел  в  машину.  Он
рассчитал все точно. Кроме одного - "Мерс" резво удалялся в сторону мос-
та.
   Коренев отпер "БМВ" и сел в салон. Плачущая Вика, вытирающая разбитые
губы Оксана и бледная Ребенок решили, что он хочет пуститься  в  погоню.
Но Лис не собирался этого делать. Из перчаточного  ящика,  именуемого  в
просторечии "бардачком", он достал аккуратный аппаратик транковой  связи
"VX-10", напоминающий сотовый телефон, только немного потолще и  потяже-
лей. Зато и функций у него было побольше. Перейдя  в  радиодиапазон,  он
настроился на нужную волну.
   - Двенадцатый, ответьте Третьему, прием.
   Вызов пришлось повторять несколько раз, и он не мог осуждать ребят за
то, что они снизили бдительность за праздничным столом.
   - Третий, я Двенадцатый, слушаю вас, - наконец отозвался эфир, и  Лис
узнал голос Рывкова.
   - От "Аквариума" в вашу сторону идет бежевый триста двадцатый  "мерс"
с немецкими номерами. Кажется, угнанный. Там двое "отморозков", оборзев-
ших вконец. Меня они послали на хер. Возможно, вооружены. Примите меры к
задержанию и проверке. Хорошо бы, чтобы они извинились. Как поняли?
   - Вас понял. Вы в "Аквариуме"?
   - Да. Я жду.
   - Вас понял, - повторил Рывков. Лис отключился.
   Потом он успокаивал девчонок, с немалым трудом это удалось. Они  отп-
равились умываться и приводить себя в порядок. Лис  хотел  заказать  еще
кофе, но вместо угрюмого вышел совершенно другой парень и положил на та-
релку счет.
   - С вас семьсот сорок тысяч.
   Сумма показалась Лису завышенной, но он не прикоснулся  к  бумажке  с
цифрами.
   - Три кофе.
   Новый официант ушел. Лис прикинул время. Пять километров  туда,  пять
обратно. Они гнали под сотню, и обратно ребята пойдут так же. Шесть  ми-
нут. Плюс три резервных - итого девять. Остановка и  задержание  -  пять
минут. Профилактическое воздействие - еще  семь.  Резерв  -  три.  Через
двадцать пять минут отмороженные ублюдки приедут извиняться. Пять  минут
уже прошло.
   Вскоре вернулись девочки. Настроение у них было испорчено.
   - Я хочу домой, - мрачно сказала Ребенок.
   Больше всех пострадавшая Оксана держалась оптимистичней:
   - Чего теперь домой? Плакаться да самим себя растравливать? Лучше да-
вайте еще кофею с коньяком попьем. Да и попариться можно, музыку  послу-
шать...
   - А вдруг они вернутся? - испуганно спросила Вика.
   - Кофе я уже заказал, - пояснил Лис. - А эти милые ребята вернутся...
   Он посмотрел на часы.
   - Ровно через пятнадцать минут. Они хотят извиниться.
   - Эти бандиты?!
   - Ну почему сразу бандиты, - казалось, что Лис настроен вполне  либе-
рально. - Просто невоспитанные люди. Отягощенная алкоголизмом  родителей
наследственность, отсутствие нормального воспитания,  небольшие  дефекты
психики, половые извращения, наркотики,  черепно-мозговые  травмы...  Но
сейчас они осознали неправильность своего поведения и постараются загла-
дить вину.
   - А откуда у вас пистолет? - спросила Вика.
   - Он говорил, что это пейджер, - выдала его Оксана.
   Только Ребенок не задавала вопросов. Возможно, потому, что была умнее
подруг и понимала: рассчитывать на правдивый ответ не приходится.
   Лис пожал плечами:
   - Это газовый. Если бы я их не припугнул этой штукой, дело могло  ос-
ложниться.
   Бежевый "Мерседес" появился на три минуты  раньше  ожидаемого  срока.
Очевидно, ребята не использовали резервное время. Теперь за рулем  сидел
Литвинов, рядом с ним Попов, а сзади Рывков и провинившиеся "отморозки".
   Ребята вышли из машины и вытащили бывших "хозяев жизни".  Сейчас  они
напоминали солдат вдребезги разгромленной армии.  У  бритоголового  была
разбита голова, и кровь обильно залила адидасовскую куртку, губы напоми-
нали пончики в вишневом сиропе, а пониже уха вздулся огромный  желвак  -
верный признак сломанной челюсти. Он еле переставлял ноги,  держался  за
печень и все время клонился вправо. Его приятель имел примерно такой  же
вид, только вместо желвака под ухом имел наливающиеся чернотой круги под
глазами - симптом сотрясения мозга средней тяжести. Оба "отморозка"  ут-
ратили лихость и веселость и уже не пытались ни ржать, ни говорить  кому
бы то ни было неприятные вещи.
   - Ну что, братишки, дать вам девочек  покататься?  -  доброжелательно
спросил Лис. - Или вас самих девочками сделать? Дело-то нехитрое!
   - Исфинисе, - с трудом разжимая губы, прошепелявил бритоголовый.
   - Вот видите, извиняется! А вы не верили! Так ты и вправду все понял?
   "Бык" кивнул.
   - А ты?
   - Я тоже все понял. Извините. Ошибка вышла.
   Второй шатался как пьяный, с трудом удерживаясь на ногах.
   - Ну ладно, - смилостивился Лис. - Тогда жечь заживо их не надо. Уто-
пите по-быстрому - и все!
   "Отморозков" увезли. Первый официант принес кофе и забрал лежащий  на
тарелке счет.
   - Ничего не пойму! - удивился Лис. - То не платить, то  платить,  те-
перь опять не платить...
   - За счет заведения, - повторил угрюмый парень.
   - Спасибо, - поблагодарил Лис.
   Когда они уезжали, Лис снова открыл переднюю дверь. И на этот раз Ре-
бенок села рядом с ним.

                                 * * *

   В камере находились только два человека да еще тени тех, кто  перебы-
вал в Тиходонском изоляторе временного содержания за сорок лет  его  су-
ществования. Петруччо заруливал сюда много раз, то как Клоп, то как  Ле-
ший, он даже и не помнил, сколько именно - может, двадцать,  может,  со-
рок. Соответственно тени его толклись по несколько штук на каждом из де-
сяти квадратных метров темной комнатенки с закрытым  сетками,  решетками
да еще глухим "намордником" окном и  грубо  оштукатуренными  "под  шубу"
(чтобы не оставляли надписей) стенами. Тени помогали ему и поддерживали,
давали ощущение уверенности и силы.
   Миша Печенков оказался здесь впервые, ничто не давало ему  поддержки,
а только сулило угрозу. Угроз он наслушался достаточно еще от оперов,  в
первой серии допроса. К нему применяли и "вешалку", и "подводную лодку",
и "слоника", когда становилось невмоготу, он соглашался пойти в раскол и
нес всякую чушь, которой нельзя было пришпилить к уголовному делу ни его
самого, ни кого-то из подельников. В конце концов его бросили в  камеру,
и он знал, что сейчас начнется вторая серия: начнут прессовать, подсадят
"наседку", могут и отпетушить. Для себя он решил держаться  до  конца  и
корешей не сдавать, потому что тогда все равно не избежать ни прессовки,
ни петушения, только уже не от ментов, а от своих.
   Соседом оказался тощий, но жилистый мужик,  по  Мишиным  меркам,  уже
старый - лет под пятьдесят. Весь уголовный Тиходонск знал его под клику-
хой Клоп. Под псевдонимом Леший его знал только один человек. Тот, кото-
рый дружески-шутливо коверкал его имя на итальянский манер  -  Петруччо.
На самом деле Лешему, а именно в таком качестве он находился  в  ИВС  на
этот раз, исполнилось сорок два. Он был хорошим артистом и всегда  умело
выбирал нужную роль. Мог играть смиренного сидельца,  доброго  советчика
для неопытного арестанта, или прожженного, опасного уголовника, с  кото-
рым лучше не шутить шуток, или вялого, безразличного к чужим  делам,  но
много знающего обитателя зарешеченного мира.
   С учетом всех обстоятельств этой разработки он выбрал второй вариант.
Поэтому заброшенный в камеру мощным пинком, Миша оказался лицом к лицу с
голым по пояс, чтобы были видны покрывающие весь торс  татуировки,  зав-
сегдатаем тюрьмы и зоны, который неспешно курил "беломорину"  и  в  упор
рассматривал его пустыми и холодными, как  у  удава,  глазами.  Короткая
стрижка, жесткие с изрядной проседью волосы, большие залысины, огромные,
как настоящие украинские вареники, уши. Справа нижнюю челюсть  пересекал
короткий, но широкий шрам.
   - Здрасьте, - напряженно произнес Миша.
   - Здорово, "наседка" - буднично ответил мужик. И  добавил:  -  Будешь
свои вопросики задавать - язык отрежу.
   Последняя фраза прозвучала тоже буднично, а оттого особенно страшно.
   На воле Печенков был крутым парнем, принадлежал к категории  "братвы"
и не давал спуску обидчикам. Но сейчас он попал в совершенно неизвестный
и, по слухам, чрезвычайно опасный мир, в котором к его собратьям относи-
лись, мягко говоря, не очень приветливо. Поэтому  показывать  свою  кру-
тость он не рискнул.
   - Почему "наседка"? Что за дела, брат?
   Мужик скривился и пожевал губами, блеснула тусклая фикса. Густая чер-
ная щетина контрастировала с нездоровой, жестяного цвета кожей.
   - Да потому! Меня уже двое суток "колят", ничего не выходит,  значит,
думаю, стукача подкинут. А ты вон он, тут как тут! Так  что  никакой  ты
мне не брат. А когда на тюрьму нас отвезут, там мы с тобой  живо  разбе-
ремся.
   Татуированный зек докурил папироску, аккуратно загасил ее и  протянул
новичку.
   - На, лучше выбрось в парашу.
   Ошарашенный таким оборотом дела, Миша выполнил просьбу соседа.  Когда
он спустил воду, тот зловеще захохотал.
   - Вот теперь ясно, кто ты по жизни такой: чушкарь, "шестерка", король
параши!
   Мужик в восторге хлопал себя длинными руками по коленкам.
   - Ты ж сам меня попросил! - Печенков чувствовал, что  его  затягивает
трясина неизвестной и пугающей жизни. Он слышал,  как  живется  в  зонах
чушкарям да "шестеркам".
   - Ну и что? Я тебя и очко попрошу подставить. Давай, становись!
   - Ты что!!! - Миша бросился на обидчика, но тот ткнул его  пальцем  в
глаз, и Печенков, отчаянно взвыв, отлетел в угол,  зажимая  лицо  крепко
сжатыми ладонями. Леший подскочил, схватил за волосы и ударил головой об
стену. Шершавая штукатурка содрала кожу со лба, кровь залила глаза.
   - Сейчас я тебе глотку перережу! - бритвенное лезвие  хищно  натянуло
кожу на шее, одно движение - и угроза будет исполнена.
   - Все, кончили, все, - устало прохрипел Печенков.
   - Знай свое место, чушкарь!
   Леший вернулся на нары. Миша промыл ссадины, прижал ко лбу  платок  и
тоже подошел к нарам, но тут же раздался окрик:
   - Чушкарь на полу должен спать, у параши! Пошел туда!
   В это время в коридоре зазвенели ключи, лязгнул  замок,  и  в  камеру
втолкнули еще одного человека. Замухрышистый парень лет двадцати семи  с
бегающими глазками осмотрелся по сторонам, ухмыльнулся  и  поздоровался,
как с хорошими знакомыми:
   - Привет, братва! Чего не поделили?
   Печенков понял, что этот гад и есть "наседка", а он, попав в камеру в
неудачный момент, принял его позорный титул на себя.  Но  как  объяснить
это матерому уголовнику?
   Впрочем, того, похоже, ничего больше не интересовало. Он лег на голые
отполированные доски, умело завернувшись в видавшую виды куртку так, что
она выполняла роль и матраца и одеяла, а подложенные под  голову  рукава
служили подушкой. Чувствовалось, что сосед имеет большой опыт ночлега на
нарах. Да и о тюремной жизни он мог бы рассказать много полезных  вещей.
Надо только убедить его, что Миша Печенков никакой не чушкарь и не  "на-
седка"!
   - За что тебя замели, земеля? - развязно спросил третий обитатель ка-
меры и протянул сигарету. Печенкову очень хотелось курить, но он отрица-
тельно покачал головой и отвернулся.
   - Меня за карман повязали, - словоохотливо пояснил новичок. - Но  хер
докажут. Я кошелек сбросил - и все! Терпила ничего не видел. Мало ли что
мусора говорят! Им план нужен, они сами спиздят и честному человеку  за-
сунут! Буду буром переть: ничего не брал, в карман  не  лез...  Адвоката
возьму... Выпустят, суки, никуда не денутся!
   Он глубоко затягивался и с силой  выпускал  дым,  чувствовалось,  что
нервы напряжены и совесть нечиста.
   - Колеров, на допрос! - выкрикнул выводной, распахивая дверь, и  уго-
ловник, неторопливо поднявшись и привычно сложив руки за  спиной,  вышел
из камеры.
   - А ты за что паришься, земеля? - продолжил расспросы новичок. -  Не-
бось рэкетировал кого? Или хату бомбанул? Доказы есть? Я тебе одно скажу
- в признанку не иди! У меня дядька десять раз сидел, лет двадцать  пять
намотал... Так вот он говорит: я на глазах у всех кошелек вырежу, а ска-
жу, что ничего не делал. Пусть хоть сто свидетелей будет! Так  всегда  и
шел в отказ!
   - Толку-то что, если его все равно десять раз сажали, - непроизвольно
сказал Печенков. Желание общаться с кем-то было так велико, что он опус-
тился до разговора с презренной "наседкой", за что тут же укорил сам се-
бя.
   - Так за что тебя? - в очередной раз спросил сосед.
   - За драку. Дал одному в морду, а у него папаша мент.
   - И сильно дал?
   - Вот так!
   Печенков с размаху саданул в рожу  любопытного  сокамерника,  вымещая
всю накопившуюся злобу и долго подавляемое бессилие. Тот упал на пол, из
носа брызнула кровь. Сразу же заскрежетала крышка глазка, потом  распах-
нулась "кормушка".
   - Что там у вас? - раздраженно спросил вертухай.
   - Заберите свою "наседку", а то я ее на куски  порву!  -  разряжаясь,
заорал Печенков и сразу почувствовал себя прежним крутым "братком".
   - Раскомандовался! - лениво ответил вертухай. - Заткнись лучше, а  то
я тебе жопу порву!
   "Кормушка" захлопнулась. Но через несколько минут дверь  открылась  и
уже другой вертухай скомандовал:
   - Добриков, на выход!
   Зажимая переносицу, любопытный сосед покинул камеру. Вскоре  вернулся
Колеров. Он был в хорошем настроении и добродушно спросил у гордого  со-
бой Печенкова:
   - Что там с этим хером получилось? Рожа в  крови,  вокруг  все  менты
вертятся...
   - Он и есть "наседка". Расспрашивал у меня, что да как. За  что  сижу
да что сделал. Вот и дал ему в рог...
   Леший тяжело вздохнул.
   - Извини, браток, зря я на тебя подумал. Это точно он, гад!  Тебя  же
не стали из хаты вынать, когда кровянка потекла! И плясать вокруг  менты
не стали. А теперь посмотришь, его точно к нам не вернут! Раз раскусили,
делать тут нечего...
   Так и получилось. Добриков в камеру не вернулся.  Печенков  лежал  на
жестких нарах рядом с ровно дышащим соседом и не мог заснуть.  С  формой
он, конечно, дал маху. Но, с другой стороны, в форме его никто не видел,
раньше он ходил "на дело" в гражданке. Так что  формой  его  к  делу  не
пришьешь. А вот если на автомате остались пальцы... Он лихорадочно вспо-
минал, хорошо ли протер автомат. И вспомнил, что приклад не протирал.
   - Слышь, друг, на дереве отпечатки пальцев остаются?
   - На каком дереве? На березе? Или осине?
   Сосед ответил сразу, будто обладал способностью слышать во сне.
   - На автоматном прикладе.
   - Чего ж им не оставаться, он-то гладкий.
   Печенков ждал продолжения, но его не последовало. Ровное дыхание сви-
детельствовало о том, что Колеров не собирается продолжать разговор.
   - Слышь, друг, а вот если...
   - Заткнись, - рявкнул сосед. - Не видишь - сплю я!
   Только утром он согласился выслушать  Печенкова  и  дать  совет.  Тот
рассказал, что дружбаны вовлекли его в "дело",  они  "опалились",  менты
взяли только его и прессуют изо всех сил. Если пальцы на  автомате  най-
дут, они совсем озвереют. Держаться сил нет и  сдавать  корешей  негоже.
Так что делать?
   Леший усмехнулся.
   - Сдашь ты их или не сдашь, роли не играет. Их и так вычислят.  Прой-
дутся по твоим связям: с кем пил, с кем гулял, с кем баб драл... И  кар-
тина ясная. Дело дней. Им надо из города дергать и на дно  ложиться.  Да
алиби задним числом заготовить. Когда все поутихнет,  станут  расспраши-
вать, а они - вот вам отмазка. И все тут.
   Печенков подумал.
   - Алиби, алиби... За ними дел много, на все отмазок не запасешься...
   - Ты меньше болтай, - осуждающе сказал Леший. - Оно мне надо, сколько
за ними дел? Мне бы от своих отряхнуться.
   Он отвернулся и больше не проронил ни слова.
   Вскоре Колерова вызвали на допрос. Вернулся он еще  более  довольный,
чем накануне.
   - Все, амба! Вчера, один на очняке отказался,  сегодня  терпила...  А
трое суток на исходе, и ни один прокурор санкцию не даст! Значит, сегод-
ня выпустят!
   - А с чего они вдруг поотказывались? - живо заинтересовался Печенков.
   - Кореша-то на воле! - остро глянул Леший. - Я их не  сдаю,  они  мне
помогают.
   - Точно! Мои же тоже могут пошустрить! И адвоката хорошего нанять,  и
залог внести, и на свидетелей наехать, а следака подмазать...  Почему  я
должен за них отдуваться?
   - Если кореша настоящие, то все сделают, - кивнул  Леший.  -  А  если
фуфлыжники... Забудут про тебя и будут пить-гулять, как обычно.
   - Да вроде не должны...
   Печенков надолго замолчал. Его явно мучили сомнения.
   - Слушай, друг, а ты, если выйдешь, записку передать сможешь?
   Леший покачал головой:
   - Стремно. Ошманают, найдут...
   - А на словах?
   - На словах можно...
   - Богатяновку знаешь? Соляной спуск, пять. Второй этаж.  Сережка  Фи-
тиль. Длинный такой, и голова узкая. Скажи, чтоб Мишку Печенкова отмазы-
вали. Скажи, мол, я молчу, но прессуют сильно,  могут  расколоть.  Пусть
крутятся - это и их касается. Запомнил?
   - Чего ж не запомнить. Сколько я малевок  перетаскал...  А  если  нет
твоего Сережки? Вдруг сбежал, в землю зарылся?
   - Тогда в спортзал на "Прогрессе", Вовка-массажист,  кличка  Кривуля.
Полный такой, на один бок заваливается, что-то у него  с  позвоночником.
Он так, сбоку припека, но пусть передаст ребятам...
   - Лады, сделаю.

   На самом деле друзья не забыли про Печенкова и были  к  нему  гораздо
ближе, чем он предполагал. Они принадлежали к новой формации,  а  потому
привыкли решать все вопросы радикально, причем так, как никогда не приш-
ло бы в голову традиционным уголовникам. А именно:  проложить  в  камеру
прямую "дорогу" через администрацию изолятора.
   Старшина Тимшин прослужил в тюремном ведомстве восемнадцать календар-
ных лет. Дежурства чередовались с отдыхом в соотношении  сутки  -  двое,
таким образом он в общей сложности провел за решетками и массивными зам-
ками ровно шестерик, как муровый уголовник. Должность у него была  неве-
ликая - помощник дежурного, и справлял он ее  отстранение  от  сути  тех
действий, которые предпринимал. Проводил обыски поступивших и отправляе-
мых на тюрьму, выводил из камер на допросы, санобработку, заполнял  жур-
нал наполнения, руководил раздачей пищи. При этом он не вникал, кто и за
что сидит, не интересовался степенью доказанности  вины,  не  возмущался
совершенными преступлениями.
   Крестьянин по натуре, он был далек от специфики милицейской службы  и
больше интересовался натуральным хозяйством, которое  у  него  было  до-
вольно крепким. Тимшин жил в пригороде,  где  царил  сельский  уклад,  и
сменная работа его вполне устраивала, потому что, приспособившись немно-
го подсыпать в дежурство, он имел двое свободных суток для работы в ого-
роде и ухода за скотиной. Поскольку обитатели ИВС находятся в стрессовом
состоянии и не отличаются аппетитом, он  приносил  с  дежурства  ведерко
объедков, которые явно шли на пользу двум лоснящимся кабанчикам.
   Время шло к пенсии, оставалось дотянуть полгода, и, когда в ста  мет-
рах от ИВС его остановили два молодца специфической бандитской  внешнос-
ти, он изрядно струхнул. Тимшин не был героем, и внешность у  него  была
не героическая: мелковатая фигура, морщинистая кожа на рано  постаревшем
лице, обращенный в себя взгляд.
   - Слушай сюда, - безапелляционно начал коренастый широкоплечий парень
с короткой стрижкой и высоко подбритыми висками. - Сейчас я тебе дам сто
баксов и записку. Передашь Мише Печенкову. Потом вынесешь ответ -  полу-
чишь еще столько. Обманешь - я тебя застрелю прямо здесь.
   За восемнадцать лет службы Тимшин хорошо узнал, что значит передавать
записки. Еще хуже, чем носить чай или анашу. Сам он никогда с криминалом
не связывался, потому что у него были другие интересы и другие источники
дохода, к тому же все, кто занимался этим делом, плохо кончали: в лучшем
случае увольнением, в худшем - сроком, а в  самом  худшем  -  непонятной
скоропостижной смертью. Баксов он отродясь в руках не держал и испытывал
к ним некоторую опаску еще с тех времен, когда за  валюту  вполне  можно
было загреметь на шесть-восемь лет. Всеобщая долларизация его поселок не
затронула: здесь во взаиморасчетах по-прежнему применялись прицепы  ком-
бикорма, свиные ляжки и сладкий грушевый самогон.
   Поэтому предложение его никоим образом не заинтересовало. Обычно  те,
кто пытается проложить "дорогу", знают, к кому с этим обращаться. Но ко-
ренастый бандит обратился к нему, его сверлил оловянными  глазами-бурав-
чиками, именно его заставлял сделать то, чего он не делал всю  жизнь,  и
его собирался застрелить в случае отказа. Делал он все это не  в  глухом
лесу, не темной ночью - напротив, на многолюдной улице, рядом с  городс-
ким отделом милиции, и форма Тимшина его нимало не смущала. Дружок  бан-
дита - высокий, с вытянутой и сплющенной по бокам головой -  стоял  чуть
сбоку и зловеще улыбался.
   Старшине предстояло сделать выбор. Или  выхватить  пистолет,  уложить
нападающих мордами на асфальт, как любят проделывать лихие оперативники,
вызвать подмогу и сдать их куда положено. Но пистолета у старшины никог-
да не было, да и на подобные кинематографические подвиги он не был  спо-
собен. К тому же еще десять лет назад такая акция могла дать  результат,
а сейчас получится пшик - выпустят этих "быков" через трое суток, а то и
через три часа, за недоказанностью состава преступления.
   Или взять записку и сделать вид, что собирается ее передать.
   Или геройски погибнуть на боевом посту.
   Тимшин выбрал второй вариант, как наименее безобидный.
   - Выйдешь с ответом к обеду прямо сюда, - приказал крепыш  и  засунул
старшине в карман две бумажки.
   Словно  во  сне  Тимшин  добрел  до  работы,  невнимательно  выслушал
инструктаж и принялся заполнять журнал перемещения задержанных.  Сегодня
в тюрьму отправляли двенадцать человек, выпускали троих, оставались  си-
деть двадцать два.
   О случившемся следовало доложить начальству,  но  Тимшин  чувствовал,
что ничего путного из этого не выйдет - сам же окажется виноватым. Зачем
брал малевку? Да еще и деньги получил! Вначале согласился,  потом  испу-
гался и передумал? Вряд ли начальство поспешит его защищать, скорее нач-
нет о себе заботиться, как обычно...
   Конечно, самое простое передать послание  по  назначению.  Пишут  там
всегда одинаковое: "не колись, мы тебя отмажем", или "бери все на  себя,
дадут условно", или еще какую-нибудь ерунду. А в ответ тоже гонят одно и
то же: "спрячь вещи", "скажи Галке, что я был у нее", "Крыса, сука, всех
сдает"...
   Передать письмо, забрать ответ - ничего сложного здесь нет. Но только
на этом они не успокоятся. Потребуют что-нибудь еще, потом еще...  Кого-
ток увяз - всей птичке пропасть!
   Проведя заскорузлым пальцем  со  стершимся  от  сельскохозяйственного
труда плоским ногтем по графам журнала, старшина отыскал так стремитель-
но ворвавшуюся в его жизнь фамилию. Печенков находился в восьмой камере.
Вместе с ним содержался Колеров...
   Увидев, кто находится в соседях у адресата малевки, Тимшин донял, что
передать ее не удастся. Хотя он и не вникал в тонкости милицейской рабо-
ты, но знал, что Колеров попадает сюда не так,  как  все.  Его  привозит
подполковник Коренев, и он же освобождает через трое суток. Значит,  Ко-
леров не обычный арестант, а человек Коренева. Если отдать Печенкову за-
писку, Коренев узнает об этом очень быстро, и тогда его,  Тимшина,  пос-
тигнет печальная судьба многочисленных предшественников.
   Старшина перевел дух. Это для него даже лучше. Те узнают, в чем дело,
и сразу отвяжутся.
   Придумав какой-то предлог, он отпросился у дежурного на полчаса  и  в
назначенное время подошел к условленному месту. Там стоял один узкоголо-
вый.
   - Принес ответ? - хищно ощерился он, обнажая мелкие острые зубы.
   - Не выйдет у вас ничего, братцы, - печально вздохнул Тимшин. - С ним
"утка" сидит. Все, что в этой камере делается, опер тут же знает.
   Острые мелкие зубы хищно заблестели. Казалось,  что  их  в  два  раза
больше, чем у нормального человека.
   - Что за "утка"? Как фамилия?
   Тимшин оглянулся по сторонам.
   - Колеров. Сегодня его выводят, может, другую подсадят.
   - Сегодня? - насторожился мелкозубый - Во сколько?
   - Через час. Может, через два.
   - А сколько всего выходить будут?
   - Трое.
   - Значит, так. Чтоб этот первым вышел. Ты понял?
   - Его опер встречает.
   - Не твоя забота.
   Расставшись со старшиной, Сережка Фитиль прошел квартал  и  нырнул  в
подворотню. Здесь в неприметном замызганном "Москвиче" его ждал напарник
- крепкоплечий Самсон. Фитиль быстро ввел его в курс дела.
   - Точно. Надо этого гада выпотрошить.
   - Старшина сказал, его опер встречает.
   - Не пойдет же он с ним. Сдоит и отпустит. А мы его заманим в машину,
отвезем за город и потолкуем.
   На этот раз Лис не встретил Лешего, и он, переполненный  информацией,
вышел из калитки в зеленых железных воротах в квадратный, изрядно  заму-
соренный и мрачноватый двор. Пройдя двор насквозь, он вышел  на  широкий
проспект, привычно осмотрелся и сразу увидел двоих парней, приметы одно-
го оказались знакомыми: высокий, вытянутая и сплюснутая  голова.  Второй
пониже, но широкий в плечах и очень сильный. Они явно наблюдали за  под-
воротней и, увидев освобожденного, переглянулись.  Не  фиксируя  на  них
взгляда. Леший с безразличным видом прошел мимо. Словно  самонаводящиеся
торпеды, парни синхронно двинулись за ним.
   По спине прошел холодок. Как и все опытные люди, особенно те из  них,
которые балансируют на грани жизни и смерти, он не верил в совпадения  и
очень остро чувствовал опасность. Связи Печенкова вполне могли сшиваться
в районе ИВС, но знать его и интересоваться им при  нормальном  раскладе
никак не могли. Значит...
   Двойная жизнь рано или поздно приводит к тому, что можно потерять ос-
новную. Несколько раз Леший уже бывал на грани разоблачения. Однажды  на
"малине" в Новороссийске он столкнулся с двумя блатарями, которые  знали
его под разными фамилиями. Еще хуже, что и биографии его не совпадали. С
фамилиями как-то можно отмазаться, но правдоподобно объяснить раздвоение
жизни очень трудно. Потому что первая мысль, которая приходит  в  голову
битому жизнью урке, - о ментовских штучках: "легендах", с помощью  кото-
рых стукача внедряют в разрабатываемую среду.
   Тогда он попер нахрапом - забожился самой страшной воровской  божбой:
"Век свободы не видать, буду я козел и блядь...", а потом схватил пику и
пообещал на месте пришить каждого, кто усомнится в его  кристальной  во-
ровской честности. Играл он очень убедительно, потому что другого выхода
не было: если бы кто-то продолжал настаивать на своем - пришлось бы  его
резать, иначе кранты. Тут прав не тот, кто прав, а  кто  смелей  и  наг-
лей...
   Леший не оборачивался, но чувствовал, как враждебные взгляды  буравят
ему спину. На улице многолюдно, но это ровным счетом ничего  не  значит:
что захотят, то и сделают. Помешать им мог только один человек - он сам.
Леший прикинул свои возможности. Он был крученым, жилистым  и  умелым  в
драках, но против двух молодых парней вряд ли сможет устоять, тем  более
- один такой бугай. Если бы еще знать, что они пустые... Но нет,  сейчас
пустым никто не ходит - либо с пером, либо с "БОЛЬШОЙ"... А у него само-
го в карманах, кроме пятидесяти тысяч, поломанной расчески  и  ключа  от
квартиры, ничего не было.
   Времени в запасе оставалось немного... Если ничего не придумать,  че-
рез несколько минут наступит развязка... Впереди располагался  небольшой
универсальный магазин. Леший лихорадочно прокручивал в голове варианты и
кое-что придумал. Хоть бы эти "быки" не потащились следом...
   С беззаботным видом Леший нырнул в стеклянную дверь, подошел к перво-
му же прилавку, косанул назад. Преследователи остались на улице. Не  то-
ропясь, он обошел торговые залы, в скобяном отделе остановился у прилав-
ка с ножами и внимательно осмотрел представленный ассортимент. Под толс-
тым стеклом лежало не менее трех десятков образцов. Кухонные,  разделоч-
ные, столовые... Разных форм и размеров.  С  волнообразным  лезвием  для
резки хлеба, похожие на пилочку - для сыра и лимона, с раздвоенным  кон-
цом - для потрошения рыбы... По одному и наборами, наши и импортные,  от
пятнадцати до пятисот тысяч.
   - Вам для рыбы или для мяса? - симпатичная девушка в аккуратном  фир-
менном халатике подошла помочь потенциальному  покупателю,  несмотря  на
его затрапезный вид.
   - Вот этот покажи... И этот...
   Перебрав несколько штук, он выбрал универсальный нож подходящей  дли-
ны, с крепким клинком и отверстием в верхней части массивной пластмассо-
вой ручки. Он удобно сидел в руке, режущую  кромку  лезвия  образовывали
сотни проточек с одной стороны клинка.
   - Это лазерная заточка, - пояснила девушка. - Он очень  острый  и  не
тупится много лет.
   Леший заплатил двадцать пять тысяч, девушка хотела завернуть покупку,
но он отказался и сунул нож в карман.
   - Где у вас второй выход?
   Девушка покачала головой.
   - У нас его нет. Где вход, там и выход. И товар оттуда заносим.
   В другом отделе Леший купил толстые ботиночные шнурки, отойдя в угол,
продел один в отверстие рукоятки и сделал петлю. Петлю он надел на запя-
стье, а нож засунул в рукав. Потом купил сигарет и демонстративно прику-
рил на выходе.
   Почти сразу подошел высокий.
   - Слышь, ты Колеров?
   Этот вопрос расставил все на свои места. Потому что "Колеров"  -  это
псевдоним, под которым он объявлялся только в ИВС. И больше нигде.  Зна-
чит, его кто-то сдал.
   - С чего ты взял? Обознался, парень! - грубо буркнув в  ответ,  Леший
быстро пошел вперед.
   Но у ближайшей подворотни его догнали.
   - А ну иди сюда, сука! - сильная рука вцепилась в предплечье и рвану-
ла его в сторону. Высокий наседал с другой стороны, держа руку под курт-
кой, на уровне пояса.
   В вытянутом, как колодец, дворе никого  не  было.  Железные  лестницы
опутывали по периметру обшарпанные стены. Воняло помойкой.
   - Что тебе Мишка сказал? - длинноголовый вынул из-под куртки  руку  с
"БОЛЬШОЙ" и приставил ствол к голове Лешего. "ТТ", -  определил  тот.  -
Курок не взведен". На все про все у него было меньше минуты. Рывком  ос-
вободив руку, он писанул коренастого по шее,  тот  сразу  отпустил  его,
схватился за рану и, страшно хрипя, опрокинулся навзничь. Длинный дернул
пальцем, безуспешно пытаясь нажать спуск. Его он  ударил  в  распахнутый
вырез куртки. Как он и предполагал, пластмассовая ручка взмокрела, стала
скользкой и, если бы не петля, выскользнула бы из рук.
   Нагнувшись, Леший вытер руки и нож о землю и тут же загреб это  место
ботинком. В подворотне послышались голоса. Он бросил нож в  сторону  му-
сорных баков и неторопливым шагом пошел на улицу, разминувшись  с  двумя
толстыми тетками: Одна впилась в него цепким, запоминающим взглядом;  Он
втянул голову в плечи и отвернулся: Через минуту сзади раздался  отчаян-
ный женский Визг.
   Не ускоряя движения, Леший перешел улицу, свернул за угол, сел в  ав-
тобус и, проехав три остановки, вышел; его била нервная дрожь, и хотя он
понимал, что привлекать постороннего внимания нельзя,  но  непроизвольно
оглядывался, отряхивал одежду. Потирал руки; будто пытаясь  стереть  то,
что может на них оказаться. Так не избавишься от улик:  надо  раздеться,
сжечь все вещи, выкупаться, постричь ногти, потереть пальцы щеткой.
   Он впервые заделал "мокруху", да еще двойную, хотя пару раз в молодые
годы приходилось резать оборзевших рогометов, но сейчас спрос будет сов-
сем другой... И надо же было вляпаться: баба его срисовала  и  наверняка
даст точные приметы, кто-то мог видеть, в какой он  сел  автобус,  менты
прочешут маршрут, окружат прилегающие улицы... Ему  некуда  идти,  и  он
обязательно попадется в расставленную сеть со всеми невидимыми, но легко
выявляемыми пятнышками, брызгами и потеками крови... А если еще остались
отпечатки на ноже... Хоть он и потер ручку о землю, но все мог  не  сте-
реть, да когда бросал, схватился за лезвие...
   Словно запутывая следы, он петлял по Нахичевани, лихорадочно  обдумы-
вая, что делать... Идти к своим нельзя - Север сразу расспросит: "А  как
ты в ИВС оказался? За что попал? Да почему выпустили? Из-за чего с этими
двумя схлестнулся?" Ничего не сказать еще опасней: кто-то же  "Колерова"
сдал! Хер его знает, где бродит информация о нем да  где  она  выплывет!
Одно дело, если ты сам про все рассказал, тогда можно отбрехиваться, вы-
ворачиваться, любое фуфло гнать. А вот если промолчал - тогда  все  схо-
дится, значит, ты и есть ментовская "наседка"! Нет, в такой ситуации мог
помочь только один человек...
   Из ближайшего автомата Леший набрал номер мобильного  телефона  Лиса.
Тот ответил почти сразу:
   - Слушаю.
   - Это Петруччо, - глухо произнес он в  тяжелую,  замызганную  сотнями
рук трубку. - Я врюхался покрупному. Нужно встретиться.
   - Слушаю, - напряженным тоном повторил курирующий офицер, и Леший по-
нял, что вокруг него находится много людей и спрашивать то, что  следует
спросить в подобных случаях, он не может.
   - Приезжай на Девятую линию, там пустырь перед грузовым портом.  Зна-
ешь?
   - Да. Слушаю.
   - Я там буду. Сейчас иду туда и буду ждать. Как увижу тебя - сам вый-
ду.
   - Понял.
   Леший повесил противно исходящую короткими гудками трубку.
   По крутой, вымощенной булыжником улочке он двинулся к реке. Справа  и
слева теснились, наезжая друг на друга, мелкие  саманные,  шлакоблочные,
реже кирпичные домишки, возведенные по старым, запретительным  советским
стандартам: жилая площадь не больше шестидесяти метров, высота до конька
крыши - не выше шести.
   Район считался непрестижным, землю никто не  выкупал,  нового  строи-
тельства не велось. Кое-где выбитые окна и  провалившаяся  крыша  свиде-
тельствовали о смерти или переезде хозяев. Спустившись к пустырю.  Леший
забрался в один из заброшенных домов и сел на корточки, так  что  только
лоб и глаза возвышались над треснутым кривым подоконником. В этой типич-
ной для бывалого зека позе, экономящей силы на пеших  этапах  и  в  часы
ожидания вагонзака, он был готов просидеть сколько понадобится.
   Перед глазами расстилалась пустошь с наполовину  разворованной  горой
щебенки, несколькими фундаментными блоками и  беспорядочно  раскиданными
кучами мусора. Через месяц все это скроет бурно растущий бурьян. За пус-
тырем ржаво рыжел забор грузового порта, за ним торчали портальные и ба-
шенные краны, виднелись краешки стоящих под загрузкой барж. Заезд в порт
осуществлялся с другой улицы, здесь транспорт почти не ходил, и гул  мо-
тора сразу вызвал у Лешего настороженность.
   Мимо медленно, раскачиваясь на ухабах мостовой, как кораблик на  вол-
нах, прокатилась серая "Волга". За рулем Леший рассмотрел силуэт курато-
ра, прикинув осадку машины, он понял, что больше в  ней  никого  нет.  И
следом вроде бы никто не ехал, хотя это ни о чем не говорило:  если  Лис
решил его сдать, то менты подберутся незаметно, так и не поймешь - отку-
да выскочили. Да он и сам прекрасно справится...
   Подождав, пока "Волга" достигнет пустыря. Леший вылез из своего  убе-
жища и двинулся следом. Несколько раз он оглянулся, но  ничего  подозри-
тельного не заметил.
   - Чего головой вертишь? - насмешливо встретил  его  выглядывавший  из
машины Лис. - Или ждешь кого?
   Леший безошибочно понял, что тот ничего не знает. Конечно, Лис  ушлый
опер и умеет блефовать, как никто, но за долгие годы  совместной  работы
агент и куратор входят  в  столь  тесный  психологический  контакт,  что
чувствуют не только настроение, но и биоволны друг друга. Сейчас от Лиса
исходила обычная волна расположенности и спокойной уверенности, а от Ле-
шего - поток сомнений, растерянности и страха.
   - Думаешь, за тобой следят? - на этот раз в вопросе не было насмешки.
- Садись в машину...
   Леший рассказал все за пятнадцать минут. От того момента, как  Печен-
ков вошел в камеру, и до того, как он сам, слыша за спиной женские  кри-
ки, вышел из проходного двора. Лис слушал молча, не перебивая и не зада-
вая вопросов. Взгляд его, как всегда, ничего не выражал.
   Когда Леший закончил, он вдруг ощутил, что повис над  пропастью.  Лис
был очень надежным партнером, он никогда не подводил и всегда вытаскивал
из любых передряг. Но это было связано с заданиями, которые  опер  давал
своему агенту. А убивать этих двоих Лис ему не поручал. И ни  один  мент
не обязан покрывать двойного убийцу...
   Возникла томительная пауза. Они молча смотрели друг на друга, и  каж-
дый знал, о чем думает другой. По идиотским  ведомственным  инструкциям,
Лис обязан был воспитывать агента в духе соблюдения ранее социалистичес-
кой, а теперь неизвестно какой законности, удерживать его от  совершения
преступлений, больше того, использовать для разложения уголовно-преступ-
ной среды и перевоспитания ее членов.
   Иными словами, активный член воровской общины  в  ранге  жулика  Клоп
должен был не только уклоняться от всех  предлагаемых  ему  сотоварищами
"дел", но и активно пропагандировать честный трудовой образ жизни.  Нап-
ример, Север посылает его с Силком на верную кражу по хорошей наводке, а
он в ужасе вытаращивает глаза, отмахивается руками  и  говорит  примерно
следующее:
   - Что вы, братья, разве можно воровать? Это нехорошо,  не  по-христи-
ански... Да и не по закону, опять же! Давайте лучше сдадим  общак  госу-
дарству, а сами устроимся грузчиками в речной  порт  и  заживем  честной
трудовой жизнью!
   Совершенно очевидно, что после такой репризы его бы в  лучшем  случае
посчитали за бельмондо, а в худшем - поставили на ножи, как  ссучившего-
ся. Ясно также, что ни в том, ни в другом случае агент не  добыл  бы  ни
одного грамма интересующей уголовный розыск информации, да и  вообще  не
принес бы никакой пользы. Оперативники отчаянно матерились в адрес авто-
ров дурацких приказов, в запале называя их нехорошими словами и  выражая
сомнение в их профессиональной и  умственной  полноценности.  И  глубоко
ошибались.
   Те, кто составлял такие инструкции, и те, кто их утверждал, вовсе  не
были настолько дремучими идиотами, чтобы всего этого не  понимать.  Они,
как правило (хотя это правило, как и все другие, знает  немало  исключе-
ний), прошли все ступени оперативной работы и прекрасно знали: чтобы ус-
пешно "освещать" уголовную среду, агент должен вращаться в  ней.  Прово-
дить время с босяками, дружить с ними, пить водку и курить анашу, участ-
вовать в преступлениях... Но одно дело - все это знать, а совсем  другое
- санкционировать совершение преступлений в интересах оперативной  рабо-
ты! Тут нужна немалая смелость: а вдруг депутатская комиссия  по  закон-
ности заглянет в этот приказ, или куратор из правительства,  или  проку-
рор, или журналисты пронюхают да понесут по всему свету...
   Ведь депутаты, члены правительства, прокуроры да журналисты далеки от
реалий оперативной работы, они-то как раз и не знают, что провалить  во-
ровскую шайку способен именно вор, а не передовик производства, отличный
семьянин и хороший спортсмен, на которых долгие десятилетия ориентирова-
лась отечественная идеология. Да и знать этого не  хотят,  считают  ниже
своего достоинства вникать в "подлое ремесло". А вот спросить могут!
   - Вы что, товарищи дорогие, с ума сошли? Вы же официально  разрешаете
преступления совершать! Разве вас для того на должности назначали?! Нет,
вас назначали с преступностью бороться, профилактировать ее во всех про-
явлениях! А раз вы наоборот поступаете, то надо вас с  должностей  гнать
поганой метлой!
   И погонят, ничего хитрого в этом нет, вон сколько нагнали за  послед-
ние годы, начисто отучив свое мнение отстаивать, интересы дела  защищать
или объяснять вышестоящим истинное положение дел.  Вышестоящие-то  этого
не любят, они считают, что и так все распрекрасно знают, им  надо,  чтоб
под козырек - и "Есть! ".
   Потому и пишут лукавые, далекие от жизни инструкции,  чтобы  приличия
соблюсти да должности сохранить. А отдуваться кто будет?  Ясное  дело  -
опер. Он в случае чего и крайним окажется. Потому что это  он  нарушает,
посылая своего человека на задание и зная, что тому тоже придется  зама-
раться... Правда, когда агент влипает на мелких делах, оперу это  обычно
сходит с рук: непосредственное начальство закрывает глаза на  неизбежное
прегрешение... Если, конечно, опер с начальством дружит. А то ведь может
и не закрыть. Это  тоже  очень  удобно:  когда  без  нарушений  работать
нельзя, тот, кто работает, всегда виноват, всегда "на крючке"...
   У Лиса пока и с Нырковым, и с другими  начальниками  отношения  вроде
неплохие, хотя кое-кто в управлении с удовольствием вспомнит при  случае
его "темное" прошлое. А случай - вот он! Не какаято кражонка,  не  полу-
дохлый уличный грабеж, а два трупа сразу! Тут так навалятся,  будто  это
не Леший сделал, а он. Лис, собственноручно обоих завалил!
   Только Лис потому и Лис, что хитрости и предусмотрительности  у  него
на троих хватит. Леший его "карманный" агент, он в официальной картотеке
не состоит - это раз! По Печенкову Лис оперативную разработку не вел и в
камеру к нему никого не подсаживал - это  два!  Документы,  которые  это
"два" подтвердят, он изготовит - это три! А из всей  этой  истории  надо
еще пользу выжать - это четыре!
   - Слушай, Петруччо, как думаешь,  если  сейчас  Печенкову  трупы  его
дружков показать, он расколется?
   У Лешего даже челюсть отвисла. Он ожидал любого вопроса, но не этого.
   - Небось лопнет, - после некоторой паузы ответил агент. - Очко у него
не железное.
   - Ладно... Тогда слушай меня и запоминай...
   Инструктаж занял не больше десяти минут. Закончив его.  Лис  протянул
Лешему несколько крупных купюр.
   - Домой не ходи. К своим тоже пока не суйся. Есть где пересидеть?
   - С бабками найду место, - агент сунул деньги в карман.
   - Давай! - Лис бросил взгляд на часы. В нем включился  мощный  мотор,
мозг прокладывал маршрут к намеченной цели. Он уже был далеко от пустыря
у речного порта и от Лешего.
   - Подвезти тебя куда-нибудь? - из вежливости спросил опер. Курирующий
офицер должен заботиться о своем агенте.
   - Нет. Сам доберусь.
   Леший открыл дверь.
   - Так спокойней.
   - Тогда звони мне дважды в день. Утром и вечером.
   Дверца захлопнулась, может быть,  с  большей  силой,  чем  следовало.
Взревел форсированный движок - цилиндры растачивали в гараже у  Лакиров-
щика. "Волга" развернулась и мощно поперла вверх по крутому склону.

                             Глава третья
                           ФЕНОМЕН УБИЙСТВА

                                          Как     сообщает     агентство
                                       Рейтер, в селении в  окрестностях
                                       Дакки  во   время  пожара   погиб
                                       старейший    житель     Бангладеш
                                       Нилиян   Биби.   Ему   было   сто
                                       двадцать  лет.  Полиция полагает,
                                       что  дом  подожгли  соседи  из-за
                                       земельного спора.

                                                  "Известия" от 20.12.87

   Убийством в наше время никого не удивишь.  Из  чрезвычайного  события
оно как-то незаметно стало обыденным элементом повседневной жизни. Ниче-
го странного, если учесть, что с 1986 года число этих злодеяний  выросло
вдвое, а их дерзость и цинизм - в неопределенное количество раз.
   Десять лет назад основную массу составляли так называемые "бытовухи".
То муж из ревности зарубит жену, то в пьяном умопомрачении сосед зарежет
соседа, то, опять-таки в алкогольном  бешенстве,  собутыльники  затопчут
утаившего тридцать копеек кореша. Почти все преступления  были  непреду-
мышленными и, как правило, лишены  корыстного  мотива.  Для  того  чтобы
оборвать непрочную ниточку человеческой  жизни,  использовались  преиму-
щественно подручные предметы: кухонный нож, стамеска, пестик от  ступки,
мясорубка, железный совок, арматурный прут, отрезок веревки,  бутылка...
Изредка в ход шло охотничье ружье, еще реже - обрез или примитивный  са-
мопал. Черное дело вершилось тайком, в безлюдном месте, без  свидетелей,
а если вдруг появлялся участковый, то виновный мгновенно трезвел  и  без
боя сдавался представителю власти. Нравы в те времена еще не были испор-
чены тлетворным влиянием криминального лобби и  Совета  Европы,  поэтому
общественное мнение совершенно справедливо требовало воздать душегубу по
делам его, а судьи, как и надлежит, прислушивались к гласу народа и отп-
равляли каждого десятого в сырой подвал "точки исполнения".
   Теперь все по-другому. "Бытовики" уже не  делают  погоду:  физическое
уничтожение стало способом устранения конкурентов, раздела зон  влияния,
борьбы за контрольный пакет акций или за кресло - генерального директора
комбината, президента фирмы, руководителя преступной группировки,  депу-
тата и т.д. и т.п... В силу распространенности явления само слово и  его
многочисленные синонимы прочно  вошли  в  повседневный  речевой  оборот.
"Пришить", "замочить", "грохнуть" - просочились из  уголовного  словаря,
"ликвидировать", "устранить", "списать", "стереть", "терминировать" - из
лексикона специальных служб. Несомненно, вторая группа терминов  гораздо
приличней. Согласитесь, что нейтральное  словосочетание  "острая  акция"
звучит куда пристойней и благозвучней, чем название одного из  страшней-
ших библейских грехов - убийства. И успешно  прижившееся  на  российской
земле иноземное словцо "киллер" не в пример благородней, чем "мокрушник"
или "профессиональный убийца".
   За нынешними убийствами стоят очень большие деньги, и киллерство ста-
ло доходной профессией. На смену монтировкам и кухонным  секачам  пришли
снайперские винтовки, радиоуправляемые мины и пистолеты  с  глушителями.
Киллеры не таятся и плюют на свидетелей, не задумываясь стреляют в прес-
ледователей и, как правило, беспрепятственно скрываются с  места  проис-
шествия. Карающая рука закона до серьезных убийц не дотягивается, захва-
тывая в сети ведомственной отчетности доморощенных "ликвидаторов", наня-
тых мужем для избавления от опостылевшей жены или наоборот. Вопреки  ло-
гике и здравому смыслу двуногих зверей перестали расстреливать:  косящие
глазами государственные мужи лукаво высказывают уверенность, что они пе-
реведутся сами собой. Это ложь. Но она определяет поступки тех, кто  ис-
пользует убийство для решения своих проблем.
   И все же заранее подготовленное и тщательно продуманное покушение  на
сотрудника милиций случается достаточно редко. А массовое посягательство
на собровцев - случай и вовсе беспрецедентный. Между тем  террористичес-
кая группа Ужаха Исмаилова вовсю разворачивала подготовительную  работу.
С собровцами надо держать ухо востро, тут не получится  сесть  в  машине
рядом с отрядом и выслеживать по одному: заметят и возьмут в такой  обо-
рот, что мало не покажется! Оставалось надеяться на предательство.

                                 * * *

   Капитан Терентьев уже принес два адреса,  но  Ужах  решил  не  распы-
ляться, а произвести массированную акцию одновременно:  тогда  и  эффект
внезапности будет на его стороне, да и резонанс  окажется  куда  громче.
Однако он не знал, что над группой нависла угроза  разоблачения,  причем
исходила она с совершенно неожиданной стороны.
   Следак транспортной прокуратуры прессовал ментов, застреливших в  по-
езде человека. Он работал в другом ведомстве и не ставил себя  на  место
задержанных, поэтому версия следствия была проста, как пистолет  Макаро-
ва: пьяные милиционеры учинили дебош, подрались с персоналом вагона-рес-
торана, превышая должностные полномочия, применили оружие, убив  шеф-по-
вара и тяжело ранив кухонного рабочего. В пьяном угаре они не  представ-
лялись сотрудниками милиции, и пострадавшие не знали, с кем имеют  дело,
а потому не могли предположить подобного исхода.
   - Я им сразу сказал, кто я такой, и удостоверение предъявил, -  дока-
зывал сержант Бабочкин. Чувствовал он себя плохо,  рентген  уже  показал
все трещины и переломы, шея была схвачена гипсовым воротником, а грудь -
тугой, затрудняющей дыхание повязкой. Врачи не рекомендовали держать его
под стражей, но следак пока не принял решения об освобождении.
   - Так что они прекрасно знали, что мы из милиции! И оказывали  сопро-
тивление представителям власти, а не просто каким-то Бабочкину и  Трофи-
мову!
   - Да? - недоверчиво переспросил следак - молодой рыхловатый парень  с
красным шелушащимся лицом. - А вот послушай, что говорят сотрудники рес-
торана...
   Он пролистал нетолстое пока "дело".
   - Какой-то пьяный устроил скандал, побил посуду,  всячески  унижал  и
оскорблял нас... Кто он такой, он нам не говорил, никаких документов  не
показывал. Николай Ларин пресек хулиганские действия и выставил  пьяного
из ресторана...
   Следователь пристально посмотрел на Бабочкина.
   - Это показания гражданки Климовой, официантки.  Мария  Елагина  пол-
ностью подтвердила ее слова.
   - Кто такая эта Елагина? - морщась то ли от боли, то ли от слов  сле-
дователя, спросил сержант.
   - Мойщица посуды, - пояснил следак. - Обе свидетельницы говорят  одно
и то же: никто не знал, что вы сотрудники милиции.
   - Подождите, - вдруг вскричал Бабочкин, и  следователь  оторвался  от
протокола. - Я по дороге в ресторан проверял документы у подозрительного
человека! И представлялся ему сотрудником,  и  удостоверение  показывал!
Чего ж это я - один раз представился, а второй, когда меня  избивали,  -
нет?
   - Действительно, - заинтересовался следователь. - Но это ж надо  того
человека допрашивать. А где его найдешь?
   - А чего его искать? - угрюмо сказал сержант. - Я  все  запомнил.  На
нерусского чем-то похож, а фамилия наша - Сидоркин  Федор.  Прописан  на
Лисогорской, дом двенадцать. Еще заметил, прописка ровно год назад  сде-
лана, день в день.
   Следователь куда-то позвонил и назвал эти данные. Через несколько ми-
нут, выслушав ответ, положил трубку.
   - Это на Лысой горе. Весь тот район снесен три года назад. Ты  что-то
путаешь...
   Но Бабочкин стоял на своем.
   - Ничего я не путаю! Сидоркин, Лисогорская, двенадцать.
   Следователь задумался. По данному делу он столкнулся  с  целым  рядом
странностей. Один пассажир явно получил огнестрельное  ранение  и  скрыл
этот факт. По словам проводников, группа суровых мужчин маскировала свое
знакомство. К тому же упоминалось и то, что, несмотря на русские имена и
фамилии, они очень смахивали на кавказцев. А РУОП  интересовался  любыми
странностями, исходящими с южного направления.
   Набрав нужный номер, следователь поделился своими сомнениями. А вско-
ре приехали Коренев и Литвинов с фотоальбомом наиболее активных  чеченс-
ких боевиков. Альбом показали сержантам. Внимательно осмотрев  его,  Ба-
бочкин узнал своего "Сидоркина". Им оказался известный полевой  командир
Султан Мадроев по прозвищу Беспощадный. Трофимову показался знакомым Али
Бекбулатов по кличке Кинжал.
   - Кажется, он болтался в коридоре, - мрачно сказал  старший  сержант.
Он находился в стрессовом состоянии. - И потом, когда меня в  наручниках
выводили, стоял у стенки и смотрел, будто сожрать хочет. Мне не до  того
было, но врезалось в память: он белый как мел, щетина черным  пробивает-
ся... И глаза злые-злые...
   Альбом предъявили проводникам, которые опознали Али Кинжала  и  Ужаха
Исмаилова. Стало ясно, что информация о просочившейся в город  террорис-
тической группе начинает подтверждаться.
   Фотографии опознанных террористов размножили и раздали личному соста-
ву. В ближайшие дни в  городе  планировалось  провести  широкомасштабную
операцию "Фильтр" для выявления криминального, антиобщественного и бесп-
рописочного элемента. РУОП и СОБР по своим каналам начали поиск непроше-
ных гостей.
   Капитан Терентьев раздобыл адрес не кого-нибудь, а самого  Литвинова.
Удалось это ему довольно просто: майор долго жил в милицейской общаге  и
недавно получил квартиру. Терентьев приехал в общагу вечером, в форме  и
с торчащей из пакета бутылкой водки. Не застав старого  приятеля,  огор-
чился и расспросил соседей, где теперь можно его найти. Засунув  бумажку
с адресом в карман, он, довольный, поехал на участок к своей зазнобе,  с
которой и распивал припасенную водку до самого утра.
   Невыспавшийся участковый пришел на работу и сразу  увидел  фотографию
того, чье поручение столь добросовестно выполнял. Дело запахло  жареным,
и вначале он подумал, что надо каким-то образом выйти из игры. Но  тогда
могли возникнуть проблемы с его собственным здоровьем, тем более что его
адрес у Гуссейна имелся. С другой стороны, хотелось на  халяву  получить
хорошую машину. Так, руководимый страхом и алчностью,  Терентьев  отпра-
вился к своему новому другу "Ивану".
   Исмаилов встретил его хмуро.
   - Ты что му-му водишь? Не хочешь дело делать, так и скажи!
   - Почему не хочу?! Я тебе знаешь, чей адрес принес? Самого Литвинова!
   Разъяснять тут ничего не  требовалось.  За  голову  Литвинова  давали
большие деньги как на афганской, так и на чеченской войне. "Иван"  расп-
лылся в непритворной улыбке.
   - Это другое дело! А то время вдет, а дело стоит...
   - Думаешь, все это легко? - тяжело вздохнул капитан. - На  вот,  пос-
мотри!
   Он выложил фотографии самого Ужаха и его ближайших соратников.
   - Тут со дня на день такое начнется! Вас с собаками будут искать! Уже
ищут!
   На плутоватом лице проходимца и пьяницы отразился животный страх.
   - Знаешь, как я рискую? Эти парни, если узнают,  они  меня  наизнанку
вывернут! И кишки сожрать заставят!
   Терентьев таким образом набивал себе цену, во всяком  случае,  думал,
что это делает. На самом деле он пробудил в Ужахе совсем  другое  мысли.
Горский менталитет отличается от среднероссийского. Исмаилову было  глу-
боко плевать на страхи участкового, и он вовсе не собирался  в  связи  с
ними увеличивать ему вознаграждение. Напротив, испуганный партнер -  не-
надежный партнер. Ужах и так мало доверял продажному капитану, а  теперь
понял, что это опасное сотрудничество пора заканчивать.  Раз  участковый
принес фотографии, значит, пока не сдал его  своим  коллегам.  Но  может
сдать в любой момент. Особенно если за него возьмутся собровцы...
   - Ладно, успокойся, - "Иван" похлопал предателя по плечу. -  Зачем  о
плохом думать, а? Ты о хорошем думай! Я тебе уже машину приготовил.  От-
личная машина. Пойдем, покажу!
   Гуссейн на второй день отселил опасных гостей из своего дома.  Теперь
они жили в доме недавно убитого Кондрата. За глухим забором стоял огром-
ный, с незаконченной отделкой на  втором  этаже  особняк,  основательный
флигель и гараж на четыре машины. В него Ужах и повел Терентьева.  Несу-
щие сторожевую службу Султан и Али с недоумением посмотрели: куда  ведет
их командир презренного гяура? Но лицо Ужаха было непроницаемо.
   Тяжелая створка ворот мягко распахнулась.
   - Заходи, - пригласил "Иван".
   При виде перламутровых бортов  двух  шикарных  лимузинов  сердце  Те-
рентьева учащенно забилось, он шагнул через порог, и ворота закрылись.
   - Где моя? - нетерпеливо спросил капитан.
   - Вот...
   Длинное шило проткнуло сердце предателя, и он бесформенным кулем рух-
нул  прямо  под  широкие,  с  затейливым  узорчатым  протектором  колеса
"семьсот двадцать пятого" "БМВ".

                                 * * *

   В жизни большую роль играет его величество случай. В финансовой части
УВД отчитывающийся за командировку Литвинов встретил  своего  соседа  по
общаге лейтенанта Молочкова. Поговорили о том о сем, Молочков расспросил
о новой квартире, посетовал, что в общаге, как всегда, плохо с  водой  и
вдруг спросил:
   - Нашел тогда вас ваш приятель?
   - Какой? - переспросил Литвинов.
   - Ну этот капитан, с бутылкой водки?
   Литвинов очень внимательно относился к странностям и  непонятным  ве-
щам, поэтому он подробно расспросил обо всех подробностях давешнего  ви-
зита и насторожился.
   - Как фамилия? Ну хоть откуда он, ты знаешь?
   - По-моему, из Западного. Да, точно, я видел его там как-то раз.
   Отложив текущие дела, Литвинов поехал в Западный райотдел и по приме-
там установил, что речь шла о капитане Терентьеве, который куда-то  про-
пал.
   - У него это бывает, - пояснил старший участковый - То запьет, то за-
гуляет, потом придумывает всякую ерунду, чтобы оправдаться.
   Но на этот раз Терентьеву ничего придумывать не  пришлось:  его  труп
нашли в песчаном карьере Юго-Западной промзоны.
   С час Литвинов анализировал и объединял факты. Собрав  своих  близких
друзей, он сообщил, какая из этих фактов получилась картина.
   - Они базируются где-то на Западном поселке. Видно,  на  его  участке
обслуживания. Там как раз живет Гуссейнов со своими людьми. А у него бы-
ли контакты с Чечней - по наркоте и по оружию. Не исключено, что он их и
пригрел...
   - Точно! - кивнул Коренев. - У меня была информация, что к нему  при-
езжали гости. Но я думал - его земляки...
   - Так давай разбомбим это гнездо! - выругался Рывков.
   - Как ты сунешься к Гуссейну? - скривился Волошин. - Завтра же погоны
поснимают, да еще и дело возбудят!
   - Нет, я этот вопрос хитрей проработаю, - сказал Коренев. - Тут  дело
в другом. Твой адрес, как я понимаю, он уже передал. И, может  быть,  не
только твой. Вот здесь мы можем сработать на опережение.
   - Правильно, - кивнул Литвинов. - Так и сделаем.
   Через час СОБР перешел на усиленный вариант несения службы. Оружие  и
так было у всех на постоянном ношении, но  теперь  Литвинов  предупредил
личный состав о повышенной  бдительности.  Специально  созданные  группы
должны были контролировать обстановку по месту  жительства  бойцов.  При
возвращении домой и выходе из дома требовалось учитывать возможность за-
сад. "Кто предупрежден - тот вооружен", - гласит  древняя  пословица.  А
предупрежденный и вооруженный сотрудник спецназа уже не окажется  легкой
добычей.
   "Начинать отражать удар по своей территории лучше еще  на  территории
противника". Следуя этой мудрости, несколько патрульных групп должны бы-
ли нести службу в районе проживания Гуссейнова, задерживая для  проверки
всех подозрительных лиц. Западный райотдел был также ориентирован на эту
работу.
   - Я думаю, сегодня они попробуют шлепнуть Валька, - сказал Коренев.
   Литвинов угрюмо выпятил нижнюю  губу.  Такое  выражение  лица  майора
обычно не сулило ничего хорошего криминалитету любого уровня.
   - А мы их спрофилактируем! - добавил Лис.
   Литвинов усмехнулся.
   - Хорошее словечко. Что там у тебя по "Обочине"? Я слышал что-то кра-
ем уха...
   - По "Обочине"? - переспросил Лис. Не в  его  манере  было  повторять
вопрос, чтобы выиграть время для ответа. - Печенкова бросили в ИВС,  он,
гад, так и не раскололся...
   - Это я знаю, - перебил Литвинов. - Сам же об него руки отбивал.  Что
там за резня?
   - Ах да...
   Лис потер свой длинный хрящеватый нос.
   - Кто-то завалил двоих во дворе на Большом проспекте. Возле универса-
ма...
   - Рядом с ИВС?
   - Что? Ну да, и с ИВС тоже. Там и Центральный райотдел рядом, и  кол-
басный магазин...
   - Так что "во дворе"?
   - Двоих, ножом, чисто...
   - Ну и...
   - Я не поленился, взял Печенкова и вывел его на место, показал трупы.
А это его подельники! Ну он и лопнул...
   - Погоди, погоди, - перебил Литвинов. - Тыто как допер, кто  они  та-
кие?
   - Как? - снова переспросил Коренев - и потер нос. Если верить  психо-
логам, то этот жест сопутствует лжи.
   - Да очень просто. Там были пушки - "макар" и "тэтэшник". Как у фигу-
рантов "Обочины". Плюс приметы...
   Литвинов с сомнением покрутил головой.
   - Сейчас у всех "макары" и "ТТ". А приметы были довольно слабые.  Они
же в масках работали...
   - Видно, интуиция подсказала, - туманно  ответил  Лис.  -  Важен  ре-
зультат.
   - А четвертого он назвал?
   - Назвал. Только его нет в городе. А может, врет. Потому  что  понизу
другого называл...
   Внезапно Коренев оборвал сам себя:
   - Что-то мы отошли от дела. Сейчас ведь  не  об  "Обочине"  речь.  Ты
обычно во сколько домой возвращаешься?
   Литвинов пожал плечами.
   - Когда как: Не раньше восьми, а так иногда и под утро...
   - Надо ставить засаду, - вслух подумал Коренев.
   Литвинов жил в блочной девятиэтажке на Северной окраине города.  Без-
ликий, как и все здешние новостройки, дом стоял торцом к жилому массиву,
и заходить в него надо было  со  стороны  поля.  Метрах  в  тридцати  от
подъезда стояла кирпичная будочка насосной  станции.  Рывков  без  труда
открыл замок и запустил внутрь старшего лейтенанта Акимова, прославивше-
гося во время недавней операции "Зет", когда во время снайперской  дуэли
он завалил матерого стрелка, готовившего покушение на Президента.
   Котов и Панкратов вошли в квартиру Литвинова и стали у  двери,  прос-
матривая в "глазок" и прослушивая подъезд. Сам Рывков осмотрел все -  от
чердака до подвала, убедился, что посторонних здесь нет, и занял пост на
дороге, ведущей к дому. Сев на скамейку, он машинально посмотрел на часы
и зафиксировал время: восемнадцать  пятнадцать.  Становилось  прохладно,
как обычно весенними вечерами.
   Жильцы возвращались с работы: от троллейбусной остановки к дому потя-
нулся поток усталых людей. Роман внимательно фильтровал их, но  объектов
внимания не находил. Около семи за пазухой ожила рация.
   - По-моему, есть, двое черных, зашли в подъезд, осмотрелись и вышли.
   "Как бы они тоже не слушали нашу волну", -  подумал  Роман,  вспомнив
уроки недавнего задержания. Но эти были пришлыми и вряд ли могли провес-
ти соответствующую подготовку.
   - Оружие видишь?
   - Нет. Объемные куртки, под ними можно что угодно спрятать.
   - С кем ты разговариваешь, дядя?
   Девочка лет семи с торчащей косичкой удивленно рассматривала Рывкова.
   - Сам с собой, - ответил он и улыбнулся.
   - Нет, я слышала...
   - Беги отсюда! - сказал майор и скорчил страшную рожу. Девочка убежа-
ла.
   Поток пешеходов заметно уменьшился. Скоро должен был объявиться  Лит-
винов. С тыльной стороны к дому  подъехал  микроавтобус  с  затемненными
стеклами, из него никто не выходил. Рывкову это не понравилось. Он встал
и направился поближе - разобраться что к чему.
   - Эй, стой! - грубо окрикнули его сзади.
   Рывков обернулся. Его знакомую девочку теперь сопровождал здоровенный
"шкаф" с маловыразительными чертами лица.
   - Ты что ребенка пугаешь? В рог захотел?
   - Как обстановка, подъезжаем, - прорезался за пазухой голос  Литвино-
ва.
   - Я ее не пугал, - как можно спокойней и миролюбивей сказал Роман.
   - Нет, пугал, нет, пугал! - с видимым удовольствием  ябедничала  дев-
чонка.
   Если автобус не при делах, то ничего страшного,  если  это  резерв  -
возможны серьезные осложнения.
   - Хочешь, сейчас я тебя напугаю? - чадолюбивый папаша  приближался  с
совершенно определенными намерениями.
   - Почему молчите? Как обстановка? - повторил Литвинов.
   На этот раз "шкаф" услышал бормотанье рации.
   - Гля, он в натуре чего-то вынюхивает!
   Не вдаваясь в объяснения, Рывков бросился бежать.
   - Есть двое у подъезда, - на ходу передал он. - И автобус  -  что  за
автобус - неизвестно.
   - Стой, я сказал! - вид бегущего вызывает охотничий азарт,  и  "шкаф"
побежал следом.
   - Держи автобус, - скомандовал Литвинов.
   Рывков резко остановился, повернулся и расстегнул  куртку.  На  поясе
висел внушительного вида "стечкин". "Шкаф" затормозил,  будто  наткнулся
на стену.
   - Шмальнуть тебя, что ли? - лениво спросил Рывков.
   Азарт у преследователя мгновенно пропал. Роман подумал, что, если  бы
он назвался и предъявил удостоверение, это не оказало бы такого магичес-
кого действия.
   - Шмальнуть? - повторил он.
   - Не надо. Разошлись, - хрипло произнес "шкаф".
   - А кто в автобусе? Твои дружки?
   - Нет. Я не знаю, что это за автобус.
   - Тогда пойди и загляни. Потом скажешь мне, кто там внутри.
   Роман положил руку на  крупную  рукоять  и  щелкнул  предохранителем.
"Шкаф" послушно потрусил к автобусу. Сейчас он  выполнял  роль  "живца",
хотя сам и не подозревал об этом. Если он откроет дверь и в него выстре-
лят, руки у Рывкова будут развязаны. Но где  девчонка?  Маленькая  ябеда
сидела вдали на скамейке. Роману стало неприятно. Не дай Бог этого  быка
застрелят на глазах ребенка...
   Но "шкаф" заглянул в автобус, и ничего не произошло. Он  что-то  ска-
зал, захлопнул дверь и вернулся.
   - Там два мужика бухают, - облизывая пересохшие губы, сообщил  он.  -
Один из нашего дома, второго не знаю.
   - Чего сказал им?
   - Закурить попросил. Надо же было что-то ляпнуть...
   - Забирай девочку и иди домой, быстро, а то будут проблемы.
   "Шкаф" кивнул и мгновенно исчез. Мимо проехала "Волга" с Литвиновым и
Лисом. Роман нажал рычаг передачи.
   - Витя, где они?
   - Зашли в подъезд, - сразу же отозвался Акимов.
   - Как поняли? - спросил Рывков.
   - Поняли хорошо, - сказал Литвинов. - Давай зажмем их между этажами.
   Киллеры, которые в последние годы сделали подъезды излюбленным местом
своей работы, рассчитывают на две вещи: эффект неожиданности и  безоруж-
ность законопослушных граждан. Именно эти факторы  позволяют  гарантиро-
ванно дождаться жертву, отстреляться и  спокойно  уйти.  Если  названные
преимущества убрать, подъезд превращается в мышеловку. На этот раз убий-
цы были обречены стать жертвами.
   - Начинаем, - Коренев первым шагнул через порог, товарищи последовали
за ним.
   Акимов сунул тонкий ствол малокалиберки в приоткрытую дверь будочки и
взял под контроль выход из дома. Литвинов и Коренев  задержались  внизу,
Рывков лифтом поднялся наверх и медленно,  стараясь  не  производить  ни
звука, начал спускаться, осторожно  нащупывая  ногой  каждую  ступеньку.
Квартира Литвинова располагалась на шестом, значит, ждать его  будут  на
полэтажа выше или ниже.  Переполненный  мусоропровод  издавал  тошнотное
зловоние. Роман почти физически ощущал, как гулкий подъезд ожидает  рез-
ких выстрелов. У него вспотели ладони, и он вытер правую о брюки,  зажав
на миг пистолет под мышкой.
   Две настороженные фигуры прятались за  толстой  трубой  мусоропровода
между шестым и седьмым этажами. Роман заметил их с поворота  лестницы  и
сразу привычно гаркнул:
   - Милиция! Руки вверх!
   Незнакомцы бросились вниз. Дверь литвиновской квартиры резко  распах-
нулась, выпуская засаду, но деваться им было уже некуда  -  только  идти
напролом. Одному удалось прорваться: Панкратов отлетел к  стене,  впеча-
тался в нее затылком и, обхватив руками  пострадавшее  место,  оглушенно
замер. Саша Котов ударил второго в лицо, сбив его на  холодную  бетонную
площадку, и упал сверху, прижимая отчаянно бьющееся жилистое тело. С ме-
таллическим лязгом отлетел в сторону видавший виды потертый  "ТТ".  Пры-
гавший через три ступеньки Роман на миг остановился и кулаком левой уда-
рил задерживаемого по голове. Раздался глухой звук, будто палкой с  раз-
маху саданули по тыкве. Тот обмяк.
   Рывков побежал за первым. Синяя  куртка,  облегающая  широкую  спину,
мелькала в двух пролетах внизу.
   - Осторожно! - крикнул Роман. - Он идет на вас!
   Но изменить ничего было нельзя. Как только преступник увидел поднима-
ющихся Коренева и Литвинова, он с ходу открыл огонь.
   - Ба-бах! Ба-бах!
   Звуки выстрелов пронеслись по подъезду снизу доверху и эхом вернулись
обратно. В такие минуты думать некогда, действия зарождаются  на  уровне
рефлексов. Если нет навыков участия в перестрелках, то человек впадает в
ступор и не делает ничего. Или делает то, чего делать  нельзя.  Или  то,
что надо, но не так...
   Рывков многократно участвовал в военных действиях  и  имел  несколько
боевых наград. Нужные рефлексы у него выработались давно. Рука сама нап-
равила ствол в обтянутую синей курткой спину, выровняла мушку, палец уп-
руго вдавил спуск, а интуиция еще до выстрела подсказала, что промаха не
будет.
   - Ба-бах!
   Раздался короткий вскрик. Полутонный  удар  девятимиллиметровой  пули
придал бегущему дополнительное ускорение, так что ноги отстали от  туло-
вища и сломанное тело с размаху грохнулось на изгибы лестничного  марша.
Эхо снова пробежало вверх-вниз, и наступила  жуткая  тишина.  Тяжеленный
пистолет оттягивал руку Романа до пола.
   - Все целы? - с трудом вымолвил он, но из горла вырвалось только  ка-
кое-то хрипенье, он откашлялся, преодолевая спазм, и повторил:
   - Все целы?!
   - Вроде все, - отозвался Литвинов: С пистолетом на изготовку он подо-
шел к лежащему человеку, ногой отбросил его оружие (тоже "ТТ" -  обратил
внимание Роман), только потом наклонился, потрогал на шее пульс и замет-
но расслабился.
   - Готов. Сообщи дежурному. А то кто-то позвонит, и примчится наряд  с
автоматами наперевес...
   - На, сообщай, - Рывков протянул ему рацию и сел на ступеньки. Руки и
ноги дрожали, мощное тело тоже сотрясала крупная дрожь. Несмотря на бое-
вой опыт и награды, он не привык убивать людей. Наверное, к этому невоз-
можно привыкнуть.
   В подъезде царила противоестественная тишина. Казалось, после выстре-
лов двери должны распахнуться, и взбудораженные жильцы вывалят  на  пло-
щадки выяснять, что же случилось у них в доме. Лет десять назад так бы и
было. Но не сейчас. Запуганные беспределом, люди затихли в своих кварти-
рах, надеясь, что все обойдется и неизвестная  беда  их  минует.  Вполне
возможно, что и в милицию никто не позвонит, тем более что  телефонов  в
доме негусто.
   Пока Литвинов по рации связывался с дежурным, Лис волоком  стащил  по
лестнице второго чеченца.
   - Наших убивать приехали? - страшно хрипел он, уперев пистолет  прес-
тупнику под подбородок. - А самим подыхать  нравится?  На,  посмотри  на
своего дружка! Смотри, сука! Где остальные? Говори, а то шлепну и  рядом
положу!
   Задержанный по-звериному зарычал, рванулся и вцепился зубами в  ствол
пистолета с такой силой, что казалось, перекусит закаленную сталь.  Раз-
дался скрежет и хруст. Но сталь оказалась крепче. На пол посыпались  об-
ломки зубов.
   - Я вас живьем съем! На куски порву,  проглочу  без  соли!  -  плюясь
кровью, орал бандит. - Стреляй в меня, стреляй! Мне хуже не будет,  тебе
хуже будет!
   - Заткнись, сука! Хватит пугать! - буднично сказал Литвинов и коротко
ударил.
   Ноги задержанного подогнулись, и он повалился на ступеньки.

