попала к нам в руки. Я думаю, он в долине больше не покажется.
Старый человек с бритым лицом и большим чистым лбом
поднялся с противоположного председательскому месту конца
стола.
-- Казначей, -- начал он, -- позвольте спросить, кто купил
собственность человека, которого мы вытеснили из этой области?
-- Брат Моррис, ее, разумеется, купила Джилмертонская
железнодорожная компания.
-- А кто купил копи "Тодмэна и Ли", которые продавались в
прошлом году?
-- Та же компания, брат Моррис.
-- Кто купил прокатный завод Манса и Шумана, а также
компанию "Ван Дегер и Этвуд"?
-- Все они приобретены Джилмертонской фирмой.
-- Я не думаю, брат Моррис, -- сказал Макгинти, -- чтобы
нам было важно знать, кто купил эти участки и заводы, раз новые
владельцы не могут увезти их из округа.
-- Достопочтенный мастер, боюсь, что это имеет для нас
немалое значение. Вот уже десять лет мы вытесняем отсюда мелких
предпринимателей. А на их месте появляются крупные компании.
Директора их живут в Нью-Йорке или в Филадельфии и нисколько не
боятся наших угроз. Мы можем, конечно, тянуть деньги с их
местных представителей и даже изгонять неподатливых. Но на
места последних не преминут приехать новые. При этом будет
вызвано недовольство хозяев крупных компаний. Боюсь, они не
пожелают делиться с нами своими прибылями и решат объединиться
против нас. Тут уж они не пожалеют издержек, лишь бы отправить
неугодных им людей на виселицу.
Моррис сел. Собрание затихло. Поднялся Макгинти.
-- Вы вечно каркаете, брат Моррис. Пока участники ложи
сплочены, им не страшен никто в Штатах. Разве мы не доказывали
этого в судах? А что до крупных компаний, мне кажется, они
должны быть нам благодарны. Полагаю, что они найдут более
удобным платить нам, нежели с нами бороться. Однако, братья, --
Макгинти снял с себя бархатную шапочку и лоскут, -- ложа
закончила рассмотрение очередных дел. Правда, у нас остается
еще одно маленькое дело: теперь наступило время для братской
закуски и пения.
Удивительна человеческая природа! Зал наполняли люди,
привыкшие к убийству, не испытывавшие сострадания ни к рыдающей
вдове, ни к беспомощным детям. Но мелодии зазвучавших знакомых
песен заставили некоторых даже прослезиться. У Макмэрдо был
прекрасный тенор, и он принял участие в импровизированном
концерте, исполнив "Я сижу на изгороди, Мэри" и "На мелях
алландских вод". В первый же вечер новый брат сделался одним из
самых популярных Чистильщиков. Бутылки с виски несколько раз
обходили вокруг стола, лица собравшихся раскраснелись. В это
время глава ложи снова обратился к ним:
-- Ребята, в городе живет человек, которого пора укротить.
Я имею в виду Джеймса Стейнджера, редактора "Гералда". Читали
вы, что он снова написал о нас? -- Макгинти вьшул из кармана
газету. -- Статья называется "Закон и порядок". Слушайте: "В
долине царствует кровавый террор. Со времени первых убийств
прошло двенадцать лет, и с тех пор преступления не
прекращаются. То, до чего мы теперь дошли, вызывает ужас во
всем цивилизованном мире. Разве ради этого наша родина
принимает к себе иммигрантов? Террор и беззаконие свили себе
гнездо в тени священного звездного флага свободы. Имена
преступников известны, их организация действует открыто. Долго
ли мы будем еще терпеть? Неужели нам вечно предстоит жить..."
Ну, я прочитал достаточно этой дряни, -- завершил Макгинти,
отшвырнув газету. -- Я спрашиваю вас, как мы должны поступить с
этим мерзавцем?
-- Уничтожить его! -- воскликнуло несколько голосов.
-- Я против, -- поднялся со стула Моррис. -- Повторяю,
братья, наша рука слишком сильно давит долину, и наступит
время, когда люди против нас объединятся. Джеймс Стейнджер --
старик. Его уважают в городе и во всей округе. Если он будет
убит, вся долина взволнуется, и нас самих могут уничтожить.
