вытащил кость, челюсть. но не эту. Кость, извлеченная мною из стены на
постоялом дворе, значительно превосходила ее размерами и почти навер-
няка принадлежала одному из Великих Пращуров.
- Что с ней стало? - спокойно спросила Сюзанна.
- Однажды ночью я отдал ее мальчику,- сказал Роланд. Пламя костра
расцвечивало его щеки узором жарких оранжевых бликов и пляшущих те-
ней.- Как защиту. своего рода амулет. Позднее мне показалось, что она
уже сослужила свою службу, и я ее выбросил.
- А это-то тогда чья челюсть, Роланд? - спросил Эдди.
Держа кость на весу, Роланд долго, задумчиво смотрел на нее, потом
вновь бросил ее к себе на колени.
- Потом, когда Джейк уже. после того, как он погиб. я нагнал человека,
которого преследовал.
- Уолтера,- вставила Сюзанна.
- Да. У нас состоялась беседа. долгая беседа. В какой-то миг я уснул,
а когда проснулся, Уолтер был мертв. Мертв по меньшей мере сотню лет,
а быть может, и больше. От него остались лишь кости, что, в общем,
подходило к обстановке, ибо местом нашей беседы Уолтер избрал погост.
- Да уж, долгонький вышел разговор, ничего не скажешь,- сухо заметил
Эдди.
Тут Сюзанна слегка нахмурилась, но Роланд только кивнул.
- Долгий-предолгий,- сказал он, глядя в костер.
- Утром ты очухался и к вечеру того же дня вышел к Западному морю,-
сказал Эдди.- А ночью нагрянули те страшенные омары, да?
Роланд снова кивнул.
- Да. Но прежде, чем покинуть голгофу, где мы с Уолтером говорили. или
грезили. или что уж это было. я взял от его остова вот это.- Стрелок
поднял кость, и оранжевый свет вновь скатился с мертвого оскала.
"Челюсть Уолтера,- подумал Эдди, и его пробрал легкий озноб.- Челюсть
человека в черном. В следующий раз, когда тебе взбредет в голову, что
Роланд, может быть, обычный мужик, каких пруд пруди, вспомни о ней,
Эдди, мальчик мой. Он все это время таскал ее с собой, словно ка-
кой-то. людоедский трофей. Бо-оже".
- Я помню, о чем подумал, когда взял себе эту кость,- продолжал Ро-
ланд.- Помню очень хорошо; это единственное сохранившееся у меня вос-
поминание о том времени, какое не сбивает меня с толку. Я подумал: "Я
спугнул удачу, выбросивши то, что нашел, когда встретил мальчугана.
Эта кость заменит мне ту". Тогда только я услыхал смех Уолтера - злоб-
ное, гаденькое хихиканье. И голос его я тоже услышал.
Сюзанна спросила:
- Что сказал Уолтер?
- "Слишком поздно, стрелок",- сказал Роланд.- Вот что он сказал.
"Слишком поздно - отныне и вовеки удачи тебе не будет. Таково твое
ка".
16
- Хорошо,- наконец подал голос Эдди.- Основной парадокс мне понятен.
Твои воспоминания разделились.
- Не разделились. Удвоились.
- Ладно, пусть так; это почти то же самое, разве нет? - Эдди подхватил
прутик и тоже нарисовал на песке маленькую картинку:
Он потыкал в левую часть прочерченной в земле бороздки.
- Вот твои воспоминания о том, что происходило до твоего прихода на
постоялый двор,- одна черта.
- Да.
Эдди потыкал прутиком в линию справа.
- А это - о том, что случилось после того, как ты вышел из-под земли
по другую сторону гор, на погост, туда, где тебя ждал Уолтер. Тоже
одинарная черта.
- Да.
Указав на середину рисунка, Эдди затем заключил ее в неровный, грубо
очерченный круг.
- Вот что тебе надо сделать, Роланд - изолировать этот двойной учас-
ток. Мысленно огородить его частоколом, да и забыть. Это же ерунда!
Дело прошлое - что оно может изменить? Было и быльем поросло.
- Да нет же.- Роланд поднял кость на ладони, демонстрируя ее своим со-
беседникам.- Коль мои воспоминания о мальчике Джейке ложны - а я знаю,
что это так - откуда у меня это? Я взял ее взамен выброшенной мною
кости. но выброшенная мною кость происходила из погреба на постоялом
дворе, а согласно тому ходу событий, который я с уверенностью полагаю
истинным, ни в какой погреб я не спускался! И не говорил ни с каким
демоном! Я отправился дальше один, прихватив с собой свежей воды, и
только!
