чего мы ждем?
-- Я сам не знаю, сколько времени нам придется караулить,
-- строгим тоном ответил Холмс. -- Конечно, было бы удобнее,
если бы преступники всегда действовали по нашему желанию. Что
же касается... Но смотрите! Вот тот, кого мы ждали!
Скрывавшие нас кусты находились напротив освещенного окна
и отстояли от него всего футов на сто. Петли скрипнули,
огромная рама открылась. Мы различили неясный контур головы и
плеч человека, который, как видно, пристально всматривался в
темноту. Наконец он нагнулся, и среди глубокой тишины мы
услыхали легкий плеск. Казалось, что человек в окне что-то
спустил в воду, наполняющую ров, и вдруг вытащил какой-то
предмет из глубины, как рыбак рыбу. Этот предмет скрылся в
пролете окна.
-- Пора! -- крикнул Холмс. -- К действию, друзья!
Мы мгновенно вскочили и бросились за ним, хотя и с трудом
из-за окоченевших ног. А Холмс, охваченный одним из тех
внезапных приливов энергии, которые превращали его в самого
деятельного человека в мире, быстро перебежал мост и резко
позвонил у входа в старый дом. Заскрипели засовы, на пороге
открывшейся двери появился изумленный Эмс. Не обращая на него
внимания, Холмс бросился к той комнате, в окне которой мы
видели человеческий силуэт. Мы вбежали следом за ним.
Перед нами стоял оторопевший Сесил Бэркер.
-- Что все это значит, черт возьми? -- гневно спросил он.
-- Что вам нужно?
Холмс быстро оглянулся и тотчас же кинулся к скрученному
веревкой и брошенному под стол мокрому свертку.
-- Мы пришли за ним, мистер Бэркер. Нам нужен сверток,
затопленный с помощью гимнастической гири и вытащенный вами из
рва.
Бэркер с изумлением посмотрел на Шерлока. -- Откуда вам о
нем известно?
-- Немудрено, я сам его там утопил.
-- Вы?!
-- Точнее следовало сказать "снова утопил", -- поправился
Холмс. -- Я думаю, вы помните, Макдоналд, до чего меня удивляло
отсутствие одной гири. Я обращал на это ваше внимание, но вам
было некогда заниматься всякими пустяками, как вы считали. В
противном случае вы, конечно, сделали бы некоторые ценные
выводы. Когда вблизи есть вода и недостает одной из парных
тяжелых гирь, то нетрудно догадаться, как ею воспользовались.
Во всяком случае, стоило проверить эту догадку. Итак, благодаря
Эмсу, который впустил меня в комнату, и рукоятке зонта доктора
Уотсона я в прошедшую ночь выудил этот сверток и осмотрел его.
Оставалось узнать, кто бросил его в воду. Этого мы достигли,
сообщив вам, что ров будет осушен. Мы, четверо свидетелей,
видели, кто воспользовался темнотой, а потому, мистер Бэркер,
мне кажется, настала ваша очередь говорить.
Холмс положил мокрый сверток на стол, развязал опутывавшую
его веревку, достал изнутри гимнастическую гирю, а следом --
пару ботинок. Указав на них и пробормотав: "Как видите,
американские", -- он опустил их на пол. Затем выложил на стол
нож в ножнах, набор белья, пару носков, серый твидовый костюм и
короткое коричневое пальто.
-- Обратите особое внимание на пальто, -- заметил Холмс.
-- Как видите, у него есть внутренний карман, который уходит
под подкладку: в нем вполне может поместиться спиленное ружье.
На воротнике ярлык портного: "Полл, пошив верхнего платья.
Вермисса, США".
Я провел небесполезные часы в местной библиотеке и
пополнил свое образование, узнав, что Вермисса -- процветающий
городок в Соединенных Штатах, в долине, известной угольными и
железорудными копями. Помнится, мистер Бэркер, вы говорили, что
первая жена Дугласа -- уроженка одной из угольных областей?
Нетрудно предположить также, что буквы "Д. В." на карточке,
долина, посылающая убийц, может статься, и есть Долина ужаса, о
которой нередко упоминалось. Все теперь нам ясно, и очередь
мистера Бэркера дать необходимые объяснения.