-- А скажите, пожалуйста, как это они смогут сделать? --
возразил Макгинти. -- Руками полиции? Так одна половина
полицейских -- у нас на жалованье, а другая -- нас боится. Или,
может, с помощью судов и судей? А?
-- Существует и закон Линча... -- произнес Моррис.
В зале зашумели.
-- Стоит мне захотеть, -- сказал Макгинти, -- и я соберу
двести человек, которые очистят весь город. -- И вдруг, усилив
голос и грозно сдвинув черные густые брови, он произнес: --
Смотрите, брат Моррис, я слежу за вами уже не первый день. В
вас нет смелости, и вы стараетесь лишить мужества других. Плохо
придется вам, когда ваше собственное имя появится в моих
списках.
Моррис побледнел и опустился на стул. Дрожащей рукой он
поднял стакан, но прежде чем заговорить, сделал несколько
глотков.
-- Прошу извинения у вас, достопочтенный мастер, и у всех
братьев, если я сказал что-нибудь не так. Вы все знаете, что я
боюсь только, как бы с ложей не случилось чего плохого. Именно
этот страх заставил меня произнести неосторожные слова. Но ведь
я больше доверяю вашим суждениям, достопочтенный мастер, нежели
своим собственным! И обещаю... обещаю больше никогда... -- Он
смешался.
Услышав эти смиренные слова, Макгинти, видимо,
удовлетворился, во всяком случае перестал хмуриться.
-- Отлично, брат Моррис. Мне самому было бы грустно, если
бы нам пришлось преподать вам урок. Но пока я занимаю свое
место, мы должны хранить единство как в словах, так и в делах.
А теперь, ребята, -- продолжал он, -- вот что я скажу вам; если
мы накажем Стейнджера по всей строгости, то, возможно, и в
самом деле навлечем на себя неприятности. Газетчики держатся
друг за друга, и все газеты в штате подняли бы крик, взывая к
полиции и к войскам. Но проучить его как следует необходимо.
Возьмете это на себя, брат Болдуин?
-- С радостью, -- ответил тот.
-- Скольких братьев вы возьмете с собой?
-- Шестерых. Двое останутся сторожить у дверей. Пойдете
вы, Гойер, вы, Менсел, вы, Сканлейн, оба брата Уилбей...
-- Я обещал новому брату, что он тоже пойдет, -- заметил
председатель.
Тед Болдуин посмотрел на Макмэрдо, и его взгляд показывал,
что он ничего не забыл и не простил.
-- Пусть идет, если хочет, -- мрачно ответил Болдуин. -- И
чем скорее мы займемся делом, тем лучше.
Ложа стала расходиться -- с шумом, с полупьяными
выкриками. В баре было еще много посетителей, и некоторые
братья к ним присоединились. Маленький отряд, получивший
задание, разделился и двинулся самыми глухими улицами, чтобы не
привлечь к себе внимания. Стоял сильный мороз, в ясном небе
висела молодая луна. Чистильщики собрались у ярко освещенного
здания с золотой вывеской над парадным подъездом: "Гералд
Вермиссы". Из здания слышался шум работающей печатной машины.
-- Эй, вы, -- сказал Болдуин Макмэрдо, -- стойте внизу у
дверей и следите, чтобы путь для отступления был свободен. С
вами может остаться Артур Уилбэй. Остальные -- за мной. Не
бойтесь никого: дюжина свидетелей подтвердит, что в эту минуту
мы находились в Доме союза.
Приближалась полночь, прошли последние редкие прохожие.
Открыв дверь редакции, Болдуин и его спутники взбежали по
лестнице. Макмэрдо и Уилбэй остались внизу. Полминуты спустя
сверху послышались крики, призыв на помощь, топот, стук
падающей мебели. Затем на площадку лестницы выбежал седой
человек. Но его догнали, очки несчастного полетели и со звоном
разбились у ног Джона. Старик упал, и тут же шесть палок
застучали по его спине. Он корчился, стонал, его длинные худые
ноги и руки вздрагивали под ударами. Наконец он затих. Все,
кроме Болдуина, отошли, но тот, с лицом, искаженным злобой, все
продолжал бить старика по голове. Макмэрдо взбежал по лестнице
и схватил Болдуина за руку.
