домиками. Вокруг каждого домика был маленький сад. При свете
уличного фонаря на воротах одного из них мы прочли надпись:
"Вилла Лабурнум". Обитатели дома, вероятно, уже спали, так как
весь дом был погружен во тьму, и только круглое оконце над
входной дверью тускло сияло, бросая пятно света на садовую
тропинку. Мы вошли в ворота и притаились в густой тени
деревянного забора, отделяющего садик от дороги.
Впрочем, ожидание наше оказалось недолгим и окончилось
самым неожиданным и странным образом. Внезапно, без всякого
предупреждения, садовая калитка распахнулась, и гибкая темная
фигурка, быстрая и подвижная, как обезьяна, помчалась по
садовой тропинке. Мы видели, как она мелькнула в луче света,
падавшем из окна, и исчезла в черной тени. Наступила долгая
тишина, во время которой мы стояли затаив дыхание. Наконец
слабый треск коснулся нашего слуха -- это распахнулось окно.
Потом снова наступила тишина. Преступник бродил по дому. Мы
внезапно увидели, как вспыхнул в комнате свет его потайного
фонаря. Того, что он искал, там, вероятно, не оказалось, потому
что через минуту свет переместился в другую комнату.
-- Идемте к открытому окну. Мы схватим его, когда он
выпрыгнет, -- прошептал Лестрейд.
Но преступник выпрыгнул из окна раньше, чем мы успели
двинуться с места. Он остановился в луче света, держа под
мышкой что-то белое, потом воровато оглянулся. Тишина пустынной
улицы успокоила его. Повернувшись к нам спиной, он опустил свою
ношу на землю, и через мгновение мы услышали сначала стук
сильного удара, а затем постукивание и потрескивание. Он так
погрузился в свое занятие, что не расслышал наших крадущихся
шагов. Холмс, как тигр, прыгнул ему на спину, а мы с Лестрейдом
схватили его за руки и надели на него наручники. Когда он
обернулся, я увидел безобразное бледное лицо, искаженное
злобой, и убедился, что это действительно тот человек, которого
я видел на фотографии.
Но не на пленника устремил Холмс все свое внимание. Он
самым тщательным образом исследовал то, что наш пленник вынес
из дома. Это был разбитый вдребезги бюст Наполеона, совершенно
такой же, как тот, что мы видели сегодня поутру. Холмс
поочередно подносил к свету каждый осколок, не пропустив ни
одного, но все они нисколько не отличались от любых других
обломков гипса. Едва он успел закончить свое исследование, как
дверь отворилась и перед нами предстал хозяин дома --
добродушный полный мужчина в рубашке и брюках.
-- Мистер Джосайа Браун, если не ошибаюсь? -- сказал
Холмс.
-- Да, сэр. А вы, без сомнения, мистер Шерлок Холмс?
Посыльный принес мне вашу записку, и я поступил так, как вы мне
посоветовали. Мы закрыли все двери и ждали, что произойдет. Рад
видеть, что негодяй не ушел от вас. Пожалуйте, джентльмены, в
дом, выпейте на дорогу.
Но Лестрейду хотелось поскорее доставить пленника в
надежное убежище, и через несколько минут наш кэб уже вез нас
четверых в Лондон. Пленник не произнес ни слова; он злобно
глядел на нас из-под шапки курчавых волос.
В полицейском участке его тщательно обыскали, но не нашли
ничего, кроме нескольких шиллингов и длинного кинжала, на
рукояти которого были обнаружены следы крови.
-- Все в порядке,-- сказал Лестрейд, прощаясь с нами.--
Хилл знает этих людей и без труда установит его личность.
Увидите, моя версия подтвердится полностью. Однако я очень
благодарен вам, мистер Холмс, за то, что вы с таким мастерством
устроили преступнику ловушку. Я до сих пор не совсем понимаю,
как вам пришло это в голову.
-- Боюсь, в такой поздний час не стоит заниматься
разъяснениями, -- сказал Холмс. -- Кроме того, некоторые
подробности еще не вполне установлены, а это дело -- одно из
тех, которые необходимо доводить до конца. Если вы заглянете ко
мне завтра в шесть, я докажу вам, что даже сейчас мы еще не
вполне понимаем подлинное значение этого своеобразного дела.