                                 * * *

   Джафар хорошо пообедал в ресторане на самом берегу  и  в  благодушном
настроении шел по набережной навстречу приятному свежему ветерку,  любо-
вался донскими пейзажами и наслаждался сигаретой с анашой. Это  была  не
его территория, но он считал своим весь город.
   - Сейчас зайдем в "Рак", коньячку выпьем, - не  оборачиваясь,  сказал
он, но Султан слышал каждое слово вожака. - Пусть Валет позлится...
   Джафар родился двадцать семь лет назад в высокогорном  селении  Анди,
расположенном на границе Дагестана и Чечни. Удаленное от центров цивили-
зации, это место осталось в средневековье, и даже местная  парторганиза-
ция жила не столько по Уставу КПСС, сколько по горским адатам. Здесь ни-
когда не прекращались набеги с целью захвата скота, здесь всегда ворова-
ли невест и ни на миг не переставала действовать кровная  месть.  Причем
примирительные комиссии в Анди были бессильны, и уголовная статья за ук-
лонение от примирения не могла никого напугать: долг  кровника  получали
только кровью.
   Уже с четырнадцати Джафар, открыто носил на поясе кинжал, а за  пазу-
хой прятал харбук - однозарядный переломный пистолет  крупного  калибра,
которые, де очень-то скрываясь, изготовляли местные  кустари.  Ему  было
пятнадцать, когда вероломные соседи перешли границу  и  пытались  угнать
стадо баранов. Дядя - Али отстреливался из двустволки, а он подобрался к
неприятелям сзади и открыл, огонь из харбука. Нападающие бросили баранов
и ушли в Чечню, вместо добычи они уносили  труп  соплеменника  и  обяза-
тельно должны были вернуться, чтобы отомстить за него.
   На семейном совете Джафар получил высокую оценку, но  старшие  решили
отправить его на равнину, к сестре, потому что вступать  в  междуусобицу
ему было рано. Так он оказался в Махачкале, которая по сравнению с  род-
ным селом казалась столицей мира. Но Джафару не нравились широкие  улицы
и многоэтажные дома новых районов, он забивался в кривые переулки старо-
го города и здесь проводил время с чумазыми пацанами, игравшими деревян-
ными кинжалами.
   Оружия тут никто не носил это ему тоже не нравилось, потому что  при-
ходилось прятать кинжал и харбук в кладовке под всяким хламом. Муж сест-
ры работал в милиции, иногда он приходил на обед и вешал на стул пояс  с
тяжелой кобурой. Джафар подкрадывался и гладил толстый кожзаменитель,  с
трепетом ощущая непреодолимо влекущие его линии настоящего  оружия.  Так
влюбленный ласкает обутую ножку своей любимой, безошибочно различая  под
грубой кожей ее нежные пальчики.
   Любовь толкает на безумные поступки, и в один прекрасный день  Джафар
украл пистолет и убежал за сорок километров в Буйнакск, где в первый  же
вечер поссорился с более старшими парнями и, компенсируя недостаток  си-
лы, выстрелил одному в колено. Парень стал инвалидом, мужа сестры выгна-
ли из милиции, а сам виновник получил четыре  года,  которые  отбывал  в
воспитательной колонии для несовершеннолетних неподалеку от Тиходонска.
   Там он быстро завоевал авторитет и окончательно убедился, что  готов-
ность перегрызть горло врагу очень хорошо ощущается всеми даже на  расс-
тоянии. А когда люди чувствуют такое, то ведут они себя совсем по-друго-
му: уступают во всем, отдают лучшие куски, стараются не злить и избегают
конфликтов.
   С администрацией Джафар ладил, а потому стал рогом зоны,  поддерживал
порядок и прокантовался на малолетке до двадцати  лет  без  перевода  на
взросляк. Впоследствии, на воле, такая  активность  и  сотрудничество  с
ментами сослужили плохую службу: братва не приняла его в свои ряды. Джа-
фар обозлился: очень многие нынешние авторитеты приспосабливались в  зо-
не, и это впоследствии им не мешало. Он решил рассчитывать только на се-
бя, вернулся в Махачкалу, собрал несколько десятков "солдат"  и  занялся
рэкетом на рынке.
   Но в условиях национальной республики эта деятельность была сопряжена
с немалым риском: обиженный вполне мог позвать  на  помощь  отца,  дядю,
братьев, а с толпой вооруженных и разгневанных  родственников  не  могла
справиться никакая группировка. После одного  такого  конфликта  Джафара
вызвали на разбор местные авторитеты и предписали в три дня покинуть го-
род. Весть об этом решении вмиг облетела республику, значит,  оставаться
в ней было нельзя. И он отправился в  Тиходонск,  где  внаглую  потеснил
местные криминальные круги.
   Тиходонск не привык к войнам: с двадцатых  годов  здесь  существовала
сильная воровская община, которая мирно разрешала все возникающие  конф-
ликты. Да и "новые", хотя и не очень прислушивались  к  решению  сходок,
избегали опрометчивых действий и старались в  спорных  случаях  находить
компромисс. А Джафар любил при каждом удобном случае рассказывать, как в
пятнадцать лет застрелил скотокрада, вызвав кровную месть, тянущуюся  до
сих пор. И давал понять, что в случае необходимости взрывами и  автомат-
ными очередями перевернет патриархальный городок вверх дном.
   Это действовало: в конце концов, криминальный мир состоит  из  людей,
имеющих семьи, дома, машины, налаженное дело. Им тоже ни к  чему  катак-
лизмы, особенно направленные против них. Джафара долгое  время  терпели,
он неосмотрительно думал, что так будет всегда.
   - Зачем нам Валета злить? - возразил Султан. - Он и так волком  смот-
рит, мы у него почти весь берег отобрали!
   - Ну тогда не будем злить, просто выпьем коньяк и дальше пойдем.
   Джафар никогда не менял принятых решений. Он поднял руку,  и  большой
черный джип, лениво катящийся в пятидесяти  метрах  сзади,  вмиг  набрал
скорость и сократил дистанцию. Дверца предупредительно раскрылась.
   - В "Рак" поедем, - сказал Роберту Джафар и уже поставил ногу на под-
ножку, как вдруг джип сзади протаранил обшарпанный зеленый микроавтобус.
От удара вездеход сильно дернулся вперед, и Джафар упал  на  землю,  что
его и спасло, потому что неизвестно откуда появившийся парень с  вытара-
щенными круглыми и абсолютно пустыми глазами выпалил  из  обреза  ему  в
спину.
   Дробь со свистом пролетела над головой и хлестнула по черной  дверце,
вмиг изъязвив лакированную поверхность десятками продырявленных  вмятин.
С трудом дотянувшись, Султан  толкнул  парня  и  вторично  спас  Джафару
жизнь: второй заряд тоже рассыпался по асфальту. Но самого  Султана  уже
били железными трубами - джип окружила толпа расхристанных молодых  пар-
ней с палками и арматурой в руках; Джафар понял, что это не случайность,
и приготовился к худшему. Он всегда носил при себе пистолет, уже не дав-
ний самодельный харбук, а шестнадцатизарядную "беретту",  и  сейчас  она
сама прыгнула в руку. Лупоглазый, не сводя с него остановившегося взгля-
да, перезаряжал обрез - у него была одна цель, и он явно  собирался  до-
вести дело до конца.
   Джафар выстрелил, лупоглазый отлетел спиной к решетчатой чугунной ог-
раде набережной и затих, Джафар перевел огонь на добивающих Султана, не-
скольких свалил, остальные разбежались, но  друг  не  подавал  признаков
жизни. Сбоку кто-то ударил ногой по пистолету, но выбить не  сумел:  как
спасительную соломинку, горец сжимал нагретую сталь. Раздались несколько
выстрелов, но кто стрелял - свои или чужие, разобрать  было  невозможно.
Сильные руки вцепились в его запястье, выкручивая кисть, твердое  колено
до хруста вдавило грудную клетку.
   "Конец", - мелькнуло во всполошенном сознании. Как пойманный капканом
волк, он ощерился, изогнув шею, дотянулся до чужой руки и, поймав зубами
толстый соленый палец, изо всех сил сжал челюсти. Раздался дикий  вопль,
чужие руки и колено исчезли...
   Пустив веер пуль во все стороны, Джафар очистил пространство  вокруг,
вскочил и побежал; за ним гнались, он несколько  раз,  не  оборачиваясь,
выстрелил назад, и топот смолк. Горец мчался изо всех сил, но не  верил,
что сумеет уйти: если каша заварена круто, то его просто не выпустят.
   Лицо попавшегося навстречу человека исказилось, он закричал и отпрыг-
нул к чугунной решетке. Джафар почувствовал, что в зубах у  него  что-то
зажато, и сплюнул, на асфальт упал откушенный палец с черным от  давнего
удара ногтем.
   Сзади на форсаже взревел мотор, и он побежал через дорогу, туда,  где
набережная переходила в крутой обрыв Лысой горы. Прохожие  шарахались  в
стороны, добежав до склона, он обернулся. За ним гнались две вконец уби-
тые иномарки из дешевых трехдверных "бэшек", и он понял, что акцию  про-
водит кто-то из "отморозков", потому она подготовлена столь  бездарно  и
бестолково. Появилась надежда, и он рванул вверх по почти  вертикальному
склону. Приходилось бежать на четвереньках, хватаясь за торчащие из рых-
лой земли камни и сухие корни.
   Внизу заскрипели тормоза, хлопнули дверцы.
   - Вот он, давай!
   - Стой, сука!
   - Гони наверх, там его перехватим!
   Джафар ждал выстрелов, но их не было. Вместо этого с набережной  раз-
дались звуки милицейской сирены.
   - Атас!
   Снова захлопали дверцы, и потрепанные "бэшки" со скрежетом  разверну-
лись. Из последних сил Джафар вскарабкался на кривую,  почти  непроезжую
улицу с развалинами убогих деревянных домишек. Этот район предназначался
под снос, жителей давно отселили, и теперь здесь проживали только  бомжи
и самый низший слой криминального люда.
   Спрятав пистолет и отряхнувшись, Джафар достал мобильный  телефон.  В
этот момент линии сотовой связи работали с явной перегрузкой: славянские
бандиты обменивались информацией.  Теперь  нагрузка  добавилась:  Джафар
поднял тревогу, и тревога  волнами  расходилась  по  рядам  дагестанской
группировки. Получивший на время мобильник  Шакал  доложил  Северу,  что
Султан и Роберт готовы, а Джафар ушел, но его по пятам преследуют надеж-
ные ребята.
   - Он, паскуда, одному нашему палец откусил!  -  пожаловался  "отморо-
зок". - Как волчара, целиком, даже кость перегрыз... Но мы его достанем!
   "Облажалиоь, суки", - понял Север, но, как и было договорено, передал
своим "мочить дагестанцев". Команды пронизывали эфир и, подобно молниям,
ударяли с небес в землю. Люди Паши Битка разгромили игровые станки в ра-
йоне речного порта, Боксер превратил водочные склады Роберта в  воняющие
техническим спиртом осколки. Погонщик прошерстил рынок, где наряду с да-
гестанцами пострадали и осетины, и азербайджанцы, и кабардинцы. Все зна-
ли, из-за кого началась бойня, а это не добавляло теплых чувств к  сосе-
дям по Северному Кавказу. Скорей всего им будут предъявлены претензии по
возмещению вреда.
   Локальные вспышки насилия в городе подняли по тревоге всю милицию, но
патрульные машины успевали только констатировать происшедшее и  вызывать
"Скорую помощь". По невидимым каналам связи, без радиотелефонов,  дагес-
танцы мгновенно получили нужную информацию и мгновенно "легли  на  дно".
Закрылись коммерческие палатки, снялись с мест наперсточники и лохотрон-
щики, бросили маршруты карманники, спешно расплатившись, ушли из  ресто-
ранов гуляющие сыны Кавказа.
   Через пятнадцать минут после сигнала Джафара забрала кавалькада  чер-
ных, с черными стеклами джипов. По дороге он узнал последние новости.
   - Султан еле дышит, - доложил взволнованный Руслан. - В травматологи-
ческую больницу отвезли. А Роберта - в мединститут.
   - Поехали к Султану, - приказал Джафар, заменяя расстрелянную обойму.
- И пошли кого-нибудь в мединститут.
   К Северу поступила другая информация.
   - Они все живы, отвезли в травматологию...
   Взбешенный Север набрал номер Шакала.
   - Ты что, мудак, охуел! Мы весь город на уши поставили, а ты  их  от-
пустил!
   И, не слушая, что вякал в свое оправдание Шакал, приказал:
   - Достать, их в больнице! Ты понял?! Иначе завтра тебя закопают! Нет,
не завтра, сегодня!
   Потом Север позвонил Кресту.
   - От этих "отморозков" никакого толку! - возмущенно сказал он. -  Так
и не довели дело до конца! Джафар и Султан в травматологии...  Я  послал
их туда...
   - Толк уже есть, - не согласился пахан. - Дагестанцы хвосты  поджали.
А все думают на молодых. Пусть так и будет. Только вот что... На них на-
деяться нельзя. Сам поезжай, посмотри... Надо будет, вмешаешься.
   Тиходонский травматологический институт располагался между старым го-
родом и новым микрорайоном. Когда-то он стоял прямо  посередине  разнот-
равной, дурманяще пахнущей степи, но постепенно здесь построили  теплоэ-
лектростанцию, несколько бензозаправок, склады, возвели остовы трех  де-
вятиэтажных зданий, которые так и не достроили, оставив длинные скелеты,
довольно зловеще выглядящие в вечерних сумерках.  Короче,  степное  при-
волье превратилось в обычную промзону, серую и унылую. И пятнадцатиэтаж-
ный, вылинялый дождями корпус института выглядел  безрадостно  и  убого,
как будто сквозь серый бетон панелей просачивались наружу боли и страда-
ния маявшихся в больнице людей.
   Больничный комплекс окружала ограда, и, несмотря на просторную терри-
торию, в  силу  извечного  совкового  запретительного  комплекса,  въезд
внутрь был запрещен; Реализовывался этот идиотский запрет с помощью про-
тянутой поперек открытых ворот цепи, конец которой уходил в высокую, как
крепостная башня, бетонную будку. Из-за нехватки средств в  больнице  не
кормили, лекарств, шприцев, капельниц, "перевязочных средств и всего ос-
тального тоже не было, поэтому нагруженные передачами родственники  плю-
хали несколько сот метров до главного  входа  пешком,  осознавая  полное
свое ничтожество и бесправие. Такой же путь должны  были  проделывать  и
поступающие больные, если их доставляла не "скорая помощь", а любой дру-
гой транспорт.
   Правда, можно было подняться по лесенке к окошку крепостной  башни  и
засунуть внутрь одну или несколько не слишком крупных купюр, либо  пома-
хать прямо из машины красным удостоверением, тогда цепь со звоном  опус-
калась на асфальт, и путь открывался. Так преодолеваются все  запреты  и
ограничения, больше того, именно для этого они и устанавливаются.
   Султана привезли в белой машине с красным крестом, у него был в  двух
местах пробит череп, сломаны руки и несколько ребер. Через двадцать  ми-
нут к преграждающей въезд цепи подъехали два приобретенных  на  немецких
свалках "БМВ-318" и столь же убогого вида "жигуль-шестерка". На этот раз
сидящий у окошка старичок не получил своей законной мзды,  вместо  этого
он увидел несколько высунувшихся из автомобильных окон рож, вид  которых
действовал убедительнее денег и красных  удостоверений.  Цепь  мгновенно
зазвенела, пропуская кавалькаду на охраняемую территорию.
   Вскоре к воротам подкатили три черных джипа Джафара. За непроницаемы-
ми стеклами нельзя было рассмотреть лиц тех, кто сидит внутри,  но  доб-
лестный страж ворот и не испытывал такого  желания,  поэтому  не  мешкая
пропустил и этих гостей. А через несколько минут точно так  же  поступил
он и с двумя джипами бригады Севера.
   Когда Шакал и десять его друзей вошли в приемное отделение,  ни  мед-
персонал, ни дежуривший в вестибюле милиционер  особенно  не  удивились:
братва частенько попадает в передряги, и тогда друзья  спешат  проведать
своих.
   - Где трое черных с набережной? - спросил Шакал, настороженно  зыркая
быстрыми острыми глазками. - Только сейчас должны были привезти!
   Дежурный по приемнику удивился.
   - Никаких троих не привозили. Был один с черепно-мозговой травмой.  А
с набережной он или откуда - я не знаю.
   - Ты мне тюльку не гони, - сдерживаясь,  сказал  Шакал.  Он  старался
вести себя как авторитетный, солидный вор. Но получалось плохо: на виске
билась нетерпеливая злая жилка, грудь  жгли  и  просились  наружу  руга-
тельства и угрозы.
   - Троих привезли. Джафара, Султана и еще одного. Быстро  говори,  где
они!
   Повышенный голос и нервные интонации привлекли внимание  милиционера.
Младший сержант служил второй год, но уже знал, что лучше избегать  неп-
риятностей и не  связываться  с  бандитами.  Тем  более  что  оружия  на
больничный пост не выдавали, и реально он ничего не мог сделать.  Только
использовать авторитет формы, которая, впрочем, уже давно не имела авто-
ритета. Но все же он подошел поближе и  откашлялся.  Шакал  обернулся  и
несколько изменил тон.
   - Это наши друзья. Может, им лекарства нужны, может, еще что...
   - Сейчас посмотрим по компьютеру... - Врач нажал клавиши. Он чувство-
вал исходящую от посетителей угрозу и хотел как можно скорее  избавиться
от них. Пусть идут куда-нибудь в другое место...
   Исполнив свой долг, милиционер вернулся в угол, за деревянный барьер-
чик. Он тоже ощутил волну опасности, показалось даже, что у наглых расх-
ристанных молодых парней под одеждой спрятано оружие. В нормально обуст-
роенном государстве типы, вызывающие опасения у других людей, не  должны
свободно ходить по улицам. Но ответственности за ненормальности в  госу-
дарственном устройстве младший сержант милиции нести не может и не  дол-
жен. Для того чтобы это  понять,  не  нужны  специальное  образование  и
большой опыт службы. Поэтому младший сержант утешал себя тем,  что,  как
бы ни были неприятны ему эти  парни,  они  полноправные  граждане  своей
страны, никаких законов не нарушают, а  следовательно,  никакого  вмеша-
тельства с его стороны не требуется. Но ему тоже очень  хотелось,  чтобы
они ушли и унесли свою потенциальную опасность куда-нибудь подальше. Про
подъехавшие ко главному входу джипы сержант ничего не знал.
   На мерцающем синем экране монитора появился список  госпитализирован-
ных сегодня пациентов.
   - Как их фамилии? - хмуро поинтересовался дежурный врач.
   Шакал растерялся.
   - Одного зовут Султан, фамилию не знаю... А второй Джафар... Не знаю,
фамилия это или нет...
   - Сейчас узнаешь, козел вонючий! - раздался сзади решительный  голос,
и быстро обернувшийся Шакал увидел живого и невредимого  Джафара,  возг-
лавлявшего с десяток затянутых в черные кожаные куртки боевиков. От нео-
жиданности "отморозок" даже потерял дар речи. Он был  уверен,  что  враг
при смерти и лежит на больничной койке, где станет легкой добычей.  Сей-
час он понял, что поверил слухам, верить которым не было никаких основа-
ний: Джафар ушел на его глазах, и никто не успел бы уложить его на  кой-
ку. Эта задача поручалась ему самому, но он ее не  выполнил.  И  за  это
сейчас придется расплатиться.
   - Ты что, Джафар, ты же Юрке палец начисто откусил, - заныл он.
   Джафар внимательно осмотрел всю команду  Шакала,  отыскивая  знакомые
лица. "Отморозки" сунули руки кто в карманы, кто за пазуху, чернью курт-
ки проделали то же самое. Врач медленно встал и, стараясь не  привлекать
к себе внимания, пошел к двери в глубине помещения. Милиционер потянулся
к телефону.
   - Я тебе сейчас нос откушу!
   Джафар подскочил, схватил Шакала в охапку и действительно  укусил  за
лицо, нацелившись в нос. В последний  миг  тому  удалось  уклониться,  и
крепкие зубы горца выхватили кусок щеки. "Отморозок" залился кровью, ис-
тошно закричал и попытался вырваться, но Джафар не отпускал и явно наме-
ревался довести свой замысел до конца. Ермолай пришел на помощь бригади-
ру и вытянул Джафара цепью по спине. Тот охнул и выпустил  свою  жертву.
Ермолая тут же трахнули арматурным прутом по плечу, он уронил цепь, но в
левой руке у него оказалась опасная бритва, мигом распоровшая  и  черную
куртку, и бок обидчика.
   В следующую секунду в приемном отделении закрутилась  жестокая  кару-
сель кровавой драки не на жизнь, а на смерть. Один из бойцов Джафара по-
лучил ножом в живот, другому отрезком трубы проломили  голову.  Шипастый
кастет изуродовал лицо высокого "отморозка", молоток  на  длинной  ручке
раздробил локоть рыжего парня с бритой наголо головой. Цепи  свистели  в
воздухе, хлестко обвивая разгоряченные тела, сдирая с них кожу  и  ломая
кости. С сухим звоном арматурный прут сталкивался с отрезком трубы, зве-
нели о кафель выбитые ножи, с треском пропарывали одежду и мягкую  плоть
те, которые еще были в деле. Раненые падали на пол, или отбегали в  сто-
рону, пытаясь остановить кровь, или продолжали драться.
   Ермолай, как обезьяна, прыгал в опасном  водовороте,  к  правой  руке
постепенно возвращалась чувствительность, и радиус взмахов  отсверкиваю-
щей бритвы увеличился: уже несколько черных курток вышли из игры,  зажи-
мая узкие и глубокие порезы...
   Милиционер после нескольких безуспешных попыток дозвонился наконец до
дежурного.
   - Да, драка... Большая, с ножами, палками...
   Он сел на пол, спрятавшись за барьером, чтобы бандиты не увидели, что
он вызывает подмогу. Но и он перестал видеть происходящее.
   - Сколько человек дерется? - будничным тоном спросил дежурный.
   - Много, точно не знаю...
   - Так посчитай!
   - Бах! Бах! Бах! - три выстрела рванули замкнутое  пространство,  дав
понять, что события перешли на другой уровень.
   - Стреляют, здесь стреляют! - кричал в трубку младший сержант.
   - Кто стреляет? Из чего? Ты скажешь наконец, сколько там  человек?  -
расспрашивал дежурный.
   Он не был идиотом или разгильдяем, просто он  являлся  маленькой  де-
талью громоздкой и неповоротливой машины и действовал в  соответствии  с
теми правилами, по которым эта машина работала. Чтобы  принять  решение,
следовало собрать исчерпывающую информацию, ибо от масштабов драки и ха-
рактера используемого оружия зависело, кого послать на место  происшест-
вия: обычный патрульный автомобиль, усиленную группу или дежурный  взвод
СОБРа. За ошибочное решение в первую очередь спрашивали с него,  поэтому
приходилось перестраховываться. Задавая вопросы, дежурный  по  райотделу
думал в первую очередь о себе. О том, чего стоит на них ответить, дежур-
ный не думал, потому что это была проблема того, кто просил подмоги.
   - Бах! Бах!
   Младший сержант, набрав полную грудь воздуха, вынырнул из-за  стойки.
Стрелял Джафар. Двумя руками он держал большой черный пистолет, целясь в
прыгающего под пулями Ермолая. Остальные прекратили  драку  и  оцепенело
следили за происходящим.
   - Бах! Бах!
   Ермолай опрокинулся на спину.
   Воздух кончился, и милиционер снова нырнул под стойку.
   - Их человек двадцать, стреляет один, из пистолета, он убил парня - я
сам видел!
   - Вас понял! - невозмутимо отозвался дежурный. - Поднимаю СОБР. Ждите
подмоги.
   В трубке раздались гудки. Младшего сержанта трусило, словно  в  лихо-
радке. По многочисленным фильмам он  знал,  какой  может  оказаться  его
судьба: убийца подойдет к стойке, перегнется через нее и спокойно выпус-
тит несколько пуль ему в голову. Чтобы не оставлять свидетелей.
   - Бах! Бах! Бах! - раздалось от входной  двери,  и  звук  этих  новых
выстрелов был уже другим, милиционер решил, что это прибыл СОБР. Правда,
тогда выходило, что спецотряд летел на крыльях, но о лихих  спецназовцах
ходило столько легенд, что младший сержант готов был в это поверить, тем
более что поверить в то, во что хочется верить, очень легко.
   Но это, конечно же, был не СОБР. В вестибюль больницы ворвалась  бри-
гада Севера. Пистолеты были у троих - у самого Севера, у Гришки и у Сил-
ка. У остальных - ножи и залитые свинцом резиновые шланги. Но когда идет
перестрелка, холодному оружию делать нечего. Поэтому Север с порога отк-
рыл огонь в Джафара, тот заскочил за выступ стены и ответил, Севера под-
держали два друга... При соотношении три ствола  против  одного  преиму-
щество  "беретты"  перед  "макарами"  утрачивается,   Джафар   прекратил
стрельбу и бросился в глубину помещения. Север погнался за ним, Гришка и
Силок бежали следом. Остальные вместе с ободрившимися "отморозками" при-
нялись добивать джафаровских бойцов. Те, вяло  сопротивляясь,  бросились
наутек: кто прямо сквозь окно выбросился на улицу, кто прорвался к вход-
ной двери, кто побежал в глубину больницы.
   Джафар выскочил в длинный коридор, сбив с ног полную медсестру, выбе-
жал к черному ходу и с облегчением вырвался  на  улицу.  Звериное  чутье
подсказало, что не следует бежать дальше, подставляя спину под  выстрелы
преследователей. Увидев маленький неработающий фонтан, он  спрятался  за
ним и навел "беретту" на дверь черного хода. На свою беду первым появил-
ся обогнавший Севера Силок.
   - Бах!
   Пуля вошла ему в середину груди. Безжизненное тело шмякнулось  о  ка-
менные ступени. Больше в проеме никто не появлялся.
   Джафар отполз, потом побежал, сильно пригибаясь к  земле.  Достаточно
отдалившись от здания, он выпрямился и перевел дух; Но туг же вой сирены
заставил его вновь пригнуться и завертеть головой. К больнице под мигаю-
щим синим маячком несся автобус СОБРа. Джафар достал платок, быстро  об-
тер пистолет и сунул в щель между железобетонными плитами, грудой  нава-
ленными в ожидании какого-то строительства. Затем быстро, но без  паники
пошел к забору и перелез через него как раз в тот момент, когда  автобус
въезжал во двор больницы.
   Через несколько минут одетые в бронежилеты и  черные  маски  собровцы
взяли ситуацию под контроль. Убитых и раненых поскладывали у стены, уце-
левших положили мордами на асфальт. Тех, кто  успел  выбежать  во  двор,
преследовали так же неотвратимо и  целеустремленно,  как  гончая  травит
зайца. Фигура с черным лицом довольно быстро  сокращала  дистанцию  и  в
прыжке сбивала преследуемого наземь, так что в себя  он  приходил  минут
через пятнадцать.
   Кроме Джафара, сумели уйти Север с Гришкой  и  Шакал.  Однако  и  ос-
тальных задержанных освободили: кого через три часа, кого -  через  трое
суток. Оружие все успели выбросить, признательных показаний никто не да-
вал, получалось - преступников среди них нет, одни потерпевшие.  Обесси-
левшая за последние годы Фемида снисходительно поверила в  объяснения  о
беспричинном нападении неизвестных. Вдвойне не повезло шестерым  убитым:
на них и взвалили ответственность за нападение...
   А Джафар, добравшись до дома, собрал своих ближайших соратников и  на
Коране поклялся отомстить врагам. Весть об этой клятве быстро  распрост-
ранилась по Тиходонску и всерьез озаботила братву. Все знали  Джафара  и
знали, что такими клятвами не шутят.


                            Глава четвертая
                         НРАВЫ УГОЛОВНОЙ СРЕДЫ

                                           Я к вам пишу - чего же боле?
                                           Что я могу еще сказать?
                                           Теперь, я знаю, в вашей воле
                                           Меня презреньем наказать.
                                           Но вы, к моей несчастной доле
                                           Хоть каплю жалости храня,

                                                                                   Вы не оставите меня.
                                            Из письма Татьяны к Онегину.
                                                            А. С. Пушкин

   В любой сфере  человеческой  жизнедеятельности  существует  множество
достаточно устойчивых нравоучительных сентенций, изначально предполагае-
мых правильными, но на самом деле таковыми не являющимися. В юриспруден-
ции к ним относятся утверждения типа: "Жестокость наказания не  способна
предотвратить преступление", "Смертная казнь - нарушение прав человека",
"Преступники - такие же люди, как и все остальные"...
   В основе перечисленных высказываний лежат прекрасные  человеколюбивые
чувства и высокоидейные побуждения, они подкрепляются  аморфными,  расп-
лывчатыми и малоубедительными аргументами  и  никем  не  подтвержденными
фактами, например, таким, что  в  средневековом  Париже  воры-карманники
якобы активно опустошали карманы горожан, собравшихся поглазеть на казнь
очередного разбойника.
   Но абстрактный гуманизм, как водится, превращается в свою  противопо-
ложность: российское государство расплодило невиданное числом чрезвычай-
но жестоких преступников, беспрепятственно расправляющихся с ни в чем не
повинными гражданами  под  благожелательный  аккомпанемент  разномастных
"борцов за права человека", отличительной чертой которых является, с од-
ной стороны, ущербность, страх перед властью  и  полная  личная  никчем-
ность, а с другой стороны - завышенный уровень притязаний, разницу между
которыми они и компенсируют вроде бы  оппозиционной  правозащитной  дея-
тельностью.
   Между тем многочисленные туристы, побывавшие в последние годы в  Сау-
довской Аравии или Объединенных Арабских Эмиратах, взахлеб  рассказывают
о полном отсутствии там преступности и связывают это не с чьей-то право-
защитной трепотней или "хорошей профилактической работой", а с беспощад-
ным исламским законом и сохранившейся практикой публичных казней.
   Утверждение о том, что все люди одинаковы и преступник ничем не отли-
чается от добропорядочного законопослушного гражданина, относится к  од-
ной из вышеупомянутых сомнительных истин. И дело даже не в том, что одни
люди с легкостью, не испытывая угрызений совести, совершают  такие  зло-
действа, о которых нормальный человек не может даже подумать без  содро-
гания. Дело в том, что наряду с обычным человеческим  обществом,  парал-
лельно, а часто и пересекаясь с ним, существует огромный и  жуткий  уго-
ловный мир. В нем правят бал вовсе не "обычные" люди, такие,  как  мы  с
вами, а биологически схожие с людьми, но совершенно другие в  социальном
смысле существа, создающие свою субкультуру, собственную мораль,  особые
правила и нормы поведения.
   Преступники создали свой сленг, который не понимают нормальные  люди.
"Блатная феня", или "музыка" - это особый язык, на нем нельзя разговари-
вать о возвышенном или прекрасном, у него  совершенно  другие  задачи  и
специфическая смысловая нагрузка, поэтому Татьяна Ларина и  превращается
в воровку и проститутку, Евгений Онегин - в "идейного шпанюка", а Гамлет
- в крутого блатаря.
   Они разработали систему татуировок, несущих  немаловажную  коммуника-
тивную нагрузку: характер, расположение и содержание  картинок  отражают
криминальную биографию их носителя, его преступный опыт и  положение  на
иерархической лестнице, это своего рода паспорт, удостоверение личности,
опознавательный знак, по которому угадывают своего.
   Избыток свободного времени и недостаток свободы делают людей  чрезвы-
чайно изобретательными, поэтому зеки придумали тысячи всевозможных ухищ-
рений: "мастырок", "примочек", "подлянок", "заморочек", направленных  на
то, чтобы увильнуть от работы, попасть в больницу (они ласково  называют
ее больничкой), уйти в побег, провести время и развлечься, наказать  со-
товарища за какой-то подлинный или мнимый проступок, поглумиться над ад-
министрацией, поддержать посаженных в карцер, просто выделнуться и пока-
зать свой характер.
   Несмотря на режимные мероприятия,  камеры  тюрьмы  или  следственного
изолятора общаются между собой с помощью зековского телефона - приложен-
ной к стене или трубе кружке, выкриков в заплетенное проволокой и закры-
тое решеткой и "намордником" слепое окно, оставленной в прогулочном дво-
рике малевки, для более материального общения они  соединены  "дорогами"
из ниток, по которым "гоняют коней" -  передают  записки,  чай,  деньги,
наркоту... Администрация регулярно обрывает  нитки,  но  они  появляются
вновь, словно паутина, без конца воспроизводимая  не  знающим  усталости
пауком.
   Существует связь даже между зонами, расположенными  в  разных  концах
страны: очередной этап приносит то "постановочное письмо", то  деньги  в
общак, то устное сообщение для Смотрящего, то  решение  последней  сход-
ки... Если надо передать чтото очень важное или расправиться с укрывшим-
ся за решеткой иудой, с воли направляется "десант" -  специально  подоб-
ранный человек умышленно "берет срок" и выполняет поручение "бродяг".
   Уголовный мир - неважно, в зоне ли, на воле -  живет  не  по  законам
Госдумы или президентским указам, а по своим "законам", "понятиям",  ре-
шениям сходок. И эти правила соблюдаются куда строже писаных официальных
постановлений. Больше того, в последнее время они вытесняют настоящие  -
слабые и бездействующие законы. Уже вполне легальные бизнесмены при воз-
никновении материального спора обращаются не в арбитраж с  его  многоме-
сячной волокитой и зачастую неисполняемыми решениями, а  к  авторитетам,
которые без всякой бумажной карусели и переносов заседаний разрешат спор
на месте, с гарантией обязательного исполнения.
   Так бизнес сливается с криминалом,  "черные",  плохо  отмытые  деньги
направляются на политическую борьбу, в кресла руководителей фирм, мэров,
губернаторов, президентов в  изобилии  плодящихся  банановых  суверенных
республик усаживаются деятели, чьи отпечатки пальцев еще хранятся в дак-
тилоскопических картотеках органов внутренних дел, хотя и имеют  тенден-
цию к постепенному исчезновению из оных.
   "Блатную музыку" все чаще можно услышать не только в  бытовой  сфере,
но и в коридорах Госдумы, аппарате правительства, президентском  окруже-
нии. Наряду с этим все чаще отклоняются законопроекты о борьбе  с  прес-
тупностью и укреплении правоохранительных органов, все чаще  принимаются
законы, прямо или косвенно выгодные "братве", "бродягам" или слегка  за-
маскированному "черному бизнесу". Открыто создаются "фонды помощи  осуж-
денным", представляющие собой не что иное, как легализованные  воровские
общаки. Утверждение о том, что преступники такие же люди,  как  все  ос-
тальные, - из того же ряда, потому что выгодно криминалитету.

                                 * * *

   Светка и Зойка познакомились на зоне, в детской колонии с  неудобова-
римым названием "Воспитательно-трудовая колония  для  несовершеннолетних
осужденных женского пола". Слово "трудовая" впоследствии из названия вы-
пало, все остальное осталось. Очевидно, придумать  другой  вариант  было
трудно: "колония для девочек" - явно не годилось, потому что  девочек  в
буквальном, физиологическом смысле этого слова здесь  не  было,  а  если
иногда и попадались, то наличие небольшого клочка  плевы  превращало  их
жизнь в кошмар, ибо служило упреком всем остальным обитательницам зоны и
подтверждало правоту воспитательниц, что не все начинают трахаться, едва
поднявшись с горшка.
   Мириться с такой явной несправедливостью несовершеннолетние  осужден-
ные женского пола не могли и расставляли все по местам, объявляя  добро-
детель пороком и строго  наказывая  за  него.  Девственница  объявлялась
"соской", ибо другого способа сохранить невинность,  по  мнению  здешних
обитателей, не существовало, и, хотя основной состав  вовсе  не  чурался
орального секса, равно как и анального, группового и лесбийского,  полу-
чившая такой ярлык новенькая становилась существом униженным и презирае-
мым. Ее избивали, ставили на колени, рвали за волосы, заставляли  лизать
ноги или заднепроходное отверстие, мочились на несчастную, насильно  на-
калывали точку возле рта или над глазом - позорящий знак "вафлистки". Не
говоря уже о том, что сам предмет, послуживший  основанием  к  гонениям,
уничтожался самым варварским и жестоким способом.
   Зойка, на свою беду, оказалась девственницей. Если бы  Светка  узнала
об этом заблаговременно, она подсказала бы, как надо себя вести. Но выш-
ло по-другому. Вечером, после отбоя, новенькая была поставлена для "про-
верки на вшивость". Это своего рода "прописка", но в отличие от  мальчи-
шеских зон испытуемой не загадывают загадки, не  устраивают  подлянок  с
"играми", не выписывают "морковки", "макаронины"  или  "хлысты".  Просто
определяют, чем дышит новенькая, и в зависимости от этого определяют  ей
место в зоновской иерархии.
   Дело в том, что среда осужденных, как, впрочем, и любая другая, неод-
нородна. Во главе стоят "шишки", потом идет основная масса  "правильных"
девчонок, или "пацанок", ниже стоят презираемые "шкуры", которые, в свою
очередь, делятся на три масти: "машек", "чушек", "задрочек".  "Машки"  -
это слабохарактерные или физически слабые девочки, которые не  могут  за
себя постоять. С ними никто не считается: отталкивают назад в любой оче-
реди, отбирают передачи, могут и в хрюк втереть. Но они стоят выше  двух
остальных категорий, над "чушками".
   "Чушки" - это те, кого умышленно опустили, "опомоили", "опарафинили".
В принципе они ничем не отличаются от своих сверстниц, но либо допустили
какую-либо ошибку, именуемую здесь "косяком", либо совершили  привычный,
но недопустимый в неволе поступок. Например, воровка  шепнула  что-то  у
товарок. Она с малолетства знает, что красть плохо, но все равно ворует.
Однако, позарившись на добро другой зечки, она узнает,  насколько  плохо
воровать у своих. Мало того, что изобьют до потери пульса, так еще сунут
головой в парашу, или вымажут дерьмом, или еще что-либо  подобное  утво-
рят... И все! Сколько ни сиди - на малолетке ли, на  взросляке,  никогда
тебе не стать равной с остальными, всегда и везде ты презираемое, второ-
сортное существо.
   В отличие от "машек" и "чушек", "задрочек"  можно  узнать  с  первого
взгляда. Потому что это по жизни лентяйки и грязнули. У них грязные пот-
репанные пятки, сальные волосы, разрушенные зубы и дурной запах изо рта,
порванные чулки, провонявшая потом, неглаженая одежда.  Если  "задрочка"
возьмется за ум и примется следить за собой, у нее есть шанс  постепенно
поднять свой социальный статус и выйти из числа "шкурок". Но такое  слу-
чается нечасто. Обычно они смиряются со своим положением и  не  пытаются
изменить его.
   После "проверки на вшивость" новенькая может стать  "правильной"  де-
вочкой, а может оказаться среди "шкурок". Зойку проверяли,  как  обычно,
после отбоя. В длинном помещении отряда с рядами  железных  двухъярусных
кроватей, именуемых на жаргоне "шконками",  как  и  положено,  выключили
свет, но яркий свет ртутных фонарей проникал сквозь раздвинутые занавес-
ки, разжижая сумрак и позволяя различать очертания  фигур  несовершенно-
летних зечек, толпящихся вокруг места "прописки".
   Кто-то зажег свечу, и в призрачном свете колеблющегося огонька темные
фигуры обрели белые и маловыразительные лица, на которых  лежала  печать
жадного любопытства. Ссутулясь и сцепив пальцами руки, Зойка насторожен-
но стояла в углу актива, вокруг уверенно и властно расселись на кроватях
и табуретках "шишки" - неформальные лидеры отряда.
   Кряжистой мужеподобной разбойнице Оле Песковой уже исполнилось девят-
надцать, но за хорошее поведение ее не стали переводить  на  взросляк  и
оставили доматывать оставшийся год на детской зоне, рядом грациозно  от-
кинулась на матраце красивая, со стройной фигурой Люда Кислова -  Марки-
за, по которой сохли больше половины девчонок, а Надя Дугина даже вскры-
вала из-за нее вены, самая хитрая - Нелька Лупоглазка подобралась к  но-
венькой сбоку и пытливо разглядывала ее, усиливая Зойкину  неуверенность
и предчувствие чего-то недоброго. Приблатненная  Валентина  Гусакова  по
прозвищу Жало широко расставила крепкие кривоватые ноги, оперлась  ладо-
нями на колени и тоже буравила прописываемую маленькими наглыми  глазка-
ми.
   Чуть в стороне толпились не входящие в "верхушку", но приближенные  к
ней "правильные девчонки", среди которых находилась и Светка,  остальные
наблюдали за действом издали, со своих шконок. У самой двери,  в  "шкур-
ном" углу, притаились "чушки" и "задрочки",  затаенно  ожидающие,  чтобы
новенькая провалила "проверку" и была брошена в их куток.
   - Как зовут? Откуда родом? - спросила Пескова, которую называли  Оле-
гом Ивановичем. Она была коротко острижена, затылок и виски высоко подб-
риты. Тельняшка без рукавов и обрезанные по колено  тренировочные  штаны
составляли ее наряд. На левом предплечье наколот спасательный круг с ло-
дочкой под парусом внутри, на круге написано "ЯХТА". Зойка подумала, что
мускулистая девушка имеет какое-то отношение к морю, и ошиблась - аббре-
виатура расшифровывалась "Я хочу тебя, ангелочек", а  сам  знак  являлся
обозначением кобла.
   - Зоя Муравлева, из Тиходонска, - тихо произнесла Зойка и,  предполо-
жив, каким будет следующий вопрос, продолжила: - Статья сто  сорок  чет-
вертая, часть вторая, срок - два года.
   Она снова ошиблась. Все официальные сведения, содержащиеся  в  личном
деле вновь прибывающей, непостижимым образом сразу же становятся извест-
ны всей зоне. При "проверке на вшивость" выясняются скрытые факты и обс-
тоятельства.
   - На суде раскололась? - спросила Жало и ударила новенькую  по  сцеп-
ленным впереди ладоням. - Стой ровно, колхоз!
   Зойка опустила руки и затравленно кивнула:
   - Все в сознание были. Пацанов с вещами взяли и  у  меня  два  кольца
нашли...
   - Ну и дура! - осудила Лупоглазка. - Никогда в сознанку не иди!
   Нелька гордилась своей хитростью и любила  хвастать,  как  заморочила
голову следователю. Правда, ровно никакой выгоды от этого она не  поиме-
ла.
   Маркиза вытянула вперед красивую ногу, обутую в розовый тапок с  пом-
поном - предмет запрещенный и подчеркивающий исключительность его  обла-
дательницы. И бигуди в коротких по правилам внутреннего распорядка воло-
сах практического значения не имели, но демонстрировали, что она  краса-
вица и даже в условиях зоны следит за собой.
   - Где жила, с кем кентовалась? - промурлыкала примадонна зоны,  зади-
рая розовым помпоном подол форменной юбки новенькой. Зойка сжалась и от-
шатнулась.
   - Стой на месте, сука! - рявкнула Кислова и больно пнула Зойку в  ко-
лено. Миловидное лицо исказила гримаса бешенства, будто сквозь благопри-
стойную маску проглянула ее настоящая сущность. Собственно,  так  оно  и
было. Маркиза отбывала восьмилетний срок за убийство из корыстных побуж-
дений. Она топором зарубила своего приятеля, чтобы забрать у него десять
миллионов рублей.
   На суде, сделав с помощью жженой бумаги и  отварного  бурака  броский
макияж, Кислова вела себя не как подсудимая, а как актриса,  исполняющая
главную роль в художественном фильме. Роль красивой, воспитанной и  чис-
той девушки, случайно оступившейся в жестокой  и  несправедливой  жизни.
Публика в зале, естественно, не могла знать,  что  в  перерывах  солдаты
конвоя в очередь приправляют ей минет, но образ все равно портила непро-
извольная мимика, невзначай слетающие с языка вульгарные словечки и про-
рывающаяся наружу порочность натуры.
   Когда мать убитого с плачем рассказывала, каким хорошим парнем был ее
сын, Маркизу разобрал смех, и она низко нагнулась, пряча лицо за  ограж-
дающим скамью подсудимых барьером.  Очередной  свидетель  характеризовал
Кислову как шалаву, шляющуюся с неграми по  барам.  Тут  Маркиза  гневно
вскочила. Лицо выражало крайнюю степень возмущения, ноздри гневно разду-
вались.
   - Я протестую! - громко выкрикнула она.  -  В  то  время  как  прави-
тельство и весь советский народ исповедуют принцип пролетарского  интер-
национализма, никто не имеет права упрекать меня в дружбе  с  гражданами
африканских государств!
   Но благоприятного впечатления Кислова на состав суда не  произвела  и
получила восьмерик - почти предел для несовершеннолетних.
   - Отвечай, мандавошка! - Она пнула Зойку еще раз.
   - Жила на Богатяновке... С Галкой Длинной ходила, с Рамой...  Попугая
знала, Рынду...
   - Скажи, Светик, кто они такие? - промурлыкала прежним тоном Маркиза,
обращаясь к землячке проверяемой. Таков был  обычный  порядок.  Напрямую
друг друга девчонки могли и не знать,  но  общие  знакомые  должны  были
объявиться обязательно, и, если они окажутся  авторитетными,  это  будет
довод в пользу новенькой.
   Светка на минуту задумалась; Ни Галку Длинную, ни Раму она не знала и
никогда о них не слышала, только Попугай - тощий  придурок  с  идиотским
панковским гребнем - путался пару раз под ногами, по отзывам  подруг  он
был полным ничтожеством и импотентом. Но сказать  так,  значило  здорово
осложнить жизнь новенькой. А Зойка ей понравилась. Во-первых, статьей  -
сама Светка тоже сидела за соучастие в кражах. Во-вторых,  внешностью  -
правильные, хотя и мелковатые черты лица, тоскливые карие глаза... К то-
му же землячка, а в зоне это много значит, даже если живешь в сотне  ки-
лометров друг от друга - уже "земели", а тут из одного города...
   - Правильные девчонки, - ответила она. - И пацаны деловые.
   - Ну ладно...
   Маркиза как будто потеряла интерес к происходящему.
   - С ментами по воле гужевалась? - спросила Лупоглазка.
   Зойка испуганно закрутила головой.
   - Предъявы к тебе у кого-нибудь есть? - пробасила "Олег Иванович".
   - Нет...
   - В "хате" тебя не парафинили? - с кривой  усмешкой  поинтересовалась
Лупоглазка.
   - Нет...
   "Проверка на вшивость" обещала благополучный конец. Интерес к действу
начал угасать.
   - А целка у тебя есть? - вдруг спросила Маркиза,  и  "Олег  Иванович"
насторожилась.
   Зойка покраснела.
   "Нет! Говори - нет!" -  заподозрив  неладное,  мысленно  подсказывала
Светка. Главное сейчас проскочить, потом проткнешь ее тихонько, никто  и
не узнает... Но новенькая совета не услышала.
   - Есть, - тихо произнесла она, совершив тем самым главную свою  ошиб-
ку. Послеотбойная тишина взорвалась яростными криками.
   - Соска!
   - Вафлерша!
   - Помойная пасть!
   Маркиза пнула Зойку в живот. Жало вцепилась в волосы, Лупоглазка  изо
всех сил молотила по спине.
   - Паскуда! Минетчица! Параша!
   "Олег Иванович" порылась в тумбочке и не торопясь  извлекла  столовую
ложку.
   Новенькую свалили на пол и пинали ногами. Она перекатывалась  с  боку
на бок, поджав ноги к животу и закрыв  голову  руками.  "Олег  Иванович"
внимательно осмотрела ложку, будто хирург проверял инструмент перед опе-
рацией.
   - Разложите ее!
   Новенькую повалили поперек кровати, задрали к  голове  юбку,  сорвали
грубые казенные трусы. Парализованная ужасом Зойка не сопротивлялась.
   - Показывай свою поганую минжу!
   "Олег Иванович" расставила белеющие в полумраке Зойкины ноги и подня-
ла их кверху, как будто гинеколог смотрел  пациентку  на  своем  кресле.
Глаза кобла лихорадочно блестели, на лице выступили капли пота.  Маркиза
внимательно наблюдала и чуть заметно улыбалась. В отряде наступила тиши-
на, только в "шкурном" кутке оживленно шептались.
   "Олег Иванович" нацелилась черенком ложки, зачем-то пощупала  съежив-
шуюся сухую плоть влажной рукой, сделала резкое движение. Зойка закрича-
ла, Жало туг же ударила ее по лицу, и крик оборвался. Кобел, сопя и при-
чавкивая, долго возился ложкой  во  чреве  новенькой.  Маркиза  внезапно
громко расхохоталась:
   - Ты чего, Олька, аборт ей делаешь? Здорово похоже...
   Лупоглазка стащила через голову майку,  расстегнула  лифчик,  обнажая
дрябловатые груди. Вокруг сосков синели неровные буквы,  образующие  до-
вольно традиционную надпись: "Только для Тебя". Неторопливо сбросив  юб-
ку, она сняла трусы и кокетливо повертела низко  посаженным  задом.  Над
лобком у Нельки красовалась еще одна надпись:  "Добро  пожаловать".  Она
получила свой трешник за злостное хулиганство, отличающееся  особым  ци-
низмом.
   - Давно мне жопу не лизали! - объявила она и выразительно  посмотрела
на корчащуюся от боли Зойку. - Да и поссать хочется...
   Маркиза сбросила тапки и выставила ноги.
   - Вначале пусть мне пятки оближет...
   На пути в "чушки" Зойке предстояло выдержать много унизительных  про-
цедур, но вмешалось провидение - от двери послышался  короткий  свист  и
приглушенный крик:
   - Атас, обход!
   Все мгновенно разбежались, попадав на свои шконки. Свеча  будто  сама
собой потухла, оставив предательский запах тлеющего фитиля. Его и унюха-
ла Бомба - здоровенная, с трудом протиснувшаяся в  дверь  прапорщица  со
зверским выражением, навечно оттиснутом на всегда недовольном лице.
   - Кто тут свечки жжет?! - гулко грохотнул гулкий  утробный  голос.  -
Куда смотрит актив? Где старшина, где СПП?
   Активистки голоса не подавали. С самого начала "проверки на вшивость"
они тщательно делали вид, что спят крепким и глубоким сном.
   - Смотрите! - пригрозила инспектор по надзору. -  Еще  раз  шебурхне-
тесь, пять очков с отряда сниму!
   - Повезло тебе, мурловка! - зло прошипела Лупоглазка. - Ничего, завт-
ра продолжим!
   Но завтра Светка подошла к Жало и Маркизе, курившим у ветхой,  покра-
шенной поверх ржавчины пожарной бочки.
   - Слышьте, пацанки, я в эту новенькую влюбилась, - сразу заявила она.
- Хочу взять ее "половинкой". А то год без  "семьи"  отчалилась,  надое-
ло...
   Надо отметить, что атмосфера в женских колониях имеет свою специфику.
То, что мужик может отбывать срок, считается в столетиями репрессируемой
России делом обычным. Залетел по малолетке, освободился, отслужил в  ар-
мии, поступил работать, снова залетел, вышел,  женился,  родил  ребенка,
возможно, опять залетел... В некоторых социальных группах отсутствие су-
димости у мужика расценивается как исключение из общего правила.  На  то
он и мужик, чтобы сидеть. Он мотает очередной срок, а жена справно  шлет
посылки да приезжает на длительные свиданки, привозя домашнюю  снедь  да
собственную волосатку. Пока это ей не осточертевает, но терпение  у  баб
долгое, только к четвертой, а то и пятой отсидке  рецидивист  становится
холостяком.
   К бабам такой терпимости не имеет ни общественное мнение, ни сами му-
жики. Если женщина попала в зону, это считается позором и для нее, и для
семьи, отбывает срок она, как правило, разведенкой. Поэтому компенсирует
одиночество здесь же, сходясь с товарками в  горькой  лесбийской  любви.
Женские семьи в зонах бывают покрепче, чем те, что на воле, а уж страсти
в них кипят на свободе невиданные. Убийства  из  ревности,  самоубийства
из-за неразделенной любви, изощренная месть сопернице...
   На зоне для малолеток эти процессы выглядят особенно обостренно. Ком-
пенсируя отчужденность от общества, несовершеннолетние зечки придумывают
свой мир, в котором они кристально чисты и ни в чем не виноваты.  Приго-
вор оказывается или злонамеренной козней врагов, или печальным  и  запу-
танным недоразумением, или результатом принятой на себя чужой вины.  Ли-
шение невинности в их рассказах происходило на крахмальных  простынях  в
шикарном отеле или спальном купе бешено летящего в ночь курьерского  по-
езда, по безумной любви к ослепительному и благородному красавцу.
   Любовь здесь возводится на пьедестал, одна из распространенных татуи-
ровок - иконизированный образ возлюбленного с надписью типа: "Да святит-
ся имя твое, Толик". Влюбленную не смущает, что  Толик  -  полудебильный
наркоман с двумя судимостями, постоянный клиент венерического  диспансе-
ра, давно забывший о ее существовании. Влюбленной нужен не  столько  То-
лик, сколько она сама, отраженная в Толике. И письма, которые она  пишет
себе от его имени, поддерживают ее силы и надежду на освобождение.  Лес-
бийская семья на малолетке процветает еще сильнее, чем на взросляке.
   Поэтому просьба Светки имела основания для понимания, хотя и  вызвала
раздражение у Маркизы:
   - Тебе чего, правильных девчонок мало? Хочешь  с  офоршмаченной  свя-
заться?
   - Ее не форшмачили! - быстро сказала Светка. Это было очень важно,  и
она оказалась права: приход надзирательницы накануне спас Зойку от пере-
вода в категорию "чушек". Формально она осталась чистой.
   - И верно, - неожиданно поддержала ее Жало, хотя  на  эту  "неожидан-
ность" Светка и рассчитывала: она знала, что  Валька  Русакова  завидует
внешности Маркизы, а потому испытывает к ней глухую, тщательно  скрывае-
мую неприязнь. - "На вшивость" она проверилась нормально, а  что  целка,
так сама объявилась!
   - Как сама? А кто у нее спросил? - начала заводиться Маркиза.
   - Ты спросила, она ответила! - отрезала  Гусакова  повышенным  тоном.
Лицо ее покраснело. Кроме авторитета, здесь многое решала  грубая  физи-
ческая сила. А выстоять против Гусаковой шансов у Людки не было.
   Маркиза выдохнула дым Светке в лицо и расслабилась.
   - Харэ. Не будем "опускать". Пусть живет правильной девчонкой.
   Судьба Зойки была решена. К неудовольствию  "шкур",  она  осталась  в
чистой части отряда, поселившись над шконкой Светки.  По  установившейся
традиции "правильные пары" не занимались сексом прилюдно: с верхней кро-
вати спускались простыни и заправлялись под матрац  нижней,  образовывая
шатер, с трех сторон закрывающий происходящее. С четвертой стороны нахо-
дилась стена. Так создавалась иллюзия уединенности.  "Влюблешки"  обычно
не делились на "ковырялок" и "давалок", почти  все  были  "взаимщицами",
поочередно выполняя то мужскую, то женскую роль. На жаргоне это  называ-
лось "синтетика".
   Шатер из простыней не обладал звукоизоляцией. Горячие девчонки крича-
ли, визжали и плакали за  непрочными  полотняными  стеночками,  сотрясая
двухъярусную шконку так, что весь отряд мог на слух воспринимать подроб-
ности процесса их соития. "Страдалки" отчаянно завидывали и,  забравшись
под одеяло, занимались мастурбацией. Но правила приличия при этом не на-
рушались.
   На виду использовали только "шкур". "Олег Иванович" раздевалась дого-
ла, обнажая криво вытатуированный внизу живота  мужской  половой  орган,
явно преувеличенных размеров, и вразвалку направлялась в  "шкурный"  ку-
ток, держа в руке деревянного двойника своей татуировки. Добычей кобла и
отрядных "ковырялок" становились "машки" или "чушки", "задрочками",  по-
нятное дело, брезговали. На очередную жертву "Олег Иванович"  набрасыва-
лась как зверь: рычала, стонала, кричала, остервенело молотя  деревянным
пестиком в живой ступе, которая зачастую не выдерживала такого обращения
и заливалась кровью.
   Маркиза бесстыдно расставлялась на своей кровати, а  одна  или  сразу
две "шкурки" вылизывали ей чувствительные места. Ее это особенно не  за-
водило, она только улыбалась презрительной улыбкой и,  казалось,  ловила
кайф не от ощущений, а от унижения "чушек". Кстати, несмотря на влюблен-
ность многих "правильных" девчонок, постоянной "половинки" у нее не  бы-
ло.
   А Светка и Зойка не отличались особым темпераментом, поэтому  никаких
африканских страстей в их "семейном" шатре не разыгрывалось. Иногда  для
порядка лазали пальцами друг в друга, но постепенно перестали  делать  и
это. Имитировать семейную жизнь, впрочем, было необходимо,  поэтому  они
регулярно занавешивались и лежали голыми, вяло раскачивая шконку и пере-
шептываясь "за жизнь".
   Светка отбывала трешник, год она уже разменяла. Зойке предстояло раз-
мотать два года. В принципе они могли освободиться одновременно по  сро-
ку, если не уходить на УДО. Взысканий у Светки не было, и она подумывала
о том, чтобы "откинуться" до срока, хотя у "правильных" девочек это счи-
талось западло: надо отбывать срок "звонком" - сколько написали в приго-
воре, столько и отсидеть, чтобы не зависеть от ментов  и  не  заискивать
перед ними. Обе понимали: если Зойка останется одна, без  поддержки,  ей
придется плохо.
   - Ништяк, продержусь, - бодрилась она. - Возьму вилку  и  воткну  ка-
кой-нибудь падле в ливер!
   - И по новой раскрутишься...
   - Ну в руку воткну, пусть в ДИЗО подержат... Пересижу. -  Обе  подав-
ленно замолчали.
   Снаружи, за полотняными стенами "семейного шатра" громко рассказывала
историю своей жизни Маркиза.
   - Я на суду была как картинка... Накрасилась, в камере мне лучшие ве-
щи дали... Как спустят в перерыве в "козлятник", сержант из конвоя  чуть
на меня не кончает! "Дай, - говорит, - хоть на пол шишки вставлю, я тебе
тут же побег устрою!" А я ему отвечаю: "Ты лучше, козел, своим  солдати-
кам повставляй на полную!"
   Все понимали, что Маркиза нагло врет. Поссоришься с конвоем, и дело -
труба. Не выведут тебя в туалет, обоссышься, и никакие  "лучшие  платья"
не нужны. Да и другие рычаги у них есть, чтобы небо с  овчинку  сделать.
Поставят, к примеру, автозак на солнце и продержат  тебя  в  нем  лишний
час... Или на морозе... Или сигареты отберут. А тут наоборот  -  соснешь
пару-тройку раз, пачка в кармане, кури сколько хочешь...
   Солдаты голодные, до мохнатки злые и своего добиваются где угодно:  в
автозаке, пока в суд везут, и то норовят отросток через  решетку  просу-
нуть, а уж на этапе в вагонзаке... Зато уж потом, когда в  зону  попали,
про бабью радость можно забыть. Здесь и начальник - женщина, и  замести-
тели, и начальники отрядов,  и  воспитатели  -  словом,  весь  персонал.
Только коблы с татуировками и деревянными елдаками... Деревяшка - она  и
есть деревяшка, под нее только "шкуры" попадают. В "семьях" любовно шьют
маленькие мешочки, наталкивают их горячей кашей - и пошло  дело!  Только
каша не всякая годится - гречневая или лучше перловая, они форму держат.
А пшенка или манка... От них никакой пользы!
   - Я за что его убила? - продолжала распространяться Кислова. - За из-
мену. Он за моей спиной с одной шалашовкой спутался. Я и не выдержала...
   Это тоже была ложь. Она толкнула фуфло, будто знакомые  ребята  могут
задешево пригнать из Германии хорошую машину.  Приятель  принес  деньги,
положил пакет на стол, а Маркиза протягивает ему шампунь: вымой  голову,
волосы грязные... Он и пошел мыть. Думал, наверное, что после этого  она
ему даст. Намылился, открыл по какому-то наитию глаза, а в зеркале  Мар-
киза с перекошенной харей и занесенным для удара  кухонным  топориком...
Хрясь! И разрубила грудную клетку. Он в горячке оттолкнул ее  и  выбежал
из квартиры, еще пакет успел схватить... А на улице упал  и  через  пару
часов умер в больнице. Но дать показания успел...
   Светка сняла простыни.
   Маркиза сделала приглашающий жест.
   - Идите, девочки, послушайте про мою судьбу...
   - Сейчас, Люда, идем, - ответила Светка.
   На соседней шконке Жало за пару банок консервов делала наколку  одной
из "машек". Три обычных иголки были связаны белой ниткой,  Жало  окунала
острые концы в банку с тушью и наносила очередную  точку.  Точки  должны
были образовать яблоко с черенком и листиком, под ним  курчавилась  над-
пись: "Петя, 1 января 1993 г." - дата,  когда  неизвестный  Петя  сломал
"машке" целку. На лежащем рядом образце яблоко выглядело красивее и ров-
нее, чем на девичьем бедре.
   Это дело обычное: чтобы сделать хорошую наколку, нужен большой опыт и
крепкая мужская рука. В женских зонах картинки гораздо примитивнее, да и
выполнены намного грубее. А у малолеток опыта и вообще с гулькин хрен...
Поэтому чаще колют тексты или хитроумные сокращения с  двойным  смыслом,
например "Лебеди". При чем здесь птицы? Да ни при чем. На самом деле это
значит: "Любить его буду, если даже изменит". Или на внутренней  поверх-
ности бедра банальное: "Только для мужа". И стрелочка,  чтобы  никто  не
засомневался, что именно имеется в виду. Противоречивость надписей нико-
го не смущает: на левой ляжке можно пригласить всех: "Добро пожаловать",
а на правой предупредить: "Посторонним вход воспрещен".
   Светке еще на воле один мужик наколол на жопе мушку, больше она укра-
шаться не хотела. В зоне оно  вроде  как  престижно  и  авторитету  спо-
собствует, только домой вернешься, а там все по-другому: разденешься,  и
сразу видно, что срок мотала. По-хорошему, с наркозом, сводить их  очень
дорого, девчонки мешают марганец с серой, мочат водой и прибинтовывают к
нужному месту - слой кожи и разъедает... Со второго-третьего раза можешь
отделаться от своей красоты, только рубец-то все равно на всю жизнь  ос-
танется. Потому она и Зойку отговаривала, но та, дуреха, решила на бедре
наколоть тюльпан, обвитый колючей проволокой, - это означает, что  шест-
надцать лет исполнилось в зоне.
   "Семья" у Светки с Зойкой оказалась крепкой, за год ни разу не поссо-
рились. Перед тем как Светке уйти на УДО, они  с  "половинкой"  порезали
пальцы, смешали кровь, накапали на бумажку с клятвой верности друг  дру-
гу, а бумажку сожгли и пепел развеяли по зоне. Теперь они  по  зоновским
понятиям стали как родные. И одна ни при каких обстоятельствах не  могла
предать другую.

                                 * * *

   Приятель Кривули Каратист оказался действительно здоровенным парнем -
под метр девяносто и за сто килограммов веса.
   - Сергей, - представился он, пожимая  руку  Алексу.  Кривуля  одобри-
тельно наблюдал за процедурой знакомства. Он знал, что это очень  важный
момент, много значащий для будущего дела. Да и Алекс вдруг  ощутил,  что
треп кончился, он вплотную подошел к черте, за которой обратного хода не
будет. Внезапно делать последний, решающий, шаг расхотелось.
   - По граммулечке? - предложил Кривуля.
   Знакомство состоялось  в  массажном  кабинете  спортивного  комплекса
"Прогресс". Раньше он располагался в небольшом закутке  перед  входом  в
сауну, но недавно со стороны парка  возвели  пристройку,  и  теперь  хо-
зяйство Кривули значительно расширилось: просторный холл, кабинет,  при-
емная, раздевалка... В пристройку можно было войти из парка и из  основ-
ного здания, но последнюю дверь массажист запирал изнутри и  пользовался
ею только тогда, когда надо было попасть в сауну. Неизвестно откуда взя-
лась хорошая мебель, дорогие шторы на окнах, необходимое оборудование.
   - Ну ты и устроился, - восхищенно осмотрелся Алекс. - Как сумел?
   - Спонсоры помогли, - пояснил массажист, но в дальнейшие  подробности
вдаваться не стал.
   На высокий и узкий массажный стол хозяин  постелил  газету,  выставил
две поллитровки, упаковку пива, вареную картошку  и  связку  серебристых
таранок.
   - Что за водка? - Алекс внимательно осмотрел бутылки.
   - Не боись, настоящая, - успокоил Кривуля. - Я всегда в  одном  месте
беру, у Сашки. Он мне паленую не подсунет.
   - Этикетки вроде нормальные... И пробки тугие...
   Алекс раскрутил содержимое бутылки и резко перевернул.  К  образовав-
шейся под донышком воронке лениво всплыли несколько пузырьков воздуха.
   - Вот видишь! - Кривуля выбрал тарашку  покрупнее,  привычно  отломил
голову и принялся ловко сдирать  серебряную  чешую.  -  Если  она  само-
пальная, спирт с водой хорошо не перемешаны и пузырьков в ней как в  ми-
нералке.
   - Ладно, попробуем... - Алекс откупорил бутылку и разлил по стаканам.
   Сергей усмехнулся:
   - Знаешь, какой был случай? Два мужика, в годах, лет за полета,  один
отставной подполковник, взяли бутылку, пришли  домой,  закусочку  слади-
ли... А хлеба нет. Подполковник вышел в магазин, а у хозяина  трубы  го-
рят, не утерпел, налил полстакана - раз! И помер!  Тот  возвращается,  а
напарник готов! Повезло, а то бы оба были готовы...
   - Байки это... - недовольно пробурчал Алекс. Он был мнительным  и  не
любил, когда говорят под руку.
   - Нет, Серега никогда не гонит, - заступился Кривуля. - Он фельдшером
на "Скорой" работает, раз говорит - значит, точняк!
   - А ты откуда знаешь, где я работаю? - удивился Каратист. - У нас ни-
когда и разговоров об этом не было...
   Кривуля хохотнул.
   - Видел тебя "при исполнении"! Подкатили к дому, доктор  впереди,  ты
сзади с чемоданчиком, весь из себя деловой...
   - Чего ж не подошел?
   - Да я в машине мимо проезжал. И чего лезть, когда ты на работе...
   Кривуля очистил таранку и несколько картошек, нетерпеливо потер ладо-
ни.
   - Давайте за знакомство!
   Ему нравилось крутиться в центре событий, чтото организовывать,  ула-
живать какие-то дела, когото учить... Алекс считал, что среди  сверстни-
ков он не пользуется авторитетом,  поэтому  тянется  к  молодым,  и  он,
Алекс, дает возможность ощутить себя нужным и значимым.
   Они выпили водку, Кривуля запил пивом, сунул в рот  твердый  коричне-
вый, прозрачный по краям ломтик рыбы, откусил  половину  картофелины  и,
блаженно зажмурившись, принялся жевать.
   Сергей разделывал тарань по-другому: взявшись за  раздвоенный  хвост,
разодрал рыбешку вдоль, содрал с  позвоночника  длинные  пласты  спинки,
стряхнул чешую. Эта манера выдавала в нем коренного тиходонца. Алекс был
уроженцем средней полосы, на Дон приехал недавно, а потому чистить  рыбу
не умел, да и есть не любил. Сейчас он закусывал водку картошкой  и  без
сопереживания наблюдал, как товарищи пьют пиво и смачно расправляются  с
таранкой.
   - Слышь, Сергей, есть дело, - быстро жуя, проговорил Кривуля.
   - Вот ты мне лучше скажи, сколько ты баб отодрал  на  этом  столе?  -
спросил тот.
   - О-о-о... - Кривуля подкатил глаза. - Об этом потом. Бабы и  сегодня
будут, Светка приведет двух подружек. Но сначала о деле.
   - Нет. Сначала выпьем, - поправил Сергей.
   После второй порции Алексу стало веселей, страх перед последним,  ре-
шающим, шагом прошел.
   - Так сколько баб ты на нем трахнул? - продолжал допытываться Сергей.
   - Да почти всех, кого массировал, - скромно признался Кривуля.  -  Но
сейчас о другом поговорим. Есть дело...
   - Что за дело? - Атлет съел таранью спинку и теперь аккуратно  обгла-
дывал тонкие ребрышки.
   - Хотим сделать заказ на одного типа, - пояснил Кривуля. - Он  Алексу
жизни не дает, по миру пустить собирается. У тебя нужные люди найдутся?
   Сергей взял следующую таранку и с хрустом разорвал пополам.
   - Люди найдутся. Были бы деньги... А кто он по жизни-то?
   - Расскажи, Алекс, - поощряюще улыбнулся кривобокий Вовчик.
   - Желтый Николай Иванович. Это фамилия такая - Желтый. Курирует лотки
у супермаркета да на Центральном рынке  держит  кое-что.  Перекрыл  мне,
гад, кислород, хоть копыта отбрасывай...
   Каратист сделал небрежный жест, означающий: это твои дела, я в них не
лезу.
   - А сколько платишь-то?
   - А сколько надо? Я цен не знаю...
   Сергей ненадолго задумался, хотя сильные  пальцы  продолжали  чистить
рыбу.
   - По-разному. Зависит от человека. Чем крупнее, тем дороже.  Как  эта
таранка... Может, тысячу баксов, может, сто тысяч. А  может,  и  миллион
рублей...
   - Так ты узнай. Три тысячи я дам. А больше у меня сейчас и нет. Когда
раскручусь, могу еще доплатить...
   - Нет. Такие дела в кредит не делаются, - серьезно сказал Сергей. - А
узнать можно. Прямо завтра спрошу.
   Они допили вторую бутылку. Несколько раз в запертую дверь стучали, но
Кривуля не открывал. С загадочным видом он достал из стола две  темноко-
ричневые бусины.
   - Янтарные, - многозначительно подмигнул он Алексу. - Можно обе  вог-
нать. Сергей поможет - он же фельдшер...
   Расслабленный алкоголем Алекс не сразу понял, о чем идет речь.  Нако-
нец до него дошло.
   - Не... Две не хочу. Давай вот эту...
   Он указал на овальную бусину размером поменьше.  Кривуля  приложил  к
ней металлическую линейку.
   - Одиннадцать на восемь миллиметров, - объявил он. - А у второй  диа-
метр одиннадцать. Засаживай большую - тебе разницы никакой нет, а  бабам
приятней. После первого раза будут за тобой по следам бегать...
   - Что это вы замышляете? - Сергей разделывался уже с третьей рыбешкой
и допивал остатки пива.
   - Сейчас узнаешь...
   Кривуля освободил угол  стола,  приготовил  книгу  "Основы  массажа",
сверху положил целлофановый кулек, потолок в пыль пару таблеток стрепто-
цида, достал откуда-то маленький пузырек со спиртом и отвертку  с  зато-
ченным жалом. Деловито, явно любуясь собой, чиркнул спичкой. Желтый ого-
нек неуверенно обнял неровное - покарбованное напильником и битое молот-
ком острие, полизал минуту и съежился, оставив на белом  металле  потеки
копоти.
   - А чего отвертка такая разлохмаченная? Скальпеля нет? Или бритовки?
   - Дурень, это нарочно! Гладкий разрез долго заживает, а  неровный  за
три дня схватывается!
   Кривуля смочил спиртом ватку, протер конец отвертки и обе бусины.
   - Ну что? Какую выбрал?
   - Черт с тобой, давай большую, - криво улыбаясь, проговорил Алекс.  -
А это больно?
   - Ерунда, - ободрил старший товарищ. - Снимай штаны и выкладывай свой
балдометр.
   Вся процедура запуска "спутника" заняла не больше трех  минут.  Алекс
прислонился к столу, страдальчески скривился и отвернулся,  уложив  свое
мужское достоинство на покрытую целлофаном книгу. Кривуля оттянул кожу в
сторону от головки, поискав место, где меньше кровеносных сосудов,  при-
жал отверткой и ударил сверху кулаком. Заточенное жало  пробило  крайнюю
плоть и вошло в книгу. На целлофан брызнула кровь. Алекс вскрикнул.
   - Все, уже все...
   В кровоточащую рану Кривуля сосредоточенно и ловко запихал обе  буси-
ны, одну за другой. Не поворачивая головы, оперируемый жалобно мычал.
   - Все, уже все...
   Смоченной в спирте ваткой Кривуля  протер  рану,  что  вызвало  новый
вскрик будущего Казановы.
   - Все, уже все...
   Он поднес к прооперированному органу напряженно согнутую ладонь и по-
водил округлыми, движениями вправо-влево, будто на расстоянии поглаживал
грозно взбугрившуюся, но не набравшую еще силы плоть. Кровотечение прек-
ратилось.
   - Ну ты даешь! - восхитился Сергей. - Как ты это делаешь?
   - Все, уже все, - словно в трансе повторял Кривуля,  и  было  похоже,
что он не расслышал вопроса. Густо засыпав  операционное  поле  толченым
стрептоцидом, он обернул орган бинтом и  только  после  этого  пришел  в
обычное состояние.
   - Готово! - На плоском лице сияла радостная улыбка. - Три дня я в те-
бя поизлучаю - и все! Через неделю для пробы отдерешь Светку, только ос-
торожно, а то разрез лопнет. Но когда я лечу, хорошо заживает...
   Кривуля был очень доволен и оживлен. Остатки спирта он вылил  в  ста-
кан, разбавил водой из-под крана и протянул мутную теплую жидкость Алек-
су.
   - На. Послеоперационный наркоз. В зоне только его и давали.  А  ты  и
предварительное обезболивание получил. Цени!
   Алекс залпом выпил противное пойло, жадно закусил картошкой.
   - А говорил "не больно"! - укорил он друга, рассматривая стол и  явно
не находя того, что искал.
   - Слушай, а где второй шарик?
   - Оба на месте... Лучше одним заходом поставить, -  деловито  ответил
Кривуля.
   - Да ты что! - задохнулся от возмущения Алекс. - Я  тебя  просил  мне
кукурузину делать?!
   - Чего ты орешь? Я же как лучше думал, - обиделся Кривуля. -  Не  хо-
чешь - давай выну, потом сам жалеть будешь...
   - Как ты его вынешь? - плачущим голосом спросил Алекс.
   - Да очень просто. Выдавлю обратно - и все дела!
   - Это тебе так просто... Теперь уже нечего туда лазить...
   - Правильно, - поддержал Кривулиного пациента Сергей. - Только заразу
занесете.
   Кривуля принялся убирать операционные принадлежности.
   - Не расстраивайся ты так! Надо будет - бритовкой подрежешь, он и вы-
катится. Ничего особенного тут нет. Ребята, когда залетают на  "мохнатом
сейфе", живо выпарываются...
   - Зачем? - поинтересовался Сергей.
   - Да затем, что это броская примета, - с удовольствием объяснил  Кри-
вуля. - Баба говорит, что у тебя в болте что-то вшито, ты ее чуть  попо-
лам не разорвал. Тебя везут к доктору на осмотр, а там ничего нет!
   - Как нет? А рана?
   - Она же не про рану говорила, а про шарик! А рана - это совсем  дру-
гое... Мало ли откуда взялась... Хотел побрить там и порезался...  Адво-
кат найдет, что объяснить.
   В наружную дверь постучали явно условным  стуком:  удар,  пауза,  три
удара, пауза, два удара.
   - Светка с бабами, - Кривуля направился к двери.
   - Подожди, дай штаны надеть, - засуетился Алекс.
   - Какая разница, все равно снимать...
   - Куда мне снимать? Я сегодня пролетаю!
   Не слушая товарища. Кривуля щелкнул замком.
   - Чего долго не открываете? - раздался Светкин голос. - Гля, как уст-
роился, тут хоть бардак открывай! Пожрать есть что? А то мы с девчонками
проголодались...
   Их было трое. Двое из постоянного состава: затянутая в вечную  джинсу
и кроссовки небрежно растрепанная Светка, ее закадычная подружка Зойка в
видавшем виды, до неприличия коротком платье, высоко открывающем крепкие
ляжки, обтянутые выцветшими колготками, - это был привычный для обычного
времяпрепровождения женский коллектив.
   Третья девица оказалась незнакомой, она явно выпадала из ряда и отно-
силась к другому уровню; высокая, с хорошей прической и умелым макияжем,
желтый пушистый свитер обтягивал задорно торчащие груди, а  леопардовые,
в облипочку, штаны плотно облегали поджарые ягодицы и длинные  мускулис-
тые ноги, обутые в леопардовые же туфли. Незнакомка отличалась от  своих
товарок так, как победительница конкурса красоты отличается от тех  пре-
тенденток, которых отсеяли еще при записи. Она  снисходительно  смотрела
по сторонам и меланхолично жевала резинку.
   - Чего уставились? - окрысилась Светка. - Это Виолетта. Она тоже есть
хочет, мы ее у "Сапфира" перехватили.
   - Привет, мальчики! - Незнакомка изящно взмахнула рукой и внимательно
осмотрела собравшихся. Алекс лихорадочно застегнул ширинку  и  сморщился
от боли. Она чуть заметно усмехнулась.
   Да, эта из центровых. И было видно, что она знает себе цену.  Дорогие
бляди в логове Кривули никогда не появлялись: во-первых, он был скуповат
и рачителен, считал, что у всех баб между ног одно и то же,  а  следова-
тельно, не стоит тратиться на то, что можно получить  почти  задаром.  К
тому же такие птички предпочитали совсем другие места... С приходом Вио-
летты и сам Кривуля, и его приятели ощутили, что и новый массажный каби-
нет не самое шикарное место на свете.
   - Заходите, девочки, - пригласил Кривуля. - Сейчас я договорюсь  нас-
чет сауны да закажу чегонибудь в баре... Светик, пойдем со мной!
   Он заметно оживился и вышел из обычного полусонного состояния. Сергей
тоже подобрался, выпятил грудь и расправил  могучие  плечи.  Один  Алекс
чувствовал себя последним дураком.
   - Гад ты, Вовчик! Ну и время выбрал...
   Его приятели от души расхохотались. Смеясь, Кривуля открыл внутреннюю
дверь, но, перейдя в спорткомплекс, мгновенно стал серьезным.
   - Откуда она взялась? - быстро спросил он, взяв Светку за плечо.
   - Как откуда? Я ее сто лет знаю!
   - Но раньше ж не водила! - Черные глаза гипнотизировали девчонку. - А
сейчас привела. Она сама напросилась?
   - Да убери лапу, больно! - Светка рывком высвободилась. - Ленка забо-
лела, Валюшка к матери уехала, мы с Зойкой идем и думаем - кого взять? А
тут она у "Сапфира" центрует. Что да как, откуда и куда, пойдем с  нами!
Она не хотела сначала, потом про тебя услышала... "А, этот экстрасенс, -
говорит. - А он может беременность убрать?" И пошла...
   - Вот оно как, - Кривуля перевел дух.
   - Да чего ты так взъелся? Она нормальная баба! Под  Томкой  Федотовой
работает!
   - Давно?
   - Да всю жизнь! Чего ты завелся?
   Кривуля молчал, тяжелым взглядом уперевшись в удивленно  вытаращенные
серые Светкины глаза.
   - Да так... - успокаиваясь, проговорил он. - Не люблю непонятного.  С
чего вдруг такая краля ко мне заявилась? Она за вечер небось  по  триста
баксов сшибает...
   - Сказано же тебе - беременность рассосать хочет!
   Кривуля немного подумал:
   - Ну, это дело другое. Пойдем, цыплят закажу...
   Светка усмехнулась:
   - Только ты ей ничего убрать не сможешь, это все  брехня.  Я  сколько
раз аборты делала!
   - Раз на раз не приходится, - хмыкнул Кривуля. К нему вновь вернулось
хорошее настроение, и он вновь стал таким, каким его привыкли видеть ок-
ружающие. Когда Светка это поняла, то не удержалась от вопроса:
   - А чего это ты так испугался? Тебя что, менты с собаками ищут?
   - Заткнись, - отрезал тот и посмотрел так, что Светка прикусила язык.
   Через час веселье в сауне  достигло  апогея.  Просторная,  отделанная
резным деревом и устеленная коврами комната  была  полна  запахами  еды,
спиртного и табачного дыма. Девочки сидели, развалившись в мягких  удоб-
ных креслах, и отдыхали. Они съели грилевых цыплят, закусили бананами  и
апельсинами, напились коньяка и шампанского и расслабленно курили  длин-
ные черные сигареты. Кавалеры исправно исполнили свою  часть  программы,
теперь наступал их черед.
   - Давайте в бутылочку поиграем, - предложил Кривуля. Он взял на  себя
основные расходы, он договорился насчет сауны и потому считал  возможным
задавать тон. - Крутанем, на кого попадет, тот снимает одну вещь.
   - Зачем так сложно? - усмехнулась Виолетта. - Я сама разденусь. Прямо
на столе. Надо только музыку включить.
   Подскочив к телевизору, она нажала несколько кнопок, сбросила туфли и
легко вспорхнула на стол.
   - Раз! - Она сорвала через голову свитер и швырнула скомканный  яркий
комок Кривуле.
   - Два! - Черный кружевной лифчик последовал вслед за  свитером.  Вио-
летта пританцовывала, конические груди с розовыми сосками упруго колыха-
лись в такт движениям.
   На экране стояла заставка местной программы, и мелодия явно не  соот-
ветствовала стриптизу, но девушка вжикнула "молнией", и на подобное  не-
соответствие перестали обращать внимание.
   - Три-и-и... - протянула она, спуская леопардовую ткань  все  ниже  и
ниже и открывая взорам присутствующих длинные гладкие ноги.
   - Внимание, - строго официально произнес показавшийся на экране  дик-
тор. - Сегодня в одном из дворов в центре Тиходонска  произошло  двойное
убийство...
   Виолетта замерла, согнувшись. Леопардовая ткань съежилась  на  уровне
щиколоток.
   - Давай, давай, - нетерпеливо выкрикнул Кривуля. - Сейчас каждый день
кого-то убивают. Не ломать же кайф из-за этого!
   Виолетта стащила брюки, бросила их Кривуле и повернулась,  чтобы  все
могли ее хорошо рассмотреть. Она осталась в черных  кружевных  трусиках:
впереди крохотный треугольник, а сзади как бы вообще ничего, потому  что
узенький шнурок прятался между ягодиц. На левой красовалась цветная  та-
туировка: приоткрытый чувственный ротик с дразняще высунутым между  ров-
ными зубками язычком.
   Светка и Зойка заметно скисли: у них было совсем другое белье,  кото-
рое они стаскивали незаметно, где-нибудь в уголке. Да и фигуры у них бы-
ли совсем другие, а наколки  выполнены  не  в  дорогом  остромодном  та-
ту-ателье, а в детской зоне или на какой-нибудь блатхате. Словно рисунок
на заборе в сравнении с картиной из художественной галереи.
   - Не надо было брать эту корову, - зло прошипела Зойка. -  Вишь,  как
выделывается!
   - Че-ты-ре-е, - пропела Виолетта и взялась за трусики.
   - Личности убитых установлены, - продолжал диктор. Виолетта чуть  за-
мешкалась, внимательно вглядываясь в лицо Кривули.
   - Это жители нашего города: двадцатитрехлетний Александр  Самсонов  и
его сверстник Сергей Королев. Оба без определенных занятий...
   У Кривули отвисла челюсть, на круглом вогнутом лице каплями проступил
пот, будто невидимые иголочки прокололи кожу в сотне мест, выпуская  на-
копившуюся внутри воду.
   - Давай, Виола, давай! - требовал продолжения зрелища Сергей.
   - Давай, - вторил ему безучастный до сих пор Алекс.
   - Че-ты-ре-е, - она сняла трусики и бросила невесомый  ажурный  комок
Сергею.
   - Готово! - Подняв руки, девушка раскланивалась. Лобок у нее был  фи-
гурно эпилирован в виде короны.
   - Всех, кто что-либо знает о причинах и обстоятельствах данного прес-
тупления, просьба сообщить по телефонам...
   - Что с тобой, Вовчик? - заметил состояние друга Алекс. - Ты знал их,
что ли?
   Кривуля провел рукой по лицу, налил полфужера коньяку и быстро выпил.
   - Нет. С чего ты взял? - хрипло ответил он. - Пойдем париться!
   Алекс ответил недоуменным взглядом. По заведенному распорядку  сейчас
должно следовать совсем другое.
   Кривуля будто опомнился.
   - А почему вы еще одетые? - закричал он и подхватил Зойку на руки.  -
Сейчас в бассейн брошу, прямо в одежде! А ну, быстро в круг!
   Светка и Зойка выбежали в раздевалку. Кривуля  стал  быстро  разобла-
чаться и наконец остался в длинных, почти до колен синих трусах в мелкий
желтый горошек. Сергей, подскочив к столу, в  охапку  сгреб  Виолетту  и
молча потащил ее в парную. Кривуля снял трусы, и  все  могли  убедиться,
что он готов к действию.
   - Постой, постой! - окликнул атлета Алекс. - У нас так не делают. Все
сообща. Вначале в какуюнибудь игру сыграть надо. В  "ромашку",  "угадай-
ку", "девятку"...
   Тот нехотя поставил девушку на пол.
   - Какой из тебя игрок! С перевязанным болтом-то...
   - Ничего, я судить буду, - отшутился  Алекс.  Голый  Кривуля,  поедая
глазами Виолетту, поддержал товарища:
   - Мы с тобой посоревнуемся. Вставим каждой по разу: пусть отгадывают.
Кого отгадают больше, тот выиграл. А с проигравшего - стольник баксов.
   - Если и у Сергея шарик, тогда есть смысл, - томно сказала  Виолетта,
внимательно рассматривая Кривулину корягу. - Иначе тебя сразу отгадаем.
   - Надо вшивать, - криво усмехнулся массажист. Чувствовалось,  что  он
еще не в своей тарелке. - Хочешь, прямо сейчас, а?
   - Правильно, прямо сейчас, - злорадно поддакнул Алекс.
   Каратист засмеялся:
   - Хватит нам одного инвалида.
   В комнату вернулись Светка и Зойка. У них были фигурно выбриты лобки,
но на фоне Виолетты обе имели довольно жалкий  вид.  У  Зойки  на  бедре
краснел широкий шрам от сведенной татуировки.
   - Во что играем? - с преувеличенной веселостью спросила  Светка.  Она
хорошо знала, что, когда дело доходит до главного, многие отличия стира-
ются.
   - Минет-угадайка! - объявил Кривуля. - В банке по сто тысяч.
   - Это нечестно! - заявила Зойка. - Нас ты уже знаешь, а ее нет. Пото-
му ее сразу и отгадаешь!
   - Сергей никого не знает, - ответил Кривуля. - И потом -  как  я  вас
знаю? Взяла по-другому - поди, разберись!
   Для таких целей у них была припасена  специальная  простыня  с  двумя
круглыми дырочками. Для страховки атлету и  массажисту  завязали  глаза,
потом они натянули перед собой простыню,  выставив  в  отверстия  внуши-
тельного вида отростки. Алекс следил за тем, чтобы все шло по правилам.
   Девочки находились по другую сторону простыни и прикладывались к каж-
дому органу ровно на одну минуту. Делали они  это  буднично  и  без  ка-
ких-либо эмоций, словно наклонялись к фонтанчикам с  питьевой  водой  на
вокзале. Алекс контролировал время.
   - Света! - сказал Каратист на Зойку.
   - Зойка! - сказал он на Свету.
   - Виолетта! - еще до истечения минуты определил он.
   Кривуля тоже перепутал Светку с Зойкой, но безошибочно узнал  Виолет-
ту.
   - Она совсем по-другому делает, - сообщили соревнующиеся свои впечат-
ления Алексу. - Ни с кем спутать нельзя!
   - Что она такого особенного делает! - в сердцах переглянулись  проиг-
равшие. Победительница скромно улыбалась своей особенной томной улыбкой.
Судья протянул ей два стольника, но Виолетта покачала головой.
   - Это девочкам.
   Благородство и щедрость несколько смягчили сердца побежденных, и  они
изъявили желание продолжить состязание. Теперь девочки, наклонясь, пяти-
лись к испытательным приборам и, в минимальной степени помогая себе  ру-
ками, насаживались на них. Контакт тоже продолжался ровно минуту. И сно-
ва победительницей вышла Виолетта, хотя на этот раз  результат  оказался
не столь наглядным - узнал ее, а  может,  угадал,  только  Сергей.  Приз
вновь был пожертвован проигравшим.
   Закончили "ромашкой". Девочки стали вокруг журнального столика, упер-
шись в него руками, а Кривуля и Каратист пошли по кругу, пропорционально
своим симпатиям уделяя внимание каждой из дам. Расстроенный Алекс, прок-
линая старшего товарища, наблюдал за происходящим из  глубокого  кресла.
Симпатии явно сосредотачивались на победительнице предыдущих  конкурсов,
и закончили свое путешествие оба именно на - ней.
   Виолетта первой отправилась в душ, подавая пример  товаркам,  которые
тоже двинулись следом.
   - Для "ромашки" баб мало, - сообщил Кривуля. - Со мной на зоне  мужик
чалился, он Братскую ГЭС строил. Там, говорил,  их  штук  по  пятнадцать
ставили.
   - Можно и здесь поставить, - равнодушно сказал Сергей...
   - А в "девятку" там так играли, - когда массажист начинал свои  расс-
казы, сбить его с мысли было невозможно. - Девять  баб  в  круг,  каждый
участник кладет деньги в пивную кружку, а кружку ставят девятой на  спи-
ну. И поехали - по три качка каждой, кто на девятой кончил - забрал приз
себе.
   - А бабам отстегивали что-нибудь? - поинтересовался Алекс.
   Кривуля задумался. Он любил точность.
   - Не говорил. Но я думаю - вряд ли.
   - Ты лучше скажи, как тебе Виолетта? - перебил Кривулю Сергей.
   - Класс! - тот закрыл глаза. - Даже потраченных бабок не  жалко!  Хо-
тя...
   Он улыбнулся пришедшей мысли.
   - Мы их у этих мартышек отберем! Раз они их не выиграли, а за  просто
так получили, это будет справедливо! Кстати, если в тюрьму попадете,  на
"просто так" в карты не играйте!
   - Почему? - удивился Сергей. - А если бабок нет?
   - Да потому, что это подлянка! - азартно объяснил массажист. - Нович-
ка зовут в карты играть, он так и говорит: мол, денег нет, сигарет  нет,
чая нет, харчей нет... Ничего, короче, нет!  А  его  успокаивают:  тогда
сыграем на просто так. Лады? Лады! Откуда ему, бедолаге, знать, что  это
на жопу игра! Это он потом узнает, когда проиграет да отпетушат его всем
кагалом...
   - Подожди, - встревожился спортсмен. - А как тогда говорить надо?  На
что играем?
   - Так и говорить: ни на что. Ясно и понятно.
   - Нет, - Сергей покачал головой. - Если там так к словам прикалывают-
ся, то все равно правым не окажешься. Что захотят, то и сделают.
   - Не скажи, - возразил Кривуля. - Есть закон. Есть  Смотрящий.  Прав-
да...
   Он поскучнел:
   - И там закон нарушают. Беспредела сейчас много. По закону вообще пе-
тушить нельзя. Кроме как за дело. Если насильник попадется, особенно ко-
торый детей... Того проткнут по всем правилам. А так  -  нельзя.  Потому
что каждый обиженный - это помощник ментам. Люди от него отвернулись, он
к ним не идет, начинает стучать, в оперчасть бегать...
   Кривуля тяжело вздохнул:
   - Хотя... Не обязательно петухи стучат. Менты умеют подбирать  ключи-
ки, правильных ребят иногда ссучивают. Вот мы сидим здесь, болтаем,  все
свои, никого постороннего, а может, завтра мусора все про наши разговоры
узнают!
   - Как узнают? Откуда? - переспросил спортсмен.
   - Очень просто. Может, стукнет кто. Вдруг, ты стукач или он, - Криву-
ля показал на Алекса. - А может, я. Откуда ты про меня знаешь, а  я  про
тебя? Я только про себя наверняка знаю...
   Вернулись девчонки, и принявший опасное направление разговор  прекра-
тился. Подобные выяснения очень часто кончаются драками, а то и поножов-
щиной. Потому что в преступной и околопреступной  среде  "стучат"  очень
многие. Причем хорошие информаторы законспирированы  настолько,  что  на
них никто не может подумать. Блатные это знают, а потому думают на  каж-
дого. И часто ошибаются.
   - Пойдем ко мне, - пригласил Кривуля. Он явно  не  перестал  получать
удовольствие от нового помещения. В спорткомплексе уже никого  не  было,
дежурная сидела на выходе, в вестибюле. Не встретив ни одного  человека,
компания прошла по застеленному скользким линолеумом коридору к  еще  не
покрашенной двери. Кривуля отпер замок, и они вернулись в пристройку.
   - Класс! - сказал Алекс. - Когда хочешь приходишь, когда хочешь  ухо-
дишь... И не видит никто!
   - Да! - кивнул гордый хозяин. - Тут такие  бардельеро  можно  устраи-
вать...
   Они допили остатки водки. Девчонки больше не хотели,  тем  более  что
закуска кончилась. Парни занюхали дозу рыбьей шкуркой.
   - А еще какие подлянки в зоне есть? - спросил спортсмен.
   - Их там уйма! - сказал Кривуля с таким достоинством,  будто  сам  их
все и придумал. - Слово надо при себе  держать.  За  неосторожное  слово
спрос может быть. Видел, как арестанты на свободе себя  ведут?  Молчали-
вые, будто заторможенные. Три раза его спросишь, пока  ответит.  Знаешь,
почему?
   - Почему?
   - Да потому, что думают, взвешивают, что сказать, да как,  да  какими
словами... Там вообще лишние слова не в  почете.  В  чужой  базар  лезть
нельзя! А они нарочно новичка затягивают, чтобы он встрял, а  потом  ему
спрос учиняют. Я раз на пересылке сам видел: сидят двое и  чешут  языки:
"А как того чудика звали, который первым в космос полетел? Андрей  Гага-
рин?" А второй отвечает: "Да не Андрей, а Сергей!" А рядом мужик, возьми
и встрянь: "Да нет, ребята, его Юрием звали. Юрий Гагарин..."
   Кривуля улыбнулся:
   - А тем только того и надо. Они сразу к этому мужику подскочили,  как
волки: "А ты кто такой? Чего ты в чужой базар лезешь? Кто тебя спрашива-
ет?" Мужик глазами луп-луп: "А чего? Я ничего..." Еле  откупился  пачкой
сигарет... А там это ого-го, что значит!
   Массажист снисходительно похлопал Сергея по плечу.
   - Так что помни: попадешь в зону - держи рот на замке.
   - Типун тебе на язык! - в сердцах ответил тот.
   В наружную дверь сильно постучали.
   - Кого это принесло, - буркнул Кривуля и пошел открывать. Алекс  дви-
нулся следом.
   На крыльце стояли два парня. Было темно,  и  лиц  их  различить  было
нельзя. Только огоньки сигарет высвечивали массивные подбородки и  влаж-
ные, похожие на розовых гусениц губы.
   - Кто хозяин? - сразу спросил тот, что повыше.
   - Я, - ответил Кривуля.
   - А это кто? - рука с зажатой сигаретой указала на Алекса.
   - Это мой друг.
   - Пусть уйдет. У нас к тебе тихий базар есть.
   Кривуля кивнул, и Алекс зашел в пристройку, но остался у двери, вслу-
шиваясь в каждое слово.
   - Слышь, брат, непорядок... Ты открылся, бабки делаешь, а "крыши"  не
имеешь, никому не платишь... Так не бывает. Хочешь работать,  отстегивай
долю.
   - Кому? - спокойно спросил Кривуля.
   Алекс удивился хладнокровию товарища. Сам он отчетливо чувствовал ис-
ходящую от парней угрозу и ощущал нервное напряжение.
   - Нам, - так же спокойно ответил рэкетир.
   - А вы кто такие?
   - Чего права качаешь?! - агрессивно вмешался второй  парень.  -  Тебе
говорят - плати, значит, плати!
   - Ты, брат, чего-то не догоняешь, - рассудительно произнес Кривуля. -
Сразу видно, что зону не топтал. А я восьмерик оттянул! Потому и спраши-
ваю у тебя: кому я деньги должен? Тебе? Тогда назови свое имя, погоняло,
под кем ходишь... Иначе никакого базара нет! Идите  дальше  фраеров  ис-
кать!
   - Ты прав, братишка, - снова заговорил первый парень. -  Про  Боксера
слышал? Мы под ним работаем. Я Ломовик, а он - Бычок.
   - Другое дело, - сказал Кривуля. - Только вы ошиблись.  У  меня  есть
"крыша".
   - Что за "крыша"? - снова влез Бычок. - Это территория Боксера. Здесь
только он "крыши" делает!
   - Вот с Боксером я и разберусь, - закончил разговор Кривуля.
   Парни ушли, через несколько минут завелась и отъехала стоявшая в тем-
ноте машина. Кривуля вернулся и запер за собой дверь.
   - Слышь, Вовчик, а что теперь будет? - спросил Алекс. Он все  еще  не
мог успокоиться.
   - Да ничего, разберемся, - уверенно ответил он, и  Алекс  лишний  раз
убедился, что тюремные университеты дают хорошую жизненную подготовку.
   - Кто приходил? - встретил их вопросом Сергей. Он лениво тискал  Зой-
ку, но чувствовалось, что ничем серьезным это не закончится.
   - Клиенты, - равнодушно сказал Кривуля. - Я их на завтра записал.
   - Пора расходиться, мальчики, - Виолетта встала. - Поздно уже.
   Кривуля погладил ее по заду.
   - Слушай, Виолетта, завтра идем в кабак. Любой, по твоему  выбору,  в
какой захочешь. Заметано?
   Девушка кивнула.
   - Дай телефончик, позвоню, сговоримся.
   - Я без телефона живу.
   - Тогда мой запиши. Это здесь, на вахте, меня позовут.
   - Давай.
   Виолетта записала шесть цифр.
   - Позвони завтра часов в пять.
   - Договорились.
   Но Виолетта позвонила из уличного автомата уже через сорок минут и по
совсем другому номеру, который нигде не записывала и помнила наизусть.
   - Он их знает. Аж в лице изменился, вспотел весь, говорить не мог. Но
когда Алекс спросил, не признался.
   - Хорошо, Мальвина, молодец, - сказал человек на другом конце  прово-
да. - Как отработала?
   - По-черному.
   Это означало, что она выполняла все в натуре и в полном  объеме,  без
какого-либо обмана или притворства.
   Человек сочувственно вздохнул:
   - Ну отдыхай, девочка. До свидания.
   Опасения Кривули оправдались на все сто процентов. Потому  что  собе-
седником Виолетты, имеющей оперативный псевдоним Мальвина, являлся  под-
полковник милиции Коренев, лучший агентурист Тиходонска, а может, и все-
го Северо-Кавказского региона.