- Послушай-ка, Роланд,- серьезно проговорил Эдди,- одно дело, если че-
люсть, которую ты крутишь в руках, и есть та самая, с постоялого дво-
ра. Но разве не может быть, что все это - постоялый двор, пацан, Гово-
рящий Демон - твои глюки, и ты забрал у бедняги Уолтера челюсть просто
потому, что.
- Нет, не глюки,- перебил Роланд. Его блекло-голубые глаза снайпера
остановились сперва на Эдди, потом на Сюзанне, а затем стрелок сделал
нечто, явившееся полной неожиданностью для обоих молодых людей. и (Эд-
ди готов был в этом поклясться) для него самого.
Роланд швырнул кость в костер.
17
Мгновение она просто лежала в пламени - белый осколок далекого прошло-
го, изогнутый в жутковатой призрачной полуулыбке,- и вдруг багряно за-
полыхала, обдав поляну ослепительным алым светом. Дружно вскрикнув,
Эдди с Сюзанной вскинули руки к лицу, защищая глаза от нестерпимого
сверкания.
Кость начала меняться. Не плавиться - меняться. Зубы, схожие с поко-
сившимися надгробиями, слипались в глыбки; мягкий изгиб верхней дуги
распрямился, кончик резко отогнулся книзу.
Уронив руки на колени, разинув рот, Эдди изумленно впился глазами в
кость, которая больше не была костью. Она окрасилась в цвет расплав-
ленного металла. Зубы превратились в три перевернутых V; среднее было
больше тех, что по краям. И внезапно Эдди увидел, чем хочет стать
кость,- так же, как он разглядел в древесине пня пращу.
Ключ, подумал он.
"Ты должен запомнить форму,- мелькнула лихорадочная мысль.- Должен.
Должен".
Взгляд Эдди отчаянно заскользил по бородке - три выемки, три перевер-
нутых V; то, что в центре, пошире и поглубже соседних. Три выемки. а
самая последняя - с закорючкой, с этаким неглубоким строчным s.
Потом пламенеющие очертания вновь изменились. Кость, превратившаяся в
некое подобие ключа, стянулась, собралась яркими перекрывающимися ле-
пестками и темными, бархатистыми, как безлунная летняя полночь, склад-
ками. Мгновение Эдди видел розу - победоносную алую розу, какая могла
бы цвести на заре первого дня этого мира, созданье неизмеримой, не-
подвластной времени красоты. Эдди взирал, и сердце его было открыто.
Словно там, в огне, нежданно воскреснув из мертвой кости, сгорала вся
любовь, вся жизнь - сгорала, ликуя, в своей поразительной зарождающей-
ся дерзости объявляя отчаянье миражем, а смерть - сном.
"Роза! - проносились у Эдди в голове несвязные мысли.- Сперва ключ,
потом роза! Смотри! Смотри же - вот открывается путь к Башне!"
В костре сипло треснуло. Наружу, разворачиваясь веером, полетели иск-
ры; к звездному небу рванулись языки пламени. Сюзанна взвизгнула и от-
катилась в сторону, сбивая с платья оранжевые точки. Эдди не шелохнул-
ся. Он сидел, прикованный к месту своим видением, в цепких объятиях
чуда и великолепного и ужасного, не заботясь о пляшущих по коже иск-
рах. Потом пламя вновь осело.
Ни кости.
Ни ключа.
Ни розы.
"Запомни,- велел он себе.- Запомни эту розу. и форму ключа".
Сюзанна всхлипывала от ужаса и потрясения, но, на миг пренебрегши ею,
Эдди отыскал палочку, которой они с Роландом рисовали. И трясущейся
рукой вывел на земле очертания, явившиеся ему в огне:
18
- Зачем? - наконец спросила Сюзанна.- Бога ради, зачем - и что это бы-
ло?
