заключалась причина, было ясно, что сопротивляться бесполезно и что мне
оставалось одно: ждать, а уж там будет видно.
Мы были в пути почти что два часа, но я все же не мог уяснить себе,
куда мы едем. Временами грохот колес говорил, что мы катим по булыжной
мостовой, а потом их ровный и бесшумный ход наводил на мысль об ас-
фальте, но, кроме этой смены звука, не было ничего, что хотя бы самым
далеким намеком подсказало мне, где мы находимся. Бумага на обоих окнах
не пропускала света, а стекло передо мной было задернуто синей занавес-
кой. С Пэл-Мэл мы выехали в четверть восьмого, и на моих часах было уже
без десяти девять, когда мы наконец остановились. Мой спутник опустил
оконце, и я увидел низкий сводчатый подъезд с горящим над ним фонарем.
Меня быстро высадили из кареты, в подъезде распахнулась дверь, причем,
когда я входил, у меня создалось смутное впечатление газона и деревьев
по обе стороны от меня. Но был ли это уединенный городской особняк в
собственном саду или bona fidel2 загородный дом, не берусь утверждать.
В холле горел цветной газовый рожок, но пламя было так сильно привер-
нуто, что я мало что мог разглядеть - только, что холл довольно велик и
увешан картинами. В тусклом свете я различил, что дверь нам открыл ма-
ленький, невзрачный человек средних лет с сутулыми плечами. Когда он по-
вернулся к нам, отблеск света показал мне, что он в очках.
- Это мистер Мэлас, Гарольд? - спросил он.
- Да.
- Хорошо сработано! Очень хорошо! Надеюсь, вы на нас не в обиде, мис-
тер Мэлас, - нам без вас никак не обойтись. Если вы будете вести себя с
нами честно, вы не пожалеете, но если попробуете выкинуть какой-нибудь
фокус, тогда... да поможет вам Бог!
Он говорил отрывисто, нервно перемежая речь смешком, но почему-то на-
водил на меня больше страха, чем тот, молодой.
- Что вам нужно от меня? - спросил я.
- Только, чтобы вы задали несколько вопросов одному джентльмену из
Греции, нашему гостю, и перевели бы нам его ответы. Но ни полслова сверх
того, что вам прикажут сказать, или... - снова нервный смешок, - ...луч-
ше б вам и вовсе не родиться на свет!
С этими словами он открыл дверь и провел нас в комнату, освещенную
опять-таки только одной лампой с приспущенным огнем. Комната была, бе-
зусловно, очень большая, и то, как ноги мои утонули в ковре, едва я
вступил в нее, говорило о ее богатом убранстве. Я видел урывками крытые
бархатом кресла, высокий с белой мраморной доской камин и по одну его
сторону - то, что показалось мне комплектом японских доспехов. Одно
кресло стояло прямо под лампой, и пожилой господин молча указал мне на
него. Молодой оставил нас, но тут же появился из другой двери, ведя с
собой джентльмена в каком-то балахоне, медленно подвигавшегося к нам.
Когда он вступил в круг тусклого света, я смог разглядеть его, и меня
затрясло от ужаса, такой у него был вид. Он был мертвенно бледен и край-
не истощен, его выкаченные глаза горели, как у человека, чей дух сильней
его немощного тела. Но что потрясло меня даже больше, чем все признаки
физического изнурения, - это то, что его лицо вдоль и поперек уродливо
пересекали полосы пластыря и широкая наклейка из того же пластыря закры-
вала его рот.
- Есть у тебя грифельная доска, Гарольд? - крикнул старший, когда это
странное существо не село, а скорее упало в кресло. - Руки ему развяза-
ли? Хорошо, дай ему карандаш. Вы будете задавать вопросы, мистер Мэлас,
а он писать ответы. Спросите прежде всего, готов ли он подписать бумаги.
Глаза человека метнули огонь.
"Никогда", - написал он по-гречески на грифельной доске.
- Ни на каких условиях? - спросил я по приказу нашего тирана.
"Только если ее обвенчает в моем присутствии знакомый мне греческий
священник".
Тот пожилой захихикал своим ядовитым смешком.
- Вы знаете, что вас ждет в таком случае?
"О себе я не думаю".
