- Но ведь Франкино говорил мне, что существует некая альтернатива,
что будто бы возможно и по-другому повернуть ее судьбу...
Макгвайр кивнул.
- Да, это так. Только он наверняка предупредил вас, что в этом случае
вы должны беспрекословно слушаться его. Ну, а теперь, стало быть, меня.
И не задавать лишних вопросов. И не думать ни о каких последствиях ваших
действий - короче, полностью положиться на нас.
- Да. Я согласен, - после секундной паузы кивнул Бен.
- Хорошо, - сказал Макгвайр и поднялся. Он отошел к окну, а потом
снова повернулся к Бену. - Где родился ваш сын? - неожиданно спросил
священник.
- Я не понимаю...
- Я спрашиваю, где родился Джои Бэрдет? - не отступал Макгвайр.
Бен уставился в пустоту. Заметив это, Макгвайр сразу понял, о попал в
точку. Теперь оставалось лишь ждать ответа.
- В Манхэттене, - не глядя на него, сказал Бен.
- А в какой именно больнице?
- В клинике пресвитерианской церкви. В Колумбийском медцентре.
- Кто принимал роды?
- Доктор Герберт Райфельсон.
- Как мне связаться с ним? - продолжал допрашивать священник.
- Это невозможно. Три месяца назад он скончался от сердечного
приступа, - сообщил Бен.
"Неплохо придумано", - отметил про себя Макгвайр.
- Наверное, после него остались больничные карты его пациентов?
- Откуда мне знать? - начал заводиться Бен, швырнув сигару прямо на
пол. - Я его секретаршей не работал! - Он встал и вплотную подошел к
священнику. - Послушайте, святой отец. Я не знаю, что вы пытаетесь
сейчас разнюхать... Но мне скрывать действительно нечего. Мой сын, я
повторяю, родился в клинике пресвитерианской церкви в Манхэттене, а роды
у жены принимал доктор Райфельсон. Макгвайр улыбнулся.
- Мы уже проверили все бумаги в больнице. И никакого свидетельства на
Джои Бэрдета, разумеется, там не обнаружили. А тем более - историю
болезни Фэй Бэрдет. Также не нашли мы и чека на оплату медицинских услуг
ни от вашего имени, ни от имени Фэй.
- Ну, значит, они плохо ведут свои записи и кое-что упускают... Я же
не могу отвечать за их канцелярию! Мальчик родился там, и добавить мне к
этому абсолютно нечего.
Макгвайр чуть заметно кивнул.
- Бен... А вы мне правду рассказываете? - проникновенно спросил он.
- А что же еще, черт побери! - взорвался Бэрдет. - И какая вам вообще
разница, в какой больнице родился мой сын? Вы же сейчас попусту теряете
время, а жизнь моей жены, между прочим, остается в опасности! -
возмутился он.
Но Макгвайр вдруг вцепился ему в плечо.
- Я теряю время? - спросил он, глядя Бену прямо в глаза. - Вероятно,
вы и сами догадываетесь, почему это происходит...
- Но Чейзен не может принять облик младенца. Это же полная чушь! -
продолжал кипятиться Бен.
- Возможно, вы и правы. Но существуют и другие причины, по которым вы
сейчас отказываетесь сообщить мне всю правду... - Священник оставил
плечо Бена в покое и зашагал к двери, однако у самого порога опять
оглянулся. - Если у вас пропадет все же желание постоянно врать и вы
захотите сообщить мне нечто важное, я вас с удовольствием выслушаю. Если
же нет, мне придется самому докопаться до истины. И тогда вам останется
уповать только на Господа Бога.
***
Чувствуя, как нарастает в груди волна отчаяния, Макгвайр отправился в
Управление епархии и заперся там в кабинете, еще недавно принадлежавшем
монсеньеру Франкино. К счастью, у него нашелся верный и надежный друг -
словак Бирок. Если кому-то и можно было поручить такое Ответственное
дело, как выяснение причин молчания Бена, то только ему. Но времени было
в обрез. И действовать предстояло очень быстро и оперативно. Смена
Стража должна произойти в пятницу, до которой осталось всего лишь шесть
дней.