Минуло пятнадцать минут. Пламени костра позволили пригаснуть; рассы-
павшаяся горячая зола частью была затоптана, частью потухла сама. Эдди
сидел, держа жену в объятиях: Сюзанна, устроившись впереди, откинулась
к нему на грудь. Чуть поодаль, в сторонке, Роланд, подтянув колени к
груди, угрюмо всматривался в жаркие красно-оранжевые уголья. Насколько
мог судить Эдди, метаморфоз кости никто, кроме него, не заметил. И Ро-
ланд, и Сюзанна увидели нестерпимое сияние ее сверхнакала; Роланд,
кроме того, видел, как кость взорвалась (или схлопнулась? этот термин,
с точки зрения Эдди, точнее отражал то, чему он стал свидетелем), но и
только. Или так молодому человеку казалось. Роланд, однако, порой де-
лался скрытным, а уж коли он решал держать свои намерения в секрете,
то секрет этот оказывался поистине строжайшим - Эдди знал это по собс-
твенному горькому опыту. Он задумался, не рассказать ли остальным, что
он видел (или полагал, будто видел), и решил, по крайней мере до поры
до времени, держать язык за зубами, а рот - на замке.
Никаких признаков самой челюсти в костре не было - ни осколочка.
- Затем, что у меня в голове заговорил вдруг властный голос, молвив-
ший: "ты должен",- ответил Роланд.- То был голос моего отца; всех моих
праотцев. Когда слышишь подобный голос, не повиноваться - и немедля -
немыслимо. Так меня учили. Касательно же того, что это было, сказать
ничего не могу. по крайней мере, сейчас. Знаю только, что последнее
слово кости прозвучало. Я пронес ее через все, чтобы его услышать.
"Или увидеть,- подумал Эдди и еще раз сказал себе: - Запомни. Запомни
розу. Запомни форму ключа".
- Она чуть нас не спалила! - Сюзанна говорила устало и раздраженно.
Роланд покачал головой.
- По-моему, это больше походило на потешные огни, какие бароны, быва-
ло, запускали в небо на приемах по случаю проводов старого года. Яркие
и пугающие, но не опасные.
Эдди посетила некая мысль.
- Роланд, а двоиться у тебя в мозгах не перестало? Не отлегло, когда
эта кость. э-э. взорвалась, а?
Он был почти убежден, что теперь-то все в порядке; во всех фильмах,
какие он смотрел, такая грубая шоковая терапия почти всегда срабатыва-
ла. Но Роланд отрицательно мотнул головой.
Сюзанна в объятиях Эдди пошевелилась:
- Ты сказал, что начинаешь понимать.
Роланд кивнул.
- Да, так мне кажется. Если я прав, мне страшно за Джейка. Где бы, в
каком бы когда он ни был, мне страшно за него.
- Что ты хочешь сказать? - спросил Эдди.
Роланд встал, отошел к свернутым шкурам и принялся расстилать их.
- Для одного вечера историй и волнений довольно. Пора спать. Утром мы
пойдем вспять по следу медведя и посмотрим, нельзя ли отыскать портал,
который он был приставлен охранять. По дороге я расскажу вам, что мне
известно и что, как мне кажется, произошло - что, по-моему, все еще
происходит.
С этими словами стрелок завернулся в старую попону и новую оленью шку-
ру, откатился от костра и больше говорить не пожелал.
Эдди с Сюзанной легли вместе. Уверившись, что стрелок, должно быть,
спит, они занялись любовью. Лежа без сна, Роланд слышал их возню и
последовавший за ней негромкий разговор. В основном речь шла о нем.
После того, как их голоса смолкли, а дыхание выровнялось и зазвучало
на одной легкой ноте, стрелок еще долго лежал тихо и неподвижно, глядя
во тьму.
Он думал: прекрасно быть молодым и влюбленным. Прекрасно даже на том
кладбище, в которое превратился этот мир.
"Наслаждайтесь, пока можно,- думал Роланд,- ибо впереди - новые смер-
ти. Мы пришли к кровавому ручью. Не сомневаюсь, что он выведет нас к
реке крови. А по реке мы выйдем к океану. В этом мире зияют разверстые
могилы, и нет таких мертвецов, что покоились бы с миром".
Когда на востоке уже занималась заря, он смежил веки. Забылся коротким
сном. И видел во сне Джейка.
Эдди тоже видел сон - ему снилось, что он опять в Нью-Йорке и с книгой
в руке шагает по Второй авеню.
Воздух в этом сне был напоен вешним теплом, город - в цвету, а внутри
у Эдди, подобно глубоко вонзившемуся в мышцу рыболовному крючку, засе-
ла щемящая тоска по родному дому. "Наслаждайся этим сном, тяни его
столько, сколько сможешь,- думал он.- Смакуй. потому что ближе к
Нью-Йорку, чем сейчас, тебе уже не бывать. Домой возврата нет, Эдди.
Кончен бал".
Он опустил взгляд к книге и ни капли не удивился, обнаружив, что это
"Домой возврата нет" Томаса Вулфа. На темно-красной обложке были вы-
