- Я похож на тебя. Я не хотел. Я не могу найти причину, чтобы ее
иметь. У меня были все те же сомнения, которые имеешь ты, и я никогда не
следовал тем инструкциям, которые мне давались, или же я никогда не думал,
что следую им. И, однако же, несмотря на мою глупость, я накопил
достаточно силы, и однажды моя личная сила заставила мир разрушиться.
- Но зачем кто-либо будет хотеть остановить мир.
- Никто не хочет, в том-то все и дело. Это просто случается. А когда
ты уже знаешь, что это такое - остановить мир, то ты понимаешь, что для
этого есть причины. Видишь ли, одним из искусств воина является умение
заставить мир разрушиться по особой причине, а затем восстановить его
вновь для того, чтобы продолжить жить.
Я сказал ему, что, может быть, самый верный способ помочь мне был бы
дать мне пример особой причины для разрушения мира.
Некоторое время он молчал. Казалось, он обдумывает, что сказать.
- Я не могу сказать тебе этого, - сказал он. - нужно слишком много
силы для того, чтобы знать это. Когда-нибудь ты будешь жить, как воин,
несмотря на самого себя. Тогда, может быть, ты накопишь достаточно личной
силы, чтобы самому ответить на этот вопрос.
Я обучил тебя почти всему тому, что нужно знать воину, чтобы начать
жить в мире, накапливая силу самому. Однако я знаю, что ты не можешь этого
делать, и я должен быть терпелив с тобой. Я знаю наверняка, что для того,
чтобы быть самим собой в мире силы, нужна целая жизнь борьбы.
Дон Хуан взглянул на небо и на горы. Солнце уже клонилось к западу, и
на горах быстро собирались дождевые облака. Я не знал, сколько времени. Я
забыл завести свои часы. Я спросил его, не может ли он сказать, сколько
времени, и у него был такой приступ смеха, что он скатился с камня в
кусты.
Он встал и потянулся, зевая.
- Еще рано, - сказал он. - мы должны ждать, пока туман не соберется
на вершине горы, а затем ты должен встать на этот камень и поблагодарить
туман за его одолжение. Пусть он придет и обнимет тебя. Я буду рядом,
чтобы помочь, если понадобится.
Каким-то образом перспектива того, чтобы стоять одному в тумане,
перепугала меня. Я чувствовал себя идиотски из-за того, что реагирую таким
нерациональным образом.
- Ты не можешь уйти из этих уединенных гор, не выразив им своей
благодарности, - сказал он твердым тоном. - воин никогда не поворачивает
спины к силе без того, чтобы отдать должное за полученное одолжение.
Он лег на спину, положив руки под голову, и накрыл лицо шляпой.
- Как я должен ждать тумана, что я должен делать? - спросил я.
- Пиши, - сказал он сквозь шляпу. - но не закрывай глаза и не
поворачивайся спиной.
Я попытался писать, но не мог сконцентрироваться. Я встал и стал
беспокойно ходить. Дон Хуан поднял свою шляпу и посмотрел на меня с
оттенком раздражения
- Садись! - приказал он мне.
Он сказал, что битва силы еще не окончена и что я должен научить свой
дух не быть пассивным. Ничего из того, что я делаю, не должно выдавать
моих чувств, разве что я хочу остаться пойманным в этих горах.
Он сел и шевельнул рукой с выражением срочности. Он сказал, что я
должен действовать так, как если бы все было обычным, потому что места
силы, как то, в котором мы находимся, имеют потенциальную возможность
опустошать людей, если они беспокойны, и поэтому человек может развить
странные и вредные узы с этим местом.
- Эти узы приковывают человека к месту силы иногда на всю жизнь, -
сказал он. - а это не твое место. Ты не нашел его сам, поэтому подтяни
свой пояс и не теряй штанов.
Его предупреждение подействовало на меня, как заговор. Я работал в
течение нескольких часов без передышки.
