каждой руке. Затем он сказал, что, по его мнению, я просто индульгирую в
своем чувстве неприспособленности, поскольку я знаю как факт, что я всегда
могу хорошо видеть в независимости от того, как темна ночь. Если я не буду
ни на чем останавливать взгляд, а буду сканировать землю перед собой. "Бег
силы" был похож на поиски места для отдыха. И то и другое требовало
чувства отрешенности и чувства веры. "Бег силы" требовал, чтобы глаза были
направлены на землю перед собой, потому что даже мимолетный взгляд в
сторону дает изменение потока движения. Он объяснил, что наклон туловища
вперед необходимо для того, чтобы опустить глаза, а причина поднимания
коленей до груди была в том, что шаги должны быть очень короткими и
безопасными. Но предупредил меня, что сначала я буду много спотыкаться, но
заверил, что с практикой я смогу бегать так же быстро и так же безопасно,
как могу бегать в дневное время.
Несколько часов я пытался подражать его движениям и попасть в то
настроение, которое он рекомендовал. Он то очень терпеливо бежал на месте
передо мной, то отбегал на небольшие расстояния и возвращался туда, где я
стоял, так, чтобы я мог увидеть, как он движется. Иногда он даже толкал
меня и заставлял пробежать несколько метров. Затем он убежал и позвал меня
серией совиных криков. Каким-то необъяснимым способом я двигался с
неожиданной степенью уверенности в себе. Насколько я знал, я ничего не
сделал для того, чтобы пробудить это чувство. Но мое тело, казалось, знало
о существовании разных предметов, не думая о них. Например, я не мог в
действительности видеть расщелин в скале на своем пути, но мое тело всегда
ухитрялось наступать на края и никогда в трещины. За исключением
нескольких неудач, когда я терял равновесие из-за того, что рассеивался.
Концентрация, необходимая, для сканирования участка земли прямо перед
собой, должна была быть совершенной. Как и предупреждал меня дон Хуан,
малейший взгляд в сторону или слишком далеко вперед изменял бег.
После долгих поисков я нашел дона Хуана. Он сидел вблизи каких-то
темных очертаний, которые казались деревьями. Когда я приблизился к нему,
он сказал, что я делаю хорошие успехи, но сейчас время с этим закончить,
потому что он уверен, что он уже достаточно долго пользовался своим
свистом и к этому времени ему уже могут подражать другие.
Я согласился, что время остановиться. Я был почти совсем измучен
своими попытками. Почувствовав облегчение, я спросил его, кто мог бы
подражать его крику.
- Силы, олли, духи, кто знает, - сказал он шепотом.
Он объяснил, что "существа ночи" обычно издают очень мелодичные
звуки, но находясь в невыгодном положении, воспроизводя хриплоту
человеческих криков или птичьего свиста. Он предупредил меня, чтобы я
всегда останавливался, если услышу такой звук и держал в уме все, что он
сказал, потому что когда-нибудь в другой раз мне может понадобиться
сделать точное определение. Ободряющим тоном он сказал, что у меня теперь
очень хорошее представление относительно того, что такое "бег силы" и что
для того, чтобы в совершенстве освоить его, мне нужен лишь легкий толчок,
который я смогу получить в другой раз, когда мы вновь отправимся в ночь.
Он похлопал меня по плечу и заявил, что собирается покинуть меня.
- Давай уберемся отсюда, - сказал он и побежал.
- Подожди, подожди, - взвизгнул я испуганно, - давай пойдем шагом.
Дон Хуан остановился и снял шляпу.
- Черт возьми, - сказал он тоном замешательства, - мы с тобой в
пиковом положении. Ты знаешь, что я не могу ходить в темноте. Я могу
только бежать. Я сломаю себе ноги, если я буду идти шагом.
У меня было такое чувство, что он улыбается, когда говорит это, хотя
я не мог видеть его лица. Доверительным тоном он добавил, что уже слишком
стар для того, чтобы ходить шагом, и что то немногое в "беге силы", чему я
научился этой ночью, должно быть растянуто, раз есть такой случай.
