- Что с тобой, скажи! - спрашивал он. - Почему ты не ешь? - Когда он
обратил внимание на ее заплаканные глаза, он не раз повторил один и тот
же вопрос: - Как ты себя чувствуешь?
Пинъэр поспешно поднялась и стала тереть глаза.
- Ничего страшного, - говорила она. - Так, с глазами что-то и аппети-
ту нет.
Она ни словом не обмолвилась о происшедшем.
Да,
Терзает грудь обида, Да не поделишься ни с кем.
Тому свидетельством и стихи:
Кто говорит, красавица всегда глупа?
Что проку умной быть и сметливой во всем?
Все горести на свете придется испытать,
И будет грусть всегда на сердце давить.
Дочь Симэня вернулась в задние покои.
- Я ее спросила, - обратилась она к Юэнян. - Она со слезами на глазах
клялась мне, что никогда ничего подобного не говорила. Матушка, говорит,
так обо мне заботится. Как же я, говорит, могу о ней такое говорить.
- Да я с самого начала не поверила, - вставила тетушка У. - Сестрица
Ли - прекрасная женщина. Не могла она сказать такой вздор.
- Небось, между собой поругались, - заключила Юэнян. - Мужа не поде-
лили. Вот Цзиньлянь и пришла на соперницу наговаривать. Я одна-одине-
шенька, с собственной тенью время коротаю, а мне все косточки перемоют.
- А ты, дорогая, понапрасну человека не вини, - увещевала хозяйку те-
тушка У. - Я прямо скажу: сотня таких, как Пань Цзиньлянь, не стоит и
одной сестрицы Ли Пинъэр. Прекрасной она души человек! Вот уж года три,
как в дом вошла, а что плохого о ней скажешь?!
Во время этого разговора в комнату вошел Циньтун /10/ с большим синим
узлом за спиной.
- Что это у тебя? - спросила Юэнян.
- Лицензии на продажу тридцати тысяч иней /11/ соли, - отвечал слуга.
- Приказчик Хань с Цуй Бэнем их только что в акцизе зарегистрировали.
Батюшка просил накормить обоих и выдать серебра. Они послезавтра, двад-
цатого, в счастливый день, отправляются в Янчжоу.
- Хозяин, наверно, сейчас придет, - проговорила тетушка У. - Мы уж с
наставницами к матушке Второй пройдем.
Не успела она сказать, как отдернулась дверная занавеска, и явился
сам Симэнь. Тетушка У и монахини заторопились к Ли Цзяоэр, но их заметил
хозяин.
- А эту жирную потаскуху Сюэ /12/ зачем сюда занесло? - спросил он
Юэнян.
- Что ты язык-то свой распускаешь? - одернула его хозяйка. -
Мать-наставница в гости пришла, а ты набрасываешься. Что она тебе доро-
гу, что ли, перешла? И откуда ты ее знаешь?
- Ты еще не знаешь, что вытворяет эта плешивая разбойница? /13/ -
продолжал Симэнь. - Она пятнадцатого в седьмой луне завлекла в монастырь
Дицзана дочь советника Чэня и одного малого по имени Жуань Третий, под-
била их на прелюбодеяние да еще и три ляна серебра выманила. А Жуань
Третий в объятиях девицы дух испустил. Дело получило огласку, и сводню
ко мне доставили. Я ее велел раздеть и двадцать палок всыпать. А по ка-
кому, собственно, праву она до сих пор в монахинях ходит, а? Ей же было
предписано бросить монастырь и найти мужа. Может, захотела еще раз упра-
ву навестить, тисков отведать?
- Ну, разошелся! - укоряла его Юэнян. - Давай, громи святых, поноси
Будду! С чего ж это ей в мир возвращаться, когда она посвятила себя слу-
жению Будде и, стало быть, являет добродетель? Ты не представляешь себе,
каким подвижничеством отмечены дни ее жизни!
- Да, подвижничеством! - усмехнулся Симэнь. - Спроси лучше, по
скольку мужиков она принимает за ночь.
- Ну, довольно пошлости! Я бы тебе тоже сказала! - оборвала его Юэнян
и перевела разговор на другую тему: - Так когда ты отправляешь людей в
Янчжоу?
- Лайбао только что послан к свату Цяо, - говорил Симэнь. - Он даст
пятьсот лянов и я пятьсот. Двадцатого, в счастливый день, и отправлю.
- А шелковую лавку кому передашь?
- Пусть Бэнь Дичуань пока поторгует.
Юэнян открыла сундук и достала серебро. Его перевешали и передали
отъезжающим /14/. Вьюки паковали в крытой аллее. Каждый получил по пять
лянов и пошел домой собираться в путь, но не о том пойдет речь.
В крытой аллее появился Ин Боцэюэ.