                              Глава пятая
                            КОМБИНАЦИИ ЛИСА

                                          "...Гораздо   вернее   внушить
                                       страх,  чем  быть  любимым:  люди
                                       меньше  боятся  обидеть человека,
                                       который внушал любовь, чем  того,
                                       кто  действовал   страхом.   Ведь
                                       любовь       держится       узами
                                       благодарности,  но  так  как люди
                                       дурны,  то  эти  узы  рвутся  при
                                       всяком выгодном  для них  случае.
                                       Страх  же   основан  на   боязни,
                                       которая    не    покидает    тебя
                                       никогда".

                                                     Hикколо Макиавелли.
                                                                Государь

   Лис принял звонок Мальвины уже за полночь. Он думал, что это  сообще-
ние поставит точку в оперативной работе по РД "Обочина", но за последние
сутки поступила информация, которая  окончательно  запутывала,  казалось
бы, раскрытое дело.
   Еще днем в кабинет вошел несколько обескураженный  Гусар,  выезжавший
на обыск в квартиру Фитиля.
   - Ничего не нашли, - сообщил он, однако только эта неудача  не  могла
вызвать у него такой озабоченности: преступники  умеют  прятать  опасные
улики, и вовсе не каждый обыск дает результат.
   - Что-то у нас не стыкуется, - продолжил Гусар. -  Проверили  его  по
датам нападений - в трех случаях у него железное алиби! Последний раз он
вообще с утра напился и попал в вытрезвитель!
   - Вот так штука! - изумился Лис.
   Но на этом сюрпризы не кончились. Через несколько  часов  аналогичное
сообщение привез Волошин, отрабатывавший Самсонова. На  квартире  ничего
не обнаружено, в дни нападений Самсон, как обычно, выполнял  обязанности
телохранителя у одного из тиходонских коммерсантов, сопровождал  шефа  в
деловых поездках, и это видели многие не связанные между собой люди.
   Четвертого названного Печенковым соучастника - некоего  Григорьева  -
вообще установить не удалось. То, что сведений о нем не оказалось в  ад-
ресном бюро - понять можно: живет без прописки. То, что его нет в городе
- тоже легко объяснить: испугался и скрылся. Но то, что его никто никог-
да не видел: ни знакомые и соседи самого Печенкова, ни окружение  Фитиля
и Самсона, объяснить нельзя никак. Человек не может быть невидимкой. Ес-
ли он не выдуман для отвода глаз.
   - Ну что ж... Пойдем доложим начальству, - совсем  поскучнел  Лис.  В
этой ситуации он выглядел полным идиотом. А может, кое-кем и похуже...
   - Значит, расклад такой, - подвел итог  Колорадский  Жук,  когда  ему
представили собранные материалы. - Печенков дает показания на Королева и
Самсонова. Но они ничем к делу не привязываются,  больше  того  -  имеют
алиби. Скорей всего это оговор. Если предположить, что Печенков осведом-
лен о смерти Королева и Самсонова, то все ясно: валить на мертвых -  из-
любленный прием этой братии. Но как он в камере мог получить эту  инфор-
мацию?
   Нырков развалился в кресле и пристально смотрел на Лиса. Тот  молчал.
А что тут скажешь? Жук вполне мог знать, что Лис выводил задержанного на
место убийства. А если еще не знает, то  наверняка  узнает  в  ближайшее
время. И его умозаключения получат вполне логичное объяснение: непрофес-
сиональные действия начальника оперативного отдела подсказали подозрева-
емому линию поведения и завели следствие в тупик. А то и еще хуже: Коре-
нев расколол задержанного на чернуху,  чтобы  показать  результативность
своей работы. Что возразить? Так и выходит!
   Колорадский Жук гипнотизировал Коренева взглядом, будто  ожидая,  чем
тот сумеет оправдаться. И у Лиса было железное  оправдание:  про  Фитиля
Печенков сказал Лешему в камере, когда еще не знал, что тот убит! Но  он
не мог "светить" Лешего! Его надо вообще выводить из  дела,  потому  что
это он. Лис, послал его туда, где его хотели убить! И убили бы, не поза-
боться он сам о себе!
   Пауза затянулась, Нырков понял, что оправданий не последует.
   - И это двойное убийство в непосредственной близости от ИВС... -  за-
думчиво продолжил генерал. - Совпадение? Странное совпадение...
   Вернувшись к себе, Лис нарисовал простенькую схему: кружок с фамилией
"Печенков", от него две пунктирные стрелочки, упирающиеся в кружки  "Фи-
тиль" и "Вовчик-массажист". Последний фигурант уже установлен -  Рогалев
Владимир Иванович, тридцать девять лет, судим в семьдесят шестом за  по-
собничество бандитской группе "Призраков",  получил  восемь  лет,  отбыл
семь с половиной. После освобождения ни в каких криминальных делах заме-
шан не был. Теперь следовало выяснить, связан ли он с Фитилем  и  Самсо-
ном. Если он их не знает, значит, Печенков действительно  называл  всех,
кто пришел на ум... Тогда убийство именно этих двоих действительно  ред-
чайшее совпадение!
   "Стоп! - оборвал Лис сам себя. - Какое, на хер, совпадение, если  эти
"быки" назвали Лешего по псевдониму? Да и вообще,  таких  совпадений  не
бывает!"
   Он все же встретился с Мальвиной и  дал  ей  задание.  Подробно  про-
инструктировал, даже сказал, во сколько по местному телевидению  переда-
дут информацию о происшествии. И вот результат:  Рогалев  знает  убитых.
Значит, Печенков связал их не случайно...
   Вновь зазвонил телефон.
   - Номер не определен, - сообщила система АОН. Не удивляясь, Лис  взял
трубку. Ему могли звонить в любое время. И с любого телефона.
   - Добрый вечер, Филипп Михайлович! Не разбудил? - мужской  голос  был
ему совершенно незнаком. - У меня к вам маленький совет. Не лезьте в эту
историю с "Золотым кругом".  Дело  нехорошее,  вспомните  "Тихпромбанк".
Хондачев и себе проблемы создал, и вас втягивает. За три тысячи так рис-
ковать не стоит. Лучше держитесь в стороне.
   Незнакомец говорил очень спокойно. Чувствовалось, что он очень уверен
в себе.
   - Кто говорит? - по инерции задал Лис глупый вопрос.
   - До свидания, Филипп Михайлович.
   На другом конце линии положили трубку.
   В крайнем возбуждении Лис заходил по квартире. Ему было тридцать  во-
семь лет, из них шестнадцать - оперативного стажа, конечно, ему приходи-
лось выслушивать угрозы - и лично, и по телефону, и вычитывать в  малог-
рамотных писульках... Но все это было давно, когда он еще не стал Лисом,
когда ореол авторитета еще не отбивал у любого желающего  охоту  припуг-
нуть крутого мента...
   В последние годы такого не случалось, да и случиться не могло:  после
убийства родственника Шамана, которое в общественном мнении криминально-
го Тиходонска напрямую связывалось именно с ним, после  того  как  неиз-
вестные жестоко расправились с группой "отморозков", убивших его  друга,
после внезапной кончины самого Шамана, происшедшей как раз тогда,  когда
тот стал на его пути, в городе не нашлось бы самого отпетого и конченого
наркомана, который вздумал бы испытать судьбу. Но поздний  звонок  пока-
зал, что сейчас такие люди появились...
   Лис подошел к окну, прижался лбом к стеклу. Он жил на  восьмом  этаже
шестнадцатиэтажной "свечки" на Большом проспекте,  и  внизу  расстилался
центральный район города, который так  и  назывался  Центральным.  Вдоль
Большого тянулась редкая цепочка  работающих  фонарей,  ярко  освещенные
витрины дорогих магазинов, баров и казино создавали ощущение  праздника.
Прилегающие к проспекту улицы тонули в темноте, там царили  будни,  бес-
цельно шлялись ватаги пьяных или обкуренных малолеток, которые, как  хо-
рошо известно профессионалам, опасны своей непредсказуемостью и  немоти-
вированной жестокостью, искали своих жертв грабители и насильники,  ком-
пенсировали собственную ущербность подогретые водкой  хулиганы,  спешили
домой припозднившиеся граждане, надеющиеся разминуться с опасностями но-
чи.
   В километре от "свечки" располагался Центральный райотдел и городской
ИВС, неподалеку находился двор, в котором Колеров  завалил  напавших  на
него бандитов, где-то в ночи скрывался сам Леший, которому  он  запретил
возвращаться домой, где-то в ночи спокойно храпел, жрал  или  спаривался
выдавший его иуда, где-то в ночи сидели, выпивали, закусывали и обсужда-
ли ситуацию люди, от которых только что поступило предупреждение.
   Это были, несомненно, очень осведомленные люди,  они  знали,  сколько
ему платит Хондачев, хотя деньги передаются наедине, из рук в руки и ни-
какими расписками, естественно, не оформляются. И действуют серьезно: не
стали привязывать к дверной ручке гранату, стрелять в окно или прибегать
к другим столь же дешевым, сколь и привлекающим внимание методам  устра-
шения, но нет никакого сомнения в том, что они без колебаний прибегнут к
ним, когда сочтут нужным убрать его с дороги... Сам факт звонка  говорит
о многом. Они знают оперативные возможности Лиса и наверняка  допускают,
что он может их вычислить, но не боятся его, не боятся всей  стоящей  за
ним милицейской системы...
   Потому что речь идет об одном миллионе долларов, а когда в ходу такие
суммы, люди не боятся ничего. Кроме выстрела в лоб или  очереди  поперек
живота. Но, даже боясь непосредственной физической расправы, они забыва-
ют о ней, когда думают о больших деньгах. И сейчас, выпивая, закусывая и
обсуждая, как подействовал на мента ночной  телефонный  звонок,  они  не
представляют себе, что надежная входная дверь может в клубах дыма с  си-
лой влететь в квартиру, а в проеме появятся две-три фигуры в  масках,  с
готовыми к бою автоматами.
   Лис почувствовал, что стоящие на узорчатом дубовом паркете босые ноги
замерзли, и перешел из кабинета в зал с лежащим на полу пушистым, прият-
но пружинящим ковром, открыл бар, перебрал бутылки, выбрал  затянутый  в
мягкий бархатный мешочек овал "Королевской  короны",  налил  в  высокий,
чуть расширяющийся кверху стакан, бросил пять  кубиков  льда,  несколько
ломтиков лимона и сел в удобное мягкое кресло, потряхивая кистью и  слу-
шая легкое звяканье о стекло и глухое постукивание кубиков друг о друга.
   В последнее время, вопреки распространенному мнению, что "это тот  же
самогон", виски вошло в моду, и Лис, пробуя различные сорта, приучил се-
бя к нему. Оказалось, что если пить правильно, то это интересный и  при-
ятный напиток. Лис сделал ряд открытий: например, что наиболее известный
"Джонни Уокер" имеет целых четыре сорта: от самого  демократичного,  вы-
держкой до семи лет "красной марки", до аристократической  двадцатипяти-
летней "голубой марки", ценой по миллиону двести за бутылку. Но по вкусу
ему пришлись не отличающиеся сногсшибательной ценой,  но  гораздо  более
мягкие "Джек Колсон", "Чивас Ригал" и "Королевская корона".
   Увлечение виски не характерно для обычного сотрудника милиции,  зарп-
лата которого позволяет пить только отечественную водку, да  и  трехком-
натная, хорошо отремонтированная и со  вкусом  обставленная  квартира  у
одинокого подполковника встречается нечасто. И сейчас,  потягивая  охла-
дившуюся, мягко обжигающую язык янтарную жидкость, Лис внезапно  прислу-
шался к себе: а кем, собственно говоря, он себя ощущает?
   Только что поступившая угроза  не  связана  с  его  милицейской  дея-
тельностью: достаточно сделать шаг в сторону, и серьезные люди про  него
больше никогда не вспомнят. Укрывательство агента, совершившего  двойное
убийство,  тоже  совершается  вопреки  закону  и  требованиям  служебных
инструкций. Когда Леший с перекошенным лицом рассказал ему  о  происшед-
шем, он был обязан без лишних сантиментов задержать его  и  доставить  в
Центральный райотдел. Вот желание установить преступников по РД  "Обочи-
на" выдает в нем старого мента... Но если бы он  легко  отказывался  от,
своих обязательств и предавал людей, которых сам же  втянул  в  скверную
историю, то и желания разбираться с дорожными  разбойниками  у  него  бы
точно не было...
   "В первую очередь найти иуду, продавшего  Лешего,  -  размышлял  Лис,
мелкими глотками смакуя виски. - Одновременно хорошенько просветить это-
го Рогалева по кличке Кривуля... И, конечно, вычислить  авторов  предуп-
реждающего звонка..."
   Он хотел вернуться в кабинет и дочертить начатую схему, но поленился.
К тому же он знал, с чего начинать. Про "Золотой круг"  он  разговаривал
только с одним человеком - сотрудником ОБЭП, изъявшим у Хондачева  доку-
менты.
   "Надо поинтересоваться в Центральном, как вдет  работа  по  Фитилю  и
Самсону", - подумал Лис, допивая виски. Часы показывали четверть четвер-
того. На сон и личную жизнь оставалось три часа. Во взбудораженном мозгу
не было и признаков усталости.
   Стараясь не производить шума, он открыл дверь спальни и  чуть  задер-
жался на пороге. Из Темноты веяло покоем и уютом. Ни спальный  гарнитур,
ни мягкий ковролин, ни другие неодушевленные атрибуты комфорта  не  спо-
собны сами по себе создать такую атмосферу.  Только  живое  тепло,  чуть
слышное ровное дыхание, почти неуловимый аромат тонких духов...
   Лис сбросил халат и, прекрасно ориентируясь в темноте, скользнул  под
легкое одеяло. В эпицентре покоя и уюта находилось  юное  горячее  тело,
лежащее на боку, как всегда, на его половине. Еще не зная, что  будет  в
следующий момент, он без определенной цели провел ладонью  сверху  вниз,
остро ощущая хрупкое плечо, тонкую руку, волнистый рельеф ребер, сужение
талии, расширяющуюся линию бедер...
   Этого хватило, чтобы появилось предчувствие того,  что  произойдет  в
ближайшие минуты. Его действия приняли целенаправленный характер. Ладонь
исследовала гладкие ягодицы, потом медленно перевалила через выступающую
косточку таза и нащупала мохнатый треугольник с остро  подбритым  нижним
углом, чтобы не вытарчивал при демонстрации  купальников.  Предчувствие,
переросло в уверенность. Но пока это была уверенность  одного  человека,
второй спал и никак не проявлял своих намерений. Надо было или разбудить
его и спросить, или, взяв в подельники Морфея, попытаться вообще  обойти
его волю. На языке Уголовного кодекса это  называлось  изнасилованием  с
использованием беспомощного состояния потерпевшей.
   Будто устраиваясь поудобней. Лис обнял Ребенка и перевернул на спину.
Девушка что-то пробормотала, но дыхание оставалось по-прежнему ровным  и
спокойным. Тогда он медленно снял одеяло. В лунном свете  матово  белели
вольготно раскинутые длинные, тонкие ноги. Левая вытянута, правая отбро-
шена в сторону и согнута, так что ступня упирается в левую коленку.  Как
шлагбаум. Очень осторожный Лис нырнул вниз и, затаив  дыхание,  принялся
выпрямлять ее, будто просто так, без специального умысла. Проснется  или
нет?
   Многие женщины не любят, когда их  будят.  Успел  прорваться  -  твое
счастье, хотя потом и придется выслушать кучу  упреков,  но  это  потом,
когда дело сделано. Не успел - только настроение испортишь да  обломаешь
настрой, что, по словам докторов, ведет к импотенции;  Как  относится  к
внезапным побудкам Ребенок, Лис еще не имел  возможности  выяснить.  Это
первая попытка. Хотя ясно, что отказа не будет, девочка любит это дело.
   И все же сердце колотилось. Они занимались любовью весь вечер,  после
последнего раза у нее даже не было сил пойти помыться, но сейчас,  когда
воля девушки скована сном и ответного волеизъявления  не  происходит,  в
сексе появился элемент новизны, обостряющий чувства и  усиливающий  воз-
буждение. "Беспомощное состояние"... Один из элементов  изнасилования...
И как ни странно, он стимулирует желание! Сейчас все понарошке, никакого
изнасилования здесь нет, это игра, но отчего  она  такая  увлекательная,
когда в обоюдном акте за двоих действует только один человек?
   Неужели в каждом мужчине сидит насильник?  Лису  часто  говорили  это
схваченные "на горячем" любители "клубнички". Они вроде бы хотели  преу-
меньшить свою вину: если такова природа, то против  нее  не  попрешь,  с
каждым может случиться... А он всегда поступал с ними одним и тем же об-
разом, без всякого понимания, сочувствия  и  снисхождения,  Даже  тогда,
когда объективной необходимости; буцкать их и не было: это уже  выходило
за пределы раскрытия, просто шло переубеждение, воспитательный  процесс,
хотя и не входящий в функции уголовного розыска. Но опера ведь тоже  лю-
ди...
   Однажды то же самое сказал врач-психиатр, емуто не было необходимости
в чем-то оправдываться, он ссылался на Фрейда,  приводил  многочисленные
примеры из жизни исторических фигур и был довольно убедителен, но, когда
он ушел, Лис переглянулся с капитаном Макаровым, и они одновременно  по-
качали головами.
   - Фигня все это...
   Оказывается, не такая уж и фигня... Он наконец сделал то, что хотел -
шлагбаум больше не мешал, оставалось  подобраться  вплотную  и  пристро-
иться, вроде как всегда, но на самом деле по-другому:  без  спросу.  Лис
поймал себя на том, что ему интересно обойтись без второй воли и  одному
распорядиться за двоих, цель уже близка, хотя тут каждый  сантиметр  яв-
лялся существенным препятствием, а каждое движение могло спугнуть,  раз-
будить... Сейчас он этого не хотел.
   Ритм дыхания Ребенка изменился. Лис замер, как Киршев,  выслеживающий
женщин в черных колготках. Его феномен толковали по-разному: мол, черные
чулки стройнят ноги и делают их привлекательней, тот же психиатр малопо-
нятно объяснял,  что  актуализируется  установка,  заложенная  в  раннем
детстве и связанная с обтянутыми черным женскими ногами.  Выдвигалась  и
самая простая версия: черные колготки были в моде, и в них ходили  почти
все, причем неоднократные обращения к модницам по  радио  и  телевидению
успехом не увенчались: носить опасную деталь туалета не перестали. Впро-
чем, несколько раз Киршев нападал и на женщин в прозрачных чулках,  хотя
журналисты умалчивали об  этом  факте,  разрушающем  целостность  образа
маньяка, защитившегося исключительно на черных колготках.
   А маньяк, возбуждающийся беспомощным положением потерпевшей? Ты не на
правильном пути, Коренев!
   Когда изменить было уже ничего нельзя, девочка проснулась. Но  она  и
не собиралась ничего менять.
   - Филя, ты зверь, пятый раз! - прошептала она, привычно  обнимая  его
руками и ногами.

                                 * * *

   Раскрытием двойного убийства занимался опер  Центрального  РОВД  Саша
Названкин. Происшествие случилось на его территории, оно было не рядовым
и скорее относилось к компетенции городского угрозыска или РУОПа, но  те
не торопились вешать нераскрытое дело на себя. Вот если  замаячит  перс-
пектива, его мгновенно заберут и отчитаются в  очередной  победе,  тогда
зонального опера никто не вспомнит. Если поступит команда и придется за-
бирать нераскрытое, то на лейтенанта Названкина повалятся все  шишки  за
действительные и мнимые ошибки, из-за которых опытные  сыщики  не  могут
поднять испорченное дело.
   Названкин работал в розыске всего два года, но чувствовал, что  прес-
тупление не "глухое" и он имеет неплохие перспективы. Здорово повезло со
свидетельницами: Трынкина и Ковалева застали убийцу почти "на горячем" и
хорошо рассмотрели. Ковалева работала  в  следственном  изоляторе  и  не
только толково изложила приметы, но и сделала ряд интересных выводов.
   - Он наш, "хозяйский", - убежденно говорила женщина. - По всему  вид-
но, по одежде, походке, манерам... Увидел, что я смотрю - и морду отвер-
нул, как мурый зечара... И лотом, они перед нами  шли,  все  втроем,  те
двое его вроде под руки вели... Только зашли в подворотню, а он уже  об-
ратно выходит, и на земле два трупа! Быстро и насмерть... Тут надо  опыт
иметь, просто так не выйдет...
   - Верно, - согласился Названкин и почесал в затылке.
   По показаниям каждой свидетельницы составили синтетические  портреты,
потом их сравнили  между  собой,  оказалось  очень  похоже,  что  свиде-
тельствовало о высокой достоверности каждого. Приметы включили в  ориен-
тировку личного состава, портреты размножили  и  раздали  оперативникам,
участковым, постовым, сотрудникам ГАИ и вневедомственной охраны.
   Оставалось уповать на случай и везение, но и то и другое  встречается
достаточно редко, если не готовить почву  для  того,  чтобы  случайность
стала счастливой. Названкин стал работать с вещдоками.
   Орудием преступления оказался новенький кухонный нож с клинком лазер-
ной заточки. Следуя азбуке сыска, опер решил обойти близлежащие  магази-
ны, где мог продаваться такой товар. Долго искать не пришлось: в универ-
саме по соседству именно такие ножи имелись. Показав композиционный пор-
трет предполагаемого убийцы молоденькой продавщице, Названкин узнал, что
именно этот человек купил такой нож за несколько минут до преступления.
   Шнурок на ручке тоже был новым, и продавщица отдела ширпотреба  также
опознала недавнего покупателя. Назначение шнурка молодому лейтенанту бы-
ло непонятно, но начальник УР майор Рожков рассеял его сомнения.
   - Чтобы во время резни из руки не выскочил, - пояснил он.  -  Значит,
опытный. И хладнокровный. Кстати, с одного удара человека убить  трудно.
А тут два удара - два трупа. Имей в виду...
   - Верно, - вторично согласился опер, но на этот раз чесать в  затылке
не стал, а сел за стол, положил перед собой карту района и  обратился  к
почерпнутому из книг дедуктивному методу Шерлока Холмса  и  изученной  в
высшей милицейской школе логике выдвижения розыскных версий.
   Шнурки и нож куплены одновременно, тут  же  соединены  вместе  и  ис-
пользованы для убийства, которое совершено в нескольких десятках  метров
от магазина. Есть достаточно веские основания подозревать, что  преступ-
ник имеет криминальный опыт и не раз бывал в местах лишения свободы. Ря-
дом находится изолятор временного содержания, где как раз и концентриру-
ется подобного рода публика. Сами собой вырисовываются две версии:  либо
неизвестный освобожден из ИВС, либо приходил к ИВС по  каким-либо  своим
делам. Версии были настолько очевидны, что карта и чистая бумага даже не
понадобились.
   Названкин отправился в ИВС и показал портрет разыскиваемого  дежурной
смене.
   - Был у нас такой, - всмотревшись, сказал усталый помдеж. - Его вчера
освободили.
   - Вот и отлично, - обрадовался Саша. - Дайтека  мне  его  натуральную
фотку и пальчики...
   Дело было сделано. Главная задача розыска выполнена:  личность  прес-
тупника установлена. Оставалось его задержать.  Но  возникли  совершенно
непредвиденные осложнения.
   Помдеж долго рылся в документах, заглядывал то в стол, то в сейф и  в
конце концов развел руками.
   - Ни фотографии, ни дактилокарты... Вот только  протокол  задержания:
Колеров Василий Петрович, тридцать девятого года,  подозрение  в  грабе-
же... И постановление об освобождении: за недоказанностью... И то и дру-
гое подписал подполковник Коренев из РУОПа. С ним  и  разговаривайте.  А
что в документах непорядок, так это не в нашей смене... Петров и  Тимшин
сегодня утром сменились, может, они вам что расскажут...
   Названов "пробил" Колерова по адресному бюро, но оказалось, что такой
гражданин на территории области не проживает. Поскольку  дело  принимало
непривычный оборот и было связано с подполковником из РУОПа, опер принес
полученные сведения Рожкову. Тот крепко задумался. В отличие от зеленого
Названкина, майор достаточно долго варился в котле  оперативной  работы,
для того чтобы понять, что все это означает.
   - Отрабатывай пока другие линии, - наконец сказал он. -  А  я  разбе-
русь, что здесь к чему...
   Собственно, разбираться можно было только двумя путями. Позвонить са-
мому Кореневу или пойти на доклад к начальству.  Картина  вырисовывалась
совершенно ясная: двойное убийство совершил агент Лиса.  Звонок  подпол-
ковнику, по сути, будет предупреждением... Если бы этот  Колеров  разбил
кому-нибудь голову или что-то украл, предупредить и  "отмазать"  коллегу
явилось бы святым долгом. Но при двух трупах никого  "отмазать"  нельзя:
Колерова надо сажать, а Коренева выгонять из милиции.
   Рожков все прекрасно понимал, но они с Лисом знали друг  друга  много
лет, и если покопаться в памяти, то майор мог вспомнить один-два случая,
когда тот крепко прикрыл его задницу... Поэтому он выбрал первый путь  и
набрал номер, который помнил наизусть.
   - Ты знаешь, кто такой Колеров? - не здороваясь, спросил он.
   - Колеров? - переспросил Лис самым незаинтересованным  тоном.  -  Да,
был такой подозреваемый. Проходил по соучастию в грабеже. Но я заинтере-
совался им как связью Хромого... Пустой номер и там и там, пришлось  вы-
пустить... А что?
   - Да ничего особенного. Похоже, это он завалил  двоих  неподалеку  от
ИВС.
   - Ты посмотри какой мерзавец! - возмутился Лис. - Я думал, он "в  за-
вязке".
   - В его деле нет ни дактилокарты, ни фотографии.
   - Все было. Наверное, ивээсники куда-то засунули. Знаешь ведь,  какие
они долдоны.
   - Знаю.
   Они помолчали. Тишину нарушал только шорох в телефонных проводах.
   - Ну ладно, до связи.
   - До связи.
   Оба положили трубки и некоторое время сидели у своих аппаратов непод-
вижно.
   Рожков понял, что, если Лис не встревожился и не высказал желания не-
медленно подъехать для переговоров, значит, он уже  подготовил  запасные
позиции. А Лис понял и оценил предупреждение коллеги.
   Потом Рожков вызвал Названкина и вернул ему материал.
   - Похоже, ты на правильном пути, продолжай раскрутку. Сделай  поквар-
тирный обход во дворе по месту убийства, может, найдутся еще  свидетели.
Да изучи уголовное дело, по которому проходил этот  тип,  отработай  его
связи... Потом снова потряси ивээсников, скорей всего они просто потеря-
ли фотографию и дактокарту. Поговори с Кореневым,  он  наверняка  что-то
подскажет...
   Рожков дал подчиненному совершенно правильные советы. Только  поквар-
тирный обход, теоретически необходимый на данной стадии розыска,  ничего
добавить не мог. Майор просто создавал своему коллеге резерв времени.
   Но Лис всегда полагался только на себя и не ждал подарков. Поэтому он
с раннего утра зачищал все нестыковки и шероховатости этой истории,  по-
бывал в нескольких местах и сделал то, что считал необходимым.
   Следователь Нахичеванского РОВД Апресян  легко  согласился  выполнить
просьбу, которая ему ничего не стоила: переписал протокол допроса  обви-
няемого в грабеже Громова, добавив всего две фразы: "Предложил мне отоб-
рать деньги случайный собутыльник, который назвался Василием  Колеровым.
Со слов, он ранее судим и состоит в близких отношениях с вором по  проз-
вищу Хромой". Сам Громов отныне признает эти фразы  своими,  потому  что
это ему не только ничего не  стоит,  но  и  дает  большое  преимущество:
изъятая при задержании анаша превращается в безвредный порошок и отпада-
ет противная "наркошная" статья с возможностью  принудительного  лечения
от наркомании.
   Кроме того, Апресян задним числом написал на имя  Коренева  отдельное
поручение: "Прошу принять меры к розыску и задержанию  подозреваемого  в
соучастии в грабеже Василия Колерова, который предположительно  является
близкой связью преступного авторитета Хромого". Никаких вопросов у  сле-
дака не возникло: оперативный интерес  подполковника  Коренева  выглядел
вполне оправданным.
   Теперь непреложный факт водворения Лисом Колерова  в  камеру  получал
официальное объяснение. Документы о том, что он  многократно  проделывал
это и ранее, не сохранялись, поэтому оставалась  только  одна  неувязка:
неполно оформленное личное дело задержанного. Если Колеров попал  в  ИВС
на общих основаниях, в деле обязательно должна быть дактилокарта  и  фо-
тография.
   Через несколько минут Лис мчался в пригородный поселок Грушевка,  где
проживал старшина Тимшин. Тот возился в огороде у  небольшого,  но  кре-
пенького домишки и, увидев подполковника выронил из рук лопату.
   - Как жизнь, дружок? - Лис приветливо помахал рукой. - Иди сюда,  раз
в дом не приглашаешь!
   Старшина на негнущихся ногах двинулся к нему. Так кролик против своей
воли ползет к разинувшему пасть удаву.
   - Садись в машину, разговор есть, - Лис гостеприимно распахнул  двер-
цу. Если бы кто-то наблюдал эту сцену со стороны, то решил бы, что к Па-
хому Тимшину прибыл закадычный друг или скорее родственник,  потому  что
откуда у деревенского мужика такие солидные и красиво одетые друзья?
   - Ну что, иуда, - совсем другим тоном заговорил Лис, когда  предатель
захлопнул за собой дверь. - "Наседок" сдаешь? А про  подписку  забыл?  И
присягу не помнишь? Это лет на шесть-семь потянет...
   Тимшин икнул. Он понимал, что просто так сделанное им не обойдется, и
даже хотел скрыться, но никакой другой жизни, кроме как в своем домике с
живностью иогородом, он не представлял, а  потому  приготовился  покорно
встретить любой поворот судьбы.
   - Если бы двух трупов не было, - продолжил Лис. - А так  соучастие  в
убийстве корячится - лет на пятнадцать...
   Он "брал на понт", но старшина не разбирался в юридических тонкостях,
зато отлично знал, что такое тюрьма...
   - А может, и по-другому закончиться, - обнадеживающе улыбнулся Лис. -
Вдруг Колеров дознается, кто его сдал? Дело-то нехитрое! Или дружки уби-
тых к тебе придут за товарищей спросить? И домик твой сгорит синим  пла-
менем, и скотина... Да и тебя, я думаю, спалят! Как считаешь, спалят те-
бя бандюки или оправдаешься?
   По морщинистому лицу старшины покатились крупные  слезы.  Он  влип  в
скверную историю, теперь приходилось держать ответ. Он не мог  рассчиты-
вать на могучих покровителей и высокооплачиваемых адвокатов,  да  вообще
ни на кого. Никому на этом свете он не был нужен, кроме своего  кабанчи-
ка, который регулярно получал пищу из его натруженных рук.
   - Я расскажу... Все расскажу...
   - А чего ты такого нового расскажешь? - хмыкнул Лис. - Все и так  яс-
но. Вот только как ты их нашел, мне пока непонятно...
   - Они сами... Я бы никогда сам не стал... Что я, не знаю как  записки
носить...
   Не перебивая. Лис выслушал покаянную историю, каковых за годы  службы
переслушал столько, что уже перестал чему-нибудь удивляться.
   - Передал записку-то?
   - Не... Разорвал и кусочки пожег...
   - Прочел вначале?
   - Прочел...
   - Ну? Только не вздумай фуфло прогнать, - угрожающе придвинулся Лис и
вонзил в мутные и мокрые глаза предателя обжигающий взгляд.
   - "Колдун сказал - бери все на себя, вытащим", - процитировал Тимшин.
- Подписи не было.
   - Колдун? - переспросил Лис и задумался. - Ладно. Сейчас поедем в го-
род, зайдешь в ИВС и скажешь, что забыл положить документы в личное дело
Колерова. Они вроде в столе остались или еще где-то...
   - В шкафчике могли... Там не смотрят...
   - Вот и вытащишь их, вроде как из шкафчика, - Лис показал дактилокар-
ту и фотографию.
   Карточка была не очень качественной, и в принципе мутноватое  изобра-
жение бывалого зека неопределенного возраста чем-то походило на компози-
ционный портрет Колерова.
   - Это раз, - деловито подытожил Лис. - Ты Колерова никогда раньше  не
видел и ни с кем о нем не разговаривал, это два! И тех двоих ты  никогда
не видел, это три!
   - Значит...
   Тимшин облегченно вздохнул и вытер мокрое лицо.
   - Спасибо... Большое спасибо...
   В его глазах вспыхнули огоньки искренней благодарности.
   Четвертым условием Лис хотел поставить немедленную подачу рапорта  на
увольнение, но внезапно передумал. Это не хищник, просто попавший в обо-
рот забитый мужик, обреченный на то,  чтобы  при  любом  раскладе  стать
жертвой... А в дальнейшем его можно использовать в своих целях -  раска-
явшийся грешник подходит для этого гораздо лучше, чем откровенный злодей
или непорочный праведник.
   - Я все сделаю! Только его ведь могут найти по фотке и отпечаткам...
   Лис едва заметно усмехнулся. Прощенный грешник уже пытается  принести
пользу... На фотографии был изображен разбойник, разыскиваемый в советс-
кие годы угрозыском Грузии. А  отпечатки  на  дактилокарте  принадлежали
трупу неизвестного, личность которого установить так и не удалось.
   - Это, дружок, не твоя забота. Но котелок у тебя варит, молодец!
   Доброе слово и кошке приятно. Лицо старшины разгладилось.  Сейчас  он
испытывал к Лису самые добрые и признательные чувства. С  этого  и  надо
начинать доверительные отношения.

                                 * * *

   Задержанный в подъезде Литвинова чеченец никаких показаний не  давал,
даже имя свое назвать отказался. Сигарет он не брал, в контакт не  всту-
пал, смотрел волком, наручников с него на всякий случай не снимали.  Лис
пришел к выводу, что и допрос третьей степени не даст результатов.  Лит-
винов придерживался другого мнения, но в конце концов согласился.
   - Если бы мы за него не отвечали... Взяли в поле, там  же  и  остави-
ли... А так...
   Все же кое-что решили попробовать.
   - Значит, замаскировался? - доброжелательно спросил Лис. - Ни  имени,
ни фамилии не говоришь, думаешь, мы так и не узнаем, что ты Руслан Шери-
пов?
   Губы задержанного чуть заметно дрогнули.
   - Слушай, волчара, не будь дураком, - тихим голосом  увещевал  Литви-
нов. - Сейчас тебя повезут на тюрьму. Там есть разные  камеры,  в  одной
сидят военные, которых трибунал судит. Контрактники, сверхсрочники, пра-
пора... Полно таких, которые у вас воевали. Хочешь к  ним  попасть?  Нам
это очень просто устроить. Не хочешь - скажи, где  твои  дружки  прячут-
ся...
   - Мне все равно, где сидеть, - надменно ответил террорист. - Все рав-
но недолго. Наши заложников возьмут и меня обменяют.
   - Вот так ты решил, да? - вроде бы удивился Лис. Они стояли по разные
стороны от задержанного, чтобы тот постоянно вертел головой - это созда-
ет чувство неловкости и неудобства. Но тому было плевать на тактику доп-
роса, и он вообще не поворачивал головы, уставясь в  пространство  прямо
перед собой.
   - Тебя вряд ли станут менять. И потом - помнишь, что вы с нашими  ре-
бятами делали? Если ты к военным попадешь, то уже через час станешь  ка-
мерным петухом...
   Террорист рванулся так, что, казалось, затрещали наручники.
   - Ты будешь петухом, и ты тоже! А я нет! Загрызу каждого, кто  подой-
дет! Всех загрызу! А не получится - пусть убивают! Мне умирать не страш-
но, у меня три брата,  дяди...  Есть  кому  мстить!  Это  Ужаху  умирать
нельзя, он последний мужчина рода...
   Он прикусил язык, поняв, что сболтнул лишнее и назвал имя  командира.
Но Лис тут же воспользовался этой оплошностью.
   - Исмаилов последний? Так сидел бы дома. Чего он сюда приехал?  Здесь
его обязательно пристрелят!
   - Вы бы лучше сидели дома! Это вы пришли на нашу землю, разоряли  го-
рода и убивали невинных людей! Вы заставили нас приехать сюда!  У  Ужаха
есть давняя, личная месть, но он отложил ее, чтобы рассчитаться с вами!
   - А что за личная месть? - вроде бы заинтересовался Литвинов.
   - У него дагестанцы старшего брата убили. За паршивых овец!  Мальчиш-
ка, Джафар Арцатов застрелил... Уже лет двенадцать месть тянется: то на-
ши ихнего убьют, то они нашего... Ужах должен дело до конца довести,  но
вы перепутали все наши планы...
   - Это в Анди  было?  -  быстро  спросил  Лис.  -  Там  мальчишка  его
родственника убил?
   - Откуда знаешь? - впервые террорист вскинул голову и прожег  подпол-
ковника ненавидящим взглядом.
   - Все знают. Джафар всему Тиходонецку об  этом  рассказал.  Он  любит
хвастать...
   - Джафар здесь?!
   - Давно, - кивнул Лис. - Собрал земляков, погоду  в  городе  делал...
Сейчас местные их побили, но он живой остался...
   Террорист закрыл глазами принялся методично раскачиваться вправо-вле-
во, будто что-то бормоча про себя.
   "Что это он?" - взглядом спросил Лис у Литвинова. Тот  поднял  палец,
предостерегая от излишнего шума и предлагая ждать. Через несколько минут
чеченец вышел из транса и открыл глаза. С ним произошла перемена: вместо
затравленного и приготовившегося к смерти волка перед офицерами  милиции
сидел собранный для серьезного разговора, волевой и целеустремленный че-
ловек.
   - У нашего народа обычай мести свят, - четко  произнес  он,  переводя
взгляд с Литвинова на Лиса и обратно. - Маленькую нацию уничтожить прос-
то, спасти ее может только то, что она никому не прощает обид. Потому мы
приехали сюда, рассчитаться за войну. Вчера у нас ничего не  вышло,  мой
друг и брат погибли, я сижу в наручниках, но это ничего не значит:  пока
хоть один из наших жив, будет литься кровь тех, кто воевал на нашей зем-
ле.
   Террорист откашлялся, было видно, что он не привык  к  столь  длинным
речам.
   - Но это не личная месть: чеченцы мстят  русским,  исполняют  вековой
обычай, не больше. Личная месть - совсем другое - У моего друга и  брата
Ужаха есть личная месть к этому подлому Джафару. И он, последний мужчина
рода, если он не исполнит свой долг, то покроет себя позором навеки!  Мы
обязаны во всем помогать ему. Сейчас я узнал очень важную вещь и  должен
сообщить ее Ужаху. Если вы отпустите меня, я поклянусь на Коране, что мы
снимем месть с СОБРа. Мы поможем Ужаху выполнить личную месть и уедем из
города.
   Чеченец замолчал. Он сказал все, что  хотел.  Теперь  он  мог  только
ждать ответа.
   - На Коране? - переспросил Литвинов. Он воевал в Афганистане и хорошо
знал, что это означает.
   Террорист кивнул.
   - А ты решаешь такие вопросы? - вмешался Лис. - Кто поручил тебе сни-
мать месть?
   - Если я скажу, что поклялся на Коране, братья поймут меня и выполнят
мое обещание. Если нет - я пущу себе пулю в висок.
   Лис сделал знак Литвинову, и они вышли в коридор.
   - Что скажешь? - спросил Коренев.
   - Это был бы выход... Иначе они доберутся до моих ребят... Или начнут
убивать всех милиционеров подряд, кто под руку попадется... Идешь в фор-
ме - бах!
   - Чего стоит его клятва?
   - Если правильно провести процедуру, то это очень серьезно. Хотя...
   - Понятно...
   - Но здесь к клятве добавится месть. Они переключатся  на  Джафара  -
это сто процентов. А мы выгадаем время. Мы ведь клятв никаких не даем...
   - Верно... Но как это сделать? Не побег же ему устраивать!
   Литвинов, кивнул. Ясное дело! Только в кино сотрудников", упустивших;
преступника, по-отечески журят и им же поручают исправить свою ошибку  и
изловить беглеца. В реальной жизни вышибут без пенсии, как пить дать!
   Оперативники задумались, но ненадолго.
   - Подожди! - Лис хлопнул товарища по плечу. - У него же есть адвокат!
Господин Чекулдаев звонил с утра, объявил, что родственники поручили ему
осуществлять защиту! Это же он его имя назвал!
   - Быстро! И знали, кого взять! - Литвинов выругался.
   Чекулдаев был бандитским адвокатом. Его услуги  дорого  оплачивались,
но окупали себя: он ломал самые "железные" дела, добивался  освобождения
из-под стражи самых отпетых негодяев без единого светлого пятна в  биог-
рафии. Особо высокой юридической квалификацией он похвастать не мог,  но
почему-то его аргументы безотказно действовали на прокуроров и судей.
   - Если Котов "забудет", что пистолет выскочил именно у  Шерипова,  то
на нем ничего и не остается. Да если и не забудет... Ствол там так зала-
пали, только наши пальцы и найдут. А он от всего  откажется.  Ну  был  в
подъезде, ну бежал. И что? Стрелял второй, которого убили. И оба  писто-
лета его. Наш того, второго, может, и не знает!
   Литвинов кивнул:
   - Да, Чекулдаев вытащит его без всякого побега... Тогда давай  приве-
дем Нашего друга к присяге... Но это требует подготовки. И надо дать за-
дание, чтобы ему сели на хвост... Короче, часа два нам понадобится.
   Они вернулись в кабинет.
   - Значит, так, - объявил задержанному Литвинов. -  Сейчас  я  привезу
Коран, ты поклянешься, что ваша группа разделается с Джафаром и  тут  Же
уберется из города, не причинив никому зла. Потом мы позволяем  адвокату
вытащить тебя под подписку. Согласен?
   - Слово мужчины, - важно ответил тот.
   Лису показалось, что на каменном  лице  мелькнуло  выражение  превос-
ходства. Возможно, он ошибся. Но Шерипов заметно расслабился и даже поп-
росил закурить. Дружба дошла до того, что Лис  снял  с  него  наручники.
Точнее, наполовину снял. Вначале своими "браслетами" приковал одну  руку
к батарее, а потом расстегнул литвиновскую пару.
   - Боишься? - усмехнулся чеченец, разминая освободившуюся руку и заку-
ривая.
   - Чего мне бояться... На окне решетка, внизу пост, без пропуска нико-
го не выпускают.
   - Зачем же так сделал? - продолжал улыбаться Шерипов.
   Действительно, зачем? Еще совсем недавно он не стал  бы  прибегать  к
подобным мерам предосторожности. Лис  поморщился.  Ему  стала  неприятна
собственная осторожность, оправдывающая издевательскую ухмылку чеченца.
   - Пиджак не хочется пачкать, рубашку мять, - ровным тоном пояснил он.
- Кто знает, что у тебя на уме...
   - Аллах знает.
   - Но мне не говорит. - Коротая время. Лис стал писать задания сотруд-
никам отдела по РД "Обочина". Задержанный молча курил.
   Через час вернулся Литвинов. Кроме Корана, он привез муллу из местной
мечети. Увидев священнослужителя, Шерипов изменился в  лице:  одно  дело
нарушить клятву, данную неверным, и совсем другое - служителю  Аллаха...
Но отступать было некуда, и он выполнил то, что обещал.
   - Джафар в "Тихом Доне" обедать любит, - в пространство  сказал  Лис,
когда клятва была принесена. - С официанткой Нинкой у него любовь  была.
Она на Нахаловке живет, рядом дом ее родителей, сейчас он пустой...
   Задержанный внешне не проявлял интереса, но было заметно, что он жад-
но впитывает каждое слово.
   - На Голубых прудах есть дача с колоннами, - Лис направился к выходу.
- Там он тоже частенько отдыхал.
   К концу дня Шерипова освободили под подписку  о  невыезде.  Чекулдаев
чувствовал себя именинником.
   - Сегодня с вами было очень приятно иметь дело,  -  церемонно  сказал
адвокат Лису. Чекулдаеву было под пятьдесят,  в  эпоху  социалистической
законности его имя не сияло на небосводе отечественной адвокатуры,  нап-
ротив, неоднократно фигурировало в грязных историях, связанных  с  МИКС-
Том, приобретением по дешевке имущества подзащитных и траханьем их  жен.
В новую эру он расцвел, приобрел внешний лоск  и  респектабельность,  во
всяком случае, ее подобие. Массивную фигуру покрывал хорошо пошитый кос-
тюм,  дорогие  дымчатые  очки  в  тонкой  оправе  маскировали   простоту
крестьянского лица, даже заметная плешь  на  яйцеобразной  голове  вдруг
покрылась волосами. Поговаривали, что это результат баснословно  дорогой
пересадки.
   - Хотелось бы, чтобы это взаимопонимание продолжалось и дальше. У ме-
ня есть поручение на защиту Печенкова...
   Ах ты черт! Для Коренева звук вдруг пропал, пухлые розовые губы шеве-
лились так, будто адвокат ел невидимую, но очень вкусную кашу. Если  Пе-
ченков работал с Фитилем и Самсоном, ну пусть с кем-то еще,  ударившимся
в бега, то кто нанял этого прохвоста? Нет, первоначальная, победно доло-
женная на всех уровнях версия не выдерживает никакой критики!  И  запис-
ка... Значит, он действительно из банды Колдуна?
   - Ваши услуги дорого стоят, а Печенков  не  отличается  богатством...
Кто заплатил за него?
   Обычно Лис не задавал столь "лобовых" вопросов.  Чекулдаев  снисходи-
тельно улыбнулся.
   - Это адвокатская тайна. Но у каждого человека, даже самого  плохого,
есть друзья, доброжелатели, спонсоры, наконец... А Печенков молодой, не-
испорченный парень, просто жаль, что он влип в такую дикую историю!  Мне
бы хотелось вместе с вами восстановить нарушенную справедливость...
   Незаметно и вместе с тем выразительно Чекулдаев потер большой и  ука-
зательный пальцы. То ли стер засохшую грязь, то ли на что-то намекнул.
   - Восстановим, обязательно восстановим. - Взяв адвоката под руку. Лис
подвел его к двери и попрощался, испытывая  непреодолимое  желание  дать
пинка в обтянутый дорогой тканью жирный зад. Такое желание  возникало  у
него довольно часто, и он научился сдерживаться. Иначе  многие  солидные
должностные лица носили бы на седалищах след от подошвы его ботинка.
   - Я ваш должник, - Чекулдаев протянул золоченую визитную  карточку  с
замысловатыми вензелями. - Звоните в любое время и по любому поводу.
   - Обязательно, - Лис изобразил дружелюбную улыбку.
   Когда дверь закрылась, улыбка исчезла, а визитная карточка,  кувырка-
ясь, отправилась в корзину для бумаг.
   - Противная рожа!
   Отрицательные эмоции требовали нейтрализации.
   Он набрал номер Ребенка. Трубку снял папашка.
   - Добрый день. Екатерину, пожалуйста.
   - Сейчас, - без каких-либо эмоций отозвался родитель. Хоть бы поинте-
ресовался, что за мужик спрашивает его малолетнюю дочь!
   - Аллоу, - мурлыкающий голос принадлежал явно не Ребенку.
   - Мне бы Катю, если можно...
   - Филипп Михайлович? Это Эльвира Петровна.
   Гм... Они вроде не знакомились...
   - Да, я.
   - Ее, к сожалению, нет. Катенька в институте, потом пойдет на  показ.
Если вы захотите, то легко сможете ее найти, она больше никуда не ходит:
институт - Дом моды - наш дом...
   Вот как? А где она позавчера ночевала?
   - Спасибо за совет. Я обязательно им воспользуюсь.
   - Не удивляйтесь, что я вас знаю... Катенька мне рассказывала...
   Вряд ли. Ребенок не расположена к болтовне, скорей, наоборот,  не  по
возрасту скрытна. Как разведчик в чужой стране. Из нее все надо  вытяги-
вать клещами. И если их не раскалить докрасна, то толку не будет.
   - И я видела, как вы ее подвозили...
   Это другое дело, вполне  возможно.  Он  подкатил  на  "БМВ"  прямо  к
подъезду, обошел машину и выпустил Ребенка, привычно косанул на  окна  и
заметил отодвинутую занавеску. А там стояла заботливая мамаша. И тоже не
обеспокоилась: почему взрослый мужик на крутой тачке привозит  ее  несо-
вершеннолетнюю дочь.
   - Зря вы так сразу уехали. Мы с  мужем  хотели  бы  с  вами  познако-
миться...
   Похвально. Только вряд ли папашка  способен  контролировать  знакомых
своей дочки. Он даже собственную супругу не контролирует. Иначе не пере-
дал бы ей трубку с незнакомым мужиком на проводе и не дал бы  столь  лю-
безно ворковать с ним.
   - Надеюсь, мы скоро увидимся. Заходите без церемоний.
   Голос у Эльвиры Петровны был мягкий и обволакивающий.
   - Спасибо за приглашение, - как можно прочувствованнее сказал Лис.  -
Я обязательно им воспользуюсь. Причем с удовольствием, - добавил он  на-
последок, как художник, завершающий картину изысканным мазком.
   Настроение заметно улучшилось. Лис полез в корзину для бумаг и  выта-
щил визитку адвоката.
   - Бойтесь первых порывов, ибо они самые искренние и потому  нерасчет-
ливые, - вслух прокомментировал он свои действия и поставил  карточку  в
подставку перекидного календаря, к доброму десятку таких же.

                                 * * *

   Рабочий день уже заканчивался, когда Лис на своей видавшей виды "Вол-
ге" отправился в отдел по борьбе с экономической преступностью областно-
го Управления внутренних дел. Отдел располагался в старинном трехэтажном
купеческом особняке, тщательно отреставрированном и огороженном  ажурным
заборчиком из чугунного литья. Эта обособленность  как  бы  подчеркивала
особенность службы, к которой оперативники угрозыска  относились  с  из-
вестной долей недоброжелательности.
   ОБХСС и в былые времена отличался от  других  оперативных  аппаратов.
Например, по внешнему виду даже неискушенный человек легко мог  отличить
инспектора ОБХСС от его коллеги из УР. И дело не только в том, что  пер-
вые были приближены к дефициту, а значит, по-другому одевались, подруго-
му питались, по-другому отдыхали, хотя и это, безусловно, имело  немало-
важное значение и накладывало свой отпечаток.  Главное  -  в  совершенно
различных показателях работы.
   На уголовный розыск валились бесконечные заявы  о  кражах,  грабежах,
изнасилованиях, разбоях и поджогах, то и дело всплывали утопленники, об-
наруживались трупы в люках, подвалах, на чердаках, в выгребных ямах,  по
телефону сплошным потоком шли сообщения о подозрительных людях, наркома-
нах в подъезде, увиденном у кого-то  оружии...  Взмыленный,  затурканный
опер не успевал разгребать всю эту лавину криминала и, естественно,  фи-
зически был не в состоянии раскрывать безграничную  массу  преступлений.
Задыхаясь в неукротимом потоке заявлений и сообщений, он цеплял те,  ко-
торые можно быстро раскрыть, а все остальные "заныкивал", "заханыривал",
"прятал" - короче, укрывал от учета или, в лучшем случае, незаконно  от-
казывал в возбуждении уголовных дел. За все это он мог  в  любой  момент
получить по заднице и в один миг оказаться на "гражданке" или в нижнета-
гильской исправительно-трудовой колонии для бывших сотрудников милиции.
   Другое дело ОБХСС. Сюда никто не спешил сообщить об  удачном  хищении
или крупной взятке, изредка приходили обманутые, обмеренные или обвешен-
ные граждане, которым было легко помочь, потому что по одному звонку  из
ОБХСС торгаши готовы были удовлетворить все требования заявителя и обла-
годетельствовать его в ущерб себе, надеясь отыграться на других потреби-
телях, которые никуда с заявлениями не бегают. Поэтому в коридорах стоя-
ла почтительная тишина, вальяжные опера солидно разговаривали по телефо-
нам, писали какие-то бумаги, принимали в кабинетах агентуру из числа мо-
лодых и смазливых продавщиц и материально ответственных  лиц,  здесь  же
драли свой "спецконтингент") получали от руководства задания на  добыва-
ние изысканного продовольствия или импортного  ширпотреба,  спускали  их
директорам магазинов и завскладам, да в конце месяца или квартала прово-
дили операции по изобличению взяточников,  расхитителей  и  спекулянтов,
коими кишели все города и веси любимой страны.
   Когда социалистическая собственность перестала существовать  и  ОБХСС
переименовали в ОБЭПы, многое изменилось. Убавилось могущества -  теперь
частная охрана запросто могла не пропустить на склад  какого-нибудь  АО,
сузилась компетенция - налоговая полиция, таможня, пограничники отхвати-
ли себе большие куски от жирного пирога государственных проверок и конт-
роля. Исчез дефицит и связанные с ним рычаги влияния. Любимая спекуляция
превратилась из повсеместно распространенного преступления  в  легальный
бизнес, понятия хищений и взяток стали расплывчатыми и  неопределенными,
с новыми видами преступлений - банковскими аферами, компьютерными мошен-
ничествами бороться еще не научились...
   И все же, проходя по отделанным импортным  пластиком  коридорам,  Лис
видел: происшедшие перемены не изменили главного отличия  -  милицейский
оперсостав по-прежнему делился на черную и белую кость.
   Возле кабинета под номером тридцать восемь он нашел  то,  что  искал:
отлитую из металла монументальную табличку  "Старший  оперуполномоченный
Федотов Владимир Павлович". Именно Федотов В. П. изымал документы в "Зо-
лотом круге", именно Федотову звонил Лис за разъяснениями, и именно  Фе-
дотов сдал его неизвестным шантажистам. Лис резко распахнул дверь.
   За столом, сняв и повесив на спинку стула  пиджак,  сидел  достаточно
молодой человек, явно до тридцати лет, склонный к полноте и  внимательно
следящий за своими волосами. Во всяком случае, пробор у него был  расче-
сан очень тщательно. В расстегнутом вороте рубахи проглядывала  толстен-
ная золотая цепь, на руке скромно тикала швейцарская "Омега" ценой в три
тысячи долларов. Он изучал какую-то  папку,  которую  быстро  захлопнул,
увидев неизвестного посетителя.
   - Что вам нужно? - спросил он. Тон, возможно, был бы  более  строгим,
если бы чутье не подсказало, что сюда без вызова абы кто не войдет.
   - Здравствуйте, Владимир Павлович! - Лис вынул  удостоверение,  раск-
рыл, поднес к надменному лицу, на миг зафиксировал и голосом продублиро-
вал имеющуюся там надпись.
   - Начальник отдела РУОП подполковник Коренев. Вчера я вам звонил.
   - Да, да...
   Рыжий Федотов явно чувствовал себя неуютно. Управление  по  борьбе  с
организованной преступностью очень часто выходит на ментов,  потому  что
преступность тогда и становится организованной, когда имеет связи в  ми-
лицейской среде. Коррумпированных сотрудников увольняют, а то  и  отдают
под суд, что не прибавляет у остальных симпатий и расположенности к РУО-
Пу.
   Не спрашивая разрешения. Лис сел на стул для посетителей и сразу  пе-
решел к делу:
   - Вчера я позвонил вам и спросил, в связи с чем  изъяты  документы  в
банке "Золотой круг". А вечером неизвестный человек позвонил мне домой и
посоветовал не интересоваться банком, угрожая неприятностями. О моем ин-
тересе знали только вы. И утечка информации могла произойти только через
вас.
   Лис рассчитывал напугать Федотова, для этого он лично заявился к нему
в кабинет под конец рабочего дня и прямо выложил суть  своих  претензий.
Но тот не испугался. Больше того, Лису показалось, что на лице  обэповца
отразилось облегчение.
   - И какой у вас вопрос? - равнодушно спросил Федотов и был прав,  по-
тому что Лис вопроса не задал. А на незаданный вопрос он явно  не  соби-
рался отвечать.
   "Значит, это все не его инициатива, - понял Лис. - Действует по  ука-
занию руководства и считает, что прикрыт на сто процентов".
   - Вопрос у меня простой: как давно вы поддерживаете связи с граждани-
ном Калашниковым по прозвищу Крест, руководителем  организованной  прес-
тупной группировки воров?
   Теперь у Федотова отвисла челюсть.
   - Какие связи? Я про такого и не слышал-то никогда!
   - Именно Крест заинтересован в том,  чтобы  дестабилизировать  работу
банка. И похоже, именно его человек звонил мне вчера.
   - Я повторяю, что ни о чем подобном понятия не имею! - довольно твер-
до повторил обэповец. - Никакого Креста я не знаю.
   - Хорошо, - покладисто кивнул Лис. - Об угрозе я  должен  сообщить  в
Москву и в УСБ. И высказать свои соображения об источнике утечки  инфор-
мации.
   Теперь на холеном лице отразилось беспокойство. Если этот крутой руо-
повец напишет, что информация утекла от некоего Федотова, то ни один на-
чальник не подумает прикрывать его задницу своей. Александры Матросовы в
руководящем звене отсутствуют начисто. Проще отречься от него и от своих
указаний и продолжать сидеть на насиженном месте.
   - Товарищ подполковник, документы в "Золотом круге" я изымал по  лич-
ному распоряжению начальника отдела, - официальным тоном произнес обэпо-
вец. - О вашем звонке я тоже, как положено, доложил  начальнику.  Думаю,
по этим вопросам вам лучше переговорить с ним.
   - Вот так, да? Ясно.
   Лис встал.
   - Он на месте?
   - Уже нет. Будет завтра с утра.
   - Спасибо. Кстати, Тамара Федотова не ваша родственница?
   - Нет. А кто она такая?
   - Да ладно. Неважно.
   Лис вежливо попрощался, но руку не протянул.
   Через час он узнал, что сотрудник  налоговой  полиции,  побывавший  в
банке, тоже действовал по прямому указанию  своего  начальника.  Интерес
двух начальников различных ведомств к одному банку мог быть вызван  слу-
чайным совпадением или, что более вероятно, командой, полученной  свыше.
От того, кто имеет право отдавать указания и ОБЭПу, и налоговой полиции.
Значит, в ближайшее время этот "кто-то" узнает, что, несмотря на предуп-
реждение, мент дергает за ведущие к банку ниточки.
   Но Лис дергал за ниточки не из простого любопытства. Отдергавшись, он
приехал в "Золотой круг" и зашел к Хондачеву. Цифровой сканер вещь очень
дорогая, милиции да и ФСБ она не по карману, а вот банкир может по реко-
мендации хорошего консультанта приобрести такую замечательную штуку.
   - Ну что? - с порога спросил Лис. - Есть?
   - Есть, - банкир Протянул ему небольшой листочек бумаги. - Байков  не
хотел этим заниматься. "Такой уровень, такой уровень,  можно  шею  свер-
нуть!" Пришлось нажать на него - или работай, или уходи!
   - Сколько ты ему платишь?
   - Тысячу.
   - И он хочет за эти деньги протирать штаны на стуле? -  Лис  покрутил
головой. - Если мне моя контора окончательно остохренеет, приду  к  тебе
на его место.
   Он заглянул в бумажку, где четким почерком банкира были записаны нес-
колько телефонов с расшифровкой абонентов.
   Каргаполов, куратор правоохранительных органов в областной  админист-
рации. Пастряков, замгубернатора... Так он и думал!
   - Наверное, ничего не выйдет, Филипп, - с тяжелым вздохом сказал Хон-
дачев. - Я тоже не сижу без дела, поднял все свои связи,  дергался,  как
мог, - и все без толку. Раз эти друзья за меня  взялись,  то  не  откру-
титься. Среди банкиров идет молва, что я уже полутруп...
   - Подожди, может, что и выйдет, - не очень уверенно сказал Лис.  -  Я
разворошил муравейник, сейчас они задергаются, засуетятся...
   Так и получилось. На следующее утро Каргаполов доводил полученную ин-
формацию до Павла Сергеевича Пастрякова.
   - Это некто Коренев, подполковник из РУОПа,  -  почтительно  произнес
Каргаполов, приблизившись к огромному, почти свободному от бумаг  столу,
- Именно он прикрывает "Золотой круг". У них это называется "крыша".
   - Но ведь это незаконно, - заместитель губернатора  слушал  отстране-
ние, полуприкрыв глаза и незаметно поглаживая  правое  подреберье.  Сего
печенью пить запрещено, но на его должности запрещено  не  пить.  Еще  в
давние застойные времена приехавший  из  Москвы  высокопоставленный  чин
презрительно скривился в сауне на попытку объяснить воздержание:
   - Если вы такой больной, что не можете пить, то как вы можете руково-
дить?
   После этого Павел Сергеевич залпом огрел стакан коньяка и  с  разгону
прыгнул в бассейн, а потом сидел в парилке на самой верхней полке,  отс-
таивая право на руководящую работу. Право он отстоял, хотя потом  неделю
отлеживался под капельницами и пригоршнями глотал  сверхдефицитный  "эс-
сенциале-форте".
   - Конечно, незаконно! - возмущенно подтвердил бывший комитетчик. -  Я
организовал ему звонок с предупреждением не лезть в это дело...
   - Это правильно. Пусть занимается своей работой. Вон сколько бандитов
и хулиганов развелось, по улице не пройдешь!
   - Но он не послушался! Стал давить на людей из  налоговой  полиции  и
ОБЭП, которые проверяли этого Хондачева! Угрожал написать в Москву!
   - Да кто он такой, собственно говоря? - Пастряков открыл глаза. - По-
чему позволяет такое?
   - Я тут собрал все данные на этого подполковника,  -  румяный  крепыш
положил на полированный стол прозрачную папочку  с  аккуратно  подшитыми
страницами, но Павел Сергеевич брезгливо отодвинул ее пальцем. Он считал
ниже своего достоинства вникать в частности. Каргаполов понял,  что  до-
пустил ошибку, и принялся озвучивать содержание подшитых страниц.
   - Его обвиняли в убийстве, он сидел в тюрьме, но потом реабилитирова-
ли. Когда Воронцов пытался взять "Золотой круг" под себя, у  него  вроде
бы получалось, пока Хондачев не нанял Коренева.  Все  сразу  изменилось:
дело затормозилось, многие люди Воронцова поменяли свои позиции, а потом
он сам скоропостижно скончался. Можно было бы считать  это  совпадением,
но Хондачев еще до его смерти знал, что больше у него проблем не будет.
   - Что же, по-твоему, он его убил?
   Каргаполов пожал плечами:
   - Очень странная история. Прямо никто ничего не говорит... Больше то-
го, стараются избежать любых оценок. Так всегда бывает, если дело нечис-
то... И вообще... В городе его боятся!
   - Кто боится?
   Холодный взгляд белесых рыбьих глаз уперся Каргаполову в переносицу.
   У Пастрякова имелась уйма неотложных и действительно важных дел. Вто-
рую неделю городские коммунальщики не могли провести теплотрассу и газ к
строящемуся новому дому Павла Сергеевича. А там всего-то семьсот метров!
Заканчивался срок пластиковой карточки в "Лионском кредите",  продлевать
надо самому, лично, для французских банкиров он  никакая  не  фигура,  а
обычный вкладчик. Так оно и лучше: чем больше порядка, тем  меньше  шан-
сов, что твои денежки пропадут, но надо срочно ехать,  значит,  придется
сдвигать визит дружбы в город-побратим Лион. И в Москву надо  заскочить,
потому что без подогрева дружба с высокими людьми охлаждается, да и люди
эти тасуются в последнее время, как карты в колоде, только с  одним  со-
шелся - глядь, надо уже к другому подходы искать... Хорошо - они не  чи-
нятся: если ты знаешь таксу, никаких проблем не возникает. И потом, про-
шел слушок, что у хозяина, товарища Лыкова,  зашаталось  вдруг  губерна-
торское кресло, и это надо обязательно выяснить, причем заблаговременно,
а не тогда, когда поезд уйдет... Да и зятек лыковский  наседает,  просит
насчет своего родственника, или кто он там,  какого-то  Киршева.  Совсем
чувство меры потеряли: того к высшей мере присудили, а он за него хлопо-
чет. Ну да какая разница! Главное - вызнать судьбу хозяина. Если  никуда
он не денется, придется и Андрюшке угождать...
   С таким грузом забот вникать во всякую мелочевку не  хотелось,  да  и
сил на это никаких не было. Тем более  сильно  болела  печень,  хотелось
нажраться обезболивающего и лечь в постель. Но сегодня Лыков возвращает-
ся из Англии, если бы знать, что слух точный, можно было бы  заболеть  и
не встретить, но раз такой уверенности нет, придется ехать.
   - Боятся, - неловко пожимая плечами, повторил Каргаполов. - Я у Чеба-
няна спросил, еще у двух-трех человек... С ним, говорят,  лучше  не  вя-
заться...
   - Кто такой Чебанян? - Пастряков уже не скрывал раздражения.
   Бывший комитетчик молчал. Он понял, что  допустил  очередную  ошибку.
Смешивать уровни компетентности нельзя. Тут должна быть строгая суборди-
нация. Нижестоящим можно приводить в пример тех, кто стоит выше, но нао-
борот - никогда.
   - Сергей Николаевич, - строго официальным тоном заговорил зам. губер-
натора. - Я вас не понимаю. Я, например, не боюсь  этого  вашего...  как
там его? Судимого милиционера. И не понимаю, зачем вы так долго  расска-
зывали мне о его сомнительных делишках. Кто он такой? Он даже не руково-
дитель самостоятельного подразделения! Почему мы должны с ним  возиться?
Доложите Ивану Васильевичу Крамскому - это его епархия, пусть разбирает-
ся. И сообщите генералу мое мнение: таким людям не место в органах!
   Павел Сергеевич сделал паузу, чтобы сказанное отложилось у  подчинен-
ного в голове.
   - Вы меня поняли?
   - Так точно! - по давней офицерской привычке  отчеканил  тот.  Не  то
чтобы уставной оборот так въелся в плоть и кровь, просто он заметил, что
военные фразы нравятся гражданским начальникам. Причем тем  больше,  чем
более далеки они от жестких и тяжких реалий воинской службы и чем меньше
к ней приспособлены.
   Пастрякову четкий ответ понравился. Он смягчился.
   - А что с этим... За которого просит Андрюша Хорошилов?
   Каргаполов потупился:
   - Тут, Павел Сергеевич, шансов практически нет никаких.  Это  же  тот
Киршев, который на женщин нападал. В черных колготках,  помните?  Восемь
убийств и три покушения. С изнасилованиями... К расстрелу приговорили...
Теперь не исполняют, значит, будет двадцать лет сидеть. Что с ним сдела-
ешь?
   - Андрюша помочь просит. Говорит, не он это... Оговорил  будто  себя,
потому что били...
   Пастряков отвел глаза в сторону. Разговор был ему  крайне  неприятен.
Но если Лыков когда-то полезет в эту историю, пусть знает, что его  вер-
ный зам и близкий друг старался, не боясь испачкаться в дерьме.
   - Как помочь... Психом признать? Тогда в особую психушку переведут да
тяжелыми препаратами заколют. И все равно лет десять должен просидеть...
Только столько там и не проживешь... Не знаю...
   - Ладно! - подвел итог Пастряков. - Крамской это знать должен. Будешь
с ним про милиционера говорить и этот вопрос задай.
   Румянец на щеках Каргаполова приобрел нездоровый багровый оттенок, на
лбу выступил пот.
   - Извините, Павел Сергеевич, но я с генералом об этом говорить не мо-
гу. Не мой уровень. Я даже намекать на это права не имею. Это  же  такое
дело, такое дело...
   Вскочив, он заходил по кабинету. Пастряков никогда не видел  исполни-
тельнейшего крепыша-боровичка в таком волнении. И никогда не слышал  от.
него столь категорического отказа. Заподозрить Каргаполова в  неисполни-
тельности он не мог - тот был многократно и всесторонне проверен.  Чело-
векинструмент. Что скажешь, то и сделает. Видно, действительно тут  воп-
рос особый... К тому же он не руководитель...
   - Хорошо, Сергей Николаевич, успокойтесь. Я сам переговорю  с  Иваном
Васильевичем. Можете быть свободным.
   Выйдя в приемную, Каргаполов как подкошенный упал  в  кресло.  Где-то
глубоко в нем еще сидела крохотная частица офицера контрразведки, и  эта
частица вопила сейчас во весь голос:
   "Совсем охренели! Никаких краев не видят! Маньяка-убийцу  освобождать
затеялись... И я об этом должен начальнику УВД сказать! Так, мол, и так,
вы своего Коренева из милиции выгоните, а смертника Киршева  освободите,
вас об этом сам Павел Сергеевич Пастряков просит! Ну  педерасты!  Зажра-
лись до сала в мозгах, оборзели от безнаказанности!"
   - Вам плохо, Сергей Николаевич? Может, врача? - участливо наклонилась
к нему Софья Павловна, секретарь заместителя губернатора.
   - Сердце прихватило, - голос звучал хрипло и слабо.
   - Сейчас я вам валидольчика... Или сразу нитроглицерин?
   - Спасибо, валидола достаточно...
   Прохладный вкус мяты под языком привел его в чувство.
   - Сейчас я доложу Павлу Сергеевичу, пусть вас на машине  отвезут  до-
мой...
   - Ни в коем случае! - испуганно вскочил Каргаполов. - Все уже прошло,
а у меня много работы!
   Софья Павловна недоуменно наклонила голову. Она  хотела  сделать  как
лучше, но чуть все не испортила.
   Свои чувства и ощущения надо сохранять внутри - иначе можешь в  мгно-
венье ока вылететь из команды, брезгливость и свободомыслие здесь не по-
ощряются. А вылетев, утратишь все возможности, и что тогда?  Остаток  не
то чекистского менталитета, не то простой порядочности вряд  ли  поможет
сохранить тот уровень жизни, к которому привык, вряд ли  сможет  обеспе-
чить семью...
   - Я вас прошу: ничего не говорите Павлу Сергеевичу. Пожалуйста, Софья
Павловна!
   - Хорошо, хорошо, - женщина кивнула. Вряд ли она поняла, что происхо-
дит.
   Каргаполов пошел к своему кабинету.  Постепенно  он  успокаивался.  В
конце концов, делать нечто вопиющее, вызывающее бурный протест крохотной
частицы прежнего Каргаполова,  заставляют  нечасто.  Можно  перетерпеть.
Сейчас он даже гордился своим порывом. У Пастрякова небось ни одна самая
гнусная мерзость не вызовет подобных чувств.
   Но он ошибался. Павел Сергеевич тоже был вне себя.
   "Дожили! Ни партийной, ни простой, человеческой совести не  осталось!
Да где это видано - душегуба из тюрьмы спасать! Раньше партбилет на стол
за такого родственника да с должности поганой метлой...  А  теперь?  Кто
меня поймет? Крамской поймет? Вчера я его за убийства  в  центре  города
распекал, а сегодня убийце прошу снисхождение сделать! Потому  что  так,
видите ли, губернатор хочет! Даже не губернатор, а зятек его...  Но  те-
перь они семья, значит, заодно! Пригрел какого-то босяка, дочку за  него
отдал, а я должен в этих мерзостях ковыряться! Какими глазами  на  людей
смотреть? Какой мы им пример подаем?"
   Но и Павел Сергеевич в конце концов успокоился. Есть вещи, с которыми
он, как порядочный человек, согласиться не может. Но  если  вынуждают  -
куда деваться? Есть дисциплина, есть субординация, есть, наконец, корпо-
ративность! Если руководители области друг друга не  поддерживают,  дело
кончается плохо. Поэтому стоит ему заартачиться, и Лыков  сразу  выкинет
из команды, и повод найдет солидный, не подкопаешься, не оспоришь. И по-
том, спорить хорошо, пока ты у власти, как только власть отобрали - под-
жимай хвост и дуй куда подальше. Иначе вообще все отберут, да  еще  и  в
тюрьму упекут! Мало, что ли, примеров... Но все от губернатора  зависит,
а не от зама. Он - человек Системы и против нее  идти  никак  не  может.
Значит, он ни в чем и не виноват!
   Дав выход своему гневу и успокоив сам себя, Пастряков вернулся к  те-
кущим делам. Придвинув телефон, он стал набирать номер мэра  города.  За
две недели не проложить семьсот метров теплотрассы - это просто безобра-
зие!


                             Глава шестая
                       СУРОВАЯ БАНДИТСКАЯ ПЕХОТА

                                   Мы - "Боинги", нас так зовет молва,
                                   Пусть называет, если ей охота.
                                   Мы ж просто - уголовная братва,
                                   Суровая бандитская пехота.
                                   Нас грузят, словно "Боинг", до краев:
                                   Хавиры, башли, цепуры с крестами,
                                   Крутые тачки, шмары и рыжье -
                                   Чтоб веселее в небеса взлетали.
                                   Идем за строем строй, за рядом ряд,
                                   Наводит жуткий страх стальная стая...
                                   Но, как известно, "Боинги" горят -
                                   Они обычно долго не летают...

                                                      Александр Сидоров.
                                                          Марш "Боингов"

   На похороны Ермолая Север отстегнул три тысячи баксов. Он не говорил,
на что именно, просто дал деньги, вроде как долю бригады Шакала. Но  Ша-
кал решил, что надо устроить красивые бандитские похороны, чтобы все ви-
дели, какая у них в бригаде дружба и как чтут погибших. Боксер и  Погон-
щик, у которых тоже убили пацанов, поступили по-другому: мертвых погреб-
ли как обычно, а живых собрали на базе отдыха с сауной, набрали  жратвы,
водки, привезли девчонок и три дня оттягивались на полную катушку.
   Пример приятелей не изменил намерений Шакала, возможно,  потому,  что
ему нравились гангстерские фильмы, в которых элегантные, в черных фраках
и крахмальных сорочках друзья погибшего с суровой молчаливостью исполня-
ли последний обряд, и всем было ясно, что месть врагам еще впереди.
   На лакированный ореховый гроб денег не хватило, зато наняли настоящий
похоронный "Кадиллак" - точь-в-точь, как в кинушке "Однажды в  Америке".
Правда, на этом сходство и кончилось: роскошный катафалк катил  впереди,
за ним две старые, будто со свалки "бэшки", Чича с Реготуном на мотоцик-
ле без номеров и раздолбанный желтый ритуальный автобус, набитый в доску
пьяными родственниками и соседями из Рыбнинского района. Ни одного фрака
или даже приличного костюма: голь да нищета, крестьянские рожи  родни  и
дебильные лица друзей, наглядно подтверждающие тезис о вреде пьяного за-
чатия.
   Сам Шакал надел джинсы, тесный, еще школьный пиджак, не  очень  мятую
клетчатую рубаху и одолженный у соседа широченный галстук. Дома ему  на-
ряд понравился, но сейчас, на фоне общего убожества, он почувствовал се-
бя клоуном, с дурацкой марлевой нашлепкой на  зашитой  щеке.  Его  затея
провалилась, красивым обряд не получился и получиться не мог: даже  если
купить гроб за десять тонн "зеленых" и пристроить  в  хвост  "Кадиллаку"
десяток крутых тачек, то где взять людей с мужественными лицами  чикагс-
ких гангстеров? И куда деть расхристанную деревенскую родню?  Шакал  уже
жалел о своей непрактичности и злился, думая, что умнее  было  поступить
так, как Боксер и Погонщик.
   Процессия миновала ворота кладбища. Слева, у центральной аллеи, сгру-
дилась толпа отблескивающих лаком иномарок: Север отправлял в  последний
путь Силка. Для Ермолая места в престижном районе не  нашлось,  пришлось
ехать в глубину разрастающегося с каждым днем города мертвых.
   Вопреки песне, которую молодые бандиты с удовольствием  горланили  на
каждой пьянке, никто не грузил "пехотинцев" бабками, квартирами и круты-
ми тачками. Когда ты только пришел - ты никто, рядовой "бык",  "солдат",
"торпеда". К тебе присматриваются и прикидывают - чего ты стоишь.  Проя-
вил себя в деле: не струсил на разборке, лихо  махался,  завалил  чужого
"быка" - тогда тебя заметят, выделят, поддержат... Отдадут чью-то старую
тачку или отобранную за долги, деньжат подбросят. И старайся дальше, те-
перь ты весь на виду, и поручения тебе дают посерьезней.  И  порискован-
ней.
   Если все складывается удачно, останешься жив и провернешь пару-тройку
важных дел, тогда и машину поменяют, и заработок увеличат, а то и  вклю-
чат в долю какой-то "подкрышной" конторы. А  дослужишься  до  бригадира,
тогда и сотовый телефон, и новенький "мере", и право голоса  на  сходня-
ках, и квартира. Не опалишься да не словишь "маслину"  или  пику,  тогда
через пару лет можно свой дом строить, это теперь модно. Только до тако-
го уровня мало кто доживает. Вот Ермолай сразу сыграл в ящик...
   Когда доехали до места и стали разгружать  "Кадиллак",  далеко  сзади
раздался резкий удар, потом другой, потом неожиданные и неуместные здесь
хлопки, будто кто-то мочил из автомата в несколько стволов. Все  оберну-
лись, хотя разглядеть ничего за деревьями было нельзя, и вдруг  выстрелы
раздались совсем рядом - одна очередь,  вторая,  третья...  Ошеломленный
Шакал увидел, как слетели с мотоцикла Чича и Реготун, разлетелось стекло
на одной из "бэшек" и упал стоящий рядом пацан, потом сноп огня рванулся
из земли рядом с пестрой толпой пьяной родни, уши  рванул  гром,  крики,
визги и плач. Испуганные люди разбегались в разные стороны, кое-кто  па-
дал, пытаясь спрятаться от пуль, но все уже кончилось.
   - Вон они, вон, падлы! - заорал  Ушастый,  тыча  куда-то  пальцем.  -
Двое, уходят! Уходят! Держи их!
   Но никто не бросился в погоню, и сам Ушастый  не  трогался  с  места.
Когда Шакал наконец вышел из ступора, нападавшие скрылись.

                                 * * *

   Расстрел на кладбище вызвал в городе волну возмущения.  Такого  здесь
еще не случалось. Во время похорон традиционно  наступает  перемирие,  и
даже месть справляется, когда пройдут сороковины. Случившееся стало гру-
бым нарушением всех общечеловеческих норм и правил. У Шакала погибли три
человека, у Севера - два, не считая многочисленных раненых. Каждому иди-
оту стало понятно, что это месть Джафара. Криминальный  Тиходонск  встал
на дыбы. Воры, "спортсмены", неорганизованные  "отморозки"  объединились
единой целью и использовали все свои возможности для поисков дагестанца.
   Железнодорожный и речной  вокзалы,  автостанции,  аэропорт  перекрыли
патрули крепких парней с угрюмыми недобрыми лицами -  словно  дружинники
приснопамятных времен, только  без  красных  повязок,  надевать  которые
братве западло. Они с холодной вежливостью проверяли документы у кавказ-
цев, некоторых забирали на разбор или приводили  в  милицию,  которая  в
принципе должна поддерживать подобную активность граждан. Такие же  пат-
рули стояли на ведущих из города трассах возле постов ГАИ, усиливая инс-
пекторский состав и иногда дублируя их при проверке автомобилей.
   Такое уже было, когда застрелили Тахира. Чтобы не обострять обстанов-
ку, милиция получила указание не препятствовать правоохранительной само-
деятельности. Тем более что количество краж, разбоев и других преступле-
ний в патрулируемых добровольцами местах резко пошло на убыль.
   Систематическим проверкам подвергались рестораны, ночные бары, казино
и другие злачные места, причем в отличие от вокзалов здесь кавказцам бы-
ло лучше не  попадаться  суровым  самодеятельным  патрулям.  Информаторы
братвы вынюхивали обстановку в гостиницах, ночлежках, притонах и  "мали-
нах". Рано или поздно тиходонский криминалитет выйдет на  след  Джафара,
потому что тому просто некуда было деться.
   Искала Джафара и милиция, но шансов у нее было поменьше,  потому  что
этот розыск велся параллельно с выполнением других многочисленных  зада-
ний, а у братвы задание было единственным. Лис и Литвинов,  как  всегда,
работали нестандартно. Они попросились на встречу с Крестом и  были  не-
медленно приняты. Во избежание кривотолков  и  неправильного  толкования
смысла их разговора Крест пригласил Севера принять участие в "стрелке".
   Встреча произошла в офисе "Движения", но милиционеры предложили пере-
нести ее из уютного, обставленного кожаной мебелью и возможными микрофо-
нами кабинета на площадку пожарной лестницы. Предложение было  встречено
с полным пониманием, и высокие договаривающиеся стороны переместились на
кафельный прямоугольник между этажами, на котором, как  ни  странно,  не
валялось ни одного окурка.
   Здесь было тихо и пахло свежей побелкой. Лис в своем обычном наряде и
Литвинов в джинсах и короткой куртке из кожзаменителя стали с одной сто-
роны, Крест и Север в строгих костюмах и при галстуках - с другой.
   - Чисто у вас здесь, - осмотрелся Литвинов. - Наши  бы  уже  навалили
окурков да на стенах что-нибудь написали...
   - Это просто не успели, - пояснил Север. - Только на днях побелили...
   - Значит, проблемы с культурой кадров у нас общие, -  усмехнулся  ко-
мандир СОБРа.
   - Вы ищете Джафара, - утвердительно произнес Лис. -  Мы  ищем  группу
чеченцев-террористов. Возможно, Гуссейн знает про них. Если вы  нападете
на след, дайте знать. Если мы узнаем, где Джафар, сообщим...
   Всего расклада он раскрывать не стал.
   Крест на некоторое время задумался. Сотрудничество с  ментами  -  это
козлятничество, сдавать им кого-то - прямое стукачество. Воровской  "за-
кон" однозначно запрещал такое. Сейчас Кресту следовало ответить что-ни-
будь типа: "Я что, начальник, в "шестерки" к тебе записывался? Расписоч-
ки давал? А если нет, то давай каждый свое дело делать: ты - ментовское,
я - воровское..."
   Несколько лет назад он так бы и сказал. Но с тех пор много воды утек-
ло. Лис и Литвинов не простые менты, они парни крутые - где по закону не
достанут, без всякого закона прищучат... Вон, как Амбала разделали...  А
сотрудничество... Какое это, к псам, сотрудничество! Сейчас интерес  об-
щий, что Джафар, что чеченцы - все одно нехристи, их сдать не в падлу...
А ссориться с этими двумя резону нет.
   Крест посмотрел на напарника. Север едва заметно кивнул.
   - Лады, - неохотно согласился пахан. Ему все же приходилось преодоле-
вать себя.
   - И еще, - Лис умел добиваться того, что ему  нужно,  по  крохам,  по
каплям... - Если Джафара возьмут без нас... Схватят на улице или  в  ка-
ком-то районе. Мало  ли  как  еще...  Короче,  чтобы  прищучить  его  за
стрельбу в больнице, нужны официальные показания...
   - Да вы что, начальники, дружинников своих хотите из нас  сделать?  -
вскинулся Крест, хотя и максимально смягчив выражения. -  Может,  еще  в
народные заседатели изберете? Нам для этого пса приговор не  нужен,  его
уже приговорили! Пусть только в общую камеру попадет!
   - Как же он попадет без показаний? - с иезуитской серьезностью  спро-
сил Лис. - Вы что, порядка не знаете? Возьмем - и отпустим! А что он еще
натворит - кто знает?
   - Я знаю, - вмешался Литвинов. - Да и они знают!
   Он кивнул в сторону "законников".
   - Все, что захочет, сделает! Возьмет и ваши дома гранатами забросает!
И не посмотрит на женщин и детей! Или сына твоего, Иван, захватит залож-
ником!
   Лицо Севера окаменело. Сыну недавно исполнилось тринадцать, он учился
в английской школе, и Север собирался направить его в Оксфорд.
   - Я ж не говорю, чтобы вы сами в свидетели шли! - вновь взял  инициа-
тиву Лис. - "Шестерок" направьте или этих...  Шакала,  Ушастого,  другую
шелупень... Нам много не надо - двое-трое вякнут, и довольно...
   - И он в камере! - тоном искусителя сказал Литвинов. - В общей.
   - А иначе никак, - подтвердил Лис.
   "Законники" мрачно переглянулись. Они чувствовали,  что  ушлые  менты
взяли их за горло. И по всему выходило так, что  надо  соглашаться.  Тем
более когда одна уступка сделана, вторая дается легче.
   - Договорились, - бросил Крест только одно  слово  и,  развернувшись,
пошел в свой кабинет. Север двинулся следом. Их спины излучали  холодную
недоброжелательность. Воры не должны быть заодно с ментами.  И  если  их
все же вынуждают это делать, они не обязаны любить ментов.
   - Чеченцы и дагестанцы только баранину едят, - негромко сказал Лис  в
спины уходящим. - Нашей группе ее много надо...
   Они не обернулись, но ясно было, что подсказка услышана.
   Но полностью полагаться на воров оперативники, естественно, не  соби-
рались. Это только одна из ниточек, которые  паутиной  набрасываются  на
город. У сыскарей много своих методов, своих приемов.
   Вернувшись в РУОП, Лис прошелся по кабинетам  сотрудников.  На  месте
оказался один Попов. Он-то и получил дополнительное задание.
   - Установи номер трубки Джафара. Может, она оформлена  на  подставное
лицо, но все равно попробуй, особой конспирации там быть не должно - или
на Султана записал, или на Роберта...
   Действительно, только идя "на дело", преступник надевает маску,  пер-
чатки, смазывает ацетоном подошвы. В остальной жизни он живет, как обыч-
ный человек, не прибегая к ухищрениям. И "цепляют" его через эту  "обыч-
ную" жизнь, а уже потом притягивают к "делу". Когда Джафар покупал сото-
вый телефон, он, конечно, не думал, что когда-то будет скрываться  и  по
этому телефону его станут искать.
   - Поставь на прослушивание и договорись насчет пеленгации, - закончил
мысль Лис. - А я ориентирую баб под "Сапфиром", он до них охочий...

