нужно что-нибудь сказать, я вас слушаю.
-- Чтобы передать все мистеру Макгинти?
-- Успокойтесь. Лично я останусь верен ложе, говорю вам
это прямо. Но я не выдаю то, что мне сказали по секрету. Но
учтите, ни в чем, что противоречит интересам ложи, не ждите от
меня помощи.
-- Быть может, я отдам в ваши руки свою жизнь, говоря
откровенно. Но вы все же новичок. Значит, совесть у вас еще не
так заскорузла, как у других. Вот почему мне хотелось
поговорить с вами.
-- Что же вы хотите сообщить мне?
-- Если вы меня выдадите, пусть ляжет на вас мое
проклятие.
-- Я сказал, что не выдам!
-- Тогда ответьте: когда вы сделались членом ложи в Чикаго
и произнесли обеты верности и милосердия, приходила вам на ум
мысль, что это поведет вас к преступлениям?
-- Смотря что называть преступлением.
-- Смотря что! -- воскликнул Моррис гневно. -- Мало вы
видели наших дел, если можете назвать их как-нибудь иначе. Ну а
прошлой ночью, когда старого человека, который мог быть вашим
отцом, избили до полусмерти, -- что это было, по-вашему?
-- Некоторые сказали бы, что это война, -- спокойно
ответил Макмэрдо, -- а на войне -- как на войне: все сводят
счеты как могут.
-- Вы все-таки ответьте на мой вопрос: думали вы о
чем-либо подобном, когда вступали в чикагскую ложу?
-- Должен признаться, нет.
-- Так было и со мной, когда я вступил в орден в
Филадельфии. К сожалению, дела мои там расстроились, и в один
проклятый Богом час я услышал о Вермиссе. Я приехал сюда для
поправки своих дел. Боже, подумать только... Со мной приехали
жена и трое детей. На рыночной площади я открыл магазин, и дела
пошли отлично. Потом я вступил в местную ложу -- так же, как вы
вчера. Я сразу очутился во власти злодея и запутался в сети
преступлений. Что мне оставалось делать? Я не могу отсюда
уехать, так как все состояние мое вложено в магазин. Если я
откажусь от братства, то буду тут же убит, и один Бог ведает,
как поступят с моей женой и детьми. О, это ужасно! -- Моррис
закрыл лицо руками.
Макмэрдо пожал плечами.
-- Вы слишком сердобольны для всех этих дел.
-- Во мне не умерла совесть, но они превратили меня в
преступника. Особенно запомнился один случай. Однажды мне дали
поручение. Если бы я отказался, меня постигла бы смерть...
Воспоминание о случившемся будет вечно преследовать меня. Милях
в двадцати от города стоял уединенный дом, вон там, у гор...
Мне приказали караулить двери, поручить мне самое дело они не
решились. Остальные вошли в комнату, и, когда снова появились
из дверей, их руки были в крови... Мы собирались уйти, когда
позади нас в доме закричал ребенок. Я чуть не потерял сознание
от ужаса, но мне надо было улыбаться, иначе в следующий раз они
вышли бы с окровавленными руками из моего дома и мой маленький
Фрэд кричал бы так же... По приказу я сделался палачом... Я
верующий католик, но патер не захотел и говорить со мной,
узнав, что я Чистильщик... Меня отлучили от церкви... Мне ясно,
что вы идете по той же дороге, и я спрашиваю вас: готовы ли вы
сделаться хладнокровным убийцей?.. Или мы все же можем
каким-нибудь способом остановить все это?
-- Что вы хотите делать? -- резко спросил Макмэрдо. --
Ведь не донести же?
-- Боже сохрани, -- ответил Моррис. -- Одна мысль об этом
стоила бы мне жизни.
-- Ну что ж, -- сказал Макмэрдо, -- лично мне вы кажетесь
просто слабохарактерным человеком. К тому же вы придаете всему
этому слишком много значения.
-- Слишком много! Поживите здесь дольше, тогда узнаете!
Посмотрите в долину, какую тень бросают на нее клубы дыма?
Поверьте, тень преступлений куда мрачнее. Мы живем в Долине
ужаса. С заката до утренней зари сердца мирных жителей трепещут
от страха. Скоро, молодой человек, вы сами убедитесь в этом.
-- Поживем -- увидим, -- беспечно сказал Макмэрдо. --
Придет время, и я скажу вам, что думаю по этому поводу. А
теперь мне ясно только одно: вы не годитесь для жизни в долине
и чем скорее продадите свою лавочку за любую цену и уедете
отсюда, тем лучше. Я не забуду, что вы сказали. Надеюсь, вы
говорили с добрыми намерениями. Прощайте.
-- Погодите, -- остановил его Моррис. -- Нас могли
заметить вместе, и кто знает, не пожелают ли они узнать, о чем
мы разговаривали.
-- С вашей стороны предусмотрительно подумать об этом.
-- Скажем, я предлагал вам место у меня в магазине.
-- А я отказался. Ну что ж, договорились. Прощайте, брат
Моррис, и желаю, чтобы в будущем вам жилось легче.
В тот же вечер Макмэрдо в задумчивости сидел у себя в
гостиной возле печки и курил. Неожиданно дверь распахнулась и в
комнату ввалился мастер ложи. Он сел против молодого человека и
несколько секунд молча смотрел на него. Макмэрдо выдержал этот
взгляд совершенно спокойно. Наконец Макгинти сказал:
-- Я редко хожу в гости, брат Макмэрдо, так как посетители
отнимают у меня слишком много времени. Тем не менее я решил
навестить вас.
-- Горжусь этим, -- ответил Макмэрдо и поднялся с места,
чтобы достать из буфета бутылку виски. -- Не ожидал такой
чести.
-- Ну как рука?
Макмэрдо скривился.
-- Дает о себе знать, но ничего: стоит помучиться.
-- Да, -- ответил Макгинти, -- стоит для людей, преданных
ложе и готовых работать на нее. О чем вы толковали с братом
Моррисом на Мельничном холме?
Вопрос прозвучал неожиданно, но у Макмэрдо был наготове
ответ.
-- Моррис добрый парень. Ему показалось, что я нуждаюсь,
и, желая мне помочь, он предложил мне место в своем магазине.
-- И вы отказались?
-- Ну, конечно. Я могу, не выходя из комнаты, заиметь за
четыре часа больше, чем он дал бы мне за месяц.
-- Верно. Но на вашем месте я не стал бы часто встречаться
с Моррисом.
-- Почему?
-- Потому что я советую вам это. Для всех оказалось бы
вполне достаточно моего слова.
-- Может быть, но не для меня, -- смело возразил Макмэрдо.
Глаза смуглого исполина гневно вспыхнули, однако в
следующую секунду выражение его лица изменилось, и он громко
засмеялся неискренним смехом.
-- Я всегда говорил, что вы странная карта в игре. Ну,
если вам нужны объяснения, извольте, я их вам дам. Разве Моррис
не отзывался плохо о ложе?
-- Нет.
-- А обо мне?
-- Тоже нет.
-- Значит, он просто не доверяет вам. В душе же он
неверный брат. Мы это знаем и ждем только случая наказать его.
В нашем загоне нет места для паршивой овцы. А если вы будете
вести знакомство с неверным человеком, подозрение в неверности
падет и на вас. Понятно?
-- Я не могу подружиться с ним, потому что этот человек
мне не нравится, -- ответил Макмэрдо. -- Что же до моей
неверности, так заговори о ней не вы, а кто-нибудь другой, ему
бы не пришлось произнести следующую фразу.
-- Хорошо, сказано достаточно, -- заметил Макгинти. -- Я
пришел, чтобы вовремя предупредить вас, что и сделал.
-- Но как вы узнали о моем свидании с Моррисом?
Макгинти засмеялся.
-- Я должен знать все, что происходит в городе, -- сказал
он, -- и советую помнить, что я все знаю. Ну, мне пора, я
только добавлю, что...
Но он не успел закончить прощальную фразу: дверь
распахнулась, и настороженные лица трех полицейских заглянули
внутрь. Макмэрдо вскочил и вытащил было револьвер, однако тут
же снова спрятал его в карман, увидев наведенные на себя дула
винтовок. Четвертый человек, тоже в мундире, вошел в комнату, и
Макмэрдо узнал в нем капитана Мервина из Чикаго. Капитан
подошел к нему и покачал головой.
-- Я так и думал, что нам еще предстоит встретиться.
Одевайтесь и пошли.
-- Вам придется за это ответить, -- прогремел Макгинти. --
Как вы смеете врываться в частный дом и оскорблять честных
людей?
-- Это вас не касается, советник, -- ответил Мервин. -- Мы
пришли не за вами, а вот за этим молодчиком, и вы обязаны
помогать полиции исполнять ее долг.
-- Он мой друг, и я отвечаю за него.
-- Смотрите, мистер Макгинти, как бы вам не пришлось
отвечать за собственные дела. Ну а этот Макмэрдо был негодяем
еще до приезда в Вермиссу, негодяем он остался и теперь... А
ну-ка давайте сюда револьвер, молодчик.
-- Вот он, -- хладнокровно сказал Макмэрдо. -- Будь мы с
вами с глазу на глаз, капитан Мервин, вы бы разговаривали
иначе.
-- Где приказ об аресте? -- спросил Макгинти. -- Ей-богу,
пока в полиции служат такие господа, как вы, в Вермиссе будет
все хуже. Вы нас оскорбили и ответите за это.
-- Исполняйте ваш долг, как вы его понимаете, советник, --
сказал Мервин, -- а мы будем исполнять свой.
-- В чем меня обвиняют? -- спросил Макмэрдо.
-- В том, что вы участвовали в нападении на редактора
Стейнджера в помещении "Гералда". Можете радоваться, что вас не
обвиняют в убийстве.
Макгинти грубо рассмеялся.
-- Если дело в этом, то советую вам бросить его: Макмэрдо
был в Доме союза и до полуночи играл в покер. Человек
двенадцать свидетелей подтвердят мои слова.
-- Все выяснится на суде. А пока пошли, Макмэрдо.
Отойдите, мистер Макгинти, в сторону: во время исполнения своих
служебных обязанностей я сопротивления не допущу.
В голосе капитана прозвучала такая решительность, что
Макмэрдо и Макгинти осталось только подчиниться. На прощание
мастер успел шепнуть несколько слов арестованному.
-- А как же?.. --он указал большим пальцем через плечо, и
Макмэрдо понял, что он имеет в виду фальшивые доллары.
-- Все в порядке, -- шепотом ответил Макмэрдо: у него был
тайник под полом в спальне.
-- До свидания, -- громко сказал Макгинти, пожимая ему
руку. -- Я поговорю с адвокатом Релаем и все издержки возьму на
себя. Можете быть уверены: вас скоро освободят.
Капитан подозрительно посмотрел на них.
-- Вы двое, -- обратился он к полицейским, -- сторожите
арестованного и стреляйте, если он надумает бежать. А я обыщу
дом.
Но обыск ничего не дал, и Макмэрдо повели в полицию.
Стемнело, дул резкий ветер, поэтому людей на улицах было мало.
Но встречавшиеся прохожие, ободренные темнотой и присутствием
полиции, осыпали арестованного оскорблениями.
-- Судите проклятого Чистильщика! -- крикнул кто-то. --
Линчуйте его!
После короткого допроса Макмэрдо поместили в общую камеру.
Там он увидел Болдуина и других участников нападения.
Но длинная рука ложи дотянулась и сюда. Ночью какой-то
полицейский вошел в камеру с охапкой соломы и вынул из нее две
бутылки виски, еду и колоду карт. Арестованные провели ночь не
скучно.
Утром стало ясно, что им действительно нечего опасаться. С
одной стороны, свидетели нападения -- метранпаж и наборщики --
признали, что освещение было слабое, а они волновались и потому
не могут теперь клятвенно удостоверить личности нападавших; к
тому же ловкий адвокат, приглашенный Макгинти, совсем их
запутал. Пострадавший, который дал показания в больнице, помнил
лишь, что первый ударивший его человек был с усами. Стейнджер,
правда, добавил, что убежден в причастности к нападению
Чистильщиков, потому что из всех окрестных жителей только они
одни его ненавидят и он уже не раз получал от них угрожающие
письма. Но, с другой стороны, шестеро граждан, в том числе и
муниципальный советник Макгинти, заявили, что все обвиняемые в
момент нападения играли в карты в Доме союза и ушли очень
поздно. В результате обвиняемых отпустили, сказав им несколько
слов, похожих на извинение, а капитану Мервину и всей полиции