монсеньера Франкино. Сейчас он произносил по латыни молитвы о прощении
грехов, о верности Христу и какие-то незнакомые ему тексты для чтения
над усопшими. Это продолжалось более часа, пока, наконец, он не
перевернул последнюю страницу указанной книги. Закрыв ее, Макгвайр
оглянулся и выжидающе посмотрел на отца Теппера и монаха в капюшоне,
которые стояли немного поодаль.
- Да поможет тебе Господь, сын мой, - произнес монах. - Ибо испытания
твои еще только начинаются...
Макгвайр перекрестился. После этого отец Теппер и его таинственный
спутник медленно вышли из часовни и плотно закрыли за собой дверь.
Макгвайр невольно вздрогнул, услышав, как захлопнулась и тяжелая
дубовая дверь первого зала. И вот он остался совершенно один с мертвым
телом монсеньера Франкино, чтобы предстать перед новыми неведомыми
испытаниями, и призвал милосердного Господа защитить и поддержать его в
этот трудный час.
Глава 19
- Не надо суетиться, - с легким раздражением произнес Дженкинс. -
Фэй, мне всего-то и нужен был один кусок сахара...
- Сейчас все будет, - ответила Фэй, вынимая из тостера два
поджаренных хлебца. - Но раз уж вы зашли, то без кофе я вас все равно
отсюда не выпущу.
Дженкинс беспомощно пожал плечами.
Бен, наконец, оторвал взгляд от свежей газеты и улыбнулся:
- - От меня, Ральф, защиты не ждите. Здесь командует жена. И если
хотите поспорить - обращайтесь непосредственно к ней. Тут я бессилен вам
помочь.
- Никакие возражения не принимаются! - безапелляционно заявила Фэй. -
Если не ошибаюсь, вы кладете в кофе пол чайной ложки сахара, верно?
Дженкинс беспомощно опустился на стул. Да... И еще чуть-чуть сливок,
если можно.
Фэй подошла к холодильнику.
- Жаль, что мне никак не удается убедить вас перейти на искусственный
сахар. Натуральный ведь очень портит зубы! И кроме того, от него в
организме размножаются всякие вредные бактерии...
- Да знаю! - отмахнулся Дженкинс. - Но лучше уж я буду травиться
натуральными продуктами, чем какими-то неизвестными заменителями. Бог
весть каким образом схимиченными в лаборатории.
Покачав головой, Фэй вынула из кастрюльки четыре яйца вкрутую,
выложила их на тарелку и подала к столу. Потом сняла фартук и расправила
замшевую юбку, плотно облегающую ее бедра, и пышную кружевную блузку,
которая вздымалась, как парус у ее широких плеч и маленькой груди. Фэй
выглядела хорошо отдохнувшей. Наконец-то она полностью пришла в себя.
После того как стало известно о гибели Франкино, она снова не смогла
пойти на работу и взяла отгул. Но, просидев целый день дома и послушав,
как Бен шесть часов кряду стучит на машинке, Фэй решила, что ей тоже не
следует падать духом, а лучше отвлечься работой. Поэтому сегодня утром
она уже снова собиралась на службу, Фэй вышла из кухни, но очень скоро
вернулась обратно с малышом на руках, посадила его на высокий стульчик
за общий стол и предложила всем съесть по яйцу. Правда, Дженкинс сразу
же отказался, заявив, что в яйцах слишком много холестерина. Фэй не
оставалось ничего другого, как налить всем кофе.
- Ну, а как у вас дела на работе? - поинтересовался Дженкинс.
Фэй кивнула и улыбнулась. Позади нее яркие лучи солнца
беспрепятственно падали на пол кухни через раскрытые окна.
- Сейчас мне предложили один очень интересный проект, - ответила она,
поворачиваясь с гостю лицом. - Это долгосрочная рекламная кампания на
телевидении по заказу производителей прогулочных яхт.
Дженкинс внимательно слушал ее, не спеша отхлебывая кофе.
- Ты знаешь, дорогой, мне, вероятно, придется теперь часто ездить в
командировки, - неожиданно сообщила она Бену.
- Правда? - рассеянно спросил тот, не отрывая взгляда от утренней
газеты.
- Да, потому что их контора расположена в Сан-Диего.