                                 * * *

   Кривуля знал Боксера через общих знакомых, это не создавало близости,
но позволяло напрямую решать назревший вопрос. Штаб-квартира его группи-
ровки располагалась неподалеку от спорткомплекса в  гриль-баре  "Тяжело-
вес", вокруг вечно стояли "БМВ", "мерсы" и навороченные джипы  различных
марок. Посторонние внутрь не заходили, на Кривулю  посмотрели  косо,  но
выступать никто - не стал: держался он достаточно уверенно,  а  недавний
инцидент с  военными  охлаждающе  подействовал  на  горячий  темперамент
"спортсменов".
   А было так: два спецназовца из внутренних войск, которые не  разбира-
лись в дислокации бандитских точек и которым были по  барабану  все  эти
поделенные на сферы влияния территории, решили отпраздновать возвращение
из зоны боевых действий и забрели в "Тяжеловес". Только они начали  пить
водочку под аппетитно поджаренного цыпленка, как  толстый  администратор
Толян, в прошлом борец-вольник как раз тяжелого веса, заметил  посторон-
них и решил навести порядок, выставив их на  улицу.  Незнакомцы  послали
тяжеловеса туда, куда и надлежит посылать человека, пытающегося прервать
так славно начавшееся застолье.
   Толик кликнул подмогу, подвалило еще рыл пять, один  из  спецназовцев
предъявил удостоверение, но это роли не сыграло, началась драка. Хозяева
точки имели численное превосходство, но совершенно не  учли,  что  имеют
дело с боевыми офицерами, прошедшими несколько локальных войн и применя-
ющими оружие с такой же легкостью, с которой "спортсмены" пускают в  ход
кулаки.
   Грохнули выстрелы, Толян получил пулю в  бедро,  культуристу-швейцару
прострелили руку. Впоследствии военный прокурор признал применение  ору-
жия правомерным, а  через  месячишко  те  же  вэвэшники  снова  зашли  в
гриль-бар выпить кофе. Завсегдатаи осатанели от такой наглости и собира-
лись разорвать наглецов на куски вместе с их пистолетами, но кто-то выг-
лянул в окошко и увидел около  взвода  волкодавов  в  краповых  беретах,
часть из которых с кирпичами в руках бродила между красавцами  автомоби-
лями, а часть выжидающе смотрела на входную дверь. После этого  настрое-
ние "спортсменов" изменилось на сто восемьдесят градусов, и дело  кончи-
лось грандиозной примирительной пьянкой, разумеется, за счет заведения.
   В полутемном помещении находилось около десятка посетителей,  Кривуля
подошел к вернувшемуся в строй настороженному Толяну и спросил  Боксера.
Через несколько минут из внутреннего помещения вышел бритоголовый верзи-
ла с перебитым носом и расплющенными ушами. Они поздоровались и сели  за
дальний столик "тереть базар", после чего настороженная  тишина  в  зале
сменилась обычным гулом питейного заведения.
   - Значит, мне ребята про тебя рассказывали, - процедил Боксер,  расс-
матривая посетителя холодными маленькими глазками, недобро  посверкиваю-
щими из-под изуродованных шрамами надбровий. - Ты и есть массажист!  До-
мик построил, клиентуру завел, бабки заколачиваешь, а с братвой делиться
не хочешь...
   Такой поворот Кривулю неприятно удивил.
   - Об чем базар. Боксер? Ты меня что, за фраера держишь? Забыл, что  я
восемь лет в зоне оттоптался?
   - За фраера? - повторил его собеседник. - А за кого  тебя  надо  дер-
жать? Раньше ты деловым был, срок отмотал достойно. Только давно это бы-
ло. А потом ты как-то сам по себе стал жить. В сторонке. Я знаю, тебе  и
дела предлагали, и в долю брали. А ты отказывался. Так кто ты  есть  те-
перь? За кого тебя держать надо?
   Кривуля не нашелся, что сказать, и промолчал. Тем самым он сразу  по-
терял несколько очков: молчит тот, кто  не  прав.  Боксер  издевательски
улыбнулся.
   - Ты сам не знаешь, кто ты есть! А хочешь, чтобы другие это  знали...
Вначале сам определись. Если ты бандит - живи по понятиям. Если  коммер-
сант - плати бабки! Или - или, все остальное туфта. Только  по  понятиям
ты уже давно не живешь. Значит, отстегивай долю за "крышу"!
   Логика Боксера была безупречной. На любой "сходке", на любой  "терке"
подтвердят, что он прав. Опрокинуть его логику и  правоту  могла  только
сила. Когда-то массажист шел по делу с очень серьезными людьми. Если  бы
они остались живы, неважно - в зоне или на свободе, он мог бы смело  по-
сылать всех на хер. Но их расшлепали много лет назад.
   - У меня есть "крыша"! - Кривуля поднял голову и в  упор  смотрел  на
Боксера. На миг у того появилось неприятное ощущение, будто он не  знает
чегото очень важного. Ведь  просто  так  никто  смотреть  столь  дерзким
взглядом не будет... Но он подавил всколыхнувшееся чувство  неувереннос-
ти. Сейчас все горазды понты разводить.
   - Да, пацаны мне передали, - кивнул Боксер. - Только на этой террито-
рии все "крыши" - мои! А у тебя чья?
   Кривуля непроизвольно оглянулся:
   - Про Колдуна слышал?
   Теперь с ответом замешкался Боксер и потерял несколько  очков  в  том
счете, который сопровождает любую "терку".
   - Слышал. Но не видел.
   Это соответствовало действительности. В городе объявилась глубоко за-
конспирированная группа, которая держалась особняком и от  воров,  и  от
"спортсменов", не вступая ни с кем в контакт. Несмотря  на  конспирацию,
слава у группы была довольно кровавой.
   - Хочешь увидеть? - дерзкий взгляд буравил Боксера, как нацеленный  в
упор ствол. В душе у него похолодело. Он видел трупы Васьки и  Земели  с
простреленными глазами и развороченными затылками, слышал про  убитых  в
обменном пункте на Садовой... И сейчас, глядя на неуловимо изменившегося
массажиста, вдруг с отчетливой ясностью понял: нет, это не понты,  он  и
впрямь может привести страшного Клодуна на "стрелку", только неизвестно,
чем она закончится... Болтали, будто тот действует по методу Амбала: мо-
чить всех подряд и забирать то, что выпадет из чужих рук.  Очень  эффек-
тивный метод.
   - Да нет, братан, я тебе верю.
   Теперь Боксер улыбался открыто и дружески, Кривуля рассчитывал на та-
кую улыбку с самого начала.
   - Давай перекусим? И выпьем по стопарику, раз судьба свела...
   - Давай, - согласился Кривуля.
   Боксер сделал знак, и через пару минут на пустом столе появилось фир-
менное блюдо "Тяжеловеса" -  украшенные  зеленью  золотистые  цыплята  и
плоская фляжка водки "Смирнофф".
   - За дружбу! - провозгласил Боксер.
   Когда фляжка опустела, он заказал вторую и, доверительно нагнувшись к
Кривуле, спросил:
   - Из каких он? Из старых или из наших?
   - Кто? - не понял массажист.
   - Ну Колдун...
   Кривуля задумался:
   - Он из самых новых. Таких еще нет. Но вообще-то, скажу тебе по  сек-
рету, он проходил с нами по тому делу... Шестым. Слыхал, наверное?
   Боксер прикрыл глаза и кивнул. Застолье продолжалось.

                                 * * *

   Группировка Колдуна и в самом деле была глубоко законспирирована. Для
обеспечения безопасности главарь придумал совершенно  оригинальную,  как
ему казалось, внутреннюю структуру, обеспечивающую при провалах неуязви-
мость основной части банды. Но ничто не ново под луною: такое построение
было характерно и для эсеровских боевок, и для итальянской мафии, и  для
азиатских триад, и для всех террористических организаций мира.
   Система действительно  отличалась  невероятной  живучестью.  Основной
ударной силой являлись боевые пятерки во главе с  командиром,  командиры
замыкались на координатора, и только тот имел дело  с  главарем.  Каждый
боец за свой счет приобретал пейджер. Система связи действовала  лишь  в
одном направлении: сверху вниз. В случае экстренной необходимости коман-
дир пятерки передавал сообщение на пейджер координатора,  тот  таким  же
образом мог дать сигнал главарю. На сбор по тревоге давалось  пятнадцать
минут.
   Пейджеры координатора и главаря были зарегистрированы на  посторонних
лиц, которые понятия не имели ни о чем вообще. Если командир пятерки по-
гибал, садился в тюрьму или исчезал, члены должны были ожидать,  пока  с
ними, назвав пароль, не свяжется один из двух руководителей.
   Подбор новых бойцов был многоступенчатым и осуществлялся лично Колду-
ном, при этом могла рассматриваться рекомендация координатора или коман-
дира пятерки. Кандидат проверялся по всем линиям, проходил испытательный
срок и зачислялся в стажеры, хотя сам об этом не подозревал. Стажеры об-
разовывали самостоятельную группу и думали, что эта  группа  и  есть  их
бригада - Группа не превышала пяти человек, чтобы успешно прошедшие ста-
жировку образовали новую пятерку. Как правило, так не получалось,  испы-
тание выдерживали двое-трое, остальных добирали потом. При  этом  членов
одной пятерки никогда не переводили в другую.
   Дисциплина поддерживалась военная, нарушения жестоко карались,  самым
страшным преступлением являлось нарушение конспирации. Двое опытных "бы-
ков" Хромого успешно прошли все испытания и стали членами первой  пятер-
ки, но вскоре на пьянке с бывшими корефанами чуть-чуть развязали языки и
были показательно казнены. В отступление от обычных правил этот факт был
доведен до членов других пятерок и сыграл немалое воспитательное  значе-
ние.
   На сегодняшний день в организации имелось четыре пятерки: две  укомп-
лектованы полностью, в третьей незаполнено пока место Земели, в  четвер-
той пустует место арестованного недавно Печенки. Это не так много, но  и
немало, чтобы поставить на уши весь Тиходонск.  Пополнение  шло  трудно.
Болтуны сами вычеркнули себя из списков организации. Фитиль и Самсон ус-
пешно заканчивали стажировку, но кто-то умело  зарезал  их  в  засранном
дворике в самом центре города.
   Об этом и шла речь на очередной встрече координатора с Колдуном.  Они
сидели на набережной у переправы, будто ожидая катера  на  Левый  берег,
манивший многочисленными шашлычными, ресторанчиками, базами отдыха, поч-
ти вытеснившими вольную природу, которой раньше и славились  эти  места.
Двое мужчин не привлекали внимания прохожих, а разговор они вели вполго-
лоса, и его никто не слышал.
   - Как они нарвались на нож? - раздраженно спрашивал главарь.  -  Куда
ты их посылал?
   - Запулить Мишке малевку, больше никуда, - оправдывался  координатор.
- Они взяли ксиву и пошли, а потом по телевизору сказали...
   - Знаю, что сказали! - недовольно буркнул Колдун. - Дома у них как?
   - Все время менты крутятся. То из райотдела, то из РУОПа, то еще  от-
куда-то. И у Мишки та же картина. Все в деталях выспрашивают: кто прихо-
дил, да кто с кем дружил, да кто где когда был...
   - Это плохо.  Значит,  не  хотят  закрывать  дело,  продолжают  землю
рыть... Если Мишка расколется...
   - Не должен...
   Координатор был единственным человеком, который знал в лицо  Колдуна.
Он понимал, что это значит, когда над  группировкой  нависает  опасность
разоблачения. Поэтому он повторил как можно более твердым голосом:
   - Не расколется Мишка. Ни в жизнь.
   Колдуну это понравилось.
   - Ну ладно, посмотрим. А пока надо силу набирать. Братва уже нас ува-
жает, мне один человек рассказал... Даже бабки под нас скинули!
   На край скамейки присел грязный бомж в явно стыренном с веревки  ста-
ринном макинтоше. Колдун повернул к нему голову и принялся рассматривать
в упор. Тот внезапно вскочил и быстро пошел прочь, несколько раз опасли-
во оглянувшись назад.
   - Тля! - восхитился координатор. - Как ты это делаешь?
   - Колдую, - равнодушно сказал главарь. - Хочешь, скажу, о чем ты  ду-
маешь?
   - Не надо! - испугался координатор. - Мало ли что  в  голове  плетет-
ся... Я за все мысли не ответчик!
   И перевел разговор с щекотливой темы.
   - Новые люди нужны, тогда и сил больше будет.
   - Есть у меня два стажера... Сейчас каждый себя проявит, тогда и  бу-
дем решать. А вообще, хватит нам прятаться! Пора о себе заявить, да так,
чтобы всякая сраная борзота хвосты поджала...
   Поговорив еще десять минут, Колдун и координатор поднялись, разошлись
в разные стороны и вскоре растворились в весенней толпе.

                                 * * *

   Дежурство закончилось в восемь, но вызовов не поступало со второй по-
ловины ночи, бригада успела урвать четыре часа сна, чего благодаря выра-
ботанной привычке хватало почти для полного восстановления сил.  Спокой-
ная обстановка позволила подвести итоги смены еще до  окончания  урочных
часов. Сейчас многие платили без напоминаний: пятерку или десятку за вы-
зов, двадцатник за "хороший" укол, одним словом, за внимание.
   Богатенькие бросали побольше: стольник, полтора, а то и два.  Бедные,
естественно, уповали на страховые полисы и бесплатное обслуживание,  ко-
торое и получали, хотя невысказываемая, но хорошо известная бригаде муд-
рость гласила: "лечиться бесплатно - это бесплатно лечиться".
   Сначала раскидали  деньги:  большая  часть  врачу,  чуть  поменьше  -
фельдшеру, еще меньше - шоферу. Круг сухой колбаски разрезали по-братски
на три равные части, так же поделили шмат сала, сайру в масле отдали во-
диле, банку варенья оставили для общего чая. Водки эта смена не  принес-
ла, для традиционного расслабления использовали марочный  коньяк,  пода-
ренный женой профессора, у которого сняли почечную колику.
   Со всеми делами закончили как раз к восьми. За ворота подстанции Сер-
гей вышел в отличном расположении духа. Ласково светило солнышко, мягкий
ветерок обдувал через распахнутую рубаху богатырскую грудь.  Особых  дел
на сегодня не было, только переболтать с парнями, которые  могут  выпол-
нить Кривулин заказ. Его все это мало колышет: возьмутся  -  хорошо,  он
передаст башли, отмусолив кое-что и себе, не возьмутся - извините, так и
скажет ребятам. Ребята классные, отдыхают с телками -  закачаешься,  так
это первый раз, а дальше можно такие фейерверки устраивать!
   Встреча произошла в полдень, в маленькой  кафешке  на  углу  Большого
проспекта и Садовой. Кафешка называлась "Деймос" - Ужас. Мудила  хозяин,
погнавшись за красивым иностранным словцом, смысла его явно не  понимал;
Проучившийся три года в мединституте Сергей знал,  что  в  переводе  оно
должно не привлекать посетителей, а отпугивать; ибо вряд ли кто-то  пой-
дет в кафе за кулинарными или  какими-либо  другими  ужасами.  Положение
спасало то, что большая часть сограждан тоже не знала, что такое деймос.
   Он заказал соточку водки, к которой полагался обязательный  бутерброд
с сыром. Залпом махнул, лениво зажевал, посмотрел по сторонам. Три  неп-
ригодные для съема девчонки налегали на груду румяных,  подбеленных  са-
харной пудрой пончиков. Даже на расстоянии горько пахло пережаренным жи-
ром. У окна прилично одетая парочка баловалась шампанским  с  пирожными.
Угрюмый мужик с остервенением жевал отбивную, так что в такт с челюстями
двигались вверх-вниз оттопыренные уши. Только что вошедшие молодые ребя-
та делали заказ. Официантка привычно черкала в маленьком  блокнотике.  У
нее были ровные ноги, оттопыренная попка, тонкая талия и строгое лицо.
   "Задуть бы ей, - лениво подумал Сергей. -  Или  в  "угадайку"  поста-
вить..."
   Ровно в двенадцать внутрь проскользнули  два  спортивных  парня,  его
сверстники, лет по двадцать пять, но с непроницаемыми "деловыми"  лицами
и суровыми глазами, которые делали их гораздо старше на вид. Не останав-
ливаясь, они сразу подошли к его столику.
   - Ты Каратист? - не то спросил,  не  то  констатировал  круглоголовый
крепыш в черной лайковой куртке и, не дожидаясь ответа, придвинул  ногой
стул и сел напротив. Второй, такого же телосложения с  белым  шрамом  на
подбородке, внимательно осмотрел зал и тоже опустился на стул  сбоку  от
Сергея, так что тот оказался под перекрестными  и  не  очень  доброжела-
тельными взглядами.
   "Видать, настоящие..." - подумал он.
   Историй о том, как наглые кидалы выдавали себя за киллеров, ходило  в
определенных кругах множество. Возьмут  башли,  напугают  предполагаемую
жертву и отправят ее в другой город. Или сфотографируют на земле в  луже
крови и представят для отчета. А потом, когда "заказанный"  объявляется,
их уже и след простыл. Правда, такие штуки можно  проделывать  только  с
лохами, серьезный человек за них яйца оторвет.
   Но Сергей по большому счету и был лохом. Самое  серьезное  преступле-
ние, которое он совершал, - это продажа ампул с промедолом  Вовке-масса-
жисту. Ну и разная мелочевка: выбивал не очень серьезные долги, за разо-
вую оплату ездил на "стрелки", изображал "крышу" для начинающих лоточни-
ков, пока не появлялись настоящие "крыши". Хотя наплел он Кривуле  много
всякого: смесь чужого опыта и выдумок чистой воды. А на этих парней  вы-
вел бывший сосед по коммуналке Петя Хичкок, он и вправду блатной в  дос-
ку...
   - По соточке для разгона? - спросил Каратист, чтобы нарушить неприят-
ное молчание.
   Круглоголовый отрицательно качнул головой:
   - Давай к делу. Петр сказал, что у тебя к нам базар. Говори, что  на-
до.
   - Есть "заказ"... - все оказалось не так просто, как он  представлял.
Одно дело трепать про "заказ", а совсем другое - делать его  в  действи-
тельности. Сергей чувствовал себя не в своей тарелке.
   Если сейчас они спросят: "Какой такой заказ?" Что отвечать? "Надо за-
валить одного мужика?" На полном серьезе сказать такое и язык не  повер-
нется...
   Но ответная реакция на нейтральное и в то же время очень много знача-
щее слово "заказ" его ободрила: ребята слушали с пониманием,  и  лица  у
них вроде бы стали доброжелательнее, и атмосфера заметно смягчилась...
   - Один чувак другу перекрыл кислород, - ободренно продолжил Сергей.
   - Это не наши дела, -  отмахнулся  круглоголовый.  Очевидно,  он  был
старшим. - Сколько платите?
   - Три "тонны" "зеленых"...
   Парень в куртке кивнул.
   - А кто он?
   - Друг мой? - переспросил Сергей.
   - На хер нам твой друг! Кого он заказывает?
   - Сейчас, сейчас...
   Пошарив по карманам, Сергей нашел обрывок бумажки, развернул его.
   - Вот... Желтый Николай Иванович. Живет на Марксистской, дом пять.
   Киллеры переглянулись.
   - Кто, кто?! - угрожающая интонация  Сергея  не  насторожила.  Он  ее
просто не зафиксировал, потому что сосредоточился на другом:  как  можно
лучше и подробнее объяснить, что от его собеседников требуется.
   - Это фамилия такая, - пояснил Сергей. - Желтый. А зовут Николай Ива-
нович.
   - Слышь, что он гонит?! - спросил тот, что со  шрамом.  Его  напарник
молча разглядывал Каратиста, как юный натуралист  жука  перед  тем,  как
ткнуть булавкой; Атмосфера снова стала враждебной. Сергей  непроизвольно
поежился.
   - А ты знаешь, кто такой Желтый? - спросил круглоголовый.  Его  глаза
сузились, и рот сжался в тонкую линию.
   - Нет, - растерянно отозвался Сергей. - Какой-то с рынка. Я вообще-то
не при делах...
   - Че ты гонишь, придурок? - зло окрысился тот, что со  шрамом.  -  Ты
нас сюда вызвал? Ты здесь сидишь? Ты заказ делаешь? Отвечай, гниль!
   Сергей не привык, чтобы с ним так разговаривали. В принципе он  легко
мог отмудохать этих двоих, а может, и еще двоих таких же. Но убить их он
не мог, а они его - могли, и сейчас это чувствовалось особенно  отчетли-
во. Вот это "могли" и давало им уверенность, позволяло  говорить  с  ним
таким образом.
   - Ну, я...
   - А на кого делаешь, не знаешь?!
   - Нет... И что тут особенного? Я же говорю - знакомый попросил...
   - Ты "стрелки" не переводи! Только что был друг, а теперь знакомый! -
напуганный Сергей вспомнил, что говорил Кривуля о цене слова  за  решет-
кой. Эти парни явно знали зоновские расклады.
   - Мы его не видели, мы с тобой базарим! Хочешь, я тебе скажу, что тут
особенного?
   Как загипнотизированный, Сергей кивнул.
   - Да то, что, если Желтый про этот разговор прознает, он нас с  коре-
шем в канализацию спустит!
   Круглоголовый подтверждающе кивнул:
   - Точно, спустит в толчок, но сначала на куски порежет. Если мы,  ко-
нечно, ему тебя не сдадим. А если сдадим,  тогда  ты  за  все  ответчик.
Мы-то не приделах...
   Парни встали.
   - Поехали!
   - К-к-уда?
   - Он и впрямь тормоз! - удивился старший. - Не понял еще? Сейчас  от-
везем тебя к Желтому. Пусть разбирается...
   - Да подождите, вы чего...
   Тот, что со шрамом, зашел сзади.
   - Иди, придурок, а то пику загоню!
   По спине тек холодный пот. Как во сне, Сергей вышел на улицу,  выпол-
няя очередной приказ, плюхнулся на переднее кресло черного "БМВ". Парень
со шрамом все время держался сзади, почти вплотную. Подождав, пока стар-
ший сел за руль, он быстро скользнул на заднее сиденье. Взревел пятилит-
ровый движок, с визгом провернулись колеса, машина резко рванула с  мес-
та, мгновенно набрав недопустимую в городе скорость.
   "Ну и сволочи! Как подставили, паскуды! За  их  дела  я  ответчик!  -
пульсировали в голове горькие мысли. - Сейчас из-за них меня в канализа-
цию спустят! Ну, суки... На хер мне за них умирать?"
   - Постойте, ребята, я-то при чем? Я вам этих мудаков назову, с ними и
разбирайтесь...
   - Вишь, какая гниль... Вначале друзья, потом знакомые, а теперь муда-
ки! - хмыкнул парень сзади. - Наше дело маленькое. Пусть с  вами  Желтый
разбирается.
   - Не надо к Желтому. Давайте промеж собой договоримся... Разошлись, и
все. Я вас не видел, вы меня...
   - Больно умный! - выругался  круглоголовый.  -  А  если  ты  болтнешь
где-то? Или те, твои... Пусть нас на ножи ставят?
   - Да кто будет болтать? Зачем нам на жопу неприятности искать?
   - А хер вас знает, зачем вы их нашли. Были бы умные, знали - на  кого
заказ делать можно, а на кого нельзя... Тогда, может, и живыми бы  оста-
лись!
   Черный метеор опасно несся в плотном транспортном потоке, нагло "под-
резал", не предупреждая менял ряд и выходил на  обгон.  Со  всех  сторон
скрипели тормоза и робко вякали клаксоны. Машины законопослушных граждан
уступали дорогу бандитам.
   Они неслись в Южный микрорайон, слева расстилался пустынный  Молодеж-
ный парк, справа тянулся проржавевший забор не  действующего  уже  много
лет Сестринского кладбища. Внезапно  круглоголовый  резко  сбросил  ско-
рость, вдавил тормоз, крутнул руль и, повернув под прямым углом,  влетел
в открытые ворота. Неширокая аллея была почти пуста,  только  две  бедно
одетые старушки шарахнулись в стороны от обезумевшего авто.
   Через минуту "БМВ" остановился в тупике у древней кирпичной  стены  с
начинающей крошиться кладкой. Слева и справа кособочились ветхие  кресты
на заброшенных могилах, под стеной образовалась мусорная свалка.  Оцепе-
невшее внимание Сергея привлекли лежащие поверх мусора трупы двух собак.
   - Зачем... Мы... Сюда... - еле выдавил он.
   - А чего тебя катать, - устало выдохнул круглоголовый. - Сейчас  свя-
жем и положим вон в том домике...
   Он показал рукой в сторону. Там горбился такой же древний, как и сте-
на, покосившийся склеп.
   - Желтый захочет - придет побазарить. Не захочет - мы ночью  подкатим
и кончим тебя, дурака...
   Сказано это было совершенно спокойно и обыденно,  а  оттого  особенно
страшно. Горло перехватил спазм.
   - Я заплачу... - просипел незадачливый "заказчик". -  Давайте  разой-
демся по-хорошему, без Желтого... Не надо меня в склеп совать...
   Что-то неуловимо изменилось. Круглоголовый обернулся к напарнику.
   - Ну че, Леха? Че делать-то будем?
   - Дай я ему все подробненько объясню, - Леха передвинулся влево, что-
бы Сергей мог его видеть.
   - Ты думаешь, кого хочешь, того и заказал? Вот! -  парень  со  шрамом
скрутил кукиш. - Заказывать может тот, кто сам силу имеет. Кто сам  пок-
руче, чем заказанный. Или, в крайнем случае, -  равный.  Но  тогда  надо
очень осторожно делать, спецов из другого города привозить, иначе  такая
война начнется! А вы, мудаки, что придумали? И себя, и  нас  подставили!
Знаешь, чем мы рискуем, если все вылезет?
   - Я ни слова никому не скажу! - побожился Сергей. Он чувствовал,  что
дело идет на лад.
   - Ты - ладно. А если дружки твои новый заказ начнут делать? Желтый им
электричество к яйцам подключит, они и про нас расколются!
   - Они не будут новый...
   - Отвечаешь?
   - Сто процентов!
   - Ну хорошо... Парень он, видно, неплохой, - обратился Леха к  напар-
нику. - Поверим ему?
   - Давай поверим, - помягчел круглоголовый.
   Сергей перевел дух.
   - Принесешь завтра десять "тонн" баксов, и разбежимся. Лады?
   Сергей машинально кивнул. Впрочем, сейчас он бы кивнул на любое пред-
ложение, лишь бы вырваться из этого страшного места и  отвратить  угрозу
скорой и неминуемой гибели.
   - В той же кафешке в то же время. Идет?
   Сергей снова кивнул.
   - Только смотри, не вздумай шутить, - нахмурился круглоголовый, и  на
Сергея вновь повеяло холодом.
   - Нет, что вы! - теперь он помотал головой так, что  казалось,  будто
она отвалится.
   Мотор снова взревел. Неуклюже, в несколько приемов  развернувшись  на
узкой площадке, автомобиль неспешно покатил обратно. Прошло  всего  нес-
колько минут, но все вокруг чудесным образом  переменилось.  Ярко  сияло
полуденное солнце, все сильней зеленели деревья и кусты сирени, оживлен-
но копошились в пыли воробьи. Когда ехали туда, к кирпичной стене, ниче-
го этого не было, только серость, безысходность и страх.
   Выехав с  кладбища,  "БМВ"  снова  понесся  по  магистрали.  Вспомнив
что-то, круглоголовый вдруг осклабился.
   - Давай, Леха, фокус Каратисту покажем. Мы же теперь кенты. Пусть по-
веселится!
   На ближайшие несколько месяцев, а может, и лет Леха был сыт  фокусами
по горло, он испытывал единственное желание - оказаться как можно дальше
от своих новых "кентов", а развеселило бы его  только  одно  -  если  бы
круглоголовый и его напарник провалились в преисподнюю. Но  его  мнением
никто не интересовался.
   "БМВ" свернул на крутой подъем, дугой огибающий край кладбища.
   - Смотри!
   Круглоголовый снял передачу и убрал ногу с педали газа. Машина быстро
теряла инерцию, будто невидимые руки высовывались из-под асфальта и цеп-
лялись за колеса. Наконец она остановилась  и  по  всем  законам  физики
должна была покатиться назад под уклон, однако этого не произошло. "БМВ"
замер, будто стоял на тормозе.
   - Здорово, Каратист? - мелко рассмеялся Леха. - Это мертвецы нас дер-
жат!
   Круглоголовый включил передачу и дал газ. Фокус закончился. Они выса-
дили его за кладбищем, прямо на заброшенной, почти непроезжей дороге.
   - Завтра в двенадцать! - строго напомнил напоследок Леха, и глаза его
излучали отчетливо ощущаемую угрозу.
   Серега чувствовал себя так, будто пропустил пару ударов в голову.  Он
мало что соображал и шел наугад, куда глаза глядят. Десять тысяч  долла-
ров были совершенно нереальной для него суммой. Да и для Кривули  с  его
дружком - тоже. Значит, кошмар не закончился, он прервался  на  время  и
возобновится в еще худшем варианте. Он взглянул на часы. Меньше, чем че-
рез сутки.

                                 * * *

   Вечерний Тиходонск погружен во мрак, если верить официальным  разъяс-
нениям, то по причине неплатежей за электроэнергию. Народ, для которого,
собственно, и предназначались эти объяснения, в  них  не  верил.  Ходили
усиленные слухи, что свет отключают нарочно, дабы сломить протесты обще-
ственности против пуска атомной АЭС. Кое-кто соглашался с такой версией,
но большинство резонно считали, что властям нет необходимости так услож-
нять дело: во все времена они делали все, что хотели, " клали с прибором
на любые протесты.
   Ломовик и Бычок в официальные объяснения не вдумывались  и  слухов  о
них не обсуждали, потому что лично их темнота на улицах вполне устраива-
ла.
   - Ну че, все на сегодня? - сыто отрыгиваясь,  спросил  Бычок.  Только
что они отужинали в "подкрышной" кафешке и получили очередной взнос.
   - Все, - согласился Ломовик. Считалось, что он  поумней  и  потому  в
спарке выполнял роль старшего. Бычок с этим мирился: обдумывать,  сопос-
тавлять, анализировать и делать выводы у него  не  получалось,  зато  он
умел остервенело, как заведенный, молотить руками и ногами десять  минут
подряд.
   Они направились к машине. Справа белело здание спорткомплекса  "Прог-
ресс".
   - Слышь, а что с тем хреном, который права качал? Ну с массажистом? -
Бычок смачно сплюнул. - Он ведь так и не доится!
   - Не знаю. Какое нам дело? Боксер нас больше к нему не посылал...
   - Ну и что? Чего нас посылать? Все и так ясно!
   Ломовик задумался.
   - Если бы он с Боксером договорился, тот бы нам  сказал,  -  принялся
логически рассуждать старший. - Раз Боксер ничего не сказал, значит,  не
договорился. Тогда должен платить.
   - Во-во! - обрадовался Бычок. - Только если бугор про него забыл,  мы
можем пока для себя сбор сделать! И штраф снять за просрочку... Мне баш-
ли во как нужны! Летом свадьба, Лилька ноет, чтобы ремонт сделал. А  оно
то одно, то другое... Диски на тачке поменял, потом в карты вкатил Ушас-
тому семерик... Короче, непруха...
   - А знаешь, что за крысятничество бывает? - строго спросил  напарник,
и тон у него был суровым, будто не выпита вместе бочка водки, не  оттра-
хана сотня баб, не выбиты мешки башлей.
   - Сбор надо сдать! А потом я отойду, можешь  для  себя  штраф  снять.
Только я об этом не знаю.
   Обойдя основное здание, они направились к новенькой пристройке.
   Кривуля в это время разговаривал с перепуганным Каратистом.
   - Ты понимаешь, в какое дело вы меня втравили! Надо  знать,  на  кого
заказ делать! Они меня чуть не замочили там, на кладбище! - почти кричал
Сергей. - Приставили к голове пушки и говорят: "Прощайся с жизнью!"
   Он несколько приукрасил свой рассказ  и  видоизменил  акценты,  чтобы
пристегнуть заказчиков к себе покрепче.
   - А потом говорят: "Иди к своим  друзьям,  и  чтобы  завтра  принесли
деньги. Иначе всех закопаем!"
   Кривуля мрачно слушал его историю, но страха  на  круглом,  вогнутом,
как десертная тарелка, лице Каратист не замечал.
   - Ты нас называл? - в третий раз спросил массажист.
   - Говорю - нет! Честно нет! Честно!
   - Так как они нас найдут? Если ты, например, убежишь?
   - Куда убежишь?! Ты понимаешь, с кем  связался?  Я  через  серьезного
парня на них вышел, если что - и он с меня иметь будет! Тут не  убежать,
тут надо ответ держать...
   - Десять тысяч ни за х... отдать? - усмехнулся Кривуля.  -  А  завтра
они еще десять потребуют!
   - Ну переговорить, уладить... "Стрелку" забить, как обычно...
   - "Стрелку", говоришь? - Кривуля усмехнулся еще раз. - Это  дело  не-
хитрое... Но на хер тогда ты нам сдался?
   Массажист подошел вплотную и теперь нависал над  удрученным  Сергеем.
Сейчас он был на голову выше. Может, потому, что Каратист сидел на табу-
ретке, а может, оттого, что тот был совершенно раздавлен.
   - Ведь смотри, что выходит, - Кривуля выставил растопыренную ладонь и
стал загибать толстые корявые пальцы. - Ты засрал мне все мозги про  то,
какой ты деловой, каких ты крутых ребят знаешь, как ты с ними дела дела-
ешь. Ты говорил, что "заказы" несколько раз размещал, и всегда без проб-
лем. Ты хвастал, что тебя все уважают. Ты предлагал,  если  надо,  любое
дело провернуть.
   Пальцы закончились, образовав огромный кулак, который  массажист  за-
думчиво покрутил перед собой.
   - Было?
   Каратист опустил голову и молчал.
   - Было! -  кулак  мотнулся  вверх-вниз,  будто  вколачивая  невидимый
гвоздь. - И что получилось? Тебя попросили, ты взялся, а  теперь  прибе-
жал, как в жопу клюнутый, и кричишь, что надо дать десять "тонн"  "зеле-
ных", иначе нас всех перемочат! И предлагаешь нам ехать на  "стрелку"  и
договариваться с какими-то "отморозками"! Так кто кого подставил?!
   Кто-то бесцеремонно забарабанил в дверь. Кривуля еще несколько секунд
по инерции уничтожал взглядом не поднимавшего глаз Каратиста, потом раз-
жал кулак и пошел открывать.
   Темный парк тревожно шелестел ветвями деревьев. На крыльце стояли два
парня. Краснели огоньки сигарет, слегка пахло перегаром.
   - Узнал? - спросил тот, кто повыше.
   В темноте узнать никого было нельзя, но Кривуля догадался, кто  перед
ним.
   - Вам что. Боксер ничего не говорил? - раздраженно спросил он.
   - Говорил, - вмешался второй. - Чтоб платил, как положено.  Да  штраф
за просрочку накинул...
   Взвинченное настроение требовало выхода, и оно его получило.
   - Тогда подождите вон там, у фонтана, - спокойным голосом  проговорил
он. - Сейчас моя "крыша" подъедет, побазарите.
   - Долго ждать-то?
   - Не соскучитесь. С полчасика, не больше.
   Недовольно ворча; Бычок и Ломовик пошли по аллее.  Кривуля  посмотрел
им вслед, потом вернулся в кабинет.  Каратист  встретил  его  выжидающим
взглядом побитой собаки.
   - Мне срочно звонить надо. Завтра в десять подгребай, будем решать.
   - А как? - с надеждой поинтересовался тот. Он явно хотел,  чтобы  его
успокоили.
   И Кривуля успокаивающе кивнул:
   - Все будет в порядке. Возьму старых корешей, они убедят твоих  муда-
ков.
   Обрадованный Сергей исчез. Кривуля пошел на вахту к телефону.

                                 * * *

   Картошка продавалась плохо, но сейчас Алекса это не слишком  волнова-
ло. Больше беспокоило то, что должно было произойти с Желтым.  Если  все
пройдет гладко, то и заботы о картошке отпадут сами собой. А  если  дело
провалится, могут возникнуть гораздо более серьезные проблемы.
   Сидя в "штабной" палатке, он тяжело задумался о жизни. Родился  Алекс
в Воронежской области в деревне Дураевка. Хотя с пятьдесят первого  года
она официально так не именовалась, являясь  третьим  отделением  колхоза
"Рассвет", во всей округе ее продолжали называть по-старому. Потому  что
с переименованием ровным счетом ничего не изменилось. По-прежнему  проц-
ветало беспробудное пьянство и воровство,  не  хватало  фуража,  сотнями
дохли коровы и свиньи, каждый год  безжалостная  погода  начисто  губила
запланированный высокий урожай: то все лето лили дожди, то стояла  засу-
ха, то не с той стороны дул ветер...
   Перемены, происходящие в политическом  климате  страны,  докатывались
сюда ослабленными волнами: в первую оттепель растаяли регулярные  выезд-
ные суды над расхитителями колхозного добра, когда пойманного злодея ка-
рали за ведро мерзлой картошки десятью-пятнадцатью годами для устрашения
непойманных, коих под завязку набивали в холодный, с протекающей  крышей
клуб в надежде на полное исправление и перевоспитание.  Кампании  против
американского империализма, в поддержку свободолюбивого кубинского наро-
да, против кровавого диктатора Пиночета проявлялись здесь  разовыми  ми-
тингами с районными представителями в  президиуме  и  лесом  единогласно
поднятых за итоговую резолюцию рук.
   Особенно  болезненно  переживались  здесь  крестовые  походы   против
пьянства, потому что взрослое население, вне зависимости от пола,  пого-
ловно  совершало  правонарушение,  именуемое  "незаконным  изготовлением
крепких спиртных напитков домашней выработки".
   Последний кавалерийский наскок на  самогоноварение  произошел  в  во-
семьдесят пятом, уже на памяти Алекса. Он даже принял  в  нем  посильное
участие, потому что разъяснил бабке Полине, что по новому закону положе-
но зарегистрировать в милиции самогонный аппарат и  весь  конечный  про-
дукт. Зловредная, но заискивающая перед властью Полина погрузила на тач-
ку опутанный змеевиками котел, молочную флягу, три четверти с мутноватой
жидкостью и оттащила к участковому, который  от  такого  оборота  совсем
ошалел и вместо регистрации конфисковал все это добро.
   Бабка гонялась за Алешкой с тяпкой, грозила поджечь дом и рассорилась
со всей его родней. Тем временем милицейская сводка попала в райком тог-
да еще единственной партии, и хитроумные  идеологи-пропагандисты  решили
подать уникальный случай как пример здоровой реакции народа  на  решения
руководящей и направляющей силы.
   Про сознательную бабушку Полину напечатали в районной газете, потом в
областной, потом приехали корреспонденты из "Правды"  и  "Известий".  Ее
портреты в единственной приличной одежде - "похоронных" платье и платоч-
ке - увидела вся страна, а "живьем" Полину показали по областному  теле-
видению в передаче "Народ и партия едины". Говорил  за  нее  в  основном
секретарь райкома, который и выступал героем, правильно воспитавшим  на-
род, но и бабка довольно бойко кивала головой и даже сказала что-то иде-
ологически выдержанное и патриотичное.
   В конце концов Полину наградили медалью "За трудовую доблесть" и дали
персональную пенсию - сто двадцать целковых  вместо  шестидесяти.  Самая
злостная самогонщица Дураевки очень радовалась  такому  обороту,  потому
что теперь участковый к ее дому и близко не подходил и  можно  было  ис-
пользовать новый аппарат на полную катушку. А Алекс извлек для себя пер-
вый и очень важный урок, который, собственно, новым не  являлся,  потому
что поговорка "Не бойся грешным быть, а бойся грешным слыть" известна  в
России достаточно широко.
   Отец был вечно замызганным механизатором,  мать  -  пахнущей  навозом
скотницей, и делать жизнь с родителей Алекс не собирался.  Когда  пришла
пора служить, он просился в летчики, но после отборочной  комиссии  ока-
зался в стройбате, где и отбыл установленный срок, ни разу не взяв в ру-
ки автомат, но полностью испытав все прелести  самой  жуткой  дедовщины,
когда первую часть службы превращают в дерьмо тебя, зато вторую это про-
делываешь уже ты.
   Там он сошелся с приблатненным Ленькой Ярцевым из Тиходонска и  после
дембеля поехал к нему. Тот свел Алекса с кое-какими людьми и обещал  по-
мочь встрять в денежный бизнес, но Леньку скоро зарезали по пьяному  де-
лу, пришлось пробиваться самому. Казалось, что жизнь постепенно  налажи-
вается, но шеф решил сожрать его, а с ним тягаться трудно... И  вот  те-
перь он стоял на грани того, чтобы опять  вернуться  к  начальной  точке
своего тиходонского бытия.
   О его падении всем уже известно, ни Петька, ни Игорь не заглядывают в
"штабную" палатку и не спрашивают советов и  указаний,  значит,  палатка
перестала быть "штабной", а он перестал быть для них  старшим.  Игореха,
сволочь, не зря дудел Желтому в уши, скоро его поставят здесь главным...
   - Уйди, идиот! - заверещала Светка. - Своей  жене  предлагай,  чучмек
немытый! Я не забыла, что ты рассказывал!
   - А чэго я рассказал? - по гортанным переливам Алекс узнал голос  То-
маза.
   - Как вы там у себя драли всех русских баб подряд, а если  что-то  на
болт наматывали, то не лечились до конца курортного  сезона!  Чтобы  зря
деньги не тратить и лишний раз жопу не колоть!
   - А! Эта кагда было! Сэйчас курортны сэзон совсэм нэ стал. А я ваабщэ
ничэм нэ балэл. Нэ бойса, я чыстый...
   - Пошел отсюда!
   Алекс выглянул из подсобки.
   - Что случилось?
   - Он мне отсосать предлагает! - возмущенно пожаловалась Светка. - На-
шел соску!
   С улицы в палатку заглядывал Томаз и плотоядно улыбался.
   - Что я плохого сказал? - удивился он. - Алэкс уйдот, тэбя тожэ Ныко-
лай дэржать нэ станут. Ко мнэ иды. Но сама панимаэш...
   - Ты меня не провожай, - зло сказал Алекс. - Может, я никогда не  уй-
ду! Может, твой Николай сам отсосет!
   Томаз подкатил глаза и покачал головой, давая понять, что очень удив-
лен такой дерзостью. Потом повернулся и пошел к своему лотку.
   "Передаст", - подумал Алекс.
   "Грузин передаст", - вспомнился анекдот, но веселья  не  прибавилось.
Настроение стало еще хуже. Как будто на тебя надвигается поезд,  ты  ви-
дишь его, но не можешь убежать. Так бывает в кошмарных снах.
   Уехать обратно в Дураевку? Тут никто не знает, откуда он родом, а  со
смертью Леньки все нити, ведущие в его прошлое, оборвались. Там  его  не
достанут... Но что делать в глухой дыре? Он ездил туда один раз пару лет
назад и обнаружил, что ровным счетом ничего не изменилось.  Отец  с  ма-
терью такие же зачуханные, жалуются, что денег совсем не  платят  и  ук-
расть уже почти нечего...
   Алекс заявился эдаким городским тузом: тачка, прикид, на шее  цепура,
на руке гайка, в кармане баксы, рядом Светка... Там все это действует на
психику. На фоне тех баб Светка - кинозвезда. Бывшие приятели рты раззя-
вили, подумали, что он хорошо поднялся. А цепура и  гайка  были  заемны-
ми... Нет, туда только в крайнем случае... Но он чувствовал, что в  бли-
жайшее время жизнь поменяется очень круто. И уже сейчас можно не придер-
живаться обычного распорядка.
   - Бросай это дело, - сказал он Светке. - Закрывайся!
   - Так рано еще, - удивилась она.
   - Все равно торговли нет.
   - А если Николай Иванович придет?
   - Ну и хер с ним! Кто он мне такой?
   Пожав плечами, Светка убрала с прилавка весы, опустила ставню и пове-
сила здоровенный замок, играющий, понятное дело, символическую роль.
   - Пойдем к Илье.
   - А деньги? - удивилась Светка.
   - Ты ж наторговала.
   - Но это не наши... - наткнувшись на недобрый взгляд, она замолчала.
   У Ильи к концу дня собирались те, кто удачно расторговался, кому надо
обсудить текущие дела, заключить сделку, встретиться с  нужными  людьми.
Приходили авторитеты разных мастей, теневые хозяева рынка. Иногда загля-
дывал сам Север, который "держал" рынок уже несколько лет  после  смерти
Шамана. Но он не сидел ни на веранде, ни в общем зале - проходил куда-то
в глубину помещения, где находились специальные кабинеты и где Алекс ни-
когда не бывал.
   Они со Светкой сели за один их трех свободных столиков в углу  веран-
ды, заказали мясо, водку и овощи, собственно, больше здесь ничего  и  не
подавали.
   - Что делать будем? - внезапно спросил Алекс, когда алкоголь растопил
владевшее им напряжение.
   - В смысле? - Светка раскраснелась и выглядела очень  привлекательно.
И хотя она не пользовалась ножом, накалывая ломоть свинины  на  вилку  и
кусая от него, и не мылась после пыльного и жаркого дня торговли, это не
снижало впечатления. Алекс просто не обращал внимания на такие мелочи.
   - Если шеф меня нагонит, пойдешь под него или под Томаза?
   Она внимательно рассматривала очередной кусок мяса, будто  примерива-
ясь, как лучше от него откусить. Потом пожала плечами:
   - Как получится. Жить-то надо...
   - А если вместе уйдем? - это прозвучало как предложение руки и  серд-
ца. Светка положила вилку с наколотым ломтем на тарелку.
   - По-серьезному, что ли?
   - А чего?
   Шутка шуткой, а в городе у него не было человека, ближе Светки. Да  и
во всем мире, пожалуй, тоже. То, что она трахалась со многими  до  него,
да и при нем, значения не имело. Есть момент "до", а есть  момент  "пос-
ле". "До" трахаются все, целки-то давно перевелись. На  свадьбе  молодая
сидит в фате, целомудренно опустив  глаза,  и  поди  разберись,  сколько
групповух у нее за спиной и сколько курсов лечения прошла она в  местном
вендиспансере...
   А Светка была все время на глазах, и, по крайней мере, он точно  зна-
ет, что она ничего не ловила и карточку в диспансере на нее не заводили.
Так что все старое можно отбросить как несущественное. Вот если  "после"
она позволит что-либо такое, тогда дело  другое:  можно  и  молотить  ее
смертным боем, и обливать кипятком, и даже ножом щекотать...
   - Конечно, по-серьезному! - совсем уверенно проговорил он.
   Она снова пожала плечами:
   - Давай...
   - Тогда за это! - глухо ударились стаканы,  до  половины  наполненные
водкой. Обручение состоялось. Жених с невестой до дна выпили за  будущую
счастливую жизнь. Алекс с силой выдохнул воздух.
   - Если понадобится, уедем в деревню, пересидим.  Там  торговых  точек
мало, можно ларек открыть для начала, а потом развернуться...
   - Че там делать в деревне... - скривилась Светка. И под  воздействием
внезапно пришедшей мысли спросила: - А с Кривулей что?
   - Его мы не возьмем. И рассказывать ему ничего не надо!
   - А... - Светка запнулась, подыскивая слова. Она  не  была  чрезмерно
стеснительной, но в положении невесты говорить о некоторых вещах  непри-
лично для самой раскованной и лишенной предрассудков дамы.
   - И групповухи закончились. Только если я скажу. Для друзей... Нет, и
то вряд ли. С этим покончено.
   - Хорошо, - Светка кивнула. - Кривуля какой-то мудак! Зачем он у  нас
с Зойкой бабки отобрал? Раз та фифа не поняла, какая ему разница? Я  уже
и пожалела, что ее привела - строит из себя кинозвезду!  А  знаешь,  где
она начинала? На автовокзале! Мы с Зойкой до такого никогда  не  опуска-
лись...
   Острыми мелкими зубами Светка откусила очередной кусок мяса,  продол-
жая говорить с набитым ртом.
   - А этот напал на меня, как бешеный. Кого привела, да откуда она,  да
хорошо ли ее знаю, да что, да как... Расспрашивал, выпытывал, как  будто
боялся чего...
   - Чего?
   - Вроде как ментов боялся... Я спросила про ментов, он еще больше  на
меня оторвался...
   - Да? - Алекс задумался. Некоторые черты в поведении  приятеля  каза-
лись ему странноватыми. Сейчас эти странности выстроились  в  систему  и
породили вполне определенные подозрения.
   - Доедаем, допиваем и домой, - объявил он. Очень уж не терпелось про-
верить свою догадку.
   - А у тебя совсем зажило? - с особой интонацией спросила Светка,  ко-
торая по-своему истолковала его порыв.
   - Вобще-то да...
   Закончив ужин, они встали из-за столика. В это  время  в  кафе  зашли
трое мужчин. Широкоплечий, красивый, с носом боксера, в костюме и рубаш-
ке с галстуком шел впереди, двое в спортивных куртках и джинсах  -  чуть
сзади. Гомон выпивших посетителей на миг смолк, когда  компания  прошла,
тихо прокатилась волна уважительных объяснений.
   - Это Север, - пояснил Алекс Светке, тоже вполне уважительным  тоном.
- Слыхала?
   Она кивнула. Алекс вздохнул. Вот кто никого не боится. Если бы быть с
ним в дружбе или работать на него... Тогда никто не страшен...
   Когда они приехали домой, Светка сунулась в ванную, Алекс  нырнул  за
ней.
   - Подожди, дай помыться, - девушка многозначительно улыбнулась и при-
нялась быстро скидывать одежду. - Или давай вместе...
   Но Алекс молча опустился на колени и сунул руки под  ванну.  Повозив-
шись и погремев чем-то, он вытащил длинный и тяжелый  сверток.  Развязал
шпагат, развернул газету. Под ней оказалась мешковина, туго  перетянутая
веревкой. С узлами пришлось повозиться, но наконец он  развернул  грубую
ткань. Никаких карданных валов в ней не оказалось. На  мешковине  лежали
"валетом" две винтовки с отпиленными прикладами и укороченными стволами.
В отдельном свертке оказались два разобранных пистолета. Из  продолгова-
того мешочка высыпались тускло отблескивающие желтые патроны. Остро пах-
ло оружейной смазкой и опасностью.
   - Что это? - задала Светка глупый вопрос.
   Алекс поднял глаза на совершенно голую девушку и ничего не ответил.

                                 * * *

   В пять часов утра в парке за спорткомплексом "Прогресс" тридцатидвух-
летняя гражданка Игнатова выгуливала бультерьера по кличке Дон. Внезапно
пес кинулся в кусты и грозно зарычал. Последовавшая за ним хозяйка  уви-
дела торчащую из-под перевернутой скамейки  ногу.  Исходя  из  привычных
стереотипов окружающей  действительности,  она  решила,  что  перед  ней
пьяный, но, приподняв скамейку, увидела двух мужчин, с  залитыми  кровью
лицами, которые явно не подавали признаков жизни.
   Пройдя несколько кварталов до ближайшего телефона-автомата,  Игнатова
набрала известный всем номер. Вскоре оперативная группа осматривала тру-
пы неизвестных. Они были убиты выстрелами в  глаза.  За  пазухой  одного
нашли прямоугольник из плотной бумаги, наподобие визитной  карточки.  На
нем красиво выведено единственное слово: "Колдун". Долго будоражащие го-
род слухи обрели материальное подтверждение.
   Новость еще не успела распространиться по городу, но обычные и  сото-
вые телефоны мигом донесли ее до заинтересованных лиц. Озабоченный  Бок-
сер уже к восьми часам направился в свою штабквартиру - гриль-бар "Тяже-
ловес", чтобы быстро реагировать на развитие событий.  Он  понимал,  что
смерть Ломовика и Бычка напрямую связана  с  недавним  визитом  Кривули.
Видно, пацаны по своей инициативе "наехали" на массажиста второй раз,  и
Колдун показал, что не потерпит подобных шуток. Но тогда и он сам риско-
вал оказаться в непонятке, ведь Колдун не знает, что он не отдавал  при-
каза и хлопцы действовали сами по себе... Значит, надо ловить Кривулю  и
все ему объяснять...
   Его серебристый "Мерседес-230", как всегда,  бесцеремонно  заехал  на
тротуар, но вплотную приблизиться к двери не смог:  на  асфальте  лежала
тяжеленная каменная урна, рядом остро щетинились осколки разбитой бутыл-
ки. Слоняра выключил движок и попытался очистить дорогу: ногой смел  би-
тое стекло, потащил в сторону урну, так что вспухли жилы на шее.
   "Молодняк совсем оборзел, - раздраженно подумал Боксер, выходя из ма-
шины. - Надо сказать ребятам, чтобы поймали пару мудаков и отбуцкали  до
потери пульса..."
   Словно в ответ на его мысли, из-за угла вышел молодой парень с бутыл-
кой в руке и, покачиваясь, двинулся навстречу. Между  ними  было  метров
десять, а до входа Боксеру оставалось сделать восемь шагов.
   "Сейчас я его отоварю", - решил Боксер и замедлил движение, но  вдруг
испытал сильное беспокойство, мгновенно переросшее в страх.  Вначале  он
не осознал его причину: чувства опережали сознание, но в  следующий  миг
понял, в чем дело. Парень его не боялся! Звероподобная внешность и могу-
чее телосложение не оказывали на хилого  сопляка  обычного  устрашающего
воздействия! И не потому, что тот был пьяным в сиську, он не очень умело
притворялся, а на руках у него были тонкие нитяные перчатки,  которые  в
"деле" предпочтительней медицинских резиновых, так как пропускают воздух
и в результате пальцы не потеют...
   Сучий Слоняра не должен отвлекаться, он в первую  очередь  телохрани-
тель, за поясом у него пушка, и он уже обязан был распознать опасность и
завалить этого недоноска! Сам Боксер обычно ходил "пустым" и  сейчас  не
мог ничего сделать... Время стремительно утекало, секунды растягивались,
как в кино, и это были последние секунды жизни...
   Недоносок напряженно улыбался, он уже  перестал  покачиваться,  из-за
угла выглянул второй, видно, на подстраховке, чтобы  сработать  наверня-
ка...
   - Слоняра, шухер, мочи!!! -  оглушительно  заорал  кто-то.  Недоносок
бросил бутылку, она летела вогнутым  дном  вперед,  как  противотанковая
граната, у горлышка горел бледный желтенький огонек.
   - Мочи, Слоняра, мочи, сука!!! - истошно орал кто-то.
   Недоносок медленно вытягивал из-за пояса пистолет, неспешно поднимал,
по ходу корректируя прицел, и у второго в руках появился  ствол.  Боксер
вдруг ощутил, что его рот широко раскрыт, и  именно  он  неистово  орет,
надсаживая голосовые связки. Это ощущение реальности вырвало его из оце-
пенелого состояния, он резко, как на ринге, присел, развернулся  и  бро-
сился бежать.
   Замедление в окружающем мире  прошло:  бутылка  взорвалась  на  крыше
"Мерседеса", жидкий огонь растекся по лобовому стеклу и капоту,  брызнул
в разные стороны, попав на рубаху выпрямившегося наконец Слоняры, рубаха
загорелась, и тот принялся бить по огню широченными ладонями.
   - Стреляй! Стреляй! - хрипло надсаживался Боксер, и, как бы  выполняя
приказ, сзади выстрелили: раз, другой, третий.
   "Из двух стволов", - безошибочно определил Боксер, и тут же  страшный
удар сбил его на землю.
   Первый киллер подбежал, рывком перевернул бесчувственное тело на спи-
ну, сунул в карман залитой кровью рубашки прямоугольный кусочек картона,
похожий на визитную карточку, поднес пистолет к левому глазу  Боксера  и
вдавил спуск, но выстрела не последовало. Он повторил попытку, но с  тем
же успехом.
   Второй парень пальнул в Слоняру, но тот с удивительной для его телос-
ложения ловкостью отпрыгнул за горящую машину и открыл из-за нее  ответ-
ный огонь. Бах! Бах! Бах!
   Его противник пытался поймать на мушку прячущийся за всполохами  огня
силуэт и компенсировал плохую  видимость  количеством  выпущенных  пуль.
Бах! Бах! Бах! Бах!
   Звуки выстрелов носились вдоль улицы, гулким эхом отражались от фаса-
дов старинных купеческих домов, заставляли дребезжать  плохо  пригнанные
стекла. Пули шлепали в мягкий ракушечник, навсегда застревая в нем,  ос-
тавляя резкие следы, чиркали по тротуару, с визгом рикошетили  в  разные
стороны. Прохладное тиходонское утро  мгновенно  превратилось  в  жаркий
бейрутский полдень. Прохожие прятались в подворотни, подъезды, некоторые
просто валились на пыльный асфальт, закрывая голову  руками  и  надеясь,
что пронесет. Сухощавый пенсионер в светлой соломенной шляпе  присел  на
пол телефонной будки и, дотянувшись до диска,  вслепую  пытался  набрать
ноль-два.
   Осмотрев заклинивший пистолет, первый киллер  обнаружил,  что  затвор
неполностью закрылся, очевидно, перекосило патрон.
   - Уходим! - крикнул напарник.
   Но два выстрела в глаза были обязательным условием акции, а за  нару-
шение приказа можно было самому не сносить головы.
   Он передернул затвор, прицелился... Мушка прыгала, он  подхватил  за-
пястье левой рукой. Бах! Брызнули крошки асфальта.
   - Уходим, иначе кранты!
   Отступая, он продолжал стрелять, но пули  ложились  рядом  с  головой
Боксера.
   - Уходим!!
   С сухим лязгом затвор застопорился в заднем положении. Кончились пат-
роны.
   На глазах у многочисленных очевидцев  киллеры  забежали  в  проходной
двор и скрылись. Никто, естественно, не пытался их задержать. Чертыхаясь
и возмущаясь, люди выбирались из подворотен, поднимались с земли,  отря-
хивались... Кто-то продолжал путь по своим делам, но большинство, влеко-
мое жадным любопытством, стягивалось плотным  полукольцом  вокруг  места
происшествия.
   Боксер лежал без движения, из-под него вытекали ручейки  крови.  Вяло
горел капот "Мерседеса". Толстый слой копоти покрывал еще  недавно  иде-
ально чистое лобовое стекло. За машиной,  закрыв  глаза,  сидел  бледный
Слоняра, зажимающий простреленное предплечье. Он раскачивался, как  зак-
линатель змей, и издавал тихий вибрирующий вой.
   Через десять минут подъехал дребезжащий "уазик" вневедомственной  ох-
раны. Со скрипом распахнулась дверца. Не  выходя  из  кабины,  заспанный
сержант сказал в рацию:
   - Подтверждается. Два трупа, машина горит.
   Почему он посчитал воющего Слоняру трупом, вряд ли смог бы  объяснить
даже он сам. Получив инструкции, сержант наконец вышел и принялся  моно-
тонно увещевать толпу.
   - Расходитесь, граждане, вы что, мертвых не видели?  Обычное  дело...
Расходитесь, а то тачка взорвется и  трупов  прибавится...  Расходитесь,
вечером все по телевизору покажут...
   Вскоре приехала следственная группа, "Скорая помощь",  милицейское  и
прокурорское начальство. Слоняру увезли в больницу, а  группа  принялась
осматривать труп. Молодой прокурорский следователь с худым нервным лицом
вытащил из кармана рубашки визитную карточку.
   - "Колдун", - вслух прочитал он и удивился: - Второй раз за ночь...
   В это время "труп" открыл глаза.
   - Колдун... проходил... по... "Призракам", - с трудом прохрипел  Бок-
сер. - Шестым...
   Глаза под разбитыми бровями дрогнули и остекленели. И он замолчал уже
навсегда.

                             Глава седьмая
                              ЛИКВИДАЦИИ

                                          Если волк  съел твоего  врага,
                                       это не значит, что он  стал твоим
                                       другом.

                                                               Пословица

   Клятва - клятвой, а работа - работой. За Русланом  Шериповым  пустили
длинный "хвост". Иными словами: установили усиленное  наружное  наблюде-
ние. Конечно, Лис не надеялся, что он прямиком направится в свое логово,
было бы глупо считать матерого террориста столь наивным.
   Но, во-первых, в розыскном, впрочем, как и в любом другом деле нельзя
отказываться от любого шанса, сколь бы мал он ни был.  Вся  человеческая
жизнь состоит из череды ошибок: больших и малых, серьезных и  не  очень,
порождающих трагические последствия или не влекущих никаких. В противос-
тоянии людей решающую роль может сыграть  ошибка,  допущенная  одной  из
сторон именно в данный момент.
   Во-вторых, опыт террориста исчерпывался боевыми действиями на  откры-
той местности, столкновениями в разрушенных населенных пунктах и нападе-
ниями на российские колонны или блокпосты, он умел отрываться от пресле-
дования, уходить по узким горным дорогам, неделями отлеживаться на сырой
земле, в расщелинах или пещерах. Но он понятия не имел о тактике  наруж-
ного наблюдения в большом, живущем обычной жизнью городе, поэтому  веро-
ятность совершения им ошибки или даже череды ошибок была достаточно  вы-
сока.
   Первые три квартала Шерипов шел на "автопилоте", привыкая к свободе и
возвращаясь в свое нормальное состояние. Он до последнего не верил,  что
его отпустят. Человека, схваченного с оружием в руках в момент покушения
на убийство, никогда не прощают. Таков закон гор. Милосердие  есть  сла-
бость, а тот, кто проявляет слабость - погибает. Русские не  поняли  эту
вековую мудрость и потому проиграли войну.
   Придя в себя и убедившись, что  он  действительно  свободен,  Шерипов
несколько раз оглянулся, потом резко свернул за угол и  неожиданно  вер-
нулся обратно, раз и второй изменил направление движения, постоял у зер-
кальной витрины. Примитивность проверок подтверждала,  что  он  знает  о
слежке только по видеофильмам и думает, что наблюдение всегда  находится
за спиной и дилетант способен его распознать. О том,  что  "глаз"  может
располагаться и впереди, и сбоку, и сверху, и снизу - он, конечно не по-
дозревал. Тем более он не мог представить, что  и  опознать  наблюдателя
вряд ли сумеет, даже если столкнется с ним лицом к лицу.
   Но грубая простота имеет и свои положительные стороны, ибо все опера-
тивные планы ориентируются не на нее, а на  самый  тонкий  и  хитроумный
расчет. Столкнувшись с не отягощенной хитростью, умом и расчетом  прими-
тивностью, они рассыпаются в пыль. По Шерипову работали три бригады  на-
ружного наблюдения одновременно, и у него не было ни одного шанса  отру-
бить "хвост". Если бы он действовал традиционными методами...
   Побродив по центральным улицам около часа, Шерипов побрел вниз и  че-
рез Богатяновку вышел на набережную. Здесь задача наблюдения упростилась
до простейшей схемы линейного сопровождения: с позиций здравого  смысла,
деваться "объекту" было попросту некуда. Но сам он  не  руководствовался
тем, что казалось сопровождающим "здравым смыслом". Пройдя по  гранитным
плитам около километра, Шерипов внезапно перемахнул через чугунную огра-
ду и исчез.
   Наплевав на конспирацию, один из наблюдателей вышел из маскировочного
образа и бросился к перилам. Обнимающиеся на решетчатой скамейке  парень
с девушкой остолбенели: вначале какой-то сумасшедший сиганул в воду, по-
том беспомощная старушка-инвалид, выскочив из самоходной коляски,  бодро
пробежалась к реке и перегнулась  через  парапет.  Откуда  ни  возьмись,
вдруг появилась замызганная "Волга", одновременно  подъехали  санитарный
микроавтобус и мощный "Урал" с коляской.
   Против ожидания оказалось, что "объект"  не  бултыхнулся  в  холодную
майскую воду, а спрыгнул в готовящуюся к старту моторную лодку, чуть  не
перевернув ее и смертельно напугав хозяина. Несколько энергичных слов  и
не менее энергичных движений если и не успокоили любителя рыбной  ловли,
то помогли ему мгновенно запустить двигатель. Оставляя за  собой  ровный
белый бурун, лодка понеслась прочь от берега.
   Она шла продуманным курсом: в сторону речного порта,  забор  которого
перекрывал набережную и исключал возможность преследования. Девять расс-
редоточившихся, чтобы не привлекать внимания,  наблюдателей  следили  за
исчезающим "объектом" и тихо высказывали свои мысли по поводу происходя-
щего в спрятанные за воротники микрофоны. Чуткие мембраны усиливали звук
и доносили до диспетчера полную и очень эмоционально изображенную карти-
ну работы всех трех бригад, а главное - соображения о  дальнейших  перс-
пективах наблюдения. Поскольку мнения были единодушными и категоричными,
диспетчер связался с инициатором задания и, опуская нецензурные слова  и
выражения, сообщил самую суть:
   - Объект потерян на набережной, в районе речного порта. Захватил  мо-
торную лодку и скрылся на ней. Возможности действий на воде  у  нас  от-
сутствуют.
   - Я понял, - без эмоций отозвался Лис и положил трубку. Его  подобный
оборот дела не удивил, ибо он был готов к тому, что террорист уйдет.  На
всякий случай он поставил скрытый пост и у дома Гуссейнова, но  тоже  не
очень рассчитывал на успех. У этих ребят система  явок  отлажена  четко,
Шерипов наверняка знает, куда ему идти...
   Так и было. Через пару часов беглец уже сидел на очередной  конспира-
тивной квартире диверсионной группы и рассказывал о своих  приключениях.
Его слушали внимательно, не перебивая и не задавая вопросов. Лишь  когда
речь пошла о Джафаре, Ужах потерял на миг обычную выдержку и хищно оска-
лился.
   Когда рассказ был окончен, дежурный по кухне принес блюдо с  холодной
бараниной, Шерипов с жадностью набросился на еду, а его сотоварищи полу-
чили возможность задавать вопросы.
   - Абу сразу умер? - спросил Ужах.
   Кусок стал ему поперек горла. Это было похоже на упрек.
   - Сразу... Пуля в спину, под лопатку. И мне ствол к горлу приставили,
я его чуть не перегрыз... Вот...
   Шерипов оттянул пальцем щеку, показывая обломанные зубы. Но Ужаха это
не смягчило, тон оставался холодным.
   - Как ты клялся?
   - Как положено, - не поднимая глаз, ответил Шерипов. - При мулле,  на
Коране. Они знают, как надо...
   - Опытные, значит... - недобро процедил главарь. - Но ты клялся, а мы
- нет! Когда я с Джафаром закончу, мы и наше дело до конца доведем... Ты
можешь не участвовать, раз поклялся!
   - Я как вы! - твердо сказал Шерипов. И вновь принялся жевать.  Он  не
чувствовал себя ни в чем виноватым.
   - Ну ладно, - примирительно кивнул главарь.

                                 * * *

   Внезапно на всех тиходонских рынках, кроме Центрального, исчезла  ба-
ранина. А на Центральном она стала продаваться в одном ряду,  в  дальнем
углу мясного павильона. Теперь здесь постоянно прохаживались  два  парня
из "пристяжи" Севера. Если кто-то покупал восемь-десять килограммов, его
сопровождали до выхода и передавали шустрым малолеткам,  в  распоряжении
которых имелись три мотоцикла и мопед. Через некоторое время пацаны при-
носили адрес любителя баранины.
   В Тиходонске основным мясным продуктом для первых блюд является говя-
дина, для вторых - свинина. Из говядины варят  сытные  супы,  наваристые
борщи. Из свинины жарят толстые сочные отбивные, из нее же,  замариновав
в уксусе, кефире, луке или помидорах, готовят отменные шашлыки.
   Нежная, быстро остывающая баранина обладает специфическим  привкусом.
Чтобы избавиться от него, мясо следует на час-полтора положить в  холод-
ную воду. Может, оттого, что не все хозяйки это знают, может, из-за при-
вычки готовить впрок и разогревать блюда непосредственно перед едой, че-
го баранина не терпит, ибо должна идти в употребление сразу с  огня,  но
она занимает в рационе тиходонцев незначительное место.
   Только гурманы, знающие толк в настоящем кавказском шашлыке, закупают
седло или заднюю ногу барашка из расчета полкило  на  каждого  участника
застолья, но настоящий шашлык - это праздник, а праздники случаются  не-
часто. Да та незначительная часть мусульманских народностей, которая  не
ассимилировалась на Дону и не  изменила  национальной  кухне,  регулярно
приобретает баранину, но в умеренных количествах.
   Группа приехавших с Кавказа мужчин, привыкших питаться одной  барани-
ной, должна потреблять ее каждый день  и  помногу.  Поэтому  покупатель,
часто приобретающий большие порции бараньего мяса, вполне мог вывести на
такую группу.
   За неделю наблюдения было выявлено четверо  подозрительных  покупате-
лей. Все русские, но один купил в три приема двенадцать кило,  второй  в
два приема - десять, третий и четвертый сделали по единственной покупке,
но зато по двадцать килограммов каждый.
   - Куда они столько набирают? - вроде от нечего  делать  поинтересова-
лась "пристяжь" у продавцов. Ответы оказались однотипными.  Разовые  за-
купки делались на свадьбу и на день рождения, купивший  дважды  оказался
молчаливым, а  тот,  кто  покупал  чаще  всех,  объяснил,  что  приехали
родственники, и даже просил продавца доставлять двух барашков  в  неделю
прямо по адресу.
   - С головами, - подчеркивал он. - Обязательно с головами!
   Продавец отказался, потому что брал тушки уже разделанными с мясоком-
бината и усложнять накатанный процесс реализации не имело смысла. Но сам
по себе заказ представлял значительный интерес.
   Дело в том, что в Тиходонске бараньи головы не продаются. Другое дело
говяжьи и свиные - из них варят холодец либо суп для  породистых  собак.
На бараньи спроса нет, в этих краях их не едят, зато на Кавказе они счи-
таются деликатесом.
   Проверка четырех адресов показала, что три из них никаких  подозрений
не вызывают: обычные жилые дома в частном секторе, в одном действительно
отгуляли свадьбу, в другом справили юбилей, гости разъехались, посторон-
них лиц никто из соседей не видел. Четвертый дом стоял с постоянно  зак-
рытыми ставнями и производил  впечатление  брошенного,  но  именно  туда
дважды занес коренастый парень по пять килограммов мяса. Иногда за высо-
ким забором происходило какое-то движение, ночью приходили и уходили не-
известные люди, оставлявшие автомобили в конце квартала.
   - Да, - сказал Север. -  Адрес  темный.  Надо  к  нему  приглядеться.
Только... И вот этот мне не нравится...
   - Почему? - удивился Рэмбо. Это он руководил "пристяжью" на базаре  и
отвечал за конечный результат поисков. - Там все нормально. Мужик с  ба-
бой живут, пацан у них лет десяти...
   - А кто двенадцать кило мяса умолотил за неделю? Они втроем? Кто  ба-
раньи головы просит? Где его приезжие родственники?
   Рэмбо озадаченно поскреб бритый затылок.
   - Гля, точняк... Так чего, зайти к ним поглядеть?
   Север покачал головой.
   - Так можно и без гляделок остаться... Нет, мы лучше вот  как  сдела-
ем...
   Через день в мясном ряду появился новый продавец. Это  удивляло  само
по себе, потому что текучесть кадров здесь отсутствовала начисто, как  в
прежнем Политбюро. Пробившись всеми правдами, а чаще неправдами в мясной
павильон Центрального рынка, люди  занимали  насиженные,  отполированные
упитанными задами места годами и десятилетиями, зачастую передавая их по
наследству.
   Вторым удивительным обстоятельством оказалось то, что новичок был да-
гестанцем, пожалуй, единственным представителем Кавказа на обновленном в
последнее время рынке. Поначалу он несколько тушевался и опасливо осмат-
ривался по сторонам, но его никто не трогал, а олицетворяющая охрану по-
рядка "пристяжь" ободряюще улыбалась и подмигивала.
   Звали новичка Насрулла. Небольшого роста, сухощавый,  но  жилистый  и
сильный, он выглядел на усредненный  возраст  кавказского  мужчины:  ему
можно было с одинаковым успехом дать от тридцати пяти  до  сорока  пяти.
Молодежные черные усы-стрелочки выглядели несколько легкомысленно и  на-
водили на мысль о нижней границе этого диапазона, но когда он снимал ко-
жаную кепку, то обнажалась блестящая, на  треть  черепа,  лысина,  сразу
поднимающая возрастную планку.
   Насрулла внес свежую струю в облик мясного  ряда:  он  подвешивал  на
острые блестящие крючья не только отдельные части барашка,  то  и  тушки
целиком, а на каменный прилавок выставлял головы  с  мутными  печальными
глазами, которые являются особо ценимым знатоками деликатесом.
   - Так у нас, в Махачкале, продают, - охотно пояснял он всем желающим.
- Я недавно переехал. В Танайском районе живу, у меня целая отара. Но за
родным краем скучаю. Вот и делаю, как привык...
   Головы спросом не пользовались вообще, да и тушки ему в конце  концов
приходилось разделывать обычным порядком, но все равно  каждое  торговое
утро он оформлял прилавок по образу и подобию Махачкалинского рынка.
   Через несколько дней в ряду появился регулярный покупатель,  тот  са-
мый, которому надо  было  кормить  родственников.  Невзрачный  мужичонка
средних лет с испитым лицом и выцветшими пегими волосами.
   Он с удовольствием купил целую тушку и пару голов.
   - Слышь, друг, давай так договоримся, - задушевно обратился он к Нас-
рулле. - Будешь привозить мне две тушки в неделю. С головами.  Прям  до-
мой, я тебе адрес дам. Идет?
   - Конечно, идет! - расцвел продавец. - Чем здесь стоять, лучше так...
И мне хорошо, и тебе!
   Пегий дал адрес, который и так был известен людям Севера.
   - Раз головы берешь, значит, толк в еде понимаешь, - похвалил  нового
знакомого Насрулла. - Я их хорошо готовить умею... И другое: шулюм, хаш,
жиж-гале, лагман... У меня первая жена чеченка была, я и их кухню отлич-
но знаю. Если надо -  могу  приготовить  стол  на  праздник,  дорого  не
возьму...
   Расстались они довольные друг другом.
   А два дня спустя Насрулла утром заехал к новому знакомому. Тот жил  в
районе, который старожилы называли Тиходонск-гора. Маленькие  убоговатые
домишки, когда-то горделиво символизирующие частную собственность и  не-
виданное словосочетание "собственный дом", лепились один  к  другому  на
крутом склоне, вплоть до того места, где он  переходил  в  откос,  почти
вертикально спускающийся к железнодорожному вокзалу.
   "Москвич - пирожок подъехал к неказистому саманному строению с  облу-
пившимся от времени эмалированным номером, на котором еще можно было ра-
зобрать цифру. Насрулла посигналил, и вскоре  пегий  мужичок  в  рабочей
одежде - засаленной клетчатой рубахе, мятых, никогда не стиранных штанах
и обрезанных по щиколотку резиновых сапогах, вышел к нему навстречу.
   Они занесли баранью тушку во двор и положили в оцинкованное корыто.
   - Хочешь, я ее разделаю? - предложил Насрулла.  Хозяин  непроизвольно
оглянулся, будто хотел с кем-то посоветоваться. Но в полого убегающем  к
откосу дворе никого не было. Только дальше, почти у самого обрыва, рядом
с ветхим покосившимся домиком, курили два мужика. Они стояли, полуотвер-
нувшись, но внимательно наблюдали за происходящим.
   - Да нет, не надо.
   Пегий расплатился, и Насрулла уехал. Тогда хозяин  помахал  курильщи-
кам, и те неспешно поднялись к нему во двор. Наблюдающий в бинокль Рэмбо
видел, как они потащили барашка к ветхому домику,  как  навстречу  вышел
еще один человек, который и стал разделывать добычу.
   - Дом стоит на отшибе, прямо над обрывом, неподалеку еще один, -  до-
ложил вечером Рэмбо Северу. - Там они и живут. Мы засекли шестерых,  мо-
жет, и еще есть.
   - Чеченцы? - спросил Север, задумчиво пожевывая папиросу.
   - Кто их знает... Но похоже - нерусские.
   Север рассказал все Кресту.
   - Чего нам туда лезть, - решил тот. - Позвони Лису. Пусть менты  сами
с черными разбираются. А тот темный адрес проверь...  Чую,  как  бы  там
Джафар не отсиживался.
   Поздним вечером бригада Рэмбо подтянулась к солидному дому с закрыты-
ми ставнями и рассредоточилась вдоль улицы, надежно спрятавшись  в  неп-
роглядной темноте. Ждать им пришлось недолго. В конце квартала  затормо-
зил автомобиль, хлопнули дверцы, и две тени направились к  таинственному
дому. Условный стук - и калитка открылась. Но на этот раз к званым  гос-
тям добавились незваные.
   - Тихо, суки! - Рэмбо, Доска и Кент ворвались в маленький  неосвещен-
ный дворик, прижали к забору двух гостей и открывшего им  человека.  Хо-
лодные стволы больно вдавились в испуганные  лица.  Следом  вбежали  еще
четверо бойцов.
   - Держите этих! - скомандовал Рэмбо. - Доска и Кент - со мной!
   Стараясь не шуметь, они вошли в дом. Здесь горел  свет,  тихо  играла
музыка, пахло жареным мясом. За высокой дверью  разговаривали  несколько
человек. Держа оружие наготове, Рэмбо стал подкрадываться к двери. В это
время со двора раздался отчаянный крик:
   - Атас, менты!
   За дверью упало что-то тяжелое. Рэмбо бросился вперед, с силой ударил
в незапертые створки, так что  они,  распахнувшись,  грохнули  о  стены.
Что-то было не так.
   - Тихо, стоять, лапы наверх!
   Съемщик с перекошенным лицом тянулся в угол за помповым ружьем,  Рыба
и Дятел ошарашенно прижались к стене. Увидев ворвавшихся. Съемщик  выру-
гался.
   - Рэмбо! Ты что, охерел?!
   - Ты?! - Рэмбо опустил пушку. - Тебя же нет в городе!
   Съемщик повалился на диван. Руки у него дрожали.
   - Я же от ментов ховаюсь! А чернуху запустил, что вообще уехал!
   Рэмбо сделал знак Кенту.
   - Быстро во двор, а то еще перемочат друг друга!
   - А ты чего сюда?! - рявкнул Съемщик. - Что за дела?
   Рэмбо спрятал пистолет под куртку.
   - Баранины много хаваешь!
   - Ну и что? Я вообще баранину люблю! И ребята часто приходят...
   - А то, что в городе ящур. Кто баранину жрет - в карантин!
   Съемщик смотрел непонимающим взглядом.
   - Ящур, карантин... Ты-то при чем? Ты что, мент?
   - Нет. Север санитарную инспекцию приватизировал. Теперь мы за чисто-
ту боремся. И против эпидемий...
   У Съемщика было такое лицо, что Рэмбо не смог сдержаться и засмеялся.
Вторя ему, зашелся в смехе Доска.
   - Санитарная инспекция! Ну дал... Уссаться можно!
   Глядя на них, истерически захохотал и Съемщик.  Пережитое  напряжение
требовало выхода и находило его в диком смехе. К ним присоединились Рыба
и Дятел. С улицы зашли остальные. У Крючка был расквашен нос, и он зажи-
мал его ладонью. Это вызвало новый приступ хохота.
   - А я думал - пиздец, менты! - с трудом  выговорил  Съемщик,  вытирая
слезы.
   - А кто же так налетает! Я потому и крикнул: менты! - обиженно проси-
пел Крючок. - А он мне сразу в рожу!
   Эту историю Рэмбо смачно, в лицах, пересказал Северу. Тот в свою оче-
редь - Кресту, но веселья в его рассказе не было, скорей озабоченность и
печаль.
   - Да... - только и сказал пахан.
   - Да... - повторил Север.
   Они испытывали неприязнь друг к другу.
   Все было ясно без слов, и настроение испортилось у обоих. Получилось,
что они чуть не сдали своих. Если бы Крест распорядился и этот адрес за-
светить Лису, то сейчас они были бы стопроцентно ссученными стукачами!
   - Урок будет мне, старому... - наконец тяжело выговорил Крест.  -  От
ментов надо держаться подальше, как "закон" требует... А то сам не заме-
тишь, как окажешься у них в "шестерках".
   Север кивнул. Негласное соглашение с Лисом расторгалось.
   Второй адрес любителей баранины проверяли на рассвете. Два  отделения
СОБРа с разных сторон подобрались к стоящим над обрывом  домикам.  Самое
простое и безопасное дело закидать их гранатами и изрешетить  очередями.
Именно так проводятся подобные операции в зоне  боевых  действий.  Но  в
мирном Тиходонске так действовать нельзя. Надо  соблюдать  законность  и
конституционные права граждан. Правда, это может  стоить  жизни  бойцам.
Тем, которые, прижавшись к земле, ждали приказа своего командира. Взгля-
нув на часы, Литвинов сказал в микрофон только одно слово:
   - Пошли!
   Затрещали непрочные двери, зазвенели стекла, и страшные фигуры в  ка-
муфляже с черными масками вместо лиц влетели в отрабатываемые дома.  Ка-
раульную службу здесь никто не нес, и спящие люди оказались застигнутыми
врасплох.
   - Лежать! Руки за голову! - для лучшей доходчивости команды  дублиро-
вались "расслабляющими" ударами прикладов и кованых ботинок. СОБР всегда
работает на "расслабляющих", поэтому ему обычно и не пытаются  сопротив-
ляться. Но сейчас ситуация была иной. Когда опытный боец спит с пистоле-
том под подушкой, он очень быстро успевает им воспользоваться.
   - Бах! Бах! - грохнуло в одном домике.
   - Бах! - донеслось из другого.
   В ответ сыпанула пара очередей. Из окна выскочили несколько  фигур  в
гражданской одежде и бросились к обрыву.
   - Стой! - крикнул стоявший ближе всех Литвинов, вскидывая  "стечкин".
Но окрик, как и следовало ожидать, не подействовал.
   Чуть присев и держа пистолет двумя руками, он повел  стволом,  сопро-
вождая одного из бегущих, и, нащупав мушкой цель, открыл огонь.
   - Бах! Бах! Бах! Бах! Бах!
   Пистолет упруго дергался, смачно выплевывая гильзы.  Двадцатизарядный
магазин позволял не экономить патроны и вести огонь в непривычной  мане-
ре, известной только по американским боевикам, когда поправки и  коррек-
тировки вводятся по следам предыдущих попаданий и рикошетов.
   - Бах! Бах! Бах! Бах!
   Бегущий взмахнул руками и со всего маху грохнулся  на  землю.  Попал!
Притвориться так невозможно.
   - Проверьте его! - не оборачиваясь, выкрикнул все же Литвинов, броса-
ясь в погоню за вторым.
   Тот добежал до откоса и  помчался  по  крутизне  огромными  звериными
прыжками. Человек не умеет так бегать. Самое умное - стать на  колено  и
расстрелять его, как бегущую мишень в тире. Но слишком много трупов  при
задержании вызывает крайнее раздражение начальства.
   "Ты все еще воюешь? Хватит, отвоевался!  Твоя  задача  не  уничтожать
противника, а задерживать преступников! Ясно?!"
   Так точно, ясно!
   Литвинов бросился следом. На ходу он засунул пистолет во вшитую  наг-
рудную кобуру комбеза и застегнул клапан. Иначе при падении пушка выско-
чит из руки и улетит неизвестно куда, а ты окажешься перед  преследуемым
безоружным. Этот жест, как и все,  что  он  делал,  выполнялся  непроиз-
вольно, без обдумывания и логического обоснования. Если человек не имеет
большого боевого опыта и не думает телом, он никогда этого не сделает  и
обязательно потеряет оружие.
   Убегающий опередил его метров на сорок,  но  он  выбрал  неправильное
направление: впереди строится мост и откос  переходит  в  десятиметровую
вертикальную стену из гладкого бетона, спуститься по ней нельзя, а  пры-
гать высоковато даже для такого ухаря...
   - Стой! Стреляю! Стой! - крикнул Литвинов, хотя  не  собирался  этого
делать. Просто так крикнул, для порядка. Может,  испугается  и  допустит
ошибку.
   Беглец, не оборачиваясь, выстрелил через плечо  и  тем  действительно
допустил ошибку, ибо потерял равновесие, упал и покатился вниз, отчаянно
пытаясь зацепиться за что-нибудь. Пистолет, как и следовало ожидать, вы-
пал, если у него нет второго, то дело здорово упрощается. Зацепившись за
голый куст, беглец остановил падение и поднялся на ноги. Теперь он бежал
не так резво и чуть заметно прихрамывал. Задача еще упростилась.
   Вот убегающий остановился на бетонной кромке, глянул вниз, обернулся.
Литвинову показалось, что он услышал скрежет зубов. Балансируя на  соро-
касантиметровой бетонной полоске, беглец двинулся вдоль обрыва к виднею-
щемуся вдали остову строящегося моста.
   Осторожно, на полусогнутых напряженных ногах спускаясь по осыпающейся
земле, Литвинов тоже добрался до верха опорной стенки. Далеко внизу вид-
нелся маленький, как игрушечный, бульдозер и такой же игрушечный  вагон-
чик бытовки. Идти по ровному бетону было легче, чем по крутому осыпающе-
муся склону, но бездна слева, казалось, притягивает, как магнит.
   Несмотря на то что Литвинов многократно проходил  специальную  полосу
препятствий с узкой доской на восьмиметровой высоте,  десантировался  по
тросу с вертолета, зависшего в сорока метрах над землей, прыгал с  пара-
шютом - все равно ему было не по себе. Хотелось  присесть  на  корточки,
достать пистолет и прекратить бессмысленное и опасное преследование. Тем
более что он совершенно не представлял, как в таких условиях, не сорвав-
шись вниз, можно произвести захват преследуемого. Но он продолжал упорно
двигаться вперед, неумолимо настигая беглеца.
   Тот ли он, кого они надеялись захватить?  Не  факт,  ох,  не  факт...
Вместо чеченских террористов они вполне могли нарваться на любую уголов-
ную сволочь, любую из расплодившихся в последнее  время  банд.  Впрочем,
сейчас разберемся...
   Беглец добрался до начала будущего путепровода, осматриваясь,  повер-
тел головой. Дальше дороги не было. И моста, как такового, тоже  еще  не
было. Пока были проложены только бетонные направляющие, на которые в бу-
дущем должны лечь плиты перекрытия. Каждая имела ширину  полтора  метра,
расстояние между ними  составляло  около  десяти.  Направляющие  уходили
вдаль на два пролета, пересекали железнодорожные рельсы и  заканчивались
в пятидесяти метрах от обрыва. Дальше можно было только лететь.
   Неизвестно, на что рассчитывал беглец, но он  взобрался  на  неровный
бетон и быстро пошел по дороге, ведущей в  никуда.  Литвинов  последовал
его примеру. После узкой кромки опорной стенки бетонная направляющая ка-
залась широкой дорогой, Литвинов побежал, быстро сокращая дистанцию.
   - Стой, стрелять буду! - на этот раз он не блефовал - "стечкин" вновь
уверенно сидел в привычной к оружию ладони.
   Поняв, что ему не уйти, беглец остановился, пошарил по карманам.  Что
у него там может быть? Неужели граната? Но  это  оказался  всего-навсего
большой складной нож. Он явно не годился против пистолета, но его  хозя-
ин, похоже, этого не понимал. Расставив ноги и чуть присев, он  выставил
вперед блестящий клинок и явно приготовился к бою.
   Литвинов впервые посмотрел преследуемому в лицо.  Если  до  последней
минуты у него и были сомнения относительно того, кого  задерживал  СОБР,
то теперь они отпали. Перед ним стоял Султан Мадроев по прозвищу  Беспо-
щадный.
   Когда-то под Ножай-Юртом вот так стояли друг против друга отряд Тихо-
донского СОБРа и "батальон" полевого командира Мадроева. Тот уже просла-
вился тем, что заживо сжег двух контрактников и отрубил голову  морскому
пехотинцу. А Литвинов расколошматил в пух и прах банду Хамзата и  прист-
релил его самого. Беспощадный вызвал Литвинова на переговоры и  выдвинул
условие: за каждый выстрел со стороны отряда он убьет одного бойца. Лит-
винов, в свою очередь, разъяснил, что Тиходонский СОБР исповедует  прин-
цип кровной мести со всеми вытекающими последствиями, причем  за  одного
убитого или раненого бойца расплатятся своей кровью три чеченца. Это ох-
ладило пыл бандита.
   Да, они хорошо знали друг друга...  Теперь  колесо  судьбы  совершило
очередной причудливый поворот и поставило злейших врагов  один  на  один
будто для поединка.
   Вставало солнце, высвечивая трещины и неровности бетонного основания,
дул прохладный ветерок, издалека доносился гул приближающегося  состава.
Классическая концовка кинобоевика, когда смертные враги  должны  наконец
выяснить, кто из них сильнее, а значит, достоин жить на белом свете. При
этом положительный герой обычно уравнивает шансы:  картинно  выбрасывает
обойму и выщелкивает из ствола патрон  или  просто  отбрасывает  оружие,
чтобы ни в коем случае не использовать имеющееся превосходство и в  оче-
редной раз пройтись по краю между жизнью и смертью. В реальности, конеч-
но, такой глупости никто не делает. Если преимущество есть, его  и  надо
использовать на полную катушку. Сейчас судьбе было угодно дать преимуще-
ство Литвинову.
   - Брось нож, - сказал он своим обычным голосом - тихо и  спокойно.  -
Брось, сказал, завалю!
   Это спокойствие не могло обмануть никого, кто знал майора. Но Мадроев
сделал шаг вперед, прямо на пистолет. Между ними было три  метра.  Прямо
посередине этого расстояния в бетоне проходил температурный шов.
   - Перейдешь эту линию, стреляю, - так же спокойно предупредил  Литви-
нов. - Брось пику и садись.
   - С пистолетом ты, конечно, храбрый, - с ненавистью выдавил  из  себя
Беспощадный. - Если ты мужчина - брось его. И я брошу нож. Тогда посмот-
рим!
   Майор улыбнулся краешком губ.
   - Ты бы бросил?
   - Бросил! - с запальчивой убежденностью, которая  очень  мало  стоит,
выпалил террорист.
   Улыбка у майора обозначилась заметней. Больше он ничего  не  говорил.
Ствол "стечкина" был направлен в живот задерживаемому. Сзади раздавались
шаги спешащих на помощь товарищей, сбоку накатывался грохот товарняка.
   - А-а-а-а-а!
   Оскалившись и выставив клинок, Мадроев кинулся вперед. Когда он  нас-
тупил на шов в бетоне, "стечкин" выстрелил. Звук выстрела заглушил  гро-
хот товарняка, но энергия пули от этого не уменьшилась. Полутонный  удар
согнул террориста пополам и отбросил в сторону, туда, где бетонного  ос-
нования уже не было. Раскинув руки он полетел вниз, прямо под бешено не-
сущийся поезд.
   Плоский скошенный нос паровоза ударил бесчувственное тело, как огром-
ная теннисная ракетка правильно поданный мяч. Оставив  на  синей  краске
неровное красное пятно. Беспощадный отлетел на добрый десяток  метров  и
грохнулся, на шпалы. Грохочущий состав накрыл его и утащил за собой.
   Литвинов спрятал оружие в нагрудный карман и застегнул клапан.
   - Что там? - не оборачиваясь, спросил он.
   - Трех мы взяли, - тяжело дыша, произнес Рывков. - Двое, нет  -  трое
убиты. А троих нет...
   - Кого?
   - Ужаха, Кинжала и этого... Шерипова.
   Литвинов кивнул.
   - Вызывайте группу, докладывайте начальству... А я  -  домой.  Что-то
ноги не держат...

