ращаясь с работы, слегка расслабился с приятелями, а придя домой, зава-
лился спать. Поутру в состоянии горького похмелья он подвергся жесткому
допросу своей супруги по поводу вчерашних событий. Не в его пользу гово-
рил факт утраты перчаток, судьба которых так взволновала жену. Чтобы от-
вязаться от назойливой женщины, а может быть, и вызвать ее сочувствие,
гражданин поведал ей тут же сочиненную жуткую историю о страшных ночных
грабителях, отобравших у него перчатки. Конечно, он вел себя героически,
и добычей негодяев стали только жалкие перчатки, а не пальто или тем па-
че кошелек. Жена, возбужденная мужественным поведением супруга и стре-
мясь, вероятно, к торжеству справедливости, немедленно поволокла его в
7-е отделение милиции, где ему ничего не оставалось, кроме как написать
заявление о якобы имевшем место грабеже. К счастью, угрызения совести
заставили его позже забрать свое заявление. Но дело уже приняло крутой
оборот, ибо в тот же день доблестные стражи порядка задержали троих
чем-то вызвавших их раздражение подростков. Путем длившихся несколько
часов избиений, сопровождаемых угрозами и шантажом, парторг 7-го отделе-
ния выбил у мальчишек признание в ограблении гражданина. Томиться бы
несчастным подросткам в колонии для малолеток, да, на счастье, одному из
них удалось сообщить о произволе в прокуратуру. Там к сигналу отнеслись
серьезно.
В ту пору ленинградской прокуратурой руководил Сергей Ефимович Со-
ловьев. Коллеги-современники вспоминают его по-разному. Одни - как чест-
нейшего человека, умницу, который, насколько мог, противостоял постоян-
ному давлению партийных органов, другие - как верного слугу партноменк-
латуры. В 1975 году он был бесславно отправлен на пенсию.
Вернемся к делу. Оскандалившиеся стражи правопорядка запираться не
стали и дали показания на самих себя, тем самым разрушая образ героичес-
кого советского милиционера, десятилетиями пестуемый партийной пропаган-
дой. В Москве возникла легкая паника, и в Ленинград срочно выехал сам
министр внутренних дел Щелоков.
Необходимо упомянуть, что Щелоков издавна любил наш город, и не прос-
той любовью. Богатые коллекции питерских музеев вполне могли удовлетво-
рить его страсть к собирательству антикварных "безделушек" (произведений
живописи и ювелирного искусства). Ходили слухи (и до сих пор ходят), что
директор одного известного на весь мир ленинградского музея на пару со
Щелоковым опустошал богатейшие запасники государственных хранилищ. (Сви-
детели тесных контактов Щелокова с директором музея становились, как по-
говаривали, жертвами несчастных случаев со смертельными исходами.) Имен-
но страсть к накопительству и сгубила министра - после серии неудачных
попыток завладеть чужими коллекциями деятельностью министра заинтересо-
вался КГБ во главе со своим председателем Юрием Андроповым. Щелоков при
странных обстоятельствах застрелился. Документально доказано, что глава
МВД похитил у государства девять квартир (одну - для парикмахера своей
дочери) и три дачи.
Но в тот раз Щелоков прибыл в Ленинград по казенной надобности, и
весьма неприятной. Особенно неприятной потому, что начальником ленинг-
радского ГУВД был его лучший друг (соответственно, и назначенец) - Соко-
лов, который даже имел кличку (!) Череп, совсем как его подшефные уго-
ловники. Попытки Соколова и Щелокова напрямую договориться с прокурором
города Соловьевым о закрытии дела оказались безуспешными. Тогда горпро-
курора вызвали на ковер к Романову. Первый секретарь в категоричной фор-
ме потребовал прекращения дела. Соловьев ответил, что сделать это уже
невозможно, с чем и убыл. Единственное, чего удалось добиться тогда Ро-
манову, так это освобождения милиционеров из-под стражи до суда.