Макгвайр поставил ближе настольную лампу и устало потер глаза. Ставни
на окнах были закрыты, и лучи солнца не могли проникнуть сюда.
Позади стола находился маленький сейф, запертый на два замка.
Священник достал ключи и открыл его. Внутри в строгом хронологическом
порядке хранились толстые картонные папки, и все бумаги в каждой были
аккуратно разделены вертикальной чертой на две части.
Он вынул первые две. На одной стояла надпись "Элисон Паркер/Сестра
Тереза", на другой - "Уильям О'Рурк/Отец Галлиран". Во второй папке он
нашел подробное описаний жизни человека по фамилии О'Рурк, ставшего
впоследствии отцом Галлираном, которому якобы принадлежал приход в
районе Квинс, но более двадцати лет назад он был закрыт и прихожане
перешли в другую церковь.
Он внимательно изучил историю отца Галлирана и перешел к другой папке
- с описанием жизни Элисон Паркер и легендой сестры Терезы, которая
утверждала, что та якобы с восемнадцати лет была монахиней.
И вновь волна непонятного страха начала охватывать отца Макгвайра -
его пугала эта бесконечная цепочка, частью которой теперь стал и он сам.
Наконец, завершив чтение, он поставил эти папки на место и вынул еще
одну, самую последнюю, положив ее перед собой. Просмотрев находящиеся
там документы, Макгвайр особо задержался на истории болезни,
составленной доктором Мартином Абрамсом. В ней описывался невроз его
пациента и рассказывалось, как под глубоким гипнозом этот больной
поведал доктору о смерти собственной матери и том, что чувство вины
потом заставило его совершить попытку самоубийства. Но в результате
депрессии, приведшей к суицидальным действиям, пациент начал страдать
впоследствии частичной потерей памяти.
Пожалуй, это и был самый главный документ. Из него становилось ясно,
почему именно этот человек был избран на роль следующего Стража и почему
сам он ничего не помнил о своем желании расстаться с жизнью.
Макгвайр задумчиво уставился на первую страницу, разделенную чертой
на две части. С правой стороны значилось "Отец Беллофонтэн", а слева до
боли знакомым ровным почерком монсеньера Франкино было выведено: "Бен
Бэрдет".
Итак, Бен должен стать новым часовым Господа Бога.
Но стало ли всем легче от того, что по воле случайных совпадений он
решил, что эта роль уготована его жене Фэй?
Впрочем, вспомнив цепь недавних событий, Макгвайр все же подумал, что
это несколько облегчило их задачу, поскольку у Бена не возникло никаких
подозрений относительно себя самого, а значит, с ним легче будет иметь
дело в урочный час.
Наконец, погасив настольную лампу, он положил на место и эту папку и
вышел из кабинета.
***
В понедельник утром Бирок позвонил отцу Макгвайру и сообщил, что ему
удалось обнаружить информацию, требующую незамедлительной встречи.
Священник не раздумывая направился в дом номер 80 и по 89-й улице и
прибыл туда к десяти утра. Чуть погодя он увидел и спешащего к дому
Бирока.
- Что случилось? - с ходу спросил Макгвайр, чувствуя, как тревожно
забилось сердце в ожидании непредвиденных осложнений.
Бирок тяжело опустился на диван и набил табаком трубку, которую
недавно подарили ему Бэрдеты. Макгвайр присел рядом.
- Я еще раз перепроверил данные, полученные из клиники
пресвитерианской церкви, - начал Бирок, стараясь держаться как можно
спокойнее. - И теперь уже ошибки быть не может. Ребенок там не рождался.
Потом я стал искать Райфельсона. Он действительно лечил когда-то Фэй
Бэрдет, но только от чего - не известно. Впрочем, он никогда не
занимался акушерством и гинекологией, так что его участие в принятии
родов исключается. Тогда я начал обследовать все больницы Новой Англии
и, наконец, нашел то, что мы так долго искали...
Макгвайр напрягся. Сейчас должно было прозвучать нечто совсем
неожиданное.