                                 * * *

   - Помню, в обком пришло письмо: бродячих собак открыто  отстреливают,
на глазах у граждан, дети смотрят, куда это годится! - Пастряков  поднял
палец, показывая исключительность описанного. - Первый такую  дыню  всем
вставил, месяц по больницам отлеживались!
   - Мы уже давно собак не стреляем, Павел Сергеевич. Да и коммунальщики
тоже - денег нет, другие заботы одолевают... Вон сколько псов развелось,
скоро на улицу не выйдешь!
   Начальник УВД генерал-майор Крамской не понимал, к чему клонит замгу-
бернатора. Но за собак милиция не отвечает, поэтому он смело поддерживал
разговор.
   - Не в собаках дело. Дело в этике, профессионализме, приличиях! - по-
высил голос Пастряков. - Вот у меня письмо: "Мы с женой шли на вокзал  и
стали свидетелями ужасной сцены - на строящемся мосту  какие-то  люди  в
камуфляжной форме застрелили человека, и  он  упал  под  проходящий  по-
езд..."
   Павел Сергеевич потряс убористо исписанным с двух сторон листком.
   - Если раньше за собак так спрашивали, так что сейчас с вами  делать?
Вы же, выходит, людей открыто убиваете!
   Крамской поерзал на стуле.
   - Мы направляли вам спецсообщение...  Про  разгром  группы  чеченских
террористов. Один из них оказал вооруженное сопротивление  и  был  убит.
Прокуратура признала факт правомерным.
   - Ты за прокуратуру не прячься! - казалось, что оправдания еще больше
разозлили Пастрякова. - Что людям отвечать? Что все правильно? Милиция и
дальше будет стрелять преступников где попало?
   Генерал молчал. Замгубернатора нес полную чепуху, причем судил о  ве-
щах, в которых совершенно ничего не смыслил. Послать бы его на три весе-
лых буквы и уйти, а еще лучше - и вообще к нему  не  ходить,  пусть  сам
приходит, если надо! Казалось бы, наступили новые времена: сброшены пар-
тийные оковы, УВД уже не структурное подразделение облисполкома,  а  са-
мостоятельный орган, который напрямую подчиняется Москве, но...
   Так, да не так! Чиновники не дают обособиться, не отпускают, гнут под
себя, не мытьем, так катаньем... По старой памяти пишут в бумагах:  "Уп-
равление внутренних дел администрации Тиходонского  края"...  Вроде  как
сами себя успокаивают. Их понять нетрудно - выпустишь Крамского из  рук,
а завтра он вызовет по повестке гражданина Пастрякова П.С. и спросит: "А
как вы, уважаемый, при двух мильенах старых рублей  зарплаты  ухитрились
особняк за два миллиарда выстроить?" Да не только его придется  об  этом
спрашивать: столько особняков построили, что язык распухнет... Можно по-
нять местных чиновников, ох, можно!
   Только как тех, московских, понимать? Ведь если  накатает  губернатор
или тот же Пастряков в центр бумагу: "Дескать, этот сукин  сын  Крамской
работает плохо, отношения с руководством субъекта Федерации  строить  не
умеет, просим дать ему пинка под мягкое место! ", то  тут  же  и  дадут.
Значит, никому не нужна крепкая милицейская вертикаль, не нужен самосто-
ятельный генерал Крамской ни местному руководству, ни московскому. Пото-
му надо сидеть тихо и изображать почтительность  к  товарищу  Пастрякову
Павлу Сергеевичу. А он неспроста плетет всякую хренотень, нет, это  под-
готовка, на кукан насаживает, а потом, когда деваться некуда будет, свой
вопросик и задаст... Исполняй, господин генерал, реабилитируйся, доказы-
вай лояльность!
   - Или есть у тебя такой офицер, - Пастряков заглянул в загодя  приго-
товленную бумажку. - Коренев. Каргаполов про него говорил?
   - Говорил. Я дал поручение разобраться...
   - Гнать его надо, а не разбираться! - вскипел Пастряков. - То его су-
дят, то он сидит, то коммерческие банки прикрывает... А ты все  разбира-
ешься!
   Крамской помялся. Результаты работы у Коренева были  весьма  высокие,
но говорить об этом сейчас было явно не ко времени.  Получится,  что  он
защищает, а ждут ведь от него совсем другого... И все же генерал  решил-
ся.
   - Что раньше было, за то его оправдали. Значит, ничего и не было. А с
банком я поручил проверить.
   Крамской откашлялся и, отведя глаза в сторону, продолжил:
   - Оперативник он хороший, только чересчур прямолинейный.  И  жесткий.
Часто палку перегибает. Но преступления раскрывает,  убийц  задерживает,
организованные преступные группы выявляет...
   - А мнения и рекомендации руководства тебя уже не интересуют?
   Тон замгубернатора не предвещал ничего хорошего, и генерал понял, что
сейчас он сам перегнул палку. Он был всего лишь шестеренкой в передаточ-
ном механизме команд с самого верха до рядовых исполнителей. И  если  он
не станет выполнять своих  обязанностей,  его  просто-напросто  заменят.
Мысли и переживания шестеренок никого не интересуют.
   - Я лично возьму проверку под контроль.
   - Вот и хорошо, - добродушно сказал Пастряков и  улыбнулся.  Крамской
понял, что сейчас он и перейдет к самому главному.
   Действительно, оставив свое кресло  и  обойдя  огромный  полированный
стол, Павел Сергеевич сел напротив, давая понять, что начинается довери-
тельный разговор.
   - Хотя партию и разогнали, но состоялись мы как коммунисты. Так ведь?
   - Так, - настороженно кивнул генерал.
   - Тогда что хорошо было: поступила команда - закрыл глаза и исполняй!
Не обсуждай, не сомневайся, не расспрашивай - делай! Так или не так?
   - Так, - повторил Крамской. Преамбула его очень насторожила. Судя  по
ней, ему предстояло что-то очень неприятное и навряд ли законное.
   - На этом и проверялись кадры. Преданного руководителя никогда в оби-
ду не давали. Работу завалил, любовницу завел, проворовался - все  равно
спасали, вытягивали, хорошее место находили...
   Крамской непроизвольно тяжело вздохнул.
   - Придется и тебе испытание пройти на зрелость и выдержку.
   Белесые глаза замгубернатора сверлили генерала, пытаясь заглянуть ему
в душу.
   - Есть такой осужденный Киршев. Его надо освободить. Я не  знаю,  как
ты это сделаешь, решай сам, это твоя епархия...
   - Киршев?! - Крамской подпрыгнул.
   - Киршев. Мы все знаем. И все же его надо освободить.
   Генерал обмяк, будто из него вытащили позвоночник. Незаконные  прика-
зы, или, скорее, распоряжения; указания, встречались в Системе всегда. И
не только в МВД, но и в советско-партийных органах, министерствах и  ве-
домствах, колхозах и совхозах.
   Принять в партию в обход разнарядки. Есть. Выделить десять  килограм-
мов свинины, пятнадцать кур, барашка и два ящика водки  для  обеспечения
отчетно-выборной конференции. Слушаюсь. Направить два проектных институ-
та на уборку картошки. Будет сделано. Выпустить судно в море  без  тамо-
женного досмотра. Так точно. Пустить завод в эксплуатацию  без  очистных
сооружений. Выполнено. Прекратить уголовное дело. Уже. Разбавить  пести-
цидное молоко до нормы концентрации и пустить  в  продажу.  Сделаем.  На
время визита упрятать всю шантрапу в КПЗ. Готово.
   Незаконные команды отдавались устно и в зависимости от степени  неза-
конности были известны более или менее широкому,  а  иногда  чрезвычайно
узкому кругу лиц. И, что очень важно, они носили единичный характер и не
делали погоду в деятельности того или иного ведомства. Когда все полете-
ло в тартарары и развитие государства  приняло  явно  выраженный  крими-
нальный характер, незаконные распоряжения стали не исключением  из  пра-
вил, а самим правилом.
   Приводными ремнями исполнительно-распорядительной машины любого уров-
ня стали не законы и инструкции, а выгодные определенным лицам  усмотре-
ния, одинаково далекие и от закона, и от справедливости.  Поскольку  ре-
зультаты происшедшего скрыть было невозможно, в обиход запустили  оправ-
дательную версию о нехватке "хороших" законов, с появлением которых  все
станет на свои места. А пока таковых не появилось, все - от рядового ис-
полнителя до руководителя любого уровня играли по правилам игры без пра-
вил.
   Опер или следователь, начальник райотдела, прокурор, судья - разреша-
ли материалы и дела не на основе несовершенных  законов  или  эфемерного
"внутреннего убеждения", а в соответствии с полученными  указаниями  на-
чальства. По этому материалу - отказать,  по  тому  -  возбудить,  этого
арестовать, того освободить, этого направить  в  суд,  того  прекратить,
этому дать условно, тому - реально...
   В такой обстановке рано или поздно могло поступить любое указание.  В
том числе и то, которое получил Крамской. Удивляться не приходилось. Та-
кое поручение не дают абы  кому,  всяким  незрелым  псевдопринципиальным
чистоплюям, которые могут истолковать высокое  доверие  как  предложение
соучаствовать в преступлении. Его могут высказать только тому, кого счи-
тают полностью и безоглядно своим; кто способен оценить степень  доверия
и проявить себя, доказав, что его воля, душа и совесть целиком и без ос-
татка принадлежат начальству.
   А иначе зачем он нужен на своей должности? Найдем другого, понимающе-
го... Потому "псевдопринципиальные чистоплюи" и не способны долго  зани-
мать высокие кресла, Система их выдавливает, выкидывает на обочину,  как
и любой другой отработанный человеческий материал. А самое страшное  для
начальника - оказаться на свалке сломанных карьер и искореженных  судеб,
где можно встретиться с теми, кого собственноручно сюда отправлял... По-
тому отказаться от такого поручения нельзя. И даже усомниться в нем  не-
возможно. Надо или сразу плюнуть сквозь зубы и хлопнуть дверью, или  ис-
полнять. Точно и в срок.
   Вернувшись в управление, генерал не пошел к себе, а завернул в  тупи-
чок в конце коридора и зашел в кабинет, расположенный рядом  с  запасной
лестницей.
   Площадь кабинета была не больше восьми метров. Двухтумбовый стол, ка-
зенный, с матовыми стеклами шкаф, облупленный сейф, несколько  неудобных
стульев, в углу двухпудовая гиря со стертой до металла краской на ручке.
За столом сидел невысокий коренастый подполковник в аккуратно пригнанном
и тщательно отглаженном мундире. Это был многолетний руководитель спецг-
руппы "Финал" Владимир Михайлович Викентьев.
   - Здравия желаю, товарищ генерал, - несколько удивленно произнес под-
полковник, поднимаясь навстречу вошедшему. Начальник УВД  нечасто  ходит
по кабинетам сотрудников.
   - Садись, садись, Михайлович, - неофициальным тоном проговорил  гене-
рал, опускаясь на жесткий стул. Помедлив, Викентьев все же сел  на  свое
место. Получалось, что это  он  принимает  начальника  управления,  хотя
всегда было, да и могло быть только наоборот.
   - Голова кругом идет,  Михайлыч,  -  пожаловался  Крамской.  -  Такой
гвоздь нам забили, не знаю, как и вытаскивать...
   Викентьев смотрел на генерала пронзительноголубыми глазами и  молчал,
ожидая продолжения. Выдержка у подполковника была отменная, да  и  реши-
тельности не занимать: в прежние времена, когда он командовал колонией и
подавил вспыхнувший там бунт, его прозвали Железный Кулак. Время прошло,
а прозвище осталось.
   - Короче, поступила команда освободить Киршева. Помнишь такого?
   - Конечно, - подполковник кивнул, продемонстрировав на миг  безупреч-
ный пробор. - "Черные колготки". У меня руки чесались пустить этого гада
в расход. Как его можно освободить?
   - Так. Взять и выпустить. Внаглую.
   Много лет назад Крамской начинал рядовым опером  и  прекрасно  владел
терминологией подучетного контингента. Изысканной  речи  за  последующие
десятилетия он так и не обучился, впрочем, это от него и не требовалось.
   - Кто ж его пропустит из особого блока? Без указа о помиловании,  но-
вого приговора или постановления прокурора об этапировании?
   Викентьев пока не вникал в морально-этическую сторону  проблемы,  его
интересовала только техника.
   - Пропустят только в одном случае, - Крамской с силой потер виски. Он
отводил взгляд в сторону и явно чувствовал себя не в  своей  тарелке.  -
Если его заберет "Финал"...
   Действительно, предписание о передаче смертника спецгруппе подписыва-
ет Крамской, вручает его дежурному особого блока Степнянской тюрьмы  Ви-
кентьев. Он же получает приговоренного, сажает в спецавтозак и увозит  в
точку исполнения.
   Для подполковника кое-что стало проясняться, хотя о главном он не мог
и подумать.
   - А что потом?
   - Потом передать его встречающим,  составить  акт  об  исполнении,  и
все...
   - Встречающие исключены! - по инерции категорически сказал Викентьев,
как будто они уже обсуждали детали утвержденной операции и его важнейшей
задачей, как обычно, была забота о безопасности сотрудников. - Если  бу-
дет известно время перевозки, группу могут побить по дороге,  и  дело  с
концом! Так для них надежней. И концы в воду!
   Крамской кивнул. Несмотря на уровень, с которого спускалась  команда,
такого результата исключать нельзя. Потому что Викентьев будет  работать
на совсем другом уровне и с совсем другими людьми. Одно дело кабинет за-
местителя губернатора, и совсем другое - пустое и темное загородное шос-
се.
   - Пожалуй, что так. Значит, просто пинок под жопу - и пошел!
   - Опять черные колготки искать? - теперь пришла пора моральной оценки
проблемы.
   - Владимир Михайлович! - строго произнес генерал. Будто прикрикнул за
неуместное ерничество.
   Но Викентьев пер на рожон.
   - Ах да, извините. Сейчас ведь лето, колготки не носят. Придется ему,
бедняге, до осени ждать...
   - Кончай, Михайлыч, подъебывать... Это я и сам  умею.  Меня  на  вилы
взяли, я тебя беру...
   Крамской согнулся, упершись локтями в колени, и рассматривал  изрядно
потертый линолеум. Сейчас перед Викентьевым сидел не начальник УВД и  не
генерал, а усталый, загнанный в угол мужик.
   - Никогда не думал, что придется убийц выпускать,  да  видишь,  какие
времена наступили...
   - Времена всегда одинаковые, -  потупившись  и  медленно  выговаривая
слова, произнес Викентьев. - Кто вас может заставить?
   Он на миг замолчал и продолжил уже совершенно другим тоном:
   - Или меня? Кто меня заставит? - Теперь пронзительные глаза вызывающе
буравили начальника управления. - Да я встал, послал всех на хуй и ушел!
На пенсию. Дальше что?
   В голосе подполковника отчетливо слышался вызов, который он не считал
нужным скрывать.
   Действительно, уходя с должности, подполковник теряет гораздо меньше,
чем генерал. Несоизмеримо меньше. И сейчас Викентьев готов сделать  этот
шаг. Потому что иначе ему придется идти по колено в дерьме. Нет, по шею.
Поддельные документы, фальсификация исполнения, самые неожиданные небла-
гоприятные повороты этой грязной истории - все ляжет именно на него.  Он
наглотается дерьма вдоволь. А  что  взамен?  Генерал  Крамской  сохранит
должность и связанные с нею власть, влияние, возможности, уважение,  ав-
торитет. Вряд ли подполковник может считать такой обмен равноценным.
   - Сколько ты меня знаешь?  -  опустив  голову,  спросил  Крамской.  -
По-моему, двадцать пять лет...
   - Двадцать семь, - поправил подполковник. Судя по небрежности тона  и
отстраненности во взгляде, он уже принял решение.
   - За эти годы и мне, и тебе много раз приходилось поступать  не  так,
как хочется, верно?
   - Верно.
   - За мной пятитысячный  гарнизон,  огромный  управленческий  аппарат,
сотни подхалимов. Но никто не может сделать того, что сейчас  требуется.
Это можешь только ты. И я прошу тебя...
   Черт! Крамской для подчиненных Бог, царь и воинский начальник. Причем
без всякого юмора и преувеличений. Принцип единоначалия - куда  тут  де-
нешься... Он принимает на службу и  увольняет,  повышает  и  понижает  в
должности, присваивает звания, дает квартиры, представляет  к  наградам,
отдает под суд, вся жизнь сотрудников в его руках!  И  когда  всемогущий
генерал обращается со смиренной просьбой к подчиненному, да еще давит на
человеческие чувства, отказать невозможно. По крайней мере, Викентьев не
смог это сделать.
   Отстраненность в облике подполковника исчезла. Его снова интересовала
техническая сторона вопроса.
   - Значит, фиктивное предписание, поддельный акт...  Могилу  можно  не
имитировать, никто проверять не станет. А эти бумаги?
   - Сколько раз проверяли "Финал"? - спросил Крамской.  Он  уже  понял,
что Викентьев согласился, и в голосе вновь прорезались генеральские нот-
ки.
   - Два... В семьдесят девятом и девяносто первом. Но тогда  Ромов  ра-
порт писал, будто Сергеев с Поповым хотели смертника отпустить. Участко-
вый, Лунин его фамилия.
   - Да помню я... Только сейчас писать некому, да и  проверять  тоже  -
спецкомиссии МВД СССР давно нет. Тем более СК  думают  вообще  отменять,
тогда все документы вообще в огонь уйдут!
   В наступившей тишине слышалось тяжелое дыхание Викентьева.
   - Всю группу, естественно, не собираем... Едем я, Попов  и  Шитов,  -
подполковник вслух прорабатывал детали. - Шитова в курс не вводим. А вот
Попов...
   Он с сомнением покрутил головой.
   - Поезжай, поговори с ним. Только аккуратно. Что он от меня  захочет,
я сделаю. И тебе подберу полковничью должность в УИНе.
   - Дело разве в должности, - вздохнул Викентьев. - В душе дело. Что-то
остохреневает мне все...
   Человек, руководящий процессом исполнения смертной казни,  впервые  в
жизни вспомнил о душе.

                                 * * *

   Проба "спутников" прошла успешно. Хотя Алекс и  опасался  работать  в
полную силу, Светка исходила криками и стонами, а он чувствовал себя по-
ловым гигантом, и это приносило дополнительное, ранее неизвестное,  ост-
рое ощущение. Потом он тревожно осмотрел чуть  побаливающий  инструмент,
но все было в порядке, швы остались целы.
   - При обкатке больше шестидесяти кэмэ выжимать нельзя, зато  потом  -
гони на сколько хочешь, - многозначительно сказал он. - Так что  в  сле-
дующий раз я тебе еще похлеще устрою!
   - Ох, ох...
   Светка еще не могла поддерживать разговор. Она  бессильно  распласта-
лась поперек кровати и только через несколько минут пришла в себя.
   - Ух, здорово... Два шарика куда лучше... Не то что у Кривули!
   Алекс нахмурился.
   - Давай забывай про это!
   Неожиданно раздался звонок в дверь. "Кого могло принести в час ночи?"
- недовольно подумал Алекс. Оказалось, что принесло только что  упомяну-
того Кривулю.
   - Побазарить надо, - с порога буркнул массажист. Он выглядел  мрачным
и озабоченным. Алекс тоже хотел поговорить - Что это за подлянка -  при-
нести в дом вместо безобидных железок обрезы и пушки?!
   - Давай побазарим, - он провел приятеля на кухню, опустился на  тяже-
лый табурет и молча ждал. Раз такое дело, пусть первым начнет.
   - Ну и влетели! - сразу сообщил Кривуля, опускаясь на  жесткий  неус-
тойчивый стул. - Ты нас здорово подставил...
   - Я?! - возмутился Алекс. - Что я такого сделал?
   - То! Твой Желтый, оказывается, большая шишка! Заказ на него не  при-
няли, хотели нас ему сдать на разборку!  Соображаешь,  какой  тут  будет
разбор? С трудом согласились за десять "тонн" "зелени" включить  тормоза
и разойтись.
   От возмущения Алекс чуть не упал с табурета.
   - Постой, постой... Кто кого подставил? Это ведь ты предложил! "Чужи-
ми руками, ты и знать ничего не будешь, только деньги  плати!"  Кто  так
говорил?
   - Я говорил. Но я же не знал, что он не простой мужик!  А  ты  должен
был знать и предупредить! Тогда все по-другому делалось бы!
   - А я откуда что знал? Ты же у нас мудрый! Вот и делал  бы  как  пра-
вильно!
   На кухню выглянула замотанная в простыню Светка.
   - Чего вы тут орете?
   - Не твое дело! - вызверился на нее Алекс. - Иди оденься, ходишь, как
шалава!
   Пожав плечами, девушка ушла в  ванную.  Полилась  вода.  Алекс  сразу
вспомнил, что лежит под ванной в газетном свертке.
   - Я на тебя понадеялся... "Кенты, кореша,  друг  за  друга  мазу  тя-
нем"... Говорил?
   - Да чего ты заладил одно и то же! Говорил, говорил... Я и не отказы-
ваюсь...
   - А что ты мне вместо карданных валов положил?!
   Кривуля пронзил Алекса угрожающим взглядом.
   - Зачем трогал?!
   - Вода пролилась, сверток намок, думал просушить,  чтоб  не  заржаве-
ло...
   Угроза во взгляде исчезла.
   - Я их недаром принес. Вещи нужные. Вот сейчас и пригодятся.
   - Зачем пригодятся?!
   Кривуля встал, тяжело вышел в коридор, выглянул, что  делает  Светка,
и, плотно притворив дверь, вернулся.
   - Значит, расклад получается такой. Желтого ты сейчас  не  достанешь.
Да он тебе и на хер не нужен. Вместо этого сраного рынка  я  тебе  нашел
другое дело. Там ты и на бабки подымешься, и вообще...
   - А квартира? Он грозился квартиру отобрать!
   - Херня. Ничего он не сделает. Поверь мне - ничего. А если попытается
- грохнут его без звука, кто б он ни был, за это я отвечаю...
   От Кривули исходила такая сила убеждения и такая расслабляющая волна,
что Алекс сразу поверил ему и мгновенно успокоился.
   - Но надо из этой запутки вылезти. Эти  долбаные  киллеры...  Хер  их
знает, что у них на уме! Может, и вправду хотели Желтому сдать, а  может
развели Каратиста, как лоха... Кстати, очень похоже. Если б  повезли  на
кладбище мочить, так и замочили бы. А они стали ему фокусы показывать...
   - Что за фокусы?
   - Потом как-нибудь... - отмахнулся Кривуля. - Так вот, выйти на нас и
Желтый, и эти хрены моржовые могут только через Каратиста. Значит...
   Кривуля многозначительно замолчал, но выражение его лица не допускало
двояких толкований.
   - Что "значит"? - переспросил Алекс.
   - То и значит! Он сам во всем виноват! Ведь он же нашел этих  хренов!
Он подставился! И нас подставил! И на десять тысяч баксов согласился!  У
тебя есть столько?
   Алекс покачал головой.
   - И у меня нет. И потом, если даже напрячься и отдать, они все  равно
доить будут. Это закон: где легко взяли, туда обязательно еще  раз  при-
дут!
   - Так что же делать? - заторможенно спросил Алекс. Он уже все  понял,
но надеялся, что понял не так. Не может быть, чтобы друг напрямик  пред-
ложил ему такое!
   - Каратиста надо списать. Ну, грохнуть. Не бойсь, основное я сам сде-
лаю. Ты только за рулем посидишь... Тачка на ходу?
   Алекс кивнул.
   - Я же никогда... Я не умею...
   - Тебе ничего уметь и не надо. Главное, силу духа проявить. Заодно  и
испытание пройдешь. Ну, на то дело, где бабок будет много...
   Алекс сглотнул вязкую слюну:
   - А ты сможешь?
   Кривуля кивнул:
   - Это нетрудно. Славик при мне знаешь скольких грохнул... Да и я, ес-
ли честно...
   Внезапно он оборвал свои откровения.
   - Жрать охота. Скажи Светке, пусть сготовит чего-нибудь... Я уже  до-
мой не пойду. У тебя переночую. Лады?
   - Лады. Только...
   - Чего? - удивился массажист.
   - Мы со Светкой решили по-серьезному. Так что ты ее больше не трогай.
На полу ляжешь...
   Кривуля присвистнул и весело улыбнулся:
   - Ну вы даете! Раз так, то ладно.
   Пока Светка возилась на кухне, Кривуля, задернув занавеску,  разложил
на тахте свой арсенал. Отобрав детали пистолетов и бурча что-то себе под
нос, он сноровисто соединил ствол с затвором, вставил пружину,  надел  и
повернул до щелчка запирающую втулку, надел кожух на  направляющие  пазы
рамки, вставил и закрепил защелку... По одному вщелкнул в широкую обойму
восемь патронов, резко вогнал магазин в рукоятку,  передернул  затвор  и
осторожно спустил курок на предохранительный взвод.
   - Готово! - Он вскинул руку и прицелился в телевизор.
   - Откуда это? - спросил Алекс. Вид готового к бою оружия будоражил  и
возбуждал его.
   - Еще с тех времен, - ответил Кривуля, и Алексу показалось, что в го-
лосе проскользнули печальные нотки, как у стариков, когда они вспоминают
о счастливой молодости.
   - Дай-ка мне...
   - Держи, - Кривуля протянул пистолет рукояткой вперед.
   - Какой это? - Алекс взвесил оружие на ладони, потом навел на окно.
   - "ТТ". Очень мощная машина. Два стальных листа прошибает,  я  пробо-
вал. А иногда и три. Научить?
   Алекс кивнул. Кривуля показал, как вынимать и вставлять  обойму,  как
досылать патрон, как взводить и спускать курок.  Алексу  все  это  очень
нравилось, он пробовал вскидывать руку и щелкать курком  в  тот  момент,
когда мушка совмещалась с переплетом оконной рамы.
   - Этот завтра "светить" не будем, - сказал вдруг Кривуля. И  пояснил:
- Придется выкинуть, чтобы паленый ствол при себе не держать. Жалко, хо-
рошая вещь... Лучше обрез попробуем. Ну-ка, садись сюда...
   Усадив товарища на тахту, массажист ладонью вымерял расстояние.
   - Так, заднее сиденье полтора метра... Он сидит, где ты, а  я  здесь.
Обрез в сумке, сумка в ногах. Раз! Нет, не пойдет... Давай я чуть дальше
отсяду... Раз! Черт, не получается...
   Расстояние между Кривулей и изображающим жертву Алексом было  слишком
маленьким, чтобы развернуть руку с обрезом.
   - Может, его рядом с тобой посадить? - вслух размышлял массажист. - А
я сзади... Так удобней, но тогда все вперед полетит!  Ты  обхезаешься  с
непривычки, а хуже то, что машину не отмоешь... Может, ты сзади  сядешь?
Ты потоньше, и рука у тебя короче...
   - Нет, как, ты что... Я не могу!
   - Ах да... Ты шофер, и дело твое телячье... Крепче  за  баранку  дер-
жись, шофер... Придумал!
   Кривуля довольно потер руки:
   - Мы приехали, и ты выходишь первым. Давай. Поворачивайся и выходи.
   Алекс повернулся на тахте и подался вперед. В тот же  миг  в  затылок
ему уперся ствол обреза, тихо щелкнул ударник.
   - Отлично! Самое то! - веселился массажист. - Еще одну вещь  подрабо-
таем, и все... Плоскогубцы есть?
   - Зачем?
   - Затем, что в винтовочных патронах заряд охеренный! Они на несколько
километров бьют. Ему на хер голову разнесет! А мне может руку  оторвать:
оно ж на весу, без приклада. Надо пороху отсыпать маленько...
   Алекс принес плоскогубцы. Вытащить  пулю  оказалось  нелегким  делом:
плоскогубцы срывались, оставляя на гладкой поверхности глубокие  царапи-
ны. Наконец Кривуле удалось расшатать ее и выдернуть, как  больной  зуб.
На клочок газеты он высыпал заряд. Кучка  черных  цилиндриков  безобидно
блестела в электрическом свете.
   - Вот так! - часть пороха вернулась обратно в гильзу. -  А  остальное
высыпь в сортир.
   Вставив пулю на место. Кривуля обжал плоскогубцами  горлышко  гильзы,
попробовал пальцем.
   - Сойдет!
   И заговорщически подмигнул:
   - Ну что, хавка готова?
   С кухни аппетитно пахло жареным: Светка приготовила картошку в яйцах.
Видавшая виды чугунная сковорода многообещающе шкворчала, но Алексу  ку-
сок в горло не шел. Зато Кривуля с аппетитом поел и выпил  полстаканчика
водки.
   - Тяжелый сегодня получился день, - он сыто отрыгнул.  -  Новости  по
телеку не смотрели?
   - Нет, - ответил Алекс. - Чего там смотреть...
   - Ну завтра поглядим! - снова подмигнул массажист. - Пошли спать!
   - Ты на полу! - напомнил хозяин. И, улучив момент, шепнул  Светке:  -
Помнишь, что мы решили? С Кривулей никаких дел!
   - Конечно, помню! - обиженно ответила она. - За кого ты меня держишь?
   Но когда через пять минут Алекс вышел из ванной, он  увидел  знакомую
сцену: Светка стояла раком и тихо  верещала,  а  Кривуля,  пристроившись
сзади, насаживал ее на себя короткими и мощными рывками. Правда,  проис-
ходило все это не на тахте, как обычно, а на полу, так что выдвинутое им
условие было выполнено ровно наполовину.
   На тахте лежал заряженный пистолет и обрез. Простое  нажатие  пальцем
превращает человека в труп. Но ни Кривуля, ни Светка этого не заслужили.
Настукать бабе по голове - это дело другое...
   Подойдя вплотную, Алекс некоторое время наблюдал  "сеанс",  а  потом,
разгорячившись, как обычно, зашел спереди и тоже включился в игру. Груп-
повуха прошла по наезженному сценарию. Только когда все закончилось,  он
дал Светке затрещину.
   - У, курва, без блядства не можешь!
   - Нашел крайнюю, - обиделась она. - Вовка поставил, я и стою! Мое де-
ло маленькое, между собой разбирайтесь!
   В ее словах имелся известный резон, но разбираться с Кривулей не  хо-
телось, у них были дела поважней Светки. Тем более если уезжать из Тихо-
донска не придется, то и на хер ему она по-серьезному нужна! Пусть  под-
сасывает понемногу, и дело с концом. А больше от нее ничего и не  требу-
ется.
   В итоге ночевать все трое улеглись на тахте, как и раньше.

                                 * * *

   В утренних новостях передали про совершенные убийства и про  визитные
карточки Колдуна, оставленные на трупах. Кривуля слушал  внимательно,  и
казалось, что сообщение улучшило ему настроение.
   - Теперь забегают, зашевелятся, - довольно проговорил он. - А то сов-
сем обнаглела всякая шелупень! Порядок забыли, а без  порядка  нельзя...
Теперь Колдун вам порядок наведет!
   - Какой там порядок! Валить всех подряд и визитки подкладывать -  это
порядок? - не согласился Алекс.
   - А вот какой, - массажист хитро прищурился. - Если, например, к тво-
ему сраному Желтому позвонит Колдун и скажет, чтоб он тебя оставил в по-
кое... Как думаешь, послушается?
   - Наверно. Страх-то свое берет!
   - Вот тогда и есть порядок, когда кого-то одного слушаются!
   Алекс недоверчиво скривил губы:
   - Про Севера знаешь? Он весь рынок держит. Неужели он какого-то  Кол-
дуна слушать станет?
   Кривуля загадочно улыбнулся:
   - Погоди. Еще не вечер...
   Надо было собираться, и болтовня закончилась сама собой.
   - Ну, тряхнем стариной! - напутствовал сам себя массажист,  укладывая
в хозяйственную сумку обрез. Туда же он сунул и "ТТ".
   - Сумку поставишь на пол сзади, у левой дверцы. А пистолет держи  при
себе - за поясом или за пазухой. Хотя... Пока нет привычки,  не  надо...
Привяжи веревку под сиденьем и вложи туда. Но  не  очень  далеко,  чтобы
достать быстро...
   - А может, не брать? Зачем он мне?
   В Алексе боролись интерес к оружию и страх. Но, к его  удивлению,  их
силы были равны. Тяга к пистолету даже перевешивала.
   - На дело всегда надо идти с пушкой. Приучайся.  А  если  я  скажу  -
стреляй! Без минжевки и вопросов. Иначе я сам засажу  тебе  "маслину"  в
башку.
   - Понял, - кивнул Алекс.
   - Жди меня через час по ту сторону парка. А потом  делай  то,  что  я
скажу. И не бзди! Понял?
   Алекс молча кивнул.
   Кривуля тихо подошел к двери и резко распахнул ее. Но в коридоре  ни-
кого не было. На кухне лилась вода и гремели тарелки.
   - Я пошел...

   На работу он пришел около половины десятого, Каратист в джинсах и об-
тягивающей торс синей рубахе уже слонялся у главного входа. Вид  у  него
был далеко не геройский.
   - Слыхал? Троих за ночь завалили... Вот так и меня могут в любой  мо-
мент...
   Они как раз проходили мимо вахты, тетя Нина услышала и оторвалась  от
вязания.
   - Чего тебя могут, Сережа? Что-то на тебе лица нет!
   Каратист хотел прошмыгнуть мимо, но Кривуля остановился  и  поддержал
разговор.
   - Грозят нашему Сережке. Убить обещают. Вот он и боится. Кругом  ведь
то одного убьют, то другого.
   - Не говорите! - тетя Нина всплеснула руками. - Раньше такого не  бы-
ло! А за что же тебя-то?
   Но Кривуля продолжил движение.
   - Зачем ты ей сказал? - спросил Сергей. - Она ведь всем разболтает!
   - И хорошо. Чем больше знают, тем лучше. Не ты ведь кого-то  шлепнуть
собираешься, а тебя. Чего тебе опасаться? А если до тех  козлов  дойдет,
что все знают, то, может, поопасятся...
   В длинном коридоре Сергей с  помощью  Кривули  рассказал  об  угрозах
убийством еще двум знакомым. Потом Вовчик сделал ему короткий расслабля-
ющий массаж и прошептал, наклонившись к самому уху:
   - Сейчас выходишь, ни с кем больше не  базаришь,  идешь  по  Соляному
спуску на набережную, садишься на скамейку и ждешь меня. Понял?
   Он умел говорить очень убедительно и доходчиво.
   - Понял, - ответил Каратист почему-то тоже шепотом.

   Алекс взял со стоянки свою древнюю "копейку", на которой в  последнее
время не ездил, чтобы не тратиться на бензин. Сумку он поставил там, где
сказал Кривуля, пистолет сунул за пояс и прикрыл выпущенной из брюк  ру-
башкой. По собственной инициативе застелил  заднее  сиденье  разрезанным
полиэтиленовым мешком. Точно в назначенное время он подъехал к условлен-
ному месту. Вовчик наверняка выйдет через свою дверь, прочешет  сквозня-
ком через парк и, никем не замеченный, сядет в машину. Как в крутой  ки-
нушке.
   Происходящее нравилось Алексу все больше и больше.  Это  не  торговля
овощами с постоянными унижениями от шефа. Пистолет холодил живот и  все-
лял чувство уверенности. Сейчас он не боялся никого. И  то,  что  должно
было произойти, его не страшило. В конце концов, жизнь делала новую пет-
лю, и эта новизна обещала крутые  перемены.  Между  деревьями  показался
Кривуля.
   Каратист ждал, где и было сказано. Он сунулся к передней  дверце,  но
Алекс покачал головой.
   - Там замок барахлит. Садись назад.
   - Куда мы едем? - едва ввалившись в салон, сразу же спросил он. -  До
"стрелки" час. Чего делать будем?
   - Не мандражируй, - спокойно произнес Кривуля. - Лучше поздоровайся с
Алексом.
   - Здорово, братан! - послушно сказал тот. Алекс понял, что он  выпол-
нит и другие указания Кривули.
   - Твоим кентам "стрелка" уже перебита. Сейчас выедем на Левый  берег,
встретимся с авторитетами, они нас и разведут по понятиям...  Все  будет
нормаль. Как ни прикидывай, мы им ни за что не должны.  Наоборот,  можно
за "наезд" с них получить.
   - Ну их... Лишь бы отстали.

   Каратист сразу успокоился и поудобней устроился на сиденье.
   - Чего тут такое скользкое... Пленка какая-то...
   - Продавать тачку буду. Чтоб чехлы не терлись.
   Каратист добродушно рассмеялся:
   - Тут такие ценные чехлы...
   Он явно ничего не подозревал.
   Машина въехала на мост.  Внизу  расстилалась  покрытая  рябью  водная
гладь, неспешно шла по течению длинная самоходка,  у  причальной  стенки
пассажирского порта стояли белые двух - и трехпалубные теплоходы. Впере-
ди ожидала гостей зона отдыха и развлечений: пляжи, кафе, бары,  пивные,
мороженицы, рестораны, сауны, бильярдные, базы отдыха, прокат лодок, ка-
тание на лошадях и десятки других больших и  маленьких  удовольствий  на
все вкусы и на любой размер кошелька. Кроме, конечно, очень уж тощего.
   Мост закончился, и машина вывернула  на  Левобережное  шоссе.  Обычно
здесь дежурили гаишники, но Алекса это не тревожило: сзади сидит  Криву-
ля, а он знает, что делать, и в случае необходимости и его  научит,  как
надо поступать. Сейчас он был готов выполнить любую команду товарища,  и
если тот крикнет: "Бей! ", то Алекс не задумываясь выхватит  пистолет  и
поднимет стрельбу. Такое состояние удивляло: как будто хорошо выпил  или
покурил плана...
   Через несколько километров рестораны и кафе закончились, а базы отды-
ха еще не начались.
   - Сворачивай, - сказал  Кривуля.  Вправо  отходила  хорошо  укатанная
грунтовка, и Алекс свернул на нее. Здесь на первый взгляд было пустынно,
хотя тут и там просвечивали сквозь не успевшую загустеть листву вроде бы
пустые машины.
   - Сплошное порево, - с завистью сказал Каратист,  и  нельзя  сказать,
чтобы он здорово ошибался.
   Раскачиваясь на ухабах, "копейка" приблизилась к  озеру  и  принялась
объезжать его. Когда-то здесь был песчаный карьер, потом котлован напол-
нили водой многочисленные ключи. Озеро получилось холодным и очень  глу-
боким.
   - Давай вот сюда...
   Алекс снова повернул руль вправо и, подъехав почти к  самому  берегу,
остановился. Сердце у него оглушительно забилось,  почти  выскакивая  из
груди. Скорей бы!
   - Мы первые! - удивился Каратист.
   - Ничего, - ответил Кривуля, и голос у него стал напряженным. - Давай
выйдем.
   Алекс обеими руками вцепился в руль.
   - Да чего там делать... Лучше здесь посидим. Ты скажи, что  им  гово-
рить... А чего у тебя в сумке?
   - Удочка, - Кривуля кряхтя расстегивал "молнию". - Чтоб не  бросаться
в глаза...
   - Как так?.. Значит, и у них у всех удочки будут?
   - Конечно! Неужели непонятно, что нельзя просто так торчать у всех на
виду! А что говорить, я тебе там скажу, чтобы Алекс не слышал. Зачем ему
лишний сор в мозгах... Выходи!
   - Странно это все...
   Каратист открыл дверцу. Алекс впился в руль так, будто ждал  лобового
удара. Кривуля никак не мог подцепить опиленную шейку приклада. Каратист
высунул из кабины ноги и подался вперед. Кривуля ухватил наконец обрез и
вытянул руку. Он замешкался на долю секунды:  Каратист  уже  вставал,  и
вместо затылка напротив дульного среза оказалась  могучая  шея.  Кривуля
нажал спуск. Обрез хлопнул, Каратист упал на колени и дико закричал.
   - Мочи его! - приказал Кривуля, дергая тугой затвор. Алекс выскочил и
стал обегать машину, шаря ладонью по животу, но пистолета не находил: он
провалился в штанину и застрял где-то на уровне щиколотки.
   Каратист вскочил и, не разбирая дороги, помчался, как  раненый  лось.
Слышался тяжелый топот и треск ломающихся веток. Кривуля тяжело выкараб-
кался наружу, передернул наконец затвор и стал целиться.  Синяя  рубашка
мелькала в кустарнике уже метрах в тридцати. Второй выстрел по сравнению
с первым показался орудийным залпом. Но Каратист продолжал бежать.
   - Быстро за ним! Не упускать!
   Но "ТТ" намертво застрял в сужении штанины, Алекс не мог вытащить его
снизу, да и бежать с такой гирей на ноге тоже не мог.
   - За ним, пристрелю! - Кривуля наставил на него обрез. Лицо массажис-
та было страшным.
   - Ты что, Вовчик, не надо, я сейчас...
   Трясущимися руками Алекс расстегнул ремень, спустил брюки и  добрался
наконец до пистолета. Придерживая расстегнутые штаны левой рукой, он ки-
нулся в погоню. Синей рубашки уже видно не было, но  он  бежал  наудачу,
сохраняя выбранное направление. Хотелось освободить правую  руку,  чтобы
засупониться, но куда деть оружие? Он попытался взять  его  в  зубы,  но
пистолет оказался довольно толстым и выскальзывал. Внезапно он наткнулся
на мелкое болотце, пришлось огибать его, но все  равно  ноги  по  колено
оказались испачканными черной, противно пахнущей жижей.
   Вдруг заросли поредели и закончились:  здесь  левобережье  пересекала
высоченная железнодорожная насыпь. Метрах в ста по ней, срываясь  и  па-
дая, карабкался Каратист.
   Алекс прицелился. Рука дрожала, мушка прыгала и не хотела совмещаться
с синей фигуркой. Он подхватил рукоятку  левой,  это  помогло  не  очень
сильно, к тому же свалились штаны, но он не  обратил  на  это  внимания.
Расстояние явно было чересчур большим,  но  Алекс  решил  стрелять:  для
очистки совести и отчета перед Кривулей.
   Три выстрела громом разорвали безмятежную тишину и эхом отразились от
насыпи. Каратиста они только подхлестнули. Синяя фигурка на четвереньках
достигла вершины и скрылась за гребнем. Алекс вздохнул. Он  сделал  все,
что от него требовалось. Точнее - все, что мог. Положив пистолет на зем-
лю, он застегнул наконец брюки и двинулся в обратный путь. Вопреки  всем
виденным фильмам, "ТТ" не хотел держаться за поясом - ни на  животе,  ни
за спиной, норовя провалиться внутрь. В конце концов Алекс зажал  его  в
руке.
   Он плохо ориентировался и заплутал среди одинаковых березовых стволов
и однотипного кустарника. Раздвинув очередную преграду, он наткнулся  на
лакированный борт какой-то иномарки. Дверцы были открыты, совершенно го-
лая девушка устраивалась поперек на заднем сиденье, а здоровенный  бугай
со спущенными до колен брюками нетерпеливо дожидался, когда  она  примет
нужное положение. Он резко развернулся на шум,  и,  встретившись  с  ним
глазами, Алекс пожалел, что не обошел эту полянку стороной. Но выражение
лица у здоровяка тут же изменилось. На нем отчетливо проступил страх.
   - Я ничего, брат, я не при делах, - поспешно сказал он и попятился.
   И тут в напряженном мозгу Алекса что-то заклинило.
   - Что "ничего", паскуда! - подскочив, он неловко ударил  бугая  ногой
по бедру. - Ты что тачку на дороге поставил, людям пройти не даешь?!
   - Щас уберу, брат, не волнуйся... Только не волнуйся... Все хорошо...
Я стою тихо... В твои дела не лезу, сейчас уезжаю, если что - ментам ни-
чего не говорю...
   Мозги стали на место, и Алекс бросился наутек. Только сейчас до  него
дошло, что пальба в зоне отдыха не могла пройти  незамеченной,  и  сюда,
наверное, несутся десятки милицейских машин, все  дороги  перекрываются,
вот-вот начнется прочесывание местности... Его охватила паника.
   Но когда он наконец добрался до  своей  "копейки",  Кривуля  спокойно
стоял на коленях и рассматривал землю.
   - Ну что? - как ни в чем не бывало спросил он.
   - Не попал, - ответил Алекс. - Надо сваливать отсюда! Вдруг менты на-
летят!
   Кривуля встал.
   - Ну и что? Обрез я в воду закинул, тут метров тридцать, хрен найдут.
Пушку заверни во что-нибудь и сунь в дупло. Вон, видишь кривой дуб - ме-
сто приметное. Потом заберем. Только вытри ее на всякий случай...
   Алекс сделал то, что сказал напарник.
   - А чего ты на земле искал?
   - Кровь смотрел. Он когда шею зажал, из-под  ладони  брызгало.  Да  и
чувствовал я, что попал... Мало пороха оставил, вот так и  получилось...
Может, пробежит в горячке с километр, да копыта отбросит...
   - Не похоже.
   - Ладно, поедем. Доберемся до телефона, я позвоню. Никуда он  не  де-
нется!
   Кривуля усмехнулся и осмотрел Алекса с ног до головы.
   - А ты молодец! Почти все правильно делал. Только с пушкой наборонил,
но это с непривычки. Я тебе покажу, как ее носить. Вымойся в  озере,  да
поедем. А то видок у тебя!
   Через полчаса они вернулись в город. У первого  же  телефона-автомата
Кривуля приказал остановиться. Оглянувшись и прикрывая  собой  диск,  он
набрал номер Координатора. Тот оказался дома. Повезло: некоторые сообще-
ния не стоит передавать через пейджинговый диспетчерский центр.
   - Собери всех на Левый берег, за железнодорожную  насыпь,  район  баз
отдыха. Там прячется парень, рост метра два, здоровый, в джинсах и синей
рубашке. Кличка Каратист. Его легко найти: он ранен в шею. Вариант ноль.
Кто сделает, получит штуку баксов.
   - Понято, - прилежно ответил Координатор.
   Вариант ноль означал ликвидацию. Кривуля вернулся в машину. Они  пое-
хали дальше. Никакого оживления милицейских патрулей не наблюдалось.
   - А ты боялся, -  укоризненно  произнес  Кривуля.  -  Сейчас  знаешь,
сколько шмаляют? Они выедут только тогда, когда  уже  конкретная  заява:
убитые, раненые...
   И уже перед тем, как выйти из машины, спросил:
   - Ну и как? Понравилось тебе быть бандитом?
   - Да, - не задумываясь, ответил Алекс и не покривил душой.
   Он уже окончательно успокоился. Бандитская жизнь  оказалась  веселой,
интересной и почти совсем не страшной.

                                 * * *

   Имя Колдуна наводило в городе ужас. В газетных статьях о  трех  зага-
дочных убийствах недостаток информации компенсировался догадками,  пред-
положениями, слухами и прямыми выдумками. Появились интервью с анонимны-
ми источниками, которые поведали леденящие душу подробности о банде и ее
главаре. Людская молва приписала им все  наиболее  тяжкие  и  нашумевшие
преступления последнего времени, которые остались нераскрытыми.  Слоняра
бился в истерике и требовал охраны, соваться в больницу с оружием братва
не решалась, опасаясь милиции, а без оружия охранять друга  отказывалась
из страха перед Колдуном. В конце концов  раненого  "спортсмена"  взялся
охранять СОБР, который не боялся никого и ничего.
   О Колдуне говорили на коммунальных  кухнях  Богатяновки,  в  овощных,
мясных и рыбных рядах Центрального, да и всех остальных рынков,  шушука-
лись в разбитых муниципальных троллейбусах и комфортабельных частных ав-
тобусах, болтали в супермаркете, в скверах и уютных внутренних  двориках
Большого проспекта, в шашлычных Левого берега, в школах и институтах.
   Много разговоров ходило в бандитско-воровском мире, но там они велись
вполголоса, с оглядкой и только с близкими  знакомыми,  ибо  все  хорошо
знали, что лишнее, неловкое или не вовремя сказанное слово может  стоить
языка, а то и головы. Сходились в одном: действует  кто-то  из  "новых",
превосходящий по наглости, дерзости, жестокости и  беспределу  даже  пе-
чально знаменитого Амбала. Авторитеты почувствовали себя  неуютно:  если
кто-то хочет утвердиться на Олимпе, он начинает с расстрела небожителей.
Каждый авторитетный труп - это расчищенное место,  с  одной  стороны,  и
очередная ступенька к славе - с другой. К тому же каждый понимал: связка
"Ломовик - Бычок - Боксер" образовалась  не  случайно,  значит,  бригада
где-то перешла дорогу Колдуну. А  Боксер  стал  предостережением  другим
бригадирам - тут уровнем "солдат" не заканчивается...
   Встревоженная братва потеряла обычную невозмутимость.
   - В глаза стреляют, надо же, волки...
   - Ты еще попади в глаза-то. Дело непростое... Видать, снайперы у  не-
го...
   - Снайперы! Боксеру небось не попали!
   - И чего, легче ему, что ли?
   Хромой, помня о судьбе Васьки и Земели, всерьез озаботился и не поже-
лал доводить связку "пацаны - бригадир" до  логического  конца.  Подобно
травленым зверям старой школы, он принял радикальное решение и теперь не
выходил из дома, который окружил двойным кольцом охраны. Так же поступил
и Крест. Север запираться в четырех стенах не стал, но  теперь  поддевал
под пиджак пулезащитный жилет, забыв, что раньше смеялся над такой полу-
мерой.
   "Спортсмены" хотя и провозглашали полную самостоятельность и  незави-
симость от воров, но перенимали многие их  привычки  -  когда  в  городе
вспыхивали эпидемии отстрелов, они не только переставали выходить в  го-
род, но и переселялись в глубокие многоярусные подвалы, потому что лучше
"старых" представляли возможности  гранатомета  "муха"  или  пластиковой
взрывчатки. К счастью, в городе были сильны традиции и таких эпидемий на
всеобщей памяти было всего две. К тому же не всякий  способен  позволить
себе спрятаться от текущей жизни, потому что эта самая жизнь может  уйти
вперед, а ты отстанешь: и объекты отберут, и территорию... Объявишься, а
ты уже никому не нужен, только мешаешь - более смелые и шустрые, из сво-
их же, у руля стоят, а у тебя конец только один: удавка на шею... Поэто-
му и Биток, и Шакал, и Погонщик, и Рэмбо, и Тренер, да и все другие  ав-
торитеты среднего уровня продолжали обычную жизнь, вели дела, но с  еже-
минутным страхом, который отравлял существование.
   Тиходонск никогда не был обделен криминальной славой и даже в  благо-
получный советский период регулярно поддерживал имидж Босяцкого Папы.  В
двадцатые годы изрядно пошумел и  навсегда  вошел  в  городскую  историю
Ванька Медик, в пятидесятые столь же громко обозначились, сколь и быстро
забылись "Прыгающие тени", в семидесятые прогремели на всю страну "Приз-
раки" и "Сицилийцы" - первые провозвестники наступающей бандитской эры.
   И все же Колдун посеял самый большой переполох и вызвал самую большую
панику за все годы. Объяснялось это сочетанием ряда факторов, каждый  из
которых приковывает внимание, подавляет волю, внушает страх  и  окружает
происходящее ореолом сенсационности. Леденящая жестокость, нарочитая де-
монстративность, определенная ритуальность и визитные карточки  преступ-
ника - вот то, что отличало Колдуна от его знаменитых коллег.
   Ванька Медик хитроумно грабил банки и один раз красиво ушел от  пого-
ни, разбрасывая пачки денег с бешено несущейся пролетки.  "Тени"  неожи-
данно выпрыгивали из темноты, и без того бледные от наркотиков лица  они
покрывали слоем пудры, действовали с высокой интенсивностью:  за  неделю
убили и покалечили пять человек, совершив первые три нападения за  двад-
цать минут. Сейчас этим никого не удивишь, но в пятьдесят третьем о  них
говорил весь город. "Призраки" и "Сицилийцы" впервые использовали  авто-
маты... Но у "Сицилийцев" не было никакой фантазии, работали они  прямо-
линейно и топорно: нужна машина - удавку на шею водиле и пику под лопат-
ку, остановили гаишники - ствол "АКМ" в окно и жми на  гашетку.  Словом,
обычные бандюки, без претензий, нашумели, погуляли с месяцок - и  опали-
лись.
   Другое дело "Призраки"... Те заворачивали налеты в оболочку  романти-
ки, изображали этаких Робин Гудов: "Это ограбление, всем лечь!  Не  бой-
тесь, мы шерстим только государство!" Однажды, отобрав сумку у кассирши,
обнаружили на сто тридцать рублей больше, чем значилось в платежной  ве-
домости, и догадались, что это личные деньги потерпевшей. Здесь же нахо-
дился и паспорт ограбленной. По штампу прописки они установили  адрес  и
бросили паспорте деньгами в почтовый ящик. Знай наших!
   "Призраки" действовали долго, около пяти лет, они были очень осторож-
ны и предусмотрительны, они оставляли на месте происшествия наблюдателя,
который хронометрировал время прибытия и действия милиции. Им нравилось,
что в народе их зовут "Призраками", нравилось внушать массовый  страх...
Они вооружились самодельными автоматами, изготовили  устрашающие  маски,
похожие на ку-клуксклановские капюшоны и... визитные  карточки  с  одним
словом "Призраки". Но использовать устрашающую атрибутику не успели: ли-
хой сержант расшлепал их на очередном налете.
   Лис поднял все материалы по "Призракам": архивное уголовное дело, ро-
зыскное дело, личное дело осужденного Рогалева. Банда состояла  из  пяти
человек. Двенадцать разбойных нападений, восемь убийств, три перестрелки
с инкассаторами, одна - с милицией. Рогалев тогда  был  несовершеннолет-
ним. Вначале на него ложилось участие в четырех нападениях и  два  лично
совершенных убийства. Но потом показания оставшихся в живых соучастников
изменились - все, что можно, свалили на убитых Петукаева и Зименца.  Ма-
лолетке осталось соучастие и непосредственное нападение на кассира.
   Рогалев получил восемь лет. К этому моменту ему исполнилось восемнад-
цать, поэтому пошел он уже во взрослую колонию, на усиленный режим.  По-
дельники - Щеков и Самохвал - ранее отбывали срока и  потому  попали  на
строгий. Но своего пацана не  забыли,  прислали  малевку,  поддержали...
Покровительство серьезных арестантов плюс  авторитет  бандитской  статьи
здорово помогли Рогалеву и оберегали до конца срока.
   Всех троих разрабатывали в зонах, потому что в деле остался ряд неяс-
ностей. Пропала часть оружия - два кавалерийских карабина и два "ТТ". Не
найден таинственный шестой соучастник - мозговой центр банды, он же хра-
нитель оружия.
   Щеков и Самохвал получили по тринадцать лет, да и у Рогалева срок был
немалый. В таких случаях охотно рассказывают о боевом прошлом и фантази-
руют на тему "а вот если бы я сделал не так... ". Но эти трое вели  себя
по-другому: в контакт не вступали, о прошлом не вспоминали.  Лишь  когда
Самохвала  раздавило  автопогрузчиком  и  Щеков  остался  один,  к  нему
"подъехал" опытный зоновский агент, и они стали "вместе кушать", то есть
общаться, держаться друг друга - дружить,  по  местным  понятиям.  Много
времени спустя, изрядно подкормленный салом и напоенный чифиром,  Щеков,
расслабился и в доверительной дружеской  беседе  сказал  лишь  несколько
фраз: "Шестой - это порожняк, залепуха... Жорик ментам бороду пришил. Он
и Славке все придумывал... Масла много, нас с Жекой от  "зеленки"  отма-
зал. Босяки добро помнят. Даже если щас на шамиле  катается,  все  равно
будет у братвы не из последних-Я в шпанском мире подписка неслабая!"
   Потом разговор свернул на другие рельсы, и  к  этой  теме  больше  не
возвращались. Через некоторое время разработку прекратили, а за  год  до
освобождения Щеков умер от туберкулеза. Теперь его ни о чем не спросишь,
да, судя по характеру, он бы ни на какой вопрос и не ответил.
   Лис перечитал сказанную уголовником фразу. Он владел жаргоном и пони-
мал общий смысл: никакого шестого бандита не было, неведомый Жорик  при-
думал его и заставил милицию поверить в свою выдумку. Этот же Жорик мно-
гое придумывал для Вячеслава Зименца, главаря "Призраков". Странно...  И
избавил Щекова с Самохвалом от расстрела, за что Щеков ему благодарен  и
обязуется поддерживать, используя свой большой  авторитет  в  преступном
мире. Что значит "кататься на Шамиле" - Лис не понял. Непонятно  было  и
откуда взялся неизвестный следствию Жорик. Судя по его немалой роли,  он
вполне мог бы быть тем самым таинственным шестым, существования которого
Щеков не признавал.
   Рогалев, в свою очередь, как-то сболтнул совсем другое:  "Шестым  был
Карась, но мы его не сдали, потому что голова золотая. А стволы  в  реке
утопили... В лодке вывезли на фарватер и сбросили. Пусть ищут..."
   Лис пролистнул сшивы оперативных материалов. Собранные в разных коло-
ниях, они походили друг на друга, как братья-близнецы. Изначально желтая
дешевая бумага, выцветшие, будто разбавленные водой чернила, корявый по-
черк не шибко грамотных оперов - старлея Михайлова и капитана  Стародуб-
никова. Судя по тому, что много лет спустя их фамилии так и не стали из-
вестными, они не поднялись по служебной лестнице и не достигли професси-
ональных высот. Ничего удивительного: мало кто с низовой работы  добира-
ется до больших должностей... Либо вылетели из органов  за  какую-нибудь
провинность, либо спились, а может, так и просидели в  своих  оперчастях
до пенсии, позабыв один из многочисленных эпизодов монотонной  служебной
биографии.
   Лис представил, как они внимательно слушали сообщения еще более неиз-
вестных и  тщательно  законспирированных  источников  Льва  и  Следящего
(прозвища всегда звучат красиво и благородно, потому что выбирают их се-
бе сами агенты), как старательно, но без особого  успеха  переводили  их
косноязычную, пересыпанную матом и жаргоном речь на  обычный  язык,  как
давали новые задания: "Продолжать поддерживать доверительные отношения с
разрабатываемым, выявлять новые сведения о его преступной  деятельности,
установить личность шестого члена банды  и  местонахождение  спрятанного
оружия".
   Скорей всего это написано для проверяющих и инициаторов задания, что-
бы потом отписаться: "Неоднократные попытки источников выяснить  интере-
сующие вас факты положительных результатов не дали". Потому что, если бы
Лев и Следящий повторно вернулись к той же теме,  им,  вполне  вероятно,
отрезали бы языки. Бывает только один момент, когда серьезный  арестант,
размягчившись от чифира, ханки или в приступе  острой  тоски,  требующей
приоткрыть душу, обмолвится о том, к чему его очень завуалированно  под-
талкивает товарищ по несчастью. Что скажет, то и скажет. Выпытывать под-
робности, что-то уточнять или обсуждать по зековским правилам не  просто
"западло" - это уже верный признак "наседки", "утки", "индюка",  "суки",
"стукача" со всеми вытекающими  для  этой  самой  ненавидимой  категории
осужденных последствиями.
   И операм ИТК, и их источникам было ясно: ни Щеков, ни Рогалев  больше
ничего не скажут, задание выполнить не удалось. И  инициатор  задания  -
опер областного уголовного розыска  смирился  с  отрицательным  ответом.
Собственно, он не такой уж и отрицательный... Вот и справочка приобщена:
"Проверкой по оперативным учетам лицо по прозвищу Карась  не  установле-
но". То есть уголовный розыск задачу выполнил на все сто!
   Лис был уверен, что двадцать лет назад в областном УРе эти  материалы
истолковали самым победным образом. В конце концов,  банда  разгромлена,
двое убиты при задержании, трое осуждены на долгие срока, уголовный  ро-
зыск принял меры к полному выяснению всех обстоятельств дела, и,  в  об-
щем, ему это удалось. Ведь если не обращать внимания на противоречивость
сообщенного Щековым и Рогалевым, а извлечь из каждого  сообщения  только
одну часть, то получается, что, с одной стороны, никакого  шестого  соу-
частника вроде как и не существует, а  с  другой  -  ненайденное  оружие
утоплено в реке, а потому и найдено быть не может! С чистой совестью ро-
зыскное дело можно прекращать. Что и сделано на последнем  листе  каждой
нетолстой папки.
   Лис усмехнулся. Дословная расшифровка сказанного Щековым и  Рогалевым
в задачу его коллег не входила. Но для него  сейчас  это  имело  немалый
смысл. Из ящика стола Лис вытащил лист бумаги. Это была дорогая  финская
бумага формата А4 для лазерных принтеров - ослепительно белая,  стромкая
и плотная - 80 г/кв. м. Она отличалась от того пипифакса, на котором пи-
сали старлей Михайлов и капитан Стародубников так же, как лазерный прин-
тер от раздолбанной "Москвы" или "Уфы", которыми в те времена были осна-
щены все горрайорганы внутренних дел, ибо снабжение  велось  централизо-
ванно, а то, что сейчас зовется "спонсорской  помощью",  рассматривалось
как тяжкое должностное преступление. И "паркеровская"  ручка  -  подарок
Хондачева - отличалась от орудий письма капитана и старлея так  же,  как
их мировоззрение отличалось от мировоззрения подполковника Коренева.
   Но шикарной дорогой ручкой на качественной импортной бумаге Лис напи-
сал то же, что писали они.
   "Шестой - это порожняк, залепуха... Жорик ментам бороду пришил. Он  и
Славке все придумывал... Масла много, нас с Жекой от "зеленки"  отмазал.
Босяки добро помнят. Даже если щас на Шамиле катается, все равно будет у
братвы не из последних. Я в шпанском мире подписка неслабая!"
   "Шестым был Карась, но мы его не сдали, потому что голова золотая.  А
стволы в реке утопили... В лодке вывезли на фарватер и сбросили".
   Путаные, малопонятные, хотя и приглаженные фразы, сказанные  двадцать
лет назад осужденными бандитами, одного из которых уже не было в  живых,
получили вторую жизнь. Скорей всего не было в живых Льва и  Следящего  -
такие люди долго не живут, канули в неизвестность Михайлов и Стародубни-
ков, но работа, выполненная ими два десятка лет назад, помогала Лису се-
годня вести розыск Колдуна.
   Прозвонил городской телефон.
   - Привет, Филипп, - влился в ухо ласковый женский голос. Но чей имен-
но, было непонятно.
   - Привет! - бодро отозвался Лис. Он никогда  не  задавал  вопросов  и
поддерживал разговор, будто без сомнений узнал собеседника.  Обычно  все
выяснялось через несколько минут.
   - Чекулдаев подал ходатайство об изменении меры пресечения Печенкину.
Ты с ним работаешь?
   - Да, Ириша, - теперь он узнал свою давнюю  знакомую,  секретаря  го-
родского прокурора. Даже больше, чем знакомую. Он об этом "больше" успел
забыть, она, как видно по звонку, - нет.
   - Тогда тебе должно быть интересно. Правда?
   - Конечно, зайка. Чистая правда. Чем он мотивирует?
   - Как обычно: недоказанность, состояние  здоровья,  постоянное  место
жительства, больная мать...
   - Ясно.
   - Скорей всего его выпустят под подписку.
   - Откуда знаешь?
   - Сам Чекулдаев сказал. "Завтра ходатайство  удовлетворят,  надо  это
отметить, пойдем в ресторан"...
   - Он что, снимает тебя?
   - Пытается. И уже не первый раз.
   - Может, просто болтнул? Ему так хочется, но это не значит...
   - Как правило, значит. Но может, и просто болтнул. Не знаю.
   - Спасибо. Буду иметь в виду. Наше дело маленькое - как решат, так  и
правильно.
   Последняя фраза предназначалась для возможных слухачей: пусть  знают,
что подполковнику Кореневу вся эта возня - до фонаря.
   - Ой ли? - Ирина хорошо знала Лиса и потому не поверила. - Как прово-
дишь время?
   Лис тяжело вздохнул в трубку:
   - Как всегда. Контора, территория, изолятор.
   - Свободного времени ни минуты?
   - В общем, да.
   - А что за девочку ты встречал возле Дома моды? Это твоя дочь?
   - Приемная. Извини, зайка, ко мне зашли, я перезвоню.
   Лис аккуратно положил трубку на место. Сообщение Ирины озаботило  го-
раздо больше, чем он показал. К Колдуну ведут две  ниточки:  Печенков  и
Рогалев. Надо дергать за обе. Получается, что в его распоряжении  только
сутки.
   Он раскрыл личное дело осужденного Рогалева. На обложке наклеена  по-
тускневшая фотография: широкое лицо, круглые, как у филина, глаза, высо-
ко поднятые, будто от удивления, брови. Есть чему удивляться: нормальный
пацан, учащийся медучилища, ни одного привода в милицию и вдруг  -  член
опаснейшей, особенно по тем временам, банды. В  конверте  еще  несколько
снимков: анфас, в профиль, в полный рост. Здоровый, крепкий и еще прямой
- пулевые ранения в область позвоночника иногда проявляются  через  нес-
колько лет.
   При обыске у Рогалева нашли вырезку  из  журнала  "Техника-молодежи",
серия "История оружия". На цветном листе  изображался  немецкий  автомат
"МП-40", известный под названием "шмайссер". Общий вид, вид  в  разрезе,
схема работы частей и  механизмов...  Самодельные  автоматы  "Призраков"
конструктивно повторяли "МП-40". Рогалева допрашивали  по  поводу  этого
совпадения, но он утверждал, что вообще не разбирается в оружии и вырез-
ка задержалась у него случайно.
   В колонии он характеризовался в целом положительно: опрятен, вежлив с
администрацией, работал на уборке территории, потом помощником фельдшера
в медпункте. Контактен, поддерживал отношения с широким кругом  осужден-
ных, оказывал медицинскую помощь народными средствами, пользовался  ува-
жением. По некоторым данным, владел элементами гипноза... Интересно!
   После освобождения устроился сторожем на  лодочной  станции,  состоял
под административным надзором, все ограничения соблюдал, через год  над-
зор отменили, еще через год сняли оперативно-профилактический  контроль:
таким образом гражданин Рогалев был признан исправившимся  и  перевоспи-
тавшимся. Когда милицейский прессинг ослаб, а дело "Призраков" забылось,
он закончил курсы массажистов и стал работать в "Прогрессе".
   Снова нормальная жизнь: ни пьянства, ни дебошей, ни сомнительных свя-
зей, обширная клиентура, все довольны, никаких претензий со стороны  ми-
лиции. И вновь при полном внешнем благополучии как  удар  грома:  именно
его, отныне законопослушного гражданина, называет задержанный с поличным
бандит Печенков, явно связанный с группой Колдуна! Похоже, все  повторя-
ется!

                             Глава восьмая
                          ОХОТА НА ОХОТНИКОВ

                                          Пистолет  может   понадобиться
                                       лишь один раз в жизни, но,  чтобы
                                       суметь  им  воспользоваться, надо
                                       носить его всю жизнь.

                                                    Умозаключение автора

   Конечно, Джафар не ходил обедать в "Тихий Дон", не навещал Нинку,  не
ночевал в пустующем доме ее родителей и даже не жил в дачном особнячке с
колоннами на Голубых прудах. Для этого он был слишком опытным, хитрым  и
осторожным. Тем более он не  ездил  снимать  проституток  под  "Сапфир".
Травленый волк обходит капканы, не трогает отравленную приманку,  проры-
вает цепь загонщиков и даже перепрыгивает через флажки.
   Он нашел никому не известное убежище - троюродная тетка по  материнс-
кой линии (а у дагестанских народов не бывает дальнего родства)  жила  в
Тиходонске уже двадцать лет и стала здесь  своей.  Они  виделись  только
один раз, много лет назад, когда Джафар освободился из тюрьмы. Но это не
имело значения, в крепком, хотя и не слишком богатом по нынешним  нормам
доме его приняли, как долгожданного гостя. Неизвестно, был ли этот порыв
искренним, скорей всего нет, потому что по кавказским меркам  Джафар  не
являлся примерным сыном и гордостью рода, скорее наоборот. Но и сама те-
тя Мисиду, выйдя замуж за армянина, нарушила  законы  гор.  Может  быть,
это, может, тоска по родным краям примирила ее с беспутным  племянником,
об истинной роли которого в криминальной жизни города она, впрочем, и не
догадывалась.
   Джафар жил здесь один, ни с кем из своих бойцов отношений не  поддер-
живал и долгое время вообще не выходил из дома. Только через две  недели
он позвонил Рамазану, третьему доверенному лицу после Султана и Роберта.
   - Салам! Как дела? - говорить приходилось порусски, потому что  Рама-
зан был кумыком, и на родных наречиях они не понимали друг друга.
   В техническом управлении РУОПа автоматически включился магнитофон.
   - Это ты?.. - собеседник сдержался и не назвал Джафара по  имени.  Не
прошедшие специальной подготовки люди имеют своеобразное представление о
конспирации. - Какие дела... Наших выгнали из города,  почти  никого  не
осталось. И ребята разъехались... А тебя ищут повсюду, говорят, за голо-
ву награду объявили...
   - Я их маму делал! - дерзко сказал Джафар, хотя по спине пополз холо-
док. Но выказывать страха нельзя никому. - Как Роберт, Султан?
   Дежурный оператор быстро набирал номер  отдела  обслуживания  сотовой
связи.
   - Роберт поправляется, Султану похуже. Но  врачи  говорят,  все  нор-
мально будет. Ты где?
   - Хочешь награду получить? - нехорошо усмехнулся  Джафар,  и  Рамазан
поежился, будто воочию увидел эту усмешку.
   - Зачем обижаешь? Нам и так досталось. Не надо было  это,  последнее,
делать... Они вообще как взбесились!
   - Ты мне указывать хочешь?
   - Не только я, все так считают. Все ребята.  И  земляки  очень  недо-
вольны. У них торговля пропала, дела пропали. Большие убытки!
   - Кто именно недоволен?! - зарычал Джафар. - Ты мне прямо скажи!
   - По телефону много не надо говорить. Встретимся, расскажу.
   - Дурак! Я с трубки звоню, не по проводам! Кто тут подслушает!
   Рамазан помолчал.
   - Вся община недовольна. Люди к мулле ходили. Он тоже сказал, что  ты
не прав.
   - Связь через четвертый ретранслятор в Нахичевани, - ответил  наконец
диспетчер отдела обслуживания. - Сигнал довольно сильный, трубка  в  ра-
диусе до километра.
   - А ты как считаешь? - заскрежетал зубами Джафар.
   - Ты мне как брат... Но...
   - Горный шакал тебе брат, а не я! - Джафар нажал кнопку отключения.
   - Для пеленгации необходимо повторение связи, - сказал диспетчер. - И
достаточная длительность сеанса. Возможно, удастся не с первого раза...
   - Ясно, спасибо.
   Через двадцать минут распечатка разговора легла на стол Лиса.  К  ней
была подколота схема Нахичеванского района. Черная точка отмечала нахож-
дение четвертого ретранслятора, окружность вокруг  -  зону,  из  которой
велся разговор.
   Лис тщательно изучил схему. В окружность попадал старый  чугунолитей-
ный заводик, часть парка, огромный пустырь, несколько жилых кварталов. В
принципе, звонить могли откуда угодно, но вряд ли  Джафар  скрывается  в
подвале литейного цеха или вырыл землянку на пустыре...
   Он вызвал Попова.
   - Свяжись с райотделом, пусть участковые отработают этот район, -  он
показал остро отточенным карандашом. - Частный сектор,  домов  не  очень
много, они и так знают, у кого он может жить.
   Попов кивнул и просмотрел распечатку.
   - И приглядеть за Рамазаном?
   - Да. А если Джафар еще выйдет на связь и удастся взять пеленг...
   - Конечно, это все упростит.
   Но оба понимали, что второго сеанса в этом районе может и не быть.
   Оставшись один. Лис долго сидел в задумчивости, неподвижно глядя  пе-
ред собой. Один звонок Кресту - и все... Его псы, не заботясь  о  закон-
ности и интересах людей, прочешут этот участок столь густым гребнем, что
Джафар не выскочит. Но... Эта идея ему не нравилась. Не только ворам за-
падло сотрудничать с ментами. Настоящему менту  стыдно  помогать  ворам.
Одно дело - использовать их в своих интересах, совсем другое -  работать
с ними рука об руку... Уж слишком грязные руки...
   Правда, они выполнили свои обязательства, и СОБР разгромил отряд  че-
ченских боевиков. Но это вовсе не значит, что и Лис должен проявлять от-
ветную расположенность. Здесь не следует быть чересчур щепетильным, ина-
че получится, что уже не ты их используешь, а они тебя. Мировая практика
такова, что тактические уступки бандитам и  террористам  отменяются  при
первом удобном случае. Только  российский  премьер-министр  мог  обещать
неприкосновенность кровавым бандитам, поставившим на колени целый город,
и сдержать слово! Лучше бы выполнял обещания регулярно платить  зарплату
и поднимать уровень жизни своего народа...
   И все же... Весь уголовный Тиходонск знает, что сказанное Лисом  обя-
зательно воплотится в жизнь. Именно на этом основаны многие сделки, поз-
воляющие раскрыть преступления! Что же держит его на этот раз? Люди! Ес-
ли бы Джафар скрывался в подсобке чугунолитейного завода или на пустыре,
он бы, не задумываясь, сдал его ворам! Пусть не сам, чтобы не опускаться
до их уровня, - поручил бы тому же Лешему  или  кому-нибудь  еще...  Но,
пуская разнузданную шпану бесцеремонно шарить по жилым домам, он  стано-
вится заодно с ними и выступает против живущих в тех домах ни в  чем  не
виноватых людей! Нет, ребята, извините! Пусть на этот раз я буду для вас
фуфлометом!
   Лис аккуратно спрятал схему и распечатку в  сейф.  Угрызения  совести
его не мучили.
   Тем временем Джафар собирался выйти в город. Ему надоело сидеть в че-
тырех стенах, к тому же получалось, что он утратил контроль над ситуаци-
ей, потерял авторитет и лишился всех своих сил. Надо поправлять дело.  А
инструментов, с помощью которых он привык это делать, не было ни одного:
ни автомата, ни гранаты, даже пистолет он бросил в больнице! Надо  заби-
рать...
   - Рэкет наглеет, - жаловалась тетушка Мисиду. -  Раньше  по  тридцать
платили, сейчас по пятьдесят требуют!
   Она торговала на Нахичеванском рынке кустарными изделиями -  пуховыми
платками, ковриками, шерстяными носками, мужскими свитерами толстой вяз-
ки, ажурными женскими кофточками.
   "Собаки, - зло подумал Джафар. - С копеек  наживаются!  Взять  их  за
горло, передушить по одному... Ничего, еще доберусь до вас, паскуды!"
   - У нас в Махачкале такого никогда не  было...  Там  порядка  больше,
уважения больше...
   - Конечно, - согласился Джафар, хотя хорошо помнил  то  время,  когда
сам обкладывал данью торгующих именно на Махачкалинском рынке. - Ничего,
что я шляпу Ашота надену?
   Муж тетушки был шофером-дальнобойщиком и сейчас находился в очередном
рейсе.
   - Конечно, надевай.
   Она не спрашивала, куда и зачем он идет после столь длительного  зат-
ворничества. На Кавказе не принято задавать такие вопросы мужчине. У не-
го свои дела, он сам знает, когда и как их решать.
   Джафар стал перед зеркалом, повернулся боком. Надвинутая на лицо шля-
па скрывала наиболее узнаваемые черты внешности: прическу, лоб, брови...
Если еще прикрыть глаза и сбрить усы-стрелочки... Но сбривать усы он  не
хотел. Это позор, потеря лица. Каждый скажет, что  Джафар  струсил  нас-
только, что поменял внешность. А трус не может восстанавливать  справед-
ливость, ему остается только спасать свою шкуру.
   Джафар достал трубку мобильной связи.
   Ее выхода в эфир с нетерпением ждала автоматика технического управле-
ния РУОПа.
   Он задумался. Кому звонить? И что говорить? Мол, у меня силы  хватит,
еще не все потеряно? По телефону это прозвучит неубедительно, как оправ-
дание. Другое дело - появится он сам с  пушкой  за  поясом!  Да,  звонок
только испортит дело.
   Он хотел сунуть "мотороллу" в карман, но тетка заинтересованно протя-
нула руку.
   - Какой маленький телефончик... Можно посмотреть?
   Рука у Мисиду была высохшей, темной и морщинистой.
   "А ведь она не старая, - внезапно  подумал  Джафар.  -  Сорок  с  не-
большим... В "Тихом Доне" гуляют бабы и постарше! Вырядятся и вертят жо-
пами, мужиков завлекают. А наши женщины рано вянут...  Когда  приберу  к
рукам этот городишко, она у меня будет бесплатно  торговать.  Нет,  всем
нашим женщинам бесплатно разрешу торговать, а Мисиду вообще  отдам  пять
ларьков, пусть командует..."
   Далекий от сантиментов и желания сделать  комунибудь  добро,  он  сам
удивился внезапно пришедшей мысли. Видно, сказалась оторванность от дел,
расслабляющее воздействие домашнего уюта и родного языка, на котором пы-
талась говорить Мисиду и которого он почти не понимал.  Тетка,  конечно,
не потянет пять ларьков, да и одного не потянет - там требовать надо, за
продавцами следить, а у нее все разворуют... И если всех женщин  из  Да-
гестана от оплаты освободить - что получится? Убытки большие - раз...  И
потом, все остальные тоже захотят - осетинки, ингушки, чеченки... Начнут
себя выдавать за кумычек да лачек... Нет, ерунда все это.  Как  платили,
так пусть и платят, а вот Мисиду платить не будет! Это  и  правильно,  и
сделать легко.
   - Красивый! А Ашот никак в дом не проведет, говорят, кабелей  нет,  -
натруженные руки, как игрушку, вертели гладкую изящную трубку.  -  А  до
Махачкалы он достанет?
   - Достанет, - улыбнулся Джафар. - И до Америки достанет.
   Ему стало жаль наивную тетушку. Хотя и не в горах живет,  а  осталась
темной, как ее мать и мать ее матери. Горские женщины знают  только  хо-
зяйство, больше им ничего и не надо.
   - Можно я сестре позвоню? Я знаю, что дорого, но мы с Написат сто лет
не разговаривали. Я тебе деньги отдам...
   - Какие деньги! Звони, говори сколько хочешь! - Джафару было  приятно
чувствовать себя могущественным и щедрым.
   Мисиду диктовала номер, он нажимал  попискивающие  кнопки,  в  центре
обслуживания сотовой связи пробуждалась пеленгующая аппаратура. Для точ-
ного пеленга необходимо десять минут. Скучающие друг  без  друга  сестры
должны были проговорить никак не меньше.
   - Откуда знаешь, что дорого?  -  добродушно  поинтересовался  Джафар,
ожидая соединения. - Кто сказал?
   - У нашего старшего рэкета такой... Был такой. Его убили.  Боксера...
И записку бросили: "Колдун вас всех перебьет!"
   Джафар нажал кнопку отключения связи.
   - Знаешь, тетя, вечером позвонишь. Мне спешить надо.
   Если Мисиду и огорчилась, то внешне этого не проявила.
   - Будь осторожен. Мне снилось - тебя собака укусила...
   Но Джафар ее не слушал. Оказывается, за кирпичными стенами его убежи-
ща крутился целый водоворот событий. И ему хотелось поскорей окунуться с
головой в привычную бурную жизнь.
   Следящая аппаратура вновь погрузилась в дремоту. Судьба пока  хранила
Джафара.

   В Нахичеванском райотделе задание из РУОПа встретили без  энтузиазма.
Лишь в советских фильмах, выдававших желаемое за  действительное,  мили-
ционеры только и ждут повода поработать и испытать лишения службы: поси-
деть в засаде в новогоднюю ночь, уехать в командировку  от  праздничного
стола, не поспать пару ночей...
   На самом деле каждому по горло хватает собственной текущей работы, за
которую бьют и которая идет в показатели твоей служебной деятельности. А
всевозможные дополнительные нагрузки - это лишняя головная  боль,  кото-
рая, кстати, в отчетность не включается. И потом, по  нынешним  временам
надо и на себя работать: продуктов достать, стройматериалы подешевле вы-
писать, подежурить в баре или на дискотеке за наличман...
   Поэтому участковые хотя и записали приметы Джафара, но не  собирались
немедленно бежать и перетряхивать район. При случае для очистки  совести
можно спросить у кого-то из доверенных лиц: не видели такого-то и  тако-
го? Нет? Ну и ладно. А можно и не спрашивать. Инициатива наказуема. Чего
высовываться раньше времени? Если РУОПу подопрет по-серьезному,  объявят
специальный рейд, тогда хочешь не хочешь, а придется пахать!
   Только майор Оганесян отнесся к полученному заданию  по-другому.  Ему
было сорок пять, милицейский и армейский стаж  составлял  двадцать  семь
лет, а поскольку в большие звания он не пробился, то подлежал увольнению
на пенсию по возрасту и выслуге лет. На одном участке он проработал пят-
надцать лет - большая редкость по нынешним временам.  Еще  большей  ред-
костью было то, что он не заложил милицейские  погоны  золотому  тельцу,
как изрядная часть его коллег. Когда-то он пришел в милицию  по  убежде-
нию, и хотя с тех пор убеждения изрядно поистрепались, но негодяем, взя-
точником и вымогателем он не стал, гнуть людей в бараний рог не  полюбил
и бездумно выполнять указания начальства не научился. Может быть, поэто-
му и не дослужился до начальника УВД, райотдела, заместителя  начальника
или начальника отделения, перешагнув только  одну  ступеньку  карьеры  и
став старшим участковым.
   Конечно, общение с людьми включает жесты признательности и  уважения,
игнорировать которые нельзя, поэтому получить  в  благодарность  курицу,
гуся, поросенка или бутылку-две водки к празднику Оганесян  себе  позво-
лял. К тому же у него и у жены была большая родня, почти все  занимались
коммерцией и не бедствовали, а у армян принято помогать друг другу,  тем
более национальный менталитет высоко ценит родственника -  представителя
власти.
   Словом, служил он не за взятки и поборы с участка, а за зарплату и за
уважение, прекрасно находя общий язык с земляками, компактно населяющими
обслуживаемую территорию, и добросовестно выполняя  функциональные  обя-
занности, что никак особо начальством не отмечалось, будто бы так  несли
службу исключительно все сотрудники.
   Выйдя из райотдела, Оганесян направился на  свой  участок,  размышляя
над полученной информацией. Он не был обременен образованием, не оканчи-
вал институтов, университетов, а тем более академий, но и средней специ-
альной школы милиции хватало для построения схемы предстоящих действий.
   Район был мононациональным, когда-то поселение Нахичевань  образовали
армяне,  вывезенные  Екатериной  из  Крыма  для  ослабления   татарского
ханства. Потом поселение стало городом, отделенным от  Тиходонска  двумя
верстами поля, выполняющего функции межи, а потом межу застроили, и  на-
селенные пункты слились. Конечно, происходила ассимиляция,  но  основное
население по-прежнему составляли армяне. В интернациональном  Тиходонске
суровые законы о "чистоте крови" практически не  действовали,  смешанные
браки редкостью не являлись и антагонизм к  другим  национальностям  от-
сутствовал. И все же трудно было  представить,  что  какая-то  армянская
семья ни с того ни с сего приютила у себя незнакомого аварца!
   Разыскиваемый РУОПом Джафар мог найти пристанище только в семье, име-
ющей дагестанские корни. Этот вывод не шибко образованного  и  не  очень
подкованного в сложных вопросах национальной политики старшего  участко-
вого и был положен в основу предстоящего поиска.
   Оганесян прошелся по участку, поговорил с мужчинами и женщинами,  ко-
торые относились к нему как к своему, и через час получил  информацию  о
дагестанских корнях проживающих здесь людей. Таких семей оказалось всего
три, и, ведомый хранящей Джафара судьбой, к  тетушке  Мисиду,  известной
соседям под русифицированным вариантом имени - Марина, он попал  к  пос-
ледней, когда разыскиваемый уже ушел.
   - Никто ко мне не приезжал, - ответила Мисиду-Марина,  следуя  обычаю
кавказских женщин не говорить ничего лишнего. У мужчин свои дела,  пусть
сами и разбираются. Тем более с властями вообще откровенничать вредно...
Эта мудрость впиталась в кровь еще с тех времен, когда  в  горное  село,
живущее набегами на соседей и кражами скота, приезжал урядник с солдата-
ми. И она оправдывала себя.
   - Как же так, - возразил Оганесян. - А соседи говорят, что видели мо-
лодого аварца!
   Этот нехитрый прием он испытал и в двух предыдущих случаях, но безус-
пешно. И сейчас МаринаМисиду хитро прищурилась.
   - На нем что, написано, что он аварец? Может,  осетин,  может,  армя-
нин... К Ашоту многие ходят. Но из наших краев давно никого не было. Все
собираюсь к сестре в Махачкалу, но дела не пускают...
   Держалась женщина естественно, говорила бойко, и слова-то были  прав-
доподобные. Какие основания ей не верить? Только то, что родилась в  Да-
гестане?
   Старший участковый попрощался и ушел. Его возможности были исчерпаны.
Второй раз судьба отвела руку власти от беглеца Джафара. Но что на  роду
написано, то неминуемо должно произойти. И теперь на пути  благосклонной
к Джафару судьбы стал непредвиденный случай и зеленый лейтенант  милиции
Яркин.

