ются процессуальными (как?).
Все эти нормы культурно-специфичны. Территориальная дистанция, кото-
рую обычно поддерживают между собой американцы, почти вдвое больше при-
нятой у арабов или греков. Объятия и поцелуи при встречах или прощаниях
между мужчинами в древности были широко распространены по всей Европе. В
Англии начиная с XVII в. этот ритуал стал казаться слишком интимным и
был заменен рукопожатием; у романских же народов он сохранился. Эти фак-
ты весьма существенны для понимания исторической эволюции норм интимнос-
ти и самораскрытия.
Кроме "субъектных" норм избегания существуют содержательные, объект-
ные запреты, "табу слов", предусматривающие то, о чем нельзя говорить.
При этом одни слова и сюжеты абсолютно запретны, о других можно говорить
намеками, третьи допустимы лишь в определенном кругу (например, в мужс-
ком обществе) или при определенных условиях. Без учета таких культурных
норм и запретов оценить степень доверительности, интим ности дружеских
отношений невозможно.
Но при всех межкультурных различиях дружба имеет одну общую особен-
ность - ей почти везде приписывается исключительность, экстраординар-
ность, выход за рамки общепринятых норм и правил. Но не противоречит ли
это утверждение приведенным фактам об институционализированных отношени-
ях дружбы, которая была элементом упорядоченной социальной структуры и
сама жестко регламентировалась? Дело, однако, не в том, что дружба стоит
вне этикета, а в том, что ее собственный этикет выходит за рамки общеп-
ринятого. Как эпический герой обязательно нарушает какие-то запреты, до-
казывая этим свою предызбранность, так и героическая дружба всегда пред-
полагает совершенно каких-то исключительных действий. Родовые фетиши
неприкосновенны, но ради друга юноша-квома должен их похитить; нарушение
правила в данном случае составляет обязанность.
То же самое и с другими нормами, например правилами вежливости. Их
соблюдение обеспечивает поддержание между людьми определенной социальной
дистанции, уменьшая тем самым вероятность возникновения конфликтов. Од-
нако интимная дружба не только уменьшает такую дистанцию, но и предпола-
гает частичное пересечение личных пространств. Грубоватая шутка или
жест, оскорбительные для всякого постороннего человека, между друзьями
часто выражают близость, право на интимность. В этнографии есть специ-
альный термин для обозначения такой признаваемой обществом связи - "шу-
точные отношения".
Конечно, проявления исключительности дружеских отношений отнюдь не
единообразны. У некоторых народов (например, горных народов Кавказа)
дружба, чаще всего мужская, связанная с традицией воинского братства,-
предмет настоящего культа, ставится выше всех прочих отношений и привя-
занностеи. Другие народы отводят дружбе более скромное место.
На степень персонализации дружбы существенно влияет и специфический
культурный код, посредством которого общество передает накопленный опыт
следующим поколениям. В одних обществах обучение культуре осуществляется
преимущественно путем индивидуального примера, а в других - путем усвое-
ния системы более или менее общих правил^. Поскольку первый тип обучения
является более личным, верность учителю здесь нередко важнее, чем вер-
ность учению. Это хорошо иллюстрирует курдская поэма XIV в., излагающая
принципы суфизма. В ней рассказывается, как престарелый благочестивый
шейх Санан, влюбившись в прекрасную армянку, отрекся от Корана, стал
пить вино и пасти свиней. Пятьсот суфиев, учеников шейха, оскорбленные
его поведением, с плачем покинули учителя. Но когда они явились к "главе
пророков", тот не одобрил их поступка, сказав, что ради учителя им сле-
довало отречься от учения, даже если бы они при этом погибли. Противопо-
ложный полюс представляет древнеримская формула: "Пусть погибнет мир,
лишь бы торжествовала справедливость". Нормативный идеал дружбы в таких
культурах неизбежно будет различным: в первом слу чае личная преданность
другу абсолютизируется ("какой он мне друг, если он меня судит?"), а во
втором - действует формула: "Платон мне друг, но истина дороже".
