Я заметил, что дон Хуан скрестил ноги и сидел расслабленно. Все юноши
тоже скрестили ноги. Я попытался потихоньку перейти в более расслабленную
позу, но в ноге у меня то ли перехватило какой-то нерв, то ли стянуло
какую-то мышцу, и мне пришлось встать и несколько минут потоптаться на
одном месте.
Дон Хуан сделал шутливое замечание. Он сказал, что у меня давно не
было практики коленопреклонения, потому что я целую вечность не был на
исповеди, пожалуй, с тех пор, как начал болтаться с ним.
Это вызвало большое оживление среди юношей. Они начали
пересмеиваться. Некоторые из них закрыли лицо и нервно захихикали.
- Я собираюсь, ребята, вам кое-что показать, - сказал дон Хуан, когда
юноши перестали смеяться.
Я считал, что он собирается показать нам какие-нибудь объекты силы,
которые были у него в сумке. На мгновение я подумал, что молодые люди
собираются обступить его, потому что они все вместе сделали внезапное
движение. Все они слегка нагнулись вперед, как будто собирались подняться.
Но затем они все подобрали под себя левую ногу и сели опять в ту
мистическую позу, которая была так трудна для моих колен.
Я подвернул свою левую ногу как мог осторожнее. Я обнаружил, что если
я не сажусь на левую ступню, то есть если я нахожусь в коленопреклоненном
положении, то колени у меня болят не так сильно.
Дон Хуан поднялся и зашел за большой валун, пока не скрылся из виду.
Должно быть, прежде, чем встать, он подбросил сучьев в огонь, пока я
подворачивал свою ногу, потому что новые сучья стали потрескивать,
выбрасывая длинные языки пламени. Эффект был исключительно драматическим.
Пламя выросло в два раза. Внезапно дон Хуан вышел из-за валуна и
остановился на том месте, где он сидел прежде. Я испытал секундное
замешательство. Дон Хуан надел забавную черную шляпу. Она имела выступы
около ушей и была круглой наверху. Мне пришло в голову, что это фактически
пиратская шляпа. На нем было длинное черное пальто с фалдами, застегнутое
на единственную блестящую металлическую пуговицу, и у него была деревянная
нога.
Я засмеялся про себя. В своем пиратском костюме дон Хуан выглядел
действительно глупо. Я стал раздумывать над тем, откуда он достал такой
костюм в этой глуши и пришел к выводу, что дону Хуану требуется еще
повязка на глаз и попугай на плечо, чтобы выглядеть типичным пиратом.
Дон Хуан посмотрел на каждого члена группы, ведя глазами медленно
справа налево. Затем он взглянул поверх нас и стал смотреть в темноту за
нами. Секунду он оставался в этой позе, а затем обошел валун и исчез.
Я не заметил, как он шел. Очевидно, у него должна была быть согнута в
колене нога для того, чтобы изображать человека с деревянной ногой. Когда
он поворачивал, чтобы зайти за валун, я должен был заметить его согнутую
ногу, но я был так заинтригован его действиями, что не обратил внимания на
детали.
Пламя потеряло свою силу в тот же самый момент, как дон Хуан скрылся
за валуном. Я подумал, что его расчет времени превосходен. Он, должно
быть, подсчитал, сколько времени понадобится на то, чтобы сгорели сучья,
которые он подбросил в костер, и подстроил свое появление и уход согласно
этому расчету.
Изменение интенсивности огня очень сильно подействовало на группу.
Среди юношей прокатилась дрожь нервозности. Когда пламя уменьшилось в
размере, молодые люди все вместе вернулись в положение со скрещенными
ногами.
Я ожидал, что дон Хуан выйдет сразу же из-за валуна и сядет, как
раньше, но его не было. Я нетерпеливо ждал. Молодые люди сидели с
бесстрастными выражениями на лицах.
Я не мог понять, чего дон Хуан добивался этими своими розыгрышами.
После долгого ожидания я повернулся к юноше и тихим голосом спросил его,
имеют для него какое-нибудь значение хоть какие-нибудь из тех предметов,
что он надел на себя - забавное пальто с фалдами, шляпа и тот факт, что он
стоял на деревянной ноге.
