звучал хрипло от смеха.
Дон Хенаро сказал, что он вот-вот найдет мою машину, и что
чувствуется все горячее и горячее. Дон Хуан сказал, что мы находимся в
очень пересеченной местности, и что найти машину здесь было нежелательной
вещью. Дон Хенаро снял свою шляпу и привязал к ней кусок нитки из своего
пончо. Затем он прикрепил свой шерстяной пояс к желтой ленточке,
закрепленной на полях шляпы с краю.
- Я делаю из своей шляпы воздушного змея, - сказал он мне.
Я следил за ним, зная, что он шутит. Я всегда считал себя экспертом
по воздушным змеям. Будучи ребенком, я строил сложнейшие змеи и знал, что
поля шляпы слишком ветхи для того, чтобы устоять перед ветром. Верх шляпы,
с другой стороны, был слишком высок, и ветер будет циркулировать внутри,
не давая шляпе приподняться с земли.
- Ты думаешь, она не полетит, так? - спросил дон Хуан.
- Я знаю, что не полетит, - сказал я.
Дону Хенаро, казалось, не было до этого дела, и он закончил тем, что
привязал длинную бечевку к своей шляпе-змею.
День был ветреным, и дон Хенаро побежал вниз с холма в то время, как
дон Хуан держал его шляпу. Затем дон Хенаро дернул за бечевку, и проклятая
штуковина действительно полетела.
- Смотри, смотри на змея! - заорал дон Хенаро. Шляпа пару раз
нырнула, но осталась в воздухе.
- Не отводи глаз от змея, - сказал дон Хуан твердо.
На мгновение я почувствовал головокружение. Глядя на змея, я испытал
полное воспоминание другого случая. Казалось, что я сам запускаю змея, как
я когда-то делал в ветреные дни на холмах моего родного города.
На короткое мгновение воспоминание поглотило меня, и я потерял свое
осознание хода времени.
Я услышал, что дон Хенаро кричит что-то и увидел шляпу, которая
ныряла вверх и вниз, а затем стала падать на землю туда, где была моя
машина. Все это произошло с такой скоростью, что у меня не было ясного
представления о том, что произошло. Я чувствовал головокружение и
рассеянность. Мой ум удержал только смущающую картину. Я увидел, что то ли
шляпа дона Хенаро превратилась в мою машину, то ли шляпа упала на крышу
моей машины. Мне хотелось верить последнему, что дон Хенаро хотел
использовать свою шляпу, чтобы указать мне мою машину, используя шляпу. Не
то, чтобы это имело значение, поскольку один вариант был такой же
пугающий, как и второй, но в то же время мой ум цеплялся за эту спорную
деталь для того, чтобы удержать мое первоначальное умственное равновесие.
- Не борись с этим, - услышал я слова дона Хуана.
Я чувствовал, что что-то внутри меня вот-вот прорвется на
поверхность. Мысли и видения накатывались безудержными волнами, как если
бы я засыпал. Я остолбенело смотрел на машину. Она стояла на каменистом
участке примерно в тридцати метрах. Она действительно выглядела так, как
если бы кто-то только что поставил ее туда. Я подбежал к ней и начал ее
осматривать.
- Проклятие! - воскликнул дон Хуан. - не смотри на машину, останови
мир!
Затем, как во сне, я услышал его крик: "шляпа Хенаро! Шляпа Хенаро!"
Я посмотрел на них. Они пристально смотрели на меня. Их глаза были
пронзительными. Я почувствовал боль в животе. Внезапно у меня заболела
голова, и мне стало плохо.
Дон Хуан и дон Хенаро смотрели на меня с любопытством. Некоторое
время я сидел рядом с машиной, а затем совершенно автоматически я отпер
дверцу и пустил дона Хенаро на заднее сиденье. Дон Хуан последовал за ним
и сел рядом. Мне показалось это странным, поскольку он обычно садился на
переднее сиденье.
