Разумеется, потому что его послали. Это не вина Дэвида. И вопрос в том,
почему ужасный хозяин Дэвида не оставит их обоих в покое?
- "Рэскелз", - пояснил Дэвид. - Только тогда они еще назывались "Янг
рэскелз". Солист - Феликс Кавальер. Отличный певец. Он пел эту песню,
когда вы умерли, Джонни, не так ли?
Феликс Кавальер все пел: "Мне плохо... мне совсем плохо", - а перед
мысленным взором Джонни проносились различные образы: солдаты вьетнамской
армии ростом не больше американских шестиклассников, раздвигающие ягодицы
мертвых в поисках спрятанных сокровищ, - отвратительные стервятники
отвратительной войны, _кан_ _тахи_ в _кан_ _таках_, возвращение к Терри с
триппером в паху и обезьянкой на плече; отвешенная ей оплеуха, после того
как она пустила какую-то шпильку насчет войны (его войны, сказала она,
словно именно он выдумал эту гребаную бойню), такая сильная оплеуха, что
кровь потекла у нее и из носа, и из губы (семейная жизнь затянулась еще на
год с небольшим, но окончилась она именно тогда, в терминале "Юнайтед
эйрлайнз" аэропорта Ла-Гуардиа); Энтрегьян, пинающий его, когда он
корчился от боли на асфальте шоссе 50, пинающий не литературного льва, или
лауреата Национальной книжной премии, или единственного писателя-мужчину
Америки, чьи произведения что-то да значат, а толстобрюхого старикана в
сверхдорогой мотоциклетной куртке, такого же смертного, как и все
остальные; Энтрегьян, заявляющий, что предполагаемое название еще не
написанной книги Джонни бесит его, вызывает у него ярость.
- Я туда не вернусь, - упрямо покачал головой Джонни. - Ни ради
тебя, ни ради Стива или твоего отца, ни ради Мэри или всего мира. Не
вернусь. - Он поднял молоток и ударил им по прицепу, как бы подтверждая
свои слова. - Ты слышишь меня, Дэвид? Ты напрасно теряешь время. Я не
вернусь! Не вернусь! Не вернусь! Не вернусь!
- Сначала я не понял, как вы могли там оказаться, - продолжал Дэвид,
словно не слыша Джонни. - Это же Страна мертвых, вы сами так назвали ее,
Джонни. А вы-то живой. Так я, во всяком случае, думал. Даже после того,
как увидел шрам. - Он указал на запястье Джонни. - Вы умерли... Когда? В
шестьдесят шестом? Шестьдесят восьмом? Полагаю, это не важно. Когда
человек перестает изменяться, перестает чувствовать, он умирает. Потом вы
пытались покончить с собой, словно играли в догонялки. Ведь так? - Мальчик
сочувственно ему улыбнулся. - Джонни, стараниями Бога восстают из мертвых.
- Господи, не надо мне этого говорить, - прошептал Джонни. - Я не
хочу восставать из мертвых. - Но в голосе его звучало сомнение. И
доносился он издалека, словно принадлежал не ему, а кому-то еще.
- Поздно. Это уже произошло.
- Катись отсюда, маленький герой, я уезжаю в Остин. Ты меня слышишь?
В гребаный Остин!
- _Тэк_ доберется туда раньше, чем вы. - Дэвид по-прежнему держал в
руке бумажник с фотографией Джонни, Дэвида Холберстама и Даффи Пайнетта,
стоящих у паршивого бара "Вьетконговский наблюдательный пост". Обычная
забегаловка, но лучший музыкальный автомат во всем Вьетнаме. "Вурлитзер".
Джонни почувствовал во рту вкус пива "Кайрин", услышал "Рэскелз",
барабаны, орган, ощутил влажную жару, ослеп от яркого солнца, до его
ноздрей донеслись испарения влажной земли, пахнущей как женская "киска". И
песня эта неслась тогда из каждого окна, каждого радиоприемника, каждого
проезжающего автомобиля. Песня, ставшая для него Вьетнамом: "Мне плохо...
мне совсем плохо... спросите нашего семейного доктора, что со мной...".
- Остин, - выдохнул Джонни. Но чувство раздвоенности оставалось,
даже нарастало.
