кого нововведения звучали достаточно громко. Дебаты затянулись на нес-
колько часов; наконец Иоахим Анкельман попросил Рихарда Шредера зачитать
те из параграфов уложения, которые были изменены, прежде чем предста-
вить, их на утверждение совета. В дальнейшем предполагалось ежегодно от-
числять в выкупную кассу сто талеров из адмиралтейской пошлины и дважды
в год - пожертвования из всех гамбургских церквей. На выкуп каждого из
пленников выделялась сумма в сто талеров. В первую очередь подлежали вы-
купу те, кто пробыл в плену дольше других, однако сначала следовало дос-
конально выяснить, как проявили себя те или иные в бою и как усердно они
исполняли свои прямые обязанности на судне. Последнее также учитывалось
при установлении очередности выкупа.
Иоахим Анкельман задал вопрос, всех ли устраивают параграфы в такой
форме. Вновь поднялся Карфангер.
- Хотя в новом уложении и не учтены все пожелания и требования, я
считаю, что его вполне можно скрепить печатью адмиралтейства и совета
города. Однако в остальном я по-прежнему полагаю, что для благополучия и
процветания нашего мореплавания и нашей торговли городу необходимо пост-
роить или купить несколько фрегатов с хорошим вооружением и оснащением,
чтобы давать достойный отпор турецким пиратам.
После окончания заседания к Карфангеру подошел Томас Утенхольт и, не
моргнув глазом, проговорил:
- Позвольте выразить вам мое восхищение, дорогой господин Карфангер,
даже если вы не очень-то верите в искренность моих слов. Как бы там ни
было, хочу спросить вас вот о чем. Как вы думаете, стоит ли мне предло-
жить адмиралтейству зафрахтовать мои корабли?
Карфангеру показалось, что он ослышался: настолько неясными были для
него намерения Утенхольта. Поэтому он изобразил на лице вежливую улыбку
и сказал коротко:
- Это было бы неплохо.
На том они и разошлись, и каждый пошел своей дорогой. Утенхольт нап-
равился в погребок ратуши, чтобы смыть бутылкой хорошего вина неприятный
осадок, оставшийся у него на душе после заседания. Тревожно было на душе
и у Берента Карфангера, быстро шагавшего по направлению к своему дому,
правда, по совершенно иной причине. Уже у самых дверей дома чей-то голос
предупредил его вопрос:
- Мальчик, господин капитан! У вас родился мальчик, и голос у него -
что надо!
Карфангер взбежал по лестнице на второй этаж посмотреть новорожденно-
го. Потом сел на край кровати, в которой лежала Анна, и стал нежно гла-
дить ее узкую руку.
А в погребке ратуши Томас Утенхольт, то и дело прикладываясь к стака-
ну с джином, говорил Йохену Мартенсу:
- Карфангер еще попомнит этот день, не будь я Томас Утенхольт!
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Опять пришла весна, и Эльба взломала сковывавший ее ледяной панцирь.
Снова по кривым улочкам и переулкам Гамбурга понеслись потоки талой во-
ды, и городская беднота бросилась вычерпывать воду из подвалов, служив-
ших ей пристанищем. Снова Берент Карфангер простился с женой и детьми и
ушел в море на "Дельфине", впервые изменив своему обыкновению плавать в
одиночку: в кильватере "Дельфина" шел "Мерсвин" под командованием его
нового капитана Яна Янсена. Петер Эркенс не уронил чести магдебургских
плотников: "Мерсвин" был отремонтирован на славу и мог без всяких опасе-
ний пуститься в дальний путь через Атлантику.
На этот раз Карфангер направлялся в Новый Амстердам, ставший в тор-
говле Голландии с Вест-Индией важным перевалочным пунктом. Если им пове-
зет и удастся прямо там раздобыть обратный фрахт, то незачем будет идти
в Карибское море, к островам Кюрасао и Аруба, за пряностями - самым вы-
годным товаром. Ведь с тех пор как англичане несколько лет назад отобра-
ли у испанцев Ямайку, она превратилась в желаннейшее прибежище фли-
бустьеров, охотившихся под охраной британской короны главным образом за
испанскими и голландскими торговыми кораблями. Да и не только там - на
многих других островах Антильского архипелага обосновались пираты всех
мастей, выходцы из самых разных стран. Поэтому плавание в этих водах оз-
начало смертельный риск для любого корабля, в том числе и для гам-
бургского. Здесь за каждым островком, за каждым мысом могла таиться
опасность.
