Шерлок Холмс сунул два пальца в рот и резко свистнул.
Тотчас же издалека донесся такой же свист, а затем мы услышали
грохот колес и стук копыт.
-- Ну что же, Уотсон, -- сказал Холмс, когда из темноты
вынырнула двуколка с двумя фонарями, бросавшими яркие полосы
света, -- поедете вы со мною?
-- Если буду вам полезен...
-- Верный товарищ всегда полезен. В моей комнате в
"Кедрах" имеются две кровати.
-- В "Кедрах"?
-- Да. Так называется дом мистера Сент-Клера. Я буду жить
в его доме, пока не распутаю это дело.
-- Где же этот дом?
-- В Кенте, неподалеку от Ли. Нам нужно проехать семь
миль.
-- Ничего не понимаю.
-- Вполне естественно. Сейчас я вам все объясню.
Садитесь... Хорошо, Джон, вы нам больше не нужны. Вот вам
полкроны. Ждите меня завтра часов в одиннадцать. Дайте мне
вожжи. Прощайте.
Он хлестнул лошадь, и мы понеслись по бесконечным темным,
пустынным улицам и наконец очутились на каком-то широком мосту,
под которым медленно текли мутные воды реки. За мостом были
такие же улицы с кирпичными домами; тишина этих улиц нарушалась
только тяжелыми размеренными шагами полицейских да песнями и
криками запоздалых гуляк.
Черные тучи медленно ползли по небу, и в разрывах между
ними то там, то здесь тускло мерцали звезды. Холмс молча правил
лошадью, в глубокой задумчивости опустив голову на грудь, а я
сидел рядом с ним, стараясь отгадать, что занимает его мысли, и
не смея прервать его раздумье. Мы проехали несколько миль и уже
пересекали пояс пригородных вилл, когда он наконец очнулся,
передернул плечами и закурил трубку.
-- Вы наделены великим талантом молчания, Уотсон, --
сказал он. -- Благодаря этой способности вы незаменимый
товарищ. Однако сейчас мне нужен человек, с которым я мог бы
поболтать, чтобы разогнать неприятные мысли. Представления не
имею, что я скажу этой маленькой милой женщине, когда она
встретит меня на пороге.
-- Вы забываете, что я ничего не знаю.
-- У меня как раз хватит времени рассказать вам все, пока
мы доедем до Ли. Дело кажется до сметного простым, а между тем
я не знаю, как за него взяться. Нитей много, но ни за одну из
них я не могу ухватиться как следует. Я расскажу вам все,
Уотсон, и, быть может, вам удастся найти хоть искру света в
окружающем мраке.
-- Рассказывайте.
-- Несколько лет назад -- точнее, в мае 1884 года -- в Ли
появился джентльмен по имени Невилл Сент-Клер, который.,
видимо, имел много денег. Он снял большую виллу, разбил вокруг
нее прекрасный сад и зажил на широкую ногу, по-барски.
Мало-помалу он подружился с соседями и в 1887 году женился на
дочери местного пивовара, от которой теперь имеет уже двоих
детей. Определенных занятий у него нет, но он прянимаег участие
в нескольких коммерческих предприятиях и обычно каждое утро
ездит в город, возвращаясь оттуда с поездом 5.14. Мистеру
Сеят-Клеру теперь тридцать семь лет. Живет он скромно; он
хороший муж и любящий отец; люди, встречавшиеся с ним,
отзываются о нем превосходно. Могу еще прибавить, что долгов у
него всего восемьдесят восемь фунтов десять шиллингов, а в
банке на его текущем счету двести двадцать фунтов стерлингов.
Следовательно, нет оснований предполагать какие-нибудь денежные
затруднения.
