иногда такие картиночки приходится наблюдать, от которых у него, я
думаю, аж все лицо вытягивается. Это, конечно, если представить, что у
него есть лицо, а не просто какое-нибудь облачко.
Макгвайр улыбнулся.
- А где находится твоя квартира?
- Что? Ах, это... Перекресток Второй авеню и 121-й улицы. Короче, в
Испанском Гарлеме.
Священник чуть не поперхнулся и рывком сел на кровати.
- Эй, поосторожней, святой отец!.. И прежде чем ты засыплешь меня
своими вопросами, дай я представлюсь... Зовут меня Флоренс. И еще, хотя
тебе это, наверное, не совсем интересно.., я проститутка, и между
прочим, самая шикарная в этом районе. Можешь спросить у любого сутенера,
если не веришь. Тебе каждый скажет, какие штучки умеет выделывать
старушка Флоренс!.. Но я, конечно, не жду, что ты на меня позаришься.
Бог бы, наверное, меня здорово отшлепал по попке за одни такие мысли.
- Но я уверен, что у тебя их и нету, дитя мое. И думаю, что Господь
Бог отыщет в своем сердце место и для тебя и простит тебе все твои
прегрешения.
- Аминь, - закончила Флоренс и разразилась таким сумасшедшим хохотом,
что у священника чуть не лопнули барабанные перепонки. - И аллилуйя, -
добавила она, переставая смеяться.
- А который час? - поинтересовался Макгвайр.
- Десять утра, - весело сообщила негритянка. - А теперь тебе надо
подкрепиться хотя бы чаем. Сразу в себя придешь. А если тебя раздражает
дым, так я могу потушить эту отраву...
- Нет-нет, это мне совсем не мешает, - поспешил уверить ее Макгвайр
и, взяв в руки чашку, заметил, что она из дорогого китайского фарфора.
Видимо, эта женщина все же имела некоторую склонность к хорошим вещам, и
Макгвайр тут же похвалил ее за такой тонкий вкус.
- Спасибо, святой отец. В шикарных вещичках я действительно
разбираюсь. Правда, эта чашечка и блюдце - моего бывшего дружка.
- А почему же бывшего? - полюбопытствовал священник.
- Ну... Потому что теперь мы с ним очень нескоро встретимся. В том
году его засадили на двадцать лет за торговлю наркотиками. Но вкус у
него был, это точно. А этот сервизик он свистнул у одной богатой дамочки
с Пятой авеню. Только не подумай, что она была белая - черта с два! Эта
черножопая потаскуха имела денежки благодаря своим земельным владениям.
- Да, Господу Богу придется много чего простить, если он вздумает
заглянуть в твою квартирку, - улыбнулся Макгвайр.
Флоренс кивнула.
- Так если сейчас только десять, значит, я и проспал-то всего
чуть-чуть, - подытожил Макгвайр, потягиваясь в кровати.
- Да ты, видать, совсем спятил, - опять рассмеялась Флоренс. -
Десять-то десять, да только не того утра, о котором ты думаешь. Ты был в
отключке еще двое суток. И пока ты тут дрых, я успела уже зашибить кучу
денег. Правда, мне пришлось туговато. Представляешь, если бы кто-нибудь
из моих постоянных клиентов вдруг обнаружил, что у старушки Флоренс в
соседней комнате спит священник! Сразу пришлось бы подыскивать себе
другую работу...
- Два дня?! - от изумления Макгвайр остался с открытым ртом и замер,
не донеся до него чашку.
- А ты что, оглох, что ли? Кстати, эти денечки были для меня не
самыми счастливыми в жизни... Жаль, что ты сам не слышал своего бреда и
бесконечных стонов. Священник вздрогнул и крепко схватил негритянку за
руку.
- А что я тут такого наговорил? - взволнованно спросил он.
- Да чушь всякую. Я в общем-то так толком ничего и не разобрала...
