но, я сказал что-то не так! Не обижайся!
Соперник Куньлуня говорил столь искренне и убедительно, что у Вэйяна
не нашлось слов ему возразить. Он понял одно: все его надежды рухнули.
Приятель, как мог, старался успокоить расстроенного сюцая и поднялся,
собираясь его покинуть. Юноша проводил его до двери. О том, что в неда-
леком будущем сотворил сюцай, мы узнаем в следующей главе, а пока послу-
шаем такое заключение.
В рассуждениях на различные темы всегда существуют удачные сравнения,
которые доставляют человеку большие удовольствия. Скажем, "весеннее
зелье" нередко сравнивается с укрепляющим средством, которое нередко
употребляют перед испытаниями; красивую внешность и талант - с имбирем и
фиником, которые добавляют к лекарству для вкуса. Подобным сравнениям
несть числа. Понятно, что некоторые из них носят шутливый смысл, однако
в каждой шутке таится большая правда. Я поначалу не понимал намерений
автора, но сейчас тысячи и тысячи каналов моих чувств разом раскрылись,
и все стало прозрачноясным!
ПРИМЕЧАНИЯ
К ГЛАВАМ III И VI РОМАНА "ЖОУ ПУТУАНЬ"
Глава III
1. Три тетки, шесть бабок - обобщенный образ женщин, занимающихся
брачными делами (сводни), гаданием, повитух и т.д.
2. Ханчжоу - город в центральном Китае, известный культурный и торго-
вый центр на озере Сиху, славящийся своими прекрасными пейзажами.
3. Дерево Луань - мыльное дерево (Koelreu teria paniculata Laxm.).
4. Люй Чуньян (он же Люй Дунбинь) - один из восьми даосских святых.
5. Красавица из Цинь - здесь Цинь - название древнего царства. 6.
Стих Цы - стихотворная форма, связанная с музыкой. Стихи цы писались на
опеределенный мотив.
7. Повествование о женщинах - героинях ("Ле-нюй чжуань") - средневе-
ковое повествование о прославленных в истории героических женщинах. 8.
"Канон о дочерней почтительности" ("Нюй сяо цзин") - средневековая книга
о достойных девах и их подвигах.
9. Путь золотой середины. "Золотая середина" ("Чжун юн") - одна из
центральных доктрин конфуцианского учения о человеке и обществе, изло-
женная, в частности, в трактате того же названия. Суть ее состояла в не-
обходимости следовать идеи равноудаленности от крайностей.
10. Чжао Цзыан - известный художник средневековья.
11. Танский стих. Династия Тан (618-960 гг.) - одна из вершин
культурного развития Китая. Эта эпоха, в частности, знаменита расцветом
поэзии.
12. Эпоха Хань - период правления династий Восточной и Западной Хань
(III в. до н.э. - III в. н.э.).
13. Лян - мера веса, в разные эпохи - разная (обычно около 40 г). В
настоящее время - 50 г.
14. Весенние картинки" - картинки эротического содержания.
15. "Золотой Лотос" - образ спеленутой женской ступни.
16. Вольная история о расшитом ложе" ("Сю-та е-ши"), "Повествование о
глупой старухе" ("Чи-поцзы чжуань"), "Жизнеописание господина Желанного"
("Жу-и цзюнь чжуань") - названия популярных средневековых романов эроти-
ческого содержания.
17. Звуки циня и сэ. Цинь и сэ-названия щипковых музыкальных инстру-
ментов.
18. Гора Тайшань - знаменитая гора в провинции Шаньдун. В переносном
смысле: тесть.
19. Скрасть яшму... - образ запретной любовной связи, свидания.
Глава VI
1. Пань Ань - известный красавец древности, нарицательный образ мужс-
кой красоты.
2. Цзыцзянь - имеется в виду талантливый поэт Цао Чжи (192232 гг.) -
сын известного полководца и литератора Цао Цао. Его ум и начитанность
впоследствии нередко воспевались в литературе.
3. Чуское царство - древнее царство (княжество) в центральном Китае,
сыгравшее большую роль в истории страны.
4. Цунь - китайский вершок - 3,3 см.
5. Три жены... По старым обычаям богатый человек имел право брать се-
бе несколько жен и наложниц.
6. Цзинь - мера веса, китайский фунт (около 0,5 кг).
