открыл чековую книжку,
-- Я не нарушу своего слова, мистер Холме. Вы получите
обещанный чек, хотя эти деньги пойдут в уплату за вести,
которые ничего, кроме горя, мне не принесли. Но мог ли я
думать, обещая вознаграждение, что события примут такой оборот!
Впрочем, надеюсь, и вы, мистер Холме, и ваш друг -- люди
благоразумные?
-- Я не понимаю, что вы хотите этим сказать, ваша
светлость.
-- Хорошо, будем говорить начистоту, мистер Холме. Если
подробности этого дела никому, кроме вас двоих, не известны,
дальнейшего хода ему можно не давать. Я должен вам двенадцать
тысяч фунтов, не правда ли?
Но Холме улыбнулся и покачал головой: -- - Увы, ваша
светлость! Все это не так легко уладить, как может показаться с
первого взгляда. Кто-то должен нести ответ за убийство учителя.
-- Но Джеймс тут ни при чем! Нельзя перекладывать всю вину
на него. Убийство -- дело рук этого зверя, этого негодяя,
услугами которого он имел несчастье воспользоваться.
-- А я держусь того взгляда, ваша светлость, что когда
человек стал на путь преступления, он должен нести моральную
ответственность за все последствия своего поступка.
-- Моральную -- да. Но не заставляйте его отвечать перед
лицом закона! Человека нельзя осуждать за убийство, при котором
он даже не присутствовал, за убийство, которое возмутило его не
меньше, чем вас. Услышав о нем, он не вынес угрызений совести и
сразу во всем мне признался. Потом, не теряя ни минуты, порвал
с убийцей. Мистер Холме, спасите его, спасите! Умоляю вас,
спасите его!
Куда девалась аристократическая сдержанность герцога! Этот
вельможа метался по кабинету с искаженным лицом, судорожно
взмахивая руками. Наконец он овладел собой, снова сел к столу и
сказал:
-- Я ценю, что вы пришли ко мне к первому. Давайте, по
крайней мере, обсудим, какие надо принять меры, чтобы уберечь
меня от позора. -- Давайте, -- сказал Холме. -- Но тогда, ваша
светлость, нам надо быть откровенными друг с другом до конца. Я
сделаю все, что в моих силах, если буду знать точно
обстоятельства этого дела. Насколько мне удалось понять, ваши
слова относились к мистеру Джеймсу Уайлдеру, -- следовательно,
вы утверждаете, что убийца не он?
-- Да, убийце удалось скрыться. Холме сдержанно улыбнулся:
-- Ваша светлость, видимо, не осведомлены о моих скромных
заслугах в этой области, иначе вы не подумали бы, что от меня
так легко скрыться. Вчера, в одиннадцать часов вечера, мистер
Рюбен Хейз арестован в Честерфилде по моему указанию. Начальник
тамошней полиции известил меня об этом сегодня утром. Я получил
его телеграмму перед тем, как уйти из школы.
Герцог откинулся на спинку кресла и в изумлении воззрился
на моего друга.
-- Есть ли пределы вашим возможностям, мистер Холме! --
воскликнул он. -- Значит, Рюбен Хейз арестован? Что ж, этому
можно только радоваться. Но не отразится ли его арест на судьбе
Джеймса? -- Вашего секретаря? -- Нет, сэр, моего сына. На сей
раз удивляться пришлось Холмсу: -- Должен вам сказать, ваша
светлость, что ничего подобного я не предполагал. Может быть,
вы объясните все подробнее?
-- Я ничего не стану скрывать. Вы правы: только полная
откровенность, хоть она и мучительна для меня, может облегчить
ужасное положение, в которое поставил нас обоих обезумевший от
зависти Джеймс. В молодые годы, мистер Холме, я любил так, как
любят только раз в жизни. Я предложил руку любимой женщине, но
она отвергла мое предложение, опасаясь, что такой брак испортит
мне карьеру. Если б она была жива, я не женился бы ни на ком
другом. Но она умерла, оставив мне ребенка, и я лелеял его,
заботился о нем в память о ней. Я не мог открыто признать свое
отцовство, но мой сын получил самое лучшее образование и, когда
вырос, всегда жил при мне. Он случайно узнал мою тайну и с тех
пор старался всячески использовать свои сыновние права, держа
меня в страхе перед разоблачением. Его присутствие в
Холдернесс-холле до некоторой степени было причиной моего
разрыва с женой. И, что самое тяжелое, -- он с первого же дня
возненавидел лютой ненавистью моего маленького сына, моего
законного наследника.