- Итак, Джои Бэрдет родился в штате Массачусетс, в городе Бостон, -
продолжал рассказ Бирок. - Но Фэй Бэрдет - не родная его мать. Настоящая
мать живет в Кокорде, штат Нью-Гемпшир. И фамилия ее - Бурреро. Через
два дня после родов она отказалась от ребенка и оставила его в больнице,
а двадцать второго июля Бен и Фэй усыновили его и оформили все
необходимые документы. По вашей просьбе я заново проследил весь
жизненный путь Бена Бэрдета. И теперь уже почти уверен, что все факты
его биографии - тоже сплошная липа.
- Я перестаю вас понимать... - с ужасом признался ioец Макгвайр.
- Все, что мы знаем о его детстве, оказалось обыкновенным вымыслом.
Но что самое главное - оба его родителя умерли от инфаркта. И никакого
рака у его Матери не было. Я сам видел заключение о ее смерти, и нет
никаких подозрений, что эта смерть была неестественной. Так что Бен
Бэрдет не убивал свою мать и у него, следовательно, не было никаких
причин совершать на этой почве попытку самоубийства.
- Но это непостижимо! - Обескураженный Макгвайр с трудом приходил в
себя после всего услышанного. - Франкино не мог так ошибаться!..
- Я не знаю, Франкино ли тут ошибся или кто другой, но вся моя
информация имеет документальное подтверждение. И я могу ручаться за
каждое сказанное мною слово.
- Но ведь это еще не все?.. - с затаенной надеждой спросил Макгвайр,
лихорадочно соображая, почему так промахнулся сам монсеньер и что теперь
надо делать, чтобы исправить положение.
- К счастью, не все, - подтвердил Бирок. - Есть одна ниточка... Я тут
наткнулся на человека, вернее, пока только на имя - Артур Селигсон,
который может дать ключ к нашей тайне. Этот Артур каким-то образом был
связан с Беном Бэрдетом. Узнав об этом, я стал копать дальше и вышел на
человека по имени Чарли Келлерман. Правда, говорить с ним без вашего
ведома я не стал, но адресок у меня имеется.
- И как же он может нам помочь? - напряженно нахмурил лоб священник.
- Пока ума не приложу, - признался Бирок. - Но это единственная нить.
Кто знает... Макгвайр кивнул.
- Надо попробовать. Так где он живет?
- Неподалеку. В Гринвич Вилледж. - И он протянул священнику карточку
с адресом.
Макгвайр мельком взглянул на бумажку, сложил ее вдвое и сунул в
карман.
***
Чарли Келлерман поднял глаза на священника и, не вставая с кровати,
рассмеялся. Это был странный смех, больше напоминающий коктейль из
свиста и хриплого кашля.
- Присаживайтесь, святой отец, - проговорил он, старательно выводя
каждый звук. Голос его звучал еле слышно. - Видите ли, у меня была
операция на гортани, и мне теперь нелегко говорить. Ну, а понять меня
еще труднее... Рак, - пояснил он. - Вон там возьмите себе табуреточку...
Макгвайр ухватил трехногий табурет, на который указал ему Келлерман,
и тот жалобно заскрипел под могучим телом священника.
- Так вы хотели о чем-то поговорить со мной? - спросил Чарли.
- Да, - отозвался Макгвайр. - Но сначала, наверное, надо бы зажечь
свет... Или открыть окна, а то темновато...
- Если можно, давайте останемся в этом полумраке. Свет режет мне
глаза, а темные очки больше не помогают. Поймите меня правильно.
Макгвайр с жалостью поглядел на измученное тело Келлермана. Бены на
его руках были сплошь исколоты, а у правого запястья, похоже, начиналась
гангрена. Зрачки расширены, а лодыжки, торчащие из-под коротких шаровар,
отекли. Судя по всему, этот бедолага давно уже сидел на игле.
- Как вам у меня нравится? - спросил Чарли и обвел руками свое жалкое
однокомнатное жилище, расположенное на чердаке старого многоквартирного
дома.
- Нормально, - неопределенно пожал плечами Макгвайр, стараясь не
обращать внимания на страшную вонь в каморке, кучи сваленного по углам
грязного белья и одноразовых пластиковых тарелок с какими-то огрызками и
объедками. Ему показалось, что пыль здесь никто не протирал уже
несколько лет, и она успела покрыть все вокруг по меньшей мере дюймовым
слоем.
- Я обитаю здесь уже пятый год, - сообщил Келлерман. - С того самого