Гнев, изумление, страх, нерешительность поочередно
сменялись на лице Бэркера. Наконец он попытался укрыться за
едкой иронией.
-- Вы уже знаете столько, мистер Холмс, -- с усмешкой
бросил он, -- что, может быть, вам лучше самому сделать это.
-- Без сомнения, я мог бы еще кое-что прибавить, мистер
Бэркер, но нам интереснее послушать вас.
-- Вы так думаете? Но я вправе сказать лишь одно: если
здесь и кроется тайна, то она не мне принадлежит и не в моих
привычках выдавать чужие секреты.
В этот момент в комнату вошла миссис Дуглас, стоявшая,
оказывается, около полуоткрытой двери.
-- Довольно, Сесил, -- сказала она, -- вы сделали для нас
достаточно.
-- Более чем достаточно, -- уважительно заметил Холмс. --
Я глубоко сочувствую вам, миссис Дуглас, и прошу положиться на
наш здравый смысл и нашу порядочность. Весьма возможно, что я
поступил ошибочно, не исполнив вашего желания, которое передал
мне доктор Уотсон. Однако в то время у меня еще были причины
предполагать, что вы замешаны в преступлении. Теперь я убежден
в обратном. Тем не менее еще осталось много невыясненного, и я
посоветовал бы вам упросить непреклонного мистера Бэркера
поведать всю историю.
Тут миссис Дуглас вскрикнула, а все мы были поражены,
увидев человека, который как бы выступил из стены и теперь шел
к нам из темного угла. Миссис Дуглас повернулась и обняла его;
Бэркер сжал его протянутую руку.
-- Так лучше, Джон, -- сказала миссис Дуглас, -- я
уверена, так лучше.
-- Да, мистер Дуглас, -- подтвердил Холмс, -- гораздо
лучше.
Человек стоял, изучая нас. Он щурился, видимо, от света.
Лицо у него было примечательное: смелые серые глаза, густые
подстриженные седеющие усы, выступающий вперед волевой
подбородок, резко очерченный рот. Дуглас обвел всех нас
взглядом и, к моему вящему удивлению, подошел ко мне,
протягивая связку бумаг.
-- Я слыхал о вас, -- сказал он. Произношение у него было
не вполне английское, но и не чисто американское, в общем
мягкое и приятное. -- Вы писатель, -- продолжал он. -- Но
ручаюсь, доктор Уотсон, что еще никогда через ваши руки не
проходило таких историй. Изложите их, как хотите. Я только
вручаю вам факты. Два дня я провел взаперти и, пользуясь слабым
дневным светом, который проникал в убежище, набрасывал свои
воспоминания. Это история Долины ужаса.
-- Долина ужаса -- это прошлое, мистер Дуглас, -- спокойно
сказал Шерлок, -- а нам теперь хочется услышать о настоящем.
-- Услышите, сэр, -- ответил Дуглас. -- Вы позволите мне
закурить?
Холмс протянул сигару.
-- Благодарю вас, мистер Холмс. Насколько мне известно, вы
сами курильщик и поймете, что значило для меня не курить два
дня, имея под рукой все необходимое, но опасаясь, как бы запах
дыма не выдал тайник. -- Он прислонился к камину и втянул в
себя аромат сигары. -- Я много слышал о вас, мистер Холмс, не
подозревая, что мне придется встретиться с вами. Обещаю,
раньше, чем вы ознакомитесь вот с этим, -- он кивнул головой в
сторону бумаг, -- вы скажете, что я сообщил вам кое-что новое.
Макдоналд хмуро смотрел на пришельца.
-- Я в недоумении, -- произнес он наконец. -- Если вы
мистер Дуглас из Бирлстоунской усадьбы, то причины чьей же
смерти разыскивали мы эти два дня? И откуда вы теперь
выскочили, точно чертик из табакерки?
-- Ах, мистер Мак, -- заметил с укоризной Холмс. -- Вы не
захотели перечитать описание приюта короля Карла! В те дни люди
нередко прятались в отличные тайники, а они, послужив однажды,
могут пригодиться и в другой раз. Я был убежден, что мы разыщем
мистера Дугласа под этой крышей.
