- Доброе утро, святой отец, - поприветствовал Макгвайра сержант Уосо.
- Да-да... Доброе утро, - запинаясь, произнес священник. - Но
проктите, кто вы такие? И что здесь делаете?
Уосо поднялся из-за письменного стола Макгвайра и предъявил ему свой
значок, а потом представил и двух других полицейских: ими оказались
детективы Якобелли и Делламар. Затем, снова усевшись за стол, он
предложил священнику располагаться поудобнее и не спешить, так как
требовалось ответить на некоторые вопросы полиции.
Макгвайр, негодуя, плюхнулся в свободное кресло для посетителей.
- Что все это значит? - с вызовом обратился он к сержанту.
Уосо хладнокровно сунул в рот пластинку жевательной резинки.
- Убийство, - коротко пояснил он.
- Убийство?! - словно не веря своим ушам, переспросил священник.
- А разве вы никогда не слышали такого слова, святой отец? -
саркастически усмехнулся сержант.
Макгвайр оглядел полицейских и, беспомощно покачав головой,
прищурился от яркого света настольной лампы, которую Уосо направил ему
прямо в глаза.
- И все же непонятно, почему вам потребовалось говорить именно со
мной? - недоумевал священник.
Уосо вынул из кармана плаща фотографию и небрежно швырнул ее на стол.
- Это тело на карточке еще недавно принадлежало мистеру Гульельмо
Франкино. Или монсеньеру Франкино, как вы привыкли его называть, -
заговорил сержант. - Несколько дней назад он выпал из окна десятого
этажа дома номер 69 по 89-й улице. С первого взгляда это было похоже на
самоубийство, хотя никто из нас наверняка не стал бы утверждать, что
священники на такое способны, верно?.. А монсеньер Франкино, как
сообщили мне в Управлении епархии, действительно был священником. Вы
знали его? - вдруг спросил он Макгвайра.
Тот внимательно посмотрел на снимок. Неужели Бен уже успел рассказать
что-то полиции?.. Маловероятно.
- Нет, - решительно заявил он. - К сожалению, этот человек мне не был
знаком.
- Понятно, - самоуверенно кивнул Уосо, словно и ожидал услышать от
Макгвайра именно такой ответ. - А вы знаете некоего Бена Бэрдета?
Макгвайр изо всех сил пытался не выказать своего нарастающего
волнения и лишь отрицательно покачал головой.
- А Фэй Бэрдет? - не унимался сержант.
- Тоже нет.
- А кого-нибудь другого из этого дома?
- Никого. И я думаю, что вы сами знаете об этом не хуже меня, - теряя
терпение, произнес Макгвайр.
- А вы точно ничего не запамятовали, святой отец? - вкрадчивым
голосом спросил Уосо, присаживаясь на край письменного стола. - Ну,
хорошо. Тогда, может быть, вы знали бывшего детектива Гатца?
- Впервые слышу эту фамилию.
- А инспектора Бурштейна? Макгвайр снова покачал головой. Уосо
рассмеялся.
- Послушайте, святой отец, вас когда-нибудь обвиняли во лжи?
Макгвайр выпрямился в кресле и с негодованием смерил взглядом
сержанта.
- Никогда, - высокомерно заявил он.
- Какая жалость! Значит, мне придется стать первым, кто это сделает.
Потому что у нас имеются веские доказательства того, что вы знаете всех,
кого я только что перечислил. И не только знаете, но и принимали самое
непосредственное участие в их судьбах. А ведь многие из них умерли... И
не исключено, что вы активно содействовали тому, чтобы этих людей
настигла смерть - я имею в виду Гатца, Бурштейна и монсеньера Франкино.
Святой отец, скажите, а разве в ту ночь, когда погиб Франкино, вас не
было рядом с ним? - прищурился Уосо.
Макгвайр вскочил с кресла, гневно сверкая глазами.
- Я уже сказал вам, что не знал этого человека! - выкрикнул он.
- Да-да, я помню, - невозмутимо ответил Уосо и пристально поглядел на
священника. - Но неужели у вас не было ссоры с монсеньером Франкино в ту
ночь, когда он выпал из окна? Ведь Франкино собирался доложить о вашей
не совсем христианской деятельности в Управление епархии. И тогда вы
ударили его наконечником пожарного шланга по голове и оглушили. Ну, а
дальше все ясно: вам пришлось выкинуть тело, имитировав его
самоубийство.