В прошлый понедельник мистер Невилл Сент-Клер отправился в
город раньше обычного, сказав перед отъездом, что у него два
важных дела и что он привезет своему сынишке коробку с
кубиками. Случайно в тот же самый понедельник, вскоре после его
отъезда, жена его получила телеграмму, что на ее имя в
Эбердинском пароходном обществе получена небольшая, но весьма
ценная посылка, которую она ожидала уже давно. Если вы хорошо
знаете Лондон, вам известно, что контора этого пароходного
общества помещается на Фресно-стрит, которая упирается в
Эппер-Суондем-лейн, где вы нашли меня сегодня вечером. Миссис
Сеит-Клер позавтракала, отправилась в город, сделала кое-какие
покупки, заехала в кантору общества, получила там свою посылку
и в четыре часа тридцать пять минут шла по Суондем-лейн,
направляясь к вокзалу... До сих пор вам все ясно, не правда ли?
-- Конечно, здесь нет ничего непонятного.
-- Если помните, в понедельник было очень жарко, и миссис
Сент-Клер шла медленно, поглядывая, нет ли где кэба, так как ей
очень не понравился район города, в котором она очутилась. И
вот, идя по Суондем-лейп, она внезапно услышала крик и вся
похолодела, увидев своего мужа, который смотрел на нее из окна
второго этажа какого-то дома и, как ей показалось, жестами звал
ее к себе. Окно было раскрыто, и она ясно разглядела лицо мужа,
показавшееся ей чрезвычайно взволнованным. Он протянул к ней
обе руки и вдруг исчез так внезапно, будто его насильно
оттащили от окна. Однако ее зоркий женский взгляд успел
заметить, что, хотя он одет в тот же черный пиджак, в котором
он уехал из дому, на нем нет ни воротничка, ни галстука.
Уверенная, что с мужем случилась беда, она сбежала вниз по
ступенькам (дом был тот самый, в котором помещается трущоба,
где вы нашли меня нынче вечером) и, пробежав через переднюю
комнату, попыталась подняться по лестнице, ведущей в верхние
этажи. Но у лестницы она наткнулась на негодяя ласкара, о
котором я вам сейчас говорил. Ласкар с помощью своего
подручного выставил ее на улицу. У него есть подручный,
датчанин. Обезумев от ужаса, она побежала по улице и, к
счастью, на Фресно-стрит встретила полицейских, которые
совершали обход во главе с инспектором.
Инспектор с двумя констеблями последовал за миссис
Сент-Клер, и, несмотря на упорное сопротивление хозяина, им
удалось проникнуть в ту комнату, в окне которой она видела
мужа. Но здесь его не оказалось. Во всем этаже не нашли никого,
кроме какого-то калеки отвратительной внешности, который,
видимо, там и живет. И он и ласкар упорно клялись, что тут
никого больше не было. Они так решительно все отрицали, что
инспектор стал было уже сомневаться, не ошиблась ли миссис
Сент-Клер, как вдруг она с криком кинулась к небольшому
деревянному ящичку, стоявшему на столе, и сорвала с него
крышку. Из ящичка посыпались детские кубики. То была игрушка,
которую ее муж обещал привезти из города.
Эта находка и внезапное смущение калеки убедили инспектора
в серьезности дела. Комнаты были тщательно обысканы, и обыск
привел к открытию гнусного преступления.
Убранство этой квартиры, конечно, убогое. Передняя комната
представляет собою что-то вроде гостиной, а рядом с ней
помещается небольшая спальня, окно которой выходит на задворки
одной из верфей. Между верфью и окном спальни есть узкий канал,
который высыхает во время отлива, а во время прилива
наполняется водой на четыре с половиной фута. Окно в спальне
широкое и открывается снизу.
При осмотре были обнаружены на подоконнике следы крови;
несколько кровавых пятен нашли также и на деревянном полу. За
шторой в передней комнате удалось обнаружить всю одежду мистера
Невилла Сент-Клера. Не было только его пиджака. Его ботинки,
его носки, его шляпа, его часы -- все оказалось тут. На одежде
не нашли никаких следов насилия. Но сам мистер Невилл Сент-Клер
бесследно исчез. Исчезнуть он мог только через окно, и зловещие
кровавые пятна на подоконнике ясно указывали, что вряд ли ему
удалось спастись вплавь, тем более что в тот час, когда
совершалась трагедия, прилив достиг наивысшего уровня.
Теперь обратимся к негодяям, на которых падает подозрение.