-- Вы убьете его, -- сказал он. -- Хватит!
Болдуин с бешенством взглянул на него и выдернул руку.
-- Кто вы такой, чтобы вмешиваться? Прочь! -- Он опять
поднял палку, но Макмэрдо выхватил револьвер.
-- А ну поосторожней, -- сказал он. -- Не советую
поднимать на меня руку, не то дело кончится плохо. А что до
него, то разве мастер не запретил убивать этого человека?
-- Он дело говорит, -- сказал один из шайки.
-- Бегите! -- закричал снизу Уилбэй.
В первом этаже, в типографии, услышали крики. Несколько
наборщиков и метранпаж выскочили на нижнюю площадку.
Чистильщики оставили неподвижного старика и бросились вниз.
Кое-кто побежал обратно в бар, остальные, в том числе и
Макмэрдо, снова рассыпались по темным улицам и кружными путями
отправились домой.
4. ДОЛИНА УЖАСА
На следующее утро Макмэрдо прежде всего вспомнил о своем
вступлении в ложу. И неудивительно: рука у него распухла и
воспалилась, сильно болела голова. Поздно позавтракав, он сел
за письмо одному приятелю. Принесли свежий "Гералд". Внизу была
напечатана заметка под названием "Преступление в редакции
"Гералда". Она вкратце сообщала о вечернем нападении и
кончалась словами: "Дело передано полиции, однако вряд ли можно
надеяться, что расследование приведет к каким-либо результатам.
Многочисленным друзьям Стейнджера мы сообщаем, что, хотя он был
жестоко избит и получил несколько повреждений головы, жизнь его
вне опасности".
Макмэрдо положил газету, его рука слегка дрожала,
наверное, потому, что слишком много выпил вчера. Он стал
закуривать трубку, когда в дверь комнаты постучалась и вошла
хозяйка. Она передала ему записку, только что принесенную
мальчиком-рассыльным. Макмэрдо сразу взглянул на подпись, но ее
не было. Текст гласил: "Мне нужно поговорить с вами, но не у
вас в доме. Мы можем встретиться у флагштока на Мельничном
холме. Если вы придете туда сейчас, я сообщу кое-что важное и
для вас и для меня".
Макмэрдо дважды перечитал эти строки, но они ничего не
сказали ему о возможном их авторе. Поразмыслив, он все же решил
пойти на встречу.
Мельничным холмом назывался небольшой запущенный парк в
центре города. Летом его наполняли гуляющие, зимой же он был
пуст и представлял собою унылое место. С вершины холма, на
котором был разбит парк, открывался вид не только на город, но
и на уходящую вниз извилистую долину, покрытую черным от копоти
и угольной пыли снегом, и на лесистые горы. Макмэрдо пошел
вверх по дорожке, обсаженной с обеих сторон елками, и наконец
добрался до закрытого ресторана в середине парка. Рядом с
рестораном виднелся пустой флагшток, а под ним стоял человек в
пальто с поднятым воротником и в низко опущенной шляпе. Он
повернулся на звук шагов, и Макмэрдо с удивлением узнал
Морриса. В виде приветствия они обменялись сигналами ложи.
-- Мне хотелось поговорить с вами, мистер Макмэрдо, --
сказал Моррис с неуверенностью. -- Спасибо, что вы приняли мое
приглашение.
-- Почему вы не подписались?
-- Необходима осторожность; в наше время не знаешь, кому
можно доверять, а кому нет.
-- Братьям по ложе следует доверять.
-- Ну, не всегда, -- с горячностью возразил Моррис. --
Все, что мы говорим, и даже все, что думаем, передают мистеру
Макгинти.
-- Послушайте, -- с недовольством сказал Макмэрдо, -- вам
известно, что я только вчера клялся в верности мастеру. Вы
хотите, чтобы я нарушил свою клятву?
-- Плохи же у нас дела, если свободные граждане не смеют
высказывать свои мысли, разговаривая с глазу на глаз.
Макмэрдо, пристально наблюдавший за собеседником,
казалось, смягчился.
-- Как вам известно, я здесь недавно и плохо знаю ваши
обычаи. Не мне начинать говорить, мистер Моррис... Если вам