Но может быть, все эти нормативные образцы и образцы дружбы - только
идеологические фикции, не имеющие ничего общего с реальными чувствами и
переживаниями людей? Хотя важнейшие эмоциональные состояния - страх,
гнев, стыд, радость и т. п. - общи для всех народов и имеют одни и те же
психофизические предпосылки, в разных культурах .они получают неодинако-
вое значение. Изучение словаря эмоций у разных народов свидетельствует,
что по сравнению с европейскими нормами одни чувства могут быть эмоцио-
нально "переосознаны", гипертрофированы (проявлением этого служит бо-
гатство словаря, допускающего различение тонких нюансов и оттенков
чувств), а другие, напротив, "недоосознаны". Так, таитяне, как показыва-
ют исследования, "переосознают" по сравнению с европейцами переживания
гнева, стыда и страха и "недоосознают" чувства одиночества, депрессии и
вины. Неодинаковы у разных народов и тестовые показатели по экстраверсии
и интроверсии1, что соответствует культурологическому различению
"экстравертных" и "интровертных" культур. Различны и многие другие ком-
поненты их субъективной культуры.
Особенно интересно соотношение таких мотивационных синдромов, как
"потребность в достижении" (стремление к личному успеху и продвижению) и
"потребность в принадлежности" (стремление быть принятым группой, иметь
круг друзей и добрые отношения с людьми). Проведенные социально-психоло-
гические исследования, в процессе которых ученые проанализировали
субъективные значения 100 понятий, с которыми мотив достижения ассоции-
руется у 16-18-летних юношей-старшеклассников из 30 разных культур-
но-лингвистических групп, показали, что мотив достижения статистически
связан с уровнем самоуважения и личной инициативы, причем там, где лич-
ности приписывается большая ценность, жизненный успех обычно ассоцииру-
ется с достижениями социально-предметного характера (работа, учеба и т.
д.), тогда как на противоположном полюсе сильнее выражены ценности "при-
надлежности" (семья, сотрудничество, дружба, любовь). Но оказалось, что
в рамках разных культур неодинаково трактуется само понятие достижения,
успеха. В одних преимущественной сферой самореализации выступает труд
или учеба, в других же - игра и общение. Соответственно различны и пред-
почитаемые способы достижения: если самореализация определяется в инди-
видуалистических терминах, мотив достижения предполагает высокую сорев-
новательность, при акценте на групповую солидарность и коллективные дос-
тижения обе потребности - в достижении и в "принадлежности" - скорее
совпадаютв. Возьмем, к примеру, японскую культуру. У японцев, в отличие
от американцев, высокая потребность в достижении сочетается с развитым
чувством групповой принадлежности.
Ученые объясняют это сохранением в Японии традиционной структуры
семьи и тем, что в воспитании детей подчеркивается не столько жела-
тельность личного успеха, сколько требование не посрамить свою семью,
род, группу и т. д. Юного американца учат, что он должен обязательно
опередить всех, юного японца - что он должен не отставать от других.
Человек в Японии постоянно чувствует себя частью какой-то группы - то
ли семьи, то ли общины, то ли фирмы. Он не выносит уединения, стремится
всегда быть вместе с другими. "Сельский подросток, приехавший работать в
Токио, не имеет представления об одиночестве его сверстника, скажем, в
Лондоне, где можно годами снимать комнату и не знать, кто живет за сте-
ной. Японец скорее поселится с кем-нибудь вместе, и, даже если он будет
спать за перегородкой, ему будет слышен каждый вздох, каждое движение
соседей. Люди, с которыми он окажется под одной крышей, тут же станут
считать его членом воображаемой семьи. Его будут спрашивать, куда и за-
чем он уходит, когда вернется. Адресованные ему письма будут вместе чи-
тать и обсуждать" .
