в спальне), и из ранки опять потекла кровь. Потом я схватил
пиджак, набитый медяками, которые я только что переложил туда
из своей нищенской сумы, швырнул его в окно, и он исчез в
Темзе. Я собирался швырнуть туда и остальную одежду, но тут ко
мне ворвались полицейские и через несколько минут, вместо того
чтобы быть изобличенным как мистер Невилл Сент-Клер, я оказался
арестованным как его убийца.
Больше мне нечего прибавить. Желая сохранить грим на лице,
я отказывался от умывания. Зная, что жена будет очень
тревожиться обо мне, я тайком от полицейских снял с пальца
кольцо и передал его ласкару вместе с наскоро нацарапанной
запиской, в которой я сообщал ей, что мне не угрожает никакая
опасность.
-- Она только вчера получила эту записку, -- сказал Холмс.
-- О боже! Какую неделю она провела!
-- За ласкаром следила полиция,-- сказал инспектор
Брэдстрит,-- и ему, видимо, никак не удавалось отправить
записку незаметно. Он, вероятно, передал ее какому-нибудь
матросу, завсегдатаю своего притона, а тот в течение нескольких
дней все забывал опустить ее в ящик.
-- Так это, без сомнения и было, -- подтвердил Холмс. --
Но неужели вас никогда не привлекали к суду за нищенство?
-- Много раз. Но что значит для меня незначительный штраф!
-- Однако теперь вам придется оставить свое ремесло, --
сказал Брэдстрит. -- Если вы хотите, чтобы полиция замяла эту
историю, Хью Бун должен исчезнуть.
-- Я уже поклялся себе в этом самой торжественной клятвой,
какую только может дать человек.
-- В таком случае, все будет забыто, -- сказал Брэдстрит.
-- Но если вас заметят опять, мы уже не станем скрывать
ничего... Мы очень признательны вам, мистер Холмс, за то, что
вы раскрыли это дело. Хотел бы я знать, каким образом вы
достигаете подобных результатов.
-- На этот раз, -- отозвался мой друг, -- мне понадобилось
посидеть на пяти подушках и выкурить полфунта табаку... Мне
кажется, Уотсон, что, если мы сейчас поедем на Бейкер-стрит, мы
поспеем как раз к завтраку.
Перевод М. и Н. Чуковских
Артур Конан-Дойль.
Три студента
В 1895 году ряд обстоятельств -- я не буду здесь на них
останавливаться -- привел мистера Шерлока Холмса и меня в один
из наших знаменитых университетских городов; мы пробыли там
несколько недель и за это время столкнулись с одним
происшествием, о котором я собираюсь рассказать, не слишком
запутанным, но весьма поучительным. Разумеется, любые
подробности, позволяющие читателю определить, в каком колледже
происходило дело или кто был преступник, неуместны и даже
оскорбительны. Столь позорную историю можно было бы предать
забвению безо всякого ущерба. Однако с должным тактом ее стоит
изложить, ибо в ней проявились удивительные способности моего
друга. В своем рассказе я постараюсь избегать всего, что
позволит угадать, где именно это случилось или о ком идет речь.
Мы остановились тогда в меблированных комнатах неподалеку
от библиотеки, где Шерлок Холмс изучал древние английские
хартии,-- его труды привели к результатам столь поразительным,
что они смогут послужить предметом одного из моих будущих
рассказов. И как-то вечером нас посетил один знакомый, мистер
Хилтон Сомс, -- преподаватель колледжа Святого Луки. Мистер
Сомс был высок и худощав и всегда производил впечатление
человека нервозного и вспыльчивого. Но на сей раз он просто не
владел собой, и по всему было видно; что произошло нечто из
ряда вон выходящее.
--- Мистер Холмс, не сможете ли вы уделить мне несколько
часов вашего драгоценного времени? У нас в колледже случилась
пренеприятная история, и, поверьте, если бы не счастливое
обстоятельство, что вы сейчас в нашем городе, я бы и не знал,
как мне поступить.
-- Я очень занят, и мне не хотелось бы отвлекаться от
своих занятий, -- отвечал мой друг. -- Советую вам обратиться в
полицию.