С самого начала погода не благоприятствовала их предприятию. Как
только корабли вышли в Северное море, задул такой сильный встречный
вест, что "Дельфину" с "Мерсвином" понадобилось бы несколько недель из-
нурительного лавирования для того, чтобы выйти в Атлантический океан.
Поэтому Карфангер решил повернуть на северо-запад и, пройдя между Орк-
нейскими и Шетландскими островами, взять курс на Ньюфаундленд.
Старший судовой плотник Петер Эркенс испросил у Карфангера разрешения
до прибытия в Новый Амстердам остаться на борту "Мерсвина". Он хотел во-
очию убедиться, что все сделано как надо, что все соединения и крепления
в корпусе корабля прочны и не разболтаются при долгой качке. Однако в
первое время из этого ничего не вышло: плотника скрутила жестокая морс-
кая болезнь. Пришлось парусному мастеру уложить его головой по ходу суд-
на на тюк парусины возле основания грот-мачты, где бортовая и килевая
качка ощущалась не так сильно, как на возвышении полуюта.
- Благодарю вас, - страдальческим голосом проговорил Эркенс, - вы так
заботитесь обо мне.
- Да чего уж там, - отмахнулся старик. - Ну вот, теперь старайтесь
дышать вместе с кораблем: как он поднимется - вдох, как опустится - вы-
дох.
Постепенно Петер Эркенс начал привыкать к качке, тем не менее поварс-
кое искусство кока "Мерсвина" он по-настоящему смог оценить лишь к тому
времени, когда они оставили за кормой Оркнейские острова и ленивая зыбь
Атлантики сменила крутую волну Северного моря.
Три недели спустя гамбургские корабли угодили в густой туман. Даже в
полдень с бака "Мерсвина" невозможно было различить гакабортных огней
шедшего впереди "Дельфина", хотя Ян Янсен и старался держаться как можно
ближе к корме флейта, на котором каждые две минуты били в рынду. Спусти-
лись сумерки, а туман все не рассеивался. Тогда Карфангер распорядился
положить корабли в дрейф, чтобы Ян Янсен и Петер Эркенс могли прибыть на
"Дельфин".
Когда все собрались в капитанской каюте, Карфангер изложил свои сооб-
ражения:
- Я считаю, что нам лучше дрейфовать, пока не наступит утро. Мы уже
три или четыре дня не видели ни солнца, ни звезд и не можем точно уста-
новить наше местонахождение. Вполне возможно, что мы сейчас поблизости
от Ньюфаундлендской банки.
В этих местах, где теплый Гольфстрим смешивается с ледяными водами
Лабрадорского течения, густые туманы не были редкостью. Помимо этого,
большую опасность представляли и океанские течения, как правило, совер-
шенно непредсказуемые; они могли отнести корабль и к западу, и к восто-
ку.
Совещание в каюте было прервано появлением маата.
- Впереди справа по борту блеск льда, капитан! - доложил он.
Все выбежали на палубу и стали вглядываться в туман. Почти одновре-
менно Карфангер и Янсен заметили светлое пятно с размытыми очертаниями.
Расстояние до него было трудно определить. Если это айсберг, то как да-
леко он от них находится?
Карфангер велел брасопить реи. "Дельфин" двинулся дальше, за ним пос-
ледовал и "Мерсвин".
Вдруг из тумана донесся приглушенный расстоянием крик:
- Э-ге-гей, на корабле! На помощь!
Кричали несколько голосов одновременно, причем явно со стороны айс-
берга. Может, это потерпевшие кораблекрушение ищут спасения на дрейфую-
щей ледяной горе - на пока еще спасительном, но неотвратимо тающем по
мере продвижения на юг, в теплые воды Гольфстрима, острове? Гамбургские
корабли снова легли в дрейф, с "Мерсвина" спустили большую шлюпку, в ко-
торую сел Ян Янсен со своими людьми.
Каково же было изумление капитана "Мерсвина", когда вместо ожидаемой
ледяной горы перед ними возник борт фрегата с двумя батарейными палуба-
ми: из орудийных портов на них глядели жерла двадцати с лишним пушек.