Ругался на чем свет стоит, все время вспоминал дьявола и еще каких-то
ребят - Франкино и Чейзена. И без конца одно и то же: мол, черт среди
нас гуляет - в чем я, правда, полностью с тобой согласна, - и что он то
и дело убивает людей... Ну, на это возразить тоже трудно. Но ты
почему-то был уверен, что следующей жертвой он выбрал именно тебя. А
этого мне совсем не хотелось бы. Во-первых, потому, что мужик ты, я
вижу, неплохой, а потом, если бы он явился сюда за тобой, то я бы тоже
могла на беду оказаться где-нибудь рядом... Конечно, рано или поздно мне
так и так придется с ним познакомиться, но все-таки хотелось бы отложить
эту встречу на более поздний срок.
- А я уверен, что Господь снизошлет тебе свое прощение, - возразил
Макгвайр.
- При условии, что я раскаюсь? - улыбнулась Флоренс.
- Да, дитя мое.
- Звучит, конечно, заманчиво... Да только некогда мне раскаиваться. У
меня ведь иногда даже не хватает времени, чтобы хорошенько просраться. -
Тут она в смущении закрыла рот рукой и виновато поглядела на священника.
Макгвайр засмеялся.
- Ну, юмор еще никому не вредил, - сказал он, а потом снова
попробовал подняться. Это удалось ему с огромным трудом - ноги ослабли и
колени противно тряслись. - Дитя мое, тебе придется помочь мне выбраться
отсюда - я должен срочно ехать к себе на работу.
- А по-моему, тебе надо бы еще денек отдохнуть, чтобы как следует
набраться сил, - возразила Флоренс.
- Нет, я в любом случае должен спешить, - настаивал священник.
- Ну, я-то, конечно, помогу... - усмехнулась она. - Только мне
кажется, твои церковные друзья малость прибалдеют, когда увидят, кто
поддерживает их коллегу.
- Знаешь что, Флоренс... Я думаю, многим из них не помешало бы иметь
такое доброе сердце, как у тебя. Ты - сама добродетель.
- Что?! Я и добродетель? Святой отец, да нас даже рядом-то ставить
неприлично! Если я расскажу про это подружкам, меня просто на смех
поднимут!
- Ну, тогда помоги мне хотя бы одеться и вызови, пожалуйста, такси.
Флоренс согласно кивнула. Макгвайр осторожно дотронулся до ее руки.
- Когда все это кончится, я обязательно помолюсь за тебя, - пообещал
он.
- Помолишься? Это, конечно, хорошо... Только я что-то не знаю ни
одной молитвы, которая помогала бы зарабатывать деньги и не протянуть
ноги с голоду.
Священник снял с дужки кровати одежду и начал надевать брюки.
- Наверное, ты права, - согласился он.
- Черт побери, я действительно права! - подтвердила Флоренс.
Макгвайр замолчал и еще раз оглядел свою случайную спасительницу.
Слава Богу, что на его пути попалась именно она, которая с таким теплом
и добротой приютила его и ухаживала за ним все эти дни. Он, разумеется,
теперь в долгу у нее. Макгвайр сунул руку в карман и, отыскав там
бумажку в двадцать долларов, согнул ее пополам и вложил в ладонь
негритянки, решительно кивнув в подтверждение своих действий.
И она, не говоря ни слова, кивнула ему в ответ.
***
Отец Макгвайр смотрел, как угасает улыбка на губах Флоренс, по мере
того как такси удаляется от ее дома. Ему никогда еще не приходилось
сталкиваться с такими людьми - настоящими уличными философами, чья речь
обильно пересыпана и солеными колкостями, и меткими глубокими фразами.
Но, может быть, она в любой жизненной ситуации способна найти более
точный ответ, чем самые изысканные словесники. Во всяком случае, ее
бесхитростные рассуждения были очень недалеки от истины.
- В следующий раз будьте осторожнее, святой отец, - напутствовала его
Флоренс.
И Макгвайр пообещал, что больше с ним такого не повторится, а потом
добавил, что, возможно, им придется еще встретиться в этой жизни. Но
даже если такого и не случится, он все равно никогда не забудет ее и
обязательно помолится, как обещал, прося у Христа прощения за ее грехи.
Наконец, его раздумья были прерваны: машина остановилась перед
воротами семинарии.
Священник вышел из автомобиля и не спеша поднялся на третий этаж, где
находились жилые помещения преподавателей.