- Что ж, это замечательно, - буркнул муж. Фэй подошла к нему и
потянула газету на себя., - Эй, ты слышишь, о чем я рассказываю? -
нахмурилась она.
Но Бен никак не хотел отпускать газетный листок.
- Разумеется. Я все прекрасно слышу. Просто я тут читаю кое-что...
- Почитать можешь и потом, - огрызнулась Фэй. - У нас все-таки Ральф.
И при госте ты мог бы быть более внимательным, а не шелестеть тут
газетой, полностью игнорируя нас. Это становится уже просто неприлично!
Бен поднял на жену глаза.
- Ну и что же, что гость? Чего ты от меня хочешь? Какого еще
внимания? Может, мне для вас спеть теперь или сплясать?
- Не смешно, - отрезала Фэй.
- Ну я, пожалуй, пойду, - неуверенно произнес Дженкинс, поднимаясь
из-за стола. - Поговорим позже...
- Да нет, Ральф, садитесь. Мы просто так шутим, - улыбнулся Бен. -
Говорите, что вы хотели. А Фэй скоро и сама успокоится.
- Иногда я просто удивляюсь твоим способностям выводить людей из
себя, - продолжала ворчать Фэй.
- Да что ты, милая! Я же не нарочно... - с невинным видом
оправдывался Бен. А потом, указав через открытую дверь на пишущую
машинку и стопку чистой бумаги в соседней комнате, добавил: - Я хочу
хоть немного отвлечься вон от того.
- А зачем? - удивился Дженкинс.
- Я уже начинаю ненавидеть эту книгу, - объяснил Бен. - Только мне
приходит в голову какой-то сюжетный ход, как сразу же что-то случается,
и я либо должен все менять, либо вообще начинать сначала. Впрочем, дело
чаще всего кончается тем, что я рву написанное - и передо мной вновь
лежит пачка девственно чистой бумаги. Значит, надо писать все заново...
Это кого хочешь сведет с ума. Знаете, Ральф, у меня такое чувство, что
это мой первый и последний роман.
Дженкинс сочувственно кивнул.
Бен снова углубился в газету, стараясь сохранять на лице самое
невозмутимое выражение. Единственно, что его волновало сейчас, - это как
разыскать неожиданно пропавшего отца Макгвайра. В день смерти Франкино
он бросился на его поиски сразу же после ухода полиции. Но они не Дали
абсолютно никаких результатов. Комната Макгвайра в семинарии оказалась
запертой, а дворник доверительно сообщил, что не видел священника уже
несколько дней. То же самое ему сказали и в ректорате семинарии. Итак,
Макгвайр бесследно исчез. То есть, не осталось никакой связи. И никаких
указаний, как действовать дальше, и что предпринимать. Бен пробовал
звонить и в Управление епархии, но там либо вообще не знали отца
Макгвайра, либо не могли сказать ничего определенного о его нынешнем
местонахождении. Безусловно, Макгвайр знал о гибели Франкино. И не
исключено даже, что он сам каким-то образом принимал участие в том, что
случилось в холле десятого этажа, и был свидетелем смерти монсеньера.
Значит, он должен рано или поздно снова появиться на горизонте. Вот
только когда это произойдет?..
Ожидание становилось невыносимым.
Ребенок засмеялся и начал молотить ладошками по своему укрепленному
на стульчике подносу. Фэй склонилась к сынишке, поцеловала его и тепло
улыбнулась Дженкинсу.
- Вот видите, Ральф, - обратилась она к гостю. - Когда вы заходите к
нам, Джои рад больше всех.
- Вы слишком добры ко мне, Фэй. Скорее всего, моя радость просто
настолько заметна, что передается даже детям...
- Радость? - удивился Бен. - А по какому поводу, позвольте узнать?
- Я только что получил контейнер из Европы, - объяснял Дженкинс. - И
сейчас то, что в нем находилось, перевезли ко мне на квартиру. Так что
можете зайти посмотреть.
- А что это, если не секрет? - поинтересовался Бен, - Старинная и
очень редкая мебель - два удивительных образца, созданных самим Карлом
Фридрихом Шенкелем для прусской королевы Луизы. Они будут
экспонироваться на одной частной выставке, а пока их целиком доверили
мне. И им цены нет! Вы очень многое потеряете, если откажетесь зайти ко
мне и взглянуть на эти шедевры...
