- Вам, я уверен, не приходилось еще видеть таких роскошных вещиц, -
торжественно произнес Дженкинс и ловко провел гостя мимо всевозможных
тумбочек, кресел и прочих атрибутов древности к двум накрытым тканью
предметам. Откинув первое покрывало, он показал кровать, предназначенную
для самой королевы Луизы, пояснив, что фанера здесь сделана из средней
трети ствола грушевого дерева.
Бен внимательно рассмотрел кровать, которая не произвела на него
абсолютно никакого впечатления, а напомнила больше несуразную гигантскую
люльку.
- А вот это - декоративный шкафчик, - не умолкал Дженкинс, снимая
второе покрывало. - Его сделали, по нашим предположениям, в 1835 году.
Видите, как много здесь гравировки по меди! А этот шпон выполнен из
древесины молодого клена. Но этот шкафчик только с виду напоминает
пустую тумбочку - внутри полно разных ящиков! - С этими словами он
выдвинул пару ящиков, демонстрируя их Бену. - Такие шкафчики делались по
индивидуальным заказам крупными мастерами, и каждый считается в своем
роде шедевром. Причем мебельщики работали над такими заказами в одиночку
- сами и резали по дереву, и выполняли гравировку на металле... А здесь,
как вы видите, требуется искусство настоящего художника. Великолепно, не
правда ли?
Бен кивнул. Шкафчик понравился ему чуть больше. Он был похож на
прямоугольную коробку с ножками, поставленную "на попа". Правда, резьба
была действительно изумительной, и это сильно отличало шкафчик в лучшую
сторону от кровати, если судить по их эстетическим качествам.
Дженкинс снова с любовью накинул покрывала на свои новые поступления.
Бен присел на стоявший неподалеку диван и утер сынишке лицо платком -
тот успел уже напустить слюней. Теперь Бэрдету предстояло выслушать
целую лекцию о достоинствах этой мебели, пока сам хозяин готовил кофе и
доставал из серванта в кухне печенье и пирожные.
- Но вы так и не высказали своего мнения! - закончил Дженкинс,
присаживаясь на другой диван, напротив Бена.
- Действительно, красивые вещи, - как-то равнодушно произнес он,
чувствуя, что не испытывает абсолютно никакой страсти к этой старинной
мебели, хотя он нисколько не сомневался, что все, собранное Дженкинсом,
- разумеется, не подделка и должно стоить кучу денег. Ральф рассмеялся,
прощая Бену его невежество, и, промокнув губы платком, поставил чашку с
кофе на резной столик.
- Но, Бен, я все равно рад, что вы пришли. Ведь мы должны поговорить
и кое о чем другом... Разумеется, я не мог начать этот разговор у вас, в
присутствии Фэй. Вы меня понимаете?..
- Не очень, - сознался Бен, чувствуя, что начинает волноваться.
- У меня есть один приятель, который служит в полиции. И как раз на
днях он дежурил вместе с судебно-медицинским экспертом. А сегодня утром
я ему позвонил, потому что он обещал передать мне, что скажет
судмедэксперт по поводу смерти монсеньера Франкино. Так, вот, эксперт
теперь, видимо, ничего уже не сможет сказать, поскольку тело было
похищено!
- Что?! - вскрикнул Бен и резко наклонился к Дженкинсу, чуть не
выронив при этом ребенка.
- В морг проникли неизвестные и похитили труп Франкино. Можете себе
такое представить?
Разумеется, после всего пережитого, Бен мог представить себе и не
такое, однако вслух он произнес:
- Даже поверить трудно! - В основном, это было сказано, чтобы
поддержать начатый Дженкинсом разговор.
- А как вы думаете, кому и для чего могло понадобиться это тело? - не
отставал Ральф. Бен только пожал плечами.
- Понятия не имею.
- А я имею, - неожиданно заявил Дженкинс.
- Имеете? - Бен не верил собственным ушам. Дженкинс не торопясь
поднял свою чашку и отхлебнул глоток горячего кофе.
- Конечно, Бен... Только давайте сперва серьезно поговорим о добре и
зле. - Он пристально посмотрел на гостя, а затем продолжил: - Вы,
наверное, уже знаете, что это здание - как раз и есть поле битвы между
двумя противостоящими силами. Добра и Зла. То есть Господа Бога и
Сатаны.
