послушал, как шуршит и грохочет галька под подошвой волны.
Ялта ведь вообще славится своей галькой. Круглая, укатаниая, голубиное
яйцо, тигровый глаз, лилипутский баклажанчик -- вечно шелестит она,
пришептывает и звенит.
Господина с куклой я больше не встречал, хотя часто гулял по берегу,
разглядывал прохожих, собирал гальку. Некоторые, особенно интересные,
полосатые и клетчатые камешки, клал для чего-то в карман. Многие люди, между
прочим, собирают зачемто такие морские камни. Что они потом делают с ними --
не знаю.
СОЛНЕЧНОЕ ПЯТНО
Чужой и рыжий на крыльце моего дома спал огромный кот. Разморенный
солнцем, он привалился к двери спиной и посапывал. Я кашлянул. Кот приоткрыл
глазок. И это, доложу вам, был жуткий глазок, вполне бандитский. Изумруд и
лазурь горели в нем.
Оглядев меня, облив лазурью, обдав изумрудом, глазок закрылся.
-- Позвольте пройти. Гот не шевельнулся.
-- Вы не правы, -- как можно мягче заметил я. -- Ну, согласитесь, это
мой дом, приобретенный недавно по случаю. Вы спросите, откуда у меня такие
деньги? Я работал, уважаемый. Работал ночами, над-ры-ва-ясь! Позвольте же
пройти мне в свою собственность.
Пока я нес эту белиберду, кот отворил оба глаза, слушая меня с
интересом. На слове "над-ры-ва-ясь" он встал, потянулся и отошел в сторону,
освобождая проход. Я открыл дверь.
-- Прошу, -- сказал я. -- Пожалуйста, заходите.
Пропустив меня вперед, кот вошел следом. Он вел себя разумно,
интеллигентно, но все-таки это был опасный кот. Его благородство было
окрашено в рыжий пиратский цвет. Неслышно ступал он за мной, но я чувствовал
за спиной его рыжее пиратство. Вошли в комнату.
-- Располагайтесь, -- предложил я. -- Вот печь, вот табурет. Гость
оглядел печь и табурет и, заметив на полу солнечное пятно, пздающее из окна,
лег под солнце и задремал. Я отрезал кусок колбасы, которую берег для
гостей, положил поближе к его усам. Он повел носом и отвернулся.
-- Ну, это уже неправильно. Угощаю чем могу. Обидно. Кот выслушал мое
замечание, кивнул и опять задремал.
- Не понимаю, --сказал я. --В чем дело? неужели не нравится колбаса?
Странно. Многие любят. Вы сыты? Ночь, полная пиратств? А? Неужели птички?
Cкажите честно, это так? Птички?
На слове "птички" котяра замурлыкал.
-- Не могу приветствовать! -- сказал я. -- Не одобряю!
Пират с наслаждением развалился в солнечном пятне. Мотор мурлыканья
работал ровно и мощно. Странно было, что при таком моторе кот никуда не
ехал. Он грохотал, как 6ольшой мотоцикл с коляской.
Я сел к столу и занялся каким-то делом, скорей всего писательским
скрипучим застольным трудом. Но дело не клеилось. Огненный и грохочущий
бандит на полу отвлекал мысли в рыжую сторону. Отодвинув скрипучий свой
труд, я достал кисть и акварель.
Кот приоткрыл глаз.
-- Один набросок... приподнимите голову.
Гость приподнял голову, и я стал его рисовать.
Солнечное пятно двигалось по полу к закату. Кот пятился, перемещался
вслед за пятном, за ним пятился и мой рисунок.
Солнечное движение не мешало мне. Рыжий сохранял позу, не опускал
голову. Похоже. он понимал, что рисование котов -- дело ответственное в наше
время, важное дело. Когда пятно солнечное полезло на стенку, я кончил
работу.
-- На сегодня хватит.
Кот поднялся на ноги, размялся, потянулся, мельком оценил рисунок,
что-то муркнул, вроде "неплохо", и, не прощаясь, вышел. Пожалуй, отправился
пиратствовать. Просыпаясь иногда ночью, я слышал в палисаднике треск сирени,
мягкие темные прыжки, кошачьи вздохи. Наутро кот снова поджидал меня на
крыльце.
-- Ну, как прошла ночь? Пиратство совершилось?
Котяро замурлыкал на полную мощь, и я понял: да, совершилось.