- Если вы сейчас уедете, _Тэк_ будет поджидать вас во многих местах,
- неумолимо гнул свое Дэвид, держа в руках бумажник с ненавистной
фотографией. - Не только в Остине. В отелях. В аудиториях. На ленчах, где
люди обсуждают книги и все такое. Когда вы будете с женщиной, то на вашу
долю придется лишь раздевание, а трахать ее будет _Тэк_. Но самое
страшное, что такая жизнь может затянуться надолго. Вы станете _кан_ _де_
_лаш_, сердцем бестелого. _Ми_ _хим_ _сан_ _ини_. Дырой в глазу.
Джонни попытался выкрикнуть: "Не стану!", но ни звука не сорвалось с
его губ. А когда он вновь ударил по прицепу, молоток вывалился из его
пальцев. Рука лишилась силы. Ноги заходили ходуном, колени начали
подгибаться. Всхлипнув, Джонни упал на них. Чувство раздвоенности достигло
пика, и он понял, с негодованием и смирением, что чувство это настоящее,
реальное. Он действительно разделил себя надвое. Был Джон Эдуард
Маринвилл, который не верил в Бога и не хотел, чтобы Бог верил в него;
этот Маринвилл стремился уехать и понимал, что Остин будет лишь первой
остановкой на долгом пути. Но был и Джонни, который хотел остаться. Более
того, рвался в бой. Который соглашался даже на то, чтобы умереть во имя
Бога Дэвида, сжечь себя в этой борьбе, как сгорает мотылек на стекле
керосиновой лампы.
_Самоубийство_, кричало его сердце. _Самоубийство_, _самоубийство_!
Вьетнамские солдаты, эти ударенные войной оптимисты, ищущие алмазы в
задницах. Пьяница с бутылкой пива в руке, вылезающий из бассейна отеля,
смеющийся в объективы фото- и телекамер. Кровь, текущая из носа Терри, ее
округлившиеся от изумления глаза и голос диктора, объявляющий, что посадка
на самолет, вылетающий рейсом 507 в Джэксонвилл, производится в секции Б-
7. Коп, пинающий его, корчащегося от боли на разделительной полосе шоссе.
_Меня_ _это_ _бесит_, приговаривал при этом коп. _Вернее_, _это_
_приводит_ _меня_ _в_ _ярость_.
Джонни почувствовал, как он покидает собственное тело, как его
хватают какие-то руки и выдергивают из плоти, словно репку с грядки. В
виде призрака стоял он рядом с коленопреклоненным мужчиной и смотрел, как
тот протягивает руки.
- Я его возьму. - Коленопреклоненный мужчина плакал. - Возьму свой
бумажник, какого черта, давай его сюда.
Он увидел, как мальчик подошел к коленопреклоненному мужчине и
опустился рядом с ним на колени. Коленопреклоненный мужчина взял бумажник
и засунул его в карман, чтобы он не мешал ему сложить руки ладонями
вместе, палец к пальцу, как это сделал Дэвид.
- Что я должен сказать? - плача спросил коленопреклоненный мужчина.
- Дэвид, с чего начать, что я должен сказать?
- С того, что в сердце твоем, - ответил коленопреклоненный мальчик,
и вот тогда призрак сдался и воссоединился с мужчиной. И мир сразу стал
чистым и прозрачным, словно осветился, очистился, и в ушах Джонни вновь
зазвучал голос Феликса Кавальера: "Да, - сказал доктор, - нет проблем - у
тебя лихорадка, у меня - лекарство".
- Помоги мне, Господи. - Джонни поднял руки на уровень глаз, чтобы
хорошо их видеть. - Господи, пожалуйста, помоги мне. Помоги мне сделать
то, ради чего я послан сюда, помоги мне стать единым, помоги мне жить.
Господи, помоги мне жить заново.
2
_Я_ _все_-_таки_ _поймаю_ _тебя_, _сука_, торжествующе подумал
демон.
Поначалу шансы представлялись ему минимальными. Около гребня
расстояние до _оз_ _па_ сократилось до двадцати ярдов, каких-то паршивых
шестидесяти футов, но эта сука сумела поднапрячься и осилить остаток
подъема. А уж на спуске начала резко увеличивать отрыв с двадцати до
шестидесяти ярдов, потом до ста пятидесяти. Она могла вдыхать полной
грудью, а потому компенсировала недостаток кислорода. А вот тело Эллен
Карвер, наоборот, могло все меньше и меньше. Вагинальное кровотечение
превратилось в поток, телу Эллен Карвер осталось жить максимум двадцать
минут... но, если _Тэк_ сможет добраться до Мэри, какая разница, когда
пойдет в расход тело Эллен. Однако на гребне вала что-то лопнуло в левом
легком Эллен. Теперь с каждым выдохом кровь хлестала из носа и рта. Тело
не получало достаточно кислорода. Одного легкого не хватало для погони.