Посетив нас на следующий вечер, Лестреид сообщил нам все,
что удалось установить о личности арестованного. Фамилия его
неизвестна, а зовут его Беппо. Это самый отчаянный головорез во
всем итальянском квартале. Когда-то он был искусным
скульптором, но потом сбился с пути и дважды побывал в тюрьме:
один раз -- за мелкое воровство, другой раз -- за нанесение
раны своему земляку. По-английски говорит он превосходно. До
сих пор не выяснено, ради чего он разбивал бюсты, и он упорно
отказывается отвечать на вопросы об этом. Но полиции удалось
установить, что он сам умеет изготовлять бюсты и что он
изготовлял их, работая в мастерской Гельдера и компании.
Все эти сведения, большая часть которых была нам уже
известна. Холмс выслушал с вежливым вниманием, но я, знающий
его хорошо, заметил, что мысли его заняты чем-то другим, и
сквозь маску, которую он надел на себя, ясно увидел, что он
чего-то ждет и о чем-то тревожится. Наконец он вскочил со
стула, глаза у него заблестели. Раздался звонок. Через минуту
мы услышали шаги, и в комнату вошел пожилой краснолицый человек
с седыми бакенбардами. В правой руке он держал старомодный
чемоданчик. Войдя, он поставил его на стол.
-- Можно видеть мистера Шерлока Холмса?
Мой друг поклонился, и на лице его показалась улыбка.
-- Мистер Сэндфорд из Рединга, если не ошибаюсь? -- сказал
он.
-- Да, сэр. Я, кажется, немного запоздал, но расписание
поездов составлено так неудобно... Вы писали мне об имеющемся у
меня бюсте.
-- Совершенно верно.
-- Я захватил с собой ваше письмо. Вы пишете: "Желая
приобрести слепок с бюста Наполеона работы Девина, я готов
заплатить десять фунтов за тот слепок, который принадлежит
вам". Так ли это?
-- Именно так.
-- Ваше письмо меня очень удивило, потому что я не мог
догадаться, каким образом вы узнали, что у меня есть этот бюст.
-- А между тем все это объясняется очень просто. Мистер
Хардинг, владелец торгового дома "Братья Хардинг", сказал мне,
что продал вам последнюю копию этого бюста, и сообщил мне ваш
адрес.
-- Понимаю. А он сказал вам, сколько я заплатил ему за
этот бюст?
-- Нет, не говорил.
-- Я человек честный, хотя и не слишком богатый. Я
заплатил за этот бюст только пятнадцать шиллингов, и я хочу
поставить вас об этом в известность, прежде чем получу от вас
десять фунтов.
-- Такая щепетильность делает вам честь, мистер Сэндфорд.
Но я сам назвал эту цену и не намерен от нее отказываться.
-- Это очень благородно с вашей стороны, мистер Холмс. Я,
согласно вашей просьбе, захватил бюст с собой. Вот он.
Он раскрыл чемодан, и наконец мы увидели у себя на столе в
совершенно исправном состоянии тот бюст, который до сих пор нам
удавалось видеть только в осколках.
Холмс вынул из кармана листок бумаги и положил на стол
десятифунтовый кредитный билет.
-- Будьте любезны, мистер Сэндфорд, подпишите эту бумагу в
присутствии вот этих свидетелей. Здесь сказано, что вы
уступаете мне все права, вытекающие из владения этим бюстом. Я,
как видите, человек предусмотрительный. Никогда нельзя знать
заранее, как впоследствии обернутся обстоятельства... Благодарю
вас, мистер Сэндфорд. Вот ваши деньги. Желаю вам всего
хорошего.
Когда наш посетитель удалился, Шерлок Холмс снова удивил
нас. Он начал с того, что достал из комода чистую белую
скатерть и накрыл ею стол. Потом он поставил только что
купленный бюст на самую середину скатерти. Затем он поднял свой
охотничий хлыст и тяжелой его рукоятью стукнул Наполеона по
макушке. Бюст разлетелся на куски, и Холмс самым тщательным
образом оглядел каждый кусок. Наконец с победным криком он
протянул нам осколок, в котором находилось что-то круглое,
темное, похожее на изюминку, запеченную в пудинге.