"Что же теперь будет? - не переставал спрашивать себя Макгвайр. - И с
кем мне теперь надо связаться? И почему все же Франкино не стал
рассказывать мне о Чейзене? Почему не раскрыл его нового обличья до
того, как произошло несчастье?.." Он молил Бога о прощении и упоении в
мире души монсеньера, а потом сам же проклинал его за излишнюю
скрытность.
Священник медленно брел по длинному бесцветному коридору третьего
этажа. Его келья находилась в самом конце, как раз напротив запасного
выхода. Этаж был совсем пустым, и только с лестницы временами доносились
чьи-то тихие шаги.
Открыв дверь своей комнаты, Макгвайр застыл на пороге: его уже ждали.
Двое сидели на кровати, один - за столом. Никого из них он раньше не
видел.
- Отец Макгвайр? - осведомился отец Теппер, поднимаясь из-за стола.
- Да, - только и смог вымолвить ошарашенный священник.
- Да упокоится в мире монсеньер Франкино, - послышались тихие слова.
Макгвайр молча кивнул в ответ.
Отец Теппер шагнул вперед. Это был высокий худощавый мужчина лет
сорока, с черными волосами и бледным вытянутым лицом.
- Нас просили отвезти вас на место, - произнес он. Макгвайр с
тревогой покосился на еще двоих, устроившихся на кровати.
- А куда? - спросил он, чувствуя все нарастающее беспокойство.
Теппер ничего не ответил, а молча подошел к двери и распахнул ее.
- О чем, собственно, идет речь? - еще раз взволнованно спросил
Макгвайр.
- Простите, но мы не имеем права говорить об этом, - пояснил Теппер.
Макгвайр еще раз окинул взглядом троих незнакомцев, а потом послушно
вышел в пустой коридор.
У подъезда их уже ждал лимузин. Когда все расселись, машина двинулась
по Восточному шоссе, дальше - на Бруклинский мост, и за ним начала
петлять по переулкам. Но Макгвайр все же понял, что они находятся сейчас
где-то в прибрежной части города, на Манхэттене. Наконец, проехав
грязные негритянские кварталы, они затормозили перед старинной
готической церковью.
Выходили из автомобиля молча.
Следуя за своими провожатыми, Макгвайр как бы ненароком глянул на
угол улицы в надежде разобрать ее название, чтобы хотя бы приблизительно
представить себе, где они остановились. Но табличку на доме прочесть не
удалось. Тогда он огляделся по сторонам и заметил, что редкие пешеходы
здесь все-таки белокожие. Скорее всего это была южная оконечность
Бруклина, хотя ручаться за это священник не мог. Отец Теппер открыл
дверь церкви, и все по очереди зашли внутрь.
В конце коридора начиналась крутая винтовая лестница, уходящая вверх
и вниз, и, направляясь к ней, Макгвайр заглянул в главный зал церкви.
Там было пусто, свет не горел, отчего пламя свечей возле исповедален
показалось ему особенно ярким.
По лестнице все четверо спустились в подвал, остановившись там перед
огромной дубовой дверью. Теппер открыл ее и жестом пригласил остальных
зайти. Они вошли в небольшой зал, в котором Макгвайр насчитал десять
рядов скамеек. В дальнем конце этого помещения находилась еще одна
дверь. Два огромных напольных подсвечника освещали это мрачное
подземелье. В первом ряду на скамье сидел один-единственный человек, в
котором Макгвайр без промедления узнал Бирока.
Теппер открыл вторую дверь и слегка подтолкнул Макгвайра в маленькую
подземную часовню. Два других священника остались снаружи.
Часовня оказалась совершенно пустой. Стены ее были сложены из грубых
шлакобетонных плит. Внутри Макгвайр увидел одинокого монаха, но лица его
разглядеть не смог - оно было надежно скрыто широким, надвинутым на
глаза капюшоном. На стене висело распятие, а на алтаре стоял гроб.
Подойдя ближе, Макгвайр чуть не задохнулся от неожиданности: в гробу
лежало тело Франкино, а чуть ниже - на невысоком амвоне - две книги,
одна из которых была открыта.
Монах в капюшоне подвел Макгвайра к книгам и, прошептав ему на ухо
несколько слов, отошел в темный угол за спиной священника.
Получив указания от таинственного монаха, Макгвайр начал читать из
первой книги. Губы его тряслись, он то и дело поглядывал на мертвое лицо
