идентифицированы как принадлежащие Суходееву. Его "пальцы"
нашлись также на никелированных частях разобранных мотоциклов.
Но это лишний раз подтверждало уже известные выводы, и только.
По расчетам Алексея усадьба Ходырева была наиболее
вероятным местом совершения преступления. Эту задачу он,
собственно, и поставил перед криминалистом: отыскать следы,
предметы, орудия с тем, чтобы доказать их отношение к
преступлению.
Дорожно-транспортное происшествие после разговора с
участковым, а потом с местным старожилам кропачевым пришлось
исключить. Железнодорожная ветка била единственной дорогой сюда
из города. Вдоль нее прямо по насыпи была набита мотоциклетная
колея, по которой добирались в город жители лесоучастков, а
когда наступал сезон -- многочисленные грибники, ягодники,
позднее охотники. Правда, стороною, низиной шла еще дорога, но
это был зимник, а летом даже в сухую, жаркую пору он
превращался в непролазное болото и зарастал местами осокой и
камышом. То есть, произойди ДТП, то красного цвета "Восход" и
сам потерпевший были обнаружены на железнодорожной ветке в
течение нескольких часов.
Скорее всего, имело место преступление. Не исключено, что
преступник мог свести счеты с Суходеевым не здесь, а где-то на
стороне. Во временной раскладке дыр покамест достаточно, но вся
собранная информация так или иначе замыкалась на Волковке, даже
по приблизительным временным прикидкам. Из остальных версий ни
одна не сработала. Поэтому он считает -- интересы Суходеева и
интересы предполагаемого преступника сошлись здесь.
Возможно, "олигофрены" (не сумели миром поделить тайник),
это во-первых. Во-вторых, Ходырев, хозяин усадьбы, вполне мог
по своим каналам вычислить Суходеева и рассчитаться с ним, что
в общем и целом было бы даже справедливо. Если по совести,
конечно, а не по закону. В-третьих, Устинов, хозяин другой
усадьбы, который, примерно, в это же самое время перебрался с
пасекой на новое место.
Но главное -- найти труп. На худой конец, красного цвета
"Восход", без номеров. Потом можно разматывать дальше.
Участковый Суслов передал Алексею набросанную от руки
схему местности, включая поселок, с результатами осмотра.
Крестиками были помечены места, которые следовало проверить
дополнительно: три колодца, два барака с пометкой (чердак), и
еще крест -- на опушке леса справа, если встать лицом к
железной дороге.
-- Что тут?
-- Пятно масла. Возможно, протек картер.
-- Понятно. Анатолий Степанович, возьми себе этих
помощников и начни с чердаков. А я пока приценюсь к колодцам,
лады?
-- Годится.
-- Постой,-- Алексей придержал его за руку, заметив в
глазах участкового азарт. Даже схема, составленная с большим
толком и дотошностью, несколько выходила за обычные служебные
рамки.-- Скажи, что ты об этом думаешь?
-- Что думаю?.. Честно?
-- Желательно.
Алексей улыбнулся, но старший лейтенант шутливого тона не
принял. Он скосил глаза на сидящего с безучастным видом
Ходырева и коротко, со злостью отрубил:
-- Он. Его рук дело.
-- Есть основания?
-- Без оснований.
-- Тогда каким образом?
-- Двоюродный братец. Знаю, как облупленного.
Алексей разочарованно присвистнул.
-- Ну, братья-славяне, вы даете! А меня, стало быть, за
золотоордынца держите? Так, что ли?
-- Его почерк,-- упрямо повторил Суслов, вновь не принимая
шутку.-- И поза, когда нашкодит, та самая. Мол, знать ничего не
знаю. Мое дело сторона.
-- А если, действительно, не знает? Поза, увы, не
доказательство.
-- Для меня доказательство,-- отрубил участковый и с
добровольными помощниками отправился исследовать чердаки.
История с двумя проигнорированными заявлениями Ходырева
теперь сделалась яснее. Хотя подобная практика в милиции
повсеместна независимо от родственных отношений.