-- Джентльмены! -- воскликнул он. -- Разрешите представить
вам знаменитую черную жемчужину Борджиев!1Мы с Лестрейдом
молчали; затем, охваченные внезапным порывом, начали
аплодировать, как аплодируют в театре удачной развязке драмы.
Бледные щеки Холмса порозовели, и он поклонился нам, как
кланяется драматург, вызванными на сцену рукоплесканиями
зрителей.-- Да, джентльмены, -- сказал он, -- это самая
знаменитая жемчужина во всем мире, и, к счастью, мне путем
размышлений удалось проследить ее судьбу от спальни князя
Колонны в гостинице "Дакр", где она пропала, до внутренностей
последнего из шести бюстов Наполеона, изготовленных в
мастерской Хелдера и компании, в Степни.
Вы, конечно, помните, Лестрейд, сенсационное исчезновение
этого драгоценного камня и безуспешные попытки лондонской
полиции найти его. Полиция обращалась за помощью даже ко мне,
но и я был бессилен помочь. Подозрения пали на горничную
княгини, родом итальянку. Всем было известно, что у этой
горничной есть в Лондоне брат, но никаких связей между ними
установить не удалось. Горничную звали Лукреция Венуччи, и я не
сомневаюсь, что Пьетро, которого убили двое суток назад, был ее
братом. Я просмотрел старые газеты и обнаружил, что
исчезновение жемчужины произошло за два дня до ареста Беппо. А
Беппо был арестован в мастерской Хелдера и компании как раз в
то время, когда там изготовлялись эти бюсты.
Теперь вам ясна последовательность событий. Жемчужина была
у Беппо. Возможно, он украл ее у Пьетро; возможно, он был сам
соучастником Пьетро; возможно, он был посредником между Пьетро
и его сестрой. В сущности, для нас не важно, которое из этих
предположений правильное. Для нас важно, что жемчужина у него
была как раз в то время, когда за ним погналась полиция.
Он вбежал в мастерскую, где работал. Он знал, что у него
есть всего несколько минут для того, чтобы спрятать необычайной
ценности добычу, которую непременно найдут, если станут его
обыскивать. Шесть гипсовых бюстов Наполеона сохли в коридоре.
Один из них был еще совсем мягкий. Беппо, искусный работник,
мгновенно проделал отверстие во влажном гипсе, сунул туда
жемчужину и несколькими мазками придал бюсту прежний вид. Это
было превосходное хранилище, найти там жемчужинy невозможно. Но
Беппо приговорили к году тюремного заключения, а тем временем
все шесть бюстов были проданы в разные концы Лондона. Он не мог
знать, в котором из них находится его сокровище. Только разбив
все бюсты, он мог найти жемчужину.
Однако Беппо не отчаивался. Он принялся за поиски
вдохновенно и последовательно. С помощью двоюродного брата,
работавшего у Хелдера, он узнал, каким фирмам были проданы эти
бюсты. Ему посчастливилось получить работу у Морза Хэдсона, и
он выследил три бюста. В этих трех жемчужины не оказалось. С
помощью своих сородичей он разведал, кому были проданы
остальные три бюста. Первый из них находился у Харкера. Тут
Беппо был выслежен своим сообщником, который считал его
виновником пропажи жемчужины, и между ними произошла схватка.
-- Если Пьетро был его сообщником, для чего он таскал с
собой его фотографию? -- спросил я.
-- Чтобы можно было расспрашивать о нем у посторонних, это
наиболее вероятное предположение. Словом, я пришел к убеждению,
что после убийства Беппо не только не отложит, а, напротив,
ускорит свои поиски. Он постарается опередить полицию, боясь,
как бы она не разнюхала его тайну. Конечно, я не мог
утверждать, что он не нашел жемчужины в бюсте, принадлежавшем
Харкеру. Я даже не знал наверняка, что это именно жемчужина, но
для меня было ясно, что он что-то ищет, так как он разбивал