Молодой человек посмотрел на меня с выражением забавного ошеломления.
Казалось, он был смущен. Я повторил свой вопрос, и юноша, сидевший рядом с
ним, внимательно посмотрел на меня, прислушиваясь. Они взглянули друг на
друга явно в крайнем замешательстве. Я сказал, что для меня эта шляпа,
деревяшка и пальто превращали его в пирата.
К этому времени все четверо юношей подсели ко мне поближе. Они тихо
хихикали и нервно поеживались. Казалось, они не находили слов. Наконец,
самый смелый из них заговорил со мной. Он сказал, что на доне Хуане не
было шляпы, что он не носил черного пальто и уж наверняка не стоял на
деревяшке. Что у него на голове была повязана чалма или шаль, что одет он
был в одноцветную тунику вроде монашеской рясы, которая ниспадала до самой
земли.
- Нет! - воскликнул мягко другой юноша. - на нем не было чалмы.
- Правильно, - сказали другие.
Молодой человек, который заговорил первым, взглянул на меня с
выражением полного недоверия. Я сказал им, что нам следует разобраться в
том, что случилось, очень тщательно и очень спокойно. Что я уверен, что
дон Хуан хотел, чтобы мы так и сделали и поэтому он оставил нас одних.
Молодой человек, который был совсем справа от меня, сказал, что дон
Хуан был в лохмотьях. На нем было изношенное пончо или какая-то индейская
накидка и крайне потасканное сомбреро. В руке у него была корзина со
всякими вещами, но он не может точно сказать, что это были за вещи. Он
сказал, что дон Хуан был в действительности одет не как нищий, а скорее,
как человек, возвращающийся из бесконечно длинного путешествия,
нагруженный всякими странными вещами.
Молодой человек, который видел дона Хуана в черной чалме, сказал, что
в руках у него ничего не было, но что его волосы были длинные и спутанные,
как если бы он был диким человеком, который только что убил монаха и надел
на себя его одежду, но не смог скрыть своей дикости.
Молодой человек слева от меня мягко засмеялся и прокомментировал чушь
всего этого. Он сказал, что дон Хуан был одет, как важная личность, как
будто бы он только что сошел с коня. На нем были кожаные краги для
верховой езды, большие шпоры, кнут, которым он постукивал себя по левой
ладони, небольшая шапочка с коническим верхом и два автоматических
пистолета 45 калибра. Он сказал, что дон Хуан был прямо иллюстрацией
преуспевающего владельца ранчо.
Молодой человек крайний слева застенчиво засмеялся, но не сделал
попыток рассказать то, что он видел. Я стал уговаривать его, но остальным
было, казалось, неинтересно. Этот юноша казался слишком застенчивым для
того, чтобы говорить.
Огонь уже погасал, когда дон Хуан вышел из-за валуна.
- Оставь лучше этих юношей их делу, - сказал он мне. - попрощайся с
ними.
Он не взглянул на них. Он медленно пошел прочь, давая мне время
попрощаться.
Молодые люди по очереди обняли меня. Костер больше не горел, но угли
давали достаточно освещения. Дон Хуан казался темной тенью в нескольких
футах вдали, а молодые люди были кружком ясно очерченных застывших
силуэтов. Они казались рядом черных статуй на фоне темноты.
Именно в этот момент все это событие сказалось на мне. По спине у
меня пробежал озноб. Я догнал дона Хуана. Он сказал мне очень серьезным
тоном, чтобы я не поворачивался и не смотрел больше на юношей, потому что
в этот момент они были кругом тени.
Животом я ощущал какую-то силу, идущую снаружи. Казалось, какая-то
рука схватила меня. Я невольно вскрикнул. Дон Хуан сказал, что в этом
районе слишком много силы, и поэтому мне легко будет воспользоваться
"бегом силы".
Мы бежали несколько часов. Пять раз я упал. Дон Хуан громко считал
каждый раз, когда я терял равновесие. Затем он остановился.