Я погнал свою машину к дому дона Хуана в каком-то тумане. Я не был
сам собой. В животе у меня было неспокойно, и ощущение тошноты вытеснило
мою трезвость. Я вел машину механически. Я слышал, как дон Хуан и дон
Хенаро подобно детям смеялись и хихикали на заднем сидении. Я слышал, как
дон Хуан спросил меня: "мы подъезжаем?"
Тут я увидел, что только сейчас обращаю внимание на дорогу. Мы
действительно были очень близко от его дома.
- Сейчас мы будем там, - пробормотал я.
Они взвыли от смеха. Они хлопали в ладоши и себя по ляжкам.
Когда мы подъехали к дому, я автоматически выскочил из машины и
открыл перед ними дверцу. Дон Хенаро вышел первым и поздравил меня с тем,
что он назвал самой приятной и гладкой поездкой, которая когда-либо была у
него в жизни. Дон Хуан сделал то же самое. Я почти не обратил на них
внимание.
Я запер машину и едва добрался до дому. Прежде, чем заснуть, я
слышал, как хохотали дон Хуан и дон Хенаро.
19. ОСТАНАВЛИВАНИЕ МИРА
На следующий день, как только я проснулся, я начал задавать дону
Хуану вопросы. Он рубил дрова за домом, а дона Хенаро нигде не было видно.
Он сказал, что говорить не о чем. Я указал на то, что добился успеха,
оставаясь без мыслей в то время, как наблюдал "плавание на полу" дона
Хенаро, что я не хотел и не требовал никаких объяснений совсем, но что моя
сдержанность не помогла мне понять того, что имело место. Затем, после
исчезновения машины, я автоматически замкнулся в поиске логического
объяснения, но это тоже не помогло мне. Я сказал дону Хуану, что моя
настойчивость в том, чтобы находить объяснения, не была чем-то таким, что
я изобрел сам, только для того, чтобы со мной было трудно. Но это было
нечто настолько глубоко вросшее в меня, что преодолевало любое другое
соображение.
- Это вроде болезни, - сказал я.
- Тут нет никаких болезней, - спокойно ответил дон Хуан. - тут есть
только индульгирование. Ты индульгируешь себя, пытаясь все объяснить. В
твоем случае объяснение больше не нужно.
Я настаивал на том, что могу функционировать только при условии
порядка и понимания. Я напомнил ему о том, что я коренным образом изменил
свою личность за время нашей связи. И что условием, которое сделало
возможной такую перемену, было то, что я имел возможность объяснить себе
причины для такой перемены.
Дон Хуан мягко засмеялся. Долгое время он ничего не говорил.
- Ты очень умен, - сказал он, наконец, - ты возвращаешься туда, где
ты всегда был. Однако, на этот раз с этим покончено. Тебе некуда идти
назад. Я не буду больше тебе всего объяснять. Что бы там Хенаро ни делал
тебе вчера, он делал это для твоего тела, поэтому позволь своему телу
решать, что есть что.
Тон дона Хуана был дружественным, но необычно отрешенным, и это
заставило меня почувствовать всепоглощающее одиночество. Я выразил свое
чувство печали. Он улыбнулся. Его пальцы мягко обхватили мою руку у локтя.
- Мы оба - существа, которые умрут, - сказал он мягко. - Нет больше
времени для того, что мы привыкли делать. Сейчас ты должен использовать
все неделание, которому я тебя научил, и остановить мир.
Он опять сжал мою руку. Его прикосновение было твердым и
дружественным. Оно было вроде подтверждения тому, что он заботится обо мне
и имеет ко мне привязанность. И в то же время оно давало мне впечатление
непоколебимой целенаправленности.
- Это мой договор с тобой, - сказал он, удерживая мою руку на
секунду. - теперь ты должен самостоятельно пойти в эти дружественные горы.
Он указал подбородком на далекий гребень гор на юго-востоке.
Он сказал, что я должен оставаться там до тех пор, пока мое тело не
скажет, что хватит, а затем возвращаться к нему домой. Он дал мне понять,
что не хочет, чтобы я что-либо говорил или медлил, тем, что слегка
подтолкнул меня в направлении машины.
- Что мне полагается делать там? - спросил я.
Он не ответил, но покачал головой, глядя на меня.