Бен вскочил с дивана, и на лице его отравился неподдельный ужас. Он
попытался улыбнуться, но лишь растерянно посмотрел на Дженкинса и крепче
сжал малыша в руках.
- Я вас не совсем понимаю, - выдавил он.
- Да все вы прекрасно поняли! Вы не хуже моего знаете, что Страж,
назначаемый по заповеди Господа, находится именно здесь. Разве это
новость для, вас, а? Ну, признавайтесь, Бенджамин Бардет! Инспектор Гатц
проделал большую работу... Равно как и монсеньер Франкино. Так что вы
прекрасно осведомлены, я в этом даже не сомневаюсь.
- А откуда все это известно вам? - начал паниковать Бен.
Дженкинс разразился громовым хохотом, а потом, как неведомое
чудовище, хищно поднялся с дивана, расправляя свой костюм-тройку.
- Чего же вы так боитесь, Бен? - спросил он, поправляя очки на носу.
- Хотя вас можно понять... Но после того, как мы с вами обстоятельно
поговорим, я уверен, в вас не останется ни капли страха.
Бен ринулся к двери, чувствуя, как бешено колотится его сердце.
Теперь лицо Дженкинса стало похожим на стальную маску - оно было
абсолютно бесстрастно и не выражало ровным счетом ничего.
- Оставьте меня в покое! - на ходу выкрикнул Бен.
- Не могу, Бен! - ответил хозяин.
Бен схватился за дверную ручку и дернул ее на себя. Но та словно
примерзла к месту. Дверь не открывалась.
Он дернул еще раз, одной рукой удерживая на груди ребенка, но все
напрасно. Видимо, Дженкинс успел незаметно запереть замок.
Тогда Бен оглянулся, чтобы посмотреть на выражение лица
злорадствующего Дженкинса, но того и след простыл. В комнате было пусто.
- Господи! - закричал Бен в отчаянии и прикрыл ребенка руками, будто
хотел защитить его от невидимого зла, витавшего в этой квартире.
Он заходил по комнате, дико озираясь вокруг. Что же теперь делать?..
Потом, подбежав к одной из стен, изо всех сил ударил по ней ногой. Если
Вудбриджи дома, они непременно должны услышать этот удар и прийти на
помощь. Но тут он с ужасом вспомнил, что как раз сегодня Вудбриджи на
целый день уехали в гости. В другие стены стучать было бессмысленно,
поскольку все они выходили только на улицу. Подмоги ждать неоткуда.
Тогда он без колебаний сорвал покрывало со старинной королевской
кровати, положил ребенка на соседний диванчик и, подкатив кровать ближе
к двери, с разгону ударил ею по прочному дереву, надеясь или расшатать
дверь или совсем выбить ее с помощью такого необычного тарана. Кровать с
грохотом врезалась в дубовую створку, однако дверь даже не дрогнула.
И тут он услышал приближающиеся шаги.
- Дженкинс! - закричал Бен, снова хватая ребенка и пряча его в
объятиях.
Подбежав к телефону, он судорожно схватил трубку, но телефон был
мертв. Не поддавались и окна, словно запаянные кем-то в наружных рамах.
Не работал даже внутренний домофон, по которому можно было бы связаться
с дворником или вахтером.
- Что вам от меня нужно? - закричал Бен, теряя остатки самообладания.
И тут в дверях спальни неожиданно появился сам Дженкинс.
Бен смотрел на него и не узнавал. Что за одеяние появилось на Ральфе?
И в кого он таким образом превратился? Это невероятно!..
Дженкинс указал на диван и спокойно предложил:
- Садитесь сюда, Бен.
Тот послушно опустился на указанное место, не сводя глаз с хозяина
квартиры и по-прежнему крепко сжимая в руках малыша. Дженкинс
приблизился к нему, немигающим взглядом сверля своего гостя. От этого
взгляда Бен застыл, как каменный, не в силах пошевелиться. Этот взгляд
гипнотизировал и заставлял повиноваться. Бен чувствовал, как медленно,
но верно парализуется его воля.