- Садись, прижмись к камням и закрой свой живот руками, - прошептал
он мне на ухо.
Воскресенье, 15 апреля 1962 года.
Как только света стало достаточно, утром мы пошли опять. Дон Хуан
привел меня к тому месту, где мы оставили машину. Я был голоден, но в
остальных смыслах чувствовал бодрость и не был уставшим.
Мы съели несколько галет и напились минеральной воды, которая была у
меня в машине. Я хотел задать ему вопросы, которые переполняли меня, но он
приложил палец к губам. К полудню мы были в пограничном городке, где он
собирался меня покинуть. Мы пошли в ресторан пообедать. Мы сели за столом
у окна, глядя на шумную главную улицу города, и заказали пищу.
Дон Хуан казался расслабленным. Его глаза светились предательским
блеском. Я почувствовал себя ободренным и открыл поток вопросов. Больше
всего я хотел узнать о его переодевании.
- Я показал тебе крошечку моего неделания, - сказал он, и глаза его,
казалось, светились.
- Но никто из нас не видел одного и того же костюма на тебе, - сказал
я. - как ты это сделал?
- Это очень просто, - ответил он. - это было просто переодевание,
потому что все, что мы делаем, в какой-то мере переодевание. Все, что мы
делаем, как я уже говорил тебе, относится к области делания. Человек
знания может прицепиться к деланию любого другого и появиться с волшебными
вещами. Но они не волшебные на самом-то деле. Они волшебные только для
тех, кто увяз в делании.
Те четверо юношей и ты сам еще не осознают неделания, поэтому легко
было одурачить всех вас.
- Но как ты нас одурачил?
- Для тебя это не будет иметь смысла. Никаким способом ты не сможешь
понять этого.
- Прошу тебя, дон Хуан, испытай меня.
- Скажем так, что когда каждый из нас родится, он приносит с собой на
свет маленькое колечко силы. Это колечко почти тут же начинает
использоваться. Поэтому каждый из нас уже с самого рождения на крючке, и
наши кольца силы соединяются с кольцами любого другого. Другими словами,
наши кольца силы прицеплены к деланию мира для того, чтобы делать мир.
- Дай мне пример, чтобы я мог это понять, - сказал я.
- Например, наши кольца силы, твое и мое, прямо сейчас прицеплены к
деланию в этой комнате. Мы создаем эту комнату. Наши кольца силы в этот
самый момент дают этой комнате существование.
- Подожди, подожди, - сказал я. - эта комната здесь сама по себе. Я
ее не создаю, у меня нет с ней никаких дел.
Дону Хуану, казалось, дела не было до моих возражений и протестов. Он
очень спокойно заверил, что эта комната, в которой мы находимся, создана и
удерживается в неизменности из-за силы тех колец силы, которые имеют нас.
- Видишь, - продолжал он. - каждый из нас знает делание комнат,
потому что так или иначе мы провели большую часть своих жизней в комнатах.
Человек знания, с другой стороны, развивает другое кольцо силы. Я назову
его кольцом неделания, потому что оно сцеплено с неделанием. При помощи
этого кольца он, поэтому, может создавать другой мир.
Молодая официантка принесла нам еду и, казалось, в чем-то нас
подозревала. Дон Хуан сказал, что я должен сразу заплатить ей, чтобы
показать, что у меня денег хватит.
- Я не виню ее за то, что она не доверяет тебе, - сказал он и
расхохотался. - у тебя вид, как из преисподней.
Я заплатил женщине и дал ей чаевые, а когда она оставила нас одних я
посмотрел на дона Хуана, стараясь найти способ восстановить порванную нить
разговора. Он пришел мне на помощь.
- Твоя трудность заключается в том, что ты еще не развил своего
второго кольца силы, и твое тело не знает неделания, - сказал он.
Я не понял того, что он сказал. Мой ум был захвачен прозаическими
мыслями. Все, чего я хотел, так это узнать, одевал он на себя пиратский
костюм или не одевал.
Дон Хуан не ответил, но раскатисто расхохотался. Я просил его