Дон Хуан отправился обратно спать и не просыпался до тех пор, пока
туман не приблизился на каких-то двести метров. Он поднялся и посмотрел на
окрестности. Я оглянулся, не поворачивая спины. Туман уже залепил низину,
спускаясь с гор справа от меня. Слева от меня ландшафт был чистым. Однако
ветер начинал дуть справа и гнал туман в низину, как бы окружая нас. Дон
Хуан прошептал, что я должен оставаться бесстрастным стоя там, где я есть,
и не закрывая глаз, и что я не должен поворачиваться до тех пор, пока я не
буду полностью окружен туманом. Только тогда можно будет начать спуск.
Он укрылся у основания скал в нескольких футах от меня.
Тишина этих гор была какой-то величественной и в то же самое время
пугающей. Мягкий ветер, который нес туман, давал мне ощущение, что туман
свистит у меня в ушах. Большие клочки тумана спускались с холма, как
плотные образования беловатого вещества, катящиеся на меня. Я чувствовал
запах тумана. Это была любопытная смесь сырости и свежести, затем я был
охвачен туманом полностью.
У меня было такое ощущение, что туман действует на веки моих глаз.
Они отяжелели, и я хотел закрыть глаза. Мне было холодно, горло мое
воспалилось. Я хотел кашлянуть, но не смел. Я поднял подбородок и вытянул
шею для того, чтобы не кашлянуть. И когда я поднял свой взгляд вверх, у
меня было такое ощущение, что я действительно мог видеть плотность
туманного образования. Как будто бы мои глаза могли оценить его толщину,
проходя сквозь него. Мои глаза начали закрываться, и я не мог больше
бороться с желанием заснуть. Я чувствовал, что сию минуту упаду на землю.
В этот момент дон Хуан подскочил ко мне, встряхнул за руки и потряс.
Потрясение было достаточным, чтобы восстановить ясность.
Он прошептал мне на ухо, что я должен бежать вниз так быстро, как
только смогу. Он сказал, что последует сзади, потому что не хочет быть
поражен теми камнями, которые я спихну на своем пути. Он сказал, что
ведущий - я, поскольку это моя битва силы, и что я должен иметь ясную
голову и быть отрешенным для того, чтобы благополучно вывести нас отсюда.
- Это так, - сказал он громким голосом. - если у тебя не будет
настроения воина, мы никогда не покинем тумана.
Секунду я колебался. Я не был уверен, смогу ли я найти путь с этих
гор.
- Беги, кролик, беги! - завопил дон Хуан и слегка толкнул меня вниз
по склону.
13. ПОСЛЕДНЯЯ СТОЯНКА ВОИНА
Воскресенье, 28 января 1962 года.
Около 10 часов утра дон Хуан вошел в дом. Он уходил на рассвете. Я
приветствовал его. Он усмехнулся и шутовским манером пожал мне руку и
приветствовал меня.
- Мы собираемся отправиться в небольшое путешествие, - сказал он. -
ты собираешься отвести нас в весьма особое место в поисках силы.
Он развернул две переметные сумы и положил в каждую из них по две
тыквенные фляги, наполненные едой, связал их тонкой веревкой и вручил мне.
Мы спокойно ехали на север каких-нибудь 400 миль, а затем свернули с
панамериканской шоссейной дороги и поехали по грунтовой к западу. В
течение многих часов моя машина казалась единственной на дороге. Пока мы
ехали, я заметил, что не могу видеть сквозь ветровое стекло. Я отчаянно
старался взглянуть на окружающее, но было слишком темно, а ветровое стекло
было заляпано раздавленными насекомыми и пылью.
Я сказал дону Хуану, что должен остановиться и прочистить ветровое
стекло. Он велел мне продолжать ехать, даже если мне придется тащиться со
скоростью две мили в час, высовывая голову из окна, чтобы видеть впереди.
Он сказал мне, что мы не можем остановиться, пока не достигнем того места,
куда едем.
В определенном месте он велел мне повернуть направо. Было так темно и
пыльно, что даже фары мало помогали. Я съехал с дороги с дрожью в
коленках. Я боялся мягких кюветов. Но почва была слежавшейся.