-- Сколько же времени вы морочили нам голову таким
образом, мистер Холмс? -- сердито спросил инспектор. -- Долго
ли вы предоставляли нам возможность тратить силы и время на
совершенно нелепые, как вам было известно, розыски?
-- Ни одного лишнего часа, дорогой мистер Мак. Только в
прошлую ночь у меня возникли новые соображения, и, так как их
можно было доказать лишь сегодня вечером, я предложил вам и
вашему коллеге днем отдохнуть. Скажите, пожалуйста, что мог я
сделать еще? Увидав платье, вынутое изо рва, я сразу понял, что
убитый -- не мистер Дуглас и мы, вероятнее всего, нашли тело
велосипедиста из Тенбриджа. Другого заключения вывести было
нельзя. Поэтому мне следовало выяснить, где мог скрываться
мистер Дуглас, и я нашел, что, вероятнее всего, он при
содействии жены и друга спрятался в доме, представлявшем такие
удобства, а позднее собирался бежать.
-- Вы оказались правы, -- с одобрением сказал Дуглас. --
Мне хотелось ускользнуть от вашего британского правосудия,
поскольку я не знал, какое наказание оно наложит на меня.
Вместе с тем мне казалось, что таким образом и заставлю
преследующих меня злобных псов потерять след. Знайте, я не
сделал ничего, что заставило бы меня стыдиться, ничего, что я
не готов был бы повторить снова. Впрочем, вы сами убедитесь в
этом, когда я закончу мой рассказ.
Я начну не с самого начала. Оно изложено здесь, -- Дуглас
указал на тетрадь, -- и вы найдете его очень странным. В общих
чертах дело сводится к следующему. На земле живут люди, имеющие
основательные причины меня ненавидеть. Они отдали бы свой
последний доллар за то, чтобы я оказался в их руках. Пока жив я
и живы они, на этом свете для меня нет безопасного угла. Они
вытеснили меня из Чикаго в Калифорнию. Потом фактически изгнали
из Америки. Лишь когда я после свадьбы поселился в английском
тихом графстве, мне стало казаться, что последние годы моей
жизни протекут спокойно. Я не объяснял моей жене положения
вещей. Зачем было вмешивать ее во все это? Ведь она не имела бы
ни минуты покоя! Тем не менее она, кажется, кое-что
подозревала. Вероятно, я время от времени проговаривался, но до
вчерашнего дня ей не были известны обстоятельства дела. Она
узнала их после того, как вы, джентльмены, говорили с нею. Она
сказала вам все, что знала, и Бэркер тоже. Ведь в ночь памятных
событий у нас оставалось мало времени для объяснений. Теперь
жена знает мою историю, и, право же, я поступил бы умнее,
раньше сказав ей об опасности. Мне, дорогая, -- он взял ее за
руку, -- было тяжело коснуться прошлого, я хотел сделать как
лучше.
Господа, накануне роковых событий я был в Тенбридже и
случайно увидел на улице одного человека. Только мельком, но не
мог не узнать моего смертельного врага, который преследовал
меня, словно голодный волк дикую козу. Мне стало ясно, что беда
близка.
Я вернулся домой и приготовился встретить ее, зная, что
мне придется защищаться собственными силами. В былое время о
моих удачах ходила слава по всем Соединенным Штатам, и я был
уверен, что счастье по-прежнему улыбнется мне.
Целый день я был настороже, не выходил в парк и поступал
правильно: он пустил бы в меня заряд картечи раньше, чем я
успел бы заметить его. Когда мост подняли, я прогнал мысль о
беде, не допуская, что он мог пробраться в дом и спрятаться,
выжидая меня. Но когда я делал обычный вечерний обход дома, как
всегда в халате, то, войдя в свою комнату, почувствовал
опасность. Наверное, человек, многократно подвергавший угрозам
свою жизнь, обретает нечто вроде шестого чувства, которое и
подает ему сигналы. Почему я остро осознавал приближение
несчастья, точно не могу сказать. Но в следующее мгновение я
заметил под оконной драпировкой носки ботинок. Увидев источник
своих инстинктивных опасений, я кинулся за молотком,
припасенным мной ранее на камине. В ту же минуту враг прыгнул
на меня. Блеснул нож, но я ударил по лезвию молотком. Оружие