   В травматологическом институте строили  овощехранилище.  Автокран  по
одной поднимал железобетонные плиты и аккуратно укладывал в кузов грузо-
вика. Двое рабочих в ярких оранжевых куртках и таких же касках,  которые
должны были защитить их, если  полутонный  груз  вдруг  сорвется,  ловко
застрапливали очередную плиту, и процедура повторялась.
   - Гля, Василий, - один из такелажников вытянул руку. Заскорузлый  па-
лец показывал на открывшуюся щель, в  которой  буднично  лежал  большой,
тускло отблескивающий пистолет.
   - Ни фига себе! Как в кинухе!
   Василий поднял пистолет и через лобовое стекло прицелился в крановщи-
ка.
   - Сейчас зафуячу за то, что медленно работаешь! - он смеялся во  весь
рот, демонстрируя природную жизнерадостность и почти  полное  отсутствие
боковых зубов.
   - Положи, мудила... Это помнишь, когда тут пострелялись! Оставишь от-
печатки, тебя и посадят!
   - И правда, - озаботился Василий. Он тщательно обтер пистолет о штаны
и положил на место. - Ладно, давайте "мусоров" вызывать...
   Происхождение оружия сомнений не вызывало. "Беретту" отвезли в ЭКУ  и
отстреляли, вскоре эксперты дали заключение, что именно из нее убиты Ер-
молай, Силок и два человека на набережной. Пистолет забрал Лис. Он знал,
что "береттой" любил хвастать Джафар. Теперь оставалось захватить его  и
привязать к "грязному стволу". И первая, и особенно вторая задача не от-
носились к числу легких. Оставалось ждать, когда он выйдет в эфир.
   Зональным  опером,  обслуживающим  травматологический  институт,  был
двадцатитрехлетний лейтенант Яркин. Его стаж в занимаемой  должности,  в
звании и вообще в милиции составлял неполных три месяца, поэтому он  был
полон нерастраченных иллюзий и честолюбивых замыслов.
   - Делаем засаду? - как о деле естественном и решенном  спросил  он  у
начальника УРа.
   - На кого? - не понял тот.
   - Но того, кто оставил машинку. Он же за ней придет!
   Яркин говорил правильно. Именно так его учили в "вышке". Но  с  точки
зрения реальной жизни это была полная ерунда.
   - Когда придет? Две недели не приходил. Может, через месяц  появится,
может, через два. Может, никогда. Ты что же, вечно будешь в  засаде  си-
деть? До самой пенсии?
   Майор устало махнул рукой.
   - Иди, занимайся своими материалами. А если тебе мало, я еще  подбро-
шу!
   Хранящая Джафара судьба в очередной раз попыталась  отвести  карающую
длань закона. Но Яркину еще не успела настохренеть служба, он был молод,
полон сил и не отягощен семьей. Поэтому, несмотря на  полученное  указа-
ние, решил поступить по-своему. Надев оранжевый жилет и каску, лейтенант
смешался с рабочими, заливающими фундамент будущего овощехранилища.  Они
воспринимали его всерьез и выполняли все распоряжения, немало заинтриго-
ванные происходящим. По его указанию плиты положили на место,  может,  и
не совсем так, как прежде, но вряд ли это бросалось в глаза.
   - Слышь, брат, а пушка у тебя есть? - поинтересовался Василий. И, по-
лучив утвердительный ответ, продолжил: - Я  тут  арматурины  приготовил,
если что - мы его, гада, затопчем!
   Пожалуй, впервые Яркин ощутил столь полное единение с народом и испы-
тал чувство гордости за свою профессию и прилив желания этот самый народ
защищать и служить ему верой и правдой. Это  чувство  обычно  достаточно
быстро проходит, а некоторые сотрудники его  никогда  и  не  испытывают,
сразу превращаясь в черствых и приколистых мусоров, от  которых  простой
человек может ожидать одних неприятностей.  Оправдать  их  можно  только
тем, что ощущения каждого являются реакцией на отношение  окружающих,  а
далеко не всем сотрудникам удается испытать такое одобрение и поддержку,
которую испытал молодой лейтенант.
   Подходы к плитам хорошо  просматривались,  оставалось  только  ждать.
Сколько можно ждать и что из этого выйдет, начинающий опер не  представ-
лял.
   Но новичкам везет в азартные игры, если, конечно, с ними не жульнича-
ют. А розыск преступников - самая настоящая азартная, будоражащая  кровь
игра.
   - Гля! - заскорузлый палец рабочего,  нашедшего  пистолет,  обозначил
некое направление, но тут же конспиративно продолжил движение и привычно
укрылся в носу. - Вот чучело! Может, он и есть?
   Действительно, к плитам двигалась довольно странная фигура  в  темных
очках и надвинутой на лоб шляпе. Необходимость как одного, так и другого
предмета погодно-климатическими условиями не обуславливалась. И шел  че-
ловек довольно странно: скованно, с напряженным корпусом и прижатыми ру-
ками.
   Василий захохотал, Яркин тоже с ходу готов был отвергнуть такое пред-
положение, но, вспомнив лекции про всевозможные ухищрения  и  маскировку
злоумышленников, остался серьезным.
   - Не пяльтесь туда, давайте вниз...
   Они спрыгнули в котлован. Вскарабкавшись на опалубку, лейтенант неза-
метно стал наблюдать за странным незнакомцем. Тот прошел мимо плит,  ос-
мотрелся, вернулся и принялся заглядывать во все щели подряд.
   "Он!" - Яркина кинуло в жар.
   - Я пошел! - выдохнул он и тут же понял, что мог этого и не  говорить
- коллег рядом не было, посторонние люди, работяги, у них  свои  дела  и
совершенно другие заботы. Выскакивая из котлована,  он  испытал  чувство
отрезанности от всего остального  мира.  Такое  бывает  у  парашютистов.
Очертя голову, лейтенант бросился вперед.
   Яркин надеялся, что это не взаправдашнее  задержание  особо  опасного
преступника, а казус, стечение  обстоятельств,  ошибка,  которая  сейчас
разъяснится. Может, это родственник больного: накануне сидели на плитах,
и он выронил зажигалку или потерял очки... Не может быть, чтобы вот  так
вдруг он оказался лицом к лицу с бандитом! Когда-нибудь потом -  да,  он
не испугается, но тогда он будет лучше подготовлен и рядом станут  более
опытные товарищи...
   Незнакомец обернулся на топот, и надежды, что "все обойдется", рассы-
пались в прах: даже по нижней, незамаскированной части лица Яркий  узнал
Джафара - зверя, способного зубами загрызть врага.
   - А ну стой, - сказал он, как и учили, но без необходимого  напора  и
куража, даже голос оказался тихим и нерешительным, противный голос...
   В глубине души еще теплилась надежда, что это не Джафар, просто похо-
жий кавказец, они ведь все на одно лицо. Все  определит  его  реакция  в
следующую секунду.
   Человек сорвал очки и страшным взглядом впился в глаза лейтенанта.
   - Пошел отсюда, мусор, если жить хочешь!
   Иллюзии рассеялись. Перед ним стоял бандит,  и  бандит  ему  угрожал.
Ему, сотруднику милиции, больше того - оперу уголовного розыска! На гла-
зах граждан, которые наблюдают за их противостоянием!
   Какие-то совершенно новые чувства раздули грудь Яркина  и  распрямили
его спину.
   - Стоять! Стоять, я сказал! - на этот раз в голосе была и сила, и не-
известно откуда взявшиеся стальные нотки. Лейтенант сунул руку  под  ру-
башку и, повозившись с тугой застежкой, извлек пистолет.
   - Руки за голову! На колени! Ну!
   Джафар бросился на него, как разъяренный волк. Яркин  успел  сдвинуть
предохранитель и, опустив ствол, нажал спуск. По инструкции носить  пат-
рон в стволе запрещалось, но  один  преподаватель  рекомендовал  им  эту
инструкцию нарушать. "Лучше отписываться, чем лежать в яме", - доходчиво
пояснял он. Сейчас Яркин вспомнил препода добрым словом.
   Грохнул выстрел. Пуля ударила в землю под ногой нападающего,  зацепив
рант его ботинка. Джафар упал, шляпа откатилась в сторону.
   - Лежать! Лежать, я сказал! - надрывался лейтенант.
   Не обращая внимания на крик, Джафар поднимался, а молодой  милиционер
уже исчерпал запас решительности. За выстрел придется отчитываться, а он
оказался здесь вопреки распоряжению начальника... И что  делать  теперь?
Не стрелять же на поражение... Сейчас нет оснований, а когда они появят-
ся, будет поздно...
   - Лежать, тебе сказали! - арматурный  прут  вытянул  бандита  поперек
спины и припечатал к земле. Джафар ткнулся лицом в траву и больше не де-
лал попыток встать.
   "Расслабляющий удар", - вспомнил Яркин курс рукопашного боя.  Правда,
"расслаблять" рекомендуют в промежность, печень, солнечное... И,  конеч-
но, не железякой.
   - Вот это он понимает, - поигрывая прутом, удовлетворенно сказал  Ва-
силий. И спросил: - Может, еще врезать? На всякий случай?
   - Хватит, - устало произнес Яркин. Сейчас он был не рад, что ввязался
в эту историю.

   Когда Джафара привезли в РУОП, Лис стал искать Севера. В  офисе  того
не оказалось, но по мобильному он ответил.
   - Джафар у нас, - сказал подполковник. - Его Северный райотдел  взял.
Помнишь наш уговор? Пусть кто-нибудь подойдет на очняк...
   - Нет, командир. Ничего не помню. Какой у мента с  вором  может  быть
уговор? Путаешь что-то...
   Вне себя от ярости Лис положил трубку. Обнаглели... Есть  сила,  есть
деньги, есть поддержка... Вот и считают возможным хамить. Ну ладно, зем-
ля круглая...
   Коренев ненадолго задумался. Опаснейший преступник, фотографии  кото-
рого смотрят с каждого стенда "Их разыскивает милиция", формально  явля-
ется чистым, как новорожденный младенец. Толстые тома оперативных  мате-
риалов сейчас не в счет. Нужны официальные, предусмотренные УПК  доказа-
тельства: показания  свидетелей,  потерпевших,  заключения  экспертов...
Все, как сорок лет назад. Но тогда джафаров было мало, государство с ни-
ми жестоко расправлялось, и население ему в этом охотно помогало. Сейчас
джафаров много, государство относится к ним вроде как нейтрально,  менты
прессуют их на свой страх и риск и предлагают  разделить  этот  страх  и
риск гражданам. Но те от столь заманчивого предложения почему-то отказы-
ваются. Вот и сейчас - никто не спешит изобличить его  в  многочисленных
преступлениях, не приносит заявлений, не дает свидетельских показаний.
   Немой свидетель "беретта" взяла на себя как минимум четыре трупа,  но
отпечатков пальцев на ней нет, а Джафар, естественно, заявит, что  и  не
видел ее ни разу...
   Изощренный мозг Лиса прокручивал десятки комбинаций,  сортировал  их,
негодные отбрасывал, а подходящие накапливал, чтобы из них отобрать луч-
шие...
   Через полчаса Рома Рывков ввел Джафара в кабинет подполковника  Коре-
нева. Задержанный держался спокойно, как человек, попавший сюда по недо-
разумению и уверенный в том, что оно скоро разъяснится.  Переступив  по-
рог, Джафар остановился, недоуменно осматриваясь по сторонам.
   Лис сидел за очищенным от бумаг  столом,  перед  ним  лежал  какой-то
плоский, покрытый газетой предмет. В углу, рядом с сейфом  стоял  Валера
Попов с фотоаппаратом в руке.
   - На Доску почета снимать будете? - осклабился Джафар.
   - Нет, для опознания сфотографируем, - небрежно бросил Лис,  сосредо-
точенно роясь в ящике стола. Всем свои видом он показывал, что задержан-
ный его совершенно не интересует, просто он выполняет  необходимую  фор-
мальность, которую собирается закончить как  можно  скорей,  чтобы  вер-
нуться к более важным делам.
   - А кто опознавать будет? - нагло скривил губы Джафар. - И что я  та-
кого сделал?
   - Восемь убийств на тебе. Пожалуй, шлепнут,  несмотря  на  мораторий.
Есть специальный указ: на ком больше трех трупов - к стенке!
   - На понт берешь, начальник? Убийства, трупы... Что за  херня?  Своей
бабе расскажи...
   Лис перестал возиться в столе и внимательно посмотрел на  задержанно-
го. Но на того этот взгляд особого впечатления не произвел.
   - Сейчас опознают тебя, - повторил Лис. - Прокурор  даст  санкцию,  и
пойдешь ты в последний раз на кичу. А когда лоб зеленкой мазать  станут,
тогда и похорохоришься... Только я тебе так скажу: там никто не  хорохо-
рится. Плачут, воют, в штаны хезают...
   Попов непроизвольно кивнул. Он знал об этом не понаслышке.
   И почему-то этот кивок произвел на Джафара  впечатление:  может,  ка-
кая-то исходящая от очевидца расстрелов волна донесла до него  тупиковый
животный страх последней минуты смертника.
   - За что меня стрелять? - вызверился он. - Кто меня опознавать будет?
   - Шакал опознает, - уверенно сказал Лис. - Ушастый опознает. Это друг
Ермолая, которого ты завалил в больнице. Север опознает. Ты  у  него  на
глазах Силка убил...
   Джафар расслабился. Мент гнал фуфло внаглую. Братве  западно  идти  в
свидетели - Никогда такого не было и не будет. Ну ладно, Шакала они мог-
ли нагнуть, но чтобы Север фискалил... Это лажа полная.
   - Узнаешь?
   Резким движением Лис отбросил газету. Под ней лежала "беретта".  Джа-
фар купил ее в Москве за три тысячи баксов -  втрое  дороже,  чем  стоит
"ТТ" или "макар". Зато таких мало, не у каждого  есть.  Клевая  машинка!
Мощная, многозарядная, а как в руке сидит... Пальцы непроизвольно сложи-
лись, будто обхватывая рукоятку. Жалко, менты забрали...
   - Узнаешь?
   - Чего? Я вообще такую дуру никогда не видел!
   - Не видел, говоришь? - издевательски переспросил Лис, -  Ну  возьми,
прицелься... Мы тебя щелкнем и Северу покажем под протокол.  Он  сказал,
что ты именно из нее шмалял в больнице!
   - Север сказал? - Джафар отмахнулся. - Не вешай лапшу, начальник!
   Тусклое воронение "беретты" притягивало его словно магнит.
   - Возьми, прицелься. А потом я тебе протокол покажу. Слабо?
   Пожав плечами, Джафар взял пистолет. От знакомой  тяжести  оружия  по
телу пробежала электрическая дрожь. Были бы пули... Раз, раз, раз!  Этих
трех - за секунду... И в коридор... Кто попадется - раз, раз! Дежурный у
выхода не вспопашится - раз! И на улицу... Кто попадется... нет, там уже
никто не полезет... Через забор, в проходняк, пушку в штаны, - сел в од-
ну тачку, в другую... Свобода!!!
   От "беретты" исходило ощущение силы и могущества, появилась сумасшед-
шая мысль: а вдруг они забыли разрядить? Такого не может быть, но вдруг?
Бывает, и менты лопухаются, часто бывает!
   Он дернул назад затвор, но тот с сухим лязгом стал на задержку.  Чуда
не произошло.
   Джафар громко сглотнул и бросил пистолет обратно на стол.
   - Что я вам, клоун? Лучше друг друга фотографируйте!
   В сердцах он сплюнул. И насторожился. Что-то было не так. Конвоир да-
же не врезал ему по шее. Мент у сейфа и не думал наводить  аппарат,  они
обменялись с Лисом взглядами, и в этих взглядах читалось затаенное  тор-
жество.
   Лис вынул руку из ящика и аккуратно накрыл "беретту" вывернутым поли-
этиленовым кульком.
   Мгновение - и пистолет оказался в прозрачной упаковке.
   Еще мгновение - и вещдок исчез в ящике стола.
   Джафар все понял.
   - Гр-р-р-р! - с приглушенным рычанием он прыгнул  через  стол,  чтобы
вцепиться в глотку проклятого "мусора",  перервать  гортань,  перегрызть
сонную артерию, на хер откусить башку...
   Но Рывков локтем ударил между лопаток, будто конвоир  при  посадке  в
автозак врезал кованым прикладом. Сбилось дыхание, голова дернулась  на-
зад, прыжок прервался. На миг потеряв сознание, Джафар  упал  грудью  на
столешницу. Железные пальцы Лиса вцепились в волосы и резко  запрокинули
голову вверх.
   - Я думал, ты умнее! - глаза опера находились совсем рядом. В них от-
четливо читалось превосходство.
   - Я тебя... Я тебя... - боль в спине мешала говорить. Джафар чувство-
вал, что здесь ему блатовать не дадут, но не  собирался  сдаваться.  Кто
молчит, тот боится. Кто боится, тот проиграл.
   - Я тебя съем!!!
   - Подавишься.
   Лис разжал пальцы, и голова задержанного глухо стукнулась о дерево.
   - Повоспитывать его? - спросил Рывков. - Профилактическая беседа  или
небольшой спарринг? Совсем небольшой...
   Бессильно распластавшись на столе, Джафар  продолжал  неукротимо  ры-
чать.
   Лис отрицательно покачал головой.
   - В камеру. Пока по подозрению, а завтра получим  заключение  экспер-
тов, привяжем к нему ствол - и передадим следователю. Пусть  предъявляет
обвинение. И пошел вперед, к стеночке...
   Это он просто давил на психику. В нашей гуманной стране расстрел Джа-
фару не грозил. И он это хорошо знал.
   - Слушай меня, майор! - горячечно прошептал он. - Я с тобой  посчита-
юсь! Я ничего не боюсь, ты понял - ничего! Никто меня не шлепнет, време-
на не те... Посижу и выйду! Выйду, ты понял?!
   Голос бандита дрожал от ярости и ненависти.
   - И я тебя найду! Пусть пять лет пройдет, пусть десять! Найду! И  ма-
ленькой бритвой на кусочки порежу, ты понял? На кусочки!
   Джафар улыбнулся, оперся на стол и выпрямился.
   - Что скажешь, майор?
   Лис пожал плечами.
   - Эк ты меня невзлюбил! А за что? Я ведь тебе еще ничего плохого и не
сделал. Пока... И потом, я уже давно подполковник.
   - Мне все равно, кто ты есть, хоть генерал! На кусочки порежу!  Жизнь
на это положу, ни есть не буду, ни спать! Клянусь Аллахом!
   - А вот это ты зря! - огорчился Лис. - Зачем такие клятвы  давать?  У
тебя и кроме меня враги есть. Ужаха Исмаилова не забыл?
   Вопрос был столь же неожиданным, сколь и серьезным.  Задержанный  за-
молчал. Совсем замолчал. Перестал не только  грозить,  но  и  рычать,  и
скрежетать зубами.
   - Он здесь и ищет тебя, - продолжил Лис. - А мы  его  ищем.  Если  не
застрелим, возьмем, никуда не денется. И тогда могу его к тебе в  камеру
посадить. Хочешь? Вам весело будет!
   - С кем хочешь сажай! - ответил Джафар, но без особой убежденности.
   - Значит, не против? - уточнил Лис. - Запоминайте, ребята, вы  свиде-
тели.
   Попов и Рывков нехорошо улыбнулись.
   - И братва наша к тебе счеты имеет, - продолжал Лис. -  За  кладбище.
Это ты неправильно сделал, не по-человечески. Они ждут, когда ты в общую
камеру попадешь. А тут и вовсе ничего хитрого нет. Хоть сейчас отведем.
   Джафар молчал.
   - Хочешь в общую камеру? Ты же ничего не боишься... Только клятву  ты
свою насчет меня уже выполнить не сумеешь... Так, братишка?
   Лис говорил вроде бы спокойно, но сквозь это спокойствие  то  и  дело
проглядывало холодное бешенство, которому он до поры не давал выхода.
   - Ну а ты меня понял?! Ты меня на кусочки уже не  хочешь  резать?!  В
общей камере у тебя будет много других дел...
   Джафар молчал. И тем признавал свою слабость. Впрочем, ничего другого
ему не оставалось. Лис приставил к горлу такие вилы, от  которых  никуда
не денешься.
   - Ну и чудненько, - подвел итог Лис. - Извиниться не хочешь?
   Это было слишком. Взгляд Джафара снова метнул молнию. Но на Лиса  она
не подействовала.
   - Уведи эту обезьяну! - равнодушно бросил он Рывкову. - Можешь по до-
роге уронить пару раз. Но не больше...
   Жесткая рука собровца толкнула Джафара в спину:
   - Пошел!
   - А насчет всех этих твоих штучек, -  Лис  внезапно  вскочил,  обежал
стол и приблизился к бандиту вплотную. - Бритвочки, кусочки...
   Двумя пальцами опер обхватил небритую шею, будто крючком подцепил под
челюсть и вздернул вверх, так что Джафар встал на цыпочки.
   - Ты с этим осторожней... Потому что без рук тебя оставить тоже очень
легко... Ты понял, дерьмо мороженое!!
   Последнюю фразу Лис гаркнул так, что тот рванулся в сторону, но  сор-
ваться с крючка не смог и только захрипел.
   Коренев убрал руку. Потирая шею и отводя взгляд в сторону, Джафар вы-
шел из кабинета. Сейчас это был совсем другой человек. Подполковник  Ко-
ренев умел проводить профилактические беседы  и  обладал  большим  даром
убеждения.

                                 * * *

   Сержант Молочков, кроме совершенно немилицейской фамилии, имел и  не-
подходящую для милиционера внешность. Моложавое, почти детское лицо, на-
ивные голубые глаза, фигура еще не набравшего  нужный  вес  подростка...
Ему было двадцать семь, но, когда он забирал из  школы  сына,  казалось,
что десятиклассник ведет домой младшего братишку. Форма, конечно, разве-
ивала подобные заблуждения, но Молочков ее не любил, потому что не  счи-
тал себя стражем правопорядка, да по большому счету и не  являлся  тако-
вым.
   Он был специалистом по средствам сигнализации и связи и работал  тех-
ником во вневедомственной охране, имея дело со всевозможными  датчиками,
системами беспроводной связи и приборами оповещения. Живого  преступника
он видел один раз в жизни и не в связи со служебной деятельностью: сосе-
ди поймали вора, покарали его руками и ногами, связали и посадили на бе-
тонный пол ожидать второй, официальной серии расплаты  за  содеянное.  У
него не было даже закрепленного пистолета, хранящегося в сейфе  дежурной
части, и на ежегодных стрельбах он пользовался "общественным" оружием.
   Нахождение в форме на улице налагает определенные обязательства, тре-
бует постоянного напряжения и готовности к тому, что на  бюрократическом
языке называется служебно-официальными действиями. Пояснить  иногородне-
му, как проехать к автовокзалу, помочь заблудившемуся ребенку,  сообщить
куда надо об утечке газа, вызвать ГАИ на место аварии, перевести старуш-
ку через дорогу, отправить лежащего без чувств пьяного  в  вытрезвитель,
оказать помощь роженице, доставить в больницу внезапно заболевшего чело-
века, призвать к порядку распоясавшегося хулигана, спасти тонущего (гиб-
нущего в огне) подростка, пресечь преступление, принять меры к  задержа-
нию преступника, правильно и в соответствии с законом реагировать на об-
ращения и заявления граждан, быть образцом высокой культуры,  доброжела-
тельности, справедливости и профессионализма...
   Это далеко не полный перечень действий, которые обязан  предпринимать
любой работник милиции как в служебное, так и в свободное время вне  за-
висимости от места работы, должности, отношения к данной территории, те-
кущих планов, самочувствия, семейных проблем и других столь же  малозна-
чительных личных обстоятельств. Вполне понятно, что в реальной жизни  ни
один "формовой" милиционер требований утопических инструкций не выполня-
ет, потому что для этого надо быть идеальным  гражданином,  всесторонним
универсалом, полным альтруистом, беззаветным энтузиастом, к тому же  не-
ограниченно компетентным и на сто процентов свободным. Но даже если  та-
кой безукоризненный милиционер вдруг появится,  он  навсегда  сгинет  на
улице между домом и службой, погребенный никогда не кончающимися пробле-
мами замордованного и доведенного до ручки населения,  не  избалованного
вниманием и чьей-либо готовностью прийти на помощь.
   Поэтому Молочков обычно ходил в штатском, не выделяясь из общей массы
народонаселения. Но новый начальник райотдела стал внедрять провалившую-
ся еще на общесоюзном уровне идею сдерживания преступности и профилакти-
ки правонарушений путем повышения плотности  "формовых"  сотрудников  на
душу населения и создания предупредительного  эффекта  "милиция  всюду".
Идея эта проста и дешева, как милицейский полуботинок:  если  на  улицах
появится много милиционеров, то преступный мир задрожит  и  спрячется  в
свое гнусное подполье. А поскольку денег на дополнительные штаты в  бюд-
жете нет, то надо обязать всех сотрудников  постоянно  ходить  в  форме,
тогда и без дополнительного финансирования  эффект  присутствия  милиции
будет достигнут.
   Но милицейские полуботинки в принципе невозможно носить: они  уродуют
ноги и в течение двух дней выводят своего обладателя из  строя.  Поэтому
приходится или тратиться на более дорогие, но пригодные  к  носке  граж-
данские туфли или, подкладывая вату и залепливая  пятки  лейкопластырем,
терпеть боль и прихрамывать до тех пор, пока процесс уродования  не  за-
вершится и образовавшиеся мозоли не примирят ментовские ноги со  штатной
обувкой.
   Так и с идеей постоянного ношения  формы.  Если  бы  милицейские  на-
чальники прониклись идеей обеспечения личного состава постоянно  носимым
оружием да горой вставали за каждого сержанта,  лейтенанта  и  капитана,
применившего его по назначению, то преступность действительно  поприжала
бы хвост. Но такой подход требует умения принимать смелые решения и  от-
вечать за них, брать на себя ответственность за "непопулярные" последст-
вия, вызывающие оголтелый хай родственников и дружков подстреленных бан-
дитов, петиции "правозащитников", чья активность очень часто оплачивает-
ся общаковыми деньгами. А главное, надо быть уверенным в кадровом соста-
ве тех органов, которые доводится возглавлять... Излишне  говорить,  что
без такой уверенности занимать начальственные места  аморально  и  безн-
равственно.
   Штаны с красной полоской, китель, погоны и фуражка таят куда  меньшую
опасность для руководства, чем оружие в руках подчиненных, поэтому оно и
перекладывает риск со своих плеч на чужие  головы,  заставляя  проявлять
"личное мужество" тех самых сержантов, лейтенантов и капитанов,  которые
топчут землю своих зон обслуживания - В криминализированной  до  предела
стране риск этот оказался непомерным и наглядно отразился в  сводке  по-
терь личного состава, что заставило свернуть эксперимент и разрешить но-
шение штатской одежды во внеслужебное время.
   Но новый начальник Молочкова и еще двухсотпятидесяти сотрудников  ра-
йотдела то ли не знал про неоправдавшийся опыт (это, конечно,  маловеро-
ятно, но по части незнания случаются столь вопиющие  казусы,  что  можно
допустить и такое), то ли рассчитывал на удачное его повторение в рамках
вверенного района, то ли, скорее всего не умея улучшить оперативную обс-
тановку, решил, что за излишнее рвение ругать не станут при любом,  даже
обратном, результате.
   Поэтому сержант Молочков возвращался с работы в форме, в форме  захо-
дил в магазины за хлебом, макаронами и молоком, в форме переходил  улицы
и тем привлек внимание Ужаха Исмаилова, сидящего за рулем угнанного гру-
зового микроавтобуса.
   - Давай, Али, это твой! - сквозь зубы процедил он,  подгоняя  "рафик"
вплотную к милиционеру.
   В кузове сидели Кинжал и Руслан Шерипов.  Накануне  налета  СОБРа  на
убежище их отряда все трое ездили к Голубому озеру проверить домик с ко-
лоннами. Шерипов хотел отправиться туда один, но Ужах тоже вызвался  ис-
кать кровника, а Кинжала взяли за компанию. Разгром отряда и их чудесное
спасение наводило Ужаха на скверные размышления:  ведь  спастись  должен
был один Руслан, который побывал у ментов в руках и давал им  клятвы  на
Коране... Вслух он своих размышлений не высказывал, но и Кинжал да и сам
Шерипов Думали о том же. Между ними воцарилась напряженная атмосфера не-
доверия. Затаившееся предательство требовало расплаты...
   Убитые и арестованные товарищи тоже должны быть отмщены, причем  если
предательство еще предстояло выявить и доказать, то эта месть не терпела
отлагательства.
   - Сегодня же мочканем трех мусоров, - решил Ужах. - Каждый по одному.
А потом достанем гранат и забросаем их лягавку.
   Сержанту Молочкову предстояло стать первой жертвой предстоящего  тер-
рора.
   Грузовой микроавтобус затормозил рядом с ним, дверь кузова открылась.
   - Товарищ милицанер, как на Красногорск выехать? - почтительно  спро-
сил Али, изображая простодушную улыбку, которая заставила бы  Литвинова,
Рывкова или Лиса немедленно схватиться за пистолет.
   Но неискушенный техник ПЦО с готовностью пустился в объяснения.
   - Сейчас прямо, потом направо, увидите мост и через реку...
   - Садитесь, покажите, - просительно покивал Али. - Вам же по пути?
   - Вообще-то мне скоро сворачивать... Ну давайте, пару кварталов прое-
дем... - Наклонившись, он поставил на грязный железный пол сумку с  про-
дуктами, влез в кузов и захлопнул за собой дверь. Ужах дал газ. Видавший
виды "рафик" наполнился грохотом плохо отрегулированного движка  и  дре-
безжанием обшивки.
   Коротко размахнувшись, Али ударил сержанта молотком  по  голове.  Тот
молча упал на пол. Кинжал навалился сверху, набросил на шею веревку и  с
силой затянул. Через минуту все было кончено. Труп оттащили назад,  нак-
рыли тряпками и придавили запаской. В тихом переулке сделали остановку и
перекусили хлебом и молоком, купленным сержантом для своей семьи.  Мака-
роны сырыми есть было несподручно, и их бросили назад, на запаску.
   - Теперь давайте тех... Коренева и Литвинова... Они  Абу  убили,  мне
зубы выбили, клясться заставили... Они там большие шишки!
   Шерипов не мог оправдываться напрямую, опровергая еще не  высказанные
подозрения - это только усугубило бы дело, но, проявляя подобную  актив-
ность, надеялся реабилитироваться в глазах товарищей.
   - Ну давай, - не выражая никаких эмоций, сказал Ужах.

                                 * * *

   - Нет, сейчас и у блатных "законы" не исполняются. То есть такое тво-
рится, аж страх берет! Приходит петух на зону - и не объявляется! Предс-
тавляешь?! С ним же люди из одной пачки курят, из одной миски едят,  они
же получаются все опарафиненные! Представляешь: один петух опомоил  весь
отряд!
   Гена Соколов искренне возмущался и переживал за невинно  пострадавших
зеков, как будто сам принадлежал к босяцкому сословию. На самом деле  он
относился к противостоящей стороне - "ментам" и хотя, строго говоря, яв-
лялся не милиционером, а филологом, редактором  газеты  "За  чистую  со-
весть" и спецзвание имел не милицейское - майор внутренней службы,  зеки
в такие тонкости не вдавались. Мент, он и есть  мент.  Здесь  антагонизм
известный и, как любые антагонизмы, - взаимный. Но Гена Соколов из обще-
го правила выпадал, много лет он изучал арестантский мир: обычаи, тради-
ции, жаргон и как-то незаметно вжился в него, полюбил босяков и научился
понимать их специфические душевные порывы  и  странноватые  переживания,
которые, впрочем, им самим не казались ни специфическими, ни  странными.
Взаимодействие было взаимным - "тот мир", в свою очередь, изменил  мане-
ры, речь и даже внешность исследователя.
   Когда Гена снимал массивные роговые очки, он превращался из кандидата
наук, автора нескольких словарей "блатной музыки" и незавершенной энцик-
лопедии преступного мира в одного из "бродяг", тихого, спокойного и рас-
судительного трудягу зоны, не борзого и не баклана, а знающего "феню"  и
"закон - набушмаченного мужика. К нему подходили  на  улице  бывшие  си-
дельцы и заводили разговор, который он без труда  поддерживал  негромким
голосом в медлительной манере бывалого  обитателя  зоны,  знающего  цену
словам и внимательно обдумывающего каждое  перед  тем,  как  произнести.
Иногда они вместе выпивали по паре кружек пива, причем  Геной  руководил
не только интерес исследователя, но и чисто человеческое  сострадание  к
изломанным и искореженным судьбам.
   Его серьезные исследования особого внимания не привлекали  и  общест-
венного резонанса не вызывали, но, когда он без далеко идущих целей  вы-
пустил под псевдонимом книжечку перевода классической поэзии на  блатной
язык, пришла неожиданная слава. О ней писали местные и центральные газе-
ты, телевидение пригласило "Фиму Жиганца" на несколько престижных  пере-
дач, оскорбленные в лучших чувствах поэты и литературные критики в  бла-
городном гневе обрушивались на циника, посмевшего осквернить великих по-
этов.
   Еще бы! "Жужжать иль не жужжать? Во бля, в чем заморочка! Не в  падлу
ль быть отбуцканным судьбой. Иль все же стоит дать ей оборотку..." В та-
кой интерпретации монолог Гамлета переварить  сможет  далеко  не  каждый
умственный желудок.
   - Я же это для юмора сделал, - оправдывался Гена. - Ну показать,  ко-
нечно, что "музыка" - это не набор слов, а настоящий  язык,  иначе  ведь
никакой перевод невозможен... Но в основном для смеха. А оказалось,  что
внимания привлекло куда больше, чем серьезные работы. Обидно...
   Когда оперативники перехватывали особо изощренно написанные  малевки,
их несли к Гене, и не было  случая,  чтобы  "ксива"  или  "постановочное
письмо" остались нерасшифрованными. И сейчас Лис положил перед ним  лис-
ток с выписками из давних оперативных материалов.
   - В словарях про "Шамилю" ничего не нашел, - сказал Коренев,  на  что
Соколов возмущенно замахал руками.
   - Вы знаете, что это за словари? Грош им всем  цена!  Когда  началась
гласность, с книжек НКВД гриф секретности  поснимали,  вот  и  появились
первые словари - двадцать седьмого года, тридцать второго... А потом все
бросились их переписывать! Семьдесят лет прошло, целая жизнь, речь много
раз менялась, одни слова вообще ушли, другие изменились, третьи вошли  в
бытовой обиход... А они все по тем древним книжкам лепят! "Козлятник"  -
вор, обучающий молодежь... Да сейчас воры за такое слово на ножи  поста-
вят!
   - Ну а по этой бумаге что скажешь? - Лис деликатно подтолкнул специа-
листа к сути дела.
   Гена в очередной раз взял в руки листок и внимательно вчитался.
   - Этот, первый, здорово "феню" знает, - повторил он, имея в виду  Ще-
кова. - Чувствуется старая закалка. На Шамиле кататься - это что-то  не-
хорошее... Сейчас я пороюсь...
   Он принялся перебирать стоящие в застекленном шкафу многотомные  сло-
вари русского языка разных лет и изданий.
   - А насчет жорика... Там с большой буквы было написано?
   Лис помолчал, вспоминая.
   - Не поймешь как... После точки.
   - Никакое это не имя. И не мелкий хулиган, как в словарях  объясняют.
Это молодой вор, младший подельник. Еще говорят гаврик.  Когда-то  давно
называли - полуцвет.
   В наступившей тишине шуршали страницы. Соколов азартно  листал  спра-
вочники, с таким азартом Лис идет по следу, особенно когда добыча  близ-
ка. У каждого свой поиск...
   - Вот она! - торжествующе объявил Соколов. - "Шамиля" - на  сибирском
диалекте метла! Кататься на метле - убирать зону. По зековским  правилам
- западло... Кто катается на метле, тот уже никогда в почете  не  будет,
так и останется на низших ступенях арестантской жизни. Но ваш автор уве-
рен, что, несмотря на это, поднимет его, потому что его слово в том мире
много значит.
   - Это я понял.
   - А второй автор жаргоном не владеет, это сразу видно.  И  еще...  Он
говорит про какого-то умного соучастника. Настолько умного, что они  его
не выдали. А прозвище называет - Карась!
   - Ну и что? - удивился Коренев. - Мало ли какие есть  кликухи!  Меня,
например. Лисом кличут!
   - А то! Лис дело другое... А вот Карась - погоняло позорное.  Карасем
пьяных, называют, лохов бестолковых, дружинников,  милиционеров.  Умного
человека, которого уважают, никогда так не назовут!
   В мозгу у Лиса будто что-то щелкнуло. Рогалев работал на уборке  тер-
ритории - катался на Шамиле! Он был самым младшим подельником,  жориком!
Значит, это он придумывал планы главарю "Призраков", за  него  собирался
"бросать подписку" Щеков, он изобрел мифического шестого! Причем неудач-
но выбрал для него кличку! Рогалев -  мозговой  центр  банды,  хранитель
оружия... Перенесший в сегодняшний день многие черты "Призраков",  кото-
рые воплотились в почерке банды  Колдуна!  Рогалев  связан  с  Колдуном!
Или...
   Лис возбужденно вскочил.
   Рогалев и есть Колдун?!!
   - Спасибо, Гена, с меня пузырь!
   Спешно попрощавшись с Соколовым, он выбежал на улицу, вскочил в "Вол-
гу", быстро вставил ключ зажигания. В сознании выстраивались все новые и
новые факты, подтверждающие его версию.
   Визитные карточки Колдуна напрямую заимствованы у "Призраков"...  Не-
существующий четвертый соучастник, придуманный Печенковым, повторяет ход
Рогалева в той давней истории! У Колдуна и у "Призраков" один преступный
почерк!
   Мотор взревел, и Лис с силой вдавил педаль газа.

                                 * * *

   Дело о происшествии в поезде Кисловодск - Москва получило широкую ог-
ласку и даже попало на страницы центральных газет. Причем в одной публи-
кации Трофимов и Бабочкин  выглядели  героями,  решительно  пресекавшими
действия распоясавшихся хулиганов, а в другой - хулиганами, открывшими в
пьяном угаре стрельбу по ни в чем не повинным людям. И хотя истина,  как
обычно, лежала посередине, уголовное дело продолжало  методично  пропус-
кать сержантов через бюрократические жернова формальностей и установлен-
ных еще почти сорок лет назад бездушно-казенных процедур.
   Бабочкина машина судопроизводства отрыгнула: фактически он  вел  себя
пассивно, и, кроме разбитых тарелок, вменить  ему  ничего  было  нельзя.
Хватило бы, конечно, и тарелок, но в данном случае они  уравновешивались
сломанными ребрами, а треснутый шейный позвонок даже перетягивал  причи-
ненный вагону-ресторану ущерб. Сержанта  освободили  из-под  стражи,  но
взяли подписку о  невыезде:  впереди,  несмотря  на  смягчающие  обстоя-
тельства, маячила скамья подсудимых.
   Трофимов продолжал париться в изоляторе - на все ходатайства изменить
меру пресечения приходили отказы, очевидно, личность  старшего  сержанта
отличалась повышенной опасностью для общества. Несмотря ни на что,  Тро-
фимов продолжал бороться: виновным себя не признавал, рассылал жалобы во
все инстанции, требовал связи с милицейским  профсоюзом.  Но  на  помощь
никто не приходил: после массовой расправы над многочисленными начальни-
ками, имевшими хоть какое-то отношение к командированию спецконвоя, сер-
жанты стали словно зачумленными, их  немедленно  уволили  из  органов  и
мгновенно забыли об их существовании. О том, чтобы  помогать  виновникам
такого скандала, не могло быть и речи.
   От бесплатного адвоката Трофимов отказался: тот сразу  объяснил,  что
"за так" работают только дураки, и даже если он будет участвовать в про-
цессе, то лишь бы отбыть номер, а на помощь сержант пусть и не рассчиты-
вает. Жена ни разу не приезжала, да  это  и  понятно:  откуда  деньги...
Раньше она работала в санатории ванщицей, потом уборщицей, потом отдыха-
ющих почти не стало, и ее сократили совсем. После его увольнения Валюшка
осталась без средств к существованию: рабочих мест в  агонизирующем  ку-
рортном городке не было. Так что ни передач, ни свиданий, ни  защитника.
Оставалось надеяться на себя.
   - Для пресечения нападения на граждан, угрожающего их  жизни  и  здо-
ровью...
   - Не так. Для защиты граждан от нападения, опасного для их жизни  или
здоровья. Дальше.
   - Для отражения нападения на сотрудника  милиции,  опасного  для  его
жизни или здоровья...
   - Не так.  Когда  его  жизнь  или  здоровье  подвергаются  опасности.
Дальше.
   - Для задержания опасного  преступника,  при  попытке  задерживаемого
сократить дистанцию и дотронуться до оружия, при побеге из-под стражи...
   - Стоп, стоп! Все не так! Для задержания лица, застигнутого  при  со-
вершении тяжкого преступления против жизни, здоровья и  собственности  и
пытающегося скрыться. Вот как правильно! А сокращение дистанции это  во-
обще в следующей статье...
   Иван Иванович мусолил в руке замызганную шариковую ручку и заглядывал
в закон "О милиции". Вначале он записывал ответ Трофимова в протокол,  а
потом комментировал его соответствие букве закона.
   - Какая разница... Разве в словах дело! Он пер на меня, хотел  писто-
лет отобрать... А совком мог голову пополам раскроить!
   - То, что "мог", - нас не интересует. Нас интересует то, что произош-
ло.
   Следователь, в общем, был неплохим парнем: бесплатного адвоката приг-
нал, приносил сигареты, разрешил написать Вальке  письмо,  даже  заверил
доверенность и позвонил в финчасть, попросив деньги,  причитающиеся  под
расчет старшему сержанту Трофимову, выплатить его законной  супруге.  Он
не делал никаких подлянок, не прессовал обвиняемого, не грозил бросить в
общую камеру и не требовал обязательного признания.
   Просто он не понимал чувств, руководивших сержантами тогда в  поезде,
не понимал обстановки скоротечной ночной драки и побуждений, заставивших
Трофимова нажимать на спуск. Может, он не мог этого  понять,  может,  не
хотел. В конце концов, он и не обязан влазить в шкуру каждого обвиняемо-
го, вон их у него сколько...
   - Я стрелял, отражая нападение. И из-за сокращения дистанции. Вот два
основания. Я их назвал. Статья пятнадцатая закона.
   - Ясно. Что сказано, то и записано. На, подписывай! - следователь по-
вернул бланк, чтобы Трофимов мог прочитать текст. - Правильно?
   - Правильно.
   - Вот видишь... Я ведь против тебя ничего не имею... Просто есть уби-
тый, есть раненый, есть уголовное дело. А я следователь.  Вот  я  его  и
расследую. Ты говоришь, я пишу, потом проверяю. А суд уже будет решать.
   Следак стал складывать бумаги в черную папку на "молнии". Сегодня ли-
цо у него шелушилось меньше, чем обычно.
   - Слышь, Иван Иванович... В Железноводске вода есть, источник красоты
называется, если месяц поумываться, лицо как у младенца становится.
   - Что? А... Да нет. Это, наверное, диабет  проклятый.  От  матери  по
наследству перешел. Тут никакая вода не поможет, хоть мой, хоть пей...
   - Валька моя ничего не пишет, не звонит?
   - Не-а... Если бы приехала, я б тебе и свиданку разрешил. В моем при-
сутствии, конечно. Ну ладно, пока. Если надумаешь  какое  ходатайство  -
давай. А то поздно будет, скоро думаю дело в суд направлять.
   Иван Иванович подошел к хлипкой, выкрашенной  унылой  краской  двери.
Напоследок обернулся: не забыл ли чего. Кабинет для допросов представлял
собой узкую, вытянутую, как пенал, комнату. Грязно-серые стены,  зареше-
ченное окно под потолком, стол, привинченные по обе стороны от него  та-
буретки. На одной сидел измученный человек в  мятой  выношенной  одежде.
Бывший сотрудник милиции, а сейчас никто. Больше в  кабинете  ничего  не
было.
   - Сиди, я скажу, чтоб тебя забрали.
   Дверь закрылась. Обычное дело: выводных не хватает, и ходить им  лиш-
ний раз лень, вот и тянут, чтобы сразу двоих вести в корпус.  Приходится
сидеть. Хотя в тюрьме все время сидишь. И ждешь... Вызова на допрос, из-
менения статьи, передачи, суда. А больше всего ждешь освобождения.  Есть
же счастливцы: выходят под расписку, под залог... Но это крутые. Простых
гноят до последнего.
   В семьдесят шестой ментовской камере сидели известный адвокат  и  за-
меститель прокурора, каждый шел по громкому делу о  крупных  взятках,  о
них говорили по радио, изобличали в газетах,  и  что  же?  Когда  шумиха
улеглась, и тот и другой выскочили под залог. Остался сержант,  задушив-
ший с целью грабежа водителя такси, лейтенант, сбивший по пьянке на лич-
ной машине мужа  с  женой,  дознаватель-взяточник,  торговавший  оружием
старшина, двое из ночной охраны, насиловавшие припозднившихся женщин,  и
здоровяк прапор из вытрезвителя, насмерть забивший клиента. Освобождение
им не светит, гадают целыми днями, сколько кому дадут.
   Трофимов в этих разговорах участия не принимает, он себя виновным  не
считает и надеется на оправдательный приговор. Потому сидит в сторонке и
даже беспочвенными фантазиями время убить не может. А  в  тюрьме  нельзя
жить сегодняшним - только завтрашним или вчерашним.
   Вот и вспоминает, как здорово раньше было: приходил  после  работы  к
Валюшке, она ему ванну нарзана напустит, и лежит товарищ сержант,  отмо-
кает. Кожа пузырьками газа покрывается, и расслабляется все внутри,  как
будто не махался с пьяными, не заталкивал задержанных в  "собачник"  ПА,
не замирал сердцем у двери, за которой неизвестно что - в лучшем  случае
нож или топор, а то и ружье...
   Ванна огромная, метра два, он ногами в толстую палку упирается, кото-
рую Валюшка поперек ставит, тут глаз нужен: кто повыше -  тому  подпорку
подальше, и наоборот. Она никогда не ошибалась... И с температурой тоже:
горячую сделаешь - отдыхающий кричит, да и вредно, может сердце  остано-
виться, прохладную - тоже плохо, неприятно, отдыхающий недоволен. А  она
всегда в самый раз угадывала, благодарили ее, специально к ней  норовили
попасть, цветы дарили, духи, конфеты... Валюшке  работа  нравилась,  она
про нее рассказывать любила, да и подарки приносила, в общаге все  зави-
довали: "Опять Валька Трофимова с цветами да конфетами!" Сам-то он этого
не слышал, но жена в красках рассказывала, да еще изображала, какое лицо
было у соседки.
   В нарзанной ванне хорошо лежать, полезно: усталость уходит, мышцы си-
лой наливаются, и шишка начинает подергиваться. Он старался попозже под-
гадать, когда все уйдут: Валюшка тогда двери запирала, халатик сдергива-
ла - и бултых голышом к нему! Понятно зачем... Только  приходилось  воду
наполовину выпускать - они маленькие, так и захлебнуться недолго.
   А после шли в парк гулять, он себе портвешка позволял сто  пятьдесят,
Валюшка мороженое ела, кофе пила...
   - Скоро санаторий дом начнет строить, - как всегда, начинала  мечтать
она. - Я уже давно работаю, да и ты милиционер,  тебе  льготы  положены,
принесешь справку или письмо от начальства... Должны же нам  однокомнат-
ную дать?
   Трофимов знал, что от положенной льготы и справки до квартиры рассто-
яние агромадное, некоторые состариться успели, да все в  очереди  стоят.
Но санаторий - дело другое, тем более если свой дом... Валюшка медработ-
ник, он милиционер. У санаторских-то таких льгот нет. Может,  и  проско-
чит! Надежда была, и перспектива сержанту нравилась.
   Ему только то не нравилось, что жена на голых  мужиков  смотрит.  Она
хоть и маленькая - сто шестьдесят два, не симпатичная, и фигура хорошая.
А тут за день тридцать ванн, ну пусть половина  на  мужиков  приходится.
Тут такого насмотришься!
   - Ну и чудик ты, Вань, - смеялась жена. - Я  же  ванну  подготовлю  и
ухожу, а он пока разденется, потом бултых! Я зайду спросить,  как  вода,
так уже ничего и не видно, только голова торчит. И потом, я  что,  расс-
матриваю?
   - Да, а когда воду выпускать? - заедался он. - Ты заходишь, а он сто-
ит и елдак у него по колено! Сама говорила!
   - Ой, и правда, было такое! - Валюшка всплескивала руками и конфузли-
во хихикала. - Потом девчонкам рассказывала, они не верили! Вот так  ви-
сел, и толстый! Я аж испугалась...
   - Тебе-то чего пугаться, - хмуро говорил он. - Пусть его жена пугает-
ся!
   И будто невзначай спрашивал:
   - А он высокий, этот мужик?
   Сам Ваня из-за низкого роста комплексовал и думал, что у высоких  все
побольше, а значит, и самое главное, что есть у мужчины, тоже покрупнее.
А раз так, то насмотрится Валюшка, соблазнится, да и бросит его к черто-
вой матери!
   - Да не особо и высокий, - отвечала жена, вспоминая. - Как наш  Миха-
лыч. Может, чуть выше.
   Тут Трофимова и вовсе начинало корежить. Михалыч был заведующим  ван-
ным отделением и подбивал к  Вальке  клинья.  Она  и  сама  рассказывала
кое-что, и от других слухи доходили. Город-то маленький, все друг  друга
знают. Потому и старался Иван забирать жену после работы, да и днем, бы-
вало, заскакивал, чтобы контроль чувствовала. А сомнения все-таки  грыз-
ли: а ну как не уследил, вдруг она и с Михалычем в ванне  кувыркается...
Сколько раз подступался: расскажи начистоту,  все  прошу,  только  чтобы
брехни между нами не было! А она божится, клянется, а то и в  плач  пус-
тится. Он и успокоится. Так и жили. Хорошо жили!
   А потом курортников все меньше стало, корпуса позакрывались  один  за
другим, Вальку в уборщицы перевели, ни цветов, ни конфет, да и  перспек-
тива на квартиру растаяла сама собой. Она нервная стала, злая, то с  со-
седкой поцапается, то с ним. А теперь и вовсе все разрушилось...
   Из печальных размышлений Трофимова вывела  распахнувшаяся  дверь.  Он
вскочил, думая, что пришел выводной, но на пороге  стоял  хорошо  одетый
человек с резкими чертами лица и уверенным взглядом. Он его  где-то  ви-
дел... Точно! Он с напарником показывал фотографии  чеченских  боевиков.
Следователь его называл: подполковник, а фамилия...
   - Ну, поймали чеченов?
   Человек уже хотел закрыть дверь, но сейчас его взгляд  сфокусировался
на сержанте.
   - Ба! Ты еще паришься? Я думал, выскочишь на подписку!
   "Коренев", - вспомнил Трофимов. У него была хорошая память.
   - Никак нет, товарищ подполковник. Три раза писал, и в суд, и  проку-
рору... Все отказывают.
   "Охерели! - подумал Лис. - Шерипова на подписку, Печенкова на подпис-
ку, а этого парят! Или они нарочно бандитов выпускают, а ментов  прессу-
ют? Что же это за законность такая?!"
   - Ты давай не кисни, держись! Всяко в жизни бывает, я  тоже  здесь  в
семьдесят шестой отдыхал...
   - Да?! - вскинулся Трофимов.
   - Шестерик мне влупили, восемь месяцев оттянул в  спецзоне  в  Нижнем
Тагиле. Да вот, оправдали по чистой, реабилитировали, в органах  восста-
новился.
   Лис вынул пачку дорогих сигарет, положил на стол.
   - Возьми. И имей в виду, ты ничего не сделал, если за  такое  судить,
то меня расстрелять надо! И не только меня, половину всех оперов...  Ну,
может, не половину, это я загнул, но четверть - точно!
   В глазах сержанта вспыхнула надежда. Больше  всего  окрыляет  нагляд-
ность примера. Если больной видит перед собой человека, который вылечил-
ся от точно такой же болезни, одно это придает ему волю к жизни.
   - Ты только дурак, что пьяным оказался. Был бы трезвым - вообще ниче-
го б не было! Но за пьянку не судят. Выгнать из органов - это да, это ты
заслужил. А судить не за что. Это они уже в одну кучу валят,  чтобы  пе-
рестраховаться - и пьянку, и стрельбу... А надо разделить:  это  сюда  -
дисциплинарный проступок, а это сюда - правомерные действия...
   - Кто ж разделять-то будет? Бабок на адвоката нет,  бесплатный  рабо-
тать не хочет, следак говорит - суд все решит... А я сижу и сижу...
   Теперь надежда сержанта была обращена к Лису, и хотя он был очень за-
нят и открыл дверь в поисках свободного кабинета, повернуться и уйти  он
не смог.
   - Некому разделять, говоришь...
   Коренев опустился на табурет для следователя и задумался. Он  считал,
что безвыходных положений не бывает, и, как правило, действительно нахо-
дил выход из любого.
   - Сейчас что-нибудь придумаем...
   Уже первые повороты шестеренок изобретательности в  изощренном  мозгу
опера выдали решение. Он извлек трубку мобильного телефона, набрал номер
оперативного отдела. Ответил Волошин.
   - Слушай, Леша, зайди ко мне в кабинет, найди в  подставке  календаря
визитку Чекулдаева и продиктуй его телефон.
   - Как раз собирался тебе звонить, - нервно отозвался Волошин, - тобой
усиленно интересуется УСБ. В связи с Колеровым.
   У Лиса неприятно захолодело под сердцем.
   - Они были в ИВС, подняли там все бумаги... Потом поехали к Апресяну,
он сказал, что ты просил выдать липовое поручение задним числом, якобы в
оперативных целях. Вот сука!
   - Он сам позвонил?
   - Нет, ребята из Нахичеванского. Я тебе потом скажу.
   Бывает, человека зашугают до смерти, он даст слабину, а после жалеет,
но тут другое - сам раскололся, гад!
   - Что еще?
   - Все.
   - Найди телефон Чекулдаева и перезвони мне.
   Нажав кнопку отбоя. Лис положил трубку на грязный, исчерканный непри-
личными словами и непристойными рисунками стол и  застыл  в  озабоченном
размышлении.
   Откуда дует ветер? Почему УСБ интересуется Колеровым? Как они  вообще
узнали об этой истории? Все вопросы сняты, проблема закрыта, сил,  заин-
тересованных в продолжении, нет! Но раз есть интерес, значит, есть и си-
лы, кто-то целенаправленно копает под него! В связи с чем?
   Мозг, как компьютер, перебирал варианты, их было не так много, и  все
отпадали один за другим. Кроме очевидного. "Золотой круг". Тот, кто  мо-
жет отдать команду ОБЭП и налоговой полиции, вполне  способен  натравить
на неугомонного опера и УСБ. Других объяснений нет.
   - У вас тоже неприятности? - нарушил гнетущую тишину Трофимов.
   Лис вышел из оцепенения. Сержант верит в его могущество и надеется на
него. У человека, в которого верят, не должно быть  неприятностей.  Даже
если он завтра может оказаться в той же семьдесят шестой камере.
   - У кого их нет? - бодро ответил он. - Проблемы для того и  существу-
ют, чтобы их решать.
   Музыкальная трель вызова прервала начинающийся диалог.  Волошин  про-
диктовал номер.
   - А имя-отчество? - спросил Лис, черкая в отрывном блокноте. - Спаси-
бо.
   Через минуту он соединился с Чекулдаевым. Тот ответил голосом большо-
го и очень важного начальника, который к тому же чрезвычайно  занят.  Но
когда Лис представился, тон мгновенно изменился. Теперь  с  ним  говорил
простой хороший мужик, очень дружески расположенный к подполковнику  Ко-
реневу и максимально готовый к оказанию последнему всевозможных услуг.
   - Вспомнил ваше обещание, Виктор Фомич. Одному моему знакомому  очень
нужна помощь квалифицированного защитника. Но у него совершенно нет  де-
нег. Вы меня понимаете?
   Коренев отставил трубку от уха и сделал  приглашающий  жест.  Сержант
перегнулся через стол и превратился в слух.
   - Какие деньги, Филипп Михайлович, о чем разговор! - слегка  обиделся
Чекулдаев, как будто всегда работал исключительно бесплатно.  Лис  отме-
тил, что его имя-отчество адвокат помнил наизусть.
   - Ваш знакомый под стражей?
   - Да.
   - Назовите, пожалуйста, его фамилию и статью.
   - Трофимов, а статей у него целый букет. Одно убийство, одно  покуше-
ние, превышение власти...
   - Еще злостное хулиганство, - подсказал сержант, но Лис отмахнулся  -
частности сейчас никого не интересовали.
   - Конечно, это по версии следствия...
   - Разумеется, разумеется, - по тону адвоката было  ясно,  что  версии
следователя такая ерунда, которую не следует принимать  в  расчет.  -  Я
завтра же навещу вашего знакомого, и мы вместе определим линию защиты. А
начнем, я думаю, с изменения меры пресечения.
   - В этом ему уже несколько раз отказывали.
   Чекулдаев снисходительно хохотнул.
   - Теперь мы попросим вместе. А я умею убеждать людей.
   Да, бандитский адвокат был очень уверен в себе, и эта уверенность ос-
новывалась на сильных позициях.
   - Спасибо.
   - Не стоит благодарности. Надеюсь, что мы еще не раз будем плодотвор-
но сотрудничать.
   Надейся, никто тебе не запрещает.
   Трофимов ожил на глазах.
   - Постойте, так это тот самый Чекулдаев?! - вдруг сообразил он. - Са-
мый знаменитый защитник! Тюрьма аж гудит: Чекулда - то,  Чекулда  -  се!
Это он двух моих сокамерников вытащил! У него такса  -  сто  долларов  в
час. Неужели возьмется бесплатно?
   - Ты же слышал, - ответил Лис. Сейчас он не мог радоваться  вместе  с
сержантом, угнетали свои заботы. - Думаю, теперь все пойдет на лад...
   Он спрятал телефон и встал.
   - Как в камере? Может, хочешь в одиночку?
   Трофимов пожал плечами:
   - Да нет. Пока вроде все нормально.
   - Ну давай!
   Лис протянул руку, и окрыленный сержант пожал ее изо всех сил.
   По петляв по запутанным переходам, через несколько минут Лис зашел  в
кабинет начальника оперчасти.  Грузный  и  седой  подполковник  Стариков
оторвался от кучи грифованных бумаг и тяжело приподнялся в кресле.
   - Психбольница, - вместо приветствия сказал он. - Один идиот повесил-
ся, одного в жопу трахнули, а я виноват! Будто это я  его  трахал!  А  в
женском крыле молодая зечка забеременела, опять комиссия: как это  прои-
зошло? Да так и произошло! Как обычно происходит?
   Лис понимающе кивнул. Теоретически способов много.  Стариков  с  удо-
вольствием бы списал на следователя - он не ответчик за то, что делается
в следственных кабинетах. Даже если следак - женщина, и то  можно  найти
объяснение: привела мужа или приятеля обвиняемой, оставила наедине в ка-
бинете на пятнадцать минут. Чтобы поощрить  подследственную  за  хорошее
поведение и чистосердечное признание. Но это маловероятно. Скорей  всего
осеменение произвел кто-то из жеребцов-контролеров или один из оперов  -
непосредственных подчиненных Старикова. А  еще  скорее  -  сработало  не
чье-то личное необузданное сладострастие, а служебный интерес:  девчонку
подставили кому-то из интересующих оперчасть зеков, за бабу  они  готовы
все продать. Или агента поощрили. А может, она тоже  агент  и  поощрение
было обоюдным...
   - Ну его на хер, этот бардак, летом подам рапорт!
   Сколько Лис его помнил, Стариков всегда жаловался и грозил отставкой.
Только раньше увязывал ее с возрастом и выслугой, теперь и то и другое в
кармане - больше ничего не задерживает,  вольному  воля,  когда  хочешь,
тогда и уходи. И он стал переносить увольнение с одного сезона  на  дру-
гой. На самом деле подполковник так врос в специфический мир неволи, что
жить без него уже не сможет. Если тридцать лет ходить по лабиринтам  пе-
рекрытых решетчатыми дверьми коридоров, под  микроскопом  изучать  жизнь
битком  набивавшего  камеры  человеческого  материала:  подследственных,
осужденных, транзитно-пересыльных, сдаивать информацию,  плести  интриги
оперативных комбинаций, накрывать "хаты" плотной осведомительской сетью,
дергая за невидимые  ниточки,  управлять  человеческими  судьбами,  быть
всезнающим и всемогущим властителем полутора-двух  тысяч  душ,  а  потом
стать рядовым, никому не нужным пенсионером, то долго не проживешь.
   - Дело имею, Иван Никанорович, - чтобы не терять времени  понапрасну,
надо было сразу взять быка за рога.
   Стариков недовольно вздохнул. Он любил выговариваться до конца, но  в
последнее время этот процесс затягивался до неприличия.
   - Давай свое дело.
   - У вас есть такой Печенков. Надо ему передать записку.
   Лис протянул клочок бумаги.
   - Малевочка, малевочка, - пропел Стариков,  надевая  очки.  Он  любил
оперативную работу и сейчас заметно оживился. - Посмотрим,  что  ты  там
придумал...
   На листке под диктовку Лиса Валера Попов написал следующее: "За длин-
ный язык ты приговорен к смерти. Колдун".
   Начальник оперчасти дважды прочитал записку.
   - Неужели ты на Колдуна вышел? Мне в Управе все уши прожужжали,  одно
задание за другим спускают: любую информацию про этого Колдуна требуют!
   - Не знаю, - ответил Лис. - Может, вышел, может, пустышка. Но  бумагу
надо передать сегодня. Завтра его скорей всего освободят.
   - Ясно, ясно, - заглядывая в лежащий перед ним  журнал  распределения
по Камерам, Стариков принялся чертить какую-то схему на отрывном  кален-
даре. Его не очень интересовало содержание записки и то  место,  которое
она занимала в проводимой  Лисом  комбинации,  не  интересовали  причины
предстоящего освобождения Печенкова: все  это  воспринималось  как  дан-
ность. Для него было важно тактически правильно передать малевку адреса-
ту.
   Начальник оперчасти закончил рисовать, придирчиво осмотрел свое  тво-
рение, добавил одну линию.
   - Вот так лучше, - удовлетворенно сказал он и подозвал Коренева  поб-
лиже. - Смотри, какой расклад: Печенков у нас в  шестьдесят  третьей,  а
сорок шестую мы как раз ставим на дезинфекцию,  оттуда  расселяем  народ
кого куда... Одного человечка я направляю в шестьдесят третью через отс-
тойник, а там как раз этап из ИВС, его втемную и зарядят твоей запиской.
Красиво?
   Стариков широко улыбался:
   - Комар носа не подточит. Тем более если он завтра уйдет, то и разби-
раться некогда будет.
   Ничего красивого в столь примитивной комбинации Лис  не  находил,  но
радостно улыбнулся в ответ и довольно покивал головой:
   - Здорово. И еще... Мне надо точно знать,  когда  он  выйдет.  Завтра
созвонимся, уточним время. Без меня его не выпускайте.
   Подполковник понимающе подмигнул:
   - Хочешь "хвоста" приделать? Грамотно, молодец. Вначале воткнешь  ему
в жопу вот такое шило, - Стариков тронул толстым пальцем  записку.  -  А
потом посмотришь, куда он побежит. Так?
   Лис сделал неопределенный жест, не опровергая проницательности  собе-
седника, но и не подтверждая его догадок, что вполне объяснялось сообра-
жениями конспирации.
   - И еще одна вещь...
   Коренев пригнулся к волосатому уху оперативника и перешел на  довери-
тельный тон.
   - Меня УСБ обкладывает. Надо одного человечка подработать,  чтобы  он
меня не сдал. Он здесь, у вас, фамилия Громов.
   Солидарность оперативников общеизвестна, так же как и их общая непри-
язнь к службе собственной безопасности. Стариков аж подпрыгнул  в  своем
кресле.
   - Да я ему яйца оторву! Здесь я командую, а не УСБ! Сейчас вызовем  и
объясним: важно не сколько сидеть, а как сидеть... Думаю, он все поймет.
   Лис тоже не сомневался в этом.
   - Спасибо. Если что, звоните, я буду у себя.

                                 * * *

   Когда Коренев вернулся в РУОП, его уже ждали.
   - Зайдите к генералу, товарищ  подполковник,  -  сказал  дежурный,  и
обостренная интуиция Лиса сразу распознала недоброе.
   У Колорадского Жука сидели два человека. Одному было лет сорок,  ког-
да-то он работал опером в Октябрьском райотделе. Пару раз  они  встреча-
лись по пересекающимся делам, потом он куда-то исчез. Второй  молодой  -
не больше двадцати семи. Лис его никогда не видел.
   - Это к вам, - официально сообщил Нырков. Он явно ощущал неловкость.
   - Подполковник Зимин, отдел расследований УСБ, - представился старший
и показал удостоверение, как положено. Хотя дураку ясно, что если бы  он
был хреном с бугра, то не сидел с вальяжным видом у начальника РУОПа, да
и вообще не вошел бы в здание.
   - А это старший лейтенант Хмельнов, - указал подполковник на коллегу.
   - Хорошая фамилия, - похвалил Лис и тут же выругал себя за это:  опе-
ров, следователей и проверяющих лучше не злить.
   - Подполковник Коренев, начальник оперативного отдела РУОПа, - приняв
строевую стойку, доложился он по всей форме. Жук неодобрительно  покачал
головой, видно, решил, что он фиглярничает.
   - Пройдемте к вам в кабинет, - не то предложил, не то приказал  Зимин
и повернулся к Ныркову. - Товарищ генерал...
   - Да, да... - Жук нехотя встал. При  процедуре  осмотра  должен  при-
сутствовать непосредственный начальник проверяемого.
   В кабинете Лиса попросили открыть сейф,  старший  уэсбэшник  рылся  в
нем, младший - в столе. Опера знают, что в случае чего их будут шмонать,
и потому не держат ничего "горячего" в опасных местах. В райотделе укры-
тые материалы запихивают обычно за батареи или под  сейфовую  тумбу.  На
уровне Лиса материалы не укрывают, а для того, что не  должно  попасться
на глаза посторонним, у него имеется абонированный ящик в "Золотом  кру-
ге" и испытанный тайник в лесополосе на Левом берегу.
   И все же он чувствовал себя неуютно. Все опера ушлые и хитромудрые, а
если берутся за них всерьез, то обязательно что-то накопают. Или  непод-
шитое сообщение агента, или патрон, или косячок анаши.
   - Это что такое? - строго спросил молодой, разглядывая какой-то  лис-
ток. У Лиса перехватило дыхание.
   - Покажите ближе, не видно...
   Ух... Он перевел дух.
   - План проведения розыскных мероприятий по РД "Трасса".
   - Почему не в сейфе?
   - Там нет секретных данных.
   - Все равно!
   - Хорошо, положу в сейф.
   - А это что? - теперь старший внимательно листал ученическую  тетрад-
ку.
   - Это записи, кто сколько сдал. В смысле  на  дни  рождения,  бумагу,
картриджи.
   - Почему в сейфе?
   - Так денежный документ.
   - Все равно!
   - Хорошо, выну.
   Лис посмотрел на Ныркова. Тот незаметно погрозил кулаком.
   Через сорок минут шмон закончился. Ничего запрещенного к хранению или
компрометирующего подполковника Коренева обнаружено не было. С явным об-
легчением Колорадский Жук удалился.
   Но закончилась только первая часть действа.
   Теперь Зимин сел в кресло хозяина кабинета,  Хмельнов  за  приставной
столик, а Лиса посадили в стороне на специально отставленном стуле.  На-
чался допрос. Спрашивал старший, младший вел протокол.
   - Вы знаете Колерова?
   - Да, он проходил как связь преступного авторитета, я пытался  с  ним
работать, но результата не получил.
   - Он подозревается в двойном убийстве. Только вышел из  ИВС  и  сразу
зарезал двоих.
   - Негодяй! Надо было его не выпускать. Но доказательств не хватало...
   Лис пытался вспомнить хоть что-нибудь про бывшего коллегу, но напрас-
но. Ничего запоминающегося Зимин в сыскном деле не совершил. Вел он себя
не очень агрессивно, просто выполнял рутинную работу, но  чувствовалось,
что инструкции "придавить Коренева" получил. А молодой смотрит злобно  и
вряд ли из-за шутки с фамилией, скорей  всего  считает  его  нарушителем
соцзаконности или как там она сейчас называется,  позорящим  милицейский
мундир.
   - Каким образом вы на него вышли и на  каком  основании  водворяли  в
ИВС?
   - О нем упомянул в своих показаниях какой-то обвиняемый, не помню фа-
милии...
   - Громов?
   - Возможно. Вроде Колеров был его соучастником в грабеже...  Соучаст-
ника надо устанавливать, а поскольку он якобы был знаком  с  Хромым,  то
отдельное поручение следователь направил мне, поскольку наш отдел разра-
батывает ОПГ и связи авторитетов нам известны. Я установил его и  задер-
жал. Это тоже входило в поручение.
   - Следователь Апресян объясняет все по-другому...
   Лис пожал плечами.
   - Что вы на это скажете?
   - Я не знаю, что он объясняет, но отдельное поручение за его подписью
лежит перед вами.
   - Он говорит, это вы попросили его написать. Причем задним числом.
   - Я? - искренне изумился Лис. - Зачем? Что, мне  своей  работы  мало,
чтобы просить чужую? Сам бы пусть и искал! И потом -  разве  я  ему  на-
чальник? Он следователь - процессуальная фигура! Что он напишет, то я  и
должен исполнять. А я разве могу ему что-то поручать? Тем более противо-
законное? Если бы вдруг я и обратился с такой  глупой  просьбой,  то  он
послал бы меня куда подальше, и все на этом кончилось!
   - Имейте в виду, сейчас наши люди  допрашивают  Громова!  -  вмешался
Хмельнов.
   - Очень хорошо, - одобрил Лис. - Он расскажет, как все было.
   Хмельнов торжествующе улыбнулся:
   - Вот именно. Как все было. Потому что статью за хранение  наркотиков
ему вменяют в полном объеме. И теперь ему нет никакого смысла вас  выго-
раживать!
   "Молодец, парень, - подумал Лис. - Голова у него варит. Только  моло-
дой еще. Не знает, что важно не сколько сидеть, а как сидеть... И Цербе-
ра не знает..."
   А вслух сказал:
   - Не понимаю, при чем здесь хранение наркотиков, а выгораживать  меня
ему действительно смысла нет. Пусть соучастника  выгораживает,  этого...
Колерова!
   Зимин прокашлялся, призывая молодого к порядку.
   - У нас есть сведения, что Колеров ваш агент.
   Таких сведений нигде быть не могло. Только обрывки впечатлений,  наб-
людений да чьи-то догадки.
   - Еще чего! Зачем бы я его сажал в ИВС? И потом, это можно легко про-
верить!
   - "Карманный агент", - блеснул Зимин знанием оперативного  сленга.  -
Вы не показываете его в документах.
   - Как так можно? - удивился Лис. - Если человек у меня  на  связи,  я
его документирую и тем самым показатели повышаю. Какой  смысл  скрывать?
Это все равно, что я преступление раскрою и никому не скажу!
   Тут даже Зимин улыбнулся:
   - Есть сведения, что у вас и моральный облик того...
   - Не особенно! - снова вмешался молодой.
   Лис насторожился. Неужели про Ребенка раскопали? Вполне могли...
   - Не знаю, что вы имеете в виду. Но в партию я повторно  вступать  не
собираюсь, а бандитов мой моральный облик вполне устраивает. У них-то он
еще хуже.
   - Какое отношение вы имеете к банку "Золотой круг"? - переключился на
другую тему Зимин.
   - Одно время я там работал в службе  безопасности.  Сейчас  никакого.
Так, загляну по старой памяти, чайку попить, поболтать.
   - А в ОБЭП вы тоже по старой памяти ходили?
   - Нет, там другое... Бандиты на банк наезжали, а потом ОБЭП вдруг до-
кументы изъял. Я узнал и решил поинтересоваться, нет ли тут связи. Знае-
те ведь, сколько у нас предателей...
   Зимин и Хмельнов прессовали Лиса больше часа. Но  никаких  конкретных
фактов у них не было, а то, о чем они спрашивали, могло  быть  объяснено
пятью различными способами. Лис выбирал самое благоприятное  объяснение.
На прощанье молодой многозначительно сказал:
   - Колеров объявлен в розыск, его  фотографии  розданы  всему  личному
составу, дактилокарта есть в каждом райотделе. Рано или поздно его  пой-
мают...
   "Птичек ловят", - чуть не сказал Лис, но сдержался.
   - И тогда он расскажет много интересного.
   - Надеюсь, - скромно сказал Лис.
   - Мы еще встретимся. И не раз.
   - С удовольствием...
   Вскоре после их ухода Лиса вызвал Жук. Он был хмур и озабочен.
   - Кому ты перешел дорогу? - впрямую спросил он.
   - Многим, - честно ответил подполковник. - В последнее время даже Се-
вер на меня обижается.
   - Ты дурака не валяй. Мне звонил Крамской - тобой на самом верху  не-
довольны. В Администрации. Криминальные банки покрываешь, не в свои дела
нос суешь. Крамскому кто-то накапал, что Хондачев нам  ремонт  делал.  Я
объяснил: спонсор, мол, сейчас все на такой основе, бюджетного  финанси-
рования-то нет. Да он и сам все знает. Но сейчас плохо настроен. Что  за
спонсор, говорит, он вам ремонт, вы ему "крышу" - это по-другому называ-
ется!
   Жук помолчал, барабаня пальцами по столу:
   - Из-за этого банка весь сыр-бор, попомнишь мое слово! А  они  теперь
землю роют, чтобы на тебя что-то раскопать. И  раскопают,  будь  уверен.
Святых-то людей нет...
   Лис почувствовал, что он сильно устал. В голове гудело, он  испытывал
голод и одновременно тошноту.
   - Так что, написать рапорт? - вполне серьезно спросил он.
   Жук испытующе рассматривал начальника оперотдела. Судя по всему, сей-
час он не блефовал и не шутил. Не пропадет. Пригреют в том же банке  или
будет консультировать бандитов. Хотя это вряд ли, не по его характеру.
   - Пока не надо, - наконец сказал он. - Но будь очень аккуратен.  Сей-
час каждое лыко поставят тебе в строку. Иди, работай.
   - Спасибо! - Лис четко повернулся через левое плечо и  вышел.  Нырков
усмехнулся. На языке подполковника Коренева это был такой же  жест,  как
вытянутый средний палец у героя американского боевика.  Но  не  подкопа-
ешься!
   Не успел Лис вернуться к себе в кабинет, как следом завалились Попов,
Волошин и Гусаров.
   - Ну что, шеф? В связи с чем шум?
   - Сожрать хотят, - в горячке Лис пересказал разговор  с  Нырковым.  -
Копают, компру ищут. На хер мне вообще вся эта карусель?  Или  не  найду
работу на два миллиона старыми?
   - Ну, это крайности, - заметил Гусар.
   - Какие крайности? Я сейчас хотел рапорт написать! Устал,  надоело...
Башка болит...
   - А кто за всем этим стоит? - поинтересовался Волошин.
   - Хер их знает! Вроде сам Крамской Жуку звонил. Говорил, в  Админист-
рации мной недовольны. А Калашниковым Олегом Васильевичем довольны?  Или
Огаревым Иваном Ивановичем? Или Гуссейновым Гуссейн-оглы? Или  Колдуном?
Всеми довольны, одним Кореневым недовольны! Может, и мне в  бандюки  по-
даться? Тогда зауважают...
   Звякнул телефон внутренней связи.
   - Товарищ подполковник, Попов у вас? - раздался голос дежурного. -  К
нему подполковник Викентьев из УВД, пусть пропуск выпишет или сам прове-
дет.
   - Хорошо, - Лис положил трубку. - Валера,  к  тебе  подполковник  Ви-
кентьев, проведи.
   Фамилия была Лису знакома. Но он не мог вспомнить - откуда.
   Попов изменился в лице.
   - Где он?
   - Я ж тебе говорю - здесь, на вахте. Или рисуй  пропуск,  я  подпишу,
или иди проведи.
   Майор быстро вышел.
   - А я, мужики, готов. Сейчас уеду, отлежусь, приду в себя, а  вечером
вернусь. Мы с Валькой в больницу проедемся, к Слоняре.
   Уже по пути к машине Лис вспомнил, в связи с чем слышал  фамилию  Ви-
кентьева. Он был очень осведомленным человеком и высасывал информацию из
самых темных и закрытых закоулков преступного, да и не только преступно-
го мира. Он слышал и о тех вещах, о которых не должны были  слышать  не-
посвященные. В том числе и о специальной группе "Финал". Викентьев якобы
руководил этой группой. Никаких служебных контактов  с  Поповым  у  него
быть не могло, личных отношений они тоже не поддерживали.
   Значит... Значит? Значит!
   Это объясняет ту странную вспышку ярости, о которой рассказал Гусар!
   Вот дела!
   Лис сел за руль и поехал домой отсыпаться. А в это время Валера Попов
разговаривал у себя в кабинете с аккуратным подполковником с пронзитель-
ными голубыми глазами.
   - Чего особенного? - стараясь не смотреть в глаза,  монотонно  бубнил
Викентьев. - Сейчас такое творится, что это вроде и ерунда... Вон  Соло-
ник - профессиональный киллер, опаснейший зверь, сколько народу  перемо-
чил, наших целую кучу, а из тюрьмы как-то убежал. Ты веришь, что он  сам
убежал?
   - Да вы что, совсем все поохерели?! - рявкнул Попов.  Викентьев  счи-
тался руководителем группы, И пока первым номером ходил Иван  Алексеевич
Ромов, так оно и было - аксакал только нажимал на курок. Но в  последнее
время обстановка изменилась. Без исполнителя всей группе, во главе с ру-
ководителем, делать нечего, поэтому командовал Валера, а Викентьев  стал
вроде заместителя по организационно-хозяйственной части. И без  согласия
Попова реализовать план генерала было невозможно.
   - Какой же он начальник УВД, если на такое подписался? Он  же  должен
порядок наводить, законность обеспечивать, а  предлагает  маньяка-убийцу
выпустить! Надо же край видеть, всему есть предел! Уж какой бардак в бы-
лые годы Творился, а до такого никто не додумывался!
   - А что это за рапорт Ромов тогда написал? - вроде случайно  вспомнил
Викентьев. - С одной стороны, полная ерунда, а с другой  -  аксакал  зря
ничего не придумывал... Да и писать он был не любитель...
   Подполковник спросил, чтобы "перевести стрелки", остановить  товарища
и выпустить ему пар. Но невинный, казалось бы, вопрос попал в точку. По-
пов замолчал.
   - Это совсем другое... То был наш брат, мент.  Он  правильно  завалил
тех двух ублюдков...
   Викентьев присвистнул:
   - Так вы действительно?..
   - А что, ему правильно "вышку" дали? Его вообще не за  что  было  су-
дить!
   Попов горестно махнул рукой:
   - Но, видно, судьба у мужика такая. Мы его вынесли в брезенте,  почти
погрузили в машину, а тут этот тип с "наганом"... Вохровец с  "Прибора",
за бандитов нас принял...
   - Вот дела... - протянул подполковник. - А я не понял,  почему  тогда
доктор истерику устроил... Мы же побежали проверять, а у него пуля в го-
лове...
   - Такая судьба, - повторил Валера.
   - А законность как же? Вам  тогда  можно  было,  а  Крамскому  сейчас
нельзя?
   - Сравнили...  Служаку-капитана  за  применение  оружия  и  насильни-
ка-убийцу...
   - Крамской сказал: проси что хочешь. И мне полковника пообещал...
   Попов презрительно скривился:
   - Не о чем мне его просить, раз такое дело! Попросил  бы,  чтобы  они
людьми были... А то ведь перерождаются, уже не понимают, что  и  делают.
Лучше от них подальше. То мы по приказу приговоренных шлепали, теперь по
приказу отпустим, а потом по приказу невиновных убивать станем?  А  ведь
если вовремя не соскочить, так и получится!
   Викентьев промолчал. В словах Попова был резон  -  каждый  следующий,
все более гнусный поступок вытекает из предыдущего,  менее  гнусного.  И
все же Железный Кулак отступать не привык. Если он взялся выполнять  за-
дачу, то обычно доводил дело до конца.
   - Подумай. Редко представляется возможность обратиться к  генералу  с
просьбой. С такой, в какой не будет отказа.
   - На фиг мне их одолжения. Лучше бы порядочных людей  за  пустяки  не
прессовали. Вот мой начальник, Коренев...
   Пронзенный внезапной мыслью, Попов замолчал.
   - Есть к генералу вопрос... - в глубоком размышлении проговорил он.
   Викентьев терпеливо ждал.
   Через минуту Валера сформулировал то, что хотел.
   - Хер с ним, влезу я в это дело! Но чтобы от Коренева все отвязались.
Пусть Крамской даст команду! Как думаешь, сделает?
   - Без вопросов, - ответил подполковник.

