ни. Эти люди.
Дыхание Сюзанны участилось, грудь под патронной лентой с тяжелым гру-
зом пуль поднималась и опускалась быстрыми короткими толчками. На Ро-
ланда она уже не смотрела; ее взгляд был устремлен на пестревшие кра-
пинками слюды обломки камня. Позади, в некотором отдалении, с треском
повалилось дерево. К нестройному вороньему хору в небе добавились но-
вые голоса. С головой уйдя в игру, которая перестала быть игрой, ни
стрелок, ни женщина этого не заметили.
- Да ну? - выдохнула Сюзанна.- Вон как?
- Да, так. Ну - скажи же свой урок, Сюзанна Дийн, и скажи без ошибки.
Теперь слова падали с ее губ кусочками льда. Правая рука на подлокот-
нике инвалидного кресла едва заметно дрожала, как мотор, работающий
вхолостую.
- Не рукой целюсь; та, что целится рукою, забыла лик своего отца.
Оком целюсь.
- Хорошо.
- Не рукой стреляю; та, что стреляет рукою, забыла лик своего отца.
Разумом стреляю.
- Так было испокон веку, Сюзанна Дийн.
- Не из револьвера убиваю; та, что убивает из револьвера, забыла лик
своего отца.
Сердцем убиваю.
- Так УБЕЙ же, во имя отца своего! - крикнул Роланд.- УБЕЙ ИХ ВСЕХ!
Рука Сюзанны расплывчатым пятном мелькнула между подлокотником кресла
и рукояткой шестизарядного револьвера Роланда. Секунда - и револьвер
был выхвачен; левая рука молодой женщины пошла вниз, взводя курок неу-
ловимо быстрыми движениями, мягкими и бархатисто-легкими, как взмахи
трепещущего крылышка колибри. Над долиной глухо прогрохотали шесть
выстрелов, и пять из шести каменных обломков, выставленных на валуне,
в мгновение ока перестали существовать.
Секунду-другую, покуда перекатывалось затихающее эхо, ни Роланд, ни
Сюзанна не заговаривали и словно бы даже не дышали. Безмолвствовало
(по крайней мере, пока) и воронье. Стрелок нарушил молчание двумя не-
выразительными, но странно категоричными словами:
- Весьма похвально.
Сюзанна посмотрела на револьвер в своей руке так, точно видела его
впервые. От дула поднималась тонкая струйка дыма - абсолютно прямая в
безветренной тиши. Молодая женщина медленно вернула револьвер в кобуру
под грудью.
- Похвально, но не идеально,- наконец сказала она.- Один раз я прома-
зала.
- Разве? - Роланд подошел к валуну и взял в руки уцелевший обломок
камня. Мельком взглянул на него и перебросил Сюзанне.
Она поймала камень левой рукой; правая, с одобрением заметил Роланд,
оставалась подле убранного в кобуру револьвера. Сюзанна стреляла лучше
и свободнее Эдди, но именно этот урок усвоила не так быстро, как он.
Будь она с ними во время перестрелки в ночном клубе у Балазара, воз-
можно, это произошло бы быстрее. Роланд видел: теперь она наконец
учится и этому. Сюзанна посмотрела на камень и в верхнем углу увидела
отметину - выбоинку глубиной от силы в одну шестнадцатую дюйма.
- Ты его только зацепила,- сказал Роланд, возвращаясь,- но в стрельбе
подчас царапина - это все, что требуется. Если зацепишь кого-нибудь,
собьешь ему прицел.- Он умолк.- Почему ты так на меня смотришь?
- Ты что же, не понимаешь? В самом деле не понимаешь!
- Нет. Твои мысли часто закрыты для меня, Сюзанна.
В его голосе не было ни капли ершистости, и Сюзанна раздраженно трях-
нула головой. Быстрый, изобилующий поворотами и пируэтами танец, в ко-
тором кружилось ее "я", порой нервировал Роланда; на Сюзанну такое же
действие неизменно оказывала кажущаяся неспособность стрелка говорить
о чем-либо помимо того, что непосредственно занимало его мысли. Роланд
был самым большим буквалистом, с каким ей доводилось сталкиваться.
- Ладно,- сказала она,- я объясню тебе, почему я так на тебя смотрю,
Роланд. Потому что ты сделал подлость, вот почему. Ты сказал, что не
поднимешь на меня руку, не сможешь поднять на меня руку, пусть даже я
вконец распоясаюсь. но ты либо соврал, либо глуп, как пень, а я знаю,
что ты вовсе не дурак. Бьют не всегда рукой, как может засвидетельст-
вовать любая женщина и любой мужчина моей расы. Там, откуда я родом,
есть короткая поговорка: слово не обух.