- Если мы не используем "бег силы", то нас сомнут как траву, -
прошептал он мне на ухо.
- Кто?
- В ночи есть вещи, которые действуют на людей, - прошептал он таким
тоном, который послал дрожь по всему моему телу.
Он сказал, что не важно, буду ли я поспевать за ним, потому, что он
будет давать повторяющиеся сигналы четырех совиных криков за раз, так,
чтобы я мог следовать за ним.
Я предложил, чтобы мы остались в этих холмах до рассвета, а затем уже
покинули их. Очень драматическим тоном он отметил, что оставаться здесь
будет самоубийством. И даже если мы выберемся живыми, то ночь высосет нашу
личную силу до такой степени, что мы станем жертвами первой же опасности
дня.
- Давай не будем больше терять времени, - сказал он с ноткой
срочности в голосе. - давай убираться отсюда.
Он вновь заверил меня, что будет двигаться как можно медленнее.
Последним его наставлением было, что я не должен пытаться издавать
какой-нибудь звук, даже ахнуть, что бы ни случилось. Он указал мне общее
направление, в котором мы собираемся двигаться, и побежал заметно
замедленным шагом. Я последовал за ним, но как бы медленно он не двигался,
я не мог за ним поспеть, и скоро он исчез в темноте впереди меня.
Оставшись один, я осознал, что уже приспособился к довольно быстрому
движению, не отдавая себе в этом отчета, и это меня потрясло. Я пытался
выдерживать такой шаг так долго, как только смогу и затем услышал зов дона
Хуана немножко справа от меня. Он просвистел четыре раза подряд.
Через очень короткий промежуток я опять услышал его совиный крик на
этот раз совсем справа. Для того, чтобы следовать за ним, я должен был
повернуться на 45 градусов. Я начал двигаться в новом направлении, ожидая,
что остальные три крика из сигнала дадут мне более хорошую ориентацию.
Я услышал новый свист, который поместил дона Хуана почти в том
направлении, откуда мы отправились. Я остановился и прислушался. На
небольшом расстоянии я услышал очень резкий звук, что-то вроде того, как
если бы две скалы стукнулись вместе. Я напряженно прислушивался и отметил
серию мягких звуков, как если бы две скалы слегка постукивали друг о
дружку. Послышался еще один крик совы, и тогда я понял, что дон Хуан имел
в виду. Было что-то действительно мелодичное в этом крике. Он был
значительно длиннее и даже более звонкий, чем крик настоящей совы.
Я ощутил странное чувство испуга. Мой живот сжался, как будто бы
что-то давило меня вниз из средней части моего тела. Я повернулся и
полубегом отправился в противоположном направлении.
Я услышал слабый крик совы на расстоянии. За ним быстро последовали
еще три крика. Это были крики дона Хуана. Я побежал в их направлении. Я
почувствовал, что он, должно быть, уже находится в добрых четверти мили от
меня, и если он продолжит так же бежать, то я скоро останусь безысходно
один в этих холмах. Я не мог понять, зачем дону Хуану понадобилось убегать
вперед, если он мог бегать вокруг меня, раз ему нужно выдерживать эту
скорость.
Тут я заметил, что слева от меня, кажется, что-то двигается. Я почти
мог это видеть, по крайней периферии своего поля зрения. Я уже собирался
удариться в панику, но отрезвляющая мысль пришла мне на ум. Я наверняка
ничего не могу видеть в темноте. Я хотел посмотреть в том направлении, но
боялся потерять свою инерцию.
Еще один крик совы выбил меня из моих размышлений. Он пришел слева. Я
последовал за ним, потому что он был без всякого сомнения самым нежным и
мелодичным криком, какой я когда-либо слышал. Однако он не напугал меня.
Было что-то очень привлекательное или зовущее, или даже печальное в нем.
Затем очень быстро темная масса пересекла мой путь слева направо.