- Ну, хорошо. После работы я обязательно к вам заскочу, если,
конечно, вы будете дома, - пообещала Фэй и встала из-за стола.
- После семи я к вашим услугам, - отозвался Дженкинс.
- Договорились.
Дженкинс посмотрел на Бена, который никак не мог оторваться от
газеты, с головой погрузившись в какую-то статью.
- Ну а вы, Бен? - неуверенно спросил он. Тот поднял голову, с трудом
соображая, о чем идет речь, и как сейчас лучше ответить.
- Ну... Наверное, где-то днем... Обязательно. Впрочем, у меня сейчас
много работы, так что я еще позвоню.
Дженкинс одобрительно кивнул и тоже поднялся. Фэй взглянула на часы и
недовольно покачала головой - она уже опаздывала на работу.
Пока она убирала со стола, Бен продолжал изучение газетной статьи, а
потом, прокашлявшись, откинулся на спинку кресла и стал зачитывать
вслух:
- Некролог, - сообщил он. - Монсеньер Гульельмо Франкино родился в
Италии, в Турине, умер в Нью-Йорке... Принял духовный сан 11 июня 1959
года. - После этого Бен нервно расхохотался, швырнул газету на стол и,
вытащив ребенка со стульчика, занялся им. Фэй и Дженкинс наблюдали за
ним, не сводя глаз.
- Да упокоится с миром его душа, - заключил Бен.
***
Около полудня, погуляв в парке с ребенком, Бен вернулся домой, усадил
малыша в манеж и решил взяться, наконец, за работу. После того как ушел
Дженкинс, а Фэй стремглав улетела на службу, он еще раз попытался найти
Макгвайра и для этого сделал несколько телефонных звонков. Но, как и
раньше, ничего выяснять не удалось. Прогулка с малышом тоже не смогла
успокоить его расшалившиеся нервы, и теперь, очутившись снова в
квартире, Бен понял вдруг, что книга - это пока единственное средство,
чтобы хоть на время перестать думать о судьбе Фэй и гадать, где так
долго может скрываться отец Макгвайр.
Он поудобней устроился в кресле и стал обдумывать начало следующей
главы, а потом уверенно сел за машинку и принялся как сумасшедший
стучать по клавишам, боясь даже остановиться. Так он проработал довольно
долго, переполняемый то отчаянием, то раздражением и беспредельной
злобой. Наконец, глава была закончена. Он вынул из машинки последнюю
страницу, перечитал все заново и, не долго думая, вышвырнул напечатанное
в корзину для мусора. А потом повалился на диван и обхватил голову
руками, чувствуя свою полную беспомощность. Что теперь - снова пойти
гулять? Или опять засесть за проклятую машинку? Или лежать вот так и
думать до изнеможения о страшных событиях последних дней и туманных
перспективах ближайшего будущего?.. Сколько же сможет еще вы-, держать
эти перегрузки его и без того уже измученный мозг?
Наконец он решился. Взяв ребенка на руки, Бен открыл дверь и вышел с
ним в коридор. Как же он мог забыть! Ведь всего пару часов назад
Дженкинс приглашал его зайти полюбоваться каким-то антиквариатом. И этот
безобидный визит сейчас как раз то, что нужно, чтобы отвлечься от
неприятных мыслей.
Позвонив в дверь Ральфа, он сразу же услышал шаги, и через несколько
секунд ручка замка повернулась.
- А, это вы, Бен! - обрадовался Дженкинс, отступая назад, чтобы дать
гостю проход. Бен натянуто улыбнулся.
- Я вспомнил про ваше приглашение, и вот решил зайти полюбоваться
обещанными сокровищами, - объяснил он.
- Что ж, прекрасно. Я ждал вас. И Джои, конечно, тоже. Хотя, мне
кажется, он еще слишком мал, чтобы по достоинству оценить то, что я вам
хочу сейчас показать.
Бен рассмеялся.
- Да я и сам настоящий младенец в таких делах!
- Ничего подобного, - серьезно заявил Дженкинс и пригласил их пройти
в гостиную.
Эта комната напоминала больше музейный зал. Кроме пары стульев
современного образца, вся остальная мебель здесь была очень старой - в
основном, как объяснил Дженкинс, французской: и к ней он никогда не
прикасался, разве что когда протирал пыль.