- .костей не поломает,- закончил Роланд.
- У нас вообще-то говорится несколько иначе, но я полагаю, это доста-
точно близко. Как ни скажи, все равно чушь собачья. То, что ты мне
устроил, неспроста называется "словесной поркой". От твоих слов мне
больно, Роланд, они оскорбительны. ты собираешься и дальше стоять
здесь и уверять, будто не знал, что так получится?
Она сидела в кресле, сурово, пытливо и настороженно глядя на Роланда
снизу вверх, и он - уже не в первый раз - подумал, что инвалидное
кресло инвалидным креслом, но беложопым кобелям в родном краю Сюзанны
надо было обладать либо недюжинной смелостью, либо непроходимой ту-
постью, чтобы злить эту женщину. И, поскольку Роланду довелось ходить
меж них, он не думал, что ответ на вопрос - смелость.
- Менее всего меня заботило, обидишься ты или нет,- терпеливо сказал
он.- Я заметил, что ты показываешь зубки, и понял, что ты вознамери-
лась укусить, а потому сунул тебе в пасть палку. Это возымело дейс-
твие. не так ли?
Теперь ее лицо выражало обиженное изумление.
- Ах ты, гад!
Вместо ответа стрелок забрал револьвер из Сюзанниной кобуры, двумя
уцелевшими пальцами правой руки неловко откинул в сторону барабан и
левой рукой принялся перезаряжать каморы.
- В жизни не видела такого наглого, такого беспардонного.
- Тебе непременно нужно было укусить,- сказал Роланд прежним терпели-
вым тоном.- Не то ты стреляла бы совсем не так, как должно,- рукою и
револьвером вместо ока, разума и сердца. Почитать ли это подлой улов-
кой? Почитать ли это наглостью? Думаю, нет. Я думаю, Сюзанна, что наг-
лость, своеволие и спесь нашли прибежище в твоем сердце. Я думаю, что
это ты горазда на всякие подвохи и каверзы. Впрочем, это меня не тре-
вожит. Совсем напротив. Стрелок без зубов - не стрелок.
- Черт возьми, я-то не стрелок!
Он оставил эту реплику без внимания; он мог себе это позволить. Если
Сюзанна не стрелок, он - косолап-пересмешник.
- Будь это игра, возможно, я повел бы себя иначе. Но это не игра. Это.
Роланд на мгновение поднес здоровую руку ко лбу и задержал ее там,
растопырив пальцы над левым виском. Кончики пальцев, увидела Сюзанна,
едва заметно дрожали.
- Что тебя беспокоит, Роланд? - мирно спросила она.
Рука медленно опустилась. Стрелок вставил барабан на место и вернул
револьвер в кобуру.
- Ничего.
- Нет, чего. Я же видела. И Эдди тоже. Это началось почти сразу после
того, как мы ушли от моря. Что-то неладно, и становится все хуже.
- Все в порядке,- повторил он.
Протянув обе руки, Сюзанна забрала ладони стрелка в свои. Ее злость
прошла - по крайней мере, в эту минуту. Она серьезно взглянула Роланду
в глаза.
- Мы с Эдди. этот мир нам чужой, Роланд. Без тебя мы здесь неизбежно
погибнем. Пусть с твоими револьверами, пусть умея стрелять - ты научил
нас стрелять достаточно хорошо,- мы все равно неминуемо погибнем. Мы.
мы зависим от тебя. Поэтому расскажи мне, что неладно. Позволь мне по-
пытаться помочь. Позволь нам попытаться помочь.
Роланд никогда не относился к тем людям, которые хорошо разбираются в
себе или хотели бы разобраться; концепция самосознания (не говоря уже
о самоанализе) была ему чужда. В его обычае было действовать - быстро
справиться, что же подсказывает ему его абсолютно загадочная внутрен-
няя механика, и действовать. Из них троих стрелок был устроен наиболее
совершенно: глубоко романтическая сущность этого человека была заклю-
чена в варварски простую оболочку, слагавшуюся из природного чутья и
прагматизма. Вот и теперь Роланд быстро прислушался к себе - и решил
все рассказать Сюзанне. О да, с ним творилось что-то неладное. Вне
всяких сомнений. Неладное творилось с его рассудком - что-то простое,
под стать его натуре, и такое же таинственное, как та странная бродя-
чая жизнь, к какой эта натура его побуждала.