                                 * * *

   Навестить Слоняру Лис решил, попозже, когда народу в  больнице  будет
немного и ничто не помешает задушевному разговору. К тому же ночью  при-
думанный им прием лучше сработает и наверняка расположит "быка" к полной
откровенности. Бумажной работы, как всегда, хватало;  Коренев  засиделся
до упора, около десяти позвонил Литвинову и через пару минут  встретился
с ним у выхода из конторы, когда Ужах уже решил, что "мусоров" они прос-
то упустили. Грузовой "рафик" стоял на другой стороне неосвещенной  ули-
цы, метрах в ста от РУОПа, Руслан дежурил в проходном подъезде наискосок
от КПП и, завидев тех, кого они ожидали, быстро прокрался к машине.
   - Они!
   При свете висящего над проходной фонаря было видно, как к двум  фигу-
рам присоединилась третья, с автоматом в руках - Литвинов вез смену  ох-
ранявшему Слоняру собровцу. Ужах выругался. Трое против  троих  -  такой
расклад ему совсем не нравился. Тем более что Али не полностью оправился
от раны, автоматов у них не было, а эти трое были куда опасней, чем  тот
щенок, труп которого еще лежал в кузове.
   Автоматчик сел за руль вазовской "шестерки" без опознавательных  зна-
ков милиции, Литвинов устроился рядом, Лис плюхнулся назад.
   - Сейчас бы подствольник! - мечтательно выдохнул Ужах.
   Захлопнулись дверцы, и "жигуль" медленно тронулся с места. Микроавто-
бус, держась на расстоянии, крался сзади. Улицы почти опустели, и  риска
потерять преследуемых практически не было.
   До районной больницы было рукой подать, и через несколько минут, пре-
одолев неблагоустроенный пустырь, окружающий недавно  построенный  новый
корпус, "шестерка" остановилась у входа. Милиционеры поднялись на третий
этаж, где в конце коридора скучал, развалившись на скамейке, здоровенный
собровец в камуфляже и с автоматом на коленях.
   - Здоров, Сашок! - Литвинов по-свойски протянул руку. Он демократично
обращался с подчиненными. - Как обстановка?
   - Все нормально, командир. У докторов какойто сабантуй, "газ-квас", а
я сижу трезвый...
   - Этот как? - Лис показал на дверь палаты.
   - Тихо. Ему дружки телевизор принесли, баба регулярно жрачку таскает,
только он все равно скучный. Носа не высовывает. Даже в сортир редко вы-
ходит, терпит... Опасается...
   - Давай вниз и жди, - приказал Литвинов. - Развезешь  нас,  поставишь
машину, сдашь оружие и напишешь рапорт, тогда гуляй до завтра.
   Пока происходила передача смены. Лис подошел к двери и  быстро  надел
на голову боевую маску СОБРа - черную, с прорезями для глаз и рта. Потом
осторожно вошел в палату. Голый по пояс Слоняра с перебинтованным предп-
лечьем полусидел на кровати и смотрел какой-то крутой боевик. Бандиты  в
черных масках грабили банк. С мерцающего экрана один за  другим  звучали
выстрелы. Увлеченный зрелищем, он не сразу повернулся на звук,  а  когда
все же оторвался от телевизора, то увидел страшную фигуру с Пистолетом в
руке. Слоняра икнул, челюсть отвисла, могучие мышцы превратились в варе-
ные макароны, из головы мгновенно вылетели все  мысли,  осталась  только
звенящая пустота. Забегая на секунду  вперед,  он  уже  чувствовал  себя
мертвецом.
   - Тихо! - грозно сказал Лис и, прыгнув вперед, сунул ствол "быку" под
челюсть, поставив ее на место. - Привет от Боксера!
   Парализованный ужасом, тот со стоном рухнул на подушку.  Вытаращенные
глаза впились в черную маску, будто сошедшую с экрана.
   - Знаешь, за что Боксера пришили? Чего он с Колдуном не поделил?
   Эти вопросы раненому задавались неоднократно, и он отвечал одно и  то
же: ничего не знаю, никаких подозрений нет... Но сейчас  "бык"  оказался
более склонным к откровенности, подтверждая  правоту  Лиса,  считавшего,
что главное - это индивидуальный подход.
   - Я ни при чем, - прохрипел Слоняра. - И Боксер ни при чем... Это ре-
бята напортачили...
   - Какие ребята?! Быстро! - Пистолет уперся в горло сильнее.
   - Ломовик и Бычок... Они наехали на массажиста в "Прогрессе",  хотели
ему "крышу" поставить...
   - Ну! - нажим оружия ослаб, стимулируя дальнейшую откровенность.
   - А массажист к Боксеру пришел... И сказал, что Колдун его "крыша"...
   - Дальше давай! - Пистолет нетерпеливо ерзал, но  когда  хотят  замо-
чить, ничего не расспрашивают, и понимание этого простого факта  возвра-
щало "быка" с того света.
   - И все... Побазарили, разобрались и разошлись по-хорошему. А что по-
том получилось, не знаю. Наверно, ребята к массажисту  второй  раз  сами
поперлись. А Колдун подумал - Боксер послал...
   - Массажист - это Рогалев?  -  ствол  мягко  поглаживал  мощную  шею,
скользя вверх-вниз, как бритва то ли убийцы, то ли парикмахера.
   - Не знаю. Толстый такой, кривой... Его Кривулей и зовут.
   - Откуда он Колдуна знает?
   - Ну если тот его "крыша"...
   Слоняра понял, что убивать его не будут, и постепенно приходил в  се-
бя.
   - Боксер их не посылал, сто процентов! А я вообще  ничего  не  решаю.
Ходил рядом, охранял - вот и все...
   - Тогда ладно, - Лис убрал пистолет. - Тогда, братан, мы с тебя ниче-
го не имеем. Живи спокойно.
   Это была психотерапия, компенсация за причиненный испуг. Лис старался
поступать всегда справедливо. Хотя, возможно, его представления о  спра-
ведливости не нашли бы поддержки у очень многих сограждан. Ничего стран-
ного - справедливость очень сложная категория.
   - Правда?! - воспрянул Слоняра. - Я в натуре ни с какого боку...
   Дальнейших излияний Лис не слушал. В конце концов, он  не  профессио-
нальный психотерапевт. Выходя, он снял маску, так что охранник и не  ви-
дел, как он ее надевал. Литвинов, наверное, тоже не видел, но догадывал-
ся. Или даже точно знал. Потому что именно он и дал Лису свою маску.
   - Пульс нормальный, давление в норме, только язык обложен, -  доложил
он. - Но это не страшно. Поехали.
   Охранник поудобнее устраивался на жесткой скамейке, а Лис с  Литвино-
вым пошли к лестнице. Впереди, на сестринском посту возилась с  бумагами
высокая худощавая женщина в белом халате. Что-то в  ее  облике  казалось
знакомым. Очень знакомым.
   Они подошли ближе, и он узнал ее прежде, чем медсестра повернула  го-
лову. Посторонние люди не должны шляться в отделении по ночам.
   - Вы, наверное, из милиции? Насчет Федулова?
   Натаха и раньше была близорукой, к тому же она смотрела против света.
   - Точно так, товарищ медсестра. Подполковник Коренев!
   - Ой, Филипп! - удивилась она. - Я тебя не узнала...
   Удивление было не очень сильным, скорее умеренным. Будто они не виде-
лись неделю, а не несколько лет. Впрочем, некоторая заторможенность  для
нее характерна.
   - Ты же работала в мединституте...
   - Ой, я уже давно здесь. Года полтора. Или два...
   Натаха почти не изменилась. Во всяком случае, в видимой части.  Белая
шапочка прятала волосы, халат скрывал фигуру. Те же раскосые лисьи глаза
с синими полукружьями, тонкий прямой нос, большой рот с узковатыми губа-
ми. Щеки разрозовелись. Морщинок чуть прибавилось, а может, так неудачно
ложится люминесцентный свет...
   - А у тебя как дела? Наверное, все хорошо? Я видела, ты ехал в краси-
вой иностранной машине...
   Натаха по-прежнему различала только две краски: черную и белую.  Если
человек сидит в хорошем автомобиле, значит, у него все хорошо.
   - Наверное, все хорошо. Если не считать того, что  меня  хотят  поса-
дить...
   - Опять? - искренне ужаснулась Натаха. Вопрос прозвучал комично: буд-
то Лис регулярно садился в тюрьму, освобождался и снова садился. Но  эта
ее нескладность компенсировалась тем, что именно она помогала осужденно-
му Кореневу выбраться из специальной колонии усиленного режима.
   - Поехали, Филипп! - Литвинов прошел вперед и нетерпеливо переминался
с ноги на ногу.
   - Ты спешишь? Может быть... выпьем чаю? - Она облизнулась.
   - Хочешь?
   Вопрос прозвучал двусмысленно. Или, наоборот, - недвусмысленно.
   - Филипп, я жду в машине, - командир СОБРа направился к лестнице.
   - Подожди.
   Майор оглянулся.
   - Поезжай без меня. Я потом сам доберусь.
   - Как знаешь.
   Они остались вдвоем под мертвенным  светом  больничных  светильников.
Лис шагнул ближе и положил руки ей на талию. Она осталась такой же  тон-
кой, как и раньше.
   - Увидят, - прошептала Натаха.
   Он уловил запах спиртного. Так вот откуда румянец на щеках!
   - Это у вас был "газ-квас"?
   - Что это? - спросил неискушенный и целомудренный Близнец.
   - Пьянка. Нам охранник сказал.
   Карие, с поволокой, глаза уставились куда-то в потолок.
   - Немного выпили. Сестричка с четвертого этажа сдала сессию. Она  хо-
рошая девочка...
   - У тебя все хорошие. А кто работал "хорошим мальчиком"?
   Теперь она рассматривала пол. На новом линолеуме действительно появи-
лось уже немало пятен.
   - Дежурный врач. Олег... Николаевич.
   - А ты дежурная медсестра!
   - Да, - она покаянно кивнула.
   - И часто вы вместе дежурите по ночам?
   - Ну почему часто... Когда совпадает...
   А если не совпадает, можно поменяться. С постоянным напарником  дежу-
рить интересней. Впрочем, постоянный напарник может быть в любой смене.
   Лис встряхнул головой. Что с ним? Прошло три года, и она  ему  ничего
не должна. К чему этот допрос? Удивительно, что она покорно  отвечает  и
чуть ли не оправдывается. Впрочем, в этом вся  Натаха.  Она  никогда  не
идет наперекор обстоятельствам, предпочитая плыть по  течению  и  находя
этому оправдания. Бороться с "обстоятельствами" сложнее, чем их оправды-
вать.
   - Извини, я тебя совсем забодал вопросами. Как ты живешь?
   - Как и раньше. Но скоро начну новую жизнь. Хочу  уехать  куда-нибудь
далеко. В деревню. Буду лечить людей, помогать им...
   Лис усмехнулся. Знакомая песня.
   - Помогай здесь. Зачем ехать туда, где нет теплого сортира и биде?
   - Чтобы бороться с  трудностями,  -  нравоучительно  произнес  второй
Близнец. - И когда я их побелю, я лучше узнаю себя... Победю или  побеж-
дю? Или...
   В свое время Лис выслушал немало откровений о будущих планах,  рацио-
нальность которых не выдерживала никакой критики.  Натаху  спасало  лишь
то, что она только строила планы, но не доходила до того, чтобы  претво-
рять их в жизнь.
   - Что же мы стоим в коридоре? - спросил он. - Ты обещала чай.
   - Пойдем.
   Натаха шла чуть впереди, и Лис разглядывал ее ноги. Низкие каблуки их
не украшали: с внутренней стороны икр мышц почти не было, и они казались
чуть кривыми. А может, и были такими. Но Лис видел Натахины ноги в таких
ракурсах и положениях, что кривыми их не считал, напротив,  испытывал  к
ним симпатию и самые теплые чувства. Когда она надевала "шпильки" и кол-
готки на голое тело, то ноги выглядели на все сто!
   Она толкнула узкую фанерную дверь. Лис зашел следом. Они оказались  в
вытянутой комнате, справа и слева вдоль стен  располагались  стеллажи  с
ватой, простынями, пододеяльниками, прямо чернело  незанавешенное  окно,
упираясь в подоконник, стоял маленький однотумбовый стол и древнего вида
стул. Все.
   - А где же чай?
   - Ты хочешь чаю?
   Раскосые глаза озабоченно забегали, и Лис понял, что сюда его  привел
первый Близнец.
   - Сейчас я принесу кипятильник...
   Лис подошел вплотную.
   - Тут его и включать некуда.
   - Что?
   Он молча расстегивал белый халат. Вот тебе на!
   - Ты без лифчика?
   - Жарко...
   Особой жары Лис не чувствовал, хотя внутренний жар  начинал  заливать
его тело. Груди у Натахи изменились: схуднули в верхней части  и  теперь
свисали полупустыми мешочками, но длинные соски попрежнему задорно  тор-
чали вверх. Готовый к дальнейшим неожиданностям, он расстегнул  пуговицы
до самого низа, но больше сюрпризов не последовало: трусы были на месте.
Он просунул руку под легкую резинку, погладил волосы, скользнул  дальше.
Сейчас ему действительно стало жарко. Непроизвольно он потянулся к губам
Натахи, но она отвернула голову. Как хочешь...
   - Дверь тут закрывается?
   - Только снаружи. Надо подпереть стулом...
   Лис попробовал. Действительно, стул вошел спинкой как раз под дверную
ручку и заблокировал вход. Если, конечно, кто-то не  саданет  с  разбегу
плечом.
   - Этот твой доктор, Олег... Он ревнивый?
   - Его вызвали в приемник...
   Лис с сомнением посмотрел на незанавешенное окно.
   - Там пустырь. Ничего не видно.
   Первый Близнец частенько подводил второго, выказывая осведомленность,
которую тот всячески пытался скрыть. Когда-то Натаха указала ему  дорогу
в безлюдную дубовую рощу за городом, в которой  оказалось  очень  удобно
заниматься сексом. Она хорошо разбиралась в запутанных проселках, знала,
в каком направлении ехать и где поворачивать. После чего усилия целомуд-
ренного Близнеца продемонстрировать невинность этого знания уже не могли
увенчаться успехом.
   - Как ты хочешь? - это уже был конкретный вопрос первого Близнеца.
   - По-настоящему, - так же конкретно ответил Лис. Трусы у Натахи  были
из толстого трикотажа. Ей никогда не хватало денег на хорошее  белье.  А
может, не было привычки к нему.
   - Сядь на стол...
   - Не надо... Он еле держится...
   - Ну тогда повернись.
   Этот ракурс до сих пор сохранялся в памяти, и сейчас натуральный  вид
совпал с воображаемым. Закинутый на лопатки халат, узкая  спина,  тонкая
талия, округло расширяющиеся бедра, маленькие ягодицы, прямые тонкие но-
ги... Рассматривая ее, он замешкался.
   - Что-то не так?
   - Все нормально...
   Насчет стола Натаха оказалась права, он раскачивался и скрипел,  даже
когда она опиралась на крышку руками.
   Притаившийся на пустыре за грудой строительного мусора Руслан Шерипов
смотрел на освещенное окно каптерки, хотя не видел,  что  происходит  за
ним, и не подозревал, что именно там находится враг, которого  он  ждет.
Ужах и Али уехали за теми двумя, а этот принадлежит ему. Рано или поздно
он выйдет из освещенного вестибюля и пройдет мимо, потому что другой до-
роги тут попросту нет.
   Справа послышалось какое-то движение. Масса  его  была  небольшой,  и
Руслан, не изменяя позы, спокойно обернулся. Совсем рядом  фосфоресциро-
вали две близко расположенные точки. Кошка или собака.
   - Пошел!
   Пошарив вокруг, он нащупал половинку кирпича и запустил в  светящиеся
глаза. Удар, короткий визг и лай. Сначала обиженный, потом  возмущенный,
потом злобный.
   - Гав... Гав! Гав!!
   Шерипов швырнул ком земли, потом камень, потом кусок доски, но собака
не успокаивалась. Наоборот, лай становился все исступленней.  С  другого
конца пустыря ему ответили еще несколько псов.

   До дома Литвинова ехать надо около сорока минут, и сидящий  за  рулем
Сашок обратил внимание на идущую следом машину. Она держалась в  отдале-
нии, но не отставала.
   - Командир, а командир! Похоже, за нами "хвост"!
   Начавший дремать Литвинов мгновенно взбодрился.
   - Где? Эти? Давай проверим... Только осторожно, чтобы не вспугнуть.
   Они свернули направо, потом налево, потом остановились у ночных киос-
ков, и Литвинов купил сигарет.
   - Точно.
   - Да.
   Майор включил рацию.
   - Эльбрус, Эльбрус, я Беркут-1.
   - Слушаю, Беркут, - прорвался сквозь треск и шум эфира голос помощни-
ка дежурного по городу.
   - Следую по Южному проспекту, на  хвосте  неизвестная  машина,  прошу
проверить. Как поняли? Прием.
   - Что за машина? Какой номер? Прием.
   - Номер не видно. Она далеко, не виден номер. Подошлите ГАИ или  пат-
рульку проверить.
   - Почему мы должны ее проверять? Какие основания? Что они нарушили?
   - Ничего не нарушили. Едут за нами через весь город.
   - Мало ли почему они едут... У нас нет свободных экипажей. Очень нап-
ряженная ночь: два самоубийства, тяжкие, да кражи замучили... Как  поня-
ли?
   - Вас понял. Конец связи.
   В дежурной части радист положил трубку.
   - Что там? - спросил дежурный, сосредоточенно составляющий  очередную
сводку.
   - Собровцам что-то померещилось. Вроде какая-то машина за ними  идет.
Просили проверить.
   - Что они, сами проверить не могут? - педантичный  капитан  оторвался
от журнала. - У нас свободные патрули есть?
   - Тринадцатый на заправку поехал,  а  пятнадцатый  не  отвечает.  Ос-
тальные все заняты.
   - Вызывай пятнадцатого. Если еще раз выйдут на связь - пошли его  или
тринадцатого. Сколько можно заправляться!

   - Тебе понравилось? - спросила Натаха, застегивая халат.
   Лис помедлил с ответом.
   - Ничего. Но я не люблю быть вторым.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ты только что сделала минет своему Олегу. Я понимаю. Дежурный  врач
и дежурная сестра. Боевая подруга. К тому же ты не знала, что я приду.
   - С чего ты взял?! - возмутился второй Близнец. - У нас совсем другие
отношения...
   - Может быть. Но там у тебя все мокро.
   - Это я от тебя...
   - А то я не знаю. Тебя только разогревать полчаса надо. Ну да  ладно.
Какая разница? Правда?
   Лис улыбнулся и потрепал Натаху по розовой щечке. Видя, что он  не  в
обиде, медсестра успокоилась.
   - Ты к нам еще придешь?
   - Как получится. Пока.
   - Я тебя провожу.
   Она действительно довела его до лестницы и целомудренно протянула ру-
ку. Лис церемонно пожал прохладные пальцы и побежал  вниз.  На  половине
пути он встретил представительного молодого доктора с аккуратной  бород-
кой.
   - До свидания, Олег.
   - До свидания, - доктор недоумевающе оглянулся.
   "А ведь он моложе Натахи лет на десять, - подумал Лис, тут же  вспом-
нил Ребенка и покаянно покрутил головой. - Ничего, девочка, измена не  в
теле, а в сердце!"
   Он прислушался к себе. В сердце от чувств к Натахе  ничего  не  оста-
лось. Там жила только Ребенок.
   Прямо от аккуратных ступенек приемника начинался зловеще темный  пус-
тырь. Подходящее место для грабежей, разбойных нападений  и  изнасилова-
ний. В городе много подходящих для таких гнусностей мест. В любом городе
страны. Не хватает другого: яслей, детских садов, школ,  больниц,  домов
престарелых...
   Лис шел обычным быстрым шагом. Впереди злобно лаяли  собаки.  С  чего
это? Чем дальше он отходил от освещенного здания, тем громче  становился
лай. В него вплеталось остервенелое рычание.  Такие  звуки  псы  издают,
только когда нападают на человека. Из  внутреннего  кармана  Лис  извлек
тонкий, с авторучку, фонарик. Мощный луч галогеновой лампы пронзил  чер-
ноту ночи. Стая собак бросалась на кого-то, невидимого за  кучей  строи-
тельного мусора. Очевидно, человек лежал.
   "Пьяного нашли! Сейчас загрызут, к чертовой матери..." - подумал Лис,
ускоряя шаг. Свирепое рычание усиливалось, подтверждая  его  подозрения.
Раздался человеческий крик, громыхнул выстрел, метнулась быстрая тень. С
визгом собаки бросились врассыпную. Дело принимало совершенно  неожидан-
ный оборот. Неужели здесь кто-то из ментов? Или....
   Отточенным движением Лис сунул руку под пиджак. Ладонь сразу  поймала
рукоять "пээмэма", большой палец отстегнул застежку и лег на предохрани-
тель.
   - Кто там? - крикнул он, отставляя руку с фонариком в  сторону.  Пре-
досторожности никогда не бывают излишними. Не оказалась чрезмерной она и
сейчас, потому что за миг до того, как яркий луч  нащупал  всклокоченную
фигуру с пистолетом в руке, грохнул второй выстрел и пуля прошла на метр
левее его тела.
   - Бросай! Милиция! Ну!
   Лис очень не хотел стрелять в неизвестного. За последнее время оружие
применили Рывков и Литвинов, Колорадский Жук сурово хмурил брови, но ни-
чего не говорил, зато прокурор возмущался как мог:
   - Вы что, в Техасе живете?! Или у нас война идет? Задача милиции  за-
держивать преступников и передавать следствию! А вам скоро  ни  следова-
тель, ни прокурор, ни суд не понадобятся: сами застрелите, кого  найдете
нужным, и все!
   Было непонятно: говорит он по убеждению или повторяет чужие слова.  И
хотя в конце концов желчный толстячок признал  оба  факта  правомерными,
такой прессинг отбивает охоту к решительным действиям. Тем более сейчас,
когда УСБ целенаправленно копает под него и только ищет повода... Может,
это провокация? Нет, слишком рискованная провокация, никто не санкциони-
рует...
   Лис промедлил с выстрелом, и неизвестный снова  исчез.  Но,  судя  по
звукам, не убежал, а затаился за свалкой. Присев, Лис положил фонарь  на
землю. Острый луч прочерчивал четкую дорожку, указывая нужное  направле-
ние. Так сигнальщик наводит на  цель  эскадрилью  бомбардировщиков.  Лис
достал трубку. Бомбардировщики не бомбардировщики,  а  пяток  патрульных
машин через несколько минут возьмут пустырь в кольцо. Он нажал кнопку  и
убедился, что закон подлости работает в полную силу: села батарея. Труб-
ка не подавала признаков жизни. Оставалось прибегать к дедовским  спосо-
бам...
   Задрав ствол вверх, Лис дважды нажал на спуск.
   - Бах! Бах!
   Старый милицейский сигнал "Прошу помощи". Он родился тогда, когда от-
сутствовала развитая телефонная связь, переносные рации и,  конечно,  не
было сотовых телефонов.
   - Бах! Бах!
   Услышав два выстрела подряд, любой милиционер - конный или пеший, во-
оруженный наганом или винтовкой - обязан поспешить на выручку.
   - Бах! Бах!
   Даже если древний сигнал забыли, пальба в городе должна привлечь вни-
мание патрульных машин, встревожить граждан, у которых есть  телефоны...
Да та же Натаха, она ведь слышит выстрелы, неужели не догадается набрать
ноль-два... Правда, у нее есть  уважительная  причина,  она  может  быть
сильно занята... Но не все же жители округи трахаются  именно  в  данный
момент!
   - Бах! Бах!
   С диким воплем и топотом неизвестный выскочил  из-за  кучи  мусора  и
бросился к Лису. Когда он пересекал луч света, подполковник увидел наце-
ленный на себя пистолет. Выбора у него не оставалось.
   - Бах!
   Попасть ночью в бегущего человека нелегко даже с близкого расстояния.
Но Лису это удалось. Тот сам налетел на выстрел, и пуля прошила его сни-
зу вверх навылет: вошла в нижнее ребро слева и вышла под  правой  лопат-
кой. Неизвестный рухнул, и по характеру падения Лис понял: попадание на-
дежно вывело его из строя.
   Осторожно светя фонарем и держа оружие наготове, он подошел к упавше-
му. Его пистолет лежал в стороне, верный признак, что тот не притворяет-
ся. Посветив в лицо, Лис узнал Шерипова. Значит, это не какая-то случай-
ность, исход ночной встречи на пустыре был предопределен:  один  убитый.
Убитым должен был стать он, Лис. Его спасли собаки. Непонятно повел себя
и враг: с чего он сам бросился под пулю?
   По закону раненому следовало оказать помощь. Но Лис вряд ли  мог  это
сделать. Больница рядом, но на выстрелы никто  не  обращает  внимания...
Однако на этот раз он ошибся.
   - Вы что там делаете, сволочи! - толстая тетка в белом халате, уперев
руки в бока, стояла на ступеньках. - Я счас милицию вызову!
   - Давай сюда врачей, тут раненый! - крикнул в ответ Лис. - И в  мили-
цию позвони!
   Шерипов пришел в себя.
   - Про девятый забыл... - несвязно прошептал он, и Лис сразу понял,  в
чем дело. Противник считал выстрелы! В "пээме", стандартном оружии мили-
ционеров, всего восемь патронов. А про модернизированный вариант с  уве-
личенным магазином он вообще не подумал.
   От здания больницы к ним неспешно шли толстая тетка и нескладный  му-
жик в белом халате.
   - Едет уже милиция, едет... - не то успокаивала, не то угрожала толс-
туха.
   Лис не сводил глаз с распростертого на холодной земле тела. Он  нахо-
дился в отупелом состоянии, когда не хочется ни о чем  думать  и  ничего
предпринимать. Но вдруг сковывающую мозг корку безразличия пронзила ост-
рая мысль: как Шерипов  оказался  в  больнице?  Для  этого  существовала
только одна возможность: он должен был следить за ними от самой конторы!
А где его друзья? Значит, они пошли за Литвиновым...
   - Может, поднимем наш дежурный взвод? - спросил, будто советуясь, Са-
шок.
   Литвинов подумал:
   - Что толку... Они не успеют. Если эти друзья по нашу  душу,  развер-
нуться обратно не дадут. А пока ребята доедут...
   Существовала и еще  одна,  самая  простая,  возможность:  оторваться,
скрыться от преследователей. Используя большую скорость легковушки и хо-
рошее знание города, они могли бы сделать это без труда. Но тогда вопрос
нерешенным зависал в воздухе. Если это  террористы,  то  сейчас  их,  по
крайней мере, заметили, а в следующий раз они могут напасть внезапно...
   - А может, тут и нет ничего, - добавил  Литвинов.  Такая  возможность
тоже существовала.
   - Сами разберемся! Впервой, что ли...
   По идиотской практике служебных  расследований  милицейской  стрельбы
стрелявший сотрудник сдает оружие до завершения проверки. И хотя Колобок
признал действия Литвинова правомерными, заключение еще не было подписа-
но, и по правилам командир СОБРа должен был в данный момент  быть  безо-
ружным. Но у сотрудников спецподразделений, в отличие от всех остальных,
не один закрепленный "ствол", а несколько. У Литвинова,  кроме  сданного
"стечкина", имелись еще два. И сейчас в подмышечной кобуре  под  курткой
висел плоский и длинный "ТТ".
   - Значит, так, - сказал майор, доставая оружие. - Не доезжая до  ТЭЦ,
по нашей стороне есть гаражи. Знаешь?
   - Да. Там целых три кооператива. С гектар, а может, и больше.
   - Верно. Проезжаешь первый, а на вторых воротах сверху наварена  тру-
ба, чтоб грузовики не ездили. Мы под ней пройдем, они -  нет.  А  справа
ремзона, она у них общая. Мы через нее крутанемся и выходим им в  хвост.
И все, амба, деваться им некуда!
   Сашок почесал перебитый нос.
   - У них в кузове человек десять поместятся...
   - И что? - построжал командир.
   - Да нет, ничего.
   - Если это те чичи, то их осталось трое. Ну да один фиг! - У нас  ав-
томат, если что - всех положим, сколько их там ни есть!
   - Тоже верно, - невозмутимо согласился Сашок.
   Они неслись по широкому пустынному проспекту, слабо  освещенному  го-
ревшими через два на третий фонарями. По обе стороны расстилалась  пром-
зона - сплошная чернота с редкими тусклыми точками еще не разбитых  лам-
почек. Впереди светились огнями тысячи окон Южного микрорайона. Микроав-
тобус сократил дистанцию и теперь держался в пятидесяти метрах, как буд-
то шел на буксире.
   - Смотри не проскочи, вон, справа, - тихо сказал Литвинов.
   - Знаю, - так же тихо отозвался Сашок. Как  будто  они  боялись,  что
преследователи могут услышать их разговор.
   Притормозив, Сашок резко повернул руль и газанул,  под  прямым  углом
выскочив на узкую асфальтовую ленту, ведущую к гаражному городку.
   - Уходят! - выругался Али. - Надо было их у больницы валить!
   "Рафик" обеспокоенно рванулся следом.  Сценарий  Ужаха  был  нарушен,
внезапного нападения не получилось, но они были преисполнены решимости -
идти до конца, не считаясь ни с чем, даже с возможностью гибели. Как по-
добает настоящим воинам ислама.
   "Шестерка" неслась к открытым воротам первого кооператива.  Над  ними
желтела одна из редких в этом районе лампочек, на  территории  прожектор
светил вдоль бетонных боксов, высвечивая совершенно бесполезные, с точки
зрения профессионала, массивные засовы и огромные замки.  Где-то  должен
находиться сторож, но видно его не было. Залетев во двор, Сашок еще под-
дал газу. Микроавтобус летел следом.
   Территории кооперативов располагались одна за другой, правление  вто-
рого боролось с транзитными грузовиками, очевидно запрещающий знак  ока-
зался недостаточно эффективным и его усилили железной трубой,  приварен-
ной на высоте один метр восемьдесят  сантиметров  от  земли.  "Шестерка"
свободно проскочила под железным ограничителем и на первом  же  повороте
свернула направо.
   - Скорей, уйдут! - возбужденно выкрикнул Али. В азарте погони ни  он,
ни водитель не заметили препятствия, и микроавтобус с  разгона  врезался
во внезапно перечеркнувшую лобовое стекло тень.
   Удар, треск, звон, лязг...
   - Стой!! - крикнул Литвинов. На такой успех он не  рассчитывал.  Одно
дело - просто прижать неизвестных в тупике, а другое - получить их гото-
выми.
   Когда собровцы с оружием наготове подбежали к "рафику", и Ужах Исмаи-
лов и Али Кинжал находились без сознания. За их спинами лежал труп  сер-
жанта Молочкова.

                             Глава девятая
                           ЭФФЕКТ БУМЕРАНГА

                                          Делать  добро  выгоднее,   чем
                                       зло,   ибо   и   то   и    другое
                                       возвращается, подобно  бумерангу.
                                       Беда  в  том,  что  сам  метатель
                                       бумеранга обычно не  задумывается
                                       об опасности своего оружия.

                                                 Австралийская пословица

   Кубарем скатившись с железнодорожной насыпи, ничего не соображая и не
разбирая дороги. Каратист бежал без остановки минут пятнадцать.  Сначала
по лесу, прорываясь через цепучий кустарник и хлещущие  ветки  деревьев,
потом по дороге, мимо открытых кафушек, посетители которых  поворачивали
головы вслед окровавленному обезумевшему парню, потом, преодолевая невы-
сокие заборы, через территории пустовавших еще баз отдыха...  На  газоне
очередной он, вконец обессилев, повалился во весь рост,  раскинув  руки,
будто получил еще одну, более точно направленную, пулю.
   Неистово колотилось сердце, жгло в груди, пересохло в горле. Сама ра-
на вроде бы и не болела, просто одеревенела шея, и он не  мог  повернуть
голову. Но самое главное - им владел животный, никогда ранее не  испыты-
ваемый ужас. В голове не укладывается, что только что его хотели убить и
лишь счастливая случайность спасла от смерти. При другом раскладе он  бы
уже был трупом, и эти Подлые козлы закапывали его в землю или  топили  в
озере.
   Ну и гады! С такой легкостью стрелять во вчерашнего товарища! За что?
Он им ничего не сделал! И что будет теперь? Они ведь не успокоятся,  бу-
дут искать, чтобы добить!
   - Слышь, земляк, чего ты тут развалился? - послышался сзади скрипучий
голос. - И чего ты весь в крови?
   Сергей сел, повернулся всем корпусом, но голову поднять не смог,  так
что увидел только ноги в грязных, сильно помятых штанах и надетых на бо-
сые ступни галошах.
   - Гр... ра... - горло слиплось, и слова не выходили наружу.
   - Че, в "Скорую" позвонить? Или как?
   - Не... - выдавил он, для наглядности замахав руками.  Его  знают  на
всех подстанциях, сразу же пойдут слухи... К тому  же  о  любом  огнест-
рельном ранении обязаны сообщать в милицию и для него  никто  не  станет
делать исключений.
   - А чего ж тогда с тобой робыть? Хоронить вроде еще рано... Или пора?
   Каратист вновь отрицательно помотал ладонью и на всякий случай  изоб-
разил универсальный жест: потер большой и  указательный  пальцы  друг  о
друга. Он сам не знал, что имеет в виду, потому что денег у него было  с
гулькин нос, но инстинкт подсказал, что невинное и приятное глазу движе-
ние пальцев вреда не принесет.
   - Ладноть... Тогда пойдем, посмотрим, что там у тебя...
   Корявая, но сильная рука вцепилась ему в локоть и помогла  подняться.
Только теперь Каратист разглядел своего собеседника -  им  оказался  до-
вольно крепкий и явно нетрезвый старик с недельной щетиной на  одутлова-
том лице, растрепанной седой шевелюрой и крупным  носом,  цвет  которого
красноречиво говорил о том, что нынешнее состояние его обладателя не яв-
ляется чем-то необычным. Зато глаза у него были осмысленными  и  живыми,
нарушая типичный образ старого алкоголика.
   Старик привел его в небольшой  кирпичный  домик  у  самой  ограды.  В
единственной комнате был страшный бедлам - на полу  вперемежку  валялись
фуфайка, набор плотницких инструментов, резиновые сапоги, удочки,  напо-
ловину наполненные мешки с перевязанными горловинами... На покрытом  до-
потопной клеенкой квадратном столе рядом с пилой и долотом стояло блюдце
с картошкой в мундире, из свернутой газеты выглядывал кусок сала,  здесь
же лежали два кусочка черствого хлеба, луковица и стояла початая бутылка
водки, накрытая граненым стаканом.
   - Давай, прими, - с явным сожалением хозяин  набулькал  полстакана  и
протянул Сергею.
   Водка пролетела, как вода, но жжение в груди постепенно стало ослабе-
вать. Взвинченные нервы требовали еще солидной дозы, но курс лечения был
окончен: старик выпил три четверти стакана, доболтав,  осмотрел  бутылку
на просвет и убрал на подоконник.
   - Садись, - буркнул он, придвигая табуретку к окну. - Я в медицинском
училище сторожем работал, - из плоского флакончика  с  жидкостью  ядови-
то-зеленого цвета старик брызнул на ладони. Сильно запахло "Шипром". - А
после войны в деревне вроде фельдшера был...  Настоящего  фельдшера  где
возьмешь, а я и уколы делал, и по лекарствам знал кой-чего...
   Он осмотрел шею и присвистнул.
   - Где это ты пулю поймал?
   - Не знаю, шел по лесу, вдруг ударило...
   Сергей обрадовался, что голос наконец вернулся.
   - Так-таки ни с каких делов и ударило? - скептически переспросил дед.
- Бывает... Кровь-то остановилась, а пуля вот она, совсем рядом, под ко-
жей... Только как ее вытащить? Я в основном триппер лечил, а это уже хи-
рургия... Хочешь, могу попробовать ножичком...
   - Не надо. Лучше просто перевяжите.
   - Это сейчас... Обработаем, перевяжем... Только терпи...
   Рану обожгло йодом. Сергей застонал.
   - Терпи, терпи... Тогда в основном триппером  болели,  сифон  большой
редкостью был. Если баба подцепит, ночью ко мне крадется, чтоб никто  не
увидел... Я ей курс пенициллина проколю, а потом говорю: "Надо  в  город
ехать, проверяться: подействовало лечение или нет..."
   Старик довольно грамотно наложил  ватно-марлевый  тампон  и  принялся
бинтовать шею.
   - А они все чуть не в плач: что  хочешь  делай,  только  чтоб  никуда
больше не ходить, никому не рассказывать... Ладно, говорю, приноси завт-
ра четверть самогонки, сала, картохи... А когда выпьем да закусим, я  ей
объясняю: значит, так, раздевайся и ложись! Буду на себе  опыт  ставить:
сейчас пожаримся и подожду две недели, если у меня ничего  не  выскочит,
значит, ты здоровая... Ради тебя, дуры, на риск иду!
   Лекарь довольно захохотал:
   - Так и был всегда при бабах, выпивке и закуси!
   Он закончил перевязку:
   - Повезло тебе, что слабо попало да криво прошло. За это и выпить  не
грех. Деньги есть?
   Порывшись в карманах, Сергей протянул две десятки.
   - Это все. Я бы тебе, батя, и еще отмаксал, да  больше  нету.  Но  за
мной не заржавеет... Я тебя в лучшем кабаке накормлю, напою, бабок  под-
кину!
   Старик подмигнул.
   - Анекдот знаешь? Грузин бабу фалует, а она спрашивает: "Ты мне туфли
купишь?" - "Куплюкуплю!" - "А пальто купишь?" - "Конечно, куплю!"  -  "А
шубу купишь?" - "Куплю, дорогая, все что захочешь куплю!" Раз такое  де-
ло, она ему и дала. Потом спрашивает: "Когда ты мне шубу купишь?" - "Ка-
кую шубу, откуда такие деньги!" - "А пальто?" - "И на пальто денег нет!"
- "А туфли?" - "Совсем денег нет, я бедный грузин..." - "А  зачем  тогда
обещал?" - "Э-э-э, дарагая, когда член твердый - душа мягкий, а когда он
мягкий - душа во какой твердый!"
   Он расхохотался и убрал с застеленной матрацем железной  кровати  фа-
нерный ящик с пустыми бутылками.
   - Ложись, отдыхай, пока я на поворот сгоняю. Там у  Нинки  настоящая,
без обмана! Вместо подушки фуфайку положи...
   Оставшись один. Каратист допил заначенную хозяином водку и, поддержи-
вая голову рукой, лег на замызганный матрац. Казалось, что в шею вогнали
раскаленный прут. Удалить пулю мог Алексей Федорович - врач из его  бри-
гады, бывший хирург... Но нужны инструменты и подходящее  место...  Хотя
он, наверное, все найдет... Но надо до него добраться... Вначале  отмыть
от крови одежду, потом как-то доехать в город...  И  не  попасться  этим
двоим из "Деймоса" да вонючим козлам, которые и втравили его в это гряз-
ное дело. Они сами готовые киллеры, почему же не стали  мочить  Желтого?
Специально, чтобы его подставить? Или хотели замарать  кровью,  а  потом
использовать в своих целях? Мысли путались, то ли кружилась  голова,  то
ли вращалась вокруг маленькая захламленная комнатка. Он сам не  заметил,
как провалился в тяжелый болезненный сон.
   - Слышь, парень! Подымайся! - довольно ощутимое похлопывание по спине
вывело Каратиста из забытья, и он открыл глаза.
   - Очухался? - Старик сидел рядом на табурете, он был заметно  возбуж-
ден.
   - Там тебя ищут!
   - Кто? - насторожился Сергей. С хорошими намерениями искать его никто
не мог. Либо те двое, либо эти...
   - Прикатила на машинах целая банда, ходят спрашивают - кто видел здо-
рового парня в синей одежде, раненного в шею. А тебя  многие  видели.  В
эту сторону показали, они и пошли. Цепью, как на волка... Такие, знаешь,
стриженые, в курточках, блатные...
   - Знаю...
   Каратист с трудом сел. Голова кружилась, в  теле  чувствовалась  сла-
бость. Кто же это может быть...
   - Сколько их?
   - Что я, считал? Человек пятнадцать... На четырех  машинах  приехали.
Машины катаются по дороге, а они идут, прочесывают все...
   - Далеко?
   - У моста. Пока сюда доберутся... Они ж на каждую базу заходят.  Часа
полтора-два пройдет! Успеешь удрать. Я бы тебя спрятал, да вдруг  кто-то
видел!
   - А ты им ничего не сказал?! - охваченный внезапным подозрением, Сер-
гей схватил деда за плечо. Резкое движение отдалось в шее, он застонал.
   - Вот те зуб! - поклялся дед босяцкой клятвой. Видно, за его  спиной,
кроме лечения триппера, было много всякого...
   Но Сергея это не убедило. Дед ему не сват, не брат. Вполне мог  бряк-
нуть той же Нинке: видел я его, мимо проходил, весь в крови, сказал -  в
лесу подстрелили... Чтобы разговор поддержать. К себе  внимание  привле-
кать не станет - мимо шел, и все!
   - Давай хватанем на дорожку, - дед потянулся к новой  бутылке.  Здесь
же лежали три вареных яйца. - Я по-честному - пополам.
   - Не до того. Пойду...
   Каратист встал, но тут же вновь опустился на кровать.  Силы  покинули
тренированное тело. Да и куда ему деваться? Выйти на дорогу и остановить
попутку? Нет денег, да и засекут сразу... Прятаться в лесу?
   Он взглянул на часы. Четверть шестого. Скоро начнет  смеркаться.  Был
бы он цел, отсиделся б в кустах до темноты... Но сейчас не  выйдет,  ему
бы в кровать, под одеяло, озноб бьет, и шея болит, аж в позвоночник  от-
дает... Может, какой-то нерв задет? Тогда дело может кончиться  плохо...
Надо срочно к врачу!
   - Телефон тут где-нибудь есть?
   - Да у меня, в директорском домике...
   А куда звонить? В милицию? И рассказать, как вызвался убить  Желтого,
но организовать правильно не сумел и тогда стали убивать его? Менты сра-
зу засунут в камеру, а потом начнут разбираться. И накопают лет  на  де-
сять... Или набрать ноль-три и попросить прислать машину? И помощь  ока-
жут, и вывезут отсюда... Если те пропустят... Скоропомощные бригады уме-
ют многое, но сражаться с братвой они не  обучены...  А  стриженые  и  в
больнице достанут... Нет, нужна помощь, "подписка", прикрытие. И обеспе-
чить все это может только один человек!
   От неожиданно пришедшей мысли Сергей чуть не подпрыгнул. Да, у  этого
человека есть бойцы, и он кровно заинтересован в том, чтобы  досконально
разобраться в происходящем... Это выход, это спасение!
   - А телефонный справочник есть?!
   Старик пожал плечами:
   - Не знаю. Поискать надо...
   Вспыхнувшая было надежда стала угасать. Номера может не быть в  спра-
вочнике, или его самого не окажется дома, или... Да мало ли,  что  может
помешать!
   Но нашелся и справочник, и нужный номер, а после третьего гудка труб-
ку снял мужчина с властным и уверенным голосом.
   - Николай Иванович? - не веря своей удаче, спросил  Каратист.  -  Это
Николай Иванович Желтый?
   Возникла небольшая заминка.
   - Кто говорит? - раздраженно спросил мужчина. Он  явно  не  привык  к
столь глупым вопросам.
   - Вы меня не знаете... Меня просили устроить на вас заказ. Понимаете?
Устранить вас. Я отказался, и меня пытались убить...
   - Что за херня! Ты сколько выпил, браток?
   - Я не пил, я трезвый! Меня ранили в шею, чуть не прикончили...
   Он понимал, что говорит бессвязно и сейчас Желтый повесит трубку, ибо
все это действительно похоже на бред. Такую пургу может гнать кто  угод-
но. Надо сказать что-то убедительное, доказать, насколько это серьезно.
   - Алекс просил вас убрать! Алекс! Вы знаете Алекса, он торгует овоща-
ми... У него друг Володя Кривуля, Алекс попросил его, а он - меня!
   На этот раз он попал в цвет.
   - Я понял. Как  обстоит  дело  сейчас?  -  теперь  в  голосе  Желтого
явственно чувствовалась заинтересованность.
   - Вам ничего не угрожает, - Каратист прикусил язык. Если Желтому  ни-
чего не угрожает, какого хрена он станет помогать ему выпутаться из этой
истории?
   - Я полностью отказался, но они собираются найти других людей! Я  вам
все расскажу!
   - Вы где?
   - На Левом берегу, на базе "Рассвет". Их бандиты здесь, они ищут  ме-
ня. Я ранен, мне нужна помощь!
   - Это вы уже говорили. Находитесь там, через полчаса я подъеду... Два
черных джипа. Как вас зовут?
   - Серега. Погоняло - Каратист.
   В трубке раздались короткие гудки.
   К Каратисту  вернулась  обычная  уверенность.  Он  осмотрелся.  Номер
"люкс" не уступал фешенебельной гостинице и не шел ни в какое  сравнение
с жалким обиталищем сторожа. Сергей выглянул на улицу. Дед сидел на сту-
пеньках.
   - Переговорил? Выходи, я запру...
   - Слушай сюда, старик! - совсем другим тоном сказал Сергей. -  Сейчас
подъедут мои друзья, я буду ждать их здесь. Два  черных  джипа.  Николай
Иванович спросит Серегу Каратиста, тогда проводишь.  Если  заявятся  те,
другие, скажи, что никого не видел!
   - В "люксе" нельзя! - переполошился сторож. - Вдруг  директор  нагря-
нет? Пойдем, у меня обождешь.
   - Заткнись. А то вообще спалим все к черту!
   - А-а-а... Значит, ты из этих? - в осмысленных глазах появилось пони-
мание. - Я вначале так и подумал... А потом решил  -  не  похож.  Вот  и
ошибся...
   Махнув рукой, дед направился к своей сторожке. Ровно через полчаса на
территорию базы въехали два черных джипа.

   Выслушав сбивчивый рассказ. Желтый отвез Каратиста к  себе  на  дачу.
Высокий глухой забор скрывал довольно скромный на вид  двухэтажный  дом,
устроенный и обставленный внутри по первому разряду. Один джип приткнул-
ся у ворот, второй проехал на территорию.
   - Идем со мной, раненый! - с едва  заметной  иронией  сказал  Николай
Иванович.
   С ними зашли в дом еще два человека: традиционно бандитского вида па-
рень лет двадцати трех, с бритой головой, в спортивном костюме и  корот-
кой кожаной курточке. Явно подражая какому-то кумиру, он не снимал  чер-
ные очки. Когда он что-то говорил, между губами сверкала золотая  фикса.
Второй выглядел обычно: мужчина лет тридцати, на  которого  не  обратишь
внимания на улице и который не выделяется в толпе. В руке он держал  не-
большой чемоданчик, как оказалось, с медицинскими инструментами.
   Ловко манипулируя пинцетом, врач вынул пулю, обработал рану,  профес-
сионально наложил повязку и сделал два укола.
   - Надо понаблюдать пару дней, - сказал он Напоследок.  -  Думаю,  все
обойдется.
   Желтый кивнул:
   - Боря, проводи доктора!
   Бритоголовый и врач ушли, а Желтый задумчиво подкинул на ладони  ост-
роконечную девятиграммовую пулю и негромко присвистнул.
   - Значит, говоришь, в упор стреляли?
   - С метра. Может, и меньше.
   - Интересно. Только такая штучка на три километра летит. А если бы  в
упор саданули, тебе бы башку начисто оторвало!
   Сергей промолчал.
   - И потом, если ты отказался за дело браться, зачем они тебе мою  фа-
милию сказали?
   Здесь уже отмалчиваться было нельзя. Его явно в чем-то подозревали, а
отсутствие оправданий расценивается как признание вины.
   - Откуда я знаю? Почему башку не оторвало, да почему сказали... А за-
чем я тогда к вам пришел?
   - В том и вопрос, - задумчиво произнес Николай Иванович, и  его  очки
зловеще блеснули. - Может, в доверие хотел войти, может, подослал кто...
Только зря меня за дурака держите! Ничего, скоро сам убедишься...
   - Да вы их спросите! Этих двоих! Если не признаются, я им прямо в ро-
жи плюну!
   - Можно и их спросить... А можно и тебя, чтобы  меньше  мороки...  На
паяльник посадить и спросить... Тогда всю правду запоешь...
   Желтый аккуратно пригладил седой "ежик", испытующе вглядываясь в лицо
Каратиста.
   - Хотя там тебя действительно целая шобла искала,  по  базам  ходили,
расспрашивали всех... Но откуда у этих "шестерок" столько  людей?  Непо-
нятно все...
   - Я как было рассказал, - устало вымолвил Каратист. - Если бы  я  вам
зла хотел, зачем бы звонил?
   - Ладно, - решил наконец Николай Иванович. - Поверю тебе. Поживи гос-
тем - в комнате, а не в подвале. А твоих дружков я сюда  привезу,  и  ты
все при них повторишь. Согласен?
   - Конечно, согласен! - Каратист хотел было кивнуть, но повязка не да-
ла, он только поморщился отболи.

                                 * * *

   В принципе на рынке Алексу было нечего делать. Тем более Кривуля пре-
дупредил:
   - Не нашли Каратиста! Или спрятался где-то, или и впрямь коньки отки-
нул. Теперь надо время выждать, "залечь на дно". Лучше бы пока и кварти-
ру сменить. Мало ли что...
   - А что "что"? - этот вопрос почему-то вызвал у друга раздражение.
   - Я тебе говорю, как надо делать по правилам.  Когда-то  это  помогло
серьезным людям. Поэтому лучше не задавай дурацких вопросов!
   Он послушал и переехал к Светке, в маленький глинобитный флигель, ко-
торый она снимала у одинокой бабки. Одна комната, крохотная кухня, печь,
"удобства" во дворе. Но сидеть в этой мышиной норе было невыносимо скуч-
но. Тем более хотелось испытать новое чувство собственного могущества  и
силы. Второй "тэтэшник" он перевез с собой и долго вертелся перед зерка-
лом, выбирая вариант незаметного ношения и тренируясь быстро выхватывать
пушку и щелкать курком, целясь в воображаемого врага.
   Кривуля показал, как надо носить пистолет за поясом: туго  затягивать
ремень и затыкать между ним и бедренной костью, тогда оружие  не  ерзает
туда-сюда и не проваливается в штаны. А если  сверху  накинуть  короткую
свободную куртку, со стороны ничего не видно. Но разгуливать с  пистоле-
том за поясом по тесной каморке или по захламленному двору - до деревян-
ного туалета и обратно, Алексу скоро надоело. Он  попробовал  разнообра-
зить с помощью "ТТ" половую жизнь, имитируя изнасилование Светки  воору-
женным бандитом - то заставлял раздеваться под прицелом, то во время ак-
та прижимал пистолет к виску, а войдя в раж, даже хотел погрузить  длин-
ный ствол, как в кобуру, в самую нежную часть Светкиного тела,  но  она,
замычав, ударила его пяткой в лоб, прекратив  таким  образом  дальнейшие
эксперименты.
   Тогда-то он и решил прогуляться на рынок. Просто так, без всякой  оп-
ределенной цели. Как говорится, людей посмотреть, себя показать. На вся-
кий случай он зашел с другой стороны и не стал близко подходить к родным
ларькам. Открыт был только один - Игорешкин, на остальных темнели  дере-
вянные ставни. От всех веяло отчуждением. Пройдя несколько десятков мет-
ров, он оказался у торговых мест Томаза. Вспомнив, что тот  вел  себя  в
последнее время довольно нагло, Алекс обошел лоток и громко  постучал  в
заднюю дверь.
   - Ну чо вы чэрэз кажды час, - раздался гнусавый голос,  щелкнула  ще-
колда. - Я жэ сказал - придот, сразу скажу...
   Небритая красноглазая физиономия с огромным орлиным  носом  выглянула
наружу и испуганно отшатнулась.
   - Вах! Ты откуда?
   Алекс молча зашел, запер дверь, осмотрелся. В подсобке на ящике стоя-
ло перевернутое красное пластиковое  ведро.  Им  обычно  Томаз  накрывал
деньги. Значит, считает выручку.
   Подтверждая правильность догадки, хозяин закрыл собой ведро и, запус-
тив руку в вырез клетчатой рубашки, с остервенением почесался.
   - Гдэ пропал? Дома нэ живошь...
   - А откуда ты знаешь, что я дома не живу?!
   - Ничэго нэ знаю. Луды гаварят. Я-то при чом...
   Он явно нервничал, даже боялся. Причем боялся  его,  Алекса.  Неужели
почувствовал его уверенность и силу?
   - Кому ты обещал сказать? И про кого? - Алекс сунул руку под куртку.
   Томаз попятился, но сразу уперся в стену и распластался по ней.
   - Канчай. Аткуда я знал, чо ты крутой... Я в вашы дэла не лэзу!
   Снаружи сильно постучали. Взгляд Томаза затравленно метнулся от Алек-
са к двери и обратно. Тот мгновенно все понял. Когда зажатая в кулак ру-
ка вынырнула из-под куртки, она была длиннее на девятнадцать сантиметров
тускло блестящей неновым воронением закаленной стали.
   - Ну! - стволом он ткнул в сторону двери. Как в кино. И Томаз покорно
прошаркал, открыл задвижку, высунул наружу башку.
   - Ну чо чэрэз кажды час... Прьщот, сразу скажу...
   - Не базарь! Шеф под это дело пятьсот баксов отстегнул.  Как  придет,
замани к себе, запри и беги к нам. А бабки на троих поделим!
   Тело Томаза напряглось. Ему надо было только  перескочить  через  по-
рог... Одно движение! Алекс протянул  руку  и  упер  ствол  в  клетчатую
ткань, как раз между лопаток. Тот обмяк.
   - Так ы сдэлаэм! Мнэ бабкы во нужны...
   - Ишь какой умный. А то нам не нужны!
   Когда дверь закрылась, Алекс прижался лицом к щели. Две уголовные ро-
жи, раскуривавшие явно "замастыренные"  папиросы,  были  ему  незнакомы,
Значит, и они вряд ли знают его в лицо. Когда парни ушли, он развернулся
к Томазу.
   - Давай быстро, колись! - ствол пистолета теперь уткнулся в живот.
   Когда-то, Томаз хвастал, что однажды у себя в Гаграх перепихнулся  за
день с тремя курортницами. Это был его личный рекорд. Сегодняшний  день,
несомненно, стал рекордным по числу перепихиваний с пистолетом.
   - Ныколай тэба ищэт. Гаварит, ты его друга замачил. Рэбат вставил,  у
Игорка сыдат. Тэпэр дэнги абещаэт.
   Алекс усмехнулся:
   - Хер они тебе дадут, а не деньги!
   Осторожный Томаз комментировать это заявление не  стал,  только  чуть
наклонил голову, то ли соглашаясь, то ли просто так.
   - А ты правда замачил? - все-таки не выдержал он, хотя знал, что луч-
ше не соваться в чужие дела.
   - Точняк! - уверенно ответил Алекс. - И тебя замочу, если побежишь  к
Игорю!
   - Зачэм мнэ эта... - отмахнулся Томаз, старательно  изображая  полный
нейтралитет. - Мы с табой сколко водка выпыли...
   - Значит, друзья? - уточнил Алекс.
   - Канечна! - кивнул Томаз.
   - Тогда займи мне немного денег, - войдя в подсобку, он быстро  сунул
руку под ведро, извлек горсть смятых купюр и отобрал несколько штук.
   - Вот, двести тысяч, не боись - старыми! Идет?
   - Какой разгавор...
   Пистолет делает людей сговорчивыми и щедрыми. Он засунул "ТТ" обратно
за пояс.
   - И ведро возьму.
   - Зачэм тэбе...
   Не отвечая, Алекс поставил ведро на плечо и, прикрываясь им, осторож-
но выглянул. Не заметив ничего подозрительного, он выскользнул из палат-
ки и, пряча лицо, юркнул во фруктовый ряд. Здесь уже появилась  твердая,
словно обсыпанная тмином первая клубника, желтоватая, будто восковая че-
решня, на полный ход торговали привозными мандаринами, апельсинами, гра-
натами... Не глядя по сторонам, он прошел ряд насквозь, добрался до дыры
в заборе и, отбросив ведро, вылез на улицу.
   Быстрым шагом он прошел два квартала, где еще вовсю шла  торговля,  и
наконец с облегчением вышел из опасной зоны. Полагаться на молчание  То-
маза он, естественно, не собирался, поэтому вскочил в трамвай, чтобы за-
путать следы и убраться как можно дальше. На первой же узловой остановке
он сделал пересадку, потом еще одну и надежно затерялся в миллионном го-
роде. Ему нравились собственные действия - лихие, рискованные, умелые...
Как в кино. Только теперь он был не зрителем, а героем.  Смело  разведав
планы врага, он знал, что надо делать. В Дураевку! С рассказами о  своей
бандитской городской жизни и с пушкой он станет там  первым  пацаном!  И
хрен его достанет этот Желтый!
   И вдруг сознание пронзила неожиданная мысль: шеф ищет его  не  просто
так, не для того, чтобы рассчитаться за картошку! Иначе не было бы такой
срочности, засад, премий, разговоров про мокруху... Значит, он узнал про
"заказ"! Или стуканули киллеры, или недостреленный Каратист... Это меня-
ло дело! Значит, поиски не ограничатся рынком, а премия - пятью  сотнями
баксов. Перевернут весь город, возьмутся за Кривулю... И развязка  может
оказаться совсем другой! Надо срочно предупредить Вовчика...  Настроение
испортилось. Он уже не казался себе ловким  и  удачливым.  Хотя  твердый
предмет на правом бедре успокаивал и придавал уверенности.
   Где искать Кривулю, он не знал. Недалеко от "Прогресса" находился зал
игральных автоматов, вокруг крутились стаи пацанов с нахальными лицами и
жадными глазами. Алекс поймал одного за воротник. Ему было  лет  двенад-
цать. Видавший виды джинсовый  костюм,  грязные  раздолбанные  кросовки,
обязательная жвачка. На поясе висит плейер  без  кассеты,  скорей  всего
отобранный у сверстника. Новое поколение - именно ему предстоит  строить
обновленную Россию.
   - "Капусту" срубить хочешь?
   Пацана предложение не удивило.
   - Кто ж не хочет...
   Алекс достал две пятерки. Одну вложил в цыпкастую ладонь, вторую  су-
нул обратно в карман.
   - Вызовешь друга, получишь.
   - Тоже мне, "капуста", - скривился пацан. - А далеко идти?
   - Рядом, - Алекс подробно проинструктировал  пацана  и  заставил  все
повторить. Потом отпустил и подтолкнул в нужном  направлении.  -  Я  жду
напротив, рядом с овощным магазином.
   Но сам перешел на другую сторону улицы, зашел в подъезд, поднялся  на
третий этаж и, спрятавшись за мусоропроводом, стал наблюдать сквозь  за-
тянутое паутиной окно.
   Пацан сунулся в главный вход, вскоре вышел  обратно  и  направился  к
массажному кабинету, на несколько минут скрывшись из виду.  Но  вернулся
довольно быстро и расхлябанной походкой пошел к  овощному  магазину.  Не
похоже, чтобы кто-то его задерживал и расспрашивал. У входа пацан  долго
переминался с ноги на ногу и озирался по сторонам, потом зло  сплюнул  и
пошел обратно к игровому центру. Алекс перехватил его на полпути и,  уп-
реждая взрыв негодования, сразу вручил обещанную пятерку.
   - Телку знакомую встретил, пришлось проводить.
   - А-а... Ну ладно. Только еще сигарету дашь! Твой  друган  тебе,  ви-
дать, бабки должен?
   - Ага, - наугад кивнул Алекс.
   Пацан довольно усмехнулся.
   - На работу не ходит, каждый день его какие-то парни спрашивают. Вид-
но, не только тебе задолжал.
   - Хочешь еще двадцатник? Съездим к нему домой.
   - Домой? - пацан презрительно скривился. - А ты не пидор? Вон недавно
Ваську один мужик завел к себе, будто марки показать, а сам всю жопу ему
разворотил!
   - Какой же я пидор? - обиделся Алекс. - И потом,  ты  сам  постучишь,
спросишь у хозяйки, а я на углу подожду!
   - Ну так - ладно. Только полтинник. Чтоб знать, за что рисковать!
   Алекс был у Кривули года полтора назад. Тот жил с теткой в  аварийном
доме на Нахаловке. Фундамент и несущие стены потрескались, крыша  проте-
кала, потолок провалился. Вовчик очень переживал, что сыреют книги. Их у
него было много - целый шкаф. Примерно треть осталась со старых  времен:
самиздатовские детективы, тускло отпечатанные на машинке и грубо  переп-
летенные в коленкоровые обложки.
   Может, убогость жилища, может, дурной нрав тетки, может, и то и  дру-
гое вместе играли свою роль, но Вовчик не любил водить  к  себе  гостей.
Алекс зашел один раз, и то случайно, сейчас он даже не был  уверен,  что
сумеет отыскать нужный дом. Но ему повезло.
   Спрятавшись за углом, он смотрел, как пацан стучался  в  обшарпанную,
перекосившуюся дверь, как выглянула тетка и что-то пролаяла в  ответ  на
заданный вопрос. Потом он пропустил пацана, проследил, не  идет  ли  кто
следом, и только тогда догнал.
   - Опять телка? - издевательски спросил пацан. - Видно, ты  его  грох-
нуть хочешь! Не ты один, его и тут искали! Только он давно переехал... С
полгода как...
   Информатор деловито сморкнулся.
   - Бабка злющая! Говорит - дом купил, а ее с собой не взял.  Сука  па-
рашная, говорит... - с явным удовольствием выговорил он. - Давай полтин-
ник!
   - Сейчас. Зайдем в подвал, пересчитаем, - Алекс протянул руку к  тон-
кой шее.
   Пацан шарахнулся в сторону.
   - В какой подвал? Никуда я не пойду!
   - Ну на чердак. Мне без разницы. Лишь бы не видел никто.
   - Ах ты пидор! Как чувствовал!
   Отбежав на безопасную дистанцию, он стал искать камень, но Алекс пох-
лопал себя по боку, и пацан мгновенно исчез. Он  хорошо  знал  жизнь  во
всех ее проявлениях.
   Светке Алекс ничего рассказывать не стал. Повалившись на разболтанную
скрипучую кровать, он погрузился в размышления.  Поиск  ведется  широко-
масштабный. Как они могли узнать адрес Кривули? Никто из его знакомых не
знал, где он живет! Или кто-то знал?
   Внезапно Алекс подумал, что сам знает о товарище очень мало. Ну  ког-
да-то сидел. Какое-то соучастие. Но за "какое-то соучастие" малолетке не
дадут восемь лет! А кто-то болтал, что  он  проходил  по  делу  "Призра-
ков"... Сколько времени прошло, а ту банду до сих  пор  помнят:  видать,
хорошо город поставили на уши! Может, сейчас Колдун заставит их забыть -
вон как расшумелся!
   Вовчик любит рассказывать про зону, но про то, что было до нее,  мол-
чит крепко. Почему? И чем он занимается? Массажный кабинет  -  это  так,
отмазка, два-три часа в день... А остальное время? В последнее время по-
явились бабки, как-то болтнул,  что  машину  хочет  купить,  теперь  вот
дом... На какие шиши? Массажем столько не заработаешь, даже если руки до
костей сотрешь... И оружие... Зачем оно массажисту? И стрельнуть в  упор
в башку ему ничего не стоит, причем не чужому охламону, а своему  парню,
с которым накануне пил и девок драл... И уверенность в своих  силах:  ни
рэкетиров не испугался, ни Желтого... Кому-то он звонил, когда  Каратист
убежал, потом сказал, что его не поймали... Значит, посылал кого-то  ло-
вить? Непростой человечек Вовчик, ох непростой...

                                 * * *

   Получив записку от Колдуна, Печенков чуть  не  наделал  в  штаны.  Он
знал, что это не простая угроза: смертные приговоры в группировке испол-
нялись не в пример четче и быстрее, чем приговоры суда. Но  здесь  явное
недоразумение: он ничего не сказал! Он держал язык за зубами, лишь прог-
нал фуфло, назвав соучастниками тех, кто еще только проходил  испытание,
к тому же и Фитилю, и Самсону это было уже все равно... Может,  на  него
повесили вину за их смерть? Но он никакого отношения к ней не  имеет  и,
почему обоих зарезали рядом с ИВС, не знает... Это просто совпадение! Но
про совпадение никто слушать не будет, его вообще не будут слушать,  за-
душат ночью удавкой и подвесят - экспертизы в тюрьме не отличаются  тща-
тельностью: раз висит, значит, повесился.
   Долго мучиться сомнениями и страхами Печенкову не пришлось, его  выз-
вал сам начальник оперчасти Стариков, по кличке Цербер. У главного  кума
была грозная репутация, зеки его боялись, и все знали - по пустякам Цер-
бер не дергает, для этого есть четыре опера, с которыми обитатели СИЗО в
основном и имели дело.
   Вопреки рассказам, выглядел Цербер добродушно и  встретил  следствен-
но-заключенного приветливо, почти дружески.
   - Молодец, Миша, что раскололся, - улыбнулся он. - Этих мудаков в ка-
мере не послушался и правильно сделал.
   Печенков вытаращил глаза.
   - Что удивляешься? У вас еще не завоняло, а я уже знаю,  кто  пернул!
Они говорят, надо стойку держать, "закону" следовать... А сами и  колют-
ся, и стучат друг на друга,  только  успевай  записывать!  Вон,  видишь,
сколько набралось!
   Цербер похлопал пухлой ладошкой по толстой папке.
   - А тебе за сотрудничество со следствием поблажка вышла!  Вот  читай,
расписывайся!
   Широким жестом главкум положил перед ним лист бумаги  с  машинописным
текстом  и  печатью.  Полупарализованный  словами   "сотрудничество   со
следствием", Миша стал читать. Перед ним лежало постановление  об  осво-
бождении из-под стражи под подписку о невыезде.
   - Ну, доволен? - Стариков встал, обошел стол и, улыбаясь  от  полноты
чувств, обнял подследственного за плечи.
   - Что застыл, дурашка? - ласково сказал он. - Расписывайся...
   Ничего не понимающий Печенков взял ручку.
   - Гражданин начальник, разрешите обратиться, - в дверях  стоял  шнырь
из хозобслуги. - Гражданин капитан прислал на уборку кабинета...
   - Ты как посмел без стука войти! - побагровев, рявкнул Стариков. - Да
я тебе, мерзавец, ливер отобью! Ты у меня зубы в руке носить будешь! Не-
деля карцера! Пошел вон!
   Шнырь исчез. Но он видел, как Цербер по-отечески обнимал Печенкова, а
тот подписывал какуюто бумагу. Через три часа об этом  будет  знать  вся
тюрьма, независимо от того, вернется шнырь в свою камеру или сразу попа-
дет в карцер. А еще через день и на воле узнают, что Миша стучит  Стари-
кову лично. А факт освобождения это подтвердит на сто процентов.
   Печенков хотел сбросить тяжелую руку со своего плеча, но  не  посмел:
выбитые зубы и отбитые почки не оправдают его в глазах братвы.  Впрочем,
Цербер и сам убрал руку и вернулся на место.
   - Желаю тебе честной трудовой жизни, -  уже  без  особого  тепла  на-
путствовал он Печенкова. - Чтобы к нам больше не попадал. Иди, тебя  от-
ведут на оформление...
   Когда Печенков вышел, добродушие из облика Старикова мгновенно исчез-
ло. Придвинув старинный телефонный аппарат, он набрал номер.
   - Через полчаса выйдет, - деловито сообщил он. - Я тут такую красивую
комбинацию провернул, все как ты просил.
   - Спасибо, - сказал Лис в трубку сотового телефона. Он сидел в машине
рядом с Валерой Поповым. Сзади развалился Литвинов. Все трое не  сводили
глаз с зеленых ворот тюрьмы, в которых  угадывались  контуры  маленькой,
плотно подогнанной калитки. Именно сквозь нее возвращаются в мир свободы
отдельные счастливцы.
   Обычно заинтересованные люди об этом знают, и на потертом асфальтовом
пятачке толпятся встречающие: друзья, подруги, родня, чтобы воздать  по-
чести освобожденному страдальцу. По торжественности  встречи  и  размаху
последующего банкета такие торжества порой могут сравниться с  чествова-
нием героев космоса, вернувшихся на многогрешную землю. Кавалькады  кру-
тых тачек, снятый на сутки кабак, съехавшиеся из близка-далека авторите-
ты, дорогие подарки... После фильма "Однажды в Америке" у братвы вошло в
моду радовать истомившегося в застенках друга немедленным  сексом:  пока
лимузин с наглухо затемненными стеклами движется от  СИЗО  к  ресторану,
виновник торжества успевает сбить оскомину вынужденного воздержания.
   Иногда процедура освобождения выглядит гораздо народнее и  напоминает
деревенскую свадьбу: самогон, гармошка, цветастые платья и бумажные цве-
ты в волосах непомерно наштукатуренных девок,  пляски  с  повизгиванием,
хороводы вокруг бывшего узника, рожа которого наглядно подтверждает, что
корни его произрастают из той же хорошо унавоженной почвы, что  и  само-
гонно-гармошечные обычаи.
   Случается и еще скромнее: пять-шесть человек обнимут освобожденного и
увезут без всяких внешних эффектов, шуму и пыли.
   А малолетки дождутся своего, погогочут, поматерятся, заплюют  асфальт
под пряный аромат анаши и двинут себе пешком в какой-нибудь кильдюм.
   Только одного не бывает: чтобы "откинувшегося" никто не ждал. Не  по-
тому, что у любого арестанта куча друзей и нет таких, которые никому  не
нужны. Наоборот, ненужных и бесполезных до хрена. Но их, убогих, в  наше
кланово-родовое время всеобщего кумовства-блатовства никто и не освобож-
дает - парятся от звонка до звонка.
   Печенку тоже, конечно бы, встретили: раз было кому хлопотать  да  че-
кулдаевские гонорары оплачивать, то и приветить за роковой калиткой, ла-
пу пожать да по плечу похлопать - тоже бы нашлось. Но Лис через Старико-
ва запустил дезу, что выпустят его из-за непорядка в  документах  только
завтра с утра, когда убедятся, что печать на постановлении всамделишная,
хотя и плохо поставленная, а не липовая, вырезанная из старого каблука.
   Так и оказался Миша Печенков один на видавшем виды асфальтовом пятач-
ке, но повел себя необычно: вместо того, чтобы вертеться в поисках друж-
банов-кентов, втянул голову в плечи и рванул за угол как ошпаренный.
   Видавшая виды руоповская "Волга" поехала следом, догнала на тихом хо-
ду, и Лис через приспущенное стекло тихонько окликнул его  по  имени.  И
снова Печенка повел себя странно: шарахнулся в сторону, вроде бежать хо-
тел, а когда оглянулся и заклятых своих врагов - ментов - рассмотрел, то
успокоился и подошел добровольно, и сел в машину сам, без  всякого  при-
нуждения.
   "Волга" рванула против движения,  рисково  разминулась  с  возмущенно
взревнувшим грузовиком и помчалась прямо по трамвайным  рельсам,  словно
какая-нибудь дрезина. Попов удерживал скаты на сточенных добела полосках
стали, и машина шла ровно, не ощущая многочисленных выбоин и ухабов  до-
роги. Печенков сидел молча и даже не задал  естественнейшего  вопроса  -
куда его везут. Так бывает, когда человек сам не знает, куда деваться, и
полностью доверяется складывающимся событиям.
   Они выскочили на Магистральный проспект и мчались в сторону Северного
жилого массива. Когда-то справа несколько километров  подряд  сплошняком
простирались глухие заборы военных заводов, но рыночная  экономика  пос-
ледних лет пробила в них многочисленные бреши:  "оборонка"  потеснилась,
подалась назад, освободив территорию для  бензозаправки,  торгово-выста-
вочного комплекса, ресторана и сети фирменных магазинов.
   Район преобразился - стал шумным, многолюдным, и строгий  в  вопросах
конспирации отставной полковник НКВД СССР, бывший "первый номер"  спецг-
руппы "Финал" Иван Алексеевич Ромов обязательно поставил бы вопрос о пе-
реносе "точки исполнения" в другое место. Но он до новых времен  не  до-
жил, "первую" роль - исполнение - теперь играл Валера Попов, а поскольку
эта государственная функция отмирала сама собой, то и вопрос о  переносе
"точки" утратил актуальность. Поэтому он и посчитал возможным  использо-
вать ее в оперативных целях, хотя это и было  сопряжено  с  расшифровкой
особо секретного объекта перед посторонними лицами.
   И хотя "посторонними" являлись до мозга костей свои подполковник  Ко-
ренев и майор Литвинов, всего пару лет назад представить, что на "точку"
попадут люди, не входящие в "Финал", да еще и  преступник,  которому  не
предстоит перевод из одного состояния в другое - из  живого  в  мертвое,
было совершенно невозможно. Но еще более невозможным был приказ  освобо-
дить приговоренного к смерти убийцу. По сравнению со столь вопиющим поп-
ранием закона все остальное казалось детской игрой, поэтому Попов не ис-
пытывал угрызений совести. Только насчет  Печенки  колыхалось  сомнение:
если уж туда привезем, так, может, обратно и не выпускать?  Одним  гадом
меньше, а обществу польза...
   - Мешок! - почти не разжимая губ, бросил Попов, и Литвинов ловко  на-
садил на голову освобожденному подозреваемому  вязаную  лыжную  шапочку,
которые любят "быки" за то, что в нужный момент ее  можно  раскатать  до
самого подбородка, закрыв лицо от запоминающих взглядов свидетелей и по-
терпевших. Именно до подбородка командир СОБРа и насадил заранее  раска-
танную шапочку, правда, на этот раз в ней не было прорезей для глаз.
   - Не дергайся, руками не трогай! - тихо попросил майор, и этого  ока-
залось вполне достаточно, чтобы вскинувший было  руки  Печенка  прилежно
опустил их на колени.
   Попов объехал заправку, развернулся, несколько раз свернул в  переул-
ки, проехал по проспекту в обратном направлении, развернулся еще  раз  и
вновь лег на нужный курс. Для того чтобы подозреваемый потерял  ориенти-
ровку, этого было вполне достаточно. "Волга" миновала торговый комплекс,
шикарный магазин "Электрон", ресторан "Тройка" и свернула в проулок, над
въездом в который висел дорожный знак "тупик".
   Раньше слева шла глухая стена завода "Конструктор", сейчас она отсту-
пила на два десятка метров, отдав территорию под несколько  магазинов  и
банно-массажный центр отдыха, строительство которого должно было к осени
завершиться. Попов представил, сколько здесь будет машин в  любое  время
суток, и скривился, словно от зубной боли.
   Справа, как и прежде, тянулся забор "Прибора" с четырьмя  воротами  в
сотне метров друг от друга. Тремя не пользовались с незапамятных времен,
четвертые регулярно открывались, хотя в последнее время все реже. За ни-
ми располагалась бывшая рембаза автохозяйства УВД, превращенная затем  в
точку исполнения смертных приговоров, которую сами "финалисты" по-домаш-
нему называли "уголком".
   Выйдя из машины, Попов отпер замок, открыл  ворота  и  въехал  в  не-
большой двор. Лис и Литвинов с любопытством озирались  по  сторонам,  но
двор не имел сколько-нибудь специфического или зловещего  вида:  обычная
ремзона, как сотни других. Слева гараж на три  бокса  под  прямым  углом
примыкал к кирпичному зданию мастерских, справа громоздилась куча метал-
лолома: проржавевший остов грузовика, массивный задний мост,  покорежен-
ная дверь от "ЗИЛа-130" и прочий хлам -  когда-то  "финалисты"  устроили
тут субботник, собрали все в одно место и собирались  вывезти,  но  руки
так и не дошли.
   Снова покинув машину, Попов запер ворота, потом направился к гаражу и
принялся возиться с тугим замком третьего бокса. Наконец замок поддался,
но сильно заскрипели петли железных ворот - хозяйство "уголка" постепен-
но приходило в упадок.
   - Куда вы меня привезли? - испуганно отреагировал на скрип  Печенков,
но ему никто не ответил.
   Оттерев руки от ржавчины, Попов загнал "Волгу" в третий бокс.  Обычно
открывания-закрывания производят пятый и шестой номера,  сотрудники  так
называемого "внешнего круга" спецгруппы, не допущенные  напрямую  к  той
работе, которую выполняет ядро "Финала" - номера с первого по четвертый.
Сегодня все приходилось делать первому, самому главному.
   Заперев и эти ворота, он подошел к массивной стальной двери, заподли-
цо вделанной в кирпичную стену. Раньше ключ от нее имелся только у одно-
го человека - руководителя спецгруппы "Финал" подполковника  Викентьева.
Теперь дубликат был и у первого номера. Попов отпер массивный замок, на-
жал плечом на тяжелую дверь, открылся темный проем с уходящими вниз сту-
пенями. Из темноты пахнуло сыростью и чем-то еще...
   - Давайте! - привычно бросил он, не оборачиваясь назад, и первым  по-
шел вниз, чтобы зажечь свет. По этой команде  смертника  вытаскивали  из
спецавтозака и тащили в последний путь.
   Сейчас не было смертника, не было членов ни внутреннего, ни  внешнего
круга, но команду поняли.
   - Выходи! - Литвинов довольно бесцеремонно вытолкал Печенку из  "Вол-
ги", Лис принял его и подхватил под локоть. Темный проем осветился приз-
рачным желтым светом.
   - Сюда. Сюда. Пригнись...
   Когда они повели его по ступенькам, Печенков стал вырываться.
   - Пустите, не хочу, пустите!
   На допросах он держался стойко, но одно дело выдерживать "третью сте-
пень" в официальной обстановке служебного кабинета, и совсем другое -  с
завязанными глазами спускаться в неизвестный подвал, пропитанный  предс-
мертным ужасом сотен расстрелянных насильников и убийц.
   Полтора десятка крутых ступеней закончились бетонным полом. Маленькая
комната с голыми кирпичными стенами, допотопный канцелярский стол, такой
же стул, две расшатанные табуретки... Попов сорвал с Печенки  импровизи-
рованную повязку. Тот тревожно озирался, щурясь от неяркого света  голой
лампочки, висящей на завязанном узлом шнуре.
   - Где мы? Зачем вы меня сюда...
   Слева, сквозь низкий дверной проем просматривалась еще одна  комната,
поменьше первой, пол в которой был засыпан опилками. И хотя  Печенка  не
мог догадываться об их предназначении, именно эта деталь привлекла инту-
итивно обостренное внимание.
   - Зачем здесь опилки? Опилки зачем? Нет, вы скажите...
   - Сколько вопросов! Ты, оказывается, любопытный парень. - Лис  по-хо-
зяйски уселся за стол, на место прокурора, объявляющего  смертнику,  что
ходатайство о помиловании отклонено. Литвинов опустился на табуретку, на
которой обычно дожидался выстрела врач, констатирующий смерть. Попов  на
всякий случай прикрывал выход на лестницу.
   Наступила тишина. Полная тишина. Часто ее называют мертвой, но только
в этом месте избитая метафора была на сто процентов оправданна.
   Печенка по-новому всмотрелся в лица окружающих его людей. Он не  знал
их биографий и послужных списков, так же, как не знал о том, куда именно
попал, но сейчас почувствовал, что эти люди и  это  место  соответствуют
друг другу. От них исходили такие же невидимые волны,  как  от  Гайдана,
когда их пятерка выезжала "на дело". Гайдан был готов  убивать  и  делал
это, как только подворачивался случай.
   - Слушай внимательно, Миша, -  негромко  проговорил  Лис,  и  Печенка
превратился в слух. - Мы знаем, что ты работал на Колдуна.
   Подполковник сделал едва заметную паузу, как бы давая возможность оп-
ровергнуть это предположение.
   "Что за базар, начальник! Какой колдун? Не надо  лепить  горбатого  к
стенке!" - в таком духе отвечал на предыдущих допросах Печенков и  через
силу кривил разбитые губы в презрительной усмешке.
   Но сейчас никакого опровержения не последовало. По сравнению с  преж-
ним поведением это уже был шаг к признанию.
   - Мы знаем, что Колдун приговорил тебя к смерти.
   На этот раз Миша не только не стал опровергать, но и скорбно наклонил
голову, соглашаясь.
   - А ты знаешь, что он не бросает слов на ветер.
   Теперь Печенков откровенно кивнул.
   - И куда же тебе деваться?
   Подозреваемый молчал.
   - Но это твои проблемы, - Лис сделал небрежный жест, выражающий впол-
не однозначное отношение к трудностям Миши Печенкова.
   - А у нас другие задачи. Взять Колдуна и всю вашу шоблу за  хвост,  и
чем быстрее, тем лучше! Потому что гадите вы сильно, кровь льете,  людей
пугаете!
   Коренев повысил голос и рассматривал Печенку, как исследователь  изу-
чает опасное насекомое, раздумывая над тем, представляет оно интерес или
надо его попросту раздавить.
   - Ты вот из себя крутого корчил, не кололся и думал,  что  все  будет
хорошо. А так не бывает. Где ты сейчас есть?
   Неожиданный вопрос застал Печенку врасплох.
   - Не знаю...
   - Вот! И никто не знает! Из изолятора  выпустили,  и  ты  пропал.  Не
объявишься - подумают, что свои тебя в лесочке прикопали...
   - А мы тоже закапывать умеем, - сказал в пространство Попов.  -  Пом-
нишь, как ментов крыл по рации? Тогда смелый был! А ну-ка загляни  в  ту
комнату!
   Он подтолкнул Печенкова к зловещей маленькой комнате  с  выразительно
засыпанным опилками полом. Тот уперся. Внезапно пришло полное понимание,
для чего тут опилки и вообще - для чего идеально подходит это место.
   - Нет! Нет! За что меня стрелять? Я ничего  не  делал,  только  рядом
стоял...
   Лис и Литвинов понимающе переглянулись. Раскол начинается с маленько-
го признания. Самый трудный шаг - первый. А потом дело идет быстрее.
   - Слушай меня, Миша, - вновь вступил в беседу  Лис.  -  У  тебя  есть
только один выход. И в прямом смысле, и в переносном.  Хочешь  подняться
из этого подвала - колись до конца! Вываливай все, что  знаешь.  Хрен  с
тобой - оформлю явку с повинной! И спрячу в изолятор ФСБ, там будешь си-
деть спокойно, как на курорте!
   Мысль об изоляторе ФСБ Печенкову понравилась. На воле или  в  обычной
тюрьме его ждет смерть, а туда не дотянется даже Колдун... И все же сда-
вать своих - самое наипоследнее дело!
   - А хочешь здесь остаться - пожалуйста. Заведем  туда  и  пристрелим.
Без всяких понтов.
   Попов вновь рванул Печенку за плечо.
   - Посмотри на эти опилки внимательно... Видишь брызги, пятна? Их каж-
дый раз смывают, но совсем не скроешь, а заменить свежими  денег  нет...
Вот на них и твои мозги останутся!
   - На воле ты тоже не заживешься, - вмешался молчащий до сих пор  Лит-
винов. - Но на волю нам тебя пускать резона нет.
   Печенков молчал. Человек может противостоять прессингу, если он  зна-
ет, что страдает за близких или друзей, которые  оценят  и  одобрят  его
стойкость. До сих пор выдерживать "третью степень" ему помогало  осозна-
ние того факта, что он принадлежит к могущественному братству,  на  под-
держку которого сможет рассчитывать и в тюрьме, и в суде, и,  если  при-
дется, - в зоне. Сейчас за спиной никого  не  было  -  вчерашние  братья
превратились в лютых и беспощадных врагов. Правда, он так и не  мог  по-
нять - почему?
   - За что меня приговорили? - хрипло спросил он. - Что  я  такого  вам
выдал?
   - Как что? - удивился Лис. - Фитиля и Самсона сдал?  Думал,  раз  они
готовы, то и спроса с них нет? А мы обыски сделали, по связям  прошлись,
засаду поставили и такого накопали! Еще двоих  ваших  взяли,  причем  не
туфтовых, а настоящих, которые действительно на трассе шустрили!
   Импровизация удалась. Печенке стало все ясно. Он  действительно  рас-
пустил язык и причинил организации вред. А объяснять, что это  произошло
случайно, - совершенно пустое и бесполезное дело.
   Чувство вины усугубляет раскаяние. Даже когда виноват перед одним,  а
каешься другому.
   - Ладно, - по-прежнему хрипло сказал он. - Только пусть они выйдут...
   Это была видимость компромисса. Только видимость. И дураку ясно:  что
знает один мент, узнают и другие. Никакого компромисса  не  было  -  был
полный раскол. Но человеку приятней думать, что ему тоже сделана  уступ-
ка. Он попросил - и двое ушли. Тогда он тоже  сделал  уступку  -  и  все
рассказал. Когда сохраняется  имитация  равноправия,  поражение  не  так
обидно...
   В третьем боксе было пыльно и душно. На стене висел прошлогодний  ка-
лендарь - красавица в черном трико с широко расставленными, словно соби-
рается помочиться, ногами. Это Шитов украшал помещение в соответствии со
своими представлениями о прекрасном. В углу лежали свернутые куски  бре-
зента - три на три метра.
   - Заворачиваете? - кивнул в их сторону Литвинов.
   - Да. Пойдем на воздух.
   Попов отпер скрипучую дверь, по привычке  обежал  взглядом  периметр,
достал сигареты. Раньше он не курил, но в последние годы пристрастился.
   - Будешь?
   - Нет, - Литвинов, ко всеобщему удивлению, не расслаблял нервы  нико-
тином.
   - Пойду забор проверю...
   Тоже по привычке Попов  двинулся  вдоль  высокого  бетонного  забора,
отыскивая щели, отверстия, царапины или другие следы проникновения. Ког-
дато они не придали должного значения проковырянному насквозь шву, и это
имело неприятные последствия... Сейчас то, что он делал, не имело  ника-
кого смысла. Конвейер жестокой справедливости, переводивший  отъявленных
мерзавцев и негодяев из опасного для окружающих состояния жизни в поучи-
тельное для других таких же уродов состояние смерти, засбоил и  в  конце
концов застопорился вообще. Может, когда-нибудь он и стронется с  места,
Попов был уверен, что рано или поздно это обязательно случится, но тогда
запускать машину придется уже не здесь...
   У "Прибора" накопились огромные долги, и он продал часть своей терри-
тории крупным тиходонским коммерсантам. Точка исполнения принадлежала не
заводу, а УВД, но пять соток чужой земли на гектаре выкупленной были ху-
же, чем бельмо на глазу. Здесь должен расположиться центр по торговле  и
обслуживанию автомобилей "Рено", в проект вложены огромные деньги, и су-
ществование "уголка" не укладывается в  коммерческие  планы.  Бизнесмены
уже обратились к местным властям с просьбой снести бездействующую ремба-
зу, районная и городская администрация ходатайство поддержали. Начальник
УВД получил соответствующее предписание.
   Десять лет назад генерал бы попросился на прием к  первому  секретарю
обкома партии и доверительно  рассказал  об  истинной  предназначенности
точки. После чего самые мощные поползновения, от кого бы они ни  исходи-
ли, получили бы сокрушительный отпор, без всяких объяснений и извинений.
Но теперь другие времена. Противостоять большим деньгам трудно, а  самое
главное - не находится желающих. Скорей всего в ближайшее время  некогда
сверхсекретный объект перестанет существовать.
   Доведя осмотр до конца, Попов вернулся  к  Литвинову.  Тот  сидел  на
длинной, плохо оструганной скамейке, прислонившись к кирпичной  стене  и
закрыв глаза. Казалось, что он спит. Может, так оно  и  было,  но  бойцы
СОБРа знали: командир способен ответить на вопрос, подать команду,  если
надо - выстрелить. Называется ли такое состояние сном -  можно  спорить,
но в другом собровцы его не видели.
   Попов сел рядом и снова закурил. Сегодня  в  точке  впервые  побывали
посторонние, брать это слово в кавычки или нет - дело другое, но и Коре-
нев, и Литвинов не имели права тут находиться, а он не имел  права  даже
рассказывать об этом месте, не говоря о том, чтобы  приводить  кого-либо
сюда. Через несколько дней должно было произойти вообще невероятное, По-
пов даже не мог представить, как  это  будет  выглядеть...  Но  это  еще
предстоит, а вот то, что происходит сегодня...
   Коренев и Литвинов - проверенные, свои ребята, плевать на  формальные
признаки и говенные бумажные допуски! А вот трассовый бандит... Все  су-
щество Валеры протестовало, чтобы преступник, опасный преступник,  побы-
вал в точке исполнения и вышел обратно! Его болтовне никто  не  поверит,
тем более что он никогда не найдет объект: укажет район -  и  все...  Но
сам факт! Если уж его выхватили из обычной жизни и привезли  сюда,  если
известно, что он активный член кровавой банды Колдуна, если  он  взят  с
поличным и, несмотря На это, отмазан от тюрьмы, то принцип справедливос-
ти требует одного решения... Здесь нет слюнтяев, мужики тоже делали  эту
жестокую и грязную работу, так что не возникает никаких проблем... И по-
том тоже: он знает нужный квадрат кладбища,  знает,  как  надо  сделать,
чтобы никто не сунул нос в захоронение "неизвестного мужчины"...  Да,  с
технической стороны все понятно, никаких проблем не возникает. Но...
   - Что будем делать с Печенкой? - не открывая глаз, спросил  Литвинов.
У Попова появилось неприятное ощущение, что тот читает мысли.
   - А что делать? В жопу его целовать, что ли? - повторил Валера излюб-
ленное выражение Ивана Алексеевича Ромова. - Ясно что...
   В третьем боксе послышалось какое-то  движение,  тяжело  захлопнулась
дверь в подвал.
   - Закончил! - Попов поднялся, а Литвинов только приоткрыл  глаза.  На
пороге появился Лис с несколькими листами убористо исписанной бумаги.
   - Все! - Он потряс явкой с повинной, желтые листы  растрепались.  Ра-
дости на лице у опера не было, выглядел он страшно усталым  и  разочаро-
ванным жизнью.
   - Дайте посижу...
   Лис тяжело плюхнулся на скамейку. Он всегда азартно относился к раск-
рытиям, и такое поведение было нехарактерным.
   "Задолбили со всех сторон", - подумал Попов, протягивая руку за  жел-
тыми листками.
   Быстро проглядев показания, он присвистнул:
   - Ничего себе!
   Литвинов тоже прочел и тоже удивился.  Печенка  дал  полный  расклад.
Структура банды, правила конспирации, сигналы сбора,  совершенные  прес-
тупления. Он назвал восемнадцать эпизодов и пояснил, что о  деятельности
других пятерок ничего не знает. Но и этого было более чем достаточно!
   - Давай, Филипп, верти дырку для ордена! - Литвинов хлопнул друга  по
плечу.
   - Ну их на хер! - с чувством ответил тот. - Я уже ничего не хочу. На-
доело. Я вообще не понимаю, зачем мне все это надо? За сраные  два  мил-
лиона, которые постоянно  задерживают?  Можно  делать  "крыши"  и  иметь
столько за день! Причем никто не будет дергать и мотать нервы!
   - Ладно, брось! - сказал Литвинов, хотя чувства Лиса  были  близки  к
его собственным - в последнее время все чаще появлялось ощущение  полной
бесперспективности и бессмысленности их работы. Идеалы  отмерли,  честь,
смелость и геройство уже не в цене, на первом месте только бабки, а  еще
первей - большие бабки. А тебя и ребят попросту  используют,  используют
как пушечное мясо! За смешные деньги - половину  заработка  лоточника  -
бросают во все "горячие точки", постоянно заставляют рисковать жизнью...
Взамен ни квартир, ни премий, ни кредитов под застройку. Иногда - ордена
и медали, которые превратились в простые  железки,  потому  что  никаких
льгот не приносят. Но давать волю этим мыслям нельзя: или в психушку по-
падешь, или застрелишься в приступе черной тоски...
   - Есть предложение, парни! Давайте сегодня посидим, врежем как следу-
ет, расслабимся малость!
   Попов помолчал:
   - Валентина и так ругается. Говорит - спиваюсь...
   - Так понемногу. Для настроения и разговора. Филипп, ты как?
   - Разве что для настроения...
   - Ну и отлично. Этот где?
   - Там, внизу.
   - ???
   - А где ему быть? Сказал, чтоб пока там сидел.
   - А-а-а... И что с ним делать будем?
   - Что делать! Оформим и в ИВС. Я обещал в  фээсбэшный,  надо  догово-
риться...
   - А может, так... Пропал и пропал! Валера, ты как считаешь?
   - По-моему, правильно.
   - Да нет, парни... Я уже всем этим сыт по горло.  -  Лис  характерным
движением провел ладонь под кадыком. - И УСБ меня задолбило, и  следова-
тели, и Жук чего-то зверем смотрит. Я больше в эти игры не играю. Я  те-
перь добрым буду. Добрых больше любят.
   - Тогда тебе надо в детский сад переводиться. Воспитателем.
   - Может, так и сделаю. Только не в детский сад, а в банк. Место  есть
хорошее. Могу и вас взять.
   - Не хочешь, значит?
   - Нет. К тому же я ему пообещал. Сам понимаешь.
   - Ну ладно. - Литвинов снова откинулся к стене и закрыл глаза.
   Попов о чем-то напряженно раздумывал.
   - Постой, как же ты его арестуешь? Суд-то меру пресечения изменил! Он
теперь под подпиской!
   - Это только по одному эпизоду, когда мы его задержали. А сейчас  еще
семнадцать добавилось! Вот за них и арестуем! Иди, выводи его...
   Через несколько минут руоповская "Волга" выехала с территории  "точки
исполнения". Впервые за все время существования спецобъекта его  покидал
живой бандит, которому повезло больше, чем когдато капитану милиции  Лу-
нину. И в этом Валера Попов усматривал явную несправедливость. Ему начи-
нало казаться, что вся жизнь состоит из одних несправедливостей.

