ничто не мешает спокойно пересечь этот зал и завладеть
снадобьем. Но так только ка-залось.
Весь зал был густо уставлен игрушечными фигурками Черных
Рыцарей. Поручик узнал их, его друг Непоседа, то есть я, уже не
единожды имел с ними дело и рассказывал, что эти слуги Озла --
страшные и жестокие убийцы, не ведающие ни капли жалости. Весь
ужас ситуации заключался в том, что каждый, кто перешагивал
порог второй двери сам становился ростом с игрушечного
солдатика. Те из поклонников Принцессы, кому посчастливилось
пройти сквозь две предыдущие двери, теперь с ожесточением
отбивались от наседающих полчищ. Вокруг каждого из них Черные
Рыцари смыкали тесное кольцо из которого уже просто невозможно
было вырваться. Стоя на пороге волшебной двери, Поручик
отчетливо видел, как гибли один за другим эти смельчаки. Он
ясно понимал, что если бы спасители Принцессы объединили свои
усилия, то еще неизвестно, кто бы кого одолел, но все они, как
назло, пытались в одиночку прорваться к цели. Поручик отчетливо
осознавал, что ему одному в такую сечу лучше не соваться, и
тогда (я этим очень горжусь) он вспомнил обо мне и позвал, и я
тотчас появился рядом с ним. Мы, глюки, сразу же понимаем друг
друга, а потому обошлось без объяснений.
-- Что будем делать? -- Поручик был даже слегка растерян.
-- Сейчас сообразим! Вот ведь задал этот проклятый Озл
задачку!- Я подумал, подумал и, кажется, нашел выход. -- По
Сеньке и шапка! Я сейчас слетаю за ними, а дальше уж действуй
сам!
"За ними" это значит за нашими общими друзьями, оловянными
солдатиками, которые жили в большой казарме поблизости от
Полигона и всегда были заклятыми врагами Озла. Дважды друзей не
просят, и через пару минут под началом Поручика уже была
отборная рота оловянных солдатиков. И они разом перешагнули
волшебный порог. Это была великая битва! К сожалению, наши
неписаные законы не позволяли мне участвовать в ней, но зато я
наблюдал эту схватку до конца. Рыцари, мгновенно осознав
грозящую им опасность со стороны нового врага, бросили против
Клубничного и его бойцов все свои силы. Поговаривали даже, что
Озл, узнав о вмешательстве оловянных солдатиков, отчаянно
ругался и даже грозился подать жалобу в Организацию
Объединенных Сказок, да только там на такую мелочь не обратят
внимания: каждый выкручивается как может!
А в это время Поручик вел бой. Он так умело командовал
солдатиками, что они почти без потерь неуклонно приближались к
конечной цели. Кое-кто из поклонников Принцессы, воспользовался
тем, что Рыцари Озла заняты Клубничным, и первым ворвался в
заветную комнату. А там между ними, как между людьми имеющими
одну общую цель, состоялась короткая, но очень выразительная
беседа, в результате которой они быстренько поубивали друг
друга.
Принцессе оставалось жить всего два часа, когда,
разгромив-таки армию Озла, Поручик прорвался к противоядию. Он
аккуратно упаковывал бесценный сосуд и тут к нему подскочил
один из оловянных солдатиков и щелкнув каблуками лихо
отрапортовал.
-- Мой Капитан, враг разбит, обратная дорога под нашим
контролем!
Вот с той самой поры и приклеилось к Поручику новое имя --
Капитан, имя, которым он втайне гордился. А дальше
рассказывать, в общем, и нечего. Возвращение в замок для
Клубничного Поручика, простите, отныне -- Капитана, теперь не
представляло никакой проблемы, ведь колдовские чары были
побеждены. Он перенесся прямо в замок, предварительно от всей
души поблагодарив солдатиков за верную службу. Принцесса выпила
настойку и снова помолодела, и стала такой же юной и красивой,
как и прежде. Все, казалось бы, кончилось хорошо, но вот только
сейчас я отчетливо понял, что именно эта история и заставляла
Капитана всю свою жизнь искать возможность стать на равных с
людьми. Ведь яд, которым отравили Принцессу, был не чем иным,
как соком корня безразличия, а противоядие, за которое было
пролито столько крови, оказалось обычным экстрактом любви. И
Принцесса, выпив его, влюбилась в Капитана, а истории Глюкарии
по пальцам одной руки можно пересчитать такие случаи, когда
человек любил глюка.