Я проехал около двухсот метров на самой тихой скорости, держа дверцу
открытой, чтобы можно было выглядывать. Наконец, дон Хуан сказал
остановиться. Он сказал, чтобы я остановился как раз позади огромной
скалы, которая скроет машину из виду. Я вышел из машины и обошел ее
вокруг, ориентируясь на свет фар. Я хотел рассмотреть окрестности, потому
что не имел никакого представления, где мы находимся, но дон Хуан выключил
фары. Он громко сказал, что мы не можем терять времени и что я должен
запереть машину, потому что мы отправимся в путь.
Он вручил мне мою сумку с флягами. Было так темно, что я споткнулся и
чуть не уронил их. Дон Хуан мягким и повелительным голосом приказал мне
сесть, пока мои глаза не привыкнут к темноте. Но с глазами моими проблемы
не было. Как только я вышел из машины, я мог видеть довольно хорошо.
Неладно было с моей особой нервозностью, которая заставила меня
действовать так, как совершенно рассеянного. Я все пытался выразить
словами.
- Куда мы идем? - спросил я.
- Мы собираемся прогуляться в полной темноте к особому месту.
- Для чего?
- Чтобы определить наверняка, способен ли ты охотиться за силой.
Я спросил его, является ли то, что он предлагает мне, испытанием, и
если я провалюсь на этом испытании, будет ли он продолжать рассказывать
мне о своем знании и разговаривать со мной.
Он слушал, не прерывая. Он сказал, что то, что мы делаем, не является
испытанием, но что мы ждем знака, и если знака не будет, то отсюда
последует, что я не добился успеха в охоте на силу. И в этом случае я буду
свободен в дальнейшем от всяких обязательств. Свободен быть таким глупым,
каким хочу. Он сказал, что в независимости от того, что случится, он - мой
друг, и всегда будет разговаривать со мной.
Каким-то образом я знал, что провалюсь.
- Знак не появится, - сказал я шутя. - я знаю это, у меня есть
маленькая сила.
Он засмеялся и похлопал меня по спине.
- Не горюй, - ответил он. - знак появится. Я знаю это, у меня силы
больше, чем у тебя.
Он нашел свое заявление забавным. Он хлопнул себя по ляжкам, сжал
ладони и расхохотался.
Дон Хуан привязал мою переносную суму мне на спину и сказал, что я
должен идти на один шаг позади него и, насколько возможно, наступать на
его следы. Очень драматическим тоном он прошептал:
- Это поход за силой, так что все идет в счет.
Он сказал, что если я буду идти по его следам, то та сила, которую он
рассеивает во время ходьбы, будет передаваться мне.
Я взглянул на часы. Было одиннадцать часов вечера.
Он заставил меня выпрямиться, как солдата по стойке смирно, затем он
толкнул мою правую ногу вперед и установил меня так, как если бы я только
что шагнул. Он встал передо мной в такую же позу, а затем пошел, повторив
предварительно наставление, что я должен стараться идти по его следам как
можно лучше. Он сказал ясным шепотом, что я не должен ни о чем заботиться
и смотреть только за тем, чтобы наступать в его следы. Я не должен
смотреть ни вперед, ни по сторонам, но только на землю, где он шел.
Он отправился очень спокойным шагом. Мне совсем не составляло трудов
следовать за ним. Мы шли по довольно твердому грунту. Метров 60 я
выдерживал его шаг и точно наступал в его следы. Затем я на секунду
взглянул в сторону и в тот же момент наткнулся на него.
Он засмеялся и заверил меня, что я совсем не поранил его пятку, когда
наступил на нее своими большими сапогами, но если я буду продолжать
натыкаться, то к утру один из нас будет калекой. Он сказал, смеясь, очень
тихим, но твердым голосом, что не намерен получать увечья из-за моей
глупости и отсутствия концентрации, и если я еще раз наступлю на него, то
мне придется идти босиком.
- Я не могу идти без сапог, - сказал я громким хриплым голосом.
Дон Хуан согнулся вдвое от смеха, и мы вынуждены были ждать, пока он
кончит.
Он заверил меня опять, что действительно имел в виду то, что сказал.