- Далеко собираешься, брат? - спросил он.
Симэнь рассказал ему о предстоящей поездке Лайбао и Хань Даого в Янч-
жоу за солью.
- Желаю тебе, брат, всяческой удачи! - подняв руки, воскликнул Боц-
зюэ. - Барыши будут немалые, а?! Это уж наверняка!
Симэнь предложил ему присаживаться и велел подать чай.
- Ну, а как насчет Ли Чжи с Хуан Нином? - спросил Симэнь. - Скоро у
них деньги появятся?
- Да, думаю, не позднее этого месяца, - отвечал Боцзюэ. - Они мне
вчера вот что сказали: Дунпинское управление заключает контракт на пос-
тавку двадцати тысяч коробок благовоний. Просят еще ссудить их пятьюста-
ми лянами, пособить в срочном деле. А как только они выручат деньги,
сразу же все, до медяка, вернут.
- Но ты же видишь, - отвечал Симэнь, - я людей в Янчжоу собираю. У
меня у самого денег нет. У свата Цяо пятьсот лянов в долг брать приш-
лось.
- Они меня очень просили с тобой потолковать, - продолжал Боцзюэ. -
Ведь с кем дело начал, с тем и до конца доводить надо. Ты отказываешься,
к кому же они пойдут?
- К востоку за городскими воротами лавочника Сюя Четвертого знаешь? -
спросил Симэнь. - Вот он мне должен. Пусть пятьсот лянов у него и
возьмут.
- Ну вот и прекрасно! - обрадовался Ин.
Пока они говорили, слуга Пинъань подал визитную карточку.
- Ся Шоу от господина Ся передал, - объяснил Пинъань. - Вас, батюшка,
завтра к себе приглашают.
Симэнь развернул карточку и стал читать.
- Я ведь пришел еще кое-что тебе сказать, - заговорил опять Ин Боц-
зюэ. - Про Гуйцзе ничего не слыхал? Она у тебя давно не была?
- Понятия не имею! - сказал Симэнь. - Она у меня с первой луны не по-
являлась.
- Так вот, ты знаешь Ван Цая, третьего сына полководца Вана? - начал
свой рассказ Ин Боцзюэ. - Дело в том, что женат он на племяннице главно-
командующего Лу Хуана из Восточной столицы. Когда молодые поехали позд-
равить дядюшку с Новым годом, он отвалил им в подарок целую тысячу лянов
серебра. А эта самая племянница Лу Хуана, представь себе, красавица-кар-
тинка. Передай художник хоть частицу ее красоты, от портрета глаз бы не
оторвать. Пока ты дома сидишь, старик Сунь, Рябой Чжу и Чжан Сянь Млад-
ший целыми днями с Ван Цаем у певиц околачиваются. Ван Цай соблазнил од-
ну молоденькую, зовут Ци Сян, из дома Ци во Втором переулке. Навещал он
и Ли Гуйцзе, а когда заложил головные украшения жены, она, обнаружив
пропажу, чуть руки на себя не наложила. А тут вскоре наступил день рож-
дения ее столичного дядюшки. Она отправилась в столицу и все ему расска-
зала.
Разгневанный Лу Хуан передал имена дружков главнокомандующему импера-
торской гвардией Чжу Мяню, а тот дал распоряжение в Дунпин арестовать
всю компанию. Так что вчера у Ли Гуйцзе забрали старика Суня, Рябого Чжу
и Чжан Сяня. Сама Гуйцзе спряталась в соседнем доме, у Чжу Волосатого, а
нынче говорила, что к тебе пойдет, будет просить заступиться.
- Да они и в первой луне там дневали и ночевали, - говорил Симэнь. -
Деньгами, вижу, так и сорят. Спросил, откуда, а Чжу Рябой только смешка-
ми отделывается.
- Ну я пошел, - сказал Боцзюэ. - А то Гуйцзе пожалует. Сам с ней го-
вори. А то скажет, я в чужие дела нос сую.
- Да погоди! - не пускал его Симэнь. - Я тебе вот что скажу: Ли Чжи
ничего не обещай, слышишь? Я сам долг получу, тогда мы с тобой потолку-
ем.
- Понятно! - отозвался Боцзюэ и раскланялся.
Только он вышел за ворота, у дома Симэня остановился паланкин. Из не-
го вышла Гуйцзе.
Симэнь велел Чэнь Цзинцзи взять осла и отправиться за серебром к Сюю
Четвертому.
В крытой аллее появился Циньтун и передал хозяину приглашение от Юэ-
нян.
- Вас матушка просит, - сказал Циньтун - Барышня Гуйцзе пожаловала.
Симэнь направился к Юэнян. Гуйцзе была в коричневом платье, без белил
и румян. Повязанная белым платком, из-под которого торчали волосы, поб-
ледневшая певица отвесила хозяину земной поклон и зарыдала.