Я узнал обо всем этом от старого Фанта, когда вернулся с
корабля Капитана. Именно потому, что случай этот был из ряда
вон выходящий, Совет и решил не организовывать погони, а просто
отпустить Капитана к его Принцессе.
12. Сказка о беспокойном сердцеи бессердечных людях
Эта история в свое время не произвела на меня должного
впечатления, и только впоследствии я понял, почему Непоседа был
такой странный в тот вечер, и откуда взялись те капли крови,
которые я обнаружил на полу после его ухода.
-- Оно лежало прямо на мостовой. Как же вы так можете?
Как?!
-- Успокойся, Непоседа, и рассказывай все по порядку,
иначе я ничего не пойму.
Непоседа отдышался и начал, как всегда, размеренно и
плавно.
"Он проснулся и понял: что-то случилось! Яркий солнечный
свет, заливавший комнату каждое утро и еще вчера казавшийся
лишь досадной помехой сну, сегодня обрадовал и был даже как-то
дорог, просто необходим. Человек внимательно наблюдал за
Солнечным Зайчиком, который бесшабашно носился по комнате, и
вместо своей обычной фразы: "Все ему невтерпеж, норовит
разбудить, непоседа!" -- просто улыбнулся. И в тот же миг он
почувствовал в груди какой-то странный толчок. Тук. И через
несколько секунд вновь -- Тук. Тук. Тук.
-- Ой, что это?
-- Это же сердце! -- засмеялся Солнечный Зайчик.
-- Как сердце? -- еще больше удивился человек.
-- Просто сердце. У тебя проснулось сердце, у всех спит, а
у тебя проснулось. Ну посмотри же по сторонам -- и поймешь все
сам. -- Зайчик громко рассмеялся и исчез.
Человек осторожно оглянулся по сторонам и почувствовал...
Он увидел маленькие, крошечные пылинки, кружащиеся в тоненьком
неописуемо красивом солнечном луче. Они то слетались в центр,
то вновь кидались врассыпную. Он услышал как тяжело стонет под
тяжестью толстых томов книжная полка, разглядел в паутине
трещин в углу стены лицо старой, прожившей нелегкую жизнь
женщины и многое, многое другое. "Что это? Почему?" -- мысли в
голове смешались. Зайчик снова возник прямо перед лицом
человека, он просто повис в воздухе.
-- У тебя проснулось сердце и ты перестал быть просто
человеком.
-- А кто же я теперь?
-- Теперь? -- Зайчик на мгновение задумался -- Теперь ты
Поэт. Ты видишь сущность вещей, их душу, можешь подмечать все
мелочи и тонкости, и главное, -- властвуешь над словом. Твори,
Поэт! -- Сказал и растаял в воздухе.
Человек сидел на кровати, обхватив голову руками, и мысли,
беспорядочно путаясь, теснились в его голове, просто не
привыкшей к их обилию.
-- Я не человек, я Поэт... А как это? Что же я должен
делать? Не понимаю. А что сказал Солнечный Зайчик? Твори... А
как это? О чем творить? Чем?
Он беспомощно оглядел свое жилище и вновь увидел хоровод
пылинок. Сами собой мысли сложились в четкую строфу, и
неведомая доселе сила вышвырнула его из кровати к столу. Сами
собой оказались под рукой бумага и ручка, и...
Волшебным, стройным хороводом
Пылинок стая пронеслась.
Нам этот мир с тобой неведом,
Вот чья-то жизнь оборвалась...
Когда Поэт прочитал свое первое стихотворение, он был
счастлив. Счастлив, как никогда прежде. В этот день он еще
много раз брался за перо и рассказывал о книжной полке и о
паутине трещин, из которых смотрела старушка, о Солнечном
Зайчике и о том сладковатом клубничном запахе, который
почему-то наполнил в тот день его комнату. Так продолжалось до
вечера. Да и ночью Поэт не сомкнул глаз, в результате чего
стопка исписанной бумаги на столе заметно увеличилась, а в
груди появилось неведомое дотоле чувство удовлетворения. Он
творил!