- Молитесь, Бен Бэрдет! Молитесь своему Всемогущему Господу Богу, -
произнес Ральф Дженкинс.
Глава 20
Оставшись в гробовой тишине часовни, отец Макгвайр провел пальцами по
старинным буквам, выдавленным на кожаном переплете, а потом раскрыл
книгу. Шрифт оказался крупным, а текст был написан по-латыни. Прочитав
эту рукопись, он должен будет узнать обо всем, что не успел сделать
монсеньер Франкино, и что перекладывалось теперь на его собственные
плечи. Священник вытер капли пота, выступившие на лбу, и еще раз
взглянул на мерное лицо своего предшественника, которое блестело в
пламени свечей, словно восковое. "Но зачем сюда доставили его труп?" - в
который раз спрашивал себя Макгвайр, но так и не мог найти ответа на
этот вопрос. Однако сам факт присутствия рядом мертвого тела повергало
его в глубокое уныние. Неужели ему не могли дать возможность
ознакомиться с этой книгой без трупа?.. Ведь глядя на него, Макгвайр не
переставал испытывать жгучее чувство вины и стыда, так как сам он
остался жить, в то время как Франкино мужественно отдал свою жизнь в
борьбе с силами Сатаны.
Дрожащими пальцами Макгвайр открыл первую страницу и начал медленно,
строчку за строчкой читать старинную рукопись, с каждым словом
осознавая, что речь в ней идет об истории самого зла, о том, как
началась борьба между Господом Богом и падшим ангелом.
В книге говорилось, как Господь призвал своих ангелов, и они
слетелись со всего Рая, чтобы услышать, как Создатель возвестит о
существовании своего Сына, которому он дарует всю власть:
"Так слушайте же, возлюбленные ангелы мои:
Сегодня я произвел на свет единственного своего сына,
И преклонятся пред ним все колена в Раю,
А кто посмеет ослушаться меня,
Будет низвергнут в темноту и забвение..."
Потом речь пошла о Сатане - бывшем первом архангеле, чья зависть и
ревность толкнули его на бунт против Бога, и он, почтя себя обиженным и
ущемленным, решился сместить Всевышнего с его трона.
"В это время Создатель,
Чьему гладу видны всякие помыслы,
Узрел, что поднимается против него восставший,
И увидел, как множества собираются,
Чтобы свергнуть Его.
И тогда он призвал своего Сына
И велел ему защитить Его трон;
И тот с радостью принял из рук
Его Меч разящий..."
Еще Всевышний послал на битву с дьяволом архангелов Михаила и
Гавриила, чтобы поверженный Сатана и все его легионы были навечно
помещены в место изгнания и наказания, то есть, в Ад.
"...И излилась на них великая ярость;
Раздался страшный грохот и лязг оружия.
Зловещим был этот шум,
И по всем небесам несся гул его.
И сражение шло безжалостное и бесконечное..."
Макгвайр прервал чтение и с тревогой прислушался, но вокруг стояла
все та же полная тишина. Стараясь на смотреть на Франкино, он попытался
отделаться от чувства нарастающей паники. Уже несколько часов подряд он
был как бы слит воедино с этой книгой, становясь в душе свидетелем и
участником всех описанных в ней давних событий. Различные образы по
непонятным каналам проникали к нему прямо в мозг и представали почти
живыми перед его мысленным взором. Но впереди было еще самое важное -
оставались непрочитанными сотни страниц, которые ему только предстояло
преодолеть. Наконец он приступил к описанию финала этого чудовищного
первичного боя, глас Божий словно зазвучал в его ушах:
"Два дня прошло с тех пор, как отправился Михаил,
Чтобы усмирить и укротить тех, кто ослушался моей воли.
Третий день принадлежит тебе, Сын мой,
Как и слава закончить эту битву победой.
Так взойди же на мою колесницу
И преследуй сыновей тьмы,
И прогони их в глубины..."
И Сын Господа сделал так, как повелел Отец, и изгнал Сатану с небес в
преисподнюю:
"Он выдворил их за пределы небесные
В глухие опустошенные глубины,
И Ад принял их, разверзшись,
А потом вновь закрылся,
Преисполненный огнем и дымом.
И отныне он стал их домом,