Я привожу вам образцы вопросов и ответов, составлявших наш полууст-
ный-полуписьменный разговор. Снова и снова я должен был спрашивать,
сдастся ли он и подпишет ли документ. Снова и снова я получал тот же не-
годующий ответ. Но вскоре мне пришла на ум счастливая мысль. Я стал к
каждому вопросу прибавлять коротенькие фразы от себя - сперва совсем не-
винные, чтобы проверить, понимают ли хоть слово наши два свидетеля, а
потом, убедившись, что на лицах у них ничего не отразилось, я повел бо-
лее опасную игру. Наш разговор пошел примерно так:
- От такого упрямства вам добра не будет. Кто вы?!
- Мне все равно. В Лондоне я чужой.
- Вина за вашу судьбу падет на вашу собственную голову. Давно вы
здесь?
- Пусть так. Три недели.
- Вашей эта собственность уже никогда не будет. Что они с вами дела-
ют?
- Но и негодяям она не достанется. Морят голодом.
- Подпишите бумаги, и вас выпустят на свободу. Что это за дом?
- Не подпишу никогда. Не знаю.
- Этим вы ей не оказываете услуги. Как вас зовут?
- Пусть она скажет мне это сама. Кратидес.
- Вы увидите ее, если подпишете. Откуда вы?
- Значит, я не увижу ее никогда. Из Афин.
Еще бы пять минут. Мистер Холмс, и я бы выведал всю историю у них под
носом. Уже на моем следующем вопросе, возможно, дело разъяснилось бы, но
в это мгновение открылась дверь, и в комнату вошла женщина. Я не мог яс-
но ее разглядеть и знаю только, что она высокая, изящная, с черными во-
лосами и что на ней было что-то вроде широкого белого халата.
- Гарольд! - заговорила она по-английски, но с заметным акцентом. - Я
здесь больше не выдержу. Так скучно, когда никого с тобой нет, кроме...
Боже, это Паулос!
Последние слова она сказала по-гречески, и в тот же миг несчастный
судорожным усилием сорвал пластырь с губ и с криком: "София! София!" -
бросился ей на грудь. Однако их объятие длилось лишь одну секунду, пото-
му что младший схватил женщину и вытолкнул из комнаты, в то время как
старший без труда одолел свою изнуренную голодом жертву и уволок нес-
частного в другую дверь. На короткий миг я остался в комнате один. Я
вскочил на ноги со смутной надеждой, что, возможно, как-нибудь, по ка-
ким-то признакам мне удастся разгадать, куда я попал. Но, к счастью, я
еще ничего не предпринял, потому что, подняв голову, я увидел, что стар-
ший стоит в дверях и не сводит с меня глаз.
- Вот и все, мистер Мэлас, - сказал он. - Вы видите, мы оказали вам
доверие в некоем сугубо личном деле. Мы бы вас не побеспокоили, если бы
не случилось так, что один наш друг, который знает по-гречески и начал
вести для нас эти переговоры, не был вынужден вернуться на Восток. Мы
оказались перед необходимостью найти кого-нибудь ему в замену и были
счастливы узнать о таком одаренном переводчике, как вы.
Я поклонился.
- Здесь пять соверенов, - сказал он, подойдя ко мне, - гонорар, наде-
юсь, достаточный. Но запомните, - добавил он, и со смешком легонько пох-
лопал меня по груди, - если вы хоть одной душе обмолвитесь о том, что
увидели - хоть одной душе! - тогда... да помилует Бог вашу душу!
Не могу вам передать, какое отвращение и ужас внушал мне этот чело-
век, такой жалкий с виду. Свет лампы падал теперь прямо на него, и я мог
разглядеть его лучше. Желто-серое остренькое лицо и жидкая бороденка
клином, точно из мочалы. Когда он говорил, то вытягивал шею вперед, и
при этом губы и веки у него непрерывно подергивались, как если б он
страдал пляской святого Витта. Мне невольно подумалось, что и этот
странный, прерывистый смешок - тоже проявление какой-то нервной болезни.
И все же лицо его было страшно - из-за серых, жестких, с холодным блес-
ком глаз, затаивших в своей глубине злобную, неумолимую жестокость.
- Нам будет известно, если вы проговоритесь, - сказал он. - У нас
есть свои каналы осведомления. А сейчас вас ждет внизу карета, и мой
друг вас отвезет.