А наутро он, как обычно, пошел на работу (а работал Поэт
мусорщиком). И нечего тут усмехаться, работа, конечно, грязная,
но кто-то должен ведь ее делать, иначе вы просто зарастете
грязью! Так вот, выйдя на работу, он по новому увидел
окружавший его мир: дома, улицы, деревья, людей, и в голове его
проносились неосознанные, туманные образы, которые были еще
непонятны до конца, но без которых, он уже знал точно, ему
больше не жить. И работу свою он увидел совсем иначе. Раньше он
просто выполнял то, что положено, а вот теперь он делал все
так, как никто до него. Он изобретал новые маршруты для своей
мусороуборочной машины, менял время уборки и добился того, что
его район стал самым чистым в городе, а никто из жителей
никогда даже не видел его мусорки. Люди удивлялись, коллеги
недоумевали и завидовали, начальство радовалось и недоумевало:
"С чего бы это?". Но недоумение недоумением, а хорошую работу
Поэта решили отметить. И вот однажды, один Большой Начальник на
большом собрании после ночной смены решил поблагодарить Поэта,
поставив его в пример остальным, а заодно и узнать, как же это
у него так хорошо получается.
Поэт поднялся, зардевшись от неожиданной похвалы, и
впервые увидел сотни глаз, смотревших на него. Одни смотрели с
иронией, другие насмешливо, участливо, с тайной завистью,
пренебрежением и равнодушием. Кое-кто смотрел откровенно
враждебно. Но самое главное, Поэт не услышал ни одного сердца.
Так как же тебе удается так хорошо работать? -- спросил
Большой Начальник. "Рассказать? А вдруг не поверят, засмеют?
Как это пережить... Но ведь если все время молчать, то зачем
тогда я вообще пишу, кому? Для кого бьется мое сердце? А, будь
что будет!"
-- Мне помогают мои стихи. -- "Все, назад дороги нет!"
-- Что? Стихи?
Гробовое молчание повисло над залом. Состояние людей можно
было охарактеризовать как шоковое.
Это как же? Что еще за стихи? -- недоуменно спросил
Большой Начальник.
-- Как что? Стихи это... Это стихи... Когда слова в
рифму... Строчки... -- Поэт был растерян. Ну как объяснить, что
такое стихи... А если... И он громко начал.
Нас с детства звездный свет манит,
Воображение наше будит,
Он наши взгляды как магнит
К себе притягивает. Люди
Его воспели сотни раз
В сонетах, одах, мадригалах.
Устал от этого Парнас --
Он слышал их уже немало...
Дальше он уже не успел продолжить. Сидящий рядом с ним
здоровенный Детина громко на весь зал заржал: "Га-га-га!". Поэт
будто споткнувшись, недоуменно, не понимая, как можно смеяться,
когда читают стихи и растеряно посмотрел на Детину.
-- Ты что? Это же стихи?!
Но все было бесполезно. Смеялся уже весь зал. Люди
корчились от смеха, всхлипывали, падали со стульев, катаясь по
полу и суча коленками.
-- Хо-хо-хо!
-- Парнас! Вот умора!
-- Ха-ха-ха!
-- Нет, вы слыхали, -- он нас будит!
-- Ну, уморил! -- Большой Начальник вытирал платком слезы.
-- Ну ты даешь! Где же ты такое нашел?
-- Люди, вы что! Это же... Я ведь... -- Поэт инстинктивно
понимал, что сейчас лучше молчать. Но ведь тогда эти люди так и
останутся равнодушными и не живыми. Нет, он должен им по-мочь!
Но как? Как? И тогда Поэт решился на крайность.
-- Смотрите же, слепцы!
Поэт рванул грудь и, схватив рукой сердце, высоко поднял
его над головой.
-- Смотрите же!
Хохот прервался мгновенно. Люди ошарашено смотрели, как на
ладони Поэта ритмично пульсирует какой-то непонятный,