Он уже раскрыл рот, чтобы сказать: "Я растолкую тебе, что неладно, Сю-
занна, и сделаю это всего в трех словах: я схожу с ума". Но не успел
издать и звука, как в лесу повалилось еще одно дерево - повалилось с
оглушительным скрипом и треском, ближе, чем первое. Не будучи на сей
раз так сильно увлечены замаскированным под урок поединком воль, и Ро-
ланд, и Сюзанна услышали этот треск, услышали поднявшийся следом
взволнованный вороний грай, и оба отметили тот факт, что дерево рухну-
ло неподалеку от их лагеря.
Взгляд широко раскрытых, испуганных глаз Сюзанны, обращенный в ту сто-
рону, откуда донесся шум, вернулся к лицу стрелка. "Эдди!" - сказала
она.
Позади них над темно-зеленой цитаделью леса раскатился рев - оглуши-
тельный вопль ярости. Снова рухнуло дерево, за ним еще одно. Шум, с
каким они валились, напоминал ураганный минометный огонь. "Сухой лес,-
подумал стрелок.- Мертвые деревья".
- Эдди! - Сюзанна сорвалась на пронзительный крик.- Что бы это ни бы-
ло, оно около Эдди! - Ее руки метнулись к колесам инвалидного кресла,
начиная тяжелую, утомительную работу - разворот.
- Оставь, некогда.- Роланд подхватил Сюзанну под мышки и вытащил из
кресла. И ему, и Эдди, уже случалось носить ее, когда дорога станови-
лась слишком неровной для инвалидной коляски, но Сюзанну по-прежнему
изумляло пугающее, безжалостное проворство стрелка. Только что она си-
дела в своем инвалидном кресле, купленном осенью шестьдесят второго в
лучшем нью-йоркском магазине медицинской техники, и вот уже, словно
капитан команды болельщиков, рискованно балансирует у Роланда на пле-
чах, крепко обхватив мускулистыми бедрами его шею, а он, закинув руки
за голову, вжимает ладони ей в поясницу. С Сюзанной на плечах стрелок
пустился бегом, шлепая разбитыми сапогами по устланной хвоей земле
между колеями, оставленными колесами инвалидного кресла.
- Одетта! - крикнул он, в минуту сильного волнения возвращаясь к име-
ни, под которым впервые узнал ее.- Не потеряй револьвер! Отцом твоим
заклинаю!
Роланд во весь дух мчался между деревьями. Он увеличил и без того раз-
машистый шаг, и по ним с Сюзанной подвижной мозаикой заскользило кру-
жево тени и яркие цепочки солнечных пятнышек. Дорога пошла под уклон.
Сюзанна подняла левую руку, чтобы отвести ветку, вознамерившуюся сбить
ее с плеч стрелка, и в тот же миг резко опустила правую, придержав ру-
коять старинного револьвера.
"Миля,- подумала она.- Сколько нужно времени, чтобы пробежать милю?
Сколько понадобится времени, если Роланд будет так выкладываться? Если
он сумеет держать темп на этих скользких иголках - немного. но, может,
и слишком много. Господи, пусть с Эдди ничего не случится. пусть с мо-
им Эдди ничего не случится".
Словно в ответ она услышала, как невидимый зверь вновь взревел. Его
оглушительный голос был точно гром. Точно приговор.
В лесах, некогда известных как Великие Западные Леса, он был самым
большим созданием. И самым древним. Многие из огромных старых вязов,
замеченных Роландом в долине внизу, были еще только-только пробившими-
ся из земли прутиками, когда этот медведь явился из туманных неизве-
данных просторов Внешнего Мира, словно жестокий странствующий монарх.
Когда-то в Западных Лесах жили люди Древнего Племени (это их следы в
последние недели время от времени попадались Роланду) - жили в вечном
страхе перед исполинским бессмертным медведем. Обнаружив, что на новых
землях, куда они пожаловали, они не одни, люди поначалу пытались убить
его, но их стрелы, хоть и приводили зверя в ярость, не причиняли серь-
езного вреда. Зато, не в пример прочим лесным тварям, не исключая и
хищных кустарниковых кошек, что устраивали себе логова и производили
на свет потомство в дюнах на западе, великана не ставил в тупик источ-
ник его мучений. Нет; он, этот медведь, знал, откуда берутся стрелы.
Знал. И за каждую стрелу, нашедшую цель в живой плоти под косматой