-- Нет, нет, уважаемый сэр, это невозможно. Если делу дать
законный ход, его уже не остановишь, а это как раз такой
случай, когда следует любым путем избежать огласки, чтобы не
бросить тень на колледж. Вы известны своим тактом не менее, чем
талантом расследовать самые сложные дела, и я бы ни к кому не
обратился, кроме вас. Умоляю вас, мистер Холмс, помогите мне.
Вдали от милой его сердцу Бейкер-стрит нрав моего друга
отнюдь не становился мягче. Без своего альбома газетных
вырезок, без химических препаратов и привычного беспорядка
Холмс чувствовал себя неуютно. Он раздраженно пожал плечами в
знак согласия, и наш визитер, волнуясь и размахивая руками,
стал торопливо излагать суть дела.
-- Видите ли, мистер Холмс, завтра первый экзамен на
соискание стипендии Фортескью, и я один из экзаменаторов. Я
преподаю греческий язык, и первый экзамен как раз по
греческому. Кандидату на стипендию дается для перевода большой
отрывок незнакомого текста. Этот отрывок печатается в
типографии, и, конечно, если бы кандидат мог приготовить его
заранее, у него было бы огромное преимущество перед другими
экзаменующимися. Вот почему необходимо, чтобы экзаменационный
материал оставался в тайне.
Сегодня около трех часов гранки текста прибыли из
типографии. Задание -- полглавы из Фукидида. Я обязан тщательно
его выверить -- в тексте не должно быть ни единой ошибки. К
половине пятого работа еще не была закончена, а я обещал
приятелю быть у него к чаю. Уходя, я оставил гранки на столе.
Отсутствовал я более часа.
Вы, наверное, знаете, мистер Холмс, какие двери у нас в
колледже -- массивные, дубовые, изнутри обиты зеленым сукном.
По возвращении я с удивлением заметил в двери ключ. Я было
подумал, что это я сам забыл его в замке, но, пошарив в
карманах, нашел его там. Второй, насколько мне известно, у
моего слуги, Бэннистера, он служит у меня вот уже десять лет, и
честность его вне подозрений. Как выяснилось, это действительно
был его ключ -- он заходил узнать, не пора ли подавать чай, и,
уходя, по оплошности забыл ключ в дверях. Бэннистер, видимо,
заходил через несколько минут после моего ухода. В другой раз я
не обратил бы внимания на его забывчивость, но в тот день она
обернулась весьма для меня плачевно.
Едва я взглянул на письменный стол, как понял, что кто-то
рылся в моих бумагах. Гранки были на трех длинных полосах.
Когда я уходил, они лежали на столе. А теперь я нашел одну на
полу, другую -- на столике у окна, третью -- там, где
оставил...
Холмс в первый раз перебил собеседника:
-- На полу лежала первая страница, возле окна -- вторая, а
третья -- там, где вы ее оставили?
-- Совершенно верно, мистер Холмс. Удивительно! Как вы
могли догадаться?
-- Продолжайте ваш рассказ, все это очень интересно.
-- На минуту мне пришло в голову, что Бэннистер разрешил
себе недопустимую вольность -- заглянул в мои бумаги. Но он это
категорически отрицает, и я ему верю. Возможно и другое --
кто-то проходил мимо, заметил в дверях ключ и, зная, что меня
нет, решил взглянуть на экзаменационный текст. Речь идет о
большой сумме денег -- стипендия очень высокая, и человек,
неразборчивый в средствах, охотно пойдет на риск, чтобы
обеспечить себе преимущество.
Бэннистер был очень расстроен. Он чуть не потерял
сознание, когда стало ясно, что гранки побывали в чужих руках.
Я дал ему глотнуть бренди, и он сидел в кресле в изнеможении,
пока я осматривал комнату. Помимо разбросанных бумаг, я скоро
заметил и другие следы незваного гостя. На столике у окна
лежали карандашные стружки. Там же я нашел кончик грифеля.
Очевидно, этот негодяй списывал текст в величайшей спешке,
сломал карандаш и вынужден был его очинить.
-- Прекрасно, -- откликнулся Холмс. Рассказ занимал его
все больше, и к нему явно возвращалось хорошее настроение. --
Вам повезло.