Алексей отыскал все три колодца. Трава вокруг них была
отоптана. Гнилые доски от развалившихся колодезных будок частью
раскиданы по сторонам, частью сгружены. Разрушена у всех трех
верхняя часть сруба, стволы завалены бревнами. Время, кажется,
сделало свое дело, но, возможно, постарались неумелые
помощники, проявив излишнее рвение. Наконец рвение мог проявить
и преступник, скрывая следы.
Алексей тщательно обследовал каждый колодец с прилегающим
участком земли, но ничего подозрительного не обнаружил. Пятен
крови такой дождь после себя, разумеется, не оставит -- трава
была слишком мокрая. Следов волочения тоже. Не нашлось хотя бы
клочка ткани, пуговицы или зацепившейся нитки, обломанного
куста, чтобы отдать приоритет одному из колодцев, а не
расчищать все три. Будучи городским жителем, он плохо
представлял, как это лучше сделать.
Подошли участковый с Веремеевым и Кропачевым, тоже ни с
чем. Переговорив, пришли к выводу, что колодцы -- последнее,
что им осталось проверить на территории поселка. И желательно
сделать это засветло.
Веремеев, когда составляли опись, заприметил у Ходырева во
дворе пару крючков, какими орудуют грузчики на лесоповалах, и
вместе с Кропачевым они вызвались изготовить багры. Участковый
Суслов взялся расчищать от досок и прочего хлама площадку
вокруг колодца. Алексей отправился прогуляться по поселку --
осмотреться, и, когда вернулся, багры были уже готовы --
длинные, из сухих легких лесин, с намертво примотанными на
концах крючками.
Орудуя на пару и с большой сноровкой, Кропачев с
Веремеевым цепляли в колодце обвалившееся, рыхлое звено сруба
и, с гаканьем, перехватываясь, вытягивали наружу. Получалось
споро, и вскоре колодцы были от завалов очищены. Но трупа,
сколько они ни шарили по дну, ни в одном из них не оказалось.
Последняя из отрабатываемых версий, похоже, оборачивалась
пустышкой. Другие в собранном материале попросту не
просматривались.
Подошел эксперт Дьяконов. Трехчасовой осмотр в усадьбе
Ходырева никаких дополнительных сведений не дал. Ни малейшей
зацепки. Дьяконов хмыкнул, оглядев их работу, с наслаждением
закурил.
-- Что-то ты, братец, недодумал в этом деле. Не
вытанцовывается.
В снисходительном тоне, в голосе с ленивой бархатной
развальцей Алексей почувствовал соответствующую оценку, пусть
ненамеренную, своим профессиональным качествам. Он промолчал,
но спустя некоторое время с вежливой категоричностью отправил
Дьяконова с аналогичным осмотром в покинутую избу Устинова.
-- Может, плывуном затянуло? -- высказал предположение
Веремеев, провожая эксперта глазами.
-- Это как?
-- Ну, как сказать-то тебе?.. Сруб, он когда дырявый,
прогнил то есть, в щели глина, песок, жижа всякая лезет. Плывун
называется. Мелеет тогда колодец. Ну, люди это дело чистят.
иной раз и сруб переберут наново.
-- Да нет,-- решительно возразил Кропачев.-- Плывун, это
когда вода есть. А колодцы, все три, вишь, обсохли. Ушла
вода,-- он зло сплюнул и подытожил какую-то давнюю свою мысль:
-- На дурное дело трава не растет, не то что...
Не договорил.
-- А ты, Анатолий Степанович, чего молчишь?
Участковый с хмурым видом решительно отрубил:
-- Плохо искали.
-- Ты думаешь?
-- Знаю. Голыми руками, на шару Ходыренка не возьмешь.
Что-что, а концы хоронить умеет.
Алексей, хотя был расстроен неудачей, рассмеялся. Братская
неприязнь становилась забавной.
-- Что значит хоронить концы? Например?
-- Охотник он. Пушник. Да и по рыбе тоже мастак, не
отнимешь, -- нехотя проговорил Суслов, и было понятно, что
сказано не в похвалу.-- Вреде леса кругом повывели, а Ходыренок
даже в поскотине умудряется, по десятку лис берет за сезон
капканами. Больше, чем все райохотобщество. Браконьерит,
конечно. Кое-что похуже сдает для отвода глаз, остальное --
налево по черной цене. И ни разу, кстати, не попался. Ни с
мясом, ни с рыбой, ни с пушниной.