Я впустил его в комнату, и кот улегся в солнечное пятно на полу. Оно
ему явно понравилось. Кажется, у меня в пятне ему было неплохо. Никто не
трогал, не приставал. Так и повелось у нас. Каждое утро кот приходил,
ложился на пол, дремал и мурлыкал, а когда пятно солнечное залезало на
стенку, отправлялся пиратствовать.
Однажды он не нашел на полу солнечного пятна. Весьма недовольно
поглядел на меня.
-- Помилуйте, батенька, -- сказал я. -- Дождь на дворе. Пасмур. Откуда
же взяться солнечному пятну? Переждем, лезьте на печку. Кот вслушивался в
мои слова, но не желал понять и постукивал когтями в пол, требуя пятна.
-- Не могу, -- разводил я ру-ками. -- Не в силах... Пасмур! Неожиданное
слово подействовало. Кот перестал метаться в поисках пятна, глянул мне в
глаза.
"И у вас пасмур? -- задумался он. -- Нехорошо". Изумруд и лазурь
потускнели в его глазах. Не прощаясь, кот вышел.
"Да что же это такое! -- возмущенно подумал я. -- Разве я виноват? Ведь
не я же укладываю на пол солнечные пятна! " Начались долгие дожди. Серые
капли колотились в тусклые стекла. Пасмур! Пасмур! Проходили ночи, полные
дождя.
Но вот дождь рассеялся, вчера выглянуло и солнце. Скоро, наверно,
объявится рыжий пират. Во всяком случае, солнечное пятно у меня ка полу
опять наготове.
СИРОТСКАЯ ЗИМА
Посвящается М. К.
1
Был серый, тусклый, был пасмурный, был вялый день. С утра шел снег. Он
ложился на землю и лежал кое-как, с трудом сдерживаясь, чтоб не растаять.
Еловые ветки были для него слишком живыми и теплыми. На них снег таял,
падал на землю мутными хвойными каплями. Скоро после обеда снег перестал, и
я подумал, что пора возвращаться домой. Огляделся -- и не узнал леса,
окружавшего меня. Всегда узнавал, а тут растерялся. Забрел, видно, далеко, в
чужие места.
Передо мной была заснеженная поляна, которая подымалась пригорком или,
вернее, гривкой. Я решил взойти на нее, еще раз оглядеться и, если не узнаю
леса, -- возвращаться к дому по собственным следам.
Перейдя поляну, я поднялся на гривку, огляделся. Нет, никогда я не
видел этих елок и вывернутых пней, этой травы с пышными седыми метелками.
-- Белоус, -- вспомнил я. Так называется трава... А местечко-то гиблое.
Не хочется лезть в чащу, в эти перепутанные елки. Надо возвращаться назад,
по своим следам. Я оглянулся назад, на поляну, и обмер.
Прямо через поляну -- поперек -- был отпечатан мой след, след, по
которому я собирался возвращаться. Он пробил снег до земли. А сбоку его
пересек другой след, такой же черный и четкий.
Кто-то прошел у меня за спиной, пока я стоял на гривке.
2
Человека с яблоком в кармане я почуял издалека. Я надеялся, что его
пронесет мимо, но он шел прямо на меня.
В нескольких прыжках он вдруг круто свернул в сторону, поднялся на
гривку и встал.
Этого человека я знаю давно. Сейчас немногие ходят по лесу, жмутся
ближе к деревням. В общем-то, ходят трое.
Тот, первый, который гоняет зайцев.
Тот, второй, кто лает по-собачьи.
И этот -- с яблоком в кармане.
3
Кто-то прошел у меня за спиной, пока я стоял на гривке... И елки
черные, и серое меж елок -- все посветлело у меня в глазах и все
обесцветилось -- только след чужой черным и четким остался в глазах.
Как же так? Почему я не слышал? Кто это прошел только что бесшумно за
спиной? Я еще не знал, кто это прошел, и уже точно знал, кто это. Знал, а
про себя как-то не мог назвать, не решался.
Готовый попятиться, спустился я с гривки и осторожно пошел к месту
пересечения следов. Для чего-то и пот полил с меня.
Я посмотрел на следы. На свои, на чужие и на их пересечение.
Чужой след был много больше моего, шире, мощней, и спереди отпечатались
кривые когти. Когти эти не были распластаны по снегу, они были подобраны.