- Что же теперь делать, батюшка? - шептала она. - В беду попали! Вер-
но говорят, запрешь ворота, так беда с неба грянет. Появился тут молодой
барич Ван. Мы его и знать-то не знали. Рябой Чжу и Сунь Молчун его за-
чем-то к моей сестрице привели, а ее дома как раз не было. Не привечайте
вы его, говорю, к чему это, а мамаша у нас чем старее, тем глупее. А
случилось это в тот самый день, когда у тетушки рождение справляли. Ся-
ду, думаю себе, в паланкин и к вам отправлюсь. А Рябой Чжу, знай свое,
крутится, на колени опустился, упрашивает: не уходи, мол, сестрица, про-
шу тебя, угости, говорит, его чаем, а потом к батюшке пойдешь. Даже
дверь запереть не дали. Вдруг врываются в комнату люди, хватают всех
троих и, ни слова не говоря, уводят. Ван Цай сумел вырваться и убежал, а
я у соседей скрылась. Потом уж меня слуга проводил. Прихожу домой, гля-
жу: у мамаши от страха чуть душа с телом не рассталась. Того и гляди
отойдет. А сегодня полицейские с ордером приходили, целое утро допрос
учиняли. И меня записали. В Восточную столицу, грозятся, отправим для
разбирательства. Сжальтесь надо мною, батюшка, умоляю, спасите меня. Что
мне делать, а? Матушка! Прошу вас, замолвите и вы за меня словцо!
- Встань! - Симэнь засмеялся. - А кто да кто обвиняется?
- Еще Ци Сян упоминается, - отвечала Гуйцзе, - но ей и поделом. Ее
Ван Цай лишил невинности, у нее деньгами швырял. Но пусть у меня глаза
вырвут, если я грош от него имела. Пусть все мое тело покроется гнойнич-
ками, если я хоть раз к нему приблизилась!
- Хватит! Зачем все эти клятвы! - обращаясь к Симэню, сказала Юэнян.
- Заступись за нее.
- А Ци Сян уже взяли? - спросил Симэнь.
- Она у императорских родственников Ванов пока скрывается, - отвечала
певица.
- Ну, а ты побудь пока в моем доме, - предложил Симэнь. - А начнутся
розыски, я в управу посыльного пошлю, чтобы поговорил с кем надо.
Он крикнул слугу Шутуна.
- Напиши письмо в управу господину Ли, - наказал он, - Гуйцзе, мол,
часто у меня бывает, потому прошу вычеркнуть ее имя из списка обвиняе-
мых.
- Есть! - ответил слуга и, одевшись в темное платье, без задержки по-
нес письмо уездному правителю Ли.
- Господин Ли велел вам кланяться, батюшка, - говорил Шутун, вернув-
шись. - Он готов исполнить любое ваше указание, но в данном случае он
получил приказ от начальства из столицы. Все уже арестованы. Могу, гово-
рит, в знак уважения к батюшке отложить на несколько дней арест. Если,
говорит, вы хотите что-то сделать, придется самим в столицу ехать и ула-
живать.
Симэнь призадумался.
- Лайбао по делам собирается ехать, - вслух размышлял он. - Кого же
мне в столицу послать?
- В чем же дело! - воскликнула Юэнян. - Пусть двое едут в Янчжоу, а
Лайбао отправь в столицу по делу Гуйцзе. Он потом успеет к ним присоеди-
ниться. Погляди, до чего она напугана!
Гуйцзе поспешно отвесила земные поклоны Юэнян и Симэню. Симэнь послал
слугу за Лайбао.
- Ты с ними в Янчжоу не поедешь, - сказал он. - Тебе завтра придется
отправляться в Восточную столицу. Надо будет Гуйцзе вот помочь. Повида-
ешься с дворецким Чжаем и попросишь, чтобы посодействовал.
Гуйцзе поклоном благодарила Лайбао.
- Я поеду немедленно, - проговорил он, кланяясь и отступая на нес-
колько шагов назад.
Симэнь велел Шутуну составить письмо дворецкому Чжао, сердечно побла-
годарить его за услуги в связи с докладом цензора Цзэна, потом запечатал
в пакет двадцать лянов и вместе с письмом вручил Лайбао. Обрадованная
Гуйцзе протянула Лайбао пять лянов серебром на дорожные расходы.
- А вернешься, брат, - сказала она, - мамаша щедро тебя наградит.
Симэнь велел Гуйцзе сейчас же спрятать свое серебро и распорядился,
чтобы Юэнян выдала Лайбао пять лянов на дорогу, Гуйцзе запротестовала.
- Где же это видано, чтобы об одолжении просили и даже дорожных рас-