7. Цянь - мелкая мера веса, равная 3,1 г.
Перевод и примечания Д. Н. Воскресенского.
А. Д. ДИКАРЕВ
ЭРОТИКА В РОМАНЕ "ЦЗИНЬ, ПИН, МЭИ"
Современники автора, скрывшегося под псевдонимом "Ланьлинский насмеш-
ник", считали его творение "неофициальной классикой"; известный писатель
и историк литературы Чжэн Чжэньдо (1898-1958 гг.) уверял, что вряд ли
найдется какое-либо другое произведение, столь полно отражающее самые
различные стороны китайской действительности; современный японский исс-
ледователь Оно Синобу называет этот роман "эпохальным", а голландец ван
Гулик - "великим" (см. /12, ее.. 78, 83, 87; 9, с. 289/).
Пожалуй, пора остановиться, ибо читателю уже ясно, что речь пойдет о
творении совершенно исключительных достоинств. Подтверждением тому-и
судьба русского перевода знаменитого романа XVI-XVII вв. "Цзинь, Пин,
Мэй", или "Цветы сливы в золотой вазе" /7/, как первое, так и второе из-
дание которого мгновенно стали библиографической редкостью.
Оставим на долю литературоведов споры об исторических и литературных
истоках этого шедевра. Нам не столь уж важно пока, в чем главные его
особенности. Пусть это будет "новая традиция нравоописания" /1, с. 259/
или "открытие жанра бытового, сатирического романа" /2, с. 73/. Мы сог-
ласны с Л. Д. Позднеевой в том, что это "произведение, наиболее насыщен-
ное просветительскими идеями" /5, с. 233/, не смеем возражать Б. Л. Риф-
тину, характеризующему его как "зеркало эпохи кризиса феодального об-
щества" /6, с. 5/, и почтительно умолкаем перед авторитетом Лу Синя,
увидевшим в романе "не уничижительный рассказ о низшем обществе, но
осуждение всего правящего класса" /12, с. 87/.
Мы обратим здесь внимание лишь на одну из его характерных черт, но,
по-видимому, весьма важную, поскольку с момента появления на свет роман
периодически приобретает репутацию "неприличной книги". Короче говоря,
"Цзинь, Пин, Мэй" - один из классических образцов китайской эротической
литературы позднего средневековья, и можно с уверенностью утверждать,
что нашего широкого читателя привлекла в романе не просто очередная пор-
ция неизменно модной "китайской старины" в добротном художественном
оформлении. Виртуозно выполненные В. С. Манухиным эвфемистические описа-
ния любовных сражений героев романа и многозначительные многоточия спо-
собны распалить воображение эротически настроенного любителя Востока,
представляющего себе, сколько же еще скрывается любопытного в "многочис-
ленных повторениях", исключенных при подготовке русского издания /6, с.
21/. В нынешней обстановке сексуальной революции и прогрессирующей глас-
ности трудно уже согласиться с Д. Н. Воскресенским, утверждавшим, что
сокращенный русский перевод "вполне удовлетворяет запросы читателя" /1,
с. 260/.
Некоторые китайские литературные критики сетуют, что в "Цзинь, Пин,
Мэй" "содержится слишком много сексуальных и непристойных описаний, ко-
торые могут оказать неблагоприятное воздействие на читателя" /12, с.
88/. Тревога блюстителей "высокой морали" понятна. Действительно, иной
способен излишне возбудиться от чтения не только "Декамерона" и Мопасса-
на, но и учебника анатомии для 7-го класса. Не знаешь даже, что тут и
возразить. Но на выручку к нам уже спешит сам автор романа со своей ди-
дактичностью: "Дни того, кто в распутстве погряз, сочтены. Выгорит мас-
лосветильник угаснет, плоть истощится - умрет человек" /7, т. 2, с.
303/, - предупреждает он, сурово осуждая своего главного героя - богато-
го кутилу и распутника Симэнь Цина, обладателя большой аптечной лавки,
шести жен и многочисленных любовниц. В общем, можно считать, что изобра-
жение эротики в романе дается "не ради смакования интимных подробностей,
а в целях назидания и предостережения людям, не знающим меры в чувствен-
ных наслаждениях" /6, с. 12/, хотя это объяснение будет далеко не пол-
ным.