Лаокар известен как человек с темным прошлым, но из рассказа
миссис Сент-Клер мы знаем, что через несколько мгновений после
появления ее мужа в окне он находился внизу, и, следовательно,
его можно считать лишь соучастником преступления. Он отрицает
всякую свою причастность к этому делу. По его словам, у него
нет ни малейшего представления о том, чем вообще занимается его
жилец, Хью Бун. Появление в комнате одежды пропавшего
джентльмена -- для него полнейшая загадка.
Вот все, что известно о хозяине-ласкаре. Теперь обратимся
к угрюмому калеке, который живет во втором этаже над притоном и
безусловно является последним человеком, видевшим Невилла
Сенг-Клера. Его зовут Хью Бун, и его безобразное лицо хорошо
знает всякий, кому приходится часто бывать в Сити. Он
профессиональный нищий; впрочем, для того чтобы обойти
полицейские правила, он делает вид, будто продает восковые
спички.
Как вы, вероятно, не раз замечали, на левой стороне
Трэд-Нидл-стрит есть ниша. В этой нише сидит калека, поджав
ноги и разложив у себя на коленях несколько спичечных коробков;
вид его вызывает сострадание, и дождь милостыни так и льется в
грязную кожаную кепку, которая лежит перед ним на мостовой. Я
не раз наблюдал за ним, еще не предполагая, что нам
когда-нибудь придется познакомиться с ним, как с преступником,
и всегда удивлялся тому, какую обильную жатву он собирает в
самое короткое время. У него такая незаурядная внешность, что
никто не может пройти мимо, не обратив на него внимания.
Оранжево-рыжие волосы, бледное лицо, изуродованное чудовищным
шрамом, нижний конец которого рассек надвое верхнюю губу,
бульдожий подбородок и проницательные темные глаза, цвет
которых представляет такой резкий контраст с цветом его волос,
-- все это выделяет его из серой толпы попрошаек. У него всегда
наготове едкая шутка для каждого, кто, проходя мимо, попытается
задеть его насмешливым словом.
Таков обитатель верхнего этажа этой подозрительней
курильни... После него никто уже не видел джентльмена, которого
мы разыскиваем.
-- Но ведь он калека! -- сказал я. -- Как мог он один
совладать с сильным, мускулистым молодым человеком?
-- У него искалечена только нога, и он слегка прихрамывает
на ходу, вообще же он здоровяк и силач. Вы, Уотсон, как медик,
конечно, знаете, что часто слабость одной конечности
возмещается необычайной силой других.
-- Пожалуйста, рассказывайте дальше.
-- При виде крови на подоконнике миссис Сент-Клер стало
дурно, и ее отправили домой в сопровождении полицейского, тем
более что для дальнейшего расследования ее присутствие не было
необходимо. Инспектор Бартон, принявший на себя ведение этого
дела, тщательно обыскал весь притон, но не нашел ничего нового.
Сделали ошибку: не арестовали Буна в первую же минуту и тем
самым предоставили ему возможность в течение нескольких минут
обменяться двумя-тремя словами со своим другом, ласкаром.
Однако ошибка эта была скоро исправлена: Буна схватили и
обыскали. Но обыск не дал никаких улик против него. Правда, на
правом рукаве его рубашки оказались следы крови, но он показал
полицейским свой безымянный палец, на котором был порез возле
самого ногтя, и прибавил, что следы крови на подоконнике,
вероятно, являются следствием того же пореза, так как он
подходил к окну, когда у него из пальца шла кровь. Он упорно
утверждал, что никогда не видел мистера Сент-Клера, и клялся,
что присутствие одежды этого джентльмена у него в комнате --
такая же тайна для него, как и для полиции. А когда ему
передали, что миссис Сент-Клер видела своего мужа в окне его
комнаты, он сказал, что это ей либо почудилось в припадке
безумия, либо просто приснилось. Буна отвели в участок. Он
громко протестовал. Инспектор остался поджидать отлива, надеясь
обнаружить на дне капала какие-нибудь новые улики. И
действительно, в липкой грязи, на самом дне, нашли кое-что, но