Уже в период судебных слушаний, затянувшихся на целых два месяца (для
того времени это было нетипично), не выдержал переживаний за судьбу сво-
их подчиненных и скоропостижно скончался начальник ГУВД Соколов. По мер-
кам сегодняшнего дня, вменялась милиционерам в вину сущая безделица -
превышение власти и служебных полномочий, да и получили они всего-то по
два года общего режима каждый. Однако общественный резонанс этот процесс
имел громадный, а материалы уголовного дела стали настоящим пособием для
начинающих следователей, ибо если бы тогда следователь ошибся хоть на
йоту, вместо милиционеров на скамью подсудимых сел бы он сам. Тем более,
что милиция проявила коварство и смекалку. Среди ментовской агентуры
отыскали человека, как две капли воды похожего на следователя прокурату-
ры, ведшего дело. Двойник посещал свидетелей и нес несусветную чушь.
Вслед за ним в квартиры ничего не понимавших свидетелей вваливался мили-
цейский наряд и подробно записывал в протокол только что состоявшиеся
беседы со "следователем". Настоящего следователя спасло лишь то, что
именно в дни походов его двойника к свидетелям он сам в городе от-
сутствовал. К счастью, он смог также представить подтверждающие этот
факт документы.
Это новое "Ленинградское дело", возникшее из пустяка, дает полную
картину жизни, бурлившей в то время на просторах необъятной державы.
Здесь и несчастный мужчина, боявшийся признаться своей супруге в потере
перчаток по пьянке, и жесткие методы оперов из отделения милиции (вот
они - проценты раскрываемости!), и мощный прессинг партийных органов в
отношении прокуратуры, и коварство системы, готовой на все ради сохране-
ния чести уже изрядно запятнанного мундира. С другой стороны, мы видим
здесь и пример настоящего мужества следователя и судьи, перед которыми
стоял непростой выбор.
Показательно и другое, совсем незначительное дело заведующего лесо-
торговой базой в Лигово, имевшее место в начале все тех же 1970-х. Биз-
нес преуспевающего взяточника шел прекрасно - за энную сумму у него мож-
но было прикупить разнообразные стройматериалы. Помнится, любое приобре-
тение гражданина в те славные годы сразу же вызывало заинтересованный
вопрос - где взял? - друзей, родственников и коллег по работе. Этим же
вопросом задавались и работники правоохранительных органов. В данном
конкретном случае цепочка ответов на этот сакраментальный вопрос и при-
вела следователей к дверям кабинета заведующего складом. По заявлениям
семерых клиентов, пользовавшихся его услугами, и было возбуждено уголов-
ное дело по статьям о хищении социалистической собственности, злоупот-
реблении служебным положением и взяточничестве. Прокуратура следствие
победоносно завершила и передала материалы дела в суд. Там-то и вышла
неувязочка...
Знакомясь с делом, судья удивился тому обстоятельству, что в показа-
ниях обвиняемого упоминается гораздо больше взяткодателей (около пятиде-
сяти человек - только тех, кого смог вспомнить на допросах проворовав-
шийся заведующий), нежели имелось самих заявлений. Всех их следовало
привлечь к ответственности как взяткодателей, на что и указал бдительный
судья. Выезд следственной бригады к местам жительства большинства из
этих "злоумышленников" многое прояснил. Нищие постройки, кое-как подп-
равленные с помощью приобретенных у взяточника столь дефицитных стройма-
териалов, произвели на даже видавших всякое работников прокуратуры тя-
гостное впечатление. Следователи - люди неглупые - задали себе вопрос:
не воспользуйся хозяева построек сребролюбием заведующего складом и не
купи они у него фанеру, доски или шифер, где бы они еще могли это все
достать? Ответа не было. И где бы они тогда жили? Под открытым небом?
Ответы на эти вопросы никак не вязались с профессиональной юридичес-
кой позицией следователей, и, казалось бы, для дальнейшего развития дела
они не должны были иметь абсолютно никакого значения. Но со времен рево-
люционных потрясений нравы сильно смягчились - следователи, и сами из-
мордованные всеобщим дефицитом и невозможностью купить самое необходи-
мое, пришли к выводу, что нет никакого смысла в привлечении к уголовной
ответственности людей, вынужденных "доставать" (любимое словечко тех
времен) за взятки столь необходимые им строительные материалы для ремон-
та собственных жилищ. Тем более, сама центральная фигура процесса, лихо-
имец и взяточник - уже сидел.
