что я не могу ухватиться за все вещи, за которые мне понравилось бы
схватиться. Но это не проблема. Это просто сожаление.
Мне понравился тон его высказывания. В нем не было отчаяния или
жалости к самому себе.
В 1961 году, через год после нашей первой встречи, дон Хуан открыл
мне, что он обладает секретным знанием по лекарственным травам. Он сказал
мне, что является "брухо". Испанское слово б_р_у_х_о можно перевести, как
м_а_г_, з_н_а_х_а_р_ь_, к_о_л_д_у_н_. С этого момента отношения между нами
изменились. Я стал его учеником, и в течение следующих четырех лет он
пытался учить меня тайнам магии. Об этом ученичестве я написал книгу:
"учение дона Хуана: путь знания индейцев племени яки".
Наши разговоры проходили на испанском языке, и, благодаря тому, что
дон Хуан блестяще владел этим языком, я получил детальные объяснения
сложных значений его системы поверий. Я называл эту сложную и хорошо
систематизированную ветвь знания магией, а его самого - магом, потому что
именно такие категории он сам использовал в неофициальном разговоре.
Однако, в контексте более серьезного освещения он использовал термины
"знание", чтоб обозначить магию, и "человек знания", или "тот, кто знает",
чтоб обознаяить мага.
Для того, чтоб учить и передавать свое знание, дон Хуан использовал
три хорошо известных психотропных растения: пейот lернорноru williамuеil;
дурман dатurа inохiа и вид грибов, относящийся к роду рsylоsеве.
Путем раздельного принятия внутрь каждого из этих галлюциногенов, он
продуцировал во мне, как своем ученике, некоторые любопытные состояния
нарушенного восприятия или измененного сознания, которые я называл
"состояние необычайной реальности". Я использовал слово
р_е_а_л_ь_н_о_с_т_ь_, потому что в системе верований дона Хуана основным
пунктом было то, что состояния сознания, продуцируемые принятием любого из
этих трех растений, были не галлюцинациями, а цельными, хотя и необычными,
аспектами реальности повседневной жизни. Дон Хуан вел себя по отношению к
этим состояниям необычной реальности не так, как если бы они не были
раельны, но как к реальным.
Классифицировать эти растения, как галлюциногены, а состояния,
которые они продуцируют, как необычную реальность, было, конечно, моим
собственным изобретением. Дон Хуан понимал и объяснял эти растения, как
транспортные средства, которые должны приводить и доставлять человека к
неким безличным силам, а состояние, которое они продуцируют, как
"встречи", которые маг должен иметь с этими силами для того, чтоб получить
над ними контроль.
Он называл пейот - "мескалито", и объяснил, что он является
добровольным учителем и защитником людей. Мескалито учит тому, "как
правильно жить". Пейот обычно принимается на собрании магов, называемых
"митоты", где участники собираются с определенной целью получить урок в
том, как правильно жить.
Дон Хуан считал дурман и грибы силами другого рода. Он называл их
"олли" и сказал, что ими можно управлять; фактически, маг получал свою
силу, манипулируя олли. Из этих двух сил дон Хуан предпочитал грибы. Он
утверждал, что сила, содержащаяся в грибах, была его личным олли, и он
называл ее "дым" или "дымок".
Процедцра использования грибов у дона Хуана состояла в том, чтобы
дать им высохнуть в мельчайший порошок, пока они находятся внутри
небольшого кувшина. Он держал кувшин запечатанным в течение года, затем
смешивал получившийся порошок с пятью другими сухими растениями и получал
смесь для курения в трубке.
Для того, чтобы стать человеком знания нужно "встретиться" с олли как
можно большее количество раз. Нужно стать "знакомым" с олли. Эта задача
состояла, конечно, в том, чтобы курить галлюциногенную смесь очень часто.
Процесс "курения" заключался в проглатывании мелкого порошка, который не
сгорал, и вдыхания дыма других пяти растений, которые составляли
курительную смесь.
Дон Хуан объяснял глубокий эффект, который вызывали грибы в
способностях восприятия, как то, что "олли убирает тело".
Метод учения дона Хуана требовал необычайных усилий со стороны
ученика. Фактически, необходимая степень участия и вовлеченности была
столь велика и напряженна, что к концу 1965 года я вынужден был бросить
ученичество. Теперь, когда прошло уже 5 лет с тех пор, я могу сказать, что
в то время учение дона Хуана начало представлять собой серьезную угрозу
моей "идее мира". Я стал терять уверенность, которую все мы имеем, в том,
что реальность повседневной жизни является чем-то таким, что мы можем
считать гарантированным и само собой разумеющимся.
Во время ухода я был убежден в том, что мое решение окончательное; я
не хотел более видеть дона Хуана. Однако в апреле 1968 года я получил
первую копию своей книги и почувствовал себя обязанным показать ее ему. Я
навестил его. Наша связь учитель - ученик загадочно восстановилась, и я
могу сказать, что с того времени я начал второй цикл своего ученичества,
очень отличающийся от первого.
Мой страх не был столь острым, каким он был в прошлом. Общее
настроение учения дона Хуана было расслабленным. Он очень много смеялся и
смешил меня. Казалось, с его стороны было сознательное намерение свести к
минимуму общую серьезность. Он шутил в действительно критические моменты
этого второго цикла и таким образом помог мне пройти такие опыты, которые
легко могли стать препятствием.
Его отправной точкой было то, что необходимо легкое и спокойное
расположение духа для того, чтобы усвоить напор и чужеродность того
знания, которому он меня учил.
