Как вы считаете, может насторожить такое поведение зверя?
Может! Да еще эти восклицания женщины в полубредовом состоянии,
которые, видимо, должны были означать, что муж подвел миссис
Рондер. Но есть и кое-что более любопытное. В деле имелись
показания, утверждавшие, что именно в тот момент, когда зарычал
лев и в ужасе закричала женщина, раздался испуганный крик
мужчины.
-- Без сомнения, это был Рондер.
-- Ну, знаете, человек с проломленным черепом едва ли
способен кричать. Однако по крайней мере двое свидетелей
утверждали, что слышали мужской голос одновременно с женским.
-- Вероятно, к тому времени крики уже неслись по всему
лагерю. Что же касается остальных пунктов, вызывающих
настороженность, то, думаю, смогу предложить разгадку.
-- Буду рад услышать.
-- Супруги находились шагах в десяти от клетки, когда лев
вырвался на свободу. Муж обратился в бегство, но был сбит с
ног. Жена решила укрыться в клетке и захлопнуть дверцу, -- это
было бы для нее единственным спасением. Она бросилась туда и
уже почти достигла цели, когда зверь ринулся за ней, догнал и
повалил на землю. Действия мужа, который своим бегством
возбудил ярость хищника, вызвали справедливый гнев у женщины.
Вдвоем они могли попытаться усмирить льва. Потому она и
воскликнула: "Трус!"
-- Блестяще, Уотсон! Правда, в вашей жемчужине имеется
существенный изъян.
-- Что за изъян, Холмс?
-- Если они оба находились на расстоянии десяти шагов от
клетки, каким же образом зверю удалось освободиться? И почему
он так свирепо набросился на них? Ведь Король Сахары привык
работать с хозяевами в клетке и выполнять различные трюки.
-- Скорее всего, кто-то непонятным образом разъярил
хищника.
Холмс задумался, потом сказал:
-- Видите ли, Уотсон, некоторые факты говорят в поддержку
вашей версии. Врагов у Рондера было предостаточно. Эдмундс
рассказывал мне, каким страшным человеком он становился, когда
напивался. Именно воспоминания о покойном, я полагаю, и
являлись причиной ночных криков о чудовище, про которое
упоминала наша посетительница. Однако пока любые предположения
беспочвенны. Вон там на буфете стоит бутылка хорошего вина и
холодная куропатка. Нам следует немного подкрепиться, прежде
чем отправиться в путь.
Когда экипаж доставил нас к дому, принадлежавшему миссис
Меррилоу, дородная хозяйка скромного уединенного жилища ждала у
распахнутых дверей. Не вызывало сомнений, что ее главным
образом беспокоила перспектива потерять выгодную квартирантку.
Поэтому, прежде чем провести нас наверх, миссис Меррилоу
попросила не говорить и не делать ничего, способного привести к
столь нежелательным последствиям. Успокоив хозяйку, мы
проследовали за ней наверх по лестнице, застеленной недорогим
ковром, и оказались в комнате, где жила таинственная
незнакомка.
Прежде эта женщина держала в неволе диких зверей, а теперь
судьба ее самое превратила в существо, загнанное в клетку.
Миссис Рондер сидела в продавленном кресле, расположенном в
темном углу. Долгие годы бездействия сделали ее фигуру тяжелой,
а ведь наверняка в прежние времена она была очень хороша. Лицо
квартирантки скрывалось за плотной вуалью, опускавшейся до
верхней губы. Открытыми оставались только красивый рот и
изящный подбородок. Да, это была незаурядной красоты женщина. И
голос у нее оказался ровным и приятным.
-- Мое имя вам, конечно, знакомо, мистер Холмс, --
произнесла она. -- Я знала, что, услышав его, вы непременно
придете ко мне.
-- Совершенно верно, мадам. Хотя, право, не понимаю,
откуда вам известно о моем интересе...
-- После выздоровления меня допрашивал мистер Эдмундс из
местной полиции. Мне пришлось тогда обмануть его. Возможно,
сказать всю правду было разумней?
-- В любом случае скрывать истину нехорошо. Но почему же
вы ее скрыли?