Макгвайр чуть не задохнулся от негодования и снова стал утверждать,
что никогда не слышал всех тех фамилий, которые только что перечислил
ему сержант, и уж, конечно, никоим образом не мог находиться рядом с
неизвестным ему Франкино в роковую ночь его гибели.
Уосо молча слушал, печально кивая головой, а потом вынул из кармана
наручники и, передав их Якобелли, обратился к помощнику:
- Зачитайте ему права.
- Тут какая-то ошибка! - начиная впадать в панику, закричал Макгвайр.
- Простите меня, святой отец, - произнес Уосо. - Но вы арестованы.
- По какому же обвинению?
- По обвинению в убийстве монсеньера Франкино, - отчеканил Уосо.
- Но почему? Я же никогда в жизни...
- Приберегите дыхание для присяжных, - оборвал его сержант. - Вам
придется еще многое объяснять. Дело в том, святой отец, что у нас теперь
есть свидетель... К сожалению, этот человек долго скрывал от нас истину
из-за опасения, что вы начнете его преследовать. То есть свидетель
просто боялся вашего возмездия. Но он видел вас, когда вы той ночью
спорили с Франкино в коридоре десятого этажа. Потом этот человек видел,
как вы ударили монсеньера и выкинули его из окна. А чтобы всем стало
ясно, что этот человек говорит правду, ему удалось сфотографировать вас
в ту ночь. - С этими словами он снова полез в карман и вынул оттуда еще
одну фотографию - качественный цветной снимок, на котором был запечатлен
Франкино, распростертый на полу в, луже крови, и отец Макгвайр, стоящий
над ним с металлическим наконечником пожарного шланга в руке.
Макгвайр сердито швырнул фотографию на стол.
- Это гнусная подделка! - решительно заявил он. Все трое полицейских
лишь рассмеялись ему в лицо, осуждающе покачивая головами. Потом
Якобелли зачитал священнику права арестованного с маленькой пластиковой
карточки и торжественно надел на него наручники.
- Так скажите мне хотя бы, кто он - этот таинственный свидетель?! -
потребовал Макгвайр, поняв, что сопротивление бесполезно.
- Это женщина, - ответил Уосо, подходя к двери кабинета и распахивая
ее. - А зовут ее Фэй Бэрдет.
***
Уже несколько часов Макгвайра мучила страшная головная боль. Кровь
стучала в висках так, что это заглушало все остальные чувства. Боль
началась сразу после ареста и с ходом времени лишь усиливалась.
Священник находился сейчас в тесной камере в одном из центральных
полицейских участков, на втором этаже с длинным коридором, вдоль
которого по обе стороны располагались еще десятки таких же камер для
арестованных.
Теперь у него не осталось никакого выбора. Только ждать, что
произойдет дальше. Перед тем, как его заперли здесь, Макгвайру удалось
все же дозвониться в Управление епархии и наскоро переговорить с отцом
Теппером, объяснив ему ситуацию. Теппер посоветовал ему сохранять
спокойствие и обещал, что постарается выручить его или по крайней мере
забрать пока под залог... Но до сих пор никто еще не приехал, чтобы
освободить Макгвайра, а было уже семь вечера. Однако священник не терял
присутствия духа. Кто-то обязательно должен был объявиться, ведь сегодня
в полночь произойдет смена Стража.
Внезапно Макгвайру захотелось горько расплакаться, чтобы снять
нечеловеческое напряжение нервов. Да только какой от этого прок? Все
равно его никто не услышит... В камере вместе с ним находился еще один
человек - Дряхлый высохший старичок, который, видимо, потерял уже всякую
надежду на освобождение и теперь неподвижно лежал на тюремной койке.
Поделиться своим несчастьем Макгвайру было абсолютно не с кем. Только
сам священник мог осознать, как ловко действовал Чейзен, приняв снова
вид Фэй и представив полиции фотографию его и Франкино в момент урагана
в холле десятого этажа. Таким образом, он отключил священника от участия
во всех дальнейших событиях.