Меня быстро провели через холл, запихали в экипаж, и опять у меня пе-
ред глазами мелькнули деревья и сад. Мистер Латимер шел за мной по пятам
и, не обронив ни слова, сел против меня. Опять мы ехали куда-то в нес-
кончаемую даль, в полном молчании и при закрытых оконцах, пока наконец,
уже в первом часу ночи, карета не остановилась.
- Вы сойдете здесь, мистер Мэлас, - сказал мой спутник. - Извините,
что я вас покидаю так далеко от вашего дома, но ничего другого нам не
оставалось. Всякая попытка с вашей стороны проследить обратный путь ка-
реты окажется вам же во вред.
С этими словами он открыл дверцу, и не успел я соскочить, как кучер
взмахнул кнутом, и карета, громыхая, покатила прочь. В недоумении смот-
рел я вокруг. Я стоял посреди какого-то выгона, поросшего вереском и
черневшими здесь и там кустами дрока. Вдалеке тянулся ряд домов, и там
кое-где в окнах под крышей горел свет. По другую сторону я видел красные
сигнальные фонари железной дороги.
Привезшая меня карета уже скрылась из виду. Я стоял, озираясь, и га-
дал, куда же меня занесло, как вдруг увидел, что в темноте прямо на меня
идет какой-то человек. Когда он поравнялся со мной, я распознал в нем
железнодорожного грузчика.
- Вы мне не скажете, что это за место? - спросил я.
- Уондсуэрт-Коммон, - сказал он.
- Могу я поспеть на поезд в город?
- Если пройдете пешочком до Клэпемского разъезда - это примерно в ми-
ле отсюда, - то как раз захватите последний поезд на Викторию.
На том и закончилось мое приключение, мистер Холмс. Я не знаю, ни где
я был, ни кто со мной разговаривал - ничего, кроме того, что вы от меня
услышали. Но я знаю, что ведется подлая игра, и хотел бы, если сумею,
помочь этому несчастному. Наутро я рассказал обо всем мистеру Майкрофту
Холмсу, а затем сообщил в полицию.
Выслушав этот необычайный рассказ, мы короткое время сидели молча.
Потом Шерлок посмотрел через всю комнату на брата.
- Предприняты шаги? - спросил он.
Майкрофт взял лежавший на столе сбоку номер "Дейли ньюс".
- "Всякий, кто что-нибудь сообщит о местопребывании господина Паулоса
Кратидеса из Афин, грека, не говорящего по-английски, получит вознаграж-
дение. Равная награда будет выплачена также всякому, кто доставит сведе-
ния о гречанке, носящей имя София. Х 2473". Объявление появилось во всех
газетах. Пока никто не откликнулся.
- Как насчет греческого посольства?
- Я справлялся. Там ничего не знают.
- Так! Дать телеграмму главе афинской полиции!
- Вся энергия нашей семьи досталась Шерлоку, - сказал, обратясь ко
мне, Майкрофт. - Что ж, берись за этот случай, приложи все свое умение
и, если добьешься толку, дай мне знать.
- Непременно, - ответил мой друг, поднявшись с кресла. - Дам знать и
тебе, и мистеру Мэласу. А до тех пор, мистер Мэлас, я бы на вашем месте
очень остерегался, потому что по этим объявлениям они, конечно, узнали,
что вы их выдали.
Мы отправились домой. По дороге Холмс зашел на телеграф и послал нес-
колько депеш.
- Видите, Уотсон, - сказал он, - мы не потеряли даром вечер. Многие
мои случаи - самые интересные - попали ко мне таким же путем, через
Майкрофта. Заданная нам задача может иметь, конечно, только одно реше-
ние, но тем не менее она отмечена своими особенными чертами.
- Вы надеетесь ее решить?
- Знать столько, сколько знаем мы, и не раскрыть остальное - это бу-
дет поистине странно. Вы, наверно, и сами уже построили гипотезу, кото-
рая могла бы объяснить сообщенные нам факты.
- Да, но лишь в общих чертах.
- Какова же ваша идея?
- Мне представляется очевидным, что эта девушка-гречанка была увезена
молодым англичанином, который называет себя Гарольдом Латимером.
- Увезена - откуда?
- Возможно, из Афин.
Шерлок Холмс покачал головой.
- Молодой человек не знает ни слова по-гречески. Девица довольно сво-
бодно говорит по-английски. Вывод: она прожила некоторое время в Англии,