Внезапность ее движения заставила меня взглянуть вперед, и я, потеряв
равновесие, с шумом упал на какие-то кусты. Я свалился на бок и услышал
мелодичный крик в нескольких шагах слева. Я поднялся, но прежде, чем я
смог начать движение вперед, послышался другой крик, более требовательный
и захватывающий, чем первый. Казалось, что-то хотело, чтобы я стоял и
слушал. Звук совиного крика был таким длительным и нежным, что он ослабил
мои страхи. Я бы действительно остановился, если бы как раз в этот момент
не услышал четырех хриплых криков дона Хуана. Я вскочил и отправился в
этом направлении.
Через секунду я опять заметил какое-то мелькание или волну в темноте
слева. Нельзя было даже сказать, что это видение, скорее чувство, и,
однако же, я был почти уверен, что я воспринимаю его своими глазами. Оно
двигалось быстрее меня и вновь пересекло мой путь слева направо, заставив
меня потерять равновесие. На этот раз я не упал, и, как ни странно, то,
что я не упал, вызвало во мне волну раздражения. Я внезапно рассердился, и
неуместность моих чувств бросила меня в настоящую панику. Я попытался
ускорить свой шаг. Я хотел сам крикнуть совой, чтобы дать дону Хуану
знать, где я нахожусь, но не посмел ослушаться его инструкций.
В этот момент какая-то ужасающая вещь привлекла мое внимание. Слева
от меня, почти меня касаясь, действительно было что-то вроде животного. Я
невольно подпрыгнул, отскочив направо. Испуг прервал мое дыхание. Я был
настолько сильно охвачен страхом, что в голове у меня не было никаких
мыслей, когда я двигался в темноте так быстро, как только мог. Мой страх,
казалось, был телесным ощущением, которое ничего общего не имело с
мыслями. Я нашел такое состояние очень необычным. В ходе своей жизни мои
страхи всегда нагромождались на умственную матрицу и усугублялись
общественными ситуациями или же людьми, ведущими себя определенным образом
в отношении меня. Однако, на этот раз мой страх был действительно
новостью. Он исходил из неизвестной части мира и ударил меня в неизвестную
часть меня самого.
Я услышал совиный крик очень близко и слегка слева. Я не мог уловить
детали его оттенков, но, казалось, это был крик дона Хуана, поэтому я
двинулся быстрее. Третий крик пришел с очень короткого расстояния, я мог
различить темную массу камней или, возможно, деревьев. Я услышал еще один
крик совы и подумал, что дон Хуан, должно быть, меня ждет, потому что мы
уже находимся вне поля опасности. Я уже был почти на краю темного участка,
когда пятый крик заставил меня застыть на месте. Я попытался всмотреться в
темный участок, но внезапный шелестящий звук слева от меня, как раз
вовремя, чтобы заметить черный предмет, более черный, чем все окружающее,
не то катящийся, не то скользящий сбоку от меня. Я ахнул и отпрыгнул. Я
услышал щелкающий звук, как если бы кто-то чмокнул губами, а затем очень
большая темная масса выметнулась из затемненного участка. Она была
квадратной, вроде двери, вероятно, около трех метров высотой.
Внезапность ее появления заставила меня завизжать. На секунду мой
испуг был вне всяких масштабов, но еще через секунду я обнаружил себя
пугающе спокойным, смотрящим на темную массу.
Моя реакция была, насколько это касалось меня, еще одной новостью.
Какая-то часть меня, казалось, подталкивала меня к тому участку с неуемной
настойчивостью, в то время, как другая моя часть сопротивлялась. Казалось,
с одной стороны, я хотел во всем наверняка убедиться, а с другой стороны,
я хотел истерически бежать отсюда. Я едва услышал совиные крики дона
Хуана. Они, казалось, были недалеко и, казалось, были испуганными. Они
были более длинными и более хриплыми, как если бы он свистел во время бега
в моем направлении.
Внезапно я обрел над собой контроль, смог повернуться кругом и
какое-то время я бежал точно так, как дон Хуан хотел от меня.