-- Потому что от этого зависела судьба другого человека.
Он оказался существом никчемным, я знаю, но мне не хотелось
сознательно губить его. Мы были так близки с ним!
-- А разве теперь этого препятствия не существует?
-- Да, сэр. Мужчина, о котором я говорю, уже мертв.
-- Тогда почему бы сейчас не сообщить полиции все, что вам
известно?
-- Я обязана думать еще об одном человеке -- о себе.
Публичного скандала и сплетен, которые неминуемо вызовет новое
полицейское разбирательство, мне не вынести. Жить и так
осталось совсем мало. Хочется умереть спокойно. Но в то же
время просто необходимо найти справедливого, рассудительного
человека и доверить ему мою печальную историю, чтобы он смог
все разъяснить, когда меня не станет.
-- Вы мне льстите, мадам. Но у меня свои принципы. Не
стану заранее обещать, что после вашего рассказа не сочту своим
долгом передать дело в руки полиции.
-- Думаю, этого не потребуется, мистер Холмс. Я достаточно
хорошо изучила ваши методы работы, поскольку на протяжении семи
последних лет слежу за уголовной хроникой. Судьба оставила мне
единственное удовольствие -- чтение, и я интересуюсь
практически всем... Итак, рискну рассказать о своей трагедии.
-- Мы готовы внимательно выслушать вас.
Женщина подошла к комоду и достала из ящика фотографию.
Человек, изображенный на ней, очевидно, был акробатом.
Настоящий атлет удивительного телосложения, снятый со
скрещенными на могучей груди огромными руками и улыбкой,
пробивающейся сквозь густые усы, -- самодовольной улыбкой
мужчины, одержавшего множество побед.
-- Это Леонардо, -- сказала она. -- А это... мой муж.
Второе лицо было ужасным, так явственно выделялись на нем
звериные черты. Такой, как у него, отвратительный рот легко
представить постоянно чавкающим, с пеной ярости на губах. Во
взгляде узких злых глазок ощущалась неприкрытая враждебность,
обращенная на весь мир. Обрюзгшая физиономия, на которой словно
начертано: грубиян, негодяй, чудовище.
-- Эти два фото помогут вам, джентльмены, понять историю
бедной цирковой девочки, выросшей на арене. В десять лет я уже
прыгала сквозь обруч, а когда подросла и повзрослела, Рондер
влюбился в меня, если так можно сказать о его низменной
страсти. В недобрый час мы заключили брачный союз, и с того дня
я словно в ад попала. Он стал дьяволом, постоянно мучившим
меня. В цирке все знали, как муж ко мне относился. Бросал меня
ради других женщин. А если я начинала протестовать, связывал
мне руки и ноги и истязал хлыстом. Меня тайком жалели, его
осуждали, но сделать ничего не могли -- боялись. Рондер вызывал
у окружающих страх, а когда напивался -- в нем просыпалась
кровожадность. Время от времени его судили за оскорбление
действием, угрозы или жестокое обращение с животными, но штрафы
ровно ничего для него не значили: денег у него было много. От
нас ушли лучшие артисты, и авторитет цирка заметно пошатнулся.
Былую славу немного поддерживали только Леонардо, я да наш
клоун, малыш Джимми Григс, который старался, как мог, сохранить
программу, хотя у него тоже не имелось особых поводов для
веселья.
Со временем Леонардо стал все больше и больше входить в
мою жизнь. Вы видели, каким он был. Потом-то я узнала, какая
мелкая душонка скрывалась за великолепной внешностью. Однако по
сравнению с мужем силач казался мне сущим ангелом. Он жалел
меня и помогал, чем мог. В конце концов наши отношения
переросли в любовь -- глубокую и страстную, такую, о какой я
лишь мечтала. Муж подозревал нас, но Леонардо был единственным
в цирке человеком, которого он побаивался. И Рондер мстил,
мучая меня больше обычного. Однажды вечером мои крики услышал
Леонардо и прибежал к дверям нашего вагончика. Трагедии тогда
едва удалось избежать, но скоро я и Леонардо, мой любимый
Леонардо, поняли, что иного выхода нет: мой муж должен умереть.