Однако тесное и не всегда добровольное общение сочетается у японцев с
недостатком психологической близости и раскованности. "Строгая суборди-
нация, которая всегда напоминает человеку о подобающем месте, требует
постоянно блюсти дистанцию в жизненном строю; предписанная учтивость,
которая сковывает живое общение, искренний обмен мыслями и чувствами -
все это обрекает японцев на известную замкнутость и в то же время рожда-
ет у них боязнь оставаться наедине с собой, стремление избегать того,
что они называют словом "сабисий". Но при всем том, что японцы любят
быть на людях, они не умеют, вернее, не могут легко сходиться с людьми.
Круг друзей, которых человек обретает на протяжении своей жизни, весьма
ограничен. Это, как правило, бывшие одноклассники по школе или универси-
тету, а также сослуживцы одного с ним ранга" .
Хотя сложившиеся в детстве и юности индивидуальные дружеские отноше-
ния считаются в Японии более интимными, чем внутри-семейные отношения, в
целом японский идеал дружбы скорее спокоен и созерцателен, чем экспрес-
сивен. Проявление глубокой, напряженной интимности шокирует японцев.
Право личности на неприкосновенность ее частной жизни от посторонних
оживленно обсуждается в современной японской художественной литературе.
В пьесе Кобо Абэ "Друзья" описывается гибель молодого человека в ре-
зультате вторжения в его жизнь бесцеремонного семейства, решившего "ос-
вободить" его от одиночества.
Современные массовые опросы показывают устойчивость и вместе с тем
противоречивость традиционных стереотипов. Отвечая на вопрос о предпоч-
тении иметь другом того, "кто вникает в ваши проблемы, когда вы ему о
них рассказываете, так же серьезно, как в свои собственные", или того,
"кто спросит вас о том, что вас тревожит, даже прежде, чем вы сами об
этом заговорите". 73% японцев вы брали первый и только 23% - второй ва-
риант. Зато с мнением, что не следует активно вмешиваться в дела других
людей, согласилось лишь 30% японцев, в отличие от 82% французов, 67%
немцев из ФРГ, 74% швейцарцев, 73% шведов, 63% англичан и 55% американ-
цев. Получается, пишет японский социолог И. Сакамото, что японцы не хо-
тят, чтобы посторонние, даже друзья, вмешивались в их дела, а сами любят
вмешиваться в дела других.
Естественное следствие таких социокультурных ориентации - характерная
для психологического склада японцев коммуникативная ранимость и чувство
одиночества. При одном из массовых опросов желание обрести интимных дру-
зей, с которыми можно делиться всеми своими делами и секретами, выразили
69% молодых японцев и только 12% их сверстников-французов; доля японцев,
не имеющих близких друзей, составила 23%, а французов - лишь 15% .
Не совсем одинаковы каноны дружбы и у европейских народов. Воспитан-
ный в духе традиционной сдержанности англичанин не способен к бурной
экспрессивности итальянца или сентиментальной исповедности немца. В от-
ношениях англичанина с друзьями, как и с членами собственной семьи,
всегда присутствует некоторая отчужденность. Но, в отличие от японца, у
которого дефицит интимности связан с недостаточной автономизацией лич-
ности от группы, английская сдержанность - результат гипертрофии принци-
па личной независимости. "Душа англичанина - это его крепость в не
меньшей степени, чем его дом. Англичанин традиционно чурается излишней
фамильярности, избегает проявлений душевной близости. В его духовном ми-
ре существует некая зона, куда он не допускает даже самых близких" .
Немецкий психолог К. Левин, проживший много лет в США, сравнивая
стиль межличностного общения американцев и немцев, писал, что американцы
кажутся более открытыми, оставляя "для себя" лишь небольшой, самый глу-
бокий участок своего Я; однако их дружеские связи сравнительно поверх-