-- А может, слухи? Мало ли, прихвастнул раз-другой. И
покатилось?
-- Не слухи. Сам с ним бывал, знаю. Вон, второй "жигуль"
добивает. В пожарке таких денег не платят.
Теперь Алексею была понятна причина неприязни участкового
к двоюродному брату. Отнюдь не по долгу службы. Удачников и
вообще талантливых людей худо терпят, сразу ставят вне закона и
травят непримиримо до скончания дней. Он поднялся, постучал по
циферблату.
-- Через сорок минут собираемся. На этом самом месте.
Желательно, каждый с вариантом.
Пенсионер Кропачев и Веремеев, оба с важностью кивнули и
углубились в размышление. Алексей один отправился к Устиновской
избе, которая располагалась рядом с железной дорогой. Под
"хазу", да еще с тайником, она разумеется не годилась. Слишком
торное место в отличие от ходыревской усадьбы, расположенной в
полукилометре от железки, к тому же на отшибе, почти в лесу.
Другое дело, что Суходеев, воруя, наверняка, не ограничивался
одним ходыревским имуществом. Мог заглянуть сюда тоже и
нарваться... А если нарвался, то зачем отскда тот же Устинов
или Ходырев, или кто-то из "олигофренов" потащит труп на себе в
гору за двести метров, чтобы свалить в колодец? Гораздо проще
перенести за линию. А там -- дикая вырубка десятилетней
давности, черт ногу сломит. Лучше места не придумаешь. Через
месяц зверье обгложет труп до костей, и тех не оставит. Но
пусть поработает криминалист, с выводами забегать не стоит.
В избу он заходить не стал. Поднялся по насыпи. Его
внимание привлекла неглубокая выемка в десятке шагов от тропы.
насыпь была -- шлак с песком, но местами она успела
обдерниться, местами сохранились проплешины с редкой щеточкой
травы. Пожалуй, яма выглядела здесь не вполне логично. Зеленые
травинки, подрезанные, надо думать, лопатой, не успели даже
подвялиться. Правда, под действием дождя контуры ямы оплыли, и
она походила теперь на воронку.
Алексей постоял, соображая, потом сунул в карман пригоршню
песку из ямы и повернул назад. По пути он сделал небольшой крюк
мимо барака, где были обнаружены человеческие останки, подобрал
возле крыльца проржавелый, но крепкий еще ковш.
Веремеев с Кропачевым сидели вдвоем, как он их оставил, в
глубоком размышлении. Посасывали папироски. Алексей попросил
перевязать на конец шеста вместо крюка ковш, мол, у них это
неплохо получается. Когда черпак был готов, он опустил шест в
колодец и повозил черпаком по дну. Потом, перехватываясь,
вытащил его наружу, заполненный вонючей, липкой грязью. Оба
помощника наблюдали за его действиями с озадаченным видом.
Алексей опрокинул содержимое на землю и, волоча шест за
собой, двинулся к другому колодцу. Веремеев с Кропачевым молча
последовали за ним.
Второй колодец оказался гораздо глубже, и пробу грунта
удалось подцепить только с третьей попытки. Зато в черпаке
вместо липкой, вонючей грязи оказался сырой песок с частицами
шлака.
-- Ну? И че будто бы? -- подсунулся Веремеев. Даже сунул в
песок палец, потрогать.
Алексей вывернул из кармана на ладонь принесенный с собой
песок, подмигнул.
-- Плывун.
-- Дак это... где взял-то?
-- С насыпи.
-- Вот так да-а...-- Веремеев поскреб в затылке, потом
подхватил с земли черпак и, спотыкаясь, едва не вприпрыжку
устремился к третьему колодцу, через пять минут он показался
назад.
-- Ну? -- грозно издали спросил Кропачев.
-- Грязь, гольная.
-- А я тебе че говорил? -- удовлетворенно кивнул Кропачев,
хотя ничего такого он не говорил.-- Откапывать теперь надо.
Помощники засуетились. Шустрый Веремеев куда-то убежал,