Судья прислушался к мнению коллег из прокуратуры, и в данном случае
здравый смысл восторжествовал... Тем самым косвенно было признано, что
вопрос, ежедневно решаемый миллионами советских людей: "Давать или не
давать?", из сферы морально-нравственной перешел в плоскость элементар-
ного выживания и стал синонимом вопроса: "Жить или не жить?". Это было
уже серьезно. Жизнь в стране после многочисленных потрясений прошлых лет
потихоньку стабилизировалась, но попрежнему заставляла граждан постоянно
давать взятки... Должно быть, именно об этом парадоксе социалистического
бытия и повествует следующий анекдот тех лет.
К Леониду Ильичу Брежневу обратился один из его помощников с просьбой
поднять зарплату населению, аргументируя это тем, что на нее уже невоз-
можно прожить.
"А кто у нас живет на одну зарплату?" - искренне удивился Ильич Вто-
рой.
У Леонида Ильича имелись все причины для благодушного настроения,
когда и пошутить не грех. По любому поводу страна щедро вознаграждала
своего пятикратного героя за его "непосильные" труды. Не отставало от
шефа и его ближайшее окружение, собиравшее подношения со всей страны и
окончательно погрязшее в роскоши. Ходил такой анекдот о кремлевских нра-
вах. Обедая однажды у себя на даче, Брежнев заметил одному из своих
клевретов, суповой ложкой трескавшему черную икру из хрустальной бадьи,
что это все-таки икра, а не гречневая каша. На что тот, нимало не сму-
тясь, ответил: "Надо же, а я и не заметны".
Была в этом некоторая преемственность времен. Еще Троцкий в одном из
своих писем с восторгом вспоминал "икорные ужины" в большевистском Крем-
ле, столь любимые им и Ильичем Первым. На первое, второе и третье там
подавалась исключительно черная икра, имевшая особый вкус в период тво-
рящегося вокруг по вине Троцкого и прочих товарищей хаоса...
Со всех концов необъятной страны стекались в Москву могучие потоки
дани. И кое-что об образовании конкретных ручейков известно достоверно.
В 1980 году в Ленинграде был осужден на два года условно секретарь пар-
тийной организации Ленрыбфлота. Судили его, впрочем, не за взятки, а за
расхищение партийной собственности.
Внимание прокуратуры привлекли мероприятия, проводимые партийной ор-
ганизацией Ленрыбфлота. Слишком много было на них гостей, цветов, икры и
шампанского. Почему сей факт заинтересовал в тот момент прокуратуру, ны-
не сказать затруднительно. Бойкого парторга пригласили побеседовать со
следователем.
День клонился к вечеру, и на столе опытного следователя уже лежали и
"чистосердечные признания", и детальное описание механизма хищения
партвзносов. Зарабатывавши ленинградские рыбаки неплохо, и сумма их
взносов в партийную казну была немалой. Техника же хищений не отличалась
замысловатостью - у парторга имелись отлично сработанные двойные ведо-
мости, изъятые из его сейфа при обыске. Наконец настало время последнего
вопроса: куда же шло украденное "золото партии"? И здесь красноречие
парторга неожиданно иссякло. Лишь убедившись, что кабинет следователя не
прослушивается, парторг, по-своему честный человек, поддался на просьбы
следователя и продолжил рассказ, правда, без протокола. А вопрос был
непрост: то, что парторг не присваивал деньги себе, стало ясно во время
обыска - квартира его роскошью не блистала, тайников в ней не имелось.
Кое-что из украденных взносов действительно шло на представительские
расходы. Но львиная доля похищаемого уходила в вышестоящие партийные
инстанции, в том числе и в обком. На скользкую стезю воровства из пар-