                                 * * *

   - Ну что скажешь, дружок? - Несмотря на ласковое обращение, в  голосе
Николая Ивановича не было ничего дружеского. - Твои корешки  как  сквозь
землю провалились! А ты здесь, на моих харчах жируешь. Так  с  кого  мне
спрашивать-то? Видно, с тебя придется! Расскажешь, какую вы против Нико-
лая Ивановича хитрость придумали...
   Боря в своих дурацких темных очках угрожающе  навис  над  Каратистом.
Вряд ли он был сильнее, просто Сергей окунулся в жизнь, в которой  физи-
ческая сила не определяла положение человека. Здесь главенствовала  спо-
собность "проливать кровь". А вид Бори не давал  оснований  сомневаться,
что такая способность у него развита достаточно хорошо.
   - Подождите, подождите... Можно  попробовать  через  эту  мартышку...
Зойку, Светкину подругу! Она найдет Светку, Светка живет  с  Алексом,  а
Алекс знает, где Кривуля!
   - Попробуй, - охотно согласился Желтый. - Только помни,  если  ничего
не получится, ты в эту комнату уже не вернешься. Прямиком в подвал!  Бо-
ря, ты показывал ему подвал?
   Тот отвратительно ухмыльнулся одной половиной рта. Будто скривил  из-
девательскую гримасу. Подвал на даче был глубокий, темный, сырой и пред-
назначался явно не для того, чтобы хранить зимние запасы яблок,  компоты
и варенье. И пахло из него не тем, чем обычно пахнет в дачных  подвалах,
в привычный дух затхлости и плесени  вплетался  страшноватый  кисловатый
запашок, какой явственно ощущается у забора бойни...
   Они поехали втроем: Каратиста запихнули на заднее сиденье джипа,  ря-
дом устроился Боря, который, судя по всему, ходил у Желтого главным под-
ручным, а гориллообразный парень с длинными руками и выступающим  подбо-
родком сел за руль.
   Зойка торговала в ларьке на Магистральном  проспекте,  Сергей  как-то
заглянул к ней и даже вдул разок на узкой твердой кушетке,  поставленной
у задней стены для неизвестно каких, а на самом  деле  хорошо  известных
целей. Найти ларек не составляло труда, но если попасть на другую смену,
то ниточка поиска оборвется. На счастье Каратиста и свое несчастье, Зой-
ка оказалась на месте.
   - Иди, приведи ее, - процедил Боря. Сегодня он был не только в черной
кожаной куртке, но и таких же облегающих штанах. Все время он с остерве-
нением жевал резинку. - Только не вздумай рыпаться...
   Выйдя на оживленную улицу, Каратист испытал острое желание стрекануть
в ближайший двор и навсегда скрыться от Алекса,  Кривули,  Желтого,  Бо-
ри... Они все стоили друг друга. Но и он стоил их, потому бежать ему бы-
ло некуда.
   - Привет, - стараясь не напрягать шею, он склонился к окошку. - Выйди
на минутку. Посидим в машине, музыку послушаем, поговорим...
   Увидев знакомое лицо, Зойка приветливо улыбнулась.
   - Чего это ты такой перевязанный?
   - Убить хотели, - глухо ответил он.
   - Ой! Кто?
   - Выходи, расскажу.
   - Сейчас, закроюсь. Только мне долго нельзя...
   Сергей подвел Зойку к джипу и открыл заднюю дверь.  Мелькнула  черная
кожа, и девчонку будто вихрем втянуло внутрь. Хлестко прозвучала  оплеу-
ха.
   - Вперед садись! - рявкнул Боря, и дверь захлопнулась.  Каратист  вы-
полнил команду, и джип резко рванулся с места. Сзади  раздавались  руга-
тельства, стоны и звуки ударов. Хотя прошло всего несколько секунд, Зой-
ка была основательно избита: губы разбиты, из носа течет кровь.  Внезап-
ность и жестокость нападения вызвали у нее шок, она даже не  сопротивля-
лась, только тихо повторяла одно и тоже:
   - За что? За что? За что?
   - Раздевайся, сука, быстро! Да не так, все снимай!
   Это требование было ей понятно, и она  сноровисто  разделась  догола,
ожидая дальнейших команд и готовая выполнить каждую из них.
   - Видишь пику?! Видишь пику, я спрашиваю?! - Боря орал как  невменяе-
мый. - Сейчас сиськи отрежу!
   - Не надо, не надо... Я и так все сделаю...
   Джип с затемненными стеклами несся по оживленной улице. Громко играла
музыка. Глядя со стороны, никто не смог бы  догадаться,  что  происходит
внутри.
   - Где эта блядь Светка?! Где она, говори!
   - Дома... Зеленая, восемь. Флигель во дворе...
   - Кто еще там?! Живо! Говори живо!!
   - Она с Алексом и бабка... Больше никого...
   - Сейчас вызовешь ее! Поняла? Поняла, я спрашиваю?!
   - Поняла...
   - Одевайся, сука! Жарить тебя после будем!
   Достав телефон, Боря повторил адрес.
   - Давайте, ждем.
   Зеленая улица располагалась на окраине,  в  поселке  Котовского.  Они
подъехали к первому дому и остановились. Через несколько минут  подкатил
второй джип с тремя бойцами.
   - Иди зови. Скажешь - ограбили, нужна помощь... Если что...
   В лицо Зойке ткнулся кургузый ствол "макара".
   - Сразу завалю, поняла? Сразу! Поняла, я спрашиваю?!
   Зойка кивнула:
   - Дайте что-нибудь кровь вытереть...
   - Платьем оботрись! Или так иди, сейчас твоя рожа никому не нужна!
   Джипы бесшумно подкатились к восьмому номеру.  Покосившийся  саманный
домишко с наглухо закрытыми ставнями  производил  впечатление  нежилого.
Хилый заборчик, ветхая калитка...
   - Иди, Зоя, - вежливо попросил затянутый в кожу ублюдок, и это  полу-
чилось еще страшнее, чем когда он ругался. - Вызовешь, и все. Больше те-
бя никто не тронет.
   - Правда? - с замиранием сердца спросила Зойка. Все лицо у  нее  рас-
пухло, губы превратились в лепешки, нос напоминал лопнувшую от  спелости
грушу.
   - Зуб даю! - Боря щелкнул ногтем о золотую коронку.
   Прикрывая ладошкой разбитое лицо, девушка вошла в калитку. Через нес-
колько минут следом устремились трое "быков". Они двигались пружинисто и
бесшумно, как волки, настигающие добычу. В глубине двора раздался корот-
кий вскрик и несколько глухих ударов. Вскоре бойцы вышли  обратно.  Двое
тащили обмякшего Алекса, один вел за руки девчонок. Зойка шла  спокойно,
Светка дергалась и пыталась вырваться.
   Алекса и Светку запихали во второй джип, Зойку вернули на место. Ули-
ца оставалась пустынной. Если кто-то что-то и видел в  окна,  то  вмеши-
ваться не стал. Завершив операцию, боевые машины бандитов направились на
базу.
   Во дворе дачи Николая Ивановича опомнившаяся  Светка  набросилась  на
Зойку и вцепилась ей в волосы.
   - Ах ты, шалава! Сдала меня с потрохами! А клятву забыла? Если бы  не
я, ты бы весь срок "французскую мадеру" пила!
   - Посмотри, что он со мной сделал, - вяло отбивалась Зойка. -  Заста-
вил, хотел груди отрезать... Да отпусти ты! - Ногтями она вцепилась под-
руге в лицо и резко рванула. На щеках Светки  вспухли  багровые  полосы.
Закричав, она отскочила.
   - Ну, я тебя урою! - в ярости бросилась вперед Светка.
   - Разнимите их! - раздалась с крыльца команда, отданная  уверенным  и
немного ленивым барским голосом. - И отведите в сарай.
   Сарай из красного кирпича стоял в углу участка, снаружи он  напоминал
хороший крепкий дом, а изнутри - ангар для легких самолетов.  Посередине
пятачок два на три был засыпан несвежим сеном. С девушек быстро  сорвали
одежду и вытолкнули на солому. Обе испуганно озирались  на  сгрудившихся
вокруг парней. Каратист стоял рядом с Борей, как один из своих, а  Алекс
полулежал на цементном полу, на шею ему, словно ошейник, накинули  удав-
ку.
   Николай Иванович в сопровождении свиты из десятка коротко  стриженных
"быков" зашел последним и приказал закрыть ворота. Под высоким  потолком
вспыхнули яркие лампы. Он был в прикольном прикиде: заправленные в  ков-
бойские сапоги джинсы, расстегнутая на груди клетчатая  рубаха  с  ярким
шейным платком, настоящая "стетсоновская" шляпа, неизменные очки с  жел-
тыми, просветляющими стеклами. В руке хозяин держал два больших кухонных
ножа и собачью плеть.
   - Держите! - Он вручил девушкам ножи. - Хотите,  поритесь  до  конца,
хотите - до первой крови. Начали!
   Их толкнули друг к другу. Но ни Зойка, ни Светка не были готовы к та-
кому обороту дела. Они стояли неподвижно, и ножи были опущены к земле. В
воздухе свистнула плеть - бледные ягодицы Светки рассек кровавый  рубец.
Еще свист ремня, и такой же рубец косо перечеркнул спину  Зойки.  Вторую
плеть держал в длинной руке гориллообразный водитель. Девчонки продолжа-
ли стоять и тут же получили по второму удару. Вывод о том,  что  от  них
требуется, напрашивался сам собой.

   - Значит, продала меня, шалава! - заводя сама себя, Светка  выставила
вперед нож и двинулась к противнице. - Все хорошее забыла, клятву  забы-
ла!
   Пригнувшись к земле и расставив руки, девушки  кружились  в  зловещем
танце, выставив перед собой остро отточенные клинки.  Они  то  бросались
вперед, то отскакивали, наносили удары и уворачивались,  подпрыгивали  и
приседали. Девичьи тела покрылись потом.  Упруго  подпрыгивали  Светкины
груди, свободно раскачивались более мягкие Зойкины. Когда они нагибались
и приседали, открывались новые ракурсы, и зрители возбужденно сопели.
   - Работайте живее! - плеть хлестнула Светку по плечам.
   Она сделала резкий выпад, Зойка отскочила и тоже взмахнула ножом сле-
ва направо. Клинок описал сверкающий полукруг и едва не задел  подбритый
Светкин лобок.
   Зрители одобрительно зашумели.
   - А ты сейчас клятву помнишь? - спросила Зойка, внимательно следя  за
оружием противницы. - Меня заставили так же, как тебя сейчас заставляют.
Нас обеих заставляют...
   - Хватит болтать! - плетка обвилась вокруг Светкиных ног, и она снова
прыгнула вперед, достав предплечье соперницы. Потекла кровь.
   - Молодец! Коли ее! - возбужденно закричали вокруг.
   Зойка бросила нож и зажала рану.
   - Мочи! По горлу! По горлу давай! - надсаживался Боря, и Каратист по-
думал, что он действительно ненормальный.
   Нож в руках Светки описал полукруг и упал на землю.
   В ангаре прокатился вздох разочарования.
   - Мочалка позорная! - злобно выкрикнул Боря.
   Николай Иванович поднял руку, шум сразу смолк.
   - Этих - ко мне, а баб - в работу, - деловито распорядился он  и  вы-
шел. Возбужденно сопящая толпа набросилась на потных окровавленных деву-
шек, подминая их и вдавливая в солому.
   - Значит, решил от меня избавиться? Думал, это так просто?
   Николай Иванович поднес настольную лампу к груди  Алекса.  Стеклянная
колба лампочки была аккуратно разбита,  и  раскаленная  спираль  зловеще
желтела. Когда расстояние сократилось до нескольких  миллиметров,  между
вольфрамовым волоском и кожей с треском  пробежала  искра,  тело  сотряс
электрический удар.
   - Да врет он, гад! Врет! - истошно кричал Алекс,  зная,  что  призна-
ваться ни в коем случае нельзя - это верная смерть. - Он в карты продул-
ся и хочет свои расклады на меня перевести...
   - А как ты за мной гнался, скотина! - Каратиста мутило, и он старался
смотреть в сторону. - Стрелял в спину! Это я тоже вру?
   - Конечно, врет! Неужели из-за картошки я бы такое придумал? Да я вас
всегда уважал, как отца!
   - Как отца, это хорошо, - спираль с шипением вгрызлась во влажную ко-
жу. Алекса выгнуло дугой. Что-то щелкнуло, и верхний свет погас.
   - Черт, опять... Пойди, вруби пробки...
   Боря поспешно метнулся выполнять распоряжение шефа. Николай  Иванович
отложил лампу.
   - А где твой дружок массажист? Чего это вы оба  спрятались,  если  не
виноваты?
   - Да мы и не прятались! Не прятались мы...
   Алекс хватал ртом воздух, с трудом приходя в себя.
   - Он, гад, все брешет! Ну откуда у нас люди, чтобы его по всему бере-
гу искать? Кто мы такие? - Он чувствовал, что дальнейших пыток не  пере-
несет.
   - Это верно, вы никто, - согласился Желтый. -  Тут  у  него  действи-
тельно концы с концами не сходятся.
   И повернулся к Каратисту:
   - Слышь, ты, если у них столько бойцов, зачем тебя просить?  Сами  бы
грохнули меня, и все... Если б, конечно, смогли!
   Вновь загорелся свет, и Желтый протянул руку  к  приспособленной  для
пыток настольной лампе.
   - Видно, придется и тебя прижечь...
   - Постойте, - всполошился Каратист. - Давайте туда  поедем.  Я  место
покажу. Там и кровь осталась, и гильзы! Сразу убедитесь!
   - Поехали! - обрадованно  подхватил  Алекс,  надеясь  хоть  ненадолго
отодвинуть мучения. - Там сразу все увидите!
   Желтый подумал несколько секунд.
   - Давайте съездим. Там все выясним. Все, до конца.
   И небрежно бросил вернувшемуся Боре:
   - Захвати с собой лопаты!

   Каратист неточно указал место, он ошибся метров на сорок. Долго лазил
по земле, обнюхивал каждую травинку, но ничего подтверждающего его расс-
каз, не находил. А Алекс все время поворачивал голову, отыскивая  дуб  с
приметно изогнутым стволом. Если  пистолет  все  еще  лежит  в  дупле...
Только чтобы не дергаться зря - вдруг отпустят! А дернешься -  еще  хуже
будет...
   - Вот! Вот кровь! - в очередной раз вскричал Каратист и тут же  упав-
шим голосом поправился: - Нет, это не то... Показалось...
   Желтый в ковбойском наряде картинно прислонился к дереву.
   - Значит, оба врете. Тогда выбирайте: в одну яму  вас  класть  или  в
разные?
   Боря и гориллообразный заржали. Алекс с  пронзительной  отчетливостью
понял: не отпустят. После того что они видели, оба стали опасными свиде-
телями. Даже если отбросить все остальное, этого достаточно, чтобы зако-
пать их прямо здесь, под шуршащими деревьями... Все тело ломило,  разла-
мывались суставы, огнем пекла сожженная кожа. Сил не было, но надо  было
собраться на один рывок...
   Как прыгая в холодную воду, Алекс бросился бежать. Ветки секли  лицо,
сучки цеплялись за рубашку, но он не обращал на это внимания.
   - Ты что! Стой, сука! - с секундным запозданием  донеслось  сзади.  -
Хуже будет!
   Еще через секунду за ним побежали. Тяжелый топот, хруст  веток,  злая
матерщина за спиной шали его вперед, как попутный ветер разгоняет парус-
ник. Только не промахнуться, не пролететь мимо...
   Но дерево действительно оказалось  приметным.  Прижавшись  к  грубой,
пахнущей пылью коре, он сунул руку в расщелину и сразу  ухватил  "тэтэш-
ник" за рукоятку. Тряпка, в которую он завернул оружие,  развернулась  и
осталась только на стволе. Развернувшись всем корпусом, он взвел курок и
тут же надавил спуск. До бегущего на него Бори было не больше двух  мет-
ров. Лицо бритоголового исказилось, но он уже ничего не мог сделать.
   - Бах! - длинное пламя прожгло тряпку и,  казалось,  проткнуло  грудь
бритоголового. Словно срубленное дерево, он рухнул Алексу под ноги. Тем-
ные очки запрыгали по траве.
   - Бах! - летящий следом горилла наткнулся на пулю и,  заверещав,  как
заяц, припал к земле.
   - Не надо! Не надо!
   - Бах! - Крик оборвался.
   Ничего не соображая, Алекс бросился назад. У него  не  было  никакого
плана действий, не было и чувства мести, лишь одна мысль билась в  голо-
ве: "Сколько осталось патронов?"
   Николай Иванович так и стоял у дерева,  но  выстрелы  и  предсмертные
крики подручных произвели на него разрушающее впечатление: он был  пара-
лизован ужасом и не мог пошевелиться. В кинобоевиках  герой  обязательно
произнес бы красивый монолог, перед тем как расквитаться с врагом, но  у
Алекса язык присох к гортани, и в голове царил полный хаос. Ему было  не
до разговоров. Но указательный палец мог сгибаться.
   - Бах!
   "Ковбой" ударился о дерево головой и сполз  вдоль  ствола  на  землю.
Алекс осмотрелся. Каратиста нигде не видно. Да он ему и не нужен.
   Подбежав к берегу, Алекс забросил пистолет как можно дальше  в  озеро
и, продираясь сквозь заросли, пошел в сторону города. В  крутом  боевике
он должен был собрать оружие убитых врагов и вернуться на  выручку  дев-
чонкам. Но такой подвиг был свыше его сил. К тому же им не грозит ничего
больше того, что они уже получили. Бабы есть бабы... Судьба его решилась
сама собой - в Дураевку! Хорошо бы взять Кривулю -  это  он  научил  его
пользоваться оружием, он подсказал спрятать здесь пистолет и  тем  самым
спас ему жизнь. Но Вовчик парень тертый, он не пропадет. И  не  все  его
тайны Алексу удалось разгадать...

                                 * * *

   Когда Вова Рогалев познакомился со Славкой Зименцом, он еще не прозы-
вался Кривулей. Рослый пятнадцатилетний парень учился в восьмом  классе,
ни с блатными, ни с приблатненными не кентовался, а  потому  кликухи  не
имел. Если, конечно, не считать школьных прозвищ,  которые  обычно,  как
шелуха, осыпаются после выпускного бала. Он много читал, любил  детекти-
вы, причем увлекался не пресным советским милицейским романом,  действие
которого развивалось в узких рамках, установленных ведомственной и госу-
дарственной цензурой, а крутым западным чтивом,  просачивающимся  сквозь
плотные заслоны официальной идеологии. Иногда какой-то журнал вдруг пуб-
ликовал Чейза или Стаута, иногда на запрещенном и регулярно  разгоняемом
книжном рынке удавалось купить сброшюрованную  перепечатку  нелегального
перевода, это уже был "самиздат", с которым шутки плохи... Вовчик стара-
тельно делал вырезки из журналов, сам сшивал их и мастерил обложки.  Со-
держание их он выучивал практически наизусть...
   Жил он с матерью в ветхом двухэтажном доме на восемь  семей  в  самом
центре Лысой горы. Отсюда было рукой подать и до городского центра:  де-
сять минут ходьбы - и ты на проспекте Маркса. Но  когда  темнело,  Лысая
гора превращалась в отрезанный от материка цивилизации дикий остров: те-
лефоны в аварийных домишках не водились, у ближайшего автомата на  Бога-
тяновском спуске постоянно разбивали трубку, если что -  надо  бежать  в
общежитие на Соляном спуске.
   Вечером путь домой становился долгим и опасным: ни одного фонаря, де-
вять месяцев в году - непролазная грязь, злые  стаи  бродячих  собак,  а
главное - речпортовская шантрапа, бродяги, бомжи, подвальные проститутки
облюбовали для ночлега десятки отселенных под снос зданий. Целые  пустые
кварталы пугающе чернели провалами выбитых окон, кое-где внутри  запали-
вали костерки, с одной стороны доносились хриплый смех и  сладострастные
стоны, с другой - пьяные песни, с третьей - ругательства, звуки ударов и
звон разбиваемых бутылок...
   Вовка здесь вырос, а потому привык и Воспринимал  все  как  данность.
Месяц назад порезали соседа; на той неделе средь бела  дня  изнасиловали
почтальоншу, вчера напали на него  самого,  но  он  отбился  припасенной
цепью. Значит, такова жизнь, он долго думал, что все остальные тиходонцы
тоже бегают в дворовый туалет, греют воду на плите в выварках и носят  с
собой кто шило, кто отвертку, кто молоток.
   Вовкин отец работал электриком на заводе,  однажды,  когда  он  чинил
входной понижающий трансформатор, похмельный сменщик включил рубильник и
одним движением сделал сразу три дела: осиротил Вовку, устроился на  три
года в тюрьму и оставил завод без специалистов по  электрической  части.
Начальство вгорячах пообещало матери дать квартиру,  но,  когда  острота
момент прошла, обещание было забыто.
   Рогалевы, как и все на Лысой горе, ждали сноса. Тогда, после  пересе-
ления в отдельные квартиры с газом и горячей водой, и  должна  была  на-
чаться настоящая жизнь, а пока жили как бы предварительно, на  черновик.
Многие не доживали до "чистого листа", и унылый желтый автобус перевозил
их из временного неблагоустроенного жилья в еще  менее  благоустроенное,
но постоянное. Да и у остальных мечта никак  не  могла  обрести  матери-
альные формы: принцип отселения: был непонятен и в  районных  инстанциях
тщательно засекречен. Попытки выяснить, почему одним  дали  квартиру,  а
другим - нет, ни к чему не приводили. Ясно было одно: материальный  дос-
таток и возможность скорого отселения находятся в прямой зависимости.
   В конце концов обитать на Лысой горе осталась сплошная голь и нищета.
Вовкина мать работала медсестрой в поликлинике за восемьдесят семь  руб-
лей в месяц да ходила по домам делать уколы -  полтинник  внутримышечно,
рубль - внутривенно. Приработок позволял сводить концы с концами, но  не
давал оснований надеяться на скорые перемены.
   Район ветшал, дома разваливались, мусор не вывозился, постепенно ком-
мунальные службы перестали приезжать на аварии, и когда  мать  с  работы
дозванивалась в электросеть или водоканал,  ей  с  удивлением  отвечали:
"Чего там чинить, там уже давно никто не живет!" В каждой завалюшке  по-
селилась керосиновая лампа, но вот беда - не было керосина:  не  постав-
лялся в крупный город за ненадобностью.  А  шантрапа  совсем  обнаглела:
ночью пять-семь рыл выбивали, дверь, врывались в квартиру и творили, что
хотели.
   В этот момент и откинулся с зоны Славка Зименец, он жил по  соседству
и отволок пять лет за мошенничество и кражи. К нему стали приходить дру-
зья-приятели, все в наколках, со  специфической  речью  и  манерой  дер-
жаться. Они часами сидели кружком на корточках, вытянув руки  перед  со-
бой, и негромко переговаривались, смоля папиросы и заплевывая  все  вок-
руг.
   Как ни странно, именно Славка и его приятели очистили район  от  бом-
жей. Вечерами они подбирали палки и отрезки труб и отправлялись шерстить
брошенные дома.
   - Пойдем поохотимся, - подмигивая, говорил Зименец Вовке,  и  тот  не
мог понять - в шутку или всерьез. Он, конечно, отказывался, а  про  себя
удивлялся, почему блатные с таким остервенением преследуют  себе  подоб-
ных. Потом понял, что они вовсе не стремились навести порядок. Просто их
самих всю жизнь преследовали официальные власти, и  теперь  они  самоут-
верждались за счет еще более бесправных и никому не нужных бичей.
   Каждый раз охоты проходили одинаково: Вовка слышал глухие удары, кри-
ки, отборную матерщину и в конце концов топот ног. Шантрапа разбегалась,
а победители покупали крепкого дешевого вермута и  садились  праздновать
победу. Славка бренчал на гитаре и пел надрывные и жалостливые зоновские
песни.
   Однажды исход оказался другим;  Зименец  вернулся  один,  перетягивая
платком окровавленную руку. Вовка  подошел,  развернул  платок,  поводил
сверху пальцами, подул - и остановил кровь.
   - Ништяк! - удивился Славка. - Как ты это делаешь?
   - Не знаю, - ответил Рогалев-младший. И это была чистая правда.
   На следующий день в развалинах нашли два трупа. Понаехало много мили-
ции, оперативники ходили по домам и расспрашивали:  кто  что  видел  или
слышал, но по результатам обхода можно было сделать вывод,  что  в  этом
районе живут исключительно слепоглухонемые. После этого участковые  нес-
колько раз проводили рейды по нежилым  кварталам,  в  результате  то  ли
убийства, то ли рейдов, а может, и того и другого, но Лысая гора освобо-
дилась от наплыва полууголовного люда. Обстановка заметно  оздоровилась,
и жители не могли нарадоваться этому обстоятельству, считая, что у влас-
тей наконец дошли руки и за район взялись. Вначале милиция навела  поря-
док, теперь и исполком зашевелится с квартирами...
   Вовчик Рогалев знал, что порядок навела не милиция, а  совсем  наобо-
рот... И Славка знал, что он знает. Улыбался, как своему, здоровался  за
руку, показывал заживший порез, интересовался - чего еще такого  необыч-
ного может сделать пацан.
   Зименцу уже стукнуло двадцать пять, но они както быстро  сошлись:  по
вечерам Славка рассказывал про зону, Вовчик с  интересом  слушал,  потом
роли менялись, Рогалев пересказывал крутые детективы,  а  Славка  внимал
каждому его слову. Особенно его задела история про налет на инкассаторс-
кую машину с несколькими миллионами долларов.
   - Я когда сидел, много думал и одно понял, - медленно проговорил  он.
- Знаешь, почему все залетают?
   Неопытный Рогалев пожал плечами.
   - Потому что дураки! Смотрел я на их рожи, разговаривал...  Ничего  в
бошках нет! Достали волыну, на сберкассу налетели, а  про  то,  что  там
сигнализация - не знали! Или в квартиру  зашли,  хозяев  побили,  тысячу
взяли, нажрались в кабаке и опалились! А я тебе так скажу:  если  голову
на плечах иметь и все хорошо продумать, можно очень большие дела делать!
И никто тебя ни в жизнь не поймает!
   - Прям-таки и не поймают? - усомнился Вовчик.
   - Ни в жизнь! - убежденно повторил Зименец. - А насчет этой машины...
Я еще там задумал: чтобы жить нормально,  по-человечески,  надо  собрать
надежную группу и бомбить инкассаторов! У них за один  раз  можно  мешок
денег взять!
   С этого разговора и началась история банды "Призраков". Когда освобо-
дились Самохвал и Щеков, провели первое "дело": разоружили охранника  на
железнодорожном мосту, отобрав карабин с десятью патронами. Потом  отоб-
рали пистолеты у смены ВОХРа. Затем к группе присоединился  Петукаев.  И
пошло... На инкассаторов вначале нападать опасались - у них оружие, поэ-
тому первые налеты производили на крупные магазины.
   К Рогалеву старшие относились с недоверием,  но  именно  он  придумал
хронометраж времени и, затесавшись в толпу на месте происшествия, фикси-
ровал - через сколько прибудет милиция. Ехали обычно пятнадцать-двадцать
минут. Значит, резерв времени у нападающих оставался  приличным.  Вовчик
придумал и новую тактику действий.
   - Знаешь, кто приезжает по вызову? - говорил он Зименцу.  Обычно  они
вели разговоры один на один. - Два сержанта. Пистолет у одного. На Проф-
союзную оба приехали без пистолетов.
   - Ну и что? - не понял Славка. Для него было ясно  одно:  до  приезда
ментов надо унести ноги, иначе кранты! Пацан подал совершенно  неожидан-
ную идею.
   - Да то, что вас четверо! И все вооружены! Что они вам сделают?
   Зименец подумал:
   - Да... Верно...
   - А если автоматы достать, то вообще можно ничего не бояться.  И  ин-
кассатор со своим "наганом" против автомата ничего не сделает!
   - Ну ты сказал! - удивился Зименец. - Где ж ты автоматы достанешь?
   Действительно, в конце семидесятых годов раздобыть в Советском  Союзе
автоматы было совершенно невозможно.
   - Самим сделать! Чертеж у меня есть! Стволы  от  карабинов  отрезать,
остальное на заводах заказать. Там деталь, там другую. Кто  поймет,  что
это такое? А если могут понять, надо туману напустить:  пририсовать  ка-
кую-нибудь загогулину, а потом ее спилить аккуратно - и все дела!
   - А патроны где взять? - Славка сразу поверил в идею и  ухватился  за
нее.
   - Тоже сделать! Гильзы выточить. Охотничьи капсюли вставить, пули от-
лить!
   - Ну, давай попробуем...
   Затея Рогалева удалась. Ствольную коробку заказали под  видом  детали
для лодочного мотора, корпус затвора замаскировали под часть поливальной
установки, гильзы выдали за штепсельные разъемы...
   Так начался второй этап деятельности "Призраков". Вооружившись  авто-
матами, они уже не боялись ни милиции, ни инкассаторов и  несколько  раз
сорвали хороший куш. Пацана признали все, даже суровый Щеков стал ласко-
во называть его жориком.
   - Это молодой, но деловой, - пояснил он удивленному  Вовчику.  -  Наш
пацан, шпанский.
   Но и милиция не дремала. В каждом райотделе создали специальную груп-
пу: трое в бронежилетах и с автоматами целый день сидят в машине, ожидая
вызова. Хронометраж и наблюдения выявили настораживающую картину:  мили-
ция стала прибывать через пять-семь минут, причем вооруженная до зубов и
готовая к перестрелка. Состязаться  своими  самоделками  с  проверенными
"АК" ни у кого желания не было. Жорик придумал  изготовить  бронежилеты,
они сделали два, получилось громоздко, тяжело и ненадежно. Надо было ис-
кать новые пути...
   Рогалев повадился в банк менять  порванные  или  истрепанные  купюры.
Причем эти походы совпадали с днями повсеместной выдачи зарплаты - пято-
го и  двадцатого.  Наблюдения  дали  поразительные  результаты.  Кассиры
предприятий - молодые женщины и грузные тетки средних лет - спокойно за-
совывали в хозяйственные сумки по тридцать-сорок тысяч (а тогда "жигуль"
стоил шесть-восемь) и пешочком возвращались к себе на работу.  Некоторые
по дороге заглядывали в магазины, некоторые заходили  домой  перекусить.
Иногда кассирш сопровождала "охрана" - безоружный и явно  не  готовый  к
серьезной схватке мужик.
   "Призраки" разделились по двое и ожидали у выхода из банка, жорик вы-
ходил и незаметно показывал жертву. Через пятнадцать минут сумку вырыва-
ли у беззаботной женщины без всяких последствий, если  не  считать  пос-
ледствием истошные крики. По сравнению с налетами на магазины и  нападе-
ниями на инкассаторов это была легкая и безопасная  детская  игра,  хотя
приносила она не меньший, а порой и больший доход.
   Но скоро картина изменилась: кассиров стали возить на машине, в  соп-
ровождении вооруженного ружьем сторожа или добровольца из числа  охотни-
ков, а если речь шла о суммах свыше десяти тысяч, то перевозку  зарплаты
страховал милицейский автомобиль.
   Следовало в очередной раз менять тактику. И хотя главарем  официально
считался Славка Зименец, но все ждали, что придумает жорик. И Вовчик  не
ударил в грязь лицом. Ход его мыслей был прост, последователен  и  логи-
чен. Чем больше работающих в учреждении, тем крупнее сумма зарплаты. За-
воды из числа возможных объектов исключались: во-первых, с кассиром еха-
ли два-три вооруженных вохровца, во-вторых, милицейский автомобиль  соп-
ровождал деньги до проходной, а проникнуть через охрану  посторонние  не
могли. Поэтому он выбрал огромный проектный институт, дважды пронаблюдал
за процедурой перевозки денег и установил, что, когда кассир в сопровож-
дении двух безоружных активистов заходит в вестибюль, машина сопровожде-
ния уезжает.
   - А мы будем внутри и там их встретим! -  голосом  отличника,  хорошо
знающего предмет, доложил Рогалев. Он действительно учился в  медучилище
на "отлично". И в банде зарекомендовал себя тоже отлично.
   План был хороший, можно сказать, безупречный. Но он, как и любой  са-
мый лучший план, не учитывал случайностей. Их вообще никогда  невозможно
учесть, поэтому и не бывает верных на "все сто" преступлений.
   Жорик уже участвовал в налетах, он вошел  во  вкус  силы,  приносимой
оружием и вседозволенностью, ему доводилось стрелять, и тормоза, удержи-
вающие неподготовленного человека от того, чтобы нажать спуск в решающую
минуту, уже были сняты. Он сам принял участие в последнем  деле,  и  все
вначале шло как по маслу: патрульный автомобиль уехал, кассир  с  сопро-
вождающими поднимался на второй этаж, здоровенные мужики, пыхтя,  тащили
рюкзак с деньгами.
   Вовчик заблокировал лестницу снизу, Петукаев - сверху, Зименец со Шо-
ковым встретили процессию на промежуточной площадке и без особого  труда
отобрали рюкзак. Увидев оружие, профсоюзные активисты не стали  защищать
общественные деньги личными жизнями и сразу же отступили, тем более  что
за кассу они ответственности не несли: А вот  материально  ответственное
лицо - толстая тетенька в очках и дешевом платье с плачем и криками  по-
валилась на ступеньки.
   - Люди добрые, помогите! Да за что же мне такое... Я же  никогда  те-
перь не расплачусь...
   Не обращая внимания на причитания кассирши, Славка с напарником резво
рванули на улицу. В сорока метрах от входа в машине ждал Самохвал.  Надо
бы подъехать вплотную, но там не было места для разворота, а сдать  зад-
ним ходом он не догадался. Это мелкая неувязка, но  и  она,  плюсуясь  с
последующими накладками, сыграла роковую роль.
   Пропустив ребят, жорик двинул следом.  Тут  и  начались  случайности.
Во-первых, сыграло очко у Петукаева. Он должен был до последнего удержи-
вать в здании кассира и очевидцев ограбления. Но на вопли очкастой тетки
сбежалась половина института, а он, оставшись без поддержки, просто-нап-
росто струсил. И побежал вдогонку за друзьями. Следом  вывалила  возбуж-
денно кричащая толпа.
   - Деньги! Отдайте деньги! - голосила женщина, размазывая слезы по ме-
ловому лицу. Ее обгоняли решительно настроенные конструкторы, инженеры и
техники.
   - Ты что, сука! - заорал Вовчик, выдергивая изпод пиджака  "наган"  и
понимая, что незамеченными уйти не удастся. - Держи их!
   Поддержка соучастника приободрила труса.
   - Назад! - рявкнул он, наводя на преследователей автомат. Это охлади-
ло пыл потенциальных героев, толпа качнулась назад,  однако  внимание  к
происходящему уже было привлечено. Еще ничего не  пропало,  планом  было
предусмотрено такое осложнение, главное - удержать всех на расстоянии  и
добраться до машины.
   - Вы че, пацаны, кончайте дурковать!
   Изрядно выпивший мужик в план не вписывался, потому что любой прогноз
охватывает только штатные действия, а поведение пьяного человека неадек-
ватно и труднопредсказуемо. Он решил кончить дело миром и, догнав Щекова
и Сименца, вцепился в рюкзак.
   - Ребята, бросьте, зачем вам это надо? На бутылку не хватает?  Так  я
дам...
   Щеков направил на него пистолет.
   - Дергай отсюда, мозги выбью!
   - Да кончай, брат, я сам блатной...
   - Бах! - сухо ударил выстрел. Мужик отскочил в  сторону,  развернулся
на одной ноге и тяжело упал, вытянувшись на асфальте.
   Третьей случайностью явилось то, что патрульный автомобиль не  уехал,
а остановился за углом, старший наряда, офицер, зашел в магазин, а  сер-
жантводитель ожидал за рулем. Услышав выстрел, он  включил  двигатель  и
через полминуты оказался на месте. Один против  четверых,  с  пистолетом
против автоматов. Но как гласит грузинская пословица:  "Если  сердце  из
железа - и деревянный кинжал хорош".
   Четвертой случайностью было то, что сержант  недавно  демобилизовался
из погранвойск, где его два года натаскивали не  раздумывая  стрелять  в
нарушителей границы. Упустить нарушителя означало верный трибунал. Неиз-
вестно, было ли у милиционера железное сердце, но дисциплинированность и
решительность  замполиты  погранвойск  воспитали  в  нем   действительно
стальную. Он с ходу открыл огонь, отсекая бандитов от машины.
   - Бах! Бах! Бах!
   С криками и визгом бросились врассыпную прохожие.  Раненный  в  бедро
Петукаев упал на колено и поднял автомат.
   - Тра-та-тах!
   В доме напротив вылетело стекло, истошно закричала женщина.
   - Бах! Бах! Бах!
   Петукаев выронил автомат и опрокинулся на спину. Схватился за  голову
и ничком рухнул на асфальт Зименец. Скрючился, держась за бок. Самохвал.
   В отличие от пехотных частей, где стрельбы проводятся дважды  в  год,
пограничников тренируют каждый день. И сейчас это давало результаты.
   Вовчик бросил револьвер и побежал к машине, побледневший  Щеков  ждал
его, не трогаясь с места, нетерпеливо взревывал движок.
   - Бах! Бах!
   Пуля ударила жорика в спину, и он шмякнулся на землю, вторая  пробила
заднее и лобовое стекла. Паутина трещин искажала обзор, Щеков стал выби-
вать поврежденное стекло, но не успел -  сержант  с  перекошенным  лицом
подбежал сбоку, рывком распахнул дверь и дико заорал:
   - Руки вверх, убью!
   Пистолет смотрел Щекову в лицо, и хотя патроны  кончились,  а  затвор
застрял в заднем положении, нелепо обнажив ствол, ни сержант, ни  задер-
живаемый этого не замечали. Беспощадный Щеков, как  перепуганный  щенок,
послушно поднял руки... Банда "Призраков" перестала существовать.
   У Рогалева было много времени, чтобы анализировать причины провала  и
делать выводы. А они напрашивались сами собой. Одни и те же люди, интен-
сивно совершая дерзкие преступления, привыкают к риску и утрачивают  ос-
торожность. Планировать нападение средь бела дня, в самом центре  города
было подобно самоубийству. Петукаев нормально действовал в  группе,  но,
оставшись один на один с толпой, не  выдержал.  "В  следующий  раз  надо
действовать умнее. И осторожнее", - решил он, хотя еще не знал, наступит
ли этот "следующий раз".
   К моменту освобождения мать умерла, так и не дождавшись сноса, он по-
селился в том же домишке на Лысой горе, но через семь лет передняя стена
отвалилась, жильцов отселили в так  называемый  "переселенческий  фонд",
который был еще хуже прежнего жилья, но, как понял Вовчик,  -  столь  же
постоянным. Он переехал к тетке, старая мегера терпела его  потому,  что
он снимал ломоту в суставах, хотя совместное  существование  было  почти
непереносимым. Потом грянули новые времена -  каждый  за  себя,  у  кого
деньги - тот и пан. Стало ясно, что без "следующего раза" не обойтись...
   Колдун вылез из ванны и, обмотав бедра полотенцем, вышел в  гостиную.
Тихо играла музыка, Виолетта лежала на кожаном,  застеленном  простынкой
диване, болтала ногами, пила шампанское из огромного бокала и  ела  ана-
нас.
   - Ты меня всю разодрал своими дурацкими "спутниками", -  пожаловалась
она, отрезая очередной ломтик некогда экзотического, а нынче  привычного
для дам ее круга фрукта. Колдун польщенно улыбнулся и потрепал по  упру-
гой попке с дразнящим цветным ротиком. Виолетта действовала на него  как
широко рекламируемый экстракт иохимбе.
   - Ну-ка, перевернись...
   Колдун стал умнее. Тщательно отбирал новых членов, каждому  устраивал
"кандидатский стаж" с обязательным экзаменом. Поэтому и придумал  Алексу
"заказ", потому и привлек Каратиста... Хотел проверить сразу двоих, при-
чем сами они и не подозревали, что проходят испытание... И никто из про-
шедших в организацию не подозревал о  роли  скромного  массажиста,  хотя
каждый в той или иной степени имел с ним дело.
   Он сам не участвовал в акциях, хотя нередко наблюдал со стороны, про-
водил хронометраж и устраивал "разбор полетов". Причем заочно,  так  что
члены организации его не видели, но знали, что главарь  в  любой  момент
может наблюдать за ними - на то он и Колдун.
   Отложив ананас, Виолетта охотно перевернулась на спину. Он провел  по
ней рукой сверху вниз, от шеи до  щиколоток,  задерживаясь  на  наиболее
чувствительных местах. Баба всем хороша, и все же что-то в ней  настора-
живало. С первого появления. И само это появление было странным...
   Крупная ладонь проехалась по атласному животу - раз,  другой,  внима-
тельно описала полукруг между пупком и короной волос на лобке.
   - Светка говорила, что ты беременна. А у тебя там ничего нет!
   И еще он стал очень осторожным.
   Виолетта беспечно улыбнулась:
   - На этот раз обошлось... Ноги парила, чуть  не  обварила,  и  сорва-
ла....
   - А ну, покажи! - он нагнулся к ступням, но никаких  признаков  ожога
не обнаружил.
   - Ничего ты не парила! И вообще ты мне про беременность не  говорила!
Светке сказала, а мне - нет! А ведь вроде для этого шла знакомиться! Или
для чего-то другого?
   Облик Кривули изменился. Лицо стало сумрачным, глаза злыми  и  беспо-
щадными. Как у Щекова. Или у Смотрящего зоны, когда он проводил  очеред-
ной "разбор".
   - Да чего ты привязался! - Мальвина попыталась перевести все в шутку.
- Беременна, не беременна... Ты что, муж мне, что ли? Иногда и  мужу  не
говорят...
   Она подняла ногу и хотела погладить пальцами по волосатой  груди,  но
Колдун больно ударил ее по щиколотке.
   - Менты подослали... Выследили, суки...
   Вопросительные интонации в голосе исчезли,  и  Мальвина  поняла,  что
шутки кончились. Светка говорила, что он умеет читать мысли, Лис уверил,
что так не бывает. А похоже, и вправду читает...
   - Какие менты, милый? Ты что, плана обкурился? Или переширялся? - Ви-
олетта перешла на развязный босяцкий тон, который иногда  помогал  выпу-
таться из передряги. Но сейчас прием не сработал.
   - Я сразу понял, что тебе нет интереса к нам идти. А ты пришла и  за-
цепилась... Ради чего? Даже ни разу денег Не попросила! Или влюбилась?
   Он скверно улыбался. Мальвина поняла, что пора уносить ноги. Хоть го-
лой прыгай в окно..."
   - Милок, откуда у; тебя деньги? Шишка хорошая, это  да,  ради  нее  и
приходила. А в этот дом ты меня только сегодня привел, если твой - тогда
ты крутыш! Теперь и о бабках поговорить можно. Давай штуку в месяц, и  я
работу бросаю!
   - Знаешь, что с такими блядями, как ты, делают? -  Кривуля  раздвинул
ей ноги, вставил два толстых пальца в скользкое, прилично  разработанное
отверстие и резко согнул. Виолетта вскрикнула от боли.
   - Ты что, совсем долбанулся!
   - Я тебе сейчас сюда скипидара налью! - пухлые красные губы оттопыри-
лись в предвкушении предстоящего удовольствия. - И ты все расскажешь!
   Он резко дернул руку вверх, словно пытаясь оторвать попавшую на  крю-
чок девушку от дивана. Виолетта закричала.
   - Заткнись, сука! - не вынимая левой руки, правой он дал ей  сокруши-
тельную оплеуху. В голове у Мальвины помутилось. Нож, которым она резала
ананас, лежал рядом, на столе. Пластмассовая рукоятка удобно легла в ла-
донь.
   - Ты! - Бешеные глаза выкатились из орбит, но выкрик тут же  оборвал-
ся.
   Блестящая сталь вонзилась в волосатую грудь под левый сосок  и  очень
легко, словно в пустоту, вошла по самую рукоятку. Смертельно  побледнев,
Колдун опрокинулся с дивана и с грохотом упал на пол. Виолетта  вскочила
и принялась быстро одеваться. Мальвина сообразила протереть  бокал,  бу-
тылку и, преодолевая брезгливость, вытерла упруго-податливую ручку ножа.
Потом расчетливо осмотрелась, сунула в сумочку выпавший тюбик  помады  и
исчезла. В богато обставленной комнате продолжала играть тихая музыка.

                                 * * *

   Подъехав к зданию РУОПа, Лис сразу обратил внимание на маленькую  фи-
гурку у КПП. Что-то в облике показалось  знакомым,  но,  только  подойдя
вплотную, он узнал сержанта Трофимова.
   - Уже гуляешь? - спросил Лис, стараясь скрыть удивление. Он  не  ожи-
дал, что вмешательство Чекулдаева скажется столь быстро и наглядно.
   - Поблагодарить пришел, - милиционер долго тряс руку Лиса. - Враз все
переменилось... Подписку  дали,  говорят,  и  статью  изменят...  Вместо
убийства превышение самообороны...
   - Отлично, поздравляю! А чего такой озабоченный, невеселый?
   Трофимов замешкался с ответом. Первое, что он сделал, выйдя из изоля-
тора - вызвал на переговоры жену. Валюшка не очень обрадовалась освобож-
дению мужа, во всяком случае, тон у нее был растерянным.
   - У меня все нормально, - сообщила она. - Я сейчас у Михайлыча  рабо-
таю. Секретарем.
   Его будто жаром обдало.
   - У меня подписка, домой ехать не могу, -  выдавил  он.  -  Приезжай,
свидимся.
   - Как же я приеду! - затараторила Валюшка. - Только на работу  вышла,
кто же меня отпустит...
   Трофимов понял, что у жены новые дела, новые заботы, новая жизнь.  Но
всего этого он своему благодетелю говорить не стал.
   - Домой съездить хотел, следователь  разрешил  ненадолго...  А  денег
нет...
   Лис вытащил бумажник, извлек три сотенные купюры.
   - Держи. Разбогатеешь - отдашь!
   Он хлопнул сержанта по плечу и, не слушая слов благодарности,  прошел
через КПП. Только он зашел в кабинет, как по внутреннему  позвонил  Ныр-
ков.
   - Зайди ко мне, хорошие новости...
   Хорошие новости у ментов бывают гораздо реже, чем плохие, поэтому че-
рез несколько минут Лис уже сидел у начальника.
   - Опять позвонил Крамской, - удивленно рассказывал Жук. - И дает зад-
ний ход по всем статьям, дескать, служебная проверка закончена,  претен-
зий к Кореневу нет, пусть работает спокойно! Как будто это я спокойствию
мешал...
   Генерал внимательно рассматривал Лиса. Но прочитать  отгадку  на  его
лице не мог, ибо тот сам ничего не понимал.
   - Странно все это... То так, то эдак... Я позвонил в УСБ, Зимину,  он
тоже удивлен: Говорит, поступила команда проверку свернуть. Но ваш Коре-
нев, сказал, так обставился, что его и зацепить не за что... Чист, слов-
но младенец!
   - В этом он прав, - не стал спорить Лис.
   - А что с Колдуном? - Колорадский Жук понял, что ничего не вытянет из
своего хитроумного подчиненного.
   - Сегодня буду знать, где он, - ответил Лис.
   - Ладно, докладывай! - эта фраза означала, что разговор окончен.
   В середине дня из больницы доставили  Ужаха  Исмаилова.  Перевязанная
голова, ссадина на переносице, бледное лицо  свидетельствовали,  что  он
еще не оправился после аварии. Но вел себя чрезвычайно дерзко и враждеб-
но, ни на один вопрос не отвечал.
   - Ты кто такой? - спросил он у остолбеневшего от такой наглости Лиса.
- Ты прокурор, судья, начальник? Ты - никто! И сделать мне ничего не мо-
жешь! Потому и говорить с тобой я не буду!
   - Вот так, да? - кротко спросил Лис. - Ну и ладно.
   И, обращаясь к конвоирам, сказал:
   - Отведите его в ИВС, в "тройку". Я позвоню дежурному, предупрежу...
   В третьей камере изолированно от  других  задержанных  сидел  Джафар.
Направляя к нему Ужаха, Лис никаких нарушений не допустил. Закон предпи-
сывает содержать раздельно мужчин и женщин, взрослых и  несовершеннолет-
них, ранее отбывавших срок и попавших за решетку впервые. Помещать в од-
ну камеру лиц, состоящих между собой в неприязненных отношениях или даже
кровных врагов, закон не запрещает. Может быть, это дело морали, но соб-
людение этических норм - дело хотя и желательное,  но  вовсе  не  обяза-
тельное. К тому же представления о том, что морально, а что нет,  стано-
вятся с каждым годом все более размытыми.
   Лис действительно не был ни прокурором, ни судьей - обычный оператив-
ный работник, в его функции не входило карать и миловать, выносить  при-
говоры и освобождать условно-досрочно, обвинять и оправдывать. Распреде-
ление задержанных и арестованных по камерам не имеет никакого  отношения
к правосудию, это просто организационно-технический акт.
   Через день задержанный Арцатов зарезал половинкой бритвенного  лезвия
задержанного Исмаилова. Крохотный кусочек  заточенной  стали  перехватил
сонную артерию, и вся камера была забрызгана кровью. Каким образом Арца-
тов раздобыл лезвие, установить так и не удалось: сам он никаких показа-
ний не давал, а сотрудники ИВС, естественно, клялись, что обыск был про-
веден тщательно и по всей форме.
   Лису позвонил Чекулдаев. Ему не терпелось выслушать благодарность  за
Трофимова, и он ее выслушал.
   - Скажите откровенно, Филипп Михайлович, - пророкотал в трубку  адво-
кат. - Какой у вас интерес в этом парне? Я думал, у вас совместные дела,
а он обычный затурканный работяга... Но молодец, держался стойко, как  я
ни выпытывал, говорил, что вообще вас не знает, случайная встреча...
   - Так и есть. Я видел его два раза. Точнее,  три,  но  последний  уже
после освобождения... Просто за него некому было заступиться,  я  это  и
сделал...
   Адвокат озадаченно помолчал. До него начинал доходить смысл происшед-
шего: Лис просто заставил его бесплатно сработать на  совершенно  посто-
роннего человека. Если бы сержант как-то был связан с  подполковником  -
сват, брат, шурин, партнер по криминальному бизнесу, можно было бы расс-
читывать на ответную благодарность. А так получилась ничего  не  стоящая
услуга, которая очень быстро забудется...
   Неловкая пауза затягивалась.
   - Получается, что и вам случается быть защитником? - принужденно зас-
меялся Чекулдаев.
   - Да. Но, как правило, бесплатно. И я предпочитаю отстаивать интересы
действительно невиновных. - Лиса разговор утомлял, и он бы уже давно по-
ложил трубку, но, в конце концов, любезная беседа не очень большой гоно-
рар за то, что адвокат сделал. Хотя и меньший, чем тот,  на  который  он
рассчитывал.
   - Кстати, я принял поручение на защиту Арцатова.  Не  знаю,  как  его
можно держать под стражей! Никаких доказательств виновности нет,  а  те-
перь его и вовсе пытались убить, он оборонялся и сейчас очень переживает
случившееся...
   Лис опять удержался от резких оценок:
   - Вряд ли на него удастся  напялить  овечью  шкуру.  Слишком  матерый
волк, хвост и клыки не спрячешь...
   - Пусть суд решает, - лицемерно вздохнул Чекулдаев. - Мы хорошо  под-
готовимся к заседанию... Но необязательно же во время следствия сидеть в
тюрьме!
   - Наверное... - уклончиво ответил Лис.
   Закончив наконец разговор, он позвонил в СИЗО.
   - Приветствую, Иван Никанорович, Коренев.
   - Привет, привет, - прогудел в ответ Стариков. -  Что  хорошего  ска-
жешь? Позовешь водку пить или будешь свои вопросы ставить?
   Они никогда не пили вместе водку, только собирались. Но Цербер никог-
да не забывал напомнить о том, что все опера  ему  должны.  В  известной
степени это соответствовало действительности.
   - К вам перевезут Джафара Арцатова...
   - Знаю. Который сокамерника бритвой распластал! Я его в одиночку  за-
суну! Там только себя загрызть сможет...
   - Не надо. В большой хате ему тоже не дадут разгуляться.
   - Ах вот оно что! - Старков по-своему истолковал его фразу. - Значит,
так и сделаем...
   Джафара поместили в камеру на шестьдесят человек. На вторую ночь  его
обнаружили повешенным на жгуте из разорванной простыни. Вскрытие обнару-
жило следы жестоких побоев, да и длина жгута  оказалась  коротковатой  -
покойному надо было впрыгивать в петлю, либо ему  кто-то  помогал...  Но
смерть заключенного обычно стремятся объяснять естественными  причинами,
и следствие приняло версию о самоубийстве. Все  знали,  что  Джафар  был
борзым и сам затевал драки, а не добившись победы над численно превосхо-
дящими сокамерниками, вполне мог покончить с собой. А длина жгута... Мо-
жет, измерили неправильно, может, когда снимали  тело,  отрезали  лишний
кусок. Кто обращает внимание на такие мелочи!
   В Тиходонске стало на двух опасных преступников меньше.  Лис  считал,
что это правильно, и угрызения совести его не мучили.

                                 * * *

   Спецавтозак группы "Финал" уже не был закамуфлирован под хлебный фур-
гон. Времена изменились, появилось множество  пекарен,  централизованная
доставка крупных партий хлеба прекратилась, и машина с такой  раскраской
скорей привлекала внимание, чем рассеивала его.  Теперь  стальной  кузов
украшала надпись: "Аварийно-техническая", а сверху, на маленькой площад-
ке, были намертво закреплены несколько полудюймовых труб.  Когда  фургон
разгонялся до семидесяти, они все равно дребезжали. Обычно Викентьев  не
обращал на это внимания, но сейчас монотонный вибрирующий звук  действо-
вал на нервы.
   Спецмашина шла на предусмотренной инструкцией скорости -  восемьдесят
километров в час. За рулем сидел многолетний пятый номер сержант Сивцев,
рядом с ним номер два - подполковник Викентьев, в кузове,  за  неимением
свободного места, находился первый - майор Попов. В былые времена первый
забирать "объект" не ездил -  основная  нагрузка  ложилась  на  второго,
третьего и четвертого. Но сейчас ни третьего, ни четвертого  не  было  в
фургоне вообще. Шестой тоже сегодня не задействован, и уж,  конечно,  не
будет ни врача, ни прокурора. Потому что впервые в  истории  всех  групп
"Финала" проводилась не операция по исполнению смертного приговора, а ее
имитация, фарс, позорный и стыдный спектакль, смысла которого не понимал
только сержант Сивцев. Больше того, совершалось  должностное  преступле-
ние.
   Но  все было обставлено, как обычно, и автомат "АКС-74 У"  лежал  под
рукой у второго номера, потому что преступление всегда опасней, чем  са-
мое рискованное служебное задание. Каждая легальная операция  спецгруппы
страховалась специальной директивой дежурному по УВД. В  детали  его  не
посвящали, но при поступлении радиовызова с особым паролем он был обязан
принять все возможные и невозможные меры для выполнения поступающих рас-
поряжений, используя  для  этого  силы  и  средства  райотделов,  вневе-
домственной охраны, ГАИ и любых других служб. Сейчас такого прикрытия  у
группы не было.
   К тому же каждое исполнение, как и любая боевая операция, хранились в
глубокой тайне. Время, место и условия перевозки знал очень ограниченный
круг лиц: номера с первого по четвертый, начальник Степнянской тюрьмы да
начальник УВД. Пятый и шестой номера ставились в известность в последнюю
минуту, когда ничего и никому сообщить не могли, а прокурор  и  врач  не
были посвящены в технические детали - они наблюдали только саму процеду-
ру исполнения. Осведомленные были многократно проверенными и  совершенно
надежными людьми, утечка информации исключалась, тем более что ранее от-
ношение к секретам было  совершенно  иным.  Сейчас  надежность  генерала
Крамского вызывала серьезные сомнения: раз он вступил в сговор с  другой
стороной, а называлось происшедшее именно так, неважно в каких кабинетах
и с кем он обсуждал предстоящее дело, то мог между делом шепнуть  и  не-
винную фразу: "Трое, на Степнянской трассе с полуночи до часу, аварийный
фургон..."
   Всего трое... Это пять лет назад бандиты не имели автоматов, гранато-
метов и принудительных систем остановки автотранспорта  "Еж"...  Сегодня
бронированные стены фургона и короткий малокалиберный автомат Викентьева
- просто антураж, а не средства для отражения продуманного и хорошо  ор-
ганизованного нападения... Впрочем, такое нападение можно ожидать только
на обратном пути.
   В Сгепнянскую тюрьму, именуемую в официальных документах  "Учреждение
КТ-15", спецавтозак вкатился точно по графику - ровно в  ноль  тридцать.
Начальник учреждения полковник Кленов лично встречал машину. Он был обя-
зан Викентьеву: несколько лет назад наряд особого блока не смог отразить
нападение смертника, но второй  и  третий  номера  заломали  озверевшего
преступника, предотвратив кровавую развязку. К тому же Викентьев не  на-
писал об этом рапорт, чем спас Кленову карьеру.
   - Что, опять тронулось? - спросил полковник, поздоровавшись со вторым
номером за руку и кивнув Попову. - А говорили - мораторий...
   - Говорят одно, делают другое, - спокойно ответил Викентьев. -  Поли-
тика. Как их можно не стрелять?
   - Это верно, - на вытянутом, не  по  возрасту  морщинистом  лице  на-
чальника тюрьмы отразилось полное согласие с такой постановкой  вопроса.
- Тех горлопанов, правозащитничков, к нам бы в особый корпус, пусть  по-
дежурят пару суток да посмотрят на этих...
   Викентьев протянул зловещий бланк с красной полосой - предписание  на
выдачу смертника.
   - А уведомление из Москвы мы не получили... -  с  недоумением  сказал
Кленов, рассматривая подпись генерала и гербовую печать управления. -  Я
еще удивился, что вы едете...
   - Их теперь не дублируют, - импровизировал второй номер. - Нам  прис-
лали, считают - достаточно.
   - Хоть бы сообщили... Порядки меняются  каждый  месяц,  а  инструкции
присылают через полгода...
   Кленов проставил на бланке время и расписался.
   - А вас что, только двое?
   - Так он вроде не супермен! Не то что Удав...
   Напоминание о давнем промахе отбило у Кленова охоту дискутировать, но
для себя он отметил, что всеобщее разгильдяйство и похуизм проникли даже
в спецгруппу и разъели даже такого железного человека, как  подполковник
Викентьев.
   Они прошли в особый корпус, из камеры вывели невзрачного человечка, в
котором непросто было угадать кошмар Тиходонска - любителя черных колго-
ток Киршева. Он трясся и монотонно выл, как будто скулила жестоко  изби-
тая собака.
   - Руки! - рявкнул Кленов, тот послушно завел руки назад, и  Викентьев
защелкнул наручники. После этого второй  номер  расписался  в  получении
смертника, и его отвели в фургон. Часы показывали ноль пятьдесят,  когда
группа тронулась в обратный путь.
   - Это не я... Они меня заставили... Говорили, не признаюсь - убьют...
Сейчас я вам всю правду расскажу, только послушайте...
   Кошмар Тиходонска плакал и нес обычную в таких случаях ахинею.  Попов
привык ко всему этому, но сейчас вой и  бессвязное  бормотание  вызывали
прилив злобы, и он понял, чем это вызвано. Когда ехали на настоящее  ис-
полнение, плакать и оправдываться смертнику оставалось от силы сорок ми-
нут, и с этим мирились. Но сейчас  жалко  лепечущего  кровавого  маньяка
ожидала свобода, все существо милиционера протестовало против происходя-
щего, и вой являлся поводом излить этот протест.
   - Заткнись, а то почки отобью! - рявкнул он, и, как ни странно, угро-
за подействовала, Киршев замолчал.
   Обратный путь тоже прошел без приключений, через сорок минут  спецав-
тозак въехал на территорию точки исполнения.
   - Гля, а где же все остальные? - удивился Сивцев.
   - Меньше вопросов! Ты не у тещи на блинах! - резко  оборвал  его  Ви-
кентьев. - Сейчас разгрузимся, и тоже будешь свободен!
   Сержант прикусил язык. Второй номер никогда не  грубил,  сейчас  явно
происходило что-то непонятное. А от  непонятного,  как  известно,  лучше
держаться подальше.
   Фургон не стали загонять в бокс, Киршева просто выдернули из кузова и
затолкали за скрипучую дверь. Повязки на рот и глаза  тоже  надевать  не
стали, поэтому маньяк таращился вокруг и явно не понимал, зачем его при-
везли в этот гараж. Первый и второй номера молча стояли  рядом,  дожида-
ясь, пока уйдет Сивцев. Когда калитка ворот захлопнулась, они перегляну-
лись. Процедура отправки приговоренного на тот свет была отработана дос-
таточно четко, а вот как надо выпускать его на свободу, они не знали.  И
Попов, и Викентьев всю жизнь занимались совсем другим: разыскивали прес-
тупников, задерживали их, охраняли за  колючей  проволокой,  а  наиболее
злостных переводили из живого состояния в мертвое.
   - Повезло тебе, ублюдок, - сказал Викентьев и расстегнул наручники. -
Сейчас мы тебя отпустим. Выведем отсюда, посадим в такси и езжай к  дяде
Леше. Понял? К дяде Леше. Он знает, что с тобой делать дальше.
   Про дядю Лешу второму номеру сказал Крамской. Кто сказал про него ге-
нералу, Викентьев не знал. Процедура подполковника тяготила, но она под-
ходила к концу.
   - Ты понял, что я сказал?
   Киршев мелко-мелко затрусил головой. Если бы не упоминание  родствен-
ника, он бы подумал, что это какая-то провокация. А сейчас он понял, что
произошло чудо.
   Буквально на глазах с приговоренным произошла  разительная  перемена.
Он перестал трястись, распрямился и увеличился в объеме, как подкачанная
резиновая кукла. В глазах появились осмысленность, и он по-новому осмот-
релся вокруг.
   Внезапно до Попова с удивительной отчетливостью дошло, что маньяк ос-
тается на этой земле, причем совсем рядом... Никто  не  повезет  его  за
границу - не та фигура, да и не приживется он там.  Выдадут  паспорт  на
другую фамилию, примитивно изменят внешность,  ну,  может,  перевезут  в
другой город... Никто не станет держать его под  контролем,  потому  что
это трудно, хлопотно и дорого, его просто выпустят в мир людей, как  зу-
бастую щуку выпускают в пруд с карасями и лещиками.
   На лице Киршева промелькнуло новое выражение. Он весь подобрался, как
волк перед прыжком, верхняя губа задергалась, приоткрывая стиснутые  зу-
бы, глаза хищно устремились на какой-то объект, в облике появилась опас-
ная целеустремленность. Попов повернулся в направлении хищного  взгляда.
Смертник смотрел на повешенный пятым номером календарь, на женские ноги,
обтянутые черным трико. В заброшенном гараже стоял возвращающийся в  мир
тиходонский кошмар.
   Валера держал руку в кармане,  раздался  характерный  щелчок,  и  Ви-
кентьев, тоже отвлекшийся на плакат, резко повернулся. Все  произошло  у
него на глазах. Попов быстро протянул ствол к остриженной голове  смерт-
ника, громыхнул гром, пуля проломила височную кость и вылетела из  глаз-
ницы, труп шлепнулся на бетонный пол. Потом осело эхо от  выстрела.  Же-
лезный Кулак остолбенело смотрел на напарника. Тот  спрятал  пистолет  и
полез за борт пиджака.
   - Вот. Я не собирался этого делать. Но и служить дальше тоже не соби-
рался. Потому что дальше - край...
   Сунув лист бумаги второму номеру, Попов вышел из бокса. Калитка хлоп-
нула еще раз. Викентьев машинально заглянул в листок. Это был рапорт  об
увольнении. А на полу лежал труп смертника, застреленного вопреки  мора-
торию на смертную казнь и установленной для этого процедуре. В Степнянс-
кой тюрьме осталась подпись Викентьева в том, что в ноль сорок  пять  он
принял осужденного под свою ответственность. Если при полюбовном  исходе
никто не стал бы жаловаться и документы осели в  архивах  или  попали  в
печь, то сейчас поднимется шум и все выплывет наружу.
   Единственное, что могло спасти второго номера, это предписание на вы-
дачу Киршева спецгруппе "Финал", подписанное лично Крамским. Надо подни-
мать генерала...
   Тяжело ступая, Викентьев направился к спецмашине, где имелась  рация,
настроенная на нужную волну.

                             Глава десятая
                             ИНТУИЦИЯ ЛИСА

                                          Интуиция  -  прямое постижение
                                       умом   истины,   не    выведенное
                                       логическим    доказыванием     из
                                       других  истин  и  не   вытекающее
                                       непосредственно     из      наших
                                       чувственных восприятии.

                                                     Философский словарь

   - Послушай, Филипп, а чего ты все расспрашивал девчонок,  совершенно-
летние они или нет? Ну когда мы были в "Аквариуме" и потом,  в  "Золотой
горке"?
   - А-а-а... Я же наливал. А в принципе это статья -  вовлечение  несо-
вершеннолетних в пьянство, - нехотя ответил Лис.
   - Какой ты законопослушный! А то, что ты делал  пять  минут  назад...
Это тоже статья? Как она называется?
   Лис засмеялся и потрепал Ребенка по голове.
   - Раньше - да. А теперь нельзя только до шестнадцати  лет.  Гуманиза-
ция!
   - Очень интересно! Значит, если ты со мной спишь, это ничего, а  если
ты налил мне шампанского, то тебя могут посадить в тюрьму? Так?
   - Получается так.
   - Ну разве не дурацкие у вас законы?
   - У нас, зайка, у нас у всех. Мы только исполняем их. Если это  можно
назвать исполнением...
   - А я вначале подумала, что ты бандит. И девчонки так подумали.
   - И испугались?
   - Нет. Чего им пугаться? Бандит - тот же бизнесмен.  Только  покруче.
Позавидовали: клевый папик, щедрый, красивая тачка...
   - В кино больше сниматься не зовут?
   - Нет. Ты представляешь - пропали куда-то...
   - Думаю, они сидят в тюрьме. Если тебе будут делать предложения тако-
го типа: сниматься для журналов, участвовать в конкурсе моделей,  дарить
дорогие вещи, - посоветуйся вначале со мной.
   Наступила пауза. Ребенок держалась подчеркнуто независимо и не любила
вторжений в свою жизнь. Поэтому от ее ответа многое зависело.
   - Хорошо, попробую...
   Лис обрадовался, хотя внешне никак этого не проявил.
   - А правду говорят, что какие-то бандиты убивают людей  выстрелами  в
глаза?
   - А что? - насторожился Лис. Он не любил разговоров о "живых" делах.
   - А то, что в одной книжке это было. Чтобы портрет убийцы не  отпеча-
тывался в зрачке. А правда отпечатывается?
   - Нет, ерунда... Что еще было в той книжке?
   - Один хитрый преступник придумал банду, в которой его никто не знал.
   - Что? - Лис даже сел на постели, но тут же сделал  вид,  что  просто
решил подняться. - Это как же?
   - Очень просто. Он давал команды по телефону. А его подчиненные  были
разбиты на пятерки, и тот, кто стоял ниже, не знал своего командира...
   - Что же это за книжка? - с искренним интересом спросил Лис.
   - "Яблоки с дерева зла", у меня она с собой, могу оставить...
   - Оставь, пожалуйста. Давно не читал хорошую занимательную книгу...
   - Сколько время?
   - Девять. Мне пора на службу.
   - Сегодня же суббота!
   - Я работаю и по субботам.
   - За это тебе много платят и выдали крутую тачку?
   - Ну... Не совсем.
   Ребенок встала, босиком подошла к окну и выглянула на улицу. Лис вни-
мательно рассматривал стройную фигурку, и в душе шевелилось какое-то но-
вое, неизвестное ранее чувство.
   - И что там видно?
   - Будет хороший день.
   Она повернулась и улыбнулась Лису. Без косметики, с распущенными  во-
лосами, она выглядела совсем ребенком.
   - Ты всегда носи с собой паспорт.
   - Зачем?
   - Чтобы меня не упекли. На вид тебе можно дать четырнадцать.
   Внезапно Лису в голову пришла свежая мысль, и она ему понравилась.
   - Оставайся у меня. А вечером я приду, и чтонибудь придумаем...
   - А мама?
   - Ты же на выездной демонстрации. А она может затянуться.
   - Верно. Тогда я сготовлю тебе завтрак и еще поваляюсь...

   На работу Лис пришел в прекрасном настроении. Бегло просмотрел сводку
происшествий, наткнувшись на совершенно необычный  факт:  в  Степнянской
тюрьме при попытке к бегству убит приговоренный к смертной казни Киршев.
Однако! Как можно пытаться бежать через десятки дверей и решеток особого
блока?
   Несмотря на субботний день, все, кроме Попова, были на местах. Разоб-
равшись с бумагами и отдав необходимые распоряжения, Лис посидел, прики-
дывая, чем заняться в первую очередь. Надо заканчивать  с  Колдуном,  но
Мальвина вчера на связь не вышла. Кстати... Он открыл принесенную Ребен-
ком книгу и погрузился в чтение. Последние годы он читал  только  опера-
тивные донесения, рапорта, планы раскрытии. Но сейчас  в  художественном
произведении отражались реалии розыскного дела "Колдун".
   Показания Печенкова один к одному  совпадали  с  содержанием  романа.
Глубоко законспирированная преступная организация, боевые пятерки,  жес-
точайшая дисциплина, показательные убийства выстрелами в глаза...  Демо-
нический главарь, которого никто никогда не видел. Команды по  телефону,
система связи, пароли, отзывы, негласный контроль... В объяснении Печен-
кова вместо телефонов фигурируют пейджеры, это более современно и  лучше
позволяет сохранять анонимность. Даже когда сыщик арестовал главаря, ни-
каких доказательств его вины обнаружить не удалось. Помог случай:  неос-
торожный выстрел разбил зеркало в прихожей, а между стеклом и рамой ока-
залась схема организации с фамилиями участников и номерами телефонов...
   В это время раздался звонок.
   - Это я, - тихо сказала Мальвина. - Надо встретиться. Срочно. На тре-
угольнике через полчаса.
   Треугольником они называли место в  нижнем  ярусе  городского  парка,
между фонтаном, детской площадкой и обсерваторией. На ходу Лис почему-то
вспомнил, как ему позвонил возбужденный Леший со своим неприятным  сюрп-
ризом. Почему ему это пришло в голову, он объяснить не мог.
   Мальвина уже сидела на скамейке в узком коротком платье, высоко  отк-
рывающем бедра. Эффектная девушка в таком  наряде  привлекает  внимание,
что совершенно излишне при встрече агента  с  курирующим  офицером.  Лис
много раз говорил ей о правилах конспирации, но беседы не достигли цели.
Что ж, делать нечего...
   С безразличным видом он опустился на другой край скамейки, достал си-
гареты, закурил, не глотая дым.
   - Пионерская четыре, новый дом в полтора этажа, -  сказала  Мальвина,
глядя в другую сторону. - Я вчера была у него до вечера, а сегодня приш-
ла - он лежит мертвый...
   - Что?! - Лис в который раз подивился своей интуиции. Такое же  сооб-
щение сделал тогда и Леший. Только он не  крутил,  а  выложил  все,  как
есть.
   - Мертвый... - безучастно повторила Мальвина.
   - Убитый? Как, чем?
   - Не знаю. Я не доктор. Пришла, увидела и убежала...
   Лис хотел спросить, не она ли прикончила Колдуна, но  сдержался.  За-
чем? В таких случаях чем меньше знаешь, тем лучше...
   - Иди домой, я сам тебя найду.
   Он встал, бросил сигарету в урну и, не торопясь, пошел по  посыпанной
желтой тырсой аллее. Человек посидел, покурил и гуляет себе дальше...
   Через двадцать минут Лис был на Пионерской. Машину он оставил за пять
кварталов, несколько раз обошел дом со  всех  сторон,  присматриваясь  и
прислушиваясь, наконец скользнул в незапертую калитку.  Задержавшись  на
веранде, надел белые нитяные перчатки. Дверь в дом тоже оказалась откры-
той. Из просторного холла двери вели в гостиную, каминный зал, спальню и
кухню-столовую. Изящная винтовая лестница  приглашала  на  второй  этаж.
Неплохое гнездышко свил себе Колдун! А главное - никому не известное...
   В гостиной громко играла музыка. Подчиняясь интуиции. Лис  направился
туда. Рука сама извлекла из открытой кобуры нетабельный "ПМ".  Служебный
пистолет сдан до окончания расследования стрельбы в Шерипова. По  закону
он должен сейчас то,  что  он  ищет.  Так  и  получилось:  под  покрытым
амальгамой стеклом скрывался листок бумаги. Опер извлек его и, не  разг-
лядывая, сунул в карман. Потом посмотрел на часы. Он  находился  в  доме
пять минут. Можно себе позволить еще столько же.
   У окна стоял письменный стол. Бегло просмотрев содержимое ящиков,  он
не нашел ничего интересного. Но, нагнувшись и  осмотрев  каждый  из  них
снизу, наткнулся на приклеенный лейкопластырем  конверт  -  этот  прием,
многократно описанный в шпионских романах, был известен даже не искушен-
ному в литературе Лису. В конверте находился десяток  визитных  карточек
только с одним словом: "Колдун". Одну он зажал в левой  руке,  остальные
положил в карман. На миг вернувшись в гостиную, он разжал пальцы, и кар-
точка, кувыркаясь, спланировала на грудь убитого. Больше в этом доме ему
было нечего делать.
   Проехав через весь город, он выехал на набережную. Только здесь обна-
ружил, что забыл снять перчатки. Правая прилипла к ребру ладони. На  бе-
лой ткани проступало пятнышко крови размером с пятирублевую монету. Ког-
да он все-таки сорвал перчатку, присохшая ранка вновь стала кровоточить.
Черт! Перехватив ладонь платком, он осторожно достал  зазеркальный  лис-
ток, внимательно всмотрелся в схему. Четыре квадратика,  в  каждом  пять
фамилий с указанием номера пейджера и командного пароля.  Судя  по  под-
чисткам, персональный состав время от времени претерпевал изменения. Лис
без труда нашел фамилию Печенкова. Рядом стоял вопросительный знак.
   От квадратиков тянутся вверх четыре линии, сходящиеся в один  кружок.
В нем фамилия, номер пейджера, телефона, опять пароль. От  кружка  снова
идет линия вверх, но она обрывается в никуда. Теперь этот обрыв выглядел
весьма символичным.
   Лис задумался, приводя в систему то, что как-то само собой вызрело  в
голове. Рано или поздно труп гражданина Рогалева,  скромного  массажиста
спорткомплекса "Прогресс", будет обнаружен. Карточка Колдуна и  нетради-
ционный способ убийства дадут пищу следственным версиям и  обывательским
пересудам. То, что убитый Рогалев и есть всемогущий Колдун, знает только
один человек. Тот самый, кто теперь держит в руках упирающуюся в  никуда
линию на схеме Организации. И только он знает, как  Организацией  управ-
лять... Фактически он занял место Колдуна!
   Выйдя из машины, Лис поискал глазами небольшой, но увесистый  камень,
засунул его в окровавленную перчатку, сверху надел вторую, на миг  заду-
мался: не положить ли туда визитки Колдуна? Но решил  этого  не  делать.
Любая экспертиза покажет, что визитки  подлинные,  а  это  может  приго-
диться... Мало ли, как сложится жизнь!  Завязав  перчатки  в  компактный
узел. Лис швырнул его как можно дальше от берега. Бесшумно  всплеснулась
холодная весенняя вода.
   Он вернулся в кабину невзрачной "Волги". Разгромить Организацию  Кол-
дуна теперь можно в течение нескольких часов. Вопрос в том, кому это вы-
годно? И ответ готов: закону,  обществу  и  государству.  Но  окружающая
действительность учит каждого,  что  эти  абстрактные  категории  хороши
только для откровенной демагогии. Все действия и решения должностных лиц
на любом уровне диктуются исключительно личной выгодой. А личную  выгоду
от успешно проведенной операции поимеют в первую очередь генералы Нырков
и Крамской, показавшие умение руководить борьбой с организованной  прес-
тупностью в городе Тиходонске. Подполковник Коренев  может  рассчитывать
на досрочное снятие ранее наложенного взыскания  да  денежную  премию  в
размере оклада.
   Лично ему выгодней дергать ведущую вниз ниточку, управляя Организаци-
ей в своих целях. Но превращаться в Колдуна он не  собирался:  волкодав,
всю жизнь защищавший отары от волков, не может сдружиться с серыми  раз-
бойниками и вместе с ними резать овец! Так что же делать?
   Три года назад, когда ему в руки попал  миллион  долларов,  Лису  уже
приходилось ломать голову над схожей дилеммой. И он  честно  вернул  его
государству, хотя и злоупотребил служебным положением,  трахнув  на  нем
Натаху. Но с тех пор миллион долларов перестал быть  оглушительной  сум-
мой, во всяком случае, ежемесячно пресса обыденно  сообщает  о  хищениях
сотен миллионов, и эти сообщения столь же обыденно тонут в потоках  дру-
гой информации. Так кого и чему научил  пример  честности  Лиса?  Многие
просто считают его дураком...
   Так и не придя к окончательному решению, Лис завел мотор.

                                 * * *

   Валера Попов еще проходил медкомиссию, но Лис уже устроил его в  "Зо-
лотой круг" начальником службы безопасности  вместо  Байкова.  Заработок
майора возрос сразу в четыре раза.  Хондачев  был  очень  доволен  своим
"консультантом" и беспрекословно выполнял его рекомендации.
   - Расскажи, как ты это сделал? - несколько  раз  расспрашивал  банкир
Лиса. - Они отступились до всем статьям: вернули все документы,  никаких
претензий... Напротив, недавно меня принимали Пастряков с Лыковым, обго-
варивались кредиты для городского строительства и сотрудничество  с  об-
ластной администрацией, причем на взаимовыгодных условиях.  И  оба  были
чрезвычайно любезны. Только смотрели как-то странно...
   - Что тут удивительного, - отвечал Лис. - Просто они поняли,  что  не
правы. Ведь в людях больше хорошего, чем плохого. И каждый должен  сдать
экзамен на доброту...
   Хондачев скептически улыбался:
   - Опять не хочешь говорить. Как тогда...
   - Я не люблю пустых разговоров. Слова  должны  подкрепляться  делами.
Тогда получается результат.
   Это была чистая правда. Пастряков и Лыков получили по почте  визитные
карточки Колдуна, после этого у Пастрякова взорвался недостроенный  дом.
Характерно, что Лис в момент взрыва находился на  службе,  и  его  алиби
могли засвидетельствовать не менее десятка человек. А губернатору позво-
нил по прямому телефону неизвестный, вежливо поздоровался и сказал:
   - Анатолий Степанович, мы лично не знакомы, но вы, наверное, обо  мне
слышали. Меня называют Колдуном. У меня есть небольшая просьба:  поддер-
жите банк Хондачева. Я лично в этом заинтересован. Пожалуйста.
   Напряженное молчание на другом конце провода не было нарушено ни  од-
ним словом, но поскольку к телефону-автомату не примчалась опергруппа ни
одного силового ведомства, то Лис решил, что просьба встречена с понима-
нием. И не ошибся.
   - Ладно, у каждого свои методы, - сказал банкир.  -  Твой  гонорар  -
тридцать тысяч. Если мало, скажи...
   - Достаточно, - ответил Лис.
   Втроем с новым начальником службы безопасности они отметили  назначе-
ние Попова. В конце застолья Валера отозвал бывшего начальника в  сторо-
ну.
   - Вы мне помогли, а я вас подвел...
   - Это чем же? - удивился Лис.
   - Тем... Подробностей сказать не могу... Только я договорился,  чтобы
от вас отъехали, а дела своего не сделал...
   Глаза Попова горячечно блестели.
   - Теперь на вас пойдет новый накат. Сто процентов! Но я не смог  душу
дьяволу продать! Не смог!
   А через пару дней подполковника Коренева вызвали на  кадровую  комис-
сию. Председательствовал сам Крамской, рядом восседали зам. по кадрам  -
толстенький низкий подполковник  Федунцов,  начальник  УСБ  подполковник
Окошкин, за приставным столом сидели руководители отделов и служб, среди
них находился и Колорадский Жук.
   - Начальник оперативного отдела РУОПа подполковник Коренев  для  про-
хождения кадровой комиссии прибыл! - по всей форме доложился Лис.
   Сесть ему никто не предлагал, он так и остался стоять у  торца  прис-
тавного стола, как подсудимый на допросе. Ему задали несколько ничего не
значащих вопросов, просто так, для разминки.
   Каковы показатели отдела, почему участились факты применения  оружия,
в том числе и лично им, Кореневым, почему до сих пор не обезврежен  тер-
роризирующий весь город Колдун... Лис отвечал то, что принято отвечать в
подобных случаях, и все присутствующие знали, какими будут ответы еще до
того, как прозвучали вопросы. Так опытный матадор изнуряет быка безобид-
ной мулетой, чтобы в конце вогнать спрятанную до поры шпагу прямо в заг-
ривок.
   - А это что значит? - спросил наконец Окошкин и бросил на стол фотог-
рафии. Они веером рассыпались по полированной поверхности.  Присутствую-
щие их, очевидно, уже видели, поскольку интереса никто не проявил.
   - Можно посмотреть? - спросил Лис. Сердце  учащенно  колотилось.  Это
должен быть единственный и неотразимый козырь, против которого невозмож-
но подобрать аргументы и  который  должен  раз  и  навсегда  решить  его
судьбу.
   - Подойдите, посмотрите. И объясните, если сможете.
   Лис сделал несколько шагов и взял снимки. От  сердца  сразу  отлегло.
Темой компромата были его отношения с Ребенком. Он и Ребенок  за  столом
уличного кафе. Он и Ребенок заходят к нему в  подъезд.  Выходят  оттуда.
Судя по пробитым датам и времени, можно судить, что они  провели  вместе
ночь. Ребенок, наклонившись к окну машины, целует его в губы. И так  да-
лее, и тому подобное. Он боялся, что в пачке  есть  совершенно  интимные
снимки, но таковых не оказалось, видно, не рискнули забираться к нему  в
квартиру либо посчитали, что и этого достаточно. Это,  конечно,  недора-
ботка - сам Лис без убедительного интима не стал бы затевать  экзекуцию.
Впрочем, когда нужен только формальный повод для утверждения уже имеюще-
гося решения, то и этого должно хватить.
   - Полюбовались? - спросил Крамской. Лису показались, что в голосе ге-
нерала послышались злорадные нотки. Странно, у них никогда не было  лич-
ных конфликтов...
   - Как вам не стыдно? Ведь эта девочка вам в дочери  годится!  Она  же
несовершеннолетняя, это растление!
   - Что за ерунда! - выпятил челюсть Лис, как делал всегда  перед  дра-
кой. - Это моя жена! Кому какое дело, сколько ей лет!
   В кабинете воцарилась мертвая тишина. Строгое заседание  превращалось
в фарс и балаган.
   - Как жена?! - попытался спасти положение Окошкин. Ведь это его служ-
ба готовила материалы, и он нес ответственность за  провал  сценария.  -
Документы есть?
   - Так и жена! - в тон ему ответил Лис и, сделав еще  несколько  шагов
вперед, положил между Окошкиным и Крамским свидетельство  о  браке.  Оба
заглянули в картонную обложку.
   - Позавчера зарегистрировались, - нервно зашептал  начальник  УСБ.  -
Видите дату, товарищ генерал? Только позавчера!
   - Да какая теперь разница! - раздраженно ответил Крамской и  протянул
документ обратно Лису.
   - Произошло недоразумение, - веско сказал он. - Заседание  не  подго-
товлено по вине товарища Окошкина: Мы ему на это укажем. А сейчас давай-
те поздравим товарища Коренева с законным браком...
   Руководитель должен уметь делать хорошую мину при плохой игре. Крамс-
кой встал и протянул Лису руку. Но она повисла в воздухе. Правда, только
на несколько секунд. Ровно настолько, чтобы пауза стала заметной.  Потом
Лис шагнул вперед и крепко сжал генеральскую кисть.
   - Спасибо, товарищ генерал! - радостно улыбнувшись, произнес  он.  Но
эта улыбка никого из присутствующих не обманула. Просто все поняли,  что
Коренев тоже умеет играть в любые игры.
   В коридоре его догнал Нырков.
   - Кто тебя предупредил? - без обиняков поинтересовался он. - Я только
здесь узнал, о чем пойдет речь!
   - Никто ни о чем не предупреждал, - доброжелательно ответил Лис.
   - Зачем же ты взял с собой свидетельство о браке? - по  инерции  про-
должал расспрашивать Колорадский Жук, хотя понимал  бесполезность  этого
занятия.
   Лис пожал плечами:
   - Не только свидетельство - и жена собственной персоной ждет на  ули-
це. Вы же знаете мою интуицию...
   С сомнением покачав головой, Нырков прекратил расспросы. Но  на  этот
раз Лис ответил правду.
   Ребенок стояла в нескольких метрах от массивных, обитых желтой  медью
дверей управления. Затянутая в короткое синее платьице невесомая  фигур-
ка, казалось, рвется в небо. И только тяжелые "копыта" удерживали ее  на
грешной земле. Глубоко вдохнув свежий воздух, Лис направился к ней.

Ваша оценка:	Подпишусь под каждым словом (+3) Понравилось (+2) Нормально (+1) Посредственно (-1) Ерунда какая-то (-2) Чушь собачья (-3)
Комментарий:
Подпись:	(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
Сайт: