выпало из рук противника. Тогда нападающий вытащил из-под
пальто, ружье. Щелкнул курок, но я успел схватить ствол руками
и поднять его кверху. Мы отчаянно боролись. Мой противник ни на
секунду не ослаблял усилий, однако в какое-то мгновение приклад
оказался ближе ко мне. Не знаю, может быть, я дернул курок,
может быть, мы оба потянули за собачку. Так или иначе два
заряда попали ему в лицо, и, взглянув вниз, я увидел то, что
осталось от Теда Болдуина. Я узнал этого человека в городе,
узнал его также, когда он накинулся на меня, но, увидев столь
обезображенный труп, даже его собственная мать не сказала бы,
кто перед ней. Я привык к страшным зрелищам, но и мне стало не
по себе.
Прибежал Бэркер. Я услышал шаги жены, но вовремя остановил
ее. Тут было зрелище не для женщин. Обещав ей скоро прийти в ее
комнату, я начал давать Бэркеру объяснения, но он сам все понял
с первого взгляда. Нам оставалось только ждать прислугу. Никто
не явился, и мы сообразили, что никто не услышал выстрела, что
все случившееся известно только нам.
Тогда-то у меня зародилась идея, которая показалась нам
обоим блестящей. Рукав Теда приподнялся, обнаружив знак ложи.
Смотрите!
Дуглас завернул свой собственный рукав и показал
коричневый треугольник в круге, то есть в точности такой же
знак, какой мы видели на руке убитого.
-- Именно клеймо навело меня на мысль выдать убитого за
себя. Мы были приблизительно одного роста и сложения, его
волосы походили на мои, а от лица ничего не осталось. Мы с
Бэркером сняли с Теда вот этот костюм, накинули на него мой
халат и положили труп в той позе, в которой вы его нашли.
Связав вещи Болдуина в узел, я уложил туда же единственную
тяжесть, которая оказалась под рукой. Все было выброшено из
окна. Карточку, которую он намеревался положить на мой труп, я
оставил возле него. Мы надели мои кольца на его пальцы, но
когда дело дошло до обручального...
Он вытянул свою мускулистую руку.
-- Вы сами видите, что я ничего не мог сделать. Со дня
свадьбы это кольцо не покидало своего места, и снять его было
невозможно. Мне и не хотелось расставаться с ним. Мы решили
предоставить эту подробность судьбе. Зато я принес кусочек
пластыря и наклеил его на уцелевшую часть лица убитого, в том
самом месте, где, как вы видите, он наклеен у меня. Только в
этом случае, мистер Холмс, вы допустили оплошность: сняв
пластырь, вы не увидали бы пореза.
Вот каково было положение вещей. Если бы я притаился на
некоторое время, а затем уехал в какое-нибудь место, где
позднее ко мне присоединилась бы жена, остаток дней наших,
вероятно, протек бы спокойно. Увидев в газетах, что Болдуин
убил меня, эти дьяволы прекратили бы преследование. Я
спрятался, Бэркер сделал все остальное.
Вы сами можете догадаться, о чем именно он позаботился в
первую очередь. Мой друг открыл окно и сделал кровавый
отпечаток на подоконнике с целью показать, каким путем убежал
убийца. Это была смелая мысль. Потом Сесил позвонил. Дальнейшее
вы знаете. Теперь, джентльмены, делайте, что вам угодно, однако
верьте, что я сказал всю правду. Позвольте только задать вам
один вопрос: как поступит со мной английское правосудие?
Наступило молчание. Его прервал Шерлок Холмс.
-- В основе своей английские законы справедливы, и
наказание будет не тяжелее вашего проступка. Но, скажите,
откуда Болдуин узнал, что вы живете здесь, а также как
пробраться в дом и где удобнее спрятаться?
-- Мне самому это непонятно.
Лицо Холмса было серьезно и бледно.
-- Боюсь, что дело еще далеко не окончено, -- заявил он.
-- На вашем пути могут встретиться опасности похуже английского
закона или даже ваших американских врагов. Я предугадываю для
вас несчастья, мистер Дуглас, и советую вам остерегаться.
* ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Чистильщики *
А теперь я должен попросить читателя на время покинуть
Сассекс и перенестись лет на двадцать назад и на несколько
тысяч миль к западу. Перед ним развернется настолько
необыкновенная история, что, быть может, трудно будет даже
поверить в ее достоверность. Причем это не начало какого-нибудь
нового повествования. После описания происшедших в то время и в
тех местах событии, разрешив тайну прошлого, мы снова
встретимся в квартире на Бейкер-стрит, где завершатся эти, как
и многие другие знаменательные события.
1. ГЛАВНОЕ ДЕЙСТВУЮЩЕЕ ЛИЦО
Дело происходило 4 февраля 1875 года. Стояла суровая зима,
густой снег покрывал ущелья гор Джилмертон. Вечерний поезд
медленно полз по железнодорожному пути, соединяющему множество
шахтерских и заводских поселков. Он поднимался по крутому
откосу, который ведет от Стегвилля, расположенного на
низменности, к городу Вермисса, стоящему в верхнем конце
долины. Дорога была одноколейной, на каждой запасной ветке
стояли вереницы платформ с углем и железной рудой. Стояли,
словно немые доказательства скрытого под землей несметного
богатства долины, привлекшего в нее множество людей разной
национальности и сильно оживившего этот унылый край Соединенных
Штатов. Вряд ли первопроходцы, пересекшие его, представляли
себе, что самые прекрасные прерии и роскошные пастбища ничего
не стоят по сравнению с этой мрачной областью, покрытой черными
утесами и чащей леса. Над почти непроходимым бором, покрывавшим
склоны гор, поднимались покрытые вечными снегами вершины.
По долине, извивавшейся между зубчатых скал, полз
маленький поезд. В вагонах, вмещавших всего по двадцать или
тридцать человек, только что зажгли лампы. Они горели тускло и
слабо освещали пассажиров, в основном рабочих, возвращавшихся
домой после трудового дня. Судя по их закоптелым лицам, это
были большей частью шахтеры. Почти все они курили и иногда
переговаривались.
В одном из вагонов сидели двое в полицейских мундирах,
привлекавших к себе настороженное внимание не только рудокопов,
но и едущих женщин-работниц и двоих-троих стариков, в которых
нетрудно было узнать местных мелких лавочников. В углу, поодаль
от всех, расположился молодой человек. На вид ему не менее
тридцати лет, он среднего роста, у него свежий цвет лица.
Проницательные серые глаза поблескивали сквозь очки и
доброжелательно посматривали на соседей. Эти взгляды позволяли
сделать вывод об общительном характере; поверхностный
наблюдатель предположил бы даже, что это недалекий простак.
Однако более пристальное внимание позволяло угадать в очертании
его подбородка и суровой складке губ, что под наружным
добродушием темноволосого молодого мужчины крылась незаурядная
сила. Раза два он пробовал заговорить с ближайшим
соседом-шахтером, но, получив краткие неприветливые ответы,
замолк и стал хмуро смотреть в окно на открывавшийся пейзаж.
Груды шлака громоздились по обеим сторонам железнодорожной
линии; за ними поднимались вышки угольных шахт. Группы жалких
деревянных домишек с плохо освещенными окнами жались друг к
другу. На частых полустанках толпились закоптелые жители:
долина Вермиссы не привлекала к себе праздных людей, здесь
велась жестокая борьба за существование. На лице молодого
пассажира, который смотрел из окна вагона на безрадостную
местность, выражалось смешанное чувство брезгливости и
любопытства. Не раз, достав длинное письмо, он снова и снова
пробегал его глазами и что-то писал сбоку. В конце концов он
вытащил из сумки револьвер и переложил его в потайной карман.
Как ни быстро это было сделано, человек, сидевший на соседней
скамье, успел все заметить.
-- Вот как, приятель, вы, видно, готовы ко всему?
Молодой незнакомец улыбнулся с некоторым замешательством.
-- Да, там, откуда я еду, иногда оружие необходимо.
-- А откуда вы едете?
-- Из Чикаго.
-- Здесь вы впервые?
-- Да.
-- Оружие наверняка вам и здесь пригодится.
-- Почему вы в этом так уверены? -- живо спросил молодой
человек, явно заинтересованный.
-- Разве вы не слышали о том, что у нас тут происходит?
-- Нет, ничего.
-- А я был уверен, что о нас говорят повсюду. Не
огорчайтесь, скоро услышите. Но что заставило вас сюда
приехать?
-- Я слышал, что здесь можно легко найти работу.
-- Вы член Рабочего союза?
-- Естественно.
-- Тогда, пожалуй, работу получите. У вас есть тут друзья?
-- Нет, но я их приобрету.
-- Каким образом?
-- Я принадлежу к ордену масонов. Почти в каждом городе
есть ложа, а где есть ложа, там у меня окажутся друзья.
Слова собеседника сразу произвели сильное впечатление на
рабочего. Он с подозрением оглянулся на сидящих вблизи
пассажиров. После этого он поднялся, сел рядом и протянул руку.
Они обменялись рукопожатием.
-- Я верю, но никогда нелишне удостовериться.
Правой рукой он дотронулся до своей правой брови.
Незнакомец тотчас же поднес левую руку к левой брови.
-- Темные ночи неприятны, -- произнес сосед.
-- Да, для странствующих иностранцев, -- ответил молодой
человек.
-- Этого достаточно. Я брат Сканлейн, триста сорок первая
ложа, долина Вермиссы. Я рад видеть вас у нас.
-- Спасибо. Я брат Джон Макмэрдо, двадцать девятая,
Чикаго. И я рад встрече с братом.
-- В округе наших много. Нигде в стране орден так не
процветает, как в долине Вермиссы. Но молодцы вроде вас нам
очень нужны. Одного не понимаю: почему здоровый человек из
Рабочего союза не нашел себе места в Чикаго?
-- У меня было много случаев хорошо заработать, -- ответил
Макмэрдо.
-- Тогда почему уехали из Чикаго?
Макмэрдо указал в сторону полицейских и слегка улыбнулся.
-- Эти двое джентльменов, вероятно, с удовольствием
приняли бы эстафету в отношении меня от своих чикагских коллег.
Сканлейн сочувственно кивнул, искоса взглянув на
полицейских.
-- У вас были большие неприятности?
-- Да.
-- Тюрьма?
-- Еще не время толковать о таких вещах, -- ответил
Макмэрдо, как бы сожалея, что уже сказал больше, чем хотел. --
Имелись веские причины для моего отъезда из Чикаго,
удовольствуйтесь этим. Кроме того, кто вы такой, чтобы задавать
вопросы?
Серые глаза Макмэрдо блеснули раздраженно за стеклами
очков.
-- Не сердитесь, я не собирался вас обидеть. И уверен --
наши ребята отнесутся к вам хорошо, что бы вы там ни сделали.
Куда вы сейчас направляетесь?
-- В Вермиссу.
-- Это третья остановка отсюда. Где намереваетесь
поселиться?
Макмэрдо вынул письмо и прочел адрес.
-- Джейкоб Шефтер, улица Шеридана... Мне рекомендовал его
знакомый в Чикаго.
-- Я сам живу в Хобсоне, так что этого адреса не знаю.
Кстати, мы подъезжаем к Хобсону, и на прощание я хочу дать вам
один совет. Если вы столкнетесь с трудностями в Вермиссе, идите
прямо в Дом профсоюза и спросите Макгинти. Он мастер вермисской
ложи, и в Вермиссе все делается, как того хочет Черный Джек
Макгинти. Может, мы встретимся в ложе. Прощайте.
Сканлейн направился к выходу, и Макмэрдо снова остался
наедине со своими мыслями. Уже стемнело, и красные отсветы
горнов мелькали во мраке.
-- По-моему, ад должен выглядеть именно так, -- произнес
чей-то голос.
Макмэрдо оглянулся и увидел, что один из полицейских встал
и всматривается в окно.
-- Наверняка, -- поддакнул второй констебль. -- И вряд ли
в преисподней обитают дьяволы хуже местных... Полагаю, вы
новоприезжий, молодой человек?
-- Что вам-то до этого? -- мрачно ответил Макмэрдо.