Вы спросите, почему же я, несмотря на все это, продолжал
держать Джеймса у себя в доме? Ответ мой будет таков: потому
что я видел в нем его мать и терпел ради нее. Не только чертами
лица, но и движениями, манерами он ежеминутно вызывал у меня в
памяти ее милый облик. Расстаться с ним мне было не под силу.
Но под конец я стал бояться, как бы он не сделал чего-нибудь с
Артуром -- лордом Солтайром, и отослал мальчика в интернат, к
доктору Хакстейблу.
Джеймс управлял у меня делами по имению и таким образом
узнал Хейза, который был одним из моих арендаторов. Что у него
могло быть общего с этим заведомым негодяем, не знаю, но они
подружились. Впрочем, я всегда замечал за Джеймсом тяготение к
дурному обществу. Решив похитить лорда Солтайра) он сделал
этого человека своим сообщником.
Вы помните, я написал Артуру письмо накануне его бегства?
Так вот, Джеймс вскрыл конверт и вложил туда записку, в которой
просил Артура встретиться с ним в роще Косой клин, что недалеко
от школы. Мальчик пришел на свидание) потому что записка была
послана якобы по просьбе герцогини. Джеймс приехал в рощу на
велосипеде -- в чем потом сам признался мне -- и уверил Артура,
что мать тоскует по нему, что она здесь неподалеку и что если
он придет в рощу в полночь, там его будет ждать провожатый с
лошадью. Несчастный мальчик попался в эту ловушку. Он пришел в
рощу к назначенному часу и увидел там Хейза, который сам был
верхом и держал в поводу пони. Артур сел в седло, и они
тронулись в путь. Как выяснилось впоследствии -- Джеймс узнал
об этом только вчера, -- за ними была погоня. Хейз ударил
преследователя несколько раз дубинкой по голове, и тот умер от
полученных ран. Хейз привез Артура к себе в гостиницу и запер
его наверху, заставив присматривать за ним миссис Хейэ, женщину
добрую, но всецело подчиняющуюся своему свирепому супругу...
Вот, мистер Холме, как обстояли дела два дня назад, когда
мы с вами встретились. Я знал обо всем этом не больше вас. Если
вы спросите меня, что толкнуло Джеймса на такой поступок, я
отвечу вам: в его ненависти к лорду Солтайру было что-то
слепое, фанатичное. Джеймс считал, что все мои поместья должны
отойти к нему, и не мог спокойно говорить о существующих у нас
законах наследования. Впрочем, им двигала не только
безрассудная ненависть, но и тонкий расчет. Он требовал, чтобы
я оставил ему в наследство мои поместья по завещанию вопреки
майорату7, а он вернет мне Артура. Он прекрасно знал, что я
никогда не заявлю на него в полицию. Таковы были намерения
Джеймса, но они так и остались всего лишь намерениями, ибо
события разворачивались с такой быстротой, что ему не удалось
осуществить свой план.
Вы обнаружили тело убитого Хайдеггера и тем самым сразу
положили конец этому злодейскому замыслу. Джеймс ужаснулся,
услышав о гибели учителя. Мы узнали об этом вчера, сидя вот
здесь, в кабинете, куда нам принесли телеграмму доктора
Хакстейбла. Она привела Джеймса в такое смятение, он так
сокрушался, что смутная догадка, все время мучившая меня,
превратилась в уверенность, и я бросил обвинение ему в лицо. Он
во всем чистосердечно покаялся, но тут же стал умолять меня
повременить дня три, чтобы его гнусный сообщник мог спастись. Я
уступил ему, как уступал всегда и во всем, и тогда Джеймс
кинулся в гостиницу предупредить Хейза и помочь ему бежать.