- Хватит этого, - сказал он, наконец.
- Затем он указал пальцем на юго-восток.
- Поезжай туда, - сказал он отрывисто.
Я ехал на юг, а затем на восток по тем дорогам, по которым ездил
всегда вместе с доном Хуаном. Неподалеку от того места, где закончилась
грунтовая дорога, я остановил свою машину, а затем шел знакомым путем,
пока не достиг высокого плато. Я не имел никакого представления о том, что
здесь делать. Я начал бродить, выискивая место для отдыха. Внезапно мое
внимание остановилось на небольшом участке слева от меня. Казалось, что
химический состав почвы был другим на этом месте. Однако, когда я
остановил на нем пристальный взгляд, то не заметил ничего, что могло бы
выделять его. Я стоял в нескольких футах в стороне и старался
"почувствовать", как всегда рекомендовал мне делать дон Хуан.
Я стоял неподвижно, наверное, в течение около часа. Количество мыслей
у меня постепенно уменьшалось, пока я не перестал разговаривать сам с
собой. Затем ко мне пришло ощущение раздражения. Ощущение, казалось, было
связано с моим животом и было более острым, если я смотрел на сомнительное
место. Оно меня отталкивало, и я почувствовал себя обязанным уйти от него
прочь. Я начал водить глазами по этому району и почувствовал необходимость
уйти от него. Затем, после короткого перехода я наткнулся на широкую
плоскую скалу. Я остановился перед ней. В этом камне не было ничего
особенного, что бы привлекало меня. Я не заметил никакого особого цвета,
никакого сияния, но все же он мне нравился. Мое тело чувствовало себя
хорошо. Я испытал ощущение физического комфорта и сел немного отдохнуть.
Я бродил среди высоких плато и окружающих гор весь день, не зная, что
делать или чего ожидать. В сумерках я вернулся обратно к плоской скале. Я
знал, что если я проведу ночь здесь, то я буду в безопасности.
На следующий день я отправился далее на восток в высокие горы. Во
второй половине дня я пришел к другому, еще более высокому плато. Мне
показалось, что я уже был здесь ранее. Я осмотрелся, что ориентироваться,
но не смог узнать ни одного из окружающих горных пиков. После тщательного
выбора подходящего места я уселся отдохнуть на краю каменистого района.
Мне было очень тепло и мирно там. Я постарался извлечь какую-нибудь пищу
из своей фляги, но она была пуста. Тогда я попил воды. Она была теплой и
затхлой. Я подумал, что мне больше нечего делать, как вернуться к дому
дона Хуана и начал размышлять над тем, не начать ли мне обратный путь
прямо сейчас. Я лег на живот и положил голову на руки. Я почувствовал себя
нехорошо и несколько раз менял положение, пока не оказался лицом к западу.
Солнце было уже низко. Мои глаза устали и я взглянул на землю, и мой
взгляд поймал крупного черного жука. Он вылез из-за маленького камешка,
толкая перед собой шар навоза в два своих собственных размера. Некоторое
время я следил за его движениями. Насекомое, казалось, на замечало моего
присутствия и продолжало толкать свой груз через камни, корни, вмятины и
выступы не земле. Настолько, насколько я знал, насекомое не осознавало
моего присутствия. Мне пришла в голову мысль, что я, пожалуй, наверняка не
могу быть уверенным в том, что насекомое не знает обо мне. Эта мысль
произвела ряд разумных оценок по поводу природы мира насекомого в
противоположность моему собственному миру. Насекомое и я были в одном и
том же мире, и, очевидно, мир не был одним и тем же для нас. Я погрузился
в наблюдения за ним и поразился гигантской силе, которая требовалась для
того, чтобы тащить его груз через камни и земляные трещины.
Я наблюдал за насекомым долгое время, и наконец, заметил тишину
вокруг нас. Только ветер свистел между веток и листьев чапараля. Я
посмотрел наверх, повернулся налево быстрым и невольным движением и поймал
изображение слабой тени или мелькания на камне в нескольких футах в
стороне. Сначала я не обратил на нее внимания, но затем я сообразил, что