-- Это не все. Письменный стол у меня новый, он покрыт
отличной красной кожей. И мы с Бэннистером готовы поклясться --
кожа на нем была гладкая, без единого пятнышка. А теперь на
поверхности стола я увидел порез длиной около трех дюймов -- не
царапину, а именно порез. И не только это: я нашел на столе
комок темной замазки или глины, в нем видны какие-то мелкие
крошки, похожие на опилки. Я убежден: эти следы оставил
человек, рывшийся в бумагах. Следов на полу или каких-нибудь
других улик, указывающих на злоумышленника, не осталось. Я бы
совсем потерял голову, не вспомни я, по счастью, что вы сейчас
у нас в городе. И я решил обратиться к вам. Умоляю вас, мистер
Холмс, помогите мне! Надо во что бы то ни стало найти этого
человека, иначе придется отложить экзамен, пока не будет
подготовлен новый материал, но это потребует объяснений, и
тогда не миновать скандала, который бросит тень не только на
колледж, но и на весь университет. У меня одно желание -- не
допустить огласки.
-- Буду рад заняться этим делом и помочь вам, -- сказал
Холмс, поднимаясь и надевая пальто. -- Случай любопытный.
Кто-нибудь заходил к вам после того, как вы получили гранки?
-- Даулат Рас, студент-индус; он живет на этой же лестнице
и приходил справиться о чем-то, связанном с экзаменами.
-- Он тоже будет экзаменоваться?
-- Да.
-- Гранки лежали на столе?
-- Насколько я помню, они были свернуты трубочкой.
-- Но видно было, что это гранки?
-- Пожалуй.
-- Больше у вас в комнате никто не был?
-- Никто.
-- Кто-нибудь знал, что гранки пришлют вам?
-- Только наборщик.
-- А ваш слуга, Бэннистер?
-- Конечно, нет. Никто не знал.
-- Где сейчас Бэннистер?
-- Он так и остался в кресле у меня в кабинете. Я очень
спешил к вам. А ему было так плохо, что он не мог двинуться с
места.
-- Вы не закрыли дверь на замок?
-- Я запер бумаги в ящик.
-- Значит, мистер Сомс, если допустить, что индус не
догадался, то человек, у которого гранки побывали в руках,
нашел их случайно, не зная заранее, что они у вас?
-- По-моему, да.
Холмс загадочно улыбнулся.
-- Ну, -- сказал он, -- идемте. Случай не в вашем вкусе,
Уотсон, -- тут нужно не действовать, а думать. Ладно, идемте,
если хотите. Мистер Сомс, я к вашим услугам.
Низкое окно гостиной нашего друга, длинное, с частым
свинцовым переплетом, выходило в поросший лишайником старинный
дворик колледжа. За готической дверью начиналась каменная
лестница с истертыми ступенями. На первом этаже помещались
комнаты преподавателя. На верхних этажах жили три студента; их
комнаты находились одна над другой. Когда мы подошли, уже
смеркалось. Холмс остановился и внимательно посмотрел на окно.
Затем приблизился к нему вплотную, встал на цыпочки и, вытянув
шею, заглянул в комнату.
-- Очевидно, он вошел в дверь. Окно не открывается, только
маленькая форточка, --сообщил наш ученый гид.
-- Вот как! -- отозвался Холмс и, непонятно улыбнувшись,
взглянул на нашего спутника. -- Что же, если здесь ничего не
узнаешь, пойдемте в дом.
Хозяин отпер дверь и провел нас в комнату. Мы остановились
на пороге, а Холмс принялся внимательно осматривать ковер.
-- К сожалению, никаких следов, -- сказал он. -- Да в
сухую погоду их и не может быть. Слуга ваш, наверно, уже пришел
в себя. Вы думаете, он так и остался в кресле, когда вы
уходили? А в каком именно?
-- Вон там, у окна.
-- Понятно. Возле того столика. Теперь входите и вы. Я
окончил осматривать ковер. Примемся теперь за столик. Нетрудно
догадаться, что здесь произошло. Кто-то вошел в комнату и стал