Несмотря на все авторские оговорки и "идейные соображения" специалис-
тов, разъясняющих, что "натуралистичность для той эпохи не представляет-
ся недостатком" /5, с. 233/, эротический аспект романа вполне может шо-
кировать не слишком еще искушенного нашего современника. Взятые вместе
соответствующие фрагменты составят, как принято считать, "маленькую ан-
тологию китайского эротизма" /8, с. 83/, к краткому конспекту которой мы
и приступим, памятуя, что страсти человечества, по словам А. Платонова,
"господствуют над временами, пространствами, климатами и экономикой".
В ПОИСКАХ ЧУВСТВЕННОГО НАСЛАЖДЕНИЯ
В "Цзинь, Пин, Мэй" в точной и живой манере обрисованы интимные отно-
шения персонажей. Это поистине кладезь сведений о сексуальности и мане-
рах общения городских жителей средневекового Китая. Прочие источники
подтверждают, что это не выдумка автора; роман действительно может счи-
таться "зеркалом нравов". Свободный от всякого влияния христианства с
его понятиями о "противоестественности", Китай XVI-XVIII вв. являет при-
мер оригинального сексуального и общественного поведения. Его нравы мно-
гим исследователям напоминают древний Рим.
Описания выполнены как в прозаической, так и в стихотворной форме.
Важно отметить, что терминология этих фрагментов выдержана в рамках жар-
гона того времени, а выражения из древних пособий по искусству любви не
используются. Пусть герой вступает в половые сношения со своими и чужими
женами, вдовами, певичками и служанками, но нигде в романе нет и намека
на то, что эти многочисленные связи укрепляют его жизненную энергию или
продлевают ему жизнь [1]. Все обстоит как раз наоборот, в основе сюжета
- принцип "антагонистической любви" /11, с. 235/ с ее смертельной раз-
вязкой.
Таким образом, из книги явствует, что "древние даосские эротические
приемы были высвобождены из магического или метафизического контекста, а
их цель - достижение бессмертия - была забыта" /8, с. 83/. Теперь они
используются только как средство наслаждения.
Читая роман, следует иметь в виду, что все его герои - малокультурные
люди, не испытывающие ни малейшего интереса к какой-либо интеллекту-
альной деятельности. Не случайно поэтому, изображая их половые отноше-
ния, автор ограничивается картинами сравнительно молчаливой, чисто
плотской любви. Ван Гулик пишет: "Хотя Симэнь Цин и испытывает нечто
вроде радостной привязанности к своим женщинам, но сцены глубокой страс-
ти, не говоря уже о страсти, сопровождаемой возвышенным чувством, были
бы чужеродными в романе" /9, с. 291/.
Сексуальные радости автор изображает искренне, просто и искусно. В
результате мы имеем блестящую иллюстрацию того, что обычно называют "ис-
кусством любви", в котором не бывает мелочей.
Здесь важно все: вкусная еда, подкрепляющая силы, и возжигание благо-
воний; умело подобранная одежда женщины и ее пышная прическа, напоминаю-
щая "черное облако", не говоря уже о "золотых лотосах" - крохотных нож-
ках, ставших своеобразным символом китайской эротики. Несмотря на всю
дидактичность, роман возвеличивает самоценность интимной близости, столь
привычную для традиционной восточной культуры, но, судя по всему, гораз-
до хуже известную в то время на Западе, где с настоящим сексом чаще име-
ли дело теоретически. Восток же искал прежде всего изысканности и глуби-
ны половых удовольствий.
ЛЕКАРСТВЕННЫЕ И МЕХАНИЧЕСКИЕ СТИМУЛЯТОРЫ
"Искусство любви" проявляется, во-первых, в использовании специальных
утонченных приспособлений и афродизиаков всех видов, позволяющих как
мужчине, так и женщине увеличить удовольствие от сношения. Симэнь Цин
постоянно оснащен целым арсеналом соответствующих средств. На своем
"сокровище" он носит "умащенное особыми составами серебряное кольцо", а
в кармане - коробочку с особым ароматным чаем и душистой маслиной /7, т.
1, с. 75/, "шарик-возбудитель", который выделывают в Бирме специально,
чтобы "класть в горнило" /7, т. 1, с. 208/. Он просит у индийского мона-
ха, гостящего в его доме, снадобье, помогающее в любовных утехах /7, т.