Потом случилось чудо. Мэри бежала слишком быстро для такого уклона,
да еще часто оглядывалась, поэтому в какой-то момент ноги ее заплелись, и
она кубарем покатилась по склону. Мэри замерла лицом вниз, раскинув
дрожащие руки. Потом _Тэк_ увидел, что она пытается приподняться на
колено. Но нога ее вновь разогнулась, и сука осталась лежать на дороге.
Скорее! Скорее! _Тэк_ _ах_ _ван_!
_Тэк_ заставил тело Эллен прибавить шагу, бросая в бой последние
остатки энергии, рассчитывая на то, что не позволит телу Эллен упасть, как
упала эта тварь. В горле Эллен клокотала кровь, сердце работало на
пределе. Но _Тэк_ знал, что тело еще чуть-чуть протянет. Чуть-чуть. Больше-
то и не надо. Сто пятьдесят ярдов. Сто двадцать.
_Тэк_ бежал к распростертой на дороге женщине, победно, торжествующе
крича. Разделяющее их расстояние неумолимо сокращалось.
3
Что-то к ней приближалось, Мэри это слышала, что-то орущее,
выкрикивающее гортанным, клокочущим голосом непонятные слова. Она слышала
гремящие по гравию шаги, которые отдавались в ее голове все громче.
Впрочем, ее это особенно не волновало. Чего не услышишь во сне. А ведь это
же сон... не правда ли?
_Вставай_, _Мэри_! _Ты_ _должна_ _встать_!
Мэри приподняла голову, огляделась и увидела стремительно
приближающееся к ней ужасное существо, впрочем, вполне уместное для сна.
Волосы у этого существа торчали во все стороны, один глаз вывалился на
щеку, кровь при каждом выдохе хлестала изо рта. И лицо было звериным.
Зверь этот, голодный зверь, собрал все силы для последнего рывка.
_ВСТАВАЙ_, _МЭРИ_! _ВСТАВАЙ_! _Не_ _могу_, _я_ _вся_ _исцарапана_,
_и_ _уже_ _поздно_, стоном ответила она голосу, но при этом попыталась
подняться на колено. На сей раз ей это удалось, а уж потом, изо всех сил
упершись ступней, Мэри все-таки оторвалась от земли.
Лже-Эллен неслась к ней на всех парах. Казалось, она бежала быстрее
одежды, на ходу вылезая из нее. И орала, орала от ярости и голода.
В тот самый момент, когда лже-Эллен потянулась к ней руками, Мэри
вскочила, закричала сама и бросилась вниз по склону.
Рука, болезненно-горячая, шлепнула ее между лопаток и попыталась
ухватить за шиворот футболки. Мэри дернулась, чуть не упала, но рука
соскользнула.
- _Сука_! - раздался нечеловеческий, гортанный вопль над самым ухом
Мэри, и тут же рука лже-Эллен вцепилась в ее волосы. Будь волосы Мэри
сухими, демону, возможно, и удалось бы ее удержать, но они стали
скользкими от пота. Высвободившись, Мэри понеслась по склону огромными
прыжками, ее подгонял не только страх, но и дикая радость, она
чувствовала, что лже-Эллен ее уже не настичь.
Сзади что-то грохнуло. Мэри рискнула обернуться и увидела, что лже-
Эллен повалилась на дорогу и лежит, словно раздавленная улитка. Пальцы ее
сжимались и разжимались, словно она все искала женщину, которой удалось
ускользнуть.
Мэри повернулась и посмотрела на мигающий светофор. Расстояние до
него заметно сократилось... но тут она увидела другие огни. Фары,
движущиеся к ней. Мэри впилась в них взглядом и побежала к ним, прочь от
лже-Эллен.
Она даже не заметила черной тени, молча пролетевшей над се головой.
4
Все кончено.
Демону удалось сократить расстояние до нуля, даже коснуться волос
этой суки, но в последнюю секунду Мэри вырвалась. А когда он попытался
вновь настигнуть ее, ноги Эллен подогнулись, в теле что-то, затрещав,
лопнуло, и Эллен повалилась на спину. Демон застонал от боли и ненависти.
Ведь счастье было так близко! Но тут он увидел в небе темную тень,