"Ловушка!" - пронеслось в голове Янсена. Он крикнул гребцам тотчас
поворачивать назад. Поднявшись на борт "Дельфина", сообщил об увиденном
Карфангеру. Тот велел готовить пушки к бою, а сам сел в шлюпку, которая
вновь направилась к незнакомцу. Их заметили, чей-то голос прокричал
по-английски:
- Эй, сюда, гребите сюда!
- Кто вы такие? - сложив ладони рупором громко спросил Карфангер. Ему
отвечали, что это британский фрегат "Ариадна", наскочивший в тумане на
айсберг и застрявший на нем. Карфангер поднялся на борт английского ко-
рабля в сопровождении боцмана Петерсена; какой-то долговязый матрос све-
тил им фонарем. На одно мгновение пляшущее пятно света упало на его лицо
- и Карфангер даже вздрогнул от неожиданности. Это был Михель Зиверс,
сын погибшего плотника с "Мерсвина".
Разговор с капитаном фрегата был недолгим. Англичанин рассчитывал,
облегчив корабль, снять его с айсберга, поэтому обратился к гамбуржцу с
просьбой перегрузить на его корабли хотя бы часть пушечных ядер из
крюйт-камер фрегата. Остальные он намеревался попросту выбросить за
борт. Карфангер не возражал.
Вскоре между фрегатом и гамбургскими судами в кромешной тьме начали
сновать шлюпки, рулевые которых ориентировались по развешенным по бортам
судов фонарям. Когда стало ясно, что ни "Дельфин", ни "Мерсвин" не смо-
гут больше взять на борт ни единого ядра, шлюпки еще раз напоследок заг-
рузили. Тем временем команда фрегата быстро побросала оставшиеся ядра за
борт. Фрегат не двинулся с места. И лишь, когда вслед за ядрами в воду
полетели несколько пушек с верхней батарейной палубы, "Ариадна" вновь
обрела свободу.
В награду за помощь Карфангер получил увесистый кошелек, набитый зо-
лотыми испанскими дублонами. "Не иначе какой-нибудь приватир ограбил в
свое время испанский галион", - подумал гамбургский капитан.
Напоследок Карфангер обратился к капитану фрегата с просьбой отпус-
тить одного из его матросов - Михеля Зиверса - домой, в Гамбург, однако
в ответ услыхал вежливое, но решительное "Ноу, сэр!". Зиверс подписал
контракт на десять лет, добавил англичанин, и разорвать его не имеет
права.
Когда они садились в шлюпку, Клаус Петерсен вполголоса сказал капита-
ну:
- Зиверса уже два раза пороли и пригрозили, если еще раз вздумает бе-
жать, то его проведут сквозь флот.
Этот вид наказания заключался в том, что несчастного перевозили с од-
ного корабля эскадры на другой, и на каждом он получал по двенадцать
ударов плеткой-девятихвосткой по обнаженной спине. Мало кто доживал до
конца такой экзекуции. По сравнению с этой пыткой скорая смерть в петле,
привязанной к фока-рею, - удел схваченных зачинщиков бунта на корабле -
казалась почти милостью.
Карфангер не проронил ни слова. Лишь когда шлюпка подошла к борту
"Дельфина", он обернулся в сторону спасенного фрегата и едва слышно про-
говорил:
- Да смилостивится Господь над Михелем Зиверсом и отведет от него эту
кару.
Наступало серое утро, и туман понемногу начал рассеиваться. Гам-
бургские корабли отправились дальше, однако все еще под зарифленными па-
русами.
Спустя неделю они прибыли в Новый Амстердам - центр Новых Нидерландов
возле устья Гудзона. Окруженный частоколом со сторожевыми башнями город
большей частью состоял из бревенчатых домов. Голландские переселенцы но-
сили широченные штаны до колен, за что получили от англичан прозвище
"мистер Кникербокер". Здесь Петер Эркенс впервые в жизни увидал рослых
бронзоволицых людей, одетых в пестрые, расшитые орнаментом одежды из
звериных шкур. Их длинные иссиня-черные волосы были собраны на макушке в
пучок, из которого торчали одно, два или три орлиных пера. У большинства
имелся лук, а на поясе - искусно выделанный кожаный колчан, полный
стрел; лишь немногие были вооружены мушкетами. У берега реки виднелись