Идти туда засветло мне было невозможно, так как это возбудило
бы толки. Я дождался темноты и поспешил к моему дорогому
Артуру- он был цел и невредим, но вы не можете себе
представить, какое страшное впечатление произвело на ребенка
убийство, совершенное у него на глазах! Помня о данном слове, я
скрепя сердце оставил Артура в гостинице еще на три дня на
попечении миссис Хейз. Ведь сообщать обо всем этом в полицию,
не выдавая убийцы, было нельзя, а арест Хейза погубил бы моего
несчастного Джеймса.
Вы настаивали на взаимной откровенности, мистер Холме, и
разрешите мне поймать вас на слове. Я рассказал вам все, ничего
не утаивая, ничего не смягчая. Будьте и вы откровенны со мной
до конца.
-- Хорошо, ваша светлость, -- ответил Холме. -- Прежде
всего я должен сказать вам, что перед лицом закона ваше
положение чрезвычайно серьезно. Вы покрыли уголовное
преступление, вы помогли убийце бежать, ибо, по всей
вероятности, деньги на его побег Джеймс Уайлдер взял у вас из
кармана. Герцог молча склонил голову.
-- Да, дело крайне серьезное. Но, на мой взгляд, то, как
вы поступили со своим младшим сыном, ваша светлость,
заслуживает еще большего осуждения. Оставить его на три дня в
этом притоне! -- Меня клятвенно заверили...
-- Разве можно полагаться на клятвы этих людей! Вы
уверены, что его не упрячут куда-нибудь подальше? В угоду
преступному старшему сыну вы без всякой нужды подвергаете
опасности ни в чем не повинного ребенка! Нет, ваш поступок
нельзя оправдать!
Гордый вельможа не привык выслушивать такие отповеди -- я
где? в его же герцогских чертогах! Кровь бросилась ему в лицо,
но совесть заставила его смолчать.
-- -- Я помогу вам, но при одном условии: вызовите слугу,
и пусть он исполнит мое распоряжение.
Не говоря ни слова, герцог нажал кнопку электрического
звонка. В кабинет вошел лакей.
-- Вам, наверно, будет приятно услышать, -- сказал ему
Холме, -- что лорд Солтайр нашелся. Герцог приказывает
немедленно выслать за ним экипаж в гостиницу "Боевой петух"...
А теперь, -- сказал Холме, когда просиявший от радости лакей
выбежал из кабинета, -- обеспечив ближайшее будущее, мы можем
более снисходительно отнестись к недавнему прошлому. Поскольку
справедливость будет восстановлена, я, как лицо неофициальное,
не вижу необходимости доводить до сведения властей обо всем,
что мне известно. Хейз -- дело другое. Его ждет виселица, и я
палец о палец не ударю, чтобы спасти ему жизнь. Разгласит он
вашу тайну или нет -- не знаю, не берусь предсказывать, но вы
несомненно можете внушить ему, что говорить лишнее не в его
интересах. В полиции Хейза обвинят в похищении мальчика в
расчете на выкуп. Если там не копнут поглубже, я не вижу
оснований наталкивать их на это. Однако мне хочется сказать
вашей светлости, что дальнейшее пребывание мистера Джеймса
Уайлдера у вас в доме к добру не приведет.
-- Это я знаю сам, мистер Холме, и у нас с ним решено: он
навсегда покинет Холдернесс-холл и отправится искать счастья в
Австралию.
-- Ваша светлость, вы говорили, что Джеймс Уайлдер был
яблоком раздора между вами и вашей женой. А не попробовать ли
вам теперь примириться с герцогиней и снова наладить свою
семейную жизнь?
-- Об этом я тоже подумал, мистер Холме, и сегодня утром
написал герцогине.
-- В таком случае, -- сказал Холме вставая, -- и -я и мой
друг можем поздравить себя с тем, что наше недолгое пребывание
в ваших местах принесло неплохие плоды. Мне осталось выяснить
только один вопрос. Лошади Хейза было подкованы так, что их
следы можно было принять за отпечатки коровьих копыт. Кто его
надоумил сделать это -- уж не мистер ли Уайлдер?
Минуту герцог молчал, сосредоточенно сдвинув брови. Потом
он открыл дверь в соседнюю комнату, представляющую собой
настоящий музей, подвел нас к витрине в дальнем ее углу и
показал на надпись под стеклом.