Леонардо обладал ясным умом, он-то и придумал все. Говорю
это не для того, чтобы обвинить сейчас только его. Я готова
была идти с ним на что угодно. Просто на такой план у меня не
хватило бы воображения. Мы... Леонардо изготовил тяжелую
дубинку и на ее свинцовой головке укрепил пять длинных стальных
гвоздей с остриями, торчащими наподобие выпущенных когтей на
львиной лапе. Ею и собирались нанести Рондеру смертельный удар,
а оставленный след свидетельствовал бы о том, что все совершил
лев, которого мы собирались потом выпустить из клетки.
Когда муж и я, по обыкновению, отправились кормить своего
Короля, стояла кромешная тьма. В оцинкованном ведре мы несли
сырое мясо. Леонардо прятался за углом большого фургона, мимо
которого лежал наш путь к клетке. Леонардо замешкался и не
успел нанести удар, когда Рондер проходил рядом с ним. Тогда он
на цыпочках последовал за нами, и я услышала, как его дубинка
проломила мужу череп. Подбежав к клетке, я открыла защелку.
А затем случилось непредвиденное. Вы, вероятно, знаете,
как хорошо чувствуют хищники человеческую кровь. Некий
неведомый нам инстинкт мгновенно сработал. И едва решетчатая
дверь оказалась приоткрытой, зверь выскочил на свободу и в тот
же миг ринулся на меня. Леонардо мог прийти на помощь, но
растерялся и с воплем ужаса бросился прочь. Я видела все своими
глазами. Тут страшные клыки сомкнулись на моем лице. Попыталась
руками оттолкнуть огромную окровавленную пасть и позвать на
помощь, затем услышала, что наш лагерь пришел в движение. От
горячего зловонного дыхания я почти лишилась чувств и уже не
ощущала боли. Смутно помню нескольких подбежавших мужчин. Среди
других там были Леонардо и Григс. Больше в моем сознании не
сохранилось ничего, мистер Холмс. Долгие месяцы прошли в
беспамятстве. Когда же наконец я пришла в себя и увидела в
зеркале свое лицо... о ужас! Что со мной было! Я проклинала
своего Короля за то, что он оставил мне жизнь. Хорошо, что я
имела деньги и могла позволить себе уединенную жизнь. Словно
раненое жалкое животное, я забилась в нору, чтобы ждать своей
смерти. Таков конец Эжени Рондер.
Несчастная женщина завершила свой рассказ, и мы долго
сидели молча. Потом Холмс протянул руку и ободряюще похлопал ее
по плечу с выражением такого участия, которое я редко наблюдал
у него.
-- Сочувствую вам, -- произнес он. -- Судьба обошлась с
вами жестоко. Что же стало потом с Леонардо?
-- С тех пор я не виделась с ним, но не осуждала его,
потому что видела, во что превратил меня зверь. Я продолжала
любить, хотя Леонардо, бросив меня в когтях зверя, затем
покинул вообще. И все-таки я не могла отправить его на каторгу.
Поверьте мне, мистер Холмс, вовсе не из страха наказания,
грозившего мне самой. Разве есть что-нибудь более ужасное, чем
существование, подобное моему?
-- А теперь он мертв?
-- Да, месяц назад утонул во время купания где-то возле
Маргейта. Сообщение о его гибели я прочитала в газете.
-- Куда делась его дубинка с пятью когтями? Именно она
является самым, необычным и неповторимым моментом во всей этой
истории.
-- Не могу сказать, мистер Холмс.
-- Ну, хорошо. Сейчас это не имеет особого значения.
Дело-то уже закрыто.
-- Да, -- ответила женщина, -- теперь дело закрыто
наверняка.
Мы поднялись, чтобы уйти, но что-то в голосе женщины
насторожило Холмса. Он поспешно повернулся к ней.
-- Помните, миссис Рондер: жизнь, какой бы она ни была,
прекрасна. Жизнь -- это судьба, и от судьбы своей нельзя
отрекаться.
-- А кому она нужна, такая жизнь? Или судьба, как вы
говорите.
-- Образец терпения, с которым переносят страдания, -- сам