В том месте, где следы наши пересеклись, он -- прошедший за спиной --
остановился. Он постоял, подумал и вдруг поставил свою лапу на отпечаток
моей ноги. Он как бы проверил -- у кого больше?
4
... И этот, с яблоком в кармане.
Никогда он не подходил ко мне так близко. Раньше, когда он приближался,
я всегда отходил в сторону. Не хочу, чтоб меня видели, неприятно. И на людей
нападает ужас.
Человек с яблоком в кармане подошел ко мне слишком близко. Надо было
вставать.
Поднявшись, я вышел на поляну и увидел его спину, наверху, на гривке, в
шуршащей траве. И хотя я знал, кто это, -- все-таки подошел понюхать его
след.
От следа пахло тяжело -- порохом, табаком, мокрой резиной, коровой и
мышами. В деревне у них есть и крысы. А яблоко точно было в кармане.
Не удержавшись, я наступил на оттиск сапога. Я и прежде делал это, да
он не замечал -- на мху, на траве, на мокрой глине. Уж на мокрой-то глине
мог бы и заметить.
Он все не оборачивался, и я ушел с поляны. Из елочек глядел я, что он
делает.
5
Он как бы проверил, у кого -- больше?
Его след был значительно больше -- шире и мощней. И спереди
отпечатались кривые когти.
Судорожно озираясь, я ковырялся в патронташе -- есть ли пули? Пули
были. Две. Круглые. Подкалиберные. Шестнадцатого калибра. А у меня
двенадцатый, но оба ствола -- чеки. Шестнадцатый подходит как раз. Я
перезарядил ружье. Прислушался.
Ни вздоха, ни треска сучка не слышал я, но слышал: он -- пересекший
след -- рядом.
Я как-то все позабыл. Что-то надо было вспомнить. Что? Ах вон что -- я
ведь заблудился, я ведь заблудился и взошел на гривку, чтоб оглядеться. Я
ведь решил возвращаться обратно по своим следам.
Расхотелось. Возвращаться обратно по своим следам расхотелось.
Но и подниматься на гривку к шуршащей траве, искать дорогу в незнакомом
лесу казалось безнадежным. Я стоял на месте пересечения следов и пытался
сообразить, что делать.
"Все это случайность, -- торопливо думал я. -- Случайно я его поднял, и
он вышел на поляну за моей спиной. Он лег здесь в буреломе, среди
выворотней-корней, но крепко еще не заснул. Куда уж тут заснуть! Господи,
какая зима! Мокрая, вялая, тепловатая... Сиротская зима... Сиротская... так
говорят, потому что тепло в такую зиму сироте. Не так жутко, не так холодно
в старом дырявом пальто. Но что-то еще есть в этих словах -- "сиротская
зима"... Случайно я его стронул, и он вышел на поляну за моей спиной,
постоял, примерил лапу к моему следу. Зачем? Может, пошутил? Вон, мол, какая
у меня лапа. Пошутил и пошел своей дорогой. А я мог идти своей, возвращаться
домой по старому следу. Не на гривку же снова лезть! "
Немного успокоившись, я перешел поляну и точно по старым своим следам
ступил под густые елки. Здесь было мрачно, и я пошел скорее, чтоб сразу
подальше уйти от опасного места.
Я не глядел по сторонам, но видел все. Все кусты, все стволы деревьев,
вса капли, падающие с веток, и свой черный след.
В темных, древних, обомшелых стволах чудилась угроза, хотелось поскорее
выбраться из-под елок -- я ускорил шаг и даже побежал.
Я выбежал в осинник на светлое место. Перевел дыхание и тут же его
затаил.
Теперь уже не справа, а слева пересекали мой след когтиСтые оттиски.
Как в первый раз, на поляне, он снова наступил на отпечаток моего сапога,
словно проверяя -- у кого же всетаки больше?
б
Из елочек глядел я, что он делает.
Он обернулся и сразу заметил мой след. Я думал -- не заметит.
Человек с яблоком в кармане долго стоял у моего следа и все удивлялся,
что моч лапа больше. Я видел, как он то подымал ногу, то опускал и ставил ее
на мой след. Он даже не понимал, какую ногу примеривать -- правую или левую?
Щелкнув ружьем, он вдруг пошел прямо на меня. Еще бы два шага, и я
поднялся бы навстречу, но он вдруг свернул в сторону и побежал.