В восемь вечера Макгвайр снова связался с Управлением епархии и
попросил к телефону отца Теппера, но ему ответили, что тот куда-то
уехал. Затем священник попытался переговорить еще с кем-нибудь из
руководства, но в здании Управления к этому часу никого уже не было.
Тогда он дозвонился до резиденции самого архиепископа, но и там
ответили, что его нет сейчас в городе и придется перезвонить утром,
когда на месте будут все его заместители.
Макгвайр вернулся в свою камеру и в отчаянии рухнул на койку.
Головная боль не утихала. Он лежал на спине с открытыми глазами,
чувствуя, что воля его начинает слабеть. Сосед-старик по-прежнему мирно
спал. До Макгвайра доносились голоса заключенных из других камер, кто-то
насвистывал рядом простенькую мелодию. Через каждые десять - пятнадцать
минут в коридоре появлялся тучный охранник, проверяющий, все ли у
арестованных в порядке. После своего шестого обхода охранник с
сожалением посмотрел на часы. Было еще всего девять вечера... Небо за
окнами потемнело, но из Управления так никто и не приезжал. Теряя
терпение, Макгвайр вскочил с койки и нервно зашагал взад-вперед по
камере, чувствуя, как тревожно бьется сердце в груди. И вдруг дверь
камеры распахнулась, и на пороге появился все тот же тучный охранник.
- Ваш адвокат прибыл, - сообщил он, ткнув в Макгвайра указательным
пальцем.
- Мой адвокат? - изумился тот.
Охранник вышел в коридор. Макгвайр присел на койку, посмотрев сначала
на спящего старика, а потом на часы. Но через несколько секунд он опять
вскочил, не в силах сдержать своего нетерпения и прислушиваясь к гулким
шагам в коридоре за дверью.
Наконец дверь открылась, и в камеру вошел Ральф Дженкинс.
- Пожалуйста, присядьте, - попросил он священника, непринужденно
снимая шляпу.
Макгвайр был поражен, увидев его. "Что может делать здесь Дженкинс?"
- удивлялся он.
- Меня попросили помочь вам, - начал Дженкинс. - Я думаю, вам
известно, кто я такой?..
- Конечно, - ответил Макгвайр. - Вы Ральф Дженкинс.
Тот кивнул и загадочно улыбнулся.
- Ну, хорошо, сейчас сойдет и Ральф Дженкинс, - ответил он. - Я
помогу вам выбраться отсюда до полуночи.
- Это каким же образом? - не переставал удивляться Макгвайр.
Дженкинс нахмурился.
- Видите ли, наше предложение отпустить вас под залог в восемьсот
тысяч долларов было пока отклонено до предъявления вам обвинения. А это
может произойти только завтра утром.
- Но это же будет...
- Слишком поздно, вы хотели сказать? - прервал его Дженкинс,
проницательно улыбаясь. - Я знаю.
- Так что же мне делать? - разволновался священник.
- Мы уже кое-что придумали, - уклончиво ответил Дженкинс.
- Что именно? - не отступал Макгвайр. Дженкинс осторожно выглянул
через дверной глазок - в коридоре было пусто. Тогда он с опаской
покосился на старика, но Макгвайр тут же успокоил его, уверив, что тот
давно уже спит и ничего не слышит.
- Мы вам устроим побег, - прошептал Дженкинс.
- Но это невозможно! - опешил Макгвайр. - Вы, наверное, шутите!..
- Сохраняйте полное спокойствие и невозмутимость, - посоветовал
Дженкинс. - И не задавайте лишних вопросов. Макгвайр постарался
изобразить на лице самое нейтральное выражение. Пожелав ему еще раз
оставаться спокойным, Дженкинс подозвал охранника, который и выпустил
его из камеры.
- Вы обо всем переговорили? - спросил охранник.
- Да, - кивнул Дженкинс и, выходя в коридор, еще раз оглянулся на
Макгвайра, - Увидимся утром, святой отец.
Охранник запер за ним дверь.
- Спасибо вам, мистер Дженкинс, - пробормотал священник, так и не
поняв, что за план созрел в голове этого типа.
Через несколько секунд он услышал, как закрыли и главную дверь всего