- Причина того, что ты испугался и удрал, состоит в том, что ты
чувствовал себя чертовски важным, - сказал он, объясняя мой предыдущий
уход. - чувство собственной важности делает человека тяжелым, неуклюжим и
пустым (напрасным). Для того, чтобы стать человеком знания, надо быть
легким и текучим.
Особый интерес дона Хуана во втором цикле моего ученичества состоял в
том, чтобы научить меня "видеть". Очевидно, в его системе знания была
возможность провести семантическое различие между "видеть" и "смотреть",
как между двумя различными способами восприятия. "Смотреть" означало тот
обычный способ, которым мы привыкли ощущать мир, в то время как "видеть"
заключало в себе сложный процесс, путем которого человек знания мог
непосредственно воспринимать сущность вещей мира.
Для того, чтобы представить запутанность этого учебного процесса в
удобоваримой форме, я сжал длинные цепочки вопросов и ответов и, таким
образом, издал мои оригинальные полевые записи. Однако я верю, что на этот
раз мое изложение не расходится со значением дона Хуана. Редакция была
направлена на то, чтоб мои записи текли, как течет разговор, чтоб они
имели то содержание, которое я желал; иначе говоря, я хотел средствами
репортажа передать читателю драматизм и направленность полевой ситуации.
Каждый из разделов, который я обозначал главой, является сессией с доном
Хуаном. Как правило, он всегда заканчивал наш разговор на оборванной ноте;
таким образом драматический тон окончания каждой главы не мое собственное
литературное изобретение, это было свойственно разговорной манере дона
Хуана. По-видимому, это было аппаратом для запоминания, который помогал
мне удерживать драматический характер и важность уроков.
Однако, для того, чтобы сделать мой репортаж понятным, необходимы
некоторые объяснения, поскольку ясность излагаемого материала зависит от
освещения ключевых концепций или ключевых единиц, которые мне хотелось бы
подчеркнуть. Этот выбор ударения основан на моем интересе к общественным
наукам. Весьма возможно, что другой человек, с другим набором целей и
ожиданий выделял бы концепции полностью отличные от тех, которые выбрал я
сам.
В период второго цикла ученичества дон Хуан сделал упор на том, чтобы
убедить меня, что использование курительной смеси являлось необходимым
условием для "виденья". Поэтому я должен курить ее как можно чаще.
- Только дым может дать тебе необходимую скорость для того, чтобы
уловить отблеск того текущего мира, - сказал он.
С помощью психотропной смеси он продуцировал во мне серии состояний
необычайной реальности. Основной чертой таких состояний в отношении к
тому, чем, казалось, занимался дон Хуан, было состояние "неприложимости".
То, что я ощутил в этих состояниях измененного сознания, было
невосприемлимым и невозможным для истолкования средствами нашего
повседневного метода понимания мира. Другими словами, состояние
неприложимости влекло за собой исчезновение связности в моем
мировоззрении.
Дон Хуан использовал это состояние неприложимости, или состояние
необычной реальности, для того, чтобы ввести серию предварительно
усвоенных новых "единиц значения". Единицами значения были все отдельные
элементы, характерные для того знания, которому дон Хуан старался меня
обучить. Я назвал их единицами значения потому, что они были основным
конгломератом сенсорных данных и их объяснений, из которых
конструировались более сложные значения. Одним из примеров таких единиц
значения является способ, по которому понимается физиологический эффект
психотропной смеси. Она продуцирует онемение и потерю двигательного
контроля, что переводилось в системе дона Хуана, как действие, выполняемое
дымком, который в этом случае назывался олли, для того, чтоб "убрать тело
участника".
Единицы значения были особым образом объединены вместе, и каждая,
созданная таким образом группа, являлась тем, что я назвал "чувственная
интерпретация". Очевидно, что могло существовать бесконечное количество
таких возможных чувственных интерпретаций, существенных в магии, которые
маг должен научиться создавать. В нашей повседневной жизни мы сталкиваемся
с бесчисленным количеством чувственных интерпретаций, связанных с этим.
Простой пример, который мы более не используем, как сознательную
интерпретацию, - это структура, которую мы называем "комната". Очевидно,
что мы научились истолковывать структуру "комната" в терминах комнаты;
таким образом, комната является чувственной интерпретацией, потому что она
требует, чтобы в тот момент, когда мы ее называем, мы тем или иным образом
осознавали бы все те элементы, которые входят в это построение. Система
чувственных интерпретаций является, иными словами, процессом, при помощи
которого практикующий осознает все единицы значения, необходимые для того,
чтобы сделать заключения, выводы, предсказания и т.п. Обо всех ситуациях,
связанных с его активностью.
Под "практикующим" я подразумеваю участника, имеющего адекватное
знание обо всех или почти обо всех единицах значения, входящих в его
конкретную систему чувственных интерпретаций. Дон Хуан был практикующим.
То есть он был магом, который знал все шаги своей магии.
Как практикующий, он попытался сделать свою систему чувственных
интерпретаций доступной для меня. Такая доступность в этом случае была
равносильна процессу десоциализации, в котором прививались новые пути
интерпретирования информации, получаемой через органы чувств.
Я был "чужим", то есть тем, кто не имел способности делать разумные и
связанные интерпретации единиц значения, относящихся к магии.
Задача дона Хуана, как практикующего делающего свою систему доступной
для меня, было разрушить определенную уверенность, которую я разделяю с
любым другим: уверенность в том, что наши, основанные на "здравом смысле"
